Желанная для Альф

Глава 7

Кирилл

Я летаю, я в раю, твою ж мать! Никогда бы не подумал, что и правда могу чувствовать себя таким окрылённым, влюблённым и счастливым. В груди нестерпимо жмёт от мысли, что могу потерять свою Омежку. Анна — не просто истинная, она и есть моя Омега. Самая, что ни на есть, настоящая! Я почувствовал это ещё ночью, но не мог поверить своему счастью. Не представляю жизни без неё! Ни слова не соврал, когда признавался ей в этом! Теперь я понимаю чувства истинных пар, потому что сам обрёл такую же.

Хотел перетереть со старшим братом наши дальнейшие действия: как будем жить втроём, какую спальню выберем, и что будем делать вообще. Я — не дебил, вижу, что моя девочка как-то по-особенному относится к Яру. Понял только, когда тот уехал от Борькиного особняка, и я увидел её слёзы. Брат волнует её, и не меньше, чем я. Да и Яр с ума сходит. Вон, чуть рожу мне не начистил, дебил! Хочет права на неё заявить, но не может. Не верит, что она и его тоже. А Яра из-за этого рвёт на части. Нужно с Айвой поговорить, может, у той найдётся ответ. Она ведь брату тигрицу пророчила, а не мою львицу. Но поведение и удивительные светлые глаза моей Анны говорят сами за себя. Скорее всего — она наша Омега, не только моя. Точнее, моя и брата. Может, именно поэтому я не почувствовал укола ревности и чувство собственника Альфы по отношению к ней, когда Яр вместе со мной чуть не разделил нашу Ванильку на той поляне в лесу. Он хотел её. Желал безумно. Я видел тот лютый голод в его холодных серых глазах. А вот Дыма я готов был придушить голыми руками, только за то, как он хищно и плотоядно смотрел на неё. Хорошо, что у того мозгов хватило съебаться. Жир — немного другое. Он мне не соперник. Я хотел просто убить его. Разорвать на мелкие части и выбросить его вонючие ошметки, развеяв их по ветру.

У Ярослава голова была яснее, чем моя. Он наш здравый смысл. Был. А сегодня его просто пёрло от ревности.

Пока моя сладкая Омежка спала на заднем сидении моего внедорожника, ехал неспеша и думал над этой дилеммой. Такое в парах впервые. По крайней мере, я не слышал о подобном, чтобы одна истинная предназначалась для двоих. Тем более, если истинная — Омега. Таких, как Анна, не делят вообще. А я нутром ощущаю, что её боль одним мной не уймёшь, потому что Яр должен закончить церемонию спаривания. Он тоже должен прокусить её плечо во время секса. И не просто прокусить во время спаривания, удовольствие должно быть обоюдным и одновременным. Это необходимо сделать только во время первого акта любви между истинными. Поэтому я и хотел подождать брата. Чтобы всё выяснить для начала. А когда вкусил её желание, мне сорвало крышу. Знаю, что Яру сейчас очень плохо. Нужно было пройти церемонию вместе, втроём. Я тоже чувствую его неудовлетворение и щемящую боль от нужды быть с ней. Надо поговорить с Айвой и с ним.

— Я забыла задать ещё один вопрос, Кирилл, — вдруг неуверенно произносит Анютка, когда я выхожу из душа. Я немного напрягаюсь от её слов и тона. Догадываюсь, что её тревожит, не представляю, как она отнесётся к тому, кто мы есть на самом деле. Её это слишком беспокоит, я чувствую. Нужно успокоить её и убедить, что всё, что происходит — вполне нормально.

— Да, я помню, что был ещё один вопросик у тебя. Думал, пропустим это и оставим на потом, — улыбаюсь своей Ванильке.

— Для меня это важно, — говорит она более уверенно, готовая к нелёгкому разговору. — Накинь на себя что-нибудь, — просит моя девочка, отведя взгляд в сторону, дабы не лицезреть меня нагим. Стесняется, отвлекается на меня, потому что волную её. А мне безумно приятно от этой мысли.

— Дело плохо, — бормочу себе под нос, надевая на себя спортивные штаны и майку, усаживаясь на край кровати рядом с Ванилькой.

— Кирилл, — говорит она, облокотившись о спинку кровати, подтянув под себя ноги, — скажи, пожалуйста…

— Да, — перебиваю я её, тяжело вздыхая, — мы оборотни, берсерки, называй, как хочешь.

У девчонки вытягивается лицо, и лезут глаза на лоб от изумления, удивления и непонятно чего ещё.

— О-об… — замолкает, прикрыв свой сладкий ротик ладошкой в неверии, но в итоге всё же машет головой, соглашаясь, — бер… Ты уверен?

— На все сто, Ванилька! — улыбаюсь, обнажая свои удлинившиеся клыки, показывая на них кончиком языка. — Самые добрые, милые и пушистые медведи! И я весь только твой мишка! И самый настоящий!

Ярослав

Не представляю даже, сколько времени прошло с тех пор, пока меня носило по лесу, и пока я в бешенстве валил кучу деревьев. Стемнело уже. «Дров на зиму хватит всем!» — кривлю губы в ухмылке, глядя на свои избитые руки, которые приятно ноют от порезов и ссадин. Эта боль чуть притупляет моё непонятное влечение к Анне. Ровно до тех пор, пока мой мозг не возвращается мыслями к ней. Самой нежной девушке на свете. Откуда мне знать? Понятия не имею, просто чувствую, что так и есть. Будто моя. Душой и телом принадлежит мне. Матаю головой, горько ухмыляясь, запустив руки в волосы. Не решаюсь заходить в собственный дом, потому что ОНА там. «Аня. Анна. Анюта…» — смакую я её имя у себя в голове, представляя её милое личико с удивительными глазами. Снова что-то ёкает в груди, отзываясь болью во всём теле. «Не моя!» — рыкаю своему зверю, до хруста сжимая кулаки. И почему до него никак не дойдёт это? Чего тревожится так и мучает меня? Почему от одной мысли о ней сердце сжимается, скручиваясь в узел тупой изнывающей болью? Тяжело вздыхаю, сидя на лавочке на заднем дворе дома. Но вещи-то свои нужно как-то собрать, да и сколько можно бегать голым уже? Знаю, что многим всё равно, но не хочу, чтобы Ирина пожирала меня своим безумным взглядом. Не могу отделаться от чувства, что это неправильно. Она не имеет права так на меня смотреть. Бешусь от этого. Как увёл её тогда, провожая до дома, так она успела облапать меня всего, хватала за руки, пыталась поцеловать. Даже рвала на себе своё короткое платьице, сжимала свою пышную грудь своими ладонями, умоляя заняться с ней сексом. А я, как дебил, стоял и лупал на неё глазами, не понимая, что она творит. Осознал, что вообще не тянет к ней, только поморщился в ответ. Ирка обиделась, обозвав меня импотентом и козлиной. Стерпел. Она не виновата, что сейчас меня совсем не возбуждает, что отчего-то зациклился на обычной человечке, ещё и истинной моего брата.

Как извращенец минут двадцать ходил вокруг дома, наблюдая за окнами, что выходят из комнаты Кира на втором этаже. Знал, что брат ещё час назад куда-то ушёл, а я боялся столкнуться с Анюткой. Ладно, была-не была. Захожу домой, стараясь не шуметь, аккуратно щёлкнув дверью. Вдыхаю полной грудью. Её запах уже повсюду здесь витает.

— Блядь! — шикаю, злюсь на себя и реакцию зверя на её аромат. Это даёт мне решимости к действию съебаться отсюда поскорее, потому что я не выдержу ни дня, зная, что она не со мной. Поднимаюсь по лестнице, застыв возле комнаты брата. Прислоняюсь к деревянной двери, и слышу, как льётся вода в душе, а девчонка что-то напевает, совсем не попадая в ноты. — Медведь на ухо наступил, — широко улыбаюсь я, слушая её «пение». Облокачиваюсь плечом и головой о дверь и прикрываю глаза. Я запомню её навсегда. Её запах, милое личико, голос — навеки въелись мне в душу. Руки никогда не забудут, как сжимали её податливую плоть, как она охотно прижималась к моей груди… — Блядь! — снова рычу, не в силах сдерживать себя. Сердце снова сжалось от тоски и боли. Словно вспышкой в мозгу возник её образ в душе. Она абсолютно голая! Капельки воды стекают по её обнажённому телу, будто ласковые ручейки бегут по весенней проталине в ещё заснеженном лесу, касаясь тонкой шеи, упругой груди и плоского живота. Вижу шрам на её ноге. Большой такой: от изящного бедра тонкой дорожкой спускается вниз до самого колена. Даже несмотря на этот, казалось бы, уродливый недостаток, она безумно красивая! Она — само совершенство! Её соски — словно пики гор, напряглись и сжались в милые горошинки. Неимоверное желание припасть к ним накрывает меня с головой. Что, блядь, со мной происходит?! Это что-то новенькое! Часто моргаю, а видение никак не проходит, и я вижу, как Анна теперь проводит своими ладошками по предплечьям, размыливая густую тёплую пену геля, растягивая белую воздушную субстанцию по светлой коже. Проводит руками по шее, задрав голову вверх, и медленно направляется к груди, чуть сжимая её в своих ладошках. Тяжело выдыхаю. По-моему, я вообще не дышал всё это время! Твою мать! Чуть не кончил, будто порнушку посмотрел! Только осознал, что сдавливаю в кулаке свой член, надрывно дёргая и поглаживая его. Я, сука, просто конченый маньяк! Громко рыкаю от злости и бегу в свою комнату, чтобы срочно снять всё напряжение и передёрнуть хотя бы в прохладном душе, а не под дверью своего брата, воображая себе его истинную.

Оргазм в ванной совсем не привёл к долгожданному облегчению и связности разума сознания. Я всё ещё безмерно зол, и от одной мысли об Анне, меня прошибает холодный пот и спазм боли неудовлетворения. Открываю шкаф, натягиваю штаны и кидаю своё тряпье в широкую спортивную сумку. Не могу придумать, что делать дальше. Как будто у меня нет этого «дальше». Нет без неё! Одна пустота и темнота. Плохо! Надо срочно к Айве, только чтобы её Ирка меня не видела, а то снова будет кидаться мне на шею. Фу, бля! Противно только от одной мысли об этом. Выбегаю из комнаты и слышу, что Анютка уже подходит к двери, собираясь выходить. Пулей лечу вниз, кидаю сумку в тёмный коридор и прячусь на кухне за дверью, где нет света.

— Ки-ир!? — зовёт она моего брата, спускаясь по лестнице. Закрываю глаза. Мне сколько, блядь? Пять? Какого хера прячусь за углом? Чтобы не моя истинная не видела меня! Боюсь, что не сдержусь! Нарушу все законы клана и дёрну её, да простят меня предки, Господь и брат. И плевать, что будет потом! Который раз задаюсь вопросом, почему меня тянет к ней? Почему после метки Кира мой зверь никак не успокоится? Да и глупо спихивать всё на зверя, меня самого будто гвоздями приковало к этой сладкой девке. Всё в ней меня привлекает: голос, внешность, фигура, абсолютно всё! Наблюдаю за ней из-за угла, как озабоченный малолетка! Про себя чертыхаюсь, заметив свою футболку, которая выпала из сумки, а сейчас валяется рядом с лестницей. А девчонка поднимает её и нюхает? Может, думает, что она Кира? У людей не такой хороший нюх, как у нас. Но ей приятен его запах. И мой, раз она нюхает мою футболку, улыбаясь. А теперь она морщится и скидывает с себя полотенце. Я в шоке от её нелогичности и её наготы. Тяжело и громко сглатываю вязкую слюну, которой стало слишком много во рту. Член пульсирует, будто и не кончил ещё пять минут назад, а яйца болезненно сжались от потребности снова отстреляться. Боль стала разливаться по всему телу, требуя удовлетворения. Готов застонать в голос, но чудом сдерживаю себя. Анна надевает мою футболку и направляется сюда! До скрежета сжимаю зубы и до боли в пальцах кулаки, и вжимаюсь в стену сильнее, стараясь быть прозрачным, когда она заходит внутрь комнаты. Пытаюсь дышать через рот, боясь, что от её запаха сорвёт крышу. Зря! Твою мать, дебил! Теперь её аромат у меня на языке, в лёгких и в крови. Будто вкусил её всю. Конец, бля! Кир, прости!

Анна

Пока моюсь в душе, непонятные вспышки каких-то очень реалистических эротических картинок пробегают у меня в голове. Вижу мощную фигуру Ярослава у дверей комнаты. Это явно он, а не Кирилл. Его светлые волосы взъерошены, серые глаза сужены и горят жёлтыми всполохами, сильные руки напряжены, а тату бугрятся от самой шеи, будто живые. Его широкая грудь тяжело и часто вздымается, периодически вибрируя. Точно знаю, что это он. Ощущаю его всеми фибрами души. А он стоит совершенно голый и… мастурбирует?! Меня эта странная фантазия безумно заводит, и, приоткрыв губы, я провожу ладонями по своему телу и сжимаю грудь в ответ, постанывая, представляя, что Яр совсем рядом. Я в шоке от себя, честное слово! Во, меня прорвало! Потом картинки неожиданно исчезают, и вместо пылающего вожделения внизу живота возникает режущая боль и тяжесть, расползающаяся по всему телу. Мне плохо, а Кира нет! В прошлые разы он неплохо справлялся с этой проблемой. Придётся всё сделать самой, блин! Не люблю подобные вещи. Чувствую непонятный стыд оттого, что всё как-то не так, неправильно. Но мне больно, и другого выхода я не вижу. Пробираюсь пальчиками к своему сокровенному местечку, раздвигая набухшие складочки, поглаживая напряженный изнывающий клитор, периодически немного надавливая на него.

Сначала мои движения не уверенны и не торопливы, но стоит мне представить Ярослава, его губы, целующие мои плечи, и сильные руки на мне, ласкающие мою грудь, как тогда в лесу, моё дыхание сбивается, я с силой сжимаю бёдра, и сладкий стон срывается с моих губ. Мимолётное удовольствие разрядом пробегает по моему телу, не принося долгожданного облегчения. Но, несмотря на это, боль всё же проходит. Кирилл говорил, что это должно было прекратиться, когда он пометил меня, сделав своей, и прокусил плечо, которое немного ноет. След от укуса теперь красуется на мне, говоря всем оборотням, что я истинная Кира. Но ничего не прошло, и боль внутри становится нестерпимей и чаще с каждым разом. Может, я теперь смертельно больна и скоро двину кони от всего этого стресса?

Выйдя из душа, что-то услышала. Закрутив широкое полотенце вокруг тела и закрепив его на груди, вышла из комнаты Кирилла. Ну, вот, опять слышу какое-то шорканье внизу.

— Ки-ир!? — зову я и спускаюсь по лестнице. — Это ты?

Никого. Пожимаю плечами, надеясь, что всего лишь почудилось. Это всё моё больное разыгравшееся воображение, особенно после того, что я узнала о Кирилле и его клане «Чёрных». Замечаю внизу лестницы валяющуюся футболку. Поднимаю и подношу её к лицу, вдыхая безумно приятный аромат. Ярослав. Улыбаюсь, расправляя вещь. Теперь она белая с чёрным черепом. Точно его. Значит, это был он. Он был здесь и ушёл, потому что я больше не слышу никаких звуков. Пошёл к своей Ирочке? Да и на здоровье! От этой мысли морщусь, представив их вместе. Придурок! Скидываю с себя полотенце, надевая футболку Яра на себя. Она мне ниже середины бедра, словно платье с широким воротом, оголяет моё плечо. Оставлю её себе! Она мне нравится. Прохожу на кухню попить воды и что-нибудь пожрать. Только сейчас понимаю, что почти сутки у меня во рту и маковой росинки не было. Но есть почему-то по-прежнему не хочется. Всё из-за стресса, это точно. Свет не включаю, да он и не нужен, мягкий золотистый поток струится из коридора, достаточно освещая и это помещение тоже. Тянусь за стаканом на верхней полке, чтобы попить воды. Слышу приглушенный вибрирующий рык, и сильные руки мягко обволакивают моё тело, приобнимая за талию. Я чуть дёргаюсь, но мне не страшно. Совсем. Я узнаю это утробное рычание. Оно не угрожающее, скорее… безумно возбуждающее. Огромное тело прижимается ко мне со спины, тяжело дыша мне на макушку, грея мои влажные волосы своим горячим дыханием. Кирилл? Опускаю взгляд на правую татуированную руку, что тянется к моей груди, сжимая её, пропустив мой вмиг затвердевший сосок между длинными пальцами. Нет. Не Кирилл.

— Ярослав, — с придыханием выдыхаю я, сжимая его же руку на своей груди, поощряя его к дальнейшим действиям. Чуть шире расставив свои ноги, он прижимается к моей попке своей эрекцией. И почему он уделяет такое пристальное внимание моей пятой точке?

— Ты в моей футболке, — шепчет мне на ухо, губами задевая мочку с серёжками. — Почему ты надела её? — вдруг спрашивает он, откинув мои длинные влажные после душа волосы на правое плечо, закрывая ими укус Кира, и целует меня в шею, двигаясь к левому плечику. А у меня против воли от его поцелуя пробивает озноб возбуждения, и моё обмякшее в сильных руках тело атакуют блаженные мурашки.

— Захотела! — слишком резко отвечаю я, дернувшись, почувствовав его острые клыки на своем плече. Такое ощущение, что меня уличили в краже. Я лишь взяла себе то, что ненужной кучкой валялось на полу. — Почему ты не со своей девушкой?

— А с чего ты взяла, что я не с ней? — вопросом на вопрос как-то двусмысленно отвечает мне Ярик, снова стискивая в своих ладонях мою грудь. Я не понимаю его и своё тело, которое откликается на его ласки. Я ведь не могу так! Не должна! Меня просто не может тянуть к брату своего истинного! Толкаюсь тазом чуть назад лишь для того, чтобы он отстранился от меня. А Яр рычит громче, плотнее пригвоздив меня к столешнице и себе.

— Пусти, — чуть слышно бормочу себе под нос, откидывая голову ему на грудь, тая под слишком откровенными ласками этого мужчины. Его рука ложится мне на бедро, резко разворачивая меня в своих руках.

— Ты этого хочешь? — спрашивает он мне прямо в губы, а я приоткрываю свои в ответ. Не понимаю, что именно он спрашивает. Хочу ли я, чтобы он отпустил меня? Конечно, нет! Или же хочу продолжения банкета? О, мать его, да! Но я молчу, не в силах проронить ни слова. Ярослав мнёт мои ягодицы и подхватывает меня под попу, усаживая на столешницу, хорошенько устроившись между моих бёдер. А я без трусов! Плевать! На всё сейчас плевать! Фалангой указательного пальца он проводит по скуле, а большим оттягивает мою нижнюю губу. Наклоняется ниже. Ещё ниже. Носом щекочет мою щёку и ведет им, выдыхая воздух мне в шею. Затем громко и тяжело вдыхает и рычит. — Ты … хочешь меня? — удивляется он, вглядываясь в моё лицо. А я ничего не вижу, кроме его пожелтевших глаз. — Моя! — рыкает он, впиваясь в мои губы. Он будто пожирает меня: гневно, страстно, порочно, терзая мой рот своими губами и языком. Я поднимаю руки к его груди, но вместо того, чтобы отпихнуть его, глажу своими ладошками, цепляюсь за его соски, опускаюсь руками всё ниже, чувствую каменные бугорки пресса. Пальчиками обвожу каждый кубик, спускаюсь ещё ниже к самой кромке его штанов. Я стону, он рычит прямо мне в рот, стягивая меня ближе к краю столешницы. Боже, я ничего не соображаю! Ощущаю лишь, как он трётся своей огромной дубинкой прямо через штаны о мою текущую киску, возбуждая ещё больше, доводя меня до точки невозврата.

— Яр, — шепчу я, отрываясь от его жадных губ. — Прекрати, прошу! Я… — он опускает руки вниз между нашими телами, задирая мне футболку одной, а другой цепляет мой набухший клитор, надавливая на него и сжимая. — М-м-м, чёрт! — сама непроизвольно подаюсь вперёд навстречу его ласкам. Мужчина рыкает, пощипывая мои соски, и теперь круговыми движениями большого пальца мучает мою бусинку, а затем вводит в мою изнывающую плоть сразу два пальца, растягивая стеночки моего лона.

— Твою мать, какая же ты узкая! Жаркая, мокрая, желанная… Моя! Моя пара! — шипит он, снова сминая мои губы своими, продолжая трахать меня пальцами. Ощущаю, что я на грани. Краем сознания понимаю, что что-то большое, горячее и твёрдое держу в обеих руках, крепко сжимаю и нежно поглаживаю. А у меня на этом «что-то» даже пальцы не смыкаются. Ярослав подаёт тазом мне навстречу, мычит, что-то бессвязно бубнит и порыкивает. Я вижу, как бархатистая большая бордовая головка то пропадает в моих ладонях, которыми я ласкаю член Яра, то вновь появляется, полностью обнажаясь в моих руках. Мужчина снова требовательно и яростно целует меня, ускоряя движение своих умелых пальцев, что терзают меня изнутри. И вот я протяжно стону, ловя ртом воздух, потому что меня прошибает дикий оргазм, и ощущение, что мне нечем дышать, кружит голову. — Чё-ё-ёрт! — мужчина громко взревел практически одновременно со мной, запрокинув голову. Я чувствую, как его член начинает пульсировать, на мгновение увеличивается, затем сжимается, подрагивая в моих онемевших пальцах, а семя горячим потоком выстреливает мне на грудь и живот, густыми струйками стекая вниз. — Мо-оя! — снова шепчет он, пальцами поглаживая мою скулу, но теперь уже трепетно, чуть касаясь, и очень нежно целует меня в губы.