Женщина-кошка

Глава 10

Этой ночью Пейшенс спала плохо, ее мучили тревожные и непонятные Сновидения: ей снилось, что в фиолетовом небе встает огромная луна, а внизу, на берегу сонной реки, где шумят на ночном ветру длинные стебли осоки и камыша, прыгают и ведут шутовские сражения маленькие юркие существа, едва заметные в слабом свете луны. Шум травы становился громче, а звуки битвы перемежались криками и глухим, настойчиво повторяющимся стуком. Пейшенс застонала и, внезапно проснувшись, села в постели. Сон кончился; освещенный луной странный пейзаж растворился, сменившись привычным видом ее комнаты – рабочий стол, полки, заставленные книгами.

Не прервался только отвратительный шум; напротив, он стал даже громче, чем был мгновение назад.

– Опять у них вечеринка! – пробормотала Пейшенс и прибавила несколько крепких слов в адрес своих соседей. Она взяла со своего ночного столика будильник, устало посмотрела на него и, уронив часы на кровать, решительно взглянула на входную дверь.

– Не думаю, что она продлится долго, – процедила Пейшенс сквозь зубы.

Она, как всегда, неловко слезла с кровати, накинула халат и, выйдя за дверь, громко постучалась в соседнюю квартиру.

Ее не заставили ждать. Буквально секунду спустя дверь распахнулась. На пороге стоял сосед: длинные волосы собраны сзади, на голове кожаная повязка; голая бритая грудь вся покрыта татуировками, широкий кожаный ремень и какой-то кожаный, весь увешанный блестящими железяками килт. Пейшенс, прищурившись, заглянула в комнату: все присутствующие были одеты по меньшей мере странно.

Ага, значит, бал-маскарад. А ее сосед так вырядился, пытаясь, видимо, одеться как греческий герой. Да, ничего у него не получилось.

– Послушайте, – сказала Пейшенс, пытаясь дружелюбно улыбаться. – Вы могли бы сделать музыку чуть-чуть...

– Без костюма! Оденься или убирайся к черту! – оборвал хозяин и захлопнул дверь прямо перед ее носом.

Пейшенс просто вросла в землю от неожиданности. Затем ее удивление постепенно сменилось холодной яростью. Она вонзила ногти в деревянную обшивку двери и, тихо, но злобно зашипев, дернула рукой, словно кошка, которая точит когти.

Потом ее губы неожиданно сложились в улыбку, недобрую, ничего хорошего не предвещавшую улыбку. Пейшенс метнулась обратно в свою квартиру.

«“Оденься или убирайся к черту!” – думала она, все так же коварно усмехаясь. – А что, если я оденусь и доберусь до вас?»

Она принялась рыться в своем шкафу. Сперва медленно и аккуратно, а потом все более торопливо она вытаскивала один наряд за другим и разочарованно бросала на пол.

– «Приличная одежда», – ухмыльнулась Пейшенс, презрительно оглядывая лежащую перед ней груду удобных и элегантных, но страшно скучных блузок, брюк и юбок. –Уже пробовали. Не помогает. Что ж, сделаем иначе. Как насчет чего-нибудь вызывающего?

Привстав на кончики пальцев, она дотянулась до верхней полки шкафа. Там стояла большая белая блестящая подарочная коробка, перевязанная великолепной красной лентой. Пейшенс еще ни разу ее не развязывала. К ленточке была прицеплена открытка, на которой крупным размашистым почерком было написано: «Открой, когда пойдешь на свидание! С любовью, Ланс и Сэлли».

Пейшенс подняла крышку. Внутри, среди красной упаковочной бумаги, лежал черный кожаный костюм и перчатки. Друзья подарили Пейшенс этот наряд в прошлом году на день рождения. Тогда она посмотрела на него, но, разумеется, не только ни разу не надевала, но даже не доставала с верхней полки. На рукаве все еще висел ценник. «На случай, если тебе не подойдет размер», – сказала Сэлли. «Или если тебе не понравится цвет; может быть, ты захочешь ярко-красный», – добавил Ланс.

Пейшенс достала узкий кожаный пиджак, вцепилась зубами в ценник и, издав звук, больше всего похожий на рычание, оторвала его. Увлекшись свои перевоплощением, она разорвала и сбросила с себя ночную рубашку и принялась натягивать кожаные брюки. Они оказались очень удобными – мягкими и на удивление теплыми, словно сделанными из меха. Затем Пейшенс надела жакет, такой же гладкий и обтягивающий, как брюки, и, наконец, кожаные туфли с открытым носом на высоких каблуках. Она покрутилась, любуясь своим отражением в зеркале.

– О-о-о! Очаровательно! – промурлыкала она и оскалила зубы. – Но недостаточно модно...

Она легко и величественно, как кошка, подошла к своему рабочему столу, взяла ножницы, коробку с пастелью и две баночки краски и отправилась со всем этим в ванную.

Чик, чик! Напевая под нос, Пейшенс обрезала длинные кудри. Наконец все было сделано, и она удовлетворенно улыбнулась своему отражению в зеркале – короткая-короткая гладкая стрижка, словно на голову надет шлем. Она открыла одну из баночек с краской, запустила туда пальцы и принялась аккуратно размазывать краску по волосам до тех пор, пока они не стали темно-красными, словно испачканными кровью. Все еще красными от краски пальцами Пейшенс провела по своим плечам, оставив там красные тигриные полосы, а затем взялась за коробку с пастелью и вытащила оттуда мягкие, хрупкие мелки – черный, голубовато-зеленый и рыжевато-желтый.

Она наклонилась к зеркалу, едва не коснувшись его лбом, и уверенной, опытной рукой профессионального художника аккуратно и быстро нарисовала длинную черную линию сперва над одним, а потом над другим глазом. Пейшенс немного отодвинулась от зеркала и одобрительно прищурилась, разглядывая свое отражение, потом над первой линией нарисовала еще одну, голубую, доходящую до самой брови, затем обвела глаза снизу, а на внешних углах нарисовала по черному кружочку с желтой сердцевиной. Наконец она закончила и с удовольствием посмотрела на результаты своего труда.

– Пейшенс Филлипс, Королева Зла, – сказала она с усмешкой. – Познакомьтесь с новой Пейшенс, Королевой Нила.

Невероятный египетский макияж не скрывал красоты Пейшенс, а, напротив, подчеркивал ее. Еще немного подумав, она опустила палец в красную краску и обвела им губы. Краска была холодной и немного пощипывала, но Пейшенс это даже понравилось.

«Это хорошо, когда немного больно, – подумала она. – Чувствуешь, что ты на самом живешь, а не спишь. Ну, теперь...»

Прежняя злобная улыбка снова играла на ее губах, когда она, развернувшись на высоких каблуках, подошла к окну.

«Кажется, пришло время немножко обеспокоить моих соседей! Пора и им проснуться!»

Пейшенс распахнула окно и безбоязненно вскочила на подоконник. Она немного наклонила голову, выгнула спину, выставила вперед руки и, прыгнув, легко и изящно приземлилась на соседский подоконник. Одним быстрым движением она распахнула окно и соскочила прямо в центр комнаты, где шло веселье.

– Господи! – взвизгнул кто-то, когда Пейшенс приземлилась на пол. Она мгновенно выпрямилась и окинула взглядом присутствующих.

– Бэтмен, – выпалила она. – Я – Бэтмен. Не беспокойтесь.

Презрительно фыркнув, она сделала шаг вперед – все тут же расступились. Она произвела впечатление: кожаный костюм обтягивал тело, словно это была ее собственная кожа, выкрашенные в алый цвет волосы стояли дыбом, потрясающий египетский макияж придавал ее лицу зловещее выражение. Танцующей походкой, морща нос от запаха табака и марихуаны и болезненно хмурясь от оглушительной музыки, вырывавшейся из колонок, она прошла в соседнюю комнату. Здесь, в неуклюжих позах, сидела небольшая компания – молодые мужчины и еще более молодые женщины: девушки байкеров, рок-музыканты в лохматых париках, желторотые мальчишки, корчащие из себя взрослых, и кривоногие девчонки в сетчатых чулках, полагающие, что они очень сексуальны. Пейшенс равнодушно оглядела весь этот сброд и принялась расхаживать туда-сюда по комнате, скидывая со столов валяющиеся там вещи, стаканы с вином и зажженные сигареты.

Она задержалась напротив подсвечника с горящими свечами и наклонилась над ним, словно думая, не задуть ли свечи. Вместо этого она легонько щелкнула по нему своим перепачканным в алой краске ноготком – подсвечник опрокинулся и упал на ковер.

– Посмотрите, какой красивый желтый цветочек! – воскликнула Пейшенс, отходя немного назад, чтобы языки пламени не задели ее.

Потрясенные свидетели этих безобразий, ругаясь, затоптали огонь, но Пейшенс уже занялась другим.

– И мама разрешает тебе носить такую одежду? – спросила она, подходя к парню, одетому как заправский металлист.

Она с кошачьим изяществом протянула руку и выдернула у него из-за пояса пару покрытых железными заклепками кожаных перчаток. Металлист, онемев от неожиданности, тупо смотрел, кал она взяла его перчатки, повертела ими у него перед носом и натянула их себе на руки. Пошевелив одетыми в кожу пальцами, Пейшенс одобрительно усмехнулась, затем снова занялась своей жертвой: наклонилась к нему, и ее пальцы забегали по его лицу, потом спустились ниже, защекотали грудь, живот, висящий над широким, украшенным увесистой пряжкой ремнем.

– Я люблю таких жирненьких, – промурлыкала она томным голосом. – Люблю, чтобы было мясо на косточках.

Внезапно Пейшенс бросила ошалевшего мальчишку: просто презрительно поморщилась и отвернулась от него. Но отнятые у злополучного металлиста блестящие кожаные перчатки пришлись ей очень по душе. Она, вытянув руки, еще раз полюбовалась на свое новое приобретение и осталась им очень довольна.

Все вокруг смотрели на нее – с возмущением или с любопытством, раздраженно или удивленно, но только на нее. Не обращая на это внимания, Пейшенс медленно повернулась и смерила взглядом один из динамиков. И вдруг – с такой скоростью, что впоследствии не все присутствующие были уверены, что действительно видели это, – она размахнулась и ударила кулаком по колонке.

Музыка стала немножко тише.

– Все еще громко, – сказала Пейшенс, по-прежнему морщась.

Она подошла к столу, по которому был раскидан обычный, остающийся после любых праздников мусор – бутылки из-под пива, бутылки из-под вина, пустые и полупустые бутылки из-под шотландского виски, водки и джина. Пейшенс взяла бутылку виски и внимательно, словно оценивая утонченный аромат, принюхалась.

– Тьфу! – фыркнула она и даже скривила губы от отвращения, затем обернулась к какой-то большеглазой девице, одетой как проститутка, и сказала: – Этой дрянью, наверное, можно пользоваться вместо ацетона? Думаю, прекрасно смывает краску.

Как раз рядом с этой девицей лежали груды дисков и стоял так раздражавший Пейшенс музыкальный центр. Пейшенс подошла к нему и, перевернув бутылку, которую держала в руках, вылила все содержимое прямо на панель управления. Послышалось шипение и потрескивание, раздались помехи, музыка начала прерываться.

– Что-то плохо стало слышно, –послышался чей-то пьяный голос.

– Удивляюсь, что вы в состоянии заметить разницу, – сказала Пейшенс и ехидно усмехнулась. – Это хороший признак. Думаю, вам стало лучше, больной.

Вдруг музыка взревела, и магнитофон загорелся. Искры летели во все стороны, гости кричали и прятались по углам. Из музыкального центра вырывались клубы черного дыма. Комната наполнилась запахом обгоревших проводов.

– Что за черт?! – В комнату, расталкивая гостей, ворвался взбешенный хозяин квартиры, сосед Пейшенс. Он узнал ее и был так потрясен произошедшей с ней переменой, что даже забыл, зачем прибежал в комнату. – Ты?!

Пейшенс выгнула спину и исподлобья кокетливо посмотрела на него:

– Мяу!

Он, словно околдованный, не отводил от Пейшенс удивленного взгляда. Но когда это ему все-таки удалось, и он наконец заметил, что творится в комнате, то его просто затрясло от ярости:

– Господи! Да вы что, все здесь с угла посходили?

Пейшенс сделала задумчивое лицо и склонила голову набок, словно размышляя над только что заданным вопросом, и вдруг, совершенно без предупреждения, схватила хозяина за ремень и дернула его к себе. Ее губы почти коснулись его губ, а ее пронизывающий взгляд встретился с испуганными глазами.

Но так же внезапно она оттолкнула его обратно. Приглушенно вскрикнув, он упал на заставленный бутылками стол. Стол обрушился под его тяжестью, по полу разлетелись осколки и разлились остатки выпивки. Пейшенс, переступив через стекла, обломки и лужи, наклонилась к хозяину и прошипела ему прямо в ухо:

– Конечно.

Она выпрямилась и, вновь полюбовавшись на свои одетые в перчатки руки, вдруг встревоженно нахмурила брови (она уже забыла о лежавшем на полу хозяине).

– Время обзаводиться попутчиками, – прищурилась Пейшенс, оглядывая столпившихся вокруг ошеломленных шалопаев. – Кому со мной по пути?

Несколько совершенно загипнотизированных парней уже собрались сделать шаг вперед, как вдруг нечто другое полностью завладело вниманием Пейшенс. В одном из углов она заметила ступени, ведущие вниз, к двери гаража. Внутри что-то тускло поблескивало – что-то черное и хромовое: Пейшенс повела носом и почувствовала запах машинного масла и кожи. Растолкав всех своих новоявленных поклонников, она подбежала к лестнице и взглянула вниз.

– Можете больше не беспокоиться, – объявила она. –Теперь я знаю, как доберусь до дома.

Пейшенс спрыгнула с лестницы и на мгновение замерла, любуясь мотоциклом своего соседа. Она, не снимая перчаток, ласково погладила кожаное сиденье, одобрительно похлопала по двигателю и одним ловким движением вскочила на мотоцикл.

– Эй! – крикнул ее сосед. – Это же мое!

Пейшенс завела мотор, мотоцикл ожил и зарычал. Она наклонилась и нажала кнопку, открывающую двери гаража. Взвизгнули колеса – и, окутанная облаком выхлопных газов, она, махнув на прощание рукой, как вихрь вылетела на улицу.

«И почему это мне до сих пор не приходило в голову одолжить у кого-нибудь мотоцикл?» – спрашивала себя Пейшенс, несясь как ветер в сторону главной улицы города и с невообразимой ловкостью маневрируя в потоке машин. Она, словно проверяя собственную ловкость, выбирала самый опасный путь.

«Я была рождена для этого!» – подумала Пейшенс и рассмеялась, видя, с каким ужасом следят за ее движением другие ночные водители, едущие по той же улице. Она резко повернула руль и въехала в узкий переулок. Теперь мотоцикл, словно стрела, летел по направлению к тому ювелирному магазину, около которого они с Сэлли остановились сегодня утром. Пейшенс улыбнулась широкой, довольной улыбкой, когда ее конь резко затормозил у магазина, подняв в воздух целое облако пыли и мелких камешков, она каблуком выдвинула подножку и, поставив мотоцикл, соскочила на тротуар.

– Бриллианты – лучшие друзья настоящей кошки, – промурлыкала Пейшенс вполголоса. Она некоторое время подбоченясь стояла напротив витрины, рассматривая выставленные там украшения, затем кивнула, словно решившись на что-то.

Вдруг внутри вспыхнул свет, а через мгновение снова погас. Спустя несколько секунд раздался звук разбиваемого стекла.

– Эй! Так нечестно! Это же моя идея!

Тихо-тихо она прокралась в соседний переулок – мимо боковой стены, на задворки ювелирного магазина. Там, между двумя мусорными контейнерами, висела веревочная лестница. Пейшенс, легко и уверенно, взобралась по ней на крышу, выпрямилась и бесшумно подошла к мансардному окну. Неровное отверстие в нем показывало, где и как воры проникли внутрь. Рядом болтались перерезанные провода сигнализации.

– Дилетанты! – фыркнула Пейшенс. Она пнула ногой попавшийся на пути провод и спрыгнула вниз, в окно.

Между витринами висели гирлянды разноцветных лампочек. Их слабый свет позволял кое-что разглядеть в ночном магазине. Там орудовали трое. Первый, в маске и капюшоне, – переходя от витрины к витрине, разбивал стекла рукояткой пистолета. Второй, в кожаных перчатках, – шел за ним и доставал из разбитых витрин колье, браслеты, кольца, серьги и складывал в черный полотняный мешок. В глубине магазина третий, склонившись перед большим сейфом, работал над его дверцей. По голубому, холодному свету паяльника можно было судить, как старательно он борется с высококачественной сталью сейфа. На боку у него болталась сумка с другими необходимыми инструментами.

«Уроды! Просто уроды! – подумала Пейшенс (ее даже перекосило от отвращения). – Небрежные и неосторожные! Разве это грабители? Просто позор! Куда мы катимся!»

Бесшумно, словно призрак, она подошла к тому третьему, что пыхтел над сейфом, и шепнула ему прямо в ухо:

– Ха!

Он вздрогнул и обернулся.

Никого, хотя он с определенностью почувствовал на себе чье-то горячее дыхание.

Второй, стоя напротив витрины, беззаботно продолжал набивать драгоценностями свой мешок. Пейшенс, никем не замеченная в темноте, прижалась к полу и, протянув свою руку в черной кожаной перчатке, выхватила у него мешок с награбленным. Ей даже не пришлось прилагать особенных усилий: мешок выскользнул из рук вора и с едва слышным стуком упал на пол. Теперь драгоценности были в ее власти – мешок исчез, словно сам скрылся где-то во тьме магазина. Грабитель замер в нерешительности и недоумении. Он оглянулся через плечо, но там уже никого не было, только его сообщник по-прежнему боролся с сейфом.

Тем временем первый грабитель опустошал очередную витрину. О нем Пейшенс тоже не забыла, и за его спиной появилась ее высокая, едва заметная в темноте фигура. Могло показаться, что блеск драгоценных камней привлек к себе какую-то огромную черную ночную бабочку. На голову Пейшенс был надет черный мешок, только что украденный у второго грабителя. Она лишь проделала в нем дырки для глаз. Вор, к которому она теперь подкралась, пока ничего не замечал, он был занят другим: он любовался на длинную нитку жемчуга в своих руках. Наконец, что-то пробормотав себе под нос, он сунул ее в карман.

– Как непрофессионально! – едва слышно сказала Женщина-кошка.

Мужчина замер на месте и, чуть дыша, прислушался: кажется, ничего, – и вновь занялся своим делом. Женщина-кошка стояла за его спиной и, словно издеваясь над его неловкостью, повторяла за ним все движения. Ее можно было бы принять за его вторую тень, если бы не те несколько сантиметров, что разделяли их. Но Пейшенс была очень осторожна: всякий раз, как он останавливался, чтобы вслушаться в тишину магазина, она тоже замирала. Ей нравилась эта игра: на ее скрытом под маской лице сияла улыбка.

– Идиот! – прошептала она, и на этот раз он хорошо расслышал ее голос. – Нет чтобы хоть обернуться...

Он мгновенно обернулся: руки дрожали, но пистолет был уже поднят.

Там никого не было. Женщина-кошка успела исчезнуть.

Грабитель быстро повернулся обратно к витрине, засунул туда руку и вытащил уже с добычей. Он завладел тем самым ожерельем, которое утром так потрясло Пейшенс. Вор тоже залюбовался на сокровище и поспешно оглянулся, чтобы проверить, что никто не следит за ним. Когда он повернул голову обратно, в его руке ничего не было. Ожерелье пропало.

– Что за...

Он ошеломленно обвел взглядом комнату. Второй вор как раз поднимался по лестнице. Рядом с ним первый грабитель разглядел темную женскую фигуру, чем-то напоминающую больную кошку. На ее шее сверкало исчезнувшее ожерелье. Она улыбнулась и кокетливо помахала рукой.

– Ты! – взревел первый грабитель, поднял пистолет и прицелился в нее.

– Что ты делаешь? С ума сошел? – вскрикнул его сообщник.

Он был совершенно один на лестнице. Женщина-кошка снова пропала, словно просто стала невидимой. Но тут кто-то зашевелился за спиной первого – и второй сам поднял оружие, настороженно вглядываясь во тьму.

– Слушайте, тут кто-то есть, – послышался голос третьего.

– Что? – вместе переспросили первые двое.

– Вам, мальчики, нужно научиться себя вести, – это уже был женский голос, и доносился он откуда-то сверху.

Все трое запрокинули головы, пытаясь получше разглядеть стройную фигуру, по-кошачьи усевшуюся на перила.

– Вы думаете, что можно просто вломиться сюда и забрать все эти прекрасные вещи, которые, между прочим, вам не принадлежат?

Мужчины подняли пистолеты. Женщина- кошка преспокойно потянулась и, ткнув в их сторону пальцем, сказала:

– О! Какая чудесная идея!

Залп огня. С потолка посыпалась штукатурка и осколки стекла. Женщина-кошка одним прыжком соскочила вниз. Грабители попытались попасть в летящую фигуру, но тщетно: она двигалась слишком быстро для них. Воры совершенно попусту палили в воздух: сверху как дождь сыпались осколки, но Женщина-кошка была неуязвима.

– Что за чертовщина?! – выругался один из них.

– Следи за своей речью! – фыркнула Женщина-кошка и, подскочив к нему, дала подзатыльник. – Этими же губами ты целуешь свою маму!

Она ударила злополучного грабителя так сильно, что он, не удержавшись на ногах, повалился на стоящего рядом – и они оба рухнули на пол. Женщина-кошка быстро забралась по столбу лестницы и соскочила оттуда на ближайшую витрину. Один из мужчин бросился за ней, на ходу поднимая пистолет и прицеливаясь. Он выстрелил, но она, быстрее молнии, прыгнула на другую витрину. Пуля пролетела мимо.

– В первую очередь мы заботимся о безопасности, – промурлыкала Пейшенс, сладко потягиваясь. Она протянула руку и, не глядя, сорвала со стены гирлянду разноцветных фонариков, затем, перекувырнувшись через голову, спрыгнула с витрины и взмахнула гирляндой, как кнутом.

– О моей безопасности, а не о вашей, – хладнокровно добавила она и ударила своим импровизированным хлыстом по лицу стрелявшего в нее грабителя.

Лампочки взорвались, словно это была связка петард, во все стороны полетели искры. Вор взвизгнул и закрыл глаза руками. Женщина-кошка одним ударом сшибла его с ног – и он, выронив свой пистолет, с грохотом полетел на пол.

– Посмотрим, что же скрывается за дверью номер два, – крикнула она и обернулась ко второму грабителю.

Тот бросился на нее, но она сделала ему подножку – и он с глухим стоном упал на пол. Женщина-кошка, зашипев от удовольствия, еще раз ударила его, уже по голове. Он попытался отползти в сторону, но она набросилась на него и уже была готова вонзить когти ему в лицо, однако, поднят глаза, заметила третьего. Он рассчитывал незаметно подкрасться сзади.

– Ой, и ты тоже хочешь поиграть с кошечкой? – засмеялась она, подпрыгнула, сделала в воздухе сальто и так ударила его в грудь, что он повалился рядом со своими сообщниками.

Пистолет вылетел из его руки и откатился к первому грабителю. Тот приподнял голову и попытался подняться.

Пейшенс, укоризненно качая головой, следила за его движениями; он не успел и глазом моргнуть, как Женщина-кошка приземлилась совсем рядом с ним и схватила пистолет. Все так же холодно улыбаясь, она еще раз пнула неудачника.

– Да ты мужчина или мышка? – спросила Пейшенс.

Но отвечать ей было некому, ее противник уже лежал без сознания рядом с двумя другими. Она собрала раскиданные по полу драгоценности и бросила их в один из мешков, а затем направилась к заднему выходу

Но прежде чем совсем уйти, Кошка обернулась на лежащих без сознания грабителей, улыбнулась и, насмешливо зашипев, ответила на собственный вопрос.

– Мыши, – сказала она и растаяла во тьме.