Жемчуг Кархайма

ГЛАВА 6

На следующий день, дождавшись, пока туман слегка рассеется, Блейд распорядился приступить к перевозке на берег десанта. Никто не оспаривал его приказов; после того, как вчерашний совет распределил роли, всем стало ясно, что без главного координатора дело обречено на провал. Ховестары были практичными людьми: творцу плана и надлежало проводить его в жизнь. Так, без громких слов и звона фанфар, советник Черный стал адмиралом корсарского флота. Правда, этот стремительный взлет уже не тешил его тщеславия; под утро у Блейда разболелась голова, и он хорошо понимал, что означает сей признак. Скоро он покинет Акрод, навсегда распрощается с его сияющими далями и скалистыми берегами, с мерным шумом волн и теплым ярким солнцем… Да, ему придется уйти — но он уйдет победителем!

С высокой кормовой надстройки «Жаворонка» Блейд видел череду шлюпок, набитых вооруженными людьми, направлявшихся к бухточке в скалах к югу от пролива, туда, где форт защищали прибрежные утесы. Через несколько минут от галионов отвалили новые шлюпки с точно таким же грузом и демонстративно двинулись в тыл другому форту; они причалили к узкой песчаной косе, скрытой от глаз защитников крепости густыми зарослями кустарника.

На стенах фортов наблюдалась некоторая суета. Их гарнизоны включали не менее двух-трех тысяч солдат, и какое-то время Блейд надеялся, что они рискнут предпринять контратаку. Однако таланты ховестаров по части владения ятаганом и мушкетом были хорошо известны в Акроде, и бойцы Ринвела больше полагались на пушки, чем на рукопашную схватку.

Оба десанта высадились без помех, и лодки быстро поползли обратно к кораблям; через час на берег отплыла следующая партия. Турмы «Жаворонка», «Коршуна», коверговской «Чайки» и еще пяти судов не участвовали в этой операции; им предстоял поединок с дальнобойными орудиями фортов. Ритолийский фрегат и вастанский барк стояли наготове, с трюмами, набитыми под завязку порохом, политой маслом шерстью и всем, что могло гореть, пылать и взрываться; на каждом сидела команда из двадцати ховестаров, которым предстояло управлять парусами. Этим отчаянным парням были поставлены две задачи: нацелить брандеры туда, куда нужно, и вовремя прыгнуть за борт. По крайней мере за фрегат Блейд не беспокоился — там командовал Паллон.

Несомненно, в обеих цитаделях следили за оживленной деятельностью пиратов, по-прежнему не проявляя никакой серьезной активности. Должно быть, авантюристы разного толка неоднократно и безуспешно пытались атаковать кархаймские укрепления и с суши, и с моря, так что старания ховестаров пока не беспокоили гарнизоны. Попыток уничтожить шлюпки тоже не наблюдалось. С одной стороны, это было бы пустой тратой ядер, ибо десанты высаживались в двух милях от стен; с другой — защитники, видимо, не собирались выказывать и тени сомнения в своей победе. Блейд понял, что командиры фортов предпочитают полагаться на прочность камня, мощь своих орудий и саму природу. Подход к южному форту затрудняли отроги горного хребта, перед другим расстилалась песчаная полоса в двести ярдов шириной, где каждый, отважившийся на штурм, оказался бы как на ладони; за ней вздымались скалы.

Вслед за первыми двумя рейсами десантных шлюпок последовали третий, четвертый, потом еще и еще. Наконец офицеры герцога забеспокоились: на каждом берегу уже скопилось не меньше тысячи ховестаров с легкими полевыми пушками. От галионов шли новые и новые шлюпки — теперь они доставляли ядра, порох, воду, провиант и длинные лестницы, сколоченные из запасного рангоута. Серьезность этих приготовлений свидетельствовала и о серьезности намерений; над фортами взвились сигнальные флаги, потом раздался протяжный звук горна, и по широким стенам продефилировали отряды мушкетеров.

Разрабатывая свой план, Блейд опирался на опыт подобных операций в Карибском море и Мексиканском заливе, где английские, голландские и французские джентльмены удачи, собирая изрядные флотилии, десятилетиями грабили испанские города. Он не мог с уверенностью сказать, когда именно это происходило и удалось ли какому-нибудь удачливому собрату сэра Френсиса Дрейка провести такую же операцию, как та, что была задумана им здесь и сейчас. Возможно, все возможно… Во времена реактивных самолетов, атомных энергостанций и компьютеров набеги пиратов уже превратились в легенду, и ни один историк не смог бы точно описать все их хитрости, уловки, тактику и приемы боя. Правда, двадцатый век породил новое поколение морских разбойников, и кое с кем из них Блейду пришлось свести близкое знакомство за время службы в Гонконге и Сингапуре, однако этот опыт был теперь бесполезен: в его распоряжении находились парусные суда, а не быстроходные катера, оснащенные пулеметами. Он действовал отчасти по наитию, отчасти — опираясь на точный расчет; взрыв брандеров, ночная атака с суши, удар тяжелой корабельной артиллерии — да, это приведет к желаемым результатам… Идея была здравой, и она вполне могла сработать в варварском мире Акрода, послужив, как и на Земле, источником для великого множества мифов.

Ближе к вечеру Блейд, прихватив с собой Паллона и Баскара, переправился к береговым утесам — началу горной цепи, вздымавшейся на юге Кархайма. За полчаса они поднялись на тысячу футов, и теперь форт лежал под ними словно игрушечный квадратик, собранный из серых кубиков. Троица разведчиков могла рассмотреть только часть внутреннего двора да верхние площадки на стенах; огромные орудия, казармы и склады находились в каменных зданиях, массивных, с выступающими наружу контрфорсами, замыкавших двор угрюмым четырехугольником.

Приглядевшись к царившей внизу суете, Баскар с удивлением произнес:

— Смотри-ка ты! Да они же все свои пушки оттащат от пролива! Так для этого и… — придя в изумление от собственной догадливости, он повернул взволнованное лицо к Блейду.

— И для этого тоже, — отозвался разведчик. — Но атака с суши будет самой настоящей и позволит разделаться с фортами, когда мы нанесем огневой удар. Чем больше пушек они перетащат на южную стену, тем реальнее наши шансы уцелеть в предстоящей заварушке.

— Клянусь мачтой, мы выиграем немного, — вмешался Паллон, опытным глазом оценив размеры орудий и станин, которые солдаты волокли через двор. — Это легкие пушки, а те, что потяжелее, остались на месте. Прах и пепел! Я думаю, их не сдвинуть даже на палец!

— Вполне возможно, — кивнул Блейд. — Но когда ты устроишь фейерверк под стеной, их так тряханет, что канонирам лучше поберечь ноги.

— Еще бы! — Паллон оскалил зубы в угрюмой усмешке. — Полсотни больших бочек пороха… Пожалуй, всю скалу своротим!

— Там видно будет… — Блейд неопределенно пожал плечами. — Во всяком случае, если фрегат взорвется у самого угла, где западная стена сходится с северной, обе они могут рухнуть в море — вместе с пушками и герцогскими молодцами, — он еще раз взглянул на крохотные фигурки, что мельтешили на стенах и во дворе, и скомандовал: — Возвращаемся.

Солнце еще не село, когда Блейд с Баскаром вернулись на борт «Жаворонка»; Паллон отправился на свой брандер. До начала штурма оставалось еще часа четыре, и разведчик устроился на мостике галиона, согнав с него Ратага. Айола мирно отсыпалась в своей каюте. Он не хотел беспокоить девушку — этой ночью ей предстояла тяжелая работа. Не всякий навигатор взялся бы провести судно узким проливом, в полумраке, под пушками фортов, но Черная Сестра прошла хорошую школу у старого Айлата. Впрочем, Блейд надеялся, что огромные орудия Кархайма не доставят им хлопот.

Постепенно все стихло, над Акродом опустилась ночь. С моря потянуло свежим ветром, яркие звезды усыпали небосвод, и два брандера, словно тени, скользящие во тьме, медленно двинулись к берегу, спеша использовать время до восхода луны. Блейд, облокотившись о планшир, обратил взор в сторону невидимого берега. В висках у него покалывало, но этот едва заметный сигнал, пробившийся сюда из далекой реальности Земли, не мешал размышлениям.

Итак, он подобрался к секрету уже совсем близко — к таинственным магическим шарикам, сулившим не то власть над миром, не то бессмертие, не то богатство — что также было бы весьма неплохим подарком для казначейства Ее Величества. Еще несколько десятков миль, несколько часов — и его пальцы коснутся массивной крышки сундука в мрачном подвале или повернут ключ в ларце… Правда, два форта, сотня пушек и тысячи солдат отделяли Ричарда Блейда от этого триумфа, но он рассчитывал сокрушить их порохом и мечом. Прах и пепел! Только это и останется от герцогских цитаделей, когда флот ховестаров минует горло Кархаймского пролива!

Море на востоке чуть заметно посветлело; Блейд выпрямился, вглядываясь в серебристое зарево. Вставал месяц, узкий и изогнутый, как ятаган ховестара. Было новолуние, и тонкий серп едва рассеивал тьму, однако Блейд ощутил беспокойство. Где-то у скал, у самого берега, двигались сейчас два начиненных порохом судна — два ключа к прочным запорам Кархайма. На первом этапе брандеры играли решающую роль, но лишь ветер, волны да переменчивый случай могли доставить их туда, куда требовалось. Если со стен фортов заметят корабля и начнут обстрел, вся затея лопнет, как мыльный пузырь. Достаточно случайному ядру свалиться в трюм, как огромная пороховая мина взлетит на воздух в сотне ярдов от цитадели, слегка тряхнув ее замшелые камни. Блейд, однако, верил в свою удачу. В эту ночь внимание гарнизона наверняка поглощают события на суше, а не на море; и часовые на западных стенах прислушиваются не к тихому рокоту прибоя, а к более грозным звукам, доносящимся из пиратских лагерей.

На мостик быстро проскользнула Черная Сестра — в шлеме, кожаном доспехе и высоких сапогах. За ней тенью следовал Ратаг с небольшим морским фонарем; легкие порывы бриза колебали пламя свечи.

— Пора? — лицо девушки, смутно белевшее в полумраке, обратилось к Блейду.

— Да. Месяц подымается.

— Буди людей, — бросила Айола помощнику, и тот, мягко ступая, скатился по трапу. — Слышишь? — смуглая рука легла на локоть разведчика.

— Плеск весел… Паллон возвращается.

Айола, послюнив палец, пытала ветер.

— Твои плавучие бомбы почти у берега, — голос ее звучал уверенно. — Сейчас начнется.

Блейд кивнул, посматривая на серебристый ятаган месяца; его острый нижний край должен был вот-вот оторваться от горизонта. «Час „икс“ наступает, — не вольно мелькнула мысль, — мечи обнажены и фитили уже дымятся…» Значит, брандеры рядом с фортами. Тут он полностью доверял суждению Айолы: эта девушка знала о море и кораблях больше всех чиновников британского адмиралтейства. И уж наверняка больше его самого!

Внезапно близкий плеск поды перекрыл грохот выстрела. Потом ударил пушечный залп с юга, и сразу же ему ответил накатившийся с севера грохот. Затявкали мушкеты, протяжные звуки боцманских дудок и отдаленные крики разорвали тишину, и разведчик понял: ховестары пошли в атаку. На палубу «Жаворонка» высыпали люди, скрипнули снасти, заполоскались, ловя ветер, паруса, огромный корабль плавно двинулся к ночному берегу.

— Паллон! — негромко позвал Блейд, подымая тусклый фонарь. — Ты здесь?

— Здесь, клянусь рыбьей требухой! — тон у канонира был довольным. — Все в порядке, фитили подожжены и паруса полны ветра. Наш маленький подарок грохнет на самом углу, или можешь отрезать мне оба уха!

Галион, слегка покачиваясь, шел к проливу; Блейд инстинктивно чувствовал, как где-то во тьме, за его спиной движутся громады остальных ховестарских кораблей. Они шли почти в полной тишине, гонимые легким восточным ветром; смутные призраки, озаренные слабым сиянием луны и звезд, неощутимые фантомы, скользящие по обсидиановой поверхности ночного моря.

— Паллон, к пушкам! — Блейд коснулся напряженного плеча Айолы и шепнул ей на ухо: — Удачи, моя радость… Пусть демоны Акрода будут милостивы к тебе!

— Иди, — она кивнула в сторону люка, что вел на пушечную палубу. — Удачи, Черный. Пусть Святой Круг обережет тебя от ран. Пусть…

Двойной оглушительный грохот оборвал ее слова, и Блейд ринулся к трапу. На бегу он видел, как слева по курсу, у самых скал, взметнулось ослепительное пламя, как рухнула в море стена, как огненный фонтан закружил в воздухе обломки снастей и темные крохотные человеческие фигурки. Он не успел повернуться к северному форту, чтобы оценить результаты второго взрыва, как грохот раздался опять — на сей раз уже на берегу. То рвались бочки с порохом в подвалах крепости, а значит, ее можно было списать со счета. Громовые раскаты еще метались в береговых утесах, когда послышался торжествующий рев — видимо, ховестарские сотни были уже под стеной.

Секунду Блейд прислушивался к их воплям, потом скользнул вниз, на пушечную палубу. Там тускло светили фонари, подвешенные к низкому потолку, и полуобнаженные мускулистые фигуры склонялись к блестящим стволам; сам Паллон наводил большое носовое орудие. Он обернулся, и Блейд увидел, как в хищной усмешке сверкнули зубы канонира.

— Прах и пепел! — взревел он. — Прах и пепел — и ничего больше! Недурная работа, а?

— Теперь меч закончит то, что начал порох, — отозвался Блейд, словно обмениваясь с приятелем паролем. — А что на севере, дружище?

— Парни Аталира тоже расстарались… Там все в огне!

Приникнув щекой к теплому металлу ствола, Блейд заглянул в отверстие порта. Да, северная цитадель пылала! Непонятно, что могло гореть в этом каменном крысятнике — разве что балки перекрытий да солдатские койки? Он видел, что второй форт пострадал меньше — часть западной стены треснула и осела, но разлом был не так велик.

— Бьем с правого борта, — его голос гулко раскатился над палубой. — Наводи в пролом! Целься! Огонь!

Рявкнули пушки. До северного берега было не больше ста пятидесяти ярдов, и снаряды легли кучно; Блейд видел, как полетела каменная крошка, а несколько ядер исчезли в щели, из которой тут же выхлестнул язык оранжевого пламени. С каждой секундой «Жаворонок» приближался к цели, потом сверху раздался топот, скрип снастей, и корабль повернул, втягиваясь в горло пролива.

— Перезаряжай! — канониры работали в бешеном темпе. — Наводи! Огонь!

Снова грохот и всплески пламени. На верху оседающей стены метались фигурки в блестящих шлемах — не то пытались сбежать, не то готовились к отражению атаки Бесполезно! Галион дал третий залп, и над обреченным фортом взвилось дымное облако взрыва — на этот раз ядра угодили в пороховой погреб. Внезапно Блейд понял, что стреляют уже и остальные корабли — «Коршун», который шел в двухстах футах за кормой «Жаворонка», и ковергова «Чайка». Десятки снарядов буравили воздух, дробили камень, дерево, металл и человеческие тела.

Айола отвернула влево — видимо, фарватер был извилист. На южном берегу было темно, и лишь глухие отголоски боя доносились до слуха замерших у орудий людей. Южный форт молчал; ни криков, ни выстрелов, ни огонька на стенах — да и сами стены не удавалось различить в кромешной тьме. Видимо, все, кто остался жив, отражали атаку с суши, и Блейд содрогнулся, представив на миг резню, что шла сейчас во дворе цитадели.

— Батарея левого борта… Огонь!

Ядра ушли в ночной мрак, но пламя выстрелов успело высветить серые утесы и тройной ряд перекошенных амбразур над ними. Из некоторых, уставясь в небо, торчали стволы орудий — грозных пушек Кархайма, сброшенных со станин, беспомощных и бесполезных; другие были темны. «Жаворонок» снова повернул, лавируя; ни один снаряд не коснулся его бортов, не прорвал паруса. Тянувшаяся за ним эскадра довершала разрушение, каждые пять минут посылая на север и на юг рои каменных и чугунных шаров. Форт на правом берегу словно корчился в агонии; там что-то взрывалось после каждого залпа, горело и грохотало, вздымая к равнодушным звездам клубы дыма и людские души. Левая цитадель погружалась в молчание смерти.

Под низким потолком пушечной палубы плавал кислый пороховой запах; свежий ветер, проникая в порты, постепенно выдувал его, уносил прочь вместе с крепкими ароматами пота, дубленой кожи, нагретого металла. Блейд похлопал Паллона по мощному плечу:

— Молодец, приятель! Ты отлично стрелял!

— Как всегда… хозяин!

Разведчик приподнял бровь. Вот, значит, как… Хозяин! Здесь, на просторах Океана Среди Земель, этот титул весил куда больше адмиральского, ибо удачливый предводитель турма являлся для своих людей чем-то вроде Господа Бога, живым олицетворением милостей Святого Круга. Ховестары не были религиозны; и солнечный диск, и морские демоны почитались с умеренным энтузиазмом и не вызывали ни страха, ни, тем более, экзальтации. По сути дела, они испытывали настоящее преклонение лишь перед одним — удачливостью. Плоды удачи были реальны, ощутимы и сладки, а их весомость оценивалась простой формулой: побольше добычи, поменьше ран. Сейчас оба эти компонента находились в самом оптимальном соотношении, а потому Блейд Черный, который привел турм «Жаворонка» к победе, стал хозяином. Хозяином! И даже сама Айола не смогла бы изменить здесь ничего.

Он поднялся на палубу, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух. Пролив стал шире, смутные очертания прибрежных утесов темнели с севера и с юга на расстоянии полумили. Месяц неторопливо полз к зениту, высвечивая серебристую дорожку на воде, расстилавшуюся перед судном словно узкий и бесконечно длинный ковер. «Жаворонок» трудолюбиво бежал вперед, разрезая лунный ковер на две части, унося своего хозяина на запад, к жемчужным промыслам Кархайма, к тайне.

С мостика его окликнула Айола. В неярком пламени фонарей лицо девушки казалось бледным и напряженным — видно, силы ее были на исходе. С запоздалым раскаянием Блейд понял, чего стоило ей провести корабль меж скал по незнакомому фарватеру, среди опасностей, реальных или мнимых, которыми грозили неведомые воды. Возможно, этот подвиг равнялся всем его усилиям, всем хитроумным планам, распахнувшим перед пиратской флотилией ворота Кархайма. Да, он их открыл; но в них надо было еще войти, не сломав себе шею.

— Неплохо бы тебе отдохнуть, малышка, — Блейд поднялся на мостик и обнял девушку за плечи.

— Я посплю, но прямо тут, рядом с тобой, — она доверчиво прижалась к нему. — Ратаг встанет на вахту… здесь уже безопасно.

— Давай, вздремни хотя бы до рассвета, — на губах разведчика играла улыбка. — Ты должна быть свежей, чтобы взломать сундуки Ринвела твердой рукой.

— Вышли шлюпку к берегу… нужно разведать путь… — пробормотала Айола; глаза ее закрывались. — И следи за Ратагом… Если что… сразу… разбуди меня…

— Я все сделаю, — Блейд покачивал ее в объятьях, словно ребенка. Потом он крикнул Баскара, велел принести пару толстых ковров и опустил на них Черную Сестру. За кормой галиона раздался троекратный пушечный залп — «Коршун» салютовал в честь победы. За ним начали палить «Чайка», «Стриж», «Кондор» и другие корабли, но Айола лишь сонно шевельнула рукой и улыбнулась. Наверняка ей привиделся ларец, полный волшебных жемчужин бессмертия.

Занимался рассвет. Мимо кораблей по-прежнему бежали изрезанные скалистые стены, голые утесы, горные склоны. Кое-где они отступали вглубь суши, освобождая место для небольших полей и чахлых рощиц фруктовых деревьев, окружавших деревеньки довольно убогого вида. Пока Айола спала, Блейд дважды приостанавливал флотилию и посылал шлюпки на берег. Ховестары не трогали жалких полурабов-крестьян, обитавших в крохотных поселках, но учиняли строгий допрос. Если верить словам этих забитых людей, от последней стоянки до мыса, на котором располагались герцогские чертоги, было миль десять. Затем местность становилась более приветливой — по крайней мере, на юге, где в предгорьях хребта паслись табуны лошадей и скот. Как утверждали крестьяне, там были речки и ручьи, заросшие камышом, обширные плавни, горные леса и луга; и там же, в трех часах быстрого хода от дворца местного владыки, начинались жемчужные отмели.

Айола проснулась и сменила на мостике Ратага. Стоя рядом с Блейдом, она с любопытством рассматривала берег и надвигавшийся мыс, который ограничивал с запада обширную подковообразную бухту. Вдоль нее тянулись склады и причалы, у которых покачивалось с полдюжины кораблей; каждый — узкий, со стремительными обводами корпуса и высокими мачтами. У самой воды торчал маяк, а выше по склону прилепилось невысокое, но длинное и массивное здание с башнями, сложенное из того же угрюмого серого гранита, что и сокрушенные ночью форты. Видимо, то был герцогский дворец, и там также предстояло помахать саблями. Блейд, однако, полагал, что может уступить это удовольствие Айоле; его больше влекли жемчужные промыслы.

Он оглянулся. «Коршун» шел вплотную за «Жаворонком», потом, не нарушая походного строя, следовала «Чайка» и еще пять кораблей. Остальные прибудут сюда через несколько часов; очевидно, они тронулись в путь, как только с фортами было покончено. Блейд покосился на Айолу. Широко распахнутые черные глаза его подруги зачарованно уставились на горный склон, на позолоченные крыши и башни герцогского дворца. Он тронул девушку за руку:

— Моя радость, если ты поторопишься, то наш турм окажется первым в подвалах Ринвела. Действовать придется быстро… — он заметил, как угрожающе блеснули зрачки Черной Сестры, и понял, что его наставления тут не требуются. Команда «Жаворонка» опередит всех у дверей герцогской сокровищницы.

— Я прослежу, чтобы всю добычу пересчитали и разделили, — Айола усмехнулась краешком губ. — Но, по справедливости, «Жаворонок» должен получить больше… возможно, и «Коршун» тоже.

— Мы и получим больше, — заверил ее Блейд.

— Ты что-то придумал? — взгляд девушки стал пронзительным.

— Да. Там, за мысом, — разведчик вытянул руку, — лежат жемчужные промыслы, и мне хотелось бы первому провести ревизию на их складах.

Они обменялись понимающими взглядами, и Айола нетерпеливо кивнула, снова повернувшись к серой громаде дворца:

— Иди. Может, возьмешь с собой Баскара?

Подумав с минуту, Блейд покачал головой.

— Нет. С тобой должен остаться преданный человек. Я заберу три десятка бойцов и две большие шлюпки. Думаю, этого хватит.

Они отправились, едва корабль успел спустить паруса. Ринвел Кривой, вероятно, крепко надеялся на свои форты — на берегу все было тихо вплоть до того момента, когда «Жаворонок» отсалютовал кархаймскому герцогу из носовых орудий. В качестве первого предупреждения ядра снесли крышу маяка. Спускаясь в шлюпку, Блейд видел, как два всадника выскочили из ворот окружавшего дворец парка и погнали лошадей по горной дороге. Наверняка на промыслы, подумал он и махнул рукой гребцам. Весла торопливо вспенили воду.

Через час они обогнули мыс, почти сразу же ощутив странный, на редкость неприятный запах. Немного подумав, разведчик решил, что пахнет гниющим мясом — но откуда? Шестивесельные лодки шли быстро, пересекая по диагонали лежавшую за мысом бухту, и он мог уже разглядеть берег, заваленный какими-то серовато-сизыми грудами. Как ни удивительно, ему долго не удавалось определить, что это такое. Почва на прибрежной полосе не походила ни на песок, ни на гальку — вот разве что на камни, но уж очень необычного оттенка… Внезапно Блейд понял, что они уже плывут мимо жемчужных промыслов и что эти странные курганы — всего лишь горы раковин, из которых извлечено драгоценное содержимое.

Теперь он видел и самих ловцов. Их челноки испуганной стайкой мчались к дальнему берегу, над которым вспухли клубы мушкетных выстрелов. Блейд чертыхнулся. Прах и пепел, герцогские посланцы все успели первыми!

Он рявкнул на своих гребцов и, едва шлюпка преодолела пространство до ближайшего пляжа, заваленного гнильем, выпрыгнул на песок. Под ногами хрустели овальные раковины размером с две ладони, мерзкий запах бил в нос, но Блейд, не обращая внимания на мелкие неудобства, устремился вперед. Ховестары мчались за ним, словно стая гончих псов, учуявших добычу — прямо к рядку хижин, выглядывавших из зарослей в полумиле от берега.

Разведчик точно знал, что ему надо. Возможно, там он найдет хоть кого-то, имеющего отношение к добыче жемчуга… Если не ныряльщика, так сторожа или надсмотрщика… Человека, которого можно допросить! Или же они все успели разбежаться? Это было бы неприятным сюрпризом — особенно если учесть, что он нуждается не только в информации, но и в жемчуге!

Его отряд был уже среди хлипких строений, сплетенных на скорую руку из тростника, — видимо, Ринвел Кривой не баловал своих рабов излишним комфортом. Вокруг — ни души, хотя грубые каменные очаги, торчавшие почти около каждой хижины, еще дымились. Блейд повелительно указал на жалкое селение:

— Все обыскать! Если есть кто живой — ко мне!

Ховестары, перекликаясь, рассыпались вдоль неширокой дороги, вдоль которой вытянулась деревенька. Разведчик заглянул в ближайшую хижину. Никого и ничего, кроме грубого глиняного кувшина, миски и груды тряпья в углу, служившей, по всей видимости, постелью. Он направился в соседний шалаш, потом еще в один, по-прежнему находя лишь следы поспешного бегства.

Наконец в пятом по счету убогом жилище Блейд заметил, что куча в углу подозрительно шевельнулась, Он подобрался ближе, присмотрелся и рывком извлек оттуда владельца хижины.

Это был смуглый тощий человек с широкой грудью и длинными тонкими руками и ногами, переплетенными веревками мускулов. Довольно сильный на вид, он даже не пытался сопротивляться, а немедленно рухнул на колени, уткнувшись лбом в землю и не смея поднять взгляд. Двигался ныряльщик с трудом — левое его бедро было обмотано заскорузлой от крови тряпицей. Он пребывал в позе униженной и жалкой покорности, видимо, приняв Блейда за какое-то местное начальство.

— Прости, светлый господин, я прилег отдохнуть совсем ненадолго… — он робко, искоса поглядывал вверх на разведчика, в полной уверенности, что тот сейчас раскроит ему череп. Заметив, что гость не проявляет агрессивности, ныряльщик торопливо продолжал: — Я соберусь с силами, господин, возьму сеть и снова выйду в море… — он зашарил руками вокруг, отыскивая упомянутый предмет, Блейд спокойно наблюдал за ним. Внезапно ловец еще раз оглядел его, заметив кривую саблю, шлем и необычную одежду. Он тихо охнул и пробормотал: — Что… что нужно от меня господину?

— Где остальные?

— Я ничего не знаю… Рана мучила меня, пока я не уснул… Прости, светлый господин… Не убивай меня… — он запнулся, не понимая, чего ждет от него этот огромный молчаливый человек.

Блейд окинул его взглядом и благосклонно кивнул:

— Ты можешь встать. Или сесть, если хочешь. Меня интересует жемчуг, обычный и тот, который зеленого цвета.

Ныряльщик заметно побледнел.

— За деревней тропа уходит в лес… Там, у склада, живут надсмотрщики… и еще кое-кто…

— Склад?

— Да, господин. Вся добыча за месяц…

— И волшебный жемчуг тоже?

Ловец помотал головой.

— Я… я не знаю… Нельзя даже упоминать о нем… Только самые ближние люди герцога, нашего господина, ведают тайну…

— Что-то ты хитришь, парень, — сказал Блейд, — Я уверен, что эти ближние ублюдки не ныряют в море за раковинами, ведь так? — он усмехнулся.

Смуглый ныряльщик дрожал от ужаса — не то потому, что коснулся запретной темы, не то в страхе перед ятаганом пришельца. Однако он гнул свое:

— Я ничего не знаю, господин, поверь…

— Странно, — Блейд вытянул клинок из ножен на пару дюймов. — А я думаю, тебе кое-что известно.

— За ним вовсе не надо нырять, господин, — прошептал ловец, не сводя зачарованного взгляда с полоски стали. — И никто из нас, рабов, никогда не видел его… не прикасался к нему… клянусь жизнью… всем, что я имею. У пресветлого герцога есть охотники… — он вдруг замолчал.

— Хочешь сказать, что волшебный жемчуг бегает на четырех ногах и его можно подшибить стрелой?

— Вроде того… В лесу, где склады, живет человек, который лучше ответит на твои вопросы, господин. Ты можешь спросить его… только это опасно, очень опасно!

— Опасно? — Блейд хмыкнул. — И в чем заключается опасность?

— Там охрана… слуги милостивого герцога… но страшней другое… — казалось, ныряльщик сейчас лишится чувств. — Этот человек… этот старец… колдун! Великий маг! Только он, да еще сам пресветлый герцог знают то, о чем ты спрашивал, — ловец явно старался не употреблять запретных слов.

— Маг… хм-м… — задумчиво протянул Блейд и с разочарованием вздохнул. Потом он вспомнил про склад, упоминавшийся ныряльщиком, и это добавило ему энтузиазма. Маг, конечно, жулик, но жемчуг, который охраняют слуги милостивого герцога, самый настоящий. Айола останется довольна!

Он вышел из хижины, свистом созвал своих людей и отдал короткий приказ:

— Ждать меня здесь.

Потом зашагал по тропе прямо в лес.

Стражи отсутствовали. Добротные дома надсмотрщиков тоже оказались пусты, как и каменное строение с запертой дверью, которое сразу же привлекло внимание Блейда. Если бы на этом сером, наполовину вкопанном в землю бункере имелась надпись «Хранилище», его назначение было бы не менее ясным. Блейд вышиб дверь ногой и шагнул внутрь.

Слева и справа тянулись деревянные столы с приподнятыми бортиками, на которых сверкали, искрились, мерцали сотни — нет, тысячи! — драгоценных сфер. Слева — поменьше, величиной с горошину; справа — побольше, с ноготь мизинца. На миг разведчик замер, ослепленный, потом шагнул к небольшому лотку, что находился прямо против двери. Самое ценное лежало здесь — жемчужины идеальной формы, неподражаемых оттенков и небывалой величины. Не мешкая, Блейд вытащил из-за пояса кожаный мешочек и начал пересыпать в него сияющие шары — розовые, как утренняя заря; алые, будто кровавый закат; голубые, словно море ясным солнечным днем; золотистые, цвета опадающей листвы; матово-серебряные, словно новорожденный месяц; фиолетовые, почти черные, напоминавшие ночное небо. Все краски и оттенки Акрода были здесь — все, кроме зеленых.

Вздохнув, Блейд покинул подвал, ощущая тяжесть и почти живую теплоту мешка за пазухой. Тропинка огибала каменный склад и шла дальше; он быстро зашагал по ней, присматриваясь к лесу. Впрочем, деревья тут росли довольно редко, и он не опасался засады. Если ближние слуги герцога бросили драгоценный склад и утекли в горы, вряд ли они рискнут чинить препятствия страшным ховестарам… Власть рухнула, порядок зашатался, явившиеся с моря дьяволы в одну ночь уничтожили Кархайм. Кто мог противостоять им здесь, в сердце герцогства, когда стены, пушки и тысячи солдат не смогли остановить их на пороге?

Путь, безусловно, был свободен — и через шесть-семь минут Блейд вышел к невзрачному бревенчатому домику, торчавшему посреди поляны, словно старый трухлявый гриб. Помедлив мгновение, он положил руку на эфес сабли и толкнул скользкую сырую дверь; она скрипнула и распахнулась.

Разведчик очутился в пустом на первый взгляд помещении; довольно просторном, плохо освещенном, с единственным окошком, располагавшимся под самым потолком. Одну из стен занимали длинные деревянные козлы, вытянувшиеся ярдов на пять, с низкого лоточка свисали зловещего вида крючья, покрытые ржавчиной и напомнившие Блейду не то мясную лавку, не то пыточную камеру. На полу валялся нож, лезвие которого также было тронуто пятнами ржавчины, на козлах громоздился пустой кувшин, от которого несло спиртным. Больше — ничего. Ни одной раковины, никакого жемчуга — кроме сокровища, пригревшегося у бока самого гостя.

Действительно ничего? Разведчик еще раз окинул взглядом мрачноватую комнату, и в дальнем углу, под столом, заметил некую темную кучку, которая тихо всхлипывала и повизгивала, оставаясь абсолютно неподвижной. Блейд решил было, что это собака, но в следующий момент ему стало ясно, что животное не может издавать таких звуков. Он решительно приблизился к козлам и пнул кучу увесистым сапогом.

Непонятный предмет всхрапнул еще раз, потом зашевелился, забулькал и неуверенно выполз из-под стола, медленно выпрямляясь. Это был небольшого роста старичок, на вид очень древний, с абсолютно лысым шишковатым черепом, казавшимся еще больше по контрасту с высохшим тщедушным телом и тонкой, готовой вот-вот обломиться шеей. Его покрасневшие маленькие глазки в упор глядели на пришельца, словно стремясь телепортировать его на один из проржавленных крюков под потолком. Блейд не смог прочитать на сморщенной физиономии мага ничего, кроме злости и раздражения; этот старик его не боялся.

— Чего надо? — визгливо проскрипел он. — Хочешь превратиться в зеленую жабу?

— Предпочитаю зеленый жемчуг, — заявил Блейд, прикидывая, что в данном случае быстрей приведет к цели: сабля или вино. Но вина у него не было, а ятаган висел на боку.

— Зе-ле-ный жемчуг, — насмешливо протянул колдун. — Ишь ты, зеленый жемчуг! — на сей раз бульканье, по всей видимости, означало смех. — И больше ничего?

— Зеленый жемчуг, — повторил Блейд, демонстрируя свой клинок. — Я хочу знать о нем все! Иначе, клянусь мечом и порохом, тебе некуда будет заливать вино, старый пень!

— А, ховестар. — маг снова забулькал — Уже и сюда добрались… Только какой-то странный, — подслеповатые глазки уставились в лицо незваного гостя. — Так что ты хочешь знать, любопытный ховестар?

— Откуда берется этот жемчуг? Где раковины? — клинок в руке Блейда нетерпеливо дрогнул.

— Раковин нет, — неожиданно трезвым голосом произнес маг. — И никогда не было. Да и не нужны они вовсе! — он опять заскрипел и забулькал в очередном приступе веселья.

— Откуда же герцог берет его? — сурово осведомился Блейд.

— Места сколько угодно, — ухмыльнулся маг. — Да и не надо им много места, плавней да болот вполне хватает… А ты мне не грози, ты меня этак можешь пришибить, — заметил старичок в ответ на недвусмысленный взмах сабли. — Однако толку тебе будет немного. Никто во всем Кархайме, кроме меня, не знает, как подманивать старых сагхартов, а без этого не видать никому жемчуга, как своих ушей… — он захихикал.

— Что еще за сагхарты? — Блейд нахмурился.

— Это тайна, — важно ответил маг, — тайна величайшего из великих, пресветлого герцога, владетеля всех здешних земель, Ринвела Кри… тьфу, Ринвела Великолепного!

Блейд задумчиво попробовал пальцем лезвие и поднял глаза к потолку.

— Боюсь, скоро в Кархайме некому будет приманивать этих самых сагхартов… Может, подвесить мудрейшего мага за ребро на крюк, чтобы он стал поразговорчивей?

То ли подействовала эта угроза, то ли колдун, не совсем еще протрезвевший, хотел покрасоваться, но он перестал играть в загадки. В следующие десять минут Блейд с изумлением услыхал, что загадочный жемчуг совсем не жемчуг, поскольку источником его служат не раковины, а железы древних сагхартов, которым перевалило за двести лет. Эти жуткие монстры-амфибии были отчасти человекоподобны — в доказательство маг нырнул под стол и извлек оттуда высохшую сморщенную конечность, действительно походившую на человеческую руку, только с непомерно разросшейся кистью, покрытой чешуей. В жабрах этих тварей, достигших преклонного возраста, находят пару блестящих дискообразных образований, которые в Землях Акрода известны людям как зеленый жемчуг. Молодые особи такого отличия не имеют, и если они попадаются в ловушки герцогских охотников, их метят и выпускают. Определить, созрела ли железа, можно по внешнему виду чудища — на этом также специализировался почтенный маг.

— Так Ринвел, значит, их разводит? — поинтересовался Блейд, но колдун покачал головой.

— Можно ли разводить тварей, которые размножаются способом демоническим и таинственным? — он горестно развел руками. — Откуда они взялись, никому не ведомо, даже пресветлому господину нашему Ринвелу, хотя он знает про сагхартов вдвое и втрое больше меня… Никто не вылавливал ни самок их, ни малых детенышей. Только крупных самцов мерзопакостного вида…

Блейд уставился на страшноватую лапу в чешуе, потом перевел взгляд на сморщенное лицо колдуна. Похоже, этот старец был первым среди местных магов, пьянчуг и жуликов, который знал что-то определенное по существу вопроса. Блейд не сомневался, что он тоже был пьянчугой и жуликом, однако то, что рассказал старый пень, не походило на вранье. Теперь оставалось выяснить главный вопрос, касавшийся практической стороны дела.

Вложив клинок в ножны, разведчик окинул старца внимательным взглядом и кивнул.

— Ты поведал мне много интересного, мудрейший, и тем спас свою голову. Пожалуй, я еще наведаюсь к тебе — с бочонком вина. Не возражаешь? — Маг закатил глаза, всем видом демонстрируя кощунственность такого предположения. — Ладно, бочонок за мной… или даже два… — Блейд шагнул к двери, помедлил, обернулся и небрежно спросил: — А на что он годен, этот жемчуг?

— Я ловлю и потрошу сагхартов, — гордо заявил маг, — а на что годятся камушки из их жабр, знает герцог да еще покупатели, которым он шепнет одно-другое тайное словечко. Те дела меня не касаются.

— Хм-м… а я-то думал, ты ведаешь все про этих тварей…

— Сказано было тебе, что всего не знает сам пресветлый герцог! А ведь он втрое старше меня, ховестар!

— Втрое старше тебя? — разведчик был поражен. — Да ведь ты не молод, почтенный маг!

— Совсем не молод. Но когда мой дед вынырнул из материнской утробы, в бороде господина нашего Ринвела уже пробивалась седина.

Ошеломленно покачав головой, Блейд переступил порог обители колдуна.