Генеральный штаб в предвоенные годы

Таким образом, Советский Союз должен был быть готовым вести борьбу на два фронта: на западе и на востоке. Ожидалось, что на западе и востоке Советского Союза противник сможет выставить около 270 пехотных дивизий, 11750 танков, до 16400 самолетов и 22000 полевых орудий.

Армия Германии, ведущая сила коалиции, имела до 8 млн. человек, в ней состояло 240-243 дивизии, 13900 самолетов, 9-10 тыс. танков, 20 тыс. орудий. Она была полностью развернута и отмобилизована, получила богатый опыт ведения большой войны.

Против наших границ Германия вместе с Финляндией, Румынией, Венгрией могли развернуть 233 дивизии, 10550 танков, 13900 самолетов, до 18000 полевых орудий{126}.

При подготовке агрессии против СССР немецко-фашистский блок развернет свои главные силы, вероятнее всего, к северу от устья реки Сан, имея основную группировку войск в Восточной Пруссии. Отсюда следовало ожидать развития главного удара в направлении на Ригу, Ковно (Каунас) и в дальнейшем на Двинск, Полоцк либо на Ковно, Вильно (Вильнюс), Минск; одновременно могли последовать удар другой группировки, развернутой по линии Ломжа, Брест в направлении Барановичей, а также высадка морских десантов в районе Либавы и на побережье Эстонии. В случае выступления Финляндии на стороне Германии финские войска при поддержке немецких дивизий могут нанести удар по Ленинграду с северо-запада.

В это время на юге Польши немцы могли развернуть наступление своих войск с фронта Хелм, Томашув, Ярослав на Дубно и Броды с целью выйти в тыл нашей львовской группировке, с тем чтобы в последующем овладеть Западной Украиной. Одновременно из районов Северной Румынии в общем направлении на Жмеринку ожидался переход в наступление румынской армии и немецких дивизий.

При изложенном варианте действий противника развертывание сил Германии выглядело следующим образом. К северу от устья реки Сан (на фронте Мемель, Седлец) немцы могли иметь до 123 пехотных, 10 танковых дивизий, большую часть своих самолетов; к югу от устья реки Сан - до 50 пехотных и 5 танковых дивизий.

Не исключалось, что для захвата Украины, а в дальнейшем и Кавказа немцы могут сосредоточить свои основные силы к югу от устья реки Сан, в районе Седлец, Люблин, с тем чтобы нанести удар на Киев, сопровождая его вспомогательными ударами из Восточной Пруссии.

Предполагалось, что при таком варианте немцы сосредоточат на юге 110-120 пехотных дивизий, основную массу бронетанковой техники и авиации, а на севере - 50-60 пехотных дивизий и некоторую часть танков и самолетов.

В плане подчеркивалось, что "основным наиболее политически выгодным для Германии, а следовательно, и наиболее вероятным является первый вариант ее действий - с развертыванием главных сил немецкой армии к северу от устья реки Сан".

Считалось, что Германии с начала сосредоточения до полного развертывания своих сил на наших западных границах потребуется 10-15 дней, Румынии (30 пехотных дивизий, в том числе 18 пехотных дивизий в районе Бо-тошани, Сучава) - 15-20 дней.

Финская армия, учитывая опыт кампании 1939/40 года, могла развернуть свои войска против СССР на пяти операционных направлениях: ленинградском, петрозаводском, ухтинском, кандалакшском и мурманском. Тогда их главные силы были нацелены на Карельский перешеек (армия Эстермана - 6 пехотных дивизий и 3 пехотные бригады) и на среднее течение реки Свирь (армейский корпус Хеглунда и группа генерала Талвелы силою до 3 дивизий).

В новых условиях при нападении на Советский Союз финская сторона без помощи извне вряд ли сумеет внести серьезные изменения в свою группировку. Лишь на Карельском перешейке ожидалось усиление ее за счет ввода 3-4 немецких дивизий. Завершение развертывания финской и немецкой армий допускалось не ранее как на 20-25-е сутки.

Следует сказать, что в плане была допущена недооценка возможностей Финляндии, особенно ее способности в короткий срок оправиться от только что понесенного серьезного поражения в советско-финляндской войне. Накануне Великой Отечественной войны финны совместно с гитлеровцами развернули более значительные силы, чем предусматривалось. На ленинградском и петрозаводском направлениях противник сосредоточил 15 дивизий (из них одна немецкая) и на северном крыле фронта 6 дивизий (из них 4 немецкие).

Изложенные в плане прогнозы о районах приложения основных усилий немецко-фашистских войск на северо-западе также фактически не подтвердились. Главный удар их ожидался в первую очередь на выборгско-ленинградском направлении, а вспомогательные - в сторону Петрозаводска и Кандалакши. Но боевые действия развернулись не только на Карельском перешейке, но и в межозерном дефиле (между Ладожским и Онежским озерами) в сторону реки Свирь, а также в направлении Мурманска.

Действия противника на западных морских акваториях ожидались в трех районах. Немецкий и финский флоты могли сосредоточить свои силы главным образом в Балтийском и Баренцевом морях с задачей блокировать наши военно-морские базы на Балтике; высадить десанты в районе Либавы и захватить Моонзундский архипелаг; прорваться в Финский залив и заставить наш флот уйти к востоку; крейсерскими операциями и действиями подводных лодок контролировать коммуникации на Баренцевом море, блокировать порты Мурманска и Архангельска. Итальянский флот мог развернуть свои действия на Черном море.

На Дальнем Востоке Япония могла выставить против СССР и Монгольской Народной Республики до 39 пехотных дивизий, 2500 самолетов, 1200 танков и до 4000 орудий. Основная масса ее сухопутных войск, авиации и морского флота нацеливалась против советского Приморья.

В плане, исходя из изложенной расстановки сил на востоке и западе, делался вывод, что "в данный период при необходимости стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на два фронта необходимо считать основным фронтом Западный. Здесь и должны быть сосредоточены наши главные силы". На восток же, учитывая возможности японцев, необходимо выдвинуть такое количество войск, которое полностью гарантировало бы нам устойчивое положение. Для прикрытия и охраны северного и южного побережья, границ в Закавказье и Средней Азии выделялись минимальные силы.

Поскольку главный удар немцев ожидался из района севернее устья реки Сан, то и основные силы Красной Армии развертывались к северу от Полесья. В случае начала агрессии на Западном театре военных действий предполагалось развернуть три фронта: на главном направлении - Северо-Западный и Западный, на юге - Юго-Западный.

Агрессивная политика Японии, подтверждавшаяся событиями последних лет, вынуждала Советский Союз иметь на Дальнем Востоке значительные вооруженные силы. Для действия в этом районе стратегический план развертывания предусматривал использовать группировку войск в составе Забайкальского и Дальневосточного фронтов и Тихоокеанский флот.

Предложенный вариант плана обороны СССР, разработанный заместителем начальника Оперативного управления генерал-майором А. М. Василевским и одобренный Б. М. Шапошниковым, опираясь на тщательно обоснованный анализ складывающейся стратегической обстановки страны, вероятных группировок противника и ожидаемых его агрессивных действий, верно определял наиболее опасный театр войны и главное направление приложения основных усилий Советских Вооруженных Сил.

В данном варианте плана имелись, конечно, и свои недостатки. К ним, прежде всего, следует отнести излишне большое внимание, которое придавалось Северо-Западному стратегическому направлению (в ущерб центральному); допуская возможность нанесения противником главного удара на люблинско-киевском направлении, план не предусматривал необходимых для данного случая противодействий.

В августе 1940 года, когда начальником Генерального штаба стал генерал армии К. А. Мерецков, этот проект плана стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР был пересмотрен. Генерал-майор А. М. Василевский с присущей ему добросовестностью и тщательностью разработал новый план с учетом данных ему указаний и представил его на рассмотрение.

18 сентября 1940 года доклад об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза, скрепленный подписями Наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и начальника Генштаба генерала армии К. А. Мерецкова, был представлен в ЦК ВКП(б) И. В. Сталину и В. М. Молотову для утверждения.

В докладе, как и в прежнем варианте плана, указывалось, что Советскому Союзу необходимо быть готовым к борьбе на два фронта: на западе - против Германии, поддержанной Италией, Венгрией, Румынией и Финляндией, на востоке - против Японии, занимавшей позицию вооруженного нейтралитета и всегда могущей пойти на открытое столкновение.

Западный театр войны определялся основным. На нем и должны быть развернуты наши главные силы. Наиболее мощным и опасным противником Генштаб продолжал считать Германию.

Силы фашистского блока и Японии, которые могли начать свои действия против СССР одновременно на западе и востоке, определялись в значительно больших размерах: 280-290 дивизий, 11750 танков, 30000 полевых орудий и 18000 самолетов.

Генеральный штаб производил эти расчеты, как и прежде, аналитическим методом. Конечно, ошибки при этом были неизбежны, но, как видим, приведенные цифры были недалеки от истины.

При распределении своих сил и средств учитывались степень важности тех или иных стратегических направлений и другие факторы.

Состав войск, выделяемых для обороны северного побережья, берегов Черного моря от Одессы до Сухуми, Закавказья и границы Средней Азии, оставался без изменения в сравнении с предыдущим проектом.

Все внимание обращалось на Западный театр (от Баренцева до Черного моря), где предусматривалось иметь почти такую же группировку войск, как и в первом плане.

По сравнению с прежним в новом плане нет каких-либо заметных изменений в оценке противника и своих войск, в распределении наших сил и в постановке им боевых задач, а также избираемых способах борьбы. Но совсем иными стали взгляды на решение коренного вопроса обороны страны на Западном театре.

В представленном плане Генеральный штаб предлагал главные силы Красной Армии в зависимости от обстановки развертывать по двум вариантам: к югу или к северу от Брест-Литовска (Бреста).

Окончательное решение на развертывание, по мнению Генштаба, зависело от той военно-политической обстановки, которая сложится непосредственно к началу войны.

Поэтому в условиях мирного времени считалось необходимым иметь разработанными оба варианта.

Существенно новым моментом в сентябрьском проекте плана являлось признание, что основным его вариантом следует считать развертывание главных сил Красной Армии к югу от Брест-Литовска. Это утверждение вступало в явное противоречие с оценкой предполагаемых намерений противника, приведенной в плане.

5 октября 1940 года план стратегического развертывания Советских Вооруженных Сил был рассмотрен руководителями партии и правительства. В ходе обсуждения было признано целесообразным несколько рельефнее подчеркнуть, что Западный театр войны является главным и что основная группировка здесь должна быть развернута на Юго-Западном направлении. Исходя из этого, предлагалось еще более усилить состав войск Юго-Западного фронта. Второй вариант развертывания войск (севернее Припяти) хотя и не был открыто отвергнут, однако особой поддержки не получил.

Доработанный с учетом полученных замечаний план развертывания Советских Вооруженных Сил был представлен на утверждение правительству и ЦК ВКП(б) 14 октября 1940 года.

Таким образом, произошла полная переориентировка и перенацеливание основных усилий наших войск с Северо-Западного (как предлагал Б. М. Шапошников) на Юго-Западное направление.

С назначением генерала армии Г. К. Жукова начальником Генерального штаба план стратегического развертывания весной 1941 года вновь стал предметом обсуждения и уточнения. Последняя корректировка его была проведена в мае - начале июня 1941 года. Документ был написан, как и прежде, А. М. Василевским, а затем скорректирован генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным. Юго-Западное направление усиливалось 25 дивизиями.

Возникает вопрос: почему в конце 1940 года и особенно в первой половине 1941 года у советского стратегического руководства укоренился взгляд, что гитлеровская Германия при столкновении с СССР направит свой главный стратегический удар именно на юг нашей страны?

Этот вопрос, при окончательном решении которого нашли свое отражение различные мнения как объективного, так и субъективного порядка, имеет свою историю. Еще в начале 30-х годов один из теоретиков в области стратегии А. А. Свечин, исходя из того, что против СССР должна была выступить коалиция во главе с Англией и Францией, предлагал Штабу РККА южный вариант обороны страны. По расчетам Свечина, главные силы интервентов могли вторгнуться со стороны моря на Черноморское побережье, а частью сил - через западные границы на Украину. Вспомогательный удар ожидался севернее реки Припять и со стороны Прибалтики. На мышление А. А. Свечина большое влияние оказывала теория "стратегии измора", его стратегические концепции не шли дальше эпохи Крымской войны. Не учитывался им и опыт гражданской войны 1918-1920 годов. Следовательно, Штабу РККА навязывалась давно скомпрометировавшая себя идея периферийной стратегии и кружных путей к достижению цели. Предложения А. А. Свечина в свое время после тщательного изучения были отклонены обоснованными аргументами Б. М. Шапошникова, а в последующем и А. И. Егорова.

Эта проблема возникла вновь в начале 1940 года. "И. В. Сталин был убежден, что гитлеровцы в войне с Советским Союзом будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, Донецким бассейном"{127}. Он считал, что без важнейших жизненных ресурсов, которыми обладали Украина и Северный Кавказ, фашистская Германия не сможет вести длительную и большую войну{128}.

Это убеждение И. В. Сталина постепенно окрепло. Особенно упрочилось оно весной 1941 года, когда гитлеровская Германия двинула свои вооруженные силы для овладения странами Балканского полуострова.

Можно предположить, что частая смена начальников Генерального штаба в тот период (в течение шести месяцев на этот ответственный пост был назначен третий начальник{129}) кроется именно в той позиции, которую они вынуждены были отстаивать при решении коренного вопроса плана обороны страны.

Объяснения, что перемещение с поста начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова произошло якобы из-за того, что он стал "часто прибаливать", а К. А. Мерецкова - якобы потому, что его доклад на декабрьском расширенном совещании Главного военного совета в 1940 году не понравился С. К. Тимошенко, а разбор январской оперативной игры в 1941 году - И. В. Сталину, конечно, нельзя принять всерьез.

Перенацеливанию основных усилий Красной Армии на Юго-Западное направление в плане стратегического развертывания способствовали и другие обстоятельства. Отчасти это можно объяснить и тем, что ключевые посты в Генеральном штабе начиная с лета 1940 года постепенно заняли специалисты по Юго-Западному направлению. С назначением Народным комиссаром обороны маршала С. К. Тимошенко, до этого командовавшего Киевским Особым военным округом, произошли крупные перестановки в Генштабе.

В июле 1940 года из Киевского Особого военного округа в Генеральный штаб были назначены: генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин (начальник штаба округа) - сначала на должность начальника Оперативного управления, затем первого заместителя начальника Генштаба; генерал-майор Н. Л. Никитин начальником мобилизационного управления; корпусной комиссар С. К. Кожевников (член Военного совета КОВО) - военным комиссаром Генштаба.

В феврале 1941 года командующий КОВО генерал армии Г. К. Жуков выдвигается на пост начальника Генштаба. В марте этого года на должность начальника Оперативного управления Генштаба переводится заместитель начальника штаба КОВО генерал-майор Г. К. Маландин, а начальник отдела укрепленных районов штаба КОВО генерал-майор С. И. Ширяев - на должность начальника укрепленных районов.

Сотрудники, выдвинутые на ответственную работу в Генштаб из Киевского Особого военного округа, в силу своей прежней службы продолжали придавать более важное значение Юго-Западному направлению. При оценке общей военно-стратегической обстановки на Западном театре воины их внимание, на наш взгляд, невольно приковывалось к тому, что было более знакомо, тщательно изучено и проверено, что "прикипело к сердцу", длительно владело сознанием и, естественно, заслоняло собой и отодвигало на второй план наиболее весомые факты и обстоятельства, без которых нельзя было воспроизвести верную картину надвигавшихся событий.

Подобный метод подбора руководящих работников Генерального штаба нельзя признать удачным. Никакого повода или веских оснований к широкому обновлению его состава в условиях приближавшейся войны, да к тому же лицами, тяготевшими по опыту своей прежней деятельности к оценке обстановки с позиций интересов командования Юго-Западного направления, не было.

Характер оперативно-стратегических взглядов работников, прибывших из КОВО, достаточно рельефно выражает представленная в Генштаб в декабре 1940 года "Записка по решению Военного совета Юго-Западного фронта по плану развертывания на 1940 год" за подписью начальника штаба Киевского военного округа генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева.

В разделе "Военно-политическая обстановка и оценка противника" указывалось, что "ввод немецких войск в Румынию и Финляндию, сосредоточение к границам СССР более 100 дивизий и направление политических и стратегических усилий на Балканы (группа генерала Бласковец и группа генерала Рейхенау), наличие германо-итало-японского союза и появление итальянских (видимо, имелось в виду немецких. - М. З.) дивизий в Румынии следует рассматривать не только как мероприятия, направленные против Англии, но и как мероприятия, которые могут обратиться своим острием против СССР... Такое положение на Балканах создает для Германии благоприятные условия: а) использование взаимодействия с европейским союзником - Италией; б) использование военно-экономических ресурсов Балканских государств (в первую очередь нефти) и их вооруженных сил (в первую очередь Венгрии и Румынии); в) использование плацдарма для вторжения на богатую сельским хозяйством и промышленностью территорию УССР". Отсюда делается вывод, что основные усилия Германии будут нацелены против Юго-Западного фронта, а значит, "здесь следует ожидать главный удар объединенных сил противника".

Возможность наступления немцев из Восточной Пруссии и района Брест-Литовска не отвергалась, но считалась маловероятной, поскольку Германия будет держать значительные силы против Юго-Западного фронта, чтобы не допустить его наступления на юге с целью разорвать связи гитлеровцев с Балканскими государствами.

Таким образом, оценивая сложившуюся к тому времени группировку германской армии и не приняв во внимание имевшиеся сведения о ее временном характере, Военный совет Киевского военного округа (на военное время округ становился Юго-Западным фронтом) приходил к заключению, что "на ближайший отрезок времени группировка против СССР будет создаваться из существующей, характерной наличием крупных сил на Балканах и на юге Германии". Считалось, что против Юго-Западного фронта фашистский блок выставит 135-160 пехотных дивизий, 14 танковых соединений, 14-16 тыс. самолетов и 15 тыс. орудий.

С такой устоявшейся точкой зрения на военно-стратегическую обстановку на Западном театре войны, которая не расходилась со взглядами И. В. Сталина, надо думать, и вступил в должность начальника Генштаба генерал армии Г. К. Жуков. Тем более что эта идея получила веское подтверждение военными событиями, разыгравшимися весной 1941 года на Балканах при вторжении фашистской Германии в Югославию и Грецию.

Кстати сказать, вариант приложения основных усилий Германии против СССР на Южном стратегическом направлении одно время был вполне допустим. Как стало известно позднее, при разработке фашистского плана нападения на Советский Союз немецкое верховное командование рассматривало подобное предложение, представленное в оперативной разработке генерала фон Зоденштерна 7 декабря 1940 года{130} (в начале Великой Отечественной войны он был начальником штаба группы армий "Юг").

План Зоденштерна не нашел поддержки у немецкого верховного командования главным образом потому, что Южный театр военных действий, ограниченный Карпатами и припятскими болотами, имел малую оперативную емкость. Состояние коммуникаций в Венгрии и Румынии не позволяло осуществить своевременное сосредоточение достаточно мощной ударной группировки и внезапное вторжение в пределы СССР, а также обеспечить ее всем необходимым. Пугали Гитлера и ненадежный балканский тыл, а также необходимость преодолевать в ходе наступлениямногочисленные реки, протекавшие в этом районе с северо-запада на юго-восток. Приведенные мотивы заставили немецко-фашистское руководство придерживаться северного варианта при нападении на СССР, который по всем предъявляемым требованиям имел существенный перевес по отношению к южному.

Было бы наивным утверждать, что указанные негативные стороны Юго-Западного театра военных действий оставались не известными нашему Генеральному штабу. Скорее всего, их отнесли в то время к числу второстепенных и при оценке обстановки в расчет не приняли. Убеждение в "правильности" принятых стратегических решений дополнительно подтверждалось информацией, полученной по каналам Наркомата государственной безопасности СССР в начале апреля 1941 года. В сообщении указывалось, что "выступление Германии против Советского Союза решено окончательно и последует в скором времени. Оперативный план наступления предусматривает... молниеносный удар на Украину и дальнейшее продвижение на восток...".

Находясь под впечатлением вышеприведенных обстоятельств, наше стратегическое руководство не уловило своевременно момент, когда гитлеровский генеральный штаб отказался от "имеющихся выгод" на юге в связи со сложившейся военно-политической ситуацией на Балканах и принял сторону "кратчайших путей" на севере. Время же для этого, хотя и ограниченное, имелось. Это позволило бы нам переориентировать свои вооруженные силы с учетом вероятных намерений противника.

Целесообразно хотя бы коротко остановиться еще на одном плане обороны страны, выдвинутом накануне войны якобы Б. М. Шапошниковым.

Суть этого плана (как это трактуется в некоторых военно-исторических и мемуарных трудах) заключается в том, что основные силы приграничных округов рекомендовалось держать на старой государственной границе за линией укрепленных районов. На новую границу предлагалось выдвинуть лишь части прикрытия, способные обеспечить развертывание главных сил в случае внезапного нападения. По мнению некоторых авторов, наше командование, отвергнув такой план, совершило чуть ли не роковую ошибку.

Достоверность выдвинутого плана выглядит по меньшей мере просто-напросто надуманной, сомнительной гипотезой. Чтобы установить всю несостоятельность и нереальность его основных стратегических положений, не потребуется глубокого анализа.

В военной истории уже имели место подобные прецеденты. Накануне Отечественной войны 1812 года прус-скип авантюрист генерал Фуль пытался навязать русскому царю Александру I нечто подобное для обороны русского государства от наполеоновского нашествия. По его мысли, армия Барклая де Толли должна была, медленно отойдя за реку Западная Двина, обороняться, опираясь на укрепленные позиции Дрисского лагеря, а армия Багратиона, маневрируя и нанося короткие удары, должна была изматывать противника на обширных пространствах между границей и полосой укреплений. Приведенный план еще в начале XIX века представлял собой обветшалый курьез, взятый из эпохи наемных, вербовочных армий с магазинной системой снабжения.

Не менее печальный пример "маневренной" обороны можно привести из первой мировой войны. Оборона на реке Марна была поручена немецким войскам генерала Марвица. Последний решил оборону осуществить на свой манер. Выставив наблюдение и небольшое прикрытие вдоль реки, он сосредоточил остальные силы в стратегическом резерве за линией укреплений. Когда англичане и французы начали переправу на северный берег Марны, то они почти не встретили никакого сопротивления. Проведенные в последующем немецкие контратаки не могли остановить англо-французского наступления. Такая "дубовая активность" немецкого генерала стала причиной серьезной неудачи.

По плану, автором которого якобы являлся Б. М. Шапошников, выходило, что часть территории советских республик, расположенной от Балтики до Карпат и от Западного Буга до 27-го меридиана (глубиной более 300 км), должна была стать чем-то вроде гигантского предполья, зоны заграждения. Эта территория неизбежно была бы утрачена почти без серьезного сопротивления, она обрекалась на захват противником без упорной и ожесточенной борьбы. Войска прикрытия, состоящие преимущественно из танковых и механизированных войск, без поддержки сильных групп пехоты и авиации неминуемо в неравной схватке были бы уничтожены. Красная Армия в короткий срок лишалась наиболее мощных ударных средств и оказалась бы в очень тяжелом и опасном положении.

Нет никакого сомнения, что существо разбираемого плана выглядит стратегической нелепостью. Такие предложения не могли исходить от Б. М. Шапошникова, который глубоко знал характер современной борьбы, владел обширными знаниями в области военной истории, имел крупные военно-исторические исследования, являлся автором ряда оригинальных планов стратегического развертывания Советских Вооруженных Сил в различных международных условиях нашей страны, утвержденных после тщательного обсуждения Центральным Комитетом и Советским правительством.

* * *

План стратегического развертывания, принятый в конце 1940 года, неумолимо потребовал пересмотреть прежний мобилизационный план. Практически он уже исчерпал себя, поскольку на его основе в сентябре 1939 года была проведена частичная мобилизация семи военных округов, прошло развертывание войск действующей армии во время событий на реке Халхин-Гол и в советско-финляндской войне. Развернутая с весны 1940 года широкая реорганизация стрелковых, танковых войск, войск противовоздушной обороны, артиллерии и военно-воздушных сил, а также перемещение значительного количества формирований к новой западной границе настоятельно требовали внесения существенных коррективов в мобилизационный план. При разработке его новой схемы необходимо было тщательно учесть опыт второй мировой войны и боевых действий Красной Армии по обеспечению государственных границ СССР, происходившие организационные изменения, установить иную систему дислокации войск и возможность их отмобилизования по очереди и в каждом округе в отдельности, в зависимости от обстановки.

Разработка мобилизационного плана на 1940-1941 годы, начатая в августе - сентябре 1940 года, осуществлялась начальником мобилизационного отдела Организационно-мобилизационного управления генералом Н. И. Четвериковым и его заместителем комбригом П. Н. Голубевым. Петр Никифорович Голубев - один из старейших моих сослуживцев по Белорусскому военному округу. Вместе с ним мы продолжали работать и в Генеральном штабе. Он был добросовестнейшим и хорошо подготовленным штабным работником, особенно по организационным и мобилизационным вопросам. Многие месяцы с большим увлечением трудился П. Н. Голубев над новым мобилизационным планом. Им были последовательно разработаны три варианта плана. Последний вариант окончательно был доработан и доложен ЦК ВКП(б) и правительству в феврале 1941 года. Но, как и всякий другой план, не являющийся закостенелой догмой, он продолжал в последующем уточняться и дополняться.

В процессе работы над мобпланом было особенно рельефно видно, как с нарастанием угрозы нападения фашистской Германии на СССР советское стратегическое руководство, сообразуясь с меняющейся обстановкой, наращивало усилия по укреплению обороны страны, предусматривало привлечение более значительных мобилизационных ресурсов, чем это имелось в виду в первоначальных наметках.

С приходом на пост начальника Генерального штаба генерала армии Г. К. Жукова была сделана попытка заново пересмотреть проекты плана мобилизационного развертывания.

К весне 1941 года Центральному Комитету ВКП(б) и Советскому правительству из авторитетных источников и информации, поступавшей по многим каналам, становится ясно, что фашистская Германия, разгромив буржуазные государства Западной Европы, переносит военные усилия с запада на восток, что она все шире развертывает интенсивную подготовку для нападения на Советский Союз.

В конце 1939 года на территории Польши и Словакии гитлеровцы имели примерно 25 дивизий. На границах с СССР к концу 1940 года находилось уже (вместе с финской армией) около 68, а в апреле следующего года до 100 дивизий. Через несколько месяцев фашистская Германия сосредоточивает на востоке довольно внушительную силу - 150 дивизий (вместе со своей балканской группой){131}.

К середине марта 1941 года общая численность вооруженных сил Германии, по расчетам нашего Разведывательного управления, составляла около 8 млн. человек (в том числе в сухопутных войсках 6,5-7 млн. человек). В боевом составе гитлеровских сухопутных войск было 262-272 дивизии (пехотных 220-230, танковых - 20, моторизованных - 22), 11-12 тыс. танков, более 52 тыс. орудий, около 19200 самолетов. С широким размахом шло оборудование Восточного театра военных действий: расширялись и реконструировались аэродромы, строилась полевые укрепления, склады и хранилища, расширялась и улучшалась дорожная сеть и т. д.

В условиях угрожаемого периода Советскому Союзу необходимо было в короткий срок пересмотреть многое. Генеральный штаб, конечно, видел, что сложившаяся ранее схема мобилизационного развертывания вооруженных сил (растянутая по времени на целый год и предусматривавшая отмобилизование войск под защитой армии прикрытия) не отвечала новой природе войны. Времена, когда официально объявлялась война, затем открыто проводилась мобилизация, осуществлялись сосредоточение и развертывание войск и, наконец, открывались военные действия, давно миновали. Фашистские агрессоры, развязывая вторую мировую войну, провели мобилизацию, сосредоточение и развертывание вооруженных сил скрытно, еще в мирное время, прикрываясь мероприятиями, связанными с оккупацией Австрии, Чехословакии и боевыми действиями в Испании. Это позволяло им внезапно всей мощью ударных группировок вторгнуться на территорию избранной жертвы. Завершение мобилизационного развертывания они осуществили уже после начала войны.

К весне 1941 года обстановка для СССР еще более осложнилась. Теперь у наших западных границ стояли полностью отмобилизованные и развернутые, прошедшие почти двухлетнюю школу большой войны, готовые к нападению вооруженные силы фашистского блока. Экономика фашистских и оккупированных ими государств, переведенная на военное производство, в большом количестве ковала средства истребления. Становилось очевидным, что сдержать натиск внезапно перешедших в наступление ударных группировок агрессора мог только мощный эшелон войск, не уступавший противнику в живой силе и технике, но не "армия прикрытия".

Поскольку в новом варианте мобилизационного плана количество стрелковых и кавалерийских дивизий было снижено, сложилось новое соотношение родов войск по сравнению с мобпланом 1938-1939 годов. Удельный вес стрелковых соединений сократился на 2,3 процента, кавалерийских - в три раза, транспортных частей - в шесть и дорожно-эксплуатационных - в два раза. В свою очередь, количество механизированных соединений возросло почти в пять раз, частей авиации и войск противовоздушной обороны - в два раза.

Формирование новых частей и соединений планировалось провести в одну очередь. Создание вторых и третьих эшелонов формирований на этот раз не предусматривалось. Видимо, только ради формы ставились задачи: за первое полугодие войны дополнительно сформировать 9 артиллерийских полков, к концу года увеличить численный состав армии на 219 тыс. человек, а госпитальную сеть - на 400 тыс. коек.

В разработанном мобплане недостатки, присущие прежним планам, не были устранены полностью.

Планом предусматривалось в сжатые сроки развернуть большое количество частей и соединений. Но оборонная промышленность страны, не имея необходимых материальных возможностей, не могла своевременно и в достаточном количестве обеспечить их, и особенно моторизованные и танковые дивизии, боевой техникой. Например, для оснащения армии недоставало 12,5 тыс. тяжелых и средних танков, 43 тыс. тракторов, около 298 тыс. автомобилей. Обеспеченность формирований и механизированных войск по тяжелым и средним танкам составляла 24-31 процент. К началу Великой Отечественной войны танковый парк новейших машин составлял: тяжелых танков KB - 625, средних Т-34-1225. Если бы наша промышленность производила ежегодно 4620 танков, 13525 тракторов, 83155 автомобилей, как это было предусмотрено планом на 1941 год, то некомплект по данным видам боевой техники можно было бы ликвидировать не ранее чем через пять лет.

Подобная картина наблюдалась и с оснащением авиации. В ее парке недоставало 13,6 тыс. самолетов фронтовой и тыловой авиации, в авиационных частях полностью отсутствовали двухмоторные истребители, не хватало около половины ближних бомбардировщиков.

Обеспеченность войск малокалиберной зенитной артиллерией и зенитными пулеметами не превышала 23-37 процентов. В войсках не хватало средств заправки и транспортировки горючего, имущества связи, особенно кабеля, полковых и армейских радиостанций.

Такое планирование могло быть вполне приемлемым и даже перспективным для условий мирного времени при устойчивой стабилизации международной обстановки. В предгрозовое же время в интересах поддержания высокой боевой готовности вооруженных сил следовало быть сугубо осторожным и строить расчеты не из того, что будет, а из того, что есть, установив поэтапное формирование с учетом производственных возможностей нашей военной промышленности.

Принятые ЦК партии и Советским правительством меры, по своему характеру довольно напряженные, имели целью всемерно укрепить боеготовность Советских Вооруженных Сил. Они были вынужденной ответной мерой на усиленную подготовку фашистской Германии для нападения на СССР, развернутую еще с середины 1940 года.

Поэтому утверждения фельдмаршала Кейтеля и других гитлеровских военных преступников на Нюрнбергском процессе, что они вели против СССР превентивную войну, раздувание этой версии западно-германскими военными идеологами и их покровителями являются неприкрытой фальсификацией исторических событий.

Разработанный на 1940-1941 голы мобилизационный план предъявлял повышенные требования к уровню технического оснащения Красной Армии в новой обстановке.

Теперь, учитывая характер вооруженной борьбы (массовое применение танков и авиации, широкое использование минометов, автоматов и других средств), а также опыт первого периода второй мировой войны и военных действий Красной Армии по защите государственных границ в 1938-1940 годах, в план производства вооружения необходимо было внести существенные коррективы.

Приходилось серьезно считаться и с теневыми моментами, которые имелись в процессе всего военного производства. Отдельные отрасли нашей оборонной промышленности не обеспечивали всех запросов армии. Они нуждались в улучшении руководства, организации, контроля, а также в приложении новых усилий со стороны представителей науки и техники. Значительное отставание наметилось в производстве боеприпасов: программа первого полугодия 1940 года была недовыполнена. При реализации танковой, авиационной и морской программы возникли значительные трудности с производством отдельных видов артиллерийских орудий и стрелковых автоматических систем.

В апреле - мае 1941 года ЦК ВКП(б) и СПК СССР, положив в основу решения XVIII Всесоюзной партийной конференции (15-20 февраля 1941 года), на которой большое внимание было уделено состоянию оборонной промышленности, приняли ряд постановлений, направленных на расширение производства боеприпасов, морских и противотанковых орудий, танков и авиации. Повышенный интерес к данным видам вооружения вытекал из военно-стратегической обстановки, из необходимости резко поднять огневую мощь и ударную силу Красной Армии и Военно-Морского Флота.

Однако возможности для создания новых производственных мощностей и расширения действующих почти отсутствовали. Поэтому правительство вынуждено было принять решение временно приостановить или сузить производство тех видов артиллерийского и стрелкового вооружения для Красной Армии, обеспеченность которыми была более или менее благополучной и запасами которых можно было обойтись хотя бы на короткий срок. Высвобожденные таким образом производственные мощности ряда военных предприятий использовались для производства вооружения, крайне необходимого для оснащения армии и флота. Вследствие этого на некоторое время был сокращен выпуск полковых и дивизионных пушек, ручных, станковых и крупнокалиберных пулеметов.

Анализ мероприятий, проводившихся в нашей стране в 1939-1941 годах, свидетельствует о том, что в предвоенный период Центральный Комитет ВКП(б) и Советское правительство принимали энергичные, порою чрезвычайные меры для того, чтобы удовлетворить потребности вооруженных сил в наиболее важных системах вооружения и не оказаться слабее противника.

Эти мероприятия, если перевести их на военный язык, можно было бы назвать производственно-техническим маневром с целью сосредоточить основные усилия производства на решении главнейших задач, прибегнув на второстепенных участках к неизбежным временным ограничениям.

Некоторые малоосведомленные авторы обвиняют наших военных руководителей и других ответственных лиц в том, что они как раз в канун войны сняли с производства пулеметы, противотанковые орудия, полковые пушки и т. д., допустив грубейшую ошибку, сказавшуюся в начале Великой Отечественной войны. Подобные суждения не убедительны и недостаточно обоснованны. Безусловно, огромный и сложный процесс усовершенствования систем вооружения не проходил идеально, без ошибок. При тщательном и заблаговременном изучении положения дел в оборонной промышленности, возможно, еще в тот период удалось бы найти дополнительные производственные мощности, тогда отпала бы всякая необходимость прибегать к временному ослаблению производства некоторых образцов наземной артиллерии и стрелкового автоматического оружия. Но для подобного поиска недоставало ряда важных слагаемых, главным из которых было время. Не приняв же срочно мер по повышению огневой мощи авиации и бронетанковых войск в угрожающих условиях надвигавшейся войны, можно было бы действительно оказаться в трагическом положении.

Своевременные мероприятия ЦК ВКП(б) и Советского правительства, самоотверженный труд наших ученых, рабочих, инженеров и техников позволили достигнуть крупных успехов в производстве решающих видов боевой техники и вооружения. К июню 1941 года Красная Армия получила 2739 самолетов новейших типов, 4357 танков, из них около 50 процентов совершенно новых конструкций, более 23 тыс. орудий и 48 тыс. минометов, в том числе опытные образцы реактивных установок М-13 ("катюши"). Система вооружения Красной Армии оказалась настолько совершенной и перспективной, что в ходе Великой Отечественной войны не потребовались значительная ее корректировка или коренные изменения, связанные с серьезной ломкой сложившегося процесса производства.

Строительство новых заводов, реконструкция существовавших, привлечение гражданских заводов к производству элементов артиллерийских выстрелов, переход к поквартальному планированию позволили повысить выпуск боеприпасов в 1941 году более чем в три раза по сравнению с 1940 годом.

Боеприпасы являются основным показателем целесообразности существования и боевого применения того или иного вида оружия. Об этом хорошо сказал И. В. Сталин: "...Все сводится к разрушению цели. Сила взрыва боеприпасов определяет мощь всех родов войск... и служит мерилом военно-экономической целесообразности затрат на ту или иную боевую технику. Неразумно строить дорогой бомбардировщик на большой радиус действия, если заряд авиационной бомбы будет недостаточно мощным"{132}. В системе оборонной промышленности производство боеприпасов было наиболее трудоемким и дорогим, оно поглощало около 50 процентов бюджетных ассигнований на все военное производство.

Если за все предвоенные годы третьей пятилетки средний прирост валовой продукции всей промышленности составлял 13 процентов в год, то в оборонной он достигал 39 процентов. Такое колоссальное напряжение, связанное с производством боевой техники, вооружения, боеприпасов, было совершенно необходимо для всемерного укрепления обороноспособности Советского Союза.

Центральный Комитет ВКП(б) и Советское правительство провели большую работу по созданию и размещению заводов-дублеров на востоке страны, за 50-м меридианом, где их раньше почти совсем не имелось.

К июню 1941 года военные предприятия, расположенные за Волгой, производили около 12 процентов продукции всей оборонной промышленности, а по некоторым видам вооружения и боеприпасов - более 25 процентов. Ускоренными темпами шло строительство военных заводов во многих районах Урала и Сибири.

Состояние оборонной промышленности накануне Великой Отечественной войны следует характеризовать не только количеством и качеством выпускаемой боевой техники, вооружения и боеприпасов, но и наличием значительных производственных резервов, необходимых для того, чтобы увеличить при необходимости выпуск продукции с началом войны. А такие резервы были. Ввод их в действие позволил в течение первых двух месяцев войны значительно поднять производительность оборонной промышленности, которая только за счет перевода оборонных заводов на режим работы военного времени возросла почти в два раза.

Благодаря неустанной и повседневной заботе партии и Советского правительства, самоотверженному труду рабочих, инженеров и техников наша промышленность накануне войны оснастила Красную Армию самым современным и мощным вооружением, превосходящим по ряду показателей боевые и эксплуатационные качества вооружения армий западноевропейских стран, и в том числе Германии.

Если степень оснащения Красной Армии на 1 января 1937 года взять за 100 процентов, то к 22 июня 1941 года количество винтовок в ней возросло в 2,5 раза, пулеметов - почти в 2 раза, минометов - в 35 раз, противотанковых орудий - почти в 4 раза, танковых пушек - в 2,5, зенитных орудий - в 5, орудий средних калибров - в 2 и крупных калибров - в 3,5 раза. Появились совершенно новые виды оружия: автоматы, крупнокалиберные пулеметы, полковые минометы, полевая реактивная артиллерия.

Потребности Красной Армии в вооружении по плану обеспечения 1940 года были почти полностью удовлетворены, особенно в полковой, дивизионной и корпусной артиллерии.

Войска имели в достаточном количестве совершенные противотанковые и зенитные орудия. Вполне убедительно и авторитетно звучит заявление одного из видных руководителей оборонной промышленности того времени - Б. Л. Ванникова, что "наиболее подготовленной к началу войны была промышленность вооружения, занятая производством артиллерийского и стрелкового оружия"{133}.

Значительными были успехи и в производстве бронетанковой техники. Если с 1931 по 1936 год в общей массе выпущенных танков удельный вес средних и тяжелых; составлял 24 процента, то в первой половине 1941 года их доля возросла до 43 процентов. Производство тяжелых боевых машин, по сути дела, было создано заново: до этого выпускались опытные, единичные машины, теперь же переходили к серийному выпуску. Выдающимся достижением советского танкостроения явилось создание непревзойденных в мире по совершенству конструкций и боевым качествам среднего танка Т-34 и тяжелого танка КВ.

Эти боевые машины были созданы в результате большого и упорного труда талантливых групп конструкторов во главе с М. И. Кошкиным (танк Т-34) и Ж. Я. Котиным (танк KB).

Немецкая техническая мысль не только не сумела создать ничего подобного советским танкам - ей оказалось не под силу воспроизвести хотя бы приблизительную их копию.

Несмотря на то, что к 22 июня 1941 года на вооружении нашей армии (в составе парка средних и тяжелых боевых машин) имелся сравнительно небольшой процент новых образцов средних и тяжелых танков, тем не менее главная задача уже была решена: наша промышленность могла начать массовый серийный выпуск боевых машин новых систем. Теперь личному составу танковых войск необходимо было в короткие сроки освоить новую боевую технику, отыскать для них наиболее выгодные организационные формы и способы использования в боевой обстановке.

Важным моментом, ставившим немецко-фашистскую армию перед технической внезапностью, явилось создание в нашей стране совершенно нового вида вооружения - реактивной артиллерии. Судьба боевых ракет чрезвычайно превратна. История не раз выносила им смертный приговор. Некоторые военачальники не верили в перспективность их развития и использования. Еще в XIX веке французский генерал Пексана заявил: "Искусство и таланты тех, кто совершенствует боевые ракеты, кажется, очень велики. Но не потеряны ли эти старания и эти таланты, и можно ли надеяться, что это упрямое оружие когда-либо найдет применение на суше или на море?"

Прав был Пексана лишь в одном: боевые ракеты действительно "упрямое оружие". Попытки применить их: в ходе боевых действий предпринимались Англией, Германией, царской Россией. Кончались они неудачей. Русская военная мысль еще в начале XX века довольно близко подошла к правильному разрешению некоторых важных проблем в области ракетостроения. Однако практическая реализация выдвигаемых идей всякий раз наталкивалась на рутину, бюрократические барьеры и техническую отсталость. Только после Великой Октябрьской социалистической революции по достоинству оценили величие мысли и гениальные предложения К. Э. Циолковского, Ф. А. Цандера, дали ход идеям молодых ученых; Н. И. Тихомирова, В. А. Артемьева, С. П. Королева и других.

Усилия энтузиастов ракетного дела в 1934 году были объединены в одном научном учреждении - РНИИ (Реактивный научно-исследовательский институт). В 1938-1939 годах мне, как помощнику начальника Генерального штаба, пришлось детально знакомиться с характером работы института, встречаться с его сотрудниками. Замечательный коллектив РНИИ, создавая и совершенствуя "рельсовую артиллерию", как иногда называли в то время реактивные установки, прошел нелегкий путь. Вначале сотрудники под руководством Б. С. Петропавловского сконструировали реактивный снаряд осколочно-фугасного типа. Сколько усилий в последующем потратили работники института для того, чтобы придать ракете устойчивость в полете и добиться кучности стрельбы при поражении цели, как часто им приходилось прибегать к всевозможным ухищрениям, чтобы усмирить ракету, не дать ей "рыскать" в полете.

Однажды произошел довольно курьезный случай. Известный советский ученый и талантливый инженер Г. Э. Лангемак предложил создать ракетный снаряд с нарезами и выстрелить им из обычного орудия. Создали образец. Выехали на полигон. Зарядили, произвели выстрел. Здесь-то и начались злоключения. Снаряд, дойдя до дульного среза, заклинился и потащил за собой пушку. Двигаясь по неровной местности, орудие стало разворачиваться в сторону комиссии, присутствовавшей на стрельбе. Все заметались, а потом бросились в укрытие. В конце концов эта своенравная "система" остановилась; в дульной части ствола, как бы насмехаясь над изобретателем, торчал вышедший наполовину снаряд. Теперь все были озадачены: как поступить со снарядом, как извлечь его из орудия? Развязка пришла неожиданно: охладившись, он сам выпал оттуда.

Обеспечить устойчивость ракеты в полете удалось В. А. Артемьеву, который применил стабилизаторы, значительно превышавшие калибр снаряда.

Не менее драматичными были эксперименты, связанные с созданием пусковых установок, без которых отработанные и испытанные 82- и 132-мм реактивные снаряды не могли эффективно использоваться.

Какие только конструкции не предлагались: сначала появился станок из труб, затем станок-штырь, за ним станок "флейта" (труба с прикрепленной к ней стальной полосой) и еще один станок, в шутку названный "моссельпромом".

Наконец И. И. Гвай и А. С. Попов предложили более совершенную конструкцию пусковой установки с Т-образным пазом; А. П. Павленко соединил две направляющие в одну; в заводских условиях они превратились в "рельсы".

В ноябре 1938 года в РНИИ стояли две первые установки, сделанные по заказу Главного артиллерийского управления. Выглядели они очень странно: все одпопланочные направляющие были смонтированы поперек кузова машины. В декабре 1938 года состоялись первые испытания. Дали залп 24 снарядами. Артиллеристы сделали много полезных замечаний, их учли затем в 1939 году. Второй вариант установки испытывали в присутствии Наркома обороны. Новое оружие произвело сильное впечатление на всех присутствующих. В мае 1940 года был готов третий вариант машины. Его испытали летом на полигоне. Боевая машина приобрела почти окончательные формы. Направляющие удлинили до 5 метров (первоначальная длина 1,7 метра) и расположили вдоль платформы автомобиля. Их число уменьшилось до 16. Официально установка получила название БМ-13, что означало: боевая машина с калибром мины 132 мм.

Для войсковых испытаний к ноябрю 1940 года было создано семь установок. На основе этих первых машин в последующем сформировали батарею капитана И. А. Флерова. 14 июля 1941 года она дала свой первый боевой залп по врагу возле железнодорожной станции Орша. Так вышла на поля сражений знаменитая "катюша".

Труд создателей этого замечательного оружия был высоко оценен ЦК партии и Советским правительством. Еще 15 марта 1941 года большой группе научных сотрудников Реактивного научно-исследовательского института была присуждена Государственная премия за это выдающееся изобретение.

Ни одно из воевавших во второй мировой войне государств накануне и в ходе ее не избежало каких-либо промахов или ошибок в подготовке своих армий. Были просчеты и у нас, но они не носили рокового или катастрофического характера.

Заблаговременная и тщательная подготовка военной промышленности с учетом постоянно меняющейся международной обстановки, достижений научно-технической мысли и характера войны явилась прочной военно-материальной основой победы Советского Союза над силами агрессии и фашизма. "Созданная в предвоенные годы оборонная промышленность обеспечила вооруженные силы страны современной военной техникой"{134}, причем на протяжении всей войны и во все возрастающих размерах.

Это обстоятельство было одним из слагаемых в сумме факторов, принесших победу Советскому Союзу над фашистской Германией. Источники нашей победы заложены надежде всего в преимуществах советского общественного и государственного строя, социалистической системы хозяйства.

Следует учитывать, что в современных условиях деятельность оборонной промышленности значительно усложнилась ввиду совершившейся военно-технической революции и создания ракетно-ядерного оружия. Оборонная промышленность теперь должна быть готова обеспечить все потребности вооруженных сил на основе новейших достижений науки и техники.

Нагрузка на военную экономику значительно увеличивается. Правильный выбор наиболее оптимального и перспективного направления в развитии систем вооружения, который создавал бы техническую неожиданность для врага в условиях войны, приобретает ныне первостепенное значение.

Поскольку темпы развития и совершенствования современного вооружения и техники резко возрастают, поскольку усложняются их конструкции и увеличивается стоимость производства, подход к смене одной системы вооружения другой, более эффективной, должен быть глубоко научным, тщательно согласованным с экономическими ресурсами государства и его военно-стратегическим положением.

Как бы остро ни стоял вопрос удовлетворения потребностей вооруженных сил более современным оснащением, перестройка производства на изготовление новых образцов вооружения может быть осуществлена только поэтапно. Опыт прошлого убедительно свидетельствует, что на протяжении какого-то довольно длительного периода производство старого и нового вооружения обязательно будет идти параллельно. При этом производство старого вооружения закономерно сужается, а нового - расширяется. Быстрое моральное устаревание оружия в современных условиях неминуемо выдвигает на сцену новейшие образцы различных систем. Состязание между количественными и качественными показателями в вооружении и технике достигло сейчас столь высокого динамизма, что период перехода от производства одной системы к другой практически не имеет резко очерченных границ. В военном производстве помимо основного, отработанного и проверенного всегда будет оставаться что-то от старой системы, а что-то представлять новейшую. При оценке системы вооружения речь должна идти о том, в каком процентном соотношении находятся новые средства современной борьбы по сравнению как со старыми, так и с новейшими их образцами. Преимущество закономерно получит та сторона, у которой качественные и количественные показатели вооружения окажутся выше, чем у противника. Успешное осуществление предъявляемых жизнью требований под силу только современному, развитому производству, опирающемуся на высокий уровень науки и техники.

Для проверки основных положений плана обороны страны, отработки некоторых вопросов, связанных с действиями войск в начальный период войны, в январе 1941 года в Генеральном штабе с высшим командным составом проводились оперативно-стратегические игры. Они проходили под общим руководством Наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии К. А. Мерецкова. К руководству игрой привлекались заместители Наркома обороны Маршалы Советского Союза С. М. Буденный, Г. И. Кулик и Б. М. Шапошников, заместители начальника Генерального штаба генерал-лейтенанты Н. Ф. Ватутин и Ф. И. Голиков, помощник начальника Генерального штаба генерал-майор В. Д. Иванов, начальники родов войск и служб Наркомата обороны. Свыше 32 наиболее подготовленных офицеров и генералов Оперативного управления Генштаба вошли в состав штаба руководства. Кроме того, для технической работы привлекалось 55 человек. Таким образом, было создано что-то вроде импровизированной Ставки Верховного Главнокомандования.

Планы проведения игр были разработаны под руководством заместителя начальника Генерального штаба, начальника Оперативного управления генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина, его заместителя генерал-майора А. М. Василевского, начальников отделов Оперативного управления генерал-майора П. И. Кокорева и полковника В. В. Курасова.

В разработке важнейших составных частей плана игр (общая и частная обстановка действующих сторон) принимали участие сотрудники Генштаба полковники Н. П. Ковальчук, С. И. Гунеев, С. М. Енюков, подполковники А. А. Грызлов и С. И. Иванов. Материалы и расчеты по видам сил и родам войск представили: по ВВС - генерал-майоры П. П. Юсупов и Б. Л. Теплинский, полковник Е. С. Чалик; по морскому флоту - капитаны 2 ранга И. Голубев, В. И. Сумин; по вопросам тыла - полковник И. Н. Титов; по связи - полковник Д. Н. Абрамов; по автобронетанковым войскам - генерал-лейтенант Я. Н. Федоренко, генерал-майор И. С. Евтихеев, полковник А. И. Акимов; по инженерным вопросам - генерал-майор инженерных войск И. П. Галицкий, подполковник З. И. Колесников, бригадный инженер И. А. Савин; от санитарных войск - военврач 1 ранга А. Н. Соколов.

При составлении планов игр в основу стратегической обстановки были положены предполагаемые события, которые могли развернуться на западной границе в случае нападения фашистской Германии на Советский Союз. При этом был учтен опыт последних действий немецко-фашистских войск в Европе. "Западные" (немцы) и их: союзники условно были нападающей стороной, а "восточные" (Красная Армия) - обороняющейся.

На играх Генеральный штаб планировал решить следующие учебные задачи: 1) разработать и усвоить основы современной оборонительной и наступательной операции; 2) дать практику высшему командному составу в организации и планировании фронтовой и армейской операции, в управлении войсками и организации взаимодействия основных родов войск и Военно-Морского Флота; 3) отработать вопросы: оборона государственной границы при нападении превосходящих сил врага; отход на подготовленный оборонительный рубеж; проведение частных операций с целью нанести поражение противнику в приграничном сражении; преодоление предполья; овладение укрепленными районами; прорыв оборонительного полевого рубежа противника; организация преследования и форсирования конно-механизированной армией реки, а также горных перевалов; 4) изучить Прибалтийский и Юго-Западный театры военных действий.

Обстановка, созданная для игр, изобиловала драматическими эпизодами для восточной стороны; она во многом была похожей на события, которые развернулись на наших границах в июне 1941 года после вероломного нападения немецко-фашистских войск на Советский Союз.

Не имея целью раскрывать весь ход игр и перипетии борьбы сторон, для чего потребовалось бы целое исследование, остановимся только на некоторых характерных их особенностях.

Так, согласно общей исходной обстановке по планируемой первой оперативно-стратегической игре "западные", упредив в развертывании "восточных", создали четыре фронта от Балтики до Черного моря (Северо-Восточный, Восточный, Юго-Восточный и Южный) и 15 июля 1941 года перешли в наступление двумя северными фронтами. Главный удар "западные" наносили двумя южными фронтами (160 дивизий) в полосе к югу от Бреста в направлении Владимир-Волынский, Тарнополь.

Два фронта к северу от Бреста до Балтийского моря выставили в первом эшелоне 60 дивизий. Они, не дожидаясь полного сосредоточения всех сил, перешли в наступление с целью обеспечить действия соседних фронтов на главном направлении; нанося удары из районов Восточной Пруссии в направлении Риги и Двинска (Даугавпилс), а из районов Сувалки и Брест-Литовска на Барановичи, имели целью к 15 августа выйти на фронт Барановичи, Двинск, Рига.

Наступление сухопутных войск "западных" поддерживалось мощными воздушными силами. На приморском направлении войска взаимодействовали с флотом.

По обстановке войска Северо-Восточного фронта (в его составе находилось три армии) были остановлены на рубеже Осовец, Скидель, Лида, Каунас, Шяуляй сильным котрнаступлением "восточных", в котором участвовало 50 дивизий. Не сдержав натиска, соединения Северо-Восточного фронта начали отход на заранее подготовленный рубеж обороны с широко развитой системой укрепленных районов. Опираясь на него, фронт должен был до подхода резервов сдержать наступление "восточных", а затем (ориентировочно 10 августа) перейти в наступление и во взаимодействии с войсками соседнего фронта, а также морским флотом разгромить противника и к 5 сентября 1941 года овладеть ранее указанным рубежом.

В это время соседний фронт справа, тоже отошедший под давлением "восточных" на подготовленную полосу обороны на рубеже Влодава, Остров-Мазовецки, с подходом резервов (десять пехотных и две танковые дивизии) должен был перейти в наступление в прежнем направлении - Брест, Барановичи.

Соседи слева (союзники "западных"), встретив сильное сопротивление "восточных", вели безуспешные наступательные бои на линии государственной границы.

Командование Северо-Восточного фронта "западных" возглавлял генерал Г. К. Жуков - командующий войсками Киевского Особого военного округа. Начальником штаба фронта был генерал М. А. Пуркаев - начальник штаба этого же округа, начальником оперативного отдела - генерал Е. Г. Троценко начальник штаба Забайкальского военного округа, заместителем начальника штаба фронта по тылу - генерал П. А. Ермолин - заместитель начальника Управления устройства тыла Генштаба, командующим ВВС фронта - генерал П. Ф. Жигарев - заместитель начальника Главного управления ВВС, начальником штаба ВВС фронта - генерал А. А. Новиков - командующий ВВС Ленинградского военного округа. Командующий Северным флотом контрадмирал А. Г. Головко играл в должности командующего Балтийским флотом "западных".

Командующие Одесским (генерал Я. Т. Черевиченко), Ленинградским (генерал М. П. Кирпонос) округами и командующий Дальневосточным фронтом (генерал Г. М. Штерн) руководили соответственно действиями 10, 9 и 8-й армий; командующий Приволжским военным округом генерал В. Ф. Герасименко, начальник штаба Ленинградского военного округа генерал П. Г. Понеделин и начальник штаба Дальневосточного фронта генерал М. А. Кузнецов были соответственно назначены на должности начальников штабов этих армий. Начальник штаба Закавказского военного округа генерал Ф. И. Толбухин играл за командира армейского корпуса, а командующий 17-й армией генерал П. А. Курочкин - за командира механизированного корпуса.

Северо-Западный фронт "восточных", имея в своем составе пять армий, прикрывал Балтийское побережье. Его главные силы, успешно отразив наступление "западных", к 1 августа 1941 года отбросили их в исходное положение.

Справа действовал Северный фронт, успешно отражавший удары противника на Ленинград и готовившийся перейти в наступление с 5 августа; слева Западный фронт (27 стрелковых, 4 танковые и 10 авиационных дивизий), имевший задачу обеспечивать операцию Северо-Западного фронта.

Балтийский флот вел борьбу с флотом "западных", воспрещая высадку десантов противника на побережье островов Эзель и Даго, совместно с авиацией действовал на коммуникациях врага, не допуская проникновения его флота в Финский, Ботнический и Рижский заливы.

Северо-Западный фронт "восточных" возглавлял командующий войсками Западного Особого военного округа генерал Д. Г. Павлов. Начальником штаба фронта был начальник штаба Прибалтийского Особого военного округа генерал П. С. Кленов, начальником оперативного отдела - начальник штаба Западного Особого военного округа генерал В. Е. Климовских, командующим ВВС фронта начальник Главного управления ВВС Красной Армии генерал П. В. Рычагов, а начальником штаба ВВС фронта - начальник штаба ВВС Красной Армии генерал Д. Н. Никишев. Балтийским флотом в игре командовал заместитель начальника Главного военно-морского штаба - начальник Оперативного управления контр-адмирал В. А. Алафузов. Командующий Северо-Кавказским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, генерал-инспектор пехоты Красной Армии генерал А. К. Смирнов, командующие Закавказским военным округом генерал М. Г. Ефремов, Среднеазиатским военным округом генерал И. Р. Апанасенко и Забайкальским военным округом генерал И. С. Конев командовали соответственно 1, 14, 9, 19 и 27-й армиями, а командующий Уральским военным округом генерал Ф. А. Ершаков играл за командиров 25-го и 10-го механизированных корпусов. Командующие армиями генералы А. А. Тюрин, В. И. Морозов, В. И. Кузнецов, В. 3. Романовский и И. Н. Музыченко исполняли должности начальников штабов соответствующих армий, начальник штаба Среднеазиатского военного округа генерал М. И. Казаков выполнял обязанности командиров двух механизированных и кавалерийского корпусов. Командующими ВВС армий были генералы Т. Т. Хрюкин, Г. П. Кравченко и И. И. Конец.

Для подыгрывания восточной стороне была создана дублирующая особая группа, в которую вошли генерал И. В. Тюленев - командующий Северо-Западным фронтом, генерал М. М. Попов - начальник штаба фронта, генерал П. Г. Егоров - начальник оперативного отдела, генерал И. И. Проскуров командующий ВВС. Соответственно командующими армиями фронта были назначены генералы С. А. Калинин, А. И. Еременко, В. Я. Качалов, Ф. Г. Ремизов, М. Ф. Лукин.

Согласно исходной обстановке и замыслу операций сторон второй проводимой игры "западные" и их союзники развертывали свои силы к югу от Люблина до Черного моря. Перейдя в наступление двумя фронтами, вначале Юго-Восточным, а затем Южным фронтом, в общем направлении на Проскуров, они должны были окружить и уничтожить львовско-тернопольскую группировку "восточных", а в последующем выйти на фронт Одесса, Хмельники, Шепетовка, река Случь.

Южный фронт (48 пехотных, 4 кавалерийские, 4 танковые, 2 механизированные дивизии и 2 мехбригады, 2475 танков и 2286 самолетов) силами 4, 6 и 5-й армий переходил в наступление на проскуровском направлении. Прорвав оборону "восточных" и отбросив их на север, его ударная группировка должна была к исходу 8 августа выйти к Днестру и форсировать его на участке Могилев-Подольский, Хотип. Попытки 2-й армии форсировать реку Прут на фронте Хуши, Яссы успеха не имели; поэтому она занимала прежнее положение по реке Прут, от побережья до Ясс.

Фронт возглавлял командующий Прибалтийским Особым военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, начальником штаба фронта был генерал П. С. Кленов, начальником оперативного отдела - начальник штаба Архангельского военного округа генерал П. Г. Егоров. Командующий Ленинградским военным округом генерал М. П. Кирпонос и командующий Забайкальским военным округом генерал И. С. Конев командовали соответственно 6-й и 5-й, а генералы М. М. Попов и В. И. Кузнецов - 2-й и 4-й армиями.

Юго-Восточный фронт "западных" в составе 3, 14, 16, 18 и 24-й армий (37 пехотных и 2 кавалерийские дивизии, 4 механизированные бригады, около 739 танков, 2170 самолетов), выполняя задачу по окружению и разгрому львовско-тернопольской группировки "восточных" (направление ударов см. схему 17), получил сильный контрудар "восточных" с рубежа Львов, Ковель. 14, 16 и 18-я армии, потеряв до 20 дивизий, к исходу 8 августа 1941 года отошли на заранее подготовленный рубеж по рекам Дунаец и Висла (по линии Тарнув, Демблин), а 3-я армия вела боевые действия на рубеже Жабье, Ужок вдоль границы.

Действиями Юго-Восточного фронта руководил генерал Д. Г. Павлов, начальником штаба фронта был генерал В. Е. Климовских. 3-й армией командовал генерал Ф. А. Ершаков, 14-й - генерал В. Я. Колпакчи (командующий Архангельским военным округом), 16-й - генерал М. Г. Ефремов (командующий Закавказского округа), 18-й - генерал М. П. Ковалев (инспектор пехоты Красной Армии) и 24-й армией - генерал В. Ф. Герасименко (командующий Приволжским военным округом).

Морские силы "западных", выйдя к исходу 8 августа из Средиземного моря, должны были к 10 августа преодолеть противодействие морских сил "восточных" и прорваться через Босфор в Черное море для того, чтобы захватить там господство и содействовать армиям Южного фронта на приморском направлении.

Юго-Западный фронт "восточных" (он действовал от Бреста до Черного моря) в составе 3, 25, 7, 9, 11, 13, 15-й и конно-механизированной армий (81 стрелковая, 6 кавалерийских, 10 танковых и 4 механизированные дивизии, 12 отдельных танковых и 6 отдельных механизированных бригад, около 8840 танков, 5790 самолетов) осуществлял наступательную операцию.

На дрогобычском и каменец-подольском направлениях войска левого крыла фронта с трудом сдерживали крупные силы противника, перешедшие в наступление 10 августа.

За Юго-Западный фронт играли: командующий - генерал Г. К. Жуков, начальник штаба - генерал М. А. Пуркаев, начальник оперативного отдела генерал М. А. Кузнецов, командующий военно-воздушными силами фронта генерал П. В. Рычагов. Армиями соответственно командовали генералы И. В. Тюленев, А. И. Еременко, И. Н. Музыченко, Ф. Г. Ремизов, И. Р. Апанасенко, А. К. Смирнов, Я. Т. Черевиченко, П. А. Курочкин.

В тезисах по итогам первой игры (она проходила 2-6 января 1941 года) внимание ее участников обращалось на следующие положения.

В вооруженных столкновениях, происходивших до первой мировой войны и в ходе ее, боевые действия начинались обычно встречным сражением. В настоящее время границы крупных государств, особенно на важнейших направлениях, опоясаны железобетонными укреплениями. Но их можно обойти. Примером этому являются действия немецко-фашистской армии, которая, не считаясь с нейтралитетом Голландии и Бельгии, обошла с севера французскую линию Мажино. Однако на Карельском перешейке в 1939-1940 году этого сделать было невозможно: укрепления Финляндии пришлось прорывать. Поэтому войска должны учиться действовать в подобных условиях.

По замыслу первой оперативной игры наступательную операцию фронта, проводившуюся в условиях только что начавшейся войны, предусматривалось начинать с прорыва сильно укрепленных полос. Этим, как видно, отдавалась дань взглядам на наступательную операцию, изложенным в докладе Г. К. Жукова и заключительной речи наркома С. К. Тимошенко на совещании в декабре 1940 года.

"Восточные" (Северо-Западный фронт) перед началом прорыва обороны противника должны были частными операциями ликвидировать "западных". За время, потребное для выполнения этих задач, необходимо было закончить перегруппировку сил, спланировать всю фронтовую операцию в целом, чтобы не допустить паузы между окончанием частных операций и началом главной, не дать противнику оправиться после поражения.

Командующий "западной" стороны (Северо-Восточный фронт) должен был принять решение, которое могло бы сводиться к следующему: остановить наступление противника на заранее подготовленных укрепленных рубежах, нанести ему поражение и, сосредоточив подходившие резервы, создать группировку войск, выгодную для наступления. Это предполагаемое решение и было принято командованием "западных".

По решению "западных" руководитель учений сделал следующие замечания.

Наносить контрудары перед укрепленными районами нецелесообразно и опасно; при неудачных действиях атакующих противник на плечах отходящих войск может ворваться в укрепленные районы. Следует стремиться нанести наибольший урон наступающему огневыми средствами, не допуская разгрома своих войск по частям перед укрепленными районами. Оставлять сувалкский выступ также нецелесообразно, лучше сохранить его за собой, чтобы в последующем одновременными ударами с выступа из района Бресг-Литовска на Барановичи изолировать всю основную группировку Северо-Западного фронта.

Разбирая действия "восточных", руководство игрой отметило следующее: решение нанести главный удар левым крылом фронта (19-й, 27-й армиями и подвижной группой) является, по существу, правильным, так как фронтальное наступление на сильно развитую систему долговременных укреплений врага не сулило быстрого и решительного успеха. Однако для выполнения этой задачи войскам, наносившим удар на главном направлении, необходимо иметь большее количество сил и подвижных средств, так как при осуществлении обходного маневра значительно увеличится протяженность фронта, что, в свою очередь, потребует надежного обеспечения внешнего заходящего фланга.

Оценивая действия военно-морских сил, руководство игрой отмечало, что флот "восточных" выделял недостаточное количество кораблей для уничтожения основных сил противника на море. Поэтому "западные", хотя и понесли значительные потери, но все же сумели укрыть большую часть средств в базах.

Флот "западных", отказавшись от высадки десантов на побережье, занимался демонстрацией и предварительным развертыванием главных сил, а также выводом линкоров в открытое море. Эти ошибочные решения привели к бесцельным потерям 3 броненосцев, 8 эсминцев и 20 транспортов.

Играющие стороны не организовали четкого взаимодействия морских сил с сухопутными.

Таким образом, итоги первой игры показали, что оперативно-стратегический кругозор многих командиров высшего звена был далек от совершенства и требовал дальнейшего кропотливого и настойчивого труда в оттачивании искусства управления и вождения крупными соединениями, глубокого усвоения характера современных операций, их организации, планирования и последовательного осуществления на практике.

Вышеупомянутые тезисы подводили итоги и второй оперативно-стратегической игры, проходившей 8-11 января 1941 года.

На второй игре, так же как и на первой, отрабатывались следующие вопросы: преодоление предполья и овладение укрепленными районами, преследование противника, форсирование конно-механизированной армией крупных рек и преодоление горных районов, прорыв полевой обороны, отражение контрударов превосходящих сил врага, отход в сочетании с обороной на заранее подготовленные рубежи. Эта игра в отличие от первой, которая проходила в сравнительно небольшом лесисто-болотистом районе, имела более широкий пространственный размах и протекала в степной и горной местности с наличием большого количества водных преград.

С обеих сторон участвовали значительные силы. В составе Юго-Восточного и Южного фронтов "западные" имели 85 пехотных, 6 кавалерийских, 4 танковые, 2 механизированные дивизии, 6 механизированных бригад, 3214 танков, около 8 тыс. орудий, 4456 самолетов.

В составе Юго-Западного фронта "восточных" было: 81 стрелковая, 6 кавалерийских, 10 танковых и 4 механизированные дивизии, 12 отдельных танковых и 6 отдельных механизированных бригад, около 8840 танков, 9 тыс. орудий (без противотанковых) и около 5790 самолетов.

Командующий Юго-Западным фронтом генерал Г. К. Жуков, получив к исходу 8 августа вводную от руководства проводимой игрой, должен был при оценке обстановки учитывать, что противник при примерном равенстве сил продолжал наступать на юге в направлении Проскурова и тем самым создавал угрозу глубокому тылу войск фронта.

Исходя из этого, он решил ликвидировать эту опасность, а также сорвать угрозу наступления противника на люблинско-львовском направлении и одновременно создать мощную группировку для того, чтобы нанести удар на главном направлении. Этот удар давал возможность расколоть общий фронт коалиции врага, изолировать силы основного противника от армии сателлитов, тп есть "юго-западных" и "южных".

Для решения последней задачи фронт имел сильные резервы (6 стрелковых дивизий, 2 кавалерийских и 2 механизированных корпуса). Проводя частные операции на крыльях фронта, эти резервы необходимо было сохранить во что бы то ни стало.

Места и задачи армий в замысле операции Юго-Западного фронта определялись следующим образом.

Прежде всего необходимо было уничтожить "южных", наступающих на Проскуров. Для решения этой задачи привлекались 13-я и 15-я армии. Они наносили концентрические удары глубиной 100-120 километров, окружали и уничтожали противника. От обеих армий требовалось решительное сосредоточение сил на направлении главного удара, так как они действовали на широком фронте (13-я армия - 300 км и 15-я армия - 540 км).

Одновременно с этим фронт должен был силами 9-й армии нанести короткий удар, чтобы ввести противника в заблуждение (скрыть направление своего главного удара).

Действия 9-й армии и всего фронта в целом обеспечивали 25-я и 7-я армии, которые прочной обороной прикрывали правое крыло фронта от возможных ударов варшавской группировки противника.

При разработке и в ходе первой и второй оперативно-стратегических игр (проводимых на фоне начального периода войны, в условиях нападения "западных" на "восточных") были допущены существенные недочеты.

Так, планом первой игры предусматривалось, что "восточные", сдержав натиск противника, при нанесении ответного удара сразу же на границе должны были преодолевать предполье и укрепленные полосы врага. Однако на новой государственной границе, образованной после освободительного похода на Запад, советские войска не могли встретить подобных укреплений. Следовательно, созданная на игре обстановка не отвечала действительности, несколько переоценивала наши оборонительные возможности и, таким образом, не давала реального представления о характере боевых действий войск в начальный период войны.

Как видно, при разработке игры ее составители руководствовались лишь теми положениями, которые были высказаны на декабрьском совещании высшего командного состава в 1940 году.

Фронтовые объединения, созданные по игре, были тяжеловесными и трудно управляемыми. Для фронта наиболее приемлемы действия на одном, в крайнем случае на двух операционных направлениях. Действия же Юго-Западного фронта происходили на трех расходящихся, ярко выраженных самостоятельных направлениях. Каждое из них имело свои специфические особенности, так сказать - свой колорит. Поэтому по ходу событий на юге следовало образовать не одно, а два-три фронтовых управления, что впоследствии подтвердил и опыт Великой Отечественной войны.

Ход игры также выявил, что наше стратегическое руководство начало заметно тяготеть к юго-западному направлению, где, по его мнению, и в будущем следовало искать основные решения, связанные с планом обороны страны.

На военных играх недостаточно была учтена реальная обстановка, сложившаяся к январю 1941 года на нашей западной границе. Если бы она была принята во внимание, то, естественно, на играх следовало бы очень серьезно и творчески отработать вопросы прикрытия новой государственной границы с учетом того, что по другую ее сторону стоят боеспособные немецко-фашистские войска, и^ той возможной группировке, которая создавалась для ведения главных начальных операций войны. При этом необходимо было учитывать и незавершенность строительства наших пограничных укрепленных районов. Тогда не могло бы быть и речи о том, что разрешение проблем, связанных с прикрытием границы и сложным процессом мобилизации, развертыванием и сосредоточением войск по плану обороны страны, должно исходить только из опыта первой мировой войны. В новых условиях войны - войны моторов и разнообразной мощной боевой техники - требовались прежде всего высокая боевая готовность войск, целая система хорошо отработанных способов и приемов для отражения массированного наступления крупных сил подвижных соединений при мощной поддержке авиации и артиллерии.

На играх были допущены просчеты и с созданием выгодного соотношения сторон - важным фактором в подготовке, ведении и успешном завершении любых операций. Перевес в силах по пехотным войскам как в первом, так и во втором случае оказался на стороне противника. В частности, в первой игре это обстоятельство позволило "западным" создать крупную группировку на своем левом фланге для нанесения удара в направлении Рига, Двинск, удачно решить эту задачу и выиграть операцию. Составители игры объясняли этот просчет следующим: при разработке задания они исходили из того, что наши дивизии якобы в полтора раза сильнее немецких, и поэтому при меньшем количестве соединений перевес в живой силе и технике был на их стороне. Таким образом, в Генштабе считали, что численного превосходства у противника не было. Такое предвзятое толкование этого важнейшего вопроса было осуждено как необоснованное.

Проведенные игры имели и положительные стороны. В разыгрываемых операциях широко использовались подвижные соединения и объединения, что свидетельствовало о коренном изменении взглядов на мехкорпуса, о которых в конце 1939 года Главный военный совет высказывался отрицательно. Великая Отечественная война ярко продемонстрировала жизненность механизированных и танковых корпусов и созданных на их основе танковых армий. Высший командный состав получил значительную практику в управлении крупными фронтовыми объединениями в сложных условиях маневренных действий начального периода войны на больших территориальных пространствах. Уже тогда становилось ясным, что в будущем фронтовые операции войдут составной частью в более крупные операции группы фронтов.

Новые явления в военном искусстве требовали от командного состава приобретения новых качеств, выработка которых была связана с упорным и настойчивым трудом, глубоким проникновением умов в область многообразных и сложных законов современной войны.

Глава 6.

Накануне и в первые дни Великой Отечественной

Руководящий состав НКО, Генерального штаба и военных округов. Мероприятия Генерального штаба в войсках. План прикрытия государственной границы в полосе Одесского военного округа. Накануне и в первые месяцы вторжения врага на территорию СССР.

Первая половина 1941 года была особенно напряженной для НКО, и в частности для Генерального штаба. Рабочий день в ведущих управлениях Генштаба заканчивался обычно далеко за полночь и практически продолжался 15-16 часов. С таким же напряжением работали и штабы приграничных военных округов.

В связи с явно приближавшейся фашистской агрессией советское командование по решению партии и правительства проводило крупнейшие мероприятия, направленные на укрепление обороноспособности страны и повышение боевой готовности Вооруженных Сил. В тот период завершались реорганизация центрального аппарата и местных органов военного управления, перестройка управления войсками, начавшиеся еще во второй половине 1939 года. В частности, были переведены на новые штаты с увеличением личного состава Главное политическое управление пропаганды, Главное управление ВВС, Управление ПВО страны преобразовано в Главное управление; в июне 1941 года началось формирование Управления воздушно-десантных войск.

К началу Великой Отечественной войны в центральном аппарате НКО наряду с Генеральным штабом имелось 7 главных управлений (политической пропаганды, военно-воздушных сил, артиллерийское, автобронетанковых войск, противовоздушной обороны, военно-инженерное и интендантское), 13 управлений (боевой подготовки, воздушно-десантных войск, военно-химической защиты, оборонительного строительства, снабжения горючим, военно-учебных заведений, кадров, санитарное, ветеринарное, военного издательства, военно-конных заводов, финансовое и делами НКО), различные инспекции, отдел материальных фондов и бюро изобретений.

Главное автобронетанковое и финансовое управления, Управление кадров и бюро изобретений подчинялись непосредственно Народному комиссару обороны СССР.

8 марта 1941 года ЦК Коммунистической партии и Совнарком СССР приняли решение, уточняющее обязанности руководящего состава НКО. Теперь Народный комиссар обороны осуществлял руководство Красной Армией через своих заместителей, Генеральный штаб и управления НКО.

Каждый заместитель Наркома отвечал за определенный круг вопросов, связанных с жизнью армии, для успешного решения которых ему подчинялись соответствующие управления НКО и другие военные органы. Так, маршал С. М. Буденный руководил работой Главного интендантского управления, Санитарного и Ветеринарного управлений и отдела материальных фондов{135}; маршал Б. М. Шапошников - Главного военно-инженерного управления и Управления строительства укрепленных районов; генерал К. А. Мерецков - инспекций всех родов войск и Управлений военно-учебных заведений и боевой подготовки Красной Армии; армейский комиссар 1 ранга А. И. Запорожец возглавлял Главное управление пропаганды и руководил издательскими и культурно-просветительными учреждениями Красной Армии, Военно-политической и Военно-юридической академиями, а также военно-политическими училищами; маршал Г. И. Кулик являлся начальником Главного артиллерийского управления и руководил Управлением химической защиты и Артиллерийской академией; генерал П. В. Рычагов возглавлял Главное управление ВВС Красной Армии; генерал Г. К. Жуков, назначенный, как уже отмечалось, 1 февраля 1941 года заместителем наркома, был начальником Генерального штаба и, кроме того, руководил работой Главного управления ПВО, Управления связи, Управления снабжения горючим, а также Военной академией Генерального штаба.

К этому же времени произошли изменения и в командовании некоторых приграничных военных округов. Командующим Киевским Особым военным округом вместо Г. К. Жукова был назначен генерал-полковник М. П. Кирпонос. Его прежнюю должность - командующего войсками Ленинградского военного округа занял генерал-лейтенант М. М. Попов, который раньше командовал 1-й Краснознаменной армией на Дальнем Востоке.

Генеральный штаб являлся важнейшим органом НКО. Начальник Генштаба имел право входить в правительство для решения вопросов Наркомата обороны. Ею заместителем по общим вопросам остался генерал Н. Ф. Ватутин, начальником Оперативного управления стал генерал Г. К. Маландин, заместителем по организационно-мобилизационным вопросам - генерал В. Д. Соколовский. Должность помощника начальника Генерального штаба по вопросам тыла и материально-технического планирования упразднялась.

В результате реорганизации, закончившейся к началу 1941 года, количество военнослужащих в Генеральном штабе увеличилось вдвое, а вольнонаемных - в три раза.

Повторно структура Генерального штаба подверглась организационным изменениям с началом войны в конце июля 1941 года. Генштаб, ставший основным рабочим органом Верховного Главнокомандования, был перестроен с таким расчетом, чтобы обеспечить квалифицированное руководство действующими вооруженными силами на высоком уровне и в полном соответствии с требованиями и условиями начавшейся войны. Решение задач, не связанных с оперативным руководством действующих вооруженных сил. было передано в другие органы НКО. Так, укомплектованием, формированием и подготовкой пополнений для действующей армии занималось вновь созданное Главное управление формирования и укомплектования войск (Главупраформ), а также управления командующих видами вооруженных сил и родами войск. В связи с этим из Генерального штаба были изъяты три соответствующих управления (организационное, мобилизационное и укомплектования войск) и включены в Главупраформ.

Как известно, до Великой Отечественной войны основным организующим звеном материально-технического обеспечения армии являлся Генеральный штаб, в частности его Управление устройства тыла и снабжения. Исходя из потребностей армии в материальных средствах, Генеральный штаб представлял в правительство соответствующие заявки и после их утверждения разрабатывал планы заказов, давал распоряжения управлениям родов войск и служб на размещение этих заказов. Последние по указанию Генштаба принимали из народного хозяйства все материальные средства и распределяли их. Предусматривалось, что в военное время снабжение войск будет осуществляться главными и центральными управлениями НКО по заявкам фронтов через Генеральный штаб. При этом начальники управлений обязаны были одновременно представлять заявки в Управление военных сообщений (ВОСО) Генерального штаба на потребное количество железнодорожного или водного транспорта.

Уже в первые же месяцы войны стало ясно, что существовавшая система тыла требовала пересмотра, что она нуждалась в жесткой централизации, особенно в организации подвоза материальных средств, охраны и обороны тыловых учреждений. В связи с этим на основании решения Государственного Комитета Обороны от 27 июля 1941 года управление всеми службами в центре было сосредоточено в руках начальника тыла Красной Армии, подчиненного Верховному Главнокомандованию. Начальнику тыла были переданы Управление ВОСО и ряд отделов Управления устройства тыла и снабжения Генерального штаба.

Таким образом, начальнику тыла подчинялись все транспортные средства, а также службы: снабжения горючим, продовольственная, вещевого обеспечения, медицинская, ветеринарная, квартирно-эксплуатационная, а позже и трофейная. Снабжение войск артиллерийским вооружением и боеприпасами, бронетанковым вооружением, инженерным и химическим имуществом, а также средствами связи оставалось в руках начальников родов войск и служб. Но начальник тыла, являясь заместителем наркома, мог осуществлять общее руководство и по службам снабжения родов войск, особенно в организации подвоза и эвакуации.

Оперативно-стратегическое руководство органами тыла по-прежнему оставалось в руках Генерального штаба и штабов фронтов и армий. Поэтому в Генеральном штабе (вместо Управления устройства тыла и снабжения) было создано Управление устройства оперативного тыла, которое занималось планированием материально-технического обеспечения вооруженных сил в соответствии с их стратегическими задачами, размещением заказов в промышленности, распределением продукции через командующих родов войск и служб, определением тыловых границ фронтов и размещением соответствующих учреждений.

В результате реорганизации органов центрального аппарата НКО была обеспечена необходимая стройность и оперативность в управлении вооруженными силами; установленная структура их без существенных изменений сохранилась до конца войны и в целом отвечала требованиям того времени.

Генеральный штаб в конце июля 1941 года в своем составе имел 6 управлений (оперативное, разведывательное, устройства оперативного тыла, строительства укрепленных районов, военно-топографическое), 3 отдела (военно-исторический, общий, кадров) и на правах отдела - группу офицеров Генерального штаба.

Оперативность и эффективность работы Генштаба определялась не только его стройной и действенной структурой или каким-то лицом, стоявшим во главе этого высокого учреждения, что, безусловно, тоже имеет большое значение, но во многом и тем, что начальник Генштаба являлся членом Ставки Верховного Главнокомандования.

Генеральный штаб являлся центральным органом управления НКО по подготовке и использованию вооруженных сил для обороны страны. Он в соответствии с указаниями и решениями наркома объединял деятельность всех управлений НКО, давал им задания и указания. Генеральный штаб разрабатывал директивы и приказы Ставки Верховного Главнокомандования по оперативному использованию вооруженных сил и планы войны на новых театрах военных действий; руководил деятельностью всех видов разведки; разрабатывал вопросы противовоздушной обороны; руководил строительством укрепленных районов, военно-топографической службой, оперативной подготовкой всех родов войск, штабов и офицеров; осуществлял организацию и устройство оперативного тыла действующей армии; разрабатывал положения о вождении войск, наставления и руководства по штабной службе производил описание театров военных действий; собирал, обрабатывал и обобщал материалы по изучению опыта войны и доводил его до войск; отвечал за организацию скрытого управления войсками.

Специального штаба по руководству сухопутными силами не было ни в предвоенные годы, ни во время войны. Эта задача возлагалась непосредственно на Наркомат обороны и Генеральный штаб, которые руководили всей деятельностью войск через командующих фронтами и военными округами.

Для удобства управления войсками и их лучшего снабжения, а также исходя из оперативно-стратегических и мобилизационных соображений на территории СССР было образовано 16 военных округов и один фронт (см. приложение 2). Из восьми приграничных округов и одного фронта пять находились на западе: Ленинградский военный округ (7, 14, 23-я армии, 1-й мехкорпус и восемь авиадивизий); Прибалтийский Особый (8, 11, 27-я армии, 3-й мехкорпус и пять авиадивизий); Западный Особый (3, 4, 10, 13-я армии, 6-й мехкорпус и восемь авиадивизий); Киевский Особый (5, 6, 12, 26-я армии, 4, 8, 9-й мехкорпуса и десять авиадивизий); Одесский (9-я армия, 2-й мехкорпус и четыре авиадивизии).

Кроме того, в западных приграничных округах в феврале - марте началось формирование еще 13 мехкорпусов: 10-го в Ленинградском, 12-го в Прибалтийском, 11, 13, 14, 17 и 20-го в Западном, 15, 16, 19, 22 и 24-го в Киевском и 18-го в Одесском. Но эти корпуса к началу войны еще не имели новой боевой техники и практически были небоеспособны.

Общевойсковые армии и механизированные корпуса находились лишь в западных приграничных округах и один на Дальнем Востоке. На территориях остальных военных округов дислоцировались стрелковые и кавалерийские соединения.

Кавалерия Красной Армии организационно состояла из четырех корпусов двухдивизионного состава и пяти отдельных дивизий. Эти войска возглавлял генерал-инспектор кавалерии генерал О. И. Городовиков. Корпусами командовали генералы П. А. Белов, Т. Т. Шапкин, Ф. В. Камков и И. С. Никитин. Руководящие кадры соединений имели большой опыт, полученный в годы гражданской войны; большинство командиров выросли в рядах 1-й и 2-й Конных армий, любили свой род войск и продолжали его славные традиции.

Артиллерию возглавлял заместитель Наркома обороны и начальник Главного артиллерийского управления маршал Г. И. Кулик. С 14 июня 1941 года начальником Главного артиллерийского управления стал генерал Н. Д. Яковлев.

Руководство Войсками противовоздушной обороны страны{136} осуществлялось Главным управлением ПВО, начальником которого с 19 марта 1941 года был генерал Г. М. Штерн, а с 14 июня 1941 года - генерал Н. Н. Воронов.

Автобронетанковые войска возглавлялись Автобронетанковым управлением Красной Армии, начальником накануне и в ходе войны был генерал Я. Н. Федоренко.

Руководство инженерными войсками, войсками связи и химическими войсками осуществлялось соответствующими управлениями. Начальником Главного военно-инженерного управления с июля 1940 по 12 марта 1941 года был комбриг А. Ф. Хренов, а с 20 марта 1941 года - генерал Л, 3. Котляр; начальником Управления связи - генерал Н. И. Капич; начальником Управления военно-химической защиты - генерал П. Г. Мельников.

Военно-воздушными силами руководили командующий ВВС Красной Армии генерал П. Ф. Жигарев и его штаб, возглавляемый генералом П. С. Володиным. К началу Великой Отечественной войны в Красной Армии было 16 управлений ВВС округов (фронтов), два управления ВВС общевойсковых армий и одна армейская группа.

Военно-Морской Флот, возглавляемый флагманом 1 ранга Н. Г. Кузнецовым, к началу войны имел четыре флота и пять флотилий (см. приложение 2). В Наркомате Военно-Морского Флота были Главный штаб ВМФ и Главное управление ВВС, начальником которого был генерал С. Ф. Жаворонков.

По указанию ЦК Коммунистической партии и Советского правительства на руководящие должности выдвигались способные командиры и политработники. К началу войны звено командующих войсками округов и армии было полностью укомплектовано генералами - участниками гражданской войны со стажем службы не менее двадцати лет. Большая часть руководящего состава округов и армий (командующие, члены военных советов, начальники штабов) имели высшее военное образованно, были выходцами из рабочих и крестьян. Все они являлись членами ВКП(б). По возрасту 84 процента командующих войсками округов и армий были моложе пятидесяти лет, 54 процента командармов - моложе сорока пяти лет.

Однако следует отметить, что необоснованные массовые репрессии нанесли огромный ущерб Красной Армии: на высокие командные должности были выдвинуты люди, хотя и безгранично преданные партии и народу, но в большинстве своем не имевшие достаточных навыков в руководстве крупными соединениями и оперативными объединениями в условиях войны.

Руководствуясь указаниями ЦК Коммунистической партии и Советского правительства, НКО и Генеральный штаб проводили реорганизацию бронетанковых войск, боевых частей и тыла авиации, осуществляли формирование новых соединений и частей.

Несмотря на незавершенность этих мероприятий, НКО и Генеральному штабу к началу войны все же удалось сделать многое для повышения боевой готовности Советских Вооруженных Сил к отпору фашистской агрессии.

Политбюро ЦК ВКП(б) и Советское правительство, последовательно проводившие политику мира, стремились во что бы то ни стало предотвратить или по крайней мере как можно дольше оттянуть столкновение с фашистской Германией, чтобы тем временем укрепить экономическую и военную мощь нашего государства. Исходя из этого, принимались все меры к тому, чтобы не дать Гитлеру повода для оправдания возможной антисоветской агрессии. Вот почему, когда иностранная пресса подняла шумиху о "концентрации крупных сил" советских войск на западной границе, перебрасываемых с Дальнего Востока и из Средней Азии, Советское правительство уполномочило ТАСС выступить 9 мая 1941 года с опровержением измышлений буржуазной прессы и разъяснить, что передислокация войск, носившая частный характер, является обычным мероприятием в мирное время. В сообщении ТАСС указывалось, что эти слухи распространяются кругами, явно заинтересованными в обострении отношений между Германией и Советским Союзом. Не последнюю роль в этих провокационных инсинуациях сыграла немецкая агентура, проводившая, как стало известно впоследствии, широкие дезинформационные мероприятия для скрытия приготовлении фашистской Германии к нападению на Советский Союз, а также для оправдания ее агрессивных устремлений. На это же была нацелена и немецкая пресса, распространявшая слухи о "военных приготовлениях Советского Союза на германской границе".

К тому времени уже стало совершенно ясно, что фашистская Германия не собирается нормализовать отношения с СССР и всячески уклоняется от переговоров по поводу создавшейся ситуации. Предпринимаемые Советским правительством дипломатические шаги не давали положительных результатов. Вблизи советских границ в возрастающих масштабах продолжали сосредоточиваться немецкие войска. Из различных источников, по каналам разведки и иным, все чаще стали поступать сведения с указанием конкретных дат нападения Германии и о том, что фашистская армия практически завершила подготовку к вторжению, что в любой момент следует ожидать ее нападения.

В порядке ответной меры, обусловленной суровой необходимостью, Генеральный штаб по указанию правительства в начале мая 1941 года дал указания приграничным военным округам передислоцировать ряд соединений ближе к государственной границе, а директивой от 13 мая 1941 года приказал выдвинуть на запад войска из внутренних военных округов.

В мае - июне шла переброска 19-й армии из Северо-Кавказского военного округа, 20-й - из Орловского, 21-й - из Приволжского, 22-й - из Уральского и 16-й - из Забайкальского.

19-я армия выдвигалась в район Черкассы, Белая Церковь. Ее стрелковые корпуса сосредоточивались: 34-й (4 дивизии) в районе Ржищев, Золотоноша, Лубны; 25-й (3 дивизии) в районе Корсуня; 67-й (3 дивизии) в районе Тараща, Стеоелев, Богуслав. Выгрузка 25-го механизированного корпуса (50-я и 55-я танковые и 219-я мотострелковая дивизии) намечалась по плану в Мироновке начало - 25 июня, окончание - 7 июля).

Следует подчеркнуть, что в целях скрытного выдвижения войск на запад перевозка их в эшелонах осуществлялась без резкого нарушения обычного графика работы железных дорог. Но все же сохранить в полной тайне переброску соединений было крайне затруднительно.

Помнится, как в начале июня начальник ВОСО Одесского военного округа полковник П. И. Румянцев зашел ко мне, в то время начальнику штаба ОдВО, в кабинет и таинственно доложил, что за последние дни с ростовского направления через станцию Знаменка идут "аннушки"{137}, которые выгружаются в районе Черкасс. Через два дня мною была получена телеграмма из Черкасс за подписью заместителя командующего войсками Северо-Кавказского военного округа М. А. Рейтера, в которой испрашивалось разрешение занять несколько бараков вещевого склада нашего округа для размещения имущества прибывающих в этот район войск с Северного Кавказа.

Поскольку штаб ОдВО в то время в интересах скрытности еще не был информирован Генштабом о сосредоточении здесь войск, я позвонил по ВЧ в Оперативное управление Генштаба. К телефону подошел заместитель начальника управления А. Ф. Анисов. Я сообщил ему о телеграмме, полученной от М. А. Рейтера, и попросил разъяснить, в чем дело. Анисов ответил, что телеграмму надо немедленно уничтожить, что Рейтеру будут даны необходимые указания Генштабом, а штабу округа в это дело не следует вмешиваться.

20-я армия перебрасывалась на территорию западных областей РСФСР и Белоруссии. Ее 61-й стрелковый корпус (2 стрелковые дивизии) сосредоточивался в районе Могилева; 69-й корпус (3 стрелковые дивизии) - в районе Смоленска; 20-й корпус (3 дивизии) - в районе Кричев, Чаусы; 41-й корпус (2 стрелковые дивизии) - в районе Дорогобужа; 7-й мехкорпус (2 танковые и моторизованная дивизии) - в районе Орши. Прибытие соединений намечалось на конец июня - начало июля. По железной дороге следовали только танковые и артиллерийские полки танковых и моторизованной дивизий. Их выгрузка из эшелонов в новых районах сосредоточения должна начаться 24-28 июня и закончиться 3-5 июля. Все остальные части следовали своим ходом.

Войска 21-й армии сосредоточивались: 66-й стрелковый корпус (3 стрелковые дивизии) - в районе Чернигов, Остер; 63-й корпус (3 стрелковые дивизии) - в районе Гомель, Новозыбков; 45-й корпус (2 стрелковые дивизии) в районе Остера. Два стрелковых корпуса перевозились по железной дороге: 30-й корпус (3 стрелковые дивизии) сосредоточивался в районе Бахмача (начало выгрузки - 2-го, окончание - 9 июля), 33-й корпус (3 стрелковые дивизии) с 30 июня по 10 июля выгружался на станции Городня и сосредоточивался в районе Городня, Добрянка.

22-я армия прибывала в район Себеж, Витебск, Великие Луки. Ее 62-й стрелковый корпус (3 стрелковые дивизии) сосредоточивался в районе Себеж, Идрица, а 51-й (3 стрелковые дивизии) - в районе Дретунь, Витебск. Армия заканчивала свое сосредоточение 1-2 июля.

Кроме того, в период 22 мая - 1 июня 1941 года из Забайкалья в район Проскуров, Хмельники перебрасывалась 16-я армия в составе 12 дивизий.

Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 21 июня 1941 года и директивой НКО от 25 июня 1941 года, подписанной С. К. Тимошенко и Н. Ф. Ватутиным, 19, 20, 21 и 22-я армии, сосредоточиваемые в резерве Главного Командования, объединялись в группу резервных армий. Командующим этой группой назначался маршал С. М, Буденный, членом Военного совета - Г. М. Маленков и временно исполняющим должность начальника штаба группы - генерал А. П. Покровский Штаб группы должен был располагаться в Брянске. Формирование группы заканчивалось к исходу 25 июня 1941 года.

К этому времени основные силы 19-й армии, кроме 25-го мехкорпуса, который следовал по железной дороге, и восьми стрелковых дивизий 21-й армии (6 других дивизий еще были в пути) уже находились в назначенных районах сосредоточения. 20-я и 22-я армии продолжали выдвижение в новые районы.

Группе армий ставилась задача отрекогносцировать и приступить к созданию оборонительного рубежа по линии Сущево, Невель, Витебск, Могилев, Жлобин, Гомель, Чернигов, р. Десна, р. Днепр до Кременчуга. Начертание переднего края полосы заграждений и главной полосы обороны от Сущево до Гомеля указывалось на карте. Войска должны быть готовы к переходу в контрнаступление по особому указанию Главного Командования.

В связи с неудачным для нас началом боевых действий на минском направлении Генштаб 27 июня 1941 года направил командующему 16-й армией, находившемуся в Староконстантинове, директиву следующего содержания:

"1. 16-я армия в полном составе сосредоточивается в районе Смоленск в Резерве Главного Командования.

2. Всеми средствами ускорьте погрузку соединений армии и переброску ее в новый район.

3. Для руководства выгрузкой и сбором войск в районе Смоленска теперь же направьте самолетом небольшую оперативную группу".

На следующий день была послана директива в 19-ю армию. Ее командарму предписывалось: сосредоточить войска армии в составе управлений 25-го и 34-го стрелковых корпусов и восьми дивизий к утру 2 июля 1941 года в районе Гарнастайполь, Макаров, Фастов, Белая Церковь, Триполье; сосредоточение всех дивизий и управлений корпусов провести походом (суточный переход не менее 35 км), преимущественно ночными маршами, и обязательно с проведением занятий, обратив особое внимание на отработку отражения танковых атак, организацию тщательного управления войсками; железнодорожные эшелоны с 25-м мехкорпусом повернуть для выгрузки в районе Фастов, Васильков; 29-30 июня провести рекогносцировку главной полосы обороны по внешней линии Киевского укрепрайона, передаваемого 29 июня в состав армии, и полосы заграждений с выносом переднего края по реке Тетерев, Ставице, Фастов, Белая Церковь; разработать соображения по обороне Киева и представить их 1 июля в Генштаб.

Но вскоре последовало новое указание Генерального штаба, согласно которому 19-я армия перебрасывалась по железной дороге на витебское направление.

24-я и 28-я армии получили задачу занять и прочно оборонять рубеж Нелидово, Белый, Дорогобуж, Ельня, Жуковка, Синезерка, подготовить полосы заграждений на глубину 20-30 километров, прикрыв их передовыми отрядами.

Таким образом, во второй стратегический эшелон, являвшийся резервом Главного Командования, вошли 16, 19, 20, 21, 22, 24 и 28-я армии; а в их составе было 58 стрелковых, 13 танковых и 6 мотострелковых дивизий.

Выдвижение 19-й и 16-й армий на киевское направление показывает, что главные силы Красной Армии сосредоточивались южнее Полесья, согласно справке "О развертывании Вооруженных Сил СССР на случай войны на западе", составленной заместителем начальника Генерального штаба генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным за восемь дней до начала войны, то есть 13 июня 1941 года.

Однако, в силу того что немецко-фашистские войска нанесли главный удар севернее Припяти, советское командование было вынуждено перебрасывать войска с киевского на белорусское стратегическое направление.

Наряду с выдвижением войск из внутренних округов в приграничные в мае июне 1941 года проводятся и другие мероприятия, направленные на повышение боеготовности Советских Вооруженных Сил. Так, согласно приказу НКО от 14 мая в военных училищах был произведен досрочный выпуск; курсанты немедленно направлялись в войска. Одновременно несколько училищ, расположенных на территории приграничных военных округов, в частности Львовское, Могилевское, Черниговское и другие, передислоцируются в глубь страны - за Волгу и Урал. 15 мая Генеральный штаб отдал войскам распоряжение, разрешающее держать боезапас непосредственно в танках. 27 мая командованию приграничных округов было приказано немедленно приступить к строительству полевых командных пунктов (фронтовых и армейских) в намеченных планом районах и форсировать строительство укрепленных районов.

Согласно мобилизационному плану, утвержденному в феврале 1941 года, в конце мая - начале июня проводится призыв 793,5 тыс. военнообязанных запаса, что позволило укомплектовать до полного штата военного времени 21 дивизию приграничных округов, а также значительно пополнить другие соединения, части артиллерии, войск ПВО и укрепленных районов{138}.

Выполняя директиву НКО от 12 июня 1941 года, приграничные округа начали подтягивать ряд дивизий и корпусов, расположенных в глубине, ближе к государственной границе.

По настоятельной просьбе Военного совета ОдВО личным распоряжением начальника Генерального штаба Г. К. Жукова от 14 июня Одесскому военному округу согласно мобплану разрешалось "выделить армейское управление и 21.6.1941 г вывести его в Тирасполь", то есть перевести управление 9-й армии на полевой командный пункт. Одновременно приказывалось окружное управление во главе с заместителем командующего округом генералом Н Е. Чибисовым оставить в Одессе для руководства войсками, расположенными в Крыму.

В этот же день подобное указание получил командующий Киевским Особым военным округом: ему было приказано управление Юго-Западного фронта вывести в Винницу к 25 июня{139}.

Управление Западного (ЗапОВО) и Северо-Западного (ПрибОВО) фронтов распоряжением Генштаба от 18 июня разрешалось вывести на полевые командные пункты к 23 июня 1941 года.

Приказом НКО от 19 июня войскам предписывалось замаскировать аэродромы, боевые и транспортные машины, склады, парки и базы, а также рассредоточить самолеты на аэродромах. Флоты и флотилии должны были повысить боевую готовность и усилить корабельные дозоры.

В течение шести месяцев 1941 года, предшествовавших войне, в армии шла напряженная подготовка войск и штабов, проводились мероприятия по укреплению организационной структуры войск, дисциплины личного состава, усилению работы партийных и комсомольских организаций. Но многое еще, к сожалению, оставалось незавершенным. Предпринятые в самый последний момент меры хотя и не предотвратили вторжения немецко-фашистской армии в пределы Советского Союза, тем не менее они позволили ослабить силу удара врага.

* * *

В тот тревожный период сложная, многогранная и напряженная деятельность Генерального штаба и штабов военных округов увязывалась особенно тесно. Целесообразно осветить некоторые стороны работы последней инстанции на примере штаба Одесского военного округа, который мне пришлось возглавлять в то время.

В конце февраля 1941 года меня вызвали в Москву для доклада вопросов мобилизационного характера. Некоторые соображения по составу войск, и в частности предложение о возможности развертывания фронтовых управлений из управлений округов, высказанные в докладе начальнику Генштаба Г. К. Жукову, легли потом в основу записки по плану прикрытия. Генеральный штаб предусматривал в случае войны развернуть на базе управления Одесского военного округа лишь одну 9-ю армию, предназначенную для прикрытия нашей границы с Румынией. Управление же округа сохранялось, но переводилось на сокращенные штаты. Когда я пытался уточнить, получит ли наш округ оперативные указания по плану войны, Г. К. Жуков дал понять, что разработкой этих вопросов будет заниматься штаб Киевского Особого военного округа. Из этого я сделал заключение, что 9-я армия войдет в состав Юго-Западного фронта, который, как мне было известно по прежней моей работе в Генштабе, развертывался из Киевского Особого военного округа.

Тогда же штаб ОдВО получил указание Генерального штаба: в период 1 марта - 1 июля 1941 года сформировать управление 48-го стрелкового корпуса и 18-й механизированный корпус в составе 44-й и 47-й танковых и 218-й механизированной дивизий. Командиром 48-го стрелкового корпуса был назначен генерал-майор Р. Я. Малиновский, находившийся до этого в должности старшего преподавателя кафедры службы штабов Военной академии имени М. В. Фрунзе.

В связи с этим мне припомнился разговор командующего войсками округа генерал-полковника Я. Т. Черевиченко (у которого в это время я находился с докладом) с Наркомом обороны маршалом С. К. Тимошенко.