Женщин обижать не рекомендуется

-- Чего они топчутся на одном месте? Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.

-- Не будем топтаться на одном месте, -- сказала я. -Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.

И сразу возникла пауза. Теперь все смотрели на Заместителя.

-- Я согласен с Верой Ивановной, -- спокойно отреагировал Заместитель. -- Продолжим.

Вставали и говорили директора. Некоторые отделывались короткими фразами: что сделано и что будет сделано в ближайшее время.

Длиннее и пространнее всех говорил Бессонов.

-- Полная херня, -- услышала я в наушник.

-- Полная херня, -- повторила я, спохватилась и сделала попытку поправиться. -- Извините, я хотела сказать -- полная ерунда. Бессонов, что вы предлагаете конкретно?

И снова повисла тишина, все смотрели на меня.

-- Я все сказал, -- ответил Бессонов поспешно.

-- Даже я, полная дилетантка, поняла это, -- сказала я, забыв о предостережении Малого Ивана отделываться только репликами. Я не знала, что говорить дальше. Но меня выручил Нехорошев.

-- Когда член совета директоров уже в течение года несет полную херню, здесь я согласен и по сути, и терминологически с исполняющей обязанности президента компании, ему надо сказать об этом прямо. Очень жаль, что никто из нас на это не решился раньше.

Заместитель молча выслушал Нехорошева и, будто ничего не произошло, сказал:

-- Переходим ко второму вопросу о договорах.

Офелия должна была появиться уже минут двадцать назад. Я нажала красную клавишу, и раздался голос Насти:

-- Слушаю вас, Вера Ивановна.

-- Юрист появился?

-- Да.

-- Попроси ее.

Офелия в кофточке на бретельках, с открытыми загорелыми плечами, в мини-юбке вошла в кабинет, улыбнулась и села у стены.

-- Представляю, -- сказала я. -- Офелия Кочарян, специалист по морскому праву. Кандидат юридических наук.

Насчет кандидата я слегка преувеличила, защита диссертации Офелии должна быть только в сентябре. Директора молча рассматривали обилие женской плоти.

-- Простите, -- сказал Заместитель, -- в компании есть юрист.

-- Она очень занята, -- ответила я. -- Вчера я попросила объяснить мне некоторые пункты договора, и мне, исполняющей обязанности президента компании, юрист ответила, что она не консультант по ликвидации моей юридической безграмотности. Не думаю, что в первые дни своей работы каждый из здесь присутствующих сразу разбирался в договорах, а мне придется в них разбираться, поэтому я пригласила консультанта. Юристы стоят нынче дорого, так что компании придется потратиться.

Заместитель посмотрел на юриста компании. Тяжелый был у него взгляд, нехороший. Я приготовила несколько заготовок на случай, если юрист компании попробует совету директоров сообщить о моей полной юридической беспомощности, но юрист встала и сказала:

-- Вера Ивановна, примите мои извинения, я была не права.

-- Да, вы были не правы, -- подтвердила я. -- В подобном конфликте кто-то из конфликтующих должен уйти. Я два месяца, согласно приказа, уйти не могу, но мне двух месяцев вполне хватит, чтобы уволить вас, если мы не сработаемся. И следующее! Вопрос о договорах обсуждать всему совету директоров слишком расточительно. Я попрошу остаться Ржавичева и Нехорошева. Все свободны.

Директора выходили из кабинета молча, остались Нехорошев, Ржавичев и оба юриста.

-- Вы тоже свободны, -- сказала я юристу компании.

-- Но я составляла договора, и могут потребоваться мои пояснения.

-- Если потребуются, я вас приглашу.

За этот день я поняла, что хорошо составленный договор -это почти гениальная драматургическая заготовка, в которой учтены, предусмотрены и перекрыты сотни возможных ходов партнера. Я еще раз пожалела, что не стала юристом. В конце рабочего дня я предупредила Настю и Малого Ивана, чтобы они задержались на работе. По сегодняшнему заседанию совета директоров я поняла, что Заместитель в эти два месяца будет ко мне относиться по принципу: чем бы дите не тешилось, лишь бы не плакало. Помощи я от него не получу. Но за два месяца могут быть упущены возможности, которые компания не восполнит и за годы. И я прямо спросила Малого Ивана:

-- Что же случилось с компанией, которая из преуспевающей за два последние года начала балансировать на грани катастрофы?

-- Так просто не объяснишь, -- начала Настя.

-- Объяснения всегда простые, -- не согласилась я. -Иван, вы, аналитик, может быть, объясните мне?

-- Мы недоучли, что конкуренты начали действовать нецивилизованными методами, переманивая наших клиентов, к тому же наша команда в этом составе не способна решать стратегические задачи, она хороша только в тактических решениях.

-- Чего не хватает команде?

-- Как ни странно, стариков. Организация дееспособна, когда в ней есть старики с их опытом, профессиональное среднее поколение и энергичное, инициативное молодое. Большой Иван сделал ставку на молодежь.

-- Это разве плохо? -- спросила я.

-- Да, -- подтвердил Малый Иван. -- Энергией и инициативой не заменишь связи, которые нарабатываются десятилетиями. Сегодня ведь у власти пока еще стоит старшее поколение. Они принимают решения. Теперь, когда в компании нет Большого Ивана, нам будет еще труднее.

-- Кто этот необходимый компании старик?

-- Еще не знаю, но попробую вычислить.

-- Завтра эту кандидатуру мы должны предложить отцу.

Настя подливала кофе и помалкивала.

Коля подвез меня к подъезду. Старухи со всех четырех лавочек зафиксировали мое появление на "Мерседесе". К завтрашнему дню об этом будет знать большая часть микрорайона.

Я, хотя и понимала, что от старух ничего не утаишь, все-таки поспешнее, чем следовало, вышла из машины и проскочила в подъезд. Обычно на четвертый этаж я взбегала, если не была перегружена сумками с продуктами, но на этот раз что-то остановило меня, может быть, отфиксированные две мужские фигуры на площадке пятого этажа. На пятом этаже в нашем подъезде мужчин не было, в трех квартирах жили две вдовы-пенсионерки и разведенка с двумя малолетними детьми.

Я постояла на площадке первого этажа.

-- Вроде, она, -- услышала я сверху. Много раз я представляла себе ситуацию, как кто-то за мной гонится. Для этого на площадке четвертого этажа, у мусоропровода, я положила кирпич. Иногда кирпич пропадал, и я приносила новый. Кирпич оказался на месте, и я взяла его. Я чувствовала запах хороших сигарет, наверное, выкурили не меньше десятка. Ноги вдруг стали тяжелыми. Я поняла, что два замка я все равно не успею открыть, и приняла решение. Быстро взбежала на лестничную площадку, открыла один замок и услышала:

-- Девушка!

На второй замок у меня ушла еще секунда. Они, наверняка, рассчитывали, что я обернусь, но я, не оборачиваясь, понимая, что стоящий за спиной выше меня, ударила кирпичом с полуоборота как можно выше. Я успела увидеть рыжеватого, коротко стриженного парня в спортивно костюме, второго я не рассмотрела. Захлопнув дверь, накинула цепочку, задвинула щеколду, прислонила к двери вешалку и подтащила стиральную машину.

В дверь ударили с такой силой, что второго такого удара она вряд ли выдержала бы. Я взяла лыжную палку с заточенным напильником наконечником и рядом поставила вторую палку.

Я услышала несколько раз: "Сука! Сука!", -- и все стихло. Не выпуская из рук лыжной палки, я подошла к окну, отодвинула штору. Из подъезда, наконец, вышли двое парней, один прикрывал лицо платком. Он оказался выше, чем я рассчитала, поэтому удар пришелся по подбородку, рту и носу.

Я подтащила к двери кресло, поставила на него два стула, кастрюлю и села перед телефоном. И поняла, что звонить некому. У меня не было мужчины, который бросился бы мне на помощь. Я нашла в записной книжке домашний телефон Насти и позвонила ей.

-- На меня напали в подъезде, -- сказала я.

-- Как? -- спросила Настя.

Я рассказала и спросила ее:

-- Вызвать милицию?

-- А что ты им скажешь? Что какие-то два парня попытались с тобой заговорить, и ты ударила кирпичом? Они что, хватали тебя, угрожали, пытались изнасиловать?

-- А что, надо ждать, когда начнут насиловать?

-- На этот вопрос судья задаст тебе встречный вопрос: а что, надо бить кирпичом, если у тебя хотели спросить, как пройти в какой-нибудь Задрищенский переулок? Жди, я буду у тебя через сорок минут.

Настя приехала на три минуты раньше. Я разбаррикадировала дверь.

-- Если подожгут, сама не выберешься, -- прокомментировала Настя.

Мы сидели на кухне и пили чай.

-- Это связано с компанией или случайность? -- спросила я.

-- Случайностей не бывает, есть только закономерности, -ответила Настя и набрала номер телефона. -- Час назад на Бурцеву напали в подъезде дома. Пытались выбить дверь. Ты завтра пришли с утра кого-нибудь подежурить, и завтра же ей надо поставить железную дверь. А эту проблему я решу, -- Настя положила телефонную трубке и пояснила: -- Викулову звонила. Поедешь ко мне или переночуешь у кого-нибудь из своих подруг? -- спросила Настя.

-- Дома буду ночевать.

-- Тогда возьми эту погремушку, -- Настя достала из сумочки короткоствольный револьвер и пояснила: -- Это газовый револьвер девятого калибра, но заряжен патронами с усиленным пороховым зарядом и дробью. Есть дробовые патроны, заряженный металлическими опилками, здесь -- дробь типа бекасиной, чуть мельче. Убить не убьешь, но болевой шок достаточно сильный. В лицо лучше не стрелять -- выбьешь глаза. Если в грудь в упор, даже самого крепкого мужика сажает на задницу. Сейчас лето, поэтому стреляй по яйцам. Наикается, пока будет выковыривать дробь из мошонки. Можно по ногам, только не в лицо, изуродуешь наверняка.

Я откинула барабан и высыпала патроны на стол. Каждый патрон был тяжеленьким.

-- У меня нет на него разрешения.

-- А кто будет спрашивать разрешения у учительницы? Учительницы револьверов не носят. Обычно они пользуются заточенными шпильками или ножницами из маникюрного набора. Это про запас. -- И Настя высыпала из сумки горсть патронов. Их было, как потом я подсчитала, двенадцать, на две полных перезарядки.

-- Я тебя провожу.

-- Не надо, -- сказала Настя, -- на таких, как я, не нападают, такие нападают сами. К тому же, кому нужна секретарша, которая даже не спит со своим начальником? Завтра во всем разберемся.

Из окна я видела, как Настя обошла вокруг своей "восьмерки", заглянула под днище, села и мгновенно рванула с места.

Я подперла дверь гладильной доской, восстановила всю баррикаду и, как ни странно, сразу уснула, положив револьвер под подушку, как это делали гангстеры в кино.

Утром я проснулась раньше обычного, надела спортивный костюм, положила в косметичку револьвер и вышла на свою обычную утреннюю пробежку. Лесопарк начинался в трехстах метрах от моего дома. Бегающие выходили почти на час позже, женщины с детьми гуляли, когда наступала жара. Я сбежала с протоптанной дорожки и вошла в чащу из кустов, сюда не заходили даже местные алкоголики. Я нашла кусок фанеры, прислонила фанеру к дереву, отступила метров на пять и выстрелила, чтобы определить, с каким усилием придется нажимать на спусковую скобу, если придется стрелять мгновенно, не взводя курка. Выстрел оказался настолько громким, что с ближайших деревьев, каркая, поднялось не меньше сотни ворон. Я осмотрела фанеру. С пяти метров разброс дроби был не меньше полуметра. Моему будущему противнику почти ничего не угрожало.Теперь я выстрелила с трех метров. Дробь легла кучно. Последний раз я выстрелила почти в упор, и в фанере оказалась дыра размером с небольшое яблоко. Я уложила револьвер в косметичку, выбралась на дорожку и побежала своим обычным маршрутом.

Дома я успела дозарядить револьвер, принять душ и позавтракать, пока приехал Викулов уже с железной дверью, рабочими и одним из охранников.

-- А если не подойдет? -- усомнилась я.

-- Подойдет. Во всех хрущебах стандартные дверные проемы, -- успокоил меня Викулов.

Он прошел по моей квартире и заметил все: старую мебель, которую я помнила с рождения, старый ковер, сервиз "Мадонна" в серванте.

-- Вот ключи от двери, -- я протянула ключи Викулову.

-- Не надо. Теперь будут другие ключи. Я вам снял номер в гостинице "Союз", это недалеко от вашего дома.

-- Я буду жить дома.

-- Номер оплачен до конца месяца, и вы им можете воспользоваться в любое время, -- Викулов информировал меня, как подчиненный, а решать уже мне. Я и решила и даже быстрее, чем предполагала.

В офисе я предупредила своего Первого Заместителя, что еду к отцу в санаторий.

-- Едете одна или с малым советом директоров?

-- Есть еще и малый совет?

-- Да. Вы, секретарша и алкоголик, который считается аналитиком, но не в состоянии проанализировать отношения с собственной женой. Почему вы их выбрали?

-- Я же не спрашиваю вас, почему вы выбрали, предположим, Бессонова, Нехорошева и Ржавичева.

-- Бессонова не я выбирал, это выбор вашего отца, а с Ржавичевым и Нехорошевым я учился вместе в Финансовой академии. Они блестящие экономисты. Я ответил на ваш вопрос и готов выслушать ваш ответ.

-- Я вам отвечу чуть позже.

-- Мне надо поговорить с Иваном Кирилловичем. Складывается впечатление, что он мне не доверяет. Настя сказала, что этот вопрос можете решить только вы.

-- Я его решу чуть позже. Отец еще недостаточно здоров.

-- Но он в здравом уме и принимает решения сам, или за него это делает Настя?

-- Вы не любите Настю? За что?

-- Не точно сформулирован вопрос. Я просто не очень доверяю людям, служившим в определенных организациях.

-- А в какой организации служила Настя?

-- Спросите у нее сами.

-- Обязательно спрошу, -- пообещала я. -- В офисе я буду во второй половине дня.

-- Буду рад вас видеть, -- Заместитель улыбнулся.

Я не понимала, решил ли он смириться со мной на эти два месяца, или, может быть, уже не связывает свою жизнь с компанией, которая может прекратить существование.

Настя отказалась от шофера, и мы приехали в санаторий на ее машине. Отец сидел на веранде в кресле и смотрел на разрушенную колокольню, на простирающееся перед ним поле. Он обрадовался нам.

Мы сидели на веранде, пили чай и со стороны, наверное, казались счастливой семьей. Но я отметила, что Настя села так, что перекрыла отца.

-- Пересядь, -- попросил отец. -- Я хочу смотреть на природу.

-- Смотри на меня, -- ответила Настя. -- Я тоже природа.

Уже выработался определенный ритуал наших встреч. Вначале отец уединялся с Малым Иваном, потом присоединялись к ним я и Настя.

-- Я ведь предупредила, чтобы шефа на веранду не вывозить, -- с раздражением сказала Настя охраннику.

-- Мы это передали товарищу Викулову, и он сказал, что выполняются только его распоряжения и никого другого, -ответил охранник. -- У него свой начальник, и какая-то секретарша ему не указчик.

-- А ты Викулову сказала о своих опасениях? -- спросила я.

-- Сказала.

-- А он что?

-- Ответил, что подумает. Его надо убирать. Я сейчас подбираю новую кандидатуру.

А вот это она сказала напрасно. Я, конечно, не знаю, откуда берутся начальники служб безопасности многочисленных фирм и компаний, но отбирать их из нескольких кандидатур буду я, а не Настя, хотя обижаться в сложившейся ситуации, по крайней мере, глупо.

Медсестра позвала нас к отцу.

-- Иван изложил твои соображения по поводу стариков, -сказал отец. -- Я согласен.

Иван свои соображения выдал за мои, его не волновало, кто автор идеи, главное -- добиться необходимого решения.

-- В совет директоров введем адмирала. Ты его знаешь и даже в детстве была в него влюблена.

Это было правдой, если можно назвать любовью восхищение золотым шитьем мундира, золотыми погонами и кортиком. Адмирал был военным представителем на судостроительном заводе, потом они работали вместе с отцом в министерстве. Я тогда училась в пятом классе и была уверена, что выйду замуж за такого высокого сильного мужчину в белом мундире. Он будет играть на гитаре, и от него будет пахнуть "Шипром". Почему-то большинство состоятельных мужчин пользовались этим одеколоном -- то ли тогда было мало хороших одеколонов для мужчин, то ли он был самым дорогим.

-- Я бы хотела, чтобы в совете директоров был и Малый Иван, так мне будет проще.

Это была уже моя идея, и я ее не обсуждала ни я Настей, ни с Малым Иваном.

-- Согласен, -- сказал отец.

-- Что Гузман решил с операцией? -- спросила Настя.

-- Он ведет переговоры с клиникой в Женеве. Я думаю, за неделю все решится. Пока я здесь, съезди к Анюте в деревню, -сказал мне отец. -- Это три часа на машине, за день обернешься.

-- Спасибо.

-- Пора ставить капельницу, -- медсестра вкатила капельницу и начала заполнять ее раствором.

Уже в машине Малый Иван спросил:

-- Адмирал настоящий или у него такая кличка?

-- Самый настоящий. Последняя должность -- заместитель министра среднего машиностроения. Отправили в отставку, когда во втором путче поддержал не ту сторону. Курировал строительство военных судов, -- пояснила Настя.

x x x

Ночь я провела в свей квартире. Когда я приехала из офиса, уже стояла железная дверь. Внутри дверь перекрывалась железным брусом, который поворачивался колесом, каким задраивают люки на подводных лодках. Легче было разрушить стену, чем эту дверь.

До двери меня сопровождал огромный парень из охраны офиса. Наверное, существовала инструкция сопровождения клиента. Он вошел в квартиру, осмотрел, заглянув в стенные шкафы, отдал мне ключи и сказал, что я могу открывать, только увидев его в глазок, вмонтированный в дверь. Это было какое-то особое устройство: я видела всю площадку, лестницу вверх, на чердак, и лестницу вниз, на четвертый этаж.

Я посмотрела по телевизору фильм, снятый еще до моего рождения.

На комсомольском собрании обсуждали жалобу молодой жены, которая обвиняла в измене своего мужа. Я пережила подобную ситуацию, застав своего мужа Никандрова в постели со своей же подругой. Банальная, почти анекдотическая ситуация. Только в анекдотах обычно муж раньше времени возвращается из командировки и застает жену с любовником. В моем случае отменили уроки в школе, потому что встречали какого-то американского президента. Наша школа была ближайшей к аэропорту, и хотя из всех классов отбирали самых дисциплинарно проверенных учеников, занятия отменили во всей школе.

Я тогда вошла в квартиру и увидела в супружеской постели своего мужа и свою подругу. Они даже не заметили, как я вошла. Я никогда и никому это не рассказывала, но мне было интересно наблюдать со стороны, как муж и подруга занимаются тем, что называется любовью. И еще я запомнила, что возбудилась и с удовольствием приняла бы участие в этом третьей, в конце концов, это был мой муж. Она увидела меня первой и закрыла лицо ладонями. Может быть, ей казалось, что после того, как она откроет глаза, меня уже не будет.

-- Одевайтесь, -- сказала я, -- и поговорим.

Я поставила чай и слышала какой-то шепот, по-видимому, они вырабатывали совместную версию для объяснения, хотя в подобной ситуации объяснения бессмысленны. А я, как типичная молодая советская женщина и учительница, вместо того, чтобы просто уйти из дома, жаждала объяснения.

Мы сели за стол, я разлила чай и даже выставила коробку с хорошими шоколадными конфетами.

Первое, что сказала моя подруга, было:

-- Хорошие конфеты, свежие.

-- А как мой муж? -- спросила я.

-- Да так себе, -- ответила подруга. -- Один раз можно, но замуж я за него не пошла бы.

Никандров посмотрел на нее, закурил, по-видимому, подруга говорила совсем не то, о чем они договорились.

-- Вы решайте, -- сказал Никандров, -- а я пошел на работу.

Мы остались вдвоем.

-- Будешь устраивать в школе скандал? -- спросила подруга.

-- Нет, конечно, -- ответила я.

-- И правильно, -- сказала подруга.

-- Только ответь мне на один вопрос, -- попросила я. -Кто был инициатором -- ты или он?

-- Он, конечно, -- ответила подруга. -- Я же ленивая, ты знаешь. Он мне переспать предложил еще на твоем дне рождения.

-- Значит, ты с ним спишь уже полгода?

-- Нет, третий раз. Я же, как и ты, с матерью живу. Я ему говорила: сними квартиру. А он -- денег нет. Да и не роман это, а так, глупость и голая физиология.

То, что голая, я в этом убедилась несколько минут назад. Никандров в этот же вечер собрал свои вещи и переехал к своей матери. До сих пор они так и живут -- в такой же двухкомнатной квартире, в такой же панельной хрущебе. Я не подавала на алименты, некоторое время Никандров приносил деньги, ровно четвертую часть своей зарплаты младшего научного сотрудника, но уже больше двух лет не появляется, звонил только на день рождения Анюты. Говорят, что стал пить, из своего научно-исследовательского института он то ли сам ушел, то ли его выгнали. Я о нем вспоминала редко.

Впереди был еще целый вечер, можно было сходить к Римме. Но я не пошла не потому, что боялась, а потому, что не была уверена, что, открыв эту железную махину, смогу ее закрыть.

В этот вечер я переговорила со всеми подругами и знакомыми, кому собиралась позвонить неделями.

x x x

Утром я проснулась в привычное время, надела спортивный костюм, положила револьвер в косметичку, пробежала по привычному маршруту, приняла душ, и когда раздался звонок в дверь, я была готова. В глазок рассмотрела своего телохранителя и вышла из квартиры.

Я на "Мерседесе" м Семен Петрович на своей черной "Волге" подъехали одновременно.

-- Подождем адмирала, -- сказал Семен Петрович.

Адмирал приехал на "Волге" первой модели с никелерованным оленем на радиаторе. Он вышел из машины, ткнул носком ярко начищенного ботинка по баллонам и направился к нам. В белой рубашке с адмиральскими погонами, белых брюках он был по-прежнему стройным, только подсох и поседел. Но на такого седого загорелого, с мощными плечами, наверное, все еще обращали внимание женщины. Я его не видела почти двадцать лет.

-- Вера, -- сказал он мне, -- а ты хорошенькая. В полной зрелости. Так и хочется потрогать.

-- Потрогайте, -- сказала я.

-- Не могу. Теперь ты моя начальница.

-- Пошли, -- сказал Семен Петрович.

Мы шли по коридору, и те из сотрудников, кто видел члена-учредителя Семена Петровича, настораживались: его появление в офисе означало перемены.

Адмирал, увидев Настю, попытался поцеловать ей руку, Настя обняла его, и они поцеловались троекратно. Я отметила, что адмирал целовался с удовольствием.

-- А ты в хорошей форме, -- отметила Настя.

-- А твои формы стали еще лучше, -- ответил адмирал.

В приемную уже входили члены совета директоров, и я прошла в кабинет.

Заместитель, увидев Семена Петровича, посмотрел на меня, я сделала вид, что не заметила его вопросительного взгляда.

Семен Петрович сел в мое кресло, чертыхнулся и начал:

-- Вчера прошло собрание акционеров. В помощь исполняющей обязанности президента компании решили ввести еще двух членов совета директоров. С сегодняшнего дня ими становятся: Адмирал Юрий Петрович Рогозин и Малый Иван, извините, Иван Кириллович Дубов. Общий привет! -- и старик вышел из кабинета поспешнее, чем следовало, ему явно не хотелось отвечать на вопросы.

Я нажала на клавишу переговорного устройства и сказала:

-- Иван Кириллович, вы утверждены членом совета директоров. Заходите. Совет ждет вас.

Малый Иван вошел через несколько секунд и сел в конце стола. Настя заранее поставила еще два кресла к столу заседаний.

-- Начинайте совет, Александр Петрович, -- сказала я.

Заместитель молчал. Может быть, его молчание было сигналом к атаке, или Бессонов проявил собственную инициативу, но начал он.

-- У меня вопрос. Мы что, переходим на военное положение и будем ходить в форме?

И Заместитель, и я молчали. Адмирал ответил сам.

-- В форме может ходить тот, кому она положена, тебе она не положена.

-- Тогда бы я хотел уточнить, сказал Бессонов, -- к вам как обращаться -- господин адмирал или товарищ адмирал?

-- Вопрос понял, -- ответил адмирал. -- Задаю встречный. Ты член совета директоров. Как к тебе обращаться -- господин член или товарищ член?

-- Я, между прочим, еще и кандидат экономических наук, -сказал Бессонов.

-- Договорились, -- ответил адмирал. -- Ты ко мне обращаешься просто -- адмирал. Адмирал -- он всегда и везде адмирал. А я к тебе -- кандидат! Потому что кандидат -- это всегда, везде и только кандидат!

Заместитель не выдержал, улыбнулся и сказал:

-- После взаимного представления начнем заседание совета директоров.

И тут вошла Настя, наклонилась ко мне и шепотом сказала:

-- Мать и Анюта приехали. Мать звонит тебе из поликлиники.

Я была готова к чему угодно, но только не к этому. Что-то случилось с Анютой? Почему они в поликлинике?

-- Александр Петрович, продолжайте заседание совета, я должна переговорить по телефону.

Мне хотелось бежать, но я прошла медленно и в приемной взяла телефонную трубку.

-- Что случилось? -- спросила я.

-- Кто-то хотел выкрасть Анюту, -- ответила мать и добавила, -- дважды. Мы уехали и сейчас в поликлинике. С тобою все в порядке?

-- Все нормально. Ждите меня. Где вы?

-- В рентгенкабинете у Ирины.

-- Никуда не выходите, я скоро приеду.

Только теперь я поняла, что все серьезно. И катастрофа с отцом, и нападение на меня в подъезде. Это как болезнь: не веришь, не хочешь верить, пока тебе не скажут, что через час операция. У меня так было: что-то болело внизу живота, я думал -- и мне хотелось думать, что отравилась, пока в поликлинике хирург не надавил мне на живот, и через пятнадцать минут меня уже везли в больницу, взяли экспресс-анализ крови, и только когда меня уложили на каталку и повезли в операционную, я поверила, что это серьезно.

В критических ситуациях я всегда действовала решительно. И еще я понимала, что никто, кроме меня, не поможет матери и дочери. Когда надо решать быстро, я быстро соображаю. Сейчас мне был нужен верный помощник, лучше мужчина. Наверное, в две-три секунды я перебрала всех знакомых и близких мне мужчин, и поняла, что помочь мне может только Игорь. Я ему не звонила несколько лет, но домашний телефон вспомнила сразу. Только бы он оказался дома. Не ответит по телефону, поеду к нему, узнаю у соседей, если он в Москве, я найду его. Я набрала телефон Игоря.

-- Паршин, -- ответил Игорь.

-- Игорь, это Вера. Мне нужна твоя помощь. Срочно. Сейчас.

В телефонной трубке молчали. Понятно, вычисляет, какая Вера? У мужчины, который в разводе больше пяти лет, есть, как минимум, три знакомых Веры, пять Ирин и так далее.

-- Вера Бурцева, -- подсказала я.

-- Приятно иметь дело с интеллигентной женщиной, -ответил Игорь. -- Никаких там: "Ты разве меня не узнаешь"?

-- Ты можешь быть у поликлиники через полчаса? -- спросила я его.

-- Один или с охраной? -- спросил Игорь.

-- Лучше с охраной.

-- Тогда предельно коротко: что случилось?

-- Пытались выкрасть мою дочь. Сейчас она в поликлинике с моей матерью.

-- Ты что, разбогатела?

-- Я тебе все расскажу, -- и я положила трубку.

-- Кто он? -- спросила Настя.

-- Мой школьный друг.

-- Надо подключить Викулова и нашу службу безопасности.

-- Нет уж, -- сказала я достаточно твердо. -- Служба, которая не знает, что офис прослушивается -- не служба. Охрана отца ни к черту. Между прочим, Викулов даже не поинтересовался, куда я отправила дочь и мать. Хотя бы так, на всякий случай, спросил адрес. Мне нужна машина.

-- Я поеду с тобой, -- сказала Настя, набрала номер по внутреннему телефону и приказала: -- Дуня, спускайся, займешь мое командное место.

У отца было две секретарши. Основная -- Настя и молодая, недавняя выпускница школы. Всех абитуриенток, которых родители пристраивали на службу, чтобы перебиться год до следующего поступления в институт, Настя называла Дунями. Ее Дуня хорошо знала компьютер, и поэтому больше сидела в компьютерной группе, чем в приемной.

-- Позови Будильника, -- попросила я Настю.

Настя вышла из кабинета и вернулась вместе с Заместителем.

-- Александр Петрович, у меня проблемы. Возможно, меня не будет ни сегодня, ни завтра.

-- Чем я могу помочь? -- спросил Заместитель.

-- Еще не знаю.

-- Можете рассчитывать на меня. На любое мое участие и всяческую помощь. В конторе все будет в порядке. Что-нибудь случилось с Иваном Кирилловичем?

-- Нет. На этот раз с матерью и дочерью.

-- Вы подключили Викулова?

-- Она подключила меня, -- сказала Настя.

-- Тогда будет сделано все возможное. Вера, -- Заместитель не добавил "Ивановна", -- рассчитывайте на меня. Я из тех, кто не оставляет в беде.

-- Спасибо, -- мне вдруг захотелось заплакать.

Настя отказалась от шофера компании, и мы поехали в ее "восьмерке". Уже в машине Настя спросила:

-- Пожалуйста, подробнее об этом Игоре. Он учитель?

-- Он из КГБ.

-- Звание?

-- Вроде одна звезда на погонах.

-- Одна звезда -- это младший лейтенант или генерал.

-- Майор.

-- В каком управлении?

-- Он сейчас там не работает. Сократили.

-- Сокращают не обязательно худших, -- прокомментировала Настя. -- Ладно. Сориентируемся на местности.

Она перестроилась в левый крайний. Мы неслись со скоростью в сто километров.

Игорь обратил на меня внимание, когда я училась в восьмом классе, а он в десятом. В восьмом классе внимание десятиклассника льстило. Он провожал меня домой. Я танцевала с ним на школьных вечерах. Я не была в него влюблена, наверное, и он тоже не был влюблен в меня, но мы целовались. Он закончил школу и исчез. Я узнала, что он поступил в Высшую школу КГБ. Меня это удивило. В кино чекистов играли самые красивые артисты. Игорь был незаметным, стертым, по выходным дням он приезжал из своей школы домой, надевал джинсовую куртку и был похож на каждого второго парня из нашего микрорайона. Он ничем не выделялся. Нормально лицо, нормальный рост -- не высокий и не маленький. Он женился на своей однокласснице, у меня в это время был бурный роман с Борисом Рапопортом, студентом консерватории. Мне всегда нравились парни старше меня. Я только поступила в педагогический, а Борис заканчивал консерваторию. Я только один раз обратилась к Игорю за помощью. В нашей школе после Университета начала преподавать историю некрасивая нескладная девица. Из некрасивых очень часто получаются диссидентки и революционерки. Когда нет романов, увлечений, разочарований, остается слишком много времени на размышления. Я тоже понимала, что наш строй далек от демократии, но она свои размышления передавала ученикам И пятиклассники вдруг заговорили, что Ленин не только великий революционер, но и великий авантюрист. И что нехорошо, когда голосуют только за одного кандидата, а у человека должен быть выбор.

Ее несколько раз вызвали на Лубянку, оттуда позвонили в районный отдел народного образования. Просто уволить уже не могли, шла перестройка, но директор школы начал историчке выносить выговора. После двух выговоров можно было увольнять.

Тогда я позвонила Игорю, и мы встретились. Он выслушал мой рассказ и сказал:

-- Нормальная идиотка.

-- Она просто нормальная, в отличие от всех нас. Мы все так думаем, но молчим.

-- И правильно делаете, -- сказал Игорь. -- У нас тоталитарный строй. Диктатура. Только не пролетариата, а партии. Ни диссиденты, ни террористы никогда не побеждали. Ты думаешь, победили большевики? Они ведь тоже были диссидентами. Надо было проиграть войну с Японией и Германией, довести страну до хаоса, и вот тогда большевики оказались проворнее и захватили власть. Неужели она, как историк, не понимает, что осталось недолго. Два-три года. И все рухнет. Только неизвестно, что будет. У демократов нет лидера, который бы знал, что делать.

Как ни странно, после моего разговора с Игорем историчку оставили в покое. Теперь она заседает в Московской городской думе и отвечает за образование.

-- Как подъехать к поликлинике? -- спросила Настя. Я показала.

Игорь уже ждал нас в скверике у поликлиники.

-- Здравствуй, майор, -- Настя протянула Игорю руку и спросила: -- Ты в каком управлении работал?

Игорь внимательно посмотрел на Настю.

-- В первом, если Вам это о чем-то говорит.

-- Говорит.

-- Я бы хотел послушать Веру. По сути.

-- Вера, -- сказала Настя, -- ты Аньку пока оставь в поликлинике, а сюда приведи мать. А я пока расскажу майору о ситуации.

Кабинет ренгеноскопии не работал. Мать и Анюта пили чай с медсестрой Ириной, моей одноклассницей, мы три года сидели с ней на одной парте.

-- Анюта, ты оставайся пока у Ирины, а мы с матерью выйдем на несколько минут.

-- Ни тебе "здрасти", ни тебе "до свидания", -- заметила Анюта.

Я обняла худенькое тело девочки, поцеловала ее.

-- Мама, мне страшно, -- прошептала она. -- Но я виду не подаю. Совсем, как ты.

-- Молодец, -- сказала я и подумала, что кое-чему дочь все-таки научила.

Настя и Игорь сидели на скамейке и курили. Мать, увидев Настю, остановилась.

-- Ты зачем ее позвала? Я при ней рассказывать не буду.

-- Еще как будешь, -- сказала я, и мать тут же замолчала.

Вчетвером на скамейке разместиться не получилось, поэтому мать и Игорь сидели, Игорь задавал вопросы, мать отвечала, а мы с Настей стояли в стороне, но так, чтобы все слышать.

-- Меня в деревне все знают. Половина деревни моя родня. И когда позавчера в деревне появилась иномарка, -- мать заглянула в бумажку, -- "Ланчия", и нашу дурочку пригласили покататься, она тут же согласилась. Но эта "Ланчия" забуксовала в луже перед сельсоветом. Мне сообщили, я тут же ее вытащила. А парни мне не понравились.

-- Почему? -- спросил Игорь.

-- Стриженные коротко, в кожанках, шароварах спортивных, как наша шпана. Да еще мне и возражать начали. А назавтра они появились на другой машине, -- мать снова заглянула в бумажку, -- "Ландровере". Мой свояк вышел с ружьем, они достали пистолеты и сказали, что подожгут его дом. И мы уехали.

-- Вы так хорошо разбираетесь в моделях иностранных автомобилей? -- то ли похвалил, то ли усомнился Игорь.

-- Анюта разбирается. Она помешана на автомобилях, -пояснила я.

-- Может быть, вы и номера машин запомнили? -- спросил Игорь.

-- Не запомнили, а записали, -- поправила мать и протянула Игорю лист из школьной тетради.

-- Значит, так, -- сказал Игорь, -- твою мать и дочь сейчас отправим в Капустино, это по Дмитровке, недалеко от Москвы. Пусть пока поживут там, а мы здесь начнем разбираться. Связь с ними пока по телефону. Все. Забирай Анюту и поехали.

И только тут я заметила джип и парня, который прохаживался рядом.

-- Вещи с вами? -- спросил Игорь мать.

-- Конечно.

-- Тогда пошли. Я помогу вам их донести.

Мать и Игорь ушли в поликлинику.

-- Ему можно верить, -- сказала Настя.

-- Почему? -- спросила я.

-- Мы поговорили. Я знаю его начальника.

-- "Джип-Чероки", -- обрадовалась Анюта, увидев машину. -На такой я еще не ездила.

Игорь погрузил вещи.

-- Созвонимся, -- сказал Игорь, садясь в машину.

-- Может быть, мне все-таки поехать с ними? -- я засомневалась.

-- Пока не надо.

-- Вы работали с Игорем в одной организации? -- спросила я Настю, когда мы уже ехали по Ленинградскому шоссе.

-- Нет, мы не работали вместе. Почему ты об этом подумала?

-- Вы как-то сразу поняли друг друга.

-- Умные люди обычно сразу понимают друг друга. А он толковый. За сорок минут он сделал почти невозможное.

-- Или был готов к этому.

-- Быть готовым -- не самое худшее качество. И все-таки, почему ты подумала, что я работала в КГБ?

-- Первый раз мне это пришло в голову, когда ты профессионально управилась с помповым ружьем. Потом, когда я спросила Будильника, почему он плохо к тебе относится, тот сказал, что не любит людей, которые работали в соответствующих организациях.

Настя включила магнитолу и молчала.

-- Потом я посмотрела личные дела сотрудников, -- я все-таки решила довести этот разговор до какого-нибудь результата. -- В твоем записано, что ты закончила институт военных переводчиков, жила с мужем в Лондоне, Амстердаме, Рио-де-Жанейро. А в трудовой книжке только две записи. Секретарь-референт в Министерстве морского флота и секретарь-референт в компании отца. А пятнадцать лет до этого ты нигде не работала?

-- Глупый вопрос, -- вздохнула Настя. -- Миллионы женщин удачно выходят замуж и нигде не работают. Хотя, ты сама знаешь: профессия жены -- это очень тяжелая профессия. Но ты упорная и все равно все узнаешь. Поэтому лучше я сама тебе расскажу. В институте я вышла замуж за парня с нашего курса. После института он стал работать в ГРУ, Главном разведывательном управлении, а это военная разведка. Вначале я была только женой, потом мы стали работать вместе.

-- Значит, ты и звание имеешь?

-- Я все имею, и звание тоже. Но однажды в Амстердаме появился твой отец. Я в него влюбилась, он тоже, как утверждал раньше. Я разошлась с мужем, вернулась в Москву и стала работать с отцом. Потом появилась эта "мисс Россия". Вот и все.

-- И ты не ушла от отца? -- спросила я.

-- С чего бы это? -- хмыкнула Настя. -- Я знала, что он все равно вернется ко мне.

И только сейчас я заметила, что Настя уже выехала на кольцевую дорогу.

-- А мы куда едем? -- спросила я.

-- К отцу. Мне сегодня приснился неприятный сон.

-- Ты веришь в сны? -- удивилась я.

-- Я верю в сны, в экстрасенсов, в черную и белую магии, в гороскопы, в колдунов.

-- А что тебе приснилось?

-- Что в него стреляли.

-- Ты об этом думала перед сном, тебе это и приснилось, -у меня была своя теория снов.

-- Бог, создавая человека, вложил в него мозг с возможностями, которые в миллион раз больше возможностей любого суперкомпьютера.

-- Ты веришь, что человека создал Бог?

-- Конечно. Теория эволюции слишком примитивна и не может объяснить миллионной доли сомнений и загадок. Так вот: мозг перерабатывает такое количество сознательной и подсознательной информации, что может выдать не только логическое решение, он еще может и предвидеть. Есть вещие сны, которые предугадывают будущее. На сутки, на год, на жизнь человека, на сотню лет вперед. Я хотела уехать к отцу сразу после начала совета, потому что в него или стреляли вчера, или выстрелят сегодня или завтра. Завтра -- последний срок.

-- А ты не ведьма? -- спросила я, и мне вдруг стало страшно.

-- Еще нет, -- ответила Настя. -- Стану, когда выйду на пенсию.

Когда мы приехали в санаторий, отец спал после массажа.

-- Будить не буду, -- предупредила нас медсестра.

-- Мы подождем, когда он проснется, -- сказала Настя.

Мы вышли с нею на веранду. Настя осмотрела стену, обшитую дубовыми досками, достала из своей сумки нож с десятком лезвий и начала расковыривать одну из досок. Она расковыряла довольно большую дыру, и ей на ладонь упал сплющенный кусочек металла.

-- Что это? -- спросила Настя и подала мне кусочек металла.

-- Похоже на свинец.

-- Пять и шесть десятых миллиметра, -- сказала Настя. -Малокалиберная винтовка "Маузер". Стреляли с расстояния в двести метров.

-- Он проснулся, -- сообщила медсестра.

-- Будем говорить об этом отцу? -- спросила я.

-- Конечно. Когда у него есть информация, то он принимает самое быстрое и оптимальное решение.

-- Но решение должны принять мы. Надо срочно заменять Викулова.

-- Я ищу кандидатуру.

-- Кандидатура есть, -- сказала я.

-- Игорь? -- спросила Настя.

-- Да.

-- Надо его представить отцу и рассказать о нем.

-- Отец его знает.

Настя достала сотовый телефон, набрала номер.

-- Приезжай, как управишься, к тебе есть интересное предложение. Это я Игорю, -- пояснила мне Настя.

Мы пили чай, и Настя рассказывала отцу о нападении на меня и о случае с Анютой и, наконец, выложила перед отцом кусочек свинца. Отец молчал.

-- Надо менять Викулова, -- сказала Настя.

-- Меняй, -- согласился отец. И я поняла, что по-настоящему отец верит только Насте. -- Что будем делать дальше? -- спросил ее отец. -- В третий раз они не промахнутся.

-- Если получится, то сегодня мы тебя отправим в Швейцарию, в крайнем случае, завтра. Подождешь операцию там.

И вдруг я заметила, что отец спит.

-- Все нормально, -- шепотом пояснила Настя. -- У него это бывает. После напряжения он засыпает минут на десять и потом снова готов к труду и обороне.

Мы вышли на веранду.

Джип Игоря подъехал к коттеджу, но встал в стороне, за деревьями.

-- Профессионалы, -- прокомментировала Настя. -- Заметь, как они поставили машину. Они могут выехать и через эту проходную, и через вторую. В этом положении их не перекрыть даже двумя машинами.

Отец узнал Игоря.

-- Игорь, сколько мы не виделись?

-- Лет десять.

-- Ты все еще в своей Конторе глубокого бурения?

-- Временно ушел, пока там все утрясается.

-- Уйти из вашей конторы трудно, -- заметил отец. -- Но вернуться еще труднее.

-- Сейчас все переменилось, Иван Кириллович. И уйти не трудно, и вернуться тоже.

-- Мы еще не говорили с Игорем, -- вклинилась Настя, но он -- лучшая замена Викулову.

-- Тогда оставьте нас вдвоем, -- попросил отец.

Потом уже мы втроем: я, Игорь и Настя -- обговорили все детали. Игорь работал в охрена офиса нового русского через два дня на третий.

-- А почему не телохранителем? -- спросила Настя. -Хранителям тела платят раз в пять больше.

-- Я их не настолько ценю, чтобы охранять, -- ответил Игорь. -- К тому же они не подчиняются правилам безопасности. Живут по принципу: я делаю, что хочу, а ты охраняй. В такой ситуации шансы выжить и у охраняемого, и у охранника ничтожны.

-- Здесь тебе тоже придется охранять, -- заметила Настя.

-- При абсолютном выполнении правил, которые я выработаю, -- ответил Игорь. -- Только на этих условиях я согласен. Мы с Иваном Кирилловичем не обсуждали предполагаемых противников. Он сказал, что вы знаете столько же, сколько и он.

-- Грубо говоря, почти ничего, -- Настя закурила. -- Есть два конкурента, наиболее вероятных. Один -- уголовный авторитет, с ним компания отказалась сотрудничать, и один конкурент, который расширяет свою деятельность и который готов нас выбить, тем более, что мы зашатались. Этот готов на все.

-- Мне нужны исходные данные об этом авторитете и о руководителе конкурирующей компании. Я бы уже сегодня начал.

-- Начнешь завтра, -- сказала Настя Игорю. -- Но, чтобы начать завтра, тебе придется сегодня сделать некоторые приготовления. И можешь ли ты уже сегодня усилить охрану своими людьми?

-- Смогу, -- подтвердил Игорь.

x x x

В офис я приехала на час раньше. Заместитель обычно приезжал за полчаса до начала работы, и нам надо было обговорить с Игорем окончательный сценарий до его появления. Меня беспокоило, что опаздывал Малый Иван, хотя Настя его предупредила еще вечером.

-- Начнем без него, -- решилась я.

-- У меня все готово, -- Игорь достал прибор, провел его по моему столу, и когда прибор оказался над кабинетным переговорным устройством, лампочка на приборе вспыхнула.

-- Вполне убедительно, -- отметила Настя. -- А теперь по сценарию. Билеты на Женеву я заказала на сегодня. Вылет в тринадцать по московскому из Шереметьева-2. Там его будет ждать машина из клиники. Главное -- вывезти его из санатория. Наверняка за коттеджем установлено наблюдение.

-- Это мои проблемы, -- сказал Игорь. -- Наверняка у наблюдения одна машина, мы ее отсечем. Пока они вызовут другую, мы будем в аэропорту. Кстати, я проверил номера "Ланчии" и "Ландровера". Это машины ребят Мустафы. Они занимаются выбиванием долгов, перегоном краденых машин из Европы, но на мокрые дела не идут. Мустафа -- авторитет, который на вас обижен?

-- Нет, -- ответила Настя.

-- Значит, кем-то нанят. А на тех, кто его нанял, выйдем дня через два. Кстати, никто не должен знать, что в шефа стреляли.

-- Элементарных истин изрекать не надо, -- заметила Настя. -- Об этом не знает даже охрана. Мы тоже немножко думаем.

-- Извините, -- Игорь не выдержал и улыбнулся.

-- А ты не смейся. Как говорит генерал Лебедь, смеется последним тот, кто первым стреляет. А пока они стреляют первыми.

-- Ничего, -- утешил Игорь, скоро наступит наша очередь. Да, мне уже сегодня в службу безопасности надо ввести двух своих людей.

-- Нет проблем, -- ответила Настя. -- Двух наших самых тупых сегодня отправим в отпуск. Кажется, приехал.

Я выглянула в окно. На стоянку служебных машин въехал "Мерседес" Заместителя. Он вышел из машины, нажал на кнопку брелока, мигнули фары, машина встала на охрану. Заместитель шел к офису, не торопясь. Он был в легкой куртке, замечательных мокасинах. Я ни разу за все эти дни не видела его в одном и том же пиджаке или куртке два дня подряд. Этот мужчина был не из жизни таких, как я. Все окружающие меня мужчины подолгу ходили в одних и тех же костюмах или пиджаках, меняя их с наступлением нового сезона. Я постоянно сравнивала эту жизнь и свою и понимала, что вряд ли перейду из одной в другую. Как говорят на олимпиадах, главное -- не победа, главное -- участие. Я участвовала, но решения пока принимали другие. И Викулова сменили бы и без меня, я лишь ускорила его уход.

-- Он уже у себя в кабинете, -- напомнила мне Настя.

Я нажала вторую клавишу и услышала:

-- Доброе утро, Вера Ивановна! Вы приходите даже раньше меня.

-- Есть причины. Зайдите ко мне, -- я подумала, что сказала суше, чем хотелось.

Заместитель вошел, улыбнулся и сел на свое место.

-- Я е успел покурить, -- сказал он. -- Вы разрешаете курить в своем кабинете?

-- Давайте покурим, -- я вынула из сумочки пачку "Пегаса".

-- Вы не меняете своих студенческих привычек? -- спросил Заместитель. -- Я студентом курил "Приму".

-- Я не курю, скорее подкуриваю. Люблю сигареты с ментолом, но это слишком большой удар по моей учительской зарплате. Я решила с Вами посоветоваться. Меня беспокоит Викулов.

-- Он хороший работник, -- ответил Заместитель.

-- Тогда вопрос к вам. Это вы дали указание поставить электронные жучки для прослушивания в моем кабинете и в кабинетах членов совета директоров? Хотя, нет, ведь и ваш кабинет прослушивается, и снимается вся информация.

-- У вас есть доказательства? -- спросил Заместитель.

Я нажала первую клавишу, и Настя впустила в кабинет Игоря. Игорь поднес прибор к переговорному устройству, и лампочка на приборе загорелась.

Мы вышли в приемную, и лампочка замигала у стола Насти.

-- Можем пройти в ваш кабинет, -- предложил Игорь.

Заместитель молча открыл свой кабинет. Лампочка замигала у стола Заместителя. Игорь перевернул настольную лампу и вынул из подставки небольшой предмет, действительно похожий на майского жука по размерам.

-- Можем прослушать кассету о вашем вчерашнем дне, -предложил Игорь.

-- Здесь будет сбой, -- сказал Заместитель. -- После совета директоров меня весь день не было в офисе.

-- Значит, есть запись того времени, когда вы были, -ответил Игорь и вставил кассету в магнитофон. Зазвучали голоса Заместителя и женщины.

Заместитель: Я буду дома через пятнадцать минут.

Женщина: Я выезжаю. Сейчас пробки, час пик, но через полчаса я уже буду. Приготовь мне ванну. Мне хочется, как в прошлый раз. Я только нагнулась, чтобы попробовать воду, и почувствовала, что ты входишь в меня. Это было замечательно. Твоя агрессия и моя полная беспомощность, ты меня так прижал...

-- Остальные разговоры так же интересны? -- спросил Заместитель.

Игорь поставил кассету с заседания Совета директоров, потом кассету разговора Бессонова с нашим гамбургским представителем. Этот разговор Заместитель слушал особенно внимательно. Бессонов просил привезти запасные части для его автомобиля "Ауди" и долго диктовал номера агрегатов.

-- Я бы хотел поговорить с Викуловым, -- сказал Заместитель.

-- Я тоже. Вы не возражаете, если мы поговорим с ним вместе?

-- Не возражаю.

Я вызвала Викулова. Он вошел, улыбнулся, поздоровался с Заместителем и сел напротив меня. Я почувствовала запах хорошего мужского одеколона.

-- Вы знаете, что в кабинетах офиса поставлены подслушивающие жучки? -- спросил Заместитель.

-- Этого не может быть, -- тут же ответил Викулов.

-- А когда вы проверяли, есть ли они в офисе?

-- Регулярно проверяем, -- ответил Викулов. -- Три дня назад последний раз.

И здесь Викулов допустил ошибку. Первое заседание совета директоров было намного раньше, и Заместитель это знал. Я видела, как Заместитель теряет интерес к Викулову, женщина это всегда чувствует особенно остро, потому что, когда тебе нравится мужчина и ты боишься его потерять, то становишься особенно внимательной к интонациям, взглядам.

Заместитель не смотрел на Викулова и делал пометки в своей электронной записной книжке. Он мог бы мне помочь, но молчал.

-- Вы уходите в отпуск, -- сказала я Викулову. -- С последующим увольнением, естественно. Согласно контракту мы вам выплатим еще одну зарплату.

-- Извините, -- сказал Викулов, -- но вам еще придется доказать мою профессиональную непригодность.

-- Вам дадут прослушать пленки, -- ответила я. -- В их числе и ваше обсуждение с любовницей, где вы собираетесь проводить отпуск.

Я поняла давно, что Викулов не принимал меня всерьез, не то, чтобы оскорблял, но выказывал некоторое пренебрежение мне. И я это запомнила. Конечно, он плохой работник, но, наверное, можно было найти и оправдательные причины. Дать шанс исправиться. Я понимала, что с Викуловым мы поступаем подло, я так и сказала, когда обсуждалось его увольнение.

-- А в чем наша подлость? -- удивилась Настя. -- Да, мы поставили подслушивающие устройства и не предупредили его об этом. Но он же профессионал. Он должен был обнаружить их, да еще и высечь нас за непрофессиональную работу. Он этого не сделал. Все! Кончилось время непрофессионалов. А учить его поздно, да и дорого. Можешь -- работай, не можешь -- уходи.

И я согласилась с Настей. Могла бы, конечно, и возразить, и оттянуть решение, если бы он был мне хотя бы симпатичен. Я слышала, что американская доброжелательность, постоянная улыбка и готовность помочь вам, -- все это неискренне. Пусть неискренне, но хотя бы не раздражающе. Когда входишь в учительскую, то видишь раздраженных женщин, сварливых, крикливых, потому что поругались с мужьями или любовниками, потому что протекает потолок, не хватает денег на сапоги, порвались колготки, слишком дорогие лекарства для матери... Но зачем мне все это знать? Мне и своих забот хватает.

Викулов, узнав о моем двухмесячном назначении, решил для себя, что я декоративный предмет, и перестал брать меня в расчет. Может быть, он знает больше, чем я, у него была информация, что отец может не вернуться на свое место, и он стал служить Заместителю.

-- Вы свободны, -- сказала я. -- Можете пока послушать пленки.

-- С интересом послушаю, -- сказал Викулов и вышел.

-- Насколько я понимаю, -- сказал Заместитель. -- Настя уже подобрала нового начальника службы безопасности. Но я почти уверен, что все эти жучки -- дело рук Насти. Она давно не любит Викулова и нашла способ от него избавиться, сама же их поставив. Вера Ивановна, вами манипулируют.

-- Вы ошибаетесь, Александр Петрович. Начальника службы безопасности нашла я. Это мой соученик по школе. Так что, если кто и манипулирует, то только я, -- ответила я.

-- Вы совершаете ошибку, -- в голосе Заместителя было сожаление. -- Викулов, конечно, бурбон и не самого высокого ума, но он профессионал.

И я не выдержала. Наверное, мне не надо было это говорить, но я сказала:

-- Профессионал? Профессионала автомобильная авария, наверное, заинтересовала бы не как банальная авария. Он из этого не сделал выводов, а вчера в отца уже стреляли. Мою дочь пытались похитить.

-- Это все правда? -- спросил Заместитель.

-- Да.

-- Я должен поговорить с вашим отцом.

-- Его нет. После вчерашнего покушения его вывезли за границу.

-- Значит, -- Заместитель был явно растерян.

-- Да. Значит, есть вы и я. И если вы будете ждать два месяца, когда я завалюсь -- а вы в этом можете не сомневаться, я завалюсь обязательно -- будет поздно. У компании есть конкурент, и справиться с ним можете только вы, только вы можете найти выход из создавшегося положения, потому что я уже точно этого выхода не найду. Я вам, Александр Петрович, сказала все...

-- Вера, извините меня, -- сказал Заместитель. -- Я не знал, что все настолько серьезно. Мне нужно два-три часа, чтобы все это проанализировать, и мне нужен Малый Иван.

-- Он почему-то не вышел на работу...

-- Значит, запил?

-- Как запил?

-- Элементарно. С местными алкоголиками. С ним это бывает. Через три часа я буду готов к разговору с вами.

Меня это устраивало. Мне уже надо было ехать к отцу.

Судя по тому, что за столом Насти сидела Дуня, Настя уже уехала в санаторий.

Уже в джипе Игорь объяснил мне сценарий операции.

-- Настя и санитарная "Волга" уже выехали в санаторий. Мы их обгоним, подготовим отца и, как только подъедет санитарная перевозка, грузим его и едем в аэропорт.

-- А если они все-таки узнают, куда мы вывозим отца? -спросила я.

-- Чтобы это сделать, им, как минимум, нужны три машины. Русский бизнесмен, поняв, что деньги надо экономить, не понял, что не надо экономить на мелочах. При любом раскладе у нас фора минут в двадцать. Я еще не знаю, кто они, но они введены в заблуждение. Всему персоналу, охране, врачам мы еще вчера сообщили, что везем шефа на консультацию в Институт неврологии. И это все по правде. Гузман действительно договорился с институтом о консультации. Во дворе института уже пасутся двое моих парней, поэтому, если есть утечка информации, то она уже попала к ним.

Все произошло, как и планировал Игорь. Как только мы выехали из санатория, в хвост нашей колонне пристроилась "Ланчия".

Игорь с водителем выскочили из машины, раскатали металлическую ленту с шипами, уложили ее поперек дороги и тут же резко рванули вперед. На всю операцию у них ушло не более семи секунд.

Из-за поворота показалась "Ланчия" и тоже резко увеличила скорость, стараясь догнать нас, но вдруг замедлила ход, прижалась к обочине и остановилась.

-- Все четыре баллона, -- прокомментировал Игорь. -- А у него одна запаска, максимум -- две.

Мы выехали сразу на летное поле к небольшому реактивному самолету.

-- Частный, -- пояснила Настя. -- наших партнеров из Гамбурга.

Пограничники и таможенники проверили документы и багаж. Настя протянула таможеннику конверт.

-- Они берут взятки? -- удивилась я.

-- Это не взятка, -- усмехнулась Настя. -- Это плата за то, что они подняли задницы и проехали триста метров к самолету. Услуги, не указанные в инструкции, оплачиваются отдельно.

Я и Настя подошли к отцу.

-- Простите меня, девочки, -- сказал он и заплакал.

-- Ты ни в чем не виноват, -- я обняла его.

-- Виноват, но прощен, -- Настя поцеловала отца.

-- Девочки, пора, -- Игорь посмотрел на часы, и каталку внесли в самолет.

Загудели двигатели, шум нарастал, самолет медленно двинулся, вырулил на одну из полос и, по-видимому, получив разрешение на взлет, стал быстро набирать скорость, оторвался от земли и начал круто набирать высоту. Зазвонил мобильный телефон Игоря. Он послушал и сказал:

-- Быки Мустафы уже собрались у Института неврологии. Кстати, я выяснил, кто нанял Мустафу. Ваш бывший партнер Шахов. Можем возвращаться и приступать к труду и обороне. Вера Ивановна, прошу в машину.

И я окончательно поняла, что осталась одна. У меня была команда, как сейчас говорят, но решение придется принимать самой. К тому же Игорь предупредил, что первые две недели лучше не связываться с отцом никакими видами связи. Еще в санатории, когда мы с отцом на несколько минут остались вдвоем, он предупредил меня:

-- Слушай Малого Ивана. У него светлая голова.

-- А Настю? -- спросила я.

-- И Настю, -- ответил отец, -- но ее иногда заносит.

-- Будильник сказал, что Малый Иван запил, -- сказала я Насте.

-- Может быть и такое, -- ответила Настя. -- Но обычно он пьет двое суток и сутки отходит. К концу недели появится.

-- Мне он нужен сейчас.

-- Бесполезно.

-- У тебя есть его адрес?

-- Я давно тебе сказала: у меня есть все. Поэтому в дальнейшем сразу говори: дай мне адрес Малого Ивана.

Настя написала адрес на листке из блокнота и нарисовала схему подъезда к дому.

При въезде в Москву Настя пересела в "Ниву", которая с ребятами Игоря сопровождала нас, а Игорь повернул в сторону Минского шоссе. Малый Иван жил на Юго-Западе, недалеко от метро "Проспект Вернадского".

Настя настолько точно все изобразила на схеме, что дом Малого Ивана мы нашли, никого не спрашивая. Он жил в точно такой же пятиэтажной "хрущобе", как моя. Здесь тоже между домов выросли деревья, которые поднялись выше домов, значит, этим домам было больше пятнадцати лет.

Я позвонила в дверь квартиры Малого Ивана, ответа не было. Игорь несколько раз ударил кулаком по двери и ударил так, что выглянула соседка из квартиры напротив. Несмотря на жару, она была в опорках от валенок и в теплом байковом халате.

-- Чего ломитесь? -- прикрикнула она. -- Кого надо?

-- Ивана, -- ответила я. -- Мы с его работы.

-- Во дворе он, -- сказала соседка. -- Не ругайте его, а то мужики выпивши, могут и по шее накостылять или фары твоего иностранного авто побить.

Мы спустились вниз, и я попросила Игоря:

-- Ты отъедь подальше, но чтобы меня видеть.

-- Я буду рядом, -- успокоил Игорь, -- но меня они видеть не будут.

Малый Иван в майке, шароварах и сандалиях на босу ногу ничем не отличался от трех других мужиков, только они были постарше. Все сидели за столом, врытым в землю среди деревьев, и хлопали костяшками домино.

Мне казалось, что они меня не видят, но по их репликам я поняла, что не только увидели, но и уже составили обо мне мнение.

-- Мелковата.

-- Вполне. Все при ней.

-- Но Иван-то любит, чтобы грудью можно было укрыться.

-- Я пойду, -- сказал Малый Иван, -- она меня увидела.

-- Не ходи. Пусть сама подойдет. Ты ей нужен или она тебе?

-- Вроде бы я ей, -- сказал Иван.

-- Значит, она первой должна подойти. А как подойдет, ты ей сразу: Марья Ивановна, одолжи пятерку на два пузыря.

-- Она -- Вера Ивановна.

-- И не отходи, пока не даст денег. Мы тебя поддержим.

Я подошла к столу и сказала:

-- Здравствуйте, господа.

-- Здравствуйте, миссис, -- ответил самый обросший, с наколками на плечах и груди и, по-видимому, очень сильный физически.

-- Я мисс, а не миссис.

Мое заявление вызвало легкое замешательство, как минимум, двое из компании не понимали разницы.

-- Вера Ивановна, пришел мне на помощь Малый Иван, -- я потом вам все объясню, но я прошу одолжить мне пятерку, -- и, увидев мое непонимание, разъяснил, -- пятьдесят тысяч. Я вам отдам через три дня, как только выйду на работу.

-- На работе ты нужен завтра.

-- Завтра не получится...

-- Еще как получится! Господа, у меня нет рублей, есть несколько долларов.

Это было правдой. Настя выдала мне на расходы триста долларов. Я быстро перевела рубли по курсу доллара и протянула Ивану десятидолларовую купюру. Ее тут же перехватил мужик с наколками, сложил пополам, подергал.

-- Извините, -- сказал он мне, -- появилась фальшивая зелень именно в десятках, а в нашем безработном положении засветиться с фальшивой совсем ни к чему.

По двору катались на роликах мальчишки.

-- Витька, -- мужик с наколками перехватил ближайшего мальчишку, -- где новый русский?

-- Сейчас позовем, -- пообещали ему. И вскоре на роликах подкатил малорослый мальчишка лет тринадцати в кожаной жилетке, несмотря на жару, и в ковбойской шляпе.

-- Поменяй зелень, -- попросил его мужик в наколках.

Мальчишка помял купюру, вслушиваясь в хруст бумаги, посмотрел на свет, послюнявил и начал отсчитывать рубли.

-- Ты чего это такие проценты берешь? -- возмутился мужик в наколках.

-- За доставку на дом на пять процентов больше, -- ответил мальчишка.

-- Так и мы тебе доставили на дом.

-- Не хотите -- не надо, -- мальчишка отдал десять долларов и забрал рубли.

-- Извини, согласен.

И уже один из должников, взяв деньги и целлофановый пакет, бежал, по-видимому, к ближайшему ларьку.

-- Чашку кофе или чаю? -- предложил мне Малый Иван.

-- Чаю, -- сказала я.

Мы пришли с ним в его однокомнатную квартиру, в которой, вдоль стены на специально сделанном стеллаже стояли телевизор, видеомагнитофон, компьютер, два принтера, видеокассеты и коробки с дискетами. Еще была груда журналов в основном по компьютерам, справочники, словари.

Чай у Малого Ивана оказался хорошим, нашлась даже начатая коробка с шоколадными конфетами.

-- С тобою можно говорить? -- спросила я. -- Ты соображаешь?

-- Спиртное действует только на координацию моих движений, но сознание полностью под контролем.

-- Что случилось? Почему ты запил? Ты был очень нужен сегодня утром. И ты обещал. Вечером обещал.

После того, как я обещал, ко мне приехала жена.

-- Но ведь вы разведены?

-- Да, мы разведены. Но она иногда приезжает, никогда не предупреждая. Да и чего ей предупреждать? Она знает, что у меня никого нет.

-- А зачем приезжает?

-- Поговорить.

-- И только?

-- Нет... Иногда мы с нею ложимся. А потом я жду, когда она снова приедет. Я стараюсь все вечера проводить дома. Это унизительно. Я сижу и будто жду милостыню. И от этого запиваю.

-- Но ты же аналитик! Попробуй разобраться.

-- Это не поддается анализу. Это на уровне подсознания.

-- Объясни, что такое подсознание?

-- Я ее давно не люблю, я ее даже ненавижу, но спать хочу только с нею.

-- А разве такое бывает? -- мое удивление было искренним. -- Я, если не люблю, то у меня и в мыслях нет про то, чтобы переспать. -- А я постоянно об этом думаю. Но только с нею.

-- Может быть, это приворот?

-- Ничего не могу сказать. Привороты я не анализировал. Я думаю, все проще. У меня было всего три женщины, и только с ней одной мне было хорошо.

-- Тут я тебе не советчица. У меня мужиков и того меньше. Только двое. Один, который хотел на мне жениться, но не женился, и второй, который женился. Но, честно говоря, я не заметила особой разницы. Как говорят мои подруги, надо переспать не меньше, чем с десятью, чтобы понять, кто нужен тебе и кому нужна ты. Может быть, тебе расширить круг абитуриенток?

-- Я пробовал. Не получается. У меня не встает на других теперь, нет эрекции. С другими я импотент, а мужчина только с нею.

-- Что же это за чудо природы?

-- Да, это чудо.

Иван достал несколько цветных фотографий. На них я увидела совершенно голую высокую полногрудую блондинку с большой задницей.

-- Она не стесняется сниматься голой? -- спросила я.

-- Она ничего не стесняется. У нее нет комплексов.

И я приняла решение. Меня всегда поражало, что мозг в сотые доли секунды сопоставлял полученную и заложенную ранее информацию и предлагал решение. Его надо было принять или не принять. Я приняла. Мы, несколько девчонок, -- хотя, какие девчонки: нам по тридцать два года! -- одновременно пришли в школу после окончания педагогического института. Трое из нас в этой же школе учились. Уж если идти работать в школу, то лучше в свою: и старых учителей знаешь, и близко от дома, что немаловажно. Мы все выходили замуж, кроме Надьки, и развелись, но ни у кого, кроме меня, не было детей. Это беспокоило подруг: уходило время, поздно будет рожать. На последнем нашем девичнике Людмила сказала:

-- Все. Решено. Подниму и одна.

Людмила жила в однокомнатной кооперативной квартире. У ее матери и отца была двухкомнатная квартира в этом же доме.

Римма жила в двухкомнатной. Она переехала в наш район еще студенткой с мужем, доцентом нашего института. Доцента она выгнала, он одно время пытался разменять квартиру, ему это все не удавалось, а потом он женился на женщине, у которой была квартира.

Чаще всего мы собирались у Людмилы, Римма не любила звать к себе.

-- Нет, -- сказала она категорично, когда я однажды предложила собраться у нее, -- не люблю мыть посуду.

Когда я увидела фотографию бывшей жены Малого Ивана, я подумала о Римме. Это был тот же тип женщины. Я не исключала, что именно Римма выведет Малого Ивана из депрессии. Очень часто у женщин, которые неоднократно выходят замуж, каждый последующий муж многим напоминает предыдущего. Меня это всегда удивляло: зачем менять-то. Так и мужчины зацикливаются на одном-двух стереотипах. Мой сосед по лестничной площадке, рыхлый светлоглазый сорокалетний блондин за последние десять лет сменил четырех жен или кандидаток в жены. Он предпочитал худых, тощих и длинноносых евреек. Теперь, когда в Москве появилось много беженок -- армянок из Баку, он жил с тощей, длинноносой армянкой.

-- Ваня, -- сказала я Ивану, -- мы сегодня отца отправили в Женеву. Я осталась одна. Мне нужна твоя помощь.

-- Я готов. Мне нужны еще сутки.

-- Нет, -- я была категорична, -- ты мне нужен сегодня вечером, и завтра ровно в восемь я собираю самых близких. Сколько тебе надо времени, чтобы протрезветь сегодня к вечеру?

-- Два часа двадцать пять минут, -- ответил Малый Иван и пояснил, -- два часа чтобы поспать, двадцать пять минут чтобы принять душ, выпить две чашки кофе и выкурить сигарету.

Я прибросила ему еще пятнадцать минут и предупредила:

-- Машина за тобой будет ровно в семь. Не протрезвеешь -повезут пьяного. Мне бы этого не хотелось.

-- Мне тоже, -- почти трезвым голосом ответил Малый Иван.

На девичник, учитывая мои связи с грузинами, я должна была привезти помидоры, огурцы, маринованный чеснок, киндзу. Наталья пекла торт и печенье. Римма и Людмила покупали вино.

Я попросила Игоря остановиться в стороне, чтобы девочки, которые торговали овощами, не увидели, что я подъехала на джипе. Я купила все, что необходимо, и поехала к Людмиле.

Игорь вошел вместе со мною в подъезд. Он прошел первым, оставив меня в тамбуре между двумя дверьми, проверил площадку второго этажа и вызвал лифт. Учитывая пробки на дорогах в летнее вечернее время, он тут же выехал за Малым Иваном.

x x x

В школе и институте мы собирались компаниями, когда из дому уходили родители. Приглашались мальчики, целовались в подъездах, на лестничных площадках. И с Борисом я познакомилась в компании. Я была на первом курсе Педагогического, он на последнем Консерватории. Большой, рыжий и очень сильный, он мне понравился сразу. Когда мы танцевали, он вдруг поднял меня, как девочку. Я лежала у него на руках, он танцевал, и у него даже не сбилось дыхание. Среди подруг я после первой сессии в институте осталась единственной девственницей. Людмила ее потеряла еще в школе, у Натальи появился любовник, она говорила, что дипломат, но потом выяснилось, что спекулянт. Она вдруг сразу стала хорошо одеваться, а это были годы, когда одежду и обувь, особенно импортную, привозили на предприятия и устраивали распродажи. Однажды Наталья пришла в шубе из норки, и девчонки даже притихли. В этот день двое поссорились со своими институтскими поклонниками, они не могли им купить не только шубы, но даже колготки.

Когда однажды Борис пригласил меня к своему приятелю, и приятель вдруг вспомнил о назначенной встрече, я поняла: это произойдет сегодня. Борис все старался, чтобы я выпила побольше, но я даже и тогда была девушкой разумной, вино меня не возбуждало, от выпитого я хотела только спать.

-- Я хочу быть трезвой. Я хочу все запомнить, -- сказала я Борису и пошла в ванную, спросив на всякий случай: -- А постельное белье чистое?

-- Конечно! -- заверил меня Борис.

Теоретически я уже многое знала. У Натальи был видеомагнитофон, а по Москве передавались из рук в руки переписанные по многу раз кассеты с порнографическими фильмами.

Борис оказался опытным и нежным. Я читала в книжках по сексологии, что должна быть прелюдия, ласки. Борис, наверное, читал те же самые книжки. Он целовал мои грудь, живот, а я ждала, когда же это произойдет. Я этого хотела. Правда, я немного испугалась, когда увидела, что у Бориса это намного больше, чем на скульптурах греческих юношей, которые я видела в Пушкинском музее. Когда Борис стал медленно, небольшими толчками входить в меня, я не выдержала и подалась ему навстречу. А когда увидела кровь, спросила Бориса:

-- А йодом или зеленкой прижигать не надо?

В книгах по сексологии об этом не писали, но мать мне с детства внушила: если оцарапаешь палец до крови, немедленно залей йодом или зеленкой, а если сильное кровотечение, вначале обработай перекисью. Крови было совсем немного, поэтому про перекись я не спросила.

-- Не надо ничего прижигать, -- успокоил меня Борис. -Дня три будешь немного чувствовать, а потом все пройдет.

-- Это ты от других девушек знаешь, с которыми спал? -спросила я.

-- Это мне товарищи рассказывали.

Мне нравилось заниматься любовью с Борисом. Я и сейчас не могу произнести слово "трахаться". Борис звонил мне домой и диктовал адрес очередного приятеля. У нас никогда не было больше трех часов. Борис тут же вынимал из старого кожаного портфеля простыни и наволочки, сам стелил, а после сам собирал белье и укладывал в портфель. Каждый раз белье было свежим и пахло крахмалом.

-- Откуда каждый раз ты берешь чистое белье? -- спросила я Бориса.

-- Как откуда? -- удивился Борис. -- Из дома.

-- А если мать хватится, -- спросила я, -- что не хватает белья?

-- Не хватится, -- ответил Борис. -- Белья много. К тому же в мои обязанности входит сдавать белье в прачечную.

-- А если? -- настаивала я.

-- Тогда я скажу, что это белье для нас, мы же скоро поженимся.

Но с его женитьбой и моим замужеством ничего не получилось. Мой отец был против. Конечно, я могла уйти из дома и жить с Борисом и его родителями. Но его родители уже два года ждали разрешения на выезд в Израиль, и Борис тоже собирался уезжать после окончания консерватории. Я тогда не могла даже представить, что могу уехать из своей страны. Сейчас я, наверное, не была бы столь категоричной.

Учительницам надо выходить замуж, пока они не стали учительницами и не пришли работать в школу. Обычно в школе не больше двух-трех учителей мужчин. Остаются знакомства на улицах и в компаниях. А компании становятся все более женскими.

На прошлом девичнике, когда Людмила сообщила, что собирается рожать, мы перебрали всех возможных клиентов, но ни один не подошел.

-- Если уж я собираюсь рожать и воспитывать без мужа, то самец должен быть эталонным. И красивым, и физически мощным, и умным, а может быть, даже и талантливым.

Такие пока не находились. Наталья после старого богатого любовника, не могла переключиться на нормальных мужчин ее возраста. Римма спала со всеми, кто хотел с нею спать. В школе были двое мужчин-учителей -- преподаватель физкультуры и завхоз. У нее не было постоянного любовника, пока на презентации одного из новых банков, куда ее пригласил ее бывший муж, она не познакомилась с депутатом Думы, и теперь после каждой презентации он приезжал к Римме. Иногда, когда его жена, известный модельер по мехам, не может быть на презентации вместе с ним, он приглашает Римму. Ее даже несколько раз показывали по телевизору, операторы среди тощих людей выделяли ее, особенно, если она надевала декольтированное платье. Не заметить ее роскошных плеч и груди было невозможно.

Я приехала первой и помогала Людмиле готовить салаты, потом пришла Наталья и, наконец, явилась Римма в майке и обтягивающих леггинсах.

Когда в дверь позвонили, мои подруги переглянулись, -вроде никого больше не ждали. Людмила открыла дверь и увидела Малого Ивана. В светлой рубашке с короткими рукавами, но с темным галстуком, в темных брюках и хорошо начищенных черных ботинках, он, наверное, произвел впечатление на моих девушек.

-- Простите, -- сказала Людмила, -- вы к кому?

Малый Иван молчал, кроме меня, его рассматривали еще три молодые и привлекательные женщины.

-- Это Иван Кириллович, -- представила я его, -- начальник аналитического центра компании, где я сейчас работаю. Не женат, вернее, разведен и страдает от одиночества. К сожалению, я не в его вкусе, но я надеюсь, что в нашей компании он убедится, что есть еще женщины в русских селеньях, -- я понимала, что несу какую-то нескладуху, и закруглилась.

-- Есть-есть, -- подтвердила Людмила. И Наталья подобралась. Но Малый Иван смотрел только на Римму.

-- Если все в сборе, -- распорядилась Людмила, -- садимся за стол.

Ивана посадили в центре, и пока подруги раздумывали, как сесть, Римма села рядом с ним, наклонилась и шепотом спросила:

-- Я тебе нравлюсь?

-- Да, -- ответил Иван.

-- Ты мне тоже, -- подтвердила Римма.

Я отвлеклась, потому что думала, как избежать скандала. Пусть Иван и Римма договорятся, но Римма не должна уводить его с вечеринки.

-- Первый тост произносит мужчина, -- объявила Людмила.

-- За прекрасных дам! -- Иван встал. -- Я даже не знаю, кто вы, но вы прекрасны.

-- Мы -- подруги Веры, -- уточнила Людмила.

-- Вы учительницы?

-- А у вас остался страх перед учительницами еще со школы? -- спросила Наталья.

-- Страха не было, -- ответил Иван, -- но хотите, я раскрою вам мальчишескую школьную тайну, о которой, может быть, вы не знаете?

-- Хотим, -- подтвердила Наталья.

-- Каждый мальчишка, начиная с класса седьмого, мечтает переспать со своей молодой учительницей, потому что, хотя вокруг и много девчонок-школьниц, но они девчонки, а молодая учительница -- это девушка со всеми прелестями.

-- И вы осуществили свою мечту? -- спросила Наталья.

-- Увы! Учительница так и осталась моей мечтой.

-- Может быть, вы здесь получите возможность осуществить свою мечту? -- вклинилась вдруг Римма. -- Вы хотите с одной или со всеми сразу?

-- Со всеми сразу, -- не задумываясь, ответил Иван.

Мои подруги зашлись в хохоте. Вряд ли такой разговор был бы возможен даже пять лет назад. Менялось время, менялись и учительницы. Я смотрела на оживленные лица своих подруг и думала о несправедливостях судьбы. Почему умные, привлекательные, молодые женщины, которые могли бы составить счастье самого взыскательного мужчины, оставались одинокими? А женясь на учительнице, мужчина все-таки имел больше шансов получить хорошую воспитательницу детей.

Иван уже выпил, и ему снова налили, я молча отодвинула от него стакан, завтра он мне будет нужен в своем лучшем состоянии, потому что придется просчитывать варианты, предвидя последствия решений на недели и месяцы, пока не будет отца.

-- Почему она вами командует, ведь вы ее начальник, а не она? -- возмутилась Людмила.

-- Я работаю в компьютерной группе, которая не подчиняется Ивану Кирилловичу, -- ответила я.

Я девочкам сказала, что меня взяли работать на компьютере, это выглядело правдоподобно. Компьютерное обучение в школе начинала я, окончив месячные курсы. Мне этого вполне хватило, чтобы обучать школьников основам.

Ивану налили снова, но он отодвинул фужер. Наталья включила магнитофон.

-- Дамы приглашаю кавалеров, -- тут же объявила Людмила и пригласила Ивана. Как хозяйка квартиры, она, наверное, считала, что имеет больше прав на гостя. Потом Иван танцевал с Натальей, я пропустила свою очередь. Римма оттанцевала Ивана в прихожую и, когда закончилась музыка, сообщила нам:

-- Мы покурим на площадке.

Людмила не разрешала курить в квартире. Мы начали обсуждать поездку Людмилы в Сочи. Каждая поездка на юг становилась задачей со многими неизвестными. Рядом была мятежная Чечня, да и в Абхазии балансировали на грани войны. И вдруг Наталья сказала:

-- Они не вернутся.

-- Как это? -- не поняла Людмила.

-- Как всегда, -- Наталья вздохнула. -- Их уже нет на площадке. Римка ведет его к себе домой. Жаль. Вроде бы хороший парнишка. Не из крутых.

Людмила вышла из квартиры и вернулась через несколько секунд.

-- А ты права, -- сообщила она. -- Они даже не курили. Она становится блядью.

-- Почему -- становится? -- усмехнулась Наталья. -- Она давно ею стала.

-- Она такой родилась, -- я попыталась снять напряжение. Напряжения, собственно, и не было, скорее наступила апатия. Так бывает почти всегда, когда команда уже знает, что проиграла и отыграться невозможно, во всяком случае, сегодня.

Мы молча вымыли посуду.

-- Курите, -- разрешила Людмила. Мы с Натальей выкурили по сигарете.

-- Извините меня, что так получилось, -- сказала я.

-- Ты не виновата, -- утешила меня Людмила. -- Когда приз один, он всегда достается одной.

-- Мне пора, сказала я.

Наталья осталась. Я вышла во двор. Джип выехал из-за угла дома, я хотела сесть на переднее сиденье рядом с Игорем, но он сказал:

-- Садись сзади и с левой стороны.

Игорь первым вошел в подъезд дома. Я шла за ним. Пока я открывала дверь квартиры, он стоял спиною ко мне, наблюдая за лестничными площадками наверху и внизу.

-- Спасибо, до свиданья, -- сказала я.

-- Мне надо кое-что тебе передать, -- сказал Игорь и прошел за мной в квартиру. Он достал из кармана куртки крохотный пистолет.

-- Браунинг, калибр 6,5 миллиметра, модель "Бэби", пожалуй, наиболее маленький, но дырявит, как большой.

Я взяла пистолет, он оказался довольно тяжелым, на кожухе проступали бывшие отметины коррозией, зашлифованные и заметные только при внимательном рассмотрении. Я нашла дату выпуска -1940 год.

-- Я могу получить на него разрешение?

-- Нет.

-- А если у меня этот пистолет обнаружат?

-- Отберут.

-- И все?

-- Чаще всего этим и заканчивается. И милиционерам хочется иметь такую игрушку.

-- А если все-таки возбудят уголовное дело?

-- Получишь год условно. Твоя жизнь дороже любого наказания. Я отстрелял, -- продолжил Игорь. -- Капсулы и порох в патронах заменены, так что никаких осечек не будет, а механика в прекрасном состоянии.

-- Настя дала мне игрушку с дробовым патроном для отпугивания тинейджеров. Но из этого можно и убить. Я не хочу этого.

-- Другой бы я не дал оружия. Но ты хорошо стреляешь. Ты же, вроде, мастер спорта по стрельбе из пистолета?

-- Извини, только первый разряд.

-- Вполне достаточно. Я не думаю, что тебе придется его применять, но иногда достаточно одного точного выстрела, чтобы переломить ситуацию, и при этом не обязательно убивать. Я договорился с тиром, ты его можешь пристрелять в любой день от шести до семи утра или от двадцати трех до двадцати четырех вечера.

-- Постреляю с удовольствием, -- ответила я. -- Может, уже разучилась.

-- Чисто физическим манипуляциям человек не разучивается. Если ты научилась ездить на велосипеде, то -- лучше или хуже -ты и через двадцать лет сможешь поехать. До завтра, -- Игорь попрощался и уже у двери напомнил: -- Когда надумаешь пристреливать, предупреди за сутки.

-- Тогда предупреждаю уже сейчас.

У всякого стрелка желание опробовать оружие возникает сразу. Это, наверное, как у курильщика, который совсем недавно бросил курить, и ему говорят: курить ты, как раньше, не будешь, это вредно, но одну сигарету выкурить надо, чтобы определить, насколько хороший табак. Я была свидетельнице такого случая.

Моя школьная учительница математики Нина Петровна курила всегда. Я еще в младших классах слышала в коридорах ее кашель профессионального курильщика с прокуренными бронхами. Она резко выделялась среди учительниц прокуренным хрипловатым голосом, кашлем и серо-желтой кожей. Наконец, наступило время, когда ей врачи сказали, что ей отрежут ноги, в таком состоянии у нее сосуды. Она уже не могла стоять на ногах. И однажды она сказала:

-- Все.

И с тех пор не курила уже несколько лет. Но как-то в учительской Римма закурила и сказала с отвращением:

-- Опять подделка!

Римма курила "Мальборо" и уверяла, что стало невозможно купить две одинаковые пачки сигарет, хотя она разбиралась в штрих-кодах -- такое количество подделок в продаже.

-- Неужели подделывают? -- спросила Нина Петровна.

-- Постоянно. Попробуйте сами.

Нина Петровна закурила, сделала несколько затяжек, чтобы тут же загасить, но не удержалась и докурила до конца, до фильтра, затягиваясь глубоко.

-- Подделка, -- согласилась она. -- Но прекрасная.

Я разобрала "Браунинг", осмотрела на свет нарезы в стволе -- из пистолета стреляли мало. Собрала пистолет, оттянула затвор, нажала на спусковой крючок. Раздался четкий, резкий щелчок. Я осмотрела патроны, увидела новые капсулы и подумала, что завтра у меня будет хотя бы одна радость: я постреляю в тире. Последний раз в тире я была пять лет назад. Патроны стоили слишком дорого, учительница такое хобби себе позволить не может. Еще я подумала, что впервые в жизни нарушаю закон...

Я попробовала определить для себя, что я буду завтра поддерживать, а что отвергать, но я не знала, как поступать в данной ситуации. Конечно, я видела в кино, как борются кланы, я читала в романах, как планируются операции против врагов, как нападают первыми. Но я не знала, кто противник. Я ничего придумать н могла и легла спать, решив, что, в конце концов, почему я, женщина, совсем молодая, должна за всех решать? Для этого есть старшие и вообще мужчины.

x x x

На следующее утро в моем кабинете, -- я сказала в "моем" и даже не пыталась искать другую формулировку, например, в кабинете отца или в кабинете президента компании -- собрались Игорь, Малый Иван, Адмирал, Настя и Заместитель. Настя должна была молча вести протокол малого совета, но мы с нею договорились: если меня начнет заносить, она поправляет прическу, если я скажу явную глупость, она снимет очки и у меня будет время дать задний ход.

Я коротко рассказала о происшедшем за последнее время: об утечке информации, о покушении на отца, о нападении на меня, о попытке выкрасть мою дочь и об отправке отца за границу.

-- Учитывая, что фактическим руководителем компании стал Александр Петрович, я хотела бы выслушать его предложения -что мы должны предпринять в создавшемся положении?

Заместитель молчал, а мы все терпеливо ждали.

-- Да говорите же, наконец, -- не выдержал Адмирал.

-- Я провел свой анализ, -- начал Заместитель, -- и,если исходить из предположения, что такие методы борьбы с компанией выбрал наш конкурент, то наиболее вероятен Шахов и его компания. Практически мы -- конкуренты на одном полигоне. Более мелкие фирмы Шахов подмял под себя, мы, пожалуй, единственные, кто сегодня ему мешает. Учитывая его сомнительную репутацию, -он занимался контрабандой и брал взятки еще работая в Министерстве морского флота, за что был исключен из партии, -человек он рисковый, играющий всегда по-крупному. Я не исключаю, что он мог заказать кому-то нашу компанию. Данные у меня только косвенные, но их вполне достаточно, чтобы обратиться в Федеральную службу безопасности. При всей моей нелюбви к этому ведомству, оно все-таки менее коррумпировано, чем Министерство внутренних дел.

-- Я -- за -- сказал Адмирал.

-- Я -- против, -- сказал Малый Иван.

-- Два на два, -- отметил Заместитель. -- Слово за президентом.

Он впервые назвал меня президентом и наверняка был уверен, что я его поддержу.

-- Слушаем ваши аргументы, -- сказала я Малому Ивану.

-- Три неудачных попытки, -- начал Малый Иван, -- вызывают сомнения. Сегодня, если хотят убить, то убивают или взрывают. Экспертиза автоаварии показала, что если бы Полина была пристегнута ремнем безопасности, она осталась бы жива. Кроме того, в крови Бурцева медики зафиксировали присутствие алкоголя. Будь Иван трезвым, вероятнее всего, он справился бы с управлением, и оба отделались бы незначительными травмами. Неудачное похищение дочери Веры -- забуксовала машина. На следующий день появилась более проходимая. И это видит вся деревня. Профессионалы так не работают. Нападение на Веру Ивановну? Чтобы два крепких амбала позволили так расправиться с собой хрупкой женщине? Выстрел в Бурцева на веранде в санатории? Пуля попала на двадцать сантиметров выше головы Бурцева. Снайперы так не стреляют. Все эти случаи я расцениваю как предупреждение. Не уйметесь, не поймете -- у нас неудач не будет.

-- Тогда это запугивание не очень понятно, -- возразил Заместитель. -- Если бы мы получили предложение от того же Шахова и отказались, тогда было бы понятно запугивание. Но предложений не было и нет.

-- Если бы вначале поступило предложение и оно было бы отвергнуто, а потом начались бы эти наезды, -- это значило бы полностью представиться. Но я думаю, предложение скоро поступит.

-- Да за смерть Полины и за то, что изувечен Иван, их надо привлекать. Я чего-то не понимаю. У нас что, нет закона, нет правоохранительных органов? -- спросил Адмирал.

-- Да, -- подтвердил Малый Иван, -- нет.

-- Ну, ладно, -- сказал Адмирал, этот малахольный в своих графиках и компьютерах запутался, но меня проинформировали, что наш новый начальник службы безопасности -- бывший работник КГБ. И вы против того, чтобы имеющиеся у нас данные сообщить в органы. Почему? Я требую объяснения.

-- Объясняю, -- спокойно сказал Игорь. -- Почему не раскрыто на сегодняшний день ни одно громкое заказное убийство -- ни журналиста Холодова, ни телевизионщика Листьева, ни общественного деятеля и бывшего криминального авторитета Квантришвили? А убийство Кивелиди и еще нескольких десятков крупных банкиров и бизнесменов? Так случилось исторически, что наши органы оказались неготовыми у раскрытию подобных преступлений, потому что при Советской власти таких преступлений не было. Были убийство, воровство, мошенничество в особо крупных размерах, но их совершали одиночки или небольшие криминальные группировки. Когда в течение нескольких лет у нас появились мультимиллионеры и просто миллионеры, когда появились трансконтинентальные финансовые компании, то есть сформировался слой богатых и очень богатых людей, органы, постоянно разгоняемые, реорганизуемые, не сумели внедрить в этот слой свою агентуру, и поэтому ни одно ведомство не знает, кто с кем и какими отношениями связан, какие деньги проходят через эти структуры, как идет передел имущества. В этом слое есть лица с криминальным прошлым, но в основном это новые люди, хорошо образованные, умеющие системно мыслить, и каждое заказное убийство -- это всегда очень точно спланированная операция, когда невозможно определить заказчика и найти исполнителя. Почему? Потому что исполнитель никогда не знает заказчика, все это делается через посредников. После завершения операции и посредники, и исполнители чаще всего уничтожаются. Самых лучших из них иногда устраивают за рубежом, где они ведут жизнь мирных обывателей и вызываются оттуда только на самые трудные заказные убийства.

История терроризма доказала, что практически невозможно спасти человека от смерти, если убийство тщательно спланировано и хорошо оплачено. Так было с убийством Кеннеди. Президента США охраняют десяток тысяч людей, но тем не менее удалось покушение на Рейгана. Насколько изощрена служба безопасности Израиля, но президента Бегина убили практически в упор.

Я поддерживаю точку зрения аналитика компании. И на мой взгляд тоже пока идет запугивание. Наш противник добился, что мы реорганизовали службу безопасности компании, что мы отправили за границу президента компании. В ближайшее время должно что-то произойти. Я думаю, что компании поступит, мягко говоря, не очень выгодное предложение, с которым компания должна будет согласиться. Какое это будет предложение, я не знаю.

Чего мы добьемся, сообщив в органы безопасности о наших подозрениях? Ничего. Будет заведено уголовное дело, все наши предположения не оправдаются, у всех будет алиби, исполнителей не найдут, но наш противник вынужден будет пойти на крайние меры. Долго скрывать, где находится господин Бурцев, мы не сможем, поэтому его уничтожат, потому что после его смерти компания развалится или может быть перекуплена. Я не исключаю, что вначале будет совершена какая-то акция против Веры Ивановны. Простите, не какая-то, а угрожающая ее жизни, и Иван Кириллович должен будет выбирать: или сохранение компании, или сохранение жизни своей дочери. Какое решение он примет, я не знаю.

-- Черт знает что! -- сказал Адмирал. -- По этой раскладке получается, что мы живем не в Москве, а в Чикаго, где каждый защищается, как может.

-- Да, -- подтвердил Игорь, -- сегодня Москва напоминает Чикаго двадцатых годов, и, может быть, Москва даже опаснее. В Чикаго банды разбирались с помощью кольтов и автоматов Томпсона, в Москве в основном применяются пистолеты "ТТ" и автоматы Калашникова, а теперь все чаще гранатометы. Но в Чикаго при помощи автоматов разбирались в основном криминальные группировки при разделе сфер влияния в игровом бизнесе, в торговле спиртным и живым товаром, а цивилизованный бизнес до разборок при помощи автоматов не опускался. У нас все перепуталось.

-- Ваши предложения? -- спросил Адмирал.

-- Пока ждать предложений конкурентов, они считают, что нас достаточно напугали. И большая просьба: об этом нашем обсуждении, кроме нас, пятерых, никто не должен знать. Информатор, внедренный в компанию, пока не выявлен.

-- Вот что, -- сказал Адмирал, -- я старше вас всех, я даже год воевал на фронте. Тот, кто обороняется, почти всегда проигрывает. Выигрывает тот, кто нападает первым. На нас напали, а мы даже не обороняемся, мы прячемся. Я предлагаю ответить ударом на удар.

-- По кому и как? -- уточнил Игорь.

-- По Шахову. Нанять бедовых ребят. У него ведь тоже есть жена и дети.

-- Но вина Шахова не доказана. Есть только предположения.

-- Докажите!

-- Мне на это надо время.

-- Настя, принеси мне сто граммов коньяку, что-то сердце разболелось, -- попросил Адмирал.

Настя вышла и быстро вернулась с рюмкой коньяку и кусочком лимона. Адмирал выпил, вздохнул.

-- Я не скажу, чтобы я очень уж любил советскую власть и партию, в которой состоял сорок лет. Но ведь был порядок. Сообщи такое в органы в прошлые времена, да этого Шахова размазали бы по блюдцу, как манную кашу.

-- О прошлом можно только сожалеть, -- ответил Игорь. -Но мы должны принять решение, от которого зависит наше настоящее.

-- Я придерживаюсь прежней точки зрения, -- сказал Заместитель.

-- Я тоже, -- подтвердил Адмирал.

-- Я против, -- сказал Малый Иван.

-- Я против, -- подтвердил Игорь.

-- Подождем, -- сказала я. -- Если, как вы предполагаете, предложения поступят скоро, подождем предложений. Все свободны.

Все вышли. Мы остались с Настей вдвоем.

-- Ну, что? -- спросила я.

-- Пройдем к самовару, -- предложила Настя.

Мы прошли в комнату отдыха. Настя открыла бар, достала джин и тоник.

-- Будешь? -- спросила она.

-- Буду.

Настя приготовила напиток, бросила в стаканы по кубику льда, сделала крохотные бутерброды с семгой.

-- Я правильно поступила? -- спросила я. Мне было нужно, чтобы меня похвалили.

-- Правильно, -- подтвердила Настя. -- Только я сама ничего не понимаю. Если это запугивание, то они провели это вполне профессионально. А если они элементарные дилетанты? Может же быть такое? Может! Не получилось с Большим Иваном, не получилось с похищением твоей дочери, невозможно же предусмотреть, что в середине лета непроходимые лужи. И с нападением на тебя не получилось. Кто же ждал, что у тебя на каждой лестничной площадке кирпич припрятан? И когда такая маленькая женщина, не оборачиваясь и не выясняя отношений, лупит кирпичом, ломая нос и выбивая зубы, это предусмотреть могут только высокого класса профессионалы.

-- А разве я сломала нос?

-- Наверняка.

Настя налила себе джин и предложила мне.

-- А давай, -- согласилась я. -- Только чуть больше тоника.

-- Это уж ты сама регулируй. Игорь тебе браунинг передал?

-- А ты откуда это знаешь?

-- Он купил его на деньги компании.

-- В документах так и указано: на покупку пистолета?

-- В документах указано: на покупку лазерного принтера. Не бери это в голову!

На переговорном устройстве зажглась вторая клавиша. Это был Заместитель. Я отжала клавишу.

-- Слушаю, Александр Петрович.

-- Мне надо с вами переговорить.

Настя кивнула и показала три пальца.

-- Через три минуты я вас жду, -- я отжала клавишу. -Настя, дай мне твою таблетку, которая отбивает запах спиртного.

Настя достала из бара пластмассовую коробочку и вытряхнула из нее две горошины. Я запила их тоником.

-- Будь осторожна, -- предупредила Настя.

-- Буду, -- пообещала я, поправила волосы, воротничок на кофточке и прошла в кабинет.

Заместитель вошел и сел на свое место. Я ему улыбнулась, может быть, чуть радостнее, чем необходимо при разговоре руководителя и подчиненного.

-- Вера, -- сказал Заместитель, -- мне надо с вами поговорить. И вопросов накопилось много, и ситуация, которая возникла, требует определенной корректировки. Не согласились бы вы со мной поужинать в удобное для вас время?

-- Согласилась бы, -- ответила я.

-- Тога, часов в восемь. В "Улитке". Это новый ресторан с хорошей кухней и кабинетами, которые строены так, что вы не слышите, что говорят ваши соседи, и вас никто не слышит.

-- А соседей-то хоть видеть можно? А то совсем не интересно прийти в ресторан и никого не видеть.

-- Видеть будете только через пуленепробиваемое стекло. Это абсолютно безопасное место.

-- Я вообще-то не трусливая.

-- Я это заметил.

Я открыла свою электронную записную книжку, которую попросила Настю купить в первый же день своей работы в компании. Я любила всякие электронные приспособления. Мой бывший муж Милехин купил у приятеля подержанные "Жигули", которые постоянно ломались и которые в основном чинила я. Это была "копейка", первая модель, которую начал выпускать Волжский автомобильный завод. Подводила в основном электрическая часть. Я это быстро поняла и с помощью соседа-механика заменила всю электропроводку.

-- Я могу в восемь, -- ответила я Заместителю, -- но в девять сорок пять я должна буду уйти.

Не надо было мне говорить, куда я собираюсь уходить, у женщины должна быть тайна. Может быть, у меня назначено любовное свидание. Но я не выдержала и сказала:

-- С одиннадцати до двенадцати я сегодня стреляю в тире.

-- Это у вас первые в жизни стрельбы?

-- Нет. Может быть, сто первые. У меня первый разряд по стрельбе из пистолета, -- похвасталась я. -- Но я не была в тире уже пять лет. По-видимому, пришла пора входить в спортивную форму.

-- Я с удовольствием постреляю в тире вместе с вами, -сказал Заместитель.

-- Я не знаю, удобно ли это. Я должна спросить у Игоря.

-- Спрашивайте, -- поторопил Заместитель. -- Я должен знать, куда вас подвезти.

-- Я, по-видимому, поеду с Игорем.

-- Я хорошо вожу машину. Но если вы привыкли ездить с Игорем, то поедете с ним, я следом. Вызывайте Игоря.

И я вдруг поняла, что, если мы будем вместе, я всегда и во всем буду подчиняться этому мужчине, он сильнее меня.

Я вызвала Игоря и сказала:

-- У нас с Александром Петровичем деловой свидание. Чтобы не опоздать, куда Александр Петрович меня должен подвезти?

-- Я повезу сам, -- сказал Игорь. -- Скажите, куда я должен заехать за Верой Ивановной?

-- Игорь, -- Заместитель улыбнулся, если можно назвать улыбкой небольшое движение губ, -- Вера Ивановна сказала, что вы едете в тир. Я иногда тоже бываю в тирах. Вы куда едете?

-- На Октябрьское Поле.

-- Значит, к Климу. Я у него бываю. И привезу туда Веру Ивановну.

-- Я вас буду там ждать, -- сказал Игорь и вышел.

-- Толковый чекист. А вот в то, что были жучки в офисе, я по-прежнему не верю. Я почти уверен, что это организовала Настя, чтобы убрать Викулова. Так ведь?

-- Вы об этом спросите Настю.

-- Куда за вами заехать? -- спросил Заместитель.

-- Я буду в офисе. Накопились дела.

Я собиралась просмотреть личные дела всех сотрудников компании, пока я только успела посмотреть личные дела Насти, Малого Ивана и Заместителя.

Заместитель вышел. Мне была нужна срочная консультация Насти.

-- Я еду с Александром Петровичем ужинать, -- сообщила я ей.

Настя задумалась.

-- Ему что-то от тебя надо, -- наконец сказала она.

-- А, может быть, я ему нравлюсь? -- хотела я ей ответить, но промолчала.

-- Он наверняка спросит тебя, какую роль я выполняю в управлении компанией. Запомни: никакой!

-- Конечно, никакой, -- подтвердила я.

Настя усмехнулась, что-то ей в моем ответе не понравилось.

-- Хотя ты никакой роли не играешь, -- сказала я, -- я готова выслушать твои инструкции.

-- Меньше говори и больше слушай.

-- А если он пригласит меня к себе домой? -- спросила я.

-- Вряд ли, -- засомневалась Настя.

-- Ну , а если?

-- Тебе с ним хочется переспать?

-- Да. С самого начала, как только я его увидела.

-- Знаешь, какие самые большие сложности с женщинами в разведке? -- спросила Настя.

-- Какие?

-- Чтобы ложилась с теми, кто не нравится, но с кем надо лечь, и не ложилась, с кем хочется, потому что это чаще всего ведет к провалу.

-- Но я не разведчица, я нормальная учительница, временно исполняющая обязанности президента компании.

-- Поступай, как хочешь, но не проговорись, что отец в Швейцарии, мы ведь до сих пор не знаем, кто информатор в компании.

-- Не проговорюсь, -- пообещала я.

Всю вторую половину дня я потратила на изучение личных дел сотрудников компании. Я не думала, что биографии, трудовые книжки, анкеты так много могут рассказать о компании, о влиянии на ее деятельность отдельных работников и целых группировок.

Зная дату регистрации компании, я не обнаружила ни одного работника, кроме Насти, которые бы работали в компании со дня ее основания. Как минимум, один состав работников сменился. Это и понятно. Дело новое, приходят и случайные люди, шла утряска, притирание по деловым и личностным качествам.

Меня интересовало, кто появился с приходом Заместителя. Через три месяца после его прихода наполовину обновился состав директоров. Пришли однокурсники Заместителя по Финансовой академии.

Я очень внимательно изучила дело юриста и обрадовалась своему открытию. Юрист оказалась женой брата Заместителя. Выйдя замуж, она сохранила свою девичью фамилию Подвойская. Из революционной династии, она, по-видимому, гордилась своей родословной, как гордятся сейчас своим происхождением многие русские, вдруг вспомнив, что их прадеды были князьями и графами, а уж дворянами -- обязательно.

Внимательно изучая дело Заместителя, я обратила внимание, что пять лет выпали из его биографии, правда, было указано, что в это время он учился в аспирантуре и защищал диссертацию. Но в аспирантуре обычно платят стипендию три года, а потом отчисляют, к тому же, не было указано очная это была аспирантура или заочная. Если заочная, то, значит, Заместитель не хотел афишировать свою деятельность в эти пять лет...

Из биографии Заместителя я еще узнала, что его отец -армейский генерал, служил в Германии, и Заместитель десять детских лет прожил в Германии, там же закончил среднюю школу, год проучился в Берлинском университете и перевелся в Финансовую академию в Москве.

Приближалось время ужина, но у меня не была решена проблема с одеждой. Можно было пойти, конечно, и в джинсовом пиджачке, в котором я вышла сегодня на работу. Этот пиджак я носила редко, его пять лет назад привез отец. Но за эти пять лет джинсовые пиджаки, по-видимому, вышли из моды, во всяком случае, пока я ехала на работу, я на улицах не увидела ничего подобного. Модные девицы шли в джинсовых безрукавках, в узких джинсах, но это была рабочая одежда, а в ресторан, даже на деловую встречу, идти в джинсовом пиджаке, вероятнее всего, не принято. Я решила проконсультироваться с Настей, но загорелась третья клавиша на переговорном устройстве, меня вызывал Малый Иван.

-- Заходи, --сказала я.

Малый Иван показался мне несколько смущенным, таким я его еще не видела.

-- Вера Ивановна, спасибо, что вы познакомили меня с Риммой.

-- Насколько я помню, ты с нею познакомился сам, и вы договорились в первые три минуты.

-- Но ведь это вы все высчитали, что мне нужна именно такая женщина. Я счастлив, может быть, даже влюблен. Я провел замечательный вечер, ночь и утро и с нетерпением жду, что через два часа снова встречусь с нею.

-- Послушай, -- сказала я, -- это для ликвидации собственной безграмотности... Чем же так замечательно Римма, что мужики так на нее западают?

-- Она настоящий партнер.

-- Я про это читала в пособиях по сексологии, но, честно говоря, не очень понимаю. Это поддается анализу?

-- Конечно, -- ответил Малый Иван. -- Партнерство, в первую очередь, предполагает полную откровенность между партнерами, когда ничего не скрывается, ты и партнер -- одно целое. Я и она, она и я.

-- А как же любовная игра, узнавание, завоевание, ожидание того сладостного мига, когда она перестанет сопротивляться и отдастся тебе?

-- Для некоторых мужчин, наверное, существует и такое. Мужчина -- охотник, -- женщина -- дичь. Но сегодня так много борьбы и противостояний, которые мужчина преодолевает каждый день, что на любовную охоту уже не остается ни сил, ни желаний.

-- Значит, получается,: увидел мужчина женщину, а женщина мужчину, и -- или сразу "да", или сразу "нет"?

-- Конечно.

-- Но ведь можно и ошибиться?

-- Но можно и поправить ошибку.

-- Я рада за тебя.

-- Я тоже.

Я достала свою электронную книжку и в деловой дневник занесла одно слово -- "Римма". Не хотелось бы услышать от нее совсем противоположное тому, что чувствовал Иван. Мне совсем ни к чему очередное его разочарование, он мне нужен в хорошей рабочей форме. А пока я должна была решить свою проблему. Я вызвала Настю и спросила:

-- В таком виде можно идти в ресторан?

-- Можно, -- ответила Настя, -- но только миллиардеру или мировой знаменитости. Потому что миллиардерам и знаменитостям все можно, а тебе -- нельзя.

-- Какой выход? -- спросила я.

-- Надо заняться своей одеждой. Отец на это выделил деньги помимо твоей периодической зарплаты.

-- Но за сорок минут эту проблему не решишь!

-- Почему же? -- не согласилась Настя. -- В комнате отдыха есть шкаф с вещами Полины, она держала их на тот пожарный случай, который выдался сегодня тебе. Но ее одежда на два размера меньше твоей, а обувь -- на два размера больше. Попробуем что-нибудь поискать...

Мы прошли в комнату отдыха. Настя открыла шкаф и выбросила на тахту юбки и блузки.

-- Начнем с юбок, -- решила она. Выбрала две широкие юбки, расширяющиеся внизу.

Конечно, ни одна из юбок на поясе не сошлась, я никогда не была манекенщицей. Настя взяла ножницы, надрезала юбки на поясе и скрепила скрепками, как скрепляют листы бумаги.

-- Даже оригинально, -- сказала она, осмотрев сделанное. -- Надевай.

Я надела юбку, бедра и ягодицы обтянулись прохладным нежным шелком.

-- Слишком выпирает, -- засомневалась я.

-- Если есть чему выпирать, должно выпирать. Чего скрывать-то? Покажем товар лицом.

-- Если задницу называть лицом, -- начала я.

-- Так это и называется, -- сказала Настя. -- Не верь, когда мужики называют глаза -- зеркалом души, я тебе об этом уже говорила, но повторенье -- мать ученья. Конечно, они смотрят и на лицо, но потом они всегда опускают глаза. Снимай свою блузку и померь эту.

Я сбросила блузку, Настя критически осмотрела мой черный лифчик.

-- Года два стираешь его? -- спросила она.

-- Пять, -- ответила я.

Я надела блузку. По-видимому, просторная на Полине, блузка обтянула мне плечи. К тому же, под полупрозрачным сиреневым шелком лифчик резко выделялся.

-- Сними лифчик, -- Настя посмотрела на часы.

Я сняла лифчик, надела блузку. Сквозь шелк просматривались контуры грудей, а соски даже выпирали через шелк.

-- Очень видно...

-- Замечательно, -- ответила н. -- Грудь женщины видят только младенцы, но потом они вырастают, и зачем же их лишать такого удовольствия?

Настя выбрала туфли, натолкала туда бумажных салфеток, утрамбовала большим декоративным карандашом, который больше напоминал средних размеров дубинку.

Я надела туфли, и они оказались мне в пору. Я посмотрела на себя в зеркало. Молодая, красивая, полная сил женщина, правда, с чуть скучной прической. Настя распустила мои волосы на плечи, включила фен.

-- Вечер продержится, -- пообещала она, осмотрела меня и заключила: -- Вполне готова к употреблению!

-- У нас будет деловой разговор.

-- Вначале обязательно, а потом -- ни одна женщина не знает, чем закончится самый деловой разговор.

-- Я знаю.

И ты не знаешь, -- ответила Настя. -- Я тебе завидую. Ты идешь охотиться на настоящего зверя. Убей его.

-- Охотники нынче повывелись, -- ответила я почти словами Малого Ивана. -- Остались в основном спортсмены, и то для них важна не победа, а участие. Победил -- хорошо, не победил -будет следующая попытка со следующей женщиной. Ты же мне это сама говорила.

-- Не помню, -- сказала Настя. -- Но Будильник -- из охотников.

x x x

Я вышла из офиса, как и договорилась с Заместителем, минута в минуту. Он уже ждал меня. Когда мы входили в ресторан, уже почти заполненный, я почувствовала себя раздетой под взглядами мужчин. Здесь рассматривали, не скрывая, что рассматривают.

-- Здесь всех так осматривают? -- спросила я.

-- Да, -- подтвердил Заместитель, -- потому что сюда приводят женщин только экстра-класса.

-- Тогда им сегодня не очень повезло.

-- Наоборот, они поражены. Обычно женщины в таких местах ростом не ниже ста восьмидесяти. Вы маленькая, но есть на что посмотреть.

-- Об этом вы мне расскажете поподробнее.

-- Обязательно, -- пообещал Заместитель.

Столы закрывались диванными спинками, и как только сели, мы уже никого не видели, и нас никто не видел.

-- На вас сегодня замечательный наряд, -- сказал Заместитель. -- Почему вы не ходите так каждый день?

-- Это одежда Полины. Я не рискнула идти в ресторан в джинсовом пиджаке.

-- Но Полина, -- начал Заместитель и замолчал, наверное, понял, что если продолжать сравнения, то я явно проиграю "Мисс-России-92".

-- Конечно, все узко, -- сказала я, -- юбку в поясе пришлось надрезать и заколоть скрепками, -- я показала ему на скрепки. -- В туфли пришлось натолкать бумаги. Подошла только блузка, и то я стараюсь сильно не дышать, чтобы она не расползлась по швам.

Заместитель рассмеялся.

-- Вы удивительная женщина, я никак вас не пойму...

-- То ли дурочка, то ли очень хитрая? -- подсказала я.

-- То, что вы не дурочка и что хитрая, я понял почти сразу. Но я ничего про вас не знаю, расскажите, пожалуйста.

Подошел официант, подал карту и отошел. Заместитель протянул мне карту и сказал:

-- Выбирайте.

Я заказала салат из крабов и устрицы, о которых только читала в иностранных романах и не знала, какие они на вкус, хотя Римма, у которой был более значительный ресторанный опыт, уверяла, что их устрицы ничем не отличаются от наших черноморских мидий. Вино я доверила выбирать Заместителю, потому что в винах ничего не понимала и не очень любила.

-- Так расскажите о себе, -- повторил свою просьбу Заместитель, когда еда была заказана.

-- Давайте договоримся, -- предложила я, -- говорить по возможности правду.

-- Объясните, что такое "по возможности"? -- попросил Заместитель.

-- Объясняю. Вы ведь в первый же день дали задание юристу все узнать про меня. И узнали о моем неудачном замужестве с Рапопортом и еще более неудачном с Милехиным. Вы узнали, какая я в школе, единственное, что не удалось узнать, -- кто мой любовник. У меня нет любовника. Теперь вы знаете обо мне все.

-- А от кого вы узнали, что я знаю...

-- Я прослушала пленку вашего разговора с юристом.

-- Кстати, о юристе. Я бы не хотел, чтобы она уходила из компании. Она ведь переменила свое отношение к вам?

-- Переменила, -- согласилась я. -- И юрист она хороший. Я только не уверена, что такая мощная группировка из ваших соучеников по академии и родственников...

-- Уточните о родственниках, -- перебил Заместитель.

-- Юристка ведь жена вашего брата.

-- Брат с нею развелся уже два года тому назад, но все равно, ведь всегда хорошо, когда в команде единомышленники.

-- Не всегда. -- не согласилась я. -- Когда собираются единомышленники одного человека, этот человек начинает навязывать другим свои решения. А если они не верны? Единомышленники не всегда критичны.

-- Понятно, почему вы обновили почти наполовину совет директоров. Но ваши единомышленники тоже ведь не критичны?

Мы ужинали и говорили. Мы даже не смотрели друг на друга, правда, Заместитель не забывал подливать мне вина.

-- Наверное, -- согласилась я. -- Но теперь, когда создана система противовесов, можно надеяться, что совет директоров, вероятнее всего, примет взвешенное решение.

-- Взвешенное решение -- это почти всегда стереотипное решение. В бизнесе иногда нужен риск. Как говорит Настя: последним смеется тот, кто стреляет первым.

-- До нее это сказал генерал Лебедь.

-- Насколько я понимаю, приказ о вашем двухмесячном председательстве -- уловка, чтобы вас два месяца не трогали, а из компании вы уходить не собираетесь? -- Заместитель теперь смотрел на меня сосредоточенно, чуть прищурив глаза, так смотрят мальчишки, когда играют в городки: бита уже поднята, через секунду ее метнут, чтобы выбить самую трудную фигуру.

-- Пока я дальше двух месяцев не загадываю.

-- Заглядываете, заглядываете, -- не согласился Заместитель. -- Но неужели вы думаете, что не через два месяца, а даже через два года вы сможете руководить компанией?

-- Конечно, смогу, -- ответила я и рассмеялась, потому что хотела сказать "конечно не смогу", но я не заметила, что уже довольно много выпила.

-- Я только недавно стал понимать, -- сказал Заместитель, -- что такое "загадочная русская душа".

-- И что же это такое? -- спросила я, надеясь услышать что-нибудь лестное о себе.

-- Отсутствие инстинкта самосохранения. Ничего не жалко. Ничего никогда не было, а если что-то и появляется, то не берегут. Если проигрывают, надеются на авось -- а вдруг повезет, и снова выиграю. А если выигрывают, то не боятся потерять. Жили ведь хуже, можно и снова так жить.

-- Можно, -- согласилась я. -- Таких, кто живет, как вы, в России немного, два-три процента.

-- Но я и работаю, как не работают остальные девяносто восемь процентов.

-- Очень интересно, Александр Петрович, расскажите о себе, я ведь о вас ничего не знаю.

-- Ну, вы же слушали пленки.

-- Только одну, когда девица говорит, что она нагнулась, и вы... И как ей было хорошо.

-- Мне тоже, -- ответил Заместитель.

А ведь поругаемся, подумала я. Мне этого очень не хотелось.

-- Простите, -- сказала я.

-- За что? -- спросил Заместитель.

-- За все. Скажите, что вы хотите, и я все сделаю для вас.

-- Я чего-то перестаю понимать. Что вы можете сделать для меня?

-- Все. Чего вы хотите? Когда я смотрю зарубежные фильмы про таких молодых и честолюбивых героев, как вы, у них всегда есть конкретная цель. Я недавно видела фильм на видео про молодого управляющего. Он хотел стать совладельцем компании, подставил ее, потом спас, и благородный владелец сделал его совладельцем, к тому же дочь хозяина влюбилась в него, он на ней женился и стал владельцем, а отец дочери, хозяин компании, оказывается, давно хотел спокойной жизни, он оставил все зятю, а сам уехал на ферму разводить бычков. Хотите такой вариант?

-- Для этого варианта вы должны влюбиться в меня.

-- А я влюбилась сразу, с первого взгляда, как только вас увидела впервые в институте Склифосовского.

-- Неужели?

-- Честное слово.

-- И что же было потом?

-- Потом я поняла, что такие крутые парни на учительницах не женятся и даже не заводят любовниц-учительниц.

-- Но вы сейчас не учительница. Вы -- исполняющая обязанности президента компании.

-- Но психология учительницы все равно осталась.

-- Обычно я довольно быстро разбираюсь в людях, а если женщины делают первый ход, то можно обычно просчитать, как минимум, еще пять последующих ходов, но вас я не понимаю, -сказал Заместитель.

-- Я учительница и умею объяснять. В следующем нашем разговоре я вам все растолкую. Вы поймете. Когда я объясняю, понимают даже самые тупые. Но сегодня у меня к вам просьба. Можно я посплю? Мне надо минут пятнадцать. У меня такая особенность. Мне надо или пятнадцать минут, или два часа, как я себя запрограммирую. Вы можете пока поговорить с кем-нибудь из ваших знакомых, а я посплю.

Как всегда, когда я выпью и нервничаю, мне захотелось спать, к тому же диван, на котором я сидела, был мягкий и с удобными подушками.