Идеальный донор. Герой

Глава 6 Когда погаснет свет

Вернувшись после приему у господина Вужоу, я допил последние капли зелья, которое дал мне старик, перепроверил список ингредиентов, кое-что вычеркнул и отнес его на проверку.

– Мальчик – большой хитрец, написал множество схожих трав. Что ж, старик Фучжан сам сказал, что мальчик должен всего лишь половину ингредиентов, но не сказал, что там не должно быть лишних. До половины тут не хватает еще одного. Если мальчик добавит правильный, тогда старик назовет ему остальные.

Жидкости больше не осталось. Я перенюхал все травы, что были в фургоне, пробовал на язык некоторые составы, и у меня больше не было вариантов.

Я сдержанно поклонился лекарю и сел возле выхода, ожидая назначенного служанкой времени. В записке было сказано «когда погаснет свет». Это значит, когда закончатся все вечерние работы, и в лагере будут бодрствовать лишь солдаты. Позади старик Фучжан все бормотал и бормотал, наконец, и он угомонился и отправился спать за ширму.

Снаружи потемнело, и я осторожно выскользнул наружу, сразу же нырнул под колеса фургона. Там тень была гуще всего, и если специально не приглядываться, то заметить движение там было невозможно. Прополз к другому краю фургона, подождал, пока пройдет солдат, перебежал к следующему, так же прополз под ним и вынырнул прямо перед девушкой. Та вскрикнула и зажала себе рот ладонями. Мы замерли, ожидая грозного оклика, но было тихо.

– Ты пришел, – прошептала она. – Ты не подумай ничего такого, я тебя позвала не из-за того, о чем ты подумал.

Я даже не знал, о чем должен был подумать. Ведь не может быть так, чтобы я понравился такой красивой и яркой девушке, которая привыкла жить в роскоши, окруженная превосходными солдатами и ухоженными молодыми людьми! И, кроме того, она была служанкой господина Вужоу, а значит принадлежала ему. Хотя сейчас она выглядела иначе, чем во время ужина. Она смыла косметику, и под всеми пудрами и помадами там скрывалось чистое маленькое личико с ясными глазами. На ней был домашний наряд, никаких украшений, серег и гребней, осталась лишь тяжелая сложная прическа, впрочем, оно и понятно, не каждый же день она будет ее укладывать.

– Сегодня днем госпожа Чунхуа и господин Вужоу говорили о тебе. Госпожа настаивала на том, что тебя нужно убить, и господин согласился с ней, сказал, что в его подорожной указаны имена всех людей, кто пересечет с ним границу, а тебя там нет. И чтобы не было проблем, тебя убьют до того, как караван приблизится к границе. К тому же, как сказал господин, ты уже перестал быть таким интересным. А знаешь, кто тебя убьет? – широко распахнув глаза, сказала девушка. – Тот самый старик, с которым ты делишь кров. Он очень страшный. На второй день путешествия одна служанка принесла ему завтрак и без спроса открыла дверь. Она увидела, как он резал младенца! Она, конечно, тут же закрыла дверь и убежала. Ты не думай, что это выдумка. Она поклялась жизнью матери, что все это правда. Мы думаем, что он убивает детей, чтобы сделать эликсир бессмертия, а может быть, он уже его сделал. Этот старик живет уже целую вечность. Его часто называют не лекарем клана Ци, а палачом. Он уже стольких убил!

Все это было довольно интересно, но меня больше заботила моя собственная шкура, потому я перебил девушку: ткнул себя в грудь, провел пальцем по горлу и состроил удивленное лицо.

– Да-да, они тебя убьют. А ты такой, – она опустила взгляд, – такой искренний. Ты похож на моего соседа, когда я еще жила в родительском доме, он тоже был молчуном, но всегда заботился обо мне, с самого детства. Я даже думала, что выйду за него замуж. Так что, если можешь, убегай. Хотя куда тут бежать? Даже если суметь спрятаться от солдат, как может человек выжить в диких местах? А знаешь, – она улыбнулась, – мне кажется, что ты сможешь выжить. Ведь не просто так ты появился перед нами, верно? Девушки думают, что ты спрыгнул с Небес вместе с молнией, поэтому у тебя и нет воспоминаний.

Я нахмурился, пытаясь понять логику ее рассуждений.

– Вен говорит, что ты ничего не помнишь, потому что тебя раньше и не было. Ты появился как раз тогда, когда Небеса тебя отправили вниз. А Кингжао думает, что ты раньше жил на Небесах, ходил там по облакам и слушал пение небесных птиц, а потом сам решил сойти на землю, стер себе память и забрал дар речи, чтобы случайно кому-нибудь не рассказать о чудесах Небес, иначе люди расстроятся, узнав, как плохо они живут, и убьют себя.

Я развел руками, показывая, что у меня нет ответа, а она продолжала щебетать:

– А знаешь, зачем ты сюда пришел? Чтобы спасти нашу страну от семихвостой лисицы. Говорят, когда она придет, то будет размером с три горы, ее хвосты длиной как реки, ее глаза – как два солнца. Стоит ей взмахнуть хвостом, как она сметет звезды. Стоит ей топнуть лапой, как содрогнется земля. Вот только жаль, что господин Вужоу не понимает, что тебя прислали Небеса. Ты ведь появился перед его караваном не просто так, а чтобы показать, что нельзя уезжать из Киньяна. Нужно, чтобы все люди собрались вместе и прогнали семихвостую лису.

Если лиса и впрямь такая, тогда странно, что весь императорский двор не бежит впереди каравана господина Вужоу.

Погас ближайший световой амулет, и стало настолько темно, что я не мог разглядеть очертания девушки. Я коснулся кристалла и перешел на ночное зрение. Она подошла ко мне совсем близко, видимо, от страха, коснулась рукой моего лица.

– Ты очень необычный. У тебя сейчас глаза светятся, как у дикого кота.

Ее глаза казались такими большими и темными. Я наклонился и поцеловал ее. Она сначала застыла, а потом подалась вперед и прильнула ко мне всем телом, но не успел я ее обнять, как она отскочила назад.

– Я знаю, девушки не должны так говорить. Ты мне очень-очень нравишься. Но я не могу принадлежать кому-то другому, кроме господина Вужоу. Если он узнает, что ты меня хотя бы коснулся, то тебя убьют, а меня побьют палками. Ты ведь никому не скажешь?

Я покачал головой.

– И не напишешь? Хорошо, мне пора идти. Постарайся сохранить свою жизнь! – она хихикнула. – Ты пахнешь орехом нуки. Мне нравится!

После этого она осмотрелась по сторонам, еще раз махнула рукой и убежала. А я снова полез под фургон, все еще ощущая на губах ее поцелуй. Орех нуки! Надо же такое сказать. Орех нуки?

Я влетел обратно в фургон лекаря, дописал орех нуки в список ингредиентов, хоть и понятия не имел, что это за такой орех, и лишь после этого опустился на лежанку. И всю ночь мне снилась эта девушка.

Утром меня разбудил старик Фучжан, отвесил легкий пинок и тут же протянул мой список. Там красивыми выверенными иероглифами были добавлены оставшиеся компоненты зелья, но был и недостаток: лишние составляющие вычеркнуты не были.

– Мальчик схитрил, но и Фужан не дурак, пусть мальчик сам решит, что из этого мусор, а что нет.

Я пробежался по всему списку, проговорил несколько раз новые позиции, пока не убедился, что запомнил их все. Я уже убедился на собственном опыте, что единственное, чего не смогут у тебя отобрать, – это ты сам, твои знания и твои навыки.

Днем старика Фужчана вызвали к господину, и после этого визита лекаря как будто подменили. Вернулся тот злобный и коварный тип, который встретил меня в первый день.

Сначала он попытался меня подпоить чаем с парализующим зельем, как будто забыл, что совсем недавно показал мне эту смесь и научил определять ее по запаху, а когда я отказался его пить, чашка полетела мне в лицо. Я едва успел уклониться. После этого он сделал вид, что забыл о моем существовании, его бормотание стало таким тихим, что я сумел расслышать его слова лишь под заклинанием «древесной крысы».

– … убить. Совсем разучились думать, совсем разучились планировать, совсем разучились быть последовательными. Надо было сразу отдать этого мальчишку, тогда бы Фучжан уже давно снял с его руки кожу и посмотрел своими глазами на его мышцы, воткнул бы иглы куда следует и смог бы проверить все варианты смеси. Но нет, ты, Фучжан, позаботься о мальчике, – сказал он. Корми его, следи за ним, – сказал он. Пусть он помогает тебе в твоих исследованиях, – сказал он. Неглупый мальчишка. Внимательный, осторожный, аккуратный, отличный слуга, хороший помощник. А теперь снова убей? Нельзя провести? Убить одного из идиотов в железках и дело с концом. Это мой человек, – сказал он. А это человек Фучжана. И Ки у него выправляется. Еще несколько дней, – сказал он. – Надо было сразу сказать, что он умрет.

Хорошо, что старик имел привычку все проговаривать. Хорошо, что та служанка меня предупредила. Плохо, что мы еще не добрались до леса. Если бежать сейчас, мне нужна фора. Время, чтобы я смог достаточно далеко убраться от каравана, чтобы даже лупоглазы не смогли догнать.

Я почувствовал что-то неладное, развернулся и по привычке попытался кинуть защитный массив. Впервые после того случая у меня что-то получилось. Он почти сформировался, но все же я не смог разом выплеснуть такое количество Ки, снова накрыла слабость. И старик Фучжан вонзил мне иглу под ключицу, парализовав левую руку. Я ударил его правой по лицу, и лекарь отлетел к стене, словно хрупкая тростинка.

Выдернув иглу и влив в пораженное место Ки, я не стал ждать возвращения чувствительности. Проверил пульс старика – он был жив, хоть и сильно ушиб голову. Очнуться он мог в любой момент. Правильнее было бы убить его. Он мешал побегу, он хотел меня убить, а перед тем содрать кожу и пытать для своих опытов. Но он был добр ко мне эти дни, а его стремление к знаниям восхищало. Кроме того, сейчас я бежать не мог. Мы ехали по этой Пропастью рожденной равнине в окружении пары сотен всадников. Значит, мне нужно дождаться привала и сходить на обязательный вечерний прием у господину Вужоу.

Я подумал, взял ту самую парализующую смесь, влил ее в рот старика. Ее действия хватит на четыре-пять часов. Когда за мной придут, они должны увидеть старика. И я надеялся, что моей удачи хватит на то, чтобы он не понадобился сегодня в качестве лекаря.

Затем я усадил старика в сидячую позу, скрестив ему ноги, прислонил к небольшому ящичку так, что его не было видно со стороны двери, и руками начертил вокруг него защитный массив. Защитой внутрь. В таком виде он действовал как невидимая клетка, причем я мог передвигать сухонькое тело старика, а он изнутри не смог бы сделать даже шага. Я знал, что массив не вечен, и если долго-долго долбиться в него, он рассыпется. Если сделать все правильно, этот массив даст мне время, необходимое для побега.

Потом я принялся обыскивать фургон в поисках нужных предметов. Вместо нормального оружия я нашел лишь ряд разных ножей, но все они были маленькими, узкими, тоненькими, с острейшим лезвием, которое могло резать пух на лету. Ни одного боевого или хотя бы охотничьего. Этими ножиками можно было срезать кожу с младенца, не задев ни разу мышцы, но как ими свежевать дичь? Я сложил ножи в специальную сумку и отложил в сторону. Затем отобрал несколько банок с ядами, не удержался и схватил пару свитков с полезными записями Фучжана, еще взял пару кристаллов на сто и пятьдесят Ки, интересные амулеты, огненный камень, некоторую утварь, одеяло. Сходил в переднюю часть фургона и проверил все сундуки, что там были, отложил книгу по иглоукалыванию, сбегал и положил в сумку десяток игл, запасную одежду. Постепенно набралось столько вещей, что мне пришлось бы тащить не меньше своего веса. Потому я большую часть убрал, добавил мешок сухого риса, который старик использовал для быстрого осушения некоторых ингредиентов, полоски сушеного мяса. И стал ждать.

Вечером никто так и не пришел, лишь служанка принесла еды, постучала в дверь и убежала. Значит, господин Вужоу уже вычеркнул меня из списка развлечений. И это было удачно.

Когда внешние огни погасили, когда весь лагерь погрузился в сон, кроме неизменных солдат, я перепроверил массив на лекаре, который уже пришел в себя и молча наблюдал за мной. Молча, потому что я завязал ему рот, как только он очнулся. До того не стал, чтобы старик не задохнулся. Затем я взял темное одеяло, поднос, один из ножей и, как и в прошлый раз, спустился под фургон. Там я вырезал в плотном дерне большой прямоугольник под свою фигуру и отложил его в сторону, затем при помощи острого края подноса принялся выкапывать землю и складывать ее в одеяло. Я не стал рисковать и использовать заклинания. Лучше я провожусь подольше, но сделаю все тихо и аккуратно.

Затем я свернул одеяло, как тюк, втащил его в фургон и высыпал в передней части фургона, з ширмой, вернулся обратно и снова продолжил копать. Мне пришлось сделать несколько таких ходок с постоянным прислушиванием и замиранием, когда мимо проходили солдаты. «Ухо древесной крысы» исправно сообщало мне заранее о приближении людей.

Наконец я сложил вещи, которые хотел забрать с собой, в мешок, увы, не тот магический, в который помещалось так много, а в обычный, еще раз перепроверил старика, влил в него остатки парализующего зелья, осмотрел печати, накрыл себя защитный массивом и массивом, скрывающим Ки, и выскользнул наружу. Там лег в яму, уложил рядом мешок и осторожно накрыл себя дерном. В рот я взял небольшую трубочку, через которую мог дышать даже под землей, и снова стал ждать.

Несмотря на то, что земля меня не касалась благодаря защите, я чувствовал себя плохо. Мне казалось, что тонкий дерн давит тяжелым грузом. И я знал, что лежать так придется очень долго. Сначала будет рассвет, потом долгие приготовления господина к завтраку, купание, затем сборы лагеря. Фургон лекаря стоял в стороне от основных повозок, так что риск, что колесо проедет по мне, был невелик, но позади него находились почти все животные. Выдержит ли защитный массив, когда сотня лупоглазов пройдется по мне? Зато после них вряд ли кто заметит тонкие прорези в дерне.

Я ждал и ждал. Я боялся уснуть и каждую секунду ожидал, что старик-лекарь вот-вот выскочит из фургона и поднимет тревогу. Он видел, как я таскал землю, и понял, что я собирался сделать.

Понемногу лагерь оживал, я слышал тяжелые шаги солдат в доспехах, легкие семенящие – служанок, шаркающие медленные – пожилых слуг. Время тянулось очень медленно. Невыносимо. Во рту давно пересохло из-за трубки, очень хотелось пить, но жажду я еще мог выдержать, а вот сдерживать позывы сходить в уборную становилось все сложнее.

Спустя целую вечность я услышал дробный топот лап лупоглазов, тягловых животных впрягали в повозки, солдаты запрыгивали в седла. Скрип колес прямо над головой, от чего безумно захотелось выскочить наружу, так как на мгновение мне вдруг показалось, что фургон проедет прямо по мне. Удар сверху взял на себя массив, я лишь почувствовал, как меня вдавливает глубже. Еще удар. Защита понемногу истончалась. Этот массив я чертил руками. Если вдруг он лопнет, я не смогу его восстановить. Сколько весит боевой лупоглаз со всадником в полном облачении?

Удары сыпались все чаще и чаще. И с каждым толчком я погружался в землю. Трубочку забило землей, и я выплюнул ее. Пока держался массив, оставалась прослойка воздуха между моим лицом и дерном. Я еще мог дышать.

Сколько же там этих животных?

Массив рассыпался, и тут же мне на бедра опустилась лапа лупоглаза. Я даже не успел испугаться, как тяжесть тут же исчезла. Лицо засыпало песком, и дерн плотно обхватил мое тело в тиски. Я влил Ки во все мышцы тела, напрягся, готовясь принять следующий удар и… его не последовало.

Может, они заметили, как просела земля? Дерн, скорее всего, осел как раз по разрезам, и любой мог обратить внимание на свежие земляные порезы, слишком ровные и правильные для случайного разрыва. Я еле дышал, ожидая, что траву поднимут и найдут там меня. Но было тихо. Даже топот лупоглазов понемногу затих вдали.

Они уехали?

Уехали!

Я подождал еще целую вечность, хотя прошло, возможно, всего несколько минут, подтянул руку, медленно приподнял дерн, подергал головой, стряхивая землю, и втянул свежий воздух.

Тихо.

Я подтянулся и выполз из-под земли, как из-под одеяла. Не вставая, осмотрелся. На месте стоянки остался лишь навоз после животных, колеи от колес, забытые вещи, остатки после еды. И никого. Только тогда я выворотил дерн, вытащил мешок с вещами, стряхнул, как смог, песок, и побежал в сторону, обратную каравану. Мне нужно было уйти отсюда, как можно дальше.