Где обитает любовь

5

Странная битва в лагере уэльских беженцев закончилась. Боевой конь Ричарда пролагал себе путь среди обгоревших останков хижин и множества трупов. Не было еще в послужном списке Ричарда Кента сражения, выигранного столь легко и с такими малыми потерями… и с таким количеством убитых уэльсцев. Их союзниками были темнота, неожиданность, но раз победа одержана, кто будет сомневаться в таланте полководца? Кроме него самого…

Войско, завидев своего вождя, да еще с пленником, перекинутым через седло, испустило приветственный клич.

— Наконец-то пойман Рыжий Лис! — крикнул один из ветеранов и тут же осекся, увидев девичью косу.

— Кто это, милорд?

— Долго объяснять, Генри, — мрачно отозвался Ричард. — Лучше расскажи, как вы управились здесь?

— Мы изрубили десяток дикарей в куски, да еще многих ранили… Мы же не потеряли никого, лишь пустяковые царапины. Ну а половина чертовых ублюдков скрылась в лесу. Туч мы ничего не могли поделать.

— Благодарю за службу, Генри, — произнес Ричард. — Я уж боялся, что нас одурачили. Представляешь, мне вместо Рыжего Лиса подставили какую-то дикую девчонку… — Ричард ткнул пальцем в неподвижное тело Элен, — …а Рыжий Лис удрал.

Генри оскалился в злобной ухмылке:

— Далеко Лис не удерет. Мы его поймаем, клянусь, милорд.

— Да, Генри. Я тоже так думаю. А теперь давай поговорим кое о чем с глазу на глаз.

Ричард со вздохом слез с Саладина, взглянул на девушку, которая по-прежнему оставалась недвижимой, и увел Генри в сторону, чтобы до пленницы на всякий случай не доносилась их беседа.

— Странная это добыча, но бог с ней! — сказал он. — А тебя я прошу — не спускай глаз с пленных. Я хочу их как следует допросить.

— Я позабочусь об этом, милорд, — сразу же откликнулся понятливый Генри.

— Каковы твои дальнейшие планы? — Жиль, оказывается, был тут как тут.

— Я ничего не собираюсь предпринимать до утра, а тебе, Жиль, поручаю следить за пленницей. Если она сбежит, я сдеру с тебя кожу.

— С меня? — Жиль посмотрел на друга с недоверием.

— С любого, кто ее тронет. Ценнее, чем она, нет у нас трофея. Может быть, если она заговорит, война в Уэльсе закончится.

— Ричард? Неужели ты поддался… колдовским чарам? — вскричал Жиль испуганно, то ли в шутку, то ли серьезно.

Жестом Ричард приказал ему замолчать. Он направился к тому месту, где на сухом клочке земли уложили раненых и убитых.

Элен следила взглядом за передвижениями вражеского военачальника, и сердце ее наполнялось болью и отчаянием. Хотя ей много раз приходилось видеть, как мучительно прощаются с жизнью мужчины, но такого массового побоища ей еще не приходилось наблюдать.

Как могли люди творить подобное зверство? Она увидела обезглавленные трупы и искалеченные тела. Для Ричарда это были враги, а для нее соплеменники и друзья. Элен помнила, какие они были сильные, помнила их смех, их голоса, которые уже не зазвучат никогда.

— Следуй за мной, леди. Тебе не место здесь, — обратился к ней Жиль.

Она вздрогнула. Этот враг был на удивление мягок с ней. Он склонил голову весьма галантно.

— Это война. Маленькая победа и большая цена за нее. Элен с трудом подавила в себе приступ тошноты.

— Могу я оказать помощь раненым?

— Боюсь, что нет. Ричард отрубит мне голову, если ты сбежишь.

Она впервые оглядела своего охранника внимательно. Он был ладен и хорош собой, однако чертами лица напоминал охотничьего сокола с вытянутым вперед хищным клювом. И глаза его были бездушные… птичьи.

— Даю слово, что не убегу. Может быть, кто-то из этих несчастных еще жив, а я кое-что понимаю во врачевании. Я могу отвоевать у смерти кого-то…

Жиль отрицательно мотнул головой.

Хоть это было унизительно, Элен взмолилась:

— Пожалуйста!

Это волшебное слово подействовало на него чудесным образом.

— Поклянись, и тогда…

Она приподняла вверх, насколько позволила веревка, раскрытую ладонь, упреждая его дальнейшие слова. И он воспринял это как клятву.

— Надеюсь, что ты свое обещание сдержишь. Мне сдается, что ты не простая крестьянка, а благородная леди.

Она кивнула, выдержав с достоинством его испытующий взгляд.

Одним взмахом кинжала Жиль разрезал путы на ее лодыжках.

Теперь настал ее черед удивиться.

— Ты поверил слову уэльской женщины? Разве не ходят про нас слухи, что мы лживый народец, что мы хуже зверей и живем, как дикие звери? — все это она проговорила с горечью.

В ответ Жиль начал освобождать ее руки.

— Я вырос на уэльской границе и имел дело с твоими соотечественниками. Как и в любом народе, есть среди вас люди дурные и люди хорошие.

Он выпрямился, еще раз пристально посмотрел на нее.

— Я буду рядом, пока ты будешь врачевать своих раненых. И не вздумай пытаться одурачить меня.

Элен кивнула и двинулась по поляне, отводя взгляд от мертвых тел, попадавшихся тут и там на ее пути.

В плотное кольцо, образованное английскими латниками, были согнаны уэльские пленные. К великому своему облегчению, Элен увидела, что Тангуин уже бродит среди раненых, дает им напиться из кожаного ведерка и накладывает повязки.

— Слава богу, ты жива, Тангуин! — воскликнула Элен и дотронулась до старухи, как бы желая удостовериться, что это не привидение.

— Разумеется, я жива. Кому понадобилось бы тупить свой меч о старый мешок с костями?

Элен хотелось и смеяться, и рыдать одновременно.

— Да, мы обе чудом выжили, но к добру ли это?

Старуха погладила руку Элен.

— Настал для нас черный день, дитя! Но для чего Господь сохранил нам жизнь, он раскроет позднее. Не будем строить догадки. Возьмемся лучше за дело и хоть чем-то поможем беднягам. Держи ведро и промой как следует Дилану рану на плече. А я попробую умолить английского пса, что ходит за тобой по пятам, разрешить мне сходить за лечебными снадобьями.

В грязном окровавленном мужчине, на которого указала Тангуин, Элен едва узнала своего друга Дилана. Итак, он тоже пока жив. Спасибо Пресвятой Деве, что Энид, супруге его, скончавшейся накануне днем, не пришлось лицезреть это жуткое побоище. А ребенок — их девочка — пережила ли она эту ночь?

— Ты тяжело ранен? — спросила Элен, опустившись на колени возле Дилана.

— Не знаю. Но жаль, что не смогу уже забрать с собой на тот свет нескольких негодяев.

Она стащила с него пропитавшуюся кровью грубошерстную тунику, разрубленную мечом, и убедилась, что рана скользящая и не так опасна. Ее можно было залечить.

Осторожно очищая порез, она шепнула:

— Дилан, надо обязательно найти Оуэна и предупредить, чтобы он не пытался помочь мне бежать. Боюсь, что он примчится сюда сломя голову, узнав, что произошло.

Отсвет ближайшего факела попадал на лицо Дилана. Он был красивый мужчина, но сейчас клокочущая в нем ненависть исказила его до неузнаваемости.

— Как ты считаешь, рсли я добуду для тебя нож, смог бы ты выбраться отсюда и отыскать Оуэна?

Его пальцы с такой силой сжали ее запястье, что она скривилась.

— Дай мне нож, и я найду ему еще лучшее применение, — мрачно процедил он сквозь стиснутые от боли зубы.

— Нет! На кон поставлено больше, чем жизни пары англичан, которых ты успеешь убить, прежде чем они убьют тебя. Помни, Дилан! Мы должны жить, чтобы перехитрить их. Они сильнее и многочисленнее, но когда-нибудь мы все же их одолеем. Оуэн придумает что-нибудь, а пока каждый оставшийся в живых уэльский воин дороже в сотни раз двух-трех англичан, убитых из мести. Он тяжело вздохнул.

— Ты права. Помоги мне освободиться, и я соберу всех, кто прячется в лесу, и вместе мы разыщем Оуэна. — Тут он взглянул на нее, и глаза его сузились в гневе. — Но что будет с тобой? Т воя участь незавидна. Мало радости быть в плену у Волка.

Элен опустила голову, чтобы Дилан не заметил страха на ее лице. Ей вспомнились мерзкие ухмылки и намеки английских дьяволов из окружения Ричарда.

— Я не думаю, что они убьют меня, — ушла она от прямого ответа. — И скоро они заплатят все свои долги. Скажи Оуэну, что я найду способ убежать. Они не смогут сторожить меня постоянно, и я улучу момент…

— Береги себя, Элен. Я не хочу потерять и тебя, как потерял Энид. И в ее смерти виноваты английские собаки, хотя их и не было тогда рядом. Они убили ее, убили голодом, а это все равно что мечом!

Элен ласковым прикосновением попыталась как-то успокоить его.

Накануне она первая сообщила ему о смерти жены и видела, как он, обезумев от горя, рвал на себе волосы.

— Я постараюсь найти Мараред и позабочусь о твоей дочурке. Мараред сможет кормить двух ребятишек.

— Я назвал крошку Энид, — пробормотал Дилан. — Как звали ее покойную мать.

Элен перевязала ему руку. Мысли о красивой молодой женщине, скончавшейся днем от родов, и обо всех павших от резни ночью, переполняли ее мозг жаждой отмщения. И тот, кто навел англичан на потаенный лагерь уэльсцев, не избежит возмездия.

Но кто этот предатель? На ком лежит вина за десятки загубленных жизней?

Закончив перевязку, она обратилась к Дилану:

— Ты должен кое-что сделать и для меня. Растолкуй всем, кто попал в плен, чтобы они говорили Ричарду одно и то же, когда их начнут допрашивать… но не слишком охотно… не сразу…

— Мерзавцы что-нибудь заподозрят, если наши люди заговорят не под пыткой.

— Пусть люди все как один скажут, что у Рыжего Лиса темные волосы и он по возрасту не старше Ричарда из Кента.

— Ты хочешь пустить их по ложному следу? — догадался Дилан.

— Да, — кивнула Элен. — Пусть все говорят, что он известен под именем Рхис и вроде бы из Гуиннеда родом, но достоверно этого никто не знает. Что он ездит из одного лагеря в другой и нигде не живет подолгу. Что он никому не доверяет и поэтому никого не извещает о своем прибытии или отъезде.

Она улыбнулась зловеще.

— Они уже вбили себе в голову, что я его подружка, и это только подтвердит нашу историю.

Дилан нахмурился:

— Оуэну это не понравится.

— Неважно. Мы должны сбить Ричарда со следа. А главное, сберечь Оуэна. Он — наша единственная надежда.

— Ладно, — согласился Дилан. — Я запущу этот слух. Элен вздохнула с облегчением.

— Вот и хорошо. А я подумаю, как раздобыть для тебя оружие.

Достать кинжал оказалось делом более легким, чем она ожидала. Всех пленников сразу же после сражения обыскали, но мертвецам еще предстояло подвергнуться этой процедуре. Когда она направилась к ручью, чтобы вновь наполнить ведерко, то, склонившись над первым же бездыханным беднягой, обнаружила заткнутый у него за поясом кинжал.

Молниеносно она завладела кинжалом и спрятала его в левом рукаве платья.

Перевернув мертвое тело на спину, она заглянула в пустые глаза. Это был Давид Кейнан, добродушный гигант, всегда готовый помочь женщинам и детишкам в лагере.

— Спасибо тебе, Давид, за последнюю твою услугу, — прошептала она. — И прощай. Пусть земля тебе будет пухом, а душа упокоится на небесах!

Внезапно могучая рука опустилась на ее плечо.

— Как ты избавилась от пут? — вскричал Ричард. — Я велел Жилю не спускать с тебя глаз!

В растерянности Элен уставилась в разъяренное лицо рыцаря. Видел ли он, как она брала кинжал?

— Я позволил ей ухаживать за ранеными, — поспешно объяснил Жиль.

Он стоял неподалеку в группе солдат, а теперь быстрым шагом приблизился к своему господину.

— Она дала слово, что не сбежит. К тому же я слежу за ней.

Ричард злобно зарычал на него:

— И ты ей поверил?! Ты думаешь, что после того, как она едва не вогнала мне меч в сердце, ей можно верить?

Больше всего Элен боялась, что кто-нибудь из окруживших ее воинов схватит ее за левую руку и обнаружит кинжал. Она обратилась к Жилю, вложив в интонацию весь запас презрительной надменности:

— Если ваш лорд опасается, что я сбегу, то скажите ему, что я не настолько труслива. Я останусь здесь по своей воле и пробуду столько, сколько понадобится, чтобы помочь раненым.

Жиль перевел ее речь, и хватка Ричарда чуть ослабла. У нее появилось жуткое искушение воспользоваться своим кинжалом сейчас, пока он не ждет нападения.

«Но лучший случай еще представится, — убеждала она себя. — Если я сейчас промахнусь, Ричард Кент в отместку за мое неудачное покушение перебьет всех пленных».

Ричард освободил ее и склонился над распростертым телом.

— Этот парень не нуждается в ее заботах. Отведи мерзавку обратно к тем, кто еще жив, и смотри за ней в оба.

Жиль заговорил по-уэльски, но она уже поняла, что опасность временно миновала и кинжал останется при ней.

Ну а если Ричард поинтересуется, куда девалось оружие мертвого Давида?

Она попыталась отвлечь врага. Стараясь унять дрожь, охватившую ее, Элен с трудом произнесла:

— Это был мой друг. Я собиралась прочесть молитву над ним.

Затем она, стараясь сохранять достоинство, направилась туда, где сгрудились пленники. По дороге она разглядела в темноте Мараред и сообщила потом об этом Дилану.

— С твоей Энид все в порядке.

Дилан просветлел лицом, но тут же спросил озабоченно:

Ты достала нож?

— Да, — шепнула Элен, настороженно посмотрев на солдат, стоявших поблизости с обнаженными мечами. — Я сейчас наклонюсь к тебе, будто поправляю повязку, а ты просунь руку в мой левый рукав. Там спрятан кинжал.

Его грубые пальцы скользнули по ее запястью. И выше… Холодок от стального лезвия пронзил кожу ознобом. Да, она поклялась своей честью не пытаться бежать из плена, но она не обещала не помогать делать это другим. Совесть ее была спокойна.

— Дилан! — прошептала она. — Да хранит тебя Бог! И они расстались.

Луна исчезла с небосклона, но утреннее солнце еще не проникло в сырое ущелье. Так всегда начинался день в этом сердце Уэльских гор. Факелы дымили и догорали дотла во влажном тумане.

Женщины, плененные англичанами, сбились в кучку, согревая друг друга. От земли, еще не оправившейся после жестокой, студеной зимы, исходил леденящий холод. И страх тоже не покидал их.

Хотя Элен смертельно устала, она не смогла впасть в блаженное забытье. Мышцы ее были болезненно напряжены, пот струился по лбу, и ветер не мог осушить его, рот запекся, а еле ворочающийся язык не позволял издавать какие-нибудь членораздельные звуки.

Она была вся в ожидании, когда Дилан предпримет попытку к бегству. А если его убьют, что ей тогда делать? Как и через кого известить Оуэна? А если Дилан, прорываясь сквозь охрану, попадется им в руки живым? Не выдаст ли он ее под пыткой? О зверстве англичан Элен была достаточно наслышана.

Откуда-то донеслись громкие вопли, и все пленники взбудоражились. Может, Дилан послужил причиной поднятой тревоги?

Ричард, приказав расступиться своим воинам, очистил ей проход и встретился с Элен лицом к лицу.

Но оба они тут же отвели глаза, вглядываясь в то, что произошло неподалеку, скрытое белесыми клубами сырого тумана.

Дикий уэльский оборванец приставил кинжал к горлу благородного сэра Уильяма из Херефорда, которому было поручено сторожить пленников и отвечать за охрану лагеря.

— Отомсти за нашего командира! — кричали воины. — Казни негодяя, Ричард!

— Казни немедленно всех этих дикарей!

— Ваш командир, по-моему, еще жив, — сказал Ричард. — Спросим у него.

— Убей его, отомсти за меня… — Кровавая пена скапливалась на губах сэра Уильяма.

Напавший на него уэльский дикарь извивался в железном объятии его защищенных кольчужной рубахой рук, но по-прежнему угрожал проткнуть горло рыцарю.

— Жиль, спроси у этого безумца, что подвигло его на такой поступок?

Жиль выступил из толпы, перевел вопрос Ричарда на уэльский, выслушал ответ.

— Он говорит, что будет убивать нас всех, пока мы не уберемся из Уэльса.

Ричард поморщился.

— Вряд ли мы примем его условия. Скажи ему, что освободить Уэльс не в моей власти, а то, что мы не убьем никого из пленников, я обещаю.

Элен опустила голову, уткнулась взглядом в землю. Значит, она вне подозрений. Они не догадались, откуда у Дилана взялся кинжал.

Жиль перевел слова Ричарда, потом продолжил, когда Дилан поволок заложника в темноту лесной чащи:

— Он сказал, что жизнь не дорога ему. Он убьет английскую собаку, если его не отпустят.

Ричард выдохнул с гневом:

— К чертям его жизнь! Пусть убирается. Но скажи ему, что за каждую каплю крови Уилли великими мучениями расплатятся его люди. И все они умрут, клянусь, прежде, чем взойдет солнце!

Опять Жиль принялся за перевод.

Затаив дыхание, Ричард следил, как двое мужчин, сплетенные друг с другом, скрылись в белесом вязком тумане. Пожилой Уильям был уже не слишком ловким и сильным солдатом, но верным соратником Ричарда Кента.

Воины обступили своего командира, все как один вглядываясь в серую мглу, окутывающую лес. Они ждали от своего предводителя приказа, их пальцы нервно сжимали рукоятки мечей.

Послать воинов вдогонку Ричард не мог. Безумный уэльсец способен на все — залезть на дерево и спрыгнуть сверху на растерявшегося солдата… если он уже расправился с заложником.

И вдруг из глубины грозного леса донесся знакомый голос:

— Ричард, черт тебя побери! Куда ты делся? Хватай этого оборванца, пока он не смылся далеко. Я его вижу, Ричард! Вижу…

Как будто тяжесть спала с плеч Ричарда Кента, и все просветлело, тучи ушли, и небо расчистилось.

По мановению руки Ричарда английские воины, оскалившись, будто волки, растянувшись в цепь, устремились к краю леса.

Навстречу им из тумана, пошатываясь, появился чернобородый ветеран.

— Клянусь Святым распятием, большего страха я не испытывал. Не лезь туда, Ричард, в это змеиное логово, и не посылай воинов, — бормотал сэр Уильям. — Если б ты мог видеть эту дьявольскую рожу! Они все выходцы из ада…

— Не беспокойся, Уилли, мы всех их отправим обратно в ад!

— Но ты отпустил его! — вскричал в ярости Уильям. — Дай мне шесть человек, и я догоню негодяя! Он тоже ранен и не успеет уйти далеко отсюда. Я приволоку его или… хотя бы то, что от него останется…

Несмотря на ярость, которая кипела в сердце Ричарда, он не смог сдержать улыбки. Бедный Уилли был похож на разбуженного в берлоге, от зимней спячки медведя.

— Ты мне слишком дорог, чтобы я снова рисковал твоей жизнью, Уилли! Если я потеряю тебя, кого я смогу по вечерам обыгрывать в шахматы?

Непонятным было ответное выражение лица сэра Уильяма. То ли он воспринял шутку господина как должное и был доволен, то ли оскорбился.

— Я виноват, Ричард, в том, что он застал меня врасплох… Мне стыдно, что я — воин с таким долгим опытом — попался в глупую западню.

Ричард успокоил его:

— Виноваты все мы, и я больше, чем кто-либо из вас. Мы не обыскали пленных как следует. Придется прощупать их еще раз.

— И женщин тоже, — настаивал Уильям.

— Хватит с нас женского визга! — возразил Ричард. — Лучше быстрее убраться отсюда. И мы не потащим стадо вопящих самок за собою.

— А что же делать с их ранеными? Лучше бы их всех прикончить, пока они не оправились!

Как тяжело было Ричарду принять решение! Он, не задумываясь, убивал врагов на поле битвы, тех, кто был способен противостоять ему с оружием. Но протыкать мечом беспомощные тела, пусть даже и врагов… не обрушит ли Господь на него своей гнев за такое деяние?

И все же отряд Ричарда был слишком малочисленным, чтобы вести за собой толпу пленников.

Он смежил веки. Они слипались от долгой бессонницы. Он устал… устал от участи своей принимать решения.

— Оставим их умирать здесь. А кто выживет — пусть живет.

Все, кто был рядом, удивились его распоряжению. Откуда появилась в голосе Кентского Волка такая печаль?

Воины почувствовали в нем слабость.

Ричард стиснул зубы. Пусть! Скоро они поймут, что он прав. Никакая дикая страна не сможет обратить его в такого же варвара! В пролитии излишней крови нет смысла.

Он отдал отряду команду строиться. Войско надо накормить, согреть, обеспечить ему спокойный сон, пусть хоть на несколько часов, чтобы не дрожали руки солдат, когда придется работать мечом или натягивать тетиву лука.

Удаляясь от ненавистной ему толпы пленных уэльсцев, он вдруг встретился взглядом с бесстрашной девчонкой. Вряд ли ее стоило оставлять в живых. Это было бы опасно. Но он никогда не поднимал руку на женщину.

Ричард обратился к Жилю:

— Позови ее и скажи, что мы заберем ее с собой. И пусть не смотрит на меня таким взглядом, иначе я расправлюсь с ней, как с ведьмой.

Он взглянул вверх на светлеющее меж краями гор небо.

— Скорее, скорее отсюда, — произнес он тихо, — из этой дьявольской дыры…