Сон и пробуждение

Нет, это не был их Чистый пруд на бульваре. И трамваи здесь не ходили. И не было уютных лавочек.

Нет, скорее, это было какое-то замерзшее загородное лесное озеро. Потому что вокруг стоял темный и не очень дружелюбный густой ельник. И только на краю леса высилась большая старая береза, вся голая сейчас, с облетевшей листвой.

Но здесь тоже была иллюминация. И лед был такой чистый и прозрачный, что в нем, как в зеркале, отражались переливающиеся разноцветные лампочки. И казалось, что подо льдом плавают золотые рыбки, но это, наверное, были только отблески мерцающих цветных огоньков.

Как и на катке, здесь тоже играла музыка. Но лилась она не из колоколов-репродукторов, а откуда-то сверху, не было видно откуда. Музыка была тихая и громкая одновременно, потому что с одной стороны на озере музыку было хорошо слышно. Но даже если говорить шепотом, то слова тоже были слышны.

Первым, кого увидела Женя на льду, был дедушка — он делал ласточку на правой ноге, а левую держал параллельно катку, очень прямо. Причем дедушка был в одном из тех темных костюмов, в которых он ходил на работу, в галстуке и в шляпе. На ходу, не останавливаясь, дедушка приятно разговаривал с Еленой Михайловной, которая тоже оказалась здесь, хоть сначала Женя ее и не заметила. Елена Михайловна махнула Жене рукой и крикнула:

— Можно начинать.

И Женя поняла, что она — сама инструктор, вот только нигде не было видно ее учеников.

— Мы здесь, — вдруг услышала Женя и обернулась.

Она увидела Дженни, которая в обнимку с черно-белой бернской овчаркой Мартой лихо катила по кругу и махала ей лапой. Но, вглядевшись, Женя поняла, что это вовсе не ее Дженни, а собрат Марты по породе Данила. И что Данила и Марта танцуют какой-то быстрый танец, быть может, рок-н-ролл, кружась и вертясь на льду. Потом Данила вдруг поднял Марту, держа ее на одной лапе высоко над головой. А та во время поддержки вытянулась в струнку и помахала Жене хвостом, а потом что-то крикнула, но Женя не разобрала — что именно.

— Хорошая поддержка, — хотела похвалить Женя Марту и Данилу. Но что-то мешало ей говорить, как будто во рту у нее была варежка. И у нее вышло только ав-ав.

Тут Женя увидела, что Дженни сидит у ее ног и говорит:

— А я тоже так могу, я тоже могу…

И Женя поняла, что она спит. И что во сне она говорит по-собачьи, а ее Дженни — человеческим языком. Она хотела проснуться, но ей было так жалко прерывать этот дивный волшебный сон. Там более, что откуда-то сзади вдруг показался двортерьер Гай в шапке-ушанке, с клюшкой и на старых гагах. И он сказал Жене:

— Ну что, ты меня узнаешь? Я — вампир!

И страшно оскалился.

Женя закричала во сне от страха, и голос мамы ласково спросил:

— Что такое, девочка, что такое? Страшный сон приснился?

И Женя ответила сквозь сон:

— Очень страшный.

— А ты не смотри, не смотри.

— Так ведь показывают, — сказала Женя во сне. Поджала ноги и натянула плед на голову. Потому что ей опять захотелось оказаться на замершем озере, и она на нем опять оказалась.

Теперь здесь было очень много всякого собачьего народа, как у них на Чистом пруду в хорошую погоду. Просто толкучка.

Вот мимо Жени весело катит немецкая овчарка Эмма и на ходу кричит:

— Прекрасная погодка, не так ли, прекрасная погодка.

И Женя видит, что Эмма не одна, и ее лапы сцеплены в перехлест с лапами китайца Фунтика породы шарпей. И они выделывают на льду кренделя и разные сложные па, как заправские танцоры. Шарпею, правда, мешает его шкура, и он выглядит довольно неуклюжим и мрачным. К тому же поминутно зевает, и пасть у него фиолетовая. Зато Эмма весело улыбается.

— Фунт, — кричит Женя, — держи спину!

— Я и держу, — бурчит Фунт недовольно.

— Я инструктор, — говорит ему Женя строгим голосом. — И ты, если хочешь научиться кататься, должен слушаться.

— Я и слушаюсь, — говорит Фунт, и они уезжают в дальний конец озера, где стоит какой-то расписной шатер с золотым петушком на макушке.

— Мы будем кофе пить, — кричит Эмма. — Фунтику надо пить кофе для бодрости, для бодрости…

— Чаю со слоном! — рычит Фунтик.

И Женя видит: то, что она приняла за шатер, это наряженная пышная елка, точно такая, какую два дня назад поставили у них на бульваре. И петушок у елки на макушке вовсе не петушок, а красная звездочка.

Тут Женя слышит голос бабушки:

— Кто же это съел все пирожки с капустой?

— Все съел хомяк, — быстро говорит Женя, чтобы бабушка не подумала, что это съела Дженни.

— Какой такой еще хомяк?

— А я знаю, — говорит Женя.

А Дженни тут как тут. Сидит у ног Жени и облизывается. Неужели это она съела-таки все капустные пироги?

Дженни почему-то вся золотая, и хвост у нее золотой. И нос, и уши. А глаза горят то одним цветом, то другим, как будто в них отражается праздничная иллюминация.

— Дженни, это ты нарядилась на новогодний бал?

— Да, — говорит Дженни.

— А что это у тебя за костюм?

— А ты сама не видишь?

— Ах, ты нарядилась Жар-Птицей.

— Бывают Жар-птицы, — важно объясняет Дженни. — А бывают Жар-собаки. Неужели непонятно?

И Жене опять захотелось проснуться, чтобы всем рассказать, как Дженни подготовилась к новогодней елке, к небольшому семейному балу-маскараду, который что ни год устраивает дед на Рождество. Но Жене так жаль было уходить с озера, что она решила: я этот сон обязательно запомню, а потом перескажу… И опять крепко заснула, и опять оказалась на лесном озере.

И сразу же услышала знакомый скрипучий голос с присвистом:

— Тихон, Тихон.

Она пригляделась: на одинокой березе с краю озера сидел белый рогатый попугай и громко кричал.

Между тем представление продолжалось.

Теперь выступал сеттер-гордон Сэм огненно-красной масти. Он выступал в одиночном катании. Вот он разбежался и высоко подпрыгнул, повернувшись в воздухе два раза. Это двойной тулуп, подумала Женя и поняла, что это она сама научила Сэма так прыгать.

Тут же катила по льду и фокстерьерша Топси на белых фигурках, быстро исполняя дорожку, шаги, как говорят фигуристы, и ее маленькие ножки так и мелькали на льду.

— А ты что стоишь? — спросила Женя у ротвейлерши Бетти. — Ты будешь участвовать в соревновании?

— Вот еще, — сказала Бетти и отвернулась. — Я и так медалистка.

— Это нескромно, Бетти, так хвалиться своими наградами.

— Так уж и нескромно.

— Вот видишь, как катается Сэм. Смотри, смотри, он сделает сейчас тройной рутбергер.

Но показался красавец мастино-неаполитано, тоже разогнался и прыгнул, что было сил.

— Уж прямо и рутбергер, — проворчала Бетти. — Тоже скажете. Да этот телок от земли оторваться не может.

Но тут на льду появился и пудель Филя, и голден-ретривер с хозяйкой Кариной, и пудель Филя, и боксерша Настя, и даже кавказская овчарка Лада, и два брата-колли Семен и Федор. При этом Настя схватила Филю в охапку, несколько раз крутанулась на месте и бросила его, но Филя удержался на коньках и раскланялся. И тут все они принялись танцевать что-то цыганское, а Карина размахивала цветастой шалью.

— Это не по правилам, — закричала Женя, — прекратите, не то я пожалуюсь на вас в судейскую коллегию.

— Ну и пожалуйста, жалуйся на здоровье, — сказал короткохвостый всегда грустный такс Геркулес. Сегодня развеселился и он.

— Прекратите, — еще раз крикнула Женя, но ее подхватили под руки, и ноги сами понесли ее в пляс под мелодию залихватской цыганочки. Тут Женя проснулась. Мама теребила ее за плечо. Наверное, было уже поздно, потому что низкое еще зимнее солнце так и светило сквозь раздвинутые шторы. А лампочки на елке в этих снопах веселого солнечного света казались совсем тусклыми.

— Вставай, — сказала мама, — с Рождеством!

— А где же подарки? — спросила сонная Женя. Она еще не совсем проснулась, но, тем не менее, хорошо помнила, что в этот день ей непременно что-нибудь подарят.

— А посмотри под елкой, — сказала мама.

Тут Женя окончательно проснулась, кто же не проснется при волшебном слове подарки. Она бойко вскочила и в одной пижаме, босиком подбежала к елке. Там лежала корзиночка со сластями, от дедушки, наверное. Смешная плюшевая собака, похожая на Дженни, такая же коричневая, но с белым фартуком на груди. Это от бабушки.

— Спасибо, бабуля, — крикнула Женя. И прижала собаку в груди. Теперь, подумала она, если Дженни не будет рядом, я всегда буду брать эту собаку с собой. И назову ее Дженни-джуниор.

Женя не сразу увидела, что под елкой лежит еще и какой-то конверт. От мамы, наверное, подумала Женя, поздравление. Она так подумала потому, что на конверте был изображен румяный красноносый Дед Мороз, махавший в приветствии красной варежкой.

Женю даже и открывать конверт не хотела — разве ж это подарок, какой-то конверт. Но любопытство победило, и она открыла его. И достала в несколько раз свернутый листок с печатями. Сверху было крупно написано ПУТЕВКА.

— Ура! — крикнула Женя. — Ура! Мы едем на море.

— Нет, на море мы поедем летом, — сказала мама, — а на зимние каникулы мы едем в пансионат. Там есть каток, бассейн, сауна, массаж и дискотека с баром и свежим выжатым апельсиновым соком.

— Кислый, наверное, — сказала Женя разочарованно. В самом деле, зачем ей нужна сауна и массаж. — А на Дженни есть путевка? — подозрительно спросила Женя.

— Нет, моя дорогая, с собаками в пансионат не пускают.

— А как же быть?

Загрузка...