Жена из прошлого. Книга 2

Глава 17. Шаги прочь и навстречу

Следующие несколько дней я чувствовала себя так, словно подцепила какой-нибудь местный грипп. Мне было настолько плохо, что хотелось уснуть и больше никогда не просыпаться. Лежать в кровати, не шевелясь. Не видеть никого, не слышать ничьи голоса.

Меня постоянно лихорадило — температура никак не спадала. Несмотря на старания лекаря Брадена, я ощущала себя мокрой, хорошо выжатой тряпкой. Ломило кости, ныли суставы. Мне то становилось невыносимо холодно, то невозможно жарко.

Ещё и сны про Раннвей... Стоило провалиться в беспокойное забытьё, как я тут же оказывалась в очередном видении из её прошлого. Как будто проживала ещё одну жизнь — жизнь глупышки драконицы. Самое обидное, что проснувшись, я почти ничего не помнила. Её отец, Вольмар, Данна и всё её окружение... Лица таяли, глохли голоса, всё забывалось. А я была настолько слаба, что даже то, что сохранялось ненадолго в памяти, не могла никому ни рассказать, ни хотя бы записать.

В короткие моменты, когда приходила в себя, понимала, что до этих пор мне везло. Став Веей из Пограничья, за четыре года я ни разу серьёзно не болела. Наверное, так же паршиво я чувствовала себя только когда мою душу каким-то непостижимым образом забросило в это тело. Тогда я тоже сильно болела. Кастен вытащил меня из ледяной воды, да и, наверное, тело Раннвей не сразу приняло новую «квартирантку». Но я выжила, выкарабкалась тогда, и сейчас как-нибудь справлюсь.

— Вот так... ещё одну ложечку, — звучал совсем близко мягкий голос не то Полин, не то Минны. — И ещё... Вот и замечательно. Господин Браден обещает, что лекарство быстренько поставит вас на ноги. К сожалению, сейчас многие заболевают. Вот даже вчера в газетах писали, что по столице опять гуляет какая-то зараза. Но осенью всегда так. А вы у нас нежная, хрупкая... Давайте последнюю ложечку, и я больше не буду вас беспокоить.

Я машинально раскрыла рот, чтобы проглотить горько-сладкую настойку. Служанка ещё что-то говорила, но я больше её не слышала. В очередной раз туман расстелился по спальне, и я провалилась в беспамятство.

А точнее, в прошлое Раннвей.

* * *

В следующий раз, когда открыла глаза, к своему удивлению и радости поняла, что мне не хочется закрыть их обратно. Слабость ещё ощущалась, но голова — о чудо! — была ясной. Шторы были плотно задёрнуты, поэтому сложно понять, какое сейчас время суток. И ещё сложнее было определить, как долго я была в состоянии выжатой тряпки.

Значит, надо спрашивать.

Позвонив в колокольчик в изголовье кровати, стала медленно подниматься. Мебель перед глазами сделала кульбит, но спустя несколько секунд заняла положенное ей место. Туалетный столик, кресло, ширма и кушетка... Всё знакомое, всё привычное.

Надо же, как быстро я привыкла к новой жизни в доме дракона.

При мысли о Делагарди непроизвольно вздрогнула. Поспешила выпихнуть его из головы и, пожелав себе удачи, оттолкнулась от кровати. Хотелось в туалет и наконец-то умыться. До этого, помнится, туда меня водили Полин или Минна.

Чувствуя себя ни много ни мало героиней, пересекла спальню, сделала всё, что надо, в ванной, а когда вернулась, застала обеих служанок с глазами, распахнутыми от ужаса.

— Ваша светлость! — всплеснула руками Минна. — Ну за чем же вы поднялись?!

А Полин шустро ко мне подскочила:

— Давайте-ка быстренько в кровать. Осторожно! Вот так, маленькими шажками.

Можно подумать, я тут умираю.

— Какой сегодня день? — спросила я, нехотя возвращаясь в постель.

— Понедельник, — ответила сопровождающая.

Минна же поддакнула:

— Вы температурили неделю. Только вчера господин целитель сказал, что вам потихоньку становится лучше. И то голос его звучал не слишком-то уверенно.

Неделю? Мысленно присвистнула. Нехило же меня подкосило! Представляю, что за это время успела надумать Вильма!

С мысли о наверняка не находящей себе места старушке, я незаметно перескочила на другую: не такую ясную, а скорее, расплывчатую и вязкую. Как кисель, которым я себя сейчас ощущала. У меня определённо были планы на начало недели. Что-то очень важное, что я точно пропускать не собиралась.

Какая-то встреча? Поездка?

Эврика!

До кровати я так и не дошла. Обернулась к явно опешившим от поведения хозяйки служанка и как можно бодрее сказала:

— Помогите мне собраться. Мне ждёт встреча наставниц!

* * *

В столовую спускалась, лелея надежду, что дракон уже куда-нибудь уехал. У него же работа, расследования... А может, королю вдруг снова приспичило назначить встречу. Почему-то видеть Эндера не хотелось. Казалось, стоит только услышать его голос, как мне снова станет плохо. Поднимется температура, вернётся дрожь...

— Доброе утро, тётя!

Я замешкалась на пороге. Во-первых, не припомню, чтобы Эдвина называла меня тётей и первой меня приветствовала. Во-вторых, Делагарди никуда не уехал. Пил кофе, привычно забаррикадировавшись от племянницы «Хрониками Кармара».

Когда до него дошло, что она сказала, газета упала на стол.

Я улыбнулась девочке, промямлив что-то вроде:

— И тебе, милая. — После чего нехотя перевела взгляд на Эндера.

— Зачем ты встала?

А вот так приветствуют жён, пусть и фальшивых, господа ульторы.

— Потому что чувствую себя отлично.

Соврала, конечно — слабость всё ещё ощущалась. И тем не менее я твёрдой походкой пересекла столовую. Правда, оказавшись в нескольких шагах от дракона, невольно замедлилась (как назло, в памяти воскресло «постельное» видение), но тут же приказала себе не дрейфить и уверенно опустилась на своё место.

Временное. К счастью, Женечка, всё это временно и быстротечно.

— Тётя, наверное, собирается поехать на встречу наставниц? — заискивающе проговорила Эдвина.

Сразу стало ясно, отчего она сегодня такая со мной милая. Девочка сидела, ковыряя ложкой кашу, и бросала на меня исподлобья взгляды.

— Эдвина, мы уже об этом говорили, — мрачно произнёс Делагарди. — Женя-а... Моя жена! Моя жена ещё очень слаба. Я предупредил мейста Гастфера, что на встречу приеду я.

— Но ты ведь не драконица, — растерянно озвучила очевидное ученица. — Надо мной и так все... — начала было и тут же запнулась, когда опекун непоколебимо отрезал:

— На встречу поеду я.

— И, как всегда, опоздаешь. Или вообще не приедешь, потому что у тебя опять появятся срочные дела, — ещё больше сжимаясь, как маленький колючий ёжик, буркнула «племянница».

— Эдвина, довольно. Я сказал...

Ох, как же иногда хочется чему-нибудь в него швырнуть за все эти «я сказал, решил и вообще: все быстренько заткнулись, говорит самый неотразимый, самый лучший!».

Какая-то часть меня совершенно не хотела вмешиваться в эту склоку — видимо, сказывалась ощущаемая после болезни слабость. Но вот другая часть, старая добрая Женя, едва от всего этого не вскипела.

Не вскипела лишь потому, что напротив меня сидела девочка, надежды которой снова разбивались и которая стараниями дяди имела все шансы в который раз разочароваться в тёте. Своей, на минуточку, законной наставнице!

— Я приеду, милая, — мягко ей улыбнулась, после чего перевела колючий взгляд на командира-супруга. — Пожалуйста, попроси Александра забрать меня в полдень.

— Он сегодня, скорее всего, будет занят, — не растерялся Делагарди.

— Значит, меня отвезёт Вернер. Или я поеду одна. — Я тоже теряться, а тем более сдаваться, не собиралась. — Могу в принципе и прогуляться. Свежий воздух мне не помешает. Особенно после недели постельного заключения.

— В этом нет необходимости.

— Я так или иначе буду там, — упрямо возразила я. — А вы, мой дорогой муж, уже сами решайте, с охраной или одна.

Несколько секунд он молчал, после чего велел замершей возле стены служанке:

— Ильва, помоги мисти Эдвине собраться. Ей уже пора отправляться в гимназию.

Бросив на дядю обиженный взгляд, а на меня посмотрев с надеждой, девочка поднялась из-за стола. Ещё минута, и в столовую вернулась тишина, которую дракон явно не спешил нарушать. Я тоже молчала. Отражала щитом невозмутимости его взгляды.

— Что с тобой происходит? — наконец не выдержал палач.

— У тебя могу спросить то же самое. Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты начинаешь решать за меня.

— Я забочусь о тебе.

— А мне такая забота не нужна! Если я говорю, что мне уже лучше, значит, мне уже лучше. Научись, слушать, Эндер. Слышать и слушать.

Захотелось пощёлкать пальцами возле его уха. Вдруг этот дракон и правда глухой как пень. Правда, для этого следовало к нему податься, оказаться ближе, а при одной лишь только мысли о таком повороте событий, что-то внутри меня восставало, противилось и как будто кричало: не надо!

— У тебя неделю держалась высокая температура. Ещё вчера ты не приходила в себя, а сегодня уже готова к новым подвигам. Иногда, Женя, ты ведёшь себя как ребёнок!

Точно глухой. Даже проверять не надо.

— Так ты пришлёшь ко мне Александра? Или мне самой в гимназию добираться?

На какой-то миг мне почудилось, что сейчас из ноздрей «любимого мужа» повалит дым, а глаза нальются кровью. Как ни удивительно, дыма и крови я не увидела. Вместо этого он лишь недобро сощурился:

— Браден утверждает, что ты подцепила вирус. Мне кажется подозрительным, что тебе стало плохо после нашей попытки поговорить с Раннвей. Что произошло в гостинице? Ты её видела?

Я покачала головой:

— Нет, не видела. Только обрывок прошлого, в котором ты её чуть не задушил.

Делагарди нахмурился:

— У меня нет привычки душить женщин. Никогда не было.

— Но это именно то, чего она боялась.

— Ты увидела всё это в её воспоминаниях?

Я замешкалась, не уверенная, что сказать, а потом тихо произнесла:

— Я помню, как ты держал её за шею, но что было дальше... Дальше ты начал меня дёргать, и я очнулась.

— Потому что тебя трясло, и это ещё мягко сказано. Ты меня сильно напугала, Женя. Была бледнее привидения. Надеюсь, что это действительно просто вирус и ты не обманываешь ни меня, ни себя, говоря, что тебе уже лучше. — Дракон поднялся из-за стола. — Кстати о привидениях. Твоя подружка чуть кабинет мне в управлении не разгромила, так рьяно пыталась привлечь к себе внимание.

— Ты что-нибудь ей рассказал? — с надеждой спросила я.

— Сказал, что ты заболела. Было странно говорить со стеной, с которой только что слетел портрет его величества, но после этого она хотя бы угомонилась.

Решив, что на этом все темы закрыты, Делагарди направился к выходу. Попытался замять разговор, словно его и не было.

— Так что там с Александром? — послала ему вдогонку.

Дракон замедлил шаг, обернулся и проговорил с таким видом, будто каждый звук вытягивали из него клещами:

— Приедет к полудню. — Хотел было уже выйти, но потом, видимо, решил, что последнее слово всё же должно остаться за мужчиной: — Если тебе снова станет плохо, в ближайший месяц ты из этого дома не выйдешь.

— И вам чудесного дня, дорогой муж!

И зеркала не надо, чтобы понять: моя улыбка больше походила на оскал. А в мыслях почему-то застряла навязчивая мысль: о каком-нибудь душке-искажённом, которому сегодня приспичит поохотиться конкретно за этим драконом!

* * *

Александр меня не разочаровал, в отличие от регулярно разочаровывающего мужа-палача. Приехал без четверти двенадцать и стал терпеливо дожидаться, невозмутимым видом отражая назойливое внимание служанок. К счастью для него, я уже была готова. Оставалось только надеть вишнёвого цвета пальто с опушкой из меха (за неделю, что провела в несознанке, прилично так похолодало), лайковые перчатки и шляпку. Вооружиться сумочкой, а также бодрой улыбкой и спускаться к Саше.

— Леди Делагарди... Раннвей... Как вы себя чувствуете? — с искренней тревогой поинтересовался молодой ультор.

— Не вы, а ты, — в который раз поправила его, при этом сделав всё возможное, чтобы бодрая улыбка стала ещё бодрее. — Уже намного лучше, благодарю. Не знаю, сказал ли тебе мой муж, но сегодня встреча наставниц, которую я не могу пропустить.

— Да, он упоминал, — кивнул дракон. — Вскользь, потому что торопился и, как мне показалось, был не в духе.

— Он всегда не в духе, — вздохнула я, поправляя перчатку. Бросила взгляд на тут же опустивших головы служанок и добавила: — Можем отправляться.

В машине на меня налетела Вильма. Увы, поговорить с ней при Саше я не могла, поэтому приходилось сидеть молча и выслушивать все жалобы, тревоги и возмущения призрака. А их за минувшую неделю накопилось немало.

— Я чуть не поседела — так за тебя переживала! Я, конечно, и так вся седая, но с тобой, Женя... — Привидение возмущённо запыхтело.

Я развела руками, давая понять, что сожалею, но поделать ничего не могу. Дом для Вильмы закрыт, а я была не в том состоянии, чтобы беспокоиться о её душевных терзаниях.

— Твой дракон поначалу нагло меня игнорировал! Я так и эдак пыталась привлечь его внимание — без толку! В итоге он довёл меня до небольшого... хм... нервного срыва. И пусть скажет спасибо, что сорвалась я в его кабинете, а не в кабинете его начальника. Была такая мыслишка... Когда они оба там сидели, кофием беззаботно наливались... Пока ты, бедненькая моя, умирала!

Всё, опять ушла в драму.

С Вильмой и Александром дорога до гимназии пролетела незаметно. Думала, буду одной из первых, но, как оказалось, здешние леди были не просто пунктуальны — многие решили приехать пораньше.

Отыскать место проведения встречи оказалось проще простого. Точнее, искать не пришлось — не успела я выйти из машины, как ко мне подскочил паренёк в ученической форме и вызвался поработать гидом. Александр тенью последовал за мной и юным драконом, но не к зданию гимназии, а вглубь парка. Вильма поначалу летела рядом, но потом куда-то подевалась.

Когда я здесь была две недели назад, парк радовал глаз всеми оттенками зелени. Сейчас же её почти не осталось — природа вокруг принарядилась в золотое убранство. Газоны теперь укрывали жёлтые ковры листвы, деревья, лениво шелестя, нависали над мощёными дорожками тяжёлыми медными кронами. Повсюду, куда ни глянь, бронза да охра. А также пустые, влажные от утреннего дождя кованые скамейки.

— Как-то не очень погода для встреч на свежем воздухе, — ёжась от холодного порыва ветра, пробормотала я. Несколько порыжевших листков взметнулись вверх и тут же, разлетевшись в стороны, осели в придорожных клумбах.

— Уверяю, ваша светлость, здесь вы точно не замёрзнете, — обнадёжил ученик и указал на купол из стекла, расчерченный на множество треугольников тонкими чёрными полосами рам.

Даже издали я заметила длинные столы внутри, но не парты, а те, на которые принято выставлять угощения. В глубине зала виднелись обитые синим бархатом кресла для нежных леди.

Исполнив долг провожатого, гимназист умчал встречать очередных гостий, а мы направились ко входу.

— Буду ждать снаружи, — сказал Александр, останавливаясь в нескольких шагах от странного сооружения, очень похожего на половинку мыльного пузыря, утопленного в жёлтый океан.

— Вот ещё! — возмутилась я. — Не позволю тебе мёрзнуть, пока сама буду есть тортики.

Тортиков, к слову, было немало. И конфет, и пирожен, и фруктов в глубоких хрустальных вазах. Чайные сервизы из тончайшего фарфора и маленькие чашечки для кофе — всё, чтобы леди чувствовали себя комфортно, как дома.

— Пойдём, — кивнула Саше.

— Дамам это может не понравиться, — замешкался ультор.

— Переживут, — пожала я плечами и снова кивнула на вход, давая понять, что без него никуда не пойду.

Леди у фуршетных столов встретили нас гробовым молчанием. Голоса оборвались, и все взгляды, добрая дюжина, сфокусировались на нас с Сашей.

— Всем доброго утра. Точнее, уже дня, — поприветствовала я притихших дракониц.

Ко мне тут же бросилась Данна, рискуя уронить с тарелки горку пирожных, которую сама для себя возвела. Видимо, Левенштерн считала, что клевать как птичка она не обязана. Тем более на халяву.

— Ты всё-таки решила прийти, дорогая!

А ты в этом сомневалась?

Я сдержанно улыбнулась «родственнице», а Данна, резво чмокнув меня в обе щёки, перевела взгляд на Александра.

— Это, я так понимаю, твой охранник...

Глаза у Левенштерн заблестели от интереса, неприкрытого и жадного. Я бы даже сказала — плотоядного.

— Александр Мориан. К вашим услугам, леди Левенштерн, — учтиво поздоровался ультор.

Данна, зардевшись, словно девица на выданье, кивнула и подхватила меня под руку. Горка пирожных угрожающе качнулась.

— Пойдём, милая, представлю тебе леди, с которыми ты вряд ли была знакома. Я имею в виду, до твоего исчезновения. Точнее, конечно же, секретного отъезда.

Делать нечего, пришлось плестись за Левенштерн, а Александру снова делать лицо кирпичом, потому что собравшиеся в «мыльном пузыре» дамы не отличались особым тактом, вели себя точь-в-точь как служанки в доме Делагарди.

Пока я отвечала на приветствия и сама дежурно расшаркивалась, количество участниц увеличилось почти в два раза. И большая часть почему-то решила столпиться возле меня. Тех, кто не был приглашён на приём в честь возвращения леди Делагарди, интересовала я и мой запоздало пробудившийся дар. Но ещё больше их почему-то интересовал Саша. И то, что нас с ним связывало.

— Леди Делагарди, простите за бестактность, его светлость сам выбирал для вас охранника?

— Вы, кажется, неплохо ладите.

— А когда вместе вошли, я поначалу решила, что это ваш супруг. Не признала в вас дочь Фармора. Жаль, что ошиблась... Из вас бы вышла красивая пара.

— Интересно, эйрэ не ревнует?

— Я бы на его месте не была столь беспечна.

— Особенно, если вспомнить ваше громкое прошлое, леди. С лордом Родингером.

На этом моменте мне захотелось выхватить из рук «тётушки» тарелку с остатками пирожных и запустить ею в ядовито усмехающуюся красотку. Не то графиню Дерби, не то Херни... За высказывание о моём прошлом.

С лордом Родингером.

— Пожалуйста, не ревнуйте, леди Херни, — отозвалась я так же елейно, как и она, и тут же поняла по выражению её лица: всё-таки Дерби. — Мужское внимание преувеличено. К тому же, — обвела притихших злопыхательниц самоуверенным взглядом, — у нас с лордом Родингером нет и не было никакого прошлого. То, что он однажды был в меня влюблён, не означает, что я отвечала ему взаимностью.

И пусть докажут, что это Раннвей по нему сохла. Где провокационные видео? А фотки? Может, пруфы прячутся в Инстаграме? Ах, у них ведь нет Инстаграма! Только сплетни, которыми эти гарпии питаются в закуску к тортикам и шоколаду.

— Но как же... Я слышала... — заикнулась было кудрявая блондинка, чем-то напомнившая мне Шанетт.

К счастью для меня, Флеминг сегодня здесь не было. И к ещё большему счастью, нападение на Раннвей было прервано директором гимназии. Я почти обрадовалась мейсту Гастферу и его словам:

— Леди, безмерно счастлив видеть вас здесь! Раз все в сборе, — директор прошёлся по нам внимательным взглядом, — можем начинать. Новостей и организационных моментов будет много.

Явно раздосадованные внезапным появлением директора, дамы с недовольными лицами стали рассаживаться. Я успела ухватить для себя чашку с чаем, но лучше бы этого не делала. Пока наливала себе горячий напиток, свободным осталось лишь одно место — рядом с Левенштерн.

— Сюда, милая, — помахала мне Данна, пока я отчаянно искала кресло от неё подальше. Даже на стул или табуретку была согласна, но, увы, ни то, ни другое поблизости не просматривалось. Не стоять же в дверях с Александром.

Пришлось садиться рядом с Данной и весь следующий час терпеть её ремарки. На каждый организационный момент, как выразился директор, у неё было своё мнение, которым она тут же торопилась со мной поделиться. Это отвлекало, мешало, раздражало. Хотелось отмахнуться от Левенштерн, как от назойливой мухи, но я стойко, можно сказать, из последних сил, терпела и не отмахивалась.

— И снова взносы, — проворчала «тётушка», когда речь зашла об организации зимних праздников. — Разве мало того, что мы и так платим? Это уже просто наглость!

Я ничего не ответила, потому что была далека от финансовых вопросов. Но в свою шпаргалку, маленький блокнотик, сумму записала, чтобы потом рассказать Делагарди. Не то чтобы мне хотелось лишний раз пересекаться с драконом, но...

Но это, Женя, твоя работа.

Снова напомнив себе, что я на своего рода службе, постаралась абстрагироваться на зудения Данны и сосредоточилась на голосе мейста Гастфера:

— Последний вопрос, который я бы хотел с вами сегодня обсудить. — Директор предвкушающе улыбнулся, словно собирался нас всех удивить. Не знаю, как все, а я точно удивилась, услышав торжественное: — В этом году советом учредителей было принято решение внести коррективы в учебную программу. Теперь к финальным экзаменам допустят лишь тех учеников, которые с успехом проявят себя на зимнем турнире! А участвовать в нём будут не только ваши дети и воспитанники, но и... — Улыбка мужчины стала ещё шире. — Вы сами, леди, а также господа драконы. Да, да, именно вы.

Новость, как вскоре стало очевидно, шокировала всех. Дамы ошеломленно зашептались, и из первых рядов раздалось возмущённое восклицание:

— Может, ещё предложите нам сдать экзамены? Как будто в своё время мы недостаточно их сдавали...

Директор вскинул в примирительном жесте руки:

— Тише, тише, прошу вас... Дайте договорить. Решение, чтобы наставники и наставницы также участвовали в турнире, — это не прихоть, а желание помочь вашим отпрыскам лучше раскрыться. Согласно последним исследованиям, в семьях, в которых драконы не просто оплачивают обучение детей и номинально принимают участие в их образовании, а работают с ними в связке, выше процент раскрытия двух, а то и сразу трёх даров. Представляете? А ведь мы все именно к этому и стремимся — чтобы будущие поколения драконов не теряли дары, не вырождались, как маги, а наоборот, становились сильнее своих матерей и отцов. Турниру будет предшествовать несколько недель подготовки, так что, уверяю, у вас будет достаточно времени, чтобы научиться быть с вашими отпрысками в полнейшей гармонии. Потому что чем крепче связь между юным драконом и его наставником, тем больше шансов на успех в раскрытии магии. Опять же согласно последним научно-магическим изысканиям.

Директор замолчал — видимо, выдохся, и леди тоже некоторое время молчали, переваривая новость о турнире. Я тоже переваривала и параллельно размышляла о том, что пребывать в полнейшей гармонии с подростком — тот ещё квест для любого родителя, не только дракона. А уж если вспомнить наши с Эдвиной отношения... В последнее время она хотя бы на меня не рычит и не проклинает, но гармония между нами — это уже из разряда фантастики.

Спустя несколько секунд дамы отмерли:

— И кто проводил эти исследования?

— Что за ерунда?!

— Почему нас ставят уже перед фактом?

— Даже не спрашивая нашего согласия!

Кажется, почтенный директор ожидал совсем другой реакции. Не криков возмущения, а воплей радости. Увы, радостью в «мыльном пузыре» даже не пахло.

— Но почтенные мейсты на утреннем собрании... — неуверенно проговорил он. — Все идею единодушно поддержали. Это ведь ради ваших детей! Ради будущего всех драконов! — запальчиво и даже с долей фанатизма выпалил он. — Больше даров — больше силы и власти драконам. Как было когда-то. Как может стать снова! И кто знает, может, в будущем, не таком уж и далёком, драконы снова смогут превращаться в прекрасных, могущественных созданий!

— Мечтатель! — скептически фыркнула Данна, правда, её слова потонули в очередном шквале возмущений. — Развлекательных игрищ, чтобы снять многовековое проклятие, точно будет недостаточно. Этому их совету просто нечем заняться...

Я молчала, потому как пока что плохо понимала свою роль в предстоящих состязаниях (или что оно вообще такое) и ещё меньше — как мы с Эдвиной будем срабатываться. Как воспримет наследница Фарморов новость о турнире и моём в нём участии? А уж как на неё отреагирует Делагарди было даже страшно представить.

— Я бы успешно прошла все испытания и с Кикки, и с Эдвиной. С моей силой и опытом это было бы несложно, — снова послышался назойливый голос «тётки».

Я раздражённо на неё покосилась. Вот честное слово, не надоело? Когда она уже смирится с мыслью, что я не отдам ей Эдвину? Точнее, не отдаст Делагарди, а я...

С честью исполню возложенные на меня договором обязательства.

Собиралась уже посоветовать ей сосредоточиться на родной дочери, когда стеклянные двери неожиданно распахнулись и к куполу взметнулся взволнованный юношеский голос, заглушив стоящий в зале гомон:

— Мейст Гастфер, скорее! Там такое... Эдвина Польман и Дерен Ферн! Они...

Я не была мейстом Гастфером, но в одну секунду оказалась рядом с мальчиком. Вперилась в него взглядом и требовательно сказала:

— Что с моей племянницей?!

Почтенный директор тоже оказался довольно шустрым, подскочил за пару мгновений, а с ним непонятно с какого перепугу подорвалась и Данна.

— Говори скорее! — рыкнул глава гимназии, окончательно смутив юного «гонца».

Ещё и Вильма изволила материализоваться, и пока я ждала, когда парень придёт в себя от такого наплыва внимания, не то с гордостью, не то с радостью выпалила:

— Отчаянная у тебя, Женечка, племянница! Настоящая сорви голова! Не знаю, чему её там учат гувернантки, но леди в мисти Эдвине даже не пахнет.

Я покосилась на призрака, безмолвно спрашивая, где Эдвина. К счастью, за годы знакомства старушка научилась понимать меня с полуслова, а иногда, вот как сейчас, и вовсе без слов.

— В лаборатории. Правое крыло, второй этаж. Там, Женечка, кошмар!

Думаю, не стоит уточнять, что после «там кошмар» я сорвалась с места как угорелая. Александр метнулся следом, под удивлённое восклицание Гастфера: «Куда же вы, леди?!». Кто ещё решил составить нам компанию — без понятия. Я не оглядывалась, бежала, подхватив юбки, пытаясь поспеть за духом.

А Вильма продолжала рассказывать. Правда, не сухо и по существу, а делая отступления, и, словно беря пример с Левенштерн, не скупясь на выражение личного мнения:

— Нет, если по-хорошему, я девочку прекрасно понимаю. Ну сколько можно над ней издеваться? Я сюда частенько наведывалась и слышала, как они её дразнили и задирали. Вот она и не выдержала, бедолашная. Сорвалась. Правда, рожицу драконёнку подпортила знатно. Хи-хи... Интересно, это вообще как-то исправляется? Ох, а вдруг её отчислят?! Или вообще куда-нибудь посадят!

Из слов призрака я вычленила главное: Эдвина, разозлившись на насмешки о своём происхождении, плеснула чем-то в лицо мальчишки, после чего (видимо, чтобы мало не показалось) набросилась на однокашника с кулаками. Кулаки — это ладно. Нет, за них тоже надо будет отругать, но вот как быть с лицом? И с какой такой радости у неё под рукой оказалось опасное снадобье?!

Что это вообще за, харг побери, кружок зельеваров?!

Подбегая к классной комнате, я продолжала надеяться, что Вильма преувеличивает. Что всё не так страшно и...

— Эдвина? — выдохнула, заметив забившуюся в угол, нахохлившуюся, как цыплёнок, «племянницу».

Её блуза была перепачкана, кружево воротника разодрано и некрасиво свисало, одна щека покраснела, а уголок рта отмечен кровоподтёком. Видимо, будущий эйрэ и джентльмен решил дать полукровке отпор.

Казалось, на неё никто не обращал внимания. Ученики вместе с обряженным в светлую хламиду не то лекарем, не то преподавателем толпились в другой части класса, откуда доносились выразительные постанывания.

— Ты в порядке? — подскочила к той, которую должна была опекать и наставлять.

— Жить буду, — буркнула Эдвина.

А в следующее мгновение класс сотряс взметнувшийся до фальцета голос директора:

— Вы что здесь устроили?!

Толпа учеников тут же схлынула, открывая нам сидящего на полу юного дракона. И тут я не сдержала вздоха облегчения. Фантазия уже вовсю рисовала ребёнка с обожжённым лицом, но всё оказалось не так страшно. Под левым глазом парня наливался синим цветом фингал, а к правой щеке мальчишка прижимал мокрую марлю. К счастью, мокрой она была не от крови, а от какого-то желтушного раствора. По-видимому, преподаватель не растерялся и оказал ученику первую помощь.

Секундное замешательство сменилось истеричным воплем юного дракона:

— Она меня изуродовала! Она... она... Маньячка!!!

— Не правда! — выкрикнула Эдвина из своего угла. — Следы от настойки ортанного корня быстро проходят, если приложить к ожогу зелье из листьев кирана! Ты бы знал это, если бы слушал мейста Гейтса, а не был занят сочинением гадких стишков в мой адрес. Урод...

Последнее слово она едва выдохнула, но, думаю, все услышали. И ученики с директором, и прискакавшая следом за ним Данна с разряженной группой поддержки.

— Сынок! — пискнула одна из дам, та самая кудрявая блондинка, напомнившая мне Шанетт, и бросилась к своему чаду. — Что она с тобой сделала?! Какой ужас! Мы этот так не оставим! Мейст Гастфер! Сейчас же вышвырните отсюда этого подкидыша!!!

Эдвина сжала кулаки, я непроизвольно поискала взглядом настойку ортанного корня. Может, помочь даме вымыть волосы?

Шагнула вперёд, загораживая собой ребёнка, и сказала:

— Мы этого тоже так не оставим. Ваш сын избил мою племянницу, глумился над ней и намеренно провоцировал. Глумился, к слову, не один день. Мейст Гастфер, мы с вами об этом уже говорили, — перевела взгляд на вконец растерявшегося главу гимназии. — Я предупреждала: мы не потерпим хамское отношение к Эдвине ни со стороны преподавателей, ни уж тем более со стороны всяких молокос... учеников.

— Вы... — пискнула блондинка.

— Я не закончила, — перебила её резко и переключила внимание на тощего дракона в белом балахоне: — К вам у меня также имеются вопросы, мейст Гейтс. Вы и никто другой отвечаете за безопасность детей на уроке, тем более это важно при работе с такими веществами, как настойка ортанного корня.

Знала бы я ещё, что это вообще такое.

И тем не менее продолжала (и, кажется, успешно) давить на психику преподавателя и директора:

— Почему на них обычная форма и нет никакой защиты? Вы даёте в руки первогодок опасные зелья и не берёте во внимание, что они могут навредить вашим ученикам.

— Я ему тоже так сказала, — довольно поддакнула Вильма, которую, кроме меня, разумеется, никто не слышал, а бедный учитель окончательно слился цветом лица со своей хламидой.

— Никто бы никому не навредил, если бы ваша племянница, леди Делагарди, не вела себя как дикарка! — снова вякнула кудрявая.

— Если бы вы учили своего сына, как надо обращаться с девушками, этого конфликта вообще бы не было, — холодно парировала я и обернулась к Эдвине. — Пойдём. На сегодня занятия закончены.

Решив до конца оставаться верной выбранной тактике поведения, ещё раз взглянула на директора:

— Мейст Гастфер, я вами очень, очень недовольна и мой муж со мной согласится. Мы платим немалые суммы в том числе и за безопасность Эдвины, но я не вижу, чтобы она была здесь в безопасности. Возможно, мне стоит обсудить этот вопрос с его величеством?

Ну а что? Как-никак я герцогиня и имею право на аудиенцию. И судя по испуганному взгляду, которым одарил меня директор гимназии, угроза сработала. Этот дракон тоже слегка поблёк, сглотнул и промямлил:

— Леди Делагарди...

— Не сейчас! Мне нужно отвести племянницу домой и вызвать к ней целителя. Эдвина...

Опустив взгляд, девочка быстро просеменила к выходу, прошмыгнула среди юбок «зрительниц», которые, стоило мне приблизиться, синхронно расступились. Даже Данна подвинулась и, кажется, провожала меня взглядом до самой лестницы. А скорее, не одна она. Я буквально физически ощущала, как спина зудит от множества глаз.

* * *

К машине шли молча. Не знаю, о чём думала Эдвина, но лично я лихорадочно выбирала тактику поведения. Предпочла бы ещё сто раз рявкнуть на сварливого директора и поставить на место мадам «болонку», нежели воспитывать подростка. Подростка со взрывоопасным характером, привыкшего, что ему всё дозволено.

Оказавшись в паромобиле, пожелала себе удачи и решила начать:

— Эдвина...

Тут же осеклась, заметив, как по щекам девочки катятся слёзы, а попытки заглушить их, не воспроизводить ни звука, ни к чему не приводят. Пара секунд молчания, моего и «племянницы», и она не выдержала: зарыдала. Спрятав лицо в ладонях, затряслась от судорожных всхлипов.

Ну и что теперь делать?

Я обменялась взглядом с Александром, одними губами попросила ехать и неуверенно коснулась спины ребёнка:

— Эдвина, давай поговорим.

Если слёзы были наигранными, чтобы избежать наказания, то Эдвина — лучшая актриса всех времён, миров и народов. Увы, плакала она по-настоящему, навзрыд, а Вильма, устроившись рядом, сочувствующе вздыхала:

— Бедная девочка... И поговорить не с кем. Ты умирала, а этот твой Делагарди... Сухарь он, а не дракон!

— Эдвина, почему ты мне не рассказывала? — мягко спросила я и погладила девочку по плечу. Раз, другой, чувствуя, как её пробирает дрожь.

— А разве тебе до этого есть дело?!

Опять двадцать пять. И долго мне ещё отдуваться за ошибки Раннвей?

Мысленно припомнив тихоню и эгоистку незлым тихим словом, в свою очередь поинтересовалась:

— Разве я не доказала, и уже неоднократно, что ты мне небезразлична? Что я изменилась.

Рыдания стали чуть тише. Эдвина подняла на меня заплаканный взгляд и, резко втянув воздух, которого ей явно не хватала, на выдохе сказала:

— Я старалась не реагировать на их слова. Честно! А потом ты заболела...

— Почему не рассказала Эндеру?

Всхлипнув, девочка пожала плечами:

— Дядя очень занят и наверняка решил бы, что всё это ерунда и что мне просто не стоит обращать на них внимания.

— Тебе действительно не стоит обращать на них внимания.

— Я же сказала: я пыталась! — выкрикнула девочка и снова, всхлипнув, сжалась. Поёжилась, забормотала: — Когда тебя изо дня в день называют заморышем и подкидышем, полукровкой и ошибкой природы... Подбрасывают гадкие стишки, а некоторые озвучивают при всём классе... Я думала, когда они узнают о моём даре, зауважают, но всё стало только хуже. Они вконец обозлились. Даже Кикки... — Эдвина раздражённо смахнула слёзы. — Мне в лицо улыбается, а потом вместе со всеми надо мной потешается. Гадина!

Ну, яблоко от яблони недалеко падает. Чему тут удивляться?

— Всё правда, Женечка. Всё правда, — подтвердила Вильма, хотя это и так уже было очевидно. — Я сама пару таких стишков видела. Фу! До сих пор противно!

И Александр тоже рассказывал, что травля в подобных заведениях — это классика. Вроде и мир другой, и даже не люди в полном смысле этого слова — драконы, а проблемы у подростков те же.

— Они тебе просто завидуют, — озвучила я очевидное.

А в ответ услышала:

— Они меня ненавидят!

— Нет, милая, это зависть. В тебе раскрылся дар ещё до начала учёбы, да не какой-нибудь! Кто-нибудь ещё успел отличиться?

Девочка покачала головой.

— Ну вот. Они пытаются задеть тебя как могут. А могут только так: злыми словами и насмешками. Ты можешь уподобиться им, стать такой же, протравленной злостью, и отвечать гадостью на гадость. А можешь быть выше этого. Не забывай, что ты — Фармор.

— Пока ещё Польман, — опустив взгляд, прошептала «племянница».

— И в этом нет ничего постыдного. Наоборот, тебе стоит гордиться своим отцом, не побоявшимся рискнуть жизнью, чтобы её изменить. Обоими своими родителями. — Я коснулась щеки девочки, стирая одинокую слезинку. — Нильс был храбрым и благородным мужчиной, а у Терес был железный характер. Она никогда не ломалась под обстоятельствами.

И не прогибалась под деспотичного папочку.

— Твоя мама сейчас бы меня поддержала: из любой ситуации можно выйти достойно и дать отпор не кулаками, а хлёстким словом.

— Как это сделала сегодня ты? — тихо спросила девочка и, кажется (по крайней мере, мне очень хотелось надеяться), в её голосе послышалось восхищение.

Я улыбнулась в ответ:

— Например. Поверь, от этого можно получить куда большее удовлетворение, чем от драки.

Эдвина шмыгнула носом, немного помолчала, явно о чём-то размышляя, а потом поинтересовалась:

— Ты расскажешь дяде?

— Он так или иначе узнает.

— И снова меня накажет.

— Может, и не накажет. Но только если пообещаешь, что в следующий раз будешь думать головой, а не идти на поводу у эмоций.

Девочка тяжело вздохнула:

— Я постараюсь. Правда. Буду учиться... эмм... бить словами. Вот как ты сегодня.

Вот и пойми: то ли меня всё ещё презирают, то ли отношения «тёти» и «племянницы» действительно налаживаются.

В госпиталь я разрешила ей сегодня не ездить, но от занятий с мисти Ливен отвертеться у Эдвины не получилось. Не знаю откуда, но гувернантка оказалась в курсе инцидента в гимназии.

Первое, что я от неё услышала, столкнувшись в холле, было:

— Ах, леди Делагарди, как я вам сочувствую! Эдвина ни на что не реагирует, с каждым днём становится только хуже! Настоящий сорняк... Видимо, всё дело в её отце...

И сдался же им всем её отец!

Илена мне нравилась, но в тот момент захотелось засунуть ей в рот какой-нибудь кляп.

— Мисти Ливен! — Я честно хотела обратиться к ней спокойно, но гувернантка отчего-то вздрогнула. — Сочувствовать мне не надо, у меня всё замечательно. И ваши ремарки по поводу родных Эдвины и уж тем более самой Эдвины неуместны. Да и мне они неинтересны. С ней тоже делиться мнением не надо. Надеюсь, вы меня понимаете?

Гувернантка раскрыла от удивления рот, потом захлопнула. Нервным движением поправила очки на переносице и пробормотала, на меня не глядя:

— Прошу простить меня, ваша светлость. Просто вы мне очень нравитесь, а Эдвина...

— Мисти Ливен...

— Простите, — окончательно смутившись, спохватилась она. Кашлянув, произнесла: — Я всё поняла.

— Замечательно.

Илена торопливо расстегнула пиджак:

— Я могу подняться к Эдвине?

— Идите.

Изобразив книксен, девушка поспешила к лестнице. Я проводила её взглядом. Ещё одна... Не общество, а настоящий серпентарий. Каждый так и норовит продемонстрировать, сколько в нём яда.