Женихи

Салам — председатель колхоза.

Туган — парторг колхоза.

Заурбек — бригадир первой бригады.

Мадинат (Мадина) — бригадир второй бригады.

Хабос, Дзго — родители Мадинат и Нины.

Уари, Кази, Сафи — колхозники первой бригады.

Нина, Мари, Муради — колхозники второй бригады.

Сауджен — франтоватый парень из соседнего колхоза, лет тридцати пяти.

Салавров Гуга — продавец в колхозном магазине, лет сорока.

Мытыл — сват.

Дзыбыла — мальчик, лет тринадцати.

Вано — молодой шофер.

Старик — колхозник.

Колхозники и колхозницы.

Действие происходит в одном из колхозов Северной Осетии

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Салам. Тише! Дайте сказать!..

Голоса слева. Неправильно! Неправильное решение! Не отдадим!..

Голоса справа. Попробуйте не отдать! Правильно, правильно!..

Туган(обращаясь к бригаде Заурбека). Тише! Вы в свое время не криком взяли. В прошлом году хорошо работали и Красное знамя района получили, и «курган веселья» был вам отдан. А потом, не обижайтесь, зазнались, успокоились.

Уари(кричит в крайнем волнении). Кто успокоился? Мы успокоились? (Бьет себя в грудь.) Посмотрите на меня, я успокоился?

Туган. Если бы ты, Уари, так же горячо работал, как сейчас кричишь, знамя отдавать не пришлось бы.

Уари(тише). Я от обиды кричу. Чем наша работа хуже прошлогодней?

Туган. А тем, что на прошлогоднем уровне осталась. Больше, лучше работать надо.

Сафи. А бригада Мадинат чем отличилась?

Уари. Да, чем?

Туган. Вы посмотрите, какая у них пшеница: как гребешком расчесана. А кукуруза как прополота? Голодному зайцу травинки не осталось.

Сафи. У них и земля лучше. А на нашей — муравьи крупнее стрекоз.

Уари. Больше. Я таких муравьев, ну… прямо не видал. (Подходит к Саламу и Тугану, говорит мягко.) Товарищ председатель, товарищ парторг, вношу предложение: имейте сердце, оставьте нам знамя условно…

Голоса из бригады Мадинат. Э нет! Не пройдет!

Уари. Заурбек! Ты же бригадир. Живой ты или нет? Поддержи меня, пожалуйста. (Тугану и Саламу.) Клянусь! Не носить мне шапки, пускай вместо усов перья вырастут — мы их обгоним!

Салам. Вот обгоните — и знамя вернется. (Подходит к Заурбеку.) Ну, Заурбек, ничего не поделаешь. (Берет знамя.)

Уари. Спасибо, что этот позорный момент для кино не засняли.

Салам. Товарищи! Райисполком и райком поручили мне передать знамя бригаде Мадинат. Этой же бригаде передается и наш «курган веселья».

Голоса. Ура! Ура!

Салам. Мадинат!

Мадинат подходит.

Вместе со знаменем вы берете на себя большие обязательства. Сейчас наша основная задача — дать больше хлеба. И вы с этой задачей должны справиться. (Передает знамя Мадинат.) Держите крепче.

Уари. Ай-ай! Берет знамя так уверенно, как будто всю жизнь только это и делала.

Мадинат. Знамя мы берем в первый раз, но, надеюсь, не в последний. (Высоко подняв знамя, несет его к своей бригаде.)

Уари. В первый раз жалею, что я не близорукий.

Туган(второй бригаде). Поздравляю вас. (Обращается к первой бригаде.) А вы головы не вешайте. Попробуйте отобрать знамя.

Уари бросается к знамени, его оттесняют.

Э, не так, не так. Скоро начнется уборка колосовых. Уберете быстро, без потерь, вот и восстановите былую славу.

Уари. Не понимаю, зачем на такое короткое время отбирать у нас знамя?

Мадинат. Не сердись, Уари. Не обижайся ни на нас, ни на муравьев, ни на сусликов. На нашей земле тоже есть муравьи, но мы не даем им дорасти до величины стрекоз.

Уари. Это ваши к нам переползают.

Мадинат. Потому что им у вас спокойнее. Мы даем слово, что знамя останется у нас на долгие годы.

Голоса. Ура! Ура!

Мари с гармошкой становится перед Мадинат. За нею группируются колхозники, готовясь тронуться в путь.

Уари(подбегая). Мадинат, имей сердце, позволь, я в последний раз по улице пронесу знамя.

Мадинат. Ты это уже сделал… вчера.

Уари. Имей сердце, дослушай: я его только донесу и поставлю. Оно ваше, ваше…

Голоса. Нет! Нет! Нет!

Мадинат. Счастливо оставаться, наши друзья-противники.

Мари заиграла на гармошке марш. Мадинат, высоко подняв знамя, уходит. За нею — колхозники и Мари. Оставшиеся смотрят им вслед.

Заурбек(невольно). Как она красива со знаменем!.

Уари. Первый раз вижу, чтобы человек любовался собственным позором. (Всматривается в лицо Заурбека.) Э, да ты, дорогой товарищ… можешь не продолжать.

Кази(подходя). Мадинат так высоко держит знамя, и его так красиво раздувает ветер!..

Уари. Э-э. Погоди, мальчик! А без знамени Мадинат тебе совсем не нравится? Тоже можешь не продолжать. Жертвы и потери нашей бригады больше, чем я предполагал.

Подходят Туган и Салам.

Салам. Ты, Заурбек, подтяни свою бригаду. Обижаться тебе не на что.

Заурбек. Я на себя сержусь.

Салам. Устрани причину.

Туган. И еще: во время работы без важного дела в село никого не отпускай.

Уари. Извини, Туган, при передаче знамени я погорячился. Пять лет на фронте был победителем, а теперь… Побежденный? Нет и нет! Погоди до осени… и если не отберем, пускай вот здесь вместо усов вырастут перья. Пускай тогда не поцелует меня ни одна девушка!

Сафи. А теперь целуют?

Уари. Я бы ответил, мешает прирожденная скромность.

Туган. Это у тебя-то скромность? Ну, товарищи, не унывайте.

Салам. Счастливо.

Салам и Туган уходят. Члены бригады печально смотрят в разные стороны.

Уари. «Наедине со своим позором». Картина неизвестного художника. (Поет.)

Заурбек, дорогой, на что ты смотришь? Я думаю, красивая… то есть красивое знамя давно скрылось.

Сафи(мягко). А ты чего распелся, чему радуешься?

Уари. Ай-ай-ай, какая ты нечуткая, Сафи! Я радуюсь? Я только хочу приподнять упавшее настроение.

Заурбек(быстро отвязывая гамак и швыряя его с кургана). Отдыхали, качались, спали!

Уари. Правильно. Если человек проспал, кровать виновата?

Кази. Прощай, курган, почетный курган.

Заурбек. Когда Советская власть навечно нам землю даровала, здесь декрет прочли.

Снимает с доски Почета портреты и раздает их членам бригады, те берут свои изображения и прячут их.

Уари. На войне — на Кубани отстаивал я курган. А здесь… выхватили из-под нас курган, как у всадника на лету седло выхватывают. И кто?.. Женщина! Пускай красивая. Это не для всех утешение. Для меня это не утешение.

Сафи. Вот заладил: женщина, женщина! Какая разница между мужчиной и женщиной?

Уари. Мужчина, например, никогда не задает такого вопроса.

Кази. По правде говоря, нам особенно печалиться не следует: ведь Мадинат тоже наша…

Уари. Ах, мальчик, тебе бы хотелось сказать «моя». Отгадал? Потупился, не продолжай.

Кази. Уари, я тебя прошу никогда не говорить…

Уари. О чем? Вот теперь продолжай, продолжай, пожалуйста. Опять потупился?

Сафи. Эх, Кази, девушки безусых не любят.

Кази. Я прошу вас бросить эти шутки!

Уари. Шутки? Здесь не до шуток. Вчера у них сваты были.

Кази. Какие сваты? Из нашего села? Из другого? Чужие?

Уари. Подрастешь — станешь пулеметчиком. А теперь спрашивай, пожалуйста, пореже, вразбивку.

Кази. Ну, говори же.

Уари. Жених из другого села. Зовут его Саудженом.

Кази. Ты его видел?

Уари. Как тебя. Но он производит более яркое впечатление. Да ты побледнел, милый друг…

Кази. Красивый?

Уари. Картина. Клянусь. Правда, масляной краски многовато положено, но картина. И рама богатая: черкеска, шапка, кинжал в золотой оправе, а главное… Держись на ногах крепче, Кази… а главное, у него усы. Совершенно черные усы.

Сафи. Ну зачем ты его дразнишь? Когда ты видел этого Сауджена?

Уари. Вчера. Мадина с ним танцевала. Он высокий, стройный… и когда танцевал, как тополь при ветре, покачивался. (Оборачивается к подошедшему ближе Заурбеку.) И ты побледнел, мой друг?

Кази. Дальше, дальше! Ну, сватали, а что ответила Мадина?

Уари(Заурбеку). Тебе тоже интересно?

Заурбек. Да, я слушаю.

Уари. Что ответила Мадина, я не знаю, но отец ее, Хабос, ответил. Он ответил: «Вот мы соберемся…»

Кази. Не тяни, пожалуйста, слова, как гвозди зубами.

Уари. Это не я тяну, а Хабос вчера тянул. Ты же знаешь, что он всегда говорит медленно. «Вот, — говорит, — мы соберемся, поговорим всей семьей, спросим дочь и тогда сразу дадим вам ответ».

Заурбек. Так… Пора за работу.

Кази. Заурбек, отпусти меня в село. Я скоро вернусь.

Заурбек. Вот почему у нас и знамя, и курган отобрали Я виноват. Часто вас отпускал в рабочее время.

Уари(Кази). Куда побежишь, зачем побежишь? Думаешь, по дороге в село у тебя усы вырастут… Э-э… Заурбек, он серьезно побледнел, у него важное дело, отпусти. В работе от него сегодня толку мало.

Кази. Я через час вернусь, я раньше вернусь.

Заурбек. Ладно, иди. Узнай насчет культиваторов, готовы ли. Иди.

Кази срывается и бежит. За ним уходит Сафи.

Уари. Ему сейчас, пожалуй, не до культиваторов. (Смотрит вслед Кази.) Смотри, летит, будто ногами земли не касается. Очень хорошо бежит. Когда будет эстафета, его включить надо.

Заурбек. Какое же у Кази важное дело на селе?

Уари. Такое же, как и у тебя, Заурбек.

Заурбек. Не понимаю.

Уари. Зачем скрываешь? От кого? От друга скрываешь? Ну, он мальчик — он побежал, ты взрослый — остался… Но побледнели вы оба одинаково.

Заурбек. Говорить? Одному тебе скажу. Два года люблю Мадину. Два года и два месяца.

Уари. Хвалю за точность. А она об этом знает?

Заурбек. Нет, не догадывается.

Уари. Значит, ты скрываешь?

Заурбек. Пока никто не заметил.

Уари. При таких условиях она тоже никогда не заметит и, пожалуй, выйдет за другого.

Заурбек. Что же мне делать?

Уари. Сказать, сказать! И не мне, а ей.

Заурбек. Что я ей скажу? Как скажу?

Уари. Существует два способа объяснения. Первый способ — скажи: «Я тебя люблю», а потом спой песню. Второй способ — сначала спой песню, а уже потом скажи: «Я тебя люблю».

Заурбек. Ты шутишь, а…

Уари. Клянусь, не шучу, все так делают.

Заурбек. Ну хорошо, я скажу, а она засмеется, отвернется…

Уари. Прекрасно. Приходи на другой вечер и ничего, ничего не говори, только пой, пой самую грустную, печальную песню.

Заурбек. И опять она засмеется.

Уари. Тогда урони голову на грудь, себе на грудь, и медленно отходи убитой походкой. И здесь, клянусь, она тебя окликнет.

Заурбек. А если не окликнет?

Уари. Тогда… тогда ступай домой ужинать. Но клянусь, она окликнет.

Заурбек. Это другого, красивого окликнет, а меня… Уари, я же вижу, знаю… С моей внешностью…

Уари. А какая у тебя внешность?

Заурбек. Обезьянья. Вот какая.

Уари. Никогда не следует преувеличивать.

Заурбек. И утешать не следует. Ну, смотри сам. Ведь похож я на обезьяну?

Уари. Заурбек, дорогой, я плохой судья: тебя я каждый день вижу, а обезьян всего два раза в Сухуми видел.

Заурбек. Не виляй, говори честно.

Уари. Пожалуйста. Возможно, сходство есть, но, клянусь, совсем маленькое. И если Мадина не была в Сухуми, она этого сходства совсем не заметит. И разве наружность — это все? Ты же у нас золотой человек, ты самый… Не желаю говорить, не буду говорить, а то ты зазнаешься. Закругляюсь, Заурбек. Ты хороший человек.

Рукопожатие. Запевают.

Кази (поет).

С левой стороны из-за кургана выходят Уари и Сафи.

Не замечая, продолжает петь.

Уари(тихо Сафи). Любовь слепа. Кази даже не разобрал, кого полюбил: кота или кошку.

Кази (поет).

Уари. Сам еще цыпленок. Общие интересы. Понятно.

Кази (поет).

Уари. Цыплята, куры, потом телка… Чувство явно возрастает.

Кази (поет).

Уари. Если не считать автора. Эй, Кази!

Кази вздрогнул и обернулся.

Скажи, пожалуйста, почему ты пропустил буйвола?

Кази. Вы давно слушаете?

Сафи. Начиная с кошки.

Уари. Или с кота. Точно не выяснено.

Кази. Я эту песню сегодня в книжке прочел, в сборнике.

Уари. Ах да, совершенно верно, в сборнике. Издание отдела изящного животноводства. Лирика. Ты, Сафи, не читала? Спроси в библиотеке, когда там будет мало народу.

Кази сконфуженно опускает голову.

Сафи. А мне понравилось. Кази пел с большим чувством.

Уари. Сафи, у тебя золотое сердце. Кстати, Кази, ты бегал в село. Что ответила Мадина жениху?

Кази. Пока ничего не ответила. Хабос велел свату прийти еще раз.

Сафи. Жаль упускать такую девушку из нашего колхоза. Неужели здесь не найдется для нее жениха?

Уари. Я полагаю, что найдется. И боюсь, Кази, что не ты один.

Кази. Кто же еще?

Уари. Заурбек идет, что-то он хмур.

Сафи. Будь поосторожней со своими шутками.

Уари. А что? Какие шутки? У меня характер критический.

Подходит Заурбек.

Заурбек. Здравствуйте, товарищи!

Уари. О, бригадир пришел!

Сафи. Здравствуй, Заурбек.

Кази. Привет.

Заурбек. Еще не все собрались? Поговорить надо кое о чем.

Уари. И кое о ком…

Сафи. Уари!

Заурбек. Верно говорит Уари. Надо разобраться в причинах нашего поражения.

Уари. А причины имеют руки, ноги, глаза. Они выглядывают…

Заурбек(резко). Из ваших перин и пуховиков, которые вы натаскали в стан.

Уари. Перины, по-моему, не имеют ни глаз, ни рук, ни ног…

Заурбек. Брось свои шутки, Уари, дошутились!

Уари. Какие шутки, я серьезно говорю, не перины виноваты, а мы сами. А перины что, мешают? После приятного рабочего дня хочу приятно выспаться. Разве перинам место только в селе? В стане жизнь должна быть еще краше, чем в селе.

Заурбек. Понятно. Я хочу о другом говорить… Вот и Туган идет.

Входит Туган. Все подходят к нему.

Туган(садясь на скамью). Так, товарищи… Пришли с курганом попрощаться?

Уари. Да, ночью не так неловко. Эх, Туган, ты тоже нам друг!

Туган. А разве сомневаетесь в моей дружбе?

Уари. Друзья так не поступают.

Туган. Как?

Уари. Среди бела дня, при стечении народа отобрать знамя, курган. Опозорить всю бригаду!

Туган. А как бы ты хотел?

Уари. Тайком. Ночью. Чтобы никто не видел.

Туган. А вам знамя тайком вручали?

Уари. Мы — дело другое, ты наш друг.

Туган. Вот я и поступил как друг.

Заурбек. Правильно. Был бы плохим другом, если бы скрывал наши недостатки. Но погоди, Туган, мы еще сюда вернемся.

Туган. Допускаю. Я и в райкоме сказал, что вы работники неплохие. Вот это и докажите.

Сафи. А вдруг земля подведет? А вдруг засуха будет?

Туган. Засуха будет — орошать будем.

Сафи. А воду откуда пустим? Наша речушка может оросить только участок одной бригады.

Туган. В нашей республике много рек. Терек, Урух, Гизельдон и другие. Ирафский район уже строит канал. Они доведут его до Сухой балки, а нам надо его прорыть до наших полей.

Сафи. От Сухой балки еще год копать.

Туган. Вчера мы с Саламом долго думали обо всем этом. Вот он подойдет, посмотрим схему, которую мы набросали.

Уари. А что за схема?

Кази. Канал строить?

Туган. Да.

Сафи. Нашими силами это до зимы строить.

Туган. Не только нашими силами.

Уари. А ведь это хорошая мысль, канал не только нам нужен. Помогут и другие колхозы, государство машинами поможет.

Кази. Верно! Вот это дело!

Сафи. Все это мечты. Пока будем строить канал, пройдет лето, пройдет осень…

Уари. Без мечтания нет жизни, Сафи.

Сафи. Наши предки тоже мечтали о большом урожае, да не получали.

Уари. Они больше молились, чем мечтали. Вот наши предки из года в год здесь кукурузу сеяли, а по скольку центнеров получали?

Туган. С божьей помощью по двенадцать, по четырнадцать.

Уари. А наша бригада в прошлом году без божьей помощи сколько собрала?

Туган. Помню. По шестьдесят пять. А теперь можно и нужно больше. Что решили делать?

Заурбек. Некоторые наши участки, Туган, далеки от стана, а сейчас времени на ходьбу между станом и этими участками нет.

Туган. Что предлагаешь, Заурбек?

Заурбек. Оставаться на участках.

Сафи. Жить на участках?

Заурбек. Да, жить. По три дня, по четыре дня жить.

Уари. Туган, я поставлю шалаш в поле, буду жить как святой, а работать как дьявол.

Кази. Боюсь, ты будешь работать как святой, а жить как дьявол.

Сафи. А женщины согласятся жить на участках?

Уари. Странный вопрос, я там буду — женщины придут.

Заурбек. Ты, Сафи, боишься засухи? Придется меж кукурузными рядами прокопать канавки. По ним из речки вода пойдет, на первых порах наша речка поддержит влагу… Вот и Салам.

Кази. Давайте схему канала посмотрим.

Входит Салам.

Салам. Здравствуйте, орлы!

Все. Здравствуй, Салам.

Заурбек. С чем к нам пожаловал, Салам?

Уари. Чем нас можешь порадовать, Салам?

Сафи. За последнее время у Салама для нас только одни шишки.

Туган. Салам, бригада интересуется схемой канала, я им рассказал.

Салам. Но это пока наброски. Проект канала должен разработать инженер. Это очень серьезное дело.

Уари. А мы что, не серьезные люди?

Салам(достает из полевой сумки белый лист, разворачивает его. На нем грубо, разноцветными карандашами нанесены какие-то линии). Вот набросок.

Все его окружают.

Заурбек(смотрит). Я тут ничего не разберу.

Кази. Я тоже, какие-то пестрые линии.

Туган(берет у Салама лист). Эти линии, Кази, вот что означают: вот широкая синяя линия тянется с гор на север, это и есть наш буйный холодный Урух. Линия черным карандашом — пороги ущелья. Отсюда влево — красная жирная линия от креста, это и есть линия канала. Пороги здесь сдерживают напор Уруха, а дальше — водопад. Вот с порогов-то и пускают воду ирафцы.

Заурбек. Да, но там нужна большая плотина.

Туган. Они кончают стройку плотины.

Сафи. А расстояние отсюда туда какое?

Салам. Около двадцати пяти километров.

Сафи. Двадцать пять километров нам двадцать пять лет копать.

Салам. Во-первых, не двадцать пять километров, а десять с Сухой балки; во-вторых, нам не только своими силами копать. Отсюда до Сухой балки земли двух колхозов. Им тоже вода нужна. Вместе с ними и будем строить, и государство поможет машинами, специалистами.

Сафи. Это бабушкины сказки.

Уари. Сафи, в наше время каналы строятся быстрее, чем бабушка сказку сказывает.

Туган. Это пока наши планы. Мы с вами делимся как с активом. Если поддержите, будем ставить перед районом. Завтра на общем собрании обсудим.

Уари. Даю добро.

Кази. Поддержим, поддержим, Туган.

Заурбек. Я — за.

Сафи. Поддержим.

Салам. Это дальний прицел, а теперь за дело. Что думаете делать, чтобы выйти из прорыва?

Туган. Я тебе по дороге расскажу. Планы у них хорошие. Ну, друзья…

Уари. Постой, Туган, а помогать ты нам будешь?

Туган. А как же. Завтра с утра вместе на работу. А перед сном с Уари в шахматы. Согласен?

Уари. Пожалуйста, но заранее извини, Туган, я тебя обыграю.

Туган. Посмотрим. Счастливо…

Салам и Туган уходят.

Невдалеке слышна гармошка. Музыка приближается.

Уари. Победители занимают отвоеванные высоты.

Заурбек, Уари, Кази и Сафи потихоньку спускаются с кургана.

На курган входят Мадинат, Нина, Муради и другие колхозники. Муради несет знамя. Мари играет на гармошке.

Мадинат. Муради, поставь наше знамя к дереву.

Нина. Кто там прячется?

Муради(всматривается). А, это отступление первой бригады.

Мари. Гамак с собой захватили? В низине повесите!

Муради. А ну, поторапливайтесь с нашего кургана!

Кази(выбегает вперед, начинает запальчиво). Эй ты!..

Заурбек. Не так, Кази!.. (Обращается к второй бригаде.) Дорогие товарищи победители! Первая бригада от души поздравляет вас. Вы по праву заняли курган, мы, побежденные, недостойны чести оставаться на нем. Сейчас мы уйдем. Но когда мы вернемся, вернемся по праву, мы не станем вас гнать с него, а как лучших друзей пригласим на вершину и попросим разделить нашу радость. (Обращается к товарищам по бригаде.) Пойдемте вниз, товарищи.

Уари(подтолкнув Кази). Слыхал? Заурбек сейчас под горой, и стоит выше их. Учись.

Мадинат. Нет, нет, не уходите… Заурбек! (Бежит и берет Заурбека за руку.)

Остальные товарищи из второй бригады тоже сбегают и ведут на курган Уари, Сафи и Кази.

Муради. Извини, Уари, я глупость сказал.

Уари. Совершенно с тобой согласен. У тебя иногда бывают глупости, как бывали у моего деда.

Кази. Твой дед женат был?

Уари. Говорят, был, не то что ты…

Кази. Но я тоже…

Мари. Уари, говорят, что ты про деда и бабушку хорошо рассказываешь.

Мадинат. Да, да… как они женились и как разводились.

Уари. Вы же меня прогнать хотели…

Сафи. Просим, Уари, расскажи, расскажи. Друзей не прогоняют.

Уари. И ты просишь, Сафи? Пожалуйста! (Становится посреди них.) Ну, раз вы просите, то, так и быть, расскажу. (Поет.)

Смех, отдельные восклицания.

Смейтесь, я подожду. У меня времени много и терпения хватит.

Возгласы. Продолжай! Мешать не будем!

Уари(важно). Уговорили!

Сафи. Словом… Кази. Что ни говори…

Мадинат. Был похож он…

Сафи. На Уари!

Уари. Точно! Теперь разрешите вас познакомить с бабушкой.

Муради. Ласточки и старые бывают.

Уари. Покажи мне старую ласточку, это ворон бывает старый, а ласточки все молодые.

Смех.

Ой, ой, ой… вот люди! Просят рассказать, а правду скажешь, смеются.

Сафи. Хорошо. Запомним твою бабушку-ласточку. Дальше, дальше. Ты что-то про глаза пел.

Уари. Сафи, твои глаза дороже десяти бабушкиных глаз, о них можно петь с утра и до вечера.

Мари. И с вечера до утра.

Уари. Это моя мечта!

Кази. Мечты, мечты, где ваша сладость… Дальше, дальше, Уари.

Уари. Есть дальше! Продолжаю. Теперь, я думаю, вы представляете, каковы были мой дед и моя бабушка. Конечно, в дни, когда их молодые сердца не знали еще друг друга.

Сафи. А как они встретились, как полюбили, где жили?

Все. Расскажи, расскажи!..

Уари. Как встретились и как влюбились?

Кази. Ты танцевал на свадьбе деда?!..

Все смеются.

Уари. Да, да… И что ж тут смешного?

Сафи. Ну ладно, ври.

Мадинат. Да только в меру.

Все. Ну, ну… дальше.

Уари.

Смех.

Сафи. Расскажи, как они разводились?

Уари. Дойдем и до развода. Только, чур, никому не рекомендую доходить до развода. Согласны?

Голоса. Согласны. Давай дальше!

Уари. Есть дальше. Прошу внимания!

Быстро обнимает Сафи. Крик, всеобщий хохот.

Голоса. Давай концовку.

Уари.

Общий смех.

Все. Спасибо тебе, Уари, за хорошую небылицу!

Все поднимаются на курган. Мадинат, Сафи и Муради разводят небольшой костер на вершине кургана. Мари играет на гармошке, все слушают. Кази отходит и стоит в стороне, не спуская глаз с Мадинат.

Нина. Кази, почему ты один и такой печальный?

Кази. Нет, мне хорошо. Посмотри, как красиво огонь освещает Мадину…

Нина. Ты смотришь на мою сестру? Может быть, я тебе помешала?

Кази. Ветка вспыхнула… Теперь она совсем золотая…

Нина. Ветка или Мадина?

Кази. Нина, она вчера долго танцевала с Саудженом?

Нина. По часам не смотрела. Я сама танцевала с одним парнем из соседнего села. И знаешь, как он меня называл? «Солнце моей души», «Звезда очей моих»… Правда смешно? Как-то по-старинному.

Кази. А как Сауджен называл Мадину?

Нина. Почем я знаю, мне было не до них. Кази, я хочу тебя спросить… Вот вчера дома спорили, похожа я на Мадину или нет? Как по-твоему?

Кази. Право, не знаю.

Нина. По-моему, нет. И я вовсе не хочу быть на нее похожей. Кази, ну что здесь стоять… Пойдем обойдем вокруг кургана.

Кази. Пойдем.

Они медленно удаляются.

А в свободное время Мадина что делает? Читает?

Нина. Дзыгка[1] кушает!

Пока разговаривали Нина и Кази, Уари, который полулежал около костра, дважды оглядывался на них. Мари все играет. Весь диалог Уари и Сафи идет на фоне музыки.

Уари(Сафи). Вечная загадка старушки природы.

Сафи. Ты о чем, Уари?

Уари. Я о любви говорю. Ну вот эти — молодые, красивые, понятно. А некрасивые? Непривлекательные? Представь, то же самое. Какая-нибудь замухрышка — и вдруг расцветает! Раз в жизни, но цветет, как агава, золотом цветет в синем небе! Один мой приятель влюбился. Я, конечно, проявляю участие и прошу описать ее внешность. «Трудно, — говорит, — и даже невозможно, потому что она слишком замечательная: губки узенькие, глазки маленькие, веснушки яркие, как звезды». Вот ты смеешься, Сафи, а я не понимаю. Смотрит человек на девушку год — ничего, два — ничего, и вдруг веснушки на лице начинают сиять как звезды!

Сафи. Значит, он в нее влюбился.

Уари. Я спрашиваю: почему два года не влюблялся, а сегодня влюбился? В какой именно момент наступает обман зрения?

Сафи. По-моему, в хороший, в счастливый момент, Уари.

Уари. Знаешь, спой, Сафи, пожалуйста. Ты поешь удачнее, чем говоришь.

Сафи. Хорошо, я спою. Только скажи: а для тебя все девушки одинаковы? И нет ни одной достойной тебя?

Уари. Я думаю, есть, и даже не одна. В Орджоникидзе, возможно, даже две найдутся, в Ростове две-три. Ну, а в Москве, может быть, четыре.

Сафи. Ты всегда шутишь, Уари.

Уари. Да, часто. Потому что я много серьезного видел. Спой, спой, Сафи…

Сафи. Хорошо, слушай, Уари.

Уари. Ах, хорошо поешь, Сафи, прямо в сердце…

Нина и Кази обошли холм, возвращаются с другой стороны.

Кази. А что ей больше нравится — стихи или проза?

Нина. Ну что ты ко мне пристаешь? Спроси у нее самой. И зачем ты потащил меня вокруг этого кургана? Ничего интересного. (Быстро отходит, присоединяется к остальным.)

С кургана спускается Заурбек, другие тоже собираются.

Кази. Ты куда, Заурбек?

Заурбек. Спать пора. Завтра рано вставать.

Кази. Постой, я должен спросить. Заурбек, уступаю я кому-нибудь в работе? Хотя бы самому взрослому. Уступаю? Погоди… Дисциплину я признаю? Погоди. Если я все, понимаешь, все усилия приложу, могу я через два, через три года стать Героем Социалистического Труда? Я обращаюсь к тебе как к старшему партийному товарищу. Какого ты обо мне мнения?

Заурбек. Самого хорошего, Кази.

Кази. Тогда скажи об этом, скажи Мадине, пожалуйста.

Заурбек. Мадине?

Кази. Да, ей. Я тебе все открою: за нее сватаются. Посоветуй ей не выходить за Сауджена. Я моложе Мадины, но вовсе не на три года, а всего на два года и восемь месяцев.

Заурбек(улыбнувшись). Значит, я должен идти к ней от тебя сватом. Почему ты меня выбрал?

Кази. Я хотел просить Уари, но, ты знаешь, он будет смеяться, станет мой рост измерять, давно ли не пью молока, спрашивать… А ты человек серьезный, она тебя уважает.

Заурбек. Уважает… Мне очень трудно твое поручение выполнить. Ты и не знаешь, как трудно. И никогда я не умел говорить об этом.

Кази. Ты попробуй, выйдет. Тогда вместе будем радоваться.

Заурбек. За это не ручайся. Нет, Кази, как-нибудь без меня…

Кази. Она идет сюда… Заклинаю тебя, Заурбек… (Убегает.)

К Заурбеку подходят Мадинат и Уари.

Уари. Заурбек, Мадина говорит, что ты обиделся и теперь ее избегаешь.

Заурбек. Нет, нет, совсем наоборот. То есть я хочу поговорить с Мадиной.

Уари. Говори, Заурбек, говори. (Тактично отходя, одобряет Заурбека жестами.)

Заурбек. Может быть, ты торопишься домой, Мадина?

Мадинат. Нет, я не тороплюсь.

Заурбек. Я сам не знаю… Может быть, напрасно начал…

Мадинат. Я рада говорить с тобой, Заурбек.

Заурбек. Тогда… Ты, конечно, знаешь Кази?

Мадинат. При чем же тут Кази?

Заурбек. Он меня просил, а я не смог отказаться. Кази очень хороший юноша, прекрасный работник… золотое сердце. За тебя сватаются, а он страдает, страдает потому, что любит тебя…

Мадинат(рассерженно). Так ты что же, сватаешь меня за Кази? Напрасно взялся за эту работу. Ты плохой сват. Сауджен к отцу настоящего свата, старика Мытыла, прислал. Мытыл, когда хвалит жениха, не заикается, у него речь идет как по маслу. Мытыла сажают за стол, потчуют аракой, вином, пирогами. Ступай, там еще после Мытыла угощенье осталось. Только будешь входить в дом, сват Заурбек, не спотыкнись на пороге. Счастливо. (Быстро идет наверх.)

Заурбек стоит неподвижно, растерянный, опустив голову.

Уари(подходя). Давно бы так, Заурбек. Сказал о своем чувстве?

Заурбек. Сказал о чувстве, только не о своем. Я говорил по поручению Кази.

Уари. Кази? Или мне изменяет слух, или тебе — разум.

Заурбек. Пожалуй, последнее.

На вершине холма Муради берет знамя и уходит. За ним уходят Мадинат, Нина, Сафи и Мари.

Уари(кричит вдогонку). Мари, сыграй для Заурбека что-нибудь отрезвляющее!

Мари играет марш. Музыка удаляется.

Заурбек дорогой, ты хочешь, чтобы мы с тобой навек поругались?

Заурбек. Нет, не хочу.

Уари. Тогда уйди, уйди с моих глаз, пожалуйста.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Гуга. А невеста? Где она пропадает?

Сауджен. В поле работает. Очень, говорят, работящая. Меня такая жена устраивает. В старину наши женщины всегда больше мужчин работали.

Гуга. Хороший обычай, заманчивый обычай.

Сауджен. А видишь, какой дом у Хабоса?

Гуга. Хороший дом.

Сауджен. Женюсь — сюда жить перейду, приходи тогда в гости, Гуга.

Гуга. Спасибо, Сауджен. Не упрашивай, я приду, я люблю ходить в гости.

Сауджен. Стариков на вышку переселю, сам займу нижнее помещение.

Гуга. Я всегда говорил, Сауджен, у тебя большой организаторский талант.

Сауджен. Почему сват Мытыл третий час в доме сидит?

Гуга. Из-за стола нелегко выйти. По себе знаю. Сейчас посмотрю. (Подходит тихонько к окну и заглядывает.) Один графин уже осушил, за второй принялся. Ох, какой кусок взял с тарелки!.. (Отходит от окна.) Не могу смотреть, когда без меня курицу едят. (Садится рядом с Саудженом.) Одного не понимаю, как тебя твой колхоз отпустил? Страдная пора, а ты торчишь здесь!

Сауджен. Ошибаешься, Гуга, не торчу, я лежу в больнице. (Вынимает бумажку.) Я серьезно больной. И печать почти как настоящая.

Гуга(пощелкав языком). Крупное творческое дарование.

Сауджен. Лучше скажи, как ты с работы отлучаешься?

Гуга. Я же магазином заведую, а магазин, когда надо, закрывается (загибает пальцы) на обед, на ремонт, на учет, на переучет и на прием товара.

Сауджен. А сегодня ты на что закрыл: на учет или на переучет?

Гуга. Магазин открыт. Заходи, пожалуйста. Я там свою старенькую тетю поставил.

Сауджен. Справляется?

Гуга. Я же ей дал полную инструкцию. На первый вопрос покупателя надо отвечать: «Извините, нету», а на второй: «Неизвестно, зайдите в конце месяца». Тетя очень способная, хорошо торгует.

Сауджен. Покупатели не обижаются?

Гуга. На что обижаться? Внимательное отношение есть? Есть. Вежливое обращение есть? Есть. А если еще дефицитный товар в магазине держать, что же мы с тобой на базаре продавать будем?

Сауджен. Я с твоим товаром на днях чуть не пропал… Рискованно становится…

Гуга. Не говори таких слов вечером.

Сауджен. Что, Мытыл пропал?

Гуга. Посмотрим. (Подходит к окну, заглядывает.) Представь себе, опять курицу ест!

Сауджен. За два часа одну курицу съесть не может!

Гуга. Я Мытыла знаю. Это не первая, это вторая курица. (Подходит к Сауджену.) Не могу смотреть равнодушно на курицу. Пойдем закусим, пожалуйста.

Сауджен. Пойдем, но что он так долго?

Гуга. Не удивляйся, дорогой. Два часа — это только кратко перечислить твои достоинства. Пойдем.

Гуга и Сауджен уходят.

С противоположной стороны приближаются к дому Мадинат, Нина и Мари, останавливаются у крыльца.

Нина. Я сегодня Уари встретила, а он спрашивает: «У вас гвозди есть?» — «Зачем нам гвозди?» — «Прибивайте, — говорит, — наше знамя, да покрепче. Отберем, или не носить, — говорит, — мне шапки на голове».

Мари. «…Пускай вместо усов перья вырастут…» Слыхали. Хвастун твой Уари, а усы он все равно бреет.

Мадинат. Да, они могут нас обогнать.

Нина. Нас?

Мари. Кошка мяукает — мышей не ловит.

Мадинат. А вы на поле первой бригады заглядывали? Заурбек, Уари, Кази с товарищами на участки переселились, им туда и обед носят. Культивацию кончили… А как пропололи! Посевы чище яичной скорлупы и мягче ваты.

Мари(указывает на освещенные окна). Кто это у вас, Мадина? Гости?

Мадинат(посмотрев в окно). Я домой не зайду, пойдем прямо в правление.

Нина. Опять Сауджен свата Мытыла прислал.

Мари. Какая ты скряга, Мадина! Хоть бы мне одного жениха уступила.

Мадинат. Сходи на строительство канала, там много женихов, по выбору возьмешь. Там я видела хорошего парня, экскаваторщика.

Мари. Я сама его видела. Хорош парень, да рядом с ним и хорошая невеста, она не уступит.

Мадинат. И я не уступаю… нет, бери моих женихов оптом, но одного не дам.

Мари. Ну одного тебе оставим.

Из дома на крыльцо выходит Дзго.

Здравствуй, тетушка Дзго.

Дзго(всматриваясь). Это ты, Мари? Заходите.

Мари. Спасибо, нам с Мадиной в правление надо.

Дзго. Нина, ступай хоть ты домой.

Нина уходит в дом.

Погоди, Мадина.

Мадинат. Я догоню тебя, Мари.

Мари уходит.

Дзго. Мытыл твой голос слышал. Неудобно. Покажись хоть на минутку. Третий час, дай бог ему здоровья, пьет и кушает. Два раза пояс отпускал. Если он не устал, мы устали. Мытыл жениха хвалит. Мы ему ответ дать должны.

Мадинат. Скажите, что за того, кто мне понравится, я и без свата пойду.

Дзго. Нельзя так отвечать, не полагается.

Мадинат(убегая). Мари, подожди меня!..

Дзго. Мы в молодости так не отвечали, не бегали… И жаль, что не отвечали! Жаль, что не бегали!.. (Уходит в дом.)

Заурбек входит быстро, но у дома замедляет шаги. Подходит к дереву и смотрит на окно Мадины.

Заурбек. Что за ветры несут меня по этой улице?! Сердце — как обузданный конь. Надо идти по той улице, а ноги несут по этой.

Слева входит Уари. Увидев Заурбека, останавливается, затем прячется и слушает.

Эх, милое дерево, хоть бы с тобой поменяться местами. С первыми лучами солнца ты заглядываешь в окно к Мадине. И дерево их мне мило. Будто на вершине его сверкающая путеводная звезда любви и манит меня сюда. И курица их мила мне, и петух, и котенок (слышится лай собаки), а лай их собаки — будто трели соловья.

Уари(высовываясь из-за дерева). Слышишь, соловей поет…

Заурбек(вздрогнул). А?.. (Обернулся.) Уари… что ты как тень прокрался за мной?..

Уари. Почему прежде, когда я тебя окликал, ты не вздрагивал?

Заурбек. Ты очень тихо подкрался. Я в правление иду.

Уари. Разве правление колхоза сюда перенесли? Понимаю, ты забыл дорогу. Вот она — прямо и налево. А здесь дом Хабоса, у которого есть дочка Мадина. Вспоминаешь?

Заурбек. Мадина здесь ни при чем.

Уари. Понимаю, ты старушку Дзго дожидаешься. Заурбек, дорогой, твои слова и твои поступки далеки друг от друга, как рыба и перепелка. Ты их когда-нибудь вместе видел?

Заурбек. Только на столе, в жареном виде.

Уари. Здравый смысл к тебе понемногу возвращается. Пользуйся случаем, постучи в дверь, а когда выйдет Мадина, извинись и открой свое сердце.

Заурбек. Ни за что!

Уари. Тогда я постучу. (Легонько стучит в окно.)

Заурбек. Что ты делаешь? Не надо…

Уари. Я уже постучал.

Заурбек становится в тень и прижимается к стене. В окне показывается Дзго.

Добрый вечер, Дзго.

Дзго. Здравствуй, Уари. Заходи, курица есть, вино есть. Мытыл здесь.

Уари. Если бы курица и вино без Мытыла, я бы зашел.

Заурбек опустил голову. Вся его поза изображает уныние.

Дзго. Мадину сватает.

Уари. А жених каков?

Дзго. Из себя складный, высокий…

Уари. Жениха не только по росту выбирать следует.

Заурбек тихонько толкает его ногой. Уари успокаивающе похлопывает Заурбека по ноге.

А Мадине жених нравится?

Дзго. Не очень нравится, мало нравится, даже совсем не нравится.

Уари(толкая ногой Заурбека). А что она говорит?

Дзго. Ничего не говорит. Сейчас в правление убежала.

Заурбек, немного пригнувшись, убегает.

Уари. Спасибо, Дзго, спокойной ночи.

Дзго скрывается.

(Оборачивается.) Ты где, Заурбек?.. Ага, вспомнил дорогу в правление!

К дому осторожно приближается Кази, проходит, косясь на окна, останавливается.

(Спокойным тоном.) Ее дома нет.

Кази. Я не Мадину ищу.

Уари. Сразу выдал себя, мальчик. Ага… Понимаю. Ты за стариком Хабосом пришел, потренироваться с ним в футбол. Сядь на эту скамейку, сядь, и давай разговаривать. Но по-мужски, откровенно. Страдаешь?

Кази. Ну, страдаю.

Уари. Что тебя мучает?

Кази. Мадина ничего не замечает: ни меня, ни моего чувства…

Уари. А ты, Кази, чужое чувство замечаешь? Отвечаешь на него?

Кази. Какое чувство? Про кого ты говоришь?

Уари. Про Нину говорю, про младшую сестру Мадины говорю, про ее любовь к тебе говорю. Где же твоя чуткость? Мадина не замечает тебя, ты не замечаешь Нину, и все вы страдаете. Тебе рано жениться, Кази, рано потому, что ты не знаешь, на ком тебе надо жениться.

Кази. Я…

Уари. Не перебивай, когда говорят старшие.

Кази. Но я люблю Мадину целых два месяца.

Уари. Подумаешь, какой стаж! Заурбек любит ее два года и два месяца, он точно подсчитал.

Кази. Заурбек?.. Я не знал…

Уари. Конечно, не знал, если посылал его сватом.

Кази. Заурбек любит Мадину?..

Уари. И верь глазу старого пулеметчика — она его тоже полюбит. И Нина прекрасная девушка. Я ее тебе не сватаю. Я тебе никого не сватаю. Тем более что Нина осенью в Орджоникидзе учиться уезжает. Вернется через четыре года с законченным высшим образованием, встретит тебя, всплеснет руками и скажет: «Боже мой, боже мой, и я была влюблена в этого не очень грамотного Кази!» Я прямо слышу, как она это скажет. Поезжай, Кази, в Орджоникидзе учиться, поезжай. Вернешься, встретишь меня и тоже всплеснешь руками: «До чего же умный Уари! Все верно говорил».

Из дома выходит Нина.

(Уходя.) Посиди на лавочке, подумай.

Нина. Кто здесь? Ты, Кази? Мадины нет дома.

Кази. Я знаю.

Нина. Зачем же ты тут сидишь?

Кази встает и собирается уходить.

Да, ты все спрашивал, что́ Мадина читает. Могу тебе перечислить.

Кази(внимательно смотрит на Нину). Нет, Нина, пожалуйста, не надо.

Молчание.

Правда, что ты учиться уезжаешь?

Нина. Да, уезжаю.

Кази. Я еще не знаю, но мне тоже советуют ехать в Орджоникидзе учиться.

Нина. И отлично, поезжай в Орджоникидзе. Я в Ленинград собираюсь.

Кази. В Ленинград?.. Я, конечно, города еще не выбрал.

Нина. Поезжай в Орджоникидзе, там хорошо.

Кази. Ты не хочешь быть со мной в одном городе?

Нина. Мне совершенно безразлично. Но, конечно, меня больше интересуют новые лица, новые впечатления…

Молчание.

Кази. Нина, пойдем пройдемся по дороге.

Нина. Я сейчас, платок наброшу. (Забегает в комнату, возвращается.) Ты идешь в правление встречать Мадину?

Кази. Я сейчас о ней не думал. Клянусь! Идем в другую сторону, пожалуйста.

Кази и Нина уходят.

Из дома на крыльцо выходят Мытыл и Хабос. Хабос — благообразный пожилой человек с сильной проседью. Держится и говорит спокойно. Мытылу лет шестьдесят, лыс, редкие седые усы закручены кверху. Старая серая черкеска, длинный кинжал, маленькая войлочная шапка. Мытыл заметно навеселе.

Мытыл. Спасибо, Хабос. Угостил ты меня замечательно. Но, Хабос, дорогой, почему положительного ответа не дал? (Оступился на верхней ступеньке.)

Хабос. Не падай, Мытыл.

Мытыл. Почему положительного ответа не дал?

Хабос. Не могу выдавать дочь без ее согласия.

Мытыл. «Без ее согласия»… Я сам лично три раза женился и ни разу ни у одной согласия не спрашивал.

Хабос. Время было другое.

Мытыл. Хорошо, Хабос. Скажи: должно быть внимание к человеку?

Хабос. Должно.

Мытыл. А жених — человек?

Хабос. Человек.

Мытыл. А где у тебя к жениху внимание? Сауджен день ждет, два ждет, неделю ждет. У него истощение нервной системы начинается. Окажи внимание, дай положительный ответ.

Хабос. Отрицательный — изволь.

Мытыл. Не давай отрицательный, не давай. Я лучше еще раз приду.

Хабос многозначительно откашливается.

Конечно, теперь порядки замечательные, но раньше душевнее были. Дали отцу выкуп за невесту, взяли ее за руку и увели. Проще было.

Хабос. Новые законы и обычаи мне больше нравятся, Мытыл.

Мытыл. И я говорю: справедливо, что выкупа не дают, потому что теперешние невесты ничего не стоят. Но за хорошую девушку отец может просто, честно подарок взять, не прямо, а в виде списка вещей для невесты. И никто не узнает, что ты выкуп за дочку взял.

Хабос. Брось, Мытыл, забудь. Я дочерьми не торгую.

Мытыл. И правильно, разве можно ими торговать? Дикий, бесчеловечный пережиток, но даром отдавать дочку…

Хабос. Если бы ты не был моим гостем, Мытыл…

Мытыл. Не надо сердиться, Хабос. Зачем сердиться? На тебя молодежь сильно повлияла. Ты человека ценить научился. Почему же ты Сауджена не ценишь? Дай положительный ответ, оцени хорошего человека.

Хабос. Не могу, Мытыл.

Мытыл. Жениху позор, мне позор… Хороший вечер сегодня.

Хабос. Вечер хороший.

Мытыл. Может быть, тайком взять выкуп…

Хабос. Эй, Мытыл…

Мытыл. Зачем сердиться, Хабос, дорогой. Спасибо за угощение. Спокойной ночи. (Неуверенно спускается с крыльца.)

Хабос. Смотри с моста не свались. (Смотрит вслед, говорит.) Ох, лиса! Жил ты лисой среди волков. Волки вымерли, а лиса осталась, только в шкуре обезьяны. (Уходит в дом.)

Из-за угла появляются Сауджен и Гуга.

Сауджен. Мытыл, Мытыл…

Мытыл оборачивается.

Ну, какой ответ?

Мытыл. Хабос положительного ответа не дал.

Сауджен. Отказал? Мне?

Мытыл. Не совсем отказал. На восемьдесят процентов отказал.

Гуга. Какие проценты? Какая может быть калькуляция в этом деле? Да или нет?

Мытыл. Пожалуй, отчасти, скорее — нет.

Сауджен. Чем мотивировал?

Мытыл. Хабос ничего оскорбительного не говорил. Сказал только, что ты бездельник, пьянствуешь, на базаре торгуешь. Плохого не говорил.

Сауджен(угрожающе). Он меня еще узнает!

Мытыл. Похоже, он тебя уже знает.

Гуга. А ты? Почему не опровергал? Деньги брал, товар в магазине за его счет брал. Почему не восстановил его репутацию?

Мытыл. Да будет на меня проклятие этой ночи, если я не старался.

Гуга. Над курицей ты старался, а не над его репутацией! Замечательную девушку упустил.

Сауджен. Тихо. Ее голос слышу. Ступай домой, Мытыл. Ступай, говорю.

Мытыл неохотно уходит.

Гуга, она не одна. У меня соперник… Я ей покажу, что значит мужчина. А пока — давай в кусты, пожалуйста.

Сауджен и Гуга скрываются в кустах. Слышатся голоса. По сцене проходят парами колхозники.

Уари. Надо было там говорить, а не на меня кричать.

Сафи. Я там не посмела, а здесь тебе говорю, что неправильно. Все им, а нам ничего…

Мари. Это неправда.

Сафи. Пока канал будет готов, наша кукуруза засохнет.

Уари. А если нам дадут воду, ихняя кукуруза не засохнет? Какая разница?

Проходят. Входят Мадинат и Заурбек.

Заурбек. Неправильно, Мадина. Говорил и буду говорить — неправильно.

Мадинат. А по-моему, правильно.

Заурбек. Если вы всю воду из речки пустите на свой участок, что же по нашему участку пойдет? Мы первые запруду сделали. Ваша бригада выше воду перепрудила. Хорошо. Но вам мало показалось; теперь вы вторую запруду, и опять выше нашей, устроить собираетесь. Понятно — вся вода на вашу землю хлынет.

Мадинат. Вода пройдет по нашим посевам и до ваших участков дойдет.

Заурбек. Сколько дойдет? В жаркий день одному быку напиться?

Мадинат. Рано горячишься, Заурбек. Может быть, завтра ливень хлынет или канал быстрее закончат.

Заурбек. Почему же вы на ливень и на канал не рассчитываете?

Мадинат. О своем участке мы должны заботиться в первую очередь. На то и соревнование. В тебе еще старая обида говорит. Привыкай, Заурбек, все равно и курган, и знамя у нас останутся.

Заурбек. Я сейчас не о кургане думаю. И соревнование мы с тобой неодинаково понимаем. Я этого дела, Мадина, не оставлю. Завтра с Туганом и Саламом буду говорить.

Мадинат. И я с ними буду говорить. До свидания, Заурбек.

Заурбек. Прощай, Мадина. (Круто поворачивается и уходит.)

Мадинат делает жест, желая остановить Заурбека, потом медленно идет к дому.

Гуга(поднимаясь из-за кустов). Не теряй времени.

Сауджен(подходя к Мадинат). Добрый вечер! Не пугайся. Это я, ваш вчерашний гость, Сауджен.

Мадинат. А-а, здравствуйте.

Сауджен. Мне надо поговорить с тобой.

Мадинат. Сейчас не время…

Сауджен. Всего два слова…

Мадинат. Что скажут люди, увидав меня с вами в такой поздний час?

Сауджен. Пускай скажут: красавица Мадинат стоит со своим женихом, красавцем Саудженом.

Мадинат. Надеюсь, они этого не подумают. Что вы хотите от меня?

Сауджен. Разве ты не знаешь? Вторую неделю здесь пропадаю. Стремлюсь увидеть тебя, как солнце. Туда-сюда мечусь, места себе не нахожу от любви… отбился от работы… Не могу я жить без работы. Тяжело.

Мадинат. Когда же вы успели влюбиться в меня? Вы меня только второй раз видите.

Сауджен. Этого вполне достаточно при твоей лучезарной красоте.

Мадинат. Спасибо. Но разве отец не дал ответа Мытылу?

Сауджен. Окончательного и положительного не дал.

Мадинат. Тогда я вам даю — окончательный и отрицательный.

Сауджен. Не принимаю. За что такой позор на мою голову?

Мадинат. Спокойной ночи.

Сауджен. Солнце скорей сойдет со своего пути, чем я тебя оставлю. Всмотрись в меня. Или мое лицо тебе не кажется красивым, или мой рост не нравится?

Мадинат. Рост высокий. Если с вашей головы ворон слетит утром, то до земли долетит только к вечеру.

Сауджен. Не коли мое сердце своими лучами, звезда моя! Скажи, какая причина отказа?

Мадинат. Очень важная: я вас не люблю.

Сауджен. Ты, видно, настоящих мужчин не встречала! (Обнимает ее.)

Мадинат. А ты — настоящих девушек! (Дает Сауджену звонкую пощечину, спокойно входит в дом и закрывает за собой дверь.)

Гуга подходит к Сауджену.

Сауджен. Ты видел?

Гуга. Не столько видел, сколько слышал. Я думал, в барабан ударили. По всему селу прогремело, ей-богу.

Сауджен. Смеешься надо мной?

Гуга. Ничего подобного. Твой позор — мой позор. Веришь ли, как будто мне самому залепили. Я такой пощечины никогда не слыхал. Даже не понимаю, почему так громко вышло. Или у нее рука звонкая. Загадка.

Сауджен. Имел четырех жен и ни от одной пощечины не получал. Выходит, что она меня совсем не любит. Что ты об этом думаешь?

Гуга. Думаю, что она, конечно, тебя любит. Но еще недостаточно.

Дзго выглядывает в окно.

Дзго. А, гости, здравствуйте. Заходите в дом — отдохните, покушайте.

Гуга. Спасибо, мы уже кушали.

Муради(выносит последнюю пачку мешков). Бока бы намять такому кладовщику за такую бесхозяйственность.

Сафи. Больному можно и простить.

Муради. Всего два дня как заболел, а мешки надо было приготовить за три месяца.

Шум и сигнал подъехавшей машины.

Голос(из-за кулис). Эй, кладовщик, быстрей мешки, там мешков не хватает!

Муради. Сейчас. (К Сафи.) Быстрей неси готовые на машину.

Сафи. Там всего около сорока мешков.

Муради. Неси пока сорок, соро́ка!

Сафи, на ходу засовывая мешки в один мешок, идет за кулисы.

Все везут, все везут. Откуда столько мешков взять?!

Сафи(из-за кулис). Вези, вези. Другие будут готовы позже. (Входит.) И такое зерно везут, просто загляденье…

Муради. Тебе загляденье, а мне морока.

Сафи. Что ты, Муради, такое богатство!

Муради. Куда это богатство ссыпать…

Шум машины.

Голос(из-за кулис). Эй, кладовщик! Зерно некуда ссыпать в селе.

Муради. Вот, слышишь, придется упрашивать завклубом, чтобы разрешил в клуб ссыпать.

Сафи. Надо было амбаров больше строить.

Муради. Критика с опозданием, да не по адресу. Я исполняющий обязанности не председателя, а кладовщика!

Сафи. Ничего, пригодится…

Голос(из-за кулис). Эй, кладовщик, ты жив или мертв?

Муради. Чего орешь, слышу и так.

Голос. Салам приказал живого или мертвого доставить тебя в село. Если, говорит, не найдет место для зерна, ссыпайте, говорит, прямо в его доме, в комнатах.

Муради. Чего, чего? В моих комнатах? (Идет к машине.) Сафи, ты, сорока, приведи в порядок другие мешки, а я поеду. Чего доброго, они и в самом деле превратят мой дом в амбар. Вот тебе ключ. (Уходит.)

Сафи. Ничего, богаче будешь… (Собирает раскиданные по двору мешки и уносит их.) Ох и досталось же тебе, Муради, наследие! Это тебе не в поле работать! (Уходит.)

Входит нарядный Сауджен. Он оглядывается. За ним по пятам следует Гуга. В руках у него бритва и обмылок с пеной.

Гуга. Сауджен, побрей меня, пожалуйста.

Сауджен. Что ты как тень ходишь за мной? Здесь стан бригады, люди бегают. Неужели другого места не нашел?

Гуга. Отлучиться нельзя. Ларек не могу бросить. Побрей, пожалуйста, голову. Вот тебе все принадлежности, а вода — в бочке. (Подает Сауджену бритву и обмылок, сам садится на перевернутое ведро около бочки. Из карманов вынимает сушки, откусывает от одной, другую подает приятелю.) Кушай, Сауджен, сушки хорошие. (Заправляет за ворот носовой платок.)

Сауджен еще раз оглядывается, зачерпывает кружкой воду из бочки, льет Гуге на голову, намыливает.

Гуга(поеживается). Хорошо, прохладно… Не лей за ворот, пожалуйста.

Сауджен. Не понимаю, зачем тебе так срочно бриться понадобилось?

Гуга. Вот побреешь, тогда скажу.

Сауджен приноравливается брить.

Что ты с затылка начинаешь, дорогой?

Сауджен. А ты откуда хочешь?

Гуга. Голову с середины брить полагается.

Сауджен. Середина пуста… извини, у тебя там ничего нету.

Гуга. Как ничего? Ты преуменьшаешь.

Сауджен. Совершенно гладко, блестит на солнце.

Гуга. И отчего у меня волосы поредели? Возраст умеренный, жил я умеренно, работал совсем умеренно… Загадка.

Сауджен. Не мотай головой, как лошадь, пожалуйста.

Гуга. А ты мух отгоняй.

Во двор вбегает Нина.

Нина(кричит). Где кладовщик?.. Эй, кладовщик!.. (Заглядывает за бочку.) Вы что здесь парикмахерскую открыли? Кладовщика не видели?

Гуга. Нет.

Нина(нетерпеливо). Люди ждут, а он пропал куда-то.

Гуга(спокойно). Девушка, не мешай. Не нервируй людей.

Нина. Расселся, а ларек пустой. Сейчас будет перерыв, люди придут. Надо им продукты отпускать, а что ты им дашь… Вот я Саламу скажу, он тебе не так голову намылит. (Убегает.)

Гуга. А какое ей дело до моего ларька? Сестра твоей бывшей невесты. Тоже с характером.

Сауджен. Почему «бывшей». Дело еще не кончено.

Гуга. По-моему, она дала тебе довольно веский ответ. Не волнуйся, Сауджен, не нажимай на бритву. Забудь Мадину, ищи счастье в другом доме.

Во двор возвращается Нина с ключами в руке, направляется к сараю, но, услыхав имя сестры, останавливается за углом.

Сауджен. Чтобы я снес пощечину от женщины? Позор на всю Осетию. Ягненком прикинусь, добьюсь согласия. Зато потом она у меня десять лет прощенья будет просить.

Гуга(скорчившись). Ухо, ухо отрезал… бешеный ты человек! Послушай меня: ей другой жених нужен — развитой, с пониманием женской души. А спроси тебя, например, что такое «капрон с черной пяткой»? Ты не знаешь, а Мадине жених с большим кругозором нужен.

Сауджен. На кого намекаешь?

Гуга. Добреешь — скажу.

Сауджен. Говори, на кого намекаешь? Я знаю, это у тебя капрон-кругозор с черной пяткой… Ты себя самого имеешь в виду! (Размахивает бритвой.)

Гуга(встает, половина его головы выбрита). Не размахивай бритвой. Положи бритву, бешеный человек. Шакал!

Сауджен. Сам шакал! Отбивать невесту у лучшего друга посредством капрона и кругозора…

Гуга. Я честно ждал, даже помогал, ты ответ получил? Получил.

Сауджен. Где твоя совесть? Позарился на мою невесту и ко мне же побриться пришел. Моими руками на себя красоту навести хотел.

Гуга. Ты мне жениться запретить не можешь.

Сауджен. Зеркало. Зеркало тебе запретит! Всмотрись в него. Зеркало скажет, какое у тебя отвратительное лицо. Чего можно ждать с таким лицом?

Гуга. А ты со своим красивым чего от Мадины дождался?

Сауджен. Опять намекаешь?..

Гуга. Положи бритву. Слишком острый разговор получается. (Хватает с земли ведро, на котором сидел, и прикрывает им себе голову.)

Сауджен(бросая бритву, в крайней запальчивости). Не буду тебя резать, пускай тебя обстоятельства жизни зарежут! Моя будет Мадина!

Гуга. Приходи смотреть через забор на нашу с Мадиной свадьбу.

Несколько секунд меряют друг друга сверкающим взглядом, тяжело дышат.

(Поднимает бритву.) Шакал бешеный!

Сауджен. Посмотри в зеркало.

Гуга. Купи себе свинцовой примочки!

Сауджен быстро уходит.

С поля во двор входит Мадинат. В руке свернутые листы бумаги. Мадинат поднимается на крыльцо. Нина вбегает за ней в дом. Сейчас же она показывается в окне, держа за руку Мадинат. Нина что-то взволнованно говорит сестре, указывая на Гугу, который вытирает себе голову, потом пытается рассмотреть свое отражение в ведре. Сестры скрываются.

(Сокрушенно.) Каторжник царских времен. Сейчас же свата Мытыла задобрить надо. Но как идти с такой головой? (Прикрывает голову платком.)

У ворот шум грузовика. Вбегает Вано.

Вано. Воды! Пересох я весь! (Бросается к бочке и выливает на себя полведра воды.)

Нина(высовываясь в окно). Товарищ шофер, здесь не источник! Сюда воду возить приходится.

Вано. Жара замучила.

Гуга. Вано… Товарищ водитель, побрей меня, пожалуйста.

Вано. С ума ты сошел?

Гуга. Половина уже сделана. Добрей из чистого сострадания. Посмотри, что случилось. (Снимает платок с головы.)

Вано. Действительно. Что, брился в рассрочку?

Гуга. Парикмахер хулиган попался. (Быстро садится на перевернутое ведро и протягивает шоферу бритву.) Прошу тебя. Всего две минуты времени.

Вано берет бритву.

Мадинат(выглядывая в окно). Товарищ водитель, почему машина стоит?

Вано. Сейчас еду. (Гуге.) Я ж говорил — некогда. (Отдает Гуге бритву и торопливо идет к воротам.)

Гуга. Может быть, ты скоро освободишься?

Вано. Вот колосовые уберем, тогда добрею. (Уходит.)

Гуга. Никакого внимания к человеку! (Печально садится за бочкой.)

Нина выбегает из дома и входит в сарай. В ворота въезжает на велосипеде Уари.

Уари(соскакивает с седла). Эй, кто здесь живой? Вторая бригада!..

Из сарая выходит Нина с мешками в руках.

Ага, Нина, это ты… Отвечай, пока я до конца не рассердился: где наши серпы?

Нина. Какие серпы?

Уари. Вот такие, гнутые. Ты святой не прикидывайся.

Мадинат(выглядывая в окно). Ты что кричишь, Уари? Не мешай мне сводку закончить.

Уари. Где наши серпы?

Мадинат. А на что вам серпы?

Уари. Полегшую пшеницу комбайн не берет, надо ее серпами убирать. Я их, как бритву, наточил.

При слове «бритва» Гуга вскакивает, но сейчас же опять садится.

Мадинат. Серпы Муради унес. Я ему скажу, чтобы наточил для вас наши.

Уари. Муради ничего не наточит. В следующий раз рассержусь. Ты что делаешь, Нина?

Нина. Мешки латаю.

Уари(кричит). Са-фи! Сафи!

Сейчас же в дверях сарая появляется Сафи.

Сафи. Я здесь, Уари.

Уари. Надо сразу откликаться, когда зовут.

Сафи(спокойно). Я тебя не задержала.

Уари. Мешки для нашей бригады готовы?

Сафи. Я все перечинила.

Уари(увидев на заборе выстиранную рубашку). Это же моя рубашка… Как она сюда попала? Кто ее выстирал?

Сафи. Ах, это я выстирала…

Уари. Зачем?

Сафи. По ошибке. Я думала, это рубашка моего брата.

Уари. Ты, кажется, не влюбленная, чтобы все путать. Надо смотреть, что стираешь.

Сафи. Я говорю, нечаянно. Большой беды нет. Разве после такого дня ты не захочешь выкупаться и надеть чистую рубашку? (Уходит в сарай.)

Гуга(приподнимаясь из-за бочки). Уари, дорогой, подойди, пожалуйста, к человеку.

Уари подходит.

Добрей меня, пожалуйста. (Снимает платок.) Видишь — нельзя так оставлять человека.

Уари. Вижу. А знаешь, тебе идет. Советую всегда носить такую прическу. Кто тебя так? А… Здесь без бога не обошлось.

Гуга. Какой бог? Почему бог?

Уари. Разве не слыхал: «Бог шельму метит».

Гуга сердито плюет на землю.

Не плюй около бочки: это негигиенично. (Уходит.)

Мимо ворот проходит Мытыл.

Гуга. Мытыл, Мытыл!.. Погоди.

Мытыл. Гуга, дорогой, я тебя только по голосу узнал. Что с твоей головой случилось?

Гуга. Дорогой расскажу.

Гуга и Мытыл уходят. Слышен шум автомобиля. В ворота входит Туган.

Туган. Нина, мешки все в порядке?

Нина. Да, я их сложила в один мешок.

Туган. Хватит ли? Пшеницы много. (Зовет.) Сафи!

Сафи появляется в дверях сарая с большим набитым мешком.

У тебя, я вижу, тоже мешки готовы.

Сафи. Все перечинила.

Туган. Хорошо. Там еще новых подкинули. А эти кто повезет?

Нина. Я могу свезти.

Туган. Хорошо. Садись в машину. (Смотрит на часы.) К обеденному перерыву успеешь вернуться.

Нина несет набитый мешок к воротам, Сафи за ней.

Постой, скажи, чтобы поставили женщин на очистку зерна. Государству чистое зерно отвезти надо.

Нина. Хорошо, передам.

Нина уходит. Сафи возвращается в сарай.

Туган. А ты, Уари, что тут делаешь? Если у тебя работы нет, то сбегай в село, возьми всех, кого найдешь, и с ними марш на строительство канала, там людей не хватает.

Уари. Я же на уборке полегшей пшеницы, Туган. Я еду. (Вскакивает на велосипед.)

Туган. Тогда езжай и не стой без дела! Мадина, Мадина!

Мадинат выходит на крыльцо.

Салам придет — скажи, что я у комбайна. (Уходит.)

Мадинат. Хорошо, скажу. (Перебирает бумаги.) В поле легче работать, чем с этими бумажками возиться…

В ворота входит Салам, за ним — Заурбек.

Салам. Здравствуй, Мадина. Ух, жарко!

Мадинат. Здравствуй, Салам! Ты Тугана встретил?

Салам. Да, только что.

Мадинат. Четыреста двадцать центнеров отправила. Здравствуй, Заурбек.

Заурбек. Прости, Мадина.

Мадинат. Ты просто меня не видел.

Заурбек. Еще раз прошу прощенья.

Салам. Он мне прямо житья не дает.

Заурбек. Салам, я не понимаю тебя. Я ничего не понимаю. Все свое внимание на вторую бригаду. Почему первый комбайн им отдали?

Салам. А почему первый комбайн должен работать на вашем поле?

Заурбек. Хорошо. А вода?

Салам. Там тебя груженые машины ждут, а ты…

Заурбек. Я спрашиваю: почему они речку второй раз запрудили?

Салам. Насчет воды я уже говорил. Знаю, что вам мало достается. Вот скоро канал будет готов, там воды хватит для всех участков. А пока, если снимем наверху запруду, рискуем засушить всю кукурузу и первой, и второй бригады.

Заурбек. Не засохнет, Салам, клянусь. Их земля напоена, дайте глоток воды нашей.

Салам. Понимаю, ты хочешь и шашлык не сжечь, и вертел сберечь. И я этого хочу. Но рискованно, Заурбек.

Заурбек. Клянусь этой землей, ты несправедлив, Салам. Для второй бригады — все, для нас — ничего. Ты пристрастен, Салам.

Салам. С чего бы это? Объясни, пожалуйста. Или меня Мари игрой на гармонике пленила? Или вот Мадинат своей красотой? Так знай: музыкального слуха у меня нет. Не понимаю в музыке. А Мадину, кажется, красавец из соседнего колхоза сватает. Нам остается только пожелать ей счастья.

Заурбек(опечаленный). Желаю счастья… (Круто поворачивается и быстро уходит.)

Салам. Никогда я его таким не видел.

Мадинат. Не надо было этого говорить, Салам.

Салам. Почему? Что такое?

Мадинат. Не надо было так говорить. (Уходит в дом.)

Салам. В чем дело? Мадина! (Несколько секунд стоит в недоумении, потом бежит к воротам.) Заурбек, Заурбек!

У ворот сталкивается с Туганом.

Туган. Ты куда так стремишься, Салам?

Салам. За Заурбеком. Что-то с ним неладное происходит.

Туган. С чего бы это?

Салам. Не знаю. Дуется на меня, на Мадину. Вот и сейчас, я с ним деловой разговор вел, а он пулей выскочил при упоминании, что Мадину сватают. У них отношения натянутые.

Туган. А ты, Салам, не пытался доискаться до причин таких взаимоотношений?

Салам. Некогда доискиваться.

Туган. Надо, надо доискиваться. Заурбек и Мадина — лучшие люди нашего колхоза. И ты должен знать все о них. Заурбек любит Мадину, и каждое упоминание о женихах Мадины — это острый нож в сердце Заурбека.

Салам. В любовных делах наше дело — сторона. Нам хлебом надо заниматься, а не любовными делами.

Туган. Ты не совсем прав, Салам. Хлебом заниматься — это наша основная задача. Но у нас с тобой есть и другие задачи. Например, быть чуткими к людям. Из всех капиталов самый ценный — человек.

Салам. Знаю.

Туган. Плохо знаешь, Салам. Ты за хлебом не видишь человека. Вот Заурбек любит Мадину…

Салам. А Мадина его любит?

Туган. По-моему, да. Они достойны друг друга? Достойны. Будет хорошая семья? Будет. Они еще не поняли друг друга, и надо им помочь. Сам ты любил когда-нибудь?

Салам. Любил! До брачной ночи я краешком глаза не видел невесту.

Туган А это разве хорошо?

Салам. Плохо. Но по-моему, у них другая причина. Они из-за воды дуются друг на друга.

Туган. А насчет воды вот Что я тебе скажу. Не прав ты, что вода все время орошает участок одной бригады. Ведь соревнование между ними в разгаре. А ты поставил одну бригаду в лучшие условия, неравные условия создал для соревнования.

Салам. На два участка воды не хватит, надо хоть один участок спасти.

Туган. Вы же и виновны в том, что до сих пор нет канала. Я и сейчас чувствую ваш холодок к строительству канала. Почему до сих пор не мобилизовали всех на селе?!

Салам. А кого еще мобилизовать? Все мобилизованы, все в поле.

Туган. Всех, кто на ферме, кто в конторах, магазине. Стройка народная, для народа!

Салам. Людей и для уборки хлеба не хватает.

Туган. Канал тоже хлеб. Экскаваторы дошли до Сухой балки, они скоро кончат. Надо мобилизовать всех, кто способен держать лопату, чтобы прочистить канал после экскаватора. Конечно, из тех, кто не очень занят на уборке. Командир воинской части, которая строила мост, обещал тоже подбросить людей на канал. А воду из речушки я советую пока пустить на земли Заурбека. Пусть вторая бригада разрушает свои плотины.

Салам. Понятно.

Туган. Значит, договорились. А теперь я иду в поле. Идешь?

Оба уходят.

В ворота входит Хабос. Отставая на полшага, за ним следует Мытыл, продолжая горячо убеждать Хабоса.

Мытыл. Хабос, дорогой, дослушай, пожалуйста.

Хабос. Не хочу! Вчера ты одного жениха сватал, расхваливал, сегодня — другого… Не хочу слушать.

Мытыл. Сознаюсь, ошибся. Дай досказать. Действительно, я хвалил Сауджена. Он жених ничего, даже немного выше среднего. Но Гуга… Гуга в десять раз лучше. И еще. Почему Сауджен хотел жениться на Мадине? По бешеной страсти. Что ожидает девушку в таком браке? Крики, ревность, кинжал. А Гуга? Гуга хочет по разумному расчету жениться, по симпатии. Ему Мадина нужна как воздух. Заметь себе: Гуга — директор магазина.

Хабос. Просто мы Гугу поставили продавцом в колхозной лавке. Директор… Как будто при нем целый штат…

Мытыл. Был бы директор, а штат при нем раздуется. Сейчас, правда, Гуга один в магазине, но была бы собака, а блохи заведутся.

Хабос. Верю. Дочь-то моя зачем Гуге понадобилась?

Мытыл. Как зачем? Представь себе: является в магазин проверочная комиссия или строгая ревизия, сыплются на Гугу вопросы: «Как, что, где, почему?» И вдруг выходит супруга директора. Молодая, красивая. Комиссия смущается, ревизия смягчается, и хозяйка просит всех к столу. Что тут еще объяснять? Ты же не маленький.

Хабос. Чтобы моя Мадина жулику помогала?!

Мытыл. Ну да… нет, нет.

Хабос. Ты сейчас не гость мой, не у меня в доме сидишь. Я тебя, старая кляча, так стегану, что и спотыкаться забудешь.

Мытыл. Хабос, дорогой, от тебя ли слышу такие слова?

Хабос. От меня, от меня, лысый сводник. (Уходит в дом.)

Мытыл(грустно качая головой). Вредное влияние молодого поколения. (Плетется со двора.)

Раздается звон колокола — сигнал к обеденному перерыву. С поля во двор входят колхозники и колхозницы. Среди них Туган, Салам, Мари и Муради. Все, несмотря на усталость, очень оживлены. Громкий говор, смех. Из дома навстречу колхозникам выбегает Мадинат. За нею выходит Хабос.

Мари. По тридцати одному берем…

Муради. По тридцать два…

Салам. А в низине, у оврага, где комбайн не пройдет, вручную придется.

Туган. На склоне тоже серпом надо. Там пшеница полегла: уж очень колос тяжелый. Быстрее убирать надо.

Мари. Убирали серпом. После обеда сразу туда пойдем.

Из дома женщины выносят и ставят на стол тарелки с едой. Колхозники окружают стол.

Мадинат. Салам, Туган, садитесь с нами.

Туган. Сейчас. Только на твою сводку взглянем.

Салам и Туган уходят в дом.

Хабос(подзывая к себе Мадинат). Спасибо, дочка, что сказала. Я этого твоим женихам не спущу.

Мадинат. Отец, я прошу тебя не волноваться. Я себя в обиду не дам. (Указывает на колхозников; громко.) А если понадобится, и товарищи помогут. Иди домой.

Хабос. Ладно. С женихами расправляйтесь сами, а на мою долю старика Мытыла оставьте. Счастливо. (Уходит.)

Мадинат возвращается к столу.

Мари. Мадина! Просватали тебя или нет?

Муради. Если да, Мари умрет от зависти. Спокойнее, Мари, вилку зубами погнешь.

Мари. Вот я ее тебе в бок воткну.

В ворота входят Нина и Кази.

Муради. Кази, что это Нина на тебя так сердито смотрит? Мадина, у тебя нет третьей сестры, еще помоложе?

Кази. Перестань есть, Муради. Не наедайся.

Муради. Это почему?

Кази. Сытый труднее переносит побои.

Мари. Ага. Наш Кази растет.

Мадинат. Нина, Кази, садитесь. (Подвигает к ним тарелки.)

Муради. Садись, Кази, я тебе молочка налью.

Входит Дзыбыла. В руках у него письмо.

Дзыбыла(громко, медленно). Здравствуй, Мадинат.

Мадинат. Тебе что, Дзыбыла?

Дзыбыла. Тебе письмо принес. Только велели передать наедине. Отойдем, пожалуйста.

Мари. Мальчик — дипломат.

Мадинат и Дзыбыла отходят шагов на шесть в сторону.

Мадинат. Ну, теперь мы наедине?

Дзыбыла. Теперь наедине.

Мадинат. Давай письмо.

Дзыбыла отдает. Все следят за этой сценой.

Дзыбыла. Велели принести ответ.

Мари. Таинственный мальчик, поди сюда! Поешь пока. (Дает ему кусок пирога.)

Дзыбыла берет и отходит в сторону.

Он и ест наедине. Пока Мадина будет писать ответ, ты поиграй, Дзыбыла, там.

Дзыбыла выходит.

Мадинат вскрывает конверт, читает письмо.

Муради. Не иначе как новый жених. Из Бухареста?

Мари. Скорее из Херсона.

Мадинат. Правда новый. Но ближе.

Мари. Прочти, поделись своим счастьем.

Мадинат. Товарищи, помогите мне жениха отвадить. Просто отказать ему — мало.

Нина. Хороши твои женихи. Я их разговор слышала…

Мари. В чем дело?

Муради. Читай вслух.

В ворота въезжает на велосипеде Уари. Рулит прямо в толпу. Кое-кто испуганно, с криком отбегает в сторону. Около самого стола Уари соскакивает с седла.

Уари. В наших рядах смятение. Спешил на помощь.

Мадинат. Если так — читай. (Подает ему письмо.)

Уари(читает). «Счастье мое…» Ага, это мне.

Мари. Тебе? С чего ты взял? Читай серьезно или давай письмо.

Уари. «Счастье мое! Свет очей моих, Мадинат». Ага, тебе. «Пощечина, которую ты дала Сауджену, прозвучала в моих ушах как веселая музыка».

Голоса. Что? Когда? Тише!..

Уари. «Твой вышеуказанный жест в сторону Сауджена позволяет мне думать, что твое сердце свободно, и я надеюсь его покорить». Какой болван это пишет?

Голоса. Дальше! Читай!..

Уари. «Если ты пожелаешь, то в короткое время можешь стать моей материально обеспеченной супругой. Для деловых и свадебных переговоров прошу прийти завтра, как стемнеет, на курган, пожалуйста. Главный директор промтоварного, съестного и посудного универмага № 1 Салавров Гуга. Прилагаю бесплатный подарок в виде флакона. Отвечай с мальчиком».

Голоса. Гуга! И он туда же!..

Мари. Нахальнее этих мужчин я никогда на свете не видела.

Муради. Я предлагаю пойти на курган и намять бока этому Гуге.

Уари. Зачем брать на себя лишнюю работу? Скажи, Мадина, пойдешь на свидание?

Мадинат. Ты с ума сошел! И не пойду, и отвечать не стану.

Уари. Согласен. Мы за тебя и ответим, и на свидание сходим. Кази, бери карандаш, бери бумагу.

Кази. Что ты собираешься писать?

Уари. Когда я громко продиктую, тогда узнаешь. Письменные принадлежности взял?

Кази(кладет перед собой бумагу, достает карандаш). Ну, взял.

Уари. Без всяких «ну», когда говоришь со старшими.

Мари(громко, невольно восторженно). Уж этот Уари… Ух выдумщик!

Уари(чувствует себя центром внимания. Это его вдохновляет). Начинай. Пиши без нажима, тонким почерком, женственно пиши. «Уважаемый Гуга, зачем?..» Вопросительный знак, многоточие. С новой строки. «Зачем ты меня так волнуешь?» Второй вопросительный знак. «Серп, которым я собираюсь жать, со звоном выпадает из моей руки. Что ты со мной делаешь!» Восклицание.

Мари. До чего верно за девушку говорит!

Муради. Уари, а про свидание не забыл?

Уари. Не могу одновременно диктовать и отвечать на вопросы. Я не Юлий Цезарь. Пиши, мальчик. «Гуга, ты назначаешь мне свидание. При одной мысли, несмотря на жаркий день, я вся холодею». Дальше. Пиши немного криво и неровным почерком. «Гуга, я не из тех, что бегут по первому зову. Подумай сам: ну как я приду? А если кто увидит? Что скажут? Нет, нет и нет! Я не могу прийти на свидание. Хотя постараюсь». Точка. С новой строки. Помельче. «Твой флакон стоит передо мною. Спасибо». Подпись. (Глядит, как Кази подписывает письмо.) Стой. Ты подписываешь свое имя. Ты честный человек, Кази. Сделай сегодня исключение. Подпиши: «М. Б., твоя Мадина».

Голоса. Здорово. Так, так, Уари.

Кази. Уари, а что значит «М. Б.»?

Уари. «Может быть, твоя Мадина».

Мари. Прямо хоть влюбляйся в него!

Мадинат. Я не понимаю, что ты задумал?

Муради. Ну, ясно: придет на курган Гуга, а мы его в четыре кулака.

Уари. Зачем же расходовать трудовую энергию? Скажи, Мадина, а как с другим женихом? Правда, что ты дала пощечину Сауджену?

Мадинат. Да, так вышло.

Уари. Некорректно вышло. Тебе следует перед ним извиниться. Кази, возьми свежий листочек. Пиши, пожалуйста. «Сауджен, зачем?..» Знак вопроса, многоточие. С новой строки. «Зачем так вышло? Я раскаиваюсь. Даже в самые темные ночи перед моими глазами горит твоя щека. Если ты хочешь, чтобы я нежно загладила след от моей руки, приходи завтра, как свечереет, к нашему кургану». Подпиши буквой «М» и нарисуй цветочек. А теперь пиши адреса. На первой: «Салаврову Гуге. Директору». На второй: «Сауджену…» Как его фамилия?

Мадинат. Право, не помню.

Уари. «Сауджену». Дойдет. А где почтальон?

Мадинат. Дзыбыла!.. Дзыбыла!..

Пауза.

Все(хором). Дзыбыла!..

В ворота входит Дзыбыла.

Уари. Слушай, мальчик, эту записку передай Гуге. Скажи, а Сауджена ты знаешь?

Дзыбыла. Который высокий, дурашный, без дела ходит?

Уари. Вижу — знаешь. Отдай ему вот эту записку.

Дзыбыла. Наедине?

Уари(серьезно). Можно и при свидетелях. Не перепутаешь?

Дзыбыла(пряча записки). Нет, Гуге — в штанах, Сауджену — в шапке.

Уари. Лети быстрее ласточки.

Дзыбыла убегает.

Раздается шум репродуктора. Все притихли и внимательно слушают.

Голос диктора. Слушайте, слушайте, говорит радиоузел колхоза имени Коста Хетагурова. Передаем сводку уборки колосовых на полях нашего колхоза. Сегодня за первую половину дня бригада Заурбека комбайном убрала одиннадцать гектаров. С каждого гектара получено по тридцать три центнера первосортного зерна пшеницы. Из полегшей от тяжести колосьев пшеницы убрано серпами три гектара. Бригада Мадинат за то же время комбайном убрала десять с половиной гектаров, с каждого гектара получено по тридцать два центнера первосортной пшеницы. Из полегшей пшеницы серпами убрано три гектара. По полдневным показателям уборки — впереди бригада Заурбека!

Все удивлены. Потом общий шум.

Муради. Ай да Заурбек! Ай да первая бригада!

Уари. Ну, товарищи победители, догоняйте, тридцать три с гектара! Догоняйте нас!

Мадинат. Товарищи!

Все стихли.

Поздравим представителя первой бригады с победой. Ура первой бригаде!

Все кричат «ура!».

А теперь, товарищи, по местам! Полдня еще впереди. Посмотрим, кто кого обгонит.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Мадинат. Все горит у них. Смотри, Муради, наш участок какой темно-зеленый, а их участок пожелтел. Прав Салам. Надо пустить воду на их участок.

Муради. Да, да, Мадина. А то соревнование получается какое-то нечестное. Жаль их кукурузу.

Мадинат. А я еще возражала Саламу. Пойдем, Муради. Нужно скорее разрушить плотину.

Муради. Пойдем.

Сбегают с кургана и уходят. На курган устало поднимаются Заурбек, Уари, Сафи. Они смотрят вверх, в разные стороны.

Уари. Ни тучки, ни облачка. Огненный шар катится по земле.

Сафи. Дорога — что горячая зола. Смотрите, за машиной пыль облаками.

Уари. Не люблю печальных картин. Гляди в другую сторону.

Заурбек. И ветра как будто всю жизнь не было.

Сафи. Сгорит наша кукуруза… Сколько работы было!.. Канавки в поле как кружевные узоры. Ах, если бы по ним вода побежала!.. Да, на полях второй бригады веселее.

Уари. Послушай, Сафи, если ты полагаешь, что твои слезы заменяют дождик, ты слишком самонадеянна.

Сафи. Я молчу, Уари.

У подошвы кургана крадучись проходит Кази. Вся его одежда совершенно мокрая.

Уари(увидев его). Кази, Кази! Поди сюда. Если ты попал под ливень — говори скорей где. А если упал в колодец — расскажи, как выбрался.

Кази. Тише, не кричи, Уари. Лучше помоги пиджак выжать. (Осматривает себя.) И чувяки полны грязи… Зато по нашему полю вода с пузырями хлынула.

Заурбек. Где ты был, Кази?

Кази. Не задерживай меня, Заурбек. А то кто-нибудь из второй бригады увидит… Я в стан побегу, по дороге высохну, обратно до луны вернусь.

Заурбек. Я спрашиваю: где ты был и что делал?

Кази(после паузы). Одну ихнюю плотину разобрал. Пускай хоть сутки наша земля попьет. Пока заметят, пока починят, вода по всем нашим канавкам побежит…

Заурбек. Так вот, Кази, просыхать тебе не придется. Возвращайся до луны на плотину, а при луне починишь.

Кази. Хоть одну ночь, только ночь погоди…

Заурбек. А еще хвастал, что дисциплину понимаешь.

Кази. Ты же сам говорил, что инициатива тоже нужна.

Заурбек. Разумная — да. Ступай.

Сафи. Несправедливо, Заурбек. Без воды у нас все погибнет. Он завтра починит. Дай ему отдохнуть.

Уари. Сафи, не подрывай авторитета бригадира, это неженственно. (Кази.) Ты приказание слышал? Потрудись исполнить. На собрании выступай, критикуй, а здесь — как на фронте. Поди сюда. (Отходит с Кази на несколько шагов.) Но всякое дело надо делать с умом. Во-первых, к плотине не беги, а иди не спеша: силы тебе на запруду пригодятся. Придешь на место — не бросайся сразу в воду. А сядь и составь в уме план работы. Час думай, два, три, чтобы выполнить задание и лучше, и скорей. Ступай, мальчик. Разве можно возражать бригадиру?

Кази радостно кивает, потом подобранно, как военный, уходит.

(Возвращаясь к Заурбеку и Сафи.) Кази неглупый юноша, он знает, что делает.

Быстро вбегает Кази.

Кази. Они идут… (Прячется в кусты.)

С шумом вбегают Мари, Нина и другие колхозники из второй бригады.

Мари. Я видела, как он, весь мокрый, от нашей плотины бежал.

Нина. Ничего, мы его высушим. (Ищет Кази глазами. Увидев его за кустом, указывает Заурбеку и Уари.) Из вашей бригады, узнаёте?

Уари. Мы от своих товарищей никогда не отрекаемся, если они даже и подмокли немного.

Мари. По-вашему, разрушить нашу плотину тайком это правильно?

Заурбек. Нет, неправильно. И я послал Кази восстановить вашу плотину, хотя и не следовало бы ее восстанавливать.

Мари. Почему это не следовало?

Заурбек. Да потому, что ваша кукуруза достаточно увлажнена, она спасена от засухи, а наша погибает. Поля видели?

Мари. А почему Салам не разрешал?

Заурбек. Если Салам прозевал, то это не значит, что мы не должны его поправить.

Мари. А разве Салам ошибся? Откуда это видно?

Заурбек. Салам должен был обойти поля, оценить положение и дать распоряжение разрушить вашу плотину, но он этого не сделал.

Входят Туган, Салам, Мадинат, Муради.

Мари. Ага, вот сейчас вам будет! Туган, Салам, они нашу плотину разрушили.

Мадинат. Помолчи, Мари.

Туган. Что за воинственное настроение, в чем дело?

Нина. Они тайком нашу воду пустили к себе.

Туган. Почему тайком? Салам, ты дал распоряжение о разрушении плотины?

Салам. Дал. Мадина, почему распоряжение не выполнила?

Мадинат. Я хотела еще раз осмотреть поля. С Муради сегодня обходили и решили разрушить плотину, но, как видно, Кази нас опередил. Спасибо ему, что избавил нас от такого труда.

Кази вылезает из-за куста.

Кази. Вот видите, я еще и благодарность от Мадины заслужил.

Все смеются.

Уари. Тебе, Кази, досталась высшая награда.

Заурбек. Спасибо, Туган, спасибо, Салам. Эта вода у меня в горле застряла, теперь я ее проглотил, и стало легче.

Сафи. Смотрите. Вода по самым мелким канавкам пошла! Ведь я их своими руками копала.

Уари. Сафи, не плачь, пожалуйста.

Сафи. Я никогда не плачу. Зачем ты ко мне придираешься?

Туган. Столько радости из-за воды! Так слушайте, друзья, я вам доставлю еще бо́льшую радость. Наш оросительный канал прорыт до Сухой балки. Экскаваторы закончили работу. Завтра всем на митинг, на Сухую балку! На открытие канала! Навстречу большой воде!

Уари. Туган, и такую радость столько скрывали! Ура, товарищи!

Все кричат «ура!».

Качать Тугана!

Все подбегают к Тугану и обнимают его.

За инициативу! За воду! За мудрость! За дружбу! Качать!

Все повторяют слова Уари и в такт подбрасывают Тугана.

Туган. Хватит, хватит! Спасибо, товарищи.

Тугана опускают.

Не меня, а Заурбека и Мадину надо качать.

Уари. Их будем качать на их свадьбе.

Заурбек. Уари!

Уари. Что, не хочешь? Говори откровенно, хочешь свадьбы с Мадиной?

Все. Говори, Заурбек. Смелее, Заурбек!

Заурбек(смущенно смотрит на Мадинат, Мадинат — на Заурбека, тоже смутилась). Но, друзья, это ведь не от моего хотения зависит.

Все обращаются к Мадинат.

Сафи. Мадина, любишь Заурбека?

Мари. Говори смело, прямо.

Уари. Ну же!

Мадинат(смущенно). Я… а он… я не знаю…

Уари(шепотом Заурбеку). В стане противника смятение. Наступай. Не теряй момента.

Заурбек(идет смело, затем замедляет шаги и говорит робко). Мадина, я долго скрывал свою любовь…

Мадинат(смутившись, оглядывается). Заурбек, неудобно, товарищи здесь.

Заурбек(громко). Я люблю тебя, Мадина. При всех говорю, чтобы все слышали. Люблю. Если считаешь меня достойным себе другом, скажи при всех.

Мадинат. Считаю.

Заурбек. Любишь?

Мадинат. Да, я всегда тебя замечала, Заурбек. С тех пор, как ты вернулся с фронта. Помню, как ты тихо, скромно вошел в наше село. Боевых орденов не было на твоей гимнастерке, ты их нес в солдатском сундучке с вещами. А когда справляли в твою честь праздник, ты и там вел себя скромно. Тебя хвалили, ты смущался, пил мало, танцевал мало. Я все замечала. А позже, когда ранней весной распределяли землю и вашей бригаде достался трудный участок, ты постоял на меже и негромко сказал: «Надо работать». Через год у тебя было Красное знамя. Мы встречались с тобой, говорили. Но только о работе. О любви говорили только глаза твои… А когда по вечерам ты проходил мимо нашего дома, я узнавала твои шаги по твердой гулкой земле… Но ты проходил мимо, бросая мимолетные взгляды на наши окна. Я все это замечала, Заурбек… и кто смел сказать, что ты некрасивый!

Все тихо сходят с кургана. Мадинат и Заурбек делают навстречу шаг и застывают в долгом поцелуе.

Уари. Браво, браво! Слава смелости! Слава чистой и красивой любви!

Общее оживление. Мадинат и Заурбека окружает молодежь и медленно уходит. Кази все это время стоял пораженный, затем тряхнул шевелюрой и ушел за молодежью. На сцене остаются Салам и Туган.

Туган. Как тебе кажется, Салам?

Салам. Поразительно! Мне казалось, они ненавидят друг друга.

Туган. Эх ты, Салам, хозяйство колхоза хорошо знаешь, а вот людей… Пойдем. Надо им устроить хорошую свадьбу.

Салам. Уж свадьбу я им закачу!

Уходят. Вбегает Уари.

Уари(оглядывается). Все ушли. Ай-ай-ай! Про свидание забыли, завтра свадьба, а перед свадьбой должен быть спектакль. Эй, все ко мне!

К нему спешат Нина, Мари, Сафи, Кази и Муради.

И я забыл, и вы забыли. Луна восходит. Здесь, в этот час, счастливая Мадина двум несчастным свидание назначила. (Осматривает свой костюм.) Почему невеста не одета, не прибрана? (Нине.) Платье Мадины принесла?

Нина. Все принесла. Не знаю только, пойдет ли тебе цвет.

Уари. Больше всего мне идет красное, желтое, зеленое и голубое.

Нина(убегая). Я голубое принесла.

Муради. Ты хоть брился сегодня?

Уари. Час тому назад. Если руки чистые, можешь потрогать.

Вбегает Нина, неся платье и шарф.

Нина. Вот.

Все рассматривают платье.

Уари. Фасон немного прошлогодний… Постараемся искупить грацией.

Нина. Надевай, надевай платье…

Уари(с ужимкой). Я стесняюсь. (Отходит за кусты.)

Муради. Они его узнают, еще побьют…

Сафи(с гордым презрением). Они?.. Уари?..

Уари(из-за куста). Двадцать две пуговицы!.. Девушки, застегните меня, пожалуйста.

Мари и Нина спешат к Уари. Затем выводят его, застегивая и оправляя на нем платье Мадинат.

Двадцать две пуговицы, и все сзади. Явный расчет на эксплуатацию другого человека. (Нине, которая держит в руке шарф.) Дай-ка мне примерить этот летний башлык.

Нина. Шарф… шарф… (Надевает шарф ему на голову.)

Уари (закинув голову).

Обращаюсь к мужчинам.

Муради и Кази подходят к Уари.

Возможно ли отличить меня от юной красавицы? Поцелуй меня, Кази. Нет, не надо. Боюсь, что у тебя возникнет сравнение не в мою пользу.

Кази сконфужен. Нина отвернулась.

Нина. От тебя табаком несет.

Уари. Нина, где бесплатный подарок в виде флакона?

Нина. Вон он. (Подает флакон.)

Уари(надушив лицо и руки). Интересно, чем я после этот запах выведу? (Смотрит на ноги.) Тапочки сойдут?

Кази. Сойдут.

Муради. Ты ходить-то умеешь в таком наряде?

Уари. Постараемся.

Нина. Тише. Пора места занимать.

Кази. Я рядом с тобой?

Нина. Хорошо.

Уари. Все наверх, за кусты, за деревья. И ни звука. Кази, свою роль — шум за сценой — помнишь?

Кази. Помню.

Все кроме Уари, поднимаются на вершину холма и размещаются.

Муради. А ты внизу будешь ждать?

Уари(хорошо копируя женскую походку и негодующую интонацию). Ждать? Чтоб я первая пришла на свидание? Никогда! (Уходит в сторону.)

Никого. Тишина. Вдруг наверху испуганный резкий визг Мари.

Мари. Ой, лягушка!

Смех.

Уари(на секунду появляясь). Если даже крокодил — молчите. (Исчезает.)

Несколько секунд — никого. Яркий лунный свет падает на склон кургана. Входит Сауджен. На нем каракулевая шапка, белая кавказская шелковая рубашка, подпоясанная тонким ремнем с кинжалом в блестящей оправе, зеленого цвета галифе и мягкие сапоги. Небрежная осанка.

Сауджен. Рано пришел… Надо бы заставить ее подождать. (Вынимает зеркальце, смотрится в него. Напевает.)

Пишет: «Раскаялась». Чтобы мне женщина не покорилась! Раскаялась, значит, должна прийти раньше и ждать. (Озирается.) Ага… в кустах. (Уходит напевая.) «Много лет и много зим Сауджен неотразим».

Появляется Гуга. На нем двубортный пиджак, зеленая шляпа, брюки заправлены в сапоги. Через руку перекинут светлый плащ. В другой руке бумажный мешочек. Походка неуверенная.

Гуга. Глупо сделал. Сам назначил у кургана, а где именно, какое место — не указал. (Спотыкается, роняет мешочек.) Конфеты рассыпались… (Подбирает их.) Песок прилип… На зубах хрустеть будет. Хотя ночь, незаметно. Скушает. Надо кругом обойти. (Поворачивает обратно, останавливается.) Забыл. Бездарные поэты! Как только сочинят, сейчас же печатают. Потому что через полчаса невозможно вспомнить. Но я же талант, с чувством сочинял… Вот, вспомнил:

Помню, можно не печатать. (Скрывается.)

С противоположной стороны входит Сауджен.

Сауджен. Черт… И в кустах ее нет… (Идет на середину сцены.)

Робко входит Уари в женском платье. Голова закутана шарфом. Сауджен оборачивается, подбегает к Уари, хватает его за руки. Уари потупился, отвернулся. Все его движения пластичны, женственны и выразительны.

Я заждался тебя, Мадина. Ты раскаялась?

Уари(громким шепотом). Да.

Сауджен. Писала, что хочешь нежно загладить эту… этот свой грубый поступок.

Уари кивает головой в знак согласия. Сауджен берет его за руку.

Руки у тебя огрубели. Много работаешь?

Уари. Да.

Сауджен. Это ты для меня надушилась?

Уари, стоя перед Саудженом, застенчиво опускает голову.

Сними шарф. Мадина. (Хочет снять. Уари ловко уклоняется.) Один поцелуй, в щеку… (Обнял Уари, целует.)

Уари подгибает и выпрямляет ногу, перебарывая гадливость. Наконец вырывается из объятий, негодующе отворачивается и горделиво вскидывает голову.

Вот такая ты мне нравишься, звезда моя. Гордая, как Большая Медведица. Я себе грубости с девушкой не позволю. (Резко хватает Уари за руку и тащит за собой.) Пойдем на скамейку.

В кустах шум и свист.

Уари(метнулся от Сауджена, потом прижался к нему. Дрожит и говорит испуганным шепотом). Боюсь… Там… там… Ой…

Снова шум в кустах.

Сауджен. Не бойся, любовь моя. (Воинственно идет к кустам.) Кто здесь? Вот я тебя…

По кустам кто-то бежит.

Уари. Догони его.

Сауджен бросается в погоню. Входит Гуга. Уари застенчиво потупился.

Гуга. Спасибо, ласточка, что прилетела по моему письмецу. Возьми себе. (Подает мешочек.) Пускай твои уста говорят мне такие же сладкие вещи.

Уари(робко берет конфеты). Спасибо.

Гуга. Если хочешь измерить величину моей любви, заходи в магазин. Денег не надо. Все бери, все: пуговицы, сушки, капрон черная пятка.

Уари(громким шепотом). Любишь меня?

Гуга. Сейчас очень складно стишками отвечу. (Пытается вспомнить.)

Забыл. Надо печатать. Одним словом, вот луна и вот ты. Понимаешь? И если вас поставить рядом и слегка сравнить между собой… Вспомнил! Слушай.

Уари. Ах!..

Гуга. Обними меня, если любишь, моя ласточка. (Обнимает Уари.)

Уари сперва застенчиво уклоняется, затем заключает Гугу в такие крепкие объятия, что у него подкашиваются ноги и повисает голова.

Уари(свистящим шепотом). Люблю! (Выпускает Гугу.)

Гуга(понемногу приходя в себя). Верно говорят — любовь сильна, как смерть. (Берет Уари за руку.)

Уари снова намеревается обнять Гугу.

(Уклоняясь.) Нет, дорогая. Пойдем на скамеечку, побеседуем.

Они направляются к скамье. Входит Сауджен. В недоумении останавливается, потом приближается походкой тигра.

Сауджен. Ты?

Гуга. Ты?

Уари(метнулся, как бы ища защиты, то к одному, то к другому). Ах! Ах! Ах! (Подобрал платье и опрометью бросился в кусты.) Я погибла!

Сауджен. Ты здесь зачем?

Гуга. Я пришел совершенно официально повидаться с моей будущей женой. Почему ты врываешься в семейную обстановку? Загадка.

Сауджен. Мадина — моя невеста. Прочь ты, мелочная торговля! (Берется за кинжал.)

Гуга. Под солнцем с бритвой бросаешься, при луне с кинжалом. Поезжай в другую страну, там и бросайся.

Сауджен. Трус, лавочник!

Гуга. Директор магазина, из которого ты все на базар перетаскал. Все предметы: и первой и второй необходимости. Последний раз на четыреста двадцать три рубля шестьдесят копеек взял. Где товар? Где деньги? Надо быть честным, жулик ты этакий! Зачем мою невесту спугнул? Уйди, я ее искать буду.

Сауджен. Ты — искать, а я только свистну — она здесь будет. Мадина у меня прощенья просила.

Гуга. Лжец! Постыдись хотя бы окружающей природы. Она меня, лично меня, вот здесь чуть не задушила в объятиях.

Сауджен. А я без всяких объятий тебя задушу. (Бросается на Гугу.)

Гуга(убегая). Примите меры!

Сауджен гонится за Гугой. На курган из-за кустов выходят Нина, Кази, Мари, Сафи и Муради. Все со смехом смотрят вслед убегающим.

Нина. Бегут!

Кази. Побежали, как индюки по соломе.

Муради. Ой, догонит!..

Сафи. А ты еще за нашего Уари боялся.

Входит Уари. Он в своем обычном виде. Только на шее висит шарф. В руке платье Мадинат.

Нина. Уари, молодец…

Муради. Да, ничего не скажешь, здорово!

Кази. Замечательно представлял!

Уари(с томным видом бросает платье на руки Нины). Я устала.

Мари. Спасибо, Уари, что ты не девушка, а то бы на нас и не взглянул никто.

Уари. Я в этом уверена. Уверен! Уверен! Тьфу! Очень прилипчивая роль.

Мари. Негодный ты наш! Дай я тебя поцелую! (Звонко целует Уари.)

Нина. И я! И я! (С разбегу обнимает Уари.)

Уари. Сафи, а ты меня не поцелуешь?

Сафи(мягко). Нет, Уари.

Уари. Тетушка Дзго, боюсь, что вина маловато. Там только три бочки осталось.

Дзго. Неужели, дай бог, на здоровье, все выпьют?

Сафи. Ну, кажется, все готово.

Нина. Спасибо, Сафи.

Сафи. Я пойду.

Нина. Куда пойдешь?

Сафи. Мне домой надо.

Дзго. Ты лишилась рассудка, девушка? Помогла все накрыть, приготовить и… Обида нашему дому.

Нина. Если уйдешь, Мадина с тобой навеки рассорится. И зачем, почему?

Сафи. Я говорила. Новое платье не готово.

Нина. Возьми мое, Мадинино.

Мари. Только попробуй уйти!

Дзго (девушкам). Солнышки мои! А кто за пирогами смотрит? Ой, сгорят наши фыдчины![3]

Нина и Мари бегут в дом. Дзго идет за ними.

Нина(с порога). Не смей уходить! (Убегает.)

Уари(подходит к Сафи и несколько секунд молчит, потом касается ее руки). Какая причина?

Сафи. Сама не знаю… Нехорошо, когда на свадьбе печальные гости…

Уари. Если ты, Сафи, уйдешь, я тоже уйду. В поле уйду. Сяду в кукурузном поле и просижу там до ночи один — самый трезвый, самый печальный. И веселая музыка свадьбы будет терзать мое сердце.

Сафи. Зачем я здесь? Кому я нужна?

Уари. Мне. Мне ты нужна. Потому что люблю. До чего же ты недогадлива! И не делай удивленное лицо: ты отлично все видишь. Не так надо объясняться в любви, понимаю. Я бы хотел стихи прочитать, спеть песню и говорить, говорить про твою красоту! Но учти обстановку: чувство мое, а свадьба чужая — неловко.

Сафи. Ты, как всегда, шутишь, Уари.

Уари. Мне сейчас шутить совершенно некогда. (Сердито.) Говорю — люблю, значит, люблю. Хочешь — всенародно объявлю!

Сафи. Что ты, милый, с ума сошел! Неужели и для тебя «веснушки засияли как звезды»?

Уари. Сияют.

Сафи. «Год смотрел — ничего, два — ничего»… Когда же наступило затмение?

Уари. Не знаю когда, но просветления не предвижу.

Сафи. Ты посмотри как следует: руки мои грубые, в мозолях, шершавые…

Уари. Нет на земле рук добрее и ласковей.

Сафи. Щеки мои почернели под солнцем, как бока чайника на костре.

Уари. Загар тебе к лицу. Нет для меня девушки красивее.

Сафи. А в Нальчике? А в Москве?

Уари. Раньше были, теперь — ни одной!

Сафи. Я старше своих подруг, Уари.

Уари. Ты моложе молодой ласточки, Сафи. Слушай и верь. Понятно?

Сафи. Кажется да.

Уари. На свадьбу!

Сафи уходит в дом, Уари смотрит в ворота.

Гости идут.

Хабос подходит из дома к воротам и встречает гостей. Первыми появляются старики. Молодые почтительно кланяются им. Потом идут пожилые. Среди них Туган и Салам. После всех проходит Мытыл. Его никто не приглашал. На него никто не обращает внимания. Все — и старики, и молодежь — в национальных костюмах. Старики садятся к столу первыми. Несколько секунд сохраняется тишина. Самый старый из гостей встает. В руке бокал. Все без шума встают со своих мест.

Старший. Пусть этот день принесет благополучие твоему дому, Хабос. Да будет он началом долгого счастья для Мадины и Заурбека!

Все. Оммен!

Старший(поднимая бокал). Эй, молодые! Первую испробую сам, а вы догоняйте! (Умело выпил.) Тебя ждем, Хабос!

Хабос. Нет, нет. Прошу Тугана. Твое слово, Туган, дорогой.

Туган(встает, за Туганом встают все). Добрые люди, не так уж я стар, чтобы вставать передо мною. Но тост мой, да, надо выслушать стоя. За тех, кто дал нам счастье работать на нашей земле, кто сделал нашу жизнь шире и благороднее, за тех, кто дал нам радость пировать под солнцем! За нашу Коммунистическую партию. За наше Советское правительство!

Крики «ура!». Музыка. Все садятся. Мажорно вступили две гармошки. Хором запели молодые:

Молодые сели, пьют, закусывают.

Уари. Дорогой Туган, разреши спросить.

Туган. Слушаю тебя, Уари.

Уари. Объяви — кто победил. Чья бригада — Мадинат или Заурбека?

Все. Да, да. Кто впереди? Чье Красное знамя? Чей курган?

Туган. Мы хотели объявить завтра.

Все. Сейчас, сейчас говори! Туган, не томи…

Туган. Хорошо, уступаю. Впереди — бригада Мадинат. У нее остается Красное знамя.

Шум, возгласы. Особенно рады Нина, Муради и Мари. Крики «ура!». Кази, Сафи, Уари и их товарищи по бригаде явно огорчены.

Уари(поднимает свой бокал, но, не выпив, ставит на стол). Только что хотел выпить, но с горя не пью.

Туган. Позволь досказать.

Тишина.

Бригада Заурбека тоже впереди, ей отдается почетный курган. Обе бригады вышли с одинаковыми показателями. Они — лучшие в районе!

Голоса. Ура! Ура!

Уари. Зачем же, дорогой, на нервах играешь! И курган наш, и Мадина наша. (Выпивает.)

Музыка, смех. Праздник заметно оживился, стал непринужденнее.

Старший. А разве наша молодежь разучилась танцевать?

На середину двора выступают две пары. Танцуют. По окончании их танца встает Хабос. За ним встают все.

Хабос. Сидите, сидите… Почетные гости, старейшие, хочу видеть здесь, среди нас, детей моих — Мадину и Заурбека. Приведите их.

Молодежь шумно одобряет это предложение.

Туган(быстро встает). Сейчас, дорогой. (Уходит.)

За Туганом уходят две девушки.

Старик. Против обычая, Хабос!

Хабос. Держать взаперти молодых — не лучший обычай. Не обижайся, гость.

Старший. Налейте почтенному гостю штрафную!

Старику наливают.

Старик(немного поломавшись, выпивает). Скажи, Хабос, Мадина придет сюда, конечно, с закрытым лицом? Под фатой?

Хабос. Нет, уважаемый, моя дочь придет с открытым лицом. Ей незачем его прятать.

Старик. Но старинный обычай… В день свадьбы…

Старший. Налейте почтенному гостю вторую штрафную.

Нина и Мари с двух сторон наполняют вином бокал старика и улыбаются ему.

Старик(смотрит на девушек). Да! К восьмидесяти годам я начинаю прозревать и вижу, что наши девушки действительно красивы и их не надо прятать. (Выпивает полный бокал.)

Уари. Уважаемый, через двадцать лет они тебе еще краше покажутся!

Старик. Проверю.

Туган и девушки вводят Мадинат и Заурбека. Она в национальном платье. Лицо открыто. На Заурбеке темная черкеска, перетянутая поясом с серебряным набором. Молодежь встает. Заурбек и Мадинат кланяются старикам.

Хабос. Дети мои! И в дни моей юности молодым желали счастья. Но как редко сбывалось оно… Теперь счастье в нашей стране перестало быть сказкой. Вы счастья достойны. И оно с вами.

Хабос и Дзго обнимают молодых. Их окружают товарищи. Радостный смех, поздравления.

Уари(разглядывая нарядного Заурбека). Заурбек, дорогой, как ты мог сравнить себя с… извини, с обезьяной! Ни малейшего сходства!

Грянула музыка. Но вот замолкает одна гармонь, за ней — другая. Стихают голоса. Гости расступаются. Виден Сауджен. Он стоит неподвижно и презрительно смотрит на молодых. Молодежь окружает Сауджена.

Муради. Если ты пришел нас поздравить, мы рады гостю. Эй, музыка! Танец гостю!

Сауджен жестом останавливает его и музыку.

Тогда садись.

Сауджен стоит молча.

Уари. Садись, конечно, но запомни китайскую пословицу: «Сесть на тигра еще возможно, но слезть с него уже немыслимо».

Сауджен. Я ненадолго. Счастливый Заурбек, скажи, на ком женишься!

Пауза.

На красавице Мадинат, которая тебя любит? Но тебя ли одного?

Шум. Сауджен поднимает руку. Тишина.

Твоя Мадина и мне назначала ночное свидание.

Заурбек. Не верю.

Сауджен. Прислала письмо.

Заурбек(твердо). Нет.

Сауджен. Вот письмо. (Потрясает письмом над головой.)

Заурбек. Все равно не поверю.

Сауджен. Мадинат, ты писала?

Кази. Это я написал.

Сауджен. Ты?.. Ага, ты. По ее просьбе… Она плохо пишет… Убедись. (Протягивает письмо Заурбеку.)

Заурбек стоит неподвижно.

(Сует письмо Уари.) На, хоть ты посмотри, прочитай.

Уари. Ну зачем я буду читать, когда я его сам диктовал и помню наизусть? Начинается так: «Сауджен!» Восклицательный знак. «Зачем?» Вопросительный, с новой строчки.

Сауджен, который развернул письмо, смотрит с открытым ртом то на бумагу, то на Уари.

(Почти сочувственно.) Ты дурак, Сауджен.

Сауджен. Но я же ее целовал!

Уари(мягко). Ты меня целовал. Вот в эту щеку. После я два раза дегтярным мылом мылся. Не веришь? Свидетели, шаг вперед!

Нина, Кази, Мари, Сафи, Муради выступают вперед. Сауджен ошеломлен.

Но это свидетели не только наших объятий, но и твоего разговора с Гугой. О краже товара, о спекуляции. Не буду перечислять твоих «подвигов».

Сауджен. Ты? Это был ты?..

Уари. Думал — Мадина? Ты женщин не знаешь, а женщины тебя знать не хотят.

Сауджен(после паузы). Погоди, Уари, мы с тобой еще встретимся!

Уари. Непременно. И скоро. В народном суде. Только в разных ролях. Я — свидетель, ты — подсудимый. Ты пришел сюда с обвинительной речью, а тебе надо готовить последнее слово подсудимого. Иди репетируй.

Сауджен медленно, нетвердо, как будто не видя дороги, идет к воротам.

Полевей, кавалер, полевей!

Сауджен скрылся.

Хабос. Друзья, продолжаем наш праздник!

В ворота с шапкой, приподнятой над головой, входит Гуга, вид у него смиренный.

Гуга. Извиняюсь. Я стоял за забором. Немного подслушал. Мое сердце высохло, как осенний стебелек! (Громко.) Он, он главный!

Хабос. Ты это следователю скажи.

Гуга. Сказал. Вчера сказал. До него я был совершенно честным. Сам на себя удивлялся. Кристалл! Разве только общественные сушки бесплатно кушал. Но жизнь пестра, как божья коровка. Пришел Сауджен и соблазнил меня. Я как безумный завел себе пестрые носовые платки, двубортный пиджак справил, как будто в однобортном мне тесно было. Зачем? Загадка. Извините, если слегка омрачил ваше торжество. О своей судьбе я начинаю догадываться. До нескорого свидания. (Скромно уходит.)

Уари. Как часто преступление начинается с обыкновенной глупости.

Кази. Сколько женихов на одной свадьбе!

Уари. Двое удалились… Но кое-кто остался, и я их назову…

Кази. Уари, не надо!

Уари. Опять выдал себя, мальчик.

Смех.

Хабос. Друзья, продолжаем наш праздник.

В ворота вбегает Вано. Музыка смолкает.

Вано(громко). Виноват. Поздравляю! Мост провалился!

Уари. С чем же ты поздравляешь?

Вано. Простите, со свадьбой!

Салам. Как — мост провалился? Когда?

Вано. Сейчас. Зерно вез. Пятитонку насыпали доверху. Ну, мост и не выдержал. Машина цела. Только поднять. Еще бы двух-трех на подмогу.

К Вано подходят молодые колхозники.

Туган. На сколько же дворов зерно вез?

Вано. Всего на два.

Туган. Это неплохо. Ступайте.

Хабос. А потом приходите, Вано. (Указывает на стол.) Окажите честь нашему дому.

Вано. Покорно благодарю. Все сделаю.

Вано и колхозники уходят.

Салам. А мост выстроим новый, вдвое прочнее.

Уари(поднимает бокал). Пью за то, чтобы новый мост тоже провалился под тяжестью обоза с зерном. (Высоко поднимает бокал.) И полный бокал до краев за тех, кто умеет работать, а после — смеяться и петь!

Перевод В. Шкваркина.