Генерал от машинерии

30

Как оказалось, капральша ждала его совсем недавно. В таком смысле, по крайней мере, она ответила сама, когда он поинтересовался, не опоздал ли. В руках медички находился все тот же никелированный чемоданчик с красным крестом на боку, но она им уже не помахивала. Посему Кирилл предложил свою помощь в погрузке чемоданчика на борт атээски, и от помощи капральша с удовольствием не отказалась.

Чемоданчик и в самом деле весил теперь изрядно.

Потом Кирилл галантно помог даме сесть в экипаж, и от этой помощи медичка тоже не отказалась. А когда он занял место водителя, глянула на него с прежней благосклонностью.

Сейчас она опять была больше Мариэлью, чем капралом, а к Кириллу явно хотела относиться как к обрезку, а не сержанту. Возможно, рассчитывала соблазнить его и на обратном пути и вновь получить толику женского наслаждения.

– Неужели забежал к какой-нибудь подружке? – спросила она игриво и сама с собой не согласилась: – Да нет, откуда у тебя в Семецком подружка? Ты же сюда впервые прилетел… Или уже успел завести? Дело-то нехитрое, да? За десять минут можно справиться.

– Никаких подружек! – столь же игривым тоном рявкнул Кирилл, поднимая «чертенка» в воздух. – На сегодня мне просто никто больше не нужен. А задержался я потому, что попил кофе в кафе с романтичным названием «Счастливая полночь».

– Это где ж такое чудо? – спросила Мариэль.

– А по соседству с почтамтом. – Кирилл развернул машину в сторону базы и начал набирать скорость.

– Ты и на почтамт заскочил?

– Да. Прапор… прапорщик Малунов приказал. – Кирилл по-безмундирному пожал плечами. – Заскочил, получил пару пакетов.

– Для меня там, случайно, посылки не оказалось?

– Нет. А должна была оказаться?

Мариэль посмотрела на него лучистым взглядом и отвернулась:

– Нет, крепкий кадр, не должна.

– Неужели у вас нет родственников? – Кирилл вернулся к тону сержанта, задающего вопросы капралу, потому что опять не знал, как себя вести.

– Почему? Родители есть. Но они присылают мне стандартные видеооткрытки ко дню рождения и ко дню основания Галактического корпуса. – Капральша вновь одарила его лучистым взглядом. – А с мужем я давно развелась.

– Вот как? – сказал Кирилл деревянным голосом. – Вы долго были замужем?

«Что за вопросы я задаю? – подумал он. – Не один ли мне черт, была она вообще замужем или нет?!»

– Меньше года. Выскочила за соученика на последнем курсе медицинской академии. Но быстро поняла, что двое врачей в одной семье – это слишком. Одни анамнезы да диагнозы. Уж лучше жить с бойцом-галактом. Правда?

Похоже, она хотела его смутить. И Кирилл смутился. Самое время было перевести разговор на другую тему.

– Интересно, что это был за глайдер? – сказал он.

– Какой? – не поняла капральша. – Где?

– Тот, что я сначала принял за гостя…

– А-а-а… Подозреваю, что этот глайдер летал за майором Шишмаренком, нашим начштаба. Он сегодня должен был выписаться из гарнизонного госпиталя. Неделю назад попал под атаку гостей. Ему повредили коленный сустав и лицо.

Кирилл вздрогнул.

«Прихрамывающий на левую ногу… – вспомнил он слова официантки Серены. – И со шрамом под левым глазом…»

Мариэль даже не заметила его секундного волнения.

– Не хотел он лететь в Семецкий, но пришлось.

– Сильно ранили? – спросил Кирилл, справившись с собой – дрожь не проникла в голос.

– Ну ногу-то очень крепко раздраконили. То, что называется на нашем языке «травматическая ампутация». Потому неделю в госпитале и провалялся. В нашем лазарете требуемой для лечения таких сложных травм аппаратуры попросту нет. А вот по лицу майора только задели. Когтем, почти вскользь. Шрам, понятное дело, останется, но ведь шрамы украшают мужчину. Тем более – галакта…

«Вот так новости, кол мне в дюзу! – подумал Кирилл. – Неужели это майор наблюдал за мной, там, в забегаловке? Но ведь он мог знать о том, что я приду сегодня вынимать закладку, только в случае, если сам ее и закладывал. Иными словами, если майор и является резидентом службы безопасности… Но почему же тогда у него был самый настоящий взгляд врага?»

– А почему… – начал Кирилл, собираясь поинтересоваться, по какой причине не встречает излечившегося раненого начальника штаба базы ее главный медик, но сообразил, что скорее всего ему ответят вопросом на вопрос.

«А не слишком ли вы любопытны, сержант?» – скажет Мариэль, мгновенно превращаясь в капрала.

– Я не удивлюсь, если за майором полетел сам полковник Бурмистров, – сказала Мариэль, по-прежнему оставаясь молодой женщиной.

«Почему?» – хотел спросить Кирилл, но снова сдержал любопытство. Пусть дамочка сама распускает язык, без помощи с его стороны…

– Они же друзья, – сказала Мариэль. – Уже лет пять вместе. – Она вновь одарила Кирилла взглядом, но лучистости в нем поубавилось. Зато появилась какая-то непонятная грустинка. – Вот у тебя, крепкий кадр, есть друг, с которым ты уже пять лет вместе? – И не дожидаясь, сама и ответила: – Вряд ли. В вашем возрасте столько не дружат.

«А и в самом деле, – подумал Кирилл. – Есть ли у меня друг? Пусть не тот, с кем мы уже пять лет вместе, а друг вообще… Спиря считается другом, но я-то знаю, что он возле меня только из-за Ксанки. А все остальные… Вряд ли кого из них можно назвать другом. Они были мне ближе, пока я не стал сержантом, но и тогда это не была дружба. А уж теперь и говорить не о чем… Разве что Ксанка. Ее вполне можно считать другом, но только если закрыть глаза на ее ко мне отношение. Да, спроси ее, друг ли ты мне, Ксанка, она ответит: друг. Но в мыслях у нее будет совсем другое. А уж про Светлану я и не говорю».

– Что замолк, сержант? – спросила Мариэль. – Вспомнил кого?

Кирилл удивленно глянул на нее.

Дьявол, будто в мыслях читает!… Наверное, это и есть то, что называется жизненным опытом.

Вокруг уже расстилалась бескрайняя незабудкинская степь.

Капральша поняла его удивление по-своему.

– Не срывай сопло, крепкий кадр! Я вовсе не набиваюсь к тебе в друзья. Разве что в подруги… Да и то в постельные. Есть в тебе нечто, что не может оставить женщину равнодушной. Впрочем, тебе, наверное, об этом уже не раз говорили.

Кирилл помотал головой.

– Какой же ты все-таки еще мальчишка! – Теперь странная грустинка зазвучала и в голосе медички. – Ладно, пролетели. – Капральша сделалась задумчивой. – Пролетели-залетели… – И вдруг продекламировала:

– Что это? – спросил Кирилл. – Вы сочинили?

– Нет, – сказала Мариэль. – Это фольклор медиков Галактического Корпуса.

– А причем тут голытьба?

– Потому что без одежды трахались, голыми… Игра слов, крепкий кадр. Мы медики – народ прямой и циничный. Хочешь еще один вирш?

Кирилл пожал плечами, снова не зная, как себя вести.

– Нет лучшего на свете приключения, – продекламировала капральша, – чем пережить больному курс лечения.

Кирилл усмехнулся:

– Сбрось с орбиты котелок!

– А это еще что за выражение?

– А это означает «здорово!»

– Выражение из новых. В прошлом голу, когда я пришла в Корпус, такого у галактов не было. Впрочем, ладно, оставим фольклор в покое… Скажи мне вот что… Тебе погибших в первых боях жалко?

«Что за странный вопрос?» – удивился Кирилл.

– Конечно. Народ учился, готовился, и вдруг…

– Учился… готовился… – повторила Мариэль, и Кирилл бы решил, что она его передразнивает, если бы не звучащая в ее голосе грусть. – Скорее уж, учили, готовили…

– А какая разница?

– Большая. В первом случае ты сам себе хозяин. Во втором – выполняешь волю пославших тебя.

– А не один ли черт? Война – это всегда выполнение чьей-то воли. Да, конечно, очень хорошо, если эта чья-то воля и твоя собственная воля стремятся к одной цели. Это бывает, когда борешься с напавшим на твое отечество врагом. Но ведь так бывает не всегда. Бывает, что твоя цель – заработать денег, и ты выполняешь чужую волю ради заработка. Всего-навсего…

– А в случае с той войной, на которой мы сейчас находимся, как?

– А тут вообще все совпадает. Мы боремся с напавшим на наше отечество врагом и одновременно можем заработать денег. Это просто идеальная война.

«Зачем она задает мне эти вопросы? – подумал Кирилл. – Проверяет наличие и уровень боевого духа? Или просто бабе одиноко, и проснулось в ней мамское чувство, хочется кого-то опекать…»

И удивился собственной своей мысли. Вроде бы мамские чувства, которые могут быть у его партнерш, ему прежде в голову не приходили. Неужели так на него подействовали первые бои и первые потери? Вроде бы это называется взрослением? Хотя, с другой стороны, какие мамские чувства, если чаще всего он трахал виртуальных метелок? Черт, как изменилась в последнее время жизнь! А он, изменился ли он?

Вокруг по-прежнему расстилалась степь. Солнце и старбол стояли высоко в небе, время от времени скрываемые легкими облачками, которые здесь крайне редко превращались в тучи. Почти как на Марсе, где, по сравнению с Землей, воды тоже поменьше… Как он далеко, Марс! И Светлана!

– А скажите мне, госпожа капрал… Скажи мне, Мариэль… Ты осматривала меня в первый день. С тех пор я сильно изменился?

Она некоторое время молча изучала его лицо, будто присматривалась. Потом отвела глаза:

– Если внешне, то не очень.

– А внутренне?

– А внутренне… Тебе виднее. Откуда же мне знать?

Тем не менее, ему показалось, что она кривит душой. Может, просто не хочет говорить правду, потому что и сама сегодня поспособствовала изменениям. В том самом овраге… Кстати, а где он?

Кирилл посмотрел на триконку сканера.

Да вот же он, этот овраг, впереди и слева.

– Вот там мы сегодня прятались от змея Горыныча, – сказал он. – Может, завернем?

И Мариэль мгновенно превратилась в капрала.

– Нет, сержант, – сказала она строго. – В наш маршрут этот пункт на сей раз не входит. Разве что вы заставите гостей атаковать сейчас нашего «чертенка»!

И Кириллу осталось лишь удивляться столь резкой перемене, произошедшей с нею.

– Не поймешь вас, женщин, – пробормотал он, но капрал никак не отреагировала на эту реплику, глядя на летящую под днище АТС траву.

Кирилл пожал плечами.

И мгновенно сочинился вирш:

На Марсе или на Земле он бы сварганил из этого шестистрочия отличную триконку. Впрочем, сейчас это ни имело никакого значения. Потому что обрезки-сержанты не дарят метелкам-капралам триконки про женскую логику. Это бы означало, что его логика ничем не отличается от женской.