Жемчужина гарема

24

Наконец Марк решился заговорить.

— Завтра я уезжаю, — тихо сказал он и почувствовал, как все ее тело напряглось. — Я хочу, чтобы ты немедленно вернулась в Англию. Тебе нужно быть рядом с родителями.

— О боже, нет! — застонала Криста, прижимаясь к нему с таким отчаянием, что он едва не переменил решения. — Как только ты вошел в спальню, я сразу поняла, что случилось что-то плохое. Что? Почему ты должен покинуть меня?

— Я этого не хочу, но другого пути у меня нет, — последовал горький ответ. — Сегодня я узнал, что в Константине волнения. Абдулла открыто выступил против правителя Алжира. Он истощил терпение жителей Константины, и теперь они готовят восстание. Он так жестоко расправлялся со всеми, кто отказывался ему повиноваться, что жители Константины направили Дею (Деи — титул правителя Алжира) петицию с просьбой покончить с тиранией Абдуллы. Когда дей публично осудил Абдуллу, тот стал нападать на караваны и забирать имущество, принадлежавшее правителю. Должно быть, он сошел с ума, ибо его ждет страшная кара.

— Но я не понимаю, какое отношение все это имеет к тебе? — жалобно проговорила Криста. — Я думала, что ты навеки забыл о Константине. Ты герцог Мальборо, твоя жизнь связана с Англией — со мной и нашим ребенком.

— В Марселе я узнал от капитана алжирского судна, что правитель Алжира намеревается воевать с Абдуллой. Прежде он не хотел вмешиваться во внутренние дела Константины — раздоры между двумя братьями. Но теперь при его поддержке я наконец свергну Абдуллу и стану свидетелем его бесславного конца. Я должен быть там, этого требует моя честь. Мои родители будут отомщены. Аллен и Омар поедут со мной. Мы отправляемся в путь завтра на корабле капитана Хамида. Все уже решено.

— Просто решено, и все? — воскликнула Криста. Ее голос вдруг стал резким и визгливым. — Как я могу быть уверена, что ты вернешься? От тебя будут требовать, чтобы ты взял власть в свои руки и остался в Константине.

— Наш ребенок — вот залог моего возвращения, — резким тоном ответил Марк, оскорбленный ее недоверием. — Неужели ты сомневаешься в нашей любви, неужели не веришь в меня? Я думал, что наша любовь достаточно крепка, чтобы ее не убила короткая разлука.

— Вся наша жизнь и так состоит из сплошных разлук, — с горькой обидой упрекнула его Криста. — А Аллен? Как он может оставить Элиссу, когда она ждет ребенка?

— Это дело моего брата и его жены, любовь моя. Мое дело — ты и наш ребенок. Где ты предпочитаешь поселиться в Лондоне — в доме, который оставила тебе тетя, или в моем особняке?

— Свой дом я отдала родителям, — холодно сообщила Криста.

— Тогда ты будешь жить в Мальборо-хаусе. Прислуга позаботится о тебе до моего возвращения. До отъезда я должен написать несколько писем, чтобы открыть тебе дорогу в общество.

— Мне это не нужно, я не собираюсь нигде бывать. Марк, я боюсь. Так боюсь. Что, если…

— Не мучай себя понапрасну, родная. Я вернусь к тебе, только смерть может меня удержать. Ты мой кисмет. Наша судьба — стариться вместе.

— А быть правителем Константины тоже твой кисмет? Какое место мне уготовано в твоей новой жизни? Ты собираешься свергнуть Абдуллу и занять его место? Марк, скажи мне, — умоляюще проговорила она. — Скажи, что ты не сделаешь этого.

Ответом было долгое напряженное молчание, которое окончательно разбило ее последнюю надежду. Наконец Марк ответил:

— Я не могу сказать, что случится, когда я доберусь до Константины, потому что сам этого не знаю. Но одно я знаю наверняка: моя любовь к тебе никогда не умрет. Если мой кисмет — править Константином, то я все равно вернусь для того, чтобы увезти тебя с собой. А сейчас я не могу думать ни о чем, кроме того, что Абдулла скоро будет наказан за подлое убийство моих родителей, и о том, что я должен… должен, — с ударением повторил он, — быть там. Аллен со мной согласен. А Омар — Омар, конечно, всегда будет там, где буду я.

— Я понимаю твои чувства, Марк, я правда все понимаю, — устало сказала Криста, смирившись с неизбежным. — Я просто очень боюсь за тебя. Как долго тебя не будет?

— Месяц, любовь моя. От силы полтора. Я вернусь как можно скорее, чтобы увидеть, как наш ребенок появится на свет. И после того, как все это кончится, мы никогда больше не расстанемся.

Это было совсем не то, о чем мечтала Криста, но кто сказал, что ее жизнь будет легкой? Кисмет соединил их, когда она уже думала, что больше никогда не увидит Марка, и, значит, оставалось лишь еще раз положиться на судьбу. Но сейчас, в этот миг, она была там, где ей надлежало быть — в объятиях человека, которого она любила. Часы, оставшиеся от этой ночи, принадлежали им. А может быть, если захотеть изо всех сил, рассвет никогда не наступит?

— Марк, люби меня. Не давай мне времени думать, пусть останутся только чувства.

И, накрыв ее тело своим, он сделал все, как она хотела. Но рассвет все же наступил.

Прямо перед отъездом Марка Кристе был преподнесен еще один сюрприз: Элиссе каким-то образом удалось уговорить Аллена взять ее с собой.

Криста негодовала:

— Почему Элисса может ехать вместе с мужем, а я не могу? — Ее голубые глаза угрожающе сверкали.

— Элисса родилась и прожила в Алжире всю свою жизнь, — терпеливо объяснял Аллен. — И хотя она не жалуется, но она скучает по родине не меньше, чем я. В Алжире у нее есть родственники, она будет жить дома, в безопасности. А ты там чужая, и опасности будут подстерегать тебя на каждом шагу. Тебя и ребенка.

— Но Элисса тоже ждет ребенка.

— Но ее ребенок появится на свет еще очень не скоро, а твой гораздо раньше, — вмешался Марк, глядя на ее заметно выросший живот.

— Я хочу, чтобы мой ребенок родился в Алжире, — примирительно сказала Элисса. — Не сердись на меня, Криста. У меня никогда не было такого друга, как ты, и, если будет на то воля Аллаха, мы еще увидимся.

— О, Элисса, я не сержусь, — всхлипнула Криста, обнимая подругу. — Мне будет так тебя не хватать. Это все равно что…

— Любовь моя, подумай о нашем ребенке. Я уверен, ты не захочешь, чтобы он родился в Алжире, где наша жизнь будет полна невзгод и опасностей. У меня будет гораздо легче на душе, если я буду знать, что вы оба в безопасности. Омар согласился оставить Ленору приглядывать за тобой.

Потом он поцеловал ее, и Кристу охватило отчаяние, которое могло сравниться лишь с тем всепоглощающим горем, которое она испытала, когда Абдулла приговорил ее возлюбленного к пожизненному рабству.

В Лондоне уже вступила в свои права настоящая зима, но первый месяц после возвращения оказался для Кристы не слишком тяжелым, Марк, как и обещал, написал своей домоправительнице миссис Бен-тон. Когда Криста вручила ей письмо, миссис Бен-тон приняла ее с распростертыми объятиями, да и все слуги были счастливы приветствовать новую хозяйку и относились к ней с нежной заботой и теплотой. Вдобавок Криста очень часто виделась со своими близкими, что скрашивало ее одиночество.

Леди Хортон была несказанно счастлива, что будет присутствовать при рождении ребенка. Сэру Уэсли доверили высокий пост в Лондоне, что очень обрадовало его жену — ведь они так долго прожили вдали от горячо любимой родины.

Еще одно письмо Марка предназначалось для сэра Питера Трентона. В нем он сообщал о своей женитьбе на Кристе и просил старого друга обеспечить Кристе положение в обществе, приличествующее ее герцогскому сану. Сэр Питер отнесся к поручению с полной серьезностью и сразу же нанес визит Кристе. Они подружились, а скоро каминная полка Кристы была завалена визитными карточками и приглашениями, но из-за беременности она выезжала нечасто. Тем не менее предусмотрительность Марка позволила ей безболезненно войти в общество, а ее высокое положение заставило сплетников прикусить языки.

С самого приезда в Лондон Кристу не покидала мысль, что Уиллоу Лэнгтри никогда не перестанет вмешиваться в ее жизнь, но скоро она узнала, что Уиллоу больше не представляет опасности ни для нее самой, ни для Марка. Сэр Питер рассказал ей, что Уиллоу проиграла процесс и потеряла наследство, которое qua должна была получить после смерти мужа. Поскольку эта женщина была совершенно не способна ни в чем себя ограничивать и не могла прожить на собственные небольшие средства, ей пришлось срочно выйти замуж за стареющего графа, который сразу после свадьбы увез ее в свое удаленное поместье, где они жили в строгом уединении. Криста хорошо представляла себе, что должна была чувствовать леди Лэнгтри, оказавшись в подобном положении, и почти сочувствовала ей. Она знала, что Уиллоу всегда ненавидела тихую скромную жизнь и, без сомнения, страдала от отсутствия развлечений, которыми была полна ее жизнь в Лондоне.

Прошло уже полтора месяца со дня отъезда Марка. Криста с Ленорой каждый день ждали возвращения мужей. Услыхав стук лошадиных копыт на улице, они спешили к окну, и каждый раз их постигало жестокое разочарование. К концу второго месяца Криста уже была уверена, что с Марком случилось что-то ужасное, и, если бы не приближавшиеся роды, она бросилась бы на его поиски. Ленора и родители как могли старались поддержать ее, укрепить ее дух, но ничто не могло отвлечь Кристу от мрачных мыслей.

В ветреный февральский день Майкл Марк Кэррингтон появился на свет, крича во всю силу своих хорошо развитых легких, в присутствии врача, Леноры, леди Хортон и миссис Бентон. На весах он потянул семь фунтов, пушок, покрывавший его головку, оттенком немного напоминал темные волосы отца, а бессмысленные голубые глазенки ничем не отличались от глаз других младенцев.

Криста неплохо справилась с тяжелым испытанием, и в этом ей очень помогла Ленора, которая за время жизни в неволе научилась пользоваться в подобных случаях целебными травами и другими восточными средствами. По счастью, Майкл был не слишком крупным младенцем, иначе исход родов мог бы оказаться не столь благоприятным. Но Криста на удивление хорошо перенесла беременность и роды, несмотря на свое хрупкое телосложение. Единственное, что ее печалило, — это отсутствие Марка, который так и не смог стать свидетелем счастливого события. Неужели его обещание ничего для него не значило?

Суровая зима сменилась мягкой весной. Майкл постепенно превращался в смышленого мальчонку, и Криста, которая с восторгом наблюдала за сыном, не могла не думать, как много теряет Марк. Его не было уже четыре месяца. Как он мог забыть, что его ждут жена и ребенок?

Сэр Питер по-прежнему был частым гостем в ее доме. Ему, как никому другому, удавалось развеселить ее рассказами о студенческих проделках Марка и его друзей. Но стоило ему уйти, и Кристу вновь охватывала тоска.

Не требовалось большого воображения, чтобы представить себе, что случилось с Марком. Как только Абдуллу свергли, Марк вошел в роль принца Ахмеда, бея Константины. Чем больше времени проходило, тем больше росла ее уверенность в том, что Марк и не собирался возвращаться. Все его обещания были лишь пустыми словами, и, по всей видимости, власть значила для него больше, чем жена и ребенок. А почему бы и нет? Ведь гарем Абдуллы был полон молоденьких девушек, куда более красивых, чем она.

Когда стало совсем тепло, Криста стала подумывать о том, чтобы покинуть Лондон. Ей хотелось, чтобы маленький Майкл мог дышать чистым деревенским воздухом. Посоветовавшись с родителями, она переехала в поместье Мальборо, которое находилось всего в нескольких часах езды от Лондона.

Она с радостью бросилась в омут хозяйственных дел — огромный дом нуждался в ремонте и обновлении, — и дни потекли за днями, однообразные и полные повседневных забот. Иногда Кристу навещал сэр Питер, и, уезжая, он каждый раз проклинал Марка за то, что тот принес ей так много горя. Проводив гостя, Криста снова замыкалась в своем тесном мирке, где не существовало никого, кроме нее и ребенка. Если она не может получить Марка, то никто другой ей не нужен. Она проведет остаток жизни в деревне со своей маленькой семьей. И довольно с нее любви. Любовь несет с собой слишком много боли.

Криста лежала под яблоней и думала о том, что фруктовый сад в золотой летний день — самое лучшее место для того, чтобы укрыться на час-другой от будничной суеты и немного отдохнуть. У нее была кормилица по имени Мэгги, которую наняли в соседней деревне, чтобы присматривать за малышом, но Криста предпочитала воспитывать Майкла сама и очень редко позволяла себе выкроить немного времени для отдыха в одиночестве.

Как и всегда, когда она оставалась одна, мысли Кристы устремились к Марку. Она вспоминала все, что их связывало, все, что они пережили вплоть до того часа, когда судьба разлучила их. Ее охватило ощущение безнадежности, в горле образовался комок, который она никак не могла проглотить. Она закрыла глаза, и перед ее внутренним взором предстал образ возлюбленного — дерзкое и гордое выражение бронзового лица, зеленые глаза, яркие и блестящие, как два изумруда, стройное тело, кошачья грация движений. Она вплоть до мельчайших подробностей вспоминала, как они любили друг друга, его страсть, которая заставляла трепетать ее тело и воспламеняла душу. Она словно воочию видела ямку на его подбородке, сильные нежные руки, умеющие творить чудеса. Все глубже погружаясь в дремоту, она слышала его глубокий звучный голос. Этот голос звучал в ее душе, он был полон нежности и заботы, навевал память о том, что она испытывала в объятиях Марка. Потом вопреки всякой логике тот же голос произнес:

— Проснись, любовь моя.

«Нет!» — раздался отчаянный крик ее сердца.

Почему даже во сне она должна страдать от разлуки с ним?

— Криста, я едва не лишился рассудка, когда добрался до Лондона и понял, что тебя там нет. Слава Аллаху, миссис Бентон сказала, что ты в деревне.

Криста медленно открыла глаза, боясь, что сон развеется и он исчезнет.

— Марк? — прошептала она, и на ее лице недоверчивое выражение сменилось выражением глубочайшего изумления. — Неужели это ты?

Марк опустился рядом с ней на колени, жадно пожирая взглядом ее хрупкую фигурку, совершенство которой нисколько не нарушило материнство, восхищаясь ее красотой и мягкими грациозными движениями.

— Разве я не говорил тебе, что обязательно вернусь? — полным нежности голосом произнес Марк. — Прости, что я задержался, но с этим ничего нельзя было поделать.

Криста так стремительно бросилась к нему в объятия, что они оба упали на траву. Она плакала и смеялась одновременно, снова и снова повторяя его имя.

— Я думала, ты забыл нас.

— Забыть тебя и ребенка? Как ты могла такое подумать? Я никогда не даю обещаний, которые не собираюсь сдержать. Ты знаешь, я уже видел наше го сына. Я зашел в дом, и Ленора мне его показала. Он самый очаровательный малыш на свете. Мне кажется, глаза у него будут голубые, как у тебя.

— Скорее, голубовато-зеленые, — поправила Криста. — Я так рада, что он тебе понравился. Я назвала его Майкл, как ты и хотел.

— Как я жалею о том, что меня не было с тобой в этот трудный час, — печально проговорил Марк. — Тебе было очень больно?

Криста пожала плечами.

— Не больнее, чем я ожидала, хотя не знаю, как бы я перенесла все это без помощи Леноры и ее волшебных зелий. Но любая боль не идет ни в какое сравнение с той радостью, которую я получаю от Майкла.

— Ты чудо! — В глазах Марка светилось восхищение.

Он потянулся было, чтобы заключить ее в объятия, но Криста отстранилась. Вопрос, который она так хотела ему задать, жег ей губы.

— Марк, прошло четыре месяца с тех пор, как ты уехал. Что так задержало тебя? Я чуть не сошла с ума, воображая всякие ужасы.

Марк сел, опершись спиной о дерево, и притянул ее к себе.

— Я лучше начну с самого начала, потому что уже вижу — ты не удовлетворишься, пока не узнаешь все в подробностях.

Пока он усаживался поудобнее, Криста пытливо рассматривала его лицо, которое она так любила. Его красивое мужественное лицо стало еще смуглее от жаркого африканского солнца. Линии, веером расходящиеся от уголков живых зеленых глаз и идущие от носа к подбородку, обозначились сильнее, появились новые морщинки. Но это не умаляло привлекательности его черт, а наоборот, подчеркивало ее.

— Мы прибыли в Алжир как раз вовремя, чтобы встать во главе войска правителя Алжира, которое он отправлял в Константину, — начал свой рассказ Марк. — Янычары Абдуллы — грозные и хорошо обученные воины, но это не было нашим единственным препятствием. Дело в том, что город Константина почти неприступен. Высокие стены, глубокий ров и подъемные мосты были самой лучшей и надежной защитой Абдуллы. По крайней мере, так он думал.

Янычары делали вылазки, громили караваны и быстро отступали в крепость. Никто не знал, как добраться до Абдуллы, и дей уже был готов признать свое поражение, но мы с Алленом убедили его продолжить военные действия.

— Аллен! — испуганно воскликнула Криста. — Где он? А где Омар и Элисса? Они с тобой?

— Ты все узнаешь в свое время, любовь моя, — поддразнил ее Марк. — Так на чем я остановился? Итак, мы с Алленом знали тайный проход в город, который много лет назад показал нам отец. В город ведут четыре естественных каменных туннеля, но мы с Алленом знали пятый, проделанный рекой Руммель в каменистом берегу. Когда-то отец приказал его расчистить — он был мудрым и предусмотри тельным человеком — как раз на такой непредвиденный случай. Для того чтобы попасть в начало туннеля, надо нырнуть и проплыть некоторое расстояние под водой, но потом вода отступает и начинается ровный подъем. Этот проход идет под крепостной стеной и приводит в город. Но с тех пор, как его от крыл отец, прошло так много времени, что он снова был весь засыпан землей. Чтобы отрыть его, понадобилось больше месяца.

Короче говоря, когда все было готово, мы ночью пробрались в город через тайный проход и пустили слух, что дей ожидает богатый караван из Туниса, а сами сделали вид, что снимаем осаду и отступаем. Как мы и ожидали, эти слухи достигли ушей бея, и он послал в пустыню несколько отрядов янычар, почти никого не оставив в городе. Тои же ночью наши люди, проникшие в город, перебили стражу и открыли нам ворота. Битва была яростной и кровопролитной, но недолгой. Константина стала нашей.

— И что стало с Абдуллой? — спросила Криста и затаила дыхание в ожидании ответа. — Ты его… он уже…

— Да, любовь моя, он мертв. Только это случилось не так, как ты думаешь. Абдулла не был убит человеком, в котором течет та же кровь, что и в нем, как это должно было быть. — Как же он умер?

— Надо отдать ему должное, Абдулла никогда не был трусом. Когда мы ворвались во дворец, он обнажил ятаган и пытался защищаться. Конечно, он узнал воинов дея по форме, но когда он увидел меня, то у него от ярости помутился рассудок. Ведь он был уверен, что давно от меня избавился. Он с диким воплем безрассудно бросился на меня, забыв о своей хромоте. И случилось нечто совсем неожиданное — он поскользнулся и упал, напоровшись на собственный ятаган. Клинок пронзил ему сердце, и он мгновенно умер.

— Ужасно! — Криста содрогнулась, вспомнив красивого молодого мужчину, одержимого ревностью и жаждой власти.

— Но это все же лучше, чем участь, которую готовил ему дей, — сказал Марк. — Если бы его взяли живым, его смерть не была бы столь быстрой и легкой.

— Итак, с этим покончено, — с неизмеримым облегчением вздохнула Криста. — И теперь Константина твоя. Тем более удивительно, что ты вернулся к нам с Майклом. Хороши ли женщины в гареме Абдуллы?

— У меня не было времени ими заниматься, — отвечал Марк, подавив усмешку.

— Я думала, что, может быть, именно это тебя и задерживает в Константине. Такое количество юных красавиц может задержать кого угодно, — сердито проговорила Криста.

И снова по его губам скользнула улыбка.

— Ты ревнуешь, любовь моя?

— Да, я ревную! Что в этом удивительного? Где Элисса? Если ты не хочешь сказать мне правду…

— Правда состоит в том, что я был тяжело болен.

— Болен? Что с тобой было?

— То же самое, что и раньше, — малярия. Кажется, стоит мне только оказаться в тех краях, как судьба наносит мне безжалостный удар. Прости меня, любовь моя, я вернулся бы к тебе раньше, если бы не это. Все идет к тому, что Константине придется обойтись без бея Ахмеда.

— Не могу поверить, что ты действительно так думаешь. — У Кристы перехватило дыхание от радостного изумления. — Ведь ты был предназначен править Константиной, такова была воля твоего отца. Ты и вправду уверен, что хочешь пожертвовать властью ради меня и сына?

— Я думаю, отец был бы доволен моим решением, — загадочно улыбнулся Марк. — Все, что мне нужно в жизни, все, чего я хочу, — находиться здесь, в Англии. А у Константины есть бей, он будет править ею мудро, с любовью и состраданием к ее народу.

— Кто же это? Кто займет твое место?

— Ясид-бей.

— Ясид? Твой брат Аллен?

Марк кивнул.

— Я отрекся в пользу своего младшего брата. Правитель Алжира согласился, чтобы мое место занял Ясид. Он любит землю, которая его вскормила, глубоко и преданно, как я не смогу любить никогда. Я сын своей матери, и мои корни в Англии. Единственный титул, на который я претендую, это титул герцога Мальборо. Разумеется, в дополнение к титулам мужа и отца.

— Элисса обрадовалась такому решению? — спросила Криста. — Ей придется со многим смириться.

— Если ты имеешь в виду гарем, то не беспокойся. Аллен дал Элиссе клятву, что он отпустит на свободу или выдаст замуж всех женщин, которые сейчас находятся в серале. А у него будет только одна жена, и дети Элиссы будут его единственными наследниками.

— Тогда со всем этим и вправду покончено, — радостно вздохнула Криста.

— Нет, это только начало, любовь моя. Начало нашей новой жизни. А теперь, милая женушка, не хочешь ли ты наконец поцеловать своего мужа?

Кристу не надо было просить. Она радостно обвила руками его шею, и ее губы жадно встретились с его губами. Знакомое чувство охватило ее, когда его руки пробежали по пленительным изгибам ее тела, грудь налилась, и соски затвердели, превратившись в пылающее средоточие чувственности.

Она была так поглощена поцелуем, что даже не заметила, как платье, а вслед за ним нижняя юбка и сорочка упали на землю. Ее фигура сохранила девичью стройность и не нуждалась в корсете.

— Ты не будешь возражать против еще одного ребенка? — шутливо проговорил Марк, поглаживая ее плоский живот.

— Разве у меня есть выбор? — Криста подарила ему соблазнительную улыбку. — У меня такой пылкий муж, что, я боюсь, в один прекрасный день наш дом не сможет вместить всех его отпрысков. Так и будет, если ты не научишься сдерживаться.

— Невозможно сдерживаться, когда у тебя в объятиях такая искусительница, — рассмеялся Марк. — Лучше уж сделать пристройку к дому. — Затем он продолжал серьезным тоном: — Любовь моя, мне так жаль, что я не присутствовал при рождении сына. Я отдал бы все на свете, чтобы увидеть, как он вступает в этот мир. Обещаю, что со всеми остальными нашими детьми так и будет.

— Я все понимаю. У тебя слишком развито чувство долга, чтобы ты мог оставить Аллена и Омара. — Марку нечего было возразить на ее слова. — Ты был обязан довести дело до конца.

— Но зато мне пришлось оставить тебя, — виновато заметил он. — Как ты, должно быть, страдала все это время, думая, что я не вернусь. Из-за меня ты вынесла много горя, но больше ты никогда не будешь страдать. С этой минуты я беру на себя ответственность за нашу жизнь. Ни ты, ни наши дети никогда не будут ни в чем нуждаться. И ничто никогда нас не разлучит. Я всегда буду рядом с тобой и детьми.

— Если ты не перестанешь разговаривать, вместо того чтобы любить меня, никакого другого ребенка не будет, — ласково прервала его Криста, расстегивая на нем рубашку.

— О, прекрасная сирена, я тебя не заслуживаю, — простонал Марк, срывая с себя одежду.

— Марк, подожди, — вдруг воскликнула Криста, вспомнив о Леноре. — А что Омар? Он вернулся с тобой или остался с Алленом?

— Омар не хотел расставаться со мной, но, я думаю, главное, что привело его сюда, — это Ленора. А теперь, любовь моя, помолчи и обними меня.

В саду солнце лило на их обнаженные тела такие горячие лучи, что Кристе и Марку казалось, они лежат на раскаленном песке пустыни — красавец шейх и его прекрасная серебристоволосая возлюбленная. В объятиях друг друга они познали неистовую страсть, принадлежавшую только им двоим, и эту страсть они пронесли через невзгоды и тяжкие испытания. Она была дарована им судьбой и связала их друг с другом навек.