Жабы Гриммердейла

Глава третья

Дорога по вершинам холмов показалась Герте еще труднее, чем до Нордендейла. Очень мешали сугробы и рыхлый осыпающийся снег. Но другой дороги не было, а отступать она не собиралась. Она тяжело взбиралась на сугробы и снова съезжала вниз, с трудом балансируя, пыталась идти по гребням, а кое-где пришлось даже перепрыгивать щели, опираясь на копье. И старалась не думать, что ее ждет впереди. К Гунноре ее привела вера. К Жабам вела ненависть, и Герта хорошо понимала, что эта дорога к хорошему не приведет.

На шее у нее висели ладанка с зерном и травами — домашний амулет — Гунноры. Еще одна такая же защита в вороте рубахи. И даже в солому, которую она положила в сапоги для тепла, она добавила добрые травы. Но не очень верила, что все эти обереги помогут ей в месте черной власти. У каждой расы своя магия. Древние были слишком чужды людям, и с ними никогда нельзя было действовать наверняка. Может, эта детская магия трав только оскорбит их?

Когда ей становилось совсем страшно, она заставляла себя снова вспомнить, и горькая колючая память подгоняла ее не хуже, чем шпоры лошадь.

Куно тогда посоветовал ей съездить в монастырь Литендейл. Кстати, не потому ли теперь он так злится, что чувствует себя виноватым? Эту поездку ей никогда не забыть. При одном воспоминании ее до сих пор обжигает гневом и бессильной яростью. Куно тогда боялся, что война дойдет и до них, и считал, что ей безопаснее укрыться в монастыре. Но все повернулось по-другому.

Внезапно на их отряд обрушился дождь стрел. Ехавший рядом с ней молодой Дженеск вдруг захрипел, потянул руки к торчащей в горле стреле и медленно сполз с лошади. Прежде чем она увидела хоть одного врага, в отряде не оставалось ни одного живого мужчины. Она слезла с лошади, но тут же запуталась в какой-то веревке и упала. Только позже припомнился ей свист пролетевшего над головой аркана.

Очнулась она уже ночью, крепко связанная. У подножья скал горел костер, и сидящие вокруг него мужчины ужинали обжаренным на углях мясом. Это были захватчики.

Она лежала неподвижно, с тоской думая, что вот закончится ужин и тогда дойдет очередь и до нее, и она не в состоянии ничего сделать. И они действительно решили поразвлечься. Даже связанная, она пыталась отбиваться. Ализонцам это показалось забавным. Они смеясь обступили ее, постепенно разрезая путы вместе с одеждой, хватая и бесстыдно ощупывая. Но на большее у них не хватило времени. Это досталось тому, кто мог бы быть спасителем, а стал насильником!

Даже сейчас, при одном воспоминании об этом, ее кидало в жар от стыда и ярости.

Нападающие обрушились на отдыхавший отряд из темноты почти беззвучно. В одну минуту стрелы и копья нашли свою добычу. Остолбенев от неожиданности, она не успела ни шевельнуться, ни убежать, как кто-то резко и грубо бросил ее на землю и упал на нее, заламывая ей руки за голову. Она не успела рассмотреть его лицо, но на всю жизнь запомнила яркий браслет на его руке, больно врезавшийся ей в горло. И тут она потеряла сознание.

Очнулась она, когда кругом уже никого не было, только валялись на снегу мертвецы, да стояла привязанная под деревом лошадь. После всего происшедшего ей осталось только пожалеть, что она выжила. На какую-то минуту ей показалось самым лучшим выходом так и остаться в снегу, не двигаться и подождать, пока мороз не покончит с ней. Но в ней жил дух ее рода — рода воинов. Пока жив человек, оскорбивший ее, — стоило жить, хотя бы ради мести. Когда она поняла, что беременна, первым ее побуждением было избавиться от ребенка — ведь он был продолжением этого кошмара. То же самое советовал ей и Куно, правда его больше заботила репутация их рода. Но она так и не решилась. Пусть ребенок был плодом насилия, но хоть наполовину он принадлежал ей. Она всем своим существом чувствовала, что должна восстановить справедливость, иначе всю жизнь будет чувствовать на себе клеймо позора. Скоро эта жажда справедливости оформилась в два желания, две цели — родить ребенка, в котором не будет ни одной капли грязной черной крови, и покарать насильника. И, не слушая уговоров и угроз своего благоразумного брата, она отправилась к Гунноре. Ей повезло — Гуннора приняла ее желание и пообещала исполнить его. Теперь она готовилась осуществить второе.

Наступила ночь. Она нашла глубокую расщелину в скалах, хорошо защищавшую от ветра, покрепче закуталась в плащ и постаралась уснуть. Очнулась она внезапно и не сразу поняла, где находится. Что-то разбудило ее — какая-то глухая тревога и чувство, что должно случиться нечто.

Герта вылезла из щели и, — опираясь на свое копье, стала подниматься на вершину холма. Ярко светила луна, и перед ней белел нетронутый снег, а за ней тянулась цепочка темных следов. Впереди появилось какое-то бледное сияние, не похожее ни на лунный свет, ни на отблеск костра. Герта подумала, наверное, что это именно то, что она искала, и направилась прямо к нему.

Древняя дорога здесь хорошо сохранилась и была довольно гладкой. Герта копьем нащупывала дорогу в снежных заносах и спешила, как на свидание.

Ряды высоких камней появились перед ней неожиданно. Они располагались по кругу, далеко отстоя друг от друга на внешней линии и постепенно сближаясь к центру. Тропа проходила между ними, и Герта почти бежала по ней… На вершинах камней горели зеленоватые огни, и казалось, это гигантские свечи озаряют ее дорогу. Только свет их был холодным и нечеловеческим. Герта заметила, что сюда, в ряды камней, не проникал даже лунный свет. Она миновала три круга камней, потом еще четыре, а камни сходились все теснее, пока не сошлись в почти сплошную стену. Дорога, ставшая не шире лесной тропинки, подошла к воротам.

Герта чувствовала, что теперь она не может повернуть назад, даже если очень захочет. Что-то сильнее ее воли приказало ей пройти в ворота и остановиться. Она вышла на огороженную шестиугольную площадку. Невысокий каменный барьер шел вокруг центра, и в каждом из шести углов площадки прямо из земли поднимался столб пламени. Герта замерла, не в силах двинуться ни вперед, ни назад. За барьером, в самом центре площадки, стояли пять камней, светящихся голубовато-зеленым светом, как таинственные кристаллы. На их плоских вершинах, словно на причудливых тропах, сидели те, кого хотела найти Герта.

Она, пожалуй, и сама не знала, что именно она ожидала увидеть, но то, что появилось перед ней, было настолько чуждым и нечеловеческим, что она даже не испугалась. Да, это действительно было похоже на жаб — если в обитаемом мире вообще было что-то похожее. Трудно сказать, ходили они на двух или на четырех конечностях. Сейчас они массивными неуклюжими тушами громоздились на своих постаментах. Тяжелые широкомордые головы росли прямо из туловища. Их огромные золотистые глаза, длинные щели рта и крохотный дегенеративный подбородок и в самом деле напоминали жаб — но это все-таки были не жабы. Слишком сильно было исходившее от них ощущение разума и силы.

«Добро пожаловать, Искательница», — прозвучал в ее мозгу безличный голос.

Герта промолчала. Таким чужим и нечеловеческим оказалось то, к чему она стремилась, что теперь она не находила слов. А голос между тем продолжал:

— Что ты ищешь у нас, дочь человека? Избавления от своей ноши?

Этот вопрос сразу привел Герту в себя, и она твердо ответила:

— Нет. Хоть это и незаконный ребенок, но я хочу сохранить его. Гуннора обещала, что в нем не будет крови насильника. Он будет только мой.

— Зачем же ты пришла сюда?

— За справедливостью! И за карой для того, кто оскорбил и опозорил меня.

— Почему, ты, дочь людского племени, обратилась к нам? Что нам до тебя и твоей судьбы? Мы были хозяевами этой страны задолго до появления вашего тщедушного рода, и мы останемся здесь, когда исчезнет даже память о вас. Почему ты решила, что мы будем помогать тебе?

— Я ничего не решала. Но я слышала, что другие обращались к вам, и пришла тоже.

Где-то в глубине мозга у нее возникло странное ощущение смеха. Она поняла, что им смешно, но не знала: хорошо это или плохо для ее замыслов. Снова прокатилась волна смеха, а потом она почувствовала возникший барьер и поняла, что они советуются.

Больше всего ей хотелось сейчас же убежать отсюда, но черная воля продолжала удерживать ее на месте.

Ее душил ужас такой силы, какого она не чувствовала даже во время своего несчастного путешествия в Литендейл.

— Кого ты хочешь покарать, женщина? Как его имя и где его обиталище?

Она ответила вполне искренне:

— Я не знаю. Я даже лица его не разглядела. — И тут вновь вспыхнувший гнев помог ей найти слова: — Но я заметила примету, по которой всегда узнаю его. Я поселюсь в Гриммердейле, он стоит на перекрестке, и сейчас после войны многие едут по этим дорогам. Я надеюсь, и он здесь появится.

Снова ощущение барьера, и новый вопрос:

— А чем ты сможешь заплатить нам, женщина? Мы ничего не делаем даром.

Герта растерялась. Она так занята была своими мыслями, что ей в голову не пришло подумать о плате. Да и что она могла предложить им? С невольным испугом она прикрыла живот.

И снова прокатилась волна смеха.

— Нет, женщина! Ты выпросила эту жизнь у Гунноры, и мы над ней не властны. Но помочь тебе отомстить мы можем. Хочешь, мы дадим тебе то, что приведет этого человека к нам? И ты доверишь нам осуществить все остальное. Согласна?

Она не вполне поняла, что ей сказали, но ответила твердо:

— Да.

Одно из существ приподнялось и ткнуло пальцем во что-то за спиной Герты.

— Смотри.

На поверхности каменного столба вспыхнул маленький зеленый огонек. Она протянула к нему руку, и на ладонь ей упал камешек.

— Береги это, женщина. Когда встретишь того, кого ищешь, подложи это незаметно ему под подушку перед тем, как он ляжет спать. Все остальное сделаем мы сами. А чтобы ты не забыла и не передумала, мы оставим на тебе знак. И тебе достаточно будет взглянуть в зеркало, чтобы освежить свою память.

Существо снова подняло лапу, от которой отделился огонек и светящимся шариком полетел прямо в лицо Герте. Она не успела шевельнуться, как шарик со звоном ударил ей в лицо и исчез. К своему удивлению, она ничего не почувствовала.

— Ты будешь носить этот знак, пока не выполнишь свою часть договора. Как только этот человек придет сюда, все исчезнет.

Дальнейшего она не помнила. Когда она окончательно очнулась, было уже утро.

Она сидела в приютившей ее вечером расщелине и пыталась сообразить, что было сном и что реальностью. Потом почувствовала, как жестко до боли стиснут у нее один кулак, и, с трудом разжав пальцы, увидела на ладони маленький серо-зеленый камешек, и сразу же все вспомнила. Похоже, этой ночью она, действительно, встретилась с Жабами Гриммердейла.

Она стояла на вершине холма, и внизу перед ней лежал весь поселок. В самом устье долины на холме стоял замок Лорда, а у проезжей дороги приютилась гостиница, куда она и собиралась попасть.

Несмотря на то, что час был еще ранний, обитатели уже зашевелились. Слышался шум с кухни, работник вел по двору лошадь, и никто не обратил внимания на прошедшую в ворота Герту. Она подошла к черному ходу, решив вызвать туда хозяйку и попробовать договориться с ней о работе.

В зале еще никого не было, но почти одновременно с Гертой появилась неприятная тощая баба. Герта направилась прямо к ней, а баба, уперев кулаки в бока, смотрела на нее со злобной усмешкой.

— С такой мордашкой только здесь и работать, — усмехнулась она, когда Герта спросила о работе. — Вообще, посетителей много и лишняя работница не помешает, да не так мы богаты, чтоб швыряться деньгами.

Герта сказала, что согласна работать за еду и приют. Женщина задумалась…

Потом хозяйка повернулась к мужчине, появившемуся на внутренней лестнице, и заговорила с ним. Он что-то буркнул в ответ и приземлился за единственным не заставленным грязной посудой столом. Похоже, его приход что-то изменил в мыслях хозяйки. Она снова обернулась к Герте и велела ей сложить вещи на лавку и отправляться на кухню. А через несколько минут Герта уже подавала поднос на единственный занятый столик.

Он был очень высок, выше Куно, сухощав и широкоплеч. Худое с резкими чертами лицо говорило о привычке переносить лишения. Черные волосы были очень коротко острижены. Герта не могла бы точно определить его возраст, но решила, что он довольно молод. «И не богат», — подумала она, взглянув на потертые ножны и простую, без украшений, рукоять его меча, лежавшего рядом.

Когда она опустила поднос и парень потянулся за кружкой, у нее перехватило дыхание — под широким рукавом блеснул золотой браслет. Она не могла отвести от него взгляда. И только собрав всю волю, сумела опустить глаза и придать себе безразличный вид.

Она отошла от стола, ощущая смутное беспокойство — слишком велика была власть Жаб, если они смогли вот так сразу подвести ей ее добычу.

Они велели подложить камешек в его постель. Но он только что встал и вряд ли ляжет до вечера. Вдруг ей пришло в голову, что он может уехать, и она по-настоящему испугалась. Неужели ей придется тоже уезжать, снова искать его и караулить случай? Правда, пока он не торопился. И скоро она с радостью услыхала, как он договаривается с хозяйкой об еще одной ночевке. Скоро ей представилась возможность подняться наверх — ее послали перестилать белье. Оставалось только узнать, в какой комнате он ночует.

Это так занимало ее мысли, что, проходя по узкому коридору, она не обращала внимания на окружающих. И чуть не упала, когда кто-то грубо схватил ее за плечо и рывком развернул к себе.

— Ага, новенькая! — прозвенел молодой наглый голос. Прямо перед глазами Герты оказалось мальчишеское еще лицо с воспаленными глазами, нечесанной светлой бородой и всклокоченными волосами. Вдруг он скорчил гримасу и отшвырнул Герту с такой силой, что она упала на пол.

— Ну и жабья рожа! — Он плюнул чуть не прямо ей в лицо и, возможно, попал бы, но чьи-то сильные руки скрутили его и прижали к стене коридора. На него спокойно смотрел человек с браслетом.

— Ты что, рехнулся? — огрызнулся юноша. — Руки прочь, мужик!

— Потише, парень. Ты мне не хозяин, и мы не в Роксдейле. А девчонку оставь в покое. Ей и так бога надо благодарить за свое лицо каждый раз, как встречается с такими, как ты.

— Жаба! У нее морда, как у жабы! — Ур собрался еще раз плюнуть, но присутствие другого удержало его. — Пусти меня наконец!

Он еще раз рванулся, и его отпустили. Ругаясь и пошатываясь, он побрел по лестнице.

Герта поднялась и начала собирать рассыпавшееся белье.

— Очень ушиблась?

Она молча покачала головой. Все произошло так быстро! И у нее в голове не укладывалось, что он, именно ОН, решил заступиться за нее. Она быстренько отошла от него и, пройдя в конец коридора, оглянулась. Она успела заметить, что он вошел в комнату рядом с той, где ее остановил Ур. Вот она и узнала то, что ей нужно. Но почему Ур кричал: «Жабья рожа»? Неужели тот светящийся шарик так изменил ее? Пальцами она ощупала себя, но ничего не поняла. Если бы было зеркало! Но вряд ли такая роскошь водилась в этой гостинице. Наконец она решила отчистить один из подносов и поглядеться в него. И как ни туманно было это отражение, она тут же увидела безобразные темные пятна, выступившие у нее на коже. Исчезнет ли этот кошмар, когда она выполнит договор, или это ей на всю жизнь? Вроде бы ей обещали, что это пройдет. И, значит, ей имеет смысл поторопиться. Да и другого случая забраться сюда может не представиться.

Она уже знала, что ЕГО звали Тристан. Мальчик-слуга успел выболтать ей все, что знал сам… Тристан был маршалом у какого-то лорда и сейчас пока без места. Может, пойдет искать другого лорда, а может, сам будет набирать отряд. Он уже договаривался с некоторыми ветеранами. Видно, что воин он хороший, и не пьет без меры, как этот Ур и его телохранитель, эти лопают как лошади.

Конечно, все это были мелочи, но ей так хотелось знать о нем как можно больше. Она и сама не упускала случая понаблюдать за ним. Странно было видеть своего врага теперь, когда он был в ее полной власти и даже не подозревал об этом. Но почему-то не было радости достигнутой цели, не было сейчас и ненависти. Скорее, он удивлял ее. Если остальные посетители пытались приставать к ней, и потом, увидя ее лицо, плевались или насмехались, то Тристан словно не видел ее уродливости и был с ней ровен и любезен. Если бы не браслет на его руке, она никогда не подумала бы о нем плохо.

И все-таки она решила довести свое дело до конца. Как только начало смеркаться, она прокралась в его комнату. Постель была раскидана. Задыхаясь от волнения, она запихала камешек поглубже в наволочку и, не чуя ног под собой, помчалась вниз. Весь вечер она таскала подносы, накрывала столы, убирала со столов и чуть не падала от усталости. Природная ловкость и гибкость помогали ей уворачиваться от шуток подвыпивших клиентов, но все эти подножки и толчки под локоть окончательно утомили ее, и пару кружек она все-таки пролила. За что и удостоилась пары хозяйских пощечин. Наконец хозяйка, предпочитавшая пьяных обслуживать сама, разумеется, не без выгоды для себя, отослала ее мыть посуду. Здесь от запаха несвежей пищи и помойных ведер просто выворачивало желудок, и Герта едва не потеряла сознание.

Наконец посетители разошлись, и хозяйка указала Герте скамью, на которой можно спать. Комнаты в гостинице были только для клиентов. Усталая, как никогда в жизни, Герта закуталась плащом и попыталась устроиться поудобнее. Остальные слуги тоже разбрелись по своим углам.

Печи за ночь не успевали остыть, и в комнате было тепло. Герта быстро согрелась, но волнение ожидания не давало ей уснуть. Она надеялась, что камешек сработает уже сегодня, и хотела видеть это. Пожалуй, она и сама не объяснила бы зачем.

Ей казалось, что время тянется бесконечно. Ныли ноги в сапогах, которые ей так и не пришлось сегодня снять. Несколько раз она проверила рукой, на месте ли ее копье.

Наконец послышались шаги. Кто-то спускался по лестнице. Герта чутко прислушалась — да, это были шаги Тристана. Вот он спустился, и за ним захлопнулась входная дверь. Герта подняла копье, поправила плащ и вышла следом.