Женщина с бензоколонки

8

Он остался стоять на площадке, на полпути между машиной и домом. Дверь за ней захлопнулась, щелкнул замок. Сколько у меня времени, чтобы принять решение? Минута? Две? Сколько ей понадобится времени, чтобы вынести сдачу? Какой здесь порядок? Есть ли у нее кассовый аппарат, где аккуратно разложены монеты и купюры и нужно только вытащить несколько монет или пару бумажек? Поспешит ли она со сдачей или уже поняла, что я радуюсь каждой лишней минуте?

Он посмотрел под ноги и увидел, что гравий влажный от тумана. Носком ботинка он перевернул камешек: интересно, такой ли он мокрый снизу. Да, камень был мокрый. Он учил своих сотрудников, что обдумывание решения и принятие решения – разные вещи, что долгое обдумывание не приводит ни к правильному, ни вообще к какому-либо решению и делает процесс принятия решения настолько сложным и тяжким, что в итоге решение не принимается никогда. Для обдумывания нужно время, а для принятия решения – мужество, так он всегда говорил, и сейчас ясно понял, что ему не хватает не времени на обдумывание, а мужества принять решение. А еще он знал, что жизнь ведет подсчет всем нашим решениям – как принятым, так и непринятым. Если он не примет решения остаться здесь, он поедет дальше, хотя и не принимал решения ехать дальше. Остаться здесь – а что я скажу ей? Спросить ее, можно ли мне здесь остаться? И что она ответит? Ответит «нет», даже если хотелось бы сказать «да», чтобы не брать на себя ответственность, навязанную ей моим вопросом? Было бы лучше, когда она покажется на пороге, уже стоять с сумкой и чемоданом, а машина должна уехать. А если она не хочет, чтобы я остался с ней? Или, может быть, сейчас хочет, а потом расхочет? Нет, так не пойдет. Если мы сейчас хотим друг друга, то это – навсегда.

Он пошел к машине. Хотел сказать жене, что они ошиблись, что возродить их брак невозможно, даже если очень этого захотеть. Что в последние недели к его радости примешивалась крупинка горечи и что он не хочет навсегда остаться с этой горечью. Он знает, это безумие – поставить все на кон ради женщины, которой он не знает и которая не знает его. Но пусть уж лучше он сойдет с ума от радости, чем будет жить разумным и грустным.

Он сделал несколько шагов к машине, жена подняла голову. Она посмотрела в его сторону, опустила стекло и что-то крикнула. Он не расслышал. Она повторила, что нашла на карте песчаные дюны. За завтраком они вспоминали фотографии, там были дюны и кусты, и тщетно пытались найти их на карте. Она их нашла. Отсюда недалеко, они доберутся туда к вечеру. Она вся сияла.

Ее умение радоваться мелочам – как часто она поражала его и восхищала своей радостью. И та доверчивость, с которой она делилась своей радостью. Эта доверчивость была совсем детской, полной ожидания и надежды, что все кругом непременно добрые, радуются добру и по-доброму реагируют. Уже много лет он не видел жену такой открытой, лишь в последние недели эта доверчивость вернулась к ней.

Он видел ее радость. Ее радость захлестнула его. Ну что, он готов? Они могут ехать?

Он кивнул, почти бегом устремился к машине, сел за руль, запустил двигатель. Он ушел, не оглянувшись на женщину с бензоколонки.