Генерал Лебедь

Глава XI И это называется путч!

Когда Лебедь возвращается из Баку, он не догадывается, что его жизнь вступает в новую фазу. В свои сорок лет Лебедь достиг многого. Он награжден Красной Звездой и другими орденами за участие в войне в Афганистане, имеет звание генерал-майор. В конце января 1991 года в рамках персональных перемен в руководстве его ведомства он получает важное назначение. Его бывший начальник, командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Ачалов, становится заместителем министра обороны, а Грачев новым — командующим. Лебедь получает должность заместителя командующего. Теперь ему подчиняются дивизии и бригады в различных республиках Советского Союза. Он несет ответственность за их боевую готовность. Никогда еще так трудно не давалось Лебедю выполнение служебных обязанностей — и это все связано с ситуацией в стране.

Общий экономический кризис в Советском Союзе не обошел стороной и армию. Началась «перестройка», но никакой альтернативы старой, аннулированной системе планового хозяйства не существовало. В этой обстановке правит анархия.

Экономический упадок можно измерять падением рубля. Если его официальный курс незадолго до этого еще был выше курса доллара США, то теперь в среднем уже один доллар стоит тысячу рублей. Инфляционная норма в три-четыре процента в неделю к концу 1991 года достигнет пятисотпроцентной отметки, уровень жизни большей части населения значительно снизился. Возросла преступность. Наркомафия легко завоевывает советский рынок.

Производство падает только за 1991 год на 20 процентов. Военные расходы снижаются в 1990 году на 70,7 миллиарда рублей и составляют 15 процентов валового национального продукта. Вывод советских войск из стран — участниц Варшавского Договора привел к значительному ослаблению военно-промышленного комплекса, что повлияло не только на разрядку напряженности международного климата, но и на советский государственный бюджет и на наемных работников.

«У нас служат в армии пять миллионов, а прокормить мы можем только миллион», — констатирует экономист Василий Селюнин.

Идет сокращение вооруженных сил страны. У большинства уволенных из армии нет никакой профессии, нет средств к существованию и, более того, даже нет крыши над головой, так как из миллионов марок, которые были выделены германским правительством для строительства жилья, только часть использована по назначению.

Лебедь уже почувствовал настроение народа и его отношение к армии во время парада в ноябре 1990 года. Этот парад был последним не только для командира Тульской воздушно-десантной дивизии, но и в истории Советского Союза вообще.

Парад 1990 года в организационном плане прошел успешно, но напряжение на этот раз не сменилось обычным приятным чувством облегчения. Наоборот, осталось неопределенное ощущение, что страна, в которой происходил этот парад, потеряла что-то существенное, самое главное.

Однако перед этим Лебедь еще раз насладится отличными достижениями своей дивизии. Поводом был визит американского министра обороны Ричарда Чейни, который в октябре посетил дивизию в Туле. Все прошло прекрасно. Погода оказалась идеальной для комбинированных тренировок в воздухе и на земле. На прощальном приеме Лебедь вручил гостям инкрустированные охотничьи ружья работы тульских мастеров. Чейни рассказывал веселые анекдоты, министр обороны Язов читал стихи, среди которых были и его собственные.

Полгода спустя, весной 1991 года, все это покажется очень далеким воспоминанием. Но оно оживится, когда Лебедь еще трижды будет принимать гостей, показывая свою бывшую дивизию.

В таких случаях к гордости Лебедя за сформированную им дивизию примешивается грусть. Из бесед с французской военной делегацией, которую возглавляет генерал, командир воздушно-десантной дивизии, он узнает, какую роль играет армия в их стране. В связи с этим особенно тяжело видеть, в каком положении находятся Советские Вооруженные Силы.

Поздней весной того же года Борис Ельцин как кандидат в президенты тоже посещает воздушно-десантную дивизию в Туле. Хотя Лебедь больше не командует ею, организация визита поручается ему.

Лебедю особенно запоминается, как Ельцин после смотра войск подарил командирам часы. Одни он демонстративно снял со своей руки, а остальные вытащил из кармана пиджака. Молодые офицеры, очень тронутые этим, не знают, что Ельцин незадолго до этого велел своему секретарю достать часы из портфеля, чтобы быстро их надеть. Эта игра на эмоциях потенциальных избирателей определяет отношение Лебедя к будущему президенту России.

И, наконец, американский генерал Колин Пауэлл приехал в Тулу. Когда он занимает место на трибуне, погода меняется. Ветер достигает девяти-десяти и даже двенадцати метров в секунду. Поэтому о тренировочных прыжках десантников-парашютистов не может быть и речи. Лебедь говорит об этом своему начальнику Павлу Грачеву. Тот сначала соглашается, однако чуть позднее меняет свое мнение и приказывает: «Прыгать!».

Лебедь со страхом следит за «представлением», видит, как американский гость скептически смотрит на происходящее и, правильно оценивая ситуацию, неодобрительно качает головой: «Что же они делают?».

Итог честолюбия Грачева: один человек погиб, четырнадцать тяжело ранены. Лебедю еще и сейчас стыдно вспоминать о визите американца.

Однако американский генерал, кажется, не заметил последствий безответственного решения Грачева. Он вспоминает позже о «показательных тренировках» Советской Армии, на которые он был приглашен во время своего визита в связи с мерами по установлению доверия. Он пишет о маневрах, «поставленных, как воздушный балет», что можно считать комплиментом.

Единственное, о чем сожалеет Пауэлл, это то, что его «желание увидеть, как живут советские войска, выведенные из Восточной Европы», было отклонено.

В 1991 году Лебедя все сильнее захватывает поток политических событий. Еще руководство Центрального Комитета партии усиленно пыталось привлечь на свою сторону военных. На пленарные заседания приглашались также высшие военные. Год назад Лебедь участвовал в работе XXVIII съезда КПСС. Он был очень разочарован — лицемерием партийных руководителей, которые говорили, что хотят укрепить партию, в то время как подрывали ее основы и готовили развал Советского Союза. Неужели было недостаточно выхолащивания прежних структур изнутри, потери уважения к Советской Армии, а также сомнения в законности советских границ, чтобы довести до абсурда самоопределение партийных секретарей?

Лебедь бесстрашно дает волю своим чувствам. Он встает со своего места на балконе и просит слова. Он смотрит на председателя, Александра Яковлева, который сидит в президиуме под громадным портретом Ленина. Яковлев — советник Горбачева по вопросам обороны, один из теоретиков и создателей «гласности» и «перестройки». Он считается одной из самых важных, умных и в то же время самых спорных личностей в руководстве партии. Лебедю дают слово. Он ждет, пока в зале станет тихо. Затем лаконично представляется: «Лебедь, Вооруженные Силы». После короткой паузы он бросает в зал резкий вопрос: «Александр Николаевич, сколько у вас лиц?».

Яковлев морщит лоб, беспомощно оглядывается, как будто надеется получить объяснение от своего окружения. В зале начинают шептаться, некоторые — среди них молодые военные — смеются.

Затем Яковлев берет себя в руки и спрашивает: «Как? Сколько… что у меня?». И в зал: «Повторите ваш вопрос!». Лебедь явно наслаждается его замешательством. На требование Яковлева он реагирует грубо:

«Я повторяю…». Несколько мгновений Лебедь испытывает терпение аудитории, а затем еще раз говорит:

«Сколько у вас лиц?». Он снова садится и таким образом показывает, что не ожидает на свой вопрос удовлетворяющего ответа. Через некоторое время заседание снова продолжается. Яковлев позже признается, что он тогда впервые услышал о Лебеде и посчитал его вопрос провокацией крайне консервативных кругов КПСС. Через год Яковлева смело происходящими событиями.

В Туле Лебедь смеется над партийным съездом. Он докладывает, что во время «длинной бессодержательной речи шефа по идеологии Вадима Медведева» еще один делегат задал провокационный вопрос: «Чем идеология отличается от секса?». На что Медведев серьезно ответил: «Что такое идеология, мне кажется, я еще знаю, а что такое секс, уже давно нет…».

Осенью того же года Лебедь становится членом Центрального Комитета Российской коммунистической партии. Его кандидатуру выдвинул Виктор Анпилов. Лебедь считает это, очевидно, обязательной фазой его военной карьеры. Возможно, этим он надеялся повлиять на отношение к армии.

Слухи о путче распространяются. Консервативные силы в стране, КГБ, армия проявляют все большее беспокойство и недовольство политикой Горбачева.

Они хотят иметь сильную власть в центре и решили бороться за нее так же, как и за сохранение единства и мощи страны, границы которой все больше разрушаются.

В сентябре 1990 года Лебедю неожиданно приказали привести свою дивизию в Москву в боевой готовности. Акция, смысл которой он сначала не понимает, оказывается, так сказать, репетицией к восстанию. Из-за скопления войск вокруг Москвы слухи о путче стали еще больше распространяться. Однако общественность сразу же снова успокоили через средства массовой информации: будто бы солдаты лишь помогали в уборке картофеля.

В ноябре 1990 года Горбачев предлагал заключить договор о союзе. В том же месяце, однако, Россия признает суверенитет Украины и Казахстана. Вслед за этим министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе выходит в отставку, чтобы выразить протест против «наступающей диктатуры». Через некоторое время он, как и советник Горбачева Яковлев, предсказывает государственный переворот из-за робких и неэффективных попыток проводить реформы.

Весной 1991 года процесс распада страны, который начался год назад, значительно ускорился. Три прибалтийские советские республики еще годом раньше объявили себя независимыми: колеблющийся Горбачев хочет снова качнуть назад маятник либерализации — советские военные устраивают в Вильнюсе кровавую бойню. Вскоре последовали объявления независимости другими республиками.

Январь 1991 года. Горбачев уполномочивает КГБ — службу госбезопасности — и министерство внутренних дел принять меры против частного предпринимательства, которое все еще считается нелегальным. В секретном указе он вводит в крупных городах совместное патрулирование милиции и военных. Партийный секретарь оказался в нем сильнее президента.

Февраль. Поворот к примирительной позиции. Совет федерации — форум республик — создает комиссию для решения вопроса о Прибалтике. В том же месяце Горбачев объявляет противозаконным голосование народов прибалтийских республик об их независимости.

В это же время «Правда» публикует призыв к принятию «чрезвычайных мер для восстановления порядка» и осуждения «антисоциалистических реформ». Тысячи горняков бастуют. Все чаще в стране вспыхивают новые забастовки. Почти не проходит дня без сообщений о социальном или национальном конфликте.

В то же время программы партии и оппозиции «по спасению от государственного кризиса» сменяют друг друга. Ельцин укрепляет свою позицию на базе все увеличивающейся поддержки его либеральных программ, нацеленных на ослабление партийной диктатуры.

В референдуме, проведенном в марте 1991 года, 60 процентов участвовавших в голосовании высказались за сохранение СССР.

12 июня Борис Ельцин становится первым президентом Российской Федерации. Его популярность растет. Это видел и Лебедь во время посещения Ельциным Тулы незадолго перед президентскими выборами.

Подписание Союзного договора намечено на 20 августа 1991 года.

Перед этим Горбачев отправляется отдыхать в свою новую резиденцию на Черном море. Некоторые подробности о его фактической роли в дальнейших событиях появятся позже. В обществе ходят слухи о введении чрезвычайного положения. «Независимая газета» предсказывает, что «министерство обороны будет защищать существующее положение до последней капли крови». Есть опасения, что консервативные военные вмешаются, чтобы задержать распад Союза, прежде чем Горбачев подписанием своего договора узаконит новый статус.

Лебедь тоже отправляется в отпуск. Это первый отпуск за несколько лет, и Лебедь хочет провести десять дней у своей матери, а остальное время — в своем саду в Туле. Он собирается начать отпуск 19 августа.

Однако уже в субботу, 17 августа, после обеда звонит телефон. Приказ генерал-лейтенанта Грачева, командующего Воздушно-десантными войсками, гласит: отпуск прервать и привести в боевую готовность Тульскую дивизию «по южному варианту» — код для ввода войск на Кавказ. Куда его пошлют на этот раз, Лебедю сообщат позже. Лебедю не остается ничего другого, как выполнить приказ. С тогдашним командиром дивизии он формирует оперативный отряд для принятия решительных мер. В ночь на 18 августа все полки стоят наготове. Ответа на вопрос, куда и зачем предстоит выступить, Лебедь тоже не знает. Просочились слухи, что на границе между Арменией и Азербайджаном взяты в заложники сорок солдат внутренних войск, и все теперь предполагают, что их отправят туда. Лебедь требует от штаба Воздушно-десантных войск карты этой местности, на это следует отказ. Задача продолжает оставаться секретной. При каждом звонке Лебедя просят подождать. Эту неопределенность он воспринимает намного мучительнее, чем трудное задание. Ночью Лебедю обещают сообщить что-то более точное в воскресенье, в 11 часов утра. В восемнадцать часов того же дня якобы передадут «чрезвычайное сообщение». Однако наступает девятнадцать часов, двадцать… полночь. Лебедь приказывает полкам отдыхать и идет домой.

В ночь на понедельник, 19 августа, за несколько тысяч километров от Москвы главу американского генерального штаба генерала Пауэлла разбудил телефонный звонок. Национальный военный командный центр сообщил, что начинается путч против Горбачева. Президент и вице-президент США находятся в отпуске, а также министр иностранных дел и министр обороны. Его заместитель говорит Пауэллу о том, что ему известно: по меньшей мере, нет изменений в системе тревоги Советских Вооруженных Сил. Это можно установить, поскольку Советское правительство имеет аппарат, который позволяет установить связь между несколькими главами государств в случае атомного кризиса. И здесь никаких изменений.

Все же Пауэлл знает больше, чем Лебедь. В четыре часа утра его будит звонок телефона. Командир тульской дивизии сообщает о только что полученном приказе привести незамедлительно три полка из Тулы, Рязани и Костромы в Москву (!). О дальнейшем будет сообщено позже. В 4 часа 50 минут колонна движется на Москву, а в 10 часов 30 минут в понедельник, 19 августа, она приближается к Московской кольцевой дороге. Каждое сообщение Лебедя о позиции и вопрос о предстоящем задании пресекается приказом «Вперед!». Теперь рязанский, костромской и тульский элитные полки движутся по Московской кольцевой дороге. Лебедь получает из штаба Воздушно-десантных войск по телефону приказ лично отправиться в здание Верховного Совета, связаться с руководителем охраны и образовать кольцо обороны вокруг здания. Больше ничего Лебедь не может узнать, никаких контактов, он должен избегать связи по рации и пользоваться только общественными телефонами; и батальон должен быть уже на марше к «Белому дому».

Перед «Белым домом» собрались толпы людей. Они готовятся сооружать баррикады. Машины и автобусы тоже должны быть использованы для защиты. «Защита — от кого или от чего?» — спрашивает себя Лебедь.

Лебедь находит командира охраны Бойко. Он представляется сам, представляет своего адъютанта и сообщает, что ему как заместителю командующего Воздушно-десантными войсками поручено организовать защиту и охрану здания Верховного Совета батальоном парашютистов-десантников.

Бойко удивленно смотрит на него, объясняет ему, что он об этом ничего не знает и говорит, глядя на его боевую форму: «Для тебя было бы лучше, если бы тебя здесь не было видно…».

Лебедь совершенно сконфужен. Он звонит Грачеву, сообщает, что о согласовании действий и говорить нечего, и спрашивает, что делать дальше. Ответ: выполнять приказ.

Утром 19 августа президент Ельцин за завтраком на своей даче узнал о событиях в Москве. Немедленно он потребовал бронежилет и поехал к зданию Верховного Совета, «Белому дому». Там он решительно вскакивает на один из танков Т-72 и кричит в толпу: «Граждане России! Законный Президент Советского Союза лишен власти. Это государственный переворот, совершенный реакционными силами».

А солдатам он кричит: «Вы можете построить трон из штыков, но сидеть на нем долго вы не сможете!».

Когда Лебедь покидает здание, он видит, что людей вокруг него прибавилось. После нескольких попыток проложить себе дорогу и получить по телефону более конкретные инструкции командования, он наталкивается на батальон, который двигается в направлении «Белого дома» отдельными группами. В одной из первых групп Лебедь видит людей Ельцина (Портнова, Коржакова и Рыкова). Они сообщают ему, что Ельцин ждет его в здании Верховного Совета. Здание между тем уже окружено приблизительно ста тысячами людей. Тайными ходами Лебедь, следуя за тремя мужчинами, пробирается внутрь здания. В приемной Ельцина его встречает Юрий Скоков.

Только здесь Лебедь узнает, что происходит: прошлой ночью, примерно в то время, когда он дома утром услышал по телефону приказ выступать, сформировался «Чрезвычайный комитет» под руководством вице-президента Геннадия Янаева. В него входят также премьер-министр Валентин Павлов, вице-председатель Совета обороны Олег Бакланов, глава КГБ Владимир Крючков, министр обороны Дмитрий Язов и министр внутренних дел Борис Пуго, а также начальник генерального штаба Вооруженных Сил страны генерал Валентин Варенников и еще несколько других членов правительства. Они объявили на шесть месяцев чрезвычайное положение и заявили, что президент Горбачев из-за болезни не может выполнять свои обязанности.

Лебедь удивлен. Это государственный переворот? И можно ли вообще говорить о государственном перевороте, если все руководство, кроме его главы, участвует в нем? Далее Лебедь узнает, что российский президент Борис Ельцин, услышав по радио известия, с дачи отправился в город и беспрепятственно добрался до здания Верховного Совета.

Здесь Ельцин создал штаб и поддерживает контакт с главами иностранных правительств по телефону, надеясь на их поддержку. Но она не приходит. Так, французский президент Миттеран первым решил признать гэкачепистов, в то время как другие политики выжидали или осудили их.

Вскоре после своего прибытия Ельцин появился перед «Белым домом», где уже с раннего утра собрались единомышленники, чтобы выразить ему свою лояльность. Ельцин в обращении осуждает попытку государственного переворота, требует отмены противоречащего конституции смещения Горбачева и призывает к бессрочной всеобщей забастовке. Но этот призыв Ельцина почти не находит отклика.

Собравшиеся перед «Белым домом» представители интеллигенции города, студенты, которые, подобно диссидентам прежних лет, находятся в оппозиции коммунистическому режиму и его вождям, здесь, по их мнению, поддерживают защитников демократии.

Перед входом в кабинет президента Ельцина необычная картина: всемирно известный виолончелист Мстислав Ростропович! Однако вместо виолончели в его руке автомат.

Он и другие известные личности, несколько лет назад покинувшие Советский Союз, пришли сюда именно в этот день, так как они были приглашены в Москву на свой конгресс. Но вместо открытия конгресса состоится защита демократии, в которой многие из них принимают активное участие. Кто идет по зданию, чувствует себя, как в сюрреалистической комедии: музыканты, поэты и философы стоят вокруг с решительным видом, некоторые с автоматами в руках, как Ростропович. Евгений Евтушенко здесь же пишет свое очередное стихотворение.

Лебедь видит в ситуации мало поэтического. Наконец его проводят к Ельцину. Он сидит в белой рубашке с открытым воротом. На спинке стула висит бронежилет. Он спрашивает Лебедя, с каким поручением и по чьему приказу он сюда прибыл — и от кого должен защищать здание. Точно Лебедь сам этого не знает, но отвечает, что он «защищает от любого нападающего» и прислан в поддержку охране.

На вопрос Ельцина, как относятся военные к государственному перевороту, Лебедь отвечает: «Никак, так как никто ничего об этом не знает». Ельцин удивлен ответами Лебедя. Нет видимых признаков «путча» — немного войск, нет приказа, например, занять стратегические пункты города, включая это здание. Если это государственный переворот, спрашивает себя Лебедь, где же тогда соответствующие действия и почему тем, кто выступает против так называемого путча, предоставили возможность действовать беспрепятственно?

В то время как Лебедь пытается решить эту загадку, Ельцин старается прощупать своего собеседника в отношении того, будет ли он своим батальоном охранять здание или защищать его.

Ельцин прямо спрашивает Лебедя, готов ли он привести сюда свой батальон, чтобы взять на себя защиту здания (а вместе с ним и демократов), и может ли он исключить вероятность того, что солдаты будут стрелять.

Что касается последнего, то Лебедь заверяет, что его солдаты будут стрелять только по приказу, а такого приказа он не даст. Их научили стрелять во врагов, а таковых в толпе они не видят. Они же не наемники, а солдаты, часть народа, которые после службы снова должны вернуться туда, откуда они пришли, и поэтому не будут стрелять в сограждан.

Он готов защищать здание, заявляет Лебедь, но, прежде чем он проведет своих людей и танки сквозь массы людей, необходимо, чтобы авторитетные лица объяснили людям, что от войск им не грозит опасность.

Ельцин ведет Лебедя в конференц-зал, где он депутатам Верховного Совета, собравшимся за длинным столом, сообщает, что один полк парашютистов-десантников стал «на сторону народа» и будет защищать здание и находящихся в нем от возможных акций путчистов.

На последовавшие возгласы восторга Лебедь отвечает, что стать на сторону народа в его нынешнем положении может одновременно означать отказ выполнить приказ своего начальника. К счастью, с этой стороны нет никакого приказа.

Теперь Лебедь получает гражданское конвоирование, чтобы суметь пробиться к своему батальону, не вызывая волнения у людей своим боевым обмундированием. Ельцин обращается к стоявшим вокруг солдатам, стоя на танке с мегафоном в руке в эффектной позе: «Солдаты, я верю, что в этот трагический час вы примете правильное решение! Честь российской армии не может быть обагрена кровью наших граждан!».

Батальон медленно продвигается к «Белому дому». В это время Лебедя узнают несколько человек и окружают его. Полковник Виктор Баранец вспоминает:

«Как раз перед этим было объявлено, что парашютисты-десантники Лебедя выступили против руководителей путча на стороне президента России, и когда Лебедь пришел, люди бурно приветствовали его и внесли в здание на руках. Генерал попытался ускользнуть от поклонников. Один из присутствующих сказал, что Лебедь — герой, который убегает от своего звездного часа. Позже Лебедь мне сказал, что он был озабочен «качеством этой славы»».

В приемной Ельцина Лебедь увидел вице-президента Александра Руцкого. Он, как и Лебедь, ветеран Афганистана. Один случайный свидетель вспоминает, что он слышал, как Руцкой говорил: «Какой-то идиот привел к «Белому дому» часть войск…». Когда он увидел Лебедя, продолжает свидетель Александр Шилин, военный корреспондент «Московских новостей», он обругал его и обвинил в некомпетентности. Но Лебедь спокойно слушал обвинения Руцкого и наконец ответил: «Все идет согласно распоряжениям президента». Руцкой недвусмысленно приказал увести батальон. Лебедь протестовал, Руцкой на него накричал: «Я вице-президент, а ты заместитель командующего Воздушно-десантными войсками!». Лебедь напоминает ему, что Ельцин попросил привести батальон к «Белому дому». Руцкой ответил, что Ельцин свое мнение изменил и хочет держать батальон в боевой готовности на другом берегу Москвы-реки. Лебедь предлагает другому депутату пойти с Руцким к Ельцину, чтобы услышать подтверждение этого приказа.

В то время как Лебедь ищет командиров батальонов войсковых частей, застрявших в толпе, он узнает от других офицеров, что части взяли под защиту Моссовет и находятся на пути к телецентру и другим целям. Везде царила неразбериха — какие войска под чьим командованием действуют и кто против кого выступает.

Лебедь расставляет батальоны соответственно последнему приказу в боевой готовности. Лишь поздно вечером он прибывает в опорный пункт в Тушино. Ночь коротка. После пяти часов утра его будит телефонный звонок его командира Грачева:

«Кто дал тебе приказ вести войска к зданию Верховного Совета? Шеф (министр обороны Язов) очень тобой недоволен. Уводи сейчас же оттуда войска!».

Лебедь ошеломлен. «Приказы выполнены так, как они были мне даны». — «Ты меня неправильно понял!» — «Я записал каждый приказ в свой военный дневник» — «Медленно отводи войска назад! Я буду думать дальше!»

Генерал Владислав Ачалов, присутствовавший при разговоре Грачева, сообщил позже, что Лебедь еще сказал: «В экстремальных ситуациях нельзя одновременно служить двум господам, и чтобы избежать кровопролития, нужно немедленно принимать решение», но Грачев уже положил трубку. Он, очевидно, еще не решил, какому господину служить. Но в лице Лебедя, который держит открытыми оба пути, чтобы избежать бессмысленных жертв, он имеет того, на кого в случае необходимости он может все свалить.

На следующий день Лебедь начинает с того, что отводит войска от «Белого дома». Толпа выросла уже до 50 000 человек (Лебедь считает, что их было 80—100 тысяч человек). Слышатся выкрики: «Ельцин! Ельцин! Долой коммунистов!».

В этот день Лебедя вызывают в Генеральный штаб. Министр обороны Язов приводит его в свой кабинет, странно смотрит на него и говорит: «Я слышал, что ты застрелился».

«Товарищ министр, у меня нет причин для этого», — отвечает Лебедь. Лебедь докладывает о ситуации. Он заканчивает свое сообщение замечанием, что любое привлечение войск привело бы к многочисленным жертвам в толпе, находившейся вокруг «Белого дома».

Лебедю поручают набросать план взятия здания Верховного Совета. Он делает это за пять минут. Когда ему дают приказ подготовить план штурма «Белого дома», он повторяет свои опасения, что при такой акции прольется много крови прежде всего тех людей, которые окружили здание. Он отказывается принимать в этом участие.

Во всяком случае, один приказ своих начальников он выполняет: караульным командам передается «ультиматум», в котором содержится угроза атаки в течение нескольких часов. Но штурм не состоится, так как в это время не только командир элитной группы «Альфа» отказывается в этом участвовать, но и другие члены комитета постепенно отступают.

Вечером того же дня, второго дня «путча», исчезает с экранов «Чрезвычайный комитет». По телевизору передают, что Павлов нездоров. Внезапно заболевает и Язов, и о том, что шеф КГБ Крючков покинул комитет, тоже повсюду говорят.

Ранним утром следующего дня, 21 августа, один танк прорвал баррикады перед зданием Верховного Совета. Молодые люди из толпы забросали его бутылками с зажигательной смесью и камнями. Во время столкновения были убиты три человека. Спикер парламента позвонил в Кремль, и его заверили, что атак больше не будет.

В тот же день Ельцин объявляет парламенту, что войска готовы отступить. На улице один из солдат говорит толпе: «Мы уходим, мы уходим навсегда». Прежде чем Лебедь покинет место действия, президент Ельцин благодарит его перед отечественными и иностранными телекамерами за участие в «защите вместо захвата» «Белого дома».

Отныне Лебедь — более авторитетный человек, чем ему хотелось бы. Это видно из его выступления на пресс-конференции. Он не хочет, чтобы его прославляли как офицера, который спасал демократию отказом выполнить приказ. И кто теперь знает, был ли действительно приказ?

Что касается официальной реакции иностранных государств, то президент Франции Миттеран был одним из немногих европейских выдающихся политиков, кто сразу же признал правомерность создания ГКЧП. С энтузиазмом реагировали вожди западных коммунистических партий, а также президент Ирака Саддам Хусейн и правительство Северной Кореи.

Большинство глав западноевропейских государств и правительств проявили сдержанность. Польский президент Лех Валенса заявил, что события в России показывают необходимость американского военного присутствия в Европе. А Америка? Пауэлл оказался прав, убеждая президента Буша, что армия никогда не станет на сторону ГКЧП. Он говорил, что Моисеев и Язов, которых он встречал в Москве лишь за несколько недель до этого, произвели на него впечатление не кровожадных, а честных солдат.

И папа римский решается на комментарий, но при этом остается вне политики: он выражает надежду, что Горбачев «скоро выздоровеет».

Члены «Чрезвычайного комитета» предстают перед судом. Суд считает, что Горбачев (который отказывается являться в суд для дачи показаний) совсем не возражал против введения чрезвычайного положения.

Лебедь через три дня после событий возвращается в Тулу. В тот же день и Горбачев прибывает в Москву.

Верховный Совет принимает решение о своем роспуске, и еще до окончания года сам Горбачев был низложен. Он уступил место президенту России Ельцину.

Республики быстро осуществляют свое отделение от Москвы. Первые — три прибалтийские республики. Затем, в декабре 1991 года — вопреки объявленному первоначальному намерению — Украина и Белоруссия. 8 декабря Россия, Украина и Белоруссия объединились в Содружество Независимых Государств, к которому 21 декабря присоединились еще одиннадцать бывших советских республик.

Россия становится членом Совета Безопасности ООН вместо бывшего СССР, и все советские посольства теперь называются российскими. Советские Вооруженные Силы подчиняются общему Верховному командованию СНГ. Однако вскоре каждое государство начинает создавать свою собственную армию. Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан остаются атомными державами, которые, однако, за исключением России, обязуются демонтировать свое атомное оружие.

Горбачев сам однажды согласился с тем, что коммунистическая система не может быть демократической, а где побеждает демократия, коммунизм остается далеко в стороне. Его бывший министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе говорит об этом: «Он был пленником своего характера, своих идей, своего мышления и действий, — и никто другой, а только он создал хунту — своей нерешительностью, своим равнодушием по отношению к своим верным союзникам и своим недостаточным доверием к своему народу и его демократическим силам».

25 декабря 1991 года Горбачев уходит с поста президента Советского государства, и все советские институты прекращают свое существование. В полночь 26 декабря красный советский флаг спущен. Он заменен трехцветным флагом.

Попытка государственного переворота вызвала предстоящий крах по нескольким причинам. Виноваты были в этом экономический кризис, начавшийся с «перестройки» в 1985 году, оживление старых национальных конфликтов в связи с ослаблением давления сверху и всеобщая потеря веры в государственную идеологию в пользу универсальных человеческих ценностей; далее — новое осознание свободы, потеря авторитета коммунистической партии и, наконец, личность Бориса Ельцина как символ демократии.

«Горбачев хотел объединить то, что нельзя объединить: коммунизм с рыночной экономикой, частную собственность с государственной, коммунистическую партию с многопартийной системой, — подытожил Ельцин. — Но сосуществование этих противоречий исключено».

А Лебедь? Ельцин отвел ему маленькую, но решающую роль в завершении попытки государственного переворота: он заблаговременно вынудил его принять решение и выбрать лагерь демократов. Как мы знаем, Лебедь отказался от благодарности президента. Несмотря на это, один американский военный журнал в конце 1991 года объявляет его «одним из руководителей, выступивших против государственного переворота», и в заглавной строке ставит вопрос: «Является ли Лебедь человеком будущего?».

Однако Лебедь не испытывает особой радости от благополучного завершения авантюры. Развал Советского Союза означает для него, солдата и патриота, который вырос в этой системе, поражение. Позже он вспоминает об этом с горечью. Он никогда не забывает упомянуть о том, что речь идет о развале Союза, за сохранение которого еще за пять месяцев до этого высказалось большинство населения, и констатирует, что КПСС «распалась, как звук и дым, так как она сверху прогнила и давно отделилась от своего базиса». В то же время Лебедь критикует «тройную мораль» политического руководства, которое привело к распаду Союза: «Думать одно, сказать что-то другое, а сделать третье».

Для Лебедя глава окончена. «Кто не жалеет о Советском Союзе, у того нет сердца, но кто его хочет восстановить, у того нет мозгов», — считает генерал.