Жанна д'Арк. Тайна рождения

Глава первая Тайна рождения

«Поздно ночью небольшая группа всадников, прибывших из Парижа и сопровождавших женщину на лошади, державшую в руках тепло укутанного в платки ребенка, остановилась перед домом Жака д'Арка… Они сильно заколотили в дверь, разбудив всех обитателей дома. Шум разбудил и всех других жителей Домреми, очень удивленных этой суматохой».

Это — не отрывок из приключенческого романа, а выдержка из письма камергера и советника короля Карла VII Персеваля де Буленвилье. Письмо было написано 21 июня 1429 года и адресовано Филиппу Висконти, герцогу Миланскому, родному брату вдовы герцога Людовика Орлеанского.

Конечно, можно не верить информации, содержащейся в частной переписке двух мужчин, живших почти шесть столетий тому назад. Но чему тогда верить — ведь в те времена не было ни фотографий, ни видеосъемки?

Итак, холодной ноябрьской ночью 1407 года в деревню Домреми, что находилась на границе Французского королевства на берегу реки Маас, в дом Жака д’Арка заявилась группа всадников из Парижа. Занесенные снегом и продрогшие воины герцога Орлеанского скакали восемь суток, и для этого у них должна была быть очень веская причина. Этой веской причиной, как нетрудно догадаться, был укутанный в платки младенец, которого держала на руках Жанна д’Арк, вдова Николя д’Арка, родного брата Жака д’Арка. Кстати сказать, ее брак с Николя д’Арком был вторым, а первым ее мужем был рыцарь Од де Реси, что также подтверждает непростой социальный уровень этой фамилии.

Именно так началась история девушки, известной сейчас каждому образованному человеку под именем Жанна д’Арк или Орлеанская дева.

Отметим, что женщина, которая везла младенца, тоже звалась Жанной д’Арк и служила кормилицей при королевском дворе. То, что ее звали точно так же, как и нашу главную героиню, можно считать случайным стечением обстоятельств, хотя, с другой стороны, Жанами и Жаннами звали в то время, наверное, половину французов.

Кстати, несколько слов о написании фамилии живших в Домреми д’Арков, а следовательно, и самой Жанны, волей обстоятельств ставшей членом их семьи.

Многие историки конца XIX — начала XX века (Жюль Кишера, Симеон Люс, Жюль Мишле, Пьер Шампьон и другие) предпочитают написание д’Арк. Вслед за ними Пьер Тиссе, изучив тексты обвинительного процесса, принимает написание д’Арк. Пьер Дюпарк, занимаясь переводом материалов процесса по отмене приговора, также употребляет это уже принятое написание. И современные историки — Эм-манюэль Бурассен, Марселей Дефурно, Янн Грандо, Анри Гийемен, Режин Перну и многие другие — так же называют Жанну и ее «родственников».

Если же обратиться к оригинальным текстам, то там встречается самое разнообразное написание: и Дарк, и Даре, и Тарт и др. Следовательно, во времена Жанны не существовало твердо принятого написания этой фамилии, тем более что во французском языке было множество диалектов, на которых одна и та же фамилия звучала по-разному.

Следует отметить, что в XV веке в написаниях фамилий никогда не ставили апостроф: фамилии, например, Дальбрэ, Далансон или Долон писали в одно слово. Лишь в современной орфографии написание через апостроф стало указывать на принадлежность к знати или происхождение из определенной местности. Сейчас пишут герцог д’Алансон и герцог д’Арманьяк, но также, например, и Жан д’Овернь, обозначая лишь место происхождения (Жан из Оверни).

При всем желании считать д’Арков из Домреми простыми крестьянами никак нельзя.

Этот вопрос очень серьезно изучил французский исследователь, член Французской академии истории Робер Амбелен, и его выводы таковы: воспитавшая Жанну семья принадлежала к обедневшему дворянскому роду. Многие представители семейства д’Арк находились на королевской службе еще до появления Жанны на свет. И в их числе, между прочим, была королевская кормилица — та самая Жанна д’Арк, что привезла из Парижа в Домреми укутанного в платки младенца.

Самое удивительное состоит в том, что семейство д’Арк еще задолго до XV века имело герб, на котором на лазоревом поле были изображены золотой лук и три скрещенных стрелы. По этому поводу французский историк Робер Амбелен иронически восклицает:

«Подобные гербы в распоряжении землепашцев — явно большая редкость в средневековой Франции».

Кстати сказать, историк Поль Руэлль, серьезно занимавшийся вопросом происхождения рода д’Арков, называет найденного им в летописи 1331 года «Христианская Галлия» некоего епископа по имени Жан д’Арк, а также некую Марию д’Арк, вышедшую в 1357 году замуж за герцога Бургундского. В связи с этим Поль Руэлль с неменьшей иронией замечает:

«Таковы были эти простые землепашцы!»

Таким образом, Жак д’Арк родился в 1375 году в Сеффоне (провинция Шампань) в старинном рыцарском семействе. Однако ветвь, к которой он принадлежал, разорилась в результате бедствий, принесенных Столетней войной, и временно утратила дворянское звание. При этом в 1419 году он стал генеральным откупщиком и дуайеном (то есть старшиной) Домреми. Там же он командовал небольшой крепостью и лучниками местного ополчения. Говоря современным языком, он был сборщиком налогов, мэром и начальником местной милиции.

Франсис Андре, автор книги «Правда о Жанне д’Арк», писал:

«С 1419 года Жак д'Арк был одним из главных и наиболее богатых нотаблей (знатных лиц) Домреми… Он жил в крепости, владел пастбищем, требовавшим для своего обслуживания четырех лошадей… Ежегодный доход, который он из этого получал, составлял от четырех до пяти тысяч франков. В то время это было настоящим богатством».

Для сравнения: доход каменщика составлял не более тридцати франков. Отсюда понятно, что семья д’Арк, несомненно, имела весьма неплохой материальный достаток.

Жену Жака д’Арка звали Изабеллой де Бутон. Кстати сказать, в большинстве книг о Жанне д’Арк ее называют Изабеллой Роме. Но Роме — это не фамилия в нашем теперешнем понимании, а прозвище, полученное ее матерью благодаря совершенному паломничеству в Рим и перешедшее к ее дочери.

Заметим, что в XV веке к имени человека было модно добавлять не только название местности или населенного пункта, откуда этот человек происходил, но и прозвище. Так, например, Жан Бастард переводится, как Жан Незаконнорожденный. Об этом человеке у нас еще будет возможность поговорить более подробно.

Историк Поль Руэлль говорит об Изабелле де Бутон следующее:

«Ее род был породнен с Бово, Людрами, Неттанкурами и Армуазами, благородными семьями той эпохи, отнюдь не входившими в синдикат бедных землепашцев».

Запомним одно из перечисленных имен (представитель семьи дез Армуаз еще появится в нашем повествовании), а пока вернемся к д’Аркам из Домреми. В истории сохранилось еще несколько имен родственников Жака д’Арка и Изабеллы де Бутон. Их, в частности, называет Франсис Андре: это Симон д’Арк (камергер королевского дворца де Шомон), Пьер д’Арк (каноник из Труа), Мишель д’Арк (кюре из Бар-сюр-Сен) и Анри де Бутон (кюре из Сермеза). Этот последний был родным братом Изабеллы и жил в Сермезе, соседнем городе от Сеффона, родного города Жака д’Арка.

Небеса оказались благосклонны к браку Жака д’Арка и Изабеллы де Бутон: всего у них было три сына — Жакмен, Жан и Пьер — и младшая дочь Катрин.

Так почему же королевской кормилице Жанне д’Арк вдруг потребовалось мчаться в далекий Домреми в дом своего свояка? Что за миссию она выполняла?

Прежде чем ответить на этот вопрос, узнаем, что такое Домреми. Большинство историков почему-то считает, что Домреми — это маленькая деревенька, заброшенная где-то в Лотарингии. По всей видимости, такая трактовка им удобна в качестве дополнительного акцента в версии о «простонародном» происхождении Жанны.

Но это совершенно неверно. Во-первых, Домреми — это не такая уж и деревенька (все-таки в ней было тридцать четыре хозяйства), во-вторых, расположена она не в Лотарингии, а в герцогстве Барруа, а это — по соседству с Лотарингией, на стыке теперешних французских департаментов Мёрт и Мозель, Мёз и Верхняя Марна.

Историк Симеон Люс отмечал:

«Старинный римский путь из Лангра в Верден, проходивший через Нешато, Домреми, Вокулёр, Вуа и Коммерси, был очень известен в Средние века. Нешато служил, своего рода, важнейшим складом при транзите бургундских вин. При перевозке этих вин использовались тяжелые повозки, запряженные десятью или двенадцатью лошадьми. По этому же пути, но в противоположном направлении, везлось сукно из Ипра и Гана».

В связи с этим можно сделать вывод, что Домреми, находившийся на берегу Мааса в двух шагах от Нешато, представлял собой достаточно известный в XV веке город, лежавший в одном из наиболее важных районов Северо-Восточной Франции.

А вот теперь можно вернуться к вопросу о том, почему королевской кормилице вдруг потребовалось мчаться в Домреми и какова была ее миссия.

Объяснение этому одновременно с версией о незаконном рождении Орлеанской Девы от королевы Изабеллы Баварской и герцога Людовика Орлеанского, брата короля Карла VI, уходит своими корнями к началу XIX века.

Сейчас можно сказать, что доподлинно известно, что 10 ноября 1407 года королева Изабелла родила ребенка, который, согласно хроникам, умер вскоре после рождения. Однако могилу и останки этого младенца обнаружить не удалось. При этом во «Всеобщей истории Французского королевского дома» издания 1764 года говорилось о мальчике, названном Филиппом. Удивительно, но в двух последующих изданиях этой книги — 1770-го и 1783 годов — говорилось уже о девочке, названной Жанной.

Как бы то ни было, событие это представляло большую проблему для королевы. Большинство историков сходится в том, что ребенок (не важно, мальчик или девочка) никак не мог быть ребенком от короля Карла VI, страдавшего безумием, фактически не управлявшего страной и не «общавшегося» со своей женой много лет.

В те далекие времена незаконнорожденные дети у королей и принцев были делом весьма ординарным (ребенка воспитывали вместе с другими, и он получал достойное положение в обществе), но подобный ребенок у королевы ставил ее в неудобное и даже опасное положение. Единственный реальный выход из такой ситуации — уничтожить следы ребенка, объявив его мертвым и отправив к кормилице.

Желательно куда-нибудь подальше… Например, в Домреми…

В любом случае доподлинно известно, что королева Изабелла недолго печалилась по поводу «смерти» своего ребенка и на тринадцатый день уже вовсю пировала в обществе своего любовника. А отец, герцог Людовик Орлеанский, в тот же вечер, едва расставшись с королевой, был злодейски убит людьми своего противника герцога Бургундского. Это, кстати, положило начало многолетней и кровопролитной гражданской войне между Бургиньонами (сторонниками герцога Бургундского) и Арманьяками (сторонниками герцога Орлеанского), но об этом мы поговорим позже.

Историк Поль Руэлль отмечает такой интересный факт: в семействе д’Арк было еще два человека — некие Гийом и Ивон. Оба они в 1423 году станут опекунами и советниками родившегося дофина (то есть наследного принца, еще не коронованного на престол) Людовика, сына короля Карла VII и Марии Анжуйской. Помимо того, что это лишний раз доказывает непростое происхождение семейства д’Арк, это еще и говорит о следующем: нет никакой принципиальной разницы между одним королевским ребенком, отданным на попечение представителей семейства д’Арк, и другим королевским ребенком, также отданным на воспитание в то же самое семейство. Поль Руэлль пишет:

«Разница состоит лишь в огласке, возможно, связанной с двусмысленностью констатации пола ребенка, который останется под сомнением до момента полового созревания. Если бы точно речь шла о девочке, не было бы никаких проблем: ее поместили бы в монастырь, а затем подобрали бы ей мужа, «рентабельного» с точки зрения королевской политики. Как говорится, баба с возу, кобыле легче! Но если бы это оказался мальчик, нужно было соблюдать минимум приличий. Поэтому нужно было доверить ребенка семье, традиционно отвечающей за королевскую опеку, но нужно было сделать это по возможности тайно».

С ребенком, родившимся у Изабеллы Баварской в ноябре 1407 года, ясно далеко не все. Непонятно даже, какого он был пола, потому что его называют то мальчиком, то девочкой, то Филиппом, то Жанной.

Хронисты того времени сходятся во мнении, что этот ребенок умер, не прожив и суток, — так не все ли равно, какого он был пола и как его звали? Но с другой стороны, существовал якобы один любопытный документ — своего рода «командировочное удостоверение», выданное законному сыну Людовика Орлеанского Карлу с предписанием доставить из дворца Бар-бетт (покоев королевы Изабеллы в Париже) в Домреми некоего младенца. Удостоверение это датировано поздней осенью 1407 года. Все даты сходятся, и нет сомнений, что это был тот самый младенец — то ли Филипп, то ли Жанна. Но, увы, документ этот сгинул, что дает сторонникам канонической версии уверенность в том, что его никогда и не существовало.

То же самое они говорят и про так называемую «Книгу Пуатье», будто бы существующую в секретных фондах Ватикана. В этой книге якобы были собраны все протоколы расследования, проведенного королевской комиссией в 1429 году по вопросу, является ли Жанна Дева той, за кого себя выдает, и можно ли доверить ей командование войсками.

Историки, видевшие «Книгу Пуатье», утверждают, что там есть протоколы, из которых ясно, что все жители Домреми, где воспитывалась Жанна, считали ее незаконнорожденной дочерью королевы Изабеллы Баварской и герцога Людовика Орлеанского.

Однако «Книга Пуатье» в настоящее время недоступна, и в Ватикане утверждают, что ее нет и никогда не было. Зачем это нужно чиновникам из Ватикана, догадаться несложно: уж кому-кому, а им совсем не пристало порочить честное имя святой Жанны, канонизированной в мае 1920 года. Святая, и вдруг — незаконнорожденная дочь матери сомнительной репутации, которая скрашивала свой досуг с младшим братом мужа? Ужас! Катастрофа! Допустить это невозможно…

Но почему же все-таки хронисты путались в определении пола ребенка, рожденного Изабеллой Баварской в ноябре 1407 года? Тут есть одно соображение, давшее начало новым версиям, идентифицирующим так называемую Жанну д’Арк или, если угодно, «Жанну д’Арк» (в кавычках).

Дело вот в чем: два медицинских обследования, которым подвергли Жанну в 1429 году, показали, что она была не просто девственна, но и не могла лишиться девственности даже теоретически. Таковы уж были, как бы это сказать поделикатнее, особенности строения некоторых ее внешних и внутренних органов.

Не потому ли, кстати сказать, сопровождавший Жанну в путешествии из Вокулёра в Шинон Бертран де Пуланжи, которому не было и сорока лет, рассказывал:

«Каждую ночь она ложилась рядом со мной и Жаном из Меца, не снимая плаща и сапог. Я был молод тогда, но, несмотря на это, не испытывал ни желания, ни телесного влечения…»

Известная французская исследовательница биографии Жанны д’Арк Режин Перну также отмечала, рассказывая о впечатлениях спутников Жанны во время путешествия в Шинон:

«На протяжении всего пути… она спала рядом с ними на всех остановках, ложилась, не раздеваясь, не расстегиваясь, не снимая ни камзола, ни штанов; и никогда у них не было по отношению к ней «движения плоти».

Однако есть и неопровержимые свидетельства, что внешне Жанна была все-таки девушкой, с приятным лицом, изящным телом и красивой грудью, которую она, не стесняясь, нередко демонстрировала своим воинам.

Все это может свидетельствовать лишь о той или иной степени развития гермафродитизма — генетического заболевания, которое встречается редко, хотя и не до такой степени, чтобы эти случаи были совсем уж уникальны.

Как известно, в случае гермафродитизма бывает крайне трудно определить пол младенца. При полном гермафродитизме это и вовсе невозможно, поскольку признаки обоих полов сочетаются в равной мере. Но и при ложном гермафродитизме, а именно это и наблюдалось, по всей видимости, в нашем случае, признаки какого-то одного пола начинают преобладать лишь по мере взросления, а в младенчестве установить пол весьма и весьма непросто.

Не отсюда ли это безудержное стремление Жанны воевать, выносливость, безрассудная смелость и даже успехи в рыцарских турнирах?

Обманутый Изабеллой Баварской муж, Карл VI по прозвищу Безумный, принадлежал к королевскому роду Валуа. Он был сыном короля Карла V Мудрого и Жанны де Бурбон и правил страной с 1380-го по 1422 год.

Карл родился в 1368 году и сделался королем, когда ему шел всего двенадцатый год. Уже достигнув совершеннолетия, он несколько лет оставался под сильным влиянием своего дяди герцога Бургундского. Следует отметить, что Карл был красивым и добродушным юношей с рыцарскими манерами, но он оказался слишком легкомысленно воспитан, а поэтому особенно любил шумные удовольствия и расточительную праздность. За всем этим ему долгое время было недосуг заниматься государственными делами, да и можно ли было ожидать чего-то другого от простого, как сейчас говорят, тинейджера.

Но даже при всей своей молодости и всем своем легкомыслии Карл не мог не заметить, что страна, правителем которой он стал, приведена в полное расстройство его дядюшками (младшими братьями отца) — герцогами Филиппом Бургундским, Людовиком Анжуйским и Жаном Беррийским. Немного поразмышляв, Карл решил, что настало время и власть применить. В ноябре 1389 года после возвращения из похода во Фландрию он собрал принцев крови, вельмож и прелатов и велел им подготовить для него обзор государственных дел. Внимательно выслушав все доклады, он попросил совета, каким образом можно улучшить сложившееся положение. Епископ Ланский Монтагю набрался смелости и заявил, что, если король намерен править по-новому, он должен освободиться от всех прежних советников.

Карлу VI понравился подобный поворот дел. В нем вдруг проснулась решительность, он «отодвинул в сторону» своих дядюшек и вместо принцев крови взял себе в помощники опытных людей, хорошо показавших себя еще при его отце, заслуженно получившем прозвище Мудрый. Карл VI призвал коннетабля (то есть главнокомандующего сухопутными войсками) де Клиссона, епископа Монтагю, Ля Мерсье и других, сформировал из них новое правительство, и оно стало работать в интересах Франции и короля.

К сожалению, после этого Карл VI счел свою миссию выполненной, охладел к делам и вновь вернулся к столь любимым им развлечениям. Ведь он был очень впечатлительным юношей, склонным к страстным порывам и увлечениям. В его голове теснилось множество самых разнообразных проектов, из которых он, впрочем, не успел осуществить ни одного.

Но случилось так, что с некоторых пор все стали замечать, что у короля что-то происходит с рассудком. Налицо были все признаки психической болезни, которая в 1392 году (Карлу было тогда двадцать четыре года) еще более усугубилась сильной лихорадкой. Едва оправившись от нее, Карл начал войну против герцога Бретонского. Во время этого похода его умственное расстройство перешло в самое что ни на есть буйное помешательство: он поскакал, размахивая мечом, стал рубить направо и налево, нескольких своих сподвижников ранил, нескольких убил. Обезумевшего короля еле-еле удалось остановить, и он впал в продолжительное беспамятство.

По прошествии нескольких месяцев рассудок возвратился к Карлу, и он, казалось, совершенно излечился от своей тяжелой болезни. Но во время маскарада 1393 года приступ повторился. Затем безумие стало овладевать королем все чаще и чаще. Его отношения с королевой Изабеллой Баварской окончательно испортились, да, собственно, они никогда и не были хорошими. Отсюда и ее знаменитая фраза:

«Король сильно стесняет меня, когда он безумен, и еще больше, когда он таким не является».

Как следствие, они совсем перестали жить вместе: душевнобольной король пребывал в огромном дворце Сен-Поль, а королева — в маленьком дворце Барбетт, который, по образному выражению историка Робера Амбелена, был чем-то вроде ее «холостяцкой квартирки».

Последние тридцать лет своей жизни Карл VI фактически уже не мог управлять страной. Бедняга умер в октябре 1422 года в возрасте пятидесяти четырех лет.

Любвеобильная мать Жанны Изабелла Баварская (в некоторых источниках — Изабо Баварская) родилась в 1370 году. Она была единственной дочерью баварского герцога Стефана Ингольштадта и Таддеи Висконти.

Благодаря подстроенной родственниками встрече с молодым королем Карлом VI в 1385 году Изабелла стала королевой Франции. Было ей в то время четырнадцать, а Карлу — семнадцать лет.

Изабелла была достаточно красивой и весьма чувственной девушкой. По словам историка Робера Амбелена, «в течение всей ее жизни эта чувственность предъявляла ей все большие требования», толкая ее в бесконечные водовороты плотских утех. В результате уже через год после замужества Изабелла родила первого ребенка, который, правда, умер через неполных три месяца. Любовников она меняла, как перчатки, а на семнадцатом году жизни в число таковых она включила и Людовика Орлеанского, младшего брата собственного мужа.

В первые годы брака Изабелла не проявляла никакого интереса к политике, ударившись в придворные развлечения, однако после первого приступа безумия своего мужа королева была вынуждена встать на сторону Филиппа Смелого, герцога Бургундского, который фактически и устроил ее брак с королем.

У Изабеллы было двенадцать детей, шесть из которых родились после 1392 года, то есть почти наверняка не от законного мужа. Среди них: Изабелла — королева Англии, жена Ричарда II; Жанна — герцогиня Бретонская, жена Жана де Монфора; Мишель — герцогиня Бургундская, жена Филиппа Доброго; Екатерина — королева Англии, жена Генриха V, а также Карл VII, родившийся в 1403 году.

Обладая весьма посредственным умом, Изабелла Баварская так и не смогла толком выучить французский язык, а в политике проявила себя недалекой и корыстолюбивой. Из пристрастий королевы доподлинно известно о животных (она держала большой зверинец в Сен-Поле) и о еде, что очень скоро отразилось на ее фигуре.

Содержание королевы обходилось казне в сто пятьдесят тысяч золотых франков ежегодно, и она, не раздумывая, отправляла повозки с золотом и драгоценностями в родную Баварию.

В 1404 году после смерти Филиппа Смелого, герцога Бургундского, Изабелла «сошлась» с младшим братом своего тяжелобольного мужа особенно близко. От этой связи, собственно, в 1407 году и появилась на свет наша Жанна. Да только ли она одна…

В 1417 году после обвинения в измене королю с дворянином Луи де Буа-Бурдоном королеву Изабеллу выслали в Тур, конфисковав все ее имущество.

История с де Буа-Бурдоном заслуживает того, чтобы остановиться на ней поподробнее. Этот рыцарь был почетным шталмейстером и магистром дворца королевы. Адюльтерная связь Изабеллы с ним началась, когда ей едва исполнилось семнадцать лет, как раз в то время, когда ее законный муж отбыл на войну во Фландрию.

Луи де Буа-Бурдон был храбрым воином, в частности, он отличился в печальном для французов сражении 1415 года при Азенкуре. Но это не помогло ему, когда «доброжелатели» все-таки доложили королю о его излишне близких отношениях с королевой. В 1416 году де Буа-Бурдон был схвачен, подвергнут пыткам и приговорен к смерти «за оскорбление короля Франции». Живым он был зашит в кожаный мешок и брошен в Сену.

В Туре королева Изабелла находилась практически под домашним арестом. Полная беспокойства за свое будущее, она обратилась за помощью к Жану Бесстрашному, сыну своего бывшего покровителя Филиппа Смелого, и герцог тут же бросил все дела и с несколькими сотнями всадников направился в Тур.

Освобожденная герцогом Бургундским из заточения, королева, естественно, примкнула к рядам Бур-гиньонов. В мае 1420 года она способствовала подписанию договора в Труа, по которому ее единственный выживший сын Карл лишался права наследовать французский престол, а ее зять Генрих Английский, муж ее дочери Екатерины де Валуа, признавался регентом и престолонаследником Франции.

По образному выражению писателя Дмитрия Мережковского, отдавая Францию английскому королю Генриху в приданое за дочерью, она «сделала из благородных Лилий Франции подстилку Леопарду Англии». В свою очередь, сын Генриха V, «колыбельный младенец», был признан единственным законным наследником обоих соединенных королевств, Английского и Французского.

Однако после почти одновременных смертей Генриха V (31 августа 1422 года) и Карла VI (21 октября 1422 года) Изабелла Баварская потеряла все свое политическое влияние.

Физически беспомощная и неимоверно растолстевшая королева в последние годы жизни даже не могла передвигаться без посторонней помощи. Во время парижской коронации ее внука Генриха VI, имевшей место в том же 1422 году, о ней даже никто не вспомнил.

Королева стала весьма ограничена в средствах, поэтому ей даже пришлось распродавать свои вещи. 20 сентября 1435 года она умерла в своем дворце Барбетт и была похоронена в Сен-Дени без особых почестей.

Отец Жанны, граф Луи де Бомон де Валуа, герцог Орлеанский, более известный как Людовик Орлеанский, родился в 1372 году и был младшим братом короля Карла VI Безумного. Нетрудно догадаться, что его отцом тоже был король Карл V Мудрый, а матерью — Жанна де Бурбон.

В 1389 году он женился на Валентине Висконти д’Асти и имел от нее нескольких детей, в том числе сыновей Карла (Карла Орлеанского), Иоганна и Филиппа. Кроме того, от внебрачной связи с Мариеттой Энгиенской он имел сына Жана, родившегося в один год с дофином Карлом (будущим королем Карлом VII). Этот ребенок вошел в историю под именем Орлеанский Бастард.

О связи Людовика Орлеанского с королевой Изабеллой Баварской мы уже знаем, а поэтому можем заключить, что Жанна была сводной сестрой Карла Орлеанского и Жана Бастарда. Все трое имели одного отца, но трех разных матерей.

Герцог Орлеанский был убит в Париже 23 ноября 1407 года. Этим убийством был отмечен один из наиболее драматичных эпизодов истории борьбы придворных группировок во время правления Карла VI Безумного. Людовик Орлеанский был одним из лидеров Арманьяков и надеялся занять главное место у трона своего душевнобольного братца. Кроме того, у него были самые весомые основания рассчитывать на неограниченное влияние на короля через королеву Изабеллу Баварскую, ставшую его почти официальной любовницей.

Главным противником Людовика Орлеанского был Жан Бесстрашный, герцог Бургундский, сын Филиппа Смелого и племянник короля Карла V. Но враждовали два герцога (два кузена) не только по поводу сфер влияния на французского короля. Ко всему прочему, они оба поддерживали разных пап: Людовик Орлеанский — Бенедикта XIII, Жан Бесстрашный — Григория XII, а кроме того, Людовик стоял за активизацию борьбы против Англии, а Жан, в чьи владения входили города союзной Англии Фландрии, предпочитал добиваться мира с Англией, не считаясь с интересами Франции.

Антагонизм двух влиятельных герцогов стал очевидным и рано или поздно должен был закончиться смертью одного из них. Наиболее расторопным оказался Жан Бесстрашный, подговоривший рыцаря Рауля д’Анкетонвиля напасть на герцога Орлеанского. Тот выполнил поручение весьма успешно, размозжив своей жертве голову. Впрочем, сам герцог Бургундский ненадолго пережил своего оппонента. В 1419 году его убили люди дофина Карла, и его место во главе Бургиньонов занял его сын герцог Филипп Добрый.

Сводный брат Жанны, граф Карл де Блуа де Бомон, герцог Орлеанский, сын Людовика Орлеанского и Валентины Висконти д’Асти, родился в 1391 году.

В 1406 году Карл Орлеанский женился на Изабелле Французской и имел от нее дочь Жанну Орлеанскую.

В 1415 году после крайне неудачной для французов битвы при Азенкуре Карл Орлеанский попал в плен к англичанам (его посчитали мертвым и оставили на поле боя). Карлу тогда было двадцать четыре года. После этого он двадцать пять лет находился в руках противника.

Король Англии Генрих V прекрасно осознавал значение такого пленника, и в одном из пунктов его завещания было записано, что «ни в коем случае нельзя выпускать на свободу законного вождя Арманьяков». Делалось это для того, чтобы оградить права его сына Генриха VI на французский престол.

В Англии Карл Орлеанский разделил судьбу своего брата, графа Ангулемского, также находившегося в плену. Сначала герцога содержали в Виндзорском замке, а в 1430 году его перевезли в Лондон. Последние годы плена Карл Орлеанский провел в замке Вингфилд (1435–1440 годы).

Чтобы хоть как-то развеять тоску своего пребывания в плену, Карл Орлеанский погрузился в стихотворчество, написав более двухсот баллад и песен.

Имя этого сводного (по отцу) брата Жанны неразрывно связано с ее историей и с историей правления Карла VII в целом. Он родился в 1403 году, в том же году, что и Карл VII, и был, как мы уже знаем, незаконнорожденным сыном Людовика Орлеанского и его любовницы Мариетты Энгиенской. Отсюда, собственно, и происходит его прозвище Бастард, в переводе со старофранцузского означающее «незаконнорожденный».

Поясним, что бастардами в средневековом обществе называли незаконнорожденных дворян, и они должны были носить на гербах своих родителей особый геральдический символ — так называемую черную полосу.

При этом его отец был более достоверным лицом, чем мать. Правда, матерью себя признавала Мариетта Энгиенская, жена сеньора де Варенна, но ей не все верили, считая, что настоящей матерью была некая знатная принцесса, честь которой мадам де Варенн просто-напросто любезно согласилась спасти.

Первые десять лет своей жизни Жан воспитывался вместе с дофином Карлом, и их дружеские отношения сохранились на протяжении долгих лет. Карл называл друга своим «возлюбленным кузеном Жаном», а тот с малых лет участвовал во многих сражениях, и всегда благородно использовал свои возможности для восстановления власти своего друга и сводного брата Карла.

После смерти Людовика Орлеанского, которого убили в 1407 году, его вдова Валентина Висконти, дочь герцога Миланского, взяла на себя заботу о воспитании неродного ей ребенка. Она имела все основания считать, что мальчик сможет отомстить за смерть отца, но судьба ее оказалась печальна: она скончалась ровно через год после убийства мужа.

В 1415 году, когда его сводный брат герцог Карл Орлеанский был взят в плен англичанами, на Жана легла новая миссия: сделать все, чтобы изыскать средства для выкупа за его освобождение.

В 1417 году Орлеанский Бастард вступил в войну против убийцы своего отца, то есть против Жана Бесстрашного, герцога Бургундского. В это время ему было всего четырнадцать лет. Вскоре он был взят бургундцами в плен и провел в нем два года. После освобождения он возвратился в Блуа к своей семье, но радость длилась недолго: его сводный брат Филипп де Вертю умер, возложив на него заботу об Орлеанском доме.

Вместе с тем возобновились военные действия против Генриха V. Орлеанский Бастард вновь ушел на войну в составе войск дофина Карла и проявил себя с самой наилучшей стороны. Говорят, что он был доблестным и удачливым полководцем. За это он был посвящен в рыцари, хотя ему еще и не исполнилось двадцати одного года. Отныне он мог командовать отрядом, сидеть за королевским столом и носить меч на военной перевязи. Кроме того, он имел право на боевые доспехи, украшенные собственным гербом.

На протяжении многих лет Орлеанский Бастард сталкивался с финансовыми проблемами, и размер выкупа за Карла Орлеанского был слишком велик для него. К тому же он два года провел в ссылке в Провансе, но новое наступление англичан вынудило дофина Карла вернуть «возлюбленного кузена Жана» обратно.

В 1427 году англичане подошли к герцогству Орлеанскому и осадили Монтаржи. Орлеанскому Бастарду в то время было всего двадцать лет. Поскольку он был бесстрашным рыцарем и отважным капитаном, на него возложили задачу защищать город. 5 сентября Монтаржи был освобожден, но англичане «переключились» на Орлеан.

После побед под Орлеаном и Пате, а также после «казни» Жанны Орлеанский Бастард продолжал сражаться за восстановление Французского королевства.

Дабы вознаградить его за совершенные подвиги, Карл VII назначил его великим камергером, то есть первым должностным лицом Франции. Кроме того, ему был пожалован титул графа де Лонгвилл.

Кстати сказать, в исторической литературе о событиях под Орлеаном и Пате Орлеанского Бастарда часто именуют графом Дюнуа. Это совершенно неверно, ибо графство Дюнуа было ему пожаловано Карлом Орлеанским лишь в 1439 году, то есть десять лет спустя.

После смерти Карла VII, последовавшей 22 июля 1461 года, Орлеанский Бастард что-то не поделил с новым королем Людовиком XI и удалился в Бретань. Скончался он в ноябре 1468 года в возрасте шестидесяти пяти лет.

После всего прочитанного сам собой напрашивается вопрос: а не является ли прозвище Жанны (ее, как известно, называли Орлеанская дева или Орлеанская девственница) производным от имени ее отца — Людовика Орлеанского, любовника французской королевы?

Заметим, что в качестве Орлеанской Девственницы она была известна задолго до освобождения города Орлеана. Так, например, ее называл Жак Гелю, архиепископ Амбрёнский, в письме к Карлу VII, написанном 28 июня 1428 года, то есть в то время, когда она еще не покинула «родного» Домреми. В этом письме Жанна была названа «Puella Aurelianensis», что не может быть переведено иначе, чем «девушка из Орлеанского дома или из семьи герцога Орлеанского».

Так все же не является ли это прозвище таким же принадлежащим с рождения, как прозвище Орлеанского Бастарда? Он — Орлеанский Бастард, она — Орлеанская дева, и оба — дети одного и того же отца. При всей любвеобильности герцога Орлеанского и король Карл VII, кстати сказать, тоже вполне мог быть (и, похоже, что и был) его незаконнорожденным сыном, ведь доподлинно известно, что Карл VII, родившийся в 1403 году, никак не мог быть сыном законного супруга Изабеллы Баварской, который с конца 90-х годов вообще не спал со своей женой.

А ведь из-за этого, собственно, и разгорелся тот этап так называемой Столетней войны, в котором довелось принимать участие Жанне. После смерти своих старших сыновей Карл VI отказался признать наследником престола дофина Карла (будущего Карла VII), поскольку совершенно точно знал, что это — не его сын. В результате в 1420 году Карл VI при деятельном участии Изабеллы Баварской заключил с английским королем договор, согласно которому наследником французского престола признавался внук Карла VI по женской линии — и он же сын и наследник английского короля.

Чтобы разъяснить данную ситуацию, отметим, что дочь Карла VI и Изабеллы Баварской Екатерина де Валуа (она же Екатерина Французская) в 1420 году вышла замуж за короля Англии Генриха V и родила ему троих детей, в том числе будущего короля Англии Генриха VI, который одновременно был внуком французского и сыном английского короля.

Таким образом, суть конфликта заключалась в том, кто из претендентов на звание короля Франции более «легитимен» — Карл VII, рожденный Изабеллой Баварской, женой Карла VI, от кого-то из любовников, или же Генрих VI, законнорожденный внук того же Карла VI, но по женской линии?

Тут надо отметить, что по французским законам о престолонаследии корона по женской линии наследоваться не могла. Таким образом, получается, что оба претендента не были в полной мере «легитимны».

Единственным по-настоящему законным наследником французского престола был сын все того же Людовика Орлеанского Карл, но он томился в английском плену. А законным он был по одной простой причине: считалось, что если в прямой линии королевского рода нет легитимных наследников, то власть переходит к представителям боковой линии, то есть к брату короля и его потомкам. Людовик Орлеанский был младшим братом короля Карла VI, а Карл Орлеанский — сыном Людовика, причем самым что ни на есть законнорожденным, от самой что ни на есть законной жены. Недаром после своего освобождения из английского плена Карл Орлеанский сделал несколько попыток отнять престол у «вовремя подсуетившегося» Карла VII.

Напрашивающийся вывод подкупает своей циничностью: Столетняя война была вовсе не аналогом войн сегодняшних, где одна страна оккупирует другую, а вторая борется за свою свободу и независимость. Это была самая обыкновенная война за наследство, в которой на одной стороне выступали французы-бургундцы (Бургиньоны) в союзе с англичанами, а на другой — французы-орлеанцы (Арманьяки) в союзе с ненавидевшими англичан шотландцами.

Шотландцы, кстати, составляли чуть ли не основную силу войска Жанны Девы, и даже в Орлеан она вступила под звуки кельтского марша шотландского короля Роберта Брюса, сочиненного за сто с лишним лет до этого в честь победы шотландцев над англичанами, после которой Шотландия восстановила свою независимость.

Таким образом, французы воевали против французов, причем враждующие претенденты на престол были потомками одного и того же Анжуйского дома. И происходило это не только потому, что Генрих VI был внуком французского короля, но и потому, что вся английская королевская династия Плантагенетов, правившая в Англии с 1154-го по 1485 год, была по происхождению французской.

Отметим, что первым королем Англии из династии Плантагенетов был Генрих II, родившийся во Франции и женатый на дочери герцога Аквитанского. Из тридцати пяти лет своего царствования он провел в Англии лишь тринадцать лет и лишь три раза оставался там на срок более двух лет. Все остальное время он проводил в своих французских владениях.