Женщина во мне

ПРОЛОГ

В детстве я часами гуляла одна по тихим лесам вокруг моего дома в Луизиане и пела песни. Прогулки на природе помогали мне почувствовать себя живой, и в то же время я чувствовала, что нахожусь в опасности. Пока я росла, мои родители всё время ругались. Отец был алкоголиком. Обычно мне было страшно оставаться дома. На улице, конечно, был не рай, но это был мой мир. Рай или ад, это был мой мир.

Прежде чем вернуться домой, я шла по тропинке к дому наших соседей, через благоустроенный двор, мимо бассейна. У них был сад камней, полный маленьких мягких камушков-голышей, которые нагревались и сохраняли тепло, моей коже было очень приятно. Мне хотелось лежать на этих камнях и смотреть на небо, ощущая тепло внизу и наверху, думая: "Я могу найти свой собственный путь в жизни. Я могу осуществить свои мечты".

Тихо лежа на этих камнях, я чувствовала Бога.

1

Быть ребенком на Юге - в основном значит уважать родителей и держать рот на замке. (Сейчас правила изменились - больше уважают детей). В моем доме никогда не допускалось несогласие с родителями. Неважно, насколько они были неправы - подразумевалось, что я должна молчать, а если нет, были последствия.

В Библии сказано: "Язык может быть подобен острому мечу".

Моим языком и мечом было пение.

Всё свое детство я пела. Я подпевала радио в машине, когда ехала на танцы. Я пела, когда мне было грустно. Для меня пение было духовной практикой.

Я родилась и ходила в школу в Маккомбе, Миссисипи, а жила в Кентвуде, Луизиана, в двадцати пяти милях от школы.

В Кентвуде все друг друга знали. Двери не запирали, социальная жизнь сводилась к церковным службам и вечеринкам на заднем дворе, детей одевали в похожую одежду, и все умели стрелять из ружья. Главной исторической достопримечательностью был Кэмп-Мур, тренировочный лагерь конфедератов, который построил Джефферсон Дэвис. Каждый год в уик-энд перед Днем Благодарения устраивали реконструкцию событий Гражданской войны, появление людей в военной форме служило напоминанием о том, что скоро - праздник. Мне нравилось то время года: горячий шоколад, запах камина в нашей гостиной, цвета опавшей листвы во дворе.

У нас был маленький кирпичный домик с обоями в зеленую полоску и деревянными панелями. В детстве я ходила в "Sonic" - каталась на картах, играла в баскетбол и посещала христианскую школу под названием "Академия Парклейн".

Впервые я была по-настоящему тронута, так что мурашки побежали по спине, когда услышала, как наша экономка поет в прачечной. Я всегда стирала и гладила одежду для семьи, но когда наше финансовое положение улучшилось, мама наняла помощницу. Экономка пела госпел, и это буквально пробудило меня к новой жизни. Я никогда это не забуду.

С тех пор моя жажда пения возросла. Пение - это магия. Когда я пою, я становлюсь собой. Я говорю по-настоящему. Когда поешь, перестаешь говорить на языке: "Привет, как дела...". С помощью пения можно говорить намного более глубокие вещи. Пение переносит меня в мистическое место, где язык больше не имеет значения, где возможно всё.

Всё, чего я хотела - чтобы меня забрали из повседневности и перенесли в то царство, где я смогу самовыражаться без слов. Когда я оставалась наедине со своими мыслями, мой разум переполняли тревоги и страхи. Музыка заглушала шум, помогала мне почувствовать уверенность в себе и переносила в область самовыражения, там я была той, кем хотела выглядеть и звучать. Благодаря пению я ощущала присутствие божественного начала. Когда я пела, я находилась наполовину в ином мире. Я играла на заднем дворе, как обычный ребенок, но мои мысли, чувства и надежды были где-то в иных мирах.

Я очень старалась сделать всё возможное для достижения желаемого результата. Я очень серьезно подошла к сьемкам дурацких музыкальных роликов на песни Мэрайи Кэрри на заднем дворе своего детства. В восемь лет я считала себя режиссером. Кажется, никто в моем городе такие ролики не снимал. Но я знала, что хочу видеть в этом мире, и пыталась это создать.

Актеры создают образы и играют роли, потому что хотят сбежать в далекие миры, побег - именно то, что мне было нужно. Я хотела жить в мечтах, в своем прекрасном выдуманном мире, и никогда не думать о реальности, если получится. Пение построило мост между реальностью и фантазией, между миром, в котором я жила, и миром, в котором мне хотелось жить.

В моей семье была беда. Мое второе имя - в честь матери моего отца, Эммы Джин Спирс, которую называли Джейн. Я видела ее фотографии, и понимаю, почему все говорят, что мы похожи. Те же белокурые волосы. Та же улыбка. Она выглядела моложе своих лет.

Ее муж - мой дедушка Джун Спирс-Младший - был абьюзером. Джин потеряла младенца трех дней от роду. Джун отправил Джин в "Больницу Юго-Восточной Луизианы" - во всех отношениях ужасную психиатрическую клинику в Мандевиле, где ее подсадили на литий. В 1966 году, когда Джейн был 31 год, она застрелилась на могиле своего сына-младенца, восемь лет спустя после его смерти. Я не в силах представить боль, которую она испытывала.

О мужчинах вроде Джуна на Юге говорят: "Ему не угодишь", говорили, что он был "перфекционистом", "очень вовлеченным отцом". Я, наверное, назвала бы это более грубым словом.

Джун был фанатом спорта и заставлял моего отца делать упражнения до полной потери сил. Каждый день, когда отец заканчивал баскетбольные тренировки, неважно, каким уставшим и голодным он был, всё равно должен был забить еще сто мячей, прежде чем ему разрешалось зайти в дом.

Джун был офицером Управления полиции Батон-Руж, всего у него было десять детей от трех жен. И я могу утверждать, что никто не смог бы сказать ни одного доброго слова о первых пятидесяти годах его жизни. Даже в моей семье говорили, что мужчины Спирс - плохая новость, особенно учитывая, как они обращаются с женщинами.

Джин была не единственной женой, которую Джун отправил в психиатрическую клинику в Мандевиле. Вторую жену он тоже туда отправил. Одна из сводных сестер моего отца говорила, что Джун совершал по отношению к ней сексуальное насилие с того момента, как ей исполнилось одиннадцать, до побега в шестнадцать.

Моему отцу было тринадцать, когда Джин покончила с собой на могиле сына. Я понимаю, что поведение отца по отношению ко мне и моим брату и сестре частично вызвано травмой, именно из-за травмы ему никогда нельзя было угодить. Отец заставлял моего брата добиваться выдающихся результатов в спорте. Он пил до тех пор, пока не терял способность думать. Иногда исчезал на несколько дней. Напившись, отец становился очень злым.

А вот характер Джуна с возрастом смягчился. Я застала не того ужасного человека, который обижал моего отца и других детей, а дедушку, который казался нежным и терпеливым.

Мир отца и мир матери были полностью противоположны друг другу.

По маминым словам, ее мать - моя бабушка Лилиан "Лили" Портелл - была из элегантной изысканной лондонской семьи. Ее окутывал флёр экзотики, никого не оставлявший равнодушным - ее мать была британкой, а отец был выходцем с острова Мальта в Средиземном море. Ее дядя был переплетчиком. Вся семья играла на музыкальных инструментах и пела.

Во время Второй мировой войны Лили познакомилась с американским солдатом, моим дедушкой Барни Бриджесом, на танцевальном вечере для солдат. Он был водителем генералов и любил быструю езду.

Но когда он привез ее в Америку, она была разочарована. Она представляла себе такую же жизнь, которая была у нее в Лондоне. Когда они ехали на его молочную ферму под Новым Орлеаном, она смотрела в окно машины и беспокоилась, каким пустым кажется его мир. "Где фонари?", - всё время спрашивала она у мужа.

Иногда я представляю, как Лили едет по сельским дорогам Луизианы, всматривается в ночь и понимает, что ее насыщенная, яркая, полная музыки жизнь с послеобеденным чаем и лондонскими музеями станет скучной и тяжелой. Вместо того, чтобы ходить в театр или в магазины за одеждой, она вынуждена была всю жизнь сидеть взаперти в деревне, готовить. убирать и доить коров.

Так что бабушка замкнулась в себе, запоем читала книги, зациклилась на уборке и до самой смерти скучала по Лондону. Мои родственники говорили, что Барни не разрешал Лили полететь в Лондон, потому что думал, что она не вернется.

Мама говорила, что Лили настолько была погружена в свои мысли, что начинала убирать со стола еще до того, как все поели.

Я знала только, что бабушка была красивой, и мне нравилось копировать ее британский акцент. Когда я говорила с британским акцентом, я была счастлива, потому что думала о ней, о моей модной бабушке. Мне хотелось иметь такие же манеры и ритмичный голос, как у нее.

Поскольку у Лили были деньги, моя мать Линн, ее брат Сонни и сестра Сандра росли с тем, что можно назвать "много денег", особенно - для сельской Луизианы. Несмотря на то, что они были протестантами, моя мама ходила в католическую школу. В юности она выглядела эффектно - черные волосы, короткая стрижка. В школу она ходила в очень высоких ботинках и очень коротких юбках. Тусовалась с геями в городе, они катали ее на своих мотоциклах.

Мой отец ею заинтересовался, почему бы и нет. Вероятно, в некоторой степени благодаря тому, что Джун заставлял его столь смехотворно много заниматься спортом, отец добился выдающихся успехов. Люди ехали много миль только ради того, чтобы посмотреть, как он играет в баскетбол.

Моя мама увидела его и спросила: "О, кто это?".

Судя по всему, их отношения держались на взаимном притяжении и тяге к приключениям. Но медовый месяц закончился задолго до моего рождения.

2

После свадьбы родители поселились в маленьком домике в Кентвуде. Маму больше не поддерживала ее семья, так что мои родители были очень бедны. Они были молоды - маме был двадцать один год, отцу - двадцать три. В 1977 году у них родился мой старший брат Брайан. Съехав из своего первого маленького домика, они купили маленькое ранчо на три спальни.

После рождения Брайана мама вернулась в школу учительницей. Отец работал сварщиком на заводе по переработке нефти (тяжелая работа на месяц, иногда - на три), начал пить, и вскоре это сказалось на нашей семье негативным образом. По словам мамы, через несколько лет после свадьбы мой дедушка Барни погиб в автокатастрофе, и после этого отец ушел в запой, пропустив первый день рождения Брайана. Когда Брайан учился ходить, отец напился на рождественской вечеринке и в рождественское утро пустился во все тяжкие. Тут мама сказала, что с нее хватит. Она уехала к Лили. В марте 1980 года подала на развод. Но Джун и его новая жена умоляли маму принять отца обратно, и она согласилась.

Некоторое время, кажется, царило затишье. Отец бросил сварку и занялся строительным бизнесом. Потом, приложив много усилий, он открыл тренажерный зал под названием "Тотальный фитнес", благодаря которому некоторые мужчины в нашем городе, в том числе - мои дяди, превратились в бодибилдеров. Зал находился в студии, прилегавшей к нашему участку, в соседнем здании. Мускулистые мужчины бесконечной чередой шли в зал и выходили из него, и их мускулы отражались в зеркалах в свете флуоресцентных ламп.

Дела у папы действительно пошли в гору. Он превратился в одного из самых зажиточных жителей городка. Моя семья начала варить на заднем дворе огромных лангустов. Они устраивали безумные вечеринки с танцами до утра. (Я всегда думала, что секрет танцев до утра таился в амфетамине - это был тогда популярный препарат).

Мама открыла со своей сестрой Сандрой детский сад. Для укрепления брака родители родили второго ребенка - меня. Я родилась 2-го декабря 1981 года. Мама никогда не упускала случая напомнить, что мучительно рожала меня двадцать один час.

Я любила женщин своей семьи. Моя тетя Сандра, у которой уже было двое сыновей, вдруг неожиданно родила ребенка в тридцать пять - мою кузину Лору Линн. Всего несколько месяцев разницы, мы с Лорой Линн были - как двойняшки, мы были лучшими подругами. Лора Линн всегда была мне как сестра, а Сандра была второй мамой. Она так гордилась мною и так меня вдохновляла.

И, хотя моя бабушка Джин умерла задолго до моего рождения, мне посчастливилось знать ее маму, мою прабабушку Лекси Пирс. Лекси была дьявольски красива - на лице всегда белоснежная пудра и красная помада. Старея, она всё больше превращалась в ту еще штучку. Мне говорили, что она была замужем семь раз, и в это легко можно было поверить. Семь раз! Очевидно, ей не нравился ее зять Джун, но после смерти дочери Джин она осталась рядом, чтобы заботиться о моем отце и его братьях и сестрах, а потом - и о своих внуках.

Мы с Лекси были очень близки. Мои самые яркие и радостные воспоминания из детства - о том времени, которое я провела с ней. Мы не спали всю ночь, только мы вдвоем. Всю ночь мы сидели у ее туалетного столика и наносили макияж. Утром она готовила мне обильный завтрак. В гости приходила ее лучшая подруга, которая жила по соседству, и мы слушали медленные баллады 1950-х годов из коллекции записей Лекси. Днем мы с Лекси дремали. Больше всего мне нравилось погружаться в сон у нее под боком, вдыхать аромат ее духов и пудры, слушать, как ее дыхание становится глубоким и ровным.

Однажды мы с Лекси поехали взять фильм напрокат. Когда мы отъехали от видеопроката, она врезалась в другую машину, а потом застряла в кювете. Мы не могли выбраться. Приехал тягач, чтобы нас спасти. Эта авария испугала мою маму. С тех пор мне не разрешали тусить у прабабушки.

- Это вовсе не была ужасная авария! - говорила я маме. Я умоляла разрешить мне видеться с Лекси. С моей любимой прабабушкой.

- Нет, я боюсь, что у нее развивается старческий маразм, - отвечала мама. - Тебе больше не безопасно находиться с нею рядом.

После этого я виделась с прабабушкой у нас дома, но мне нельзя было садиться с нею в машину или устраивать ночные вечеринки у нее дома. Я не понимала, как пребывания рядом с человеком, которого я люблю, может быть для меня опасным.

Кроме того, что я любила проводить время с Лекси, в те годы мне нравилось прятаться в шкафах. Это стало семейной шуткой: "Где Бритни?". В доме тети я всегда исчезала. Все бросались меня искать. Когда у них начиналась паника, они открывали дверцы шкафа, и вот она - я.

Должно быть, мне хотелось, чтобы меня искали. Несколько лет это было моим любимым занятием - прятаться. Прятки были одним из способов привлечь к себе внимание. Кроме того, я любила петь и танцевать. Я пела в нашем церковном хоре, занималась танцами три вечера во время рабочей недели и по субботам.

Потом я добавила занятия гимнастикой - туда нужно было час ехать в Ковингтон, Луизиана. Когда речь шла о танцах, пении и акробатике, мне всё было мало.

На уроке профориентации в начальной школе я сказала, что собираюсь стать юристом, но соседи и учителя начали убеждать меня, что я 'рождена для Бродвея', и в конце концов я приняла свою идентичность 'маленькой эстрадной звезды'.

На своей первой танцевальной репетиции я была в три года, а в четыре - впервые спела соло: 'Что это за ребенок?' для рождественской программы в детском саду моей мамы.

Мне хотелось спрятаться, но и хотелось, чтобы меня видели. Оба утверждения верны. Съежившись в холодной тьме шкафа, я чувствовала себя такой маленькой, словно могу исчезнуть. Но когда на меня были направлены все взгляды, я становилась кем-то другим, кем-то, кто может повелевать пространством. В белых колготках я орала в микрофон песню и чувствовала, что всё возможно.

3

- Мисс Линн, мисс Линн! - кричал мальчик. Он запыхался, стоял у парадной двери. - Идите! Идите скорее!

Однажды в четыре года я сидела в гостиной нашего дома на дивине, с одной стороны от меня сидела мама, с другой - моя подружка Синди. Кентвуд был - словно городок из мыльной оперы, здесь всегда происходила драма. Синди объясняла маме подолбности новейшего скандала, я слушала, пытаясь следовать за нитью событий, и тут дверь распахнулась. Выражение лица мальчика говорило о том, что случилось что-то ужасное. Мое сердце ушло в пятки.

Мы с мамой бросились бежать. На дороге только что положили новый асфальт, и я босиком бежала по горячей черной смоле.

- Ой! Ой! Ой! - взвизгивала я с каждым шагом. Посмотрела на свои ноги и увидела, что к ним приклеилась смола.

В конце концов мы прибежали в поле. где мой брат Брайан играл с друзьями, живущими по соседству. Они пытались косить квадроциклами высокий бурьян, для них это была идея из области фантастики, поскольку они были идиотами. Разумеется, они не видели друг друга в этом бурьяне, и произошло лобовое столкновение.

Я точно всё это видела, слышала, как Брайан кричал от боли, а мама вопила от страха, но я ничего этого не помню. Думаю, Бог затмил мой разум, чтобы я забыла боль и ужас при виде раздавленного тела моего брата.

Вертолет доставил его в больницу.

Когда я пришла проведать Брайана несколько дней спустя, он был весь в гипсе. Насколько я могла видеть, у него были сломаны почти все кости. Что меня, как ребенка, поразило больше всего - ему приходилось мочиться через дырочку в гипсе.

Также я не могла не заметить вот что: комната была заполнена игрушками. Родители были так благодарны, что он выжил, и так волновались за него, что во время его выздоровления каждый день был Рождеством. Мама старалась порадовать моего брата из-за чувства вины. Удивительно, как в долю секунды механизм жизни семьи может измениться навсегда.

После аварии я намного сильнее сблизилась с братом. Основой нашей связи стало то, что я искренне и по-настоящему понимала его боль. Когда он вернулся из больницы, я не отходила от его постели. Спала рядом с ним каждую ночь. Он не мог спать на своей кровати, потому что по-прежнему был весь в гипсе. Так что у него была специальная кровать, для меня пришлось положить маленький матрас у изножья. Иногда я забиралась в его кровать и просто держала его за руку.

Когда гипс сняли, я всё равно еще несколько лет спала в его кровати. Даже в детстве я понимала, что, помимо аварии и третирований со стороны отца, у моего брата была очень тяжелая жизнь. Мне хотелось принести ему утешение.

В конце концов, спустя несколько лет мама сказала: 'Бритни, ты уже почти в шестом классе. Тебе пора начать спать отдельно!'.

Я отказалась.

Таким я была ребенком - не хотела спать одна. Но мама настаивала, и в конце концов я вынуждена была сдаться.

Когда я поселилась в своей собственной комнате, начала наслаждаться собственным пространством, но тесная связь с братом сохранялась. Он меня любил. И я его любила - я испытывала к нему трогательную покровительственную любовь. Я не хотела, чтобы ему причинили вред. Я видела, что он уже слишком много страдал.

Когда моему брату стало лучше, мы начали принимать активное участие в жизни сообщества. Поскольку мы жили в маленьком городке на пару тысяч жителей, все старались поддерживать три главных парада в году - на Масленицу, Четвертого июля и на Рождество. Весь город ждал эти праздники. Вдоль улиц выстраивались люди. которые улыбались, махали рукой, оставляя позади драму своих жизней хотя бы на одень день, наслаждаясь зрелищем парада своих соседей по Хайвей 38.

Был год, когда наша детсткая стайка решила украсить гольфкар и отправить его на парад в честь Масленицы. Вероятно, в том гольфкаре было восьмеро детей - очевидно, слишком много. Трое - на диванчике сиденья, еще пара - по бокам, упирались в маленькую крышу, а один или двое - качались сзади. Груз такой большой, что шины гольфкара почти расплющились. Мы все оделись в костюмы девятнадцатого века, даже не помню, почему. Я сидела на коленях у детей постарше, впереди, махала всем рукой. Проблема была в том, что в гольфкаре было так много детей, а шины расплющились, всё это было тяжело контролировать, а мы смеялись, махали рукой, нас переполняла энергия... Ладно, мы всего несколько раз толкали машину впереди себя, но этого хватило, чтобы нас отстранили от участия в параде.

4

Когда отец снова начал много пить, его бизнес начал разваливаться.

К стрессу из-за отсутствия денег добавились колебания настроения отца из одной крайности в другую. Я очень боялась садиться с отцом в машину, потому что он разговаривал сам с собой за рулем. Я не понимала, что он говорит. Кажется, он находился в своем собственном мире.

Я уже тогда понимала, что у отца есть причины забыться в пьянстве. Он переживал стресс на работе. Сейчас я даже лучше понимаю, что он занимался самолечением после изнурительных лет издевательств со стороны его отца Джуна. Но в то время я не понимала, почему он так с нами обращается, почему ничто из того, что мы делаем, не кажется ему достаточно хорошим.

Самое печальное, что я всегда хотела, чтобы у меня был папа, который будет любить меня такой, какая я есть - кто-то, кто сказал бы: 'Я просто тебя люблю. Можешь сделать что угодно прямо сейчас. Я всё равно буду тебя любить безусловной любовью'.

Мой отец был по отношению ко мне безрассудным, холодным и мелочным, но к Брайану он относился даже еще хуже. Он так настойчиво заставлял его добиваться успехов в спорте, что это просто перерастало в жестокость. Жизнь Брайана в те годы была еще тяжелее, чем у меня, потому что наш отец заставлял его придерживаться того же жесткого режима, следовать которому его заставлял Джун. Брайана заставляли играть в баскетбол и футбол, хотя он был вовсе не создан для этого.

Отец мог обижать и маму, но он был, скорее, из тех пьяниц, которые исчезали на несколько дней. Честно говоря, когда он уходил, это было проявлением доброты по отношению к нам. Я предпочитала, чтобы его не было дома.

Когда он был дома, особенно плохо было то, что мама ругалась с ним всю ночь. Он был так пьян, что не мог говорить. Не знаю даже, слышал ли он ее. Но мы слышали. Нам с Брайаном приходилось страдать от последствий ее ярости, это значило, что мы не сможем уснуть всю ночь. Эхо ее криков разносилось по дому.

Я вбегала в гостиную в ночной рубашке и умоляла ее: 'Просто накорми его и уложи в кровать! Он болен!'.

Она ругалась с человеком, который даже не был в сознании. Но она меня не слушала. Я возвращалась в кровать разъяренная, смотрела на диагональные конструкции потолка, слушала ее вопли и в душе ее проклинала.

Разве это не ужасно? Это он был пьян. Это из-за его алкоголизма мы были так бедны. Это он вырубился в кресле. Но в итоге это она раздражала меня больше всего, потому что он хотя бы в эти мгновения молчал. Мне отчаянно хотелось спать, а она никак не могла заткнуться.

Несмотря на все эти ночные драмы, днем мама превращала наш дом в то место, куда моим друзьям хотелось прийти - по крайней мере, когда отец уважал нас достаточно, чтобы пить где-то вне дома. Дети со всей округи собирались у нас. Наш дом был, за неимением другого слова, крутым. У нас была высокая барная стойка с двенадцатью стульями вокруг. Моя мама была типичной молодой мамой с Юга - она часто сплетничала, всегда курила сигареты с друзьями у барной стойки (она курила 'Вирджинию Слимс', сигареты этой же марки я курю сейчас) или разговаривала с ними по телефону. Я была безразлична к ним всем. Дети постарше сидели на барных стульях перед телевизором и играли на приставке. Я была самой младшей - я не умела играть на приставке, так что мне всё время приходилось сражаться за внимание детей старше меня.

Наш дом был зоопарком. Я всегда танцевала на журнальном столике, чтобы привлечь внимание, а мама всегда гонялась за Брайаном, когда он был маленьким, перепрыгивала через диваны, пытаясь его поймать, она могла его отшлепать, если он ей перечил.

Я всегда была очень взбудоражена, пыталась заставить старших детей оторвать взгляд от экрана в гостиной или сделать так, чтобы взрослые прекратили свой разговор на кухне.

- Бритни. прекрати! - кричала мама. - У нас гости! Просто будь хорошей девочкой. Веди себя хорошо.

Но я не обращала внимания на ее слова. И всегда находила способ привлечь всеобщее внимание.

5

Я была маленькой и тихой, но когда я пела, я оживала, а занятия гимнастикой помогали мне хорошо двигаться. В пять лет я приняла участие в местном танцевальном конкурсе. Представила танцевальный номер в цилиндре и с тростью в руке. Я победила. Потом мама начала возить меня на конкурсы по всему региону. На старых фотографиях и видеозаписях я - в невероятно смешной одежде. В третьеклассном мюзикле на мне мешковатая пурпурная футболка и огромный пурпурный бант на голове, из-за которого я была похожа на рождественский подарок. Это было абсолютно ужасно.

Я поднималась вверх по лестнице талантов и победила в региональном конкурсе в Батон-Руж. Очень быстро мои родители устремили взор на более масштабные возможности, чем то, чего мы могли бы добиться, собирая призы в школьных спортзалах. Когда они увидели в газете рекламу открытого прослушивания в 'Новейший клуб Микки-Мауса', предложили пойти. Мы восемь часов ехали в Атланту. Там было больше двух тысяч детей. Мне нужно было выделиться среди них - особенно учитывая, что, приехав на прослушивание, мы узнали, что ищут только детей старше десяти лет.

Когда кастинг-директор по имени Мэтт Каселла спросил у меня, сколько мне лет, я открыла рот, чтобы ответить: 'Восемь', потом вспомнила о возрастном ограничении и выкрикнула: 'Десять!'. Он окинул меня скептическим взглядом.

На прослушивании я спела 'Милую Джорджию Браун', выполняя танцевальный номер с гимнастическими кувырками.

Из двух тысяч детей со всей страны выбрали несколько человек, в том числе - красивую девочку из Калифорнии на несколько лет старше меня по имени Кэри Расселл.

Девочке из Пенсильвании Кристине Агилере и мне сказали, что мы не проходим по возрасту, но мы талантливы. Мэтт сказал, что, возможно, нас возьмут в шоу, когда немного подрастем и наберемся опыта. Он сказал маме, что, по его мнению, мы могли бы поехать поработать в Нью-Йорке. Посоветовал рассмотреть кандидатуру агента - она ему нравилась и помогала юным исполнителям начать работу в театре.

Мы не поехали сразу же. Вместо этого я почти шесть месяцев оставалась в Луизиане, работала официанткой в ресторана морепродуктов 'Лекси' и 'У бабушки', в 'Дели', чтобы выйти из денежных затруднений.

В ресторане стоял ужасный запах рыбы. Но еда была прекрасная - невероятно вкусная еда. И все дети начали тусоваться здесь. Именно в подсобке 'Дели' мой брат напивался с приятелями в старшей школе. А тем временем в зале я чистила молюсков в девять лет и подавала тарелки с едой, исполняя вычурные танцевальные па в милых маленьких нарядах.

Мама послала мои видеозаписи агенту, которого посоветовал Мэтт, Нэнси Карсон. На видео я пела 'Сияй, полная луна'. Это сработало: она пригласила нас приехать в Нью-Йорк с нею встретиться.

Я спела перед Нэнси в ее офисе на двадцатом этаже здания в Среднем Манхэттене, потом мы сели на поезд 'Амтрак' и поехали домой. Я официально подписала контракт с агентством по работе с талантами.

Вскоре после нашего возвращения в Луизиану родилась моя маленькая сестренка Джейми Линн. Мы с Лорой Линн часами играли с нею в кукольном домике, словно она была нашей новой куклой.

Через несколько дней после возвращения домой с младенцем, когда я готовилась к танцевальному конкурсу, мама начала вести себя странно. Она зашивала дыру на моем костюме, но, работая иглой и ниткой, вдруг просто взяла и отшвырнула костюм. Она, кажется, не понимала, что делает. Честно говоря, костюм был дерьмовый, но мне он был нужен, чтобы победить.

- Мама! Почему ты бросила мой костюм? - спросила я.

Потом вдруг появилась кровь. Кровь была повсюду.

После родов что-то зашили неправильно. Из нее хлестала кровь. Я начала звать отца. 'Что с ней? - кричала я. - Что с ней такое?'.

Прибежал отец и повез ее в больницу. Всю дорогу я кричала: 'С моей мамой не может случиться ничего плохого!'.

Мне было девять лет. Увидеть, как из мамы хлешет рекой кровь - это стало бытравмой для кого угодно, но для девятилетнего ребенка это ужасно. Я никогда прежде не видела столько крови.

Когда мы приехали к врачу, маму вылечили, мне кажется, за две секунды. Никто даже, кажется, не был особо обеспокоен. Оказывается, послеродовое кровотечение - не такая уж необычная вещь. Но это осталось в моей памяти.

На уроках гимнастики я всегда смотрела в окно, хотела убедиться, что мама - с той стороны, обязательно ждет меня. Это был рефлекс, мне это было необходимо, чтобы чувствовать себя в безопасности. Но однажды я, как обычно, посмотрела в окно, а ее там не оказалось. У меня началась паника. Ее нет. Она ушла! Может быть - навсегда! Я расплакалась. Упала на колени. Если бы вы меня тогда увидели, вы бы подумали, что кто-то только что умер.

Учительница подбежала, чтобы меня успокоить: 'Солнышко, она вернется! - сказала учительница. - Всё в порядке! Она, наверное, просто пошла в 'Волмарт'!'.

Оказалось, что мама именно это и сделала - пошла в 'Волмарт'. Но это - не всё в порядке. Я не могла принять ее уход. Вернувшись, мама увидела, как я расстроена, и больше никогда не отходила от того окна во время уроков гимнастики. Следующие несколько лет она никогда меня не бросала.

Я была маленькой девочкой с большими мечтами. Я хотела стать звездой, как Мадонна, Долли Партон или Уитни Хьюстон. У меня были и мечты попроще, кажется, их даже сложнее было воплотить, кажется, слишком амбициозно было бы произнести это вслух: 'Хочу, чтобы папа бросил пить. Хочу, чтобы мама перестала ругаться. Хочу, чтобы всё было хорошо'.

В моей семье в любой момент всё могло пойти наперекосяк. Я не могла на это повлиять. Только выступая, я была непобедима. Когда я стояла в конференц-зале Манхэттена перед женщиной, которая могла воплотить в жизнь мои мечты, я чувствовала, что хотя бы это - полностью в моей власти.

6

В десять лет меня пригласили на конкурс 'Ищем звезд'.

На первом шоу я спела энергичную версию песни, которую слышала в исполнении Джуди Гарленд: 'Мне всё равно'. Получила 3,75 звезды. Моя соперница, девочка, спевшая оперную арию, получила 3,5. Я перешла в следующий тур. Второй тур был назначен на тот же день, меня поставили в паре с Марти Томасом, двенадцатилетним мальчиком в галстуке 'боло', на волосах которого было очень много лака. У нас были приятельские отношения, перед шоу мы даже играли вместе в баскетбол. Я спела 'Любовь может построить мост' Джадд, эту песню я пела год назад на свадьбе тети.

Пока ждали оглашения результатов, ведущий Эд Макмагон задавал нам вопросы на сцене.

- На прошлой неделе я заметил, что у тебя прелестные глазки, - сказал он мне. - У тебя есть бойфренд?

- Нет, сэр, - ответила я.

- Почему?

- Они подлые.

- Бойфренды? - спросил Эд. - Ты хочешь сказать, что все мальчики - подлые? Я - не подлый. Как насчет меня?

- Поживем-увидим, - ответила я.

- Мне так часто говорят, - сказал ведущий.

Я снова получила 3,75 балла. Марти получил идеальные 4 балла. Я улыбнулась и вежливо его обняла, а когда спускалась со сцены, Эд пожелал мне удачи. Я держалась, пока не скрылась за кулисами, но там - расплакалась. Потом мама купила мне мороженое с горячим шоколадом.

Мы с мамой продолжали летать в Нью-Йорк и обратно. Интенсивность работы маленькой девочки в большом городе будоражила, но в то же время - пугала.

Мне предложили работу: роль во втором составе небродвейского мюзикла 'Безжалостный', вдохновленного творчеством 'The Bad Seed', 'All About Eve', 'Mame' и 'Gypsy'. Я играла маленькую звезду-социопатку по имени Тина Денмарк. Первая песня Тины называлась 'Рождена, чтобы развлекать'. Это было близко к истине. Также роль во втором составе получила талантливая юная актриса, которую звали Натали Портман.

Пока я участвовала в шоу, мы сняли маленькую квартиру для мамы, крошки Джейми Линн и для меня возле моей школы, Профессиональной школы исполнительских видов искусств, а я занималась неподалеку, в Танцевальном центре Бродвея. Но большую часть времени я проводила в 'Театре игроков' в деловом центре города.

Опыт стал неким подтверждением, доказательством того, что у меня достаточно таланта, чтобы добиться успеха в театральном мире. Но график был изматывающий. Совсем не оставалось времени на то, чтобы быть обычным ребенком или по-настоящему с кем-то дружить, потому что работать приходилось почти каждый день. По субботам шло два представления.

Кроме того, мне не нравилось выступать во втором составе. Мне приходилось сидеть в театре каждый вечер до полуночи, на случай, если надо будет заменить главную исполнительницу роли Тины Лору Белл Банди. Через несколько месяцев она ушла, и я получила главную роль, но я была полностью вымотана.

Приближалось Рождество, мне отчаянно хотелось поехать домой, а потом я узнала, что, вероятно, буду выступать на Рождество. В слезах я спросила у мамы: 'Неужели я правда буду это делать на Рождество?'. Я смотрела на крошечную елочку в нашей квартире и думала о солидной ели, которая была бы в нашей гостиной в Кентвуде.

Своим детским умом я не понимала, почему мне должно хотеться выступать на праздники. Так что я бросила шоу и поехала домой.

График театра Нью-Йорка был слишком напряженным для меня в том возрасте. Но кое-что хорошее всё равно я оттуда вынесла: научилась петь в театре с плохой акустикой. Зрители прямо перед тобой - всего двести человек в зале. Честно говоря, как ни странно, пение в таком зале дарит более волнующее чувство. Чувство единения со зрителями - это что-то особенное. Их энергия придавала мне силы.

С таким опытом за плечами я снова прошла прослушивание в 'Клуб Микки-Мауса'.

В ожидании результатов прослушивания в 'Клуб Микки-Мауса' я жила в Кентвуде, посещала 'Академию Парклейн' и стала разыгрывающим защитником в баскетболе. Я была низкорослой для одиннадцати лет, но могла пасовать мяч. Люди думают, что я была чирлидершей, но я никогда ею не была. Немного танцевала сбоку, но в школе мне хотелось играть в баскетбол, что я и делала, несмотря на свой рост. У меня был этот огромный свитер из джерси, 25-й номер, определенно слишком большой для меня. Я была крохотной мышкой, шустро бегавшей по залу.

Я ненадолго влюбилась в игрока в баскетбол, ему было пятнадцать или шестнадцать лет. Он делал трехочковые броски, кажется, не прилагая к этому никаких усилий. Люди приезжали издалека посмотреть на его игру, так же, как когда-то приезжали посмотреть на моего папу. Он был хорош - не так хорош, как мой папа когда-то, но всё равно - гений мяча.

Я восхищалась им и моими друзьями, которые были выше меня. Моя задача заключалась в том, чтобы отобрать мяч у противостоящего мне игрока, выполнить дриблинг, пробежать с мячом и сделать бросок из-под кольца.

Мне нравилось волнение, которое я испытывала, когда бежала сквозь толпу игроков команды соперников. Просто быстро бежишь, никакого сценария, игра становится непредсказуемой, абсолютно неизвестно, что будет дальше, благодаря этому я чувствовала себя такой живой. Я была такой маленькой и милой, что никто не замечал, как я приближаюсь. Это было не то, что стоять на сцене в Нью-Йорке, но стоять под яркими огнгями в зале и ждать аплодисментов - это было почти столь же прекрасно.

7

После второго прослушивания в 'Клуб Микки Мауса' я получила контракт. Мэтт, прекрасный кастинг-директор, который познакомил маму с агентом, решил, что я готова.

Участие в шоу - как тренировочный лагерь в индустрии развлечений: изнурительные танцевальные репетиции, уроки пения, уроки актерского мастерства, время в студии звукозаписи, а в перерывах - школа. Мушкетеры быстро разделились на клики в зависимости от гримерок: мы с Кристиной Агилерой были младше, и делили гримерку с другой девочкой, Никки де Лоуч. Мы пытались равняться на старших детей - Кэри Расселл, Райана Гослинга и Тони Лукка, они казались мне такими красивыми. И я быстро подружилась с мальчиком по имени Джастин Тимберлейк.

Съемки проходили в 'Диснейуорлде' в Орландо, мама и Джейми Линн, которой было всего два года, поехали со мной. Когда у нас бывали перерывы в течение дня, актеры катались на аттракционах и били баклуши. Честно говоря, это - детская мечта, невероятная радость, особенно - для такого ребенка, как я. Но, кроме того, это была исключительно тяжелая работа: мы репетировали хореографию тридцать раз в день, пытаясь сделать идеальное па.

Вскоре после начала съемок их омрачила скорбь - по телефону нам сказали. что моя бабушка Лили умерла. Возможно из-за инфаркта или удара она утонула, когда плавала в бассейне. Мы не могли себе позволить полететь домой на похороны, но добрая мама Джастина Линн Харлесс одолжила нам деньги на билеты. Так поступает семья, а дети и родители в этом шоу стали одной семьей.

Однажды Тони искал шляпу, которую гример оставил в комнате девочек, и зашел в нашу гримерку. Он зашел, и мое сердце замерло в груди. Я была в него влюблена. И не могла поверить, что этот мальчик вот так просто зашел в мою гримерку! Мое маленькое сердечко просто упало на пол.

В другой раз, на вечеринке с ночевкой, мы играли в игру 'Правда или расплата', и кто-то загадал, чтобы Джастин меня поцеловал. Фоном играла песня Дженет Джексон, он наклонился и поцеловал меня.

Вспоминаю то мгновение в библиотеке, когда я была в третьем классе и впервые держалась за руку с мальчиком. Это было для меня важнейшим событием, таким настоящим, таким мощным. Впервые кто-то подарил мне какое-то романтическое внимание, я воспринимала это, как прекрасный бунт. Свет был выключен, мы смотрели фильм, наши руки были под партой, так что учителя ничего не видели.

'Клуб Микки Мауса' стал потрясающим опытом: благодаря ему я начала чувствовать себя на телевидении как дома. Участие в шоу дало мне стимул. Теперь я знала, что хочу делать то, что делала там - петь и танцевать.

Когда через полтора года шоу закрыли, многие из тех, кто выступал со мной, полетели в Нью-Йорк или в Лос-Анджелес, чтобы продолжить погоню за мечтой. А я решила вернуться в Кентвуд. Я словно раздвоилась: одна часть меня хотела воплощать мечту, а другая - жить обычной жизнью в Луизиане. На мгновение я позволила обычной жизни победить.

Дома я вернулась в 'Парклейн' и начала жить обычной жизнью подростка - или жизнью, ближайшей к 'обычной', насколько это было возможно в нашей семье.

Чтобы развлечься, с восьмого класса мы с мамой начали ездить из Кентвуда в Билокси, штат Миссисипи, поездка занимала два часа, там мы пили дайкири. Свои коктейли мы называли 'тодди'. Мне нравилось, что я могу то и дело пить с мамой. Мы пили вовсе не так, как мой отец. Напившись, он становился более угнетенным и замкнутым. Мы становились счастливее, оживлялись и жаждали приключений.

Среди самых прекрасных воспоминаний о времени, проведенном с мамой - поездки на пляж с моей сестрой. Пока мы ехали, я потягивала маленький коктейль 'Белый русский'. Вкус этого напитка напоминал мне мороженое. Если там было идеальное количество льда, сливок и сахара, и не очень много алкоголя, я блаженствовала, словно в раю.

У нас с сестрой были одинаковые купальники и одинаковая завивка. Сейчас делать маленькому ребенку химическую завивку - незаконно, а в девяностых это было просто 'чертовски круто'. В три года Джейми Линн была куколкой - самый умопомрачительный и обожаемый ребенок в мире.

Так мы проводили время. Ехали в Билокси, пили, шли на пляж, возвращались домой счастливыми. Мы веселились. Много веселились. Даже посреди всей этой тьмы в моем детстве всё равно было много радости.

К тринадцати годам я пила с мамой и курила с друзьями. Первую сигарету я выкурила в доме одной моей 'плохой' подружки. Все остальные мои подружки были гиками, а эта подружка была популярной: ее сестра училась в выпускном классе, у нее всегда был самый лучший макияж, и вокруг нее крутились парни.

Она отвела меня в гараж и вручила мне мою первую сигарету. Это был просто табак, но я почувствовала, что улетаю. Помню, я думала: 'Неужели я умру? Это чувство перед уходом?'. Первую свою сигарету я пережила, и сразу же захотела вторую.

Мне хорошо удавалось скрывать дурную привычку от матери, но в один прекрасный день она усадила меня за руль, когда мы ехали из магазина по длинной дороге, ведущей к нашему дому - водить я начала тоже в тринадцать - и вдруг начала нюхать воздух.

- Слышу запах дыма! - сказала мама. - Ты куришь?

Она быстро оторвала мою руку от руля и притянула к лицу, чтобы понюхать. Я потеряла контроль над управлением, машина начала кружиться посреди дороги. Всё происходило словно в замедленной съемке. Я оглянулась и увидела, что крошка Джейми Линн вжалась в спинку заднего сидения: она была пристегнута, но у нее не было детского кресла. Казалось, что мы кружимся очень медленно, и я всё это время думала: 'Мы умрем. Мы умрем. Мы умрем'.

Потом - бам! Бампер автомобиля врезался в телефонный столб.

Удариться так, как мы, было поистине чудом. Если бы мы врезались в столб на полном ходу, мы бы вылетели через лобовое стекло. Мама выскочила из машины и начала кричать - она ругала меня за аварию, водителей проезжавших мимо машин просила о помощи, мир ругала за то, что это случилось.

К счастью, никто не пострадал. Мы все трое выбрались из машины. И даже лучше: мама напрочь забыла, что уличила меня в курении. Преступление - я, девочка-подросток, курю? 'Да какая разница. Мы чуть не погибли!'. После этого инцидента они никогда больше об этом не вспоминала.

Однажды кто-то из шестиклассников пригласил меня выкурить сигарету в их раздевалке во время перемены. Я была единственной девочкой, которую они пригласили к ним присоединиться. Я никогда еще не чувствовала себя более крутой. К счастью, в раздевалке мальчиков было две двери, одна из них вела на улицу. Помню, мы оставили дверь приоткрытой, чтобы дым мог выходить наружу и нас не поймали.

Это превратилось в ритуал. Но длилось недолго. Немного погодя я решила попробовать курить одна, без мальчиков. В тот раз мы с моей лучшей подружкой пошли курить в женскую раздевалку, но там была только одна дверь. Катастрофа - нас поймали на горячем и отправили в кабинет директора.

- Вы курили? - спросил директор.

- Нет! - ответила я. Лучшая подружка незаметно ущипнула меня за руку. Было понятно, что директор мне не поверил, но, знаете - как-то мы отделались всего лишь предупреждением.

Потом подружка сказала:

- Богом клянусь, Бритни, ты - самая неубедительная врунья из всех, кого я видела в жизни. Пожалуйста, в следующий раз позволь говорить мне.

В те годы я не просто пила и курила, я еще и рано созрела, когда речь шла о мальчиках. Я очень сильно влюбилась в одного парня, который вечено тусовался в доме моей 'плохой' подружки. Ему было восемнадцать или девятнадцать лет, и у него тогда была девушка - сорвиголова. Они действительно были вместе, звездная пара нашей школы. Мне очень хотелось, чтобы он обратил на меня внимание, но надежды было мало, учитывая, что я была на пять лет его младше.

Однажды ночью я спала в доме своей 'плохой' подружки. Без предупреждения парень, в которого я была влюблена, тайком пробрался в дом посреди ночи - должно быть, в три часа утра. Я спала на кушетке, проснулась, а он сидел рядом со мной. Он начал меня целовать, потом мы легли на кушетку.

Я подумала: 'Что происходит?'. Это был словно спиритический сеанс - словно я вызвала духа! Я просто не могла поверить, что предмет моих воздыханий явился из ниоткуда и начал меня целовать. Так нежно. И всё, что он делал - целовал меня. Не пытался делать что-то еще.

В тот год мне нравились многие мальчики из компании моего брата. В детстве Брайан был странным - чудным в хорошем смысле, но в выпускном классе он стал королем школы, настоящим крутым перцем.

Когда он учился в выпускном классе, я начала встречаться с его лучшим другом, с которым и потеряла девственность.

Я была слишком юна - девятый класс, а парню было семнадцать. В конце концов, наши с ним отношения начали отнимать у меня слишком много времени. Я шла в школу, как обычно, в семь часов утра, но уходила на обед, примерно в час дня, и день проводила с ним. Потом он отвозил меня в школу к концу уроков. Я невинно садилась в школьный автобус и ехала домой, словно ничего не происходит.

В итоге, маме позвонили из администрации школы: я пропустила семнадцать дней, которые нужно отработать.

Мама спросила:

- Как ты это делала? Как ты просто уходила из школы?

- О, я подделывала твою подпись, - ответила я.

Разница в возрасте у нас с этим парнем, конечно, была огромная - сейчас она кажется просто вопиющей - так что мой брат, которому всегда хотелось меня защищать, этого парня возненавидел. Когда Брайан поймал меня на том, что я украдкой пробираюсь на встречу с его другом, рассказал всё родителям. В качестве наказания я должна была весь день ходить с корзиной по округе и собирать мусор, как арестантка на автостраде. Брайан ходил за мной и фотографировал, как я в слезах собираю мусор.

Но если не принимать во внимание вот такие эпизоды, моя жизнь в то время была такой прекрасно обыкновенной: встречи выпусников и прогулки, поездки по нашему маленькому городку, походы в кино.

Но правда заключалась в том, что я скучала по выступлениям. Мама поддерживала контакты с юристом, с которым познакомилась во время моих прослушиваний, его звали Ларри Рудольф, и она иногда звонила ему, чтобы посоветоваться по юридическим вопросам. Она послала ему видеозаписи, на которых я пою, и он посоветовал мне сделать демо-запись. У него была песня, которую Тони Брекстон записала для своего второго альбома, и которая в итоге в альбом не вошла: песня называлась 'Today.' Он прислал мне песню, я ее выучила, потом записала в студии в полутора часах езды от нас, в Новом Орлеане. Это - демо-запись, с которой я буду обращаться в звукозаписывающие компании.

Примерно в это же время Джастин и другой мушкетер, Дж. С. Чейсез, стали участниками новой мужской группы 'NSYNC', которая как раз формировалась. Другая участница нашего шоу, Никки, с которой я делила гримерку, вступила в женскую группу, но я обсудила это с мамой и решила развивать сольную карьеру.

Ларри включил демо-запись топ-менеджерам в Нью-Йорке, и они сказали, что хотят увидеть, на что я способна. Так что я надела свои крошечные туфельки на шпильках и крутое маленькое платьице, и вернулась в Нью-Йорк.

Я пыталась оставаться дома, чтобы стать обычным подростком, но не получилось. Мне по-прежнему хотелось чего-то большего.

8

'Кто этот человек? - думала я. - Не имею ни малейшего представления, но мне нравится его офис, и действительн нравится его собака'. Он был просто маленьким старичком, но энергия в нем кипела. Я решила, что ему, наверное, шестьдесят пять (на самом деле ему было пятьдесят с чем-то).

Ларри сказал, что этот человек - большая шишка по имени Клив Колдер. Я понятия не имела, кто это. Если бы я знала, что он - директор компании звукозаписи, основатель 'Jive Records', наверное, нервничала бы сильнее. А вместо этого мне было просто любопытно. И я полюбила его с первого взгляда.

У него был очень устрашающий трехэтажный офис. А в офисе - чайный терьер - я даже не знала, что существует такая порода собак, клянусь богом, это была самая маленькая и хрупкая собачка в мире. Когда я вошла, увидела этот офис и эту собачку, почувствовала, что попала в параллельную Вселенную. Всё предстало в новом измерении. Я оказалась в волшебном сне.

- Привет, Бритни! - воскликнул он, буквально трепеща от энтузиазма. - Как дела?

Вел он себя так, словно состоял в каком-то могущественном тайном обществе. У него был южно-африканский акцент, из-за чего мне казалось, что передо мной - персонаж старого фильма. Я никогда не слышала, чтобы кто-то так разговаривал в реальной жизни.

Он разрешил мне взять на руки собачку. Я держала крошечное животное, такое теплое в моих руках, и осматривалась в огромном офисе, всё время улыбаясь. В это мгновение мои мечты начали стремительно воплощаться в жизнь.

Пока что у меня была только демо-запись. Я просто ходила к людям, с которыми Ларри советовал мне встретиться. Я знала, что мне нужно будет спеть песню для топ-менеджеров звукозаписывающих компаний. И я знала, что мне определенно хочется чаще находится рядом с этим парнем, потому что то, кем он был, как-то связано с тем, кем мне хочется стать. Я бы не удивилась, если бы в прошлой жизни он был моим дядюшкой. Мне хотелось знать его всегда. Это - его улыбка. Умная, проницательная, мудрая. Он был мужчиной с мистической улыбкой. Никогда ее не забуду. Мне было так весело рядом с ним, и я чувствовала, что поездка в Нью-Йорк была бы более чем целесообразна, даже если бы единственное, что она мне дала - это возможность встретить такого человека, кого-то, кто поверит в меня.

Но мой день на этом не закончился. Ларри возил меня по городу, я вошла в комнату, полную топ-менеджеров, и спела 'I Have Nothing' Уитни Хьюстон. Полная комната мужчин в костюмах, которые пристально на меня смотрели, рассматривали с ног до головы меня в моем маленьком платьице и на высоких каблуках, и я пела громко.

Клив сразу же подписал со мной контракт. Так что в итоге я заключила контракт со звукозаписывающей компанией 'Jive Records' в пятнадцать лет.

Мама теперь учила второклассников в Кентвуде, а Джейми Линн была слишком маленькой, так что подруга нашей семьи Фелиция Кулотта (я называла ее 'мисс Фе') начала всюду меня сопровождать.

Компания хотела, чтобы я немедленно отправилась в студию звукозаписи. Нас с Фе поселили в апартаментах в Нью-Йорке. Мы каждый день ездили в Нью-Джерси, я шла в кабинку звукозаписи и пела для продюсера и поэта-песенника Эрика Фостера Уайта, который работал с Уитни Хьюстон.

Честно говоря, я была в растерярянности. Не знала, что происходит. Знала только, что я люблю петь и танцевать, так что какие бы боги ни спустились с небес, чтобы направлять меня на этом пути, я буду выступать для них. Если кто-то может придумать для меня что-то, что поможет мне предстать в формате, который будет близок людям, я готова. Не знаю, как это произошло, но Бог сотворил чудо, и вот я - в Нью-Джерси, записываюсь в студии.

Кабинка, в которой я пела, находилась под землей. Когда вы внутри, вы слышите только свое пение, больше ничего. Я пела несколько месяцев. Не выходила из кабинки звукозаписи.

После непрерывной работы я пошла к кому-то в гости на барбекю. В то время я одевалась очень женственно - всегда в платье и на каблуках. В гостях я разговаривала с людьми, пыталась произвести хорошее впечатление, в какой-то момент подбежала к Фелиции и потащила ее на балкон. Я не поняла, что там - сетчатая дверь. Врезалась прямо в нее, разбила нос и упала. Все оглянулись и увидели, что я лежу на полу и держусь за нос.

Сказать, что я была смущена - значит не сказать ничего...

Я встала, и кто-то сказал: 'Слушай, там сетчатая дверь'.

- Да, спасибо, - ответила я.

Конечно, все просто посмеялись над этим маленьким конфузом.

Я была так смущена. Не странно ли, что из всего, произошедшего со мной в первый год записи на студии, это - мое самое яркое воспоминание? С тех пор прошло больше двадцати пяти лет! Но, по правде говоря, думаю, это, скорее, был шок, потому что я не знала, что там - сетчатая дверь. Этот инцидент заставил меня задуматься о том, что я слишком много времени провожу в кабинке звукозаписывающей студии.

Примерно через год работы в студии в Нью-Джерси я собрала материал для первого альбома. А потом вдруг один из топ-менеджеров сказал мне: 'Тебе нужно встретиться с этим автором из Швеции. Он действительно хорош. Он пишет крутые песни'.

- Хорошо, - ответила я. - С кем он работал?

Не знаю, как я догадалась задать этот вопрос, при всей моей неопытности, но у меня начали появляться четкие идеи насчет того, как я хочу звучать. Я провела небольшое расследование и выяснила, что он написал песни для 'Backstreet Boys', Робин и Брайана Адамса.

- Да, - ответила я. - Согласна.

Макс Мартин прилетел в Нью-Йорк, и мы встретились за обедом, только мы с ним, никаких ассистентов или представителей звукозаписывающей компании. Хотя рядом со мной всегда находились помощники из-за моего возраста, на этот раз было решено, что я должна встретиться с ним сама. Мы сели за стол, подошел официант и спросил: 'Чем я могу вам помочь?'.

Вдруг свеча как-то упала и залила огнем весь стол.

Мы сидели в одном из самых дорогих ресторанов Нью-Йорка, и наш стол только что превратился в стену огня, от слов 'Чем я могу вам помочь?' до стены огня прошла всего секунда.

Мы с Максом в ужасе посмотрели друг на друга.

- Нам сейчас лучше уйти, да? - спросил он.

Он был волшебником. И мы начали работать вместе.

Я полетела в Швецию, чтобы записать песни, но почти не заметила разницы между Швецией и Нью-Джерси: я была просто в другой кабинке звукозаписи.

Фелиция приходила и спрашивала: 'Хочешь кофе? Пойдем на кофе-брейк!'.

Я ее спроваживала. Я работала много часов без перерыва. Моя рабочая этика была крепка. Я никогда не выйду из кабинки. Если бы вы знали меня в то время, вы бы не получали от меня вестей много дней. Я оставалась в студии столько, сколько могла. Если кто-то хотел уйти, я говорила: 'Я спела неидеально'.

Вечером перед записью '... Baby One More Time,' я слушала 'Tainted Love' 'Soft Cell' и влюбилась в это звучание. Я не ложилась допоздна, так что пришла в студию уставшей, мой голос вышел из строя. Это помогло. Когда я пела, голос стал грубее, звучал более зрело и сексуально.

Почувствовав, что происходит, я полностью сосредоточилась на записи. И Макс слушал меня. Когда я сказала, что хочу, чтобы в моем голосе было больше ар-н-би и меньше чистого поп-стиля, он понял, что я имею в виду, и выполнил мою просьбу.

Потом, когда все песни были записаны, кто-то спросил:

- Что еще ты можешь сделать? Хочешь станцевать?

Я ответила:

- Хочу ли я станцевать? Черт возьми, хочу!

9

Звукозаписывающая компания представила мне концепцию видео-клипа на песню '... Baby One More Time', в котором я должна была играть футуристического астронавта. В макете, который мне показали, я была похожа на Могучего Рейнджера. Этот образ на был мне близок, и я чувствовала, что моя аудитория не сможет отождествлять себя с ним. Я сказала топ-менеджерам звукозаписывающей компании, что, по-моему, людям хотелось бы видеть, как я сижу с друзьями в школе, мне скучно. а потом, как только звенит звонок, бум - мы начинаем танцевать.

Стиль работы хореографа был плавным. Помогло то, что большинство танцоров - из Нью-Йорка. В мире поп-танцев существует два лагеря. Большинство людей скажут, что танцоры из Лос-Анджелеса - лучше. Со всем уважением к ним, мое сердце всегда принадлежало танцорам из Нью-Йорка - в них больше души. Мы репетировали в Танцевальном центре на Бродвее, где я занималась в детстве, так что мне там было комфортно. Когда топ-менеджер 'Jive Records' Барри Вайсс пришел в студию, я включила музыку и показала, на что способна.

Режиссер видео-клипа, Найджел Дик, был готов воспринимать мои идеи. Кроме школьного звонка, который сигнализирует о начале танцев, я добавила, что важно, чтобы в клипе были крутые парни. И я решила, что мы наденем школьную форму, чтобы наш танец за пределами класса в обычной одежде выглядел более волнующе. Мы даже включили в состав актеров Мисс Фе в роли моей учительницы. Мне это казалось уморительным - она в ботанских очках и старомодной учительской одежде.

Съемки этого видео-клипа стали самым веселым эпизодом в процессе создания первого альбома.

Наверное, именно тогда я испытывала самую сильную страсть к музыке в своей жизни. Меня никто не знал, и мне нечего было терять, если я провалюсь. В анонимности так много свободы. Я могла смотреть на толпу людей, которые никогда меня раньше не видели, и думать: 'Вы еще не знаете, кто я'. Мне можно было не беспокоиться, если я совершу ошибку, и это в своем роде раскрепощало.

Для меня выступление не было позированием и улыбками. На сцене я превращалась в баскетболистку, которая бежит по залу. У меня было чувство мяча, чувство прохода. Я была бесстрашной. Я знала, когда делать бросок.

Летом 'Jive' отправили меня в турне по торговым центрам - кажется, двадцать шесть торговых центров! Такой промо-тур - не очень-то веселенькое дельце. Меня еще никто не знал. Я должна была пытаться продать себя людям, которым это было неинтересно.

Держалась я наивно, и это не было актерской игрой. Я не знала, что делать. Просто говорила: 'Да, привет! Мои песни действительно классные! Сами убедитесь!'.

До выхода видео-клипа мало кто знал, как я выгляжу. Но в конце сентября песня попала в ротацию на радио. Мне было шестнадцать, когда 23 октября 1998 года сингл '... Baby One More Time' занял первое место в хит-параде. Через месяц состоялась премьера видео-клипа, и вдруг меня начали узнавать везде, куда бы я ни пришла. 12 января 1999 года вышел альбом, очень быстро было продано более десяти миллионов копий. Я дебютировала на первом месте в чарте 'Billboard 200' в США. Я стала первой женщиной, которая дебютировала на первом месте с синглом и альбомом одновременно. Я почувствовала, что жизнь понеслась на полную катушку. Мне больше не нужно было выступать в торговых центрах.

События начали разворачиваться быстро. Я ездила с 'NSYNC', в составе которых был мой старый друг по 'Клубу Микки Мауса' Джастин Тимберлейк, в гастрольных автобусах. Со мной всегда были мои танцоры, Фелиция или один из моих двоих менеджеров, Ларри Рудольф или Джонни Райт. Я получила телохранителя по имени Большой Роб, он относился ко мне с невероятной нежностью.

Я стала постоянной гостьей передачи 'Total Request Live' на MTV. Журнал 'Rolling Stone' прислал Дэвида Лашапеля в Луизиану, чтобы он снял меня для статьи с фотографией на обложке апрельского номера 'В сердце, голове и постели мечты тинейджеров'. Когда номер вышел, фотографии вызвали противоречивые чувства, потому что на обложке я была в нижнем белье с Телепузиком в руках - это подчеркивало, насколько я юна. Маму это, кажется, обеспокоило, но я знала, что хочу и дальше работать с Дэвидом Лашапелем.

Каждый день приносил что-то новое. Я встречалась с таким множеством потрясающих дюдей! После выхода 'Baby' на вечеринке в Нью-Йорке я познакомилась с певицей и автором песен Полой Коул. Она была примерно на четырнадцать лет меня старше. Боже, я смотрела на нее с обожанием - сначала на ее внешность. Это была миниатюрная женщина с кудрявыми черными волосами, свободно рассыпавшимися по спине. У меня не было ни малейшего представления, кто она, черт возьми, такая, я знала только, что она невероятно красива и энергична.

Через несколько лет я узнала, что эта женщина, кроме того, написала песни, которые я люблю. Когда я впервые услышала ее голос, думала, что она выглядит совсем не так, как оказалось на самом деле. Сопоставив ее ангельское личико со сверхгрязными словами ее песни 'Feelin' Love,' ее миниатюрное тело - с силой ее голоса в 'I Don't Want to Wait,' я поняла, насколько сильный эффект производит несоответствие женщины ожиданиям.

10

Мы с Джастином Тимберлейком продолжали общаться после 'Клуба Микки Мауса', и с удовольствием проводили вместе время в турне 'NSYNC'. Опыт участия в мюзикле в столь юном возрасте нас сблизил. У нас было так много общего. Мы встретились во время моего турне и начали тусоваться днем перед шоу, а потом - и после шоу. Довольно скоро я поняла, что по уши в него влюблена, хотя влюбиться в него - это было безнадежно.

Когда мы находились где-то поблизости друг от друга - даже его мама об этом сказала - нас притягивало друг к другу, как магнитом. Мы немедленно друг друга находили и склеивались. Невозможно объяснить, как мы были вместе. Честно говоря, мы были так сильно влюблены, что это было странно. Его группа 'NSYNC' была тогда, что называется, 'сладкими мальчиками'. Белые парни, но любили хип-хоп. Мне это казалось их главным отличием от 'Backstreet Boys', которые, кажется, сознательно позиционировали себя как белую группу. 'NSYNC' тусовались с черными музыкантами. Иногда мне казалось, что они слишком стараются, чтобы вписаться в тусовку. Однажды мы с Джеем пошли в районы Нью-Йорка, в которых раньше не бывали. По дороге нам встретился парень с огромной блестящей медалью, в сопровождении двух огромных телохранителей.

Джей пришел в восторг и громко сказал:

- О, шиз Гинувайн! Как дела, братан?

Когда Гинувайн ушел, Фелиция изобразила Джея:

- О да, шиз-шиз! Гинувайн!

Джей даже не смутился. Просто выслушал это и посмотрел на нее так: 'Ладно, Фе, катись к чертям'.

Во время этого турне он получил свою первую цепочку - большую букву Т - Тимберлейк.

Я пыталась казаться столь же беззаботной, как он, и это стало для меня тяжелым испытанием. Я не могла не заметить, что ведущие ток-шоу ему задавали не такие вопросы, как мне. Все постоянно делали странные замечания насчет моей груди, всем хотелось знать, сделала ли я пластическую операцию.

Журналисты могли задавать неудобные вопросы, но вот на церемониях вручения премий я по-настоящему радовалась. Ребенок во мне пришел в восторг, впервые увидев на 'MTV Video Music Awards' Стивена Тайлера из 'Aerosmith'. Я увидела, что он опоздал, на нем было что-то фантастическое вроде плаща волшебника. У меня челюсть отвисла. Это было что-то нереальное - увидеть его живьем. Ленни Кравитц тоже опоздал. И я снова подумала: 'Легенды! Легенды! Куда ни посмотрю, всюду - легенды!'.

Я начала по всему миру встречать Мадонну. Я делала шоу в Германии и в Италии, и в итоге мы выступали на одних и тех же шоу вручения европейских премий. Здоровались, как подруги. На одном из шоу вручения премий я постучалась в гримерку Мэрайи Кэри. Она открыла, и из гримерки полился невероятный потусторонний свет. Знаете, у всех теперь есть кольцевые светильники? Ну а двадцать с чем-то лет назад кольцевой светильник был только у Мэрайи Кэри. Нет, я не могу называть ее просто по имени. Для меня она - Мэрайя Кэри.

Я спросила, можем ли мы вместе сфотографироваться, попробовала сделать фото там, где мы стояли, но она сказала: 'Нет! Встань вот сюда, дорогая. Это - мой свет'. Она говорила это своим глубоким, прекрасным голосом: 'Это - моя рабочая сторона, девочка. Моя рабочая сторона, девочка'.

Я выполнила все условия Мэрайи Кэри, и мы сделали фото. Конечно, она была абсолютно права во всём - фотография получилась невероятная. Знаю, в тот вечер я получила премию, но вы даже не представляете, что это было. Идеальное фото с Мэрайей Кэри - вот настоящий приз.

А тем временем я била все рекорды, став одной из самых продаваемых певиц всех времен. Меня называли Поп-принцессой.

На вручении премии 'MTV Video Music Awards' в 2000 году я спела '(I Can't Get No) Satisfaction' 'Rolling Stones', а потом - 'Oops!... I Did It Again', во время выступления я сбросила фрак и цилиндр и осталась в блестящем бикини и облегающих леггинсах, мои длинные волосы были распущены. Хореографию поставил Уэйд Робсон - он всегда знал, как сделать так, чтобы я выглядела сильной, и в то же время - женственной. Во время танцевальных перебивок в клетке благодаря танцу я выглядела женственно на агрессивном представлении.

Потом ведущие MTV усадили меня за монитор и заставили смотреть видео, на котором прохожие на Таймс-Сквер высказывали мнение о моем выступлении. Некоторые сказали, что я справилась, но, кажется, ужасно много людей обратили внимание только на то, что на мне было недостаточно одежды. Они сказали, что я была одета слишком 'сексуально' и подавала плохой пример детям.

Камеры были направлены на меня, все ждали, как я отреагирую на эту критику, приму ее спокойно или расплачусь. Я спрашивала себя: 'Разве я сделала что-то плохое?'. Я просто постаралась хорошо станцевать на церемонии вручения премий. Я никогда не утверждала, что я - образец для подражания. Всё, чего я хотела - петь и танцевать.

Ведущий MTV продолжал давить. Что я думаю о комментаторах, которые говорят, что я развращаю американскую молодежь?

В конце концов, я сказала: 'Некоторые из них выразились очень мягко... Но я - не мать детям. Я просто хочу быть собой. Я знаю, не всем прохожим понравлюсь'.

Меня трясло. Это был мой первый опыт негативной реакции, потом я буду получать такие отзывы много лет. Такое чувство, что каждый раз, когда я выступала на развлекательном шоу, кто-то меня снимал, чтобы сказать, что я была 'ненастоящей'.

Я точно не знала, чего от меня ждут все эти критики - подражания Бобу Дилану? Я была девочкой-подростком с Юга. Я писала свое имя с сердечком, мне нравилось выглядеть крутой. Почему, даже когда я была подростком, ко мне относились так, словно я опасна?

А тем временем я начала замечать, что среди моих зрителей становится всё больше пожилых мужчин, иногда мне внушали тревогу их зловещие удыбки, словно я для них была воплощением фантазии о Лолите, особенно злило, что, кажется, никто из них не мог представить, что я одновременно сексуальна и одарена, талантливая и горячая. Кажется, они думали: раз я сексуальная, значит - тупая. Если я горячая, наверное, я не могу быть талантливой.

Жаль, что я тогда не знала шутку Долли Партон: 'Меня не обижают шутки про тупых блондинок, потому что я не тупая. Кроме того, я - не блондинка'. Мой настоящий цвет волос - черный.

Пытаясь найти способ защитить душу от критики и сосредоточиться на том, что действительно важно, я начала читать религиозную литературу, например - серию 'Разговоры с Богом' Нила Дональда Уолша. И начала принимать прозак.

Когда вышел клип 'Oops!... I Did It Again', мое имя стало брендом, моя карьера была в моих руках. К моменту начала моего мирового турне в поддержку 'Oops!' я смогла построить маме дом и заплатить долги отца. Я хотела подарить им безупречную репутацию.

11

У меня почти осталось времени на репетиции. У меня была всего неделя на подготовку. Я должна была выступать в перерыве между таймами Суперкубка вместе с 'Aerosmith', Мэри Джей Блайдж, Нелли и 'NSYNC'. У Джастина и остальных членов группы были специальные перчатки, из которых летели искры! Я спела 'Walk This Way' в очень сексуальной версии футбольной формы - блестящие серебряные штаны, укороченная рубашка и спортивный нарукавник на одной руке. Меня привезли в трейлер Стивена Тайлера прямо перед началом шоу, он был невероятно энергичен: для меня он всегда был кумиром. Когда мы закончили номер, над стадионом зажглись феерверки.

Выступление в перерыве Суперкубка стало очередным чудом в бесконечной, кажется, череде чудес, происходивших со мной. Я вошла в список 'Самых влиятельных знаменитостей года' 'Forbes' как 'Самая влиятельная женщина' , в следующем году я заняла первое место во всех номинациях. Я узнала, что таблоиды зарабатывают очень много денег на моих фотографиях, я почти в одиночку поддерживала на плаву некоторые журналы. И начала получать головокружительные предложения.

На церемонии вручения премия 'MTV Video Music Awards' в сентябре 2001 года я должна была спеть 'I'm a Slave 4 U,' и мы решили, что в качестве реквизита я использую змею. Этот эпизод стал культовым в истории 'MTV Video Music Awards', но в реальности эти выглядело еще страшнее, чем кажется.

Впервые я увидела змею, когда ее принесли в маленькую подсобку за кулисами 'Метрополитен-Оперы' на Манхэттене, где мы готовили шоу. Девушка, которая привезла змею, была еще ниже меня - она выглядела так молодо, была такой крошечной блондинкой. Я не могла поверить, что это не поручили какому-нибудь крупному парню. Помню, что подумала: 'Вы позволите нам, двум коротышкам, держать эту огромную змею...?'.

Но что поделать, назад дороги нет: она подняла змею, обвила ее вокруг моей шеи и туловища. Честно говоря, я немного испугалась - змея была огромная, желто-белая, она извивалась и выглядела грозно. Ничего страшного, девушка, которая вручила мне змею, здесь, и укротитель змей, и куча других людей.

Но всё изменилось, когда я начала петь на сцене со змеей. На сцене я - в рабочем режиме: я в костюме, на сцене никого больше нет - только я. Коротышка снова подошла ко мне и вручила змею, я могла лишь смотреть в пол, потому что чувствовала: если я подниму глаза и встречусь с нею взглядом, змея меня убьет.

Мысленно я повторяла: 'Просто выступай, просто используй свои ноги и выступай'. Но вот о чем никто не знает: пока я пела, голова змеи оказалась прямо возле моего лица, змея приблизилась вплотную и начала на меня шипеть. Вы не видели эти кадры по телевизору, а в реальности? Я думала: 'Черт, ты вот сейчас это серьезно? Язык чертовой змеи сейчас высунулся прямо на меня. Прямо. Сейчас'. В конце концов, я ушла за кулисы и отдала змею обратно, слава богу.

Следующим вечером в Мэдисон-Сквер-Гарден в Нью-Йорке, за несколько дней до 11-го сентября, я пела дуэтом 'The Way You Make Me Feel' с Майклом Джексоном в честь тринадцатой годовщины его сольной карьеры. Дефилировала по сцене в каблуках. Зрители просто с ума сходили. В какой-то момент показалось, что все двадцать тысяч зрителей начали петь вместе с нами.

Компания 'Pepsi' наняла меня, чтобы я снималась в их рекламе. В ролике 'Наслаждение 'Pepsi'' сначала была водителем машины доставки, а потом исполняла большой танцевальный номер. В ролике 'Теперь и тогда' я снималась в крутых нарядах разных эпох. В эпизоде о восьмидесятых меня загримировали под Роберта Палмера времен 'Simply Irresistible.' Прическу и макияж мне делали четыре часа, и всё равно меня не смоги превратить в убедительного мужчину. А вот в эпизоде о пятидесятых мне нравилось танцевать в ресторане для автомобилистов. У меня была прическа, как у Бетти Буп. Работая в разных жанрах, я восхищалась тому, какой интеллектуальный подтекст был заложен в этих рекламных роликах.

Первый фильм, в котором я снялась, назывался 'Перекрестки', автор сценария - Шонда Раймс, режиссер - Тамра Дэвис. Мы снимали его в марте 2001 года, примерно в это же время я записывала альбом 'Britney'. В фильме я играла 'хорошую девочку' по имени Люси Вагнер. Опыт для меня оказался нелегким. Проблема была не в участниках съемок, а в том, что актерство делало с моим мозгом. Думаю, я начала играть по системе Станиславского, но потом не знала, как избавиться от личности своей героини. Я действительно перевоплотилась в другого человека. Некоторые играют по системе Станиславского, но обычно они знают, что делают. А я совсем не отделяла себя от своей героини.

Неловко об этом говорить, но словно какое-то облако зависло надо мною, и я просто стала этой девушкой по имени Люси. Когда включали камеру, я становилась ею, а потом не видела разницы между тем, включена камера или выключена. Понимаю, звучит глупо, но это - правда. Я начала беспокоиться, когда Джастин спросил: 'Почему ты так ходишь? Кто ты?'.

Могу лишь сказать: хорошо, что Люси была милой девушкой и писала стихи о том, что она 'уже не девочка, но еще не женщина', а не серийной убийцей.

В итоге я начала ходить по-другому, вести себя по-другому, говорить по-другому. Несколько месяцев, пока мы снимали 'Перекрестки', я была кем-то другим. До сих пор считаю, что девочки, с которыми я снималась в этом фильме, думали: 'Она немного...странная'. Если так, они были правы.

Я была младенцем, как эта героиня. Мне надо было играть перед камерой себя. Но мне так хотелось хорошо выполнить свою работу, что я пыталась придать образу глубину. Я всю жизнь была собой, и мне захотелось стать кем-то другим! Мне следовало сказать себе: 'Это - фильм-путешествие для подростков. Здесь нет такой глубины. Ну правда, просто хорошо проведи время'.

Когда съемки закончились, ко мне в гости приехала одна из моих подружек по клубу в Лос-Анджелесе. Мы пошли в 'CVS'. Клянусь богом, когда я зашла в магазин, когда разговаривала с подружкой, делая покупки, я наконец-то снова стала собой. Выйдя из магазина, я избавилась от заклятия, которое наложил на меня фильм. Это было так странно. Моя маленькая душа вернулась в мое тело. Поход за косметикой с подружкой подействовал, как взмах волшебной палочки.

А потом я разозлилась.

Я подумала: 'Боже, что я делала последние пять месяцев? Кем я была?'.

В сущности, это было началом и концом моей актерской карьеры, я вздохнула с облегчением. На кастинге 'Дневника памяти' выбрали меня и Рейчел Макадамс, и, хотя было бы здорово воссоединиться с Райаном Гослингом после 'Клуба Микки-Мауса', я рада, что этого не сделала. Если бы я согласилась на съемки, вместо работы над альбомом 'In the Zone' мне пришлось бы день и ночь играть богатую невесту из 1940-х.

Я уверена, много проблем возникло из-за того, что это был мой первый актерский опыт. Думаю, в актерской сфере есть люди, которые сталкиваются с чем-то подобным, когда у них возникают проблемы с разделением себя и своего героя. Но, мне кажется, они все-таки держат дистанцию. Надеюсь, мне никогда больше не будет грозить такая профдеформация. Когда живешь вот так - наполовину ты, и наполовину - вымышленный персонаж, это вносит в жизнь сумятицу. Со временем перестаешь понимать, что - настоящее.

12

Если вспомнить то время, я дейсвительно жила в мечте, в моей мечте. Ездила в турне по всему миру. Один из самых счастливых моментов во время турне - выступление на музыкальном фестивале 'Рок в Рио' в январе 2001 года. В Бразилии я чувствовала себя свободной, в каком-то смысле, как ребенок - женщина и ребенок, два в одном. Тогда я была бесстрашна, полна энергии и драйва.

Ночью мы с танцорами - их было восьмеро, две девушки, остальные - парни, пошли купаться в океане, танцевали, пели и смеялись. Мы много часов разговаривали под луной. Было так красиво. Уставшие, отправились в парилку, где разговаривали дальше.

Тогда я могла позволить себе маленькие грешки - купалась голышом, разговаривала всю ночь, ничего особенного. Тут был вкус бунта и свободы, но я просто радовалась жизни, мне было девятнадцать лет.

Турне 'Сон во сне' сразу после выхода альбома 'Britney' осенью 2001 года стало моим четвертым турне и одним из самых любимых. Каждый вечер на сцене я сражалась с зеркальной версией себя, это воспринималось, вероятно, как метафора. Но это сражение с зеркалом - только одна песня. А был еще полет! И египетская баржа! И джунгли! Лазеры! Снег!

Постановщиком и хореографом был Уэйд Робсон, я очень благодарна людям, сделавшим это шоу. По-моему, всё было очень хорошо продумано. У Уэйда была концепция шоу как отражения нового, более зрелого этапа в моей жизни. Декорации и костюмы были продуманы до мельчайших деталей. Если человек знал, какой стиль мне подойдет, я всегда была благодарна.

Меня догадались представить как звезду, и я знаю, что я в долгу перед ними за это. То, как они меня представили, свидетельствовало о том, что они уважают меня как артистку. Это турне создали блестящие умы. Несомненно, это было мое самое лучшее турне.

Именно на это мы все надеялись. Я тяжело трудилась, чтобы оказаться здесь. Я выступала в торговых центрах перед выходом 'Baby', потом отправилась в турне 'Baby' и впервые увидела так много зрителей. Помню, я подумала: 'О, вау, теперь я - кто-то'. Потом альбом 'Oops!' принес еще больший успех, так что к моменту начала турне 'Сон во сне' вокруг было сплошное волшебство.

К весне 2002 года я дважды выступала на 'SNL': сыграла девушку, сбивающую масло в музее колониальной реконструкции - также в проекте участвовали Джимми Феллон и Рейчел Дреч, а потом сыграла младшую сестренку Барби, Скиппер - в роли Барби была Эми Пелер. Я была самой младшей участницей проекта, которая выступала и одновременно была музыкальной гостьей серии.

Примерно тогда же у меня спросили, не хочу ли я сняться в мюзикле. Я не была уверена, что хочу снова сниматься после 'Перекрестков', но этот мюзикл меня соблазнил. Это было 'Чикаго'.

Продюсеры фильма пришли на площадку, на которой я выступала, и спросили, хочу ли я сняться в мюзикле. Я отклонила предложения о съемках в трех или четырех фильмах, потому что была поглощена своим сценическим шоу. Не хотела, чтобы меня отвлекали от музыки. Я была счастлива делать то, что делала.

Но, оглядываясь назад, я думаю, что в случае с 'Чикаго' не нужно было отказываться: мне нужно было отнестись к этому более вдумчиво, проявить бунтарский дух. 'Чикаго' - это было бы весело. Эти танцевальные номера - то, что я люблю: женственные безумства, кошечки-куколки, движения а-ля 'сними корсет'. Жаль, что я отвергла это предложение.

Я должна была играть злодейку, которая убила мужчину, и во время этого петь и танцевать, да.

Наверное, я нашла бы способ, прошла бы тренинг, чтобы не превратиться в героиню 'Чикаго' так, как превратилась в Люси в 'Перекрестках'. Жаль, что я не попробовала что-то новое. Если бы мне хватило смелости выйти из зоны комфорта, сделать что-то большее, чем то, что я знала. Но я пообещала не раскачивать лодку и не жаловаться, даже если что-то меня расстраивает.

В личной жизни я была очень счастлива. Мы с Джастином жили вместе в Орландо. У нас был прекрасный просторный двухэтажный дом с черепичной крышей и бассейном на заднем дворе. Хотя мы оба много работали, всё равно пытались найти время и побыть дома вместе, когда выпадала такая возможность. Я возвращалась каждые несколько месяцев, так что мы с Джастином могли быть вместе две недели, иногда - два месяца подряд. Это была наша база.

Как-то, когда Джейми Линн была еще маленькая, моя семья прилетела на неделю к нам в гости. Мы все вместе пошли в 'FAO Schwarz' в 'Pointe Orlando'. Магазин закрыли и предоставили в наше распоряжение. Моя сестра выбрала миниатюрный кабриолет с настоящими открывающимися дверцами. Это было нечто среднее между настоящим автомобилем и картом. Как-то мы доставили его в Кентвуд, и она на нем ездила по округе, пока не переросла игрушку.

Этот ребенок в автомобиле был единственным в свое роде - очаровательная маленькая девочка ездит на миниатюрном красном 'Мерседесе'. Это было самое крутое, что можно увидеть в жизни. Клянусь богом, зрелище было невероятное.

Так мы все относились к Джейми Линн: 'Ты видишь это, тебе это нравится, ты это хочешь, ты это получаешь'. Насколько я могу судить, ее мир был воплощением в реальности песни Арианы Гранде '7 Rings'. (Когда я была ребенком, у нас не было денег. Моим самым ценным имуществом были мои куклы 'Madame Alexander'. Их были десятки, было из чего выбрать. У них открывались и закрывались глаза, у всех были имена. Некоторые были литературными персонажами или историческими личностями - например, Скарлетт O'Хара или королева Елизавета. У меня были героини романа 'Маленькие женщины'. Когда я получила пятнадцатую куклу, чувство было такое, словно выиграла в лотерею!).

Это было хорошее время в моей жизни. Я была так влюблена в Джастина, просто охвачена страстью. Не знаю, может быть, в молодости любовь - какая-то особенная, но у нас с Джастином было что-то невероятное. Ему даже не нужно было что-то говорить или делать для того, чтобы я чувствовала свое родство с ним.

На юге мамочки любят собрать детей и объявить: 'Послушайте, мы сегодня пойдем в церковь, давайте скоординируем цвета'. Именно это мы и сделали на вручении премии 'American Music Awards' в 2001 году, где я была соведущей вместе с ЭлЭл Кул Джеем. До сих пор не могу поверить, что Джастин хотел надеть джинсовый костюм, а я сказала: 'Мы должны одеться одинаково! Будет деним на дениме'.

Сначала, честно говоря, я думала, что это - шутка. Не верила, что мой стилист действительно это сделает, не верила, что Джастин может со мной так поступить. Но оба они так и поступили.

Стилист принес полностью джинсовый костюм Джастина, включая джинсовую шляпу к его джинсовой куртке и джинсам. Когда Джастин всё это надел, я подумала: 'Вау! Кажется, мы действительно это сделаем!'.

Мы с Джастином всегда ходили на мероприятия вместе. Мы получали столько удовольствия на съемках 'Teen Choice Awards', и всегда координировали цвета. Но одинаковые джинсовые костюмы - это просто взрыв мозга. В тот вечер корсет так впился в мое тело под джинсовым платьем, что я едва не упала в обморок.

Понимаю, это было безвкусно, но и по-своему так мило, я всегда радуюсь, когда вижу на Хэллоуин пародию на наши костюмы. Я слышала, что Джастина разругали за этот костюм. В одном подкасте, где его дразнили за костюм, он сказал: 'Когда вы молоды и влюблены, можно натворить дел'. Истинная правда. У нас голова кружилась от любви, о чем и свидетельствовали эти костюмы.

За время наших отношений я узнала о нескольких изменах Джастина. Я потеряла голову от любви, поэтому махнула рукой, хотя тиблоиды, кажется, были полны решимости ткнуть меня в эти факты носом. Когда 'NSYNC' в 2000 году полетели в Лондон, фотографы застукали Джастина с девушкой из 'All Saints' в автомобиле. Но я ни разу его не упрекнула. К тому времени мы были вместе год.

Другой случай: мы были в Вегасе, и одна из моих танцовщиц, тусовавшаяся с Джастином, рассказала, что он указал на девушку и сказал: 'Да, чувак, я ее чпокнул прошлой ночью'. Не хочу говорить, о ком речь, она действительно очень популярна, сейчас она замужем и у нее дети. Не хочу, чтобы у нее были проблемы.

Моя подружка была в шоке, она верила, что просто Джастин в хорошем настроении начал бахвалиться. Ходили слухи о нем и разных танцовщицах и девушках-групи. Я закрывала на это глаза, но, очевидно, он распутничал. Это тот случай, когда всё знаешь, но ничего не говоришь.

Так что я поступила так же. Всего один раз - с Уэйдом Робсоном. Однажды вечером мы с ним пошли тусоваться и зашли в испанский бар. Мы танцевали и танцевали. В ту ночь я с ним переспала.

Я терпела выходки Джастина много лет, за исключением одного случая, когда я призналась ему, что всё знаю. Ту ночь можно списать на то, что такое случается, когда вы молоды, как были тогда молоды мы с Джастином, мы проехали это и остались вместе. Я думала, мы будем вместе всегда. Надеялась, что будем.

Когда мы встречались, я забеременела от Джастина. Это был сюрприз, но для меня это была не трагедия. Я так сильно любила Джастина. Всегда надеялась, что в один прекрасный день мы создадим семью. Это произошло намного раньше, чем я ожидала. Что сделано, то сделано.

Но Джастин явно не был рад моей беременности. Сказал, что мы не готовы к появлению в нашей жизни ребенка, мы слишком молоды.

Я его понимала. В некотором смысле. Если он не хотел становиться отцом, у меня, похоже, не было особого выбора. Я не хотела заставлять его делать то, что он делать не хочет. Наши отношения были слишком важны для меня. Уверена, люди меня за это возненавидят, но я согласилась сделать аборт.

Я никогда не могла представить, что сделаю аборт, но в данных обстоятельствах мы именно это и сделали.

Не знаю, правильное ли это было решение. Если бы он меня бросил, я бы этого не пережила. А Джастин был абсолютно уверен, что не хочет становиться отцом.

Кроме того, мы решили сделать то, что теперь задним числом мне кажется неправильным - мы решили, что мне нельзя ехать в больницу или к доктору.. Было важно, чтобы никто не узнал про аборт, а это значило, что всё нужно было сделать дома.

Мы не сказали даже моей семье. Кроме меня и Джастина об этом знала только Фелиция, которая всегда была рядом, чтобы мне помочь. Мне сказали: 'Может быть немного больно, но всё будет в порядке'.

В назначенный день, когда рядом были только Фелиция и Джастин, я приняла маленькие пилюли. Вскоре у меня начались мучительные спазмы. Я пошла в ванную и оставалась там несколько часов, лежала на полу, рыдала и кричала. Думала: 'Мне должны были дать обезболивающее'. Я хотела какую-то анестезию. Хотела пойти к доктору. Мне было так страшно. Лежала там и спрашивала себя, не умираю ли я.

Сказать, что было больно - значит не сказать ничего. Боль была немыслимой. Я упала на колени и держалась за унитаз. Долго не могла пошевельнуться. До сих пор это - одна из самых мучительных вещей, которые я пережила.

Но меня всё равно не отвезли в больницу. Джастин зашел в ванную и лег на пол рядом со мной. В какой-то момент он подумал, что, возможно, музыка поможет, так что взял свою гитару и лежал рядом со сной, бренчал.

Я кричала и рыдала, пока всё не закончилось. Прошло много часов, не помню, как всё закончилось, но двадцать лет спустя помню боль и страх.

После этого я какое-то время была в полном раздрае, потому что до сих пор очень любила Джастина. Я любила его до безумия, и мне это принесло несчастье.

Я должна была понять, что близится разрыв, но не понимала.

13

Джастин начал записывать свой первый сольный альбом 'Justified'. он стал очень холоден со мной. Думаю, он просто хотел меня использовать как пункт в 'донжуанском списке', и ему было неловко оставаться со мной, когда я смотрела на него с любовью и преданностью. В конце концов, он разорвал наши отношения эсемеской, когда я была на съемках видео-клипа на ремикс 'Overprotected' 'Darkchild'. Я прочитала эсемес в своем трейлере между дублями, а потом должна была вернуться и танцевать.

Сколько бы боли ни причинил мне Джастин, в наших отношениях был мощный фундамент любви, и когда он меня бросил, я была опустошена. Когда я говорю 'опустошена', это значит, что я несколько месяцев почти не могла разговаривать. Когда меня спрашивали о Джастине, я в ответ могла только плакать. Не знаю, был ли это шок с клинической точки зрения, но чувствовала я себя именно так.

Все, кто меня знал, думали, что со мной что-то не так, действительно всё плохо. Я вернулась домой в Кентвуд, не могла разговаривать с семьей или друзьями. Почти не выходила из дома. Была не в себе. Лежали на кровати и смотрела в потолок.

Джастин прилетел в Луизиану, чтобы меня проведать. Он привез длинное письмо, которое написал и вставил в рамку. Оно до сих пор лежит у меня под кроватью. И в конце там сказано - мне хочется плакать, когда я думаю об этом - 'Я не могу без тебя дышать'. Это - последние слова письма.

Читая письмо, я думала: 'Черт. Он - хороший писатель'. Потому что именно так я себя и чувствовала. Чувство было такое, словно я задыхаюсь, не могу дышать после всего случившегося. Но дело в том, что, даже увидев его и прочитав письмо, я не могла выйти из транса. Он столько сделал, прилетел, чтобы повидаться со мной, а я всё равно не могла говорить - ни с ним, ни с кем-либо другим.

14

Хотя последнее, что мне хотелось бы делать, это выступать, в моем контракте оставались даты концертов, так я что вернулась, чтобы завершить турне. Всё, чего мне хотелось - это сойти с дистанции. Хотелось, чтобы все дни и ночи принадлежали мне. Хотелось гулять по пирсу в Санта-Монике, слушать звон 'американских горок', смотреть на океан. Вместо этого каждый день - изнурительная работа. Занос оборудования. Вынос оборудования. Саунд-чек. Фотосъемка. Вопрос: 'В каком мы вообще городе?'.

Мне нравилось турне 'Сон во сне', когда оно началось, но потом всё превратилось в тяжелую рутину. Я устала душой и телом. Хотелось всё это прекратить. Я начала мечтать о том, чтобы полностью уйти из шоу-бизнеса и открыть магазинчик на пляже 'Венеция' совместно с Фелицией. Сейчас я понимаю, что просто не дала себе достаточно времени, чтобы исцелиться после разрыва с Джастином.

В конце июля 2002 года, в самом конце турне, мы отправились на юг, чтобы показать шоу в Мехико. Но поездка туда оказалась просто катастрофой. Мы путешествовали в фургонах, а когда пересекли границу, нас внезапно остановили. Толпа парней с самыми большими винтовками из всех, которые я когда-либо видела. Я была в ужасе, чувство такое, словно на нас устроили засаду. Всё это казалось мне бессмыслицей, но я знала только, что нас окружили разъяренные мужчины. В моем фургоне все напряглись: со мной были телохранители, но кто знает, что может произойти. Казалось, что прошла вечность, а потом начались мирные переговоры - как в кино. Для меня до сих пор загадка, что на самом деле случилось, но в итоге нам разрешили ехать дальше, и мы выступили для пятидесяти тысяч зрителей (но второе шоу, на следующий день, пришлось отменить на полпути из-за сильной грозы).

Это шоу, которое отменили из-за грозы, было последним в графике концертов турне 'Сон во сне', но когда после завершения турне я сказала, что хочу отдохнуть, все, кажется, занервничали. Если ты успешен в чем-то, на тебя будут давить, чтобы ты продолжал это делать, даже если тебе это больше не нравится. И, как вскоре выяснилось, я даже не могла на самом деле вернуться домой.

В Луизиане я дала интервью журналисту журнала 'People' по причине, казавшейся мне смехотворной: я не рекламировала новый альбом, но моя команда считала, что я должна показать, что у меня всё хорошо и я 'просто сделала маленький перерыв'.

Меня сфотографировали на улице, а потом - в доме с мамой на диване. Меня заставили вывернуть содержимое сумочки, чтобы продемонстрировать, что я не ношу с собой наркотики или сигареты: они нашли только жвачку 'Juicy Fruit', ванильные духи, мятные конфеты и флакончик зверобоя. 'Моя дочь хорошо справляется, - уверенно говорила журналисту мама. - Она еще никогда не была настолько близка к нервному срыву'.

Моя жизнь в то время была такой тяжелой во многом из-за того, что семья Джастина была единственной моей настоящей и любящей семьей. Праздники я проводила только с ними. Я была знакома с его бабушкой и дедушкой, очень их любила. Считала, что это - мой дом. Мама иногда нас проведывала, но я не считала, что приезжаю домой, когда приезжала к ней.

Мама пыталась восстановиться после развода с отцом, который наконец оформила; она была в депрессии, занималась самолечением и почти не вставала с дивана. Отца нигде не могли найти. А моя маленькая сестренка - ну, когда я говорю, что она была полнейшей стервой, я вовсе не преувеличиваю.

Я всегда была рабочей пчелкой. Пока я ездида с Фелицией в турне, не обращала внимания на то, что происходит в Кентвуде. А когда приехала домой, увидела, как всё изменилось. Пока Джейми Линн смотрела телевизор, мама подавала ей молочные шоколадные коктейли. Было понятно, что девочка верховодит в доме.

А я тем временем была - словно ребенок-призрак. Помню, как я заходила в комнату, и у меня было такое чувство, что никто меня не видит. Джейми Линн видела только телевизор. Мама, которая когда-то была для меня самым близким человеком на свете, теперь находилась на другой планете.

А как юная Джейми Линн разговаривала с мамой - у меня просто челюсть отвисала. Я услышала этот поток брани, повернулась к маме и спросила: 'Ты позволяешь этой маленькой ведьме так с тобой разговаривать?'. В общем, она стала плохой.

Из-за изменений, произошедших с Джейми Линн, я чувствовала, что меня предали. Я купила дом, чтобы Джейми Линн в нем росла. А она не очень-то была мне за это благодарна. Позже Джейми спросила: 'Зачем она купила нам дом?' - словно я им его навязала. Но этот дом был подарком. Я купила его, потому что нашей семье нужен был новый дом, а я хотела, чтобы у Джейми жизнь была лучше, чем у меня.

Жизнь в Луизиане проходила мимо меня. Было такое чувство, что мне не с кем поговорить. Я пережила разрыв, приехала домой, и поняла, что я здесь уже не к месту, поняла, что я, вообще-то, выросла, стала женщиной. Но, честно говоря, я словно вернулась назад во времени и в душе стала младше. Вы смотрели 'Загадочную историю Бенджамина Баттона'? Вот так я себя чувствовала. В тот год я стала более уязвимой и снова начала чувствовать себя ребенком.

15

Чтобы вернуть уверенность в себе, в сентябре 2002 года я полетела в Милан на встречу с Донателлой Версаче. Эта поездка меня воодушевила - напомнила, что мир большой, и жить в нем - по-прежнему весело. Мы пили великолепное вино и ели прекрасные блюда. Когда Донателла принимала гостей, в ней кипела энергия. Я надеялась, что она немного сбавит обороты.

Донателла пригласила меня в Италию на один из своих показов. Она одела меня в прекрасное блестящее платье, отливавшее всеми цветами радуги. Предполагалось, что я буду петь, но я действительно была не в духе, так что просто немного попозировала фотографам. Донателла сказала, что мы можем расслабиться. Включила мой кавер 'I Love Rock 'n' Roll' Джоан Джетт, я поздоровалась с моделями - и наши обязанности выполнены.

Потом - вечеринка. Донателла славится роскошными вечеринками, и эта не была исключением. Помню, я видела там Ленни Кравица, всех этих крутых людей. На этой вечеринке я впервые после разрыва с Джастином немного потусила - в одиночестве, невинно.

На вечеринке я заметила парня, помню, подумала, что он - такой крутой. Выглядел он, как бразилец: темные волосы, красивый, курит косяк - соответствует нашим представлениям о плохом парне. Ничего общего с моими знакомыми актерами из Лос-Анджелеса, он был больше похож на настоящего мужчину, на мужчину, с которым хочется провести ночь. Он был воплощением секса.

Когда я его заметила, он разговаривал с двумя девушками. но я видела, что он хочет поговорить со мной.

В конце концов мы с ним разговорились, и я подумала, что мне хочется выпить с ним в моем отеле. Мы пошли к моей машине, но во время поездки он сделал что-то, что отвратило меня от него - честно говоря, я даже не помню, что. Какая-то мелочь, которая меня действительно раздражала, так что я попросила водителя съехать на обочину, и, ни слова не говоря, вытолкнула парня у дороги и бросила его там.

Сейчас я - мама, и никогда бы так не поступила, я, скорее, скажу: 'Я высажу тебя там-то в такое-то время...'. Но тогда, в двадцать лет, это был чистейший инстинкт. Я совершила ошибку, позволив этому незнакомцу сесть в мою машину, и я его вытолкнула.

Вскоре после моего возвращения Джастин начал готовиться к выходу сольного альбома 'Justified'. В '20/20' он спел Барбаре Уолтерс еще не вышедшую песню 'Don't Go (Horrible Woman)', в которой, кажется, речь шла обо мне: 'Я думал, наша любовь так сильна, но, кажется, ошибался. Но смотри на вещи позитивно, девочка, по крайней мере, я написал песню о еще одной Ужасной Женщине'.

Прошло меньше месяца, и он выпустил клип на песню 'Cry Me a River,' в котором женщина, похожая на меня, изменяет ему, и он сидит грустный под дождем. В средствах массовой информации меня изображали шлюхой, разбившей сердце золотого мальчика Америки. А правда такова: я лежала в коматозном состояии в Луизиане, а он счастливый рассекал по Голливуду.

Нужно ли говорить, что после выхода взрывного альбома и массированной рекламы в прессе Джастин не соизволил упомянуть, что несколько раз изменил мне?

В Голливуде у мужчин всегда было больше свободы действий, чем у женщин. И я вижу, как мужчин поощряют говорить гадости о женщинах, чтобы стать знаменитыми и влиятельными. Но я была сломлена.

Благодаря мысли о том, что я его предала, альбом наполнился экзистенциальной тоской, у него появилась цель - наезд на неверную женщину. Мир хип-хопа тех лет любил сюжетную линию на тему 'Пошла ты, шлюха!'. Месть женщинам за кажущееся неуважение была тогда очень популярна. Жестоко-мстительная песня Эминема 'Kim' пользовалась бешеной популярностью. А с этой историей была одна проблема - в нашем случае всё было совсем не так.

Альбом 'Cry Me a River' очень хорошо разошелся. Все жалели Джастина. А меня альбом выставил в дурном свете.

Тогда я чувствовала, что не могу рассказать эту историю со своей точки зрения. Я не могла всё объяснить, потому что знала, что никто не встанет на мою сторону после того, как Джастин убедил мир в правильности своей версии.

Не думаю, что Джастин понимал свою силу, стыдя меня. Думаю, он до сих пор не понимает.

Куда бы я ни пришла после выхода альбома 'Cry Me a River', меня там могли освистать. Я приходила в клуб и слышала шиканье. Один раз я пошла на игру 'Lakers' с маленькой сестренкой и с одним из друзей моего брата, и все зрители, вся арена меня зашикала.

Джастин всем сообщил, что у нас с ним были сексуальные отношения, некоторые указывали на это, называя меня не только шлюхой-предательницей, а еще и лгуньей и лицемеркой. Учитывая, что среди моих фанатов было много подростков. мои менеджеры и журналисты долго пытались изображать меня вечной девственницей - ничего, что мы с Джастином жили вместе, а секс у меня был с четырнадцати лет.

Разозлилась ли я из-за того, что он 'разоблачил' меня и рассказал о моей половой жизни? Нет. Скажу вам честно - мне понравилось, что Джастин об этом рассказал. Зачем мои менеджеры так старались лепить мой образ юной девственницы, даже когда мне было двадцать? Есть у меня секс или нет - кому какое дело?

Я была благодарна Опре, когда она сказала мне на своем шоу, что моя сексуальность никого не касается, и когда речь идет о девственности, 'вы не обязаны объявлять всему миру, если измените мнение'.

Да, в подростковом возрасте я создавала такой образ, потому что все вокруг придавали этому очень много значения. Но, если подумать, было очень глупо со стороны людей описывать мое тело таким образом, указывать на меня и говорить: 'Смотрите! Девственница!'. Это абсолютно никого не касается. И это смещало акценты, отвлекало от меня как от музыканта и исполнительницы. Я так трудилась над своей музыкой и постановками. А некоторые журналисты всё равно спрашивали, настоящая ли у меня грудь (грудь настоящая на самом деле) и не повреждена ли моя девственная плева.

Джастин признался, что у нас были сексуальные отношения, это разбило лёд, и мне уже не нужно было признаваться, что я - не девственница. Его рассказы о том, что у нас был секс, никогда меня не раздражали, и я защищала Джастина от тех, кто критиковал его за эти рассказы. 'Это так грубо!', - говорили люди о том, как он обсуждает наш с ним секс. А мне это нравилось. Когда он об этом говорил, я слышала: 'Она - женщина. Не девственница. Заткнитесь'.

В детстве меня постоянно мучили угрызения совести, мне было стыдно, я думала, что моя семья считает меня плохой. Я страдала от тоски и одиночества, и чувство было такое, словно я в чем-то виновата, словно я заслужила несчастье и неудачи. Я знала, что наши с Джастином отношения были совсем не такими, какими он их изображал, но думала: раз я страдаю - значит, я это заслужила. В сущности, конечно, я совершала плохие поступки. Я верю в карму, и когда случается что-то плохое, думаю, что меня просто настигла карма.

Я всегда была почти болезненно эмпатичной. Я могу на подсознательном уровне понять чувства жителей Небраски, хотя нахожусь за тысячи миль от них. Иногда у женщин синхронизируются месячные, а я чувствую, что мои эмоции всё время синхронизируются с эмоциями окружающих меня людей. Не знаю, какое понятие из словаря хиппи вы для этого используете - космическое мышление, интуиция, духовная связь. Всё, что я знаю: я стопроцентно могу почувствовать энергию других людей. Просто не могу не почувствовать.

Тут вы можете подумать: 'О боже, она собирается обсуждать всю эту нью-эйджевскую чушь?'.

Потерпите еще минутку.

Дело вот в чем: я была столь чувствительна и столь юна, и еще приходила в себя после аборта и разрыва с Джастином, я не могла толком контролировать ситуацию. Джастин рассказывал о временах, когда мы были вместе, как плохой парень, и я в это поверила, так что с тех пор чувствую себя так, словно меня прокляли.

Но в то же время я начала верить, что, если это правда и у меня настолько плохая карма, возможно, всё в моих руках - как взрослая женщина, я смогу вернуть себе удачу и заслужить счастье.

Я больше не могла всё это выдерживать, так что сбежала с подружкой в Аризону. Так совпало, что эта подружка встречалась с лучшим другом Джастина, и рассталась с ним примерно в то же время, что и я - с Джастином, так что мы решили совершить путешествие на машине, чтобы развеяться. Мы нашли друг друга, и решили, что всё это нужно оставить в прошлом.

Учитывая, через что прошла моя подружка, ее сердце тоже было разбито, так что мы много разговаривали, несмотря на всё горе и одиночество, я благодарна ей за дружбу.

На небе над нами было очень много звезд, мы быстро ехали по пустыне в кабриолете с откидным верхом, ветер развевал наши волосы, музыку мы не включали - только звуки ночи проносились мимо нас. Мы смотрели на дорогу, простиравшуюся впереди, и меня охватил страх перед неведомым. Я ехала так быстро и так долго, что некогда было перевести дух.

В это мгновение что-то переполнило мою душу: великая красота, потусторонняя и уничтожающая. Я посмотрела на подружку и подумала, должна ли что-то ей сказать. Но что я могла сказать? 'Ты веришь в пришельцев?'. Так что я молчала и просто сидела в машине какое-то время с этим переполнявшим меня чувством.

Потом сквозь порывы ветра я услышала ее голос.

- Ты это чувствуешь? - спросила она, глядя на меня. - Что это?

Что бы это ни было, она тоже это чувствовала.

Я взяла ее за руку и крепко сжала.

Поэт Руми говорит, что рана - то место, через которое в тебя проникает свет. Я всегда в это верила. То, что мы почувствовали той ночью в Аризоне - мы это почувствовали, потому что нуждались в этом. Мы были так открыты сверхъестественному и так чувствительны. Нам показали, что существует что-то большее, чем то, что мы способны увидеть - называйте это Богом, высшей силой или паранормальным опытом. Что бы это ни было, оно было достаточно осязаемым, чтобы мы могли вместе ощутить его присутствие. Когда это произошло впервые, я не хотела рассказывать об этом подружке, потому что мне было неловко. Я боялась, что она подумает, что я сошла с ума.

Так часто я боялась говорить, боялась, что меня примут за сумасшедшую. Но теперь я выучила урок, дорогой ценой. Вы должны говорить, даже если боитесь. Должны рассказать свою историю. Должны возвысить голос.

Мне еще многое предстояло открыть той ночью, когда я потерялась и почувствовала в пустыне присутствие Бога. Но я знала, что не позволю тьме меня поглотить. Даже в самую темную ночь можно найти так много света.

16

За несколько недель после нашего официального разрыва Джастин переспал с шестью или семью девушками - во всяком случае, такие до меня дошли слухи. Ладно, я это понимала, он ведь - Джастин Тимберлейк. И он - впервые один. Он - девичья мечта. Я была в него влюблена. Я понимала безумную страсть, которую к нему питали другие.

Я решила, что, если Джастин начнет с кем-то встречаться, я тоже попытаюсь найти пару. Я какое-то время была одна, потому что у меня было разбито сердце и я ездила в турне. Той зимой я увидела парня, он показался мне красивым, и клубный промоутер похвалил мой хороший вкус.

- Этот парень такой крутой! - сказала подружка. - Его зовут Колин Фаррелл, и сейчас он снимается в фильме.

Кстати, о птичках - я села в машину и поехала на место съемок его экшена 'S.W.A.T.: Спецназ города ангелов'. Кем я себя возомнила?

Там не было никакой охраны или чего-то такого, так что я прошла прямиком в павильон звукозаписи, где снимали эпизод в доме. Когда режиссер меня увидел, он сказал:

- Идите садитесь в мое кресло!

- О'кей, - ответила я.

Так что я села в кресло и начала наблюдать за съемками.

Колин подошел и спросил:

- У вас есть какие-то указания насчет того, что я должен делать?

Он предложил мне стать режиссером.

Мы устроили двухнедельное побоище. Побоище - единственное подходящее слово - мы всюду были вместе, брали друг друга на абордаж с такой страстью, словно это была уличная драка.

Пока мы весело проводили время вместе, он взял меня на премьеру шпионского триллера 'Рекрут' с Аль Пачино, в котором снимался. Я была очень польщена этим приглашением. Надела верх от пижамы. Я думала, что это - настоящая рубашка, потому что на ней были миниатюрные запонки, но смотрю на фотографии и думаю: 'Да, определенно я надела настоящий верх от пижамы на премьеру Колина Фаррелла'.

На премьере я была в восторге. Вся семья Колина пришла, и ко мне они отнеслись очень тепло.

Как и прежде, когда я чувствовала, что слишком привязана к мужчине, я пыталась себя убедить, что это ничего не значит, что мы просто развлекаемся, что сейчас я просто слишком уязвима, потому что еще не забыла Джастина. Но на краткое мгновение я подумала, что что-то могло бы сложиться.

Разочарования в личной жизни заставили меня отдалиться от социума. Я всё время чувствовала себя неловко.

Я правда пыталась быть общительной. Мы с Натали Портман, с которой я познакомилась, когда мы были маленькими девочками, в театральных кругах Нью-Йорка, даже устроили новогоднюю вечеринку.

Но это потребовало очень много усилий. В основном я даже не могла себя заставить позвонить подружке. Мысль о том, что нужно куда-то пойти, быть храброй на сцене или в клубе, даже на вечеринке или на приеме, внушала мне страх. Повеселиться в толпе мне удавалось редко. Большую часть времени я страдала от социофобии.

Как действует социфобия: то, что большинству людей кажется вполне нормальной беседой, тебя подавляет. Вообще пребывание среди людей, особенно - на вечеринке или в какой-то другой ситуации, где от тебя ожидают презентабельности, ни с то ни с сего вдруг вызывает приступы стыда. Я боялась осуждения, боялась сморозить глупость. Когда накатывало это чувство, мне хотелось побыть в одиночестве. Мне было страшно, хотелось извиниться, уйти в туалет, а потом незаметно улизнуть.

Маятник колебался между общительностью и невероятной замкнутостью. Мне постоянно говорили, что я выгляжу очень уверенной в себе. Людям трудно было представить, что человек, который может выступать для тысяч зрителей, за кулисами, где всего несколько человек, страдает от приступа паники.

Тревожность - это странно. А моя тревожность возросла, когда я поняла, что, что бы я ни делала - и даже многое из того, что я не сделала - попадет на первые полосы газет. Эти истории часто иллюстрировали моими фотографиями в неприглядном виде, которые были сняты, когда я менее всего этого ожидала. Такова была моя сущность - я беспокоилась о том, что обо мне подумают другие, и внимание всей страны, обращенное на меня, сделало мою врожденную склонность к беспокойству невыносимой.

Новости обо мне были не то чтобы дружелюбны, но зато развлекательная пресса была полна позитивных историй о Джастине и Кристине Агилере. Джастин появился на обложке 'Blender' в образе мадам с Дикого Запада. Они с Кристиной появились на обложке 'Rolling Stone', он - в черной майке, смотрит на нее глазами, полными секса, а она смотрит в камеру, на ней черная кружевная блузка. В интервью этому журналу она сказала, что, по ее мнению, нам с Джастином нужно воссоединиться, и это сбивало с толку, учитывая, как негативно она высказывалась в других интервью.

Мне было больно видеть, как мои знакомые обсуждают в прессе подробности моей личной жизни. Даже если они не хотели быть жестокими, всё равно сыпали соль на рану. Почему все с такой легкостью забыли, что я - живой человек, я уязвима, и эти заголовки оставляют синяки на моей душе.

Мне захотелось исчезнуть, и я оказалась в Нью-Йорке, несколько месяцев жила одна в четырехэтажных апартаментах 'NoHo', в которых любила останавливаться Шер. Там были высокие потолки, терраса с видом на Эмпайр-Стейт-Билдинг и работающий камин, намного более изящный, чем в гостиной нашего дома в Кентвуде. Это были апартаменты мечты - их можно было использовать, как базу для исследований города, но я почти никогда не выходила из дома. Однажды, когда я всё-таки вышла, в лифте кто-то у меня за спиной сказал что-то смешное. Я оглянулась, это был Робин Уияльмс.

В один прекрасный день я обнаружила, что каким-то образом потеряла ключ от квартиры. Я была, по мнению некоторых, крупнейшей в мире звездой, и у меня даже не было ключа от своей квартиры. Что за дебила кусок. Я была разбита эмоционально и физически. Я не могла никуда пойти. Не хотела ни с кем разговаривать. Мне нечего было сказать. (Но, поверьте, ключ от моего дома всегда был при мне).

Я не ходила в спортзал. Не ходила поесть. Разговаривала только с телохранителем и с Фелицией, которая, поскольку мне уже не нужна была дуэнья, превратилась в мою ассистентку и оставалась моей подругой. Я исчезла с лица земли. Ела только еду службы доставки. Это, наверное, прозвучит странно, но я была довольна, сидя дома. Мне это нравилось. Я чувствовала себя в безопасности.

Изредка я выходила в свет. Однажды вечером надела платье от Bebe за 129 долларов, и кузина взяла меня с собой в секси подпольный клуб с низкими потолками и красными стенами. Я несколько раз затянулась косяком, я впервые курила марихуану. Потом я возвращалась домой пешком, смогла рассмотреть город, по дороге сломала каблук. Вернувшись в апартаменты, вышла на террасу и несколько часов просто смотрела на звезды. Я чувствовала себя одним целым с Нью-Йорком.

Гостей у меня в те странные, ирреальные времена было мало, в гости пришла Мадонна. Она зашла в квартиру и сразу заняла всю комнату. Помню, я подумала: 'Теперь это комната Мадонны'. Сногсшибательно красивая, она излучала силу и уверенность. Пошла прямо к окну, выглянула в него и сказала:

- Красивый вид.

- Да, кажется, вид красивый, - подтвердила я.

Непоколебимая уверенность Мадонны помогла меня свежим взглядом посмотреть на мое собственное положение. Думаю, она на интуитивном уровне понимала, что я переживаю. В то время мне нужно было, чтобы кто-то немного меня направил. Я запуталась. Она попыталась наставить меня на путь истинный.

Она провела со мной церемонию красной нити, чтобы посвятить меня в Каббалу, и подарила сундук, полный книг Зогар, по которым нужно было молиться. У основания шеи я сделала татуировку слова на иврите, означавшего одно из семидесяти двух имен Бога. Некоторые каббалисты считают, что это слово значит 'исцеление' - а я тогда пыталась исцелиться.

Мадонна во многих отношениях хорошо на меня повлияла. Она сказала, что мне следует без колебаний посвящать время своей душе, и я пыталась это делать. Она была образцом силы, который был мне необходим. Для женщины в шоу-бизнесе есть много разных способов существования: вы можете заслужить репутацию дивы, можете быть профессионалом, или можете быть 'хорошей'. Я всегда старалась угодить - угодить родителям, своей аудитории, всем.

Должно быть, эту беспомощность я переняла у мамы. Я видела, как мои сестра и отец с ней обращаются, а она просто безропотно это принимала. В начале своей карьеры я последовала этой модели и стала пассивной. Жаль, что у меня тогда не было наставника, который посоветовал бы мне стать сорвиголовой, и я не научилась этому раньше. Если бы сейчас я могла вернуться в прошлое, стала бы себе матерью, партнером и адвокатом, как Мадонна. В ее адрес было столько буллинга и сексизма со стороны публики и представителей шоу-бизнеса, ее так часто стыдили за сексуальность, но она всё это преодолела.

Когда Мадонна несколько лет спустя получала премию 'Женщина года' 'Billboard', она сказала, что страдала от проявлений 'откровенной мизогинии, сексизма, постоянного буллинга и безжалостного абьюза... Если ты - девочка, ты вынуждена играть в эту игру. Что это за игра? Тебе позволено быть хорошенькой, классной и сексуальной. Но не будь слишком умной. У тебя не должно быть своего мнения'.

Мадонна права: шоу-бизнес, да и весь мир, заточен больше под мужчин. А если вы - 'хорошая', как я, вас могут полностью уничтожить. К тому времени я стала уже какой-то слишком хорошей. Куда бы я ни шла, Фелиция потом отправляла благодарственные письма шеф-повару, бармену, секретарше. Как девочка с Юга, я по сей день верю в силу написанных от руки благодарственных писем.

Мадонна видела, как сильно я хочу всем угодить и делать то, что делают остальные, вместо того, чтобы собраться с духом и сказать: 'О'кей, народ! Послушайте! Вот что происходит на самом деле'.

Мы решили вместе выступить на церемонии 'MTV Video Music Awards'.

На каждой репетиции мы обменивались воздушными поцелуями. Примерно за две минуты до начала представления я сидела за кулисами и вспоминала свое самое масштабное на тот момент выступление на 'MTV Video Music Awards', когда я сбросила плащ, и под ним оказался блестящий наряд. Подумала: 'Хотелось бы в этом году нечто подобное. Не решиться ли на поцелуй?'.