Жена Уорвика

Глава 15

Ярким солнечным июньским утром Клодина приехала в Истхэмптон в одном из экипажей Лионела. Днем раньше они вернулись из свадебного путешествия и в настоящее время едва разговаривали друг с другом, стараясь не показывать установившиеся между ними напряженные отношения Оливии и Александру, которые сразу же нанесли им визит, чтобы послушать рассказы о путешествии и выразить удовольствие по случаю их возвращения. Оливия, уверенная, что Клодина пребывает в состоянии блаженства в браке, где процветает преданность и взаимная привязанность, выглядела оживленной и жизнерадостной. Она была полна готовности дать совет своей младшей сестре по ведению хозяйства и отношению к слугам.

Александр, с которым Клодина помирилась незадолго до свадьбы, сдержанно поцеловал ее в щеку, но руки не выпускал долго и посмотрел ей в глаза очень многозначительно. Она же сравнивала его с очаровательными мужчинами за границей, с которыми обменивалась взглядами. Они, безусловно, с радостью начали бы ухаживать за ней, если бы не постоянное присутствие Лионела, и теперь она находила внимание Александра необычайно скучным. Она не понимала, как он мог забавлять ее и доставлять удовольствие своими заигрываниями.

– Останови здесь, – велела Клодина кучеру.

Грум, симпатичный молодой человек, спрыгнул с задней подножки кареты, чтобы открыть ей дверцу и помочь выйти. Следуя обычаям местной аристократии, Лионел подбирал своих слуг, особенно грумов и лакеев, по росту и внешности, чтобы они выглядели одинаково, выстраиваясь в ряд при исполнении своих обязанностей.

Клодина через калитку вышла в парк под тень старых деревьев, где не спеша прогуливались отдыхающие, обменивались приветствиями, вступали в разговор, как на Штейне в Брайтоне. Сама она не собиралась гулять, просто хотела посмотреть, как расцвел курорт, переживающий первый сезон. Тайком от Александра Оливия шепотом поведала Клодине, что все их знакомые уже давно забыли про враждебное отношение к Дэниэлу и благосклонно приняли перемены. В Истхэмптоне поселилось много влиятельных людей. Местный театр пользовался популярностью даже в лондонских кругах, в Ассамблее проводились веселые балы, и уже прошло три великолепных концерта, все билеты на которые мгновенно распродали.

Вертя в руках зонтик, который отбрасывал кружевную тень на ее шляпку из итальянской соломки с развевающимися голубыми лентами, Клодина внимательно разглядывала все вокруг и с удивлением обнаружила, что началось строительство дома на холме. Мечта Дэниэла осуществлялась. Насколько она могла судить, он намеревался воздвигнуть огромный замок, от которого вела извивающаяся дорога прямо к калиткам парка. С холма, где уже заложили фундамент, открывался потрясающий вид на море. У его подножия лежал как на ладони весь курорт, включая те его западные и восточные районы, где все еще велась стройка и воздвигались великолепные виллы и террасы.

Ей неохотно пришлось признать, что затея Дэниэла удалась.

Сохраненные величественные деревья освежали воздух, тамарисковая изгородь украшала вид. Ни одно здание не выглядело уродливым или безвкусным. Вблизи пляжа сохранили леса для тех, кто хотел насладиться нетронутой природой и игрой пенистых волн. Дома радовали глаз свежеокрашенными стенами пастельных тонов, на фоне которых сновали туда-сюда экипажи, мелькали зонтики отдыхающих, играли веселые дети под присмотром нянечек.

Внимание Клодины привлекла разноцветная витрина ближайшего магазина, и она подошла ближе. Полки поражали многообразием сувениров: фарфоровыми тарелками, веерами, шкатулками в виде ракушек, многочисленными изделиями из стекла, на которых красовались крошечные ручной работы изображения пляжа и курорта. Рядом с магазином находилась библиотека, куда она зашла, чтобы бросить взгляд в книгу посетителей, и обнаружила там много знаменитых, хорошо ей знакомых имен. Она прошла мимо Ассамблеи через прохладную тень колоннады, бросила взгляд на афиши, дошла до «Отеля Уорвик» с его великолепным видом на море. Там она села на террасе и заказала лимонад, наблюдая, как дети катаются на ослах на пляже. Купальные машины Томаса Брауна работали вовсю. Из воды раздавались веселые крики купающихся, которых хватали мощные женщины-ковши и погружали под воду. Клодина обратила внимание, что даже Браун покрасил свой магазин, чтобы не уступать новым, недавно открытым в округе.

Женский голос прервал ее размышления:

– Миссис Атвуд, какой неожиданный сюрприз. Когда вы вернулись домой из путешествия?

К ней подошла леди Маргарет. Клодина изобразила на лице восторженное удивление, притворяясь, что не знала, что сэр Жоффрей с женой отдыхали на курорте, хотя уже прочитала об этом в книге посетителей.

– Доброе утро, леди Эденфильд. Мы вернулись вчера. А вы одна? Прошу вас, присоединяйтесь ко мне и закажите что-нибудь освежающее.

Леди Маргарет села, шурша кремовыми шелковыми юбками.

– Благодарю вас, дорогая, но я ничего не хочу. Ну разве не прекрасен этот курорт? Мы с сэром Жоффреем приехали несколько дней назад, и должна сказать, что здесь гораздо лучше, чем в Брайтоне. Мы решили приобрести здесь летнюю резиденцию, но все еще никак не можем согласовать цену на землю, которую выбрали. Этими вопросами от имени брата занимается мистер Гарри Уорвик. Он много запрашивает, да нам еще приходится улаживать вопрос с конкурентами, поскольку не одни мы хотим иметь апартаменты с видом на море.

– Думаю, Дэниэл Уорвик пойдет навстречу своему покровителю.

– О да, конечно, – утвердительно кивнула леди Маргарет. – Но мистер Уорвик только вчера вернулся домой после очередного боя. Мой муж как раз сейчас обсуждает с ним этот вопрос.

– Мистер Уорвик одержал победу?

– Конечно. Блестящую победу, как рассказал мой муж. – Это его шестой удачный бой в этом году.

Она снова перешла на тему курорта, продолжая болтать до тех пор, пока сэр Жоффрей не вышел из дома Дэниэла и не направился к отелю.

– Вы придете сегодня вечером на бал в Ассамблею? Это очень интересное событие, смею вас заверить.

– К сожалению, мы уже приглашены, – отказалась Клодина.

– Как жаль. Мистер Уорвик и его замечательная супруга всегда приходят. Благодаря им балы больше напоминают частные мероприятия, где они играют роль хозяина и хозяйки.

Клодина удивленно вскинула брови.

– Боксер играет роль хозяина по отношению к аристократам?

– Мистер Уорвик родом из очень древней и уважаемой графской семьи, но и без этого он уже давно сгладил разрыв, ведя себя как джентльмен. Вы, конечно, знаете, что изначально местная знать с предубеждением относилась к мистеру Уорвику, поскольку они очень боялись развития Истхэмптона. Теперь тут отдыхает даже лондонское общество, их страхи рассеялись, и они с радостью готовы принимать мистера и миссис Уорвик. Однако, – тут ее лицо смягчила довольная улыбка, – нашего хорошего друга не так легко победить. Он ежедневно отклоняет приглашения, посещая только те дома, чьи хозяева не наносили ему оскорблений в свое время.

Сэр Жоффрей поднялся по ступенькам, собираясь увести жену, но пара ушла не сразу. Он обменялся любезностями с Клодиной, а от его супруги последовало еще одно приглашение.

– Поскольку вы не придете на бал в Ассамблею, мы будем очень рады, если вы завтра вечером поедете с нами кататься на лодках. Целый маленький флот спускают на воду. Это премилое зрелище: луна, цветные фонарики отражаются в море.

Клодина благосклонно согласилась. Оставшись одна, она улыбнулась, вспоминая то, что ей рассказали о Дэниэле. Как умно он поступил, разрушив все социальные барьеры, в своем неподражаемом стиле. Он выбил почву из-под ног у Александра и ему подобных. Месть сладка, и Дэниэл, наверное, каждый день радуется поражению Александра. Как чисто и аккуратно он все осуществил. И как вульгарно выглядел трусливый выпад Александра в Брайтоне.

Интересно, Дэниэл поедет кататься на лодках? Именно надежда его увидеть вынудила ее принять приглашение. Рано или поздно их пути пересекутся, и она не собиралась скрываться от него. Ее не волновало, сможет ли Лионел сопровождать ее на вечернее мероприятие. Его нежные эстетические вкусы, которые составляли такой контраст с манерами Дэниэла во время его ухаживания, наскучили ей и стали вызывать тошноту. Кроме того, его здоровье сильно ухудшилось, с тех пор как он умудрился подхватить простуду после лодочной прогулки по озеру в Швейцарии. Чтобы не беспокоить ее своим кашлем по номам, он переехал в другую комнату и лишь иногда посещал жену.

После подобных визитов она вела себя с ним достаточно резко, критиковала все его планы путешествий, осмотров достопримечательностей, которые он устраивал для ее удовольствия. Во время подобных вспышек плохого настроения ей открылась еще одна сторона его натуры, которую она не знала ранее. Несмотря на свою обычную мягкость, в моменты гнева он становился ужасно упрямым. Она вдруг осознала, что под бархатной перчаткой скрывается стальная рука. Это вынудило ее прекратить все ссоры с ним, в которых она находила отдушину и выход для своего сдерживаемого напряжения. Все, что он делал, раздражало ее. Она считала его полностью ответственным за их неудавшиеся отношения и совершенно не чувствовала себя виноватой.

Клодина вышла с террасы и пошла через парк к своему экипажу, рассматривая витрины магазинов. В аптеке ее внимание привлекла реклама нового сиропа от кашля, гарантирующая почти мгновенное смягчение боли и исцеление. Она не поверила неумеренным обещаниям, но в каком-то порыве великодушия все же решила купить сироп, чтобы хоть немного облегчить кашель Лионела. Она положила бутылочку в ридикюль и через полчаса уже направлялась в поместье Атвуд.

Дома она бросила ридикюль и зонтик на постель, откуда их сразу же забрала служанка, пока Клодина снимала шляпу и расчесывала волосы. Она совершенно забыла про сироп от кашля, поскольку Лионел пригласил на обед гостей, и ее голова была полностью занята ими. После обеда она принимала многочисленных знакомых, которые горели желанием повидать ее после возвращения. Вечером они с Лионелом поехали на праздничный ужин в Рэдклифф-Холл, устраиваемый в их честь. По пути Клодина рассказала мужу о приглашении Эденфильдов. Он колебался, без сомнения, вспомнив неудачный эпизод и Швейцарии, но, увидев, что она горит желанием поехать, согласился, при условии, что погода не изменится, море останется спокойным, а воздух мягким. Встретив в Рэдклифф Холле сердечный прием, они провели великолепный вечер, Клодина светилась счастьем, поскольку в своем новом, купленном в Париже платье выглядела красивее всех присутствующих женщин.

Утомленная насыщенным днем и недавним длительным путешествием, она готовилась ко сну. Служанка сняла с нее платье и расчесала волосы. Клодина легла в постель и уже почти задремала, как вдруг вспомнила о сиропе. Какое-то мгновение она колебалась и уже почти решила отложить дело до следующего утра, но неожиданно представила себе Лионела, измученного приступами кашля. Ее, излучающую здоровье, всегда расстраивал его болезненный вид. Желание положить конец этим спазматическим атакам и излечить его побудило се купить лекарство. Самоотверженно вздохнув, она откинула одеяло, всунула ноги в розовые тапочки и потянулась за халатом. Бутылочка с сиропом по-прежнему лежала в ридикюле. Клодина нахмурилась, раздраженная глупостью служанки, которая даже не задумалась над тем, что крошечная дамская сумочка необычно тяжелая, и не напомнила ей о лекарстве. Неся в руках свою покупку, она вышла в коридор.

Несколько свечей горели в канделябрах всю ночь, и она без труда добралась до комнаты мужа, которая находилась на значительном расстоянии от ее. Когда она подошла ближе, то услышала его кашель и с отвращением поморщилась. К счастью, основной приступ прошел, она решительно повернула ручку и открыла дверь.

Он стоял около постели одетый в халат и пил воду из графина. При звуках ее шагов он оглянулся с ужасом и изумлением, пролив несколько капель на серую парчу халата. Клодина вошла в комнату и протянула ему бутылочку.

– Попробуй этот сироп от кашля. Я купила его для тебя сегодня в Истхэмптоне… – Она вдруг осеклась, застыла и в ужасе смотрела на кровать, не веря своим глазам. Ее муж был не один. В постели, закинув руку под светловолосую кудрявую голову и разглядывая ее смеющимися глазами, лежал молодой грум, который ездил на задках ее экипажа.

Бутылочка выскользнула из рук Клодины и упала на пол, чудом не разбившись. Переводя взгляд расширенных глаз с грума на мужа и обратно, она начала медленно отступать к двери, как будто боясь, что сироп, просачивающийся через ослабленную пробку, испачкает ее юбки.

– Клодина… – нарушил зловещую тишину Лионел.

Она испустила не то стон, не то вздох, повернулась и выбежала вон из комнаты. Ее халат развевался, пока она бежала по коридору. Влетев в свою комнату, она заперлась на ключ и упала на колени. После пережитого шока силы оставили ее. Никогда он больше не дотронется до нее. Никогда. Как же много ускользнуло от ее внимания. Она вспомнила, как разгневался Дэниэл, когда узнал, что она решила выйти замуж за Лионела. Он сказал ей тогда, что она сошла с ума. Он слышал или догадался. Возможно, мужчины легче, чем женщины, могут угадать эту выходку природы, о которой не принято говорить вслух. Об этом ей шептали на ухо наиболее продвинутые ученики в школе.

Она поражалась своей наивности. Как она могла быть настолько слепой? С другой стороны, откуда она могла знать? Она медленно подняла голову, ее взгляд стал жестким. Александр знал. Они с Лионелом вместе учились в школе и дружили много лет. За эти годы сложно что-то скрыть. Александр намеренно поощрял ее выбор, в то время как к другим ее поклонникам всегда относился с презрением и пренебрежением, как к недостойным ее. Он всегда убеждал ее, что от всего сердца желает ей счастья. Ее счастье? Его похоть! Он не мог вынести мысли, что другой мужчина прикоснется к ней, и намеренно обрек ее на жизнь с мужчиной, который не способен подарить ей радость и удовлетворение. Она уронила голову на руки и зарыдала над своей бедой.

На следующий день Лионел нашел ее в саду, где она неподвижно сидела в тени деревьев, сложив руки на коленях. Она намеренно отвернулась, показывая, что присутствие мужа ей неприятно, но он сел с ней рядом на белую кованую скамью и положил руку на спинку.

– Поскольку у нас теперь нет секретов друг от друга,- спокойно начал он, – мы можем поговорить.

– Нам не о чем говорить, – ответила Клодина, по-прежнему не глядя в его сторону.

– Не согласен. Если это хоть немного утешит вас, то я уволил этого человека и услал далеко отсюда.

– Без сомнения, это хорошее решение.

Лионел проигнорировал ее язвительное замечание.

– Когда я женился на тебе, то верил, что ты меня любишь. Ты удивишься, но я испытывал к тебе искреннюю привязанность и надеялся, что мы станем хорошими друзьями и партнерами. Я наслаждался теми часами, которые мы проводили вместе, с нашими книгами и музыкой. Мне хотелось, чтобы все это продолжалось, но после нашей свадьбы мое общество вдруг стало скучным для тебя, а порой и неприятным.

Клодина насмешливо посмотрела на него.

– Я этого не отрицаю. И сейчас я тебе сообщаю, что с этого момента пойду своей дорогой, а ты своей. Мы не первая пара, пытавшаяся мириться с неприятными обстоятельствами, и не последняя.

Он закашлялся, отчего тени под глазами, постоянные с момента простуды, стали еще темнее. Лионел быстро поднес ко рту платок, но приступа не последовало, и он убрал его обратно в рукав.

– Ты можешь делать что пожелаешь, после того как родишь мне сына. Ради его безопасности не допускай скандалов.

Она резко вздохнула.

– На этой стороне нашего брака поставлен крест. Никогда больше…

– Я женился на тебе с одной-единственной целью – получить наследника. Это твой долг. После того, как ты его исполнишь, можешь убираться отсюда.

Внутри мужчины снова проявился стальной стержень. Он неторопливо поднялся со скамьи и пошел по аллее обратно к дому. Клодина смотрела вслед мужу. По ее телу пробежала дрожь при мысли о том положении, в котором она оказалась. Она не перенесет его прикосновения и не допустит этого. Сложив руки перед собой, она размышляла о своем несчастье. Если бы она забеременела во время их последней ночи, но этого, к сожалению, не произошло… Она должна найти выход из этой жуткой ситуации.

Весь следующий день, посещая различные мероприятия, они вели себя, как актеры, играющие свои роли. Он вел себя любезно по отношению к ней. Обстоятельства вынудили его жестоко заявить о том, чего он ждал от нее, что выходило за рамки его личных правил о хороших манерах. Сидя рядом с ним в гостях у общих знакомых, Клодина смотрела на него и не могла связать этого очаровательного элегантного мужчину с той омерзительной сценой, которую видела прошлой ночью.

Вечер выдался таким же теплым и нежным, как и день, поэтому поездка в Истхэмптон состоялась. Эденфильды приняли их в своих апартаментах в «Отеле Уорвик», там же к ним присоединились остальные приглашенные, пока подавали шампанское. После этого все общество, не торопясь, последовало к новой деревянной лестнице, ведущей на пляж, построенной вместо старого, покрытого водорослями спуска.

Перед гостями раскинулся замечательный вид. Лодки плавно покачивались на воде, украшенные бумажными фонариками и разноцветными лентами. Лодочники, которые купили у Дэниэла разрешение на пользование этой частью пляжа, чтобы катать желающих на лодках как днем, так и ночью, нарядились в соломенные шляпы и полосатые одежды, что делало их похожими на настоящих моряков. Множество приглашенных джентльменов и леди собралось на пляже. Готовые отчаливать, все весело приветствовали друг друга. Все это красочное элегантное общество с любопытством рассматривало местное население, собравшееся на берегу на почтительном расстоянии. Лунный свет и бледные пески пляжа давали достаточно света, но горящие факелы, закрепленные на высоких железных подставках, вставленных в песок, дополнительно освещали сцену.

В дрожащем зареве одного из них Клодина вдруг увидела Дэниэла, подающего руку Кейт, которая спускалась вниз по лестнице. За ними следовала его сестра с молодым человеком, в котором Клодина узнала юного сына одной состоятельной семьи, живущей неподалеку от Атвуд-Холла. Она не смотрела на Жасси и ее поклонника, все ее внимание было приковано к Дэниэлу и его жене, с которыми гости вступали в разговор, представляли приглашенных. Джентльмены кланялись Кейт и целовали ей руку. Дэниэл оглянулся, и Клодина поняла, что он заметил ее рядом с Эденфильдами. Оранжевый свет факела освещал одну половину его лица и оставлял в тени другую, пламя отражалось в его глазах. Клодина в порыве чувственности вдруг подумала, что он похож на дьявола, вышедшего из ада на охоту. И тут ее озарила идея, как выйти из сложившегося ужасного положения.

Намеренно и ненавязчиво она отделилась от своей группы и медленно пошла по берегу, как будто желая в одиночестве насладиться красотой моря, которое ласкало берег серебристо-золотыми волнами. Ей не пришлось долго ждать, через несколько минут Дэниэл уже стоял рядом.

Она медленно повернула голову и посмотрела на него без какого-либо выражения на лице.

– Я не простила вас за тот обман. И никогда не прощу. Так что не обольщайтесь на этот счет.

– Я никогда не обольщался на ваш счет, Клодина. Хочу только заметить, что обманул вас не я, а сама судьба.

Она знала, что это правда. Выражение его лица, когда Жасси выступила вперед, чтобы объявить о невозможности их брака, стояло у нее перед глазами. Когда первый приступ ярости миновал, она осознала, что он также не знал об этой странной игре обстоятельств.

Она снова взглянула на море.

– Сейчас я вижу в этом дурное предзнаменование. Судьба предостерегала меня от брака, заключенного либо из упрямой глупости, либо из безрассудной поспешности.

Уорвик даже не пытался сделать вид, что не понял Клодину.

– Мои соболезнования, – спокойно сказал он.

Она отступила назад, спасаясь от набежавшей волны, Дэниэл крепко сжал ладонью ее локоть.

– Мне необходимо поговорить с кем-нибудь, – торопливо прошептала она.

– Вы уже нашли собеседника.

– Но не здесь, – она взволнованно посмотрела через плечо и увидела, что леди уже идут на пристань, сопровождаемые джентльменами, собираясь спуститься в лодки. – Тот коттедж, куда Оливия приходила к вам на встречу, все еще существует?

– Да.

– В таком случае, сегодня ночью. После прогулки. Я должна сделать вид, что вернулась домой, прежде чем снова уйти.

– Я буду ждать до восхода солнца, если понадобится.

Она неторопливо направилась обратно к пристани, смеясь и протягивая обе руки джентльменам, которые опередили остальных в желании помочь последней оставшейся на берегу леди сесть в одну из трех лодок, зарезервированных для Эденфильдов и их гостей. Остальные лодки, полностью загруженные пассажирами, уже отплыли. Лодочники готовились оттолкнуть оставшиеся две лодки от причала и запрыгнуть на борт. Дэниэл, не обнаружив Кейт среди пассажиров, ожидающих отплытия, догадался, что ее лодка уже на полных парусах идет в открытое море. Тут он заметил, что сэр Жоффрей кивает ему, приглашая присоединиться к их компании. Он легко прыгнул на борт и сел рядом с леди Маргарет. Клодина, погруженная в занимательный разговор со своими соседями и сидящим рядом с ней мужем, кинула на него быстрый взгляд.

Кейт помахала Дэниэлу из своей лодки и опустила руку. Он не увидел ее, хоть и искал взглядом. Заметив, что он разговаривал с Клодиной на неосвещенной факелами половине пляжа, она поняла, почему он не успел присоединиться к ней. Сидящий с ней рядом Гарри, чье лицо превратилось в разноцветную маску от света, который отбрасывали висящие над его головой фонарики, тоже наблюдал эту встречу, поскольку находился на пляже, когда прибыли Клодина и Дэниэл.

– Смотрите, – удовлетворенно обратился он к Кейт, снижая голос до шепота, – из всех лодок Дэниэл выбрал именно ту, на борту которой находится Клодина Атвуд. Вы заметили, как они общались на пляже? Не успела она вернуться домой, как уже ищет встречи с ним. Это подтверждает, что она вышла замуж за Атвуда исключительно назло Дэниэлу.

– Но они не сидят вместе, – попыталась оправдать мужа Кейт.

– Это ничего не значит. Они же не могут флиртовать прямо под носом у ее супруга. Им крупно повезло, если никто, кроме вас и меня, не видел, как они ворковали наедине. Сплетни быстро распространяются.

– Достаточно, – гневно воскликнула она. – Вы сами сейчас занимаетесь именно этим.

Он добродушно рассмеялся и откинулся на спинку сиденья, решив, что уже заронил в нее подозрения и нет необходимости продолжать. Недавно Гарри изменил тактику, стараясь тщательно подобранными словами и косвенными намеками подорвать привязанность, которую Кейт питала к его брату, оставаясь глухой ко всему, что слышала. Он делал ставку на ее гордость и чувство независимости. Рано или поздно она обретет свободу и пойдет своим путем. Тогда он присоединится к ней. Он знал, что она несчастлива с Дэниэлом.

С момента их первой встречи он хорошо изучил выражение ее лица и всегда судил о ее настроении по цвету глаз.

Гарри считал, что знал Кейт лучше, чем кто бы то ни было, и это убеждение усиливало в нем чувство собственности по отношению к ней. Глядя на нее, он видел что ее жизнь заполняла пустота, ей катастрофически не хватало любви, которая ни имела ничего общего с тем, что происходило между ней и его братом в постели. Темная мучительная ревность струилась по его венам, завистливая ненависть к брату временами становилась физически ощутимой. Ему приходилось тайком отирать холодный пот, выступающий на висках и верхней губе. Часто он лаконично думал о том, что упускает свое предназначение в жизни, ему следует идти своим путем. Он владел собой лучше любого актера, когда улыбался, общался, кланялся, излучая добродушие, в то время как в его сердце жил убийца.

Кейт опустила палец в воду и наблюдала, как круги расходятся но воде, отражая разноцветные огоньки фонариков. Перед ее глазами стоял образ Дэниэла и Клодины, увлеченных, как два любовника, интимным разговором. Все ее существо наполняло дурное предчувствие, ужас, которого она никогда не испытывала ранее, и она испугалась. Неужели она его потеряет? Неужели надежда, которая дарила сладостную радость от каждой незначительной победы, от каждой его крошечной уступки, от каждого случайного любовного прикосновения, жила лишь в ее глупом воображении, а он оставался таким же далеким от нее, как и раньше?

Кейт глубоко вздохнула. От этого все ее тело вздрогнуло, как у всхлипывающего ребенка. Гарри с беспокойством наклонился к ней.

– Вы замерзли?

Ей проще было кивнуть, чем вступать в какие-либо разговоры. Он взял один из пледов, специально предназначенных для пассажиров, и накинул ей на колени. Она и правда похолодела от ужаса при мысли, что время, отведенное ей, чтобы по крупицам собирать любовь Дэниэла, истекло. Клодина вернулась и едва поманила пальчиком, как он тут же кинулся к ее ногам.

Кейт медленно подняла голову: никакое предчувствие ее не сломает. Предчувствие надо проигнорировать и отбросить в сторону, иначе поражение неизбежно. У нее есть козырь, который никакая Клодина не сможет побить. Именно на него она возложит все свои надежды, в нем вся ее сила, он не подведет ее.

Прогулка продолжалась более двух часов. Флотилия маленьких лодочек держалась на безопасном расстоянии от скал, стараясь не отплывать далеко от берега, пестрящего огнями коттеджей, разбросанных тут и там фермерских домов. Сам Истхэмптон под звездным небом напоминал раскрытую шкатулку со сверкающими на черном бархате драгоценными камнями. Лодка с Кейт и Гарри подошла к причалу самой последней, и Дэниэл уже ждал жену на берегу. Эденфильды и их гости ушли. Прощальные пожелания раздавались за тамарисковой изгородью, где стояли ожидающие их экипажи.

– Понравилась тебе прогулка? – автоматически спросил Дэниэл у Кейт, поглощенный собственными мыслями.

– Да, я получила большое удовольствие, – последовал спокойный ответ, хоть внутри ее снова парализовал страх.

Она с облегчением вздохнула, когда к ним присоединилась Жасси со своим кавалером, обменивающиеся веселыми замечаниями о поездке. Из-за изгороди вышел Джим, помахивая хлыстом, чтобы отвезти их домой. Кавалер Жасси проводил ее до коляски, назначил новую встречу на следующий день и отправился искать свой экипаж, Гарри ускакал верхом. Кейт села рядом с Жасси и, к своему ужасу, поняла, что Дэниэл не последовал за ней, а просто закрыл дверь.

– Ты не едешь домой? – спросила она.

Временами он задерживался, заезжая к знакомым в «Отель Уорвик» или в Ассамблею, либо на карточную игру. На этот раз она чувствовала, что он остается в городе с другой целью.

– Пока нет, – ответил муж, подавая Джиму сигнал, что можно ехать.

Он хотел отойти назад, но Кейт быстро схватила его за руку. Инстинкт подсказывал ей, что ни в коем случае нельзя отпускать его от себя этой ночью, иначе случится нечто ужасное, катастрофическое, что разлучит их навсегда.

– Дэниэл! – В ее голосе звучало отчаяние.

Он взглянул на нее так, как будто впервые увидел в этот вечер, целиком занятый Клодиной.

– Да?

– Не оставляй меня!

Он удивился:

– Что случилось?

Она взволнованно покачала головой, как будто потеряла способность внятно говорить.

– Я хотела кое-что открыть тебе сегодня вечером.

Он улыбнулся. Кейт всегда беспокоилась о бедных и нуждающихся, а это могло подождать до утра, другое дело – отчаяние Клодины.

– Я с удовольствием выслушаю твое тайное сообщение завтра, – заявил он и отнял у нее руку.

Она глубоко вздохнула, ее щеки покраснели.

– Неужели нет на свете ничего настолько важного, что заставило бы изменить твои планы на эту ночь?

Он прищурил глаза. Кейт превзошла саму себя. Он не позволит, чтобы от него требовали отчета о его делах. Ей нужно преподать урок.

– Нет, – холодно ответил он. – Я еду по своим делам и не отрываю вас от ваших.

Дэниэл резко повернулся и быстро пошел по направлению к отелю. Ома не смотрела ему вслед, сидела неестественно прямая и тихая, опустив глаза под пристальным взглядом обеспокоенного Джима, который повернулся и молча наблюдал неприятную сцену. Жасси тоже молчала, закусив губу, чтобы не разразиться гневной тирадой в адрес брата, посмевшего расстроить Кейт.

– Думаю, мы можем ехать домой, – с достоинством обратилась Кейт к Джиму.

Тренер стегнул лошадей хлыстом, и экипаж плавно тронулся с места. Оказавшись в спальне, Кейт даже не пыталась раздеться и лечь в постель. Ломая руки, она беспокойно ходила из угла в угол с напряженным выражением лица. Этой ночью она собиралась сказать Дэниэлу, что ждет ребенка. Этой ночью она думала привязать его к себе навсегда.

Подойдя к отелю, Дэниэл сразу направился к конюшням. Обычно он брал там лошадь, чтобы объехать территорию, и грум быстро привел ему лучшего скакуна. Дэниэл умчался со двора с такой скоростью, что не заметил своего брата, следящего за ним из тени деревьев. Через несколько секунд Гарри вскочил в седло и последовал за ним. Когда они выехали из Истхэмптона на проселочную дорогу, Гарри свернул на обочину, чтобы его брат не услышал стука копыт и не заподозрил, что за ним следят.

Клодина добралась к коттеджу только после полуночи. Дэниэл ждал ее и вышел на крыльцо, его силуэт четко вырисовывался на фоне освещенной свечой комнаты. Она тихо вошла в калитку и проскользнула мимо него в дом. Когда Дэниэл запер дверь и повернулся к ней, она уже сняла плащ и бросила его на пол.

– Вы дождались, как и обещали, – хрипло заметила она. У нее был безумный вид, волосы растрепались.

– Вы сомневались во мне?

Она покачала головой, при свете свечи ее глаза магически блестели. Все произошло так, как он и ожидал. Если она действительно собиралась рассказать ему о своих бедах, то после приезда ее решение изменилось. В жадном выражении ее глаз он прочел страстное желание, хоть и допускал, что существует иная, тайная причина ее прихода, о которой он не догадывался. Она вдруг резко вскрикнула, как самка, желающая самца, и бросилась в его объятия, прильнув губами к его губам. Они закружились в диком, безумном водовороте. Несколько минут их сплетенные тени отражались на стене в мерцающем пламени свечи, а затем он толкнул ее в темноту на покрытую сеном кровать, куда она упала и потянула его за собой. Постепенно свеча потухла.

Уже наступил рассвет, когда он поднял с пола ее плащ и накинул ей на плечи. Солнце медленно всходило над верхушками деревьев. Клодина осторожно выглянула из-за двери, чтобы удостовериться, что никто ее не видит. Дэниэл, полностью готовый к отъезду, вышел вместе с ней. Они взглянули друг на друга, воспоминание о прошедшей ночи обожгло из лица.

– Прощай! – прошептала она одними губами, почти неслышно.

Потом подобрала свои юбки, вышла из коттеджа и побежала по дороге, почти мгновенно скрывшись из виду.

Дэниэл запер дверь и пару мгновений задумчиво держал ключи на ладони, прежде чем положить их в карман. Странный подарок на память. Давно заброшенное строение скоро обвалится, потолок рухнет и похоронит в груде камней тайну о том, что здесь произошло.

Клодина добралась до Атвуд Холла и проскользнула внутрь через боковую дверь, которую оставила незапертой, Сняв туфли, она взяла их в руки и осторожно поднялась по лестнице босиком. Утренний свет проникал в окна и освещал коридор. Неуверенные солнечные лучи осторожно касались высоких каминных труб. Подойдя к двери своей спальни, она с облегчением вздохнула и, шелестя юбками, вошла в комнату, бесшумно закрыла дверь и прижалась к ней головой. Ее сердце безумно колотилось, рука, все еще лежавшая на ручке, дрожала. Она чувствовала себя в безопасности, во всех смыслах.

– Откуда ты пришла в такой час? – раздался резкий голос Лионела.

Близкая к панике, она обернулась. Лионел сидел на ее постели и халате с напряженным и бледным лицом. В ее сознании мелькнула мысль, что он пришел к ней ночью и не застал. Она одновременно испытала облегчение, что не оказалась дома, и сильный страх от его присутствия, но быстро взяла себя в руки и хладнокровно ответила:

– Я не могла заснуть и гуляла по саду.

– Ты лжешь! – закричал он, вскочил с постели и вцепился трясущейся рукой в ближайший столб кровати.

Клодина покачала головой.

– Почему я должна лгать? Мне стало нехорошо после морской прогулки, и я решила подышать свежим воздухом.

– В течение всей ночи? Твоя постель не тронута. На тебе все еще надето вчерашнее платье. – Он с угрожающим видом спустился с возвышения, на котором стояла кровать. – Я узнаю правду, даже если мне придется придушить тебя своими руками!

Лионел направился к ней. И хоть в душе Клодины царил хаос, посмотрела она на мужа дерзко и вызывающе.

– Я даже не представляю, что за дьявольские подозрения рождаются в твоей голове, – проговорила она. – У тебя нет никакого права обвинять меня в чем-либо. Именно ты превратил наш брак в полную фикцию…

Он схватил ее за горло.

– Куда ты ходила? С кем встречалась?

Она вдруг ужасно испугалась. В его руках заядлого наездника чувствовалась недюжинная сила. Он сжал ее горло с такой силой, что все отчаянные попытки жены ослабить его пальцы оказались тщетными. Ей пришла в голову только одна вещь, которую она могла сказать, чтобы он отпустил ее. Она пошла на риск, горячо надеясь, что этой ночью у нее все получилось.

– У женщины, которая носит под сердцем ребенка, случаются странные фантазии, – хрипло пробормотала она. – Одни страстно желают деликатесов, другие чувствуют себя в четырех стенах, как в ловушке, и часто стремятся на свежий воздух.

Лионел так резко отпустил ее, что она почти упала. Клодина так и не успела понять, подействовали ли ее слова, поскольку его охватил приступ кашля. Озабоченная исключительно собой, она жадными глотками вдыхала воздух, разглядывая в зеркале уродливые следы от его пальцев на своей нежной коже. Она бы так и не взглянула в его сторону, если бы он в приступе удушья не начал издавать те же леденящие душу звуки. Ее глаза расширились от ужаса и отвращения. Кровь струилась из его рта. Он покачнулся, в молчаливой мольбе протянул к ней руку. В этот момент его ноги подкосились, и он упал к ее ногам лицом вниз, забрызгав ковер своей кровью.

Она смотрела на него с чувством облегчения и ликования. Он умирал. Умирал. Судьба освобождала ее от него. Она услышала тихий истерический смех и вдруг осознала, что этот смех принадлежит ей. Впервые она осознала всю степень отвращения, которую испытывала к мужу. Внезапно она вздрогнула. Он протянул руку и вцепился ей в юбку. Она безжалостно выдернула юбку и вдруг услышала в коридоре шаги, торопливо приближающиеся к двери ее спальни. Один из слуг, вероятно, услышал звук падения. Один бог знает, что еще они могли услышать из их разговора на повышенных тонах. Она должна позвать на помощь.

– Помогите, помогите! – закричала она, подбегая к двери и широко распахивая ее, слуга в расстегнутом фланелевом жилете нерешительно стоял в коридоре.

– Быстро! – скомандовала Клодина. – Позовите доктора. У вашего хозяина приступ. Боюсь, он умирает.

Дэниэл медленно въехал в Истхэмптон, но, вместо того чтобы вернуться к Кейт, он повернул лошадь в сторону холма и направился к своему будущему дому. Там он спешился и с чувством глубокого удовлетворения долго бродил по огромным недостроенным комнатам, которые предстояло обить шелком и украсить мраморными каминами, а полы, покрытые опилками и стружками, отполировать до блеска. Он поднялся на второй этаж и, облокотившись на подоконник, оглядел свои земли, простирающиеся до искрящегося под лучами утреннего солнца моря. К подъезду Истхэмптон-Холла постепенно подъезжали рабочие. Группы мужчин тянулись к восточной и западной частям курорта, где все еще строили новые здания. Маляры уже приступили к покраске задней части «Отеля Георга IV». Над всем курортом витал дух процветания, который он оценил, бродя по улицам Брайтона в тот день, когда купил Кейт на базаре.

Кейт. При воспоминании о ней его взгляд стал задумчивым. Холодная, как лунный свет, жаркая, как огонь, чем больше она себя отдавала, тем загадочнее оставалась для него. Он вспомнил, как резко говорил с ней после морской прогулки. Его рассердило, что она сошла на берег вместе с Гарри, хоть он и не обратил на это должного внимания, поскольку все его мысли в тот момент заполняла Клодина. Без сомнений, его брат все сильнее и сильнее вкрадывался в доверие к Кейт. Как заноза в пальце доставляет дискомфорт, так и постоянное присутствие Гарри заставляло его обращаться с Кейт все более и более резко.

Дэниэл отошел от окна и направился к выходу, принимая утренние приветствия рабочих. Затем он вскочил в седло и поскакал к дому. Оставив лошадь в конюшне, он зашел в купальню, сбросил одежду, взял полотенце и отправился на пляж. Подойдя к морю, он зашел по пояс в воду и нырнул. Его темная голова снова появилась над волнами уже на расстоянии нескольких ярдов от берега.

Кейт наблюдала за ним из окна с выражением любви, обиды и гнева. Она не спала всю ночь, только что приняла ванну и переоделась в свежее хлопковое платье. Никогда еще Дэниэл не отсутствовал всю ночь. Даже когда игра затягивалась до утра, он в радостном возбуждении, поскольку редко проигрывал, возвращался к ней в постель рано утром, принося с собой запах вина и табака. Самые потрясающие моменты ее экстаза в его объятиях случались как раз в эти часы утренней любви. То, что он не вернулся к ней утром, как обычно, и избегал возвращаться домой, усилило ее подозрение, что этой ночью он предал ее.

Она отвернулась от окна и пошла на кухню. Молоденькая служанка уже проснулась и приступила к своим обязанностям. Кейт автоматически поставила блюда на плиту и приступила к приготовлению обильного завтрака, который всегда с таким удовольствием поглощали Дэниэл и Джим.

Она уже накрыла стол, когда услышала, как распахнулась входная дверь и кто-то вошел в дом. Это был не Дэниэл, который некоторое время назад уже поднялся в их спальню. Прежде, чем она успела поставить на стол серебряный кофейник и оглянуться, в холле прогремел хриплый пьяный голос.

– Дэниэл! – крикнул Гарри тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

Джим, просматривающий около окна утреннюю газету, резко опустил ее на колени и тревожно взглянул на испуганную Кейт. Они оба появились в дверях и увидели Гарри, стоящего около лестницы, широко расставив ноги, в то время как Дэниэл показался наверху, поправляя манжеты свежей рубашки, выглядывающие из рукавов пиджака.

– Что случилось? – требовательно спросил он, с высоты взирая на брата. – Ты по поводу новых кирпичей? Я думал…

Гарри перебил его:

– Это все, о чем ты можешь думать? – презрительно усмехнулся он. – О своем курорте? Не могу поверить, что он занимает второе место в твоем сердце после миссис Атвуд.

Дэниэл уже наполовину спустился с лестницы, его лицо помрачнело. Кейт схватила Джима за руку, а он крепко сжал ее ладонь в ответ, заверяя, что готов вмешаться в конфликт братьев. Дэниэл продолжал спускаться в холл, но уже в более осторожном темпе.

– И ты по этой причине врываешься в мой дом в столь ранний час, чтобы упомянуть тут имя леди?

– Леди? – саркастически переспросил Гарри. – Да ты, оказывается, не знаешь значения этого слова. Вот Кейт леди, насколько я это понимаю. Она стоит миллиона тех дамочек, которые мнят себя более знатными по рождению. Но ты этого не понимаешь. – Он гордо поднял подбородок и агрессивно ткнул пальцем в брата. – Ты не заботишься о ней, и никогда не заботился. И сейчас у меня есть достаточно доказательств. Я хочу выкупить ее у тебя обратно. – Он опустил руку в карман и, достав оттуда кожаный кошелек, бросил его к ногам Дэниэла. Золотые монеты высыпались из него и покатились по всему холлу. – Двадцать одна гинея! У меня не хватило денег в тот день на базаре в Брайтоне, но сейчас они есть.

– Кейт моя жена, – с угрозой проговорил Дэниэл, – она не продается.

– Твоя жена? – Гарри получал явное удовольствие, повторяя выражения своего брата. – Для чего тебе жена, если ты проводишь ночи с Клодиной Атвуд в коттедже в Денвинском тупике?

Дэниэл с кулаками бросился на брата. Джим кинулся вперед. Он смог схватить Дэниэла за плечо и оттащить в сторону, но тот все же успел нанести Гарри в лицо сокрушающий удар, который заставил его отлететь к стене и упасть на одно колено. Кейт вскрикнула и бросилась на помощь Гарри, в то время как тренер изо всех сил старался удержать Дэниэла от дальнейших нападений.

– Перестань! Успокойся! Оставь брата в покое. Он пьян и не знает, что говорит.

Гарри медленно встал, упираясь одной рукой о стену, чтобы сохранить равновесие. Он взглянул на Кейт, ошибочно принимая за любовь и симпатию ее естественную обеспокоенность последствиями страшного удара, который разбил бы Гарри челюсть, если бы вовремя не вмешался Джим.

– Хоть я и пьян, но я соображаю, что говорю. Я следил за Дэниэлом, когда он ехал в коттедж, и видел, как миссис Атвуд зашла туда после него…

Он замолчал, поскольку Кейт, сверкая глазами, закрыла ему рот рукой.

– Уходите! – прошипела она. – Убирайтесь с глаз моих! Вам, братьям Уорвикам, неведом стыд. Вы готовы пользоваться любыми способами, чтобы добиться того, чего хотите. Пришла пора заканчивать с вами обоими. А сейчас уходите.

Гарри не двинулся с места, упрямо вытянув руку в сторону Дэниэла.

– Пусть он докажет, что я говорю неправду.

Джим больше не мог сдерживать Дэниэла. Он вырвался, схватил Гарри, выкинул его из дома на дорожку и с такой силой захлопнул дверь, что весь дом завибрировал. В спальне наверху проснулась Жасси, перевернулась на другой бок и снова заснула. Тренер тактично вышел из холла и отправился прогуляться, оставив Кейт и Дэниэла наедине. Дэниэл заговорил первым, ничего не отрицая и не извиняясь. Он не собирался оскорблять Кейт ложью. Он и так уже причинил ей достаточно вреда.

– Скажи мне, что ты имела в виду, когда говорила, что пора заканчивать с нами? – спросил он.

Ее глаза странно сверкали под вуалью холодных слез.

– Я имела в виду, что отныне пойду по жизни своим путем. Я решила, что больше никогда не стану подчиняться ни тебе, ни какому-либо другому мужчине.

– Но ты не уедешь отсюда?

Про себя он решил, что не позволит ей уехать, даже если она попытается, какие бы способы ему ни пришлось при этом использовать.

– Нет, – ответила Кейт. – У меня тут слишком много обязанностей.

Его озадачил странный ответ, но он не успел задуматься над ним, поскольку хотел задать еще один волновавший его вопрос:

– Что я могу сделать, чтобы исправить ситуацию?

Казалось, она смотрела на него откуда-то издалека.

– Ничего, – грустно сказала она. – Совсем ничего. Мы всегда были чужими друг для друга.

Она повернулась и прошла через столовую в сад, где опустилась на траву и прислонилась к дереву, перебирая пальцами растущие вокруг лютики.

Дэниэл хотел пойти за ней, взять ее на руки, положить ее голову к себе на плечо и успокоить, но не мог, поскольку Кейт явно дала понять, что он потерял ее. То, что произошло между ним и Клодиной этой темной эротической ночью, не имело ничего общего с его жизнью с Кейт, но это стояло за пределами ее понимания. Они с Клодиной держали друг друга в своеобразном рабстве с момента первой встречи и по-прежнему находились в зависимости друг от друга, хотели этого или нет.

Звук копыт на улице привлек внимание Дэниэла, он вышел посмотреть, кто входит в калитку, и увидел запыхавшегося Харди.

– Вам лучше пойти со мной, сэр. Там на берегу проблемы. Когда рабочие с фургонами, как обычно, направились на пляж, чтобы набрать гальку для строительных работ, Том Браун преградил им спуск. Он заявил, что только через его труп они смогу взять еще хоть камушек с берега.

Дэниэл, нахмурившись, отправился с Харди к морю. С Брауном и раньше уже возникали проблемы. Он с самого начала выступал против вывоза гальки с пляжа, что ставило в опасность его купальни, которые стало невозможно перевозить на более высокое место в случае прилива. Во время непогоды несколько купален уже затопило и унесло в море.

– Я заставлю их замолчать раз и навсегда, – сказал Дэниэл, вскидывая голову, и, услышав злобные крики со стороны купален, бросился бежать. Харди последовал за ним.

Кейт услышала шум и встала. Увидев сквозь деревья бегущего Дэниэла и его бригадира, она поняла, что случилось что-то серьезное. Возможно, несчастный случай. Она часто оказывала помощь пострадавшим, лечила все, начиная от ожогов и порезов, заканчивая падениями с лесов и переломами конечностей. В большинстве случаев она следила, чтобы за больными хорошо ухаживали, часто присматривала за ними сама. Поскольку финансовые дела Дэниэла наладились, она с легкостью убеждала его выплачивать потерпевшим компенсацию.

Кейт направилась к дому с намерением упаковать корзину с бинтами, опиумом и другими необходимыми при оказании первой медицинской помощи вещами, как вдруг из верхнего окна ее окликнула Жасси.

– Мне кажется, что около купален развернулась настоящая битва, – крикнула девушка, прикрывая от солнца глаза ладонью. – Я вижу рабочих Дэниэла, стоящих с телегами около спуска, им перегородила дорогу целая банда.

После драки требовалось много бинтов. Кейт кинулась в дом, достала из шкафа чистые сложенные льняные полоски, сложила их в корзину и выбежала из дома на улицу. Когда она достигла места происшествия, его уже окружала толпа зрителей, через которую ничего не удавалось разглядеть. Аккуратно прокладывая себе путь через плотное кольцо людей, она пробралась вперед и увидела, что дела обстояли именно так, как описала Жасси. Разгневанные возчики и грузчики пытались пробраться к единственному спуску, чья ширина позволяла вместить фургоны. Однако целая толпа орущих рассерженных мужчин, вооруженных дубинами и толстыми палками с торчащими во все стороны гвоздями во главе с Томом Брауном не пускала их. Около их ног лежали горы камней, приготовленные ранее. Дэниэл и Браун стояли друг напротив друга по разные стороны от покрытого водорослями спуска.

– Я уже говорил вам раньше, Уорвик, – орал Браун с красным от напряжения лицом, тряся перед собой кулаком, – у вас нет никакого права вывозить гальку с моей части пляжа.

– У меня есть полное право, как и у любого другого человека, брать с берега любые строительные материалы, которыми щедро одарила нас природа. А сейчас прикажи своим бездельникам и бродягам уйти с дороги, освободить проход для моих рабочих и их фургонов.

– Идите к дьяволу! – крикнул Браун и поднял с земли увесистый камень, который стал угрожающе подкидывать в руке.

Дэниэл глубоко вздохнул и обратился через плечо к стоящему ближе всех рабочему, юноше с живым веснушчатым лицом.

– Беги во двор и скажи плотникам, чтобы бросали работу и приступали к строительству купален для меня. Я намереваюсь разорить нашего местного болтуна до конца лета, – крикнул он.

Рабочие Дэниэла одобрительно рассмеялись, их поддержали зрители, кое-кто даже зааплодировал. Дэниэл усмехнулся, эта усмешка воспламеняла многих его противников на ринге. Браун не смог ее вынести и кинул в противника камень, который держал в руке, но боксер инстинктивно увернулся. Камень угодил прямо в плечо стоящего позади рабочего, который вскрикнул от боли и упал. Этого хватило, чтобы началась драка. Дэниэл и его сторонники начали с криками штурмовать спуск.

Возчики направили на своих противников лошадей, стегая их кнутами, остальные, вооружившись лопатами и заступами, орудовали ими, как копьями. Сторонники Брауна кидались камнями и обломками старой плотины, обратив в бегство зрителей.

Кейт подбежала к раненому мужчине, опасаясь, что у того сломана ключица. Она оказала ему первую помощь и кинулась к другой жертве, веснушчатому юноше, который не успел выполнить распоряжение своего хозяина, получив глубокую рану в лоб. Кейт присела около него на колени, перевязала порез, пообещав позднее наложить швы. Она вынуждена была кричать, поскольку шум вокруг заглушал ее голос. Лошади ржали от испуга, становились на дыбы и упирались. Отчаянный лай собак, привлеченных дракой, смешался с воплями дерущихся людей, лязгом лопат, ударами камней. Ситуация становилась все серьезнее, и Кейт, игнорируя грозящую ей опасность, переходила от одного пострадавшего к другому.

В разгар борьбы Дэниэл скинул порванное пальто и, обернувшись, обнаружил перед собой пять противников. Никто не решался нападать на него в одиночку. Все прекрасно знали и безумно боялись сокрушительной силы его боксерских кулаков, понимая, что одного его удара хватит, чтобы разбить челюсть, сломать нос и лишить сознания на целую неделю. Они били его дубинками, одна палка с гвоздем поцарапала его лоб, чудом не задев глаз. Его лицо, залитое кровью, выглядело так же ужасно, как и лица тех, кто испытал на себе силу его кулаков. Он дрался по всем правилам ринга. Его локти, колени и ступни причиняли столько же вреда, сколько и его кулаки. Завидев крепкого парня, который наступал на него с поднятой железной дубиной, Дэниэл ударил его в пах, и тот согнулся пополам и упал на спуск, по которому уже катился первый фургон. Кейт, занятая оказанием помощи, оглянулась как раз для того, чтобы увидеть, как тяжелое колесо переезжает ногу упавшего мужчины.

Ее не заботило, кто он и против кого выступает. Устремив взгляд на несчастного стонущего человека, она пробралась среди дерущихся мужчин и побежала вниз по спуску. Но не добежала. Лопата, которой орудовал один из рабочих, ударила ее прямо в лоб. Она не помнила, соскользнула ли со спуска или упала ребрами прямо на обросший ракушками барьер. Для нее наступила темнота, которая милостиво поглотила острую боль, слишком сильную, чтобы ее вынести.

Дэниэл краем глаза заметил мелькнувшее в толпе платье Кейт, но его предупреждающий крик раздался слишком поздно. Он опоздал. Он увидел случайный удар, беспомощно смотрел, как ее ноги соскальзывают с края спуска, как она наклоняется вперед, надает на выпирающую стойку и скатывается вниз на гальку.

– Кейт! – как безумный, выкрикнул он ее имя.

Раскидав в разные стороны тех, кто загораживал ему путь, он подбежал к ней. Джим, слишком поздно увидевший драку, мчался к ним со скоростью, на какую только был способен. Дэниэл с горестным стоном опустился на колени около Кейт. Тренер с посеревшим лицом подбежал к нему, чтобы помочь унести девушку, но Дэниэл сам нежно поднял ее на руки и снова застонал при виде ее побелевшего лица с сильным кровоподтеком на лбу.

– Боже всемогущий! Она мертва? – сдавленно проговорил Джим.

– Нет, нет. Она не может. Она не должна, – неистово закричал Дэниэл, как будто мог вдохнуть в нее жизнь.

С потемневшими от отчаяния глазами он прижал голову к ее груди. Не услышав ударов ее сердца, он решил, что Кейт умерла, и погрузился в такую безутешную скорбь, что чуть не сошел с ума. Он не мог жить без нее.

Но вдруг уловил слабое сердцебиение, и волна облегчения затопила его.

– Она жива, слава богу, – потрясенно пробормотал Дэниэл, накрывая жену своим пальто. – Найди носилки и пошли кого-нибудь за лондонским врачом, который остановился в отеле.

Он положил Кейт к себе на колени, крепко сжав ее нежную руку, не обращая внимания на проезжающие мимо фургоны, на побежденного Брауна и тех его приятелей, которым посчастливилось выйти из потасовки без ушибов и ран. Пострадавших и раненых рыбаки уложили на самодельные носилки и донесли до фургона, который специально выделили, чтобы отвезти их в город. Пришла Сара Синглтон, чтобы помочь раненым. Именно она распорядилась, чтобы принесли старую дверь, и уложили на нее Кейт Уорвик, чье мятое платье искрилось от мелких, переливающихся на солнце песчинок.