Жернова судьбы

9

Во вторник утром Элизабет вышла прогуляться и у ворот встретила женщину, которую видела раньше в деревушке, когда покупала продукты.

— Доброе утро, — сказала она.

Пожилая миссис взглянула на нее, а затем улыбнулась и кивнула.

— Доброе утро. Вы, должно быть, Элизабет. А я — Дорис Карпински. Как хорошо, что вы решили поселиться в наших краях. Жаль только, что погода в последние недели нас не радовала.

— Ничего страшного, — рассмеялась Бетти. — Даже по-своему забавно. Мы ведь порой забываем, что природа может капризничать.

— Стэн говорил, что у вас был гость.

Ах, вот оно что! — подумала она, но не стала показывать своего раздражения.

— Был. И мы благодарны вам за дрова и молоко. И за фруктовый пирог тоже.

— Всегда рады помочь. — Собеседница облокотилась на ограду и окинула Элизабет пристальным взглядом с головы до ног.

— А вы явно городская, — без всяких околичностей заявила она. — И как вас только занесло в нашу глушь? Наверное, в городе надоело? Иначе кого понесет жить здесь, в Слезной топи?

Элизабет смущенно улыбнулась.

— Надо дать себе передышку, немного прийти в себя. А для этого требуется одиночество, — уклончиво ответила она. — Вот я и решила сменить обстановку.

— Что ж, тогда вам здесь должно понравиться. Кстати, если у вас сегодня будет свободная минутка, не стесняйтесь, заходите на чашку чая. Всегда вам рады. Я дома почти весь день.

— Пожалуй, воспользуюсь вашим приглашением, спасибо, — поблагодарила она фермершу и пошла наконец-то домой.

В душе Элизабет мучилась сомнениями — идти сегодня в гости или нет? С одной стороны, ее ждала работа, но с другой — неплохо бы поближе познакомиться с соседями из соображений благодарности. Стэн действительно оказал ей неоценимую услугу, хотя, собственно, был не обязан это делать. Они еще толком не познакомились, как он расчистил дорогу к ее дому, привез дрова и сделал все это бесплатно. Если, конечно, не считать бутылки дорогущего виски, которую выставил Грег.

В конце концов, решив, что идти все-таки надо, она переоделась и, закрыв дверь, пошла по лесной дороге, которая и привела ее к фермерскому дому на холме.

Элизабет постучала и, услышав женский голос, приглашавший ее, вошла и оказалась в громадной кухне. Дорис стояла у длинного стола. Руки ее по самые локти были перепачканы в муке. Рядом вовсю гудела старомодная плита.

— Если вам не трудно, поставьте чайник. Как только я справлюсь с тестом, мы с вами попьем чайку, — сказала она. — Не стесняйтесь, присаживайтесь. Ах, там кошка? Так прогоните ее.

Элизабет так и поступила, чем навлекла на себя недобрый взгляд пушистого создания с черными ушками. Дорис вынула из миски кусок теста и принялась энергично его разминать. Но тут закипел огромный медный чайник, выпустивший из носика струю пара. И хозяйка бросила тесто назад в миску, а саму ее отодвинула к стене, после чего ополоснула кипятком небольшой фарфоровый чайничек и, щедро сыпанув в него из жестянки черный чай, заварила его и накрыла крышкой, чтоб настоялся.

Разлитый по чашкам, он оказался очень крепок. И гостье пришлось попросить разбавить его молоком, такой она не смогла бы пить. Дорис достала из холодильника широкогорлую зеленоватую бутыль и подала ее молодой женщине. Сама же села напротив и спросила:

— Значит, вы приехали к нам передохнуть?

— Да, — подтвердила Элизабет. Почему-то она почувствовала себя так, как будто разговаривает с менеджером по работе с кадрами. — Я сняла дом на время.

Фермерша понимающе кивнула, а затем принялась расспрашивать ее дальше, совершенно не принимая во внимание всякого рода условности и соображения такта.

— Стэн мне сказал, будто вы убежали от мужа. А тот мужчина, что приезжает к вам на выходные, должно быть, любовник? Это, конечно, не мое дело. Мы обычно не обращаем внимания на то, кто чем тут занимается, не суем нос куда не надо. Но найдутся в нашей округе и такие, которые непременно захотят узнать, что да как, а потом начнут перемалывать косточки. Так что вы поосторожнее.

Элизабет с трудом сдержала изумленную улыбку.

— Вынуждена вас разочаровать, но мужчина, что приезжает ко мне, это и есть мой муж, — сказала она. — И я от него не убегала. Мне просто необходимо было какое-то время побыть одной. Я устала и захотела немного покоя и тишины. У меня есть свое дело. Оно требует сосредоточенности и усидчивости. Но на первом месте для меня всегда был дом и семья. Однако мой муж занимается бизнесом, поэтому он вечно в разъездах и мы редко видимся. Вот я и приехала сюда, чтобы все хорошенько взвесить и решить, как нам жить дальше.

Дорис понимающе кивнула.

— Мне ли этого не знать! Скоро весна, и работы на ферме прибавится — только поспевай. Так я своего мужа не то что днями, неделями не вижу, пока он со всем не управится. Забежит переодеться да чего-нибудь перекусить, и вновь его нет. А иногда и поесть толком не успевает. Так наработается, что валится с ног от усталости. Не до еды. А еще он подрабатывает смотрителем леса. Бывает, как уедет на несколько дней, так я и сижу одна и жду, когда он вернется. А как начнется охотничий сезон, тогда с двенадцатого числа его, почитай, дома совсем не бывает.

— С двенадцатого? — не поняла Элизабет.

Дорис посмотрела на нее как на умственно отсталую.

— С двенадцатого сентября, — терпеливо пояснила она. — У нас тут на каждого зверя свое начало сезона. Вот смотрители и следят, чтобы не было браконьеров. А честным охотникам помогают. Тоже своего рода работа, только на любителя. В общем, жизнь наша не для слабонервных, — философски добавила Дорис и пожала плечами: — И вы не единственная, кто порой не видит собственного мужа. Так уж, наверное, заведено в этом мире. И хочешь или не хочешь, а приходится с этим мириться. Здесь на ферме невозможно сидеть сложа руки, так что времени для того, чтобы скучать да тосковать, не остается. Успеть бы со всем управиться. Как говаривала моя бабушка, это только ленивым рукам работа в тягость.

— Когда я сидела дома, мне было нечем заняться, — призналась Элизабет. — Наверно, в этом была вся беда. Я чувствовала себя чем-то вроде мебели или дорогой картины на стенке. Мне это ужасно надоело. И я нашла дело по душе.

Дорис испытующе посмотрела на нее.

— Как я понимаю, детей у вас нет?

Элизабет с грустью вспомнила их с Грегом бесчисленные попытки обзавестись ребенком, принесшие лишь разочарование.

— Нет, — ответила она и отвернулась. — Пока нет.

Сказала и почувствовала, как ей на руку легла большая, заскорузлая, перепачканная в муке ладонь.

— Будут, будут, куда они денутся, — утешила ее Дорис. — Не надо по этому поводу расстраиваться. Как подойдет время, так и появятся дети.

Значит, еще не подошло время? — задумалась Элизабет, и ей стало грустно. А если оно вообще никогда не подойдет? Что, если они с Грегом расстанутся?

— Наверно, вы правы, — вежливо произнесла она и посмотрела на часы. — Господи, а я у вас засиделась! Мне пора! — резко добавила она и уже почти встала с места, но потом все-таки решила, что посидит еще пару минут. — Я только что вспомнила, что мне радо позвонить мужу по срочному делу, прежде чем у них начнется заседание совета директоров. Спасибо вам большое за чай. Было приятно познакомиться. — Элизабет из вежливости заставила себя сделать еще несколько глотков и встала. — Не надо меня провожать. Еще раз огромное вам спасибо.

— Всегда милости просим. Не стесняйтесь. Если что надо — приходите.

— Непременно! — Элизабет улыбнулась фермерше от всей души и направилась к выходу. Оказавшись на улице, она быстро зашагала назад к своему лесному пристанищу. Ей было немного неудобно от того, что она почти сбежала из гостей. Но у нее действительно не было желания обсуждать такой больной вопрос, как отсутствие детей, с малознакомым человеком. А Дорис Карпински, судя по всему, не видела ничего зазорного в том, что расспрашивает свою гостью о столь интимных вещах… Какой бы доброй и отзывчивой ни была эта женщина, Элизабет не нуждаюсь в ее сочувствии.

Она остановилась у своих ворот и огляделась. День оказался гораздо теплее и солнечнее предыдущего. Дождь, который прошел неделю назад, был коротким и, слава Богу, не успел наделать неприятностей. Ей подумалось, что Слезная топь это все-таки маленькое, но коварное болото. Вода, что образовалась при таянии снега, скопилась в углу двора, и там возникло небольшое озерцо. Хорошо, что дорога, ведущая к дому, была вымощена. Иначе о том, чтобы проехать здесь на машине, не пришлось бы даже мечтать.

Элизабет поднялась в мастерскую над гаражом, где ее ждали кисти, краски, мольберт с подготовленным для работы холстом. Надо было наверстывать время, потраченное в гостях. Кстати, она никак не могла решить, пошло ли ей на пользу общение с фермершей.

Конечно, философское отношение миссис Карпински к жизни не могло не поразить ее. Элизабет даже задалась вопросом: а способна ли она сама на такое стоическое восприятие жизненных трудностей? И честно призналась: похоже, что нет. Супружество ей представлялось союзом взаимопонимания, где муж и жена не ведут параллельное существование, а каждый является половиной целого. Увы, ничего подобного в последнее время между ней и Грегом не было. Скорее их союз можно было сравнить с проживанием в доме, куда домовладелец наведывается лишь время от времени.

Хотя нет, это уже явный перебор, одернула себя Элизабет. Разве последние две недели не привнесли нечто новое в их отношения? Ей вспомнилось, как они без устали занимались любовью, и на щеках у нее выступил румянец. Она обязательно должна выкроить время, чтобы навестить Грега в Нью-Йорке. Правда, не на этой неделе, все равно его сейчас нет дома. Он улетел в Лос-Анджелес и вернется разве что к выходным.

А в целом ситуация все же безвыходная, подумала Элизабет. И не остается ничего другого, как продолжать жить дальше так, как она решила. Хотя, честно говоря, полной уверенности в том, что это решение верное, у нее было. Больше того, ей внезапно захотелось вернуть назад свою старую жизнь. Разумеется, не ту, от которой пришлось сбежать сюда, в лесную глушь. А жизнь другую, прекрасную, полную творческих планов, энергии, каких-то совершенно неожиданных идей, что была у них с Грегом в первое время их супружества. Увы, об этом, наверное, не стоило даже мечтать. С тех пор изменилось все — и они сами, и их отношения.

Грег, в отличие от нее, преуспел. Его компания продолжает успешно расти и развиваться, осваивать новые рынки, реализовывать интересные планы. Ей же пока похвастаться особо нечем. Старые успехи остались в прошлом, новые пока, на ее взгляд, не так уж значительны.

Элизабет вздохнула. Нет, прошлого, конечно, не вернуть, как невозможно остановить время. И бесполезно требовать от Грега, чтобы он меньше внимания уделял работе. Но, с другой стороны, какое место в его жизни отведено ей? И есть ли оно вообще?

Неожиданно до нее дошло, что это не она оставила его, а как раз наоборот — Грег ее бросил. Ей же просто пришло в голову создать между ними многомильную зону, равную расстоянию от Нью-Йорка до Слезной топи. И если она хочет вернуть мужа, то необходимо и дальше оставаться в этой глуши. Пусть он почувствует, как ему ее не хватает, пусть захочет приехать к ней еще и еще раз.

Отлично, приглашу его сюда на выходные, подумала Элизабет и, оставив работу, пошла в дом, чтобы позвонить Грегу.

Слушая длинные гудки в трубке, она вдруг осознала, что забыла о разнице во времени с Западным побережьем, — в офисе в такую рань никого не могло быть.

Тогда Элизабет вернулась в мастерскую и до сумерек делала эскизы, наверстывая упущенное время. Притом ругала себя за недисциплинированность, за то, что легко позволила себе расслабиться и не работать.

До офиса Грега, расположенного в Лос-Анджелесе ей удалось дозвониться только на следующий день. Однако секретарша любезно сообщила, что присутствие босса на этой неделе и не предполагалось. Бетти набрала номер телефона в Нью-Йорке и оставила сообщение на автоответчике. Но звонка от Грега так и не последовало. Так что ей ничего не оставалось, как с головой уйти в работу, чтобы отвлечься от тревожных мыслей…

Ближе к полуночи из окна мастерской она заметила за деревьями свет фар. К дому приближалась чья-то машина. И кто это пожаловал сюда в столь поздний час? — удивилась она.

Лампочка над воротами гаража светила тускло, не давая возможности ясно видеть. И лишь когда дверца машины распахнулась и вышел мужчина, Элизабет вздохнула с облегчением — это был Грег. Сердце ее радостно забилось. Она, как девчонка, сломя голову сбежала по лестнице, чтобы броситься навстречу мужу. Но в самое последнее мгновение все-таки сдержала себя и неспешным шагом направилась по дорожке в его сторону.

— Привет! Знаешь, я получил то, что ты отправила по почте, и решил все же, что нам надо кое-что срочно обсудить.

Выражение лица Грега свидетельствовало о том, что не только это заставило его примчаться к ней. Элизабет бросилась к нему на шею и расцеловала.

— Вот и замечательно! — сказала она, сияя улыбкой, и повела его в дом. — Ужинать будешь?

— Не откажусь. А не осталось ли хоть чуть-чуть виски после нашего гостя?

— Осталось на глоток.

— Вот и отлично, — улыбнулся ей Грег.

Они быстро поужинали в кухне и потом перешли в гостиную, где на журнальном столике их ждал ее блокнот, исписанный от корки до корки, а также папка с документами. И все время, пока он просматривал страницу за страницей, высказывая свое мнение по тому или иному вопросу, Элизабет как-то по-особому остро ощущала его близость.

Она чувствовала исходившее от него тепло, аромат дорогой туалетной воды и запах, по которому могла бы безошибочно узнать его даже с завязанными глазами. Сосредоточиться на работе было почти невозможно. Грег же, наоборот, рассматривал ее предложения наметанным глазом профессионала.

— В принципе, мне нравится, — произнес наконец он. — Думаю, что на этом и остановимся.

Элизабет сама не ожидала, что эти простые, в общем-то, слова наполнят ее такой гордостью. Она обернулась к нему и улыбнулась как ребенок, заслуживший похвалу у любимого учителя.

— Спасибо.

— Это тебе спасибо, — ответил он и нежно обнял ее за плечи. — Ну что, наверное, пора спать?

Ее улыбка засветилась счастьем.

— Это лучшее предложение, поступившее от тебя за все последние годы.

— Я рад, что оно тебе по душе.

Они снова пережили чудесные минуты, наполненные любовью и чувственным откровением. А когда наконец под утро уснули, где-то уже после трех, то оба были полны приятного изнеможения. Но на рассвете Грег разбудил ее поцелуем и хрипловатым спросонья голосом сообщил:

— Мне пора.

— В такую рань? — удивилась Элизабет. Ей стало до слез обидно и грустно оттого, что он ее покидает. Мог бы остаться хотя бы на полдня.

— Извини, но мне надо срочно слетать в Лос-Анджелес. Я тут занимался кое-какими делами в Нью-Йорке, и в результате не было смысла лететь на Западное побережье. Вот и подумал, что сначала проведаю тебя, а утром смотаюсь в Калифорнию.

— Ты летишь из Нью-Йорка или из Бостона? — спросила она, и Грег кивнул.

— Из Бостона. Проводи меня вниз. Мне надо срочно выпить чашку кофе, чтобы не уснуть за рулем.

Пока Грег принимал душ, она приготовила яичницу, кофе и тосты. Они перекусили в кухне. На нем был строгий деловой костюм, на ней — ночная сорочка и халат. Во время завтрака Элизабет размышляла, как долго еще могут продлиться их новые отношения. В сложившейся ситуации было нечто безумное и одновременно комичное. И это не лучшим образом сказывалось на состоянии мужа. Элизабет стыдилась своего эгоизма, вынуждавшего Грега приезжать сюда к ней, за сотни миль, но напомнила себе, что его никто силой не заставляет. Если приезжает, значит, ему этого хочется. И вообще, наконец-то он вспомнил о ее существовании. А это уже прогресс.

— Я тут недавно ужинал в гостях у Крис, — неожиданно признался он.

Элизабет подобное откровение застало врасплох.

— Правда? А где же был Зак?

— В отъезде, — пояснил Грег. — Она обещала, что будут другие гости, но они почему-то не пришли… Скажи, и давно это твоя подруга присматривается к чужим мужьям?

— Да нет, наверное, тебе показалось. Крис вообще-то любит Зака.

— Она говорит, что его никогда не бывает дома.

Элизабет посмотрела Грегу в глаза и откровенно сказала:

— Это так. Ему бы следовало чаще бывать с ней.

В его глазах вспыхнул огонек, но тут же исчез.

— Ей нечем заняться, и она изнывает от безделья. Ты ведь тоже сидела дома одна, но при этом не посягала на чужих мужей.

— Разумеется, у меня ведь есть голова на плечах, — заметила Элизабет. — А что касается Крис, то она либо глупа, либо плохо понимает, что делает.

Элизабет испытующе взглянула на него и спросила:

— Она что, оказывала тебе… особое внимание?

— Пыталась, причем самым откровенным образом. Пришлось ее останавливать и уговаривать, чтобы нашла себе какое-либо полезное дело. Я даже привел ей в пример тебя. Она ведь решила, что ты уехала, потому что не хочешь, чтобы кто-то узнал о твоей депрессии…

Элизабет подумала о Греге, сидевшем наедине с Крис. Представила, как та сначала пыталась соблазнить его, но, потерпев неудачу, принялась перемывать ей косточки.

— Как-то у нас с ней зашел разговор о тебе, — призналась она. — Крис заметила вскользь, что мне ужасно повезло с тобой. Так что, думаю, у нее на тебя и раньше были виды. Кстати, последовал ли совет пройти клиническое обследование?

Грег грустно улыбнулся.

— Последовал. Но я сказал, что в этом пока нет необходимости.

Элизабет кивнула. Теперь для нее это вообще не имело ровным счетом никакого значения. На них обоих навалилось столько дел, только поспевай и работай. В общем, не до ребенка.

Грег допил кофе, отодвинул чашку и встал.

— Мне пора. Самолет вряд ли станет ждать. Если так будет продолжаться и дальше, придется обзавестись собственным.

Улыбка у него получилась какая-то печальная, вымученная. Элизабет тоже встала и обняла его.

— Жаль, что ты не можешь остаться, — прошептала она, уткнувшись носом ему в грудь.

— Не расстраивайся, ничего не поделаешь, жизнь есть жизнь. Иди-ка лучше в постель. Еще можешь вздремнуть до утра. А я, как только освобожусь, тотчас приеду. Где-то дней через десять.

— Угу, — прошептала Элизабет, с трудом сдерживая слезы. Она подняла лицо и ощутила прикосновение его губ.

Наконец он отпустил ее и вздохнул.

— Ладно, до скорого! Береги себя, и спасибо за идеи насчет новой компании. Говорю тебе — ты умница!

Грег уехал. Элизабет поднялась в спальню и снова забралась в еще не остывшую постель. Простыни и подушка хранили его запах. Она, совсем как девочка, накрылась с головой и разревелась оттого, что он оставил ее одну. Ей так не хотелось отпускать его!

Прекрати! — одернула она себя и со всей силы вогнала в подушку кулак, словно вымещая на ней накопившуюся в душе обиду. Но затем, словно осознав, что бедная безгласная подушка в общем-то ни в чем не виновата, аккуратно ее расправила. И еще раз велела себе остановиться и не лить слезы.

Увы, сказать было легче, чем сделать. Элизабет еще поплакала, но затем все-таки уснула.

В понедельник Грег привез в офис пять костюмов и вручил их заботам своей верной секретарши Нэнси.

— Вы бы не могли отдать их в чистку? — попросил он с виноватой улыбкой. — А заодно купите мне несколько рубашек. А то мои остались в стиральной машине.

— Какого размера рубашки? — поинтересовалась Нэнси и деловито записала в блокнот его ответ. — Шелковые? Хлопчатобумажные?

— И те, и другие, только белые.

Нэнси едва заметно улыбнулась, как может улыбаться лишь секретарша, которой известны маленькие секреты босса. Грег даже смутился. Как давно она его знает? А ведь он и действительно ни разу не надевал на работу цветные рубашки, предпочитая белые.

— Заранее благодарен, — промямлил он и растерянно улыбнулся. Нэнси похлопала его по плечу.

— Можете не беспокоиться. Я все сделаю как надо. А вы пока займитесь почтой. Если, конечно, вас не испугает груда писем на вашем столе. Я не успеваю их сортировать. А вообще, если вам интересно мое мнение, в чем я сильно сомневаюсь, — вы проводите в офисе слишком много времени. Нельзя взваливать на плечи так много дел сразу. С такой нагрузкой недолго себя и загнать.

Прочитав ему мораль, секретарша вышла из кабинета. Грег услышал, как за ней щелкнула дверь, — словно тем самым Нэнси поставила точку в своей тираде. Он же медленно опустился в кресло, устроился поудобнее и тупо уставился на возвышавшуюся перед ним кучу корреспонденции.

— Эх, Элизабет, — негромко произнес он. — Что с нами происходит? Когда у нас все поехало вкривь и вкось?

Грег закрыл глаза и задумался, подперев лицо руками. Сил у него, казалось, уже не было ни на что. До конца пятницы ему пришлось торчать в Лос-Анджелесе. Затем он прилетел домой и, едва отоспавшись, вытащил всех до единого сотрудников новой компании из дому. Он заставил их в срочном порядке приехать в офис на импровизированное совещание.

И вот теперь Нэнси заявляет ему, что его вечно где-то носит, и он не успевает справляться со всеми делами. Ну, кто бы мог подумать!

Грег встал из-за стола и, подойдя к окну, заглянул с высоты в бетонный каньон Манхэттена. Был час пик, и машины внизу двигались с черепашьей скоростью. Единственный, кто не страдал от уличных пробок, так это пешеходы — каждый спешил по своим делам. Грегу почему-то вспомнился безлюдный вермонтский лес, Слезная топь. Жизнь протекала там в совершенно ином ритме, словно это был некий оазис неспешного размеренного существования посреди безумного, лихорадочного мира.

При мысли о доме в лесу ему тотчас стало тоскливо. Он готов был уехать туда хоть сегодня, забросив все дела. Но внутренний голос подсказывал, что сейчас не время для мальчишеских выходок. Наверное, грядущие выходные ему все же придется провести здесь, в Нью-Йорке. Иначе сама же секретарь того и гляди сделает ему выговор за невыполнение обязанностей…

Стоило ему только подумать о Нэнси, как та постучала в дверь, вошла и без всяких церемоний заявила:

— На вас страшно смотреть. Сейчас принесу вам воды со льдом.

— Лучше кофе.

— Никакого кофе. Воды. — И она, гордо держа голову, вышла.

— Не стоит так беспокоиться, — пробормотал в растерянности Грег, когда дверь вновь отворилась.

— Хотела бы я знать, когда в последний раз вы пили что-то такое, в чем не было бы ни кофеина, ни алкоголя? — воскликнула с полушутливым возмущением секретарша, возвращаясь и подавая ему стакан содовой со льдом.

Ему действительно трудно было вспомнить это. И он лишь, отрешенно пожав плечами, пошутил:

— Утром, когда чистил зубы.

Но Нэнси лишь пронзила его испепеляющим взглядом.

— Надо заботиться о собственном здоровье, коль уж вы не собираетесь отказываться от бешеного ритма жизни, который сами себе задали. Хотя, с другой стороны, если вы хотите вернуть Элизабет, измученный вид вам только на руку. Глядишь, разжалобите ее, и она вернется. Если не из любви, то хотя бы из сочувствия к вашей немощи.

Грег от удивления открыл рот, потом спохватился и сердито сжал губы.

— Однако, Нэнси…

— Да-да, и не пытайтесь уверить меня, что это не мое дело и я превышаю свои полномочия, — как ни в чем не бывало продолжала она, тыча в него пальцем, словно прокурор в суде. — Я работаю с вами уже шесть лет. То есть знаю вас дольше вашей жены. Меня ничуть не удивляет, что она уехала. И, если вы хотите, чтобы Элизабет вернулась, вам придется что-то менять в своей жизни. И чем раньше, тем лучше.

Высказав все, что она о нем думает, Нэнси развернулась на каблуках и удалилась. Грег же остался сидеть в кресле неподвижно, словно восковая фигура из Музея мадам Тюссо. Надо сказать, что в данный момент он был бы не прочь стать экспонатом этого лондонского музея. Сразу отпала бы всякая необходимость куда-либо торопиться — стой себе, да и только. А служители будут с тебя сдувать пылинки. К тому же восковым фигурам не надо принимать никаких решений. Для этого есть администрация, подумал Грег и тут же вспомнил, что его обязанности как раз и заключаются в том, чтобы брать на себя ответственность за все происходящее в его компании.

Что бы ни случалось, все это в первую очередь касалось его самого. Если появлялась заманчивая возможность улучшить бизнес, он первый хватался за нее, хотя иной раз мог бы этого и не делать. Фирма и без дополнительных филиалов стабильно удерживала свои позиции на рынке. И денег у него было достаточно как для инвестирования интересных проектов, так и для приобретения лежачих предприятий, которые впоследствии могли приносить прибыль.

И вот теперь ему хотелось бросить все это и бежать в тишину Вермонта. Хотя понятно было, что нельзя вот так просто взять и самоустраниться. Но где в таком случае был выход из создавшейся ситуации?

Он снова повернулся к окну и уставился на каменные вершины Манхэттена. Город почему-то напомнил ему гигантский муравейник, кишащий непрерывно снующими туда-сюда целыми колониями насекомых. Неожиданно Грег испытал к нему резкое отвращение, а ведь он всегда любил Нью-Йорк с его бешеным ритмом. Но Элизабет показала ему пример совершенно иной жизни, тихой и естественной, той, что когда-то воспел Торо. Кстати, не забавно ли, у того был любимый пруд, а у нее — болото, Слезная топь. И по сравнению с этой тихой заводью Манхэттен показался Грегу воплощением хаоса.

Внезапно картина за окном стала неясной и размытой. Он ощутил, как на глаза ему навернулись слезы. Черт, этого только не хватало. Усилием воли мистер Митчелл взял себя в руки.

И, как оказалось, вовремя, потому что в следующее мгновение дверь в кабинет открылась и на пороге возникла все та же вездесущая Нэнси.

— Обязательно просмотрите корреспонденцию, — сочла она нужным напомнить боссу о его обязанностях. — Никто за вас этого делать не будет.

Грег заставил себя расправить плечи и отвернуться от окна.

— Принесите ваш блокнот. Сначала мы с вами займемся неотложными делами. После чего мне необходимо сделать кое-какие звонки.

— Да-да, я в курсе. Джейк хотел бы поговорить с вами. Он просил, чтобы время вы назначили по своему усмотрению после того, как освободитесь. Сейчас он в Чикаго, и ему можно позвонить в офис. А еще вашего звонка ждет Сэм Партон. Насколько мне известно, по поводу новой компании. Все, что они узнали из ваших тезисов по этому вопросу, их, в общем, устраивает. Но возникла проблема. Они почему-то считают, что в целом это мало соответствует их профилю.

— Я думаю, что профиль их компании пока не соответствует нашим новым задачам, — устало ответил мистер Митчелл.

— Только скажите об этом ему сами, — попросила секретарша. — А то мистер Партон сейчас мечет громы и молнии. Мол, почему с ним никто предварительно не проконсультировался?

После этого секретарь протараторила длинный список тех, кому еще в срочном порядке требовалось позвонить. Грег слушал ее, откинувшись в кресле. Неожиданно он почувствовал, как на него навалилась жуткая усталость. Господи, сколько это еще будет продолжаться? И сколько уже длится? Нет, это просто какое-то безумие, театр абсурда. В таком сумасшедшем темпе просто невозможно работать.

— Вы довольны жизнью? — внезапно спросил он Нэнси.

Та едва не выронила из рук блокнот.

— Довольна ли я жизнью? — вид у нее был растерянный, словно в его словах скрывался какой-то подвох. — Да нет, не очень.

— А почему вы не бросите эту работу?

Она честно посмотрела ему в глаза.

— Не знаю. Наверно, из-за вас и еще из-за Элизабет. Если бы не я, у вас для нее вообще не осталось бы ни минуты.

— А как вы сами проводите свободное время? Как развлекаетесь? — поинтересовался Грег, неожиданно поняв, что, в сущности, ничего о ней не знает.

— Никак. Мой муж Дэниэл весь день безвылазно сидит в четырех стенах, поэтому особых проблем с домашними делами у меня не возникает. Когда у детей каникулы, он следит за ними. Иногда по выходным мы куда-нибудь выбираемся вместе. Обыкновенная семья. Такая, как у многих.

— А он не считает, что вы слишком много работаете?

Нэнси лишь рассмеялась в ответ.

— Считает, конечно! Это единственное, из-за чего мы с ним, бывает, ссоримся.

Грег покачал головой.

— Извините. Вы должны были уже давно сказать мне, что я вас эксплуатирую. Может, вам требуется помощница?

— Она у меня уже есть, — ответила секретарь. — Ее зовут Трейси. Или вы не помните?

Грег признался, что помнит весьма смутно. В офисе развелось так много секретарш, что он был уже не в состоянии всех запомнить. Лишь только Нэнси оставалась его единственной, самой верной и преданной помощницей. И вот, оказывается, он не знал, что у нее есть дети, не интересовался, как их зовут, сколько им лет… Да и вообще, никогда не спрашивал, как живет ее семья.

Ему стало стыдно.

— Извините, — выдавил он из себя охрипшим голосом. — Кажется, я уже совсем утратил связь с реальностью.

Нэнси положила свой блокнот и со вздохом опустилась на стул.

— Грег, скажите честно, как вы намереваетесь жить дальше? Вам должно быть самому понятно, что долго в столь бешеном ритме вы не протянете. Кстати, и я тоже. А ваша жена уже, что называется, проголосовала против этого ногами.

Нэнси попала в самое больное место. Грег отвернулся к окну. Меньше всего ему хотелось, чтобы она, какими бы добрыми ни были ее намерения, копалась у него в душе. Более того, ему и самому-то страшно было заглянуть туда.

— И что вы мне предлагаете? — произнес он с нарочитой игривостью в голосе, поэтому вопрос прозвучал неестественно.

— Отдайте Лос-Анджелес Джейку. Он сам в состоянии принимать решения, вы же связали его по рукам и ногам и не даете проявить инициативы. Он уже в буквальном смысле бесится от этого. И хватит скупать компании только потому, что они вам приглянулись. А если уже купили, то причешите их дела и продавайте дальше, чтобы не вешать на себя дополнительную обузу. Махните рукой на Чикаго или Сингапур. Какая вам разница — одной фирмой больше, одной меньше. Прибыль они приносят минимальную. По крайней мере, она часто не идет ни в какое сравнение с тем, что вы в них вложили. Тогда, спрашивается, зачем они вам? Камень на шее. Да и Джейку они тоже не нужны.

Грег медленно перевел на нее взгляд.

— Это все?

Нэнси растерянно улыбнулась.

— Для начала хватит. Кстати, вы сами меня попросили.

— А как же Элизабет? — тихо спросил он. — Может, вы посоветуете мне, что нам делать дальше?

— Прежде всего наведите порядок у себя дома. Элизабет подождет. А потом поезжайте к ней. Расскажите ей обо всем, что вы сделали. И попросите вернуться назад.

— Да, но согласится ли она?

— Сейчас, наверно, нет. Но и вам стоит приложить усилия, Грег. Что называется, взять быка за рога.

— Уговорили, — устало согласился он. — Соедините меня с Джейком.

— Слушаюсь, шеф.

Нэнси улыбнулась и встала.

Грег посмотрел на нее и впервые за много лет заметил, что она, оказывается, даже очень симпатичная женщина.

— Нэнси!

Она была уже у двери, однако повернулась к нему.

— Спасибо за совет.

— Не стоит благодарности.

— Кстати, могу ли я все же надеяться на чашечку кофе? — спросил он, хотя после той головомойки, какую она ему устроила, и не рассчитывал на ее благосклонность.

— Одну минуту. Сначала соединю вас с Джейком.

И Нэнси, хитро подмигнув ему, удалилась.

Грег довольно потер руки — ладони почему-то были мокрые, а сердце бешено колотилось. Он готов был к трудному разговору с Джейком. Что ж, воевать, так воевать.

Элизабет чувствовала себя забытой и несчастной. За окнами было холодно, сыро, — в общем, противно. А главное, то дело, ради которого она переселилась в лесную глушь, почему-то перестало интересовать ее. Знакомая история, подумалось ей, все в конце концов приедается.

Неожиданно телефон отвлек ее от раздумий. Звонила Крис.

— Привет, затворница, — поздоровалась она как-то подозрительно весело.

— Привет, — отозвалась Элизабет, слегка насторожившись. — Как дела? Грег рассказывал мне, что Зак постоянно в разъездах.

— Это уж точно. Почти не бывает дома. Хотя и ты хороша. Уехала в такую глушь и никому ничего не сказала.

— Извини, просто некогда было. Захотелось, и уехала. — Элизабет не стала добавлять, что Крис вообще была не тем человеком, кого она сочла бы нужным ставить в известность, даже несмотря на то что они считались давними подругами.

— И когда ты намерена возвратиться?

Элизабет на мгновение задумалась.

— Еще не знаю. Почему ты спрашиваешь? — Ей представилось, как Крис в ответ пожимает плечами.

— Да так. Из любопытства. Не кажется ли тебе, что опасно оставлять мужчину одного в городе, а самой отсиживаться в глуши?

— Грег навещает меня, — возразила Элизабет, намекая, что вопрос исчерпан.

Но подруга явно не хотела ничего понимать и с издевкой заметила:

— Да уж, не близко приходится ему путешествовать, чтобы переспать с женой. Особенно когда вокруг так много женщин, таких красивых и, главное, уступчивых.

Элизабет, не веря тому, что услышала, переспросила:

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ничего, просто по-дружески предупреждаю: такими мужчинами, как Грег, не разбрасываются. И вообще, знаешь, если он тебе больше не нужен, только намекни. Я не откажусь.

— Крис, ты в своем уме, у тебя ведь есть муж! — возмутилась Элизабет. — Ты бы хоть подумала о Заке!

— А при чем здесь муж? Он вот уже три года как импотент. Иначе почему у нас нет детей? Послушай меня, твой Грег не идет с ним ни в какое сравнение. Это как небо и земля. Я знаю, что говорю.

Бедняга Зак, подумала Элизабет, вот уж кому, в самом деле, не повезло. Усилием воли она заставила себя продолжить разговор с подругой.

— Грега тоже никогда не бывает дома.

— А не кажется ли тебе, что это потому, что его там никто не ждет?

На этом Крис внезапно закончила разговор. А Элизабет еще некоторое время сидела в оцепенении и слушала протяжный гудок. Наконец она положила трубку и тупо уставилась в окно. Интересно все-таки, Крис угрожала ей или просто пыталась предостеречь?

Элизабет долго думала об этом. Потом оделась и, несмотря на плохую погоду, вышла прогуляться. Около часа она провела в лесу, а когда вернулась в дом, то уже знала, что ей делать дальше.

Надо было только, чтобы муж с нею согласился.