Жена-невольница. Непокорное пламя

Эйден взял руку Розалинды и надел на ее безымянный палец серебряное кольцо с изображением тигра.

— Люблю… — он говорил это так часто, но Розалинда радовалась каждый раз как в первый.

Он коснулся губами ее пальцев, а после перевернул ладонь и поцеловал запястье.

— Люблю… — прошептала Розалинда в ответ.

Других слов им не требовалось. За них говорили их взгляды, бились в унисон их сердца.

Стоящий рядом с сестрой Коум — ныне командующий взводом боевых магов огня Шилдании — кашлянул в кулак, заставляя влюбленных отложить ласки до брачной ночи.

Розалинда смущенно улыбнулась и приняла из рук брата коробочку и очень бережно раскрыла ее. В ней лежала печатка с гербом дома Тирлендов — вставшим на задние лапы тигром Спруса — опасным для врагов, но верным и преданным для близких. Подобное изображение как нельзя больше соответствовало характеру ее мужа.

— Объявляю вас мужем и женой!.. — закончил свою речь священник.

Эйден и Розалинда скрепили брак подписями и обменялись поцелуями — на сей раз скромными.

Раздались бурные аплодисменты и восторженные выкрики. Гости поспешили к новобрачным, чтобы поздравить их со столь знаменательным событием.

Первым, согласно церемониалу, к королю и королеве Шилдании подошел Адалард. Он все еще носил траур по погибшему сыну, но не мог не засвидетельствовать свое почтение.

После заключения мирного соглашения король Эйшеллии и Эйден пусть и не стали друзьями, но смогли найти общий язык. И теперь совместными усилиями охраняли горы Гланселя, не позволяя мориону призвать к себе новых некромагов и вновь испить светлых даров смертных.

Пока короли обменивались любезностями, Розалинда отправила воздушный поцелуй Джоси — ее новой камеристке, наблюдавшей за госпожой вместе с другими придворными. Эйден был столь любезен, что одарил бывшую горничную не только новой должностью, но и титулом баронессы. Преданность король Шилдании почитал превыше всего.

— Будьте счастливы, Ваше Величество, — Адалард поклонился Розалинде. — Вы победили меня своей находчивостью в войне, а после поразили красотой. Пусть Пресветлая укроет Вас от всех невзгод и печалей. И подарит счастье, которое Вы заслужили.

Пять лет назад Розалинда считала Адаларда кем-то вроде злого мага, и слегка побаивалась. Теперь же видела перед собой лишь человека, побежденного, но не сломленного. Только лишь опечаленного участью сына, ставшего некромагом.

— Мы все заслужили счастье, — эхом отозвалась Розалинда и поклонилась в ответ. — И в наших силах сохранить его на долгие дни.

Она перевела взгляд на мужа и улыбнулась так, что мир вокруг стал светлее, а в душах присутствующих упрочилась уверенность, что все сбудется.

горы Гланселя

год 20022 от ПВД, февраль

Он шел. Ледяной порывистый ветер дергал его за полы кафтана, бросал ему в лицо пригоршни снежных игл. Но он не мог остановиться. Этот зов для него превыше всего. Множество дней занял его путь, но ни время, ни преграды не имели значения.

Над горами взошла луна, такая же полная кроваво-красная, как в тот день, когда он впервые услышал шепот серых теней. Беал выбрал его, и нет такой силы, что разрушит сковавшее их единой цепью проклятье.

Вьюга бесновалась среди серых вершин гор, завывала в ущельях раненой волчицей. Жалобно хрустел и трескался под ногами одинокого путника тонкий лед. Но некромаг не чувствовал ни холода, ни страха. И только глаза его горели в темноте адским пламенем. И из груди с надрывом вырывался воздух: необходимость дышать — это, пожалуй, все, что осталось у него от человека. Остальное поглотил мрак.

Цель уже близко. Вот та гора, в которой замурован морион. Спит, пораженный печатью единорога, Беал. Томятся от невозможности выбраться низшие демоны его легиона. Но верный раб в обличии смертного не успокоится, пока не отыщет способ освободить господина.

Новый порыв ветра смел с головы путника капюшон, и в тусклом свете луны стал отчетливо виден его профиль: высокий лоб, сложенные в тонкую бледную нить губы, и изящный слегка загнутый нос, напоминающий клюв хищника. Бледная кожа и впалые от усталости и измождения щеки.

Скрюченные от холода длинные аристократические пальцы некромага нетерпеливым жестом смахнули с черных, как перо ворона, волос снег и вновь натянули на голову капюшон. Слабый шепот слетел уст.

—З-у-у-ум-м… На-а-ам-м… Эр-р-р-ихен!.. — начал взывать некромаг. Голос постепенно набирал силу как у человека, вынужденного долго хранить молчание. — Мое тело свободно, хоть и недостаточно сильно, чтобы вместить тебя. О, Великий Беал, услышь меня и пробудись ото сна! Как и ты, я долгое время был вынужден пить чужой дар и набираться сил. Но больше мне не нужен этот никчемный смертный. Глупец, он полагал, будто использует меня. И не замечал, что это я заставляю его рану сочиться тьмой. Я поглощаю дар его жены и не позволяю человеческой стороне привязаться к ней. Не даю любить. Но теперь я, истинный потомок великого некромага, закончу то, что начал Сигард. Эр-р-р-ихен!.. На-а-ам-м! З-у-у-ум-м…

Блез широко развел руки и упал на колени. Коснулся лбом каменной темницы господина. И гора задрожала, отвечая на его зов. С ее вершины сошла лавина и укутала с головой распростертое смертное тело.

И наступила тишина — невыносимая, зловещая. Светлый мир замер, опасливо прислушиваясь к тому, что произойдет дальше.

КОНЕЦ