Герой (ЛП)

ГЛАВА 19 Когда он встретил равную

Сидя в покоях королевы, Малкантет обдумывала ситуацию. Благодаря времени, проведенному с Концеттиной, она получила достаточно информации. Достаточно, чтобы начать бегло разбираться в интригах двора Хелгабала и её собственном затруднительном положении — хотя это едва ли пугало демоницу — из-за разочарования короля Ярина.

Однако, она желала узнать больше. И ей был нужен шпион.

Небрежно, королева суккубов подбросила в камин дров. Она подняла руку и повернула её, создавая огненный шар, парящий над ладонью. Легкий взмах руки, и пламя устремилось в камин, легко разжигая его.

Малкантет кивнула, решив внимательно следить за каждым своим жестом. Она знала об опасности. Многие демонические лорды воспользовались истончением Фаэрзресс, чтобы избежать уз Абисса. Подземья Фаэруна кишели всеми видами демонов и даже самыми могущественными из них.

— Граз’зт тоже там, — с трепетом прошептала она. Голос демоницы был подобен шипению горящего мокрого дерева.

Граз’зт не питал к ней любви, а самый важный её союзник — Демогоргон, был уничтожен на подходе к Мензоберранзану прежде, чем она успела прийти на помощь. Возможно, Малкантет стоило вернуться в Абисс как только она узнала об этой потере. Но как же манило её счастье, которое она могла обрести здесь, на материальном плане.

Потому она была запрятана в драгоценный камень, позволяя приспешникам Ллос вытащить её из Подземья на поверхность Фаэруна. Здесь она могла вести свою игру, но все же должна была держать себя под контролем. Иначе узнают другие.

Граз’зт узнает.

Малкантет не собиралась встречаться с этим другом на материальном плане!

Она хотела вызвать Инчедико. Слова призыва почти сорвались с её губ, когда она поняла, что больше не одна. Демоница даже не повернула головы. Она все равно могла представить себе нарушителя спокойствия, опираясь на отголоски воспоминаний Концеттины.

Малкантет отошла от очага и развернулась, отмечая портрет короля Ярина, который висел на дальней стене комнаты. Теперь левый глаз этой картины изменился. Он стал… живым.

Демоница окинула картину мимолетным взглядом, не желая засматриваться и предупреждать шпиона. Но ведь это как раз то, что нужно. Она знала, кто засел в секретном проходе за этой стеной.

Женщина начала раздеваться. Медленно и соблазнительно. В процессе, она послала свои мысли в тайный коридор, шепча свои заклинания на ухо принцессе Ацелье. Словно тонкая струйка дыма, соблазнительный голосок проник в разум женщины, наполняя её мыслями о суккубе, дразня её обещаниями и зовя к Малкантет.

Спустя несколько мгновений, Ацелья появилась в дверях, где ждала её демоница.

Зачарованная и слабая человеческая женщина была ничтожной жертвой для подчинения Малкантет. Когда взъерошенная Ацелья вылетела из комнаты, демоница была уверена, что получила в свои руки послушную шпионку, которая расскажет ей все, что необходимо знать.

Теперь она может начинать заниматься серьезными делами. Босая, она прошла через комнату и подбросила дров в очаг, наблюдая за растущим пламенем. Дав своим мыслям погрузиться в огонь, она унеслась в родной Абисс. С помощью пламени она собрала слуг, раздав им приказы.

Лишь один из них пришел этой ночью, крошечный гуманоид с остроконечными рогами и крыльями летучей мыши. Его зеленая кожа была покрыта сочащимися жидкостью фурункулами. Малкантет улыбнулась. Она считала вопиющее уродство Инчиндико почти милым. Однако её веселье было вызвано тем, что маленький квазит принес то, что требовалось.

Она спрятала волшебную плеть под мягким матрасом своей кровати и оглядела свою самую любимую игрушку — большое зеркало, чья медная, позеленевшая от времени оправа была выполнена в форме гротескного уродливого лица демона с широко распахнутым ртом. Это был подарок архилича. Взамен, демоница обещала, что иногда будет возвращать его, полное захваченных душ, к могиле лича. Там существо сможет полакомиться заключенными. А после этого, разумеется, он даст ей новое, пустое зеркало. И она снова продолжит свои игры.

Она повесила дьявольскую игрушку рядом с портретом короля Ярина, а затем прикрыла его одним из множества плащей Концеттины, добавляя ловушку-молнию, которая ударит любого, кто посмеет попытаться снять плащ.

Было бы не слишком умно оставлять подобное приспособление висящим у всех на виду.

Если в межпространственные камеры затянет слишком много народу, кто знает, что выплюнет зеркало обратно?

— Мы уберемся подальше. И без оглядки, — сказал Айвен. — Они быстро пронюхают, что это были вы, вы оба и ваш Дом, или морадо или как вы там назвали эту чертову штуку…

— Хихихи, — сказал Пайкел, слегка замедляя тираду Айвена.

— Топо… эээ, Тополунго или как там? — закончил дворф, и Пайкел снова захихикал.

— Мы собираемся удрать с Концеттиной как можно дальше, прежде, чем король Ярин заметит, что её нет в спальне, — ответил Реджис. — Уверяю, к тому времени мы уже окажемся в зоне влияния Доннолы Тополино.

— Я не стану полагаться на шпионов Ярина, — ответил Айвен. — Так что мы с братом пойдем с вами.

— Мо братун! — вмешался Пайкел.

Это прямое заявление не потревожило Реджиса. Он был рад, что братья Валуноплечие снова будут рядом с ними. Однако он считал, что чем раньше посадит их в лодку и отвезет на запад, отправляя на встречу с Бренором, тем лучше для всех. В конце концов, Морадо Тополино выживало, держась потише, а стоит ему позволить братьям Валуноплечим остаться с бандой Тополино, как слухи о Пайкеле облетят весь Агларонд.

— Они будут ждать нас на южной дороге, — сказал Реджис. — Возможно, нам все же стоит отправиться на север.

Айвен покачал головой.

— На север некуда. Там только фермы и шпионы. Мы могли бы двинуться на запад, к горам, и в южные предгорья Импилтура, но это долгий и трудный путь. Не сомневайся.

— Что ты посоветуешь? — спросил Вульфгар.

— Ах. Просто отправиться на юг, и ехать как можно быстрее, — решил дворф. — Мы можем оставить несколько миль позади, а мой брат очень хорошо умеет прятать людей.

— Мо братун! — с пугающей громкостью воскликнул Пайкел, заслужив «тссс!» от всей компании.

— Уууу, — пробормотал зеленобородый дворф.

— Вернись в сад, — сказал брату Айвен. — Перед побегом нам нужно хорошенько подкрепиться, а? — он повернулся к остальным, чтобы похвалить Пайкела. — Никто не готовит лучше моего братишки.

— Мо… — громко сказал Пайкел, направляясь к двери. Однако, заметив, как повернулись к нему все остальные, он тихо добавил:

— Братун, — а затем закончил собственным «тсссс».

Никто из заговорщиков не понимал, что все их старания не имели смысла. Маленький демон-шпион слышал каждое слово, и потому королева Концеттина не случайно посетила Пайкела в саду некоторое время спустя.

— Ты знаешь их? — спросила она в ответ на сияющую улыбку дворфа, которая мгновенно пропала.

— Хафлинга и варвара из Агларонда, — пояснила Малкантет. — Они — твои друзья.

— Мммм…

— Они пришли, чтобы помочь тебе спасти меня и отвезти в безопасное место, — добавила суккуб. Она нацепила самую обезоруживающую и благодарную улыбку. Очарование было столь сильным, что Пайкел едва не лишился сознания.

— У-у-у-у, — признал он.

Королева низко наклонилась и прошептала так, чтобы услышал только дворф.

— Мы не можем бежать. Король Ярин осторожен. Он не дурак. Он знает, что хафлинг явился за мной.

— У-у-у-у-у, — звук был тот же, но тон выдавал совсем другие эмоции. На этот раз — беспокойство.

— Да, одно сплошное «у-у-у», - подтвердила королева. — Я не могу бежать в Агларонд, дорогой дворф. Поступи я так и начнется война. А я не стану причиной войны.

— Э-э-э-э, — согласился Пайкел.

— Но я действительно не хочу, чтобы единственным моим наследием стала обезглавленная статуя, — со стоном сказала женщина. — О, Пайкел. Ты должен мне помочь!

— У-у-у-у, ой!

— Ты мне поможешь?

Пайкел закивал с такой силой, что едва не опрокинулся на спину.

— Стражники у моей двери ленивы, — сказала она. — Все время храпят. Этой ночью пришли ко мне большого человека.

Глаза Пайкела распахнулись, и он издал нервное «хи-хи-хи».

— Да, я знаю, что это гадко, но у меня нет выбора, — ответила Концеттина. — Я не буду бегать и провоцировать войну. К тому же, вас, вероятнее всего, убьют при попытке меня увести. Однако, нужно что-то делать, так что приведи его ко мне и я подарю королю то, что он хочет. Тогда мы, быть может, обретем покой. Ты сделаешь это, Пайкел? Ты скажешь это своему брату?

— Мо братун!

Если бы дворф мог соображать яснее, он понял бы, что королева Концеттина понятия не имела о том, что они с Айвеном братья. К тому же, не было никакого способа так быстро и подробно узнать об их маленьком плане. Но было что-то в улыбке этой женщины. И это нечто не давало лишним мыслям просачиваться в сознание зеленобородого дворфа, а потому он направился назад в маленький домик, чтобы рассказать другим об изменении планов.

— Тихо и быстро, — шикнул Айвен вниз небольшой винтовой лестницы. Потребовалось три дня, но, в конце концов, дворфа назначили в ночной караул у покоев королевы Концеттины. Момент настал.

— Он упирается, — крикнул Реджис как можно тише.

Айвен скатился вниз по лестнице, чтобы найти там раздраженного хафлинга. Уперев руки в бока, малыш кисло глядел на варвара, который прислонился к стене.

— Я не могу согласиться на это, — сказал Вульфгар. — Не за этим я шел в Дамару.

— Леди Доннола…

— Не рассказала мне про эту часть плана, — настаивал варвар.

— Мы пришли, чтобы спасти королеву. И мы спасаем королеву, — ответил Реджис, но Вульфгар не смягчился. Совсем наоборот.

— Ты предлагаешь мне стать отцом ребенка, а затем бросить его, — сказал варвар.

— Да ты последние два года прыгаешь по кроватям женщин, стоит им только тебя поманить! — огрызнулся Реджис, и Айвен громко ахнул.

— Тс-с-с! — обругал его дворф. — Мы в доме короля. Совсем дурак?

Смущенный хафлинг кивнул.

— Это была всего лишь игра. А здесь все по-настоящему, — сказал Вульфгар. Он не считал себя безответственным. В конце концов, он никогда не врал женщинам, которых знал в этой второй жизни. И потому для него все это было игрой с соблюдением мер предосторожности, особенно после того, как он встретил Пенелоппу Харпелл. Женщина показала ему несколько трюков и отваров для предотвращения зачатия.

— Игра, которая могла… — надавил хафлинг.

— Ну, хватит! — сказал Вульфгар. — Не учи меня жить, мой друг. Я очень внимателен и не испытываю иллюзий. Но сейчас ты просишь меня зачать ребенка, которого я никогда не увижу.

В ответ на непоколебимое упрямство варвара Реджис и Айвен обменялись озабоченными взглядами. Наконец, хафлинг вспомнил одну не столь малозначительную деталь.

— Кэлси, — сказал он. — Ты вспоминаешь о Кэлси, — он повернулся к Айвену. — Когда-то у Вульфгара был ребенок, не его, но обстоятельства были похожими…

— Хватит, — снова сказал Вульфгар. Он и в самом деле много думал о Кэлси, милой маленькой девочке, которую он вернул матери, когда оставил Митрил-Халл в прошлой жизни. С того момента минуло много десятилетий. Он никогда больше не видел Кэлси, и не имел ни малейшего представления о том, что с ней произошло. Судьба малышки выглядела довольно многообещающей, когда Вульфгар оставил её Меральде из горной деревушки в Аукни. Но эта загадка последовала за ним в тундру, наполняя ночи тревогами. А ведь Кэлси даже не была его дочерью!

— Ты ничего не понимаешь, — продолжил Вульфгар. — То, о чем ты просишь…

— Единственный вариант, мальчик, — перебил Айвен, делая шаг вперед. Казалось, он искренне сочувствует варвару. — Хотел бы я, чтобы все было по-другому. Но ты сам слышал, что сказала моему брату королева. Мы не можем украсть её и не развязать войну. Уверен, ты этого не желаешь! А если кровь пропитает землю, как много людей больше не увидят своих детей?

— Это несправедливо по отношению к королеве, — попытался возразить Вульфгар, лихорадочно ища новые отговорки.

— Это была её собственная идея, — сказал Айвен. — И кто бы мог винить её? Она должна зачать ребенка или остаться без головы. Мы ничего не можем сделать с этим, парень. Ну, кроме подобного. Ты не можешь бороться с Ярином. Ты не можешь сбежать, потому что он поймает тебя. Поймает нас всех. А если не поймает, то пошлет на Агларонд армию. Сражение будет жестоким, не сомневайся. Так что ступай-ка вверх по лестнице. Ты спасешь жизнь леди. А она стоит спасения!

Вульфгар взглянул на Реджиса, и хафлинг кивнул.

— Твой мальчик будет королем Дамары, — продолжал Айвен. — А девочка — королевой. Её мать будет любящей и доброй. Ты поможешь нам остановить войну. А король — стар. Никто не мешает тебе вернуться, когда он предстанет перед судом за свои преступления.

Вульфгар потер руками лицо, пытаясь хоть как-то оправдать эту сложную ситуацию. Он не желал войны. Конечно, не желал! Не хотел он и смерти для несчастной женщины. Варвар подумал о ней, о молодой девушке, которую видел при дворе. Он не мог представить её, ложащуюся с уродливым и старым королем Ярином по собственному желанию. Значит, её брак был организован по причинам, далеким от любви. И именно это заставило его, наконец, кивнуть и пойти по лестнице.

Спустя долгое время, Айван открыл боковую дверцу и выглянул в тенистый сад. Не обнаружив никого вокруг, он жестом приказал Вульфгару и Реджису выходить. Скользя в ночи, друзья вернулись в гостевой домик.

Взъерошенный Вульфгар с трудом шел из дворца. Он в замешательстве покачивал головой, заставляя дворфа и хафлинга тихо хихикать.

— Хорошо, что ты не принял предложения драконьей подружки Джарлаксла, — подтрунивал Реджис, когда они отошли на безопасное расстояние. — Полагаю, она бы тебя убила.

Реджис ухмылялся, но Вульфгар не видел этого.

ГЛАВА 20 Лишенный дисциплины

У него не было скимитаров. У него не было лука. Даже магические доспехи и поножи остались в личных покоях, вдали от комнаты для тренировок.

Противник же имел при себе всё привычное оружие — руки, ноги и кожу, ставшую твердой, словно броня.

Только скорость, мастерство и равновесие дроу удерживали Дзирта на ногах, пока Мастер Афафренфер неуклонно наседал на него. Монах скользил рядом, проводя серии атак кулаками, ладонями, локтями, коленями, а также совершая высокие удары ногами.

Заблокировав град ударов, Дзирт вынужден был высоко поднять руку. Его колено нашло бедро Афафренфера. Но монах увернулся слишком быстро, и удар не смог причинить ему вред. Он также использовал свой разворот, чтобы нанести ответный пинок ногой.

Дзирт поджал ноги, и нога монаха прошла под ним. Все еще держа ноги согнутыми, дроу начал падать на землю, когда Афафренфер оперся на совершившую удар конечность. Сохраняя импульс, монах перенаправил силу атаки на другую ногу, чтобы ударить ею вверх — слишком высоко, чтобы причинить вред падающему Дзирту, который приземлился и быстро выпрямился.

Теперь настало время Дзирта. Он обрушил на монаха десяток коротких, но сильных ударов и простых пинков, ни один из которых не смог миновать идеальные блоки и увороты Афафренфера.

Тем не менее, выигранное преимущество и способность забрать назад инициативу в бою против Мастера Южного Ветра, были встречены одобрительными кивками зрителей, наблюдавших за боем с балкона.

Оба противника нанесли удары ногами. Их голени соприкоснулись. Однако, для Дзирта удар имел худшие последствия. Колено отзывалось болью, стоило ему снова опустить ногу на землю. Дроу пытался спрятать это за яростной атакой, но поморщился, как только сделал первый шаг. Это заставило его слегка пошатнуться в сторону, из-за чего удар левой рукой вышел слишком широким.

Поднырнув под руку Дзирта, Афафренфер метнулся к незащищенному боку противника так, что одна его нога оказалась прямо рядом с дроу, а вторая — немного позади.

Монах сделал выпад левой рукой, крепко прижимая её к подмышке дроу, а затем обвивая ею тело противника, чтобы схватить Дзирта за волосы.

Дзирт развернулся и скользнул прочь, но монах не позволил дроу совершить маневр, только сильнее прижимаясь к нему и легко сохраняя баланс.

Следопыт тяжело ткнул Афафренфера локтем, пытаясь снова получить некоторое пространство слева, но монах предвидел отчаянную атаку. Он не только миновал низкий удар, слегка развернув свое тело, но и умудрился просунуть правую руку под локтем противника.

Монах двинулся вперед, и Дзирт попал в ловушку. Его левая рука была развернута наружу и поднята вверх. Левая рука противника, проходившая под подмышкой, крепко держала дроу за волосы. Правая рука отзывалась болью, удерживаемая Афафренфером за локоть.

Дзирту пришлось выкручиваться и выворачиваться, чтобы вырваться из захвата. Однако, стоило ему попытаться совершить маневр, как он снова почувствовал боль в правом колене. Эта легкая задержка позволила Афафренферу проскользнуть мимо и поставить свою правую ногу перед Дзиртом. Монах толкнул Дзирта, заставляя того споткнуться. С пойманными руками, у дроу не было возможности облегчить падение или защититься. Вместе с Афафренфером, он полетел вниз, приземляясь лицом в землю. Монах рухнул сверху.

Дроу был застигнут врасплох, его дыхание резко вырвалось из груди. Он был совершенно беззащитен. Каждое движение монаха причиняло захваченным рукам Дзирта боль, делая того все более беспомощным.

Когда чувства снова вернулись к дроу, он знал, что Афафренфер легко мог вывернуть его руки из суставов.

Монах тоже знал это, и потому он отпустил захват и отпрыгнул в сторону, спокойно стоя рядом, когда Дзирт, наконец, поднялся на ноги.

Он демон, который унижает тебя! — кричали голоса в мыслях Дзирта. Он пронесся сквозь темный лабиринт бессмыслицы, неведомым образом приходя к выводу, что Афафренфер победил его подобным образом не ради того, чтобы унизить, а ради того, чтобы успокоить — в конце концов, как еще мог закончится поединок против человека, столь искусного в рукопашном бою?

Все инстинкты кричали Дзирту кинуться на беззащитного, покорного человека и нанести удар, который лишит того жизни.

Он даже начал совершать движение, только начал, прежде, чем обратить на это внимание и поддаться охватившей его искре здравомыслия.

Потому он отшатнулся, не желая нападать на человека, победившего его.

Но он не поклонился победителю, следуя одной из главных традиций поединка. И Афафренфер, как и зрители, заметили это.

Заявление Ивоннель заставило брови Киммуриэля, Громфа и Джарлаксла поползти вверх.

— Ему нужна наша помощь, так давайте поможем.

— Зачем? — спросил Громф, озвучивая то, что было на уме у всех.

Но прежде, чем разговор ушел в сторону, Джарлаксл вмешался.

— Именно это я и пытаюсь сделать.

— И каждый раз терпишь неудачу, — сказала Ивоннель. Она посмотрела на Киммуриэля, ища поддержки. К удивлению Джарлаксла, псионик кивнул.

— Зачем? — снова спросил Громф.

— Потому что попытки Джарлаксла исцелить его с помощью монахов не увенчаются успехом, — ответила Ивоннель.

— Я не об этом, — сказал архимаг. — Зачем тебе волноваться о здоровье изгоя-еретика из павшего Дома, который принес Мензоберранзану только страдания?

— Потому что я считаю его значимым, — ответил Джарлаксл. — И, быть может, он мой друг.

— Да не ты, — пояснил Громф. — Я понимаю твои мотивы, даже несмотря на то, что считаю тебя дураком. Но причем тут ты? — спросил он, кивая на Ивоннель. — В какие игры ты играешь здесь?

— Он — чемпион Мензоберранзана. Или ты не видел этой славной победы?

— Он был копьем, брошенным в демона, и не более, — возразил архимаг.

— Какая разница, почему? — вставил Джарлаксл. — Твоя дочь…

— Не называй её так, — прервал Громф, и Джарлаксл заметил, какими взглядами они обменялись с Ивоннель. По этому вопросу пара пришла к согласию. Казалось очевидным, что их семейные отношения были формальностью, по крайней мере, как отца и дочери. Для Джарлаксла это имело смысл, учитывая ментальную маскировку этой странной женщины. Кем она была больше — дочерью Громфа или их матерью? Но, разумеется, все это не столь значимо. Более важен был вопрос — является ли Ивоннель аватаром Ллос, голосом Паучьей Королевы, как и её тезка?

Ивоннель Вечная уничтожила Дом Облодра, направляя необузданную мощь Ллос. Можно ли было сказать, что эта молодая жрица совершила нечто менее выдающееся против Демогоргона?

— Какая разница? — снова спросил Джарлаксл. — Она пришла, чтобы дать важный совет. Даже Киммуриэль с ним согласился. Разве я не обязан попробовать это на Дзирте?

— Я знать не хочу, о чем ты там думаешь, когда орешь о долге перед этим никчемным бродягой, — сказал Громф. — Но, возможно, тебе бы стоило побольше заботиться о мотивах вот этой женщины. Может быть, она хочет вернуть Дзирту разум, чтобы потом мучить его или разрушить все, чем он дорожит. Разве не это — путь Ллос?

Это заставило Джарлаксла замолчать. Он откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Ивоннель, рассматривая каждую черту этой слишком красивой молодой женщины. Он раздумывал над её советом, рассматривая его подо всеми углами и пытаясь разглядеть то, о чем предупреждал Громф, но так и не смог добраться до подобной темной сути, как бы сильно того не желал. Он был в подземельях Дома Бэнр вместе с Дзиртом, Энтрери и Далией. У Ивоннель не было причин идти на все эти неудобства. Она поймала Дзирта. Беспомощного и уязвимого. И если бы она действительно была голосом Ллос, то могла бы вылечить его еще там, прежде чем убить. Если таково было её желание.

Джарлаксл заставил себя думать глобальнее, не концентрируя мыслей на Дзирте. Быть может, план Ивоннель включает в себя и наказание Джарлаксла? Может даже и Киммуриэля с Громфом? Был ли её приход сюда и дальнейшие действия просто планом по уничтожению большого заговора против Мензоберранзана, который включал в себя много мужчин и даже Матрону Мать Зирит Ксорларрин?

В этом был какой-то смысл, но Джарлаксл снова покачал головой. Если бы Ллос, с помощью Ивоннель, хотела разрушить это многообещающее движение мужчин-дроу и их желание найти равенство в собственном городе, то лечение Дзирта только ради того, чтобы подвергнуть его пыткам — способ так себе.

Нет, более вероятной мотивацией было то, что увидел Джарлаксл в глазах Ивоннель в день её прибытия. Она была заинтригована Дзиртом. Она видела те же возможности в более широкой и свободной философии, построенной на любви к ближним в равной, если не в большей, степени, как и на любви к себе. То, как Дзирт посвящал себя великим целям могло дать нечто, без чего так многие дроу были несчастны.

— Так давайте поможем ему, — согласился Джарлаксл.

Ивоннель улыбнулась и кивнула.

— Нам нужно отправиться к нему. Мне, во всяком случае.

— Я пойду с тобой, — сказал Джарлаксл.

Мгновение, Ивоннель обдумывала его предложение, а потом покачала головой.

— Я знаю каждый шаг своего плана. И ты пока туда не входишь. Нет необходимости все усложнять.

Джарлаксл начал протестовать, но Ивоннель уже говорила с Киммуриэлем.

— Я не хочу, чтобы ты шел со мной…

— Я бы и не пошел, — сказал он, в ответ на что она лишь кивнула, продолжая говорить.

— Но очень скоро ты понадобишься мне, и, возможно, будешь нужен снова, когда наступит момент истины. Ты можешь путешествовать, не обращая внимания на время и расстояние. Ну, во всяком случае, в своих мыслях.

Без колебаний, Киммуриэль кивнул. Джарлаксл снял с шеи серебряную цепочку, на которой болтался небольшой свисток. Он бросил его Ивоннель.

— Он настроен на Киммуриэля, — пояснил наемник. — Он услышит его сквозь планы существования. Звук будет вести его и позволит быстро явиться на зов.

— Ты можешь доставить меня в этот Монастырь Желтой Розы? — спросила Ивоннель Громфа.

— Нет.

— Я прошу тебя о простом заклинании телепортации, — заметила молодая женщина. — Для меня и остальных. Конечно…

— Я не знаю этого места, — сказал Громф. — Никогда не был там и даже не видел его, а потому заклинание будет рискованным.

— Не очень.

— Нет такого риска, который я готов взять на себя ради Дзирта До’Урдена, — сказал Громф. — Обойдется.

— Я могу доставить тебя туда, — вставил Джарлаксл, поглядывая на Киммуриэля. Но псионик покачал головой, и наемнику пришлось вспомнить, что Киммуриэль не мог случайным образом деформировать время и пространство. Он мог перемещаться в места, которые хорошо знал или следовать на зов свистка, минуя даже барьеры между планами. Но, как и Громф, он никогда не был в монастыре.

— Что ты думаешь о полете на драконе? — спросил Джарлаксл Ивоннель. — Это займет несколько дней. Дольше, чем, заклинание…

— Я с нетерпение жду этого путешествия, — сказала она. — Обеспечь мне безопасный путь и аудиенцию у Магистра Кейна.

— Он быстрее любого моего противника, — сказал Мастер Афафренфер Саван и Первинклу Шину. — Даже без своих волшебных поножей.

— Его выступление было очень впечатляющим, — с улыбкой согласилась Саван, а затем добавила: — На мгновение мне показалось, что это не брат Афафренфер вскоре бросит мне вызов и сразится за титул Мастера Восточного Ветра.

— Дзирт не мог достичь этой ступени, — ответил Афафренфер.

— Нет, не мог, — сказал Первинкл Шин, и даже Саван кивнула в знак согласия. Пара с удивлением посмотрела на Магистра Лета, монаха, чей ранг был самым высоким в Монастыре Желтой Розы, уступая лишь рангу Магистра Кейна.

Первинкл Шин никак не отреагировал на эти взгляды, он лишь глянул на них, словно они сами должны были найти ответ на свой вопрос.

И оба монаха кивнули, вспоминая конец борьбы Афафренфера и Дзирта, когда дроу отказался поклониться победителю. В действительности, казалось, что он желает плюнуть монаху в лицо.

Физические силы Дзирта казались неограниченными. Разумеется, потратив годы на обучение, он может достигнуть уровня Афафренфера или Саван, вероятно даже ранга Первинкла Шина. Быть может, он мог бы стать одним из многих, превзошедших его, одним из которых был Кейн.

Однако, продвижение по ступеням Монастыря Желтой Розы были в меньшей степени связаны с физической силой, и в большей — с дисциплинированным разумом и умением владеть эмоциями. Это было необходимо, чтобы ученик мог с успехом постигать изнурительные практики понимания и управления собственным телом.

И здесь Дзирт До’Урден был катастрофически некомпетентен.

Хотя никто из знавших Дзирта до его путешествия в Подземье не ожидал от него подобного.

— Сколько? — спросила Далия.

Энтрери слышал, что женщина изо всех сил старалась скрыть беспокойство в голосе. Её расстройство причиняло ему боль. Он даже не думал о горечи, которую может испытать Далия, когда соглашался отправиться вместе с Ивоннель. Артемис Энтрери просто не привык думать о ком-то, кроме самого себя. Не машинально, во всяком случае.

С чего бы Далии расстраиваться из-за подобного решения? Разумеется, она не трусиха. Она отлично понимает ценность дружбы и обязанности, которые есть у людей перед их друзьями. В конце концов, разве Дзирт, Джарлаксл и Энтрери не спасли её? Но спустя все эти годы страданий, женщина наконец обрела мир и безопасность. Она твердо решила восстановить отношения с сыном, и теперь Эффрон уже создавал свои комнаты в растущей Башне Магии.

Они с Энтрери нашли друг друга, что облегчило боль и дало новые цели в жизни и понимание мира.

А теперь он уходит, следуя за самым опасным дроу на поверхности Фаэруна. Он присоединяется к группе, включающей Громфа Бэнра.

— Ты изменился с тех пор, как пообщался с этим странным существом — Киммуриэлем, — заметила Далия.

Энтрери не мог отрицать её правоту. После встречи, Джарлаксл, Ивоннель и Киммуриэль явились к Энтрери, чтобы изложить свой план — план, который включал самого Энтрери. Он полетит с Ивоннель в Монастырь Желтой Розы. И, дабы ускорить путешествие, Энтрери позволил Киммуриэлю влезть себе в голову, что было самым тревожащим из всего происходящего.

— Вместе, мы пережили путешествие, — попытался объяснить Энтрери.

Далия была явно ошарашена этой новостью.

— Куда?

— Не куда, но когда, — объяснял мужчина. — Сквозь века, к воспоминаниям, которые давно потускнели. Тем, что теперь поражают меня.

Далия ничего не поняла, но не стала вникать в подробности.

— Ты чувствуешь, что должен сделать это ради Дзирта, — сказала она, когда молчание Энтрери начало действовать ей на нервы. — Я понимаю.

Убийца покачал головой. Её слова казались рациональными и логичными, и даже последовательными, учитывая цель похода Дзирта в Подземье, где тот и подхватил болезнь. Но они казались Энтрери неправильными. Не долг тянул его к Дзирту. Не долг заставлял принять участие в каком-то отчаянном плане спасения дроу. Нет, это было нечто большее. Если это и был долг, то он был не один. Как ни странно, казалось, Артемис Энтрери обязан сделать это ради себя. Он подумал об овеваемом всеми ветрами карнизе у Митрил-Халла, о канализациях Калимпорта, о зале башни, созданном для их с Дзиртом сражения.

— Значит, я должна пойти, — сказала Далия, и Энтрери снова покачал головой.

— Ивоннель просила об этом меня и слышать ничего не хотела о Джарлаксле в качестве сопровождающего.

— Зачем? С чего бы тебе доверять ей?

— Я не доверяю.

— Очевидно, что доверяешь.

Энтрери глубоко вздохнул. Сложно было спорить с тем, что он оказывает большое доверие этой необычной молодой эльфийке.

— Я думаю, ей нет никакого смысла причинять мне вред. Недавно она держала меня, всех нас, у себя в руках, — заметил он.

— Но зачем ей помогать Дзирту?

— Понятия не имею.

Теперь Далия фыркнула и уперла руки в бока.

— Не хочу становиться назойливой, — сказала она. — Но все это довольно странно для меня.

— Ивоннель убеждена, что Дзирту нужна какая-то травма или переломный момент, чтобы позволить её заклинаниям излечить его, — пояснил Энтрери. — И есть ли на свете хоть кто-то, способный довести Дзирта до такого момента лучше, чем Артемис Энтрери?

Его мимолетное легкомыслие, казалось, не изменило настроения женщины.

— Это заставит его посмотреть в глаза истинной причине своего отчаяния, это заставит его столкнуться с самыми потаенными страхами, — серьезнее продолжил Энтрери. — Это заставит его, в конце концов, ослабить свое упрямство и дать Ивоннель или кому-то еще помочь ему.

— Не уверена, что верю этому, — сказала Далия.

— Как и я, — признался убийца, не став уточнять, что если Ивоннель ошибается, то он, скорее всего, будет убит. Инстинктивно, он потянулся к рукояти Когтя Харона. На протяжении многих лет он клял это оружие за то, что оно вынуждало его жить. Хотя он даже не был уверен, что именно меч стал причиной его долголетия. В любом случае, теперь он точно знал, что нетерезский клинок ослабил свою хватку на его душе, если вовсе не отпустил её. Теперь Артемис Энтрери понял, что снова смертен. И, вот незадача, впервые ему совсем не хотелось умирать.

— Ты снова встретишься с этим знаменитым человеком, Кейном? — спросила Далия.

Энтрери рассказывал ей о своей предыдущей встрече с Великим Магистром Цветов, произошедшей более ста лет тому назад, когда они с Джарлакслом искали приключений в землях Кровавого Камня.

— Может быть, если Джарлаксл найдет способ это организовать.

Далия широко улыбнулась, показывая Энтрери свое доверие — и он высоко оценил этот жест.

— Скажи Кейну, что ты — король Ваасы, — пошутила она, снова возвращаясь к этой старой встрече. — Это должно заставить его примчаться на встречу.

Энтрери сдался, крепко обнимая Далию.

— Прошу, не рассказывай Кэтти-бри о моем отъезде и планах Ивоннель, — прошептал он, отрываясь от её губ. — Не хочу давать ей ложных надежд.

Это заставило Далию удивиться.

Энтрери мог только пожать плечами. План Ивоннель казался ему трудным, даже смешным. Но это все, что у них есть.

Дзирт осторожно вошел в круглую маленькую комнату.

Новая свеча была закреплена в центре, точно так же, как та, что Дзирт видел, посетив это место впервые. Они ждали его, подумал дроу, обнаружив на полу маленький запал.

Казалось, они хорошо его знают.

Слишком хорошо.

Раздумия о том, что он лишь игрушка, что его мучители получают огромное удовольствие гуляя с ним по бесконечным кругам, пришли за ним сюда, к этой свече. Он задумчиво покрутил запал в пальцах, не зная, стоит ли продолжать. Он хотел оценить себя, но, разумеется, не желал давать своим тюремщикам — а именно так он видел теперь монахов — желаемого представления.

Однако он так и не смог сопротивляться своему желанию, а потому щелкнул запалом и присел, зажигая свечу. Он был полон решимости убедиться до конца, доказать самому себе, что способен найти место удовлетворения, место тихой медитации, место, где его страдания и его палачи, быть может, не смогут добраться до него.

В первые мгновения ему казалось, что он может замереть в этой позе навечно. Это не казалось сложным, когда он совершенно расслабился, складывая руки перед собой. Он смотрел на свечу, давая свету увлечь его. Зажечься в глубине его души.

Мышцы задней части бедра запульсировали болью.

Он боролся, упорно сохраняя свое положение.

Время шло мимо него, не имея значения. Он ощущал неудобство и сражался с ним, чтобы проникать все глубже в свечу, глубже в себя. Это была его собственная версия причиняющей боль позы, которую он узнал за время, проведенное с Афафренфером и остальными. Его мышцы сокращались, стремясь удержать его в стабильном положении. И это было именно то, что нужно. Усилия, затрачиваемые на попытки сохранить равновесие, мешали всему остальному.

Дзирт думал об этом, и просто смотрел на свечу, просто смотрел в себя. Он думал только о своем дыхании, и его равномерный скучный ритм уносил дроу к более далекому и значимому месту.

Он закрыл глаза, хотя не знал об этом. Его поза была отлично сбалансированной, а тело пребывало в состоянии покоя. Но он не знал этого.

Он нашел свою пустоту, а в ней — святилище и покой.

Кэтти-бри была рядом, такая красивая и теплая. И это было замечательно. Женщина улыбнулась ему, её зубы были заточены. Острые и жестокие клыки. Существо засмеялось визгливым смехом.

Дзирт пытался оттолкнуть образ прочь, но ноги снова заболели, а мышцы обожгло огнем.

Он открыл глаза, чтобы найти свечу, сфокусироваться на ней, но пламя дико плясало на фитиле, и это лишь добавило ему тревог.

Его дыхание, тяжелое и сбивчивое, заставляло танцевать огонь, сколько бы он не пытался удержать нечто неуловимое.

Ноги разболелись, и дроу повалился на пол, тяжело дыша.

Свеча оплавилась. Он отметил, что достиг большого прогресса со времени своих предыдущих попыток, но для дроу подобное достижение казалось ничтожным. Не тем, на которое стоило обратить внимание.

Он нашел покой. Самое потаенное место личного мира.

Но и там мучители отыскали его.

Нельзя обрести покой.

Теперь Дзирт До’Урден понял, сильнее, чем когда-либо, что совершенно потерялся. Он вернулся в свою маленькую комнатку и упал на соломенный матрац, моля о забытье, которое даст ему передышку.

— Твои медитации стали лучше, — сказал Кейн Дзирту на следующий день. Великий Магистр пришел разбудить дроу прежде, чем солнце поднялось над горизонтом.

Дзирт посмотрел на него, не зная, как реагировать.

Ему было все равно, и он был совершенно уверен, что любые слова, сорвавшиеся с губ, не порадуют этого человека… или демона, или нечто, которое могло принять облик Великого Магистра Кейна.

— Ты в Ордене Желтой Розы и теперь зовешься Непорочный Брат Дзирт, — продолжил Кейн.

Лицо Дзирта недвусмысленно выражало его равнодушие.

— Ты, вероятно, даже на пути к титулу Мастера, — не обращая внимания продолжал Кейн. — Это не то что очень высокое звание, но его достигают лишь некоторые братья и сестры. Хотя в тебе я вижу подобные данные. Дисциплина, хотя ты закапываешь её в сомнениях…

— Ну хватит! — рявкнул Дзирт. Он оборвал следующую резкую реплику и покачал головой, успокаивая себя. — Достаточно.

— Ты тренировался много десятилетий. И это видно, — сказал Магистр Кейн, тоже покачав головой.

— Очень жаль, — пробормотал он, а затем повернулся и вышел.

ГЛАВА 21 Разоблачение

Его смерть все испортит, а Малкантет уже начала создавать в этом жалком заброшенном уголке мира почву для удовольствий. Она согласилась с планом Дома Ханзрин лишь потому, что Демогоргон был уничтожен, Граз’зт, если верить сообщениям, шатался по Подземью, и в данных обстоятельствах поверхность казалась самым безопасным местом. Она всегда думала, что вернется, как только Граз’зт уберется назад в Абисс. В конце концов, у неё было достаточно связей с темными эльфами.

Но теперь она не была уверена в своих планах. Этими людишками так легко манипулировать…

— У меня болит голова. Я едва могу держать глаза открытыми, — сказала она, резко прижимая руку ко лбу.

— Мне плевать! — сказал король Ярин и схватил жену за плечи. — Я хочу тебя!

Он попытался толкнуть её на кровать.

С тем же успехом он мог бы толкать замок.

Удивленный Ярин посмотрел в красные глаза своей королевы.

Красные?

— Я сказала, что мне не до этих… обязанностей, — бросила Малкантет, и мужчина отпрянул, тяжело сглотнув.

Её глаза снова стали синими очами Концеттины, и она продолжила, одаривая мужа виноватой улыбкой.

— Я пошлю за вами, как только мне станет лучше, любовь моя.

Король отпрянул. Развернувшись, он, шатаясь, вышел из комнаты. Покачивая головою, мужчина пытался понять, что же только что произошло. Малкантет наблюдала за тем, как он прошел мимо стражей, и дворфа, который бросил на королеву понимающий взгляд.

Она слегка кивнула Айвану и закрыла дверь.

— Смелые игры, — сказал квазит, когда демоница обернулась. — Ты позволила человеку увидеть истину.

— Он понятия не имеет, что видел, — ответила Малкантет.

— А теперь ты приведешь варвара?

Суккуб злобно усмехнулась.

— Мне скучно.

— Ты создашь неприятности? Большие неприятности?

— Может быть, — ответила Малкантет, пожимая плечами. — Это радует тебя?

Квазит хихикнул. В дверь королевы тихо постучали, и демоненок нырнул под кровать.

Айван дежурил в коридоре. Дворф старался держаться как можно дальше от комнаты королевы Концеттины, одновременно отходя не слишком далеко от поста. Стоя в пролете задней лестницы, он оперся руками о перила. Таким образом, его место располагалось как раз в конце коридора и позволяло не видеть дверей покоев. Он делал вид, что увлеченно оттирает пятна от блестящих доспехов, которые когда-то — если верить слухам, которым, впрочем, мало кто верил — принадлежали королю Гарету Драконоборцу собственной персоной.

— О, миледи, миледи, о, миледи, — услышал он доносящийся снизу женский голос. Крик приближался. Кажется, женщина бежала вверх по лестнице.

Дворф поморщился. Он сердцем чуял, что этой ночью свидание выходило особенно опасным. Отвратительное настроение Ярина, который вылетел из покоев Концеттины, было слишком очевидно. Но нельзя было проигнорировать кивок королевы, когда муж покинул её покои.

— О, миледи, стража, миледи! — говорил голос.

Айван ахнул и направился к коридору, однако с удивлением остановился у статуи.

— Сюда идет стража — осторожнее, миледи!

Ацелья Ледяная Мантия, сестра короля, проскочила мимо него, слишком сосредоточенная на двери Концеттины, чтобы даже заметить дворфа.

— Ацелья? — произнес Айван одними губами. Для него эта очевидная тревога женщины была слишком странной. Ацелья ненавидела Концеттину, не скрывая этого. Зачем бы ей бегать, чтобы предупредить королеву о приближении стражи? И как могла Ацелья знать о присутствии в комнате Вульфгара?

Или могла?

— Миледи, стража! — раздался безумный голос, а потом еще более безумный стук в дверь.

Грубо целуя Вульфгара, королева Концеттина стаскивала с него рубашку. Небрежно оттолкнув мужчину, она заставила его пролететь через всю комнату.

— Что? — спросил он, выпучив глаза.

— Стража! — кричали из-за двери. — Быстрее, миледи!

— Ты должна вытащить меня отсюда! — сказал Вульфгар.

Не дожидаясь ответа, варвар бросился к окну, но женщина преградила ему путь.

— Тебе некуда идти, — сказала она.

Дверь распахнулась, и в комнату влетела принцесса Ацелья.

— Миледи!

— Заткнись! — приказала королева более глубоким и зловещим голосом. — И дверь за собой закрой, идиотка.

Ацелья послушно повиновалась.

— Что…? — снова спросил Вульфгар, но слова застряли в его горле, когда женщина, которую он считал королевой Концеттиной, повернулась. Её глаза были красными, а изо лба торчали рожки, словно у козла.

— Этой ночью нам не поиграть, — заметила она.

Вульфгар ударил её и бросил взгляд на маленький столик, где покоился его боевой молот. Он начал свой призыв, но дыхание с шумом покинуло легкие, когда демоница с силой гиганта ударила его в ответ.

Он отшатнулся, но она уже была позади, хватая его. Ему удалось призвать Клык Защитника, и молот появился в его руке. Но ничего хорошего это не принесло. Лже-королева была слишком близко для успешной атаки.

Он схватил молот обеими руками, пытаясь оттолкнуть женщину в сторону, но демоница схватилась за оружие вместе с ним. Сделав неожиданный поворот, она заставила варвара повалиться на одно колено.

С легкостью, существо вырвала молот из рук Вульфгара и отшвырнула его в сторону. После этого, она с силой ударила мужчину по лицу, отчего тот развернулся, едва не потеряв сознание.

Рука лже-королевы вздернула его на ноги, хватая за рубашку.

— Тебе повезло, что мне нравится играть с тобой, — сказала она.

Женщина бросила Вульфгара через комнату, где он врезался в камин и повалился на бок.

Заставив себя сесть, варвар призвал свой многолетний опыт, чтобы позволить себе осознать всю невероятную ситуацию, которая разворачивалась на его глазах. Он потянулся к далекому молоту, собираясь призвать его.

Но существо, существо, которое он считал королевой Концеттиной, стояло у кровати, одаривая его ухмылкой. За её спиной развернулись огромные крылья летучей мыши. Она взмахнула рукой по кругу, и темная плеть — бич — метнулась к варвару. Жестокие разряды молний растеклись по руке Вульфгара, как только оружие щелкнуло.

Внутренности человека обожгло огнем, голова закружилась, крадя любые слова прежде, чем он смог даже попробовать позвать молот. Вслед за головокружением пришло полное онемение.

Его рука бесполезно повисла сбоку.

Демоница рассмеялась и поджала губы. Она слегка дунула, и Вульфгар почувствовал, как мимо пронеслась струя воздуха. Он услышал, как трепещет позади него плащ.

Кнут снова засвистел, и варвар уклонился от удара, уворачиваясь и изо всех сил борясь за то, чтобы удержать равновесие на ослабевших ногах. И тут он заметил, как хлопающий плащ, висевший рядом с камином, обнажил плотоядную морду демона и зеркало, закрепленное в зияющей его пасти.

Вульфгар лишь на короткое время заметил свое отражение, прежде чем какая-то странная энергия, ринувшись на него изнутри, схватила его, таща внутрь. Варвар чувствовал, как тело его растягивается, и он медленно уползает в зазеркалье.

Комната вокруг него удлинялась, а потом он исчез за зеркалом, оставив за своей спиной смеющуюся демоницу.

— Он пойдет со мной, — объявила Малкантет Ацелье, которая в ужасе смотрела на место, где только что стоял человек.

Волнение в коридоре говорило женщинам о том, что стража уже на месте.

— Возьми меня! — закричала Ацелья.

Малкантет двинулась за молотом Вульфгара, но тот исчез, как только она потянулась за ним. Кивнув, она посмотрела в зеркало. Демоница была несколько удивлена тем, что раб мог призвать к себе молот сквозь захватывающее жизнь межплановое зеркало.

Чей-то кулак с силой забарабанил в дверь.

— Именем короля! — взревели снаружи.

Малкантет махнула рукой, и древесина набухла, стягивая косяк.

— Миледи, это Рафер! — узнала Ацелья, хватая Малкантет за руку. — Возьми меня, прошу!

Ацелья повернулась к зеркалу, но суккуб схватила её за подбородок, не позволяя женщине посмотреть на свое отражения. Не позволяя попасться в ловушку.

— Нет, дорогая девочка, — ответила Малкантет, нежно гладя лицо Ацельи.

— Это чертова дверь заперта! — орал Рафер Ингот. Он попытался выбить дверь плечом.

— Да на этой двери нет замков! — ответил один из стражей, и ударил в дверь прежде, чем Рафер снова врезался в неё. На этот раз дерево заскрипело и слегка треснуло.

Айван не знал, что делать. Он переводил взгляд с лестницы на дверь. Дворф не мог оставить Вульфгара на милость стражи, но станет ли он помогать человеку, обнаруживая свое участие в заговоре? У Вульфгара не было шанса выйти из этой комнаты. Настигни его преданная стража короля в компрометирующей ситуации с королевой Концеттиной — и быстрой прогулки к гильотине в сад не избежать!

Скривившись от подобного отсутствия вариантов, Айван подошел к стражам.

— Выкажите некоторую любезность королеве! — крикнул он, но люди, казалось, его не слышали.

Хотя Рафер Ингот заметил дворфа, и взмахнул перед ним рукою.

— Топор! — потребовал он.

Айван отступил на пару шагов и начал спорить, но несколько стражников схватили его и, прежде, чем он разобрался что к чему, Рафер выхватил его оружие и ударил им в дверь.

Полетели щепки. Стоило средней доске полностью расколоться, ослабляя разбухшие доски, как Рафер снова врезался в дверь плечом, выбивая её. Жестокий человек бросил топор Айвана в сторону, и взял в руки более привычный меч. Он повел отряд в комнату. Раздался щелчок кнута, и мужчина почти вскрикнул от боли, как и Айван, который пытался подобрать свой топор в толпе охранников.

Смущенный дворф покачал головой, ожидая услышать рев Вульфгара. Что, скажите, ему делать, когда это произойдет?

Он не мог позволить Раферу убить варвара или даже побить его, но среди этой группы стражей были мужчины и женщины, которые были друзьями Айвана.

Когда ему, наконец, удалось пробраться в дверь и оказаться в комнате, дворф обнаружил, что все это не имеет значения. Вульфгар не дрался со стражей. С ними боролся кто-то — что-то совершенно иное.

Она была похожа на Концеттину, хотя была выше ростом, с рогами и крыльями летучей мыши. В руках женщина держала искрящийся кнут, который сворачивался, потрескивая, и бил с такой яростью, что все, оказавшиеся поблизости, вынуждены были заслонять глаза и отворачиваться от боли, словно какой-то маг метал в них разряды молний.

Кнут щелкнул, и мужчина рядом с Айваном повалился прямо на дворфа, погребая его под собой. Лежа под неподвижным телом, Айван заметил Рафера, который валялся у кровати. Он причудливо корчился и пытался коснуться лица рукой, которая, казалось, совершенно лишилась силы. Мертвый человек укатился, и Айван смог вздохнуть. Первый удар кнута лишил несчастного человека глаза. Глазное яблоко все еще болталось на его щеке, свисая из глазницы.

Айван попытался встать, чтобы броситься в бой, но летящее тело ударило его и заставило повалиться обратно на пол, прижимая к стене как раз рядом с дверью. Полдюжины солдат лежали на полу. Еще один человек подлетел в воздух, поднятый руками жуткой демоницы. Небрежно, почти нежно, она запустила бедолагу через комнату. Тело человека крутилось в воздухе, словно кукла, брошенная ребенком. Разбив окно, стражник вылетел в ночной воздух, таща за собой тучу битого стекла и железную решетку.

Айван слышал затихающий крик человека, пока тот не приземлился, пролетев сорок футов до земли.

— Ах ты, зараза, — прорычал дворф, упорно пытаясь вылезти из-под тела.

А потом он застыл на месте, глядя на обнаженную демоницу. Мимо неё, к дальней стене, где висело зеркало в оправе зеленого демонического лица. В отражении он увидел Вульфгара, который прижимал руки к внутренней стороне стекла. Рот варвара был распахнут в неистовом крике, а затем его образ закружился и исчез.

Новая пара стражников ворвалась в дверь, только чтобы остановиться перед очередным ударом кнута.

Демоница — Концеттина, или кто это там был — отпрыгнула, хватая рукой зеркало и с ужасающей силой срывая его со стены. Прежде, чем Айван наконец смог выбраться из-под трупа, придавившего его, и прежде, чем новые стражники снова смогли начать свою атаку, женщина выпрыгнула из окна. Её большие кожистые крылья распахнулись, ловя ветер.

Айван рванулся к подоконнику, глядя в ночь. Демоница скользила над садом, а затем, снова высоко подпрыгнув, полетела на север, минуя городскую стену.

Дворф развернулся, оглядывая хаос, царивший в комнате. Мужчины стонали. Кое-кто бегал, пытаясь позаботиться о раненых, что привносило в покои еще больше неразберихи.

— Проверю короля! — огрызнулся он на одного из стражников, решившего задать вопросы о его уходе.

Но Айван врал. В этот отчаянный момент Ярин был наименьшей из его проблем. Он бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, а затем быстро пробрался к задней двери дворца и бросился к коттеджу, где ждали Пайкел и Реджис.

ГЛАВА 22 Во власти демона

— Разумеется, я уважаю вашу мудрость, — сказал брат Афафренфер. Он изо всех сил старался сохранить самообладание. Это напоминало всем, что, несмотря на его быстрое обучение и продвижение в иерархии Монастыря Желтой Розы, он все еще был молодым человеком. Быть может, не слишком закаленным.

— Но ты не согласен, — заметил Магистр Кейн.

— Именно! — выпалил Афафренфер. — Просто… Не знаю, Великий Магистр. Но я совершенно точно люблю этого любопытного дроу. Я уверен, что многим обязан ему. Когда я потерял себя, он был одним из тех, кто помог мне обрести покой. Когда дворфа Амбра спасла меня от сражения с Дзиртом, спасая из плена на плане Теней, Дзирт не обязан был прощать и принимать меня. У него не было причин помогать мне идти правильным путем, на самом деле. Формально и морально он был бы полностью прав, если бы убил меня или отправил в темницу. Но он не стал так поступать. Он взял меня в свой отряд и стал присматривать за мной. В наших совместных путешествиях он доверял мне. И это, пожалуй, было самым великим из полученных мною даров.

Остальные удивленно подняли брови, обескураженные этой претензией. Магистр Кейн одарил этого монаха совершенно удивительными вещами, сливаясь с ним и обучая, как истинного и настоящего ученика. Остальные тратили годы или даже десятилетия, чтобы постигнуть подобною мудрость. И, обыкновенно, их попытки оканчивались провалом.

Но Кейн отлично понимал, что именно имел в виду Афафренфер. Он кивнул, одаривая монаха искренней улыбкой.

— Прошло не так много времени, — умолял Афафренфер.

— Достаточно, чтобы понять, — сказал Кейн. — Мы сделали для Дзирта все, что могли. И этого не было достаточно, но что тут поделаешь? Настало время вернуть его домой.

— Да, Великий Магистр, — сказал Афафренфер с послушным поклоном. — Должен ли я сказать ему об этом?

— Нет. Сходи и приведи его, — Кейн развернулся и посмотрел на остальных. — Все вы. Я поговорю с Дзиртом наедине.

Когда они ушли, Кейн развернулся к двери в стене комнаты и тихо позвал. Ивоннель выступила из прохода, становясь перед ним.

— Я польщена вашим доверием, — сказала она.

— Я не слишком доверяю Джарлакслу или тебе, Ивоннель. Мне говорили, ты необычайно сильна.

— Тем не менее, вы приняли предложение Джарлаксла и позволили мне встретиться с вами в вашем доме.

Кейн пожал плечами.

— Потому что я не боюсь.

Ивоннель улыбнулась.

— Можете ли вы увидеть мою душу, Магистр Цветов? — спросила она.

— Я знаю, что у Дзирта есть много друзей, готовых умереть, чтобы спасти его, — ответил монах. — Мне кажется, Джарлаксл именно такой. И в этом случае, я думаю, что его цели прозрачны и верны. В любом случае, я не соврал моим братьям на счет нашего запутавшегося друга. Эта загадка, эта болезнь, которая так изуродовала сердце и самообладание нашего воинственного друга. Загадка и трагедия. Я не могу вылечить его, потому что…?

— Потому что он не может вылечить себя, — ответила Ивоннель, и, спустя момент, заинтригованный Кейн кивнул, соглашаясь.

— И ты веришь, что можешь сделать это? — спросил монах.

Ивоннель явно хотела кивнуть, но вместо того просто покачала головой. — Я не знаю этого наверняка. Но я хотела бы попробовать.

— Зачем?

И Ивоннель рассказала ему о проклятии, которое наложила на Дзирта. О том, как он удивил её тем, что избежал её ловушки исключительно благодаря силе воли и, возможно, чему-то еще, живущему глубоко в сердце. Она поведала монаху о её нынешних идеях, и о том, что, как она верила, было недостающим куском в изцелении Дзирта.

Кейн принял задумчивую позу.

— В мире есть два вида демонов, — пояснил он, вполне сознательно. — Один тебе хорошо известен. Ты ведь из Мензоберранзана и отлично знакома с Паучьей Королевой. Демоны Абисса. Имеющие физическую форму и даже богоподобные, в некоторых случаях.

Фырканье Ивоннель было показательным ответом.

— Но я говорю, что это ложь! — с большей долей уверенности и так непривычных для него эмоций провозгласил Кейн. — Это ложь, потому что боги, царящие над этими ложными существами — это мы. Они существуют лишь потому, что приходят к нам в наших кошмарах. Если никто не станет поклоняться им, никто не станет верить в них, никто не будет их бояться, они потеряют всякую силу. Увы, этого никогда не случится.

Некоторое время Ивоннель смотрела на монаха. Она казалась заинтригованной или, во всяком случае, не желающей отрицать сказанного им.

— Вы говорили о двух видах демонов, — напомнила она, обращаясь к монаху после долгого молчания.

— Других мы создаем сами, — пояснил Кейн. — Это демоны ненависти и страха, они очень сильны. Не имея телесной формы, они столь же осязаемы, как любое существо Абисса. Дзирт До’Урден оказался во власти демона страха. Он дал ему глубоко угнездиться в сердце и уме.

— И демон защищает себя, заставляя своего носителя бояться, — кивая, ответила Ивоннель. — Безумие Абисса вызвало в Подземье великий переполох и посеяла отчаяние, — добавила она. — Почти все, кто подвергся заражению, никогда не освободятся от запутанных мыслей. Потому что даже с помощью величайшего жреца, мага или псионика, их демон не даст им принять исцеление.

— Но Дзирт, возможно, особенный, — заметил Кейн.

Ивоннель только пожала плечами. Её ответ был неопределенным:

— В интересах моего народа найти способ исцелять это проклятие.

Она слышала столько историй о знаменитой дисциплине Дзирта До’Урдена. В Мензоберранзане многие из тех, кто знал его и его отца, тайно признавали, что Дзирт был одним из величайших мастеров оружия, известных городу. И хотя подобное не слишком ценилось, ведь мастера оружия, в конце концов, были просто мужчинами, Ивоннель Вечная, разумеется, знала, что по-настоящему дисциплинированный воин мог быть не менее эффективен и полезен, чем жрица или маг.

— А если твой план не сработает? — спросил монах.

— Тогда я заберу его домой, к Кэтти-бри и остальным, если мне будет дозволено, — угрюмо ответила женщина. — Если нет, то я отвезу домой его тело, и пусть друзья должным образом оплачут его смерть.

— А если ты не сможешь победить его? Не придется ли мне иметь дело с обезумевшим Дзиртом, который носится по Монастырю Желтой Розы?

Ивоннель только рассмеялась на это совершенно абсурдное, по её мнению, предположение.

— Ну так что? — спросил Кейн. — План, который ты предлагаешь, это предательство, Жрица Ллос. И предательство существа, которое скорее всего убьет тебя. Если не хуже.

— Я просила вашей помощи, — напомнила ему Ивоннель. — Я слышала, вы довольно искусны.

Великий Магистр Кейн кивнул.

— Скоро мы отошлем Дзирта.

— Я буду ждать его на краю поля за вашими дверями, — сказала женщина.

Кивнув, Ивоннель покинула комнату через ту же дверь. Она очень внимательно наблюдала за происходящим, двигаясь по коридорам и широким залам монастыря. Однако братья и сестры оставались неизменно вежливыми, держась в стороне. Они только распахнули перед ней дверь и убедились, что женщина направилась прямо к выходу.

За воротами монастыря, Ивоннель пересекла широкое поле, двигаясь по склону горы прямиком к лесу. Там она оставила Энтрери и драконицу, которая принесла их из Лускана.

Она застала Энтрери в одиночестве.

— Где Тазмикелла?

— У них с сестрой имение недалеко от Хелгабала, — пояснил убийца. — Они оставили его замаскированным, полным ловушек и под хорошей охраной, но, видимо, наша подруга решила проверить сохранность сокровищ. В конце концов, она — дракон.

— Сестры охотно согласились полететь с нами, а потому я догадывалась, что здесь их могут ждать другие дела, — сказала Ивоннель. — Наверное, будет даже лучше, что её здесь нет, когда Дзирт присоединиться к нам.

— Кейн согласился?

— Он закончил свою работу с Дзиртом, — пояснила Ивоннель. — Он знает, что ничего не вышло и он мало чем может помочь.

Лицо Энтрери омрачилось.

— Он подарил Дзирту внутренний покой, — сказала Ивоннель, чтобы смягчить свои слова. — И это уже немало. Но я уже говорила тебе — недуг Дзирта не то, что можно просто оттолкнуть прочь. Он ранен, эта рана реальна и она не будет исцелена, если он не станет доверять, позволяя лечению коснуться своего разума.

Теперь Артемис Энтрери очень хорошо понимал свою роль в подведении Дзирта к этой точке. С мрачным лицом, он кивнул в знак согласия. Руки убийцы инстинктивно легли на оружие.

— Скоро мне придется позвать Киммуриэля, — сказала Ивоннель. — Надеюсь.

Энтрери снова кивнул, после чего отказался от своей мрачной сосредоточенности.

— Есть еще дело, — сказал он.

Ивоннель не была рада услышать о каких-либо осложнениях, и потому позволила беспокойству ясно проступить на своем лице. Но Энтрери надавил.

— В Дамаре что-то затевается, судя по словам Тазмикеллы, — пояснил убийца.

— Что? Это нас касается?

Энтрери пожал плечами.

— Она только сказала, что видит нечто такое, чего не можем мы. Что её драконий взгляд подсказал ей что-то. Она пообещала рассказать подробнее, как только вернется из Хелгабала.

Ивоннель не стала вникать в этот вопрос. На самом деле, ей было все равно. Дроу полагала, что забота Тазмикеллы о каком-то мелком человеческом королевстве совершенно не касается её. Она кивнула, давая Энтрери понять, что он выполнил свой долг, проинформировав её, и на этом разговор закончился.

— Значит, мы будем просто ждать здесь? — спросил Энтрери.

Ивоннель встала у края деревьев, глядя вверх по склону холма, на главные ворота Монастыря Желтой Розы.

— Мне кажется, он скоро будет тут, — сказала она. — Ты понял свою роль?

— Полностью.

— Дзирт не должен знать о моем присутствии. Ты понимаешь?

Энтрери фыркнул, и Ивоннель резко развернулась к нему.

— Ты даже не представляешь, по какому краю ножа ты идешь, — заявила она. — Ты, вероятно, умрешь сегодня.

— Знаю.

— Я сотворила множество заклинаний и могу тебя заверить в одном — я не уверена, что Коготь Харона, вне зависимости от того, насколько сильно он продлил некогда твою жизнь, твой большой друг. Раскол закончился, если меч вообще когда-то помогал тебе.

— Знаю.

— Ты, вероятно, умрешь сегодня.

— Знаю.

— Или убьешь этого дроу, которого зовешь другом.

— Знаю.

— Да ладно, серьезно? — потребовала Ивоннель, шагая вперед. — Если ты промедлишь, если будешь не слишком честным и искренним в бою, то все будет напрасно. Ты потерпишь неудачу и умрешь, а Дзирт ничего не получит. Такая досадная ошибка с твоей стороны способна обречь его на века страданий.

— Какая тебе разница? — рявкнул на неё Энтрери. — Кто ты вообще такая? Мне сказали, что ты — дочка Громфа, но ему, кажется, плевать. Он даже телепортировать нас сюда не захотел. Мне говорили, ты могла бы стать Матроной Матерью Мензоберранзана, жестоким гласом богини демонов…

— Язык твой — враг твой, — предупредила Ивоннель таким тоном, что Энтрери чуть унялся.

— Зачем матроне матери заботиться о Дзирте До’Урдене? Еретике. Павшем, — спросил убийца.

— Я не матрона мать.

— Но могла бы быть ею.

— В самом деле. Мне достаточно одного слова. Но нет. Это само по себе должно кое о чем тебе сообщить.

Энтрери пожал плечами, расстроенно вздыхая.

— Почему тебе не все равно?

— А тебе?

— Ты не можешь просто ответить?

— Ответ в твоем собственном вопросе. Уверена, наши причины схожи.

Это вызывало растерянность. Энтрери отступил на шаг, качая головой и пытаясь увидеть в происходящем хоть какой-то смысл. Он переживал, потому что Дзирт поднял перед ним зеркало, заставляя убийцу взглянуть правде в глаза.

Ему было не все равно, потому что именно пример Дзирта помог Энтрери взглянуть на свое отражение без ненависти, которую он испытывал каждый раз, глядя на него прежде.

Мужчина внимательнее присмотрелся к Ивоннель. К этой могущественной дроу, которая могла бы командовать армией из двадцати тысяч темных эльфов, которая могла создавать самые мощные божественные заклинания своей расы, которая владела тайной магией не хуже Громфа Бэнра, и одновременно, казалась такой маленькой.

Взглянув мимо неё, Энтрери увидел, как одинокая фигурка вышла из монастыря. Как только путник вызвал единорога и двинулся вниз по склону, Артемис Энтрери понял, что настал его момент истины.

— Вот он, — прошептал он.

— Помни свою роль и причины появления здесь, — сказала Ивоннель. Развернувшись, она ушла, исчезая в лесу.

Энтрери вызвал собственного скакуна, кошмара из обсидиановой статуэтки, и двинулся вперед, ожидая, пока Дзирт подъедет ближе.

— Что ты здесь делаешь? — спросил испуганный дроу, стоило ему поравняться с человеком.

Энтрери показалось, что Дзирт слегка дрожит. Эта дрожь началась прежде, чем он заметил под деревьями убийцу.

Энтрери сплюнул.

— Все это происходит из-за тебя и ты так и не смог понять правду? — спросил он насмешливым тоном. — Я разочарован, Дзирт До’Урден.

Дзирт отшатнулся.

— О чем ты?

Энтрери соскользнул с коня, освобождая кошмара взмахом руки. Жестом он пригласил Дзирта присоединиться.

Дроу уставился на него с любопытством, даже с подозрением, но повиновался, отсылая Андахара прочь. Двое мужчин встали друг напротив друга. Их разделяло лишь несколько шагов.

— Почему ты здесь? — настойчивее спросил Дзирт. — Ты в…

— Мне не нужны союзники, — прервал Энтрери.

— Тогда, это просто совпадение?

— Я не верю в совпадения, — сказал убийца. Он произнес это так, как делал много-много десятилетий назад, чтобы найти отклик в Дзирте. Эта фраза уже звучала в Митрил-Халле, когда дроу Мензоберранзана впервые выступили против короля Бренора, а Артемис Энтрери ходил среди Дзирта и его друзей в образе Реджиса.

Дзирт покачал головой.

— Разве ты не можешь догадаться? — мрачно спросил убийца. — Почему я? Почему эта форма, этот человек, этот враг?

Дроу поморщился.

— Кто еще мог бы стать воплощением твоего кошмара? — сказал Энтрери, так просто.

Дзирт подался прочь, явно застигнутый врасплох.

Энтрери вынул Коготь Харона. Красный клинок страшно сверкнул, ловя на себя лучи солнца. Убийца поднял свой кинжал, несколько раз повернув его в руке так, чтобы драгоценности в рукояти ярко замерцали.

— Что ты знаешь о моих кошмарах? — сказал Дзирт, пытаясь вернуть себе самообладание.

— Это все ложь, не так ли? — спросил Энтрери, изображая зловещую усмешку. — Грандиозный обман, чтобы уничтожить тебя? А быть может ты просто высокомерный осел, возомнивший себя центром мироздания?

Он сделал шаг вперед, и Дзирт снова отшатнулся.

— Твой кошмар — это я, Дзирт До’Урден, — заявил Энтрери. — И если все вокруг обман — пришло время тебе умереть.

— Почему? — спросил Дзирт, пятясь назад. — Зачем все это? Зачем этот сложный фокус?

На лице Энтрери сияла злобная усмешка. Убийца заметил:

— Тем слаще будет моя победа.

Дзирт вздрогнул, словно пораженный молнией. Эти слова также были взяты из его воспоминаний об Артемисе Энтрери.

— Доставай оружие, Дзирт До’Урден. И мы сможем продолжить сражение, которое начали в канализациях Калимпорта, — поддразнил Энтрери. — Или в те давние дни это была лишь твоя самонадеянность? Хотя оба мы знали, что эта битва продлится дольше. Мои умения оскорбляли твои принципы, а твоя самоуверенность — мою дисциплину. Мы сражались из-за этого, помнишь?

— Это было очень давно. Очень далеко от…

— Не так уж далеко, видимо. Доставай клинки.

Дзирт не сделал ничего.

— Доставай оружие, чтобы мы могли узнать правду, — сказал Энтрери.

— Я знаю правду.

— Доставай, или я убью тебя там, где ты стоишь, — было ясно, что Энтрери не блефовал.

Дзирт покачал головой, более чем готовый к концу. Вместо того, чтобы достать свои клинки, он просто развел руки, приглашая убийцу нанести удар.

— Борись ради своих друзей, не ради себя! — потребовал Энтрери.

— Мои друзья мертвы, давно мертвы, — сказал Дзирт.

— Борись, или я буду мучить их вечно! — заорал человек, и, казалось, в его голосе, наконец, появились нотки отчаяния. Признак того, что он контролировал себя не так сильно, как хотел.

— Если ты именно тот, кем зовешься, то станешь делать это в любом случае, — ответил Дзирт. Его голос казался отстраненным.

Энтрери приготовился, снова одаривая дроу злобной ухмылкой.

— Но я буду наслаждаться этим сильнее.

Лицо Дзирта стало упрямее. Он выпрямился.

— Трус, — сказал Энтрери.

— Тогда убей меня.

— Значит, в конце концов Дзирт До’Урден — просто трус, — сказал Энтрери. — Ты считал себя самым храбрым — таким готовым к смерти — но ты готов умереть только потому, что боишься собственных страхов. В конце концов Дзирт До’Урден оказался обычным трусом.

— Как желаешь.

— Так и есть, — исправил Энтрери. — Если я сражу тебя, ты умрешь с неопределенностью, с крошечной надеждой на то, что твой перепутанный разум не приведет тебя к пугающим выводам. И поэтому ты не желаешь сражаться. Нет, ты просто сдашься.

Он закончил с ленивым взмахом Когтя Харона, быстро останавливая оружие. Двигаясь вокруг, он махнул рукой с кинжалом в сторону дроу, едва касаясь его щеки и рисуя на коже тонкую кровавую черту. Это была несерьезная рана. Во всяком случае, не казалась такой.

Но зрачки Дзирта расширились от ужаса. Энтрери знал, что противник чувствует истинную сущность этого жуткого драгоценного кинжала. Он подарит дроу абсолютное забвение, украдет самую сущность жизни.

Несмотря на всю тьму и отчаяние, всю беспомощность и безнадежность, которые придавили Дзирта. Несмотря на все его замешательство, коварное Безумие Абисса, этот момент осознания помог ему подавить все преграды.

В руках Дзирта появились скимитары. Ледяная Смерть и Видринас.

— Давно пора покончить с этим, — сказал Артемис Энтрери.

Он рванулся вперед, начиная продуманное сражение. Этот стиль был одинаково хорошо знаком и ему, и противнику.

Сколько раз они скрещивали клинки? Сколько раз они объединялись против общего врага? Сражаясь друг против друга или друг за друга, они сохраняли гармонию. Их развороты и удары настолько дополняли друг друга, настолько предугадывали движения друг друга, что их бой больше походил на танец.

С истинным удовлетворением Ивоннель наблюдала за происходящим из под сени деревьев. Даже те первые удары и парирования, когда противники желали лишь прочувствовать ритм друг друга, казались достойными лучших учеников Мили-Магтира.

С каждым разворотом увеличивался темп, звук металла, ударяющего о металл, стал размытым, словно сплошной скрежет стали о сталь. Каждый умный разворот лезвия встречал столь же умное парирование. Эти первые пробные удары казались бесполезными.

Ивоннель поднесла свисток ко рту и дунула в него, зовя Киммуриэля. Она ничего не услышала, но доверяла Джарлакслу, а потому считала, что псионик услышит.

Но прислушается ли он?

Ивоннель пожала плечами. Это не имеет значения. Киммуриэль поможет ей усилить сообщение, если все пойдет как надо. Но, в конце концов, не ему здесь принимать решения.

Жрица закрыла глаза и создала заклинание, посылая свои мысли сквозь планы в Абисс, к Йеккардарье.

— Ллос обещала мне, — прошептала она.

Служанка услышала. Йеккардарья казалась смущенной, но вскоре уже была на пути к Ивоннель.

Клинки Дзирта мелькали с потрясающей скоростью. Три удара влево, потом вправо. И трижды Энтрери парировал эти атаки. И Дзирт знал, что так и будет.

Все было знакомым, слаженным и… повторяющимся. Этот бой уже был прежде, движения были так похожи, противники были те же и даже их оружия не отличались.

Словно по команде, Энтрери рванулся вперед, поднимая меч высоко вверх и с силой выворачиваясь и уворачиваясь от Дзирта, который перехватил точный низкий удар кинжала клинком Видринас.

Этот разворот подставил грудь убийцы прямо под скимитар, но Энтрери был слишком быстр, наклоняясь и отступая назад прежде, чем лезвие клинка оказалось ближе.

Лезвие Когтя Харона мелькнуло в воздухе, оставляя за собой след сажи, которая повисла в воздухе. Дзирт отшатнулся в сторону, когда Энтрери вылетел из завесы, крутя в руках оружие. Клинок убийцы рассек лишь пустой воздух. Но это не заставило ассасина оказаться в невыгодном положении. Дзирт атаковал сзади, но нетерезский клинок Энтрери снова мелькнул в воздухе, когда человек развернулся, чтобы должным образом встретить удары дроу. И снова между противниками возникла черная стена пепла. На этот раз, Дзирт и Энтрери прошли сквозь неё одновременно, оказываясь очень близко друг к другу. Тем не менее, даже имея между собой видимую преграду, эта пара слишком хорошо знала друг друга. И потому металл лишь снова задел металл, когда парирования, уколы и удары одного встречали идеальную защиту второго.

Из-за боя, стена пепла начала рассеиваться, и Энтрери начал было создавать новую, но Дзирт ударил первым, заставляя обоих погрузиться в шар магической темноты.

И снова они сражались, лезвие билось о лезвие, повороты и кувырки подчинялись инстинкту, звуку и пониманию своего противника.

Энтрери первым покинул сферу тьмы, откатываясь в сторону. Дзирт вышел на некотором расстоянии от него и достал Таулмарил.

— Все еще трус! — сказал Энтрери, снова ныряя в сферу.

Дзирт прицелился. Он мог подстрелить человека даже в этой темноте. Он мог осыпать его градом стрел, которых тот не мог ни парировать, не избежать. Но он не стал этого делать. Что-то, быть может, привычность происходящего, или его собственное чувство чести, остановило руку. Он вернул лук обратно в пряжку ремня и снова поднял оружие для ближнего боя.

Он подумал, не призвать ли Гвенвивар, но отказался и от этой идеи.

Он победит этого человека сам, без трюков.

Вернувшись в шар тьмы, Дзирт задумался, почему бы ему быть таким уверенным в этом вопросе. Энтрери не был Энтрери. Он, в конце концов, был просто демоном, которого послали сломать тело и душу Дзирта. Разве он не должен использовать все преимущества, чтобы победить зверя? Как это было с Тиаго Бэнром?

Мысль была мимолетной, и пара снова вернулась к битве. Их клинки совершали круговые движения и выпады. Когда Дзирт пропустил парирование и едва избежал серьезного ранения, он услышал стон Энтрери — и использовал этот момент замешательства, чтобы ударить Ледяной Смертью.

Но лезвие было поймано и отведено этим мерзким кинжалом. Энтрери, видимо, признал, что издавать звуки было ошибкой — если только это не была ловушка. И потому дроу бросился вперед, зажимая своего противника. Сражение стало яростнее.

Шатаясь, они вылетели из шара тьмы. Противники расцепились, прокатившись по земле и вставая на ноги в нескольких шагах друг от друга. Сейчас оба они были покрыты ранами и порезами.

Дзирт подумал об усыпляющем яде Видринас. Наверное, его противник стал медлительнее.

Он также подумал о ядовитых укусах Когтя Харона и спросил себя, когда настанет время умирать.

— Он должен быть здоров, чтобы в полной мере осознать собственную обреченность, — пояснила Ивоннель Йеккардарье. — К тому же, дети Ллос обретут дополнительное знание, поняв, как победить Безумие Абисса.

— Слишком много забот о простом мужчине, — ответила служанка, принявшая свою красивую форму темной эльфийки.

— Не простом, — напомнила ей Ивоннель. — Ллос предназначила ему самые изысканные пытки.

— Ну так убей его женщину и друзей у него на глазах, — сказала служанка. — Пытай их. Сломай их, таким образом ломая его. Преврати его в драука, в конце концов. Это же отличный финал для Дзирта До’Урдена, не так ли?

— Он не станет — не будет — в это верить. Во все это, — сказала Ивоннель. — Все этот недуг из Абисса. Я могу заставить его друзей умирать ужасной смертью на его глазах, но он будет сомневаться в этом, а потому боль не будет абсолютной. Так что позволь мне исправить это. Пообещай.

Йеккардарья с подозрением посмотрела на женщину.

— Хотя мы с тобой и, конечно же, Госпожа Ллос, потратили слишком много сил на это незначительное насекомое, я все же останусь с тобой, пока ты не закончишь. После чего Дзирт До’Урден будет окончательно излечен и сломлен, — сказала она.

— Разумеется, служанка, — с поклоном ответила Ивоннель.

Йеккардарья с любопытством огляделась по сторонам. Она казалась встревоженной.

— Киммуриэль Облодра, — пояснила Ивоннель, потому что тоже почувствовала волнение. — Он пришел на мой призыв.

— Еще один еретик! — фыркнула служанка.

Ивоннель подняла руку, выражая свое несогласие.

— Он помощник Джарлаксла. Должны ли мы, в конце концов, наказывать его? Госпожа Ллос желает этого? Ты же помнишь, что это Киммуриэль работал с иллитидами в улье разума. Именно это помогло защитить Мензоберранзан от Демогоргона. Разумеется, это можно счесть некоторым искуплением.

Йеккардарья скрылась из виду.

— Я спрошу, — сказала она, исчезая с глаз долой. В этот момент в лесу появился Киммуриэль.

— Опять они, — сказал псионик, глядя мимо Ивоннель на сражающуюся пару. — Эта песня будет вечной. Можно мы покончим с этим, пожалуйста.

— Пожалуйста, — сказала Ивоннель. — Как только Дзирт будет готов.

В ожидании, дочь Громфа облизнула губы. Все шло отлично.

Она надеялась на это.

Дзирт вогнал Видринас между поднятыми клинками Энтрери, но взмах красного лезвия Когтя Харона отшвырнул скимитар в сторону. Убийца шагнул влево, разворачивая Дзирта и заставляя того оказаться спиной к переплетенным стволам берез.

Энтрери ударил низко, используя вместо меча кинжал. Но Дзирт уже видел такое раньше. Даже когда он отступил назад, обрушивая на пригнувшегося убийцу удары сверху, он был уверен, что меч Энтрери взлетит вверх, чтобы парировать все атаки. Стоило ему попытаться поменять угол Ледяной Смерти, чтобы нанести укол сниз, кинжал быстро отвел скимитар в сторону.

— Я не стану убивать тебя быстро, — пообещал Энтрери, и Дзирт снова метнулся назад во времени. К каменному уступу…

Энтрери яростно рванулся вперед, словно только что произнесенные слова были ложью. И Дзирт знал, что именно так он и поступит. Атака была заблокирована, и потому убийца закрутился. Его клинки мелькали, словно край винта.

Дзирт дополнил это движение.

Словно пылевые смерчи в далеких и бесконечных дюнах Калимшана, пара кружилась и вращалась, часто пятясь спиной, но всегда сохраняя отличную реакцию.

Вместе они закончили свое вращение, оставаясь очень близко друг к другу, а следующий обмен ударами оказался еще яростнее. Скимитары, меч и кинжал сливались в размытое пятно, металл стучал о металл, оба противника кричали и рычали от боли и усталости.

Энтрери рубанул по низу. Дзирт подпрыгнул и ударил сверху.

Энтрери увернулся и совершил выпад под смертельным углом, Дзирт откинулся назад, почти касаясь земли.

Вернув телу нормальное положение, он дважды ударил вниз, и метнувшееся вслед за его клинками лезвие Когтя Харона опустило их слишком низко, чтобы удар принес плоды.

Тогда, Дзирт выпрямился, приглашая противника нападать. Энтрери схватил наживку и дважды ударил дроу по низу.

Скимитары Дзирта полоснули по лопаткам Энтрери, а его нога взлетела вверх, совершая болезненный удар в нос мужчины.

Но вверх же метнулся и кинжал, рассекая икру Дзирта и заставляя дроу отшатнуться.

Энтрери взмахнул Когтем Шарона, чтобы создать пелену пепла.

Дзирт не колебался.

Энтрери казалось, что у него было преимущество, он думал, что Дзирт, вероятно, был ранен тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд. Дроу прошел сквозь летающий пепел, дико размахивая клинками и ожидая Энтрери.

Но убийцы там не было.

Смущенный и полный подозрений, дроу упал в низкую стойку и, наконец, заметил Энтрери, который, как ни странно, совершенно спокойно стоял в нескольких шагах от него.

Дзирт внимательно двинулся вперед, готовый продолжить сражение, двигаясь быстро и выставив вперед скимитары. Но Энтрери поднял лезвия, словно собираясь блокировать атаку, а затем опустил руки, бросая на землю по бокам от себя кинжал и Коготь Харона. Меч вошел в почву, слегка наклонившись. Кинжал погрузился в землю до рукояти.

— Что? — спросил Дзирт, останавливаясь совсем рядом. Видринас и Ледяная Смерть сейчас замерли в пальце от груди убийцы.

— Сделай это, — сказал Энтрери.

— Что ты творишь? — ладони Дзирта вспотели сильнее, чем во время яростного сражения.

— Ты считаешь меня своим врагом. Так покончи с этим здесь и сейчас, — ответил Энтрери. — Если именно я начал кошмар, который, как ты утверждаешь, поглотил тебя, так закончи его. Прикончи меня.

— Ты говорил…

— Я говорил тебе то, во что ты должен верить, и ничего более.

Дзирт заколебался.

— Это все ложь, Дзирт До’Урден? — спросил Энтрери. — Обман?

— Да! — настаивал дроу.

— Тогда кто, как не Артемис Энтрери, вероятнее всего станет твоим палачом?

— Ллос! — ответил Дзирт прежде, чем смог подумать о словах.

— В какой форме?

Видринас рванулась вперед, с легкостью разрывая кожаную куртку убийцы, разрезая кожу и впиваясь в ребра.

Энтрери поморщился, но приложил все силы, чтобы не согнуться.

— Если ты считаешь, что все вокруг обман, то я тоже — обман, — настаивал мужчина. — Если я — ложь, то просто уничтожь эту оболочку. Давай!

— Заткнись! — заорал Дзирт.

— Трус!

Дзирт посмотрел на него.

— Ты не можешь! Трус!

— Я могу!

Энтрери сделал шаг вперед, и меч вошел глубже.

ГЛАВА 23 Загадка

Звон колоколов разносился над Хелгабалом, созывая войско короля Ярина и оповещая граждан оставаться дома и быть предельно бдительными. Женщины и мужчины метались по городу в поисках безопасного угла или стремясь ответить на зов. Возбужденные дети звали друзей и грозили друг другу, наслаждаясь перерывом в рутинных домашних делах и не совсем понимая серьезность происходящего.

— Король Ярин не покидал своей комнаты, — сказал Дрейлил Андрус придворному магу, Рэду Маззи, когда тот присоединился к капитану стражи в комнате королевы Концеттины.

Место было залито кровью и покрыто следами огня. Люди считали, что виной тому была кровь демонов.

— Удивлен, что он позволил тебе покинуть его, — ответил Рэд Маззи. — Никогда не видел этого человека таким потрясенным. Даже в те дни, когда род Драконоборцев пресекся и десяток опасных людей схлестнулись за право царствовать в Дамаре.

— Его окружает много надежных людей, — заверил мага капитан.

— Как там дела у Рафера Ингота? — спросил Рэд Маззи. Рафер был самым любимым телохранителем Ярина, хотя и маг, и капитан стражи люто ненавидели этого человека.

— Умирает, — ответил Андрус. — Бич демона нанес ему гноящуюся рану. Жрецы тут бессильны. Он умрет в муках.

— Жаль, — сказал Рэд Маззи, который явно не чувствовал ничего такого.

— Но король спасен и находится в безопасности, — сообщил ему капитан. — Его комната защищена, словно крепость.

Маг кивнул, не в состоянии скрыть сомнение, а потому Дрейлил Андрус окинул его вопросительным взглядом, предлагая высказываться открыто.

— То же самое мы думали о комнатах принцессы Ацельи, — напомнил ему Рэд Маззи. — Её нашли?

Капитан гвардии покачал головой.

— Мы сосредоточили внимание здесь, — пояснил он. И действительно, неожиданная и шокирующая драка закончилась лишь недавно.

— Существо пролетело над северной стеной, — продолжил Андрус. — Мы считаем, сейчас оно упорхнуло дальше на север. Свидетелей хоть отбавляй, но мы так и не узнали, что это был за зверь.

— Суккуб, — ответил Рэд Маззи. — Как мне кажется. К тому же, очень сильный, раз смог… — маг оглянулся и вздохнул, — устроить все это. — Он покачал головой. — Может быть — полусуккуб, — пробормотал он неуверено, так как сам терялся в догадках. — А наполовину — еще какой-то, более мощный демон. Признаю, я не слишком сведущ в демонологии. Предпочитаю не вести дел с нижними планами.

Дрейлил Андрус огляделся.

— И мало кто не поддержит вас в этом решении.

— Если существо исчезнет, как долго останется в своих покоях король? — спросил маг.

Дрейлил Андрус понизил голос до шепота, чтобы другие, находящиеся в комнате и коридоре женщины и мужчины не могли услышать его, и поделился соображениями.

— Король Ярин имел плотские сношения с демоном. Это напугало его и сломило. Он думает, что, возможно, многие годы спал с этим зверем в одной постели…

— Не годы, — с уверенность ответил маг.

— Ты что-то знаешь?

Маг протащил Андруса к разбитому окну и достал из кармана украшенное драгоценными камнями ожерелье.

— Помнишь это?

— Дар грязных дворфов, — ответил капитан стражи.

Рэд Маззи схватил предмет за один конкретный камень.

— Этот — был зачарован, — сказал он. — Я чувствую отголоски магии. Филактерия. В ней содержали суккуба, как мне кажется… хотя нет, это больше, чем просто догадка.

Зрачки Дрейлила Андруса расширились.

— У короля такое же! — он развернулся, чтобы выбежать из комнаты, но Рэд Маззи схватил его за руку, удерживая на месте.

— У меня была возможность осмотреть его ожерелье прежде, чем он принял дар, — напомнил маг. — И я все еще уверен, что на нем нет никаких чар. Однако, я осмотрю украшение тщательнее. И да, нам в любом случае придется забрать его у короля Ярина.

— Если здесь был демон, а теперь камень пуст…

— Сейчас он довольно спокойный, — заверил его маг. — Тут больше нет магии.

— Значит, демон и королева разделили материальное тело?

Рэд Маззи покачал головой.

— Тогда где теперь душа королевы Концеттины? — спросил капитан стражи.

Прежде, чем волшебник смог ответить, со стороны комнаты донесся женский крик. Звук исходил от камина, и двое мужчин поспешили посмотреть, что же произошло.

Она стояла, дрожа и указывая пальцем на дымовую трубу, а затем переводя руку вниз, к камину, где в пепле растекалась лужа крови. Дрейлил Андрус опустился на колени и пополз вперед, вытягивая шею, чтобы заглянуть в дымоход. Он вылез немедленно, выглядя при этом совершенно разбитым.

— Вытащите её, — сказал он ближайшему охраннику, и тот отступил на шаг.

— Королева! — вскричал Рэд Маззи, пытаясь разгадать загадку.

Страж шагнул вперед и потянул что-то из дымохода. На лице его застыло брезгливое выражение. В трубу было помещено тело. Вот наружу показалась голая женская рука, и человек потянул сильнее. Второй страж подошел, чтобы помочь товарищу, но им все же потребовалось некоторое время, чтобы наконец-то вытащить из дымохода несчастную женщину. Когда тело, наконец, упало в камин, Рэд Маззи и остальные поняли свою ошибку.

— Принцесса Ацелья, — выдохнул Андрус.

— Но где же королева Концеттина? — спросил один из стражников.

— Не в ожерелье, — твердо сказал маг. — Тут больше нет магии.

— И где человек, который, как мы говорили, был в этой комнате? — осмелился спросить еще один охранник, и маг с капитаном настороженно уставились на него.

— Эти слухи оставят тебя без головы, — заметил Рэд Маззи, и страж — все стражи — отпрянули.

— Унесите её отсюда, — сказал капитан женщине, которая нашла Ацелью. — Позаботьтесь о ней со всем уважением, причитающимся Принцессе Дамары.

Женщина кивнула и направилась к стражу, который вытащил злосчастную жертву из камина. Он отступил и поднял тело на руки, осторожно перекидывая Ацелью через плечо.

— Остальные — ищите коридоры и все залы рядом с этой комнатой, — приказал Андрус. — Мы найдем королеву Концеттину и всех, кто мог знать об этом ужасном преступлении!

— Ты слышал о любовнике королевы? — спросил Рэд Маззи, когда пара осталась одна.

— Варвар из Агларонда, — ответил Дрейлил Андрус.

— Из Долины Ледяного Ветра, между прочим. Но да, это он. Охрана не явилась сюда на крики о помощи, потому что…

— Я знаю.

— Тогда где он? — спросил маг.

— С королевой? Была ли она здесь? Есть ли она где-нибудь теперь? Или стала игрушкой демона-самозванца?

— Тогда где её любовник? — повторил маг.

Дрейлил Андрус кивнул, соглашаясь с резонностью данного вопроса, однако, он понял еще кое-что. Дворфы и варвар были связаны одним лишь образом. Через одного из его солдат, который, по случайности, дежурил в эту ночь в непосредственной близости от королевских покоев и чей зеленобородый брат частенько беседовал с королевой Концеттиной в саду. По сути, этого дворфа лишь на днях видели там с женщиной.

Эта мысль тяжелым грузом легла на плечи Андруса. Он очень любил дворфов и считал Айвана Валуноплечего своим самым могучим воином.

Но эти совпадения были не случайны.

Тело, которое она теперь занимала, могло чувствовать, где теперь находилась его настоящая душа. И потому Малкантет продолжала свой полет на север лишь некоторое время, после чего свернула на запад. Помахивая крыльями, которые резко подбрасывали её в воздухе, суккуб покрывала огромные расстояния, и Галены замаячили перед ней, когда первые лучи солнца озарили их пики.

После каждого длинного перелета, она останавливалась, чтобы сориентироваться. Демоница чувствовала, что близка к цели. Но драгоценность с душой, разумеется, была спрятана под землей, в глубоком комплексе, который, по общему мнению, расстилался до самой Ваасы. Малкантет знала, что найти вход туда станет нелегкой задачей.

Вскоре, она оказалась в каменистых предгорьях и зашагала еще внимательнее. Демоница подпрыгивала вверх и поднималась выше, взбивая воздух крыльями, чтобы осмотреться вокруг в поисках признаков клана спригганов.

После множества попыток, когда солнце уже стояло на полпути к зениту, демоница уселась на большой валун и позвала Инчедико, чтобы отправить своего лакея обыскать небольшие ущелья и расщелины. Вскоре после этого она призвала больше слуг — летающих чазмов, и послала их осматривать склоны гор.

Тем не менее, когда Инчедиков вернулся, почти наступила ночь. Демоненок сообщил, что они нашли каких-то дворфов — спригганов — занявших оборону вокруг валуна на севере.

Квазит привел свою госпожу на место, и суккуб, которая теперь выглядела очень похоже на человеческую женщину, а если быть точнее, которая теперь выглядела, как королева Концеттина, ступила на плоский камень в центре охраняемого периметра.

— Я ищу Бевубо и Комтодди! — крикнула она, и её голос эхом пронесся над горами.

Ответ пришел в виде валуна, летящего в её голову. Она увернулась в самый последний момент, и нарочно дала этому удару слегка задеть себя. Это заставило женщину крутануться. Она повалилась на землю, притворяясь, что бросок был смертельным.

Малкантет лежала, не шевелясь, стараясь сдержать смех и рык. Она услышала над головой тяжелые шаги нападавших, и услышала, как один из гигантов пробормотал:

— Ба, да ты её убил!

Демоница позволила спригганам подойти ближе. Один из них даже поднялся и встал на колени рядом с ней, перекатывая её тело, чтобы проверить, жива ли она.

Он встретил взгляд её открытых глаз, которые лишь мгновение смотрели в пустоту и лишь чтобы разглядеть еще полдюжины ублюдков, забиравшихся на камень.

— Твой дружок пытался сделать мне больно, — прошептала она, усиливая голос с помощью магии. — Сделать меня некрасивой. Но вы же не хотите, чтобы я стала некрасивой…

— Хэй, но зафем ты кидать камень! — заорал стоящий на коленях урод, вскакивая и разворачиваясь к члену другого клана. — Ты тупой гоблин!

— Это кофо ты назвать гоблен? — ответил собеседник, тыча пальцем в первого стража.

Малкантет перекатилась в сидячее положение, с улыбкой наблюдая за потасовкой.

— Хэй! Она встать! — сказал третий монстр, но это ничуть не остановило первого подошедшего к ней. Она очаровала его, и теперь он вопреки всякой логике был зол на сородича, который желал изуродовать это прекраснейшее существо. Потому очарованный спригган сунул указательный палец в рот, и попытался уцепиться за отступающего противника. Пара покатилась с камня.

Двое других уродов метнулись было вслед за дерущимися, стремясь разнять их, но быстро остановились, заслышав удар кнута и треск молнии среди ясного неба.

Гигант, застигнутый кнутом, неловко накренился в сторону и рухнул на землю. Он попытался подняться, но шлепнулся на землю, извиваясь, словно рыба, выброшенная на берег, совершенно не в состоянии контролировать половину тела.

— Ах ты, собака! — крикнул ближайший спригган, бросая камень в лицо женщине.

Она отшвырнула камень в сторону, и, когда урод собрался кинуть новый снаряд, который должен был похоронить её, женщина протянула свободную руку, останавливая существо. То словно врезалось в гору. Она сжала руку, сгибая броню и прожигая кожу под ней. Затем, демоница небрежно отшвырнула его в сторону, заставляя тело закрутиться в воздухе.

Её кнут снова свистнул, нанеся удар по лицу ближайшего сприггана. Этот тоже повалился на камень, булькая и корчась от неконтролируемых судорог.

— Отведите меня к Комтодди и Бевубо! — потребовала суккуб. — Или я найду их сама, и продемонстрирую ваши отрубленные головы!

Пока она говорила свою угрозу, рой чазмов спустился на камень. Их крылья жужжали, а гротескные раздутые человеческие лица плотоядно пялились на спригганов.

Неудивительно, что Малкантет больше не слышала возражений.

— Ух, ох, — сказал Пайкел, когда Айван влетел в дверь коттеджа. Он едва не повалился лицом вниз.

— Да, — сказал Айван брату и Реджису, который сидел за столом, поставив перед собою полную тарелку еды. — Вам нужно бежать, обоим. Уходите. Бегите отсюда!

— У-у-у-у…

— Куда бежать? — спросил Реджис, начиная подниматься. Он замер, чтобы запихнуть в рот последний кусок, а затем резко вскочил со своего места.

— Что-то… что-то плохое случилось, — заикаясь, поведал Айван, и Реджис подвинул дворфу стул. — Что-то плохое, и они знаю, что я завяз в нем. И глубоко.

— Они нашли Вульфгара, — выдохнул хафлинг.

— О-о-о-о, — сказал Пайкел.

— Нет, не они. Кто-то… что-то ужасное, — пытался объяснять Айван. — Королева — не королева! Она — какой-то демон!

— А? — одновременно спросили Пайкел и Реджис.

Айван уселся поудобнее, размахивая руками, чтобы парочка, наконец, замолчала.

— Стража пришла, когда узнала, что там Вульфгар, — пояснил он. — Они вломились в дверь королевы и нашли её. Или что-то, выглядящее как она, но с крыльями, как у летучей мыши, рогами и хлыстом, который разметал их — нас, как игрушки. Я вас уверяю!

— О-о-о-о, — сказал Пайкел.

— У неё было зеркало, и там я увидел Вульфгара!

— Его отражение, — сказал Реджис.

— Нет. Он был… внутри, — пояснил Айван. — Она прихватила зеркало и улетела в окно. Спрыгнула в сад, недалеко отсюда. А потом вспорхнула и улетела через северную стену. Она схватила Вульфгара, чем бы она там не была. И вы обязаны добраться до неё. Сейчас же!

— Мы, — поправил Реджис.

— Мо блатун! — крикнул Пайкел.

— Нет, не я, — сказал Айван, качая головой. — Они знают и они придут. Это я пустил Вульфгара в ту комнату, и если они знали, что он там — то знали, кто пустил его туда.

— Ты не можешь быть так уверен, — сказал Реджис, но не успел он договорить, как крик «Айван Валуноплечий!» донесся от дома.

Пайкел свистнул лозе, которая повисла на двери, и растение распрямилось, стукнув по двери и заставляя ту закрыться.

— Я могу отвлечь их, но вы должны выяснить, куда удрало это существо, — сказал Айван. — Я могу сказать, что Вульфгар пошел туда, чтобы выставить прочь демона, и если мы выясним, куда делось создание, они поблагодарят меня, а не лишат головы!

— Оооо, мо блатун! — вздохнул Пайкел.

— Давайте, идите, идите, — приказал Айван, толкая Реджиса и брата в сторону большого растения, растущего с краю кухни. Его огромная кадка, в соответствии с планом здания, не имела дна.

— Куда? — спросил Реджис. — Они же на улице.

Но Пайкел взял хафлинга за руку. Культей второй руки он потянулся к растению. В то мгновение, когда дверь коттеджа дрогнула, Пайкел и Реджис нырнули в зеленый стебель, устремляясь к его корням, которое отнесли их прямо в сад.

Они вышли посреди переплетенных ветвей сирени и увидели, как Айвана тащат прочь из дома. Руки дворфа были связаны за спиной.

— Гр-р, — сказал Пайкел, но Реджис потащил его назад, в укрытие листьев.

— Самое лучшее, что мы можем сделать для твоего брата…

— Мо блатун!

— Тс-с-с! — умолял Реджис. — Да, самое лучшее, что мы можем сделать для твоего… для Айвана, это найти… найти… найти что бы то ни было. То, что утащило Вульфгара.

Пайкел покивал в знак согласия, но потом наморщил нос, словно из отвращения.

— Что такое? — спросил хафлинг.

— Вонючка, — сказал Пайкел, вылезая из сирени и прыгая по кругу.

— Не так уж плохо, — сказал Реджис, кивая на растущую позади сирень.

— Нет, нет, нет, — бормотал Пайкел, описывая широкую дугу, а затем останавливаясь. Он снова побежал, указывая на точку в земле и повторяя «Вонючка».

Когда Реджис подошел ближе, то увидел место, где садовая трава была мертвой и гнилой. Он собирался сказать, что в этом нет никакого смысла, так как остальной газон был живым и здоровым, но потом понял, что взволновало Пайкела.

Это след.

Демон-самозванец, укравший Вульфгара, оставил за собой след, который знали растения.

А Пайкел умел вести с ними задушевные беседы.

— Отдайте мне камень, — настаивала Малкантет.

Бевубо Висящий Язык и Комтодди обменялись нервными взглядами. Откуда это создание знало их имена? Она спрашивала именно о них.

Женщина решительно протянула руку Бевубо.

— Я знаю, что он у тебя в кармане, — сказала суккуб. — Это тело чувствует свою душу. Оно привело меня к тебе. Ты сейчас же отдашь камень, или я разорву тебя на части и возьму его сама.

Спригган был почти в два раза выше суккуба, однако, он не сомневался, что созданию не составит труда выполнить свою угрозу, не говоря уже о группе уродливых демонов, чем-то средним между человеком и мухой, которые ползали по потолку. Бевубо полез в карман и достал драгоценный камень, в котором была заключена душа королевы Концеттины.

— Мне нужна комната, — сказала Малкантет. — Когда вернется дроу?

Спригганы снова обменялись смущенными взглядами. Взглянув на демоницу, они только пожали плечами.

— Идиоты, — сказала она. — Где лучшая комната в вашем комплексе? Отведите меня туда и имейте в виду, что в ближайшие дни я изучу здесь все. Если найду более подходящие апартаменты — снабжу их ковриками из кожи спригганов.

Два сприггана были достаточно наслышаны о сражении в горах, чтобы понимать — женщина могла и, вероятнее всего, именно так и поступит. Потому они быстро повели демоницу на нижние уровни, держа путь к Дамарской части Смелтергарда. Они скоро и уверенно приближались к специальной комнате, которую выделили специально для себя.

Её дверь, сделанная из красивого серо-зеленого камня с небольшими красными прожилками, была окована железом. Именно этот материал, кровавый камень, когда-то дал региону свое название. Бевубо повозился с большим кольцом для ключей, отыскивая тот, что подходил к замку этой конкретной двери. Найдя ключ, он вставил его в замочную скважину.

Но Малкантет остановила сприггана, грубо выдергивая связку ключей из его рук и отталкивая в сторону. Этот удар заставил гиганта отлететь. Он осмотрела ключ, а затем второй, который, казалось, был совершенно идентичным. Его она тоже вырвала у сприггана.

— Да, этот тоже, — подтвердил Бевубо.

Схватив оба ключа в руки, Малкантет потянула их в разные стороны, растягивая кольцо. От подобного обращения то лопнуло, и десятки других больших железных ключей с грохотом посыпались на пол.

— Еще какие-то подходят к этому замку? — потребовала суккуб.

Спригганы энергично покачали головами.

— Следите за тем, чтобы меня не беспокоили, — сказала Малкантет. — Ни в коем случае!

Спригганы решительно кивнули.

Малкантет отперла дверь из кровавого камня и распахнула её, но остановилась, прежде чем войти внутрь. Она оглянулась на испуганную парочку.

— Если дроу Ханзрин вернутся, — бросила она. — Сообщите.

Пара все еще махала головами, когда суккуб захлопнула за собою дверь.

Внутри демоница обнаружила большую, грубую овальную залу, удобно освещенную лишайниками и светлячками, сидевшими высоко на потолке. Стены были выскоблены и выровнены, чтобы свести к минимуму отбрасываемые тени. Напротив двери, где-то на полпути к дальней стене, возвышался камин, сделанный из одинокого сталактита. Внизу виднелся открытый очаг, а неподалеку лежала куча торфа и бревен.

Здесь она могла бы поработать, подумала Малкантет, оглядываясь. Её взгляд остановился на правой изогнутой стене комнаты, где располагалась самая важная и привлекательная особенность помещение — подземный бассейн около двадцати футов длиной. Вода была спокойной, но взгляд демоницы мог различить рыбу, которая иногда мелькала недалеко от поверхности, блестя в свете лишайников и личинок.

Не теряя времени, она повесила над очагом, лицом к двери, свое жуткое зеркало. Подходящая ловушка для любопытных.

Пнув в камин несколько поленьев, Малкантет создала шар неистово горящего пламени, и метнула его в очаг. Огонь ярко запылал. Это помогло Малкантет создать магические врата, которые она использовала в первый раз, когда призывала Инчедико. Квазит пришел с подарком: её любимым платьем — красные и черные полосы шли по бокам и груди, но соединялись лишь в одном месте, оставляя большую часть живота, ноги и руки абсолютно голыми.

Соблазнение всегда было её сильнейшей стороной.

Инчедико притащил также её магические кольца, магические браслеты, ожерелье, которое таило в себе заклинания, и защитный плащ.

— Обыщи бассейн и убедись, что он безопасен, — приказала она, и квазит повиновался.

Малкантет пошевелила пальцами, снова взывая к нижним планам. На этот раз из огня выпрыгнул огромный, похожий на грифа демон с крючковатым клювом и когтистыми руками.

— За дверь, — сказала она вроку. Призвав второго, она отправила его на стражу вместе с первым.

Демоница позвала чазмов из коридора, и отослала их сквозь пылающие врата обратно в Абисс, чтобы забрать вещи.

— Да, — кивая головой, сказала она, когда жужжащие монстры исчезли.

Теперь комната казалась ей более удобной.

Теперь она могла наслаждаться своим пребыванием здесь.

— Ур, — сказал Пайкел, и Реджис догадался добавить «од» к усеченному слову.

Пара спряталась за кучей раскиданных камней, глядя вниз, на зияющий вход в глубокую пещеру — шахту, как они поняли по грудам темных каменных осколков и грязи, разбросанной вокруг туннеля. То и дело появлялись гоблины, которые, как правило, тащили с собой новую телегу, полную отходов.

Уродливые, как все гоблины. Но Реджис понял, что Пайкел говорил о других существах, слоняющихся вокруг. Некоторые из них были гигантами, другие — дворфами, и все одинаково грязными и уродливыми.

— О-о-о-о, — выпалили друзья одновременно, когда один из гигантов отошел в сторону. Существо дрожало, его кости сильно сжимались и ломались с громким треском. Постепенно, оно уменьшилось, прямо на глазах удивленных друзей принимая вид дворфа.

— Как? — прошептал Реджис.

— Спригган, — ответил Пайкел, но хафлинг понятия не имел, что значит это слово. Однако, Пайкел тоже видел это: существа перед ними, исключая, разумеется, гоблинов, могли значительно менять свои размеры. От карлика до гиганта. Они могли делать это быстро, а их броня и другие вещи надлежащим образом подстраиваются под новую форму. Пара присела за каменный уступ.

— Ты уверен? — тихо спросил Реджис. — Демон забрался в эту пещеру?

— Угу.

— Может быть, она прошла над ней, — рассуждал хафлинг, пытаясь как-то избежать необходимости лезть внутрь.

Но Пайкел быстро ответил: «Э-э-э», решительно качая головой.

— Мы должны вернуться и рассказать королю, — заметил Реджис.

— Э-э-э, — настаивала Пайкел, маша хафлингу пальцем.

— Я понятия не имею, как нам туда попасть, — ответил Реджис. Он привстал, снова выглядывая над кучей, чтобы заметить десятки дворфов и гигантов. — У них там полная охрана…

Он остановился, когда почувствовал, как Пайкел тянет его за руку. Посмотрев на дворфа, он увидел, что тот указывает на несколько деревьев, растущих у каменного прохода, внизу по склону горы, в стороне от насыпи.

Дворф подмигнул и повел Реджиса к рощице, держась окольного пути. Схватив хафлинга за руку, Пайкел двинулся к ближайшему дереву.

— Нет, так нельзя, — решительно прошептал Реджис. — Мы же можем оказаться посреди врагов!

Но Пайкел просто захихикал и бросил заклинание. Вместе с Реджисом их засосало в ближайшее дерево, а затем протолкнуло в корень, который прорастал через скалу прямо в темную пещеру. Они вывалились наружу в десяти футах от пола и тяжело приземлились на мох.

Приходя в себя, Реджис издал облегченный вздох, когда понял, что они оказались одни на этом участке. Однако, облегчение не продлилось долго. Из-за поворота донесся звук грубых голосов.

— Пайкел! — выдохнул хафлинг. Он стукнул по берету, и его тело перекрутилось и изменилось, превращая его в гоблина.

— Хи-хи-хи, — сказал Пайкел, и прежде, чем Реджис смог сказать ему спрятаться, прежде, чем приближающиеся монстры показались из-за поворота, дворф хихикнул и щелкнул пальцами. Теперь на его месте стояла паршивого вида собачонка. Одна лапа животного заканчивалась культей, соответствуя раненной руке дворфа.

— Ты так умеешь? — выпалил Реджис. Казалось, его глаза вот-вот вылезут из орбит. Пайкел всегда называл себя друидом, и потому было странно узнать, что он способен на подобное!

Шерсть Пайкела вздыбилась и он зарычал, когда из-за поворота появилась пара гоблинов. Монстры остановились, явно застигнутые врасплох. Оба уставились на собаку.

Один что-то сказал Реджису, хотя хафлинг едва мог понять гортанный язык, учитывая диалект и скорость, с которой говорил маленький уродец. Реджис явно различил слово «ужин», но так и не понял, говорит существо об ужине для собаки или же об ужине из собаки.

Вероятно, все же о последнем, подумал он, и потому ответил суровым отказом. Видимо, Пайкел тоже все понял. Реджис определил это по рыку маленькой собаки.

Гоблины отступили на шаг, но всего лишь на шаг, и выхватили свои кирки.

Реджис схватил собаку за клок шерсти и поднял вторую руку, чтобы успокоить сородичей.

— Собака нервничает из-за её возвращения, — сказал он на своем лучшем гоблинском, который, впрочем, знал не слишком хорошо.

Существа с подозрением посмотрели на него, не теряя бдительности. Это заставило хафлинга задаться вопросом, точно ли он сказал то, что хотел.

— Она, — повторил Реджис. Он раскинул руки в стороны, чтобы изобразить большие крылья.

Оба гоблина кивнули. Один задал ему вопрос.

— Она привела нас, — ответил Реджис. Он думал, что существо, или оба существа, желает выяснить, кто он и почему находиться здесь. — Мне поручено доставить ей эту демоническую собаку, — импровизировал он. — Но я не могу отыскать её.

Гоблины с нескрываемым подозрением уставились на трехногую собачонку.

— Демоническая собака? — переспросил один.

Пайкел издал серию странных рычащих звуков, и Реджис решил, что он, наверное, читает заклинание. Затем, дворф залаял, выпуская изо рта облако зеленого дыма, отчего гоблины отпрыгнули прочь.

Пайкел зарычал сильнее и стал надвигаться на них.

— Покажите нам, где она, — сказал Реджис. — Демоническая собака не станет ждать!

Один из гоблин указал вниз и налево, а другой развернулся и побежал. Заметив это, указывающий направление соплеменник последовал его примеру.

Реджис посмотрел на Пайкела и пожал плечами. Они не могли пройти сквозь камень, но, по крайней мере, теперь они знали направление.

Потому гоблин, который не был гоблином и его демоническая собака, которая, строго говоря, была совсем не демонической и ни разу не собакой, двинулись вниз по темным коридорам. По пути они встретили больше гоблинов, и даже пару странных гигантов. Реджис всегда приветствовал их, добавляя «собака леди», после чего Пайкел лаял, выпуская облако зеленого вонючего газа, или шепот, от которого все корни вокруг начинали дико дрожать, или заставляя несколько летучих мышей порхать над его головой, или творя еще какой-нибудь друидский трюк, который казался наблюдателям крайне демоническим.

Соблюдая большую осторожность, они пришли к длинному широкому коридору, по краям которого тянулось несколько неказистых дверей. В конце прохода виднелась одна большая, красивая дверь, изготовленная из кровавого камня. По обе стороны от неё стояло два неповоротливых стража, которые были похожи на помесь гигантского грифа и человека, с большими когтистыми руками и клювом, который, казалось, мог пробить камень. Демоны уступали гигантам в росте, но казались куда более грозными и, разумеется, куда менее поддающимися убеждению.

— И что теперь? — шепнул хафлинг-гоблин своей демонической собаке.

Пайкель схватил Реджис за штанину и потащил в сторону, втаскивая в одну из комнат. Здесь дворф снова стал дворфом, после чего быстро бросился к стене, ближайшей к целевой зале, ощупывая камень.

— Что ты задумал? — прошептал Реджис. Однако, он быстро замолчал и скользнул поближе к дворфу, когда за дверью мелькнуло несколько силуэтов. Одно из существ было большим, остальные — поменьше. Компаньоны услышали женские голоса. Один принадлежал демону, захватившему Концеттину, а другие, мелодичные и лирические, говорили на языке дроу.

— Что там, Пайкел? — выразительно произнес Реджис одними губами. Он отчаянно хотел убраться отсюда, но дворф только поднес палец к сжатым губам и уставился на дверь. Он улыбнулся и кивнул, когда голоса начали удаляться. Группа шла прочь от комнаты, а вовсе не к ней.

Дворф снова вернулся к трещине в стене, закрыв глаза и ощупывая камень. Вскоре, он радостно покачал головой.

— Что? — спросил Реджис. — Корень?

Пайкел улыбнулся и схватил друга за руку.

— Это же просто щелка! — твердил Реджис. Он говорил громче, чем хотел бы, и изо всех сил пытался отстраниться.

Но Пайкел уже читал заклинание, его тело смялось и исказилось. Таща за собой перепуганного Реджиса, он скользнул сквозь трещину в корень.

Хождение по камням само по себе было достаточно нервным и дезориентирующим делом. Но делать это сквозь крошечные трещины в камне оказалось совершенно ужасно. Реджис провел все магическое путешествие, открыв рот в нескончаемом безмолвном крике.

Вскоре после этого они вывалились из каменной стены, словно проламывая скалу. Их тела снова изменились, когда они покинули корневые дороги друида. Оба путешественника повалились на влажный каменный пол.

Пока Реджис изо всех сил пытался прийти в себя, «О-о-о-о» Пайкела подсказало ему, что теперь они находятся прямо в комнате демоницы. Слева от них была та же дверь из кровавого камня, однако, теперь они находились по другую её сторону, а справа, прямо напротив двери, висело зеркало, чья оправа была выполнена в форме плотоядно ухмыляющегося лица демона.

— Нет! — резко сказал Пайкел, и ударил хафлинга рукой по лицу, чтобы заставить Реджиса отвернуться от зеркала.

Реджис наклонился в сторону и поднял руку, кивая, чтобы показать дворфу, что он все понял. Рассказ Айвана о том, что он видел в зеркале Вульфгара было достаточным предупреждением.

— Должно быть, это оно, — прошептал Реджис. — Зеркало, которое схватило Вульфгара.

— Вууфгар, — согласился Пайкел.

Хафлинг оглядел комнату, отмечая бассейн и собрание странной мебели, в том числе стулья, стол, который, казалось, был изготовлен из грибных стеблей и круглая кровать с красно-золотым пологом, покрытая постельным бельем цвета крови. Хафлинг вздрогнул, отметив кандалы, свисающие у изголовья. Он также вспомнил замечания Вульфгара на счет существа которое они считали королевой Концеттиной.

Реджис понял, что должен здорово извиниться перед другом. Но, несмотря на отчаянное положение, он захихикал, думая, что Вульфгар, вероятнее всего, даже поблагодарит его.

— Забираем зеркало и уходим, — сказал Реджис Пайкелу, который радостно закивал головой.

Хафлинг снял свой плащ, думая, что прикрыть стекло будет мудрой затеей.

Пайкел был не единственным кивнувшим. Инчедико, прятавшийся в тени высокого алькова, слышал каждое слово. Квазит, телепатически связанный со своей госпожой, передал каждое слово Малкантет, которая была недалеко.

— Простите, — сказала королева суккубов Чарри Ханзрин и остальным, пришедшим поговорить с ней. — У меня гости.

Она выбежала из комнаты, расправляя крылья и полу-идя-полу-летя рванула по длинному коридору. Минуя боковой туннель, она позвала группу гоблинов-шахтеров, заставляя их заполнить залу, чтобы никто не мог скрыться.

Реджис прикрыл плащом зеркало, предварительно снятое с крюков и прислоненное к камину. Пайкел направился к стене комнаты, чтобы собрать виноградных лоз и лучше закрепить плащ, делая конструкцию более пригодной для их поспешного бегства. Сам Реджис поздравил себя с проявленным самообладанием. Он ни разу даже не взглянул на зеркало.

— Мы вытащим тебя оттуда, — пообещал хафлинг Вульфгару. Он решил позвать человека — быть может волшебство зеркала вернет образ Вульфгара обратно к стеклу, и он сможет увидеть друга.

Реджис ухватился за край плаща, собираясь поднять его, только лишь ради того, чтобы прошептать имя варвара. Однако его знания подобных магических штук были достаточно обширными, чтобы отказать себе в этой глупой затее.

Дюжина мыслей переполняло его голову. Мог ли Пайкел вытащить их тем же путем вместе с зеркалом?

Мог ли Реджис затолкать дьявольскую ловушку в сумочку?

Второе он отверг сразу, как только мысль мелькнула в его голове. Зеркало и сумка, видимо, были межпространственными предметами, сочетание которых, как ему говорили, могло привести к очень неприятным последствиям.

Благодаря этой тревожной мысли, он был вдвойне рад, что случайно не посмотрел в зеркало и не был затянут во внутрь.

Он с облегчением вздохнул, а затем крякнул от удивления, когда дверь комнаты распахнулась. Реджис развернулся, чтобы увидеть пару чазм, которые летели прямо к ним вместе с демоном-Концеттиной и ордой гоблинов, спешащих позади неё.

Хафлинг выхватил рапиру и заорал:

— Пайкел, беги!

После чего задался вопросом, что сможет его маленькая рапира против орды чудовищ.

Его арбалет не замедлит их. Он знал, что не сможет вовремя добраться до кинжала и освободить змей, а его клинок мог только слегка поранить зверей прежде чем те разорвут его на части. Бежать он тоже не мог, а потому он стащил плащ с зеркала и отскочил в сторону.

Вроки резко затормозили, их клювастые лица перекосились, замечая собственное отражение в зеркале — зеркале, которое поймало не только их отражения!

Демоны полетели прямо в ловушку, а Реджис отскочил в сторону, направляясь к правой стене комнаты. Той, с которой они вывалились с Пайкелом. Он мог туда попасть!

Но Пайкел не мог. Дворф был на другой стороне комнаты, прячась за камином и зеркалом. Но теперь в зале была крылатая демоница, размахивающая своим страшным кнутом.

— Пайкел! — заорал Реджис, вынимая ручной арбалет и выстреливая в суккуба дротиком.

Он понятия не имел, попал ли он в цель. Если дротик и нашел свою мишень — толку было немного. Женщина хлестнула кнутом в сторону Пайкела, заставляя дворфа перевернуться и тяжело и причудливо повалиться на землю с громким «Уф», которое сменилось протяжным и мучительным «О-о-о-о».

Шипящая демоница повернулась к Реджису. Её кроваво-красные глаза светились от ярости. Гоблины, десятки гоблинов, вломились в комнату.

— Нет! — взвыла суккуб, но было слишком поздно. Это были тупые гоблины. Это было открытое зеркало.

Первый, второй, третий и четвертый. Гоблины исчезали за стеклом, покуда Зеркало Пожирателя Душ не породило полторы дюжины внепространственных отсеков, которые были переполнены заключенными.

У могущественной, злобной и хитрой Малкантет, разумеется, было несколько пленников, освобождения которых она не желала!

Реджис рванулся к Пайкелу, чье сломанное тельце лежало около бассейна. Он бросился к дворфу, умоляя Пайкела вытащить их отсюда.

— О-о-о-о, — застонал дворф. Он попытался ответить полнее, но его челюсть отвисла.

Половина тела дворфа, та, по которой пришелся удар кнута Малкантет, казалось, была совершенно парализована. Реджис потянул друга к стене.

Шестой гоблин провалился в зеркало. За мгновение до того, как Малкантет смогла встать перед стеклом, загораживая любые отражения, восьмой гоблин, девятнадцатый пленник, присоединился к остальным.

И стал восемнадцатым. Так как зеркало выплюнуло одну из своих прежних жертв.

Гидру.

Огромное дясятиголовое создание красноватого оттенка приняло боевую форму. Её шеи переплетались, драконьи челюсти щелкали в стороны ближайших гоблинов, откусывая кисти, руки и даже головы прежде, чем маленькие уродцы успевали разобраться в произошедшем.

Толкаясь, они рванули прочь, но гидра не отставала. Головы метались во всех направлениях, выпуская струи огня.

— О-о-о-о, — воскликнул Пайкел.

Реджис яростно потянул его в сторону, и строй гоблинов обрушился на них. Волна пламени пронеслась над головами друзей.

Пайкел услышал возню и крики. Грохот тел и шипение воды. Пламя охватило его, опаляя кожу.

Он звал Реджиса, блатуна, Вууфгара, он царапался и тянулся, пытаясь достать до стены. Протягивая руку к трещине в камне.

— Идиоты! — услышал он крик демона, и отчаянно поискал Реджиса.

Но вокруг были тела, много тел. Они валялись везде, обожженные и изуродованные. Еще была гидра, стоящая между очагом и дверью, и демоница с зеркалом у камина, и еще какие-то темные эльфы — о, только этого не хватало! — которые влетели в дверной проем, застывая от удивления и ужаса.

Пара голов гидры развернулись в сторону Пайкела. Одна метнулась назад, к ближней стене комнаты, выплевывая огонь, чтобы помешать гоблинам вернуться к двери.

Вторая метнула пламя в бедного беспомощного Пайкела.

В руке дворф почувствовал кончик корня.

Драконьи головы повернулись к Малкантет. К своей тюремщице. Мерзавке, которая схватила гидру и закинула в темницу на бессчетные десятилетия.

Но демоница стояла, едва взволнованная, и держала свое зеркало.

Возможно, большинство из десяти голов избегали смотреть в него, но одна, в конце концов, не удержалась.

Гидра снова оказалась в зеркале, выкидывая оттуда сбитого с толку гоблина, который оказался стоящим на удивление близко к тому месту, где зеркало поймало его. Он с любопытством посмотрел на женщину с крыльями летучей мыши.

Кнут Малкантет рассек бедного гоблина пополам, прежде, чем тупое существо снова взглянуло в волшубное зеркало.

— Теперь можете войти, — сказала Малкантет Чарри Ханзрин и остальным, к которым теперь присоединилась группа спригганов во главе с Бевубо и Комтодди.

— Что это было? — спросила жрица дроу.

— Нарушители, — сказала демоница, пристально глядя на Бевубо. — Твои коридоры не столь безопасны, как тебе кажется, — добавила она испепеляющим тоном, и спригган отпрянул.

— Огнедышащая гидра? — спросила Чарри, покачивая головой. — Какая удача, что у тебя было зеркало!

— Удача, что новым подарком из зеркала был гоблин, — поправила Малкантет. — Уверяю тебя, дроу, в моей игрушке есть существа и похуже.

— Никогда не видела подобного предмета, — сказала Чарри.

— Не присматривайся, — язвительно заметила демоница. — Это подарок от лича, который живет в гробнице. Вы, кажется, называете эти места Чалтом. Он использует души, запертые в стекле, чтобы подкормить нежить, — женщина развернула голову, словно глядя куда-то вдаль. — Я должна вернуть его в ближайшее время. И получить другое. Теперь, когда оно переполнено, я не могу использовать этот предмет, не выпуская пленников. А некоторым из них лучше оставаться в тюрьме.

Темные эльфы предусмотрительно отошли, а Малкантет расхохоталась.

Пайкел выкатился в роще у входа в туннель. Он не мог стоять и вряд ли смог бы видеть. Глаза дворфа были опалены огнем гидры. Половина тела все еще была парализована ударом демонического бича.

Он слышал, что гиганты где-то недалеко. Возбужденные монстры обсуждали какую-то заварушку в глубине их дома.

— Реджис, — пробормотал дворф себе под нос, снова вспоминая обгоревшие тела и зловоние — зловоние от его собственной бороды.

Как он желал вернуться туда и спасти своих друзей!

— Вууфгар, — посетовал он.

Но дворф ничего не мог поделать. Даже если его тело каким-то образом исцелиться, что он может против такой могущественной демоницы?

Если бы он узнал о Малкантет, королеве суккубов, супруге богоподобного Демогоргона, ненавистной сопернице Граз’зта, то понял бы, что положение еще более безнадежно.

Пайкел попытался идти, но не смог. Он пополз, но движения причиняли боль. Он подумал, не стать ли снова собакой, но что хорошего это могло принести ему, когда один бок парализован?

Он сотворил целительное заклинание, которое вышло хорошо, но мало чем помогло. Вскоре он понял, что напряжения от магии было больше, чем пользы. Итак, Пайкел снова сосредоточился на том, что поможет убраться отсюда, чтобы привести помощь. Он хотел бы стать птицей и улететь, но у него была лишь одна рука. Однокрылая птица далеко не улетит.

К тому же, не стоило забывать о парализованном, по крайней мере пока, боке. Он снова услышал голоса гигантов, и понял, что они, должно быть, где-то рядом. Сейчас дворф был очень уязвим, и у него не осталось сил на путешествие путями корней.

Но ведь он мог снова превратить себя. И умный дворф обратился в змею. Даже несмотря на парализованную половину, Пайкел мог скользить. Он выполз из рощицы, а затем пополз вниз по каменистому склону, обращая особое внимание на приметы, чтобы снова найти это место.

Солнце клонилось к горизонту, а он все еще полз.

Он выполз на дорогу и продолжил свой путь.

Он долгое время полз по дороге ночью, а потом свернул в сторону и улегся клубком. Пайкел решил, что утром ему станет лучше. К тому же, его заклинания восстановятся и он сможет вернуться в Хелгабал по корням.

Но его сон был полон кошмаров, порожденных магией кнута демоницы. Когда солнце снова поднялось над горизонтом, Пайкел понял, что снова стал дворфом. И ему стало хуже. Не лучше. Яд или магия демона проникла глубже в его тело. Он не мог молиться, чтобы попросить о заклинаниях. Ему не хватало ясности мышления, чтобы вспомнить хоть что-то или сотворить хоть какую-то магию.

Он даже не мог снова стать змеей.

И тогда он пополз по земле, цепляясь за неё ногтями.

Он медленно двигался по дороге, не обращая внимания на сломанные ногти, борясь с дыханием, когда легкие едва могли зачерпнуть воздух.

Солнце поднялось высоко над головой. Вокруг стоял жаркий летний день, полный жужжания пчел и щебета пташек.

Вспотевший дворф продолжал ползти.

Он хотел остановиться, просто сдаться, чтобы позволить себе умереть и покончить с болью.

— Вууфгар, — прошептал он сквозь едва шевелящиеся губы. Он знал, что должен был ползти дальше.

Так он и сделал.

Солнечный свет снова разбудил Пайкела. Однако, к удивлению и растерянности дворфа, теперь он был в постели, а не на дороге.

Удобная кровать в чистой комнате. Боль охватила его тело, яд демона грыз его, шепча предложения сдаться и умереть.

Он повернул голову к окну и посмотрел на восходящее солнце, тихо зовя брата.

— О! Ты проснулся! — услышал он, пытаясь повернуть голову.

Над ним возникло толстое румяное лицо с широкой улыбкой и голубыми глазами.

— Мы думали, что потеряли тебя! — сказала женщина. — Ох, Чалмер!

— Да чего тебе, женщина? — отозвался другой голос, мужской, и Пайкелу удалось достаточно повернуть голову к открытой двери, чтобы увидеть еще более пухлое лицо, окаймленное огромными седыми бакенбардами.

— Ах, так ты сделала это, — сказал человек по имени Чалмер. Он посмотрел на женщину, которая, как решил Пайкел, была его женой. — Пойду, налью ему супа.

— Вууфгар! — удалось выдохнуть Пайкелу.

— О! Да он разговаривает! — сказала женщина.

— Вууу… Вуууф…

Чалмер рассмеялся.

— Или лает, — сказал он. — Позаботься о нем. Ему недолго осталось, будь уверена.

— Вууф… — прохныкал хрипящий Пайкел, после чего закашлялся.

Он жалобно посмотрел на уходящего человека, а затем перевел взгляд на общую комнату за ним. Множество жителей слонялись по зале или сидели за столом и завтракали.

Голоса проплывали над ним песней жизни, но Пайкел мог только слушать.

Чалмер и его жена пытались кормить дворфа, но он не мог глотать и едва не подавился едою.

В конце концов они посильнее завернули его в одеяла.

— Я посижу с ним, — заявила женщина мужу, и тот вышел из комнаты, оставляя дверь открытой, как попросила его жена.

Пайкел лежал неподвижно, прислушиваясь к жизни. Он знал, что его собственная приближается к концу.

Однако он немного оживился, когда спустя некоторое время мимо двери прошел какой-то отлично одетый хафлинг — Реджис!

Но нет, это был не Реджис. Он понял это по голосу, когда женщина-хафлинг заговорила со своим другом.

Пайкел смог уловить лишь обрывки их разговора, как и всех остальных разговоров в комнате. Однако он яростно цеплялся за эти кусочки, желая прожить последние минуты будучи в курсе всего происходящего.

Он слышал про армию, собиравшейся за пределами Хелгабала. Это дало ему надежду на то, что король Ярин, возможно, решил найти демоницу и, возможно, Вульфгара.

Он слышал о драконах, которые пролетели над восточными полями и улыбнулся, вспоминая слухи о драконицах, которые взбудоражили двор Ярина пару лет тому назад. Он слышал, как дворфы говорят о каких-то странных передвижениях в Монастыре Желтой Розы.

— Они приняли в орден дроу, — сказал один с явным недоверием. Упоминание темных эльфов встревожило Пайкела. Он видел дроу в подземной комнате демоницы.

— Да, — ответила ему женщина. — Но это не просто дроу. Это Дзирт До’Урден, как мне говорили. С Побережья Мечей.

Дворф широко распахнул глаза и с силой дернулся. Женщина схватила его, чтобы удержать и крикнула мужу.

— У него предсмертные судороги! — сказала она Чалмеру, когда он ворвался в комнату. За его спиной толпилось несколько зевак. — О, бедолага.

Пайкел кричал сквозь боль.

— Дриззит Дудден! — выдохнул он. — Дриззит Дудден!

Чалмер недоуменно переглянулся с женой.

— Что?

— Дриззит Дудден? — повторил голос хафлинга из-за двери.

ГЛАВА 24 Еретичка

Испуганный и задыхающийся, Дзирт убрал руку. Он наблюдал за тем, как с кончика лезвия капает кровь.

— Почему ты колеблешься? — потребовал Энтрери, теперь почти бросаясь на него, хотя голос мужчины был полон боли. — Ты же считаешь меня демоном! Великим обманом!

— Заткнись! — заорал Дзирт, делая шаг вперед, чтобы покончить с этим, положить конец жизни Артемиса Энтрери.

Убийца выпрямился и закрыл глаза. Он развел руки, приглашая дроу нанести смертельный удар.

Но на землю повалился Дзирт. Скимитары выпали из его ослабевших рук. Дроу корчился в агонии, охваченный величайшей болью и потрясением. Он был уверен, так уверен, что все вокруг ложь, великий обман, предназначенный для его уничтожения, и тем не менее, в этот момент истины, в последний миг отчаянного вызова, он не нашел в себе сил совершить подобное. Он не мог ударить человека, которого считал своим союзником.

Так же, как прежде не мог ударить Кэтти-бри.

И потому он потерялся. Черные крылья ужаса и сомнения придавили его к земле, заставляя рыдать в пыли.

Артемис Энтрери возвышался над ним. Безмолвно.

Киммуриэль взял руку Ивоннель и послал волну ментальной энергии к упавшему следопыту. Эта волна несла в себе магию Ивоннель. Её понимание.

Губы женщины шевелились. Она сплетала два заклинания — божественное и тайное. Магию, рассеивающую двеомеры и исцеляющее заклятие. С помощью Киммуриэля, она пронеслась через последние воспоминания Дзирта, следуя за ним обратно в Монастырь Желтой Розы. И везде, где следопыт пытался подменить реальность обманом, она вступала в сражение с этими сомнениями. Они, словно туманные серые занавеси, налетали на неё, но женщина легко разрывала их, продолжая двигаться вперед. Все сильнее погружаясь в прошлое, к следующей и следующей завесе.

Путь воспоминаний Дзирта привел их в Лускан. Густая пелена, которая охватывала нападение на Кэтти-бри, была разорвана, оставив Дзирта с голой правдой. Он тогда едва не убил свою любимую.

Не какого-то демона, а свою ненаглядную Кэтти-бри. Просто Кэтти-бри. Реальную Кэтти-бри!

Она вернулась в Мензоберранзан и Дом До’Урден, и, через воспоминания Дзирта, стала свидетелем смерти Закнафейна.

И разорвала завесу.

Потом были туннели, которые они прошли, следуя из Гаунтлгрима в Мензоберранзан. И там Ивоннель нашла следы первого вторжения Абисса. Стена спутанного сознания, депрессия и сомнения, которые перекрутили реальность Дзирта.

Её исцеляющие заклинания врезались в эту стену, отсекая немного тьмы прочь, но повредить завесу сильнее было не так просто.

— Позволь мне, Госпожа Ллос, — умоляла она, зная, что кое-кто, стоящий рядом, мог ответить на её молитвы.

Она снова врезалась в стену тьмы и снова безрезультатно. Однако, женщина испытывала надежду. В конце концов, сейчас не Дзирт воевал с безумием. Он был сломан. Стал свидетелем, а не участником событий, как она того ожидала.

— Йеккардарья, — прошептала она, и была услышана.

Волна магической силы влилась в её божественное заклинание. Крутясь и извиваясь, словно сверло, оно отшвырнуло прочь черные хлопья, пронзая стену сомнений Абисса.

И там, за её пределами, был свет, была реальность, были воспоминания — те, которым можно доверять!

Жрица покинула свой колдовской транс и попятилась назад под тяжестью призванной магии. Она посмотрела вперед, на рыдающего на коленях Дзирта. Сломанный дроу.

Сломанный шедевр.

Его мысли унеслись на Пирамиду Кельвина. Память кружилась и свивалась в кольца вокруг драки с Далией. Она убила его.

Но Кэтти-бри была там. И Бренор. И Реджис. Они бросились к ним с Гвенвивар, и теплая исцеляющая магия наполнила его тело.

Вульфгар тоже был с ними.

Дзирт открыл глаза и ахнул, пытаясь вернуть нормальное дыхание и глядя на ноги Артемиса Энтрери.

Он крепко держался за тот момент на Пирамиде Кельвина.

Ибо это было реально.

Все это.

— Блестяще, — донесся из-за спины Киммуриэля женский голос, и оба дроу повернулись, чтобы увидеть, как подходит Йеккардарья.

Ивоннель знала, что служанка вернется, но Киммуриэль ахнул.

— Еретик, — сказала Йеккардарья, и этого было достаточно, более чем. Киммуриэль использовал свою псионику и исчез.

Назад, в Иллуск под Лусканом, как поняла Ивоннель.

Йеккардарья расхохоталась.

— Ты могла его остановить, — поняла Ивоннель.

— Я служанка Ллос, — ответила йоклол. — Разумеется.

— Но ты отпустила его. Значит, Госпожа Ллос одобряет мои действия и помощь Киммуриэля.

— Или ей просто плевать на этого любителя иллитидов, так или иначе, — заметила Йеккардарья.

Ивоннель кивнула.

— Но ты — она — даровала мне заклинания, чтобы победить безумие Абисса в голове Дзирта.

Йеккардарья встала рядом с Ивоннель и посмотрела на поле, где Дзирт все еще оставался на коленях, уткнув лицо в руки. Оружие лежало рядом с ним.

— Ты его вылечила или сломала? — спросила служанка.

— Сейчас он видит истину. Ту, что всегда была перед ним. Как мне кажется. Его реакция… это что-то вроде совести.

— Хорошо, — сказала Йеккардарья. — Тогда ты получила то, что хотела. Исцелила его, чтобы сделать его смерть более изысканной, — йоклол протянула руку к полю и следопыту. — Я бы предпочла посмотреть, как ты превратишь его в драука. Я покажу, как это делается.

— Нет.

Простой ответ остановил Йеккардарью прежде, чем служанка поняла его смысл.

— Нет? Ты предпочитаешь просто замучить его до смерти?

— Нет.

— Смерть не должна быть легкой, — сказала йоклол. — Такова сделка. Сплести более хитрые ловушки для еретика Дзирта. Если ты хочешь, чтобы он пожил еще немного, преврати его в драука. Если нет, то начинай пытки, а я передам его крики Паучьей Королеве. Они доставят ей удовольствие.

— Нет.

— Что нет?

— Нет, я не стану плести интриг, чтобы уничтожить его, — сказала Ивоннель. — Я не стану пытать его, и, разумеется, не стану превращать в драука.

Служанка с угрозой уставилась на женщину.

— Мы так не договаривались, — предупредила она. — Ты выполнишь условия.

— Могу ли я? — спросила она, глядя мимо Йеккардарьи и слегка кланяясь.

Служанка развернулась и даже выпалила «Киммуриэль», словно подозревая, что парочка замыслила кощунство.

Но за её спиною стоял вовсе не Киммуриэль Облодра.

Это был Кейн, Великий Магистр Цветов.

Не говоря ни слова, со скоростью, которая и не снилась демону, монах направил свой кулак в довольное лицо дроу, ударив служанку так сильно, что та потеряла свою маскировку. Она была похожа на кусок грязи или полурастаявшую свечу, которая размахивала щупальцами, стоя там, где только что стояла дроуская женщина.

Демоница закружилась, хотя её щупальца не были по-настоящему нацелены. Безуспешно, Йеккардарья попыталась миновать потрясающую мощь Кейна.

Он снова ударил её, справа и слева, а затем высоко подпрыгнул, нанося по йоклол двойной удар ногой. Монах снова оттолкнул демоницу, приземляясь прямо перед ней. Его заслон был таким сильным и яростным, что Ивоннель машинально сделала шаг назад.

У служанки не было шанса. Ей не удалось блокировать удар или нанести ответный выпад.

Он просто осела на землю, превращаясь в кучу бурлящей тающей грязи.

Кейн поклонился поверженной противнице, а потом выпрямился, глядя на Ивоннель. Женщина знала, что на лице её отразилось трепетное изумление. Она никогда не видела такой подавляющей, контролируемой жестокости. Такой точности, скорости и неприкрытого могущества. И уж тем более не ожидала подобного от этого, казалось бы, безоружного человека.

— Теперь Ллос объявит меня еретичкой, — сказала Ивоннель, пожимая плечами. — Ну, у меня неплохая компания.

— Он действительно здоров? — спросил монах, глядя на поле.

— Он не прогнал меня, когда я пришла в его разум, неся правду, — пояснила Ивоннель. — Он был сломан, ему было нечего терять.

— Как ты и предсказывала.

Женщина кивнула.

— До этого Дзирт не мог излечиться, потому что не доверял целителю. Но какой у него выбор теперь?

— Тогда пошли и посмотрим, — сказал Кейн и повел Ивоннель прочь из рощицы, прямо на поле.

Дзирт все еще стоял на коленях, Энтрери возвышался над ним. Дроу следил за тем, как приближаются Ивоннель и Кейн. Его зрачки расширились, когда он увидел дочь Громфа.

— Мы снова встретились, Дзирт До’Урден, — сказала Ивоннель.

Дзирт кинул взгляд на скимитары, лежащие рядом с ним на земле.

— Да, мне кажется, тебе будет проще убить меня, чем Кэтти-бри и Артемиса Энтрери, — сказала Ивоннель, и взгляд лавандовых глаз дроу снова устремился на неё

— Теперь ты знаешь правду, — объявила Ивоннель. — Ты здоров.

— И? — спросил Дзирт, но женщина просто пожала плечами.

— Ты свободен, — ответила она. — Мы отвезем тебя обратно в Лускан, к Кэтти-бри. Там все хорошо. Они творят прекрасную магию и божественную красоту. Тем не менее, боюсь, что Кэтти-бри не слишком рада.

Дзирт слегка наклонил голову в знак любопытства.

— Из-за тебя, разумеется, — сказал Энтрери. — Она убита горем, но это тоже скоро пройдет.

— Разве? — спросил Дзирт, пристально глядя на Ивоннель. — Ты со мной закончила или у этой игры есть… продолжение?

— Я надеюсь, что не последний раз отправлюсь в приключение с тобой, — призналась Ивоннель, что заставило Энтрери и Дзирта уставиться на неё. Женщина только рассмеялась. — Но это путешествие, которое мы прошли вместе действительно кончено, — да, это конец. Я оставляю тебе здравые мысли и сердце, которому можно доверять. Путь выбирать тебе.

— Почему?

— Потому что ты заслужил этого, и я была бы довольно жалким существом, если бы твоя стойкость и сила твоей любви заставили меня завидовать, а не пытаться понять. А я не жалкое существо.

— Я свободен?

— Конечно.

— У меня нет долгов?

— Не ко мне, — она посмотрела на Кейна. — Что касается монастыря…

— Никаких долгов… — начал Кейн, однако, косо посмотрев на Дзирта, передумал. — Есть кое-что, что я хотел бы попросить.

Дзирт смотрел, как сгорает свеча — вся свеча, чье горение происходило часы, а не минуты.

Он оставался в неизменной позе почти три часа. Позиция его тела была идеальна, дыхание замедлилось и стало спокойным, а мысли витали в блаженной пустоте. Он никогда прежде не приближался к подобному количеству часов. И даже одна десятая часть свечи не сгорала в его предыдущие попытки.

Теперь же почти вся свеча оплавилась, и Дзирт чувствовал, что может продолжать — и он почти ожидал этого, когда в комнату вошел Великий Магистр Кейн. Монах попросил его встать, делая это с выражением одобрения и радости.

— Нет необходимости стараться дальше, — сказал Кейн.

— Зачем? Потому что это — предел?

— В ордене нет и шестерых, которые видели полное сгорание свечи, — пояснил Кейн. — Для того, чтобы добраться до этого места, нужно придерживаться ясности сознания. — Монах кивнул. — Я могу подтвердить слова Ивоннель. Ты действительно излечился от своей болезни, Дзирт До’Урден.

— Так и есть, — ответил дроу. — И я хотел бы отправиться домой, — он усмехнулся. — И в то же время, я заинтригован этим местом и его практиками.

— Перед тобой многие годы жизни. Не закрывай двери за своей спиной, пока путешествуешь.

Дзирт кивнул и последовал за Кейном из комнаты. К удивлению Дзирта, монахи устроили пир в честь его выздоровления. Артемис Энтрери тоже был там, что очень порадовало дроу.

Там была даже Ивоннель. И это сбивало его с толку.

Кейн усадил его рядом с женщиной, а Энтрери по другую руку от неё. Афафренфер сидел сбоку от Дзирта.

— Да, есть многое, о чем ты понятия не имеешь, — со смехом сказала Ивоннель, глядя в смущенное лицо Дзирта.

— Я оставила Мензоберранзан, — пояснила она. — Полагаю, Паучья Королева ненавидит меня больше, чем тебя.

— Кажется, ты этому рада.

— Мне весело, — поправила Ивоннель. — Это пройдет. У Ллос есть более важные проблемы, чем поимка беглой жрицы.

— Мне кажется, ты больше не жрица.

— Посмотрим. Госпожа Ллос сложнее, чем думает большинство. Мои сюрпризы, как и её собственные, вероятно больше рассмешат её, чем разозлят, потому что они привносят хаос в общество её детей. Разве ты еще не понял этого на своем примере, Дзирт До’Урден?

Он покачал головой, все еще не понимая.

— Все то время, когда ты бегал от своего наследия, сражался против дроу, даже когда твой друг раскроил голову моей тезке — очень болезненное воспоминание, поверь — ты невольно делал за Ллос её работу.

При этих словах Дзирт выпрямился и заметно ощетинился.

— Не обижайся, — заметила Ивоннель. — Ты не служил Ллос, но твои действия… Она процветает на раздоре, хаосе и конфликтах. Гармония в Мензоберранзане заставляет её скучать. Покой позволяет её верным последователям посмотреть на вещи под другим углом, и потому она никогда не позволит вещам идти этим путем.

Дзирт расслабился, но так и не смог прекратить удивленно моргать.

— Возможно, однажды мы заберем у неё это, — сказала Ивоннель.

— Что?

— Мензоберранзан, — ответила женщина. — И наши собственные судьбы. Разве не этого ты хотел?

— Собираешься возглавить революцию?

— Наши жизни такие долгие, — сказала Ивоннель. — Кто знает, что принесут тысячелетия?

Дзирт собирался ответить едким замечанием о том, что Ивоннель может попасть под чары Ллос. Но сдержался и подумал о великих изменениях, которые он наблюдал в мире за два столетия.

Путешествие вело их по кругу, но редко когда все заканчивалось в том же самом месте.

Всегда было что-то неожиданное.

На следующее утро Дзирт, Ивоннель и Энтрери готовились отправиться на поиски Тазмикеллы. Внезапно, их настиг усталый грязный хафлинг, который галопом гнал своего грязного пони вверх по холму.

— Я ищу дроу по имени Дзирт До’Урден! — крикнул он монахам, стоявшим на крыльце возле огромной главной двери монастыря вместе с Дзиртом и остальными, которые прощались с мастерами ордена. — Или Дзирт Дудден. Или что-то вроде того! — с отчаянием добавил малыш.

— Дзирт Дудден? — прошептал следопыт. Это был странный искаженный вариант его имени, который он слышал от одного друга много-много лет назад.

Нам нужно убираться, прожестикулировала Дендерида Чарри.

Малкантет угрожала, ответили руки Чарри.

Уже. А будет хуже.

Чарри Ханзрин подошла к хлипкой двери комнаты, которую спригганы выделили для темных эльфов. Она, разумеется, поддерживала настроения Дендериды, но в этой игре были и другие вопросы. Куда менее благоприятные.

Дом Ханзрин притащил Малкантет на поверхность, без благословения Дома Бэнр или явного приказа Ллос. Чарри и остальным надлежало убедиться, что суккуб останется полностью довольна их представлением или та, несомненно, донесет Матроне Матери Бэнр.

— Еще десять дней, — сказала Чарри.

— Десять дней в этом грязном месте, — посетовала одна из сопровождающих, и жрица не стала ругать её.

Как могла она не согласиться? Этим отвратительным спригганам она предпочла бы даже вонючих орков и гоблинов. И те бы даже близко к этим уродам не стояли.

Она снова жестикулировала Дендериде.

Иди к Бевубо и скажи ему предоставить нам место поближе к поверхности. К Ваасе. Если Малкантет накличет беду — пускай выкручивается сама. И спригганов прихватит.

Дендерида кивнула. Вскоре после этого дроу быстро направились на северо-запад вдоль верхних туннелей Смелтергарда. Они держали путь в куда менее населенные районы и, как надеялась Чарри, куда более удобные.

Они спросили дорогу у Коленолома — прекрасной женщины средних лет по имени Бруха. Однако не стали звать её с собой. Если хафлинг и собиралась обидеться, то её мнение, безусловно, изменилось, когда Артемис Энтрери бросил на землю свою обсидиановую фигурку, призывая черного, словно уголь, дьявольского коня-кошмара, с пламенем вокруг копыт и дымом из ноздрей. Тут глаза женщины просто широко распахнулись.

Как только убийца вскарабкался на своего коня, Дзирт дунул в свисток, призывая второго скакуна, который, казалось, был сейчас где-то далеко-далеко. Но даже с такого очевидно большого расстояния все собравшиеся на крыльце могли увидеть четкий контраст. Это не было дьявольское существо. К Дзирту скакал единорог, блестяще белый и с прекрасным рогом.

Один шаг, второй и вот уже видимое расстояние, разделяющее людей и животное, оказалось лишь иллюзией или какой-то границей между планами. Высокий скакун, сияющий в лучах солнца, зашагал рядом с Дзиртом.

Следопыт запрыгнул на свое место. Когда Артемис Энтрери протянул руку Ивоннель, помогая ей забраться и сесть рядом с ним, дроу предложил такую же помощь Кейну. Но монах покачал головой.

— Встретимся в доме Чалмера, — сказал он. — Я знаю это место и хотел бы для начала кое-что разведать.

— Наши кони не устают, так что мы проскачем всю ночь, — предупредил Дзирт.

— Вы прибудете ненамного позже меня, — пообещал Кейн, подмигивая дроу.

Дзирт кивнул. Он видел слишком много необъяснимых подвигов этого человека, чтобы теперь спорить с ним.

Они двинулись в путь, быстро скача на северо-восток. Высокие пики Гален возвышались по левую руку. Когда горная гряда повернула, всадники направились на север, вскоре находя дорогу. Путешествуя в лучах утреннего солнца и оставив позади сотню миль, они оказались на пересечении нескольких путей, хотя большинство из них были не более, чем просто тропинками. Здесь они обнаружили множество домов, точно таких, как описывала хафлинг.

Дзирт оказался у постели больного Пайкела прежде, чем они начали завтракать.

Лицо дворфа было пепельным. Каким-то образом раненому удалось приоткрыть один глаз и даже шепнуть «Дриззит Дудден», а затем улыбнуться, хотя усилие стоило ему многих сил.

— Сделай что-нибудь! — попросил Дзирт Ивоннель, которая стояла у двери вместе с Энтрери.

— Предлагаешь пообщаться с Госпожой Ллос? — скептически спросила жрица, разводя руками. — Она не станет делиться со мной заклинаниями.

— У тебя ничего нет?

— Незначительная магия для…

— Используй её! — крикнул Дзирт. — Всю! Каждое заклинание!

Жрица кивнула и приблизилась к Пайкелу. Лишь взглянув на дворфа, она поняла, что не может предложить ничего, кроме незначительной помощи тех жалких заклинаний, которые не требовали никакого вмешательства богини или её служанок.

Женщина осмотрела края раны дворфа. Где-то глубоко в её памяти, в памяти Ивоннель Вечной, что-то зашевелилось. Она узнавала эту рану. Она уже видела подобное раньше, хотя не могла точно сказать, где.

Но она понимала природу болезни.

Она сотворила несколько незначительных целебных заклинаний, которые, казалось, облегчили раненому дворфу страдания.

— Может быть, я смогу сделать больше, — сказала она Дзирту. — У этой раны магическая природа, как и у большей части сил Абисса. Это скорее тайная магия, чем божественная.

Она снова начала творить магию, напевая разные мотивы — как маг, но не как жрица.

Дыхание Пайкела стало легче, и он открыл глаза.

— Дриззит Дудден, — сказал он увереннее и с искренней улыбкой.

Дзирт с Ивоннель снова поменялись местами. Проходя мимо, жрица шепнула дроу на ухо:

— Это временно. Вероятно, он умрет до конца дня. И я ничего не могу с этим сделать.

Дзирт услышал её, не давая улыбке покинуть свое лицо. Опустившись на колени рядом с Пайкелом, он взял дворфа за руку.

— Вууфгар, — сказал тот, качая головой.

— Вууфгар?

— Вууфгар! Вууфгар и Реджис, — говорил дворф.

— Вульфгар? — воскликнул Дзирт, поворачиваясь к остальным.

— Тс-с-с, — сказал Пайкел и закашлялся.

— Позвольте мне побыть с ним некоторое время, — попросил Дзирт собравшихся, и они вышли из комнаты, закрывая за собой дверь, чтобы позволить Дзирту услышать историю Пайкела.

Спустя несколько часов Дзирт вышел из комнаты, качая головой от поразительных откровений. Он рассказал обо всем, что узнал, Ивоннель, Энтрери и Кейну, который, как неудивительно, был на месте.

Это была короткая история о группе дворфов, которые могли превращаться в великанов и крылатой демонице, которая украла личину королевы Дамара. И «Вууфгара», который теперь был упрятан за стеклом какого-то магического зеркала глубоко в недрах шахт.

— Это все? — спроси Энтрери.

Дзирт кивнул.

— Ты пробыл там все утро! — запротестовал убийца.

— Ты когда-нибудь говорил с Пайкелом Валуноплечим? — резко спросил Дзирт. Его лавандовые глаза вспыхнули каким-то внутренним гневом, или внутренней болью, который пресек дальнейшие вопросы.

Следопыт вздохнул. Он с трудом мог поверить, что нашел своего старого друга здесь, в этом месте и в это время. Но жизнь Пайкела приближалась к концу. И он мог с еще большим трудом поверить в то, что снова потерял еще одного друга — бедного Реджиса.

Но было еще кое-что, ставшее очевидным Дзирту из бессвязного бормотания Пайкела.

— Он сказал, что в этом дворфском комплексе — или комплексе гигантов, не важно — были темные эльфы.

— Дроу? — повторила Ивоннель. Эта новость открывала для неё множество возможностей. — Он не сказал, кто именно? — спросила она, наклоняясь вперед.

— Он видел их мельком. Хотя, как мне кажется, они жрицы. И притом не самого низкого ранга. Пайкел описал одно из платьев. Если мне не изменяет память, такие носят дочери благородных домов.

Ивоннель кивнула. Все начинало обретать смысл, особенно если принять во внимание демоницу, захватившую королеву.

— Что вы можете рассказать мне про эту королеву Дамары? — спросила она Кейна.

— Концеттина, — ответил он. — О ней шептались на дорогах к Хелгабалу.

— Когда? — скептически спросил Энтрери.

— Прошлой ночью, когда я был там, — сказал Кейн, и Дзирт не был удивлен.

— Это же в сотне миль к востоку, — запротестовал Энтрери, но Кейн только кивнул.

— Король Ярин уже собрал свою армию, — продолжил великий монах. — Хотя они понятия не имеют, куда идти. Слухи говорят, что женщина была похищена в результате заговора. Кто-то говорит, что виной всему демон, а другие утверждают, что виною всему варвар из Долины Ледяного Ветра и хафлинг из Агларонда.

Казалось, легкий ветерок снова повалил Дзирта с ног.

— Известна ли вам история жен Ярина? — спросил Кейн. Когда все промолчали, монах поведал им о Дриэлле и тех, что были перед ней. О проблемах короля и казни. О статуях в садах, чьи шеи венчают лишь голуби. Он закончил тем, что рассказал о Пайкеле, который работал в тех самых садах. Затем, он вернулся к заговору, который обсуждали слухи, ходящие вокруг Хелгабала, и остановился на личностях заговорщиков.

— Хафлинг и варвар, демон и дворф по имени Валуноплечий, — закончил Кейн. Все как один, они повернулись в сторону двери комнаты Пайкела.

— Тогда они придут за ним, — рассуждал Энтрери.

— Нет, — пояснил Дзирт, так как Пайкел поверил ему некоторые тревоги касательно своих родственников. — Не Пайкел. Их интересует его брат, Айван, который сейчас, скорее всего, сидит в королевских темницах. Если его еще не казнили.

— Иди и укажи путь армиям короля, — сказала Ивоннель Кейну.

— Я должен отправиться прямо в пещеры, — сказал Дзирт. — Или пойти с тобой, чтобы поговорить с Айваном Валуноплечим. Он лучший дворф из тех, что я знал.

Выражение лица Кейна показало Дзирту, что монах понимает тонкий смысл этого замечания, и это дало дроу надежду. Потребуется кое-что посильнее двери темницы и нескольких стражей, чтобы сдержать Магистра Кейна.

— Тогда, к пещерам! — сказал Энтрери. Посмотрев на своего друга-следопыта, он мрачно и уверенно кивнул.

— У меня есть дела, требующие моего присутствия. Ради всех нас. Хотя я отыщу вас позже, — сказала Ивоннель паре.

— Отдохните немного и поешьте, прежде, чем выдвинуться в путь, — сказал Кейн. Однако, он не внял собственному совету, быстро покинув гостеприимный дом Челмеров и побежав вниз по восточной дороге, направляясь к Хелгабалу. Дзирт сомневался, что Андахар поспел бы за ним.

— Мы отправляемся за Вульфгаром, — заверил Дзирт Пайкела спустя некоторое время. — И я клянусь, что мы не забудем про Айвана.

— Мо блатун, — прошептал Пайкел. Его голос, как и его прикосновение, когда Дзирт пожал его руку, был очень слабым.

— Отдыхай, друг мой, — сказал дроу, поглаживая руку дворфа. Он оглянулся на дверной проем, где его ждала Ивоннель. Она пообещала, что теперь, после небольшого отдыха, снова использует на Пайкеле все собранные исцеляющие заклятия.

В общей зале Дзирт разделил с Энтрери немного еды. Пара распланировала свой курс, полагая, что если информация Пайкела была точной, а направление, данное Кейном, верным, им удастся найти пещеры еще до наступления темноты.

Вскоре Ивоннель вернулась от постели больного Пайкела, одарив пару легким кивком, а затем направилась в боковую комнату, предложенную трактирщиком. Проходя мимо бара, она достала оттуда кувшин воды.

— Прорицание, — объяснил Энтрери, и Дзирт кивнул.

— Мне кажется, она кое-что знает. Многое из того, что нам неизвестно, — ответил дроу.

— В мире многое происходит, — ответил Энтрери. Взяв свой пояс с оружием, он обвязал его вокруг талии и направился к двери, сжимая в руке обсидиановую статуэтку.

Несколько мгновений спустя, пара уже скакала по дороге на север, держа путь к предгорьям.

— Отомстим за дворфа, — сказал Энтрери, когда они замедлились. Узкая тропинка начала взбираться в гору, как и описывал Пайкел.

— И за Реджиса, — ответил Дзирт. — Его ты неплохо знаешь.

Энтрери смог только пожать плечами. Он не желал говорить об этом хафлинге, друге Дзирта. В другой жизни клинок Энтрери отсек Реджису палец. И, как ни странно, эта рана проявила себя и на новом теле.

— Если бы ты лучше узнал его — то полюбил бы, — сказал человеку Дзирт. — Ре… Румблбелли был лучше, чем могли разглядеть другие.

— И Вульфгар?

— Да, конечно.

— Тогда давай вытащим его из зеркала и заберем брата дворфа у короля, — сказал Энтрери. — Кажется, этот король Ярин нравится мне все меньше и меньше с каждой историей о нем.

— Могу сказать, что в этом ты не одинок.

В тот же день, когда ночь уже начала опускаться над миром, Ивоннель тревожно бродила по комнате, раздосадованная несколькими неудачными попытками прорицания. Она искала демона, но получила не слишком-то большую помощь от Паучьей Королевы или её приспешников.

Ивоннель говорила себе, что отказ помочь был связан не столько с её текущим статусом, сколько с мудрым желанием Ллос держаться подальше от демонических лордов, благородных и королев, которых она выпустила на Первичный Материальный План.

Взяв себя в руки, она вернулась к миске с водой и снова сотворила заклинание прорицания.

Сквозь воду, её взгляд устремился к Галенам. Магия следовала тем же путем, что описал дворф. Она уже видела вход в комплекс, охраняемый гигантами и дворфами, но заблудилась в подземном лабиринте, не чувствуя демонической силы, которая могла бы указать путь.

Потому на этот раз женщина ступила в комплекс и приказала магии вести себя не к демонице, захватившей тело королевы Концеттины, а к дроу Ханзрин.

Она могла только надеяться, что те все еще были поблизости.

И они были. Хотя уползли далеко-далеко вдоль туннелей, на самый север. Дроу собрались в комнате, разглядывая какие-то карты, сложенные на столе. Ивоннель узнала Чарри, Первую Жрицу меркантильного Дома. Вторая, должно быть, Дендерида, известная разведчица. Еще три женщины в комнате явно имели куда меньший статус.

Ивоннель прислушалась к их разговору и понимающе кивнула, когда дроу заговорили о распространении на поверхности красивых украшений, передавая их ничего не подозревающим королям и королевам. Побрякушки были смертельно опасны для носителя, ибо в их камнях скрывался демон, который готов был взять под контроль тело хозяина, как это сделала с королевой Дамары Малкантет.

Ивоннель отшатнулась от чаши.

— Малкантет, — прошептала она, кивая. Этого она и боялась, когда Дзирт пересказал историю дворфа. Разумеется Ивоннель Вечная знала королеву суккубов, и её воспоминания о могуществе этой обитательницы Абисса никуда не делись.

Ивоннель подозревала именно эту демоницу, когда Дзирт заговорил о магическом, пожирающем души зеркале. В дни, что давно минули прочь, Малкантет заключила сделку с личом Ацерераком. Она заполняла одну из этих омерзительных игрушек душами, а затем возвращала его к могиле лича.

Малкантет была супругой Демогоргона, и потому логично было предположить, что демоница не должна была находиться далеко от Мензоберранзана, когда телесная оболочка принца была уничтожена. И Ханзрин отнесли её на безопасное расстояние. Во всяком случае, так казалось.

Хотя, быть может расстояние было не очень-то безопасным.

Ивоннель вытащила свиток из сумки и разложила его на столе рядом с миской. Она вспомнила об отказе Громфа, который не захотел телепортировать её в Дамару, чтобы найти Дзирта. Тогда он напомнил ей о риске, который ждет всякого, телепортирующегося в незнакомое место и заявил, что даже самый минимальный риск для него не стоит Дзирта.

Ивоннель отвернулась от пергамента с заклинанием телепортации, и посмотрела на миску. Перенести себя в место под землей, которое она знала лишь по краткому сеансу прорицания, было, безусловно, труднее, ибо попади она слишком высоко или слишком низко — камень раздавит её.

Вернуться в собственное тело посреди скалы — не самый приятный способ расстаться с жизнью.

Мгновение, она даже не могла поверить, что задумалась о таком опасном заклинании ради этого еретика.

Но мысль была мимолетна. Уверенно рыкнув, Ивоннель начала тайное песнопение, и почувствовала энергию, сгущавшуюся вокруг неё. Она уставилась в миску, рассматривая место своего назначения.

Закончив заклинание, она совершенно шокировала пять женщин, оказавшись прямо между Чарри Ханзрин и Дендеридой.

— Матрона Мать Квентл в курсе, что вы вынесли королеву демонов на поверхность? — многозначительно спросила она, прежде, чем собравшиеся смогли даже осознать шок от её появления.

Глаза Чарри расширились, и она отшатнулась, когда Ивоннель сделала шаг вперед. Лицо опасной молодой Бэнр оказалось в дюйме от испуганных глаз жрицы Ханзрин.

Жрица что-то мямлила, и Ивоннель наклонилась ближе. В глазах женщины сверкала неприкрытая угроза.

— Госпожа Бэнр, — начала было протестовать еще одна Ханзрин, но Ивоннель резко повернула голову, одним взглядом заставляя наглого ребенка замолчать.

Это движение позволило Чарри Ханзрин взять себя в руки и выпалить:

— Наши идеи по переносу демонов в Мир Наверху с помощью филактерий из драгоценных камней были известны Правящему Совету.

— И про королеву суккубов? — скептически спросила Ивоннель.

Чарри неуютно поежилась.

— Но разве Госпожа Ллос не желала бы подобного? — предположила Дендерида. — Одним махом мы сеем хаос и устраняем угрозу Мензоберранзану. Малкантет точно не была в восторге от убийства Демогоргона.

— Это она тебе сказала? — спросила Ивоннель, переводя взгляд на разведчицу.

Дендерида пожала плечами, но Чарри добавила:

— Это разумно…

— Возможно, она была напугана, — сказала Ивоннель, оборачиваясь, но теперь оставаясь на достаточном расстоянии от Первой Жрицы, чтобы продолжать разговор без устрашающих взглядов. — И, возможно, не без причин.

— Конечно, если мы могли победить Демогоргона… — начала Чарри, но Ивоннель прервала её.

— В туннелях Подземья были и другие силы, которые пугали Малкантет больше, чем дроу, — сказала она. — И зачем бы нам воевать с королевой суккубов, которая долгое время была союзницей величайших благородных Домов?

То, что она говорила, заставило окружающих проявить озабоченность. Неужели они украли потенциального союзника Дома Бэнр во время опасного переворота, не сообщая об этом Матроне Матери?

Чарри Ханзрин сглотнула.

— Мы лишь хотели помочь хаосу, — сказала она.

— И извлечь из этого выгоду, — заметила Ивоннель.

— Разве не это наше кредо?

— Может быть. Вот только теперь ваши действия встали мне поперек дороги. И я не удивлена, — сказала Ивоннель. — Поведайте же, как вы закинете демоницу обратно в клетку?

Дроу нервно переглянулись. Разумеется, у них не было никаких вариантов. Все пятеро, даже соединив свою силу с известной мощью дочери Громфа, они ничего не могли сделать против Малкантет.

— Никак, — тихо призналась Чарри.

— Но вы сделаете это, — заявила Ивоннель, и начала бормотать себе под нос.

— Но Госпожа Бэнр, это невозможно! — едва не крича, выпалила одна из младших жриц.

Ивоннель закончила заклинание и указала рукой на молодую жрицу, которая была чуть старше ребенка. Магия упала на девушку, и та вскрикнула.

Затем раздался хрип — там, где раньше стояла девушка теперь сидела лягушка, которая в полной растерянности озиралась по сторонам.

— Вы сделаете все в точности так, как я скажу, — предупредила Ивоннель Чарри, разворачиваясь так, чтобы Дендерида, ровно как и остальные, тоже могли внять её угрозе. — Скажете не так хоть одно слово, фразу, выберете не ту интонацию — и я уничтожу всех вас и весь Дом Ханзрин впридачу.

Она сосредоточилась на Чарри.

— Мы друг друга поняли?

Женщина тяжело сглотнула, но дала ответ не сразу, поэтому Ивоннель шагнула в сторону, опуская ногу на лягушку. Внутренности существа брызнули на каменный пол.

— Ты мне не веришь? — спросила она задыхавшуюся Чарри. — Ты хочешь позвать служанку Ллос, жрица Чарри, и попросить у неё заклинания для воскрешения своей молодой леди?

— Мне плевать на неё, — неубедительно ответила Чарри.

— Боишься попробовать? — спросила Ивоннель. — Потому что если Ллос не ответит на зов, ты поймешь, что обречена.

Казалось, Чарри Ханзрин готова рухнуть на пол.

— Тебе повезло, потому что у меня есть план, который поможет исправить ваши ошибки, — сказала Ивоннель. — И если ты сделаешь все так, как я скажу — точно так — то обретешь силу и вернешь свою… подругу. К тому же, ты будешь знать, что вернула расположение Ллос, и сможешь вздохнуть спокойно, потому что секрет о том, что ты тут натворила, не дойдет ни до Правящего Совета, ни до Матроны Матери, ни до кого-либо еще, кто мог бы очень расстроиться из-за того, что демоническая королева была вынесена из Подземья без всякого разрешения.

Когда она снова задала вопрос, её голос стал зловеще низким.

— Мы договорились?

Чарри Ханзрин кивнула.

— Каждая интонация, каждая фраза. — снова предупредила Ивоннель.

ГЛАВА 25 Превосходство

Звуки ругани вывели Дзирта и Энтрери на скалистый утес, с которого можно было разглядеть плоский камень, лежащий перед зевом огромной пещеры. Дворфы и великаны, очень похожие между собою всем, кроме размеров, суетились возле камня. Они ворчали, плевались и кидали кости, разыгрывая между собой вещи, снятые с пары гигантских тел, которые лежали в стороне. Эти большей частью раздетые трупы пролежали тут, по-видимому, уже несколько дней, и волки уже успели попировать над ними, поедая внутренности и отгрызая конечности.

Похлопав Дзирту по плечу, Энтрери указал ему на хребет, возвышающийся прямо над пещерой. Несколько гигантов стояли на нем, со смехом указывая на играющих внизу сородичей.

— Слишком хорошая охрана? — прошептал Дзирт. — Возможно, есть боковой вход.

Энтрери усмехнулся и покачал головой.

— Помнишь дьергаров? — лукаво спросил он.

Дзирт кивнул и улыбнулся, испытывая редкое для себя волнение насчет предстоящей битвы. Его мысли были чистыми, сердце сильным, решимость абсолютной и твердой. И Артемис Энтрери шел вместе с ним.

— Нужно быстрее зайти в пещеру. Так они не смогут обрушить на нас град камней, — заметил убийца.

— Они спустятся вниз. Если у них есть союзники в пещере — мы окажемся в безвыходном положении, — предупредил Дзирт.

— Именно так, — ответил Энтрери, вытаскивая клинки. — Тогда на это уйдет немного больше времени.

Еще один кивок и еще одна улыбка. Дзирт решил, что пришло время призвать могущественного союзника. Он вытащил ониксовую фигурку из поясного мешочка и прошептал имя Гвенвивар.

Они не видели ничего в этом нескончаемом сером тумане.

— Это смерть? — спросила бедная Концеттина Делказьо Ледяная Мантия возможно в сотый раз с того момента, как была выброшена из тела и помещена в эту странную тюрьму. Или загробное царство. Или что-то еще.

— Я призрак? — спрашивала женщина, пробираясь через туман к стене. Ей казалось, что там она могла разглядеть мир, который покинула.

— Помогите! — закричала она как можно громче.

Она сильнее прижалась лицом к поверхности искаженной линзы, глядя на то, что, как ей казалось, было стеной строения, или быть может города. За ней мерцало оранжевое пламя, хотя женщина не могла видеть огня, только его отблески на стенах пещеры.

Женщина покачала головой. Это бессмысленно. Пещера должна быть гигантской, если она действительно видит перед собой стену замка, дома или города.

Напрягая глаза, она всмотрелась лучше, хотя, быть может, ей просто удалось найти более прозрачное пятно в этом мутном стекле. Концеттина испытала любопытное ощущение, словно она находится в какой-то странной комнате внутри гигантского сундука. Уж не золотые ли и серебряные монеты рассыпаны вокруг?

Но какие же они гигантские!

— Я схожу с ума, — прошептала женщина, отворачиваясь.

Она развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть гигантскую руку, опускающуюся на неё. Пухлую руку с четырьмя пальцами. Женщина почувствовала, что падает, хотя, как и всегда в этой странной загробной жизни, на самом деле она никуда не падала. Не могла упасть, потому что здесь даже твердый пол под ногами казался иллюзией.

Но рука таковой не была. Она сомкнулась на полупрозрачной стене.

Концеттина бросилась туда, зная, где местонахождение стены, хоть и не могла почувствовать ничего твердого.

Тем не менее, она закричала. Ради всей своей жизни, она закричала.

Даже когда поняла, что не слышит своего голоса, что её крик неосязаем, как и её тело. Испуганная и сломленная, Концеттина продолжала кричать.

— Помнишь дьергаров? — подмигивая, спросил Артемис Энтрери, и Дзирт смог только усмехнуться.

Словно вихрь пара налетела на ничего не подозревающих спригганов, обрушиваясь на гигантов с головокружительной скоростью. Они прыгали и вертелись, четыре клинка работали в смертоносном согласии.

Дзирт оттеснил гиганта, делая двойной выпад скимитарами, перемещая вес на левую ногу. Он развернулся, оказываясь за спиной чудовища и твердо упираясь ногами в землю, когда то пошло в атаку. Тогда дроу выбросил вперед свою свободную правую руку.

Энтрери подпрыгнул, используя часть руки между плечом и локтем, как опору, и Дзирт подтолкнул его, делая прыжок еще выше.

Гигант заморгал и поднял руки, но слишком поздно. Убийца пролетел мимо, рассекая горло существа Когтем Харона.

Дзирт пробежал между ног чудовища, пока то дрожало от удара. Скимитары дроу подрезали сухожилия на лодыжках гиганта.

Бок о бок, товарищи встретили следующую пару монстров, уворачиваясь от ударов и нанося быстрые и точные ответные выпады. Однако они все еще не получили возможности подойти ближе, чтобы атаковать изо всех сил.

Когда гиганты снова бросились в нападение, Дзирт метнулся влево, а Энтрери вправо. Снова встретившись, друзья одновременном развернулись, прыгая в разные стороны.

Спригганы тоже развернулись, сталкиваясь друг с другом.

Оба монстра успели получить друг от друга десяток ударов и порезов, прежде чем поняли свою ошибку — и еще десяток, прежде чем смогли распутаться, чтобы что-то предпринять.

Дзирт и Энтрери пронеслись мимо них.

Дроу пригнулся. Прямо перед ним рухнул тяжелый камень. Следопыт повернулся к хребту, на котором стояли еще часовые. Второй спригган поднял камень высоко над головой, готовясь метнуть его в нападающих.

Но Гвенвивар прыгнула первой, нанося удар лапой по морде гиганта и унося значительную часть этого лица в своих когтях. Гигант развернулся. Воя от боли он запустил свой камень на лицо другого сприггана.

Дзирт оказался лицом к лицу с гигантом, чей меч был больше дроу. Несколько пробных выпадов не причинили вреда юркому дроу, но этот монстр был умен. Начав очередной косой удар, слева направо, он остановил движение и направил атаку в другую сторону, попутно выбрасывая левую ногу, чтобы попытаться подставить Дзирту подножку.

Но Дзирт подпрыгнул, поджимая ноги. Рука гиганта прошла слишком низко, чтобы попасть по дроу. Все еще находясь в прыжке, он бросил свои скимитары, вытащил свой лук из пряжки и натянул стрелу.

Падая на землю, прежде, чем ноги коснулись твердой поверхности, одновременно с тем как гигант готовился нанести новый удар клинком, Дзирт спустил тетиву. Шипящая молния полоснула чудище под подбородком, вонзаясь в челюсть и входя в мозг.

Спригган сделал пару шагов назад, а затем замертво повалился на землю.

Дзирт откатился в сторону, чтобы избежать нового камня и развернулся лицом к хребту, где гиганты отчаянно пытались остановить пантеру, в то время, как некоторые из них таскали валуны и метали их в нападавших.

Серебристые стрелы взметнулись в воздух. Второй выстрел попал в руку монстра, который как раз поднял в воздух следующий камень. Валун полетел вниз и ударил сприггана в лицо. Гигант отмахнулся, но следующая стрела уже нашла свою цель, входя в щеку существа и отбрасывая его назад к каменной стене.

Дзирт свистнул, не прекращая стрелять.

В стороне от него показался Энтрери. Он оказался подальше от Дзирта, срубая гоблина своим красным мечом. Повернувшись направо, убийца вогнал клинок в грудь дворфа, глупо решившего, что он может подкрасться к Артемису Энтрери.

Следующая группа противников — пара гоблинов, дворф и еще один гигант — замедлилась, когда появился кошмар Энтрери. Ноздри коня раздувались, выпуская дым. Из-под копыт вылетало пламя. Это зрелище заставило их притормозить.

Андахар проскакал по плоскому камню, отвечая на зов Дзирта. Скользнув мимо Дзирта, конь направился ко входу в пещеру.

Гоблины отпрыгнули в стороны, но спригган осмелился воспрепятствовать.

В тот момент, когда кончик рога Андахора вышел из его спины, гигант понял свою ошибку.

— Ты должен оставить мне одного из тех! — крикнул Энтрери, когда Дзирт убрал Таулмарил и снова поднял скимитары. Пара последовала за своими волшебными скакунами.

Новая группа противников ждала их за порогом пещеры, но те немногие, кто успел увернуться от яростных атак единорога и кошмара, оказались посреди бури клинков — скимитара, меча, скимитара и кинжала — которые обрушивались на монстров с такой силой и быстротой, что те не успевали отвечать на атаки.

Вместе, Энтрери и Дзирт вошли во тьму. Они должны были отпустить своих волшебных и могучих скакунов.

Но они не были одиноки. Гвенвивар прошла мимо них. Её лапы обагрились кровью, мясо спригганов застряло в зубах, а голод только распалился.

Пока они шли по верхним туннелям Смелтергарда, направляясь обратно к Дамарскому выходу, Ивоннель успела рассмотреть и пересмотреть свои планы. Если обман будет обнаружен, она окажется в серьезной опасности. Все рухнет, как для неё, так и для всех остальных.

Даже сопровождающие её представители Дома Ханзрин не могли понять всей серьезности этого момента, всей опасности этого существа, которое они притащили в Мир Наверху. Это был не просто суккуб, который был и вполовину не так могуч, как дьявол ямы или балор.

Нет, это была королева суккубов. Принцесса демонов. Существо, чье положение было немногим ниже тех демонических лордов, что шастали теперь по Подземью. Если бы Дзирт позвал всех своих друзей, а Ивоннель вызвала своего отца, Джарлаксла, Киммуриэля и, возможно, уговорила бы Великого Магистра Кейна присоединиться, то они, возможно, смогли бы драться против Малкантет.

Но такие силы нельзя собрать за отведенное время. Эта ситуация должна быть решена хитростью и мужеством.

Не так уж мужественно, подумала Ивоннель, оценивая свое заклинание превращения и собственную уязвимость. Ей нужен был козел отпущения.

— Кто главный у этих уродливых дворфов? — спросила она. — Или они гиганты?

— Спригганы, — поправила Чарри Ханзрин.

— Угу, — буркнула Ивоннель. — Так кто у них главный?

Чарри и Дендерида обменялись нервными взглядами.

— Серьезно? — спросила она, вытаскивая флягу из сумки на бедре и тряся ею, как напоминанием. Лягушачьи внутренности окрасили внутреннюю сторону стекла в красный цвет.

— Бевубо и Комтодди, — быстро сказала Чарри.

Ивоннель поморщились. Женщина подумала, что эти имена похожи на очень плохую дворфскую застольную песнь. В самом деле, у бородатого народа было что-то вроде того. Произведение называлось «Беззубый и Горячий Пунш».

— Отведите меня к ним, — поручила Ивоннель. — Один из них сегодня станет очень красивым. Ну, на время, во всяком случае.

Ханзрин снова обменялись сомневающимися, полными скептицизма, взглядами. Но злосчастный пузырек все еще был перед их глазами, и потому они повернули к комнатам, которые делили между собой предводители спригганов.

— Эй, вы, идиоты. Просто держите глаза открытыми, — сказал дворф гоблинскому патрулю. — Смотрите не только на меня!

Спригган уставился на ближайшего к себе гоблина, который широко распахнул глаза.

— Что? — спросил дворф, прежде, чем понял, что гоблин смотрит мимо него.

Он обернулся.

Он умер.

Гоблины бросились вперед, когда Дзирт и Энтрери выскочили, проносясь мимо падающего дворфа. Они были уверены, что этот злосчастный урод немного замедлит нападающую пару, давая монстрам рассеяться в туннелях.

Но пара на самом деле была не парой, а тройкой. Гвенвивар перепрыгнула через первые ряды врагов, приземляясь среди тех немногих, что собирались бежать. Когти пантеры рвали, зубы откусывали конечности и разрывали врагов на части.

В любом случае, атака пантеры не имела значения. Дзирт и Энтрери легко и быстро миновали передние ряды противников, словно перед ними была стена пепла от меча Энтрери.

Лишь одному гоблину удалось удрать. Остальные противники валялись на земле, мертвые или умирающие.

Дзирт достал Таулмарил, но прежде, чем успел поднять стрелу и выстрелить, мимо него пронесся снаряд, который ударил гоблина поперек спины и повалил его на землю.

Дзирт оглядел рукоять, украшенную драгоценными камнями, торчащую из спины дергающегося существа. Он взглянул на Энтрери.

— Дай мне один из этих луков, — сказал убийца, идя за своим кинжалом. — Может быть, у тебя получится — что будет довольно большой редкостью — закончить наше сражение вничью.

Дроу покачал головой и огляделся по сторонам. Он не мог отрицать умения Энтрери.

Пара быстро миновала несколько пустых коридоров на нижних уровнях. Пайкел говорил, что демоница, зеркало и Вульфгар находились на самом дне шахт комплекса. В следующий момент они услышали шум шагов — новые гоблины и спригганы направлялись на поверхность.

Давай будем надеятся, что демоница тоже отправилась оглядеть сражение у дверей, сказал Энтрери. Убийца отлично использовал свои руки, чтобы произнести эту фразу на безмолвном языке дроу.

Дзирт кивнул, соглашаясь, а затем махнул в сторону. Гвенвивар прижала уши к голове. Пантера пристально вглядывалась в лежащий перед ними перекресток, где коридор заканчивался, разделяясь на правый и левый проходы. В обоих направлениях мерцал свет.

Крадясь, они двинулись вперед и выглянули из-за угла. Вдоль левого коридора тянулись ветхие двери, но справа они отметили пару гигантов. Монстры стояли под зажженными факелами, установленными в подсвечниках на стене, по бокам от прекрасной двери из кровавого камня. Такой же, как описывал Пайкел.

Считай до двадцати, просигналили Дзирту руки Энтрери, и убийца скользнул за угол, исчезая в тенях.

Там, где не было спасительной тьмы, Энтрери использовал Коготь Харона, чтобы создать собственную. Он был так искусен, что даже Дзирт, со своими познаниями из Подземья, упустил человека из виду, прежде чем успел досчитать до десяти.

Продолжая счет, Дзирт установил стрелу на тетиву Таулмарила.

— Тихо, Гвен, — сказал он кошке, а затем завернул за угол, прицеливаясь в гиганта слева.

Энтрери добрался до места, и гигант тихо повалился на землю, когда убийца свалился на него с потолка и красное лезвие пронзило его горло.

Дзирт взмахнул Таулмарилом, и запустил стрелу во второго гиганта. Та вонзилась в грудь сприггана, отбрасывая его обратно к стене.

Энтрери двинулся вперед, чтобы завершить дело, но остановился, когда мимо него пронесся шар кошачьих когтей и мускулов. Гвенвивар приземлилась на грудь чудовища, её челюсти сомкнулись на его горле, прерывая крики.

К тому времени, когда Дзирт добрался до конца коридора, пальцы Энтрери внимательно ощупывали край косяка. Убийца стоял на коленях, пытаясь справиться с замком.

Она может быть защищена магией, предупредил Дзирт.

Энтрери пожал плечами. А что еще делать?

Спустя несколько мгновений дверь была отперта. Поморщившись, убийца повернул последний рычаг. Он словно ожидал, что сейчас в их сторону полетит огненный шар.

Энтрери бросил взгляд на Дзирта, который жестами показал ему не смотреть в зеркало.

Передав эту мысль, Дзирт послал Гвенвивар в другую сторону. Кошка будет охранять коридор.

Дроу вытащил Таулмарил из пряжки на ремне и установил стрелу.

Энтрери взялся за ручку двери.

Союзники кивнули.

Слухи о вторжении встретили дроу, когда они приближались к южным туннелям Смелтергарда. Ивоннель постаралась скрыть свою ухмылку. По словам этих обезумевших гоблинов, казалось, что какая-то группа ворвалась в комплекс, оставляя за собою горы трупов.

Новости только заставили Ивоннель поторапливать Ханзринов. Она опасалась, что Дзирт и Энтрери скоро столкнутся с кем-то, похожим на Малкантет.

Дроу нашли предводителей спригганов, принявших их дворфский вид, в их собственной комнате.

— Смелтергард атакуют, — заявила Чарри Ханзрин, входя внутрь.

— Дроу, — ответил Комтодди.

— И ты убил этих дроу? — спросила Ивоннель.

Спригганы побледнели, решительно качая головами.

— Он идти вниз, — сказал Бевубо. — Мы думать, они друфя нафей гофтьи.

— Едва ли, — начала Чарри Ханзрин, но замолчала и подозрительно посмотрела на Ивоннель. Молодая жрица никогда не говорила о каких-либо еще действиях против Малкантет.

Ивоннель проигнорировала Чарри и шагнула мимо неё, чтобы встать перед предводителями спригганов. Она провела некоторое время, изучая их и оценивая каждого. Малыш со смешной шепелявостью казался более тощим, а второй — более мускулистым.

— У меня есть для вас дело, — сказала она Комтодди.

Дворф посмотрел на Чарри Ханзрин.

— Так это вы теперь приказывать нам? — спросил у Чарри Бевубо.

— Это очень важная Матрона Мать, — предупредила жрица, указывая на Ивоннель. — Тебе следует следить за своими словами, Бевубо Висячий Язык, ибо никто не общается с Паучьей Королевой ближе, чем Матрона Мать Ивоннель Бэнр.

Ивоннель позволила этому заблуждению продолжать действовать. Пока оно играло ей на руку, так как оба сприггана выпрямились и смотрели, казалось, более внимательно.

— Ты, — сказала Ивоннель, указывая на Бевубо. — Иди отсюда. Если ты умен, то соберешь своих дружков и уйдешь на север. Твои старания в Хелгабале повернули против вас армии короля. Они явятся сюда с множеством сильных союзников. Атака на это место только началась, и все закончится очень плохо для любого из твоих сородичей, пойманного здесь.

Бевубо посмотрел на Комтодди. Облизнув губы, он начал было спрашивать о своем друге.

Но хмурая Ивоннель прервала его. Бросив на товарища новый взгляд, скорее выражающий лучше-ты-чем-я, нежели сочувствие, Бевубо исчез за дверью комнаты.

— Можешь превратиться в гиганта? — спросила Ивоннель Комтодди, который явно нервничал.

Он неуверенно кивнул.

— Давай.

Спригган скрестил руки на груди, но этот ответ был неприемлем для Ивоннель.

— Бевубо Висячий Язык! — крикнула жрица, поворачиваясь, чтобы посмотреть на сприггана, который уже собирался уходить. Она подняла руку, жестом приказывая дворфу вернуться.

— Покажи своему другу, что будет с ним, если он ослушается меня, — поручила Ивоннель, когда Бевубо оказался рядом с ней.

Спригган с недоумением и любопытством уставился на неё.

И Ивоннель метнула в него молнию. Разряд поднял его над землей, вышвыривая из комнаты в коридор. Части тела сприггана разлетелись во все стороны.

Комплекс — весь комплекс — содрогнулся под тяжестью этого взрыва.

Ивоннель спокойно посмотрела на Комтодди.

Когда кости гиганта начали вытягиваться и расти, Ивоннель подошла к стойке с оружием и вытащила большой меч, который как раз подходил великану. Она едва могла поднять его за рукоять, потому позволила себе проволоч оружие по земле. Снова провалившись в колдовство, она пробежала рукой по клинку, надавливая то влево, то вправо.

Пролилось еще больше магии, прежде чем Ивоннель, наконец, закончила и, ухмыляясь, повернулась к Ханзринам и Комтодди, который теперь предстал в своем истинном обличии.

— Я собираюсь сделать тебя героем, — пояснила она. Отойдя в сторону, женщина показала меч, который стал изящнее, но значительно более грозным. Его лезвие стало волнистым.

— Героя? — выдохнула Чарри Ханзрин.

— Принца Тьмы, — ответила Дендерида.

— Идем, игрушка, — сказала Ивоннель дворфу. — Как нас зовут?

Спригган осторожно приблизился.

— Комтодди.

— У меня есть к тебе дело, Комтодди. Твоя кожа должна сиять, словно полированный черный камень. И, пожалуй, добавим еще пальцев на руках и ногах.

Комтодди обратил встревоженный, полный мольбы взгляд на Чарри, но та попятилась, качая головой.

Ивоннель снова начала свое колдовство.

Энтрери распахнул дверь и пригнулся, перекатываясь в сторону. Войдя в комнату, он поднял свое оружие.

Дзирт шел следом за ним, перепрыгивая через порог и прицеливаясь из Таулмарила в женщину, стоящую рядом с очагом — рядом с зеркалом! Незнакомка оглянулась на него.

Когда за её спиной распахнулись кожистые крылья, Дзирт отпустил тетиву.

Стрела рванулась к груди существа, разбиваясь о магический щит и взрываясь снопом безвредных искр.

Дзирт продолжал выпускать стрелы, одну за другой — но так и не достиг успеха. В это время Энтрери перекатился, пригнулся и бросился в атаку. Демон ответил на его нападение.

Вспышка огненного шара озарила комнату. Он зашипел, падая на поверхность небольшого бассейна, отбрасывая Дзирта и поглощая Энтрери. Дзирт пригнулся, убирая Таулмарил и доставая Видринас и Ледяную Смерть. Он поморщился, когда пламя и дым рассеялись. Сильный туман валил от воды. Энтрери поднялся и бросился на демоницу.

Но удар убийцы поразил только клубящийся туман. Женщина исчезла.

— Где она? — крикнул Дзирту убийца.

— Не останавливайся! — предупредил Дзирт, наконец замечая демоницу по другую сторону очага.

— Слева! — закричал Дзирт, бросаясь на неё.

В воздухе прямо перед ним свистнул кнут. Искрящаяся молния отбросила дроу назад. Волосы Дзирта встали дыбом.

Спотыкаясь, он попытался восстановить равновесие и снова заметил Энтрери, крутящего за камином. Убийца быстро приближался к цели.

Но женщина снова исчезла, махая мощными крыльями и, вероятно, используя некоторую усиливающую магию. Энтрери снова обрушил свои удары на воздух.

Дзирт достал Таулмарил и снова выпустил стрелу. Стреляя снова и снова, он был полон решимости пробить этот магический щит.

Демоница расхохоталась над его жалкими потугами и выплюнула в ответ густое облако тяжелого дыма, заполнившего всю комнату.

Она появилась из тумана, хлестая бичом и наполняя комнату запахом серы.

Дзирт и Энтрери крикнули друг другу, пытаясь понять местоположение. Дроу создал над дверью шар тьмы, и кнут демоницы метнулся к нему. Затрещали разряды молний.

Теперь Дзирт достаточно хорошо видел её. Он углубился в себя, чтобы добраться до тех способностей, которые знал еще по Подземью. До врожденных навыков дроу, которые резонировали внутри его тела. Он создал вокруг монстра сверкающие огоньки.

Синее пламя не обжигало. Оно лишь отмечало демоницу, делая отвлекающую туманную дымку почти бесполезной.

Женщина развернулась и закричала — Энтрери был рядом.

Дзирт двинулся в сторону, нанося тяжелый удар, достигший своей цели, когда демоница снова прыгнула вперед.

Оба мужчины отскочили прочь, получая в ответ на свои усилия второй огненный шар.

Дзирт оказался рядом с Энтрери.

— Все хорошо, — настаивал убийца, но его голос был резким. Кашель говорил о том, что взрыв все же задел его.

Дзирт снова поднял Таулмарил, но демоница снова метнулась к ним, двигаясь прямо к Энтрери.

Дзирт позвал Гвенвивар и бросился на перехват. Он бежал достаточно быстро, чтобы остановить демоницу и не дать ей прикончить своего спутника, который по-прежнему страдал от последствий огненного шара. Демоница только ударила Энтрери, отправляя человека в полет, и повернулась к Дзирту, хлестая кнутом в его сторону.

Он был слишком быстр, и потому пролетел мимо жуткого крюка на конце кнута.

Но это было не простое оружие. Оно повиновалось скорее воле демоницы, чем её руке. И женщина приказала крюку повернуть назад.

Прежде, чем добраться до цели, Дзирт ощутил укус по центру спины, и вся сила удара молний проклятого Абисса наполнила его тело. Он успел заметить, что летит. Стена быстро приближалась. Как ни странно, он не почувствовал ничего, совсем ничего, когда впечатался в неё лицом.

Его тело отскочило и было схвачено демоницей, которая притянула его к себе.

Таща его так, словно он был невесомым, она направилась за Энтрери.

Она укусила Дзирта в шею. Дроу почувствовал, как его жизненная сила уходит прочь.

Демоница пировала.

— Безумие, — осмелилась пожаловаться Чарри Ханзрин, когда процессия двинулась по коридорам Смелтергарда. Они направлялись в комнату, которую отдали Малкантет спригганы.

Ивоннель остановилась и развернулась к наглой жрице.

— Ты же понимаешь, что это единственный шанс избежать гнева матроны матери? — спросила она.

— Ты хочешь обмануть королеву суккубов? — запротестовала Чарри.

— А ты хочешь с ней драться?

— Разумеется, нет!

— Ой, так ты хочешь вежливо попросить её уйти?

— Нелепица, — сказала жрица Ханзрин, покачав головой.

— Может быть, — признала Ивоннель. — Но тебе придется это проглотить.

Она снова подняла баночку с лягушачьими кишками и потрясла ею.

— Каждое слово, каждый слог и каждая интонация, — недвусмысленно напомнила условия Ивоннель.

Чарри Ханзрин уставилась на Дендериду, ища поддержки, но мудрая разведчица только кивнула в ответ на слова Ивоннель.

— Мы справимся, — пообещала им молодая дроу. — И Дом Ханзрин будет свободно торговать на поверхности без реституций за эту единственную ошибку — ошибку, которая не выйдет за пределы нашего отряда, Дома Ханзрин и Дома Бэнр.

Последние слова заставили Чарри насторожиться, как и ожидала Ивоннель. Женщина никогда бы не поверила в подобную доброту от Дома Бэнр, и, конечно же, от дочери Громфа, представляющей этот Дом. Но намек на то, что их маленький секрет не уйдет дальше, придавало всему правдоподобность, намекая на какой-то более крупный план. Быть может, это будет альянс или какая-то услуга, в союзе с Домом Ханзрин, как было с Домом Меларн. А это, само по себе, отражало желания Дома Бэнр.

И потому вранье Ивоннель было сильно.

— Я поведу Смелтергард! — добавил шестипалый, шестирогий Комтодди, чья кожа была обсидиановой, а голос красивым и резонирующим.

Ивоннель улыбнулась ему.

— Можешь сохранить этот облик, если хочешь, — сказала она. — Ты очень красивый.

Комтодди рассмеялся.

Он понятия не имел, какие непредвиденные последствия могут обрушиться вслед за этим неожиданным даром.

Второй огненный шар причинил ему боль. Горло словно покрылось ранами, и ему пришлось потрудиться, чтобы вздохнуть полной грудью. Но он не мог остановиться.

Артемис Энтрери пробежал мимо камина, следя за тем, чтобы не встречаться глазами с этим жутким зеркалом.

Он видел, как демоница направилась к правой стене комнаты, к бассейну, оставляя между ними расстояние.

Потом он увидел Дзирта.

Сердце убийцы упало. Её зубы впились в шею дроу, и тот не боролся с ней. Он не сопротивлялся, просто безвольно висел в её руках, словно мертвый. Руки дроу больше не сжимали скимитары. Его оружие валялось за камином.

Демоница подняла голову, глядя на Энтрери, и расправила крылья, словно орлица. Её лицо было испачкано в крови Дзирта. Шея и грудь дроу также были покрыты кровью.

И он все еще не шевелился.

В воздухе мелькнул проблеск надежды, черной мерцающей надежды. Гвенвивар ворвалась в комнату и бросилась на демоницу.

С диким рычанием, Артемис Энтрери бросился следом за пантерой.

Он услышал треск кнута, заставивший его резко остановиться. Однако, поморщившись, он двинулся дальше. Кошка была ранена и упала на пол. Её тело занесло, и теперь она летела прямо в Дзирта и демоницу. Однако, пантера пронеслась сквозь пару, обратившись в туман и вернувшись в свой астральный дом.

Один удар этой жуткой штуки уничтожил могучую пантеру!

А теперь Энтрери увидел, что хлыст направлен на него. Опасный, с арками черных молний, возникающими с каждым его изгибом.

В последний момент, чтобы демоница не могла изменить угол удара, как она сделала это с Дзиртом, Энтрери перепрыгнул через бич и перекатился. Он не получил удара, едва спасая себя от бича, но удар молнии ужалил его и отбросил в сторону.

Вставши на ноги, он развернулся, и бросился прямо на демоницу.

Кнут снова метнулся к нему, и в последний момент Энтрери опять уклонился, едва избегая ужасных молний. Теперь он был ближе, слишком близко для демоницы. Так как она не могла нанести третий удар. Коготь Харона резанул по левому боку демоницы. Женщина заслонилась рукой, блокируя атаку голой плотью.

Плотью и магией. В противном случае подобный удар красного лезвия должен был с легкостью отрезать руку. Меч оставил глубокую рану, но это, казалось, совсем не волновало демоницу. Удар не замедлил её. И Энтрери был уверен, что высасывающий жизнь кинжал, творение нижних планов, тоже не возымеет должного эффекта.

Демоница улыбнулась, дразня противника. Она продолжала замах. Энтрери был шокирован ударом слева, настолько сильным, что тот остановил его и отшвырнул назад. Плечо онемело, а Коготь Харона вылетел из руки и плюхнулся в бассейн.

Он отпрыгнул назад — а что еще было делать? — и ухватился за желание жить.

Он не ударил кинжалом, не сразу, потому что видел один отчаянный шанс. Однако он знал, что эта попытка почти наверняка будет стоить ему жизни.

Так и быть.

Рука демоницы схватила его с пугающей силой, едва не дробя его плечо. Но Артемис Энтрери выдержал. Он схватил руку Дзирта, вялую и безжизненную, и вложил в неё свой кинжал. Его собственная рука сомкнулась над кистью Дзирта, направляя клинок в живот демоницы.

Она с силой отбросила Энтрери, отшвыривая его к камину. Убийца безвольно сполз на землю.

Едва сохраняя сознание, Энтрери пополз, отчаянно стараясь добраться до скимитаров Дзирта.

Демоница взревела, и мужчина понял, что его жизни, скорее всего, пришел конец. Он рванулся к оружию, хватая Ледяную Смерть и повернувшись лицом к своему противнику.

Но демоница рычала совсем не на него. Её безумный звук был выражением скорее боли и шока, а не ярости. Кинжал лишь слегка проколол кожу, выпивая мощную энергию демона и передавая её владельцу. Это дало Дзирту достаточно ясности ума, чтобы позаботиться о своей жизни.

Глаза демоницы расширились от ужаса. С рычанием, она вонзила зубы в шею Дзирта и начала высасывать свою силу назад, пожирая его также, как он пожирал её.

Они кружили в каком-то зловещем танце, и явный ужас этой картины заставил Энтрери задыхаться, с трудом глотая воздух обгоревшим горлом.

— Теперь, — сказал он себе, думая, что шанс есть. Он схватил Видринас и вскочил на ноги.

Но шанса не было. Демоница дернулась, тяжело дыша и спотыкаясь, и отшвырнула безвольно обмякшего Дзирта в сторону. Дроу ударился об пол и растянулся на земле, словно мертвый тюлень, подхваченный прибоем.

Глаза и улыбка демоницы стали еще больше, благодаря крови, покрывающей её лицо. Не было похоже, что её раны тяжелые. И Энтрери знал, что обречен.

Женщина шагнула к нему, решительно и с определенной целью. Она двигалась очень медленно, дразня его.

А потом остановилась и выпрямилась, выглядя смущенной. Она развернулась. Там, позади неё стоял новый враг, двигавшийся вместе с ней.

Мокрый хафлинг держал в руке красивую рапиру. Кончик оружия, нанесшего удар в спину врага, был окрашен кровью демоницы. Это не принесло много вреда, и хафлинг выглядел испуганным, когда нанес удар другим оружием — и не кинжалом с тремя лезвиями.

Энтрери недоверчиво следил за тем, как Реджис приложил к небольшой ранке на спине демоницы плоский драгоценный камень.

Демоница развернулась, и Реджис попытался бежать, но отлетел в сторону вместе со своим драгоценным камнем и рапирой, когда рука демоницы задела его. Он тяжело повалился на землю и в ужасе закричал. Бросившись к бассейну, он нырнул в воду и исчез под ней, когда кнут просвистел в воздухе, зажигая поверхность озерца вспышками молний.

Демоница, совершенно разъяренная, опять повернулась к Энтрери, который снова пытался добраться до неё. Она занесла кнут для смертельного удара.

Энтрери пригнулся и несколько раз перекатился по земле. Он пытался оставить между ними камин.

Но удара не последовало. Демоница наклонилась, её движения стали причудливыми, неуверенными. Она шептала проклятья, но слова искажались, рот перекосило, словно она больше не могла контролировать себя.

Спотыкаясь, она побежала, направляясь к двери. Вывалившись из комнаты, она заревела от ярости.

Энтрери не собирался догонять её.

ГЛАВА 26 Мужество

«Я должна была забрать это оружие» — беззвучно проклинала себя Малкантет. Шатаясь от стены к стене, она не могла произнести ни слова. Этот жуткий кинжал ранил её серьезнее, чем хотелось.

Душа Концеттины снова была здесь. Женщина в полной мере осознавала это и отчаянно боролась за свое тело. Каждый шаг теперь стал мучительно трудным, так как сражение требовало сосредоточенности.

Даже в самых лучших обстоятельствах, когда жертва была застигнута врасплох, захват чужого тела был сложным делом. Но этот бой обещал быть особенно тяжелым.

Мерзкий кинжал ранил не просто тело Концеттины. Он высосал жизненную энергию Малкантет. Когда королева попыталась вырвать у неё контроль, демоница ощутила боль.

Этого не случится. Нет.

Они сталкивались и продирались мимо коридоров. Рот демоницы перекосился от беззвучного крика, ноги одеревенели, а походка стала неровной.

Малкантет нужно было продержаться лишь немного дольше, чтобы найти ничего не подозревающую жертву.

Женщина врезалась в дверь, и ввалилась внутрь комнаты, падая лицом на пол. Малкантет и Концеттина, делившие уши этого тела, услышали коллективный вздох удивления и признали крики и галдеж гоблинов.

Сейчас они были просто женщиной. Слабым и жалким человеком, появившимся на пороге двери полуголым.

Подошедший гоблин схватил женщину за густые светлые волосы, дергая голову назад.

Вонючее существо держало в руках опасный зазубренный нож. И он был не один. Дюжина его друзей расположились в комнате и уже оправились от шока, полученного при внезапном вторжении. Казалось, они тоже не слишком склонны вести себя порядочно.

— Не смотри в зеркало! — предупредил Энтрери Реджис. — Просто не смотри! Там внутри жуткие твари! Очень, очень жуткие!

Хафлинг задыхался, совершенно выбитый из колеи и подавленный тяжелыми испытаниями, которые, как полагал Энтрери, были куда серьезнее последнего боя с суккубом.

— Нам сказали, ты умер, — ответил он, проходя мимо Реджиса и вставая на колени у тела Дзирта. Он поднял голову дроу, собираясь попрощаться, но к своему удивлению почувствовал, что Дзирт все еще жив.

— Дай что-нибудь! Хоть что-то! — крикнул Энтрери, и Реджис, предварительно тщательно укутав зеркало своим плащом, побежал на поиски.

— Дзирт! — воскликнул малыш, протягивая руку к своей волшебной сумке.

Он вытащил оттуда небольшую флягу и быстро приложил её к губам Дзирта, вливая жидкость в горло дроу.

— Я даже не знал, что он здесь, — выдохнул Реджис.

— Она швырнула его, — мрачно сказал Энтрери. — Она убила кошку.

— Гвен, — одними губами произнес хафлинг, опуская на землю пустую флягу и доставая из сумки еще одну. Её содержимое тоже предназначалось для Дзирта.

— Откуда ты взялся? — резко спросил Энтрери.

— Озеро. Я нырнул туда. Здесь была гидра, или дракон с множеством голов, которые плевались огнем. Мне некуда было деваться.

— Это было несколько дней назад.

— Я выныривал только за воздухом — пару раз, не больше.

— Что? — недоверчиво спросил убийца.

Реджис покачал головой, не имея ни малейшего желания распространяться о своем наследии генази в эти отчаянные мгновения.

— Кто рассказал вам о моей смерти? — спросил он.

— Дворф. Пайкел.

— Он жив? — недоверчиво спросил Реджис. — Сбежал? О, Пайкел!

Энтрери начал отвечать, но тут Дзирт закашлял — хриплые и слабые звуки, но все же признак жизни. Следопыт открыл лавандовые глаза и посмотрел на пару лиц, нависающих над ним. Лица его спасителей.

— Дзирт! — воскликнул Реджис, и снова приложил флягу к губам дроу, чтобы напоить друга каждой каплей волшебного зелья.

— Ходить можешь? — спросил Энтрери.

Взгляд Дзирта скользнул к убийце. Это было единственным произведенным дроу движением. Она даже не повернул головы.

— Собери его вещи, — приказал Энтрери. — Помоги мне отнести его к стене у двери.

— Что с ним случилось? — спросил отчаявшийся Реджис, тяжело втягивая воздух, когда ответ пришел к нему сам собой. — Бич. Этот ужасный бич!

Он отправился за своим мешочком, чтобы взять новое исцеляющее зелье. Однако хафлинг знал, что все это было бесполезно.

— Почему ты здесь? — спросил он Энтрери.

— Я пришел с Дзиртом.

— Это я понял. Но почему? — снова спросил Реджис.

Энтрери фыркнул.

— Знаешь, некоторые говорят, что с возрастом приходит мудрость?

— Да.

— Они врут.

Реджис передал Энтрери Ледяную Смерть, который сунул скимитар в ножны на правом бедре Дзирта.

— Мы должны выбраться отсюда, — сказал убийца.

— Но Вульфгар там, — ответил Реджис, указывая на зеркало.

— Я знаю, но не думаю, что мы можем взять его с собой.

— Но… — Реджис пытался найти какой-то ответ. — Если в зеркало попадает душа, то другая душа покидает его.

— Чья душа?

— В прошлый раз это был гидро-дракон…

— Волшебно.

— Я не знаю, как это работает, — признался Реджис. — Но я слышал, что демоница рассказывала дроу…

— Дроу?

— Тут есть темные эльфы. Мне кажется, это жрицы из Мензоберранзана.

Все это Энтрери слышал в доме Чалмера, но ему хотелось верить, что Реджис говорил об одной единственной жрице, Ивоннель. Похоже, это не так.

— Она сказала, что зеркало переполнено, — пояснил хафлинг. — Полагаю, пленниками. И каждый раз, когда кто-то попадет в ловушку — другой будет вырываться на свободу.

Артемис Энтрери потер лицо руками и вздохнул.

— И Вульфгар там?

Реджис кивнул.

— Ты уверен?

Хафлинг колебался лишь мгновение, а затем снова кивнул.

— Оставайся с Дзиртом, — приказал убийца. — Позаботься о нем.

— Куда ты?

Энтрери подошел к двери и выглянул наружу. Оглянувшись на Дзирта и Реджиса, он вышел из комнаты, притворив за собой дверь.

Гоблины спорили о том, что им делать с этим даром судьбы, появившемся из-за двери. С этой беспомощной женщиной.

Но это не имело значения, потому что они не понимали.

Первым, осознавшим ошибку, оказался ближайший к женщине гоблин с ножом. Он держал пленницу за руку, дожидаясь решения своих друзей — убить её или причинить боль.

Малкантет пришла к пониманию, что ей не удастся так легко и быстро восстановить контроль над телом разъяренной Концеттины. Теперь женщина понимала боль и испытывала ужас от того, что её тело было похищено другим существом.

Демоница приняла этот факт. Ей больше не требовалось тело Концеттины. Во всяком случае, для жизни.

И Малкантет покинула королеву, её дух воспарил, чтобы, спустя мгновение, нырнуть в тело ничего не подозревающего гоблина.

Удивленное создание подпрыгнуло и отшатнулось. Оно было не слишком умно, а его воля была слабой, потому Малкантет налетела на него, пугая, раня и обрушивая ментальные удары.

У жалкого существа не было шанса, и демонице удалось захватить контроль над телом почти мгновенно. Этого было достаточно, чтобы разорвать связь с душою гоблина, заставить эту плоть и кости рваться и ломаться, изменяя форму. Малкантет купалась в боли, причиняемой трещащими и крошащимися костями. Её тело увеличилось.

Теперь в комнате находилось уже две женщины. Всхлипывающая и разбитая Концеттина, и та, что была выше и сильнее, черноволосая, усмехающаяся злобной усмешкой. На лбу демоницы проступили рога, а позвоночник затрещал, когда пара кожистых крыльев развернулись за спиной, отбрасывая в стороны рваную одежду, которую раньше носил несчастный гоблин.

Остальные гоблины, толкаясь, устремились прочь, пытаясь оказаться подальше от могущественного монстра.

Малкантет вырвала хлыст у Концеттины и хлестнула им перед гоблинами — и, о, как они помчались!

Суккуб расхохоталась. Она протянула руку, хватая Концеттину за волосы. С пугающей легкостью, она подняла женщину в воздух. Демоница грубо сорвала свои кольца с рук королевы, сорвала свое ожерелье и любимое платье.

После этого, Малкантет грубо швырнула человеческую женщину на пол.

— Тебе повезло, что в ближайшие дни ты можешь мне пригодиться, — сказала она рыдающей Концеттине.

Малкантет использовала свою ногу, чтобы развернуть сломленную женщину к двери.

— Ползи, — приказала она.

Концеттина рыдала.

Малкантет схватила её за волосы и дернула вперед.

— Ползи, или я потащу тебя сама.

Бедная Концеттина, едва осознававшая себя в собственном теле, измученная сражением с демоницей и ранами от сражения, которое Малкантет вела ранее, покачиваясь, встала на четвереньки.

Кнут свистел в воздухе, заставляя бедную перепуганную женщину вздрагивать.

Они вышли в зал. Малкантет неустанно дразнила Концеттину, рассказывая той об ужасах, которые придется выдержать женщине, когда она больше не будет нужна демонице.

В ходе своего головокружительного воссоединения они оказались очень далеко от камер демоницы. Но, спустя мгновение, Малкантет узнала местность и вспомнила путь к комнате спригганов. Она потащила Концеттину дальше, а та покорно поползла, словно старая усталая собака.

Её руки кровоточили, камни впивались в колени, но она все еще ползла.

Она ползла и рыдала, когда из-за угла вышло несколько женщин. Темных эльфиек, ужасных дроу.

— Что происходит? — спросила Чарри Ханзрин, переводя взгляд с истинной формы Малкантет на окровавленную и побитую женщину.

— Это ты мне скажи, — рявкнула демоница.

— Смелтергард был атакован, — пояснила Чарри. — Враги все еще внутри. Тебе нужно исчезнуть отсюда. Давно бы следовало. Дом Бэнр знает о твоей вылазке на поверхность, и они недовольны.

Королева суккубов фыркнула.

— Дитя Ллос, не предполагай, что можешь мне приказывать, — предупредила она.

— Они говорят дело, — донесся из рядов Дома Ханзрин новый голос. Пятая женщина появилась перед демоницей. — Я — Ивоннель… Бэнр, — сказала она. — Дочь архимага Громфа.

— Тогда тебе следует поблагодарить меня, — ответила Малкантет, которая казалась не слишком впечатленной или испуганной. — Ибо моими руками был убит самый ненавистный из еретиков Ллос.

Малкантет улыбнулась, замечая, как новая женщина едва заметно вздрогнула.

— Ты должна уйти, — спокойно сказала Ивоннель Бэнр. — Подальше.

— Да как ты смеешь мне приказывать, дитя Ллос?

— Это разумное предупреждение, — ответила Ивоннель, чей голос стал сильнее. — О твоем присутствии здесь стало известно. Как Дому Бэнр, так и могущественный врагам, которых ты успела нажить на этой земле. Сюда идет армия. В её рядах — могущественные противники.

— Жалкий королишка? — спросила Малкантет. — Хорошо. Я бы хотела увидеть его смерть.

Она пнула Концеттину, отбрасывая несчастную женщину к стене туннеля, где та распласталась, рыдая и постанывая. Малкантет подошла и грубо, с пугающей силой, подхватила женщину, а затем бросила её на пол.

— И другие, — сказала Ивоннель. — Другие тоже знают о твоих делишках, Малкантет. Ты же меня поняла, да? Я — Ивоннель. Это я помогла Мензоберранзану убить Демогоргона.

Демоница зашипела, поднимая кнут.

— Я пришла, чтобы найти тебя. Чтобы предупредить, — ответила Ивоннель, не спасовав.

— Ты хочешь уничтожить меня?

Ивоннель покачала головой и пожала плечами.

— Ты знаешь, в какие игры мы играем, — пояснила она. — Мы выбираем сторону посреди постоянной войны.

— И ты встанешь против меня? — недоверчиво спросила суккуб.

— В войне против него? — спросила Ивоннель, и её тон прозвучал не менее недоверчиво. Женщина развернулась и взглядом указала Малкантет в дальний угол зала, где появился дымящийся, высокий, чернокожий, похожий на человека, демон. Весь объятый огнем и туманом, он сжимал в руках огромный меч с волнистым клинком.

Глаза Малкантет стали огромными.

— Граз’зт, — выдохнула она.

Ивоннель улыбнулась. Жрицы отошли в сторону, освобождая дорогу для предстоящего титанического столкновения.

— Сегодня ты приобрела ужасного врага! — предупредила Ивоннель Малкантет. С диким рычанием, суккуб задрала ногу, опуская её на бедную Концеттину и прижимая женщину к камню.

— Тебе суждено оглядываться веками! — закричала Малкантет. Однако теперь она не щелкнула кнутом в сторону Ивоннель и не стала атаковать. Она не хотела сталкиваться с Граз’зтом.

Малкантет закружилась и сотворила заклинание. Воздух распахнулся перед ней, образуя проход. Демоница метнулась сквозь него, исчезая с глаз долой.

Ивоннель знала, что она убралась обратно в Абисс, и облегченно вздохнула.

— Исцели её! — приказала она Чарри Ханзрин, указывая на Концеттину.

Жрица проигнорировала приказ.

— Она нужна нам, дура! — крикнула Ивоннель. — Исцели её! А ты — убери с моих глаз этого тупого сприггана, пока я не испепелила его ко всем чертям, — приказала она Дендериде, которая помчалась к Комтодди.

Ивоннель потерла руками лицо, пытаясь подумать о дальнейших действиях. Малкантет сказала, что Дзирт мертв, и молодая жрица не могла поверить в то, какую боль причинила эта новость.

— Отведи меня к Дзирту, — тихо сказала она Чарри, хотя жрица, глубоко провалившаяся в колдовство, едва ли могла услышать её.

Реджис со страхом обернулся, когда входная дверь распахнулась, и в неё влетел спотыкающийся гоблин. Однако он сразу расслабился, когда за маленьким уродцем появился Энтрери, с обнаженным мечом в руках.

Убийца захлопнул дверь и взял своего пленника за загривок. Он быстро направился к зеркалу, закрытому плащом Реджиса.

— Ты уверен? — спросил хафлинг. — Там есть очень…

— Ты хочешь убраться отсюда или нет?

Реджис положил на пол то, что держал в руках — ониксовую фигурку пантеры. Он собирался вызвать Гвенвивар, чтобы увидеть, помог ли Астральный План излечить раны, нанесенные демоном, но передумал.

— Если путь домой помог Гвен, то мы могли бы попросить её взять Дзирта с собой, — объяснил он.

— Сомневаюсь.

— Мы должны попытаться! — Реджис зашел за зеркало с другой стороны, чтобы ненароком не глянуть в стекло.

— Мы должны попробовать все, — согласился Энтрери, тоже вставая за краем зеркала, хотя он все еще держал меч недалеко от пленника.

— Скажи мне, что ты видишь, — приказал он гоблину, и Реджис оттащил плащ в сторону.

Гоблин посмотрел на Энтрери, а затем перевел взгляд на Реджиса, после чего, казалось, был поражен собственным отражением в зеркале.

Его тело вытянулось, и магическое стекло затянуло гоблина внутрь. После этого, перед зеркалом появился один из его старых пленников.

Ящерица.

Большая синяя ящерица, чьи размеры превышают десять шагов Вульфгара, с десятью ногами, изогнутыми рогами и гигантской крокодильей головой. Она шипела, и этот звук эхом отдавался от стен комнаты. Не глядя в зеркало, существо прыгнуло к камину из сталагмита и с пугающей скоростью взобралось наверх. Двенадцать ног скребли камень, помогая зверю оказаться под самым потолком.

Реджис и Энтрери попятились.

— Во имя Девяти Проклятых Кругов, это что такое? — воскликнул Реджис.

— Дай мне лук! — бросил ему Энтрери.

Глаза рептилии смотрели на них сверху вниз. Огромная крокодилья пасть распахнулась, выстреливая молнией, которая едва не попала в бегущего хафлинга. Комната содрогнулась от взрыва.

— Забудь о луке! — закричал Энтрери, ища другие варианты убийства твари. Существа с подобным оружием — вроде драконов, хотя Энтрери никогда не видел таких драконов! — редко страдали от того, чем плевались. А лук Дзирта создавал именно молнии.

— Я убью вас! — крикнула ящерица.

— Оно может говорить? — вместе выпалили Реджис и Энтрери.

— Как вы посмели затолкать меня за это стекло? — верещало существо. С ужасающей, головокружительной скоростью, оно помчалось вниз по сталагмиту, приземляясь на пол и устремляясь за Реджисом, который прыгнул в бассейн. С невероятной для существа таких габаритов ловкостью зверь развернулся и поймал Энтрери прежде, чем тот добрался до двери комнаты.

— Мы не запихивали тебя в зеркало! — ахнул Энтрери, вертя в руках оружие — меч и кинжал, которые казались очень слабой защитой против чистой силы этого монстра. — Мы тебя вытащили!

Ящерица зашипела ему в лицо:

— Зачем?

— Мы ищем друга, которого тоже заключили в зеркало, — пояснил Энтрери. — Его захватил суккуб.

Ящерица слегка отступила.

— Да, — прошипела она, растягивая слова. — Сейчас я её помню.

Огромная крокодилья голова кивнула — странное зрелище.

— Где она?

Энтрери кивнул на дверь.

— Где-то там, в пещерах.

— Пещерах?

— Туннелях, — выпалил он. — Их там много. Ты хочешь убить её? Мы могли бы помочь…

— Я постараюсь держаться от неё как можно дальше! — пообещала ящерица. Приблизившись к двери, она осторожно приоткрыла её и высунулась наружу.

— Кто ты? — спросил Энтрери. — Что ты такое? Я никогда не встречал такого дракона.

Ящерица со скептицизмом уставилась на убийцу — кто видел настроенную скептически ящерицу? — и выскользнула за дверь.

Энтрери подбежал к месту, где только что стоял зверь, и увидел, как он исчезает за углом далеко по коридору, двигаясь с необыкновенной скоростью. Он отошел обратно в комнату и закрыл дверь, отойдя от неё со вздохом облегчения.

— Кто это? — спросил Реджис, несколько мгновений спустя выбираясь из озера.

— Мне нужно понять, смогу ли я рассчитывать на тебя, когда начнется битва, — сухо сказал Энтрери.

— Ты собирался с ним сражаться? — ответил Реджис, и Энтрери только пожал плечами. Окажись он на той стороне комнаты, и нырнул бы в пруд быстрее Реджиса.

Убийца слегка повернул голову влево, чтобы оглядеть комнаты.

— Прикрой зеркало, — сказал он, закрывая глаза, чтобы не посмотреть в стекло.

— Существо было слишком умно, чтобы снова посмотреть туда, — сказал он. — Значит ничего не поменялось.

Он перекатился вперед и открыл дверь.

— Куда ты?

— Туда же, куда в первый раз, — ответил Энтрери.

— Ты же не серьезно? — сказал хафлинг. — Ты что, собираешься попытаться снова?

— Ты хочешь, чтобы твой друг оказался на свободе или нет? — спросил убийца и вышел из комнаты.

— Хватит хныкать! — сказала Чарри Ханзрин Концеттине.

Исцеленная дроуской жрицей женщина стояла на ногах, трясущаяся и рыдающая. Она была подавлена и напугана.

— Отстань от неё, — огрызнулась Ивоннель. Она создала заклинание, призывая к себе небольшой сундучок. Внутри него находился большой выбор различной одежды. Порывшись, Ивоннель набросила на плечи голой женщины халат.

— Теперь ты в безопасности, — сказала она.

Чарри Ханзрин едва заметно неодобрительно зарычала.

— Отведи меня в комнату Малкантет, — приказала Ивоннель.

Концеттина ахнула и попятилась, само имя существа, похитившего её тело, лишало женщину сил.

— Демоница ушла. Она не вернется, — сказала Ивоннель. — Она нашла другое тело, а ты теперь в безопасности.

Чарри Ханзрин двинулась за Ивоннель. Выражение её лица говорило, что происходящее совершенно не радует жрицу.

— Нет, погоди, — передумала Ивоннель. — Вы, все, кто принадлежит к Дому Ханзрин, идите отсюда. Убирайтесь, и как можно быстрее.

— С охотой, — сказала Чарри.

Ивоннель отметила, что Дендерида, которая была куда более опытной и лучше Первой Жрицы понимала кое-что об Ивоннель Бэнр, поморщилась в ответ на отношение Чарри. Она всем своим видом давала жрице понять, что той следует придержать свою агрессию.

— Внизу предгорий, к югу от Дамарского выхода есть дорога, — спокойно и угрожающе сказала Ивоннель. Женщина сделала несколько шагов вперед и посмотрела прямо в глаза Чарри. — Эта дорога приведет вас к небольшой деревне. В доме Чалмеров вы найдете дворфа. Пайкела Валуноплечего. Он тяжело болен. Кнут Малкантет достал его.

Она замолчала, отмечая надежду на лице Концеттины.

— Исцели его, — приказала Ивоннель.

— Дворфа?

— Если он умрет, и я узнаю, что он умер после твоего прибытия и твоего провала, то я вернусь домой, к Матроне Матери Шакти и заверю её, что скоро весь ваш Дом окажется лицом к лицу с гневом Дома Бэнр, — спокойно объяснила Ивоннель. — В полном составе.

Дендерида снова поморщилась, а бахвальство Чарри куда-то исчезло.

— Ты…

— Заткнись, — прервала Ивоннель. — Иди отсюда и вылечи дворфа.

Чарри Ханзрин стояла, словно громом пораженная, но Дендерида быстро схватила жрицу за руку и потянула её в сторону, обратно в туннель.

Комтодди последовал за ними.

— Нет, — сказала своему лже-демону Ивоннель. — Ты отведешь меня к комнатам Малкантет! Сейчас же!

Двойник Граз’зта неуклюже поспешил выполнять приказ.

Энтрери поставил гоблина перед зеркалом, покрытым плащом.

— Ты уверен? — спросил Реджис.

— Дай мне лук, — ответил убийца.

Подойдя к неподвижному телу Дзирта, Реджис повозился с пряжкой ремня, пока Таулмарил не оказался в его руке. Он подхватил волшебный колчан и отнес оружие Энтрери.

По кивку убийцы, Реджис придвинул кончик рапиры к горлу гоблина, не давая существу пошевелиться, пока Энтрери менял оружие и устанавливал стрелу на тетиву.

— Демоница говорила, что там есть кое-кто похлеще гидры, — предупредил Реджис снова, занимая свое место у зеркала.

— Мы не оставим его.

— Но мы могли бы взять зеркало с собой и освободить пленников там, где с нами будет побольше народу, — заметил хафлинг.

Убийца окинул его холодным взглядом, а затем махнул рукой, приказывая сдвинуть в сторону проклятый плащ.

Со вздохом, Реджис подчинился. Гоблин уставился в зеркало, и был затянут в зазеркалье.

Перед стеклом появился новый пленник — похожий на грифа демон, которого Реджис уже видел.

Энтрери выстрелил в лицо существа, опаляя и раскалывая его клюв.

Врок прыгнул на Реджиса, и отчаявшийся хафлинг вытащил кинжал, освобождая боковые лезвия и бросая живых змей. Волшебные рептилии действовали быстро. Они скользнули вокруг шеи демона, порождая призраков, которые, как и ожидалось, с силой потянули назад.

Но врок был слишком силен, чтобы так просто уложить его на спину. Магическая гаррота едва замедлила его. Они не задушат демона — в конце концов, такому существу и дышать-то не нужно.

Понявший свою ошибку Реджис вскрикнул, продолжая отступать. Но он не стал прыгать в пруд, оставляя Энтрери одного.

К своему ужасу, он понял, что в любом случае не способен добраться туда.

Хафлинг выставил перед собой рапиру и кинжал, вздрагивая, когда вторая стрела врезалась в демона, отбрасывая его в сторону.

Надеясь, что существо отвлеклось, Реджис кинулся вперед, но остановился, когда между ним и демоном возникла черная стена. Он не мог понять, что происходит, пока Артемис Энтрери не выпрыгнул прямо перед ним, прорываясь сквозь густую пелену пепла.

Реджис видел яростное движение за облаком. Вопли демонического грифа эхом отлетали от стен пещеры.

Хафлинг отбежал в сторону, не решаясь вслепую вступить в яростную схватку. К тому времени, когда противники предстали перед его глазами, врок уже был на полу. Он опирался на одно крыло, пытаясь подняться, пока Энтрери колотил его своим могущественным мечом, а похожие друг на друга привидения тянули его назад.

Наконец, демон рухнул замертво, и Энтрери отошел, указывая клинками на призраков.

— Что ты сделал? — спросил он.

Реджис спокойно подошел к демону и ткнул рапирой призрачные фигуры, которые быстро испарились. Он помахал своим кинжалом, на котором теперь осталось только одно лезвие, и пожал плечами.

Энтрери кивнул.

— Мне нужно достать еще одного гоблина.

Реджис заспорил, но голос убийцы прервал его.

— Закрой зеркало.

Энтрери вернулся спустя некоторое время после того, как Реджис вернул плащ на место, подталкивая перед собой гоблина.

Несколько мгновений спустя, гоблин оказался в зазеркалье, и его место занял другой гоблин.

— Посмотри в зеркало! — приказал Энтрери, прицеливаясь из лука, чтобы пристрелить существо.

— Нет, прошу! — захныкал уродец.

— Твой единственный шанс остаться в живых, — предупредил Энтрери. — Смотри в зеркало!

Он опустил лук и выстрелил, направляя стрелу между ног сопротивляющегося существа — и доставая новую стрелу прежде, чем гоблин оправился от шока.

— Сию секунду! — рявкнул Энтрери.

Гоблин исчез за зеркалом.

И на его месте появился Вульфгар.

ГЛАВА 27 Богиня и жизнь

— Не оборачивайся! — крикнул Энтрери Вульфгару. Он стремился предупредить варвара, а не угрожать ему.

— Зеркало за твоей спиной! — пояснил Реджис, пытаясь снова накрыть стекло плащом. И у него получилось, частично, по крайней мере. — Если ты посмотришь в него — пропадешь снова!

— Где я? Что это за место? — потребовал ответа Вульфгар.

— Иди к нему, — приказал Энтрери Реджису. Сам он поднял зеркало и направился с ним в сторону.

— Что ты делаешь? — спросил хафлинг.

— Артемис Энтрери? — задал вопрос Вульфгар, но стоило ему посмотреть за человека, шагавшего по краю пруда, и голос варвара изменился. — Дзирт!

Он оттолкнул Реджиса и бросился к дальней стене. Туда, где лежал безжизненно распростертый дроу. Вульфгар упал на колени, обнимая голову Дзирта.

— Что случилось? — с отчаянием спросил он.

— Демон… — начал объяснять Реджис, но резко прервался, когда увидел, как Артемис Энтрери закинул зеркало в бассейн.

— Будь она проклята вместе со своими мерзкими игрушками, — ответил убийца на недоверчивые взгляды Реджиса и Вульфгара.

Реджис покачал головой, с каждым движением делая это все более яростно.

Однако Вульфгар снова обернулся на Дзирта, прижимая друга к себе. В этом объятии не было силы, варвар справедливо опасался повредить глубокой и смертельной ране.

— Не туда, — крикнул Реджис Энтрери. Он вскочил на ноги, снова привлекая внимание Вульфгара. — Нет, нет, нет.

— Чего? — спросил Энтрери, бросая плащ хафлингу.

— Там плавает рыба, — запинался Реджис. — Живая!

Энтрери замер, а Вульфгар поднял голову.

Словно в ответ на это замечание, вода в озере начала кипеть. Под бурлящей поверхностью проступили очертания огромного существа.

От воды поднялся пар.

— Бежим, — сказал Энтрери, отступая назад.

Реджис первым добрался до двери, и пошарил руками, пытаясь распахнуть её — его руки забегали быстрее, когда он оглянулся и увидел гидру, которая, по-видимому, сражалась с еще одним существом.

Оно всплыло из бассейна, похожее на гигантское глазное яблоко с жуткой пастью, полной длинных острых клыков. На голове создания торчали стебельки с множеством маленьких глазок.

Реджис резко развернулся и попытался выйти, но ему не удалось распахнуть дверь достаточно широко, и потому он просто врезался в неё, заставляя её закрыться.

Вульфгар оттолкнул хафлинга в сторону и распахнул дверь. Схватив Реджиса подмышку, он вылетел из комнаты. Безвольное тело Дзирта повисло на плече варвара.

— Брось мелкого и готовь свой молот, — сказал Энтрери варвару, несущемуся мимо него по коридору.

Туннель позади них задрожал. Из-за их спины доносились удар молнии, треск огня, шипение воды и, в конце концов, визг, который был громче, чем крики гидры, и больше похож на драконий. И друзья поняли, что третий противник, быть может еще хуже двух других, вступил в бой.

— Просто бежим! — продолжал твердить Реджис. Он изо всех сил старался прекратить оглядываться через плечо. Но безрезультатно.

Вслед за Энтрери, они обогнули огромное число углов и пробежали множество туннелей. Почти все коридоры были слишком узкими для гидры или дракона. Это стало для товарищей небольшим утешением, хотя их облегчение заметно поубавилось, когда в широком проходе, главном туннеле верхних уровней, они наткнулись на гигантского, похожего на человека монстра, который дымился и размахивал огромным мечом.

— Это вообще когда-нибудь кончится? — спросил Энтрери. Вскоре он понял, что монстр не один. Рядом с ним стояла знакомая женщина, и убийца уже подумал, что суккуб опять вернулась.

Послышался приказ остановиться, и из тени показалась Ивоннель. Она оттолкнула гиганта в сторону. Или попыталась. Когда маленькая дроу не смогла сдвинуть монстра, то просто попросила его отойти с дороги.

— Я нашла вас, — сказала она с облегчением. — Это настоящая королева Концеттина. Малкантет больше нет, но нам нужно уби…

Её взгляд упал на Дзирта.

Когда Вульфгар осторожно опустил его на землю, женщина бросилась к раненому сородичу.

— Ох, нет, — простонала она.

— Его задел кнут демоницы, — объяснил Энтрери.

— Помоги ему! — приказал Реджис.

Ивоннель не смогла найти сил залечить раны Пайкела, а ранение Дзирта казалось куда более серьезным.

— О, нет, — сказала она снова. Женщина закрыла глаза, чтобы сосредоточится. Она прошептала заклинание. Незначительная волна целительной магии коснулась лежащего дроу.

Открыв глаза, Ивоннель поняла, что, в сущности, не сделала ничего толкового.

— Ханзрин, — сказала она, молча проклиная себя за то, что выгнала тех слишком быстро. — Мы должны догнать… — начала она, но хрип Дзирта заставил её замолчать и повернуться к раненому.

Из воспоминаний Ивоннель Вечной, молодая Ивоннель хороша знала признаки последних вздохов умирающего. Она не могли найти Ханзринов. Как и кого-либо еще. У них просто не было времени.

Ивоннель замирала, а потом снова начинала бродить. Похлопывая руками по своему лицу, она взывала к Паучьей Королеве.

— Ллос, услышь меня! — умоляла она, сотворив заклинание связи. — Я знаю, что тебе есть дело до него!

Ты ничего не знаешь, дитя, — пришел ответ, прозвучавший в её голове. К своему ужасу, Ивоннель узнала голос Йеккардарьи.

Она знала, что была обречена. Что все они обречены.

Ивоннель подошла к Дзирту, отталкивая остальных, и взяла его голову в руки.

— Ты позволишь ему умереть вот так?

— Ты бы пожертвовала собою ради него? — раздался бестелесный булькающий голос, заполнивший коридор.

Вульфгар, Реджис и Энтрери встали плечом к плечу и спина к спине, образуя треугольник вокруг перепуганной Концеттины. Все трое подняли свое оружие, хотя все они понимали, насколько тщетны скорее всего будут все их попытки сопротивления.

— Ты бы пожертвовала собою ради него? — повторил голос, голос Йеккардарьи, а потом Ивоннель услышала продолжение в своей голове: — Призови меня, если хочешь его спасения.

— Ты просишь меня умереть… — прошептала Ивоннель.

Я не говорила, что ты умрешь.

— Ты не говорила, что я не умру! — ответила Ивоннель.

— Да, не говорила, — согласился магический голос. — А теперь — выбирай.

Ивоннель посмотрела на Дзирта, а затем повернулась к остальным.

— Бегите. Ради спасения ваших жизней. Окажитесь как можно дальше отсюда.

— Я не оставлю его, — сказал Реджис, придвигаясь к Дзирту.

Остальные присоединились, выстраиваясь в линию. Концеттина, совершенно потерянная, спряталась за их спинами.

— У меня нет времени… — начала Ивоннель.

— Делай, что хочешь, — сказал Энтрери. — Мы не бросим его.

Со вздохом, Ивоннель снова слегка отступила в туннель и начала заклинание, могучий двеомер, открывающий врата в Абисс.

Она посторонилась и затаила дыхание, когда черные врата замерцали и обрели форму. Из них выступила фигура Йеккардарьи, в её обычной жуткой форме — куча грязи, шевелящая щупальцами.

Служанка остановилась и указала на портал, добавляя собственную магию. Черные врата снова замерцали.

И явилось что-то еще.

Она была красива, вне всякого сомнения. Она смеялась над дрожащей дроу, которая сглотнула, вскрикнула и упала перед нею на колени.

На мгновение, явившаяся из врат дроуская женщина приняла форму гигантского драука. Лишь для того, чтобы остальные поняли происходящее и устрашились.

— Мы все умрем, — прошептал Энтрери.

Концеттина упала на колени и заплакала.

Кинжал Реджиса упал на пол, его рука слишком ослабла, чтобы удерживать оружие. Кончик поникшей рапиры хафлинга заскользил по каменному полу.

— Ты удивляешь меня, дитя, — сказала Паучья Королева. Казалось, она веселилась.

— Я… я…

Ллос посмеялась над дроу, а затем зашипела и помахала рукой перед лицом Ивоннель.

Что-то взволновалось внутри дочери Громфа, разливаясь, словно желчь. В самый последний момент, она поняла природу волнения. Повернувшись лицом к Дзирту, она пролила на него заклинание, могучую магию, которая омыла дроу и физически передвинуло его тело волною чистой энергии.

Дзирт перевернулся и закашлял, а затем вскочил. Он проснулся, совершенно здоровый, и встретился с Энтрери, Реджисом, Вульфгаром и рыдающей женщиной, стоящей рядом с ними. Выражения их лиц заставили дроу обернуться.

И тут Дзирт едва не упал снова.

— Как ты и просила, — сказала Ллос Ивоннель.

— Забирай меня, — прошептала жрица.

Ллос фыркнула, и Ивоннель каким-то образом отлетела в сторону, отброшенная единственной мыслью могущественной Королевы Паутины Демонов. Врезавшись в стену, женщина съежилась на полу.

— Ну наконец, Дзирт До’Урден, — сказала Паучья Королева.

Дзирт смотрел на неё, не моргая.

— Ты не боишься?

Он и глазом не моргнул.

— Возможно, твоя дерзость меня утомит, — сказала Ллос. — Мне нужна твоя верность.

— Я не могу дать её тебе.

— Прокляни Миликки!

— Она не моя богиня, чтобы проклинать её, — признался Дзирт, и всемогущество Ллос дало трещину, когда на лице богини мелькнуло легкое непонимание.

— Я могу уничтожить тебя и все, что тебе дорого, — предупредила Ллос.

— Этого я и жду, — сказал Дзирт.

— Ты знаешь о боли, которую я могу причинить тебе?

— Да, — ответил Дзирт прежде, чем она закончила.

— Отлично, — промурлыкала Ллос.

Дзирт расправил плечи.

— Ты можешь избежать этого, — сказала богиня. — Твои друзья будут свободны. И даже твоя милая Кэтти-бри.

При упоминании о любимой жене, Дзирт поморщился. Но, проглотив свое удивление и страх, он понял, что все её обещания и угрозы никак не относились к его действиям. Ллос стояла слишком высоко над ним. Во всех отношениях. Она поступит так, как ей заблагорассудиться, вне зависимости от его выбора. Он мог влиять на её действия также, как мог поднять Фаэрун из океана.

— Встань на колени, — потребовала она, и волшебная тяжесть заставила Дзирта опуститься на колени.

— И как ты смеешь смотреть на меня без дозволения! — воскликнула богиня, и второй удар магии опустил взгляд Дзирта в пол.

Но там, за магическим внушением, Дзирт увидел одинокий огонек свечи в собственной памяти.

Он посмотрел на Ллос.

Он сопротивлялся магии и поднялся на ноги.

— Я многое могу стерпеть от тебя, — предупредила она. — Поклонись мне!

— То, что ты просишь, не принадлежит мне, — пояснил он.

Ллос усмехнулась и махнула рукой. Коридор позади Дзирта заполнили толстые паутинки, которые подняли друзей Дзирта и Концеттину над полом, полностью захватывая и удерживая их.

Дзирт смотрел, как они задыхаются, не в силах помешать. Он видел их, пойманными и беспомощными. Он видел тысячи мелких пауков, собравшихся на потолке.

— Поклонись мне, — спокойно потребовала Ллос.

— Как? — невинно спросил Дзирт. — Я не отвечаю за то, что у меня на сердце. А то, что у меня на сердце не совпадает с путями Ллос.

Паучья Королева зарычала, и какой это был дикий звук. Стук паучьих лапок за спиною Дзирта стал громче.

Его друзья закричали, их голоса были заглушены паутиной, но боль была очевидна.

Они будут съедены крошечными паучками.

— Я получу тебя, Дзирт До’Урден, — пообещала ухмыляющаяся Ллос.

— Нет, — просто сказал Дзирт.

Позади него, между гримасами и стонами, Энтрери все же удалось пробормотать:

— Едва ли она хотела услышать именно это.

Но Дзирт едва заметил его комментарий.

Он нашел свечу в своих мыслях, принял медитативную позу и нашел там мир, далекий от происходящего.

Потому что он не мог помочь. Он не мог даже притвориться, что помогает. Дзирт давно пришел к пониманию истины этого «культа». К этому нельзя принудить, это нельзя отдать, это нельзя даже принять.

Это просто было. Путь сердца, надежды и радости.

Его нельзя сотворить.

К нему нельзя принудить.

Его нельзя изменить.

Он просто был.

Дзирт отстранился от окружавших его страданий, уходя мыслями туда, где не мог слышать криков боли. Он почувствовал укол сожаления, легкую волну вины, но быстро подавил это.

Он ничего не мог сделать. Это была Ллос. Богиня. Дзирт мог вытащить из-за пояса Таулмарил и выстрелить ей в лицо, но стрела не пронзит её — она не причинит ей боли. Это был не дракон, не обычный демон и даже не Демогоргон. Это было нечто очень похожее и совершенно иное, нечто великое и запредельное.

И потому Дзирт ушел, убежал от окружающей действительности, и потому был совершенно удивлен, когда был схвачен за одежду и с пугающей силой и легкостью подвешен в воздухе.

Звуки позади него стали значительно тише. Там больше не было ни криков агонии, ни стука паучьих лап. Он не был уверен, как долго отсутствовал, и боялся, что все позади него уже мертвы.

Тихие рыдания женщины — Концеттины — подарили ему крошечный проблеск надежды.

— Я не только боль, — сказала Ллос. Её лицо было очень близко к его лицу, а голос постоянно менялся. — Я — наслаждение.

И богиня поцеловала Дзирта, ненасытно и страстно. Тысяча разрядов тока пронеслись по его телу, дразня и искушая его.

Она оттолкнула его назад, и заманчиво улыбнулась.

— Лишь слово, и все это — твое.

Но Дзирт пожал плечами и покачал головой.

Ллос бросила его на ноги, и он повалился, словно его ударили. Мгновение Дзирт видел в глазах разъяренной Ллос ужасную смерть. Но она успокоилась и рассмеялась.

— Я не только забираю, Дзирт До’Урден, — сказала она. — Я могу давать. Позови свою пантеру.

Дзирт заколебался.

Ллос протянула руку, и он проследил за этим движением. На земле лежал мешочек, прямо перед паутинами и его захваченными, но очень живыми, друзьями. Он понял, что это его собственный мешочек. С ониксовой фигуркой.

— Я могу позвать её сама, — заметила Ллос, и Дзирт ей поверил.

Он призвал Гвенвивар, и наблюдал, как кружащийся туман образовал фигуру пантеры. Кошка и правда была тут, но Дзирт почувствовал боль в сердце.

Гвенвивар беспомощно повалилась на землю. Её тело не повиновалось ей. Она всхлипнула, упала и попыталась встать, но бесполезно.

Дзирт едва мог выдержать это зрелище. Он думал достать Таулмарил. Не ради того, чтобы подстрелить Ллос. Просто чтобы спасти Гвен от этих страданий.

— Гвен, уходи! — умолял он.

— Нет, — сказала Ллос, и пантера не пропала. — Я не позволю.

Дзирт повернулся к ней, а затем снова собрался присесть на корточки, чтобы уйти в себя.

Но Ллос прошла мимо него, и он повернулся, чтобы увидеть Гвенвивар уже здоровой.

Пантера встала и зарычала.

Ллос засмеялась и махнула рукой, отправляя Гвен в паутину, где та тоже была быстро поймана.

— Видишь? — спросила она, когда Дзирт повернулся к ней. — У меня тоже есть дары. Я нечто большее, чем боль и страдания.

Дзирт признал это с легким поклоном.

— Верь в меня, — сказала она. — Познай мою любовь.

— Нет. Я не могу, и ты это знаешь.

Ллос облизнула губы, заставляя их заманчиво блестеть от влаги.

— Я могу вернуть его тебе, — сказала она.

Дзирт тяжело сглотнул, внезапно испытав страх.

— Ты знаешь, что могу.

— Закнафейн не признавал тебя, — сказал Дзирт, просто потому, что должен был услышать, как произносит эти слова вслух. — Он не с тобой.

— Но какая разница? — спросила она, не отрицая. — Я могу вернуть его. Ты знаешь.

Ухмылка Ллос сказала Дзирту, что богиня верит, что заполучила его.

Но ничего не вышло. Потому что она не могла получить его.

— Я не могу дать тебе того, что ты хочешь, — просто сказал он. — Я не могу поклоняться тебе, несмотря на все твои дары, угрозы и наслаждения. Это нельзя просто отдать. Я мог бы служить тебе, и я буду, если такова твоя цена, но до тех пор, пока моя служба не приносит страданий невиновным. Никогда.

Он оценил собственные слова и пожал плечами.

— А может и нет. Возможно, я не смогу дать даже этого.

— Ты мог бы позволить своим друзьям умереть, мог дать своей ненаглядной Гвенвивар дергаться в агонии, ты отказался от мысли видеть Закнафейна снова, просто потому что ты не веришь в богов?

— Или потому, что я до сих пор верю во что-то большее, — сказал Дзирт. — В то, что справедливо и правильно.

Ллос посмеялась над ним и снова повторила:

— Я могу вернуть тебе Закнафейна! Все, что тебе нужно — предложить мне свою верность.

— Если бы ты хотела от меня подобного, то в первую очередь не забрала у меня Закнафейна, как и всех остальных, кого подвергла мучениям.

Он оглянулся через плечо, где, неуклюже и явно испытывая боль, повис Артемис Энтрери. Его лицо было красным от паучьих укусов. И, несмотря на это, убийца улыбнулся другу.

— А если ты надеешься убедить меня, что стремишься измениться, чтобы следовать путями справедливости и правильности, — сказал дроу с уверенностью и силой, — то давно бы вернула мне Закнафейна. Без условий.

Глаза Ллос сузились.

— Ты хочешь моей лжи? Для какой цели? — спросил Дзирт. — Страх — это не верность. Раболепие — не поклонение.

Поведение Ллос снова поменялось. Её смех казался беззаботным. Это окончательно убедило Дзирта в том, что топор палача вот-вот опустится на его голову. Но она посмотрела в сторону.

— Я дала тебе великий дар, — сказала она Ивоннель.

Молодая женщина пожала плечами.

— Посмотри на неё, — сказала Ллос Дзирту. — Ей всего несколько лет, но она пропитана мудростью и воспоминаниями самой старшей из моих чад. И силой! О, какая великая сила пришла к ней от меня. Но где же благодарность?

Ивоннель не ответила, и Ллос хихикнула.

— Вы забавные, — сказала она Дзирту, сказала им обоим. Схватив Дзирта, она снова поцеловала его, хотя, несмотря на все её магические внушения и обещания, он не ответил.

- Drojal zhah obdoluth dorb’d streeak, — прошептала она так, что услышали все присутствующие в коридоре. — Lueth dro zhah zhaunau dorb’d ogglin.

И пропала. Врата исчезли, а пять пленников повалились на пол.

— Что она сказала? — спросил Реджис первым.

— Вселенная пуста без хаоса, — нервно перевела первую часть Ивоннель.

— А жизнь — скучна без врагов, — закончил Артемис Энтрери, который свободно говорил на языке дроу.

— Что это значит? — спросил хафлинг.

Дзирт и Ивоннель переглянулись, но не смогли предложить ни одной вразумительной идеи.

Дзирт хотел сказать несколько утешительных слов своему маленькому другу — в конце концов, они были живы, а это все же было больше, чем они ожидали — но прежде, чем он начал говорить, стену тоннеля рядом с Ивоннель пронзили сверкающие огни, а воздух заволновался. Женщина отстранилась, приготовившись защищаться.

Огни соединились, играя и кружась, словно рой бабочек, танцующих в невидимых потоках ветра, а затем опустились на пол. Там, на земле, расцвел ковер цветов. И Великий Магистр Кейн возник посреди их группы, готовый к бою.

Он огляделся и расслабился, не видя никакой угрозы, хотя не сводил осторожного взгляда со странного существа с обсидиановой кожей, стоявшего вверх по коридору.

— Иллюзия, — сказала Ивоннель, кивая на своего сприггана.

— Армия короля Ярина здесь. Они у входа в туннели, — сообщил им Кейн. — Орден Желтой Розы с ними. Он будет сражаться плечом к плечу с дамарцами. — Он посмотрел на хафлинга и добавил: — И Коленоломы тоже здесь.

— Демон, овладевший Концеттиной, ушел, — сказала ему Ивоннель, указывая на женщину рядом с Вульфгаром. — Она свободна.

— Мы все свободны, — сказал Дзирт, и Ивоннель кивнула.

— Я не могу вернуться туда! — выпалила Концеттина. — Прошу, заберите меня отсюда!

— Это мы и хотели сделать, — сказал Магистр Кейн. — Но задача осложнена тем, что король Ярин встал со всеми своими силами у ворот Смелтергарда, и он приказал арестовать королеву и Вульфгара за государственную измену. А еще у него в руках пара заговорщиков — братьев-дворфов.

— Справедливый и честный суд — вот все, что предложил нам король после долгих дебатов, — продолжил Кейн. — Вам бы он ответил только угрозами — ответными угрозами.

— С Пайкелом все хорошо, — рассказал Реджис Дзирту, Энтрери и Ивоннель, когда, спустя несколько дней, все друзья собрались за столом в гостинице Хелгабала. — Он полностью выздоровел. Сказал, что во сне к нему пришли темные эльфы и забрали его боль.

Дзирт и Энтрери, разумеется, посмотрели на Ивоннель.

— Я — очень хороший друг, — ответила она на эти пытливые взгляды. На самом деле, женщина была рада, что Чарри прислушалась к её приказам.

— Хотя все это очень скверно, — продолжил Реджис. — Мои друзья из Коленоломов рассказывали, что Ярин пытался выжать из Кейна больше арестов. В том числе, он желал схватить меня. И хотя теперь он вроде как отказался от этой замечательной мысли, но тем не менее полон желания отомстить за оскорбление, нанесенное ему в собственном доме.

— Вульфгар в беде, — заметил Дзирт.

— Как и Айван, — сказал Реджис. — Хотя я слышал, что Пайкел будет отпущен. Это сделка с Кейном, который сопротивляется, но имеет очень мало влияния в городе. Они считают, что Айван, вполне вероятно, будет избавлен от гильотины. Вульфгар, наверное, тоже, но лишь потому, что король Ярин проинформирован, что казнь варвара, скорее всего приведет под его стены армию дворфов во главе с самим Бренором Боевым Топором.

— А Концеттина? — спросил Дзирт. — Она, разумеется, не может быть осуждена за то, что делала, будучи одержимой демоницей.

— Все гораздо сложнее, — ответил Реджис и посвятил всех в историю о том, как они с Вульфгаром пришли в Дамару. Он перечислил все страхи Концеттины, которые имели место быть еще до этих сумасшедших событий.

— У него есть причина осуществить задуманное, — закончил хафлинг.

— Законы, которые служат прихотям власти имущих — замечательная вещь, — фыркнул Артемис Энтрери и покачал головой.

— Надеюсь, мы не собираемся позволить этому случиться, — сказал Реджис.

— Только не без боя, — подтвердил Дзирт, и Ивоннель кивнула. — Я пойду за Кейном.

— А я — за Тазмикеллой, — сказала Ивоннель.

— А я — пойду выпью, — заявил Энтрери, вставая из-за стола и направляясь к бару.

Король Ярин нервничал. Он нашел в своей постели демоницу, он видел растерзанное тело своей сестры Ацельи и потерял своего самого доверенного убийцу — Рафера Ингота. В Дамаре действовали значительные силы, в том числе — монахи, в общении с которыми у него было мало опыта, которые были совершенно не расположены к нему и пришли во главе с хорошим другом легендарного короля Гарета Драконоборца.

Он окружил себя охраной, множеством стражей, и не оставлял замок. Он призвал своих самых доверенных шпионов, разместив их в каждом коридоре. Он перенес свои покои в маленькую комнатку с тяжелой дверью, без окон и с толстыми каменными стенами. Каждый ночь коридор за дверью заполняли солдаты.

Никто не мог приблизится к королю.

Так же думали многие паши Калимпорта.

Последнее, что увидел король Ярин, были глаза его убийцы, который бесстрастно глядел на него сверху вниз, прижимая подушку к его лицу.

На следующее утро Дрейлил Андрус проснулся прежде, чем закричали петухи. Заспанный капитан стражи попросил свою жену, Калиру, натянуть простыню повыше, и быстро бросился к двери, чтобы посмотреть, кто заявился в такую рань. Он распахнул дверь, чтобы найти за порогом Рэда Маззи, который выглядел так, словно недавно проснулся. Другие солдаты слонялись снаружи.

— Прошлой ночью, во сколько ты покинул сторожевой пост в коридоре у покоев короля? — спросил маг.

Дрейлил Андрус посмотрел на него с любопытством, и Рэд Маззи кивнул в ответ на его многозначительную заминку.

— Вчера вечером меня там не было, — ответил Андрус.

Рэд Маззи усмехнулся.

— А ты был.

— Он был здесь всю ночь, — настаивала Калира Андрус.

— Нет, ты пришел сюда только после ночных недоразумений, — поправил маг.

Рэд Маззи прервал возражения Андруса.

— Многие видели тебя и искали твоей защиты, когда обнаружили, что король Ярин умер.

Дрейлил Андрус попятился, совершенно шокированный. Его жена ахнула.

— Как?

— Кажется, его сердце не выдержало тяжести этих дней, — сказал маг с сарказмом в голосе, который отражал то, что оба мужчины теперь знали наверняка.

— Возможно, тебе лучше вспомнить, что ты был там вчера вечером, — добавил Рэд Маззи, и это не было попыткой обвинения.

Скорее всего, это была просьба. Ибо если кто-то обнаружит, что смерть короля была вызвана причинами далекими от естественных, это бросит Дамару, в частности — Хелгабал, в пучину яростной борьбы за трон, которая скорее послужит могущественным придворным, нежели порядочным людям. У короля не было наследника, и не было семьи, раз Ацелья умерла.

— Нам нужно срочно развеять все обвинения против Концеттины, — сказал Андрус, пытаясь обдумать ситуацию.

— Как капитан Дворцовой Стражи, ты можешь законно выступать судьей на её суде, — сообщил ему Рэд Маззи.

Колокол пропел мрачную ноту.

Мужчины похлопали друг друга по плечу, и маг ушел. Дрейлил Андрус пошел за своей формой, зная, что впереди его ожидает долгий и трудный день, со множеством сложных дел.

— Что все это значит? — спросила его дрожащая жена. Как и многие придворные Ярина, Калира Андрус испытывала мало любви к королю, но сейчас глаза женщины наполнились слезами. Она плакала не о человеке, она плакала о Хелгабале.

— Это значит, что сегодняшний день — это день скорби, слез и приготовлений, — ответил Дрейлил Андрус, сражаясь с комом в горле. Со вздохом, он взял себя в руки. — Но завтрашний день будет куда ярче. Король умер. Да здравствует королева!

Первый удар колокола раздался до рассвета. Он и разбудил Реджиса. Хафлингу потребовалось долгое время, чтобы понять, где он находится, потому что он ночевал не в своей постели. Реджис сидел на полу своей комнаты в гостинице, все еще полностью одетый в ту же самую одежду, что и ночью накануне. При нем было даже оружие.

Нет, он одет совершенно не полностью, решил хафлинг, взъерошив свои волосы.

Паника охватила малыша, пока он не заметил свой драгоценный синий берет, создающий волшебную маскировку, которая помогла ему пройти через логово гигантов, лежащим на полу неподалеку от двери.

Когда хафлинг добрался до своей вещицы, он обнаружил, что тот помят, словно кто-то посидел на нем или постоял… или просунул под дверь.

Реджис попытался вспомнить события прошлого вечера. Он был в общей комнате, с Дзиртом и другими. Пара бокалов вина, кружка пива…

Как он вернулся в эту комнату?

Он не мог вспомнить.

Снова раздался удар колокола. Где-то в городе закукарекал петух.

Печальный звук колоколов разносился над Хелгабалом в течение всего следующего утра, оплакивая смерть старого короля, чье сердце, как было объявлено людям, не выдержало волнений последних дней.

Колокола зазвонили и по Концеттине, женщине, которая выжила под властью демона и вырвалась из-под его принуждения, когда капитан Дворцовой Стражи вместе с придворным магом объявили с балкона над Замковой Площадью, что королева Концеттина была признана невиновной. Женщина была объявлена жертвой гнусного демона, которого она выгнала силой своей доброты и воли.

Дзирт, Ивоннель, Реджис и многие, многие другие вздохнули с облегчением, следя за быстро разворачивающимися событиями того утра. Слухи утверждали, что суда, как и последующего развития ситуации, можно было избежать. Вульфгар и Айван присоединились к друзьям в тот же день, и Магистр Кейн пришел поговорить с ними позже.

Теперь все они были вместе.

Ну, не все. Потому что Артемиса Энтрери, как ни странно, никто не мог найти.

Вернее, не мог, пока, много дней спустя, Дзирт и Далия не слезли со спины Тазмикеллы на поле Лускана, раскинувшемся перед огромной, растущей Башней Магии. Тогда Дзирт снова увидел человека, стоящего у своей палатки вместе с Далией. Он следил за тем, как Дзирт бросился через поле, чтобы обнять Кэтти-бри.

Когда Дзирт сжал любимую жену в крепком объятии, взгляды дроу и человека встретились, и они обменялись легкими понимающими кивками.

Дзирт понял, что сделал Энтрери.

Так и быть.

Мир — очень непростая штука.

ГЛАВА 28 Снег глубок, леса безмолвствуют

На дворе стояли ранние летние деньки Года Торжества Рунных Лордов или 1487 по летоисчислению Долин. Айван Валуноплечий полулежал в гамаке на балконе тихой комнаты, располагавшейся в дальней части Плющевого Поместья. Рядом с ним, в поразительных садах Пенелопы Харпелл, щебетали птички, счастливо гудели колибри и пчелы.

И никогда еще эти сады не выглядели лучше, а все благодаря работе «дууидского» брата Айвана, который вприпрыжку являлся туда каждый день, чтобы спеть свои песенки растениям. Творя свои заклинания, он щебетал и танцевал вместе с птицами, пчелами, белками и деревьями.

Да, даже с деревьями, которые внимали его приглашениям, к великому огорчению Айвана.

Но, в конце концов, это было призвание Пайкела и его работа. Точно так же, как работой Айвана было стоять — вернее, лежать — на страже у дверей недавно выстроенной комнаты. У дальней её стены была выложена арка, представляющая собою сооружение из трех длинных узких камней — два из них стояли вертикально, а третий, горизонтальный, лежал сверху.

— Пайкел! — крикнула Кэтти-бри. — Идем. Мы не должны заставлять короля Бренора ждать.

— Ой! — ответил Пайкел.

Айван выкатился из гамака, поправляя свое прекрасное облачение. Он облизнул пальцы и придал волосам более приличный вид.

Кэтти-бри и Дзирт показались совсем скоро. Дзирт был в своей черной кожаной броне, темно-зеленом плаще и с оружием, которое удобно висело на его бедре. Гвенвивар шла рядом с ним, и это заставило Айвана захихикать. Дворф знал, как любила эта кошка дразнить короля Бренора.

Кэтти-бри, в своем черно-белом платье и черной кружевной шали, заставила его затаить дыхание, так что он уделил лишь мгновение, чтобы окинуть взглядом Дзирта и кошку.

Какая прекрасная пара, подумал он, надеясь, что ходившие слухи были верны.

Грязный, растрепанный и смеющийся, Пайкел был тут как тут. Мгновение спустя источник его веселья стал очевиден каждому. Пенелопа и старый Киппер появились вслед за ним, ведя за собою пару дисков, несших на себе бочки замечательного вина из Длинной Седловины — самого желанного плода многолетних трудов Пенелопы над садом.

При виде женщины, Дзирт и Кэтти-бри обменялись улыбками и кивками, что не прошло незамеченным для Айвана. Пенелопа тоже выглядела ошеломляюще. Прекрасное голубое платье облегало её тело, лестно подчеркивая каждую деталь прекрасной фигуры.

Айван, как и Дзирт с Кэтти-бри, не был в Гаунтлгриме вот уже несколько десятидневок, но Пенелопа путешествовала туда регулярно, работая с Громфом и другими магами над контролируемым выпуском огня Предвечного. Говорили, что кроме всего прочего у неё есть еще один небольшой проект, про который пока было мало известно.

— Вы уверены, что я могу уйти? — спросил Айван.

— Все будет хорошо, — сказала Кэтти-бри. — Всего одна ночь. Ничего не случится.

Женщина повернулась к Пенелопе, одаривая ту вопросительным взглядом.

Волшебница кивнула и твердо зашагала к двери, делая знак Айвану разблокировать её.

— Громф уверен, — сказала Пенелопа остальным прежде, чем войти.

— Как и я, — сказал Киппер, напоминая всем, что главным магом по этой части работы с Предвечным был все-таки он. В конце концов, этот вид волшебства был его специализацией.

— Тогда идем, — сказала Пенелопа, доставая лист пергамента. Айван мог только догадываться, где в этом откровенном платье мог скрываться листок. Откашлявшись, женщина начала читать тайное заклинание.

Оно было на древнем языке Делзуна, но Айван понимающе кивнул, узнавая слова «друг», «союзник» и быстрое упоминание «родных и близких».

Основание вертикальных камней начало светиться, и на серой поверхности кладки, которая не отражала свет и, разумеется, не была прозрачной, закружилось оранжевое пламя, словно всполох огня камина в толстом стекле.

Пламя образовало столбы, синхронно взметнувшиеся ввысь. Сверху между ними возникла вертикальная перекладина. Как только она соединила столбы между собой, заклинание начало действовать, и все в комнате ощутили тепло. Языки пламени заполнили дверной проем.

Рука Дзирта инстинктивно метнулась к Ледяной Смерти.

— Вы уверены, что нам не нужна защита? — спросил он.

Старый Киппер засмеялся и прошел мимо дроу, прямо в пылающий дверной проем, скрываясь в нем вместе с плывущим за ним диском.

— Ой! — воскликнул Пайкел, и принял решение за Айвана, быстро заталкивая его в огонь.

— Это должна быть веселая ночь, — сказала Пенелопа Кэтти-бри и Дзирту, которые не собирались возражать.

Кэтти-бри сжала руку Дзирта и повела его вперед. Он почувствовал краткий миг тепла, краткое ощущение движения, а затем вышел из похожих каменных врат в комнату, находящуюся, как он знал, в стороне от большого тронного зала Гаунтлгрима, более чем в сотне миль от Плющевого Поместья.

— Эльф! — радостно воскликнул сияющий Бренор, который ждал их на другом конце портала. Однако выражение лица дворфа быстро изменилось, когда он увидел Гвенвивар. — Ба. И зачем ты притащил треклятую кошку?

— Хи-хи-хи, — захихикал Пайкел.

Это место значительно изменилось. Стены этой маленькой комнаты теперь были покрыты митрилом, а дверь, защищенная ловушками и магией, была изготовлена из прочного металла. За стенами комнаты также были установлены решетки и митриловые двери, вместе со сторожевыми постами, располагающимися вдоль всех коридоров, ведущих в тронный зал.

Теперь, когда магические врата заработали, дворфы сделали все, чтобы любым врагам, проникшим сюда незваными, было некуда идти.

Когда они вошли в тронный зал, на пир, приготовленный по случаю этого дня, лицо Дзирта осветила широкая улыбка. Какой праздник! Тысячи дворфов уже были здесь, вместе со множеством хафлингов, в чье число входил и Реджис, который примчался к друзьям рука об руку с самой прекрасной женщиной-хафлингом и устроил им, наконец, долгожданное знакомство с Доннолой Тополино.

— Я слышала, что вы могли не поспеть вовремя, — сказала Кэтти-бри паре хафлингов. — Эта мысль ранила мое сердце!

— Мы не слезали с лошадей, — ответил Реджис.

— Пришлось много договариваться, чтобы совершить такое путешествие, — добавила Доннола.

Дзирт снова оглядел комнату, сосредоточив внимание на хафлингах. К своему изумлению, он понял, что в некоторых из них он узнает Коленоломов из Дамары. Прежде, чем он успел задать вопрос, еще один гость короля Бренора попался ему на глаза, и он подтолкнул Кэтти-бри, чтобы заставить женщину посмотреть на Вульфгара.

Пара обменялась многозначительными вглядами, теперь понимая выбор платья Пенелопой.

Вульфгар был здесь. Дзирт и Кэтти-бри снова кивнули друг другу, следя за волшебницей, которая уже заняла место за главным столом Бренора, рядом с Громфом.

— Проделанная работа впечатляет, — заметил Дзирт Бренору.

— Ба, да ты еще не видел ничего, — поклялся дворф, и двинулся к двери, предлагая паре последовать за собой. — Идем. Я все покажу.

Пещера за дверями Гаунтлгрима изменилась до неузнаваемости. Подземное озеро было очищено при помощи магии и сложной очистки дна. Подводные огни, окружавшие водоем, сверкали на чешуе множества рыб, скользящих в глубине.

На перилах моста, переброшенного над водою, сидело несколько дворфов, державших в руках удочки. В озере перед ними плавали поплавки.

На другом конце моста, лежавшем за озером, вырисовывались очертания нового строящегося сооружения: какой-то гигантской платформы с пандусами по левую и правую стороны, которые заканчивались у дальней стены пещеры.

— Я позже добуду шест, который обещал мне Румблбелли, — подмигивая, сказал Бренор. — Мы привезли костяные головы из Мер-Дуалдона.

Редис задумчиво улыбнулся, но ни он, ни Доннола не казались удивленными. Дзирту показалось, что они уже пережили моменты удивления.

— Это действительно замечательно, — сказал Дзирт.

— Ба, да вы еще ничего не видели! — снова сказал Бренор и двинулся по мосту, прямо под новую платформу, а затем через главную пещеру, мимо сталактитовых и сталагмитовых укреплений, где полным ходом шло огромное строительство.

Два новых туннеля уходили вверх, ведя прочь из пещеры.

— Скоро придет новая телега, — пояснил Бренор, указывая на левый туннель. Оглядев проход, собравшиеся отметили, что по полу коридора бежали рельсы, которые заканчивались у самой платформы на озере. По бокам рельсы были ограничены низкими стенами, которые помогли им оставаться скрытыми от глаз друзей, пока Бренор специально не указал на них. Любопытным было то, что рельсы по левую руку от них скрывались в озере, но четверо гостей могли лишь пожать плечами.

Еще любопытнее было справа, где они обнаружили еще одни рельсы, идущие от платформы. Эта дорога тянулась ко второму тоннелю, где они перекручивались, поднимались наверх и шли опять по потолку коридора.

— Чего? — вместе выпалили Дзирт и Кэтти-бри. Реджис и Доннола только рассмеялись.

— Они прям как мы, — сказала Доннола.

— Да, и это хорошо! — сказал Бренор, возглавивший группу своих полных нетерпения друзей. — Я говорил им подождать с дальнейшей установкой.

В странном тоннеле друзья увидели множество работающих дворфов, но все они были перевернуты вверх тормашками.

— Харпеллы, — сказу поняла Кэтти-бри.

— Да, это была их идея. И отличная, — сказал Бренор. Он резко свистнул, и группа дворфов, находящаяся чуть выше по тоннелю, но стоящая на полу, а не на потолке, начала действовать. Напевая песню, они подхватили и потащили новую рельсу, кладя её там, где на потолке заканчивалась предыдущая.

После этого, они бросились назад, и вперед шагнул человек, женщина. Кэтти-бри и Дзирту потребовалось лишь мгновение, чтобы признать Кэннеди Харпелл, которая развернулась и дружески помахала им рукой.

Она посмотрела в туннель и прочла заклинание. Новая рельса, брошенная дворфами, со звоном прицепилась к потолку.

— Быстрее, мальчики! — прокричал предводитель отряда дворфов. Рабочие кинулись мимо Кеннеди, переворачиваясь с ног на голову, как только они вошли в поле действия её заклинания. Пролетев около восьми футов, они упали на потолок. Там они начали пристраивать рельсу к остальной части дороги и крепко закреплять всю конструкцию длинными гвоздями.

— У отрядов не так много времени, чтобы встать… э-э-э, туда и закрепить рельсы. Потом заклинание прекращает действовать, — пояснил Бренор. — Наверху они могут прокладывать по сотне футов в день, но Громф может укреплять только по десять футов за день.

— Укреплять? — спросил дроу.

— Навечно, — заявил Бренор с гордой улыбкой.

— Ты строишь перевернутый туннель? — недоверчиво поинтересовался Дзирт. Казалось, из всех четверых только он был способен издать хоть какие-то звуки.

— Да, — сказал Бренор. — Называй его Мостом.

— Погоди, — вставила Кэтти-бри. — Значит, телега сможет спуститься с поверхности… — она указала на левый туннель, — а затем — развернуться и поехать обратно?

— Легче, чем тащить её руками, — сказал Бренор.

Где-то в левом тоннеле зазвонил колокольчик.

— Вы могли бы отойти немного назад, — попросил Бренор Доннолу, которая была ближе всего к стене, отгораживающей рельсы левого туннеля.

Земля задрожала и, спустя несколько мгновений, телега, полная дворфов, с визгом ворвалась в пещеру, мчась прямо в озеро. Из-под колес летели брызги, стекающие по обеим стенам дороги. Сопротивление замедлило телегу так, что она с трудом взбиралась на платформу по пандусу. На своем пути телега задела какой-то рычаг, зафиксировавший её на месте, не давая откатиться назад.

Рыбачившие дворфы взобрались наверх и подошли к платформе. Они начали крутить рычаги, которые подняли телегу до самого верха, где её пассажиры, наконец-таки, смогли высадиться.

— О, боги, — выдохнул Дзирт.

— Это прекрасная штука, — согласился Бренор. — Нам придется тянуть её весь путь наверх по туннелю, из которого она приехала, но, не сомневайтесь, обратный путь будет готов до конца лета.

— И как вы собираетесь вырыть все это? — спросил Дзирт.

Бренор покачал головой.

— Придорожные стены, — пояснила Кэтти-бри, кивая. — Вот почему Пенелопа зачастила сюда.

— И все это навечно, — сказал Бренор.

Дзирт склонился над маленькой стеной и стал следить за работой дворфов, которые крепили рельсы к потолку. Он попытался представить такую тележку — идущую вверх ногами по потолку туннеля, прямо к крутому холму на поверхности.

За последние десятидневки он видел много странных и невероятных вещей, включая Принца Демонов и Королеву Паутины Демонов. Он ощутил внутри себя силу Мензоберранзана и выпустил её, чтобы уничтожить Демогоргона. Он пролетел половину Фаэруна на спине дракона и встречался с человеком, который превзошел свою бренную оболочку. Он даже обучался у него.

А теперь еще и это.

Он понял, что рад своей способности все еще удивляться.

Бренор сидел по правую руку, а Кэтти-бри — по левую. Здесь были Вульфгар, и Реджис, и Джарлаксл. Гвенвивар свернулась на полу за спиной Бренора, словно намекая дворфу на то, что ей, возможно, потребуется более мягкая кровать. Даже несмотря на то, что дворфы были не намного мягче камня.

Почти все, о ком он заботился больше всего на свете, находились сейчас здесь, в этой зале. Они пели и произносили тосты, пировали и смеялись. Они смотрели в будущее, которое казалось теперь таким многообещающим, что сердце Дзирта готово было разорваться от переполнявших его эмоций.

Он встретил Ллос и отказал ей — действительно ли она приняла его отказ? Но даже если нет, то какая разница? Наконец наступил момент, когда Дзирт обрел полный покой, его путь свернул на тропу понимания, согласия с миром и принятия своего места в нем.

Он посмотрел на эту странную молодую женщину. Ивоннель. Он не знал, как поступить с ней. Он оценивал её, словно взвешивая на весах истины. И сам Мензоберранзан присутствовал на этом суде. Пока он не был убежден в её честности, но видел в ней большие надежды. Больше, чем мог представить.

Он передал ей свой факел?

Он рассмеялся над этими мыслями и сжал ногу Кэтти-бри, просто чтобы ощутить реальность. Он едва мог поверить в тот темный путь, который ему суждено было пройти, погруженным в сомнения. Теперь, для его исцеленного разума, это время казалось полной нелепицей. Он пришел в обитель мира и добра. Здесь его окружали друзья и любимые.

В голове мелькнули сомнения, но он со смехом оттолкнул их прочь.

Стук столового серебра о кружки и стаканы разнесся по большому залу, призывая послушать речь самого замечательного хозяина.

Бренор поднялся и откашлялся.

— Я слишком увлечен едой! — смеясь, сказал он. — Так что прошу другого сказать за меня.

Он снова сел за стол и, к удивлению Дзирта, его место занял Реджис. Малыш встал со своего места и забрался на стол, высоко подняв бокал.

— Мои друзья, моя семья, — сказал хафлинг, собираясь с мыслями. — Я испытал величайшее удовольствие, объединив два места, которые звал домом. Я был рад познакомить клан Боевого Топора и Компаньонов Митрил-Халла с Морадо Тополино, моей второй семьей!

Хафлинги и дворфы засвистели, выкрикивая дружное «Ура!»

— За Виггельфингерза. И за Доннолу, мою любимую и ту, что скоро станет моей женой!

Эта новость вызвала новый шквал радостных воплей.

— За Дорегату и Шовисала из смелых Ухмыляющихся Пони! — перекрикивал приветствия Реджис. — За Текумса Брейсгедла и легендарных Коленоломов!

— Ура!

— За Пенелопу и Киппера. За всех Харпеллов.

— Ура!

— Все вы приглашены на нашу свадьбу! — заявил Реджис. — Все вы, и весь клан Боевого Топора!

— Мне можно обижаться? — громко воскликнул Джарлаксл.

— И ты тоже! — ответил Реджис. — Вместе с твоими друзьями-дроу!

На этот раз потребовалось немного больше времени, чтобы зал снова отозвался криком «ура!»

— Как думаете, сможете сложить свое оружие? — сострил Реджис, чем вызвал громкий смех.

— А ты думаешь, оно нам нужно? — ответил Громф, отчего веселье поутихло, пока архимаг не улыбнулся, поднимая бокал в тосте.

Возможности, подумал Дриззт. Возможности.

— Давайте сделаем все сейчас! — крикнул один из дворфов из-за спины.

— Я принесу пиво! — пообещал второй.

— Щит короля Бренора! — напомнил собравшимся третий. По комнате прокатилась волна хохота.

Но Реджис поменял позу, опуская свой стакан и взгляд. Плечи хафлинга слегка опали.

— Ваш смех и слова могут поутихнуть, ибо у меня есть одно признание. Я вынужден совершить большое предательство, — сказал он.

Зал притих.

Дзирт внимательно оглядел своего друга, но Бренор, заметивший тревогу дроу, только ободряюще подмигнул.

— Последние несколько месяцев среди вас я завел шпиона, который прокладывал путь для некоторых крупных изменений, которые придут на эту землю, — он указал в сторону, после чего на стол взобрался Пайкел Валуноплечий, выкрикивая свое «Ой!»

— Наш друг, мой разведчик, Пайкел, в последние месяцы поддерживал со мной и Доннолой тайную связь. Он делал приготовления и обещал для нашей свадьбы самые лучшие вина. И судя по тому, что он принес сегодня — я не склонен сомневаться в его обещаниях, — он сделал знак Пенелопе Харпел и веселье вспыхнуло вновь, признавая качество её урожая.

— Так значит ты, хитрый хафлинг, хочешь предложить королю Бренору оставить свой трон, чтобы пройти через половину Фаэруна ради свадьбы своего дорогого друга? — громко и, казалось, довольно грубо, спросил Джарлаксл. Тишина окутала собравшихся, и лишь по скрытой улыбке Реджиса Дзирт понял, что это представление было отрепетировано и разыграно, как часть тоста хафлинга.

— Ба, да никуда я не пойду! — хмыкнул Бренор. — Я собираюсь спать в собственной постели!

— И твоя кровать повстречается с твоей волосатой задницей в ту же ночь, друг мой! — пообещал Реджис.

— Вы хотите провести в Агларонд огненные врата? — спросила испуганная Кэтти-бри всех сразу. Создание портала из Гаунтлгрима в другие места, вроде Плющевого Поместья, было очень сложной задачей, требовавшей великих трудозатрат как в процессе, так и в приготовлениях.

Дзирт знал, что слова жены не были отрепетированы заранее и, разумеется, шли от чистого сердца.

При этой мысли побледнел даже Бренор.

— Одни ворота в Длинную Седловину, вторые — в Митрил-Халл! — настаивал он. — Может быть будут еще в Долину Ледяного Ветра. Но как-нибудь потом!

— Тогда, друг мой, мы вынуждены будем привести Морадо Тополино к тебе, — пояснил Реджис. — Все целиком!

Он спрыгнул, и Доннола Тополино заняла его место на столе.

— Сегодня мы представляем вам Кровавые Лозы, — объявила она. — Новый дом для Морадо Тополино, на пороге задних дверей Гаунтлгрима, на земле, которую выделил нашей семье щедрый король Бренор.

Ошеломляющая тишина сменилась криками, громкими «ура» и звоном стаканов и кружек, с энтузиазмом ударяющихся друг о друга.

— Кровавые Лозы станут домом для Коленоломов и Ухмыляющихся Пони, которые решили объединить силы для патрулирования Побережья Мечей, от Невервинтера до Сюзейла, — объявила Доннола.

— Мост, — тихо заметила Кэтти-бри, и Дзирт усмехнулся. Тоннели с рельсами действительно вели к скалистой долине у задней двери Гаунтлгрима.

— Кто знает торговцев лучше, чем кучка хафлингов? — спросил Бренор. — Даже Джарлакслу придется держать ухо востро с мошенниками Доннолы.

— Сегодня вы пробовали вино, которое принесла леди Пенелопа Харпелл, — добавила Доннола, вызывая аплодисменты. — Она потратила годы на выращивание винограда, но лишь недавно нашла недостающий ингредиент. И она согласилась поделиться им с нами, и потому вино Морадо Тополино станет известно и любимо во всех Королевствах. Мы будем выращивать виноград одновременно в Кровавых Лозах и Длинной Седловине.

— Кажется, вокруг нас сплошные заговоры, — прошептал Кэтти-бри Дзирт.

— И что же это за ингредиент? — спросила Доннола. Она спрыгнула со стола, поспешила к Пайкелу и поцеловала его в голову. — Вот он! — пояснила она.

— Ура! — закричал один из дворфов, но его ликование было оборвано Айваном Валуноплечим.

— Нет! — крикнул он, перекрикивая всех. — Не «ура!».

Он посмотрел на своего сияющего брата и крикнул: «Ой!»

И зала ответила радостным «Ой!»

Дзирт откинулся на спинку стула, радуясь, что дорога привела его к миру и добру. К друзьям и любимым.

Бренор закончил пировать прежде, чем наступил рассвет. Он дунул в рог, отдавая дань тому, кого не было с ними.

Каждый почтительно склонился перед призраком Тибблдорфа Пвента.

Вскоре после того, тронный зал Гаунтлгрим начал пустеть. Или, если быть точнее, по большей части наполняться резонирующим довольным храпом пьяных дворфов.

Никто не заметил призрачного тумана, который пронесся через залу, мимо трона и статуи, установленной на уступе перед королевским троном. Лавовый саркофаг треснул, и призрачный туман проник внутрь.

А потом вернулся, более плотным, и поплыл прямо к Трону Дворфских Богов.

Тибблдорф Пвент уселся на кресло. Теперь это уже не был призрак, созданный рогом.

Вампир посмотрел на собственный саркофаг и задумался. Была ли это возможность?

Трон Дворфских Богов не отверг его.