Где ты, мой незнакомец?

Глава 15

Роберт Сомертон возвратился домой не один. Он привез приятеля, человека примерно тех же лет, что и он сам, и такого же любителя выпить. Всем было сказано, что Сэмюель Эванс — художник. И в самом деле рисовал он неплохо, хотя Леноре порой его рисунки и казались довольно бессмысленными. Обычно они с отцом уединялись в гостиной и накачивались виски, а Сэмюель в это время, устроившись за письменным столом, машинально чертил что-то на бумаге. В это время он обожал разглагольствовать о своей жизни, чрезвычайно богатой приключениями. Ленора только удивлялась его неуемной фантазии. Чем больше он пил, тем больше разгуливалось его воображение, тем более невероятными становились опасности, которым он подвергался, и тем быстрее летало по бумаге его перо. Он рисовал какие-то нелепые завитушки и росчерки, длинные прерывистые линии, которые больше напоминали причудливый орнамент, чем пейзаж или портрет. Похоже, ему вообще никогда не удавалось создать что-то законченное, но он зато обладал одной поистине удивительной особенностью — он мог менять почерк, причем мастерски. Ленора была просто поражена его способностями и, затаив дыхание, смотрела через плечо, как он по-разному пишет собственное имя.

— Ну вот, подумаешь! — фыркнул Роберт. — Я тоже так могу.

Сэмюель насмешливо скривился, — Ничего подобного, дорогой мой! Ты ведь даже собственное имя не способен написать так, чтобы его можно было разобрать! Так уж где тебе справиться с пером!

— Сейчас я тебе покажу! — хихикая себе под нос, Роберт осторожно обмакнул перо в чернила и склонился над столом. Закончив, он полюбовался результатом своих трудов и горделиво повернулся к дочери и приятелю. — Вот! Полюбуйтесь — «Роберт Сомертон»! Что, разве неразборчиво?!

Ленора с удивлением разглядывала лист. Вначале она не увидела ничего, кроме какого-то нагромождения росчерков и завитушек. Вдруг она вздрогнула от удивления и принялась пристально вглядываться в кривые буквы — уж слишком это напомнило ей другую подпись, которую она видела совсем недавно. Как странно, она ведь была на книге пьес, что принадлежала отцу! Совершенно непонятно! Написать имя другого человека на собственной книге… К чему это?

Она подняла глаза и в мучительном недоумении уставилась на старика. В последнее время ей казалось, что он как-то смягчился по отношению к ней, хотя и непонятно почему. Впрочем, все равно, подумала Ленора, ей достаточно было и того, что он начал относиться к ней, как к дочери. Тем не менее, она ловила себя на том, что сама испытывает к нему скорее жалость, чем любовь.

— Давай, Ленора, — ухмыльнулся он, передавая ей перо. — Покажи этому мошеннику, что такое хороший почерк. — Хихикнув, он подмигнул Эвансу, который, казалось, даже затаил дыхание, не сводя глаз с Леноры. — Давай, девочка. Напиши свое имя. А мы полюбуемся.

Ленора молча взяла перо и склонилась над столом, чтобы сделать, как он просит. Внезапно она заколебалась, ледяная дрожь пробежала у нее по спине. Что-то насторожило ее: может быть, искорка злобного торжества, промелькнувшая в глазах Эванса, будто он не мог дождаться, пока она покончит с этим простейшим делом. А может быть, хотя она и сама не до конца понимала это, но было что-то странное в этой сцене. Казалось, что может быть проще, чем сравнить почерки разных людей — проще, невиннее…совершенно пустое, бессмысленное занятие! По крайней мере, с первого взгляда.

Она бросила перо на стол, обратив внимание на его изумленный взгляд, и повернулась к дверям на веранду. С лужайки перед домом донесся стук копыт и, обрадованная представившимся ей предлогом, Ленора подошла к окну. Это Хикори прогуливал Милочку, водя ее взад — вперед перед домом, а та горделиво выступала, словно красуясь перед одним-единственным зрителем.

— Это новая кобыла Эштона, — бросила через плечо Ленора. Может быть, она и вела себя глупо, но у нее не было ни малейшего желания обижать стариков. Только…если за всем этим спектаклем стоит нечто большее, о чем она пока не знает, то она не будет ублажать их, по крайней мере до тех пор, пока они не соблаговолят объяснить, зачем им это. — Какая красавица, правда!

Роберт что-то буркнул себе под нос и направился к буфету за виски.

— Я не очень-то разбираюсь в лошадях.

Ленора удивленно оглянулась и в упор посмотрела на отца. С чего это она взяла, что он любит лошадей и сам прекрасно ездит верхом…по крайней мере когда-то ездил? Между бровей Леноры залегла недовольная морщинка, в памяти опять невольно всплыло имя, которой она обнаружила на титульном листе потрепанного томика.

— Я вот все думаю…сэр, — Называть его отцом ей по-прежнему было нелегко, — а кто такой Эдвард Гэйтлинг?

Роберт вздрогнул и поперхнулся, опрокинув стакан с виски прямо на сидевшего рядом Сэмюеля. Тот подскочил, как ужаленный, и, бросив в сторону Сомертона угрожающий взгляд, принялся утираться носовым платком. А тот все никак не мог откашляться. Наконец он немного пришел в себя и перевел дыхание. Вытерев платком взмокший лоб, он опустился в кресло и подозрительно взглянул на Ленору.

— Почему ты спросила, девочка?

Ленора снова повернулась к лужайке, восхищенно разглядывая грациозно приплясывавшую кобылку. Та игриво косила глазом, высоко подняв пышный хвост и едва касаясь земли точеными копытами. Наконец, спохватившись, что отец о чем-то спросил, Ленора оглянулась через плечо.

— Да просто я увидела его имя на твоем томике с пьесами, вот и спросила.

— Ах, вот оно что! Так это актер, которого я знал несколько лет назад. Он эээ…как-то после представления подписал по моей просьбе эту книгу.

— Понятно, — Как ни странно, его ответ, вместо того, чтобы прояснить ситуацию, еще больше сбил ее с толку. Ленора нахмурилась, ей не давало покоя нечто очень странное, это насторожило ее, как только она увидела почерк отца. А может, она просто устраивает слишком много шума из ничего?

Коротко хохотнув, Роберт остановился у нее за спиной.

— Если уж мы заговорили о подписях, Ленора, позволь тебе напомнить…

Но Ленора, не дослушав его, вышла на веранду, отмахнувшись и от обоих стариков и от их дурацкой просьбы. Выбежав на крыльцо, он бросилась напрямик через тропинку туда, где стоял Хикори, добродушно похлопывая Милочку по лоснившейся шее и нашептывая ей на ухо какие-то комплименты.

— Ну разве она не красотка, миз Уингейт? — Старый негр приветствовал ее белозубой ухмылкой.

Ленора от удивления вскинула брови.

— Я ведь теперь миссис Синклер, Хикори, разве вы этого не знаете?

— Ах, миссис, я слышал, как толковали об этом. Только вот мне до сих пор невдомек, как это такая славная леди — и вышла замуж за этого мистера Синклера! — Конюх грустно покачал головой. — Да что это за человек, если у него поднимается рука пристрелить беззащитное животное!

Ленора криво усмехнулась.

— Как-то отец сказал, что о характере человека можно судить по лошади, которую он… — Она растерянно замолчала на полуслове и невольно смутилась. Ведь ее отец только что сказал, что ничего не понимает в лошадях, откуда же она тогда взяла, что он говорил что-то подобное?!

Хикори угрожающе выпятил толстые губы, но тут же снова расплылся в белозубой улыбке.

— А вот у нашего хозяина пропасть таких лошадок!

Ленора ласково погладила бархатистый нос кобылы и снова обернулась к чернокожему конюху.

— Ты ведь любишь своего хозяина, не так ли, Хикори?

— Да, мэм, — Негр торжественно кивнул и похлопал кобылу по шее. — Это вы верно подметили.

— Я тоже, — вздохнула она. — Вот в этом вся и беда.

Хикори хихикнул.

— Уж я-то в этом никогда не сомневался!

Услышав его простодушное замечание, она невольно задумалась, а являлись ли ее чувства для кого-нибудь тайной? Голос Леноры дрогнул.

— Я тоже всегда была уверена, что моей сестре здорово повезло с мужем!

Старый негр захихикал, и его широкие плечи мелко задрожали, — Так и масса Эштон говорил, миз Уингейт. Поживем — увидим, как все обернется!

«Речная ведьма», украшенная цветами и гирляндами в таком количестве, что их хватило бы выстлать живым ковром всю пристань, стояла возле причала. Цветы наполняли воздух свежим ароматом. Гости все прибывали. Мужчины во фраках и дамы в шелковых вечерних туалетах и бриллиантах, которые ослепительно сияли и переливались у них на шеях и в волосах, прогуливались по палубе, время от времени спускаясь в салон, где играл оркестр, или в другой, где стояли столы, приготовленные для карт.

Ленора вошла в игральный салон под руку с Малькольмом. При виде этой пары головы многих гостей повернулись к ним и глаза всех присутствующих уставились на них с любопытством. Те, кто были близко знаком с Эштоном, уже наслышались немало разговоров о странном происшествии с его «женой», и теперь сгорали от нетерпения, желая увидеть ту самую даму. И их ожидания не были обмануты! Одетая в розовато-серебристое платье с кружевным корсажем, украшенное на запястьях фестонами из жемчужно-серого кружева, она была просто ослепительна. Роскошные каштановые волосы были высоко подобраны, обнажая изящную шею, а каждое ушко украшала подвеска из кроваво-красных рубинов в оправе из бриллиантов, под которой раскачивалась крупная жемчужина. На груди, два раза обвивая шею, лежало такое же колье из крупных жемчужин, соединенных между собой рубиновыми звездами, которые в оправе из крохотных бриллиантов казались еще ярче. Драгоценности ей только накануне подарил Малькольм — он поспешил уверить Ленору, что глубоко сожалеет о том, что так вспылил и чуть было не сорвал свой гнев на Милочке. Он был бы счастлив, если бы она поверила, что и он способен быть щедрым.

Глубокое декольте приоткрывало точеные плечи, выставляя на всеобщее обозрение идеально очерченные холмики высокой груди. Казалось, Малькольм не может оторвать глаз от ослепительного сияния драгоценностей на столь великолепно выбранном фоне, но на самом деле сверкающие рубины и бриллианты интересовали его куда меньше, чем восхитительные округлости, которые казались такими нежными и упругими под тонким платьем.

Бок о бок с ней Малькольм со своими рыжевато-каштановыми волосами был похож на тщеславного петуха со своей курочкой, только он казался куда более тусклым рядом со своей ослепительной половиной. Он на глазах у всех играл роль безумно влюбленного мужа: то поддерживая жену под локоток, то обнимая ее за талию, наглядно демонстрируя всем свою нежность и пылкость чувств. Все это было противно, но Ленора не могла положить этому конец так, чтобы не привлечь всеобщего внимания. И Малькольм с удовольствием пользовался этим. Они как раз остановились у карточных столов. Здесь, пока глаза всех присутствующих устремились на играющих, он обнял ее за плечи и, словно ненароком, то и дело касался длинными пальцами ее груди. От этой бесцеремонной ласки мужа, Ленора вспыхнула румянцем и застенчиво огляделась вокруг, ужаснувшись при мысли, что их кто-то видел. К ее облегчению оказалось, что все присутствующие были поглощены карточной игрой и ставками, которые взлетели почти до небес. Точнее, почти все — позади игроков у дальнего конца стола стояла Марелда Руссе. Как обычно, рядом с ней оказался и Хорэс Тич, глаза которого беспокойно метались по залу — похоже, он безумно боялся обнаружить где-нибудь Эштона, но тот еще не появлялся. На Марелду ласки Малькольма, по-видимому, произвели огромное впечатление, поэтому когда на лице Леноры она подметила откровенное неудовольствие, то была немало удивлена. Впрочем, ненадолго — все, что было не по душе Леноре, для Марелды — как бальзам на душу. Она довольно усмехнулась, заметив, как помрачнели ясные зеленые глаза ее удачливой соперницы, как исказилось от боли ее лицо, и надменно вскинула бровь, когда они столкнулись в толпе. Марелда даже позволила себе презрительно усмехнуться и слегка склонить голову в знак приветствия. Более она позволить себе не могла — ведь это легко могло быть принято за просьбу о прощении.

Стоило Эштону показаться в дверях, и все вокруг Леноры словно засияло ярким светом. Не взглянув на Малькольма, не заметив, как при виде соперника потемнело лицо мужа, она метнула в его сторону взгляд, до краев наполненный радостью. Эштон был великолепен — элегантный темно-синий костюм, перламутрово-серый шелковый жилет и такой же шелковый галстук в темно-синюю и серую полоску. Как обычно, на фоне туго накрахмаленной, ослепительно-белой рубашки его бронзовое от загара лицо казалось особенно темным. Ей даже показалось, что он еще загорел с тех пор, как приехал в Билокси. Он замер в дверях, взгляд его беспокойно обежал весь зал. Вот он упал на лицо Леноры, и лицо его просветлело. Взгляд светло-карих глаз Эштона, казалось, медленно вбирал в себя ее красоту, и даже на расстоянии она ощущала тепло и любовь, которую он посылал ей. Если любовь — это нечто материальное, то, что можно увидеть и почувствовать, то как раз ее Ленора видела в его глазах в эту минуту. Она любила его, это невозможно было отрицать, и любовь ее была так же очевидна, как и то чувство, что легко читалось на его лице.

Над ухом у нее раздалось злобное хихиканье Малькольма.

— Похоже, этот идиот рассчитывал воспользоваться тем, что ты на его корабле и затащить тебя к себе в каюту. Наверное, не нашел ничего лучше, как предложить тебе полюбоваться, какой красивый в ней потолок!

Ленора поперхнулась вином и закашлялась. Отвернувшись в сторону, она попыталась взять себя в руки, чувствуя, как кровь бросилась ей лицо. Не могла же она признаться Малькольму, что не раз разглядывала этот потолок.

Издевательский смешок у нее над ухом вынудил ее обернуться.

— Скорее всего он и затеял все это, чтобы добиться своего, но со мной у него этот номер не пройдет. Пусть даже и не мечтает! — Он бросил на нее насмешливый взгляд. — Вам, мадам, придется проскучать весь вечер в моем обществе. Я еще не забыл, знаете ли, как застал вас с любовником на берегу. И я не намерен позволить вам бегать за ним прямо здесь, у всех на глазах.

— Я и не собиралась бегать за кем бы то ни было, Малькольм, — вспыхнула она.

— Ах, голубка, кажется, я взъерошил тебе перышки! — Он невесело засмеялся. — Ну что ж, будь уверена — стоит мне хоть раз застать вас вдвоем, и ты не отделаешься одними перышками! А начну я с того, что кастрирую этого мерзавца…прямо у тебя на глазах!

Ленора в ужасе отшатнулась от него, чувствуя, как все оледенело у нее внутри при мысли о том, что случится, когда она скажет этому человеку, что беременна от Эштона. Вздрогнув, она почувствовала, как его рука сжала ее пальцы, и невольно прикрыла глаза, стараясь скрыть охватившее ее омерзение.

Эштон сделал большой глоток, следя поверх бокала, как мясистая рука соперника ласкает тело той, что он любил больше жизни. На таком расстоянии он не мог разглядеть, что в этот момент выражало ее лицо, и не мог с уверенностью судить, нравится ей или нет эта откровенная ласка. Его терзала жгучая ревность, ведь это он должен был бы стоять там рядом с ней, это на него она должна была бы смотреть, и только ему одному улыбаться. Заметив неподалеку от них Марелду, Эштон невольно подумал, что за игру она затевает.

Темноволосая красавица остановилась перед ними и протянула руку Малькольму, который тут же приветствовал ее самой очаровательной улыбкой.

— По-моему, мы с вами незнакомы, сэр, — мягко сказала она. — Меня зовут Марелда Руссе… — Она слегка повернула голову, чтобы представить им своего кавалера. — Это мистер Хорэс Тич, мой добрый друг.

Малькольм галантно поднес к губам тонкие пальчики.

— Малькольм Синклер, к вашим услугам, сударыня, — промурлыкал он. Выпрямившись, он положил руку на спину Леноре, заставив ее мгновенно превратиться в статую. — А это — моя жена, Ленора Синклер.

Глаза Марелды мельком скользнули по смущенному лицу Леноры, и в ее темных глазах сверкнула откровенная насмешка.

— Кажется, я уже имела удовольствие познакомиться с вашей женой, когда она жила в Белль Шене. Только, кажется, тогда все были уверены, что она…да, точно! … что она — жена Эштона! — Она коротко кивнула Леноре в знак того, что узнала ее. — Ваши драгоценности прелестны, моя дорогая. Они очень похожи на те, что я когда-то видела, только те были потеряны… вернее, украдены… — Бросив эти слова, словно напоследок послав в ненавистную соперницу парфянскую стрелу, Марелда повернулась к ней спиной и принялась безмятежно болтать с Малькольмом. — Я, конечно, еще тогда была абсолютно уверена, что не могла же утопленница вдруг воскреснуть, но Эштон совершенно потерял голову и уверял всех, что она — его жена.

— Он порой бывает страшно упрям, — отозвался Малькольм, украдкой бросив злобный взгляд на предмет их разговора.

— Как я понимаю, вы уже успели поссориться с ним? — Он коротко кивнул, и Марелда весело рассмеялась и передернула плечами, — Впрочем, как и многие другие до вас, — Она перевела взгляд на Ленору. — За исключением вашей жены, разумеется. Они тогда ворковали, как голубки, эти двое. Как это вам с Эштоном удалось избежать поединка — ума не приложу?

Малькольм поднял бровь и оценивающе оглядел жену.

— Боюсь, мистер Уингейт поступил не по-джентельменски, воспользовавшись тем, что моя жена оказалась в его доме. Но она, к счастью, даже мысли не допускала о том, что является его женой, — Темные глаза еще больше потемнели, встретившись с неуверенным взглядом зеленых. — Я был счастлив, когда привез ее домой.

— До меня доходили слухи, что Эштон до сих пор не смирился с этим, — Марелда оглянулась на Хорэса, который вспыхнул от радости, что она вспомнила о нем. Но его водянистые глазки мигом превратились в крохотные льдинки, стоило только красавице прибавить: — Кто-то должен сказать ему, что его присутствие здесь нежелательно.

Хорэс уже открыл было рот, чтобы объявить, что считает себя недостойным столь ответственного поручения, потому что дал себе слово избегать по мере возможности открытого столкновения с Эштоном. Но глаза Марелды потемнели, и бедняга Хорэс покрылся ледяными мурашками, испустив безмолвный стон. Неужто же он еще мало потрудился во славу своей дамы?

— Я уже пытался это сделать, — Малькольм сделал обиженное лицо. — Но этот человек упрям, как осел. Он не хочет слушать, что ему говорят, даже если это родной отец Леноры.

— Я…ммм…я бы сказал, что он не из тех, кто прислушивается к чужому мнению, — нервно облизнув губы, вставил Хорэс.

— Тогда надо преподать ему урок, — предложила Марелда. — Если человек слеп, ему нужен поводырь.

— Не думаю, чтобы ему понравилась эта мысль, — сухо промолвил Малькольм.

— Да будет вам, — небрежно отмахнулась Марелда и презрительно ухмыльнулась, краем глаза заметив, как краска отхлынула от лица Леноры. Неужто маленькая шлюшка так предана Эштону, что не выносит даже мысли о том, как они поступят с ее так называемым «мужем». — Даже с таким, как он, можно справиться, если только захотеть.

— Я…эээ…мне нужно выйти, подышать свежим воздухом, — торопливо извинился Хорэс и мгновенно исчез. Вытирая пот, который обильно струился у него по лицу, он выскочил из зала. Не уж, хватит с него Эштона Уингейта! Что ж, он порадуется, если этот мерзавец получит по заслугам, но только без него! Слуга покорный!

Но сегодня ему явно не везло. Стоило только Хорэсу миновать небольшую группу гостей и укрыться в тихом месте, как перед его глазами возникло немного удивленное лицо Эштона, и он натолкнулся на его вопросительный взгляд.

— Добрый вечер, мистер Тич, — Эштон в знак приветствия приподнял бокал.

Холодок пробежал по спине у Хорэса. Он коротко кивнул и чуть ли не бегом кинулся подальше от этого человека.

— Эээ, мне тут надо кое с кем потолковать о делах… — проблеял он.

Выбравшись из комнаты, в которой, как ему показалось, вдруг стало страшно душно, он почувствовал себя та, словно избавился от смертельной опасности, и прислонился к стене, хватая воздух широко раскрытым ртом. Словно жуткое видение преследовала его мысль о том, что однажды Эштон решит отомстить ему за все. Вдруг чья-то неясная тень выросла перед ним, и он слабо пискнул, не понимая, что за новая опасность угрожает ему.

— Мистер Тич?

Хорэс облегченно вздохнул. Слава Богу, это не Уингейт. Но это, к несчастью, оказался человек, которого он меньше всего ожидал встретить на этом корабле.

А в зале Ленора изо всех сил пыталась справиться с тошнотой, чувствуя, как горячая рука Малькольма касается ее обнаженного плеча. Он пытался покрепче прижать ее к себе, но брезгливость поднималась в ней, скручивая желудок, будто там копошился клубок омерзительных змей. Марелда перевела разговор на погоду, втянув Малькольма в беседу, незаметно наблюдая, как его пальцы касаются обнаженной кожи соперницы, в то же время оживленно обсуждая океанские штормы, которые так часты в этих краях. Почти такой же шторм яростно бушевал в ее душе при виде того, как Малькольм осыпает ласками собственную жену. Да что он нашел в ней, что не может держать свои руки при себе?! Эштона эта шлюха, похоже, тоже заставила потерять голову. Она, Марелда, предложила ему как величайший дар, свое прекрасное тело, а он холодно оттолкнул ее, словно она ничего для него не значила. И сейчас она сходила с ума при мысли, что оба этих великолепных мужчины готовы перегрызть друг другу глотки из-за этой девчонки. Тем не менее, она продолжала весело болтать с Малькольмом, страшно довольная тем, что в глазах Малькольма, и особенно, в хищном изгибе его губ появился заметный интерес к ней. Мысль о том, что неплохо было натянуть нос этой надменной красотке, страшно понравилась ей. Тогда-то эта спесивица почувствует, что испытывает женщина, когда у нее из-под носа уводят мужчину!

— Скажите мне, мистер Синклер …

— О, умоляю вас, что за церемонии, — с улыбкой запротестовал он. — Просто Малькольм, я буду счастлив, если будете называть меня именно так.

Легкий кивок — и очень довольная Марелда согласилась.

— Ну хорошо, Малькольм.

— Вот так-то лучше, — обрадовался он. — Так что вы хотели спросить?

— Мне было интересно, бывали ли вы раньше на борту «Речной ведьмы»? — Ее темные глаза лукаво блеснули. — Тут так красиво…много роскошных кают, таких уютных…укромных… Я была бы рада показать их вам…и миссис Синклер, конечно. Уверена, что Эштон не станет возражать.

Малькольм бросил взгляд на жену, вопросительно подняв бровь, но Ленора молча стояла рядом с ним, опустив глаза, борясь с подступившей к горлу тошнотой. Похоже, одно присутствие Марелды вызывало у нее омерзение.

— Извини, Малькольм, но я, кажется, не очень хорошо себя чувствую, — Она произнесла эти слова едва слышно, чуть заметно шевеля губами. Воздух в комнате, казалось, сгустился вокруг нее, горло перехватило судорогой, и Ленора изо всех сил старалась делать вид, что все в порядке, несмотря на то, что ее желудок отчаянно бунтовал после бокала крепкого вина. Даже Малькольм заметил, как она побледнела. — Пожалуй, будет лучше, если вы пойдете вдвоем.

Малькольм кивнул, ничего не имея против. Он был уверен, что недомогание Леноры не было притворным. И не сомневался, что даже Эштона Уингейта вряд ли потянет к женщине, если ее может стошнить в любую минуту. А пока она будет приходить в себя, он неплохо проведет время, да еще, вполне возможно, закрутит новый роман.

С трудом дождавшись, пока они удалятся, Ленора стала медленно и осторожно пробираться сквозь плотную толпу гостей. Единственное, что ей было нужно, это выбраться на воздух, и как можно скорее. Голова у нее кружилась, к горлу подкатывала тошнота, так что она даже не отваживалась повернуться и посмотреть, здесь ли Эштон. Соленый морской ветерок немного привел ее в себя. Вдруг до Леноры долетел приглушенный смех Марелды, которому вторил низкий, раскатистый хохот Малькольма. Она быстро повернулась и почти побежала в противоположную сторону.

Заметив ее поспешный уход, Эштон незаметно смочил носовой платок и поспешил выскользнуть вслед на ней через ту же дверь. Оказавшись на палубе, он замер, вслушиваясь в тишину. На мгновение Эштону показалось, что он заметил какую-то темную фигуру и узнал Хорэса Тича. Но тот юркнул куда-то и растворился в темноте, так что Эштон решил, что коротышка просто избегает попадаться ему на глаза. Однако Леноры нигде не было. Он тщательно осмотрел палубу, заглядывая во все темные углы, и вот в самом дальнем ее конце краем глаза вдруг заметил светлое пятно. Это было платье Леноры. Она стояла, облокотившись на перила. Он быстро подошел к ней и коснулся ее плеча. Она вздрогнула и подняла к нему испуганно расширившиеся глаза.

— Все в порядке, — шепнул он.

Ленора почти без сил рухнула ему на руки. Еще минуту назад ей казалось, она умирает, а сейчас она наслаждалась нежностью, с которой его руки касались ее лица. Как ни странно, и тошнота, то и дело сжимавшая ей горло, неожиданно стала утихать.

— Тебе лучше? — через минуту спросил он.

Она слабо кивнула.

— Да, немного.

— Не хочешь отдохнуть в моей каюте?

— Ах, нет. Малькольм просто с ума сойдет, когда узнает, — Она рассмеялась было, но тут же схватилась за живот, чувствуя, что ей опять нехорошо. Дождавшись, пока прекратится накатившая вдруг тошнота, Ленора слабо улыбнулась. — Знаешь, мне кажется, он боится, что мне там понравится.

Эштон слегка приподнял ей подбородок и заглянул в ясные, зеленые глаза. Серебристые свет луны упал ей на лицо, сделав их бездонными, и Эштон снова утонул в их таинственной глубине.

— Ты выпил, — принюхалась она. От него шел достаточно сильный запах бренди, и у Леноры немедленно закружилась голова. — И к тому же больше, чем обычно — не рюмку и не две.

— В таких обстоятельствах мужчины всегда пьют больше, чем обычно, — криво усмехнулся Эштон.

— А что случилось? — встрепенулась она. — Тебя что-то тревожит?

Эштон раздраженно вскинулся.

— Малькольм…вспомни, где были его руки? На твоих плечах! И потом.. ты с ним одна в этом доме, вы все время вдвоем…а я в это время должен стоять в стороне и издали наблюдать за тобой!

Неподалеку от них на палубе раздались быстрые шаги, и они увидели Малькольма, который несся к ним огромными прыжками. Галстук его куда-то исчез, рубашка и жилет были расстегнуты почти до самого конца, открывая широченную грудь. Должно быть, он неплохо провел все это время.

— Что-то мне подсказало, что я отыщу вас именно здесь! — Вцепившись Эштону в плечо, Малькольм отшвырнул его в сторону так, что тот ударился о перила. — Будь ты проклят! Я предупреждал тебя — держись подальше от моей жены!

— Нет, это ты держись подальше от моей! — отталкивая его руку, в свою очередь взревел Эштон. Слишком долго приходилось ему сдерживаться, и сейчас его терпение было на исходе.

Малькольм сжал кулаки и угрожающе потряс ими перед носом соперника.

— Она моя!

— Ничего подобного! — насмешливо покачал головой Эштон. — Она моя, а если вы не согласны, то мы можем уладить этот вопрос сегодня же вечером.

Рука Малькольма скользнула в карман, и через мгновение в ней тускло сверкнул небольшой «дерринджер». Не обращая ни малейшего внимания на испуганный вопль Леноры, он ткнул им Эштону в шею.

— Не думай, парень, что тебе удастся так скоро сделать ее вдовой!

Он надеялся увидеть на лице Эштона хотя бы растерянность, как тогда, на берегу, но тот лишь насмешливо улыбнулся. Уж не вода ли из северных рек течет в его жилах вместо крови, испуганно подумал вдруг Малькольм. Больше всего ему хотелось сейчас сломить это железное упорство, заставить этого непонятного, несгибаемого человека молить о пощаде. Его спокойствие и уверенность в себе были ему не менее ненавистны, чем сам Эштон.

— Ну, давай! Хоть бровью шевельни! — издевательски произнес он. — Я буду счастлив разнести тебе череп! И не думай, что я пролью хотя бы слезинку, если ты пойдешь на корм рыбам!

— У нас есть свидетель! — очень спокойно напомнил Эштон. — Если, конечно, вы не собираетесь избавиться и от нее вслед за мной!

— Уверен, что она, по меньшей мере, вздохнет спокойно, как только тебя не станет! — ухмыльнулся Малькольм.

— Малькольм, прекрати это! — закричала Ленора. — Прошу тебя! Убери пистолет, пока ты никого не ранил! — Она перепугалась до полусмерти, увидев, что он даже не шелохнулся. Страх, охвативший ее, заставил ее забыть обо всем. — Немедленно убери пистолет, Малькольм, или, клянусь всем, что для меня свято, я тут же пойду в каюту Эштона и постараюсь забыть, что когда-то вообще знала тебя!

Эштон с интересом поднял брови. Ухмыльнувшись во весь рот, он издевательски поинтересовался у остолбеневшего Малькольма.

— Итак, дело за вами — решите же судьбу этой леди!

— Эштон! — воскликнула Ленора, вне себя от страха за него, — Он может убить тебя!

Ствол пистолета уткнулся куда-то под подбородок Эштону, и он почти чувствовал, как задрожали пальцы Малькольма, конвульсивно сжимая рукоятку. Больше всего в этот момент он мечтал, чтобы нажать на спуск и разом избавиться от него навсегда. Правда, это было слишком опасно, а Малькольм никогда не был дураком и не любил рисковать, когда речь шла о серьезных вещах. Но сейчас он почувствовал, что его пробирает предательская дрожь…искушение было велико…и вдруг он услышал громкий щелчок и что-то твердое уперлось ему в живот. Малькольм быстро опустил глаза и с ужасом заметил тяжелый пистолет, дуло которого было угрожающе направлено на него.

— Ну хватит, я достаточно наслушался ваших угроз. Теперь мы поменялись ролями.

Малькольм тупо уставился на него. Похоже, он все еще ничего не понимал. Слова Эштона грохотом отдавались у него в висках, словно тот молотил его кулаками по голове. Или это его сердце так бешено стучало в груди?

— Сейчас я начну считать, — невозмутимо продолжал Эштон, — и если вы не убьете меня на счет «три», другого шанса я вам не дам, — Свободной рукой, он осторожно оттолкнул Ленору подальше, стараясь не замечать отчаяния на ее лице, — Раз… — Глаза его сверкнули, когда он почувствовал, как дрожит ствол «дерринджера», — два…

Прошипев сквозь зубы ругательство, Малькольм отдернул пистолет. Он взглянул на своего соперника и, заметив откровенное презрение в его глазах, яростно заскрежетал зубами. Шагнув в сторону, Эштон небрежно опустил в карман пистолет и, вытащив тонкую черуту, сунул ее в рот. Его лицо окуталось ароматным дымом.

— Думаю, Малькольм, вам следует держать язык за зубами и не кидаться пустыми угрозами. — сказал он. — Кто-нибудь менее терпеливый, чем я, может принять их всерьез и разнести вдребезги вашу глупую голову.

Но Малькольм не собирался униматься.

— Мы еще посмотрим, что из всего этого выйдет, мистер Уингейт! — Подхватив Ленору под руку, он быстро увлек ее за собой, оставив Эштона позади.

Эштон медленно последовал за ними, мечтая о том, что когда-нибудь Лирин решится попросить его о помощи. Тогда он мигом избавит ее от Малькольма! Ну, а до тех пор придется следовать за ней издали, а, Бог свидетель, этого ему хотелось меньше всего!

У дверей в карточный салон Малькольм остановился, чтобы привести в порядок свою одежду. Застегивая пиджак на все пуговицы, он украдкой бросил взгляд на жену.

— Ваш галстук пропал! — безмятежно произнесла она и вдруг угрожающе бросила ему в лицо: — Ну как, Марелде понравился потолок в каюте? Или за такое короткое время она не успела его хорошенько рассмотреть? Должно быть, это самое быстрое соблазнение — настоящий рекорд!

— Ты! — зарычал Малькольм. — И это когда… — Он замялся в поисках подходящих аргументов. — Меня как ударило — я увидел вас вдвоем, ты была с ним…с этим человеком…развлекалась с ним, да?!

— Марелда, должно быть, весьма разочарована, что вы не успели закончить, то, что так славно начали! — Ленора презрительно вздернула брови. — Мне очень жаль, Малькольм, я совсем не хотела помешать вам одержать победу и насладиться мигом торжества. Если я не ошибаюсь, вам пришлось не по душе, когда я занималась тем же, чем и вы. Довольно забавно, вы не находите?

Его рука опять сжала ее пальцы, на этот раз довольно грубо. Он почти втащил ее за собой в залу для танцев и закружил в вихре вальса. Они завертелись, но внимательный глаз мог бы заметить, что движения их неловки — они были злы друг на друга, раздражены до крайности, тем более, что оба чувствовали, что привлекают к себе всеобщее внимание. Малькольм нервничал еще и потому, что в танце не чувствовалось той стремительной легкости, которой он сам когда-то оказался свидетелем — в тот самый раз, когда этот мерзавец Уингейт закружил его жену в павильоне. Отсутствовал и восхищенный шепот остальных гостей.

— Я уже говорил вам сегодня, мадам, что вы восхитительны? — спросил он, стараясь разбить лед, который, казалось, превратил его жену в Снежную королеву. — Здесь нет ни одной женщины красивее вас.

В этот момент Ленора краем глаза заметила, что в зал вошла Марелда. По ее раскрасневшимся щекам и по тому взгляду, который красавица украдкой кинула на Малькольма, Ленора догадалась, что она вряд ли получила удовольствие.

— Марелда вернулась, — холодно сообщила она, — И выглядит так, словно она в бешенстве. Не хотите ли вернуться к ней и закончить то, на чем вас прервали?

— Да на что она мне?! — презрительно фыркнул он. — Все, что мне было нужно, это немного развлечься, ведь ты еще не согласилась уступить мне.

Ленора изумленно уставилась на него.

— Выходит, ты рассчитываешь покорить меня, если будешь шляться, будто мартовский кот?! Да еще с Марелдой!

— А ты, никак, ревнуешь! — Похоже, эта идея его позабавила.

— Если хочешь знать, Малькольм, я просто-напросто боюсь лечь с тобой в постель. Не дай Бог, подцепишь какую-нибудь гадость.

Самолюбие Малькольма было жестоко уязвлено.

— Просто ты холодна от природы, Ленора Синклер.

Она отвернулась, вспомнив, как однажды, еще в Белль Шене, они с Эштоном затеяли любовную игру. Хохоча во все горло и сбрасывая на ходу одежду, она убегала от Эштона, а он, казалось, не торопился, выжидая, пока последний покров не полетит в сторону. Наконец он сделал огромный прыжок и, схватив ее, крепко прижал к себе. И она, приникнув к его груди, одарила его жарким поцелуем, а потом шутливо отпрянула в сторону и принялась танцевать перед ним, соблазнительная, как Саломея. Неужто она и в самом деле холодна? Или дело в человеке, который сейчас рядом с ней?

Она вся сжалась, когда рука Малькольма теснее обвилась вокруг ее талии. Он склонился, намереваясь запечатлеть легкий поцелуй на этом нежном плече, уверенный в том, что вошедший Эштон неминуемо увидит это. Уж он-то знал, что тот сейчас не сводит с него глаз, и радостно предвкушал, какие мучения доставит ненавистному сопернику. Ленора почувствовала, как его жаркое дыхание коснулось ее уха.

— Если этот твой мистер Уингейт намерен и дальше следовать за тобой, как тень, моя дорогая, мне придется заставить его вытерпеть и это.

— Что ты хочешь сказать? — Ленора умоляюще подняла на него глаза. На ее нежном лице была написана тревога.

Малькольм немного ослабил объятия и позволил Леноре слегка отстраниться.

— Что же может быть проще? Этот мерзавец мечтает о том, чтобы овладеть тобой — ну, так я напомню ему, что ты принадлежишь мне! — Его пальцы слегка сжали ее ягодицы, и она брезгливо вздрогнула, несмотря на его угрожающий взгляд. — Будь осторожно, любовь моя. Если ты и сейчас не уступишь мне, то заплатишь за это дорогой ценой.

— Заплачу? — в голосе ее явственно звучал страх. — Что вы задумали?

Он чуть заметно кивнул головой в сторону Эштона.

— Я намерен показать этому олуху, кому ты принадлежишь, в конце концов. И я заставлю его проклинать тот день и час, когда он затеял эту игру. Пока мы здесь, на борту его корабля, ты вынуждена будешь терпеть — а я буду делать с тобой все, что мне вздумается.

— Это угроза? — с презрительной усмешкой спросила она.

Малькольм был похож на жирного кота, вдоволь налакавшегося сливок.

— Вы достаточно долго не пускали меня к себе в постель, мадам, но терпение мое уже на исходе. Вся это чушь о раздельных спальнях мне безумно надоела. Думается, пришло самое время восстановить наш семейный очаг…по крайней мере для того, чтобы вы вспомнили, как это порой бывало у нас, — Его голодный взгляд, казалось, прилип к ее полуобнаженной груди. — До сих пор я беспокоился о твоем здоровье, но раз уж оно достаточно восстановилось, чтобы принимать его ласки, так почему и не мои тоже? В конце концов, ведь именно я твой муж!

Лицо Эштона окаменело. Он заметил похотливые взгляды, которые Малькольм бросал на ее грудь и, улучив момент, когда юнга проносил мимо поднос с напитками, взял полную рюмку бренди. Боже, как он ненавидел эти сальные ласки, которыми Малькольм осыпал Ленору! Он дрожал от ярости при виде этих губ, которые касались ее белоснежной кожи, этих мясистых рук, сжимавших тонкую талию. Может, он совершил ошибку, когда устроил этот дурацкий прием? В эту минуту ему впервые пришло в голову, что, похоже, их соперничество доставляет удовольствие одному Малькольму.

Сбитая с толку его словами, Ленора в упор взглянула Малькольма.

— Ты хочешь сказать, что собираешься овладеть мной на глазах у всех этих людей?!

Уголки губ Малькольма слегка изогнулись, и он саркастически ухмыльнулся.

— А мне наплевать на других, дорогая. Меня волнует только этот глупец, который упорно твердит, что ты — Лирин.

Ленора уныло кивнула, начиная понимать, что он задумал. Нет, не страсть к ней двигала Малькольмом, когда он расточал ей свои грубые ласки, а всего лишь слепая ненависть к другому.

— Значит, если я откажусь, ты все равно тем или иным способом принудишь меня?

Малькольм равнодушно пожал плечами.

— Ну, знаешь, дорогая, ты слишком долго не пускала меня к себе в постель! Что же делать мужчине, когда жена не уважает его супружеские права?! Вот и приходилось утешаться с разными девками. Но сейчас они изрядно мне наскучили, — Он погрузил холодный взгляд в ее широко раскрытые изумрудные глаза. — Теперь мне хочется позабавиться с новой игрушкой!

— Значит, так или иначе, я в ловушке, — угрюмо прошептала Ленора.

— Слово за вами, мадам.

— Уверена, что вы и без меня знаете ответ.

Глаза его вспыхнули — насмешка и презрение в ее голосе были слишком очевидны. Малькольм ответил кривой усмешкой.

— Неужто вам кажется, что он ублаготворит вас лучше, чем я? — он покачал головой и грубо хохотнул. — Похоже, вы совсем не знаете мужчин, раз вообразили себе такое!

— Конечно, память все еще не вернулась ко мне, — промурлыкала Ленора, Но я быстро учусь и теперь мне порой кажется, что я, должно быть, была не в своем уме, когда вышла за вас. Либо вы тогда были другим.

Вдруг в зале возникло какое-то движение. Все гости замерли а потом, как по команде, повернулись в сторону двери, где выросла высокая фигура шерифа Коти. Рослый шериф держал за шиворот яростно брыкающегося Хорэса Тича. Подталкивая его в спину, служитель закона поставил его перед Эштоном. Гости, затаив дыхание, столпились вокруг них.

— Поглядите-ка на этого ворюгу, мистер Уингейт! Я поймал его с поличным, когда он пытался улизнуть вместе со своими дружками. Мы задержали кое-кого из них…в том числе и этого, — Он встряхнул Хорэса, как фокстерьер — крысу, к ярости и ужасу последнего.

— Вы болван! — Хорэс задергался, едва доставая до земли кончиками туфель. При этом он тешил себя надеждой, что сохраняет хотя бы какие-то остатки собственного достоинства. — Я же говорил вам — меня самого ограбили! А потом заставили меня следовать за ними!

— Конечно, мистер Тич. А эти драгоценности свалились к вам в карман, верно, прямо с неба? — Сунув руку в карман, шериф Коти вытащил колье, и перед глазами изумленных зрителей ослепительно засверкали бриллианты. — Мы обнаружили, что кое-кого из гостей заперли в каютах на носу корабля, а потом ограбили. Они прогуливались по палубе, когда вот этот негодяй и его люди — Шериф кивнул в сторону съежившегося Хорэс, — застали их врасплох и забрали все, что у них было. А потом они явились бы и сюда.

— Но я тоже выходила на палубу, — вдруг сказала Ленора, судорожно схватившись за горло.

— Значит, вам крупно повезло, мэм, — вежливо поклонился шериф. — Может быть, вы были не одни.

— Я тоже выходила, — вмешалась Марелда, проталкиваясь через толпу.

— Марелда, скажите им, что я не имею к этому ни малейшего отношения, — взмолился Тич.

— Это ваш приятель, мэм? — осведомился шериф.

— Да, — медленно кивнула Марелда, раздумывая, уж не навлекает ли она беду на собственную голову.

— Вероятно, именно поэтому вас и не ограбили, мадам. Скорее всего, мистер Тич был так любезен, что приказал своим головорезам держаться подальше от его друзей.

— Но это же смешно! — яростно возмутился Хорэс.

— Я тоже поначалу так думал, когда мистер Уингейт попросил меня приглядеть, чтобы все было в порядке — просто на всякий случай. Можете себе представить мое удивление, когда мы с моими людьми увидели, как какие-то подозрительные субъекты вдруг выскочили из-за пристани и полезли на борт! Похоже, они неплохо все придумали, вот только мистер Уингейт тоже оказался не промах!

— Никто из гостей не пострадал? — встревоженно спросил Эштон.

— Так, струхнули немного, но это не беда, — отозвался шериф. Он снова кивнул в сторону Тича. — А этого я забираю с собой — надо задать ему парочку вопросов!

— Кто-нибудь заставьте его выслушать меня! — умоляюще заверещал Хорэс, в отчаянии ломая руки. — Я ничего не взял! Говорю вам, эти бандиты сунули мне в карман колье, чтобы меня приняли за одного из них!

— Все это замечательно, мистер Тич, но один из этих бандитов уже признал, что вы были вместе с ними. Он встретил вас тут, на палубе, и вы заранее заплатили ему за это.

Хорэс лихорадочно придумывал, что бы сказать.

— Я и не знал, кто он такой. Мы просто познакомились в одном из трактиров, и он попросил, чтобы я встретился с ним именно здесь, на корабле.

— А почему именно здесь?

— Понятия не имею, — Хорэс пожал плечами. — То есть, он мне ничего не сказал. Он просто ограбил меня, как и других.

— Ну что ж, даже если так, значит, вам повезло. Вернее, почти повезло. Не появись мы и вы бы удрали отсюда с колье в кармане вот такие дела!