Жена Сатана

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава двадцать четвёртая

Эльвира

Как бы ни пыталась убежать от того факта, что брак у нас отвратительный и семьи нормально никогда не было и уже не будет, даже если собака, даже если ребёнок, а всё равно пришла к такому выводу. Настал предел, после которого не хотелось ничего больше.

И, возможно, Костя мог решить, что я выла под одеялом из-за того дурного стечения обстоятельств, но это было не так. Не того малыша я оплакивала, а нас с ним. Словно похоронила. Выла, пока меня не раскопали родные руки из-под одеяла.

— И как? Как это случилось? Почему? Ну почему ты мне ничего не рассказала?! — на секунду показалось, что Костя был убит этой новостью, но его вопросы, звучащие со знакомым до боли обвинением, сыграли не в его пользу.

— Оставь меня! Я ничего не хочу! Всё! Я устала! Ты был прав! Ты всегда во всём прав! Я херовая жена! Получишь ты свой развод! Уйди! — рыдая навзрыд толкала его и бесконечно утирала слёзы.

Не для него, не его и не ему их видеть! До истерики хотелось отмотать назад и исчезнуть из его жизни, чтобы никогда не знать его и этой боли.

— Вот это видела? — он показал мне кукиш!

Я даже плакать перестала, опешила от неуместности, сюрреалистичности этого жеста для данного момента. Утёрлась от слёз и соплей, пытаясь сообразить, что сказать ему.

— Двигайся! — требовательно закричал на меня и скинув обувь полез ко мне, в моё убежище под одеяло.

От его резкости и крика на меня, заревела с новой силой. Стало так обидно, до нехватки воздуха. Я ревела как маленькая, заикаясь и задыхаясь, а если замолкала хоть на минуту, потом начинала рыдать снова. Без особых мыслей в голове, просто прорвало, просто необходимо было отреветь все неудачи и промахи, которые раньше я забывала работой. Но теперь работы не было, брак развалился и держался лишь на штампе в паспорте, а эмоции задушить было нечем.

Я так горевала сама по себе, хотя рядом был Костя, я лежала практически на нём, прижатая головой к его груди. Он не ушёл, не задавал больше вопросов, просто был рядом и гладил по голове. Бесконечно гладил, пока я не уснула.

Снился дурной сон, пробуждение было тяжёлым. Тело затекло, было душно до тошноты, во рту пересохло, горло болело, глаза я и вовсе открыть смогла не сразу, а когда открыла чуть вновь не разревелась. На часах было всего лишь четыре часа утра и к тому же Костя не спал. Заметив моё вошканье, сразу приподнялся, подпёр голову рукой и уставился на меня. Ужас мой был в том, что я не хотела ничего выяснять, жалела о признании и вообще… Улучить бы момент и сбежать с этой пасеки домой, но к моему сожалению и отчаянию, на часах только четыре утра, и дня дождаться будет тем ещё испытанием.

— Куда ты? — спросил Костя, когда я отчаянно пыталась выбраться из-под одеяла.

Меня подташнивало и жара не способствовала улучшению и так хренового самочувствия.

— Жарко и я пить хочу, — ответила хрипя, от першения в горле ещё хуже стало и я резко села, — А что, всё уже закончилось? — прикинулась валенком, вспомнив, как обычно домашнее вино отшибало мою память.

К сожалению, в этот раз эта система не сработала, а как было бы хорошо забыть и не ждать от Кости утешения. Страшно было не дожаться и мерзко было на душе оттого, что именно это и ожидаемо от мужа.

— Снова память отшибло? — с сомнением в голосе поинтересовался муж, и встав с кровати направился к двери, — Воды сам принесу. — не дождавшись моего ответа он ушёл на кухню за водой, а я легла на подушку.

— Вот. — Костя вернулся с бутылкой холодной воды и протянул мне.

— Чего ты меня в пижаму не переодел? — сразу спросила его в лоб.

Я прикидывалась что в беспамятстве в надежде что он поверит в это, а дальше… Сомневалась ещё чего хочу больше. Его признания о моей пьяной откровенности и сочувствия, но при этом вопросов причиняющих боль или его молчания и безразличия причиняющего мне боль равную по силе. И скорей я питала ещё какие-то надежды, потому что второе значило для меня стопроцентный конец и никакие фиги не спасут.

— Сама не захотела. Велела лечь рядом и не трогать тебя. — вполне легко нашёлся Костя с ответом.

Не было после никакого сочувствия, вопросов и прочего. Он просто разделся до боксеров и попытался лечь в кровать, я в этот момент как раз пила воду.

— Эй! Вали на пол! — резко пресекла эту наглую попытку, а от этого подавилась.

— Мы уже всё выяснили, забываем о разводе. Выспаться нужно, а завтра поговорим, всё обсудим, но развода не будет Эля. — он устало это говорил, по-прежнему пристраивая свой зад на край кровати.

— Нет-нет! Ты со мной спать не будешь, — без промедления вылила остатки воды из бутылки на добрую половину кровати и Костя увернулся в последний момент, — Достали твои качели и это пошла вон иди сюда родная тоже! Хотел развод? Ты его получишь! Иди Танечку свою извращенку придурочную ублажай! Трепло! — выплюнула зло последнее, судорожно вспоминая не выдала ли себя, вроде, всё о чём сказала происходило после моего прикладывания к вину.

— Не понял, с чего это я трепло? — спросил Костя, на удивление сохранивший стойкое спокойствие.

Ему всё равно.

— А с того, что Танечка твоя в курсе была о твоих планах на развод! Сама призналась, когда твой кофе цедила! Ты знал прекрасно, как я её ненавижу и терпеть не могу и ей рассказал! Ну кто ты в итоге, как не трепло и сплетница? Лавочку тебе на день рождения подарю, курьером вышлю! У подъезда поставишь, всех бабушек собирай и треплись сколько влезет! — прикрыв мокрое место покрывалом, я легла на своё сухое и закрыла глаза, сложив руки на груди.

— Я ей не говорил ни слова, ясно? — это его оскорблённое ясно окончательно лишило меня хладнокровия.

— Допустим и не говорил, но она знала, что я не приеду, она на тебе висла пока я, надрываясь и выворачивая ноги на каблуках тащила свой чемодан. Да любая дура поняла бы что тебе на меня глубоко по хрену!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так же, как и тебе на меня, постоянно! Работа… — он хотел снова спеть мне старую песню, но резко сменил направление, — Ты ехать не хотела, Таня спрашивала приедешь ли, и я ответил ей что вероятно нет. Ну ты же не хотела, а после мы на эту тему не общались. А чемодан, так я был обижен на тебя за бук в твоей сумке. Очередное нарушенное тобой обещание. Ну, а каблуки, это уж прости не моя вина. Могла бы выбрать обувь и поудобней, не на курорт ехала. — закончил муж, устраивая спальное место на полу.

— И выбрала бы! Непременно! Если бы мой идеальный, в отличие от меня, супруг, не удосужился предупредить о пасеке. Я не на курорт собиралась да, а в город с приличным асфальтом! Ты никогда за собой не замечаешь вины, только я козёл отпущения! Надоело! — на мои вопли ответа не последовало, Костя усиленно прикидывался спящим, хотя лёг на свою импровизированную кровать буквально под моё последнее слово.

Самое ужасное было потом. Этот эгоист спустя минут десять сопел, крепко и сладко спал, а я без конца гоняла мысли в голове и не смогла даже на минутку задремать.