Жанна д’Арк

ВВЕДЕНИЕ

Есть в мировой истории вечные темы. К ним неизменно возвращается каждое новое поколение исследователей, обнаруживая неизвестные дотоле факты, прослеживая ускользавшие прежде связи событий, сцепления причин и следствий. Иногда такое переосмысление бывает связано с находкой новых источников, но чаще всего оно происходит вследствие изменения подхода к изучаемому явлению, постановки новых проблем, совершенствования методов исследования.

К числу таких вечных тем принадлежит простая и бесконечно сложная история Жанны д'Арк. Простая — потому что ее можно изложить па одной страничке школьного учебника, и смысл великого патриотического подвига орлеанской героини будет понятен любому подростку. Сложная — потому что за появлением Жанны на исторической сцене скрываются глубинные процессы в жизни счет, далекого от нас французского общества эпохи Столетней войны.

Часто приходится слышать: Жанна д'Арк — наша современница. Это справедливо в том смысле, что, воплотив в себе лучшие черты французского народа, Жанна действительно перешагнула грань времени и обрела бессмертие в качестве нравственного идеала. Однако, понимаемая слишком общо и прямолинейно, эта формула таит опасность модернизации наших представлений о личности Жанны. Кажущаяся ясность мотивов или обманчивая простота поведения Жанны нередко приводили биографов к упрощенным и поверхностным суждениям.

Жанна — героиня, по героиня XV в. Ее отделяет от нас не просто огромная временная дистанция, но длительный период развития общественного сознания и человеческой личности. За пять с половиной столетий произошли существенные изменения во всей, по удачному выражению Л. Я. Гурсвича, «духовной оснастке» человека, во всем комплексе психологических восприятий и реакций (6, 9), и «преодоление» этого психологического барьера является необходимым условием построения современной научной биографии любого исторического деятеля средневековья, в том числе и Жанны д'Арк. Для темы данной книги важное значение имеет, в частности, введение в историю Жанны понятия «народная религиозность», позволяющего глубже осмыслить формирование личности героини и возникновение любопытного социально-психологического феномена — массовой веры в божественный характер миссии Жанны-Девы. Предстоит также разработка очень сложной проблемы становления национального самосознания во Франции эпохи Столетней войны, общественного «кругозора» и политических идеалов французского крестьянства.

Эта небольшая книга не может, разумеется, претендовать на решение всех названных вопросов. Ее главная цель — ознакомить читателя с жизнью и деятельностью Жанны д'Арк, проводя при этом рубежи между научно установленными фактами, допустимыми гипотезами и легендами. Преимущественное внимание в книге уделено тем периодам, событиям и эпизодам в жизни Жанны, с которыми связаны многочисленные гипотезы и легенды. Среди последних нужно различать легенды, сопутствовавшие Жанне при жизни или появившиеся вскоре после ее гибели, и легенды, созданные последующей историографией.

Деятельность Жанны д'Арк отразилась в многочисленных и разнообразных источниках. О многом рассказала сама Жанна в показаниях перед инквизиционным трибуналом, который судил ее в первой половине 1431 г. Материалы этого процесса сохранились. Они доносят до нас подлинные слова Жанны и позволяют воссоздать обстановку суда, который закончился вынесением обвинительного приговора и казнью подсудимой. Спустя четверть века, в 1456 г., дело Жанны д'Арк было пересмотрено: смертный приговор объявили судебной ошибкой, а самую Жанну признали невиновной. Этому предшествовало длительное расследование, в ходе которого несколько специальных комиссий допросили более ста человек, знавших Жанну в разные периоды ее короткой и славной жизни. Материалы процесса реабилитации также сообщают нам массу ценнейших сведений самого различного характера.

К этим основным источникам следует добавить ряд хроник, целиком или частично посвященных Жанне д'Арк, ее письма, письма к ней и письма о ней, литературные произведения, финансовые документы и т. д. Почти все источники были опубликованы еще в 1841–1849 гг. в пятитомной публикации, которую подготовил французский историк Жюль Кишера; то был настоящий научный подвиг. Издание Кишера не утратило своего значения и по сей день, Хотя в последнее время появились новые публикации основных документов, удовлетворяющие современным требованиям издания исторических памятников. Здесь Нужно назвать в первую очередь трехтомное издание материалов процесса обвинения, подготовленное Пьером Тиссе, а также осуществляемую в настоящее время Пьером Дюпарком публикацию материалов процесса реабилитации. На этих источниках основана данная работа.

О Жанне д'Арк мы знаем больше, чем о ком-либо другом из ее современников, и в то же время трудно найти среди людей XV в. другого человека, чей образ представлялся бы потомкам таким загадочным.

Кем только не объявляли Жанну! В ней видели орудие божественного провидения и служанку дьявола, инструмент политических интриг и спиритичку-медиума, принцессу и «нового Жака» — потенциального предводителя крестьянского восстания против феодалов. Одни за ее спиной ставили коменданта крепости Вокулер, другие — королевскую тещу, третьи — странствующего монаха-францисканца. Одни «исследователи» утверждали, что Жанна была незаконнорожденной принцессой; другие — что ей удалось благополучно избежать казни; третьи — то и другое одновременно.

«Тайна Жанны д'Арк», «Две тайны…», «Секрет…», «Секретная миссия…» — подобными названиями пестрит новейшая литература о Жанне. Вот только заглавия нескольких книг, появившихся во Франции в последнее десятилетие: «Жанна д'Арк, кто ты?», «Жанна д'Арк — французская принцесса», «Существовала ли Жанна д'Арк?» Вся эта, с позволения сказать, «литература» представляет собой самую бессовестную спекуляцию на имени и славе орлеанской героини.

Конечно, не эти сочинения, которые не имеют с наукой ничего общего, определяют современный уровень представлений о Жанне. Во Франции и в других странах ведется интенсивная научная работа по проблеме «Жанна д'Арк и ее эпоха». Особенно много делает в этой области недавно созданный Центр Жанны д'Арк в Орлеане во главе с его директором, известным историком Режни Перну. В 1979 г. в связи с 550-й годовщиной победы под Орлеаном Центр организовал проведение в этом городе авторитетного и представительного международного коллоквиума; в Париже в том же году была развернута выставка «Образы Жанны».

Давним интересом к истории Жанны д'Арк автор обязан прежде всего своим учителям: Осипу Львовичу Вайнштейну, Матвею Александровичу Гуковскому, Александре Дмитриевне Люблинской и Елене Чеславне Скржынской. Эта небольшая книга — дань благодарности и памяти.

Когда в 1314 г. умер французский король Филипп IV Красивый, ничто не предвещало близкого заката династии Капетингов. После Филиппа остались три его сына, и трудно было предположить, что все трое умрут в молодых годах и без мужских наследников. Но случилось так, что в течение каких-нибудь четырнадцати лет сыновья Филиппа — Людовик X Сварливый, Филипп V Длинный и Карл IV Красивый — сменили друг друга на отцовском троне и умерли, по оставив сыновей. Вдова младшего из них разрешилась от бремени через три месяца после смерти мужа: родилась девочка. Династия прямых Капетингов, правившая Францией три с лишним столетия, пресеклась. Предстояло избрать нового короля.

Права па французский престол оспаривали два претендента. Первым был юный английский король Эдуард III — внук Филиппа Красивого (его мать Изабелла была французской принцессой, сестрой последних Капетингов); вторым — французский граф Филипп Валуа, приходившийся Филиппу Красивому племянником. На стороне Эдуарда было более близкое родство с угасшей династией; на стороне Валуа — давняя традиция престолонаследия, не знавшая передачи французской короны по женской линии (Эдуард был родственником Капетингов по матери, а Валуа — по отцу). Победил Валуа. В апреле 1328 г. он был избран на престол Королевским советом и стал править под именем Филиппа VI.

Эдуард, казалось, смирился с неудачей. Летом того же 1328 г. он принес вновь избранному королю вассальную присягу за английские владения на территории Франции — герцогство Гиень в юго-западной части страны и графство Понтье на крайнем северо-востоке.

Его истинные намерения обнаружились через девять лет. Осенью 1337 г. Эдуард вновь заявил о своих правах на французскую корону и начал войну под предлогом возвращения престола предков. Он присвоил себе титул короля Англии и Франции и повелел вписать в свой герб изображение золотых лилий на голубом фоне — геральдический знак французских королей.

Так с династического конфликта началась война, конец которой не суждено было увидеть ни участникам первых битв, ни их детям, ни внукам. История назовет эту войну Столетней, но длилась она с перерывами более ста лет, до 1453 г.

Война велась на территории Франции и жестоко ее разорила. Когда в 1346 г. первые английские отряды высадились на нормандском побережье, они нашли, по словам современного хрониста, «тучную и плодородную землю, полные хлебом риги, ломящиеся от добра дома богатых горожан, телеги, повозки, лошадей, свиней, овец, баранов и великолепно откормленных волов» (цит. по: 43, 22). Столетие спустя хронист, побывавший в районах, которые только что оставила война, видел повсюду обезлюдевшие деревни и заросли густого кустарника там, где некогда были пашни (19, т. I, 55—89).

Правовым обоснованием войны со стороны Англии неизменно оставались притязания английских королей па французскую корону. Эти притязания оставались в силе и тогда, когда в конце XIV в. произошел династический переворот в самой Англии, где на смену королям из рода Плантагенетов пришли Ланкастеры. Но, разумеется, ни сомнительные права Эдуарда III на французский престол, ни еще более сомнительные права его преемников не определяли истинных причин конфликта. Столетней войне предшествовала длительная борьба между Капетингами и Плантагенетами из-за земель во Франции, которые некогда принадлежали английским королям, а затем в ходе объединения страны под властью Капетингов перешли к своим естественным хозяевам — французам. Некогда, в середине XII в., английский король Генрих II Плантагенет владел за Ламаншем более обширными территориями, чем его французский соперник. Но уже в начале XIII в. большая часть этих земель была отвоевана французами, а накануне Столетней войны англичане удерживали на материке лишь часть Глени и крошечное графство Понтье. Интересы формирующегося французского национального государства требовали ликвидации этих остатков «империи Плантагенетов»; потомки Генриха II стремились, напротив, вернуть утраченные владения. Война давно назревала. Она была подготовлена всем ходом процесса территориального объединения Франции, и династические притязания Эдуарда III послужили для нее лишь удобным поводом.

Столетняя война представляла собой серию крупных самостоятельных операций, чередовавшихся с длительными перемириями и затишьями. Поначалу инициатива принадлежала англичанам и нм же сопутствовал успех. Английская армия, организованная на новых для того времени принципах взаимодействия пехоты и конницы, дважды — в битвах при Креси (1346 г.) и Пуатье (1356 г.) — нанесла сильнейшие поражения французскому рыцарскому войску. В результате первой из этих побед англичане укрепились на севере Франции; вторая сделала их хозяевами юго-западной части страны. Однако в 1360-х годах инициатива перешла к французам. Реорганизовав армию по образцу английской, но избегая больших сражений, они медленно вытесняли противника из занятых им районов и к исходу следующего десятилетия освободили почти всю оккупированную территорию. За англичанами оставались только северный порт Кале (он будет возвращен Франции через два столетия, в 1558 г.) и небольшие территории па юге с городами Бордо и Байонна. Такое положение сохранялось в течение тридцати с лишним лет.

В 1415 г. английский король Генрих V Ланкастерский предпринял новое вторжение на материк. Нарушив длительное перемирие, заключенное но просьбе Англии, и прервав переговоры об окончательном мире, он встал во главе двенадцатитысячного войска, которое в ночь на 13 августа высадилось близ нормандского порта Гарфлер, в устье Сены. Спешно собранное французское войско было разгромлено в сражении при Азенкуре (25 октября). Спустя четыре года англичане завершили оккупацию Нормандии; французы удерживали лишь крепость-монастырь Мон-Сен-Мишель, расположенную на неприступном скалистом мысе.

Успех англичан объяснялся, помимо их военного превосходства, тем, что вторжение было предпринято в то время, когда Францию терзала феодальная междоусобица — кровавая распря «бургундцев и арманьяков». Так назывались враждующие группировки, во главе которых стояли принцы из рода Валуа: герцоги Бургундский и Орлеанский, опиравшиеся на зависимое от них дворянство и имевшие сторонников в среде духовенства и горожан (фактически руководителем орлеанской группировки был тесть герцога, граф д'Арманьяк). Эта распря началась в 1390-х годах из-за соперничества принцев по поводу регентства при безумном короле Карле VI. К моменту английского вторжения она переросла в настоящую войну, которая ослабила Францию, сделав ее легкой добычей завоевателей.

Вторжение из-за моря еще больше обострило внутренние смуты, так как многие французские феодалы стремились заручиться поддержкой интервентов, чтобы сокрушить своих соперников.

В 1418 г. бургундский герцог Жан Бесстрашный — в то время уже фактически независимый государь, объединивший под своей властью Бургундию, Франш-Конте и большую часть Нидерландов, — захватил Париж. Он жестоко расправился с застигнутыми врасплох вождями «арманьяков», мстя им за те репрессии, которые они за пять лет до этого обрушили на его сторонников. Лишь нескольким руководителям арманьякской группировки удалось бежать, прихватив с собой пятнадцатилетнего наследника престола — дофина Карла. Но в руки герцога попал король Карл VI Безумный, от имени которого Жан Бесстрашный начал править Францией в качестве регента.

Правил он, впрочем, недолго. В 1419 г. герцог был убит кем-то из «арманьяков» во время переговоров, которые он вел с дофином. Регентство перешло к его сыну, герцогу Филиппу Доброму, и тот уже открыто стал на сторону англичан.

Союз бургундцев с англичанами имел для Франции трагические последствия. В мае 1420 г. герцог Филипп и его союзница королева Изабелла Баварская, жена Карла VI, привезли короля в подвластный бургундцам город Труа. Там Карл подписал договор с Англией; его условия выработали представители Генриха V совместно с уполномоченными регента. По этому договору дофин Карл лишался прав на престол. Регентом Франции становился Генрих V. Он получал руку французской принцессы, а после смерти Карла VI к нему и его потомкам должна была перейти и французская корона.

Формально договор в Труа не предусматривал слияния Англии и Франции в одно государство; речь в нем шла только о личной унии, при которой оба королевства сохраняли свои традиционные институты. По существу, однако, это была катастрофа. Франция не только теряла независимость. Ликвидация национальной династической власти, которая на протяжении нескольких столетий грозила свести на нет успехи территориального объединения и политической централизации страны. Франция оказалась расчлененной. По договору в Труа к Англии отходила Нормандия. За англичанами закреплялись владения на юго-западе, включая важные атлантические порты Бордо и Байонну. Новый регент и наследник престола Генрих Английский торжественно вступил в Париж. Филипп Бургундский прибирал к рукам восточные провинции — Шампань и Пикардию. А дофин Карл, который отказался признать договор в Труа, укрепился в областях, расположенных к югу от Луары.

B дальнейшие события снова вмешался всемогущий случаи. 15 августе 1422 г. умер Генрих V — внезапно, и полном расцвете сил, когда ему только что исполнилось 36 лет. Через два месяца за ним последовал Карл VI. Королем Англии и Франции, согласно договору в Труа, стал десятимесячный Генрих VI, а регентом — его дядя Джон Ланкастер, герцог Бедфордский. Это был властный правитель, ловкий дипломат и искусный военачальник. Укрепив англо-бургундский союз женитьбой на сестре Филиппа Доброго, Бедфорд энергично продолжал политику, направленную на полное покорение Франции. В завоеванных областях был установлен жестокий оккупационный режим и беспощадно подавлялись малейшие попытки сопротивления. Одновременно Бедфорд стремился создать опору для «двуединой монархии» в среде французских дворян, духовенства и горожан. Он вообще предпочитал делать английскую политику во Франции руками тех, кому современники дали точное определение: лжефранцузы (Q IV, 97). Эти «лже-французы» входили в ближайшее окружение регента, из них рекрутировались кадры центральной и местной администрации, и их можно было встретить даже в английском войске, осаждавшем Орлеан. Созданная договором в Труа система «двуединой монархии» пользовалась также поддержкой значительной части французского духовенства. Все это осложняло обстановку во Франции и затрудняло освободительную борьбу.

Сразу же после смерти Карла VI дофин Карл, резиденцией которого был в то время город Бурж, принял королевский титул. Противники называли его «буржским королем», подчеркивая отсутствие у него прав на французскую корону; однако для большинства французов именно он являлся единственным законным государем, олицетворявшим самый принцип независимости Франции. Да и «Буржское королевство» вовсе не было таким слабым, каким оно обычно изображалось в старой исторической литературе. Под властью Карла VII находилась добрая половина Франции, причем испытавшая бедствия войны в несравнимо меньшей степени, нежели многострадальный Север. Карл мог рассчитывать и на помощь богатых городов (таких как Лион, Тулуза, Ларошель), и па многочисленное воинственное дворянство французской Гаскони, Оверни и Дофине. У него были союзники за рубежом: прежде всего непримиримые враги англичан — шотландцы, а также короли Кастилии и Арагона, герцоги Савойский и Миланский.

Но ему противостоял союз двух сильнейших государств тогдашней Европы. Военные неудачи продолжали преследовать французов. В начале 1420-х годов англичане значительно расширили свои владения вокруг Парижа, а 17 августа 1424 г. они нанесли сокрушительное поражение французскому войску в сражении при Верпей-сюр-Авр. Однако у победителей уже не хватало сил для того, чтобы немедленно реализовать успех и покончить с «Буржским королевством». Путь на юг, на территорию свободной Франции, преграждала цепь укрепленных городов и замков по Луаре. Именно там должна была решиться судьба Франции.

В это критическое время очень важное значение приобрело народное сопротивление на оккупированной территории. Его главным очагом явилась Нормандия, объявленная исконным владением английской короны. В этой провинции бедствия войны и оккупации давали себя знать особенно остро. Население облагалось тяжелыми налогами и контрибуциями, часть земель была роздана английским феодалам, а порт Гарфлер был целиком заселен англичанами. Сопротивление началось почти сразу же после высадки англичан на нормандской земле и продолжалось до полного освобождения провинции в 1449 г. В некоторых районах оно приобрело характер партизанской войны. Небольшие отряды укрывались в лесах; они держали под своим контролем дороги, нападали на солдат, охотились за финансовыми чиновниками. Состояли эти отряды главным образом из крестьян, которые действовали обычно вблизи своих деревень и часто находились в тесном контакте с теми, кто оставался дома. Что касается дворян, то они предпочитали либо примкнуть к англичанам, чтобы сохранить свои земли, либо эмигрировать из провинции, чтобы сражаться с неприятелем в рядах французского войска. С другой стороны, среди участников сопротивления нередко можно было встретить сельских священников — представителей той плебейской части духовенства, которая стояла близко к народу и разделяла с ним его бедствия.

Оккупационные власти обрушивали на партизан жесточайшие репрессии. Устраивались карательные экспедиции, прочесывались леса, проводились показательные суды и казни. За голову каждого партизана назначалась награда. Сотни, может быть, даже тысячи участников сопротивления погибли во время оккупации; «однако, — замечает по этому поводу современник-хронист, — на месте одной отрубленной головы тотчас же вырастали три другие» (19, т. I, 109). Поэтому, несмотря на репрессии, англичанам так и не удалось подавить это движение. Отдельные районы практически вышли из-под их контроля, и они не решались появляться там иначе, как с очень сильным эскортом (70, 158–159).

Значение народного сопротивления на оккупированной территории не может быть сведено лишь к непосредственному ущербу от операций партизан. Очень существенным было здесь то обстоятельство, что борьба в тылу постоянно отвлекала па себя часть военных сил англичан и распыляла их. Оккупационным властям приходилось держать гарнизоны в городах, удаленных от районов военных действий, а это в свою очередь ослабляло их натиск па свободную территорию.

Разумеется, между деятельностью Жанны д'Арк и партизанской войной в английском тылу не было прямой и непосредственной связи. Мы вправе, однако, говорить здесь об однотипных в конечном счете явлениях: патриотический подвиг Жанны был высшим и самым ярким проявлением того широкого национально-освободительного движения, которое вызвало к жизни и стойкость защитников Орлеана в течение более чем полугодовой осады, и многочисленные заговоры в оккупированных городах, и засады «лесных братьев» на дорогах Нормандии…

Осенью 1428 г., когда под стенами Орлеана началась решающая битва за Францию, очень многие французы испытывали чувства, которые позже выразила Жанна, отвечая во время суда на провокационный вопрос о том, ненавидит ли бог англичан: «Я ничего не знаю о любви или ненависти бога к англичанам, как и о том, что он сделает с их душами. Но я твердо знаю, что они будут изгнаны из Франции, кроме тех, кто здесь погибнет» (Т, I, 169).