Жажда Крови

Возвращение из мрака

Поняв, что стала отличной мишенью для нападения, Мария разозлилась и заставила себя открыть глаза. Не хватало ещё, чтобы после пережитого её скушал какой-нибудь слизняк!

Герман не попадал в западню. Сверхъестественное чутьё явно показывало девушке, что в туннеле впереди нет никого. Ни живых, ни мёртвых. Лишь пещерные грибы да вездесущая сырость.

Её заманили в ловушку, сговорившись с Ференцем или обманув его, сообразила охотница. Если даже заместитель Людвига против неё, то дела совсем плохи.

Отчаяние сжало волю ледяными когтями.

— Грубер, друг мой, зачем ты так сделал? — горестно прошептала девушка. — Зачем?

Ей хотелось проклясть себя. Почему капрал предал её? Они же были почти друзьями. Прошли рука об руку через мрак подземелий и ужас ночных охот, недоумевала Мария. Она спрашивала себя, почему в последнюю минуту лицо мужчины выражало жалость, и не находила ответа.

Мария удивилась, как легко смогла использовать сверхъестественное чутьё. Раньше подобное давалось ей с великим трудом. Похоже, сказалось прикосновение к крови Великого, подумала она, обмирая. Значит, теперь она ближе к пропасти ещё на шаг.

Надо допросить Вейса. И поскорее выбираться отсюда, решила охотница.

Оглушённый солдат поднялся на четвереньки и обильно полил пол содержимым своего желудка. Прохрипев что-то нечленораздельное, он испуганно покосился на Марию. Его рука дёрнулась к рукояти сабли, но охотница пинком отбросила оружие в сторону.

— Зачем вы хотели меня убить? — мрачно бросила она.

— Я… прости, — пробормотал тот. — Мартинс сказал, что тебя надо убить, что ты опасна. Он ещё деньги обещал. Не понимаю, почему я согласился.

— Кто такой Мартинс? — потребовала ответа девушка.

— Какой-то непонятный хлыщ, всё время болтал с Ференцем, — Вейс сел и обхватил голову руками.

— Будешь пытаться убить меня дальше? — поинтересовалась Мария. — Почему же ты не отказался от предложения? Когда, где и как это произошло?

Солдат застонал, стиснул голову и закрыл глаза.

— Нет, не буду. Не знаю, что на меня нашло, — пробормотал он. — В казарме, перед выходом, этот Мартинс подошёл к нам, и объяснил, что ты превратилась в чудовище и одержима, что тебе больше нельзя доверять. Он сказал, тебя надо убить.

— А ты не подумал о том, что я выгляжу как человек, и, следовательно, не чудовище? Что обратившегося охотника никто не станет посылать в подземелье с отрядом?

— Нет, я не сообразил, — сокрушенно прошептал Вейс. — Не знаю, что на меня нашло, говорю же! Во время разговора словно все мысли из головы пропали. Осталось только то, что говорил тот господин. А потом… я знал, что нужно делать, и не задумывался, правильно это или нет. Мне жалко тебя было. Правда!

— Кто-нибудь находился рядом с Мартинсом в тот момент, кроме вас? — взволнованно осведомилась Мария.

— Вроде стоял кто-то. Я не понял даже, мужчина или женщина. Он слишком незаметный какой-то был, — безжизненным голосом ответил солдат.

— Вы знали про Джоула?

— Да, он подал сигнал к нападению, — кивнул Вейс и сник окончательно. — Что теперь со мной будет?

Мария окинула неудавшегося убийцу долгим взглядом. Мокрый, забрызганный слизью и водой мундир. Бескровное лицо. Смешно и жалко подрагивающая щека. Маленькие карие глаза, наполненные страхом, виной и безнадёжностью. Прокушенная нижняя губа с застывшей капелькой крови. Неровное дыхание.

Нет, не сможет она его убить, поняла охотница. Да и не нужно это. Вейс не враг ей: он жертва, одурманенная и бессовестно использованная. Как и покойный капрал.

— Будь ты проклят, Джоул, — прошипела девушка.

Её настоящие враги — те, кто стоят за нападением. Те, кто занимаются борьбой за власть и деньги во времена, когда любые междоусобицы гибельны.

Если противники королевы в Церкви осмелели настолько, что готовы на насилие — грядут серьёзные проблемы. Не только для неё: для всего города. Мария всерьёз не верила в возможность гражданской войны, но даже бескровное противостояние нанесёт огромный ущерб. К борьбе с проклятием Зверя добавится борьба между Церковью и Кейнхёрстом. Ничего хорошего из междоусобиц не выйдет, грустно заключила охотница. Единственная надежда — что Лоуренс и разумные люди из его окружения приструнят желающих всей полноты власти в городе.

Надо рассказать всем правду. Интриганы и заговорщики не любят огласку подобно чахотке, что плохо переносит свежий воздух и солнечный свет, подумала она.

— Если будешь слушаться меня, то ты легко отделаешься, — ответила Мария солдату. — Ты попал под воздействие на разум до вылазки. Помнишь, как примерно это произошло и с кем ты разговаривал. Джоул хотел заставить вас убить меня. Но, готовясь к нападению, вы не заметили приближения слизней. Вам пришлось отбиваться, Грубер погиб, ты выжил.

— Я понял, — промямлил Вейс.

— Тогда выбираемся отсюда.

Уходя, девушка бросила полный горечи взгляд на изрубленное тело капрала. Её мучала мысль, что она даже не может по-человечески похоронить несчастного. Скоро труп станет пищей для падальщиков.

— Прости. Ты не заслуживал такого конца, — горько прошептала Мария.

Оказалось, Герман вернулся через полчаса после того, как Мария, Джоул и двое солдат скрылись во тьме туннеля. Ференц немало удивился его появлению. Отряд охотника действительно побывал в западне, но ещё два часа назад выбрался из ловушки. Герман сильно встревожился, узнав о приказе заместителя Людвига, и захотел последовать за Марией. Старый охотник не стеснялся в выражениях, услышав, что Джоул пошёл с его ученицей.

Вопреки воле Ференца, он решил взять с собой нескольких человек и отправиться искать охотницу. Но поиски оказались не нужны. Стоило Герману подойти к проходу вниз, Мария вместе с рядовым Вейсом вышли из темноты.

В рваных одеждах, заляпанная слизью и пятнами крови, с гримасой боли на лице, девушка подошла к учителю и произнесла несколько слов. Герман вывел её наружу и отвёл к шатру охотников. Там к ним присоединились остальные охотники из мастерской. Даже Валлар, отказавшись от размещения среди раненых, сидел в углу и вполголоса обсуждал что-то с Валентайном, иногда страдальчески морщась.

Мария непроизвольно улыбалась, глядя на вечернее небо, запорошенную белым как облако снегом поляну и озарённый лучами заходящего солнца лес. После птумерианских подземелий мрачный лес казался земным раем. Золотисто-оранжевый свет превращал чащу в сказочный золотой дворец короля света из старинной сказки. Отказавшись заходить в шатёр, девушка села на снег, прислонившись к толстому стволу корабельной сосны.

Рассказ леди Марии о покушении и показания рядового Вейса произвели эффект разорвавшейся бомбы. Новость быстро разлетелась по всему лагерю, и обратный путь прошёл в спорах и обсуждениях произошедшего. Мартинс, помощник Ференца, временно взятый под стражу, яростно отрицал все обвинения. Сам адъютант главного церковного охотника обещал оказать всю возможную помощь в расследовании. Окружающие видели, что Ференц не на шутку растерян. Лишь группа учёных не обращала внимания на творящийся бедлам: собравшись в сторонке, они тихо обсуждали сегодняшние находки. Кровь Великого интересовала их куда больше какого-то там покушения.

Людвиг благодарно кивнул слуге, оставившему на столе поднос с чаем, и посмотрел на сотрапезницу. Укутанная в белые одежды Хора, с плотно завязанными глазами, с кистью левой руки, закрытой расшитой искусным шитьём варежкой, Анна выглядела бы странно в любом городе. Но только не в Ярнаме.

Губы женщины тронула лёгкая улыбка. Охотник знал, что его гостье уже за пятьдесят, но гладкая, свежая, лишённая морщин кожа подошла бы двадцатилетней. Ему было странно осознавать, что Анна старше его: женщина казалась намного моложе.

— Анна, ты прекрасно выглядишь, — решил он сделать комплимент. — Ты — прекраснейшая из женщин. Моя волшебная муза.

Хористка улыбнулась, но через секунду помрачнела.

— Благодарю. Твоё общество словно нектар для меня, — ответила она и, выдержав паузу, обеспокоенно спросила: — Ты всё ещё не хочешь отдать свой меч? Хотя бы на время?

— Нет! У вас думают, что он опасен! Но это не так. Он опасен лишь для наших врагов. Я справляюсь! — горячо возразил охотник Церкви. — Не спорь! Я знаю, когда ты просишь расстаться с ним, ты произносишь не свои слова!

— Людвиг, — мягко перебила его Анна. — Я твой друг, и не хочу тебе зла.

— Я…, — запнулся мужчина, — я знаю.

— Тогда послушай меня, — попросила она. — Даже Великая Ибраитас не знает точно происхождения твоего артефакта. Хор общался с ней: она высказала три противоречащих друг другу предположения. Меч попал к тебе при странных обстоятельствах.

— Да, но до сих пор я не находил ничего тревожащего в нём, — не согласился мужчина.

— Я нашла, — возразила Анна. — А я, прости меня, гораздо ближе к тем удивительным сферам, в которых скрывается источник силы подобных вещей. И лучше понимаю их тайную, завораживающую силу…

Людвиг невольно покосился на скрытую варежкой руку женщины. В его глазах мелькнула болезненная нежность пополам с жалостью.

— Этот предмет связан с областями внешнего пространства, которые мы считаем небезопасными, — продолжила хористка. — Когда ты используешь те его свойства, что не присущи обычным мечам, ты открываешься для опасных сил. Последнее время ты стал импульсивным, склонным доверять предчувствиям больше, чем опыту и логике.

Анна встала и подошла к охотнику. Людвиг взял её за правую руку.

— Я не прошу отдавать меч, — тихо сказала она. — Просто убери его на месяц-другой. Не пользуйся им. Есть много другого оружия. Подумай о нас. Не хочу тебя потерять.

Оставив чай недопитым, они поднялись в спальные покои. Людвиг с раздражением посмотрел на увешанные дурными картинами стены и претенциозную лепнину. По его мнению, стремление подражать аристократам являлось одной из величайших глупостей высокопоставленных церковников. Человек, создававший интерьеры жилищ церковной верхушки, явно страдал безвкусием и любовью к излишней вычурности. Надо будет попросить переработать обстановку, решил он.

Скрипнул мощный засов: Анна заперла дверь.

— Не бойся, никто не войдёт, — успокоил её охотник.

— Риск есть, а непосвящённые меня видеть не должны, — ответила она.

— Про нас и так уже слухи ходят, — усмехнулся Людвиг.

— Я не про это. Про другое. Ты понял.

Церковник понимающе кивнул.

Анна подошла к другу и поцеловала в губы. Людвиг аккуратно снял с её руки варежку. Вместо человеческой кисти и пальцев у неё росло восемь щупалец, длинных и белёсых. На их кончиках мерно вспыхивали и гасли светящиеся точки.

Погладив Анну по тёмным волосам, он почувствовал, как щупальца нежно обвиваются вокруг его головы.