Жанна д'Арк

Действующие лица

В этом разделе вы ознакомитесь с краткими биографиями некоторых средневековых персонажей. Мы выбрали именно их потому, что их встречи с Девой сыграли важную роль в тот или иной момент ее жизни, или потому, что их собственная судьба тесно связана с судьбой Франции времен Жанны д'Арк.

Во-первых, наследник королевства, король Карл VII, которому Жанна вернула надежду. Затем его кузен принц Карл Орлеанский – с ним Жанна никогда не встречалась, но спасла его герцогство. Робер де Бодрикур, с чьим именем связан отъезд Жанны д'Арк из Домреми и Вокулёра. Мы расскажем о товарищах Жанны по оружию: о Гокуре – ведь именно он был комендантом Орлеана; затем о Ла Гире (Этьене де Виньоле) и Потоне де Ксентрае – двух наемниках, ставших ее верными капитанами; о принце крови Жане Алансонском, ее "прекрасном герцоге". И как не вспомнить о знаменитом Дюнуа, Орлеанском Бастарде, сыне принца Людовика?

Мы приводим также биографии трех англичан. Речь идет о Солсбери – Жанна не встречалась с ним лично, но именно он начал осаду Орлеана; затем упомянем Джона Талбота – он передал свой меч Деве после победы при Пате; и, наконец, расскажем о Ричарде Бошане, графе Варвике, тюремщике Жанны в Руане.

Еще одна фигура характерна для конца XV века – Перрине Грессар, наемник, обрекший Жанну д'Арк на неудачу: он был одним из приспешников англо-бургундцев. А Жан Люксембургский? Он заслуживает нашего внимания, ибо именно он держал Жанну четыре месяца в плену, а затем выдал ее англичанам. И, наконец, как не упомянуть о судье Пьере Кошоне и не рассказать, как составлялся текст обвинительного процесса, используя последние открытия историков.

Нами не забыт Робер де Флок, один из тех, кто провел большую часть своей жизни в баталиях; он не был товарищем Жанны д'Арк, но мы можем проследить за его судьбой во время начатой Жанной борьбы за возвращение королевства: его судьба характерна для соратников Девы. И в заключение – Жак Желю и Жан Жерсон, рассказавшие о духовности Жанны д'Арк и об отношении к юной крестьянке части церковников.

I. Карл VII

Часто историки слишком строго судили его. Слабость, проявленная им в первые же годы правления, его "низкий отказ" от Жанны д'Арк, его неблагодарность по отношению к Жаку Кёру и, наконец, последние годы жизни, потраченные скорее на удовольствия, чем на выполнение своих обязанностей, – все это говорит об одном: человек он малоприятный. Но нельзя сбрасывать со счетов его усилий, предпринятых для восстановления королевства.

Жорж Шателлен, бургундский хронист, описывает Францию начала XV века: "Все идет кувырком, полная неразбериха, раны, наносимые англичанами, и разгром, учиняемый разбойниками!"

Совсем другую страну оставит в наследство в 1461 году Карл VII – после тридцатидевятилетнего правления – своему сыну: "По смерти своей он оставил королевство в таком добром мире, спокойствии и справедливости, каковым оно было во времена короля Хлодвига, первого христианина".

Тот, кого враги пытались представить незаконнорожденным сыном королевы Изабо, стал после миропомазания в Реймсе, столь желанного и осуществившегося благодаря Жанне д'Арк, "королем Франции Божьей милостью", и таким образом его статус был законно подтвержден. Именно тогда Карл VII приступил к восстановлению королевства: для этого понадобилось примирить арманьяков с бургундцами, конкретным подтверждением чего стал мир, подписанный в 1435 году в Аррасе. Затем король избавился от банд мародеров[89], отправив их сражаться в Швейцарию и Германию. Но главное, Орлеанским ордонансом 1439 года он заложил основы постоянной армии и создал отряды вольных стрелков – прообраз наших современных жандармов.

Его военные реформы были не сразу поняты и одобрены современниками, ибо расквартирование армии и назначение военачальников королем далеко не отвечало средневековому духу. Реформы вызвали мятежи крупных феодалов: это была Прагерия 1440 года[90]. Карл VII провел также судебную реформу (великие ордонансы, подписанные в Монтис-ле-Тур в 1436 году). В 1454 году он предписал отредактировать кутюмы (записи обычного права) и вновь установил три традиционные палаты: большую палату, следственную палату и палату кассационного суда. Прагматической санкцией, принятой в Бурже в 1438 году, Карл точно определил отношения между церковью Франции и папством, ограничив его власть, ибо отныне епископов и настоятелей монастырей назначал сам суверен. И, наконец, процесс по реабилитации Жанны д'Арк явился актом справедливости и успокоил французов.

Этого короля, которого современники называли "победителем", следующим образом описывают жители Шалона в 1429 году: "мягкий, ласковый, милостивый, несчастный и милосердный, красивый, умеющий держать себя и очень умный". Набожность и сострадание к своим подданным – вот две черты характера, постоянно отмечаемые биографами. Жанна д'Арк сказала во время процесса: "Не говорите дурно о моем короле, он добрый христианин". Но по отношению к фаворитам его доброта довольно часто граничила со слабостью. Жорж де Ла Тремуй относился к тем, кто ловко получал от короля и власть, и разнообразные пенсии.

Жан Жювеналь дез Урсен, один из крупных епископов того времени, так пишет о короле: "Его жизнь и его правление прекрасны, честны и приятны Богу". Карл VII был человеком образованным, особенно хорошо знал историю и теологию, умел расположить к себе, обладал приятным голосом, любил искусство, часто играл на арфе и не проявлял склонности к охоте.

Иногда короля охватывали приступы ужасного страха – эхо событий его детства и отрочества: он не выносил, чтобы под ним был деревянный пол, помня о происшествии в Ла-Рошели[91]; он также не мог проехать на лошади по деревянному мосту – воспоминание об убийстве, совершенном в Монтеро, преследовало его всю жизнь. Его чрезвычайно смущало присутствие незнакомых людей; рассказывают, что, когда он видел за столом незнакомое лицо, то внимательно смотрел на него на протяжении всей трапезы и даже забывал есть.

К тому же Карл обладал не самой привлекательной внешностью. "Он тщедушен, хил, тощ, слаб, и у него странная походка", – пишет Шателлен. Карл был среднего роста, непропорционально сложен; короткое одеяние не скрывало кривых ног – ему следовало носить длинные одежды. Тогда он казался величественным.

На портретах, дошедших до нас, изображен мужчина с печальным и тревожным лицом, не лишенным обаяния, но со следами перенесенных страданий и усталости, что прекрасно подтверждает мнение его современников: "Он был одинок, ему казалось достаточно того, что он прожил, то, что было отпущено свыше".

Добавим, что Карл стал первым французским королем, имевшим официальную фаворитку – Агнессу Сорель[92].

На протяжении всей долгой жизни Карла VII его подданные всегда "хорошо служили" своему господину. Даже враги признавали его достоинства. Граф Саффолк отмечал: "Я видел в короле Франции столько чести и доброты, что хочу, чтобы все знали: я буду служить ему против всех, за исключением только моего господина". Эта несколько льстивая фраза, произнесенная в 1455 году, в то время, когда как во Франции, так и в Англии прилагались усилия к примирению, доказывает, что современники Карла – и друзья, и недруги – отзывались благожелательно о короле, "которому хорошо служили".

II. Карл Орлеанский – принц-поэт и принц поэтов[93]

В то время, когда Жанна снимала осаду с Орлеана, герцог Карл Орлеанский оказался пленником в Англии после битвы при Азенкуре (25 октября 1415 года) – его посчитали мертвым и оставили на поле боя. Карлу тогда было двадцать четыре года. Герцог отличался необычайной храбростью, он сражался в авангарде с энергией отчаяния; его нашли раненым среди трупов, и он находился двадцать пять лет в руках победителей.

Король Англии Генрих V прекрасно осознавал значение этого пленника, в одном из пунктов его завещания записано, что "ни в коем случае нельзя выпускать на свободу законного вождя арманьяков"[94]. В Англии Карл Орлеанский разделил судьбу своего брата графа Ангулемского, уже находившегося в плену; младший сын в семье, граф де Вертю вскоре скончался. Таким образом, главой семьи во Франции стал сводный брат Карла Жан, Орлеанский Бастард, будущий граф Дюнуа.

Сначала герцога содержали в Виндзорском замке. В 1421 году его перевели в замок Фосерингей в Носхэмптоне, а в мае 1422 года мы находим его в Болингвроуке. И наконец, в 1430 году его перевезли в Лондон.

Королевской грамотой от 27 мая 1422 года его сторожам назначалось жалованье в 20 су в день. Но английское правительство посчитало, что это слишком тяжелое бремя для государственной казны, и продало с торгов право охранять герцога; за герцога поручился граф Саффолк – тот самый, над которым Жанна и королевская армия одержали победу в Орлеане и при Пате, – он платил по 15 су 4 денье в день за охрану герцога. Несомненно, Карл сам оплачивал свое содержание. Последние годы плена Карл Орлеанский провел в замке Вингфилд (1435-1440).

Находясь в плену, он продолжал в меру сил и возможностей руководить делами своего апанажа (удела)[95]. Так, ему пришлось продать драгоценности, дабы уплатить выкуп за нескольких своих товарищей по несчастью. Он также сам как нельзя лучше следит за поступлением доходов, чтобы подготовить собственное освобождение, и советует своим людям исправно выполнять свои обязанности и соблюдать строжайшую экономию. Для осуществления этих задач он в основном полагается на своего канцлера и на генерального казначея, которыми руководит Бастард. Бастард не жалеет сил, и расходные книги Орлеана свидетельствуют о его постоянных поездках по герцогству. Канцлер Рауль де Гокур и генеральный казначей Жак Буше наведываются иногда и в Англию, но постоянную связь между принцем-поэтом и его городом обеспечивает конюший.

С первых же дней своего пленения – а значит, с начала возобновления военных действий между Францией и Англией – герцог Орлеанский старается уменьшить ущерб, наносимый населению враждующими армиями. Поскольку войска находились на территории герцогства, он распорядился придерживаться принятых правил и ради блага городов своего герцогства, и особенно столицы – Орлеана, пытался добиться отказа от военных действий. По традициям рыцарских времен англичане не должны были ничего предпринимать против Орлеана – ведь законный хозяин города находился в плену; но в конце XV века соблюдение рыцарских правил ушло в прошлое.

С 1424 по 1426 год в городских расходных книгах часто упоминаются вопросы, связанные с перемирием:

"Были получены и другие средства от займов, проведенных в названном городе для дел оного. От метра Пьера Фрамбержа, бывшего прокурором города, через Гийома Гарбо, опекуна детей Удена дю Луаша, получена сумма в сто экю золотом… в долг для передачи монсеньеру де Ла Тремую в счет некоторых сумм, предоставленных ему жителями названного города Орлеана и графств Блуа и Дюнуа, дабы продолжать воздержание от военных действий с герцогом Бургундским на названных территориях…"

Упоминается и о многих других займах: "От декана и членов капитула церкви Сент-Круа… от Жака Буше… для "воздержания" от военных действий против герцога Бургундского или короля Англии". 17 июля 1427 года в Лондоне был подписан первый договор между герцогом. Бастардом и Бургундией, но Бедфорд не ратифицировал этот договор, и военные действия возобновились. Городу Орлеану предстояло защищаться. И вновь герцог следит за подготовкой к обороне: по его приказу сделана опись арбалетов, стрел, пороха и пушек, находящихся в замках, крепостях и городах герцогства. Организовали дозоры, укрепили фортификации и разрушили предместья. Теперь враг мог наступать: город готов защищаться, что он и будет делать в течение семи месяцев.

Мы знаем о трогательной подробности, касающейся истории Жанны д'Арк: желая вознаградить освободительницу города, герцог преподносит ей подарок (однако Карл Орлеанский, обычно столь многословный, ни разу не упомянул ее имени в манускриптах, которыми мы располагаем). Вернемся к подарку: когда 20 июня 1429 года Жанна возвращается в Орлеан после побед при Жаржо, Мене, Божанси и Пате, для нее – дабы возблагодарить за оказанные услуги – готовят праздничные одежды цветов города Орлеана. Таков обычай средних веков – дарить одежду или ливреи с гербом города.

Счета Орлеана достаточно красноречиво подтверждают это: "Жаку Компену за пол-локтя материала зеленого цвета для изготовления листьев крапивы на платье Девы выдать тридцать шесть парижских су". Это распоряжение относится к 16 июня 1429 года, а 30 сентября 1429 года записано:

"Мы, Карл, герцог Орлеанский и Валуа, граф де Блуа и де Бомон, сеньор де Куси, обращаемся с приветствием и любовью к нашим возлюбленным и преданным людям, занимающимся расчетами. Повелеваем вам выдать сумму в тринадцать экю золотом весом в шестьдесят четыре марки, выплаченных нашим возлюбленным и верным генеральным казначеем Жаком Буше в прошлом месяце июне Жану Люилье, торговцу, и Жану Буржуа, портному, проживающим в Орлеане, за платье и накидку, заказанные людьми из нашего Совета и переданные Жанне Деве, находившейся в нашем городе Орлеане, в знак уважения за добрые, преданные и приятные услуги, оказанные нам Девой против англичан, давних врагов монсеньора короля и нас".

Эта запись выражает совершенно определенное намерение: по приказу герцога Орлеанского сшиты мужское платье и накидка, чтобы отблагодарить Жанну – освободительницу города. В конце текста есть некоторые уточнения:

"Вышеназванному Жану Люилье за два она[96] тонкого ярко-красного брюсселя, из которого было сшито платье, по цене четыре золотых экю за он – восемь экю золотом; за подкладку – два экю золотом; за он материала темно-зеленого цвета для вышеназванной накидки – два экю золотом, а названному Жану Буржуа за шитье упомянутых платья и накидки и за белый атлас, сандал и другие материалы – одно экю золотом за все…"

Это распоряжение было отдано в Орлеане в последний день сентября 1429 года от Рождества Христова. Тонкий брюссель – очень красивое сукно, изготовленное в городе того же названия, а сандал, белый атлас – весьма ценные ткани.

Адриен Арман сумел воссоздать эти одежды в своей хорошо документированной книге, причем описал и выкройки, по которым, возможно, были сшиты платье и накидка для Жанны. В те времена мужское платье доходило до колен. Из чего Адриен Арман после долгого детальнейшего исследования костюма, прически, обуви и военного снаряжения тех времен делает вывод: "Жанна д'Арк, пропорционально сложенная и плотная, красивая и хорошо развитая, вероятно, имела примерно 158 сантиметров роста, ибо длина ее одеяния из тонкого брюсселя была 80 сантиметров".

Это интересная деталь. Следует также отметить, что листья крапивы некоторое время (как раз в эти годы) являлись одной из эмблем герцогов Орлеанских, а темно-зеленый цвет некоторые авторы объясняют тем, что в те времена Орлеанская семья заказывала ливреи темно-зеленого цвета в знак траура, ведь законный глава рода находился в плену в Англии. Нам не хватает одной детали для воссоздания костюма Жанны д'Арк: происхождение меха, которым непременно оторачивались платье и накидка. Платье и накидку необязательно носили вместе: накидку надевали непосредственно на нижнее платье или доспехи, чтобы быть узнанным солдатами, своим отрядом, а также чтобы приглушить ослепляющий отблеск солнца.

Герцог Орлеанский проявляет великодушие и к своему брату Бастарду, королевскому наместнику на время войны в герцогстве Орлеанском; ему выплачивается ежегодное содержание, а в 1439 году за оказанные услуги передаются доходы с Роморантена и Блуа, ему также жалуется графство Дюнуа с правом ношения титула. И именно Бастард имеет все полномочия в Штатах Орлеана и Тура и на конференциях в Аррасе, Кале и Гравлине.

В 1435 году узника вновь посещает надежда. Через двадцать лет после пленения герцога при Азенкуре англичане почувствовали последствия своего поражения при Орлеане: их начинают изгонять из Франции. Договор, подписанный в Аррасе между королем Франции и герцогом Бургундским, смерть регента Бедфорда, договоренность о браке между графом де Шароле, сыном Филиппа Доброго, и дочерью Карла VII, осада Кале, предпринятая лично герцогом Филиппом Бургундским, – все это изменило соотношение сил в конфликте и стало предпосылкой конца Столетней войны. Из пленника Карл Орлеанский стал посредником между Францией и Англией. Он сопровождал английскую делегацию на переговорах в Аррасе, но его просьба об освобождении – естественно, за большой выкуп – вновь отклонена, и в мае 1436 года ему пришлось вернуться в заключение в Вингфилд. Изабелла Португальская герцогиня Бургундская сочувствовала несчастьям принца и вместе с кардиналом Винчестерским, одним из наиболее влиятельных членов Лондонского совета, посчитала своим долгом добиться освобождения поэта.

Однако прошло еще пять долгих лет, прежде чем он был освобожден. Многое произошло за это время: коннетабль Ришмон отдал свой меч на службу королю-победителю; Бастард, Ксентрай, Гокур продолжили дело, начатое Жанной, и мало-помалу города и крепости стали возвращаться королевскому домену[97]. В 1437 году был освобожден Париж, в 1439 году в Орлеане созваны Генеральные штаты[98]; по этому случаю требовалось окончательно заключить мир между двумя королевствами. В 1439 году прошли мирные конференции.

Счастливая весть достигла Орлеана: гонец сообщил, что герцог Карл Орлеанский только что высадился в Кале. Во всех городских приходах молятся за него, устраивают крестные ходы, дабы попросить у Бога, "чтобы Он соблаговолил пожаловать мир и освобождение монсеньору Орлеанскому". И вновь взывают к великодушию горожан и заставляют "уплатить 2 тысячи экю золотом, чтобы передать их монсеньору казначею с просьбой лично и без промедления отвезти их герцогу в Кале". Но столь страстно желаемое перемирие пока не достигнуто: появились некоторые препятствия, и пришлось ждать еще несколько месяцев.

В начале 1440 года, в феврале, возобновились переговоры в Гравелине, где окончательно договорились об освобождении герцога. Был выплачен выкуп в 120 000 экю золотом, сумма для того времени значительная. Трудно поверить, но за несколько лет до этого герцог Бургундский предложил выплатить четверть выкупа из своих личных средств; дофин и некоторые сеньоры выступили гарантами оставшейся суммы. Наконец принц выпущен на свободу под честное слово. И вот после двадцати пяти лет плена Карл Орлеанский с радостью возвращается на родину. Герцог и герцогиня Бургундские встречают его в Гравелине. Через восемь месяцев, 16 ноября 1440 года, Карл берет в жены их дочь Марию Клевскую, по случаю этого события даны пышные празднества. 24 января 1441 года герцог в сопровождении своей супруги торжественно въезжает в столицу герцогства.

Жители Орлеана празднуют возвращение своего герцога, испытывая чувство гордости и радости. Король Франции позволил городскому совету взимать талью в 2 000 ливров, а затем еще одну в 4 000 экю на расходы, связанные с проведением этого торжества. Жители города разыграли мистерии, в том числе весьма модную в то время мистерию "Давид и Голиаф"[99], а также пьесу "Нравственные добродетели". На перекрестках выставили столы с угощением, а из двух фонтанов било светлое красное вино и молоко. На улицах исполнение мелодий на лютне сопровождалось игрой многочисленных деревенских музыкантов. Для герцога с герцогиней приготовили балдахин из златотканого полотна, украшенный шестью локтями сандала и отороченный шелком; церкви звонили во все колокола, в знак благодарности по городу проносили мощи покровителей Орлеана святого Эньяна и святого Эверта. Город преподнес Карлу Орлеанскому таз с 4000 экю золотом и серебряную посуду (вес которой превосходил 211 марок)[100]. На посуде по приказу "монсеньора генерального казначея" Жака Буше были выгравированы гербы герцога и герцогини. Из Орлеана герцог направился в Блуа.

Итак, герцог Орлеанский свободен, но нужно найти средства для уплаты выкупа. И вновь обратились к генеральному казначею, который при помощи советника герцога Этьена Ле Фюзелье постарался угодить своему господину. Напомним, что часть герцогства к тому времени была уже заложена по приказу Карла, когда он находился в Лондоне (письмо от 2 апреля 1437 года). С другой стороны, мы знаем, что Филипп Добрый предложил взять часть выкупа на свой счет, а Карл VII в свою очередь даровал значительные суммы из доходов королевства. В королевских грамотах, сохранившихся в Орлеане и датированных 20 апреля 1440 года, читаем:

"Король принимает во внимание огромные расходы и повинности своего возлюбленного кузена Карла, герцога Орлеанского на войну, по случаю которой он сам и его брат граф Ангулемский долгое время находились в плену в Англии, и, желая прийти ему на помощь, дает и предоставляет ему сроком на год, начиная с 1 октября 1440 года и кончая последним днем сентября 1441 года, все прибыли от налога на соль и с соляных амбаров, расположенных в герцогстве Орлеанском и в Валуа, в графствах Блуа и Дюнуа и в других землях и сеньориях, принадлежащих ему и его брату на всей территории королевства".

Таким образом, всем лабазникам герцогств, графств и сеньорий дан приказ передавать средства, полученные от уплаты соляного налога, Жаку Буше. Городу Орлеану Карл VII предоставил право обложить себя тальей в 3 000 ливров для уплаты части выкупа. Эти грамоты зафиксированы в городских расходных книгах в 1438 и 1440 годах. 24 августа 1440 года уполномоченные лица ставят на голосование вопрос о займе на сумму в 6 000 ливров "для выплаты выкупа за монсеньора герцога". И наконец, король в письме от 6 декабря 1441 года из Сомюра, напомнив о жертвах, принесенных жителями Орлеана, позволяет им распределить между собою талью в 4 000 ливров, дабы помочь герцогу "как в выплате выкупа, так и для поддержания его положения"; сумму надлежало передать Жаку Буше.

Карл Орлеанский закончил свой жизненный путь в Блуа, где он окончательно примирил Карла VII с Филиппом Добрым[101], он послужил также посредником как в переговорах между герцогом Бургундским и Карлом Бурбоном, так и между Карлом VII и его сыном дофином Людовиком.

В своем замке герцог Орлеанский принимал всех принцев Франции, начиная, конечно, с Орлеанского Бастарда, герцога Бурбона и герцога Савойского. У Карла долго не было детей, и он фактически усыновил сына герцога Карла Бурбона Пьера Боже, которого он воспитывал в замке Блуа.

Карл постоянно переписывался и часто виделся со своим братом графом Ангулемским. После 16 лет брака у Карла родилась дочь, которую граф назвал Мари, затем сын Людовик, которому было предначертано вступить на французский трон под именем Людовика XII, его крестным отцом был Людовик XI; а третий ребенок герцога, дочь Анна, стала аббатисой в Фонтевро.

Карл Орлеанский скончался в ночь с 4 на 5 января 1465 года в возрасте шестидесяти девяти лет. Это случилось в Амбуазе, через который он проезжал, возвращаясь с созванной Людовиком XI ассамблеи в Type. Тело герцога перевезли в Блуа и захоронили в церкви святого Спасителя. Во главе траурной процессии шел жених маленькой Мари Орлеанской – знаменитый сеньор де Боже Пьер Бурбон. За ним следовали члены Дома покойного – 43 дворянина, пять священников, 13 певчих и органист, затем генеральный канцлер финансов в сопровождении казначеев-секретарей, слуг, лекарей, брадобреев. На вдове герцога Марии Клевской было длинное платье из тонкого черного сукна, тканное золотом, капюшон и длинный плащ, подбитый мехом испанской кошки и белого ягненка, отороченный беличьим мехом и с выпушкой из белого горностая. Детей сопровождали кормилицы. Маленькая Мари, семилетняя невеста, шла в плаще и платье из черного руанского сукна. Людовик Валуа, которому исполнилось два с половиной года, был одет в черное сукно с подкладкой из черного ягненка, его сопровождали два пажа. Анну, нескольких месяцев от роду, несли на руках. За ними шли фрейлины герцогини, ее прачки и камеристки. Мария Клевская заказала ежегодную мессу в память о муже и сделала различные пожертвования.

Впоследствии Людовик XII относился с большим уважением к своей матери, а после ее смерти перевез останки родителей в монастырь целестинцев в Париже.

III. Робер де Бодрикур, капитан Вокулёра

В 1415 году Робер де Бодрикур сменил своих дядьев Гийома бастарда де Пуатье и Жана Дюнуа в должности бальи Шомона и капитана Вокулёра. Он был также советником Рене Анжуйского.

Рене, второй сын Людовика Анжуйского и Иоланды Арагонской, был усыновлен герцогом де Баром и помолвлен с дочерью Карла II, герцога Лотарингского. Рене много раз оказывался в затруднительном положении: он против воли дал клятву верности Генриху VI – ведь часть его герцогства находилась в феодальной зависимости от короны Франции; неоднократно в принудительном порядке ему приходилось выполнять свой долг вассала – отказ поставил бы его в тяжелое положение, так как был бы открытым бунтом против его дяди Людовика кардинала де Бара, сторонника англичан, и против своего тестя Карла II, явно симпатизировавшего герцогу Бургундскому. 29 апреля 1429 года – через посредство дяди кардинала – Рене дал клятву верности Бедфорду, но вскоре после миропомазания Карла VII он вновь встал на сторону короля.

Робер де Бодрикур и молодой Рене Анжуйский очень дружили, и можно предположить, что, когда Жанна отправилась в Нанси к герцогу Карлу, ее путешествие было организовано и согласовано капитаном и герцогом де Баром. Приезжал ли Рене к своему тестю в Нанси в последние дни января 1429 года? Известно, что 29 января он направил послание Роберу де Бодрикуру. Возникает вполне закономерный вопрос: не из желания ли проверить Жанну обменялись письмами эти двое? Перед тем как направить Деву к дофину Карлу, они оба хотели понять, на что она способна.

Робер де Бодрикур сохраняет привязанность к герцогу де Бару; известно, что он находился рядом с ним 2 июля 1431 года во время неудачно начавшейся битвы при Бюльневиле. Сражение обернулось поражением: все хотели биться только под руководством герцога, а он не умел командовать. Барбазан сразу же понял, насколько трудно будет идти на штурм, но самые молодые и нетерпеливые капитаны рвались в бой, говоря: "Волков бояться – в лес не ходить". Гийем де Барбазан был убит, а Робер де Бодрикур сумел спастись, бежав с поля боя. Тем не менее мы не думаем, что он заслужил прозвище "дезертир из Бюльневиля", как его иногда называли. Во всяком случае, он был одним из тех, кто сразу же поверил в Жанну. Вполне естественно, что он сначала не согласился на ее просьбу и принял меры предосторожности: собрал о ней разные мнения, а главное, послал в Шинон гонца, дабы узнать, стоит ли ее

IV. Рауль де Гокур, губернатор Орлеана

Рауль де Гокур поступил на службу к Карлу VI стольником, режущим мясо. Он впервые сражался в 1396 году. Был назначен камергером герцога Орлеанского, участвовал в осаде Арфлёра[102], где попал в плен, и провел десять лет в Англии. Его отца, бальи Руана, убили взбунтовавшиеся горожане. Выплата выкупа Генриху оказалась разорительной для Рауля де Гокура: выяснилось, что во Франции у него осталось лишь имущество его жены Жанны де Прейи, чьи поместья находились в Турени и Берри.

Затем Гокур участвовал в нескольких сражениях. Он был рядом с Ла Гиром в момент захвата Монтаржи и дорого за это заплатил: ему пришлось заложить украшенную драгоценными камнями золотую корону, которую он надевал на шлем во время турниров. Король вознаградил его, назначив капитаном Шинона. В 1428 году Карл делает его бальи Орлеана. Позже он становится губернатором провинции Дофине, его помощником был Жан Жювеналь дез Урсен. В 1449 году Карл VII приезжает в Руан, и Рауль де Гокур вместе с ним в качестве члена Королевского совета. Именно Рауля де Гокура Карл VII направил к папе Каликсту III для пересмотра процесса над Жанной д'Арк.

Во время процесса об отмене приговора Гокуру восемьдесят лет; его свидетельские показания одни из самых полных.

V. Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Гир

Этьен де Виньоль, более известный под прозвищем Ла Гир, остался в народных французских картинках: это валет черв в карточной колоде. Считалось, что прозвищем он обязан своему необузданному характеру, так как Гир (hire) означает "гнев". Это был человек свирепый и вспыльчивый: англичане в насмешку называли его "святой гнев Божий" или "гнев Божий", но только издали, не осмеливаясь приблизиться к нему!

Этьен Виньоль родился в Прешек-де-Бэн. Этот гасконец, детство которого прошло под знаком борьбы с англичанами, любил независимость и битвы, но мало заботился об интеллектуальной, духовной или же эмоциональной сторонах жизни.

Впервые он участвовал в боях под командованием коннетабля д'Арманьяка. Сражался ли он в битве при Азенкуре? В документах нет никаких упоминаний об этом. Но с 1418 года вместе со своим верным товарищем Потоном де Ксентраем он присоединяется к дофину Карлу. Первым военным подвигом Ла Гира было возвращение замка Куси; его девизом стали слова: "Не король я, не принц, не герцог, я не граф – я сеньор де Куси". На следующий год предательница-горничная освободила бургундских пленных, тут же захвативших замок. Тем не менее эта потеря не подорвала престиж сеньора де Куси, и Карл VII использовал "сего отважного капитана" в других военных экспедициях.

Ла Гир и Потон сражались в Вермандуа и Лануа, затем в Лотарингии, где были наемниками кардинала де Бара. В 1421 году мы находим Этьена де Виньоля в Боже. В том же году он сломал ногу, но не в бою; просто, когда он спал на постоялом дворе, на него свалилась труба! После этого он стал инвалидом и всю жизнь хромал, что, однако, не помешало ему продвинуться по стезе авантюриста и наемника.

В понедельник 25 октября 1428 года приехали к Орлеану, дабы поддержать и спасти город, "многие благородные сеньоры, рыцари, капитаны… и Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Гир, чья слава чрезвычайно велика, а с ним другие отважные люди". С помощью "Дневника осады Орлеана" мы можем проследить за всеми его перемещениями в 1428-1429 годах. Именно капитану Вермандуа поручено отправиться к королю, чтобы сообщить о потере форта Турель и попросить значительного подкрепления и крупных военных субсидий. Предписания казначея Шинона Пьера де Фонтениля свидетельствуют, с каким вниманием относился к Ла Гиру Карл VII.

"Этьену де Виньолю… сто экю золотом и 825 т. л. (турских ливров) по приказу и ордонансу короля было выдано и вручено… несколько раз и в различных местах… Ксентраю и Этьену де Виньолю как по их положению, так и на оплату 59 пажей выдана сумма в 512 т. л.".

В Орлеане Ла Гир действует с невероятной энергией: так, 3 февраля вместе с Жаком де Кабаном он преследует англичан до бастиды Сен-Лоран (святого Лаврентия). Но в "день селедок", то есть в субботу 12 февраля, Ла Гир "в великой скорби". Дело в том, что он не понял приказа графа де Клермона (он должен был дождаться графа, дабы атаковать вместе), и это дало возможность англичанам собраться с силами и организовать оборону. Потону и Ла Гиру оставалось лишь прикрыть отступление…

Неутомимый Ла Гир продолжает поездки из Орлеана в Шинон, изыскивая необходимые для обороны города средства. Находился ли он в Шиноне, когда туда приехала Жанна? Во всяком случае, он был одним из первых, кто "выказал веру в нее", и стал одним из самых верных соратников Девы, явно имевшей на него влияние. Так, она заставила его пойти к исповеди: "Я отметил, что по ее наущению и по ее просьбе Ла Гир исповедался, как и многие другие из его отряда". Именно вслед за Жанной Ла Гир стал клясться своим "древком".

Отважный капитан участвует во всех военных действиях по освобождению Орлеана и Луары. Желая отблагодарить его, Карл VII назначил Ла Гира генеральным капитаном Нормандии. Когда Жанна д'Арк погибла на костре, Ла Гир находился в плену в Дурдане. Карл VII возьмет на себя выплату части выкупа бургундцам, что даст возможность Ла Гиру вернуться к жизни наемника на службе короля.

Он мужественно переносил холод, эпидемии, был много раз ранен и заболел в Монтобане во время боев за возвращение Юго-Запада французской короне. Этьен де Виньоль скончался 11 января 1442 года.

До нас дошла его молитва: "Соверши для Ла Гира то, что Ты хотел бы, чтобы Ла Гир совершил для Тебя, если бы Ты был Ла Гиром, а Ла Гир Господом".

VI. Жан II Алансонский, "прекрасный герцог"

"Сдаюсь, я герцог Алансонский". Слишком поздно. Герцог Жан I Алансонский погиб на поле боя в битве при Азенкуре; он хотел было сдаться Генриху V, но уже два десятка рук поднялось, дабы нанести ему смертельный удар.

В 1415 году его сыну Жану II восемь лет; со дня смерти своего старшего брата Пьера, сына Марии Бретонской, последовавшей в том же году, Жан становится герцогом Алансонским. После кончины своего мужа герцогиня Алансонская вынуждена покинуть герцогство – оно отдано Бедфорду – и поручить своего сына Жана заботам дофина Карла. Она просила герцога Бретонского вступить в переговоры о ее владениях с Жаном Бесстрашным, бывшим в то время хозяином Парижа, но герцог не внял ее просьбе.

С тех пор герцог Алансонский находился при дофине, назначившем его в 1420 году (Жану было всего тринадцать лет) генеральным королевским наместником в герцогстве Алансонском, это явилось ответом на предоставление Генрихом V прав на герцогство своему брату Бедфорду.

Сражение при Ла-Брусиньере – первое, в котором участвовал Жан Алансонский; 6 августа 1427 года в Вернее его нашли среди раненых, и он оказался в плену. Тем временем Карл VII взял его в крестные отцы своего сына, будущего Людовика XI.

Жан Алансонский стал пленником герцога Клэранса, выплата крупного выкупа омрачит всю его жизнь и явится причиной многих неурядиц. Его долг насчитывал 80 000 золотых монет и был выплачен лишь 21 февраля 1429 года. Герцогу необходимо найти средства для уплаты выкупа: его супруга Жанна, дочь бывшего в то время в плену герцога Орлеанского, заложила свои драгоценности, а ему самому пришлось уступить баронское поместье Фужер герцогу Бретонскому, своему дяде, так же как и сеньорию Сен-Кристоф в Турени – Ардуэну дю Бюейю, епископу Анжерскому. Он освобожден от клятвы в мае 1429 года, после сражения при Орлеане.

В 1456 году во время процесса об отмене приговора Жан Алансонский вспоминает о своей первой встрече с Жанной:

"Когда Жанна приехала к королю, тот пребывал в Шиноне, а я в Сен-Флоране; я охотился на перепелок, когда один из моих гонцов нашел меня и сообщил, что какая-то дева приехала к королю и уверяет, что она ниспослана Богом, дабы изгнать англичан и снять осаду, которую они держат у Орлеана".

Тогда герцог Алансонский поспешил в Шинон, где на следующий день увидел Жанну. Он вспоминает, что его появление возбудило любопытство Девы и она спросила у дофина Карла, кто он, после чего воскликнула (и эти ее слова стали знамениты): "Вам – добро пожаловать, чем больше людей королевской крови соберется вместе, тем будет лучше". И она не скрывает своей радости видеть рядом с дофином того, кого она отныне будет называть своим "прекрасным герцогом".

Жанна и герцог Алансонский вместе тренируются в ударах копьями; удивленный и очарованный Жанной, ловко владеющей оружием, герцог дарит ей лошадь. Герцог присутствовал и тогда, когда Жанна сказала дофину Карлу, чтобы он ничего не опасался, что он получит свое королевство, но что следовало "принести его в дар Царю Небесному". Герцог также был во главе армии в Луарской кампании при взятии Жаржо. И с ним же Жанна одержала победу при Пате. Известно также, что Жанна виделась с матерью и с супругой герцога Жанной в течение нескольких дней в Сен-Флоране около Сомюра; это произошло, по всей вероятности, между 22 мая и 2 июня. Именно тогда Дева пообещала Жанне Орлеанской, чго муж вернется к ней живым и невредимым и даже "в лучшем состоянии, чем сейчас".

На процессе по отмене приговора Жан Алансонский вспоминает еще об одной сцене, случившейся при взятии Жаржо:

"Герольды кричат: "На штурм!" – а Жанна говорит мне: "Вперед, милый герцог, на штурм!" Мне же казалось, что это преждевременно! Жанна отвечала: "Не бойтесь, час наступает, когда угодно Богу, и раз Бог желает этого, время потрудиться! Помоги себе, и Небо тебе поможет! На Бога надейся, а сам не плошай!" И она добавила: "Милый герцог, неужели ты боишься? Разве ты не знаешь, что я обещала твоей супруге вернуть тебя в добром здравии, живым и невредимым?"

Герцог рассказал, как Жанна спасла ему жизнь. Она просила его сойти с того места, где он стоял, что он и сделал. "А то, – сказала она, указывая на орудие, находящееся в городе, – снаряд, посланный оттуда, убьет тебя". И действительно, через несколько секунд после этого снаряд, посланный из города, упал на то место, где стоял герцог и убил монсеньора де Люда. "Прекрасный герцог" вспоминает также: "Я на нее очень надеялся, и меня восхитили и изумили слова Жанны".

Жан Алансонский едет с королем на миропомазание в Реймс. 17 июля 1429 года, в день коронации в Реймсе, Карл VII посвятил его в рыцари. Ему, как и Жанне, хотелось бы и дальше воевать против англичан; вместе они начинают осаду Парижа у ворот Сент-Оноре, но приходит приказ от Карла VII: прервать сражение и вернуться к Жьену, где 21 сентября армия была распущена.

Герцог продолжает вести военные действия в Мэне, Анжу и Нормандии. Его отношения с Карлом VII натянуты. Жанне хотелось бы отправиться вместе с ним на помощь Мон-Сен-Мишелю, но ее предпочли отослать на Луару в Ла-Шарите.

В течение двадцати лет до 1444 года Жан Алансонский не слагает оружия, он среди тех, кто взбунтовался против короля во время Прагерии. И лишь в 1444 году он смог вернуться в свой добрый город, где ликующий народ встречал его восторженно. Тем не менее, он разорен. Герцог лелеет надежду выдать Катрин, свою дочь от Марии д'Арманьяк, на которой он женился после смерти Жанны Орлеанской, последовавшей в 1435 году, за старшего сына герцога Йорка. Его план пришелся не по вкусу Карлу VII, король даже приказал арестовать герцога Алансонского во время процесса по отмене приговора Жанне д'Арк. Эту тягостную обязанность поручили Дюнуа, который сказал: "Монсеньор, мне чрезвычайно неприятно выполнять порученное мне королем относительно вас; я обязан взять вас в плен и его именем вынужден задержать вас". Жана Алансонского препроводили к королю, который приказал заключить его в крепость Эг-Морт. В 1458 году он предстал перед судом пэров, собравшихся в Вандоме. Он был осужден и отправлен в Лош, где Гийому де Рикарвилю поручили охранять его, Рикарвиль получил очень строгие инструкции по охране узника, "который никогда не должен оставаться один, не должен ни с кем разговаривать, кроме своих сторожей, не должен ни получать, ни писать никаких писем; он может, однако, читать и играть в шахматы со своими сторожами, но при нем никогда не должно быть денег".

После смерти Карла VII в 1461 году Людовик XI освободил своего крестного отца, восстановил его в правах, но тот должен был пообещать оставить королю три крепости, а также поручить его заботам своих детей Рене и Катрин, пока король не решит женить их по своему усмотрению.

Однако герцог придерживался совсем другого мнения и не согласился на эти условия. И вновь он арестован и препровожден в замок Рошкорбон, затем в Лош, а потом в Париж. В парламенте было произведено новое расследование, и 18 июля 1474 года герцога приговорили к смертной казни. Но он не был казнен, его заключили в Лувр, где Жан Алансонский и умер в 1476 году. Людовик XI со своей стороны поспешил присоединить герцогство Алансонское к французской короне, совершить въезд в Алансон и изгнать из герцогства Марию д'Арманьяк, которая нашла пристанище в Мортане, где и скончалась в 1473 году.

VII. Потон де Ксентрай

Потон де Ксентрай (или Сентрай) также из числа авантюристов, для которых война – смысл жизни. Карл VII произвел Потона и его сотоварища Ла Гира в капитаны "за великую отвагу", как уточняет Марсиаль д'Овернь.

В 1424 году он сражается под бургундским стягом против англичан в Эно, затем он перешел на сторону арманьяков, мы знаем, какую роль он сыграл в борьбе против врагов королевства, находясь рядом с Жанной д'Арк. В меньшей степени известен тот факт, что и он был взят в плен англичанами и, как Жанна, перевезен в Руан после пленения в "битве пастуха" 11 августа 1431 года. На следующий день он среди тех, кто обедает за столом Варвика в замке Буврёй.

Сохранились расходные книги Ричарда Бошана, графа Варвика за 1431-1432 годы. Каждый день хозяин дома заносит в книгу запись: "Poton prisonier cum 1 scutifero", что можно перевести: "Потон-пленник с одним конюшим". Этот Потон и есть Потон де Ксентрай. А. Ж. Полар указал в своей диссертации, что Ричард Бошан думал сначала выдать сира де Барбазана, дабы вернуть своего зятя Талбота. Но когда Ла Гир освободил своего товарища из Шато-Гайара, Варвик решил обменять Ксентрая на того же Талбота. Совершенно очевидно, что капитана куда спокойнее держать за мощными стенами руанского замка, чем в каком-либо другом городе, где его могли освободить. Эта запись представляет интерес и для истории Жанны, так как она показывает разницу между Жанной, простолюдинкой, и Потоном де Ксентраем, которого принимают, как и Жана Люксембургского, вместе с английскими дворянами в присутствии маленького короля Генриха VI в большом зале замка, где во главе стола сидит супруга Талбота, родная дочь Варвика Маргарет.

Известна история пленения Потона. 15 ноября его отвезли в Дьепп; несколькими днями позже семейство Ричарда Бошана отправилось в Париж, чтобы присутствовать на миропомазании Генриха VI. Они увидятся в Дьеппе 14 января. В этот день записано: "Item in 4 equis emptis pro Poton prisoner cum 1 scutifero 2 valletis cum illo de Depe ad Abville…" Итак, купили четырех лошадей для Потона, его конюшего и двух слуг, и все семейство направилось в Абвиль, куда они и прибыли 17 января к вечеру. Затем 21 января Варвик со свитой находился в Монтрёе, а 23 января к обеду прибыл в Кале. 9 февраля погрузились на корабли, но с этого числа в наших источниках след Потона теряется. Можно предположить, что и его увезли в Англию…

В 1435 году мы видим его во главе банды мародеров, помогавших взбунтовавшимся крестьянам во время так называемого "восстания в Нормандии". Затем Карл VII назначает Потона бальи в Бурже, что не мешает ему продолжать грабить вместе со своими друзьями Робером де Флоком, Ла Гиром или Пьером де Брезе. Жан Шартье рассказывает, что он получает "огромное множество скота… и большое количество пленных различных сословий".

Когда король предписывает мародерам прекратить злодеяния, среди прочих он называет и Потона де Ксентрая.

Дофин, будущий Людовик XI, признал в нем верного соратника и человека, способного командовать и подчиняться, он назначил его конюшим, и в этом качестве Потон сопровождал короля в Германию в 1444 году. Однако Потон не прекращает насилий, грабежей и воровства; он среди воинов, окружавших Мец. Но после этой военной экспедиции он резко меняет образ жизни и отдает все силы возвращению Нормандии французам. И разве он не рядом с королем во время торжественного въезда 10 ноября 1449 года? И не он ли несет большой меч?

VIII. Жан, граф Дюнуа, Орлеанский Бастард

Его имя неразрывно связано с историей Жанны и с историей правления Карла VII в целом. Он родился в том же году, что и король – 1403-м; это незаконнорожденный сын Людовика Орлеанского и Мариетт д'Энгьен. Первые шаги он сделал в замке Боте-сюр-Марн под присмотром гувернантки Жанны де Мений, первые десять лет жизни воспитывался вместе с дофином Карлом, и их дружеские отношения сохранились на протяжении долгих и тяжелых военных лет. Значительно позже, уже будучи взрослым человеком, во время "воссоздания королевства Франции" Карл VII вспоминал:

"Принимая во внимание услуги, оказанные нам нашим дорогим и возлюбленным кузеном Жаном, Орлеанским Бастардом, графом Дюнуа и великим камергером Франции, во все времена – и когда он жил с нами при дворе, где и был вскормлен, и во время войны против наших старинных врагов и противников… с самых молодых лет, как только смог носить оружие и ратные доспехи, он участвовал во многих боях и сражениях, и всегда благородно, с большой заботой и старанием использовал все свои силы на восстановление нашей сеньории…"

Вся карьера Дюнуа изложена в этом тексте. Он был "вскормлен" (воспитан) вместе с Карлом, а в шестнадцать лет взял в руки оружие, дабы прийти на помощь королевству. Бастард был еще очень молод, когда ему пришлось принимать решения и сражаться. Напомним, что его отца убили в 1407 году головорезы герцога Бургундского. Валентина Висконти взяла на себя заботу о воспитании ребенка, не бывшего ей родным; она находила, что мальчик очень развит и сможет отомстить за отца; она скончалась через год после смерти мужа… В 1415 году брат Бастарда герцог Карл взят в плен англичанами, на Жана возлагается новая миссия: сделать все, чтобы изыскать средства для выкупа за освобождение герцога. 21 сентября 1417 года он вступает в сражение против войск Жана Бесстрашного, герцога Бургундского.

Еще один эпизод его жизни. Бастард взят в плен бургундцами, и два года следит за ним их недремлющее око. В это время восставшие кабошьены предали Париж огню и мечу; парижане попали под безраздельное господство герцога Бургундского. Наконец Жан был освобожден из замка Сен-Жермен и возвратился в Блуа к своей семье, но радость длилась недолго: его сводный брат Филипп де Вертю умер, возложив на него заботу об Орлеанском доме. С другой стороны, возобновились военные действия против Генриха V. В Боже Орлеанский Бастард впервые участвовал в сражении в сомкнутом боевом порядке и проявил себя с наилучшей стороны; именно тогда он был посвящен в рыцари, хотя ему еще и не исполнилось двадцати одного года. Отныне он мог командовать отрядом, сидеть за столом короля, носить меч на военной перевязи; в случае если он выигрывает процесс, он получает двойное возмещение убытков, но, ежели он проиграет, ему придется уплатить двойную сумму. Кроме этого, он может носить боевые доспехи, украшенные собственным гербом. После Боже он продолжал сражаться в армии дофина Карла, который в 1422 году укрылся в Бурже. Здесь Бастард взял в жены дочь председателя суда Лувэ.

На протяжении долгих лет Орлеанский Бастард сталкивался с финансовыми проблемами. Выкуп за Карла Орлеанского слишком велик, разоренная войной страна не производит того, что могла бы, а денежное содержание капитанов ложится тяжелым бременем на казну.

Новое осложнение: по приказу будущего Карла VII Бастард сослан в Прованс. Наследник престола имел столкновения с председателем суда Лувэ, и вся семья оказалась в немилости. Король попал под влияние других советников, таких, как сир де Жиак. Но вскоре новое наступление англичан вынудит вернуть Жана обратно. Ссылка длилась около года.

В 1427 году англичане подошли к герцогству Орлеанскому и осадили Монтаржи. Орлеанскому Бастарду в то время всего двадцать лет. Поскольку он бесстрашный рыцарь и отважный капитан, на него возложили задачу защищать город и сдержать штурм англичан. 5 сентября Монтаржи и замок освобождены, дорога на Берри охраняется. Затем англичане осадили Орлеан, и нам известна знаменитая сцена приезда Жанны в Шеей и ее пререкания с Дюнуа. Во время процесса по отмене приговора он превосходно рассказал о подвигах и деяниях Жанны в Орлеане и выразил свое восхищение ею. Город Орлеан навсегда связал эти два имени: Жанны и Бастарда.

После смерти Жанны Бастард продолжал сражаться за восстановление королевства. Дабы вознаградить его за совершенные подвиги. Карл назначает Дюнуа великим камергером, то есть первым должностным лицом королевской палаты вместо Да Тремуя.

Жан, "один из лучших краснобаев, какие только говорят на языке Франции", как его назвал Жан Шартье, подготовил Аррасский договор, заключенный между Францией, Англией и Бургундией. Ему же Карл VII поручает положить конец Великому расколу: вынудить Амедея VIII Савойского – антипапу Феликса V – сложить с себя полномочия и поспособствовать назначению Николая V (11 октября 1447 года).

Первая жена Бастарда скончалась, и вдовец женился в 1440 году на Марии д'Аркур, графине де Танкарвиль. Церемония бракосочетания прошла в Орлеанском соборе. Супруги поселились в Божанси – ведь и речи не могло идти о том, чтобы жить в суровой крепости Шатоден. Мария д'Аркур поступила как Валентина Висконти, то есть приняла в свой дом внебрачного сына Дюнуа от Изабель де Дре. В ноябре 1440 года Мария подарила графу Жану дочь.

В Блуа начались приготовления к встрече принца-поэта, наконец-то освобожденного из английского плена. Неутомимый Дюнуа служит посредником между дофином Людовиком, наставником которого он является, и королем Карлом VII. Так, он участвует в первом походе Людовика на Дьепп и 11 августа 1443 года спасает город, что влечет за собой подчинение всей Нормандии и взятие Руана в 1449 году. Тогда же у Дюнуа родился сын, который не доживет до зрелого возраста. Но пока что он ведет переговоры с Карлом Орлеанским о выкупе своего брата Жана Ангулемского, все еще находящегося в английском плену. Дюнуа был пожалован титул графа де Лонгвиля, и он занят обустройством своей столицы Шатодена; ему бы хотелось поселиться в замке, но восстановление его требует слишком больших работ.

Бастарду уже за пятьдесят, но ему вновь пришлось взяться за оружие и направиться в Гиень.

После смерти Карла VII, последовавшей 22 июля 1461 года, Дюнуа что-то не поделил с новым королем, обращавшимся с ним как с человеком, не стоящим внимания, и удалившим его от двора. В то время как Дюнуа отправился в Бретань, с тем чтобы разрешить некоторые разногласия, возникшие между Жаном Ангулемским, Карлом Орлеанским и Людовиком XI, заболела его супруга; он вынужден спешно вернуться, так как она при смерти, – вскоре ее похоронили в Клери. Сам Дюнуа скончался 23 ноября 1468 года, помирившись с Людовиком XI, который окончательно укрепил положение Орлеанского и Лонгвильского домов. Согласно воле графа Дюнуа, его похоронили рядом с горячо любимой супругой в склепе церкви Богоматери в Клери.

IX. Томас Монтегю, граф Солсбери

Бургундский хронист Монстреле описывает смерть Солсбери. Это произошло, когда граф смотрел на Орлеан с высоты форта Турель. Он стоял, "…рассматривая чрезвычайно внимательно подходы к нему, дабы понять и сообразить, как, каким образом он смог бы взять и покорить этот город. И вот, когда он находился у окна, вдруг из названного города прилетел камень, посланный из длинноствольной бомбарды; сей камень ударил в окно, около которого находился граф. Услышав шум выстрела, граф отступил; тем не менее он оказался смертельно ранен, и значительная часть лица его была снесена". Смерть наступила, когда не прошло и трех дней с начала осады Орлеана, столицы герцогства, владыка которого находился в плену в Англии. Поэтому она показалась Божьей карой. Действительно, графу следовало бы пощадить город, лишенный своего законного хозяина, который мог бы защитить его; к тому же, разве не разрешил граф своим солдатам разграбить святилище Богоматери в Клери? "Хроника Нормандии" повествует: когда в 1428 году Солсбери собрал свои войска у Шартра и сообщил им о своем намерении начать осаду Орлеана, "некий кудесник", метр Жан из Мена, посоветовал ему "поберечь голову" – так что он был предупрежден!

Томас де Монтегю считался "самым искусным, ловким, опытным и удачливым из всех английских капитанов". Он участвовал в Столетней войне, будучи совсем молодым. В 1414 году он был посвящен в рыцари ордена Подвязки и уже на следующий год сражался во Франции бок о бок с Генрихом V в Азенкуре, затем участвовал в осаде Кана, Арфлёра и Руана. В 1419 году он назначен генеральным наместником короля в Нормандии. Именно таким образом он получил многочисленные владения: например, земли и домен Небур (принадлежавшие Иру де Вье-Пору), графство Перш, земли Лонгви; позднее от имени Генриха VI Бедфорд передал ему все владения Жана V, расположенные вне герцогства Бретань.

[Генрих V, а затем герцог Бедфорд именем Генриха VI перераспределил земли, принадлежащие арманьякам, между своими английскими капитанами. Многочисленные домены Нормандии даруются самим Генрихом V: так, он отдает своему "дорогому кузену" Уильяму Поулу, графу Саффолку, домены Бриккебек и Амби, принадлежавшие до этого "покойному Фулку Пэинелу", ущемляя права Жанны, его супруги. Другой товарищ по оружию Генриха V, Ланселот де Л'Иль, получил сеньорию в Ноане, Генри Фитцуаг получил замок Л'Эгль и домен Шамбуа. Известно также, что герцогство Алансонское было уделом Бедфорда. Другие многочисленные фьефы в Нормандии, в Пикардии, Бос и даже в Париже (особняки Марэ) были распределены между Бедфордом, Варвиком, Стэффордом и др.]

Солсбери был одним из тех, кто подготавливал договор в Труа, затем мы встречаемся с ним при осаде Мелёна[103] и в Париже в 1420 году, на поле сражения при Боже, где он заменил убитого герцога Клэранса. Затем он стал губернатором Шампани и Бри, одержал победу в сражении при Краване в 1423 году, а на следующий год под командованием герцога Бедфорда сражался в битве при Вернее, после чего "с большой пышностью и великолепием" вернулся в Англию – получить подкрепление. Говорят, что он принял вместе с Глочестером и Бедфордом участие в заговоре против Филиппа Доброго, потому что тот ухаживал за его женой – красавицей Эльенорой Кент. Граф заботился о приумножении своих владений на континенте, но при этом не забывал о своих английских доменах, а его жена была очень богата…

В 1428 году Солсбери пересекает Ла-Манш во главе армейского корпуса. 24 марта 1428 года он подписал в Вестминстере endenture с членами Королевского совета. [Документ, разрезанный надвое или вырезанный по зубчатой линии; endenture получил распространение только в английской армии; нечто вроде военного контракта; сначала текст писали дважды на одном и том же листе пергамента, затем этот лист разрывался по зубчатой линии и каждая часть вручалась соответственно договаривающимся сторонам; достаточно было приложить одну часть к другой, чтобы гарантировать подлинность документа, при этом каждый из договаривающихся подписывал часть документа, передаваемую другому. Эти документы составлялись чрезвычайно подробно, в них указывались численный состав войск, вооружение солдат, оплата воинов, устанавливалось число и тип сражающихся, где они будут использованы, их денежное содержание, различные обязательства; оговаривалось также, какое вознаграждение могут получать солдаты, и. наконец, срок их службы, который мог составлять сорок дней, иногда три месяца, иногда год, иногда два года или же "столько, сколько захочется королю"; жалованье платилось вперед, чаще всего за три месяца. У французов этому обязательству соответствовало ettre de retenue, значительно менее определенное и отличающееся от контракта тем, что в нем не оговаривался срок службы.] Когда он возвращается во Францию, в его распоряжении находится армейский корпус, собранный на полгода, счигая с 30 июня 1428 года. В корпус входили: 6 рыцарей, имеющих право нести знамя, 34 молодых человека, готовящихся стать рыцарями, 559 солдат, 1800 лучников, при этом одного солдата можно было заменить тремя лучниками. Уничтожение endenture показывает, что на самом деле Солсбери получил только одного рыцаря-знаменосца, 8 будущих рыцарей, 440 солдат, 2250 лучников; среди солдат было 4 канонира, чье жалованье было чуть выше, а среди лучников – 80 плотников, каменщиков, мастеров, изготовлявших луки и стрелы и т. д.

Солсбери включает особое условие найма солдат:

"Однако названный граф не может взять или приказать взять на свое содержание солдатом или лучником ни того, кто находится во Французском королевстве, ни тех, кто без разрешения Джона, герцога Бедфорда, дяди короля, нашего высочайшего господина и регента его королевства Франции, приехали из королевства Англии и у коих есть земли, рента, чинш (арендная плата) или доходы или же другие владения в названном королевстве Франции, за которые они обязаны идти на военную службу короля, нашего высочайшего повелителя".

Все это означает, что людям не положено платить дважды. Раз у них уже есть обеспеченный доход на континенте, они не могут быть вознаграждены еще раз, поскольку должны нести обязательную военную службу у своего короля. Документ свидетельствует и о тяготах, которым подвергнут себя люди, поступившие к Солсбери. В тексте упоминаются также особые меры, относящиеся к выплате жалованья умирающим или больным:

"Кроме того, если кто-либо находится при смерти или убит на службе короля, государя нашего, то на полгода от сего момента не будет вычетов из его содержания".

Специальный человек должен был поехать на место и подтвердить, что солдат действительно болен.

Вернувшись во Францию с новым военным отрядом, Солсбери захватил Рамбуйе, Мен, Божанси, Жаржо, а 12 октября начал осаду Орлеана.

"Дневник осады" повествует, что 27 октября "в ночь скончался граф Солсбери в городе Мён-сюр-Луар… смерть которого ошеломила и огорчила англичан, ведущих осаду". Смертельно раненного английского капитана перевезли в город Мен, где он и скончался 3 ноября. Его тело переправили в Англию и погребли в приорстве Бишам рядом с отцом. У него не было потомков мужского пола, и титул графа Солсбери перешел к его зятю Роберту Невиллу.

X. Джон Тальбот

Джон Талбот граф Шрусбери известен в английской литературе под именем Ахилл[104]. Король Англии пожаловал ему титул "кузена", он был одним из крупнейших военачальников.

Талбот родился в 1373 году в Блечморе, в Англии. Более шестидесяти лет он служил королю и погиб в восемьдесят лет с оружием в руках! Его семья, видимо, приехала в Англию во время нормандского завоевания[105], а происходила она, вероятно, из Ко. Благодаря женитьбе на Мод Невилл Талбот стал человеком очень богатым. От первой жены у него было трое детей, из них двое сыновей, которые погибли в 1450 году, в битве при Носхэмптоне во время войны Алой и Белой розы[106]. От брака со второй его супругой. Маргарет Бошан, родились еще две дочери и три сына, старший из которых, Джон, был убит рядом с ним в сражении при Кастийоне в 1453 году[107].

Талбот начал военную карьеру очень молодым. С 1404 по 1407 год Генрих IV Ланкастер поручал ему сражаться против уэльсцев[108]. К моменту восшествия на трон Генриха V Талбот находился в заключении в Тауэре, но очень скоро вышел оттуда. Затем он становится наместником короля в Ирландии[109]; известно, что в эту эпоху английская корона имела массу неприятностей с этим островом. Позднее он последовал за своим господином во Францию, участвовал в осаде Кана, Руана. затем вернулся в Англию и вновь появился на континенте при Генрихе VI. Тогда он участвовал в битве при Вернее, за что получил орден Подвязки. Его вторично назначили наместником короля в Ирландии. И снова Бедфорд способствует его возвращению во Францию. Именно тогда он получил свои самые славные титулы.

Талбот участвовал в сражении при Монтаржи, проигранном Варвиком, потом во взятии Лаваля, возвращении Манса в 1428 году, осаде Орлеана и в битве при Пате, где он попал в плен. Он был освобожден в 1433 году. Бедфорд в свою очередь осыпал его почестями, назначив его генеральным наместником короля и регента по военным делам в Иль-де-Франсе и областях, расположенных между Сеной, Уазой и Соммой, в вознаграждение он получил графство Клермон-ан-Бовези; он также был назначен капитаном Сен-Жермен-ан-Лэ и Пуасси; регент установил для него ренту в 300 салю золотом.

После смерти Бедфорда, последовавшей 14 сентября 1435 года, и по заключении между Карлом VII и Филиппом Добрым Аррасского договора единственная забота Талбота – воспрепятствовать поражению Англии. Он защищает Нормандию, помогает графу Уиллаугби занять Иври и Понтуаз, но не может остановить наступление французской армии. Тщетно он пытается спасти Мо, становится хозяином Арфлёра, но в следующем, 1441 году Понтуаз потерян. Он потерпел поражение во время осады Дьеппа и был вынужден отплыть в Ирландию, куда он снова назначен губернатором. Талбот вновь пересек Ла-Манш в момент капитуляции Руана в 1449 году и остался заложником Карла VII, который вернул ему свободу на следующий год. Именно тогда Генрих VI назначил его королевским наместником в Гиень, и он быстро покорил эту провинцию; но его военной карьере не суждено продолжаться: в 1453 году он был убит в сражении при Кастийоне вместе со своим сыном Джоном. Талбота уважали не только англичане, но и французы "за то, что он достойно вел войну". Имя Талбота постоянно упоминается во время осады Орлеана. Именно он привел 1 декабря подкрепление, расположившееся 30-го числа того же месяца в бастиде Сен-Лоран и перестроившее позднее бастиду Сен-Лу. После снятия осады он защищал Мен и Божанси. В Пате он предпочел бы оказать сопротивление, вместо того чтобы слушать Фальстолфа. Сохранился документ, подписанный им 29 января 1429 года во время осады Орлеана, по которому ему передавалось 58 солдат и 100 лучников.

У Талбота были многочисленные владения во Франции, а также и в Англии, где в течение всей своей жизни он старался приумножить свои богатства, в частности получив наследство Беркли, прямых наследников которого он ограбил. Как и другие английские дворяне, он жаждал получить баронский титул. Семейство Талбота не расставалось с навязчивой идеей – быть приближенным к королю и усилить свое влияние…

XI. Ричард Бошан, граф Варвик

Среди крупных английских сеньоров, с которыми встречалась Жанна д'Арк, один играл особую роль – ее тюремщик Ричард Бошан, граф Варвик.

Ричард Бошан происходил из старинной английской семьи. Военную карьеру он сделал при Генрихе V. Будучи одним из самых близких соратников короля, Бошан способствовал обоснованию его наследственного права на престол, он стал одним из лучших друзей Генриха V. Предчувствуя приближение смерти, Генрих V назначил Бошана наставником своего сына.

23 декабря 1430 года, когда Жанну привезли в Руан, она увидела величественную крепость, построенную Филиппом Августом, – замок Буврёй; она – пленница капитана замка и города Руана. [Когда в 1419 году город сдался Генриху V после изнурительной осады, унесшей почти треть жителей, победитель потребовал помимо огромного выкупа, чтобы был выстроен замок, который станет "новым дворцом". Строительство началось сразу же, но затянулось на долгие годы. и английский король не увидел замок законченным. Жанна была заключена именно в замке Буврёй, в "башне со стороны полей". Сейчас эту башню называют "башней Жанны д'Арк", но в действительности это донжон замка.] Варвик был капитаном замка с 1427 года.

Ричард Бошан родился в 1380 году, в шестнадцать лет произведен в рыцари ордена Бани[110], а после смерти отца в 1401 году получил орден Подвязки[111]. В 1408 году он отправился посетить святые места и. будучи проездом в Париже, получил аудиенцию у Карла VI; в ноябре того же года в его честь был дан пир. В Венеции он садится на корабль, отплывающий в Яффу, – у него пропуск на пятнадцать дней для совершения паломничества в Иерусалим. Когда он возвращается в Англию через Мальту, в Лондоне уже новый король – Генрих V. Отныне их судьбы связаны. Варвик отдал и свой меч и свой талант на службу королю; он один из тех, кто способствовал заключению брака суверена с красавицей Екатериной Французской. Он успешно занимается делами своего господина, но и о себе не забывает; его супругой становится одна из самых богатых наследниц Англии, Элизабет Беркли, от которой у него было три дочери; одна из них, Маргарет, станет супругой знаменитого Талбота. После смерти Элизабет Беркли он в 1423 году женится на другой наследнице – Изабель Диспенсер, которая подарила ему сына и дочь.

Во Франции Ричард Бошан ведет войну для молодого Генриха VI; именно он в 1427 году командует войсками в Монтаржи, где долго будут хранить "стяг Варвика". В течение этих лет он постоянно пересекает Ла-Манш, прося субсидий, организуя военные операции, а также улаживая свои собственные проблемы с наследством.

Нам неизвестно, как складывались отношения Девы с ее тюремщиком, но Жанну-пленницу в этом замке подвергают допросам – она полностью во власти Варвика; руанских судей оплачивает Бедфорд, но, конечно, также и Варвик. Вспомним, что Варвик не оказался в стороне, когда Жанна в своей темнице подвергалась нападкам охранявших ее солдат-простолюдинов. Он вмешивается также, когда она болеет, дабы она умерла не от болезни, но на костре.

Нам известно из беспристрастного документа – речь идет о расходной книге "The Beauchamp Household Book", – что Жанна ни разу не появилась за столом у Варвика, в то время как ее судьи (а среди них и Кошон) были среди приглашенных. Так, 13 мая состоялось пиршество, на котором главенствовал наставник Генриха VI и куда были званы Кошон, епископ Теруанский, бургундский рыцарь Эмон де Маси, Стэффорд, канцлер Англии и др. В этом источнике упоминается и о Ксентрае, который в свою очередь стал пленником Варвика через два месяца после смерти Жанны. Различие между молодой пастушкой и отважным капитаном очевидны – Ксентрай приглашен за стол хозяина замка.

Ричард Бошан умер в Руане в 1439 году, его останки были перевезены в Англию и захоронены в часовне небольшого городка Варвик. Его имя сохранилось в Истории благодаря его зятю Ричарду Невиллу, который принял имя Варвика по смерти последнего прямого наследника, наставника Генриха VI, – именно Варвика назовут "изготовителем королей".

XII. Перрине Грессар

Перрине Грессар, авантюрист, находившийся на жалованье у англичан. Жизнь его достаточно типична для определенного рода людей – наемников.

Платит ли король Франции, король Англии или герцог Бургундский, служат ли они поочередно то одному, то другому или же действуют на свой страх и риск – у таких людей, как Перрине Грессар, Ла Гир, Франсуа де Сюрьенн или Робер де Флок, стремление одно: их влечет война. Война с ее грабежами, выкупами, бесчинствами по отношению к населению. Порой некоторые из них служат и более высокому идеалу, но важнее всего в их глазах приключения и военное ремесло.

Именно Перрине Грессар был капитаном Ла-Шарите-сюр-Луар, когда Жанна д'Арк подошла к крепости и начала в конце сентября 1429 года подготовку к новой военной кампании – осень как нельзя лучше подходила для этого, поскольку по Луаре, вздувшейся от дождей, можно было без особых усилий перевезти снаряжение для королевской армии и продовольствие для войск. Именно таким образом переправили одну из бомбард (так называемую "пастушку"), использованную при осаде Орлеана. Эта бомбарда, перевезенная из Жаржо, где она разрушила три мощные башни города, прибыла вместе с армией Жанны и королевского наместника д'Альбрэ; впоследствии ее захватил Грессар, отдавший ее герцогу Бургундскому. (Снаряжение и продовольствие сопровождал мощный и многочисленный конвой. Хотя "пастушку" разобрали на две части – дульную часть ствола и камору, – пришлось использовать значительную тягловую силу: 29 лошадей, которыми управляли 12 возчиков, тянули ствол, а 7 лошадей – камору. Понадобилось также укрепить мосты и привести в порядок дороги; на этом простом примере можно представить себе, какие силы требовались для осады города…)

У Ла-Шарите армией командовал сводный брат Жоржа де Ла Тремуя Шарль д'Альбрэ, назначенный королем королевским наместником. Вместе с ним были Людовик Бурбон, граф де Монпансье, и Жанна. В конце октября Дева прибыла в Сен-Пьер-ле-Мутье, осада которого оказалась довольно изнурительной. Решив направиться к Ла-Шарите. Жанна и Шарль д'Альбрэ, будучи еще в Мулене, потребовали подкрепления от герцогства Бурбонского. Армия двинулась в путь с севера, к ней присоединились люди маршала де Буссака. Осада, начавшаяся незадолго до 24 ноября 1429 года, обернулась поражением – ссылались на плохую погоду, нехватку войск. Персеваль де Кани уточняет: "Осада не дала результатов, потому что король не прислал ни продовольствия, ни денег". К тому же Ла Тремуя обвиняли в присвоении сумм, предназначенных для армии; однако следует признать очевидное: Перрине Грессар очень хорошо защищал город. Грессар, бывший наемником у англичан, зависел от герцога Бургундского, но, поскольку с Бургундией было подписано перемирие, а оно касалось и Ниверне, Грессар получил не больше помощи, чем Жанна и Шарль д'Альбрэ.

Итак, кем же был Перрине Грессар? О его происхождении мало что известно. Простолюдин Грессар в 1417 году вдруг начал называть себя "человеком благородного происхождения" и скреплять документы печатью со своим гербом: полоса в одну треть поля, пересекающая щит посередине, с прижатыми к ней тремя пятилистниками. Он стал "дворянином по оружию" – а разве не говорят, что "оружие облагораживает человека, каким бы он ни был"?

Карьера Перрине Грессара началась в Пикардии. Ей способствовало непоследовательное поведение Жана Бесстрашного, герцога Бургундского, который увеличил число авантюристов во время кампании в Сансерруа. Тогда Перрине стал главарем банды, служил тому, кто давал большую цену, вымогал выкупы, стяжал состояние, разоряя крестьян. Он промышлял и в Ниверне, особо преуспев в выкупах. Охотнее всего служил герцогу Бургундскому. В 1420 году, когда наступление арманьяков на герцогство внушало все больше беспокойства, Перрине выступил против них, расположившись в преграждавшем им дорогу Пале-ле-Моньале во главе отряда, оплачиваемого герцогом. С одним из своих сотоварищей он защищал Шароле. Мало-помалу наемник поднимался по социальной лестнице; в 1426 году купил небольшую крепость Ла-Мотт-Жоссран, присвоив себе титул сеньора де Ла-Мотт-Жоссран. Он умел поддерживать дисциплину и заставлять окружавших его бандитов уважать себя. Суровый с подчиненными, он опекал их и следил за тем, чтобы каждый, прежде чем покинуть определенный район, получил грамоту о помиловании. Он позаботился и о создании собственной семьи: женился на некой Угетт де Корволь, у которой, по-видимому, были средства, а его помощник Франсуа де Сюрьенн взял в жены одну из ее племянниц.

В 1426 году Грессар обосновался в Ла-Шарите-сюр-Луар, чтобы защищать жителей этого города и иметь возможность укрыться за его стенами после набегов, совершаемых им в окрестностях Ниверне. Ла-Шарите-сюр-Луар – крупная крепость, расположенная в стратегически важном месте: это единственный возможный проход через Луару в районе, где берега отвесные. Из авантюриста Перрине Грессар стал сеньором, зависящим от герцога Бургундского; он вступал в переговоры только непосредственно с ним или его канцлером Никола Ролленом.

Поскольку жалованье от герцога Бургундского поступало нерегулярно, Перрине Грессар, не довольствуясь более должностью раздатчика хлеба Филиппа Доброго, стал агентом регента Англии. Бедфорд пользовался этим в своих отношениях с Бургундией. В интересах Бургундии было, чтобы Грессар продолжал охранять Ла-Шарите от ее имени, – бургундцы не хотели усиления могущества англичан, поэтому Бургундия подписала договор с Перрине и постаралась выплатить все, что ему задолжала, то есть содержание гарнизона – по 2 400 ливров в месяц.

Однако, хотя Перрине и ведет дела с бургундцами, он поддерживает отношения и с арманьяками, и в первую очередь с Ришмоном, столь способствовавшим заключению перемирия, и, конечно же, с Тремуем. В 1427 году подписано перемирие, должным образом парафированное в присутствии двух нотариусов и скрепленное личной печатью Перрине, который обязался более не грабить окрестности. Но для него этот договор – всего лишь клочок бумаги, и вскоре со всех сторон вновь послышались жалобы: он грабит Берри и не щадит даже жителей Ниверне. Он дошел до того, что незаконно лишил свободы Ла Тремуя, главу делегации арманьяков, когда тот проезжал через Ла-Шарите; естественно, при нем была охранная грамота, и его сопровождал маршал Бургундский, а также многочисленные представители герцогского дома. В день пленения Ла Тремуя, 30 декабря 1425 года, Перрине и Франсуа де Сюрьенн заставили его подписать обязательство выплатить выкуп в 14 000 полновесных экю. Ла Тремуй подписал, ибо хотел как можно скорее обрести свободу; к тому же он опасался, что его выдадут англичанам. Из Ла-Шарите он написал своему брату, Жану де Веселю и маршалу Франции, умоляя их ускорить его освобождение и выполнить условия, изложенные в письме Грессара. Ла Тремуй совсем потерял самообладание и даже выразил признательность за то, как с ним обращались; не забывал и о подношениях: засыпал подарками жену Перрине Угетт де Корволь.

Взяв в плен Ла Тремуя, Перрине Грессар понимал, что герцогу Бургундскому это не понравится, и он предусмотрительно потребовал от Ла Тремуя лично подписать письмо, снимающее с Грессара вину. Пленение герцога Ла Тремуя продолжалось недолго, поскольку вскоре Ла Тремуй появился в Турне у Филиппа Доброго, только что одержавшего победу над Жаклин Баварской и готовящегося вернуться в свое государство. В июле 1426 года мы видим Ла Тремуя в окружении Карла VII. Король дозволил ему взимать подати, пошлину на продукты и талью со всех земель, находившихся во владении герцога в Пуату, Лимузене, Анжу, Берри и герцогстве Орлеанском, с тем чтобы с лихвой возместить ущерб и сумму выкупа и смягчить боль за перенесенные страдания и страх.

Перрине продолжал вести жизнь бандита с большой дороги, переметываясь то на сторону Англии, то Бур-гундии. Когда Ла Гир нанес поражение англичанам у Монтаржи и французы стянули свои силы к Жьену, Бедфорд пообещал Грессару подкрепление из 400-500 "англичан из Англии". Но Перрине Грессар не осмелился принять эту помощь, опасаясь недовольства герцога Бургундского, что, впрочем, не помешало ему принять в дар от англичан угодья. Таким образом, бандит оказался в феодальной зависимости от Генриха VI Английского и как вассал дал ему клятву верности.

Во время осады Орлеана Перрине Грессар со своими отрядами занимал часть Ниверне, поддерживая англичан, занимавших Сен-Пьер-ле-Мутье и многочисленные укрепленные замки: Розмон, прикрывающий проход по Луаре между Десизом и Невером, Пасси, расположенный на дороге из Ла-Шарите в Вереи, Домпьер-сюр-Ньевр, Ла-Мотт-Жоссран в долине Ноэна, откуда Перрине мог угрожать Жьену. Все это свидетельствует о его довольно прочной позиции.

Когда французские армии добились первых успехов, положение совершенно изменилось. Но для того чтобы король мог воспользоваться плодами этих побед, Бургундия должна была оставаться нейтральной. Поэтому советники Карла VII стараются добиться подписания перемирия; во время продвижения к Реймсу Оксер не штурмуют, но ведут переговоры. Бургундцы со своей стороны занимают аналогичную позицию. Значительно более сговорчивые, они ни в чем не препятствуют продвижению отрядов, направляющихся на миропомазание. Сразу же после миропомазания было подписано перемирие, срок действия которого продолжался до Рождества. Однако подобное соглашение с королем Франции никоим образом не вело к разрыву добрых отношений между Бургундией и Англией. Бургундцы были обеспокоены: они видели, что королевские войска продвигаются вдоль границ герцогства и располагаются в таких важных пунктах по Уазе, как Компьень и Крёй, прикрывающих Пикардию (еще немного – и Париж переметнется на другую сторону!), и даже Нормандия не оставалась более верным союзником англичан.

Перрине Грессар не простил герцогу Бургундскому злоключений, обрушившихся на него, когда его призвали в особняк Артуа и советник герцога Жан де Мазий, конюший, препроводил его в Париж. Он рассказал о случившемся в письме Гийому де Венну:

"В кое место (особняк Артуа) я направился, и меня поместили в комнату и сказали, что я не буду с ним (герцогом) говорить, что меня напугало, и не без причины, ведь он меня призвал и держал меня в ней (комнате) как пленника, а сам уехал из названного города Парижа".

Бургундцы вели себя по отношению в Грессару грубо и неуважительно, Бедфорд же, напротив, относился к нему почтительно и осыпал его дарами и подношениями.

Когда Жанна д'Арк начала осаду Ла-Шарите, у Грессара в какой-то момент появились опасения, что он потеряет город. Он слишком хорошо знал, откуда ветер дует. "Этот город был осажден по просьбе сеньора де Ла Тремуя", – сказал он. Совершенно очевидно, что тот не простил Грессару своего пленения и требования выплатить выкуп. Кроме того, королю следовало защитить Берри, которому угрожали набеги отрядов наемника. Под угрозой оказался и Бурбоне графа де Клермона; понятно, что Ла Тремуй и де Клермон были заинтересованы в исчезновении Грессара. И наконец, Ла-Шарите являлся важным пунктом на Луаре, где, несмотря на нападения банд наемников, велась оживленная торговая деятельность.

Победы Жанны д'Арк заставили арманьяков энергичнее отвоевывать свои территории, поскольку Карл VII стал достаточно силен, чтобы отказаться от политики перемирий и воспользоваться своими победами, а положение Бургундии чрезвычайно ослабело. Супруге герцога пришлось заложить свои драгоценности женевскому банкиру, а казначей герцога Жан Абонель отправился собирать средства по всей территории герцогства. 22 ноября 1435 года был заключен мир непосредственно между Перрине и Карлом VII. Король отдал ему удерживаемые им крепости и назначил его пожизненно капитаном Ла-Шарите с жалованьем в 400 ливров в год, которые должны были поступать с доходов от амбаров Ла-Шарите и. Кона. Кроме того, в течение трех месяцев Грессару передавалась сумма в 2 000 салю золотом; 8 000 ему должна была заплатить Бургундия, из которых герцог лично обязался внести 1 000, составлявшую долг короля Англии Перрине Грессару. Грессар вовремя заметил, что положение изменилось, но, тем не менее, не дал отсрочки в выплате ни бургундцам, ни арманьякам, а от англичан защищал предназначавшиеся ему обозы с кадками и бочонками, полными серебряных монет!

Отныне Грессар не вел более переговоров с герцогом Бургундским, но договаривался напрямую с королем Франции. Он поступил на службу к графу де Неверу, освобождал графство от банд грабителей – одним из которых он, как известно, был сам – и даже обратился к Карлу VII с просьбой о помощи в борьбе против них! Последнее упоминание о Грессаре относится к сентябрю 1438 года, вероятно, тогда же он и умер.

Удивительно, что ни англичане, ни герцог Бургундский не сумели должным образом использовать Перрине Грессара, в частности поставить себе на службу его военные навыки. Бургундский хронист Жан де Ваврен оставил нам весьма лестный портрет Грессара:

"Перрине вплоть до своей смерти вел войну против короля Карла более искусно, чем кто-либо другой: ведь он был мудр, осторожен и чрезвычайно предприимчив, всегда умел найти выход из положения. И я сам, автор сего труда, вместе с ним принимал участие в различных походах и операциях, из которых он всегда выходил с честью".

Бесспорно, он был себе на уме, ибо в течение двенадцати лет оказывал сопротивление одновременно англичанам, бургундцам и даже арманьякам, несмотря на все усилия Жанны д'Арк; и при этом ему удалось сохранить некоторое состояние и добиться славы.

Другой авантюрист, правда не сумевший вовремя ухватить удачу, – арагонец Франсуа Сюрьенн. У Грессара не было сына, и можно сказать, что Сюрьенн его заменил. Перрине всему обучил его, и после женитьбы Сюрьенна на племяннице, сделал своим наследником. Но Франсуа не последовал до конца примеру своего дяди, в 1435 году предусмотрительно полностью порвавшего с англичанами. Напротив, он еще решительнее встал на сторону англичан. Грессар перестал доверять ему и в 1432 году изменил завещание в пользу другой своей племянницы, которая, впрочем, не смогла им воспользоваться, поскольку имущество Грессара перешло Жану Жювеналю дез Урсену, человеку, близкому Карлу VII.

Франсуа Сюрьенн появляется в Монтаржи, он все еще верен англичанам. Из Монтаржи он предпринимал дерзкие набеги. Жители Орлеана, помнившие о временах, когда он сражался рядом с Грессаром, боялись его. Из Монтаржи – весьма удобного места для отступления – он осуществлял грабительские набеги на Иль-де-Франс. В 1437 году Ксентрай, имевший при себе охранную грамоту, отправился к нему и заключил с ним договор, по истечении которого Сюрьенн был назначен Карлом VII бальи Сен-Пьер-ле-Мутье и получил жалованье в 12 000 реалов золотом. В ожидании первой выплаты Сюрьенн охранял Монтаржи; город стал нейтральным, и французы смогли обосноваться в нем. Но, соглашаясь – скорее делая вид, что соглашаясь, – на предложения короля, он пытался договориться с англичанами: в 1438 году не кто иной, как Генрих VI, вновь предоставил ему на год право быть капитаном города и замка Монтаржи. Орлеанский Бастард со своей стороны привез ему от арманьяков условленную сумму, и арагонец покинул замок, но сразу же вернулся к жизни бандита и авантюриста, продолжая служить Талботу и герцогу Йорку.

Англичане поручили ему охрану Вернёя, затем он попытался обосноваться в Нормандии, подобно тому, как его дядя сделал это в Ниверне. Своих дочерей он выдал замуж за потомков старинных нормандских семей, а один из его сыновей жил в Англии при герцоге Глочестере. Он игнорировал перемирие, подписанное Францией и Англией, продолжал разбойничать, грабил Дрё. В знак своей особой благосклонности англичане не колеблясь посвятили его в рыцари ордена Подвязки, назначили советником Генриха VI, положив 1 000 фунтов в год, предоставили ему многочисленные пенсии и передали замок Почестер в Хэмпшире. Он стал вассалом короля Англии.

Несмотря на перемирие и прекрасно отдавая себе отчет в своих поступках – ведь он знал, что его семья будет обесчещена, – Сюрьенн даже напал на Фужер, взятие которого превратилось в настоящую бойню. Грабители никого не пожалели, добыча составила огромную сумму – 2 000 000 ливров, часть ее ушла в Англию. Но вскоре город отбили, поскольку арагонец не располагал достаточным количеством войск, а население было настроено враждебно.

Тиски сжались, когда армии Карла VII вновь начали одерживать победы и вернули себе Верней; арагонец капитулировал и уплатил 10 000 экю золотом; в ноябре 1449 года бретонские войска вернулись в Фужер. После капитуляции англичан в Нормандии Сюрьенн потерял свои нормандские владения. Карл VII согласился его принять, но, ничего не добившись от короля, Сюрьенн решил вернуться с больной женой и детьми на родину, в Арагон. Карл VII предоставил ему на полгода охранную грамоту. Перед отъездом, желая оправдаться за разгром Фужера, он уверял, что выполнял приказ, и отослал англичанам орден Подвязки, которым так гордился.

После того как Альфонс V Арагонский[112] обратился к Карлу VII с просьбой возвратить Франсуа де Сюрьенну его владения, Сюрьенн вернулся во Францию и купил у сеньора д'Аргеля земли Пизи, расположенные в Оксерруа, таким образом, он стал вассалом Карла VII. Однако его не принимают ни французы, ни англичане; ему остается одно – обратиться к герцогу Бургундскому и предложить свои услуги. Он сражался бок о бок с Бургундским бастардом против жителей Гента и помог бастарду избежать серьезных ошибок. Назначенный капитаном Гавра (во Фландрии), он оставался им до 1457 года. Будучи советником и камергером герцога Бургундского, а с 1452 года и сеньором де Шательжераром, Сюрьенн продолжал жить в Пизи. Таким образом, он вернул себе положение, получая ренты и почести, которыми ранее его осыпали англичане.

XIII. Жан Люксембургский

В Компьене Жанну д'Арк взял в плен бастард Уэмдонн, вассал Жана Люксембургского, которому он ее и передал. Встает вопрос, мог ли Жан Люксембургский не продавать Жанну англичанам? Мог ли он за выкуп вернуть Деву Карлу VII?

Жан Люксембургский был предан герцогу Бургундскому, но он также находился на жалованье у короля Англии, получая ежегодно как советник Генриха VI 500 ливров; его брат Луи, кардинал Англии, заседал в королевском совете. В день пленения Девы Жан сообщил о случившемся своему брату, тот получил письмо 25 мая в Париже. Жанна находилась в плену у Жана Люксембургского четыре месяца. Очевидно, он не мог поступить иначе: ему следовало уведомить короля Англии, чьим вассалом он оставался. Жан Люксембургский должен был – и без промедления – выдать ему свою пленницу.

Тетушка графа Жанна Люксембургская и его супруга Жанна де Бетюн хорошо приняли Деву в замке. Говорили, что Жанна Люксембургская, крестная мать Карла VII, определенно просила племянника не продавать Жанну англичанам, но что Жан Люксембургский, ни минуты не колеблясь, отступился от обещания, данного тетке перед ее отъездом в Авиньон, не зная, что она скончается там 18 сентября 1430 года.

Пьер Кошон со своей стороны времени не терял. Уже 26 мая 1430 года Парижский университет шлет в Боревуар письмо с требованием передать Жанну инквизиции. Вполне возможно, что оно было написано по наущению епископа Бове. 14 июля было направлено новое послание с требованием выдать пленницу. 4 августа 1430 года Штаты Нормандии приняли постановление о взимании налога в 120 000 турских ливров на продолжение войны, 10 000 было выделено на "выкуп" Жанны. Дважды епископ Бове приезжал повидать пленницу и попытаться уговорить Жана Люксембургского. Он доказывал тюремщику Жанны, что тот не выполняет свой долг христианина, поскольку не отдает Деву, которую должен судить университет за отступление от веры. Англичане сами уладили дело с "выкупом" Жанны. Дева не ошиблась, сказав Кошону: "Епископ, я умираю из-за вас!" Хотя Кошон выступал от имени университета, он действовал также в интересах короля Генриха VI.

Сам термин "выкуп" вводит нас в заблуждение, поскольку выплаченная сумма была скорее гарантией, предоставленной англичанами тем, кто захватил Жанну. Ведь в средние века цель "выкупа" – гарантировать свободу пленнику.

Итак, по-видимому, Жан Люксембургский не видел другого выхода, кроме передачи Жанны д'Арк епископу Кошону. Отметим, что на протяжении четырех месяцев он, вероятно, колебался, выдавать ли пленницу. Поставим ему в заслугу то, что он сомневался.

XIV. Пьер Кошон

Он родился, вероятно, в Руане, году в 1371-м. Был ли он из семьи виноделов, как это утверждает Жан Жювеналь дез Урсен, или же потомком дворянской семьи, поселившейся в Реймсе после дела тамплиеров? Дать определенный ответ на этот вопрос нельзя. Однако мы можем указать на семейные связи, соединявшие Пьера Кошона с Жаном де Ринелем, будущим секретарем Генриха VI. (Ринель был его внучатым племянником и мужем его племянницы Гийеметт Бидо.) Всю жизнь они трудились бок о бок во славу короля Англии.

Получив блестящее образование, Пьер Кошон стал ректором Парижского университета. Благодаря своим юридическим познаниям и ораторским способностям сей лиценциат канонического права в 1407 году назначен посланником, дабы положить конец Великому расколу, затем он стал каноником в Реймсе и Бове, хотя не должен был бы совмещать два поста. [Объединение в одних руках церковных бенефициев – одно из бедствий церкви той эпохи, когда после эпидемии черной оспы многие бенефиции остались вакантными и ловкие церковники добивались их, не выполняя в них своих обязанностей.] Видам (светский сеньор) церкви в Реймсе и Бове, Пьер Кошон связал свою судьбу с герцогом Бургундским, Филиппом Добрым. В Париже он оказался приближен к герцогскому двору и стал одним из главарей мятежа кабошьенов. После его выступления перед толпами горожан парижская чернь пыталась захватить Бастилию, разграбила особняки Гиень и Артуа, проникла даже в спальню дофина, где были схвачены его люди. Впоследствии общественное мнение повернется в другую сторону и будет стерта с лица земли Большая парижская бойня. 27 сентября 1413 года граф д'Арманьяк въезжает в столицу, а Кошон становится изгнанником. Герцог Бургундский послал его на Собор в Констанцу, где Кошон защищал идеи Жана Пети, ставшего поборником тираноубийства, дабы оправдать убийство Людовика Орлеанского.

Кошон был назначен докладчиком в Государственном совете, а затем выполнял различные поручения от имени Парижского университета; именно поэтому он оказался в Труа вместе со своим племянником Жаном де Ринелем, где и выработал пресловутый договор, лишавший дофина Карла прав на наследство. Кризис и разногласия, царившие в отношениях между арманьяками и бургундцами, способствовали тому, что Генрих V все больше и больше вмешивался во французскую политику. Бургундцы вновь захватили Париж, резни избежать не удалось; Танги дю Шатель спас дофина, вывезя его глубокой ночью в Венсенн. Пьер Кошон получил назначение епископа-графа в Бове под покровительством герцога Бургундского, служению которому он отдал все силы, и использовал свою власть, чтобы расстроить планы парижского капитула: подстрекаемый Бедфордом, он способствовал изгнанию в Женеву епископа Парижского Куртекюисса, назначенного самим папой. Кошон добился доверия регента. Кошона во всем поддерживал Парижский университет, который он представлял при папе Мартине V, при этом он одновременно занимал пост посланника короля Англии. Он был епископом Бове на протяжении девяти лет.

В 1429 году, после освобождения Орлеана, Жанна д'Арк сопровождала короля в Реймс. За несколько дней до миропомазания Кошон также был в Реймсе, где нес святое причастие на празднике Тела Господня 26 мая. Кошон бежал из города в свое епископство, но, когда народ Бове прогнал англичан и бургундцев, ему пришлось искать убежища в Руане. Будучи советником короля Англии Генриха VI, епископ получал пенсию в 100 турских ливров в год. С этого момента Бедфорд пытался добиться его назначения епископом Руанским, но тщетно. Кошон получил лишь епископство Лизьё. Руанское духовенство воспротивилось назначению Кошона, Бедфорд, желая угодить обеим сторонам, не стал возражать.

От имени Генриха VI Кошон прилагал усилия к тому, чтобы выкупить Жанну, дабы судить ее судом инквизиции в столице "английской Франции", ссылаясь на то, что является епископом Бове, территории, на которой Жанна была взята в плен, и, следовательно, имеет право судить ее. Он отправился в Компьень, затем в Боревуар к Жану Люксембургскому. Несколько месяцев хлопот, и он, как мы знаем, добился того, что Жанну обвинили в ереси.

После смерти Жанны д'Арк Кошон присутствовал на коронации Генриха VI в Париже 16 декабря 1431 года. Хронист Монстреле свидетельствует:

"Были при нем (при короле) из английской нации его дядя кардинал Винчестерский и кардинал Йоркский, его дядя герцог Бедфорд и богатейший герцог Йорк, графы Варвик, Солсбери и Саффолк, а также другие благородные рыцари и конюший Дома Франции: епископ Теруанский по имени мессир Луи Люксембургский, епископ Бове метр Пьер Кошон, епископ Нуайона метр Жан де Майи".

Бедфорд добился того, что пэры Франции, благосклонно расположенные к его королю, присутствовали при миропомазании, а епископ участвовал в торжественном пиршестве, последовавшем за мессой и церемонией:

"И рядом с членами палаты парламента за этим столом сидел вышеназванный кардинал Винчестерский, а метр Пьер Кошон, епископ Бове, и метр Жан де Майи, епископ Нуайона, как пэры Франции шли следующими"

Поскольку Кошон был епископом Лизьё, он получил в Руане особняк Сен-Канд, называемый особняком Лизьё, что пришлось не по вкусу руанскому духовенству. Тем не менее Кошон продолжал выполнять обязанности посланника Генриха VI и в 1433 году направился в Кале во время переговоров об освобождении герцога Орлеанского, а затем в 1435 году – на Собор в Базель. Там он попал в хорошую компанию, так как встретил Тома де Курселя, Жана Бопера, Никола Луазелёра, бывших заседателей и его пособников в процессе над Жанной. После смерти Бедфорда, последовавшей вскоре за кончиной архиепископа Руанского, Луи Люксембургский назначен архиепископом в столицу Нормандии, где ему усердно помогал судья Жанны. Мы находим обоих пройдох в Париже, когда город захвачен войсками Карла VII; они вынуждены бежать, один в Англию, другой в Руан.

Кошон умер в Руане 18 декабря 1442 года, еще до полного краха англичан во Франции. Его уже не было в живых во время оправдательного процесса над Жанной, но семейству Кошона пришлось отвечать за его действия: его правнучатые племянники, когда они добивались наследства, не пожелали вступать в тяжбы и написали судьям оправдательного процесса через поверенного Жана де Гувиса, пытаясь переложить всю ответственность за содеянное на врагов Франции:

"Мы слышали, что Жанна Дева, несмотря на то, что вела жизнь христианскую, чистую и безгрешную, стала жертвой ненависти англичан, не простивших ей своего поражения и того, что она хорошо служила королю Франции".

"Наследники хотят спокойно жить и дальше в большом доме на улице ла Кеин. Процесс их никоим образом не касается", – считают они. "Не касается", поскольку они… "были совсем маленькими или же еще не родились".

А главное, семейство не хотело неприятностей с новыми властями и решительно отмежевывалось от Кошона.

XV. Робер де Флок

Он подписывался Флоке, называл себя Робине, звали его Робер де Флок; был он одним из самых известных мародеров. "Мародерами" их называли потому, что "всех людей, встречавшихся им на пути, как своих, так и чужих, они раздевали полностью, до сорочки". Бессердечные бандиты превратили 1435-1444 годы в один из самых мрачных периодов нашей истории. Шайки мародеров состояли из самых разных людей: потомки знатных семей Франции, такие, как Шабан; мелкопоместные дворяне, лишенные фьефов, подобно Роберу де Флоку; крестьяне, которых толкнула на этот путь нищета. Монахи-расстриги и девицы легкого поведения дополняли эту компанию. Мародеры грабили, насиловали, убивали и занимались вымогательством в Эно, Турене, Оксуа и Шампани. Они занимались тем, что сегодня мы назвали бы "рэкетом", вымогая у деревни, города или же частного лица определенные суммы, во избежание полного грабежа; если деньги поступали недостаточно быстро, они "взимали" необходимые суммы силой.

Но Робер де Флок, как и его сотоварищи Ла Гир, Шабан и Ксентрай, остался верен Карлу VII. "Грабить, вымогать деньги казалось им не так уж предосудительно, поскольку полученные средства давали им возможность быть в постоянной боевой готовности и в распоряжении короля".

Нам мало что известно о первых годах деятельности Робера де Флока. Был ли он в Орлеане? Участвовал ли он в Луарской кампании вместе с Жанной? Находился ли он в Компьене? Вопросы остаются без ответа. Впервые его имя возникает в 1432 году в Бовази: он взял выкуп с бургундского поэта, которому грозила казнь по приказу Карла VII. Чтобы довести дело до конца и получить выкуп в 1 000 салю золотом, с ним заодно были и Ла Гир с Потоном де Ксентраем.

Затем в 1437 году он появляется в Танкарвиле, где сражается против англичан, впрочем, он вел войну против оккупантов всю свою жизнь. Но чтобы получить средства к существованию, де Флок вынужден заняться разбоем на землях герцога Бургундского, которому это не по вкусу. Герцог жалуется Карлу VII на то, что обязательства, принятые в Аррасе, не выполняются. Ответ короля не заставил себя ждать: Карл выразил свое неодобрение капитанам в письме, призывавшем их прекратить грабежи; при этом он назвал своих капитанов поименно: Потон де Ксентрай, Готье де Брюссак, бастард Бурбон, Антуан де Шабан, Робер де Флок и др.

Штаты Бургундии со своей стороны выплатили 6 000 салю золотом за то, чтобы отряды мародеров покинули Бургундию. Тогда они устремились в Лотарингию и Эльзас, где ужасы их преступлений не поддаются описанию. Не имея возможности нападать на хорошо защищенные города Страсбург и Базель, они отыгрались на деревнях и сожгли их более ста. Затем мародеры вновь появились в Бургундии. На этот раз Карл VII выпустил ордонанс от 2 ноября 1439 года: "Капитаны и солдаты будут помещены в пограничные гарнизоны". Отныне выбор и назначение капитанов исключительно в компетенции короля, который им и платит. Это положило начало постоянной армии, но такая "революционная" мысль была принята и понята не всеми, ибо до сих пор война оставалась уделом дворян и принцев. Карл являлся противником разбойничьих шаек и наказал в назидание другим Александра Бурбона, бывшего каноника, соратника Родрига де Вилландрандо; его арестовали в 1441 году и бросили, зашив в мешок, в реку с моста Бар-сюр-Об после скорого суда. Восемь его товарищей были повешены, а двенадцати отрубили голову. Эти расправы возымели свое действие, но ненадолго: вскоре мародеры вернулись к жизни разбойников.

Мог ли Карл VII отказаться от услуг этих людей? Ведь если Прагерия была окончательно подавлена, так это частично потому, что мародеры перешли на сторону короля, следуя примеру Родрига де Вилландрандо. Ксентрай, Пьер де Брезе и Робер де Флок также участвовали в первых боях, а затем преследовали мятежников до Оверни. Но когда на двадцать два месяца, с 1 июня 1444 года по 1 апреля 1446 года, подписывается перемирие, встает вопрос: что делать с мародерами? Под предлогом того, что у Фердинанда III Австрийского возникли трудности со швейцарскими кантонами[113], а у Рене Анжуйского с жителями Меца, Карл отправил им на помощь мародеров, тем самым удалив их от себя. Во главе отрядов король поставил дофина Людовика. В то же время такой поворот дела беспокоил герцога Бургундского, который остался весьма недоволен.

Нам известна ужасная резня, последовавшая за этим. Возвращение мародеров во Францию стало не менее кровавым: после Эльзаса они разграбили и опустошили земли Бургундии. Но для того чтобы возвратить Нормандию, была создана королевская армия, и королю удалось добиться того, что они согласились остаться в гарнизонах: теперь они получали жалованье и отпала необходимость прибегать к грабежу как источнику средств к существованию. Возвращение Нормандии – хотя и сопровождавшееся определенными бесчинствами – "было совершено рукой мастера".

Робер де Флок участвовал в операциях по возвращению всех городов. Если принять точку зрения англичан, они оказались взяты с помощью "предательства", если события описывает француз – "хитростью". Действительно, у Робера де Флока и его друзей в каждом городе были шпионы и люди, на которых они могли положиться. Карл VII хорошо отблагодарил Флока, вручив ему, кроме всего прочего, особняк Талбота в Онфлёре. Флок не принимал участия в торжественном въезде короля в Руан, ибо у него в это время была сломана нога. Любопытная деталь: каноники собора – для облегчения его страданий – направили к Флоку мальчиков из церковного хора, чтобы те пели ему религиозные гимны.

До конца жизни Робер де Флок оставался на посту и являлся одним из наиболее ценных капитанов Карла VII. Под его командованием находилось около ста солдат и двести лучников, и посему он появляется на смотрах, регулярно проводимых раз в три года.

Жизнь Робера де Флока весьма типична для члена разбойной шайки – обычного бандита, в конце жизни достигшего положения людей, подобных Дюнуа или Пьеру де Брезе.

XVI. Жак Желю

Как и Жерсон, Жак Желю написал "Трактат о подвигах Девы". Доброе имя архиепископа Амбрёнского было широко известно. Жан Жирар, председатель парламента Гренобля, и Пьер Лермит, близкий советник Карла VII, обратились к нему, чтобы узнать его мнение о "чудесном" появлении Жанны в Шиноне. Они писали, что Жанну уже допросили в Пуатье церковники. Желю настоятельно советовал дофину соблюдать осторожность и не позволять какой-то интриганке обманывать себя. Он писал:

"Нельзя бездумно доверяться словам девицы, крестьянки, вскормленной в глуши, представительнице слабого пола, столь восприимчивой к заблуждениям; нельзя предстать посмешищем в глазах иностранных народов; французы уже достаточно опозорили себя свойственной их натуре чертой: легко поддаваться обману".

Через посредство Лермита Желю посоветовал королю побольше молиться, дабы получить озарение, и просил, чтобы девицу хорошенько допросили. Три пункта кажутся ему подозрительными, добавляет он:

1) она пришла из Лотарингии, находящейся на границе с враждебными бургундцами и лотарингцами;

2) это пастушка, "которую легко соблазнить";

3) она девица, и ей не подобает "как пользоваться оружием, предводительствовать капитанами, так и проповедовать, отправлять правосудие, заниматься кляузами". Однако он советует не отсылать ее и обращаться с ней уважительно.

Желю был человеком высокообразованным, чьим мнением дорожили современники. Он родился в герцогстве Люксембургском, учился в Париже и готовил себя к адвокатской карьере. Тут-то на него и обратил внимание герцог Орлеанский, отнесшийся к нему по-дружески. После смерти своего брата Карл VI назначил Желю правителем провинции Дофине, но тот решил готовить себя к духовному поприщу, испросив у Карла назначение каноником в Амбрён. Однако Карл VI вновь призвал Желю ко двору и вверил ему финансовые вопросы; затем направил его на Собор в Констанцу с деликатным поручением – попытаться убедить Бенедикта XIII изменить решение поддержать раскол, но успеха Желю не добился и направился в Перпиньян, где вел переговоры о союзе между королем Франции и Кастилией. Вернувшись в Констанцу к моменту избрания нового папы, он получил несколько голосов, но избрали Мартина V. Желю возвратился в Париж и всеми силами пытался помешать подписанию договора в Труа: он написал английскому королю и принявшим сторону Англии бретонским сеньорам. Видя, что его деятельность не увенчалась успехом, Желю вновь отправился в Рим, где был назначен архиепископом Амбрёна.

Удостоверившись, что Дева "совершила чудо", Желю твердо встал на ее сторону и сочинил трактат, посвященный Карлу VII. Трактат начинался следующими словами: "О чудесах, недавно произошедших ради вечной славы Вашего Высочества и Дома Франции, говорят повсюду, а совершила их совсем молодая девушка". И архиепископ воспроизвел полемику, возникшую вокруг Жанны д'Арк, указывая Карлу VII путь, которым он должен следовать. Напомнив, что и его самого обуревали сомнения, Желю подчеркивал неопровержимый факт: в поступках Жанны он видел руку Божью. Он описывал бедствия, постигшие Францию, и ужас, который наводили на народ англичане, рассказывал о том, как оккупанты поделили между собой королевство, и отмечал, что король дошел до такой нужды, что ему не хватало самого необходимого для себя и королевского дома. Король не мог более рассчитывать на помощь людей; именно эти злоключения побудили Бога ниспослать сию девушку в "мужском платье". Затем он настаивал на законности рождения Карла VII: его родители не могли отстранить его от трона, это шло вразрез с естественным, божественным и человеческим правом. Он напоминал также о славных заслугах предшественников короля. Несмотря на все потрясения, вызванные войной, писал он, народ всегда верил в доброту и милосердие Божье.

И, наконец, Желю привел, чтобы тут же их опровергнуть, слухи, согласно которым Жанна была якобы посланницей дьявола. Считали "доказательством тому то, что Господь Бог действует сразу, мгновенно… Дева же давно начала свое деяние, но еще не довела его до конца".

Желю просит короля обращаться к Жанне всякий раз, когда ему надо будет принимать решение, – ведь она ниспослана Богом; он советует также королю "каждый день совершать что-либо особо приятное Богу и беседовать об этом с Девой".

Жак Желю скончался через несколько месяцев после гибели Жанны д'Арк.

XVII. Жан Ле Шарлье де Жерсон

Обычно называемый Жерсоном – по названию места, где он родился, Жан Ле Шарлье был одним из крупнейших богословов своего времени. Жан Жерсон (раз уж он так себя называл) родился 14 декабря 1363 года в Арденнах, а умер в 1429 году, немногим ранее Жанны. Но у него было достаточно времени, чтобы определить свое отношение к ней и судить о ее действиях.

Кюре родной деревушки Жерсона очень быстро обратил внимание на одаренного и прилежного ребенка, так что мальчик смог получить блестящее образование, хотя происходил из семьи весьма скромного достатка. Он поступил в знаменитый Коллеж-де-Наварр в Париже и в двадцать пять лет в 1388 году получил степень доктора богословия. Жерсон стал профессором этого коллежа, а в тридцать два года был назначен хранителем печати.

Он сочинил множество трактатов, бичевавших идолопоклонство, магию, астрологию и суеверия. Жерсон ратовал за реформу образования для народа, он написал – причем по-французски, чтобы быть понятым всеми, – несколько работ по этому вопросу. Особо важную роль Жерсон сыграл на Соборе в Констанце, ибо представлял одного из тех, кто положил конец разногласиям, царившим в папстве. Он написал по этому случаю небольшой по объему труд "О низложении папы церковью", где показал, что папа, даже регулярно избираемый, может предстать перед судом Собора. Именно благодаря его деятельности Иоанн XXIII, последовавший за Александром V, был низложен 29 мая 1415 года, Григорий XII отрекся, а в июле 1417 года после многочисленных перипетий произошло низложение Бенедикта XIII. Священная коллегия избрала Мартина V, что положило конец расколу, длившемуся уже тридцать шесть лет.

В Констанце Жерсон добился подтверждения приговора знаменитому апологету убийства герцога Орлеанского Жану Пети – его поддерживал герцог Бургундский, – которому он всегда противостоял. За это он подвергся преследованиям во время мятежа кабошьенов в Париже и спасся от толпы, найдя прибежище в башне собора Парижской богоматери. Не дожидаясь выводов Собора в Констанце по делу Пети, Жерсон из страха перед герцогом Бургундским посчитал, что ему следует направиться в Лион, а не в Париж, город, где епископ Кошон и некоторые его приспешники хотели покончить с ним.

Но нас интересует апология Жанны. В Лионе Жерсон получил письмо с просьбой высказать свое мнение о Деве; среди людей, допрашивавших Жанну на процессе в Пуатье, находился Жерар Маше, духовник короля, друг и ученик Жерсона. Вероятно, ответ, написанный Жерсоном, читали по всей стране и даже в Италии, поскольку купец Морозини послал экземпляр своей семье и венецианскому дожу. Труд назывался "De mirabili victoria cuiusdam Puellaes de postfoetantes receptae in ducem belli exercitus regis Francorum contra Anglicos" ("О чудесной победе некой Девы, ранее пасшей овец и вставшей во главе армий короля Франции в войне против англичан"). Жерсон излагает факты и показывает, что Дева не имела ничего общего ни с запрещенным колдовством, ни суевериями, ни жульническими приемами и не преследовала личных интересов. Напротив, ее жизнь – доказательство ее веры; и, заключает он, ее можно поддержать со спокойной совестью, не вступая в противоречие с верой. Он просит также обратить внимание на положение во Французском королевстве: во что бы то ни стало следует изгнать из него англичан.

В заключение богослов выдвинул три принципа, оправдывающих "ношение Жанной мужской одежды". Интересно отметить, что еще до процесса над Жанной уже, видимо, существовало мнение, что "она не должна носить никакой другой одежды, кроме той, что полагается женщине". Тот факт, что университетский богослов оправдывает Жанну, надевшую мужское платье, свидетельствует: если бы Дева предстала перед истинным церковным трибуналом, а не перед трибуналом политическим, она, без сомнения, была бы спасена или же по крайней мере вопрос решился бы по-другому. Не возбраняется носить мужское платье, уточняет Жерсон, поскольку Жанна подвергается риску, как любой солдат; она правильно сделала, срезав волосы для того, чтобы носить головной убор воина.

Он заключает: "В Лионе в 1429 году, 14 мая, накануне Троицы, после победы при Орлеане и снятия осады англичан был написан сей труд хранителем печати Жерсоном".

Жерсон скончался через два месяца после того, как изложил свое мнение о миссии Девы.

После его смерти, последовавшей 12 июля 1429 года, на улицах Лиона говорили: "Умер святой!"