Генетическая бомба. Тайные сценарии наукоёмкого биотерроризма

19. Реформирование РАН и РАМН: российский учёный-«шпион»

Выявившееся в последние годы отставание России на ряде стратегически важных направлениях научно-технического прогресса (в том числе вне потребностей ВПК) не только от США, государств Евросоюза, Японии и др., но и ряда новых динамично развивающихся стран мира в лице КНР, Индии, Бразилии и др., стало предметом глубокой озабоченности в военно-полигических кругах России. При этом, например, крайне мал вклад российских государственных и негосударственных компаний нефтяной и газовой промышленности в инновационную политику ТЭК, разработку и внедрение новой техники, технологий и материалов.

Так, США, склонные к нанесению превентивных крупномасштабных военных ударов по своим геополитическим противникам, в том числе ядерным и биологическим, занимает первое место в мире по объёму государственного финансирования науки, опережая Японию и КНР. Конечно, развитие фундаментальной науки в США способствует появлению передовых «двойных» технологий, стратегически и коммерчески выгодных, но такие факты могут иметь иную интерпретацию: идёт мобилизация государственных средств на скрытное финансирование разработок новой военной техники.

Выше уже упоминался амбициозный проект в рамках новой программы оборонных расходов США на сумму 459 млрд долларов – Falcon (сверхзвуковой летательный аппарат многоразового использования). Этот хороший пример организации финансирования военных разработок с сокрытием за относительно малыми цифрами большие проекты.

Между тем, на науку в целом в России многие годы тратилось около 1% ВВП, а милитаризированность НИОКР достигала 60-70%. Эти расходы на науку в два раза ниже, чем в США (около 2%), и в три раза ниже, чем в Японии (около 3%). На науку в России в абсолютном выражении тратится в несколько десятков раз меньше, чем в США.

Многое в российской научно-технической и оборонной политике зависит от обеспечивающей и координирующей роли РАН и РАМН. В свою очередь, обусловливает необходимость глубоких реформ в академической науке.

По мнению автора, одной из «деликатных» проблем такого реформирования является активизация научно-технической разведки и промышленного шпионажа и новая роль учёных в этом «деликатном» информационном процессе.

Интересны итоги проведённого по заказу Центра стратегических разработок Минэкономразвития России исследования «ОЦЕНКА СОСТОЯНИЯ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК» (конец 2005 г. ), опубликованного в Интернете, например, на сайте ПОЛИТ. РУ, и его «кардинальные» реформаторские рекомендации, частично воплощённые в жизнь в 2007 г., когда по новому Уставу эта структура стала «Государственной Академией Наук».

В числе названных в докладе структурных проблем российской науки была названа неурегулированность правового режима секретности научных разработок, что может привести к сворачиванию работ по многим важным направлениям.

Аргументы учёных традиционно сводятся к тому, что сам по себе режим секретности препятствует интеграции российской науки в общемировую, причём альтернативы такой интеграции нет. Поэтому круг засекреченных разработок якобы необходимо сократить до действительно необходимого минимума, поскольку в советское время сфера секретности была несоразмерно раздута, и этот режим сохраняется доныне.

По мнению ряда опрошенных экспертов, сохранение сегодняшнего несоразмерно расширенного и юридически неопределённого режима секретности даже ведёт к свёртыванию важных научных направлений и отъезду учёных за рубеж (приводились конкретные примеры). Однако такие «эксперты» недоучитывают, что РАН финансируется прямо или косвенно преимущественно с учётом заявок Минобороны России и других силовых структур, а не промышленного сектора экономики, что характерно для США, стран Евросоюза и тем более слабо милитаризованных Японии и Республики Корея.

Кроме того, этими «экспертами» отмечалось, что финансирование отдельных нужных разработок, относящихся к категории секретных, в России не осуществляется, поэтому дилемма состоит в том, чтобы либо развивать эти направления с привлечением зарубежного финансирования, либо просто лишиться соответствующих научных разработок и школ (либо способствовать отъезду этих школ за рубеж).

В качестве иллюстрации можно привести такие частные мнения:

1. «Необходимо плодотворное и эффективное сотрудничество с западной наукой, оно должно быть продолжено, если, конечно, не будет осложнено неблагоприятной политической обстановкой и делами типа «дела Данилова» (физик, Москва, интервью).

2. «Российская наука может далеко отстать благодаря «правоохранителям», следящим за государственными интересами так, как в делах В. Данилова и О. Кайбышева» (физик, Москва, интервью).

3. «Фундаментальная наука не может быть закрытой, если она будет закрытой – она попросту начнёт загнивать. До нас докатились отголоски процессов, которые проходят в России, процессы над экологами. Потом над физиками. Это проблема, которую надо срочно решать» (математик, Тель-Авив, интервью).

4. «Важнейшей задачей российских физиков сейчас является прекращение возмутительного балагана, который развели так называемые «правоохранители» вокруг Валентина Данилова. Его посадили на 14 (! ) лет по абсолютно фальшивому обвинению» (физик, СМИ).

Естественно, что назревшая реформа науки может иметь «альтернативные варианты», но в любом случае следует полнее учесть интересы обеспечения национальной безопасности России, поскольку различного рода внешние угрозы явно растут, а общий военно-промышленный потенциал России слабее с каждым годом.

Очевидно, что сложившаяся сеть научных организаций РАН и отчасти РАМН (пример создания Центра в г. Пущино) несёт на себе печать прошлой советской гонки вооружений. Эта сеть не годится для решения многих очень важных новых проблем выживания России. Тревожны, например, прогнозы развития нанотехнологий в Японии для военных и спецслужб или перспективы перехода к геноцидным войнам на основе нового биологического оружия генно-инженерного поколения, активно создаваемого США.

Безусловно, российская наука на новых перспективных направлениях, включая биотехнологии «двойного назначения», требует усиления финансирования.

Свои требования ставит назревшая модернизация в промышленности и других отраслях, что выдвигает задачу лучшей организации коммерциализации результатов НИОКР. Речь идёт об учёте оправданных требований современного инновационного менеджмента, всё ещё плохо осмысленного в РАН и РАМН. Отсюда необходимость существенных инвестиций, с закупкой техники и материалов за границей, а также в отношении реформы научно-технической разведки по линии СВР и ГРУ.

Авторы упомянутого научного открытого доклада ЦСР, как это часто случается, недооценили проблемы организации и развития секретной науки в интересах военных заказчиков и спецслужб.

Надо ли говорить, что современная наука во многих случаях невозможна без засекречивания и гостайны, а также владения «настоящим учёным» методами и технологиями внешней научно-технической разведки. Но этому пока не учат в нашей высшей школе и в аспирантурах.

Сегодня крайне трудно быть крупным или даже начинающим учёным РАН и РАМН без допуска к секретным работам и документам, включая данные внешней научно-технической разведки. Но это не самое «страшное» в жизни нашего учёного. Ещё современный учёный РАН и РАМН должен быть квалифицированным тайным шпионом. Наконец, третья специфика – владение искусством «научно-технический интриги» или интриги «спецопераций».

«Секретные игры» в фундаментальной и прикладной науке – это настоятельная необходимость. Есть, в частности, поучительные примеры научной дезинформации с использованием авторитетных научных журналов с высокой цитируемостью.

Новый, не всегда опытный, управленец в российских федеральных структурах власти (особенно вне ВПК), не мотивированный на укрепление национальной безопасности и цивилизованное применение законодательства по государственной тайне и её защите, часто уже по своему незнанию склонен к выбору несовершенных управленческих технологий и малоэффективных экономических решений.

В сфере российской науки сложилась своя негативная ситуация. В последние годы утратились стимулы наших учёных для засекреченной деятельности, особенно в традиционно открытой науке «гражданских» отраслей экономики. Возможный и часто оправданный выезд учёных и инженеров на работу за границей и даже на постоянное место жительство там ощутимо влияет на их нежелание иметь допуск и проводить засекреченные НИОКР. Более того, по данным социологических опросов, до 80% учёных России всё ещё мечтают эмигрировать из страны.

Очевидно, что РАН и РАМН могла бы внести больший вклад в научно-техническую разведку РФ, но внешняя «конкурентная разведка» дорога. Отсюда следует поставить вопрос, как следует организовать и финансировать такую опасную и деликатную деятельность в структурах нашей науки? Иной вопрос уже для отдельного учёного: можно ли таким путём немного подзаработать и как это сделать?

Весьма интересен вопрос о соотношении научной и разведывательной деятельности РАН и РАМН и вообще учёных, работающих на «прорывных» направлениях научного поиска.

Сфера академической фундаментальной и прикладной науки (как и других крупных научно-организационных специализированных структур ряда наукоёмких промышленных министерств и ведомств) предполагает наличие специфического научного сообщества, совокупность научных школ с комплексами развивающихся теорий и научных методов, различных организационных форм деятельности научных организаций и отдельных исследователей и разработчиков, а также дорогостоящую систему материально-технического (приборы и оборудование для научных исследований, материалы и др. ) и информационного и иного обеспечения.

Спецификой науки (помимо кропотливой черновой работы в научных лабораториях с использованием сложных экспериментальных установок) является целенаправленный коммуникационный процесс, являющийся частью научного поиска учёных.

В этом процессе решаются задачи: периодическое создание промежуточных научных сообщений в виде научной публикации, а также справок и докладов для заказчика работы; организация личностной информационной деятельности, включая и необходимую защиту от несанкционированного доступа нежелательных конкурентов в силу требований государственной или коммерческой тайны, а также общенаучных этических требований (обеспечение научного лидерства и др. ); использование механизмов включения или ограничения внешних коммуникационных процессов с учётом созданного научного потенциала и требований ускорения научного поиска, а также передачи данных сторонним пользователям для коммерциализации в науке; развитие современной материально-технической база научного процесса с использованием бумажных и электронных носителей информации, её оперативной обработке и избирательному (адресному) распространению и др.

Постадийно такие работы могут вызывать большой интерес для научно-технической разведки.

При всём эвристическом творческом характере научной деятельности (особенно при проведении фундаментальных исследований) с эволюцией новых форм и способов (каналов) научных коммуникаций решающим источником информации остаётся массив первичной научной информации в виде специализированных научных докладов, журнальных публикаций, зарегистрированных научных открытий и патентов, а также научной литературы. В то же время важная вспомогательная роль принадлежит системе вторичной информации на основе переводческой, реферативной, обзорно-аналитической учебной и рекламной (популяризационной) деятельности научновспомогательного персонала научных организаций.

Первым объектом внешней разведки страны- конкурента является научная информация и документация, которая может быть тайно микрофильмирована или компактно скопирована для передачи заинтересованной аналитической службе и далее конкурирующей научной организации. Более редким случаем является кража или копирование элементов изделия, материалов и даже опытных образцов.

Очевидно, в РАН и РАМН есть известные ресурсы для легальной разведывательной работы.

Так, в зарубежных странах работают около 30 тыс. российских учёных, из них занявших ведущие позиции, в частности, в университетах США, не более 300 чел. По данным МВД, с 1992 по 2001 гг. разрешение на выезд на постоянное место жительства получили около 43 тыс. российских граждан, работавших в сфере науки и образования. Многие выехали временно на работу за границу по контрактам и на стажировки, но не возвратились.

Вот ещё интересная статистика. Из выезжающих за границу 40% учёных участвуют в конференциях; 18% – для проведения этапов совместных исследований; 12% – работают по индивидуальным грантам; по 8% выезжало для чтения лекций и на стажировки (Юревич А. В., Цапенко И. П. Глобализация российской науки – «Вестник Российской Академии Наук», 2005, т. 75, № 12 (с. 1099).

В каждый данный момент фундаментальная и прикладная наука (по сферам научного поиска) имеет типичный информационный массив:

а) учебники (иногда с грифами секретности) описывают общую характеристику научного уровня, уже достигнутого данной научной дисциплиной;

б) монографии приводят итоги систематического рассмотрения наиболее крупных или перспективных научных проблем;

в) аналитические обзоры характеризуют актуальные научные проблемы, наиболее интенсивные направления и методы научного поиска, а также достигнутые результаты;

г) научные статьи содержат описания объектов, способов и методов научного исследования и полученные конкретные результаты;

д) научные сообщения (письма в редакции журналов, выступления на научных конференциях и др. ) информируют научное сообщество о новых научных фактах, требующих дополнительной проверки и осмысления, зарождении новых областей научного поиска, спорных гипотезах и даже новых теориях.

Важной стратегической особенностью коммуникативных научных процессов РАН и РАМН является то, что легальный формальный массив имеющейся научной информации, например, в области молекулярной биологии и медицины, создаёт фундамент для научного поиска, но оказывается недостаточным для учёных, работающих на быстро развивающихся и стратегически важных направлениях фундаментальных и прикладных (особенно военно-ориентированных) исследований и, тем более, технических и технологических разработок. Во многих случаях в этой ситуации опубликованные в печати результаты являются «чёрствым хлебом».

Очевидно, что сама наука отчасти является типичной разведывательной деятельностью, что, однако, не вполне осознано на уровне руководства ныне реформируемых РАН и РАМН.

Именно в этом аспекте я бы поставил, например, вопрос об усилении связей академической науки с СВР РФ и ГРУ. Кажется, был бы определённый эффект от создания в академических НИИ специальных отделов внешних коммуникаций и зарубежной информации двойного подчинения: РАН/РАМН и СВР России (речь идёт об активизации легальных методов разведывательной работы применительно к сфере науки и техники).

Следует указать на назревшую структурную переориентировку целей нашего общественного развития, средств и методов их реализации при участии внешней разведки России. Меняется окружающий мир (проблема роста международного терроризма) и меняется политико-экономическое положение России в этом мире (страна уходит от чрезмерной милитаризации науки, техники, промышленности и экономики).

Кажется, приходит время «демилитаризации» внешней разведки в России и во всём мире. С другой стороны, спецслужбы активно втягиваются в системные СЕТЕВЫЕ ВОЙНЫ, одним из объектов которых является сфера «большой науки».

Личностные научные коммуникации и специфическая внешняя научно-техническая разведка особенно необходимы при работе в «зонах научного прорыва» и на стадиях «научных революций», когда накопление новой эмпирической базы происходит исключительно быстро, а теоретическое осмысление данных экспериментальных исследований отстаёт либо носит в большой мере секретный характер в силу их возможной исключительной военной или коммерческой важности.

Мировая научная практика показывает, что между началом даже особо перспективного открытого исследования (появление идеи, разработка метода экспериментальной проверки, математическое моделирование и др. ) и публикацией его результатов проходит около трёх лет даже в тех областях науки, в которых журналы публикуют полученные рукописи практически без задержки. И если бы учёный ограничивался в изучении предмета своего исследования только формализованной и уже опубликованной информацией, то это сузило бы его информированность на 30-50% (в зависимости от специфики конкретной науки) и, соответственно, конкурентоспособность.

Полезные для учёных разносторонние научные контакты могут быть стимулироваться руководством научных организаций или, напротив, тормозиться в зависимости от секретности отдельных направлений науки и техники, а также при организации национальных или международных научных контактов.

В этой связи представляется необходимым известная мобилизация методов и техники традиционной разведывательной работы, отработанных в службах внешней разведки, применительно к научной деятельности РАН и РАМН.

По оценкам специалистов в области разведки (военно- промышленного шпионажа), наибольшая эффективность в этой сфере достигается в рамках децентрализованной (и сетевой) модели сбора первичной информации. В то же время подчеркивается, что решающим фактором во внешней, а также внутренней «конкурентной» разведке является подбор кадров с наличием у человека особых качеств и опыта нешаблонного мышления. Если работники, наделённые большой фантазией и широкими знаниями, не всегда желательны для рутинной производственной или управленческой деятельности, то для разведывательной деятельности они являются незаменимыми.

По признанию крупного российского специалиста по ядерной безопасности, в доверительной беседе с ним бывший американский посол сказал так: «Нам, американским дипломатам, очень трудно работать с вами, русскими. Если это хороший инженер, то, как правило, он не знает английского языка, а если собеседник с хорошим английским, то непременно – российской разведки! »

Своеобразие академической научной деятельности состоит в том, что по многим критериям учёные и разведчики имеют много общего, а их различие предопределяется

преимущественно различием подходов в профессиональной подготовке специалистов.

1. Обязательным условием как для «тех», так и для «этих» является свободное владение английским языком, а также и ещё одним иностранным языком применительно к лидирующей стране-конкуренту (Япония, Израиль, Индия, КНР и др. ).

2. Даже в рамках легальной деятельности сбора первичной информации всё большее значение приобретает умелое использование специфической шпионской техники и методов информационного анализа, включая создание и использование сложных шпионских программ сбора информации через Интернет и др.

3. Не последнее место в этих негласных технологиях принадлежит использованию алкоголя, легких наркотиков, специальных психотропных препаратов (по возможности, в рамках допустимого правового поля) и др.

Кроме того, для «родственных» сфер информационной деятельности характерно её разделение на «экспериментаторов» (получение первичных фактов) и «теоретиков» (аналитические функции с созданием в условиях неопределённости рабочих гипотез, теорий и сценариев дальнейшей работы).

Всё это говорит о возможности наращивания функции разведывательного потенциала нашей науки и важности развития этого потенциала в условиях «научной реформы».

Именно в этой связи для учёных и реформаторов российской фундаментальной и прикладной науки полезно напомнить про десять организационных принципов разведывательной службы по Вальтеру Шелленбергу, который руководил и отлаживал систему внешней разведки РСХА нацистской Германии:

1. Систематическое специальное обучение сотрудников разведывательной работе.

2. Специальная работа с кадрами и подготовка пополнения.

3. Своевременные организационные и кадровые изменения при сохранении основ разведывательной службы (модульный принцип наращивания потенциала);

4. Ведение деловой и личной картотеки источников информации (отраслевой и территориальный принцип и приоритетные направления).

5. Создание круга «внутренних» и «внешних» сотрудников (для работы на постоянной или разовой основе и с учётом различных категорий источников научной информации, в том числе в наукоёмком ВПК стран – потенциальных противников).

6. Выделение среди «доверенных лиц» узкой группы «особо уполномоченных сотрудников», способных в неординарных условиях стать центром «оперативного штаба».

7. Разделение функций первичного сбора информации и её оценкой и использованием.

8. Организация на базе различных внешних государственных структур и международных неправительственных организаций «пунктов связи» с целью содействия разведке.

9. Использование современной техники в качестве важного инструмента разведки (сбор информации, тайнопись, документирование и обработка, защита информации, связь и др. ).

10. Создание специализированной системы внешней разведки с её подчинением непосредственно первому руководителю министерства (ведомства).

Перечисленные организационные принципы универсальны, но могут иметь своё оригинальное российское воплощение, корреспондируя с особенностями и традициями сложившейся в России государственной организации научно- технической разведки в СВР, ФСБ и ГРУ.

Таким образом, в развитии российской науки и техники с целью решения крупных задач обеспечения национальной безопасности и эффективного промышленного развития большое значение принадлежит научно-технической разведке и промышленному шпионажу. Паши РАН и РАМН не могут и не должны стоять вне таких «деликатных» информационных технологий. С другой стороны, подобная диверсификация информационной деятельности академической науки имеет свои естественные пределы.

В этом отношении поставленный вопрос об усилении связей академической РАН с СВР РФ и ГРУ нуждается в специальной проработке.

Важно отметить повышение интереса руководства России и РАН к развитию научно-технической разведки.

По сообщению средств массовой информации (BBCRussian. com, 30. 11. 2007, 19: 54 и др.), «техническая разведка» в России должна работать активнее, заявил президент России Владимир Путин 30 ноября 2007 г. на заседании Совета по науке, технологиям и образованию при президенте. Путин обещал провести по этой теме отдельное совещание. Глава российской Торгово-промышленной палаты Евгений Примаков предложил, чтобы техническая разведка работала на госкорпорацию «Ростехнологии».

«В правительстве проведём встречу с Академией наук, с нужными чиновниками правительства на министерском уровне, с руководством корпорации “Ростехнологии” (в прошлом ФГУП “Рособоронэкспорт”), Минобороны, Генштаба, специальных ведомств, которые работают в этой сфере», – цитирует слова президента агентство ИТАР-ТАСС.

Путин, сам в прошлом офицер разведки, сказал, что уже в ближайшее время «нужно сконцентрировать усилия и определить приоритеты».

Во времена Советского Союза для осуществления научно- технической разведки в Первом главном управлении КГБ было создано отдельное управление «Т». Его функции частично унаследовала Служба внешней разведки России.

Проблему технической разведки поднял академик Евгений Примаков. Он предложил, чтобы техническая разведка работала на «Ростехнологии». Примаков считает, что должен также быть создан орган, который бы передавал данные технической разведки частникам. «Когда вся промышленность была государственной, сведения технической разведки давали всем, теперь нужен орган, который давал бы и частникам», – сказал Примаков.

В своём выступлении Примаков заявил, что созданная госкорпорация «Ростехнологии» может быть серьёзным механизмом, где, с одной стороны, будут собираться достижения, научно-исследовательские конструкторские разработки в военной области, а с другой стороны, будет «подпитываться гражданский сектор».

Последние несколько лет власти США и Великобритании неоднократно сообщали об активной работе российских спецслужб на территории своих стран.

Можно прогнозировать определённый положительный эффект от создания и уточнения целей деятельности в академических НИИ специальных отделов внешних коммуникаций и зарубежной информации двойного подчинения: РАН/РАМН и СВР России (речь идёт об активизации легальных методов разведывательной работы применительно к сфере науки и техники).

Вместе с тем, многие высокоразвитые страны мира предпринимают новые меры по защите своих государственных и коммерческих тайн.

Так, в конце сентября 2007 г. США объявили о создании специальной оперативной группы, которая будет противодействовать промышленному шпионажу со стороны иностранных государств.

См.: http: //\vww. rbcdai ly. ru/2007/10/15Avorld/298146

Контакты между американскими компаниями, работающими над оборонными проектами, и зарубежными фирмами, через которые секреты могут потенциально достаться недружеским силам или террористам, умножились в последние годы, и это обеспокоило Вашингтон.

Одним из поводов к созданию нового антишпионского ведомства стало задержание в начале октября двух человек, продававших через Интернет запчасти для американских истребителей F-4 и F-14. Покупатель находился в Иране, где эти устаревающие самолеты эксплуатируются, но США туда запасные комплекты не продают. Кроме того, в конце сентября пару инженеров китайского происхождения, работавших в Силиконовой долине, признали виновными в краже чертежей экспериментального микрочипа. По данным спецслужб, эти специалисты по компьютерным технологиям на деньги Минобороны Китая планировали открыть свою фирму по производству комплектующих. Теперь экономическому шпионажу США противопоставят межведомственную рабочую группу, куда войдут представители Минюста, Агентства национальной безопасности, Минобороны, Минторговли, а также ФБР и др.

Помощник генпрокурора США Кеннет Вайнштейн заявил, что усилия правительства США но противодействию промышленному шпионажу нацелены на предотвращение «незаконного экспорта секретных американских технологий, которые включают в себя широкий круг оборудования для военных и технологий двойного назначения, а также других продуктов, многие из которых могут быть использованы для разработки оружия массового уничтожения». По его словам, иностранные государства охотятся за этими технологиями, чтобы наращивать свой военный и технологический потенциал.

Заявлению предшествовал ряд событий, когда граждане США или целые фирмы попадались на попытках передать за рубеж приборы, оружие, а также ключевые ноу-хау в области компьютерной техники и ядерной энергетики. За последние два месяца из США уже пытались вывезти оптические прицелы для снайперских винтовок в Индонезию, сто автоматов УЗИ и приборы ночного видения в Иран, компьютерную программу для подготовки пилотов ВВС в Китай.

Новая инициатива правительства сводится к получению возможности более оперативно предотвращать вывоз американских секретов. «Вашингтону важно перехватить посылку до того, как она уйдёт за границу, – сказала РБК daily эксперт Монтерейского института международных исследований Кристина Чуэн. – Новое ведомство будет отслеживать подозрительные транзакции внутри страны, для чего усовершенствуют законодательство». По её словам, правительству сегодня чрезвычайно важно знать, кто именно является получателем того или иного груза.

По данным разведслужб США, в 2006 году 108 стран мира попытались завладеть какой-либо секретной американской технологией. Минобороны США заявило, что за прошедший год число подозрительных контактов между американскими военными компаниями и иностранцами выросло на 43%. «Некоторые страны были довольно агрессивны по этой части, особенно Китай и Иран», – заявил Кеннет Вайнштейн. По заверениям властей США, внимание создаваемой группы будет сконцентрировано не на зарубежных партнерах американских фирм, а на самих экспортёрах, которые пытаются продавать и отправлять оборудование без разрешения.

В ходе обсуждаемых направлений реформирования РАН и РАМИ экспертами ВПК и спецслужб ещё не высказаны некоторые важные рекомендации.