Глава 6

В субботу вечером отправляюсь в гриль-бар в хорошем настроении, исполненная оптимизма, наполовину выиграв сражение с самой собой по поводу свидания и думая, что Маркус, быть может, окажется именно тем, кто мне нужен.

Захожу в бар и вижу, что он сидит у стойки в своих мешковатых джинсах и слегка помятой зеленой рубашке с неровно закатанными рукавами — полная противоположность Алеку.

— Прости, я опоздала, — говорю я, когда Маркус встает, чтобы поздороваться. — Долго не могла поймать такси.

— Ничего. — Он указывает мне на соседний табурет. Сажусь. Он улыбается, обнажая очень белые и ровные зубы. Возможно, это лучшее, что в нем есть. Ну, еще ямочка на подбородке.

— Что ты будешь? — спрашивает он.

— А что ты пьешь?

— Джин с тоником.

— Тогда мне то же самое.

Он бросает взгляд в сторону бармена, держит наготове двадцатку и снова смотрит на меня:

— Здорово выглядишь, Рейчел. Я благодарю его. Прошло уже много времени с тех пор, как мужчина говорил мне комплимент. Так получилось, что мы с Дексом обошлись без любезностей.

Маркус наконец привлекает внимание бармена и заказывает для меня «Бомбейский сапфир» с тоником, а потом говорит:

— Когда я видел тебя в последний раз, все мы тогда здорово набрались... Но вечер был славный.

— Да, я изрядно перепила, — усмехаюсь я, надеясь, что Декс сказал правду и Маркус ничего не знает. — Но по крайней мере оказалась дома еще затемно. Дарси говорит, вы с Дексом сидели до утра.

— Ага, мы с ним еще там побыли, — отвечает Маркус, не глядя на меня, Это хороший признак. Он выгораживает друга, но не умеет лгать. Берет у бармена сдачу, оставив оба счета и мелочь на стойке, и протягивает мне стакан: — То, что ты просила.

— Спасибо, — улыбаюсь я, помешиваю в стакане тонкой соломинкой и пью.

Худая девица с восточной внешностью, в кожаных брюках и обильно накрашенная, трогает Маркуса за руку и говорит, что освободился столик. Забираем наши бокалы и идем за ней через весь бар. Когда мы садимся, девица протягивает нам два огромных меню и отдельно карту вин.

— Сейчас подойдет ваш официант, — говорит она, встряхивает длинными черными волосами и исчезает.

Маркус изучает карту вин и спрашивает, не хочу ли я заказать бутылочку.

— Конечно, — киваю я.

— Красное, белое?

— Все равно.

— А рыбу? — Он смотрит в меню.

— Наверное. Хотя не думаю, что под рыбу пьют 76 красное.

— Я не очень хорошо разбираюсь в винах, — говорит он, переплетая пальцы. — Может быть, посмотришь сама?

— Ничего, выбирай. Подойдет любое.

— Тогда ладно. Возьму вот это. — Он озаряет меня улыбкой, которая обозначает: «Смотрите, я шикую!»

Мы изучаем меню. Маркус придвигается ближе, и я бедром чувствую его колено.

— Я не хотел приглашать тебя прямо сейчас, потому что в Хэмптонсе нам предстоит жить всем вместе, — говорит Маркус, не отрывая взгляда от меню. — Декс сказал, что это основное правило. Не заводи романов с тем, с кем живешь в одном доме. По крайней мере до августа.

Он смеется, а я принимаю к сведению: Декс отговаривал его идти на свидание.

— Но потом я подумал — какого черта, я положил на нее глаз, собираюсь ей позвонить... Хочу сказать, что думал пригласить тебя с тех самых пор, как Декс нас познакомил. Как только я сюда переехал. Потом однажды увидел здесь свою бывшую из Сан-Франциско и решил, что, прежде чем звонить тебе, надо привести в порядок дела. Ну, понимаешь, чтобы все было тип-топ. Теперь я со всем этим развязался... и вот мы здесь.

Он трет лоб, как будто после признания ему стало легче.

— Думаю, ты принял верное решение.

— Подождать?

— Нет. Позвонить. — Дарю ему самую соблазнительную улыбку, и мне на ум приходит Дарси. Во всем, что касается женских уловок, ей нет равных. Вовсе не всегда нужно быть серьезной и строгой.

Возникшую паузу прерывает официантка:

— Здравствуйте, как дела?

— Отлично, — бодро говорит Маркус и понижает голос: — У нас первое свидание.

Я смеюсь, но у официантки на лице лишь тонкая, натянутая улыбка.

— Предложить вам наши фирменные блюда?

— Валяйте, — говорит Маркус. Она смотрит в пространство поверх наших голов и оттарабанивает весь список, каждую фразу начиная со слова «замечательный»: «замечательный окунь», «замечательное ризотто» и тому подобное. Я киваю и половину пропускаю мимо ушей. Думаю о том, что Декс отговаривал Маркуса меня приглашать, и гадаю, почему бы это.

— Не хотели бы вы для начала заказать что-нибудь из напитков?

— Да... думаю, начнем с бутылочки красного. Что бы вы посоветовали?

— Есть превосходное «Марджори пино нуар». — Она указывает пальцем в меню.

— Отлично. Его и возьмем. Превосходно.

Она улыбается в мою сторону:

— Вы готовы сделать заказ?

— Думаю, да. — Я заказываю овощной салат и тунца.

— Хорошо поджаренного?

— Средне.

Маркус заказывает фасолевый суп и отбивную.

— Отличный выбор, — подытоживает официантка, выразительно кивает, забирает меню и уходит.

— Профессионал! — комментирует Маркус.

— Что?

— У девочки ноль эмоций.

Я смеюсь, он улыбается.

— О чем мы говорили? Ах да, Хэмптонс.

— Точно.

— Так вот, Декс говорит, что это плохая идея — приглашать на свидание ту, с кем тебе жить в одном доме. А я сказал: «Черт возьми, не желаю играть по вашим дурацким правилам. Если в конце концов мы друг друга возненавидим — ну, так тому и быть».

— Не думаю, что до этого дойдет, — отвечаю я.

Официантка возвращается с бутылкой, открывает ее, наливает немного вина в бокал. Маркус делает огромный глоток и сразу, без обычных ритуальных церемоний, говорит, что вино превосходное. Многое можно сказать о мужчине, если взглянуть на него в тот момент, когда он дегустирует вино. Плохой знак, если он долго думает, сует нос в бокал, тянет медленными задумчивыми глоточками, замирает, нахмурив брови, а затем слегка кивает, без излишнего воодушевления, как бы говоря: «Да, сойдет, но я пробовал и получше». Если он действительно знаток, то это нормально. Но как правило, такие парни просто ломают комедию, и на них жалко смотреть.

Когда официантка наливает мне вино, я спрашиваю Маркуса, знает ли он о пари.

Он качает головой:

— Какое пари?

Жду, пока официантка уйдет, — довольно и того, что ей известно о нашем первом свидании.

— Декс и Дарси поспорили, соглашусь ли я пойти с тобой.

— Ничего себе. — От неожиданности у него отвисает челюсть. — И кто ставил на то, что ты согласишься?

— Не помню. — Я изображаю смущение. — Но дело не в этом. Важно то...

— Что они в курсе. — Он снова качает головой. — Вот свиньи!

— Точно.

Он поднимает бокал:

— Пусть Дарси и Декс обломаются. Выпьем за то, чтобы эти сволочи не узнали ничего из того, что было сегодня вечером.

Смеюсь.

— И не важно, будет наше свидание удачным или нет.

Мы чокаемся и пьем.

— Не похоже, что свидание не удалось. Уж поверь мне.

Я улыбаюсь: — Верю.

Действительно верю, думаю я. В его юморе есть что-то обезоруживающее, очень простодушное, в духе Среднего Запада. Вдобавок он не помолвлен с моей лучшей подругой. Это серьезный плюс.

Затем, словно прочитав мои мысли, Маркус спрашивает, давно ли я знакома с Дарси.

— Больше двадцати лет. Когда я впервые ее увидела, на ней был забавный летний сарафанчик, а на мне — такие дурацкие шортики с Винни Пухом. Я тогда подумала: вот по-настоящему стильная девчонка.

Маркус смеется.

— Готов поспорить, в шортиках с Винни Пухом ты выглядела классно.

— Не уверена.

— А потом ведь именно ты познакомила Дарси и Декса, да? Он говорил, вы дружили в университете.

Да. Мой хороший друг Декс. Последний из тех, с кем я спала.

— Ага. Мы познакомились на первом курсе. Всегда знала, что они с Дарси будут хорошей парой, — говорю я. Немного преувеличенно, но мне хочется подчеркнуть, что я никогда не рассчитывала на Декса сама. Не рассчитывала и сейчас не рассчитываю.

— Они даже внешне похожи. Скорее всего у них будут замечательные дети.

— Да, дети получатся красивые. — Я чувствую необъяснимое стеснение в груди, представив себе, как Декс и Дарси нянчатся с младенцем. По каким-то причинам до этого момента дальше сентябрьской свадьбы моя фантазия не простиралась.

— Что? — спрашивает Маркус, очевидно, заметив выражение моего лица. Это вовсе не означает, что он чрезвычайно догадлив, просто мое лицо уж никак нельзя назвать бесстрастным. Сущая беда!

— Ничего, — говорю я, улыбаюсь и сажусь ровнее. Пора сменить тему. — Ну, хватит о Дек- се и Дарси.

— Да, — говорит он. — Совершенно согласен.

И мы начинаем типичный для первого свидания разговор: о работе, о родителях и тому подобное. Об интернет-компании, где он работает, и о переезде в Нью-Йорк. Нам приносят заказ. Едим, болтаем, потом просим еще бутылочку вина, вообще больше смеемся, чем молчим. Я чувствую себя настолько уютно, что беру у него кусочек отбивной, когда он предлагает.

За обед платит Маркус. В такие моменты мне всегда неловко, хотя когда девушка предлагает заплатить сама (искренне или демонстративно доставая кредитку) — это куда более тревожный знак. Благодарю его, мы выходим и решаем пойти еще куда-нибудь выпить.

— Выбирай, — говорит Маркус.

Хочу отправиться в новый бар, который недавно открылся рядом с домом. Садимся в такси и всю дорогу болтаем. Потом сидим в баре. Прошу его, чтобы он рассказал мне про свой родной город в Монтане. Он сначала замолкает, а потом говорит, что вот эта история мне наверняка понравится.

— Всего несколько человек из моего класса пошло в колледж, — начинает он. — Большинство даже не утруждало себя тем, чтобы написать выпускной тест как следует. Но я взялся за ум, хорошо подготовился, подал документы в Джорджтаун и прошел. Конечно, в школе я об этом не распространялся, жил как раньше, гулял с ребятами и все такое. Потом учителя о чем-то прослышали, и однажды наш математик, мистер Гилхули, решил рассказать всему классу о моих успехах.

Он встряхивает головой, как будто это воспоминание ему неприятно.

— Все сказали: «Ну и что, подумаешь, какое дело». — Маркус изображает своих одноклассников: скрестил руки на груди и подавляет зевок. — Думаю, что такая реакция мало обрадовала мистера Гилхули. Он хотел, чтобы они в полной мере осознали всю глубину своего невежества и поняли, какой ужас ожидает их в будущем. Он нарисовал на доске огромную диаграмму, где изобразил мое растущее в результате получения диплома благосостояние, противопоставив его тому, что будут получать на автозаправке они. И соответственно дела у них будут идти все хуже и хуже.

— Ничего себе.

— Ну да. Все сидели и думали: «Сволочь же ты, Маркус», точно так же, как я сидел и думал, что они мне в подметки не годятся и что я буду круче всех. Убил бы этого кретина! — Он вскидывает руки. — Спасибо тебе, Гилхули. Ты избавил меня от друзей.

Смеюсь.

— Что я делаю дальше? Старательно борюсь с образом неотесанного провинциала. Из шкуры вон лезу — доказываю, что плевать мне на занятия. Курю травку каждый божий день и мертвецки напиваюсь. Все это закончилось, как ты знаешь, моим провалом на предпоследнем курсе. Тебя ведь уже поставили в известность? — спрашивает он, срывая этикетку с бутылки пива.

Улыбаюсь и дотрагиваюсь до руки.

— Да, я знаю эту историю. Только мне говорили, что ты был уже на последнем курсе.

— Ох, черт! — Маркус качает головой. — Декс всегда переврет. Кому-то, чувствуется, я набью морду. Пижон!

Выпив еще немного, смотрю на часы и говорю, что уже поздно.

— Ладно. Я тебя провожу?

— Конечно.

Идем по Третьей авеню и останавливаемся у моего дома.

— Спокойной ночи, Маркус. Огромное спасибо за ужин. Мне действительно было очень приятно. — Я говорю искренне.

— Да, и мне тоже. Было здорово. — Он нервно облизывает губы. Мне понятно, что это значит. — Рад, что летом мы будем жить в одном доме.

— Я тоже.

И тут он спрашивает, можно ли меня поцеловать. Вопрос, который обычно бесит. Всегда думаю: не спрашивай, черт возьми, а просто поцелуй. Но почему-то, когда об этом осведомляется Маркус, я не чувствую раздражения.

Киваю, он наклоняется и целует меня.

Потом отступает. Сердце у меня бьется ровно, но я вполне удовлетворена.

— Думаешь, Декс и Дарси и об этом спорили? — спрашивает он.

Смеюсь, потому что подумала то же самое.

— И как оно? — кричит Дарси в телефон на следую-щее утро.

Я только что вышла из душа и вся мокрая.

— Ты где?

— В машине. С Дексом. Мы возвращаемся в город. Ездили по антикварным магазинам. Помнишь?

— Да, — отвечаю я. — Помню.

— Так как прошло свидание? — повторяет она вопрос, пережевывая жвачку. Не может даже подождать, пока доберется до дома — настолько ей не терпится получить отчет.

Молчу.

— Ну?!

— Что-то со связью, — говорю я. — Мне тебя не слышно.

— Старо, Рейчел. Не разыгрывай дурочку. Давай рассказывай! Мы умираем от любопытства!

Слышу, как Декс вторит на заднем плане:

— Да— Да, умираем!

— Был приятный вечер. — Я пыталась обернуть голову полотенцем и при этом не выронить телефон.

Она визжит:

— Да! Я это знала. Подробности, Рейч! Подробности!

Говорю, что мы ходили в гриль-бар, где я съела тунца, а он отбивную.

— Рейчел! Давай об интересном. У вас все закончилось как надо?

— Не скажу.

— Почему?

— Поверь, есть причины.

— Значит, точно, — говорит она. — Иначе бы ты прямо сказала «нет».

— Думай что хочешь.

— Ну же, Рейчел!

Отвечаю, что не хочу служить им развлечением в поездке. Она передает мои слова Дексу, и я слышу, как он говорит:

— В поездке мы развлекаемся тем, что крутим музыку.

Играет «Тоннель любви».

— Скажи Декстеру, что у Брюса это худшая песня.

— У него всего песни отвратные. Спрингстин дерьмо, — говорит Дарси.

— Рейч сказала, что это плохая песня? — издалека спрашивает Декс. Она отвечает утвердительно, и пару секунд спустя раздается «Путь через грозу». Дарси орет, чтобы он выключил, а я улыбаюсь.

— И что? — настаивает она. — Ты расскажешь или нет?

— Нет.

— Даже если я пообещаю не говорить Дексу?

— Нет.

Дарси издает сердитый возглас, говорит, что все равно докопается, и выключает телефон.

В следующий раз я беседую с Дексом в четверг вечером — накануне нашего отъезда в Хэмптонс.

— Поедешь с нами на машине? Есть место, — говорит он. — Мы берем Клэр. И... твоего Маркуса.

— В таком случае я очень хочу поехать с вами на машине! — Я пытаюсь говорить бодро и уверенно. Надо показать ему, что у меня началась своя жизнь. Ей пришлось начаться.

На следующий день в пять часов вечера все мы садимся в его машину, надеясь не застрять в пробке. Но дороги уже забиты. Уходит час на то, чтобы выехать из города, и около четырех часов, чтобы проделать сто десять миль до Ист-Хэмптонса. Я сижу на заднем сиденье между Клэр и Маркусом. Дарси весела и энергична. Она почти все время болтает о том о сем, повернувшись лицом к нашей тройке; ее хорошее настроение заразительно точно так же, как и плохое. Маркус охотно поддерживает беседу. На протяжении тридцати пяти миль они с Дарси развлекаются взаимным подкалыванием. Она называет его лентяем, а он ее — болтушкой высокого напряжения. Периодически в разговор вступаем мы с Клэр. Декс ничего не говорит. Он так невозмутим, что Дарси кричит на него и требует, чтобы он перестал занудствовать.

— Я за рулем, — отвечает он. — Мне надо следить за дорогой.

И смотрит на меня в зеркало заднего вида. Интересно, о чем он думает? По глазам не понять.

Уже темнеет, когда мы останавливаемся перекусить и выпить пива в кафе при автозаправке на Двадцать седьмом шоссе. Клэр придвигается ко мне вдоль прилавка с чипсами, берет под руку и говорит:

— Знаешь, ты ему действительно нравишься.

Я холодею, думая, что она имеет в виду Декса. Потом понимаю, что речь идет о Маркусе.

— Мы с Маркусом просто друзья, — отвечаю я, покупая баночку светлого.

— Ой, брось. Дарси сказала, что у вас было свидание.

Клэр всегда все знает — где открылся новый бар, где будет следующая большая вечеринка. Она держит свои аккуратные пальчики на пульсе большого города. И быть в курсе жизни всех манхэттенских холостяков также считает делом чести.

— Всего лишь одно свидание! — Я радуюсь, что Дарси ничего не сумела выудить у Маркуса, несмотря на все свои старания. Она даже писала ему по электронной почте; он переадресовал мне ее послание, озаглавив его «Наши любопытные сволочи».

— Впрочем, лето длинное, — мудро рассуждает Клэр. — Пока не знаешь, что из этого может получиться, лучше не спешить.

Добираемся до нашего летнего домика — маленького, довольно милого коттеджа. Клэр нашла его в середине февраля, когда предприняла самостоятельную вылазку, разобиженная, что никто из нас не пожелал тратить выходной на поиски летнего жилья. И она же все устроила, включая оформление договора о половинном найме. Когда мы въезжаем во двор, она извиняется за отсутствие бассейна и высказывает сожаление, что прилегающая территория маловата для многолюдной вечеринки. Уверяем, что большой задний двор с местом для гриля с лихвой искупит этот недостаток. Вдобавок нам не придется далеко ходить на пляж, а это самое важное в отношении загородных домиков.

Выгружаем багаж и идем смотреть комнаты. У Декса и Дарси спальня с гигантской кроватью. У Маркуса своя комната, это может пригодиться. И у Клэр отдельные апартаменты — в награду за труды. Я живу с Хиллари, которая еще вчера удрала с работы и приехала вечерним поездом. Хиллари частенько это проделывает; не знаю другого человека, который бы так плевал на свою работу, особенно в крупной фирме. Она каждый день опаздывает, с каждым годом все больше и больше, и при этом не желает прибегать к нехитрым уловкам, распространенным среди прочих сотрудников, — например, оставить жакет на спинке " стула или недопитую чашку кофе на рабочем столе, чтобы все думали, будто она просто вышла на минутку. В прошлом году Хиллари наработала меньше двух тысяч часов и потому не получила никаких премий.

— Посчитай, и сама поймешь, что если раскидать наградные по часам, то игра не стоит свеч, — сказала она тогда, получая зарплату.

Звоню ей на мобильник.

— Ты где?

— В магазине «Сирил», — кричит она в шуме толпы. — Хотите, чтобы я здесь вас подождала или встретила где-нибудь?

Переспрашиваю Дарси и Клэр.

— Скажи ей, что мы поедем прямо в «Толкхаус», — говорит Дарси. — Уже поздно.

Потом, как я и ожидала, Клэр и Дарси настаивают на том, чтобы переодеться. Маркус, который по-прежнему в деловом костюме, тоже отправляется к себе. Мы с Дексом сидим в комнате, друг против друга, и ждем. У него в руках пульт, но телевизор он не включает. Мы впервые остались наедине после случившегося. Чувствую, как у меня потеют руки. Почему я нервничаю? То, что случилось, — уже позади. Все закончилось. Надо расслабиться, все в порядке.

— А ты не хочешь принарядиться для своего парня? — негромко спрашивает Декс, не глядя на меня.

— Очень смешно.

Даже простой обмен репликами кажется мне противозаконным.

— И все-таки?

— Мне и так неплохо, — говорю я, осматривая свои любимые джинсы и черный вязаный топ.

О чем он точно не догадывается — так это о том, что я очень долго выбирала этот наряд, переодеваясь после работы.

— Стало быть, вы с Маркусом два сапога пара. — Он украдкой смотрит в сторону лестницы.

— Спасибо. Вы с Дарси тоже. Обмениваемся долгим взглядом, в котором слишком много скрытого значения, и потому слова излишни. Прежде чем он успевает что-либо ответить, на лестнице появляется Дарси — в асимметричном узком платье бледно-зеленого цвета. Она протягивает Дексу ножницы и наклоняется, приподняв сзади волосы.

— Пожалуйста, срежь ярлычок!

Он щелкает ножницами. Она выпрямляется и оборачивается вокруг себя.

— Ну и как я выгляжу?

— Здорово, — отвечает он и неуверенно смотрит на меня, как будто этот коротенький комплимент, сказанный женихом невесте, может быть мне неприятен.

— Ты выглядишь потрясающе, — говорю я, тем самым показывая ему, что все в порядке. В полном порядке.

Платим за парковку и пробираемся через огромную толпу в «Толкхаусе», нашем любимом баре, здороваясь по пути со всеми, кого знаем по Нью-Йорку. Находим Хиллари с бутылкой пива. Она в джинсовых шортах, белой футболке с глубоким вырезом и простых синеньких шлепанцах, в которых Дарси и Клэр ходят разве что к педикюрше. В Хиллари ни на грош претенциозности, и, как всегда, я рада ее видеть.

— Здорово, ребята! — кричит она. — Что так долго?

— На дороге черт знает что, — отвечает Декс. — А потом, разумеется, всем надо было привести себя в порядок.

— Конечно, мы должны были это сделать, — говорит Дарси и оглядывает себя, явно наслаждаясь тем, как она выглядит.

Хиллари уверяет, что пора начинать развлекаться, и заказывает выпивку. Она раздает стаканы, и мы становимся в круг, чтобы выпить всем вместе.

— За самое лучшее наше лето! — провозглашает Дарси, откидывая назад свои длинные, пахнущие кокосовым маслом волосы. Она говорит это каждый год, потому что всегда питает какие-то невероятные надежды, которых я совершенно не разделяю. Но может, на этот раз она окажется права.

Мы пьем; по вкусу это самая настоящая водка. Потом заказывает Декс, и, когда он протягивает мне пиво, наши пальцы соприкасаются. Он нарочно это делает?

— Спасибо, — говорю я.

— Всегда пожалуйста, — бормочет он, заглядывая мне в глаза точно так же, как в машине.

Считаю про себя до трех и отвожу взгляд.

По мере того как мы толкаемся в баре, ловлю себя на том, что наблюдаю за Дексом и Дарси. Видя их рядом, испытываю что-то вроде чувства посягательства на свою собственность. Это не совсем ревность, но нечто близкое к ней. Я замечаю детали, которые раньше проходили мимо моего внимания. Например, что Дарси просовывает четыре пальца ему под ремень. Или что он, стоя позади нее, захватывает рукой ее волосы и приподнимает вверх, делая что-то вроде импровизированного «конского хвоста», прежде чем позволить им вновь рассыпаться по плечам.

А сейчас он склоняется, чтобы что-то ей сказать. Она кивает и улыбается. Мне кажется, он говорит «Я тебя хочу» или что-нибудь в этом духе. Интересно, занимались ли они любовью после случившегося? Разумеется, да. И это меня таинственным образом раздражает. Может быть, так бывает всегда, когда видишь кого-нибудь из своих с другой? Говорю себе, что не имею права ревновать и ставить его в своем любовном списке на первое место.

Пытаюсь сосредоточиться на Маркусе. Топчусь рядом с ним, болтаю, смеюсь его шуткам.

Когда он зовет меня на танец, соглашаюсь без колебаний, иду за ним через переполненный зал. Мы танцуем и смеемся. Мне становится действительно весело, и алкоголь здесь ни при чем. Кто знает? Может, что-нибудь из этого да получится.

— Им до смерти хочется узнать, как прошло наше свидание, — говорит мне на ухо Маркус.

— Откуда ты знаешь?

— Дарси снова допытывалась.

— Правда?

— Ну да.

— Когда?

— Вечером, как только мы приехали.

Я размышляю, а потом спрашиваю:

— Декс что-нибудь говорил?

— Нет, но стоял с ней рядом, и, судя по всему, ему тоже было до чертиков интересно.

— Пусть поволнуются, — игриво говорю я.

— Эти не в меру любопытные сволочи... Не смотри, они на нас глазеют.

Наши лица соприкасаются, и его усы царапают мою щеку. Обнимаю его за плечи и придвигаюсь к нему поближе.

— Ну что ж, — говорю я. — Пусть хотя бы им будет на что поглазеть.


Загрузка...