Женский взгляд на кремлевскую жизнь

Глава 1.1.От первой двери

Самое счастливое время было у меня с 1987 по 1991 год. В 1987 году я окончила исторический факультет Московского государственного университета, поступила в аспирантуру, вышла замуж и, наконец, добровольно (хотя в те годы это считалось несолидным) стала работать учителем истории в школе. Специально школу я не выбирал — просто вышла на улицу и отправилась куда глаза глядят. Судьба была так благосклонна ко мне, что привела меня в прекрасную школу, на улице Советской Армии, тогда она значилась под номером 607. Эта одна из старейших и лучших школ в Москве в 1997 году отметила свое 60-летие. Я счастлива, что мои бывшие ученики работают сегодня в газете “Коммерсант дейли”, да и в “Независимой газете” одно время трудились двое моих воспитанников.

Если говорить о призвании, то вот оно, мое призвание: школьный учитель. Три года я обучала подрастающее поколение в две смены — и утром и вечером. Утром — средних и старших (5 — 10-й классы), вечером — маленьких, четверокпашек. После уроков — домой, а утром снова в школу, и так каждый день, с невероятным удовольствием. Почему мне было там хорошо? Все просто. Я любила свою работу, учеников, они любили меня. Я называла их "голубчиками", они меня — Наталья Николаевна. Мы вместе учились и вместе постигали азы взрослой жизни, потому что тогда, в 22 года, я, конечно, еще не была настоящей "классной дамой".

Никогда больше мне не приходилось испытывать столько положительных эмоций. Они поглощали меня целиком, а десятки детских благодарных глаз пронизывали своим светлым, хитрющим огнем. В 22 года я вошла в детскую и одновременно во взрослую жизнь без всякой подготовки. Школьные коридоры научили меня быть еще более искренней; чем я была, там я узнала свой первый успех и первое поражение и в человеческом и в профессиональном плане. Мое активное комсомольско-молодежное прошлое, которого я никогда не скрывала, а, наоборот, даже гордилась им, очень помогло мне в организации “культпросветобразования” среди моих учеников. А поскольку дело происходило еще до распада Советского Союза и среди сознательных граждан были сильны “застойные” настроения, вся эта внутришкольная суета и составляла основную часть моей жизни.

Но и это не главное. Я всегда любила быть в центре внимания, а работа в школе подходила для такого случая как никакая другая.

Там же, в школе, я успела побывать и секретарем комсомольской организации учителей, и директором школьного военного музея, не говорю уже о том, что мы с моими ребятами постоянно устраивали разные веселые мероприятия, ставили спектакли, ходили по интересным местам Москвы.

Конечно, мне не хватало учительского, преподавательского опыта. Мои уроки были еще не такими, какими их хотелось бы видеть инспекторам из районного управления народного образования, то и дело без предупреждения являвшимся на мои уроки. Но все это поправимо: главное для меня было — мои отношения с детьми. Они доверяли мне то, о чем никогда не смогли бы поговорить с родителями, тем более что разница в возрасте была у нас почти что условной — десятиклассники были младше меня всего на 4 — 5 лет. И все же пришлось уйти. Хотелось посмотреть другую жизнь, попробовать себя в ином качестве, да и просто побольше зарабатывать.

На новую работу я устроилась, как ни странно, по объявлению. Была такая газета — ’’Рекламное приложение”; купила я ее совершенно случайно и увидела объявление: "В совместное советско-французское предприятие приглашаются девушки без опыта работы в сфере обслуживания: горничными, официантками, метрдотелями и прочее”. Идея пойти на конкурс была абсолютно бредовой, но летним жарким днем все казалось какой-то полушуткой. Французский за три года работы в школе я подзабыла, но, отстояв трехчасовую очередь на собеседование, которое проходило на языке, я победила и стала работать под чутким руководством немецкого француза Ральфа Радтке, администратором-метрдотелем в гостинице "Отель Советская”, который московские старожилы еще помнят как знаменитый "Яр”.

В сентябре 1991 года у меня родилась дочь — и время, кажется, остановилось надолго. Вообще август 1991 года, памятный своим путчем, все же, наверное, сыграл какую-то мистическую роль в моей жизни. Именно 19 августа 1991 года с маленьким рюкзачком на плечах я отправилась в родильный дом, пройдя пешком значительную часть Садового кольца: весь центр города уже был оцеплен и заставлен баррикадами, и поймать машину вряд ли удалось бы.

Именно в этот день мне показалось, что моя дочь хочет появиться на свет (правда, произошло это чуть позже), и мне пришлось самой всеми правдами и неправдами добираться до 1-й Градской больницы на Ленинском проспекте — по нему уже вечером этого дня прошли танки. Хорошо помню, как пятнадцать беременных женщин, которые вот вот должны были родить, собравшись вместе в одной палате, слушали маленький радиоприемник — передавали репортажи "с места". Одни плакали, потому что знали, что мужья либо пьянствуют (что делали очень многие 18, 19 и 20 августа), либо с демократическими криками мечутся по "горячим" точкам города. Видимо, именно тогда я впервые всерьез заинтересовалась политическими новостями, да и то лишь потому, что обязывали обстоятельства.

На всю жизнь запомнила тревожные минуты, когда где-то в районе площади Маяковского все же поймала красненький "жигуленок”, водитель сжалился и согласился довезти меня до родильного дома. И я, и он сильно рисковали, если не жизнью, то здоровьем, потому что следом за нами шла остервенелая толпа полупьяной молодежи, сметая на своем пути урны, рекламные щиты, круша железными ломами попадающиеся по ходу движения автомобили. Когда в тоннеле под эстакадой я увидела перевернутый троллейбус, — поняла, что моя жизнь и жизнь моего еще не родившегося ребенка полностью зависит от этого молодого парня и его стареньких "Жигулей".

Дважды дорогу нам перегораживала милиция, которая не скрывала, что случиться может всякое. Дважды в районе Нового Арбата жуткие тетки с безумными лицами и с авоськами в руках, перегораживали дорогу всем проезжающим автомобилям мусорными баками (как мне тогда показалось, они и во мне видели классового врага).

Но мы все-таки добрались до места. Конечно, тот парень не взял с меня денег. Я, кое-как поблагодарив его, успела только спросить, как его имя. Его, как и хирурга, принимавшего у меня роды, звали Саша. Александрой я назвала и свою дочь.

А потом было 2 года и 8 месяцев "ползункового периода": полная оторванность от жизни, ничего не видела, ничего не знала, не понимала того, что происходит вокруг, — не до того. Слово "политика" было для меня все еще мертвым словом.

И только весной 1994 года, по приглашению Кости Затулина, с которым мы были знакомы еще по историческому факультету МГУ, я пришла на работу в Думу, в комитет по делам Содружества независимых государств и связям с соотечественниками. Можно сказать, что тогда и началась моя полужурналистская деятельность. Сначала сочиняла пресс-релизы, потом стала потихоньку писать, познакомилась с парламентскими журналистами и восходящими политическими звездами тех лет: Владимиром Жириновским, Григорием Явлинским, Геннадием Зюгановым и многими другими. В день приходилось обрабатывать десятки газет, и уже тогда мне полюбилась "Независимая", — конечно не могла себе вообразить, что когда-нибудь буду там работать.

Журналисткой я стала абсолютно случайно, и, что самое интересное, мой первый опус был опубликован в одной из ведущих украинских газет "Киевские ведомости". Там впоследствии я проработала около года корреспондентом московского бюро, печатаясь под своей девичьей фамилией — Кузнецова. Если бы не "Киевские ведомости", еще неизвестно, по какой дорожке я пошла бы по жизни дальше, и вообще научилась бы я делать то, чем занимаюсь сейчас. Мой первый начальник в журналистике, шеф московского бюро "Киевских ведомостей” Олег Медведев, не давал мне никакого времени ни на раздумья о том, умею я писать или нет, ни на вникание в суть проблемы, которую нужно освещать. Сегодня я писала заметку об Александре Лебеде, а завтра — о презентации нового диска певца Аркадия Укупника или о ситуации в рыбной промышленности России. Для начинающего журналиста очень полезный опыт. Все это стало и началом моей пресс-секретарской работы.

Собственно говоря, я дважды сбегала с нее: один раз — от Затулина, второй — от жены президента. Но первый опыт работы с прессой появился именно тогда, в 1994 году. Затулин был человеком трудным и умудрялся наживать себе на ровном месте кучу недоброжелателей. Журналисты его не слишком жаловали, и мне приходилось иногда на честном слове сгонять их на наши брифинги и пресс-конференции.

Думские коридоры, конечно, не располагали к откровениям, скорее, наоборот — учили сдержанности и умению держать язык за зубами. Первое время я еще не очень хорошо понимала, почему надо поступать именно так, но бессознательно следовала этому правилу. У меня никогда не трепетало сердце в высоких кабинетах. Иногда только ловила себя на мысли, что разглядываю мебель, письменные принадлежности, ковры, статуэтки и книги, расставленные в шкафу за стеклом. В общем, обычное женское любопытство.

Кабинет многое говорит о своем владельце, в том числе и о его материальном благополучии. Белодомовские, думские и кремлевские кабинеты чем-то похожи, но всегда, когда я бывала в них, меня не покидало чувство незащищенности. Классическая комната современного "вождя" — это великолепный деревянный стол, глубокий диван с креслами из натуральной кожи или велюра, многочисленные украшательства — картины известных и неизвестных художников, гравюры, оружие, мини-скульптуры, изображающие не Ленина и Дзержинского, как раньше, но каких-нибудь восточных божеств или античных героев.

Несколько лет назад в моду и в России вошли семейные фотографии. Теперь их можно увидеть повсюду у наших министров и вице-премьеров: "Я с женой, с сыновьями, внуками, сослуживцами, с Ельциным" и с другими выдающимися и не очень персонажами. Как правило, у всех российских чиновников на стене висит фотография президента. У некоторых — не слишком официальная, но выполненная непременно личными фотографами Бориса Ельцина (ныне отставленными) Дмитрием Донским и Дмитрием Соколовым. Самые "прогрессивные" из политиков, как, например, Анатолий Чубайс, устанавливают у себя на столе компьютер — и уже не нуждаются в специальных помощниках, которые каждые 20 минут приносят свежие новостные сводки информационных агентств.

Мое самое яркое впечатление от кабинетов больших начальников (может быть, потому что оно было одним из первых) — это кабинет Олега Сосковца в его бытность первым вице-премьером российского правительства. Захожу к нему, а он неожиданно уходит…в стену. Чуть в обморок не упала. "Стеной" оказалась потайная дверь в так называемую комнату отдыха. Эта самая комната давала куда большее представление о Сосковце, чем официальный кабинет. В "чуланчике” первого вице-премьера стоял круглый столик из натурального дерева с множеством прохлади·? тельных напитков, тут же — хрустальные бокалы и ваза со свежими фруктами. Не исключено, что где-нибудь в потайном ящичке был припасен виски или коньячок… Из широкого окна открывался прекрасный вид на набережную Москвы-реки. Из этой комнаты имелась и еще одна дверь, которая вела то ли в коридор, то ли еще куда-то.

Через несколько лет подобную шутку проделал со мной пресс-секретарь президента Сергей Медведев, только он ушел не в "стену", а в "шкаф". До всех нас в Кремле работали очень осторожные люди. Это они придумали всякие потайные ходы из комнаты в комнату. В отличие от вице-премьерского кабинета в комнате пресс-секретаря в Кремле был рабочий беспорядок: лежали книги, видеокассеты, галстуки, рубашки, ботинки, одним словом, сменная одежда и обувь на все случаи чиновничьей жизни. Все это свидетельствовало о бурной общественной деятельности хозяина. Стоял там и массивный сейф. Говорят, принадлежал он не то Сталину, не то Берии, а остался в комнате с тех времен только потому, что был крайне тяжелым и кремлевские рабочие никак не хотели его оттуда выносить.

Кстати говоря, в моем кремлевском кабинете, где не было комнаты отдыха, была темная подсобка с высоким потолком, тоже стоял старинный сейф (сейчас в нем хранятся видеозаписи о президенте). Он был такой огромный, что у меня возникло подозрение: а не прятали ли туда раньше людей? Между прочим, фикусы и пальмы, по-моему, тоже дошли до наших дней из того далекого и тревожного времени. Среди них порой можно и не заметить владельца кабинета. Каждое утро в кабинеты являлась специальная сотрудница с огромной лейкой и пакетом, в котором лежали всевозможные приспособления для ухода за растениями.

Четвертый пресс-секретарь Бориса Ельцина Сергей Ястржембский одно время тоже сидел в этом загадочном кабинете с дверью-шкафом, но потом перебрался подальше от подчиненных и поближе к начальству, в огромный, помпезный кабинет, больше напоминающий мини-конференц-зал. Я не знаю, почему выбор пал на него: тот первый, был намного уютнее, и добраться до него журналистам было гораздо удобнее, — может быть, этот фактор и сыграл решающую роль.

В кремлевских коридорах, мне, как ни странно, дышалось легко, хотя старожилы утверждали: до сих пор по Кремлю "гуляют" призраки. Я лично с призраками не встречалась, тем более что на президентской половине недавно был произведен ремонт и, наверное, все духи оттуда просто разбежались. Тем не менее к концу рабочего дня я все же чувствовала себя утомленной. На этот ремонт Управление делами президента угрохало несколько сот тысяч долларов: с отреставрированными старинными канделябрами совершенно спокойно уживались ультрасовременные стеклянные лифты, которые опускали пассажиров прямо в зимний сад.

В 1-м корпусе Кремля, где располагаются апартаменты президента России и его супруги, мне приходилось бывать нечасто, но каждый раз я поражалась его роскоши и изысканности оформления. Бродя по коридорам 1-го корпуса, можно было в течение получаса не встретить ни одного человека, за исключением охранников, располагающихся в нескольких метрах друг от друга в специальных пунктах пропуска.

Однажды я оказалась в одной из комнат апартаментов Наины Иосифовны (в которых, кстати, она почти не бывает) в абсолютной темноте. Мы договорились встретиться там с Татьяной Дьяченко. Пока она разговаривала с Сергеем Шахраем, я ждала ее в соседней комнате. Переговоры продолжались минут сорок, за окнами быстро стемнело, а я никак не могла обнаружить кнопку выключателя. На стене, конечно, были похожие на выключатель приспособления, но как знать, не являются ли они сигналом тревоги, пожара, землетрясения или тайной кнопкой вызова президента… Поэтому на всякий случай я решила посидеть в темноте, тем более что не так давно я уже неудачно нажала на одну кнопку.

Здесь следует рассказать о моем втором кремлевском кабинете. Первый находился напротив руководителя пресс-службы президента; но через некоторое время меня перевели в кабинет рядом с Ястржембским. Это была небольшая, но уютная комната, в которой кроме холодильника, вешалки, стола, нескольких стульев и шкафов со стеклянными створками, ничего не было. Я все собиралась купить туда горшки с цветами, а стены увешать какими-нибудь плакатами или картинами, но так и не успела.

Я сразу обратила внимание на шум, который исходил со стороны одного из трех шкафов, стоявших в кабинете. Шум был тихий и напоминал шум плохого компьютера с усилением. Голова от него начинала болеть уже через час. Наконец я все же решила выяснить происхождение этого странного

Глава 7 Коридоры, кабинеты, люди 24

звука. Шкаф (пора было бы к этому привыкнуть) оказался не шкафом, а емкостью для огромного железного ящика с множеством красных и зеленых лампочек, какими-то кнопками, рубильниками и рычажками, которые, видимо, и производили весь этот шум “моря”. Я выбрала самый массивный рубильник и не задумываясь опустила его вниз. Шум мгновенно пропал, а я со спокойным сердцем и чувством выполненного перед своей головой долга заперла кабинет и отправилась по делам. Через полчаса я вернулась и увидела под дверью своего кабинета двух граждан в штатском с черными дипломатами в руках. Они о чем-то шептались и пытались что-то сделать с моей дверью, но, видимо, не решались вскрыть ее в отсутствие хозяина. Оказывается, это были мастера по ремонту компьютеров. В моем кабинете был "эпицентр" компьютерной сети, обеспечивающей Сергея Ястржембского и других помощников президента, а я своими радикальными мерами на несколько минут просто обесточила часть кабинетов, в том числе и кабинет президентского пресс-секретаря. С тех пор я больше не нажимала ни на какие неизвестные мне кнопки.

Вопреки расхожему мнению, что за кремлевскими стенами все как при коммунизме, дешево и вкусно, замечу, что все это имеет отношение к временам 10-15-летней давности. Сегодня ничего этого нет. Кормят в Кремле обычно и норовят иногда подсунуть вчерашнее. Спецкулинария ограничивается молочной продукцией из подмосковного хозяйства “Горки-10”, а весной — помидорами и огурцами с экологически чистых плантаций Подмосковья. Продают там и вино, но с обыкновенной наценкой, как везде. Интересно, кто все-таки сумел вступить в борьбу с привилегиями? Но все это, конечно, не имеет отношения к высокопоставленным сотрудникам Кремля. В их распоряжении иные пищеблоки, а также госдачи, правда не бесплатно. Один из помощников президента того времени, Георгий Сатаров, посетовал мне летом 1997 года, что дачу ему предоставили, но в месяц за проживание он должен платить 1,5 миллиона рублей (старыми). По тем временам это были довольно солидные деньги. Бедные, бедные чиновники…

Глава 1.2 Пресс-служба президента России

Администрация президента, в которую входит пресс-служба, — это организация, обслуживающая президента по всем направлениям его деятельности. Сегодня Администрация президента — это секретари его приемной, которых у Бориса Ельцина пять. Это руководитель Администрации и его заместители, это Совет безопасности, помощники, советники и полномочные представители президента в Государственной Думе, Совете Федерации, Конституционном суде, а также более тридцати управлений и отделов.

Администрация президента изначально создавалась как организация, координирующая деятельность местных органов власти, а ее руководитель должен был стать как бы куратором всех губернаторов. Но ни при Сергее Филатове, ни при Николае Егорове, ни при Анатолии Чубайсе, ни тем более при Валентине Юмашеве и смешившем его Николае Бордюже, Администрация не стала даже чем-либо подобным.

Теперь уже покойный Николай Егоров проработал на посту главы Администрации президента очень недолго, да это и не удивительно. Егоров был человеком скромным, тихим и, на мой взгляд, далеким от придворных интриг. У него, правда, были какие-то проблемы в Краснодарском крае, говорят, что земляки его не очень жаловали, но тем не менее устроить свою карьеру в Краснодаре у него получалось лучше, чем в Москве. Егорова уволили и на его место под самые президентские выборы назначили народного "нелюбимца" Анатолия Чубайса. Его, впрочем, тоже вскоре изгнали, как только закончилась предвыборная кампания Бориса Ельцина и в его услугах как первоклассного менеджера и добывателя денег для президента перестали нуждаться.

Когда на должность руководителя президентской Администрации назначили журналиста и советника президента Валентина Юмашева, многим стало ясно, что, во-первых, ни о каком влиянии на российских губернаторов и речи быть не может, что должность эта сама по себе формальна и придумана-то была лишь для того, чтобы при Кремле и лично при президенте работал человек, который бы, так сказать, осуществлял общее руководство процессом принятия важнейших политических решений. Собственно говоря, так все и произошло. Юмашев — один из самых влиятельных и приближенных к семье президента чиновников, а сегодня он, по сути дела, единственный из тех (за исключением Татьяны Дьяченко), кому Борис Ельцин доверяет безоговорочно.

Администрация президента — это громадный аппарат, занимающий апартаменты в зданиях на Старой площади, на улицах Ильинка и Варварка, с не совсем понятными функциями, за исключением нескольких подразделений. Например, ясно, чем занимается Медицинский центр или Управление делами президента. Медцентр лечит самого Бориса Ельцина, членов его семьи, членов правительства и других высокопоставленных чиновников; Управление делами обеспечивает тех же самых автотранспортом, служебной мебелью, дачами, домами отдыха и прочими бытовыми прелестями. Кстати говоря, теперь и простые граждане могут стать клиентами как медицинских учреждений Управления делами, так и других приятных заведений. Достаточно обратиться в коммерческую службу поликлиники или больницы, и за определенную плату вы сможете ходить по тем же ковровым дорожкам 1-й поликлиники на Сивцевом Вражке на Арбате или "Кремлевской больницы" в Кунцеве, по которым ходят наши министры, депутаты и даже сам Борис Ельцин. Работники Администрации президента пользуются значительными льготами при покупке путевок в санатории и дома отдыха, однако за членов своей семьи приходится платить гораздо большие суммы.

Устраиваются на работу в Администрацию, как правило, по знакомству. Часто в разных управлениях работают жены, мужья и прочие родственники. Со временем на работу приходят и дети. Командировочные за границу для работников Администрации зависят от должности: чем выше должность, тем выше командировочные. Лично у меня, как консультанта пресс-службы, они составляли в среднем около 50 долларов США в сутки, иногда меньше. К сотрудникам определенных служб — связанных с секретной информацией, имеющих доступ к гостайне предъявляются особые требования. Для этого при устройстве на работу сотрудник подписывает специальные бумаги о степени доступа к государственной тайне и секретным или конфиденциальным документам. Никаких строгих требований к одежде работников Администрации не предъявляется, но существуют негласные правила — мужчины носят костюмы, женщины ходят только в юбках. Но нет такого, чтобы тебя остановили и сделали замечание. Я, например, постоянно ходила в брюках или джинсах, и меня пропускали даже в 1-й корпус (там находятся апартаменты Бориса Ельцина).

Пропускная система в Кремле строится по очень строгим правилам. Как правило, при входе на работу пропуск приходится показывать не менее двух-трех раз, в развернутом виде. Если ты хочешь пригласить к себе в кабинет, например, мужа или подругу, то пропуск на этих людей должен быть подписан у твоего начальника, а посетитель приходит в Кремль и уходит из него с сопровождающим сотрудником Федеральной службы охраны. В последние годы Администрация значительно сократила штат своих сотрудников. Говорят, что сделано это было по личному распоряжения президента. Что же касается собственно функций Администрации, то они не более чем консультативные. Во всяком случае, АП никак не может повлиять ни на региональные выборы, ни на позицию губернаторов по тем или иным вопросам.

Много лет назад, когда мне было десять и мы с родителями, как и все советские люди, любили собираться в 21.00 у голубых экранов, чтобы посмотреть программу "Время", мой дедушка (теперь уже покойный) сказал как-то: "Наташка, пройдет время, и ты будешь сидеть в Кремле рядом с Леонидом Ильичем, вот посмотришь". С Брежневым мне повидаться не удалось, он умер, когда я поступила в Московский университет, а вот первая часть пророчества моего деда сбылась, хотя специально я к этому не стремилась.

Сергею Ястржембскому, сменившему Сергея Медведева на посту президентского пресс-секретаря, меня отрекомендовал Игорь Игнатьев, бывший руководитель пресс-службы президента. С Сергеем мы почти не были знакомы, но все же приглашению я не удивилась — было очевидно, что совсем уж постороннего человека на такую работу не пригласят. Кроме того, друзья журналисты особо приближенные к Ястржембскому неоднократно рассказывали мне, что пресс-служба "ищет женщину" и Сергею "сватают" по меньшей мере трех претенденток, в том числе и меня. Не скрою, мне это польстило; кроме того, мой главный редактор, Третьяков, периодически строил всякие догадки на тему: "Кто же будет следующим президентским пресс-секретарем".

В середине октября 1997 года мне домой позвонили из приемной Ястржембского и пригласили на переговоры. Они были недолгими. Сергей принял меня приветливо, сказал, что наслышан, объяснил, почему возникла необходимость во мне, и очень коротко рассказал о том, чем мне придется заниматься: работать с женской половиной семьи Ельциных, а в случае необходимости (контакт с прессой) и с младшим поколением. Я узнала также и о том, что в остальные дни буду выполнять и еще поручения, — например, дежурить по пресс-службе, принимать участие в подготовке мероприятий для президента и многое другое. Не знала я только одного, что очень скоро начну скучать по вольной журналистской жизни,' по своим ребятам из ’’Независимой газеты", по командировкам на таджикско-афганскую границу и Бог знает куда еще…

На раздумья я взяла сутки, а 16 ноября 1997 года уже вышла на работу. В том, что я так быстро согласилась, была, кроме прочих, и еще одна причина: отличные отношения с Игорем Игнатьевым: я надеялась, что все вместе мы составим хорошую команду. Но к моему великому сожалению, через несколько дней после того, как я согласилась, Игорь вынужден был уволиться. Журналисты в буквальном смысле этого слова рыдали. Игорь — это не только профессионал — журналист высочайшего класса (когда-то он работал в ТАССе), но и великолепный руководитель, настоящий друг и вообще очень компанейский человек, без всяких чиновничьих комплексов. Игорь и Сергей (Медведев) неплохо сочетались между собой как руководитель пресс-службы и пресс-секретарь президента и всегда помогали нам, журналистам, в добывании “кремлевской” информации. Причина его ухода была проста и, может быть, логична: Сергей Ястржембский привел на его место своего человека, — Алексея Громова, с которым вместе работал в Словакии.

Я помню как мы присматривались к новому начальнику пресс-службы, а он — к нам, стреляным, ушлым, вредным, вечным скептикам и мизантропам, но, в сущности, милейшим людям. Приглядка была долгой и не прошла даром — Алексей оказался очень хорошим человеком и внимательным руководителем (это я поняла, когда стала работать под его началом). Вслед за Игнатьевым из пресс-службы сразу уволились несколько сотрудников, а на их место взяли молодых ребят, окончивших факультет журналистики. На руководящие же должности пришли те, кто работал с Ястржембским в Словакии.

Пресс-служба президента — это не только его. пресс-секретарь и руководитель пресс-службы, но и четыре самостоятельных отдела: аккредитации и брифингов, оперативной информации, перспективного планирования и созданный в 1997 году отдел аудиовизуальных материалов. В общей сложности (вместе с секретарями приемных) это не менее сорока сотрудников.

Когда я получила свою первую зарплату, то была крайне удивлена. Во-первых, тем, как на такие деньги можно жить взрослому и семейному человеку; во-вторых, что же привлекает сюда молодых людей, имеющих хорошее базовое образование, так как работа рядового сотрудника пресс-службы довольно рутинная. Однако, все оказалось очень просто. Некоторые приходили в Кремль, так сказать, для карьеры: что и говорить, запись в трудовой книжке о том, что ты был сотрудником президентской пресс-службы, может оказаться крайне привлекательной для последующих работодателей. Другие трудились за квартиру. Конечно, получали ее далеко не все, но, если ты живешь, скажем, в Подмосковье, или с многочисленным семейством, или в коммунальной квартире, шансы у тебя есть.

Самым "крутым" отделом пресс-службы президента всегда считался отдел аккредитации и брифингов. Журналисты знали: если хочешь попасть на мероприятие с участием президента, люби начальника этого отдела как отца родного, а его подопечных — как родных братьев и сестер. С приходом Сергея Ястржембского этот отдел возглавил бывший сотрудник Министерства иностранных дел Сергей Казаков. Во время выборов президента России 1996 года он обычно сопровождал группу иностранных журналистов, аккредитованных в России, так что всем им, да и нам тоже, был знаком очень хорошо. Пожалуй, с Сергеем мне приходилось сотрудничать ближе всего, потому что "добро" на аккредитацию прессы по "женской программе" давал мне именно он.

Как и его предшественники, Сергей Павлович был человеком строгим, начальственным, но очень непосредственным в неформальном общении. Во всяком случае, у меня с ним проблем не возникало. Отделом оперативной информации руководил Сергей Беленков, работавший еще при Вячеславе Костикове и Сергее Медведеве. Отдел занимался обработкой всей информации, которая поступала как от президента, так и от его помощников и пресс-секретаря, с последующим распространением сведений или указов Бориса Ельцина в средства массовой информации. Иногда отделу приходилось принимать экстренные меры, чтобы, например, опровергнуть неточности, появившиеся на ленте информационных агентств, в газетных или журнальных публикациях. Сережа Беленков — очень обстоятельный, ответственный и, я бы даже сказала, дотошный человек. Вот образчик настоящего кремлевского чиновника, на которого может положиться любой начальник. Сейчас он работает на похожей должности у Юрия Лужкова. Я в своей жизни знала всего несколько таких людей, среди них и мой отец — он всю свою жизнь приходил на работу первым, а уходил последним. Наверное, таким дисциплинированным исполнителем надо просто родиться.

Что касается меня, то формально я числилась в отделе перспективного планирования и моим начальником был очень милый и интеллигентный Владимир Иванович Дербенев. Формально — потому, что по принципиально важным вопросам я подчинялась только Сергею Ястржембскому.

Когда пресс-служба была- уже практически укомплектована, образовался новый отдел, аудиовизуальных материалов, который возглавила бывший редактор фотохроники ИТАР-ТАСС Тамара Фирсова. Вместе с ней из ТАССа в Кремль пришли и новые личные фотографы президента — Александр Чумичев и Александр Сенцов. Конечно, совсем уж новыми для Кремля людьми их назвать нельзя — и один и другой, как и я, по полной программе "откатали" президентские выборы в качестве фоторепортеров своего агентства. Поэтому их назначение в Кремль в качестве личных фотографов президента, естественно, тоже не было случайным.

Конечно, никакой специальной "женской" пресс-службы в Кремле никогда не было. Но до меня во время предвыборной кампании обязанности пресс-секретаря Наины Ельциной выполняла журналистка Марина Ивашова, которая уволилась вскоре после Сергея Медведева. Причины ее ухода мне неизвестны. Одни говорят, что ее "попросили" уйти, другие — что она и сама не собиралась оставаться в пресс-службе долгое время, но, так или иначе, с приходом Сергея Ястржембского обновилась и еще одна структура, обслуживающая президента.

В разные времена статус президентской пресс-службы напрямую зависел от ее начальника. Рассказывают, что в принципе она никогда не была сколько-нибудь влиятельной. Ни пресс-секретаря президента, ни пресс-службу прежнее окружение Бориса Ельцина особенно не жаловало. Но Ястржембский, к удивлению очень многих, за довольно короткий срок пребывания в Кремле сумел добиться твердого статуса для своих подопечных и места под солнцем для себя. Его нельзя было назвать просто пресс-секретарем или заместителем главы Администрации президента Ястржембский, по сути дела, был одним из тех, кто определял внешнеполитические приоритеты Кремля (в качестве заместителя главы администрации он курировал сферу внешней политики). Кроме того, он. входил в пятерку самых приближенных к президенту чиновников, а это само по себе уже очень много и не поддается никакой формальной оценке.

Кроме того, именно ему принадлежала идея сделать пресс-службу эдакой выездной командой, путешествующей по городам и весям со специальной трибуной для пресс-секретаря и другими необходимыми атрибутами и символикой, свидетельствующими о солидности этой организации. При Ястржембском пресс-служба стала важным органом пропаганды и агитации за Бориса Ельцина. Дмитрию Якушкину, который пришел на смену Сергею Ястржембскому, оставалось лишь укрепить позиции этой структуры.

Устройство на работу в Кремль — процесс довольно длительный. Сначала, как полагается и в других учреждениях, заполняется анкета, пишется заявление, представляется трудовая книжка и фотографии. По моему опыту работы в государственных учреждениях мне известно, что какая-то элементарная проверка того, кто я и кто моя родня, все же ведется. По крайней мере, когда я работала в Государственной Думе, местные кадровики даже уличили меня в связях с иностранными гражданами, раздобыв информацию о том, что мой бывший муж живет в Германии. Мне по этому поводу месяца три даже не платили зарплату. Развязка истории случилась на заседании Совета Государственной Думы, когда мой тогдашний начальник Константин Затулин категорически заявил, что на дворе не 1937 год и что отдел кадров Думы занимается ерундой. Деньги мне тогда выплатили, удостоверение выдали, но среди депутатов я прославилась как “диссидентка”. В Кремле удостоверение тоже выдали не сразу. По положению, в течение трех месяцев должна была проводиться проверка моей персоны, но я думаю, что все произошло намного раньше: за время предвыборной президентской кампании кремлевские спецслужбы уже имели возможность со мной познакомиться, хотя иногда мне казалось, что мой домашний телефон прослушивается. Слава Богу, не было и инструктажа. Во всяком случае, меня никто не пытался инструктировать ни в идеологическом плане, ни насчет внешнего вида, хотя, протокол в одежде я не только не соблюдала, но даже, наверное, нарушала. Однажды Сергей Ястржембский многозначительно посмотрел на мои ярко-зеленые джинсы и оранжевую кофту, собираясь что-то сказать, но, оставив первую часть фразы при себе, произнес только: "Впрочем, вам так идет". На этом все замечания, если это, конечно, можно назвать замечаниями, кончились. Со временем на свою более чем скромную зарплату, я все же приобрела два костюма, но надевала их только в особо торжественных случаях.

Честно признаться, мне трудно было соответствовать во внешнем виде первой леди государства. Странно, но почему-то никому не приходило в голову спросить, не нужна ли мне помощь в приобретении приличной одежды — я ведь находилась в непосредственной близости от жены президента.

Несколько добрых советов я получила от сотрудников ФАПСИ (Федеральное агентство правительственной связи), когда мне выдали мобильный телефон. Во-первых, не вести конфиденциальных разговоров. Во-вторых, стараться не носить с собой телефон, если отправляешься в кабинет к какому-нибудь важному начальнику — близость с компьютером (вероятность "снятия" с него информации через телефон или что-то в этом духе). Ну и конечно, не обсуждать по телефону первых лиц страны. Таким образом, кроме персонального телефона, никаких других социальных льгот моя работа в Кремле мне не сулила. Наивны те, кто полагают, что всем работникам высших государственных учреждений немедленно предоставляется квартира, дача, персональная машина, спецпаек и прочие блага. Зарплата у меня была что-то около 300 долларов (в рублях), что приводило меня в состояние неописуемой печали — жить на такие деньги не представлялось возможным. Мои знакомые, видя черную "Волгу", иногда меня подвозившую после дежурства (она была одна на всех рядовых сотрудников пресс-службы), отказывались верить и моей зарплате и моим возможностям. Единственная дача, выделенная на лето тридцати сотрудникам пресс-службы (не считая начальства), была нами разыграна, но, как выяснилось, жилищные условия там были такие, что я вынуждена была отказаться, хотя и выиграла в эту унизительную лотерею. Наверное, надо было требовать, кому-то звонить, кого-то просить. Я уверена: если бы Борис Ельцин знал, как живут и во что одеваются сотрудники одной из главных кремлевских организаций, — разгневался бы, наказал виновных и повысил нам зарплату.

Кстати говоря, все женщины в Кремле одеты довольно скромно. Удивительно, как наша русская женщина умудряется при минимуме средств и нарядов, выглядеть элегантной! Милые женщины Кремля (секретари, офицеры спецслужб, буфетчицы, поливальщицы цветов, замы и замзавы, маленькие и большие начальницы) терпеливо, искренне, ответственно несут свою скромную службу, хранят в себе секреты переписки и телефонных переговоров — главные секреты государства. Когда-нибудь, кто-нибудь скажет ли им большое кремлевское спасибо?

Единственное, чего мне удалось добиться, — это своего кабинета в Кремле. Я попросила об этом сразу как устроилась на работу. Мне очень хотелось быть наедине со своими телефонными собеседниками и посетителями. Возражений у руководства не возникло, и вскоре меня поселили сначала в комнате напротив руководителя пресс-службы, а потом рядом с Ястржембским. Шли серые, однообразные дни. В окно, завешенное белыми шелковыми шторами (как в больнице), я видела только стену 1-го корпуса (там размещался кабинет президента) и несколько деревьев во внутреннем дворике.

Иногда я приходила на службу очень рано, часам к восьми утра. Это было дежурство по пресс-службе, которое я называла "горячей линией". Тихий, еще не проснувшийся Кремль. Три поста охраны — и ты на территории "святого королевства". В такие минуты я мечтала: представляла себя в белом платье, непременно на балу, в крайнем случае — на приеме. Вдруг неизвестно откуда появляется офицер на белом коне…

На самом деле все было куда более прозаично. Я получала в комнате фельдсвязи почту и газеты, потом поднималась в ’’дежурку" (комната дежурных по пресс-службе президента), включала телетайпы с лентами агентств, компьютер, телевизор и начинала свой рабочий день. К девяти утра уже трезвонили сразу несколько телефонов.

Кто только не звонил… Не имею в виду журналистов, хотя и коллеги иногда поражали воображение своими вопросами. И откуда только люди доставали кремлевские телефоны? Приведу пример типичного диалога.

— Девушка, это Кремль?

— Да. Пресс-служба президента.

— Очень хорошо.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Читатель "Российской газеты" Иван Петрович Иванов.

— Слушаю вас.

— Девушка, вот вы мне скажите, когда наконец начнут платить пенсию вовремя?

— Я не могу ответить вам на этот вопрос.

— Ну как же так! Вы ведь сидите рядом с президентом.

И так далее. Или вот еще — это уже друзья журналисты.

— Агентство… беспокоит.

— Слушаю Вас.

— Скажите, а президент что сейчас делает?

— Он в Кремле, на своем рабочем месте.

— Нет, вот в данный момент он что делает?

— Точно не знаю.

— Как же Вы не знаете!

— Но я же не сижу возле него!

— А вообще-то он точно в Кремле?

— Да, точно.

— А вот наш фотокорреспондент со вчерашнего вечера у Боровицких ворот сидел в кустах и не видел, чтобы президентский кортеж проезжал! (Борис Ельцин въезжает на работу через Боровицкие ворота. Н. К.)

А одно время, почему-то именно в мое дежурство все время звонила какая-то активная дама (она потом узнала и другие мои телефоны). Дама написала несколько десятков российских гимнов (и стихи и музыку) и очень хотела, чтобы мы (и президент, естественно) прослушали их. Мне нечего было ей посоветовать, поэтому пришлось адресовать ее на Старую площадь, в специальную приемную, где рассматривают обращения граждан к президенту.

Но иногда у нас случались и праздники. Управление делами президента выделяло нам подарки на Новый год, 23 февраля и 8 марта. Всегда пресс-службу поздравляли и журналисты. Мы раскупоривали втихаря бутылки с шампанским и в чьем-нибудь кабинете поднимали бокалы за свое здоровье и обязательно — за здоровье президента. Кстати говоря, среди журналистов так называемого президентского пула такой тост стал традиционным — мы так много времени проводили в непосредственной близости от главы государства, даже как-то породнились с ним.

Глава 1.3 Бесплатные советы, или Записки имиджмейкера

Не люблю слов "имидж”, "имиджмейкер", "паблисити", "реноме” и тому подобных, но так или иначе, ими приходится пользоваться. Для меня имидж человека — это его лицо, голос, руки и душа. Все очень просто. В душу за пять минут заглянуть трудно, но по трем другим составляющим человеческого существа можно сказать о нем многое — почти все. Лицо любого человека, в особенности политика, бросается в глаза сразу. Запоминаются или не запоминаются отдельные его черты, что-то вызывает неприязнь, что-то, наоборот, расположение, симпатию. Голос дает возможность определить, насколько человек умен или глуп (он ведь произносит какие-то слова), насколько уверен в себе и мужествен (если речь идет о мужчине). Руки лишь дополняют картину, и они очень важны, как ничто другое (может быть, еще глаза) характеризуют человека, особенно мужчину.

Кто начинает свою политическую или просто публичную карьеру — должен помнить: в его силах изменить свое лицо (или, по крайней мере, выражение) настолько, насколько требуют обстоятельства. Самые лучшие душевные и самые идеальные деловые качества не побудят людей восхищаться им, уважать его, если хоть в чем-то он будет казаться им неприятным. Итак, лицо, облик, глаза, мимика и выражение лица. Банальные истины всем известны, просто придется назвать их, так как мой долгий опыт наблюдения за людьми вообще и за политическими деятелями в частности, дает мне на это полное право.

Плохо вымытая голова или волосы, "сдобренные" перхотью. Вроде бы ничего особенного, но это моментально замечается и откладывается в памяти как признак неряшливости, небрежного отношения к собственному внешнему виду. Персональных примеров приводить не буду, но и в Кремле, и в правительстве, и в Государственной Думе таких людей немало.

Неопрятная одежда. Менее неприятно, чем предыдущая деталь, но если вас повстречали в грязных ботинках более трех раз и в засаленной рубашке — более двух, "смертный приговор" вам подписан.

Неухоженные руки. Лично для меня мужские руки — основной критерий его успеха в моих глазах. Не думайте, что это мои причуды — психологи утверждают: первое, на что обращают внимание именно в мужчине — лицо, руки и… ботинки. Во-первых, руки должны быть чистыми. Во-вторых, если вы имеете дурную привычку грызть ногти — учтите, вы себя выдаете: как человек слабовольный, нервный и неуверенный в себе; с сексуальными отклонениями; не вполне избавившийся от детских комплексов. Вывод: вы не слишком пригодны к политической деятельности.

Неудачная прическа. Плохо, конечно, если у вас волосы редкие или отсутствуют вовсе. Но сумейте превратить этот недостаток в маленький шарм. Отбросьте при этом банальности типа "мало на голове, зато много в голове". Просто причешите все, что осталось, аккуратно. И не зачесывайте остатки волос на лысину, как Александр Лукашенко. Кстати говоря, его помощники рассказывали мне, что давно борются с Александром Григорьевичем по этому поводу, просят состричь этот "атавизм", но тот только сердится на них и ни за что не соглашается. Была бы пресс-секретарем Лукашенко, избавила бы его от этого чубчика с помощью любых уловок. Все остальное в его внешности почти идеально — подтянутая, молодцеватая фигура, большие, выразительные глаза, красивые усы, руки, хороший рост, неплохая речь (не имею в виду содержание).

Слава Богу, перестал носить "чубы" и Борис Ельцин. Его налаченные зачесы набок мне тоже не очень по душе, но это лучше, чем завитки на макушке. Одно время очень смешно причесывался Борис Громов — сколько же лака выливалось на его бедную голову. Челка смотрелась неестественно, как парик или шиньон. Но теперь с этим покончено.

Григорий Явлинский, к моей великой радости, состриг свои кудрявые "сосульки". Так и хотелось сказать: будь ты хоть семи пядей во лбу, но с такой прической президентом не станешь!

Владимиру Жириновскому, наоборот, следовало бы чуть-чуть отрастить волосы — у него полная шея и округлое лицо, что требует носить прическу средней длины, а не выбриваться наголо. И вообще Жириновскому, если он по-прежнему хочет продвигаться по политической линии, следует напомнить, что он обладает импозантной, даже сексапильной внешностью зрелого мужчины. Между прочим, в узком кругу (вопреки расхожему мнению, что Владимир Вольфович — неуравновешенный человек) он, напротив, производит самое благоприятное впечатление. Хорошо помню, как пришла к нему на интервью: благообразный лидер ЛДПР, сидел в своем думском кабинете под образами и мирно курил тонкую сигару. Все это время он ни разу ничего резкого не выкрикнул, не вскочил со стула и вообще не делал ничего экстравагантного. Мне нравится в Жириновском умение перевоплощаться — политик должен быть лицедеем. И, кстати говоря, его поведение, иногда неадекватное, — это лишь отражение нашего с вами отношения к нему.

Однажды Владимира Вольфовича пригласили на передачу "Герой дня" на канале НТВ. Новая ведущая этой программы Светлана Сорокина несколько дней назад приступила к работе и, видимо, хотела произвести впечатление. Я не знаю, встречалась ли Светлана с Жириновским раньше, но мне очень не понравилось, когда она ни с того ни сего, уже в самом начале разговора стала на него "наезжать", — в каждом ее вопросе чувствовался подвох, даже насмешка. Одним словом, ведущая пошла по самому простому пути: разговаривала с Жириновским так, как его было принято воспринимать прессой. Но скажите на милость, кто и почему придумал такую схему. Даже если абстрагироваться от личности Владимира Жириновского, на мой взгляд, не стоит выносить политическому деятелю приговор, если человек знаком тебе лично не очень хорошо.

Лет на десять помолодела Элла Памфилова, после того как перестала носить пучки, хвосты и затейливые прически — просто немного подрезала волосы и распустила по плечам.

Не носите ярких, белых и в мелкую клеточку пиджаков (это относится к мужчинам). Люди еще долго не забудут белые брюки Бориса Немцова, в которых он несколько раз абсолютно некстати появился на публике. Ему постоянно теперь вспоминают эти несчастные белые брюки, а он, как выяснилось, просто не успел переодеться. Ту же ошибку допускает и лидер российских профсоюзов Шмаков: он больше напоминает "нового русского", чем защитника несправедливо ущемленных. А когда губернатор Кузбасса Аман Тулеев выступает перед полуголодными шахтерами в великолепном кашемировом пальто, отделанном мехом норки, это просто неприлично.

Очень неприятно для окружающих, когда вы размахиваете у них перед носом руками. Эту ошибку часто допускают Юрий Лужков и Владимир Жириновский. Все эти "выбросы" то правой, то левой руки вперед могут навести даже ваших соратников и доброжелателей на самые разные размышления. Размахивая руками, вы как будто все время что-то или кого-то отрицаете, и любой может принять это на свой счет.

Много некрасивых, неудачных жестов и выражений появилось в последнее время и у Бориса Ельцина. Иногда он просто не может подобрать нужных слов, и восполняет это размахиванием рук, богатой мимикой, длительными словесными паузами. Людям рядом с ним в эти моменты неуютно, некомфортно. Не стоит, видимо, обниматься с зарубежными гостями (они, кстати, снисходительнее к Ельцину, чем его собственные сограждане).

Следите в разговоре за своей головой. У некоторых дурная привычка независимо от того, утверждают они что-то или отрицают, мотать головой в отрицательном смысле. Учтите: собеседник воспринимает уже не ваши слова, а ваше несогласие со всем, о чем идет речь.

Никогда не перебивайте собеседника — он ваш надолго, если вы дадите ему возможность высказаться. А если таких собеседников у вас несколько, не заставляйте их напрягаться своим молчанием. Почувствуйте, когда их терпение подходит к концу и тогда вставьте свое веское слово.

Как известно, есть лица приятные и неприятные, — речь, конечно, не об эталонах красоты. Приятно посмотреть, например, на Владимира Шумейко, Игоря Шабдурасулова, Виктора Черномырдина, Андрея Николаева, Сергея Ястржембского.

Так уж сложилось исторически, что в России во все времена сильнейшим и главнейшим становился лучший из лучших, а внешнему фактору, особенно в стародавние времена, придавалось огромное значение. Великий князь (царь, император, правитель) пользовался большим почитанием и авторитетом, если он был хорош собой, умело ораторствовал, мог манипулировать своими подданными и слугами одним только взглядом, поворотом головы. Именно эти качества ставили его в разряд избранных. Когда-нибудь Россия вспомнит свое историческое прошлое и показателем пригодности претендента на высший государственный пост станет не наличие финансовой поддержки со стороны олигархов, Запада, политических партий и движений, а его личные качества (в том числе и внешние данные), его самодостаточность, незаменимость, уникальность — как одного из нас, но лучшего. Пока мы, к сожалению, к этому еще не готовы.

Но вернемся к приятным лицам."Русскость" и хорошая внешность Владимира Шумейко и Андрея Николаева — великолепный козырь в дальнейшей политической карьере. Умение вести беседу на вполне приемлемом русском языке. В конце концов каждый гражданин хочет иметь красивого правителя — маленькие, щупленькие неизменно становятся объектами насмешек и карикатур.

Зато никто никогда не шутил по поводу внешности Бориса Ельцина — попробуй пошути, не придерешься — в свои почти семьдесят лет он строен и высок, подтянут и неплохо сложен. Рядом с ним маленький Кириенко, Юмашев или Шахрай смотрятся, конечно, совсем по-другому — этакие пажи своего короля. Но психологически "свита" подобрана грамотно — много маленьких человечков вокруг большого президента. Вспомните, как было раньше, до выборов — мощь Ельцина, троекратно помноженная на высоких и статных Олега Сосковца, Александра Коржакова, Виктора Черномырдина, Анатолия Чубайса. Сегодня, все изменилось…

Однако придавать внешним данным слишком большое значение тоже не стоит. Когда Борис Ельцин вдруг решил вернуть недавно отставленного премьера правительства России Виктора Черномырдина в прежнее кресло, он то и дело называл его "тяжеловесом". Бог весть, что имел в виду президент, однако в его устах это выглядело как признание весовых качеств Черномырдина. Появилась даже шутка: если говорить о "тяжеловесах" в буквальном смысле слова, Ельцину надо рекомендовать бы Думе на пост премьера Гельмута Коля — тот покрупнее будет.

Улыбайтесь почаще и показывайте свои красивые зубы (если таковые имеются). Не надо постоянно хмуриться, как любил делать Черномырдин (да еще при таких грозных бровях); как Лебедь; как вечно серьезный Лужков; озадаченный неприятием всего и вся Жириновский. Улыбка располагает к вам людей, создает впечатление, что у вас все в порядке.

Не говорите очень громко, как тот же Жириновский или всегда кричащий Лужков, но и не бубните себе под нос, как иной раз Анатолий Чубайс или Олег Сысуев. Пусть ваша внятная, четкая речь не занимает много времени у слушателей. Каждый хочет высказаться, и по большей части порассуждать о себе. Предоставьте людям такую возможность.

Слушая собеседника, почаще утвердительно кивайте — это очень импонирует. Таким образом вы как бы показываете, что согласны или по крайней мере одобряете. Даже если эти мысли вам противны, кивайте головой утвердительно — не прогадаете

Будьте приветливы, не высокомерны. Как знать, может быть господин Н. окажется завтра в вице-премьерах и вы из начальника превратитесь в подчиненного — он непременно припомнит вам.

Не ругайтесь матом. Во всяком случае, Борис Ельцин этого очень не любит.

Не кричите на подчиненных — любой из них может подняться по служебной лестнице гораздо быстрее и выше вас.

Не шутите и не рассказывайте анекдотов, если не умеете: неудачные прибаутки только помешают вашей деловой репутации.

Были в моей журналисткой биографии политики, которым мне приходилось давать советы: как выглядеть, как говорить, с чем лучше всего выходить "в народ”. Один из них — Александр Лебедь. Познакомилась я с ним сразу после его возвращения из Приднестровья. Тогда он имел маленький кабинет на Новом Арбате, сам подходил к телефону и никому из журналистов не отказывал во встрече. Сначала я была напугана его густым баритоном, прозвучавшим по телефону, но когда увидела его обладателя, * решила, что не смогу произнести ни слова.

Скромный серый костюм немного маловат, рука перебинтована небрежно и неумело. Так и хотелось спросить: "Что, Александр Иванович, бандитская пуля?" Но вместо этого я попросила закурить. "Так вы еще и курите?", — грозно произнес он, предлагая мне пачку "Немела". "Курю", — как на духу созналась я. Потом он непрерывно угощал меня шоколадными конфетами "Мишка", поил чаем, а чего не делал, так это не отвечал на мои вопросы. Пришлось применить чисто женский прием: "Александр Иванович, а вам кто-нибудь говорил, как вам очень к лицу этот костюм?" — загадочно, отвлеченно осведомилась я, и Рубикон был перейден. Лебедь сдался окончательно и бесповоротно. Слегка смутился (как может смутиться только он) и ответил: "Да нет, вы первая". Приятно оказаться первой. Разговор как будто складывался.

Тогдашний генерал Лебедь мне понравился. Начинающий, совсем еще неумелый общественный деятель, пока не политик. Вокруг него крутились какие-то люди, пытались втянуть его в партии, движения, Бог знает куда еще. Тогда он хотя и робел, но понимал: от ответственности ему не уйти… Лебедь “раскрутился” довольно быстро, и после одного из его публичных выступлений я решила написать ему письмо. По каким-то причинам, оно не было отправлено, а жаль. Привожу его здесь полностью — может быть, мои наблюдения пригодятся ему теперь…

Уважаемый Александр Иванович! Обращаюсь к вам не как журналист, во всяком случае, в меньшей степени как журналист, и пусть это не покажется вам странным. Позвольте высказать Вам несколько соображений, которые, быть может, пригодятся Вам как начинающему политику.

Первое. Самое главное для Вас сегодня — это команда. В ней не должно быть более четырех-пяти человек, потому что все остальные — это уже аппарат, окружение, ближайшее и дальнее. Это десятки глаз, ушей, мыслей; это всегда утечка информации, это путь, ведущий к некоторой зависимости от этого самого окружения. Рой, который уже вьется над вами и жужжит на разные голоса, — это и хорошо и плохо. Хорошо — потому что это признание, авторитет. Плохо — потому что большая часть вьющихся абсолютно посторонние вам люди.

Второе. Речь. Неважно при этом, хорошо или плохо у человека со складыванием слов в предложения. Главное — не говорить лишнего, не давать возможности кому бы то ни было уцепиться за слова или фразы. Знаю, что Это очень трудно, особенно теперь, когда эмоций чуть больше, чем нужно. Но именно поэтому нужно убрать из речи свойственную Вам непосредственность — при этом Лебедь не перестанет быть Лебедем. Вспоминаю интервью с Вами ровно год назад, когда Вы только что вернулись из Приднестровья. Почти на все вопросы Вы отвечали однозначно, двумя-тремя словами. И это хорошо. Пока Вам еще удается следовать правилу — не говорить лишнего, но гораздо в меньшей степени, чем год назад.

Третье (очень ценный прием). Комментируя событие, по возможности воздерживайтесь от персональных оценок типа "Горбачев — политический папочка" и тому подобное.

Четвертое. Не передоверяйте кому-либо прочтение важных писем и документов. Во-первых, Вам могут вообще не показать что-то очень ценное; во-вторых — попадание корреспонденции в третьи руки — уже утечка информации.

Пятое. Вы должны знать о каждом, кто приближается к Вам на расстояние меньше метра, кто он и откуда, и что ему от Вас надо.

С уважением, Наталья Константинова

Когда-то с журналистами советовались и в Кремле. Помню, ко мне, например, не раз обращались кремлевские аналитики с просьбой дать рекомендации по ежегодному Посланию президента России Федеральному собранию. Таким образом, мой скромный журналистский труд вливался в труд самых близких к президенту людей. Теперь, с журналистами больше не советуются, наверное своих советчиков хватает… Вот что я тогда написала и отправила в Кремль.

1. Президент должен поблагодарить всех, кто проголосовал за него в первом туре.

2. Необходимо затронуть наиболее острые проблемы сегодняшнего дня и только потом приступить к обнародованию своих планов и намерений во втором сроке президентства. Таковыми, несомненно, являются отставки. Еще раз нужно вернуться к теме состоявшихся отставок: Коржакова, Барсукова, Грачева и высокопоставленных чинов Министерства обороны и Генерального штаба.

Борис Ельцин должен иметь самую полную информацию о том, имела ли место коррупция в военной среде, и все-таки разъяснить (у военных принято обоснование отставок, то есть "несоответствие должности") — почему? Или финансовые злоупотребления — доказательства? И тому подобное. Все это полезно, чтобы не будоражить общественное мнение, не создавать почвы для всевозможных домыслов и версий.

Солидно, если в этом деле точку поставит сам президент, а не пресса, не оппозиция и т. д. Тем более, учитывая выступление Льва Рохлина и ставшую сенсацией публикацию о Барсукове и Коржакове в "Новой газете". В противном случае получается: президент долго работал с такими "ужасными" людьми — тогда сам-то он кто? Главное, чтобы Б. Н. всячески показал свою полную осведомленность в этом вопросе. Кроме того, всех волнует будущее отставников. Несколько слов можно сказать и об этом.

Чечня. Полное противоречие между тем, что говорил Б. Н. о плане мирного урегулирования в Чечне, о прекращении боевых действий и тем, что есть на самом деле. Последние события говорят как раз о несоответствии между приказами Верховного Главнокомандующего и тем, как они выполняются на местах.

О Лебеде. Без всякого сомнения, он является сегодня одной из самых ярких политических фигур в России, несколько даже "затмевает" Б. Н Президент еще раз должен четко обрисовать обязанности Секретаря Совета безопасности, в том числе коснуться его роли в чеченских событиях, в кураторстве военных ведомств, если такие полномочия ему даются.

Назначения. Если к тому времени Б. Н уже примет решения по кадровым вопросам, он должен о них сказать, потому что создается впечатление, что этим занимается кто угодно, только не президент. В принципе сегодня очень важно показать, кто президент в России — группа чиновников или Борис Ельцин, тем более что разговоры о его недомогании по-прежнему ведутся и выводы делаются самые разные.

О своем предвыборном штабе. Они себя уже похвалили, теперь пусть Борис Ельцин скажет им слова благодарности или пожурит, если что-то было не так.

Собственно выступление. 1. Социальный блок. Обещанные льготы по налогам, пенсиям, зарплатам. Как это выполняется в Центре и в регионах. 2. Изменится ли президентский курс в связи с новыми людьми в его окружении. 3. Интеграция, в рамках СНГ: что будет делаться в этом направлении 4. Военная реформа и насколько на нее оказала влияние новая концепция национальной безопасности. 5. Как президент понимает коалиционное правительство и его структуру. Никто не знает, что это такое, все трактуют по разному. 6. Борьба с преступностью. С учетом того, что правительством Москвы принимаются какие-то особые меры.

Наталья Константинова

Пожалуй, самым сложным и ответственным для президентских имиджмейкеров было время восстановления Бориса Ельцина после операции. Общественное мнение томилось ожиданием — каким выйдет Борис Ельцин после болезни, сможет ли полноценно работать, сколько продлится президентский бюллетень, и вообще будет ли Борис Ельцин тем Борисом Ельциным, к которому мы привыкли, несмотря на все его чудачества. В Кремле понимали: "новый", послеоперационный президент должен произвести хорошее впечатление на своих сограждан; акция под названием "Возвращение президента” готовилась серьезно и тщательно. К разработке сценария "Первый рабочий день президента” были подключены все имеющиеся в распоряжении Сергея Ястржембского силы, включая рядовых сотрудников пресс-службы президента.

Важно было выслушать самые разные мнения, рассмотреть десятки различных вариантов, продумать до мелочей все нюансы этого первого дня — вплоть до того, с каким выражением лица и в каком костюме Борис Ельцин впервые появится на публике. Кроме того, необходимо было объяснить заметное похудание президента, необыкновенную бледность, некоторую рассеянность в движениях и жестикуляции. Тем более, что в журналистских кулуарах уже начали поговаривать о том, что у президента появились признаки болезни Паркинсона (дрожание рук и подрагивание мышц лица). Дотошные наблюдатели были недалеки от истины, но Борис Ельцин не болел этой болезнью, однако после перенесенного длительного наркоза у него, как реакция, проявился так называемый синдром паркинсонизма, во многом напоминающий признаки этой страшной болезни. По крайней мере, так мне говорили его доктора.

Через какое-то время, организм "вымыл" многочисленные лекарственные препараты, очистился и подрагивания практически прекратились. Позднее болезнь дала о себе знать другими клиническими проявлениями, связанными с перенесенной операцией. Все это тоже надо было объяснить — и прессе, и обществу, и недоброжелателям. Я была свидетелем и участником всех этих имиджевых разработок, и хорошо помню, сколько огня пришлось принять на себя Сергею Ястржембскому, который просто вынужден был "вытащить" президента на свет Божий, в противном случае все, что было сделано командой Бориса Ельцина во время выборов и его длительной нетрудоспособности, могло пойти прахом…

Мне кажется, что, “вытаскивая” президента, он даже немного перестарался, но необходимо было доказать силу своего влияния, свою нужность президенту, тем более что ему достался не лучший период жизни и деятельности Бориса Ельцина. Безусловно, это удалось…

Итак, вот какой рекомендовали быть первой рабочей неделе президента его аналитики.

"В СМИ должна быть создана ситуация ожидания новых сильных шагов со стороны возвращающегося Президента (во всех кремлевских документах слово "президент" всегда пишется только с заглавной буквы. — Н. К.). Ожидание может концентрироваться вокруг идеи того, что Президент обдумывает новую модель власти и готов ввести ее в исполнение сразу по возвращении. С этой новой моделью должна быть так или иначе связана инициатива примирения, что обеспечит этой инициативе дополнительную раскрутку.

Особенно важна демонстрация здоровья Президента по телевидению. Здесь можно использовать интервью, показ встреч, возможно короткое обращение Президента к россиянам с благодарностью за поддержку и обещание скоро поправиться и заняться решением накопившихся проблем. В печатных СМИ можно использовать вариант описания рабочего дня Президента.

Тема Березовского и другие скандалы. Натиск на Б. Березовского продолжается и явственно сливается с натиском на А. Чубайса. Публикации в "Известиях" и "МК" являются началом определенной единой кампании. Активная деятельность Б. Березовского должна получить новую, менее уязвимую интерпретацию. Она должна быть истолкована как стратегически выгодная для России (например, забота о прохождении нефтепроводов). Хорошо бы опубликовать материал, "раскрывающий" тайну турне Березовского. Важно, что в случае неосвещения этой темы она может представлять потенциальную угрозу для власти. Сейчас ситуация толкуется исключительно как скандальная.

Тема Чечни. В настоящее время в информационном пространстве тема Чечни отошла на третий план, что связано с резким ослаблением событийного поля темы и неясностью складывающейся вокруг Чечни ситуации. Таким образом, создалась своеобразная информационная и интерпретационная пауза, что возможно использовать в интересах власти.

В создавшейся ситуации целесообразны:

осуществление медиамероприятий, четко показывающих позитивную программу российских властей по решению чеченской проблемы исходя из коренных интересов России;

подготовка и публикация серии аналитических материалов, показывающих зависимость экономики Чечни от России и описывающих пути решения создавшихся проблем;

подготовка и публикация материалов, а также интервью официальных лиц из правительства России о характере использования перечисляемых в настоящее время в Чечню средств;

разработка и активный запуск в публичное пространство идеологемы — “то, чего не удалось добиться танками, теперь будет достигнуто твердыми экономическими методами".

Возвращение Президента.

1. Есть основания считать, что за время болезни Президента отношение к нему как к человеку, стало менее негативным. Хотя показатели доверия к Президенту, по-прежнему низки, он не вызывает сейчас столь сильных и активных отрицательных чувств, как в конце лета.

2. Это улучшение будет сведено на нет или даже сменится еще большим негативизмом через несколько дней возвращения в Кремль, если не предпринять сильных и запоминающихся действий.

3. Несмотря на всеобщее недовольство властью вообще, и "регентством", в частности, никаких особых надежд с возвращением Президента население не связывает. Наиболее распространенное ожидание состоит в том, что после его возвращения все "будет как раньше".

4. В целом можно сказать, что страна вернулась к привычному состоянию недоверия к высшей власти.

Потенциал возвращения. Момент (период) возвращения Президента фактически является началом его второго президентства. Вся ситуация возвращения соответствует религиозным или сказочным архетипам — возвращение из царства мертвых, после долгого отсутствия, с новым сердцем (операция, допустим, на почке имела бы значительно меньший психологический потенциал) и т. д. Общество, готово, тем не менее, воспринять "нового" Президента. Если он своими первыми поступками сломает негативно-скептические ожидания в свой адрес, возвращение может стать началом нового этапа его отношений с обществом.

В то же время, надо отдавать себе отчет в том, что если данный момент не будет использован, шансы на возвращение общественной поддержки властей и Президента становятся исчезающе малыми. В ходе предвыборной кампании удалось преодолеть два самых негативных представления о Президенте;

он слаб физически и психологически (не контролирует ни себя, ни своих приближенных, которые и правят вместо него), не способен достойно исполнять обязанности Президента;

он оторвался от людей, не понимает реальной жизни, не думает о простом человеке.

Сейчас эти представления возвращаются. Поэтому борьба с ними должна стать основной психологической задачей периода возвращения. Президент должен показать себя "царем", достойно представляющим державу, контролирующим свое окружение (т. е. способным управлять своим аппаратом, добиваться подчинения, а не просто менять одного фаворита на другого).

Одновременно он должен продемонстрировать, что он — "простой человек", Ельцин 1989–1991 годов или периода пика его кампании 1996 года, думающий о людях и близкий им.

Сценарий. Возвращение Президента после столь долгого и драматического отсутствия должно быть обставлено максимально театрально. Представляется целесообразным: заранее объявить о дате его возвращения в Кремль; постоянно напоминать об этом (до возвращения Президента осталось четыре дня, три, два и т. д.);

рассказать об атмосфере во властных структурах (готовятся, сидят допоздна, нервничают — ждут "хозяина" и т. д.);

накануне возвращения показать еще раз рабочий кабинет Президента, ожидающие его бумаги и т. д. — усилить наметившуюся линию: объяснять успех операции не искусством врачей, а силой воли больного; за два-три дня до возвращения дать интервью с Наиной Ельциной;

об ожидающихся кардинальных решениях Президента должны говорить и все те, кто будет контактировать с ним в период реабилитации. При этом важно, чтобы звучало не "мы готовили", а "он готовит", — может быть, даже с намеком: мы и не знаем, что именно — это он делает.

Желательно, чтобы в период, предшествующий возвращению Президента, высшие должностные лица не говорили о достигнутых успехах, оставив достижения Президенту — “он пришел, и стало лучше”.

Возвращение. Сам процесс возвращения Президента и его первый рабочий день должны быть максимально зрелищны и насыщенны.

Целесообразно:

сделать видеорепортаж о въезде Президента в Кремль — показать, как его кортеж едет по шоссе;

въезжает в ворота Кремля, как Президент входит в кабинет и т. д.;

дать интервью с А. Чубайсом (в то время руководителем Администрации президента. — Н. К.) о его первом дне. Президент вызвал к себе таких-то; приказал срочно, к 19.00, сделать то-то и т. д. При правильно расставленных стилистических акцентах это интервью может, во-первых, работать на образ Президента (как много он работает), во-вторых, представляет Чубайса в нужной в данной ситуаций подчиненной позиции;

дать аналогичное интервью с Премьером; причем если Чубайс будет говорить о планах на день, то Черномырдин — о сделанном.

Желательно, чтобы в Кремль Президент ехал не из Барвихи, а из дома (дня за два до возвращения в Кремль надо дать сообщение о том, что Президент вернулся домой)…"

Борис Николаевич, как, впрочем, и члены его семьи, всегда был очень терпим по отношению к прессе. Трудно припомнить, чтобы президент публично отчитал газету или телепередачу. Однако все публикации, и особенно те, которые, мягко говоря, были основаны на "желтых" фактах, а то и вовсе представляли собой откровенную чепуху, конечно обсуждались в семье. Ни разу Борис Ельцин лично никого и ничего не опровергал, за что прослыл большим демократом и другом журналистов. Однако, был во время моей работы в Кремле эпизод, который чуть было не привел Кремль, с одной стороны, и газету "Комсомольская правда" — с другой, к судебному разбирательству.

17 февраля 1997 года в "Комсомолке" была опубликована статья Саши Гамова под названием "Наина Иосифовна ушла в оппозицию к президенту?". Речь шла о том, что жена президента не только была против его выдвижения на второй срок, но даже чуть ли не отговаривает его от этого шага. Не знаю, почему именно эта публикация вызвала такой взрыв эмоций в семье, и особенно у Наины Иосифовны, тем более, что все эти годы о Ельцине было написано столько всякого разного, что статья Гамова в этом ряду выглядела абсолютно безобидной. Скорее всего, это был тот самый случай, когда "переполнилась чаша терпения".

Больше всего Наину Иосифовну возмутила тональность публикации (она сочла ее как бы подслушанной в спальне президента), да и сама тема Семейные разговоры), по ее мнению, слишком личная и даже интимная, не повод для комментариев прессы. В общем-то ни она, ни тем более, пресс-служба президента не были инициаторами того, чтобы подать в суд на "Комсомолку", однако Наина Ельцина попросила нас выяснить, каким образом семья может быть защищена от таких и подобных публикаций, в том числе и в правовом порядке. Поскольку "женской половиной" семьи Ельциных занималась я, то мне пришлось обратиться за консультациями к лучшим адвокатам Москвы. Один из них уверял меня, что фактов, изложенных в статье Александра Гамова, вполне достаточно, чтобы по меньшей мере обратиться в палату по информационным спорам при президенте РФ. Мы понимали: если жена президента судится с журналистом — это прецедент, и довольно, скандальный. Понимали и то, что даже при решении в пользу Кремля, и на самых веских основаниях, моральной выигрыш все равно на нашей стороне. Газета получит дополнительную рекламу и увеличение тиража; журналист — по меньшей мере всероссийскую славу. Все это понимала и Наина Иосифовна. Через несколько дней, когда был найден хороший адвокат, и даже составлен черновик искового заявления (привожу его ниже), все, так или иначе причастные к этой истории, единодушно отказались от суда.

Заявление

(черновой вариант)

В газете "Комсомольская правда" от 17 февраля 1997 года была опубликована статья А. Гамова "Наина Иосифовна ушла в оппозицию к президенту?" Я полагаю, что названная статья написана автором и опубликована редакцией газеты с грубыми нарушениями как Закона о СМИ, так и этических норм.

"Факты", изложенные в статье являются ложными, никаких попыток проверить их автором не предпринималось. Кроме того, автор статьи публикует сведения, относящиеся к семейной и личной жизни моего супруга и моей. В своей же собственной статье А. Гамов сам расписывается в том, что его утверждения основаны на слухах, а это прямо противоречит обязанностям журналиста.

Автор статьи прекрасно понимал, что вторгается в запретную для журналистов область семейных отношений, тем не менее, он публикует свою статью.

Считаю, что данная публикация основана на слухах и непроверенной информации; содержит ложные, не соответствующие действительности сведения.

Наина Ельцина

В той ситуации, с точки зрения имиджа президента и его семьи, мы поступили правильно. Однако это не означает, что если сталкиваются интересы частного лица и журналиста, то журналист прав только потому, что он журналист. К сожалению, очень многие мои коллеги понимают свою профессию именно так (не имею в виду Сашу Гамова: он лично знаком с женой президента, и мы с ним объездили всю страну во время предвыборной кампании в 1996 году). Уверена, никакого злого умысла с его стороны не было. Тем не менее, каждому из нас еще не раз придется задуматься о том, что написанное слово как стрела, пущенная в человека: оно всегда достигает цели…

"Комсомольская правда" отреагировала на всю эту историю так.

"Случилось страшное… Собрав журналистов российских и зарубежных СМИ на очередной брифинг, пресс-секретарь Бориса Ельцина Сергей Ястржембский сообщил, что возглавляемая им пресс-служба "лишила аккредитации в Кремле обозревателя "Комсомольской правды" Александра Гамова". В переводе на общепринятый русский язык это означает, что вышеупомянутый Александр Гамов отныне не имеет права появляться в кремлевских коридорах, присутствовать на тех же самых брифингах С. Ястржембского, сопровождать президента во время его визитов.

Александр Гамов — четвертый за последние три года журналист "Комсомолки”, не угодивший кремлевским чиновникам. Причем происходило это при разных пресс-секретарях. Казалось бы, что общего между флегматичным Костиковым, интеллигентнейшим Медведевым, дипломатичным Ястржембским? А поди ж ты: при первом был отлучен от Кремля наш корреспондент Равиль Зарипов ("совался куда не следует"), при втором — Ольга Герасименко ("она скорее женщина, нежели журналист") и Игорь Черняк ("не то писал").

Но если раньше строптивых газетчиков просто вычеркивали из аккредитационных списков, то Александру Гамову Кремль решил устроить, по сути, публичную порку, растиражировав утверждения С. Ястржембского о коварных замыслах нашего обозревателя с целью "выбить президента из седла, чтобы каким-то образом еще раз повлиять на процесс его восстановления после затянувшейся болезни". Ату его! Гамов впал в немилость давно, но в минувший понедельник чаша переполнилась после его статьи, в которой анализировались многочисленные публикации и разговоры, связанные со здоровьем президента. В числе прочих версий автор высказал и такую: не так давно супруга Ельцина, озабоченная затянувшейся болезнью Бориса Николаевича, уговаривала мужа "уйти на покой". Может, подобное утверждение способно выбить президента из седла (куда он, собственно, еще и не садился), но при чем здесь журналист? Ведь если ориентироваться на официальную информацию из Кремля о состоянии здоровья президента, непременно останешься в дураках и оставишь в дураках читателей. Тем более что отнюдь не г-н Гамов первым сообщил о разговоре между супругами Ельциными — еще раньше об этом написал еженедельник "Аргументы и факты". Скандала, однако, не последовало.

По "Комсомолке", давно уже мешающей высоким кремлевским чиновникам создавать иллюзию благополучия в высших эшелонах власти, решили проехаться по полной программе, принародно наказав ее автора. Увы, меняются в кремлевских кабинетах интерьеры и хозяева'- незыблемыми остаются лишь методы руководства, много лет назад сформулированные основоположником в известном трактате "Партийная организация и партийная литература”. Так может, перефразируя известное выражение, не мебель в Кремле нужно вначале менять, а девоч… тьфу, чиновников?

Что же касается аккредитации… Надо сказать, мы без особого сожаления расстаемся с нею. Толку, если честно, от пресловутых пресс-секретарских брифингов было немного. Так что возьмите ее, Сергей Владимирович, обратно и… используйте по собственному разумению.

Аркадий Ханцевич, редактор отдела политики "КП".

На этом инцидент, слава Богу, был исчерпан.

Мне 20 лет. Август 1985 г.

Пятикурсница. Сентябрь 1967 г.

Я — школьный учитель. 1990 г.

Грех не поздравить журналиста с днем рождения.

Санкт-Петербург, 13 июня 1996 г. (второй слева — адъютант супруги президента РФ Александр Кузнецов, справа — сотрудник СПБ Юрий Дроздков.

Первая поездка по “женской” программе.

Санкт-Петербург, июнь 1996 г.

С Игорем Игнатьевым в Шарм-эль-Шейхе.1996 г.

С Б.Березовским и сотрудником посольства России в Финляндии.Хельсинки, 1997 г.

Слава Терехов и я ждем приезда президента.

Волгоград, май 1996 г.

“Женский взгляд” на жизнь.

На съёмках интервью Н.И.Ельциной программе “Время”.

В зимнем саду БКД во время записи интервью Н.И.Ельциной немецкому журналу “Шпигель” (1997 год).

Марина Ивашова (кр. справа) передала мне эстафету.Санкт-Петербург, июнь 1996 г.