Жало Скорпиона

Глава седьмая ПОД «КОЛПАКОМ»

Неделя слежки ничего не дала: «джинсовые» типы, крутившиеся на противоположной стороне улицы Рылеева, исчезли. Кристину Евгеньевну никто больше не донимал подозрительными звонками — ни дома, ни на работе. Артур установил бы сразу номер телефона — теперь это легко любому гражданину сделать, купив аппарат, «запоминающий» телефон абонента. Не один день Кристина провела вне дома: ночевала у своей подруги. Гимнаст и Сережа Рылов незаметно сопровождали молодых женщин до самого дома, но не обнаружили за ними «хвоста». И Артур Константинович сделал вывод, что бандиты от нее отстали. Не такие они дураки, чтобы на рожон лезть. Не беспокоили больше и Ивана Ивановича Иванова. Но, зная по рассказам Васильевой немного о Хруще, Артур ожидал от него каких-либо действий, направленных против молодой женщины. Есть умные бандиты и дураки. Злые дураки обычно с самомнением и мстительны. Рано или поздно подлая натура свое возьмет, и Ломов даст о себе знать.

Стояла середина августа. В Санкт-Петербурге было солнечно, тепло, пока непогода обходила стороной огромный город. Дожди начнутся к концу августа, в сентябре. А повезет, так и осень порадует горожан теплом и солнцем. На Невском закончились ремонтные работы: там что-то с канализацией было не в порядке. У тротуаров стояли красивые грузовики с механизмами, вгрызающимися в асфальт. Иностранные рабочие в фирменных комбинезонах слаженно управляли ими, опускали с машин в траншею белоснежную нейлоновую трубу то ли со сжатым воздухом, то ли с водой. Чистые витрины магазинов сверкали, являя прохожим самые разнообразные товары. Кругом красочные щиты с ковбоями и красотками. Надо сказать, что в старые времена не были у нас магазины такими нарядными, с дубовыми дверями, латунными и медными ручками, мраморными ступеньками и полами. Правда, и цены не были в них такими высокими...

Солнце пряталось за крышами дворцов и жилых зданий. Кристина шла домой пешком по Суворовскому проспекту — в распахнутых окнах лениво колыхались капроновые занавеси, слышалась музыка, голоса дикторов. Мимо проносились автомобили, все больше иномарки с тонированными стеклами. Молодая женщина по совету Князева в этот вечер возвращалась наконец к себе домой. Сколько она ни оглядывалась, но «хвоста» за собой не смогла обнаружить, хотя точно знала, что коллеги начальника безопасности «Аиста» находятся где-то близко. Свои — ладно, а если Хрущ? Хотя Артур Константинович и уверял ее, что она под их «колпаком», бандита все-таки еще боялась. Ломов тоже умел незаметно следить за ней, ведь прежде, чем ворваться в квартиру, они несколько дней следили за ней — об этом как-то, подвыпив у нее, проговорился бандит. Раньше лишь из телевизионных новостей узнавала про грабежи, убийства, рэкет, а теперь нежданно-негаданно сама оказалась в самом центре криминальных событий. И это ее угнетало. Только-только стала приходить в себя после гибели мужа, как новое несчастье обрушилось на нее! Не многовато ли для одинокой женщины?.. Может, Бог ее наказывает за то, что по совету Саши Мордвина сняла со стены икону Христа Спасителя и убрала в нижний ящик стенки в большой комнате? Коллега был воинствующим атеистом и стал стыдить ее за пережитки прошлого! «Никакого Бога не существует, Кристина! — горячо убеждал он. — Да, были на земле пришельцы, так это инопланетяне, прилетевшие на космических кораблях на нашу грешную землю. Они оставили кое-где свои следы, а дикие племена, населявшие землю, обожествили их, сделали в легендах и мифах богами! Я даже допускаю, что Иисус Христос — реальная личность, существовавшая на самом деле, и он мог не погибнуть на кресте, а вознестись на небо... на реактивной тяге...»

Кристина на эти темы не спорила с мужем, тоже не верившим в Бога, не стала возражать и Саше Мордвину — он тогда ей нравился. И чтобы больше не спорить с ним, взяла и убрала икону в ящик. Сейчас, переходя Суворовский проспект, она дала себе слово, что поднимется к себе на пятый этаж и первым делом повесит икону на прежнее место. Она относилась к религии уважительно, иногда в тяжкие минуты жизни даже по-своему обращалась к Господу Богу с просьбами помочь ей пережить утрату мужа, другие невзгоды… Но не молилась и точно не знала, как нужно осенять себя крестным знамением. Мать ее была верующей женщиной, и эта семейная икона — ее подарок дочери. Отец ушел от матери, когда Кристине было шестнадцать лет. Утром был дома, а вечером... Вечером они с матерью прочитали короткую записку на столе, придавленную пепельницей: отец сообщал, что любит другую женщину.

Поднявшись в лифте на пятый этаж, Кристина невольно втянула голову в плечи: разве можно забыть тот вечер, когда она только что вставила ключ в дверь, а с верхней лестничной площадки стремительно спустились к ней три бандита и... Лучше не вспоминать об этом! В прихожей стоял нежилой запах, слышно, как в ванной капает из крана вода: наверное, плохо кран завернула...

По совету Князева Кристина попросила слесаря из «Аиста» установить ей с внутренней стороны двери крепкий запор, который невозможно открыть снаружи никакой отмычкой. Слесарь с охранником — она дала им ключи — все сделали в ее отсутствие. Она сразу же задвинула стальную полосу в прорубленный во фрамуге глубокий паз и еще завернула фигурной гайкой. Теперь, чтобы попасть к ней, нужно было выломать дверь с коробкой. Повесила на вешалку светлый плащ, который за весь день так и не надела, всунула маленькие ступни в шлепанцы, на кухне поставила на плиту эмалированный чайник со свистком — подарок Мордвина на день рождения, достала из включенного холодильника продукты. Быстро приготовила яичницу, заварила в фаянсовом чайнике крепкий чай — кофе она пила только утром — и понемногу снова стала чувствовать себя хозяйкой в своей собственной квартире, которая целый месяц была чужой и страшной: в любое время мог заявиться Михаил Ломов... Ну почему она сразу не пришла к Иванову? Он не укорял ее, умный человек отлично понимал, что пережила молодая женщина. Она ведь пыталась сразу обратиться в милицию, договорилась о встрече, а бандиты тут же узнали про звонок... Князев сказал, что у них есть подкупленные люди на узле связи, которые по их просьбе подслушивают нужные им телефоны и записывают разговоры на пленку.

Негромко зажурчал кнопочный телефон. Чувствуя, как заколотилось сердце, Кристина с отрешенным лицом взяла трубку.

— Кристина Евгеньевна, не пугайтесь! — послышался очень приятный мужской голос. — Это Князев. Как вы себя чувствуете? Не устали?

У молодой женщины полегчало на душе, она даже улыбнулась. Молодой начальник охраны ей сразу понравился, наверное, поэтому она ему в конце концов доверилась, все как на духу рассказав, даже про изнасилование. От этого мускулистого серо-зеленоглазого мужчины с интеллигентным лицом исходит не только ощущение скрытой силы, но и нечто такое, что вызывает к нему уважение, доверие.

— Даже не верится, что я снова дома…

— Я еще хочу вас предупредить: ни в коем случае никому не открывайте дверь, как бы посетитель ни назвался. Ни милиционеру, ни почтальону, ни дворнику... Слесарь поставил стальной запор и объемный глазок?

— Да, все сделал... Правда, в глазок я еще не смотрела...

— Сейчас посмотрите... — сказал он, и она поняла, что Князев улыбается. — Можно к вам на минутку?

— Конечно! Я очень рада! — вырвалось у нее. Захотелось его увидеть, слушать приятный, спокойный голос. — Вы, наверное, голодный! Кроме яичницы и чая с вареньем, я ничем вас сегодня не смогу угостить.

— Через пять минут поднимусь к вам, — сказал он и повесил трубку. Значит, это он сопровождал ее до дома и позвонил из автомата, что рядом с магазином «Саламандра».

Вскочив с голубой табуретки, она бросилась в ванную, привела в порядок прическу, чуть-чуть подкрасила и так всегда розовые, сочные губы. Ее синие глаза радостно светились: неужели страх сделал ее такой беззащитной, что она теперь радуется любой возможности не быть дома одной?..

В глазок действительно теперь была видна вся лестничная площадка, даже батареи отопления и дверь лифта. Чаще всего люди, которых рассматривают в глазок после звонка, чувствуют себя немного неловко, Князев спокойно стоял напротив двери и, казалось, смотрел прямо в ее прищуренный глаз. Немного повозившись с незнакомым запором, Кристина отодвинула железную полосу, отвернула рычаг другого хитроумного замка и впустила гостя.

Артур был в мягкой кожаной куртке, джинсах. Голубая рубашка открывала загорелую шею. На твердых, немного полных губах — мягкая улыбка. Она уже заметила, что на лице этого необычного человека жесткость и суровость сочетаются с юношеской застенчивостью. Взгляд у него открытый, пристальный, такой трудно выдержать, чувствуется, что он знает это, но не привык первым отводить глаза в сторону. Сейчас, когда он стоял прямо перед ней, она заметила на его выпуклой скуле чуть заметный беловатый шрам, другой, более длинный и глубокий, тянулся за ухом, но его почти не было видно из-за темно-русых густых волос.

— Кристина Евгеньевна, не нужно так бояться, — мягко сказал он, бросив взгляд на приступку вешалки, где обычно лежат тапочки. Увидев их, легко сбросил с ног мокасины и влез в шлепанцы.

— С чего вы взяли, что я боюсь? — удивилась она.

— У вас на лице все написано, — улыбнулся он. — Вы вздрогнули, когда зазвонил телефон, потом сердце ваше сжалось и застучало, когда услышали мужской голос...

— Я вас сразу узнала, хотя никогда раньше по телефону с вами не разговаривала, — сказала она. — Пойдемте на кухню, вы ведь проголодались... охраняя меня?

— У вас красивая спокойная походка, а вот лицо…

— И что же у меня написано на лице? — без улыбки посмотрела она ему в глаза. — Страх?

— Ну, и еще безысходность... Я ведь вам сказал, что этот... Хрущ и еще кто-либо из его компании вряд ли решатся вам снова досаждать.

— Досаждать? Им ничего не стоит убить человека! — вырвалось у нее.

Он вслед за ней прошел на кухню, уселся возле окна на табуретку. Повернувшись к нему спиной, Кристина разбила на сковородке с поджаренной колбасой еще два яйца, столовым ножом перевернула розовые ломти в загустевших белке с желтком. Коричневая юбка рельефно обтягивала ее крутые бедра, белая кофточка натянулась от напора тяжелых красивых грудей, золотистые волосы спустились ниже узких округлых плеч. Блеснула в розовом ухе золотая сережка в виде овала. Что-то до щемящей боли знакомое почудилось сейчас Князеву в этой женщине, повороте ее пушистой головы, чуть согнутых плечах и выступающих сквозь тонкую ткань трогательных лопатках... Точно в такой же позе не раз он видел Ирину... В снах она все еще изредка являлась ему, как живая.

Но их не вернешь, и больше незачем растравлять себя. Артур принадлежал к тому типу людей, которые могут заставить себя не расслабляться. Да, ненависть к преступникам — бандитам, насильникам, убийцам постоянно жила в нем и будет жить, как в муровце с Петровки Глебе Жеглове, которого так талантливо сыграл Высоцкий. Не будь этой ненависти, причем холодной, расчетливой, не был бы он Скорпионом, то есть человеком, способным врагов общества смертельно ранить и убивать...

— Артур Константинович, — нарушила затянувшееся молчание Кристина, — я, конечно, не психолог и не умею читать, что написано на лицах людей, однако и вы чем-то сильно озабочены? Кстати, не хотите выпить? У меня есть хорошая водка...

— Разве что по рюмке, — улыбнулся он. Кристина разлила в небольшие фарфоровые чашечки дымящийся кофе, пододвинула гостю сахарницу, сгущенку. Потом достала из холодильника пеструю бутылку «Смирновской».

— Будем пить кофе с водкой, — сказала она. — Коньяка у меня нет. И пожалуйста, ешьте яичницу, пока не остыла.

Они ужинали, обмениваясь незначительными фразами о хорошем в этом году лете, трудных переговорах с бандитами в Чечне, предстоящих выборах в Думу. Больше говорила Кристина, Артур односложно отвечал. Она понимала, что он думает о делах, по-видимому, связанных с нею, понимала, что такой человек, как Князев, сам начнет серьезный разговор, когда сочтет это нужным. Любая женщина чувствует, когда она нравится мужчине, — Кристина же этого сейчас не ощущала. Не часто после смерти мужа ей приходилось вот так свободно сидеть с мужчиной за одним столом, пить кофе с водкой и знать, что этот мужчина не будет говорить ей дешевых комплиментов, намекать на свои чувства, стараться понравиться ей. Саша Мордвин не в счет: она сама пригласила его.

Лицо Князева было озабоченным, однако понять, о чем он сейчас думает, было невозможно. И уж точно не о ней. Это вызывало досаду: этот молодой симпатичный человек с волевым лицом и редкими для мужчины почти зелеными глазами был в мыслях далек от нее, хотя и упрекнуть его не в чем — предельно вежлив, предупредителен, когда необходимо, что-то придвигает к ней, подает хлеб, наливает в рюмку водку.

— Вы живете один? — спросила она и тут же подумала, что вопрос несколько бестактный, однако он воспринял это спокойно. Открыв кухонный стол, точно на свои места положил в пластиковую коробку вилки к вилкам, ложки к ложкам, точно так это делает она сама... И тут же вспомнила, что он ей еще три дня назад сказал, что ему понадобятся ключи от ее квартиры... Выходит, он какое-то время находился здесь, может, даже ночевал, поджидая бандитов. И не один?

— Я догадался, о чем вы подумали, — мягко проговорил он. — Я со своим сотрудником две ночи провел в вашей квартире...

Она лихорадочно соображала: не оставила ли где-нибудь на видном месте невыстиранное белье, трусики...

— С пользой хотя бы?

— Ивановым занялась серьезная банда, ну а раз дело сорвалось — они скорее всего оставят вас в покое. Из-за того, чтобы вам насолить, они не будут подставляться. Я почти уверен в этом... Был один звонок,— он быстро взглянул ей в глаза.— Звонил...

— Этот подонок Хрущ?

— Если бы! — рассмеялся Князев. — Звонил ваш уважаемый коллега Александр Михайлович Мордвин.

— Да ну его к черту! — вырвалось у нее. Саша не понимает, что вся эта история с бандитами начисто перевернула ее представление о мужчинах. Ей даже в голову не пришло тогда обратиться к нему за помощью, поделиться хотя бы происшедшим. Мордвин скорее всего заколотился бы от страха... И конечно, она не сказала ему, что будет какое-то время жить у подруги. Не мог он не заметить, что она на грани срыва последний месяц, а ведь если и проявлял какое-то внимание, так лишь насчет того, как бы им встретиться в ее квартире... Быстро сделать все дела и поскорее мчаться домой, к жене и детям! По дороге приготовив удобоваримую ложь...

— Вы так строги к нему? — с затаенной усмешкой посмотрел ей в глаза Артур.

— После всего, что произошло со мной, призналась Кристина, — я по-другому отношусь к мужчинам!

— Хуже, чем прежде?

— К кому как, — с вызовом произнесла она.

— Вы спросили, один ли я живу? — перевел разговор на другое Артур. — Уже больше года, как один...

— Развод? — Женское любопытство было сильнее, чем элементарная осторожность. Такой серьезный человек, как Князев, мог и оборвать ее, прекратить неприятный для него разговор — и вызвать тем самым напряженность между ними. Но он оказался тактичнее и тоньше ее...

— Бывают и другие причины... — голос его был ровным, но в потемневших глазах что-то мелькнуло. — Кристина Евгеньевна, я знаю про трагедию с вашим мужем... Нечто подобное случилось и с моей семьей: бандиты расстреляли из автоматов жену и дочь, схлопотал и я пару пуль...

— И вы? — Голос ее дрогнул. Ей мучительно захотелось дотронуться до его волос, пригладить торчащий темно-русый хохол.

— И я несколько... перестарался, — улыбнулся он. — Банда больше не существует — убийцы мертвы, а мне вот пришлось уйти из подразделения... Охраняю теперь от больших неприятностей вашего шефа. Кстати, как вы к нему относитесь?

— Иван Иванович единственный мужчина в «Аисте», которым я восхищаюсь. Это очень хороший и цельный человек! Если бы не он, от нашего НИИ остались бы рожки и ножки.

— А говорите, вы не психолог! Характеристика ваша исчерпывающая. Я вынес точно такое же мнение после знакомства с ним.

— Господи! Ну что у нас за жизнь такая? — вырвалось у нее. Жалость к этому мужественному человеку, потерявшему жену и дочь, жалость к себе переполняли Кристину. — Что же это за мир стал, если вот мы, два человека, сидим рядом — и оба так страшно пострадали от бандитов! Я еще помню времена, когда никому из ленинградцев и в голову не приходило бояться поздно вечером выйти из дома! А теперь страшно в сумерках вынести мусорное ведро на помойку! С одной женщины прямо у баков сняли кожаную куртку... Кричала, но никто даже в окно не выглянул! Двумя этажами ниже меня бандиты проникли в квартиру к бизнесмену и вынесли все, что можно было вынести, погрузили на микроавтобус и уехали, оставив избитых, окровавленных хозяев запертыми в ванной...

«Знала бы ты, Кристина, что доводилось мне видеть в последние годы! — подумал он, с непривычным для него чувством жалости глядя на красивую, с поникшими плечами женщину. — Видеть распятых, с отрезанными гениталиями, сожженных заживо, разрезанных на куски, даже со снятой с груди и спины кожей... И защитники «прав человека» на всю страну требуют гуманного отношения к этим выродкам?! То-то их с распростертыми объятиями встречают в Чечне дудаевские бандиты!..»

— Кристина Евгеньевна, где вы чаще всего находитесь, когда дома? Ну, и когда у вас бывают гости? — спросил он. И она поняла, что ради этого разговора он и пришел сегодня к ней.

— Если хорошие гости, — улыбнулась она, — я принимаю их здесь, на кухне…

— Я вас понял, — сказал Артур. — Я убежден, что теперь с вами будет все в порядке, но... на всякий случай я поставил у вас очень чувствительную штучку: она будет реагировать на чужие голоса…

— А вы говорили, что... они больше ко мне не заявятся, — голос ее дрогнул, глаза утратили оживленный блеск. .

— Я верю в это, но на всякий случай... А вдруг? Из ваших слов я понял, что этот Хрущ не равнодушен к вам...

— Я этого не говорила! — резко вырвалось у нее.

— Извините, — улыбка на его лице стала еще шире. — Видеть вас и быть равнодушным, пожалуй, трудно...

— Наконец-то я слышу и от вас комплимент, — подобрела молодая женщина. Ей действительно было приятно, что он это произнес. — И долго будет... эта штучка подслушивать меня и моих знакомых?

— Я при нас размагничу пленку, — сказал он. — Если все будет чисто. С полмесяца потерпите?

— А где она? — оглядела кухню Кристина, остановив свой взгляд на телефоне. В детективных фильмах показывали подслушивающие устройства, запрятанные в телефонные аппараты.

— Лучше вам не знать, — сказал он. — Через пятнадцать дней я при вас все отключу. Да-а, и еще одно: запишите мой домашний телефон.

— Зачем? — снова насторожилась она.

— Кристина Евгеньевна, не будьте столь… напряженной, проговорил он. — Я должен все предусмотреть. Я повторяю: мы имеем дело с опасной бандой. И я прилагаю все силы, чтобы выйти на нее...

— Я запомню, — сказала она, когда он назвал номер телефона.

— Вы же программист, — вспомнил он.

Она хотела сказать, что программистам как раз совсем не обязательно держать цифры в голове — все нужные сведения хранятся в банках памяти компьютера, но вместо этого сказала:

— У меня просто хорошая память... на цифры.

Они еще какое-то время посидели за столом молча, потом он поднялся, машинально дотронулся до груди — на голубой рубашке не было одной пуговицы. Она сразу это заметила, но неудобно же было человеку предложить снять рубашку, чтобы она пришила пуговицу... И тем не менее произнесла:

— Давайте я вам пуговицу пришью?

— Я ее потерял днем в автобусе, — улыбнулся он. — Спасибо, я сегодня же ее сам пришью.

А она поймала себя на мысли, что ей хотелось бы посмотреть на его загорелый мускулистый торс. Вообще-то Кристина была равнодушна к мужчинам типа Сталлоне и Шварценеггера, у которых — сплошные мускулы, которые они в каждом фильме охотно демонстрируют. И часто играют в крутых боевиках до половины обнаженными. У Князева мускулатура не бросается в глаза, и чувствуется, что он совсем ею не кичится, и вместе с тем ощущение мощи ощутимо исходит от него, волнует ее…

— А соседи у вас... — уже на пороге спросил он. — Ничего не слышали, не видели?

— Теперь каждый живет в своей раковине и ни на что не реагирует, сказала она. — Если бы даже в моей квартире стреляли — никто не бросился бы на помощь. И даже по телефону в милицию не позвонили бы... А вдруг им потом отомстят?

— Хорошо же преступники запугали людей! — зло вырвалось у него. — Чем больше их боятся, тем легче им грабить, убивать!

— Когда же все это кончится? — посмотрела Кристина ему в глаза. И в глазах у нее плеснулась такая смертная тоска, что Князеву стало не по себе. Он взглянул в глазок, взялся за ручку двери.

— Само по себе, Кристина Евгеньевна, это никогда не кончится, — с горечью признал он. — По крайней мере, до тех пор, пока люди будут равнодушны друг к другу, а власти не примут жесточайшие законы против бандитизма и терроризма. Да что я вам говорю! Об этом пишут, по телевидению говорят, а пока ничего не делается.

— Кому-то, значит, нравится, чтобы так у нас и было, — негромко произнесла она. Эту фразу теперь повторяли многие.

— Спокойной ночи, Кристина... — он помолчал и прибавил: — Кристина Евгеньевна.

— Зовите меня по имени, — предложила она.

— Попробую, но тогда взаимно, ладно?

Глаза у него миндалевидные, сейчас они были изумрудного цвета. Когда за ним закрылась дверь, молодая женщина вернулась на кухню, снова достала из холодильника начатую бутылку «Смирновской», налила в рюмку и залпом выпила. Глядя невидящими глазами в окно — у соседей напротив уже горела настольная лампа под абажуром, подумала, что была бы не против, если бы Артур Князев остался у нее до утра... А что это было: страх перед бандитами или вдруг зашевелившееся в ней желание, думать не хотелось.