Она смущается, боясь услышать свои слова из уст Фила. Она уверена, что они прозвучат чересчур притворно, как сухой гром. Но она забыла о разнице между своим публичным голосом, декламаторским и слегка слащавым, как у киношного адвоката в заключительной сцене перед судом присяжных, и обычным голосом, которым общается с одним-двумя друзьями прежде, чем немного выпьет. Ей приятно слышать, как Фил начал читать ее стихи более мягким и добрым голосом. Даже более чем приятно. Она благодарна. В его прочтении стихи кажутся лучше, чем есть на самом деле.
Тени печатаются на дороге
Черными следами поцелуев.
Тающий снег на сельском лугу
Блестит, словно отложенное свадебное платье.
Возникающий туман превращается в золотую пыль.
В небе кипят облака, и призрачный диск
Словно мчится за ними.
И он врывается!
На пять секунд могло вернуться лето
Со мной, семнадцатилетней, с цветами
На подоле платья.
Он кладет лист. Она, слегка улыбаясь, взволнованно смотрит на него. Он кивает ей.
— Это замечательно, дорогая, — говорит он. — Просто замечательно. Твоя очередь.
Она открывает блокнот, находит его последнее стихотворение и пролистывает четыре или пять исписанных страниц черновика. Она знает его метод работы и продолжает листать его неразборчивые рукописные записи, пока не доходит до аккуратного печатного текста. Она показывает ему. Фил кивает, потом поворачивается в сторону шоссе. Все это прекрасно, но им скоро пора идти. Они не хотят опоздать.
Он видит приближающийся ярко-красный грузовик. Он двигается быстро.
Она начинает.