Жертва Киднеппинга

Глава 7

Рашид нашел Марьям в новеньком "Хундае" с белыми боковинами шин и быстро забрался в него.

- Ты, видно, неплохо зарабатываешь. Больше, чем.., чем несколько лет назад.

Она завела двигатель и выехала со стоянки в переулок за клубом.

- Стоит ли говорить о тех временах? Это было так давно, Рашид.

- Да уж, ты даже не представляешь, как давно это было.

- Нет, представляю. Я так часто жалела... - Она безрадостно рассмеялась. - Я же была девицей, которая знала, чего хочет. И я была жутко бедна, постоянно пыталась раздобыть деньжат. А сейчас я добилась своего. Я накопила солидную сумму, у меня новенькая машина, я одеваюсь в лучших магазинах. Я пела с лучшими оркестрами страны. Я у цели. Ну, почти у цели.

- Я полагаю, это лучше, чем быть женой совладельца охотничего магазина, - откликнулся Рашид, стараясь, чтобы его голос звучал беззаботно.

Она повернула на неосвещенную улицу и сказала как-то очень серьезно:

- Даже не знаю. Может быть. А может быть, и нет. - Потом поспешно добавила:

- Не обижайся, Рашид. Я действительно не знаю. Как не знала и тогда, когда уехала из Баку завоевывать мир. Это было так давно! Мы уже не те, что были тогда.

Пару минут они ехали молча, потом Марьям рассмеялась:

- Мы ведем себя слишком уж серьезно. Давай повеселимся сегодня ночью.

- Давай. - Рашид огляделся. - В Баку что, нет света? Или мы крадемся темными переулками?

- Верно, темными переулками. Я делаю это специально, по той же причине, по какой я просила тебя встретиться на стоянке. Рашид, сейчас я тебе объясню все, и не будем к этому возвращаться. Я не хочу, чтобы нас видели вместе. Я.., почти обручена. Предварительно, можно сказать. Я не могла и подумать, что увижу тебя снова. И когда сегодня ночью я встретила тебя, то поняла, что нам нужно поговорить, пообщаться, но только наедине. Не надо, чтобы кто-нибудь знал об этом.

Рашид хотел было что-то сказать, но она потянулась к нему и положила холодный палец на его губы:

- Я рассказала тебе все для очистки совести. А теперь забудем об этом.

Рашид молчал. Остаток пути он думал и вспоминал. Оставив его в дверях маленького домика на окраине Баку, Марьям пересекла комнату и включила настольную лампу возле низкого дивана у противоположной стены.

- Проходи. Это мое пристанище, по крайней мере пока, до следующей стоянки где-нибудь еще. Займитесь-ка напитками, Рашид бек.

Она провела его на кухню и распахнула дверцу холодильника. Рашид наполнил стаканы, принес их в гостиную и уселся в низкое кресло. Марьям расположилась на диване, поджав под себя длинные ноги.

- Мне придется узнавать тебя заново, Марьям, - сказал Рашид. - Ведь мы стали на семь лет старше.

- И на семь лет мудрее, - отозвалась она.

- Вероятно. Но что касается тебя, я, видимо, все такой же дурак, каким был в семнадцать лет.

- Я так мало изменилась?

- Не в этом дело. Ты как раз изменилась очень сильно. Ты уже не та, что была. В тебе мало что осталось от Маши, которую я помню восемнадцатилетней девочкой. - Он сделал большой глоток и продолжил, пристально глядя на нее:

- Ты уже далеко не девочка. Ты стала настоящей женщиной, даже еще красивее, чем я тебя помню.

- Рашид!

Марьям неспешно выпростала ноги, встала и направилась к нему с нарочито ленивой раскачкой. Свет лампы за ее спиной высветил сквозь серую ткань платья ее роскошную фигуру. Присев на подлокотник его кресла, она коснулась рукой его лба и ласково провела кончиками пальцев по его волосам.

- Рашид, как здорово видеть тебя снова, быть с тобой. И только вдвоем! Я была в стольких местах и столько всего делала, что забыла почти обо всем. - Она смотрела прямо в его глаза, и ее голос ласкал его больше, чем ее холодные пальцы.

- Как странно мы встретились, - пробормотал он.

- Не правда ли?

Рашид старался говорить беззаботно, но это у него не получалось - слишком сильное воздействие она на него оказывала. Его взгляд упал на ее полное бедро, на обтягивающую его, как вторая кожа, серую ткань, и он даже испугался того, как сильно забилось его сердце - просто загрохотало, с трудом проталкивая кровь в артерии.

Рука Марьям скользнула вниз по его лицу, нежно тронула губы, спустилась ниже, расстегнула пуговицу на его рубашке, легла на его оголенную грудь, ее пальцы согнулись, и длинные ногти коснулись его кожи.

Она наклонилась вперед, ее влажные блестящие губы приоткрылись, коснулись его губ и задвигались нежно, со знанием дела.

Рашид невольно задрожал, его руки легли на спину Марьям и с силой притянули ее. Ее теплый, чисто женский запах заполнил его ноздри, его язык ощутил вкус ее губной помады.

Потеревшись своей щекой об ее, он прошептал:

- Марьям, Марьям, ах....Марьям...

- Рашид... - Ее сухое, жаркое дыхание обожгло его ухо. По мере того как страстное, прямо-таки животное желание все больше охватывало Рашида, его захлестывали необъяснимое беспокойство и недоумение. Где-то в глубине его мозга разбухало и нарастало нечто темное и страшное, некое ощущение, жестоко ранившее его сознание. Он попытался игнорировать его, отбросить все мысли и сомнения и полностью погрузиться в требовательные губы и влекущее тело Марьям.

Но ощущение не отпускало его, несмотря на то, что ее губы, приникшие к углублению в основании его горла, казалось ему, всасывали разгоряченный ток крови, выталкиваемый его обнаженным, неистово пульсирующим сердцем. И снова все его тело сотрясла вопреки его воле спазматическая, неконтролируемая дрожь.

Потом она выскользнула из его объятий, встала, тихо проронила:

- Подожди минутку, милый, я сейчас. - И исчезла в другой комнате.

Некоторое время после ее ухода Рашид сидел неподвижно, судорожно хватая ртом воздух. Ему хотелось выбежать наружу и надышаться ночной прохладой, чтобы охладить свою кровь и остановить головокружение. Избавленный от пьянящей близости Марьям, он снова ощутил необъяснимую тревогу. Странно все же, что они встретились через столько лет. Да так, словно никогда не расставались. Разве что Марьям стала еще желаннее.

Он озадаченно нахмурился. Они встретились лишь немногим больше часа назад, и вот он уже наедине с ней, в ее доме, выпивает с ней, она ласкает его. Вот она, черемуха!

Все еще нахмуренный, он встал и подошел к двери в комнату, в которой скрылась Марьям. Дверь была приоткрыта, он толкнул ее и остановился на пороге.

- Марьям! - позвал он.

Ее одежда выдавала недвусмысленное намерение возбудить мужскую страсть. Неглиже искусно прикрывало плоть, но малейшее движение обнажало якобы скрываемые прелести.

В тот миг, когда Рашид распахнул дверь, Марьям отключила свой мобильник.

В голове у Рашида прояснилось, и сомнения наконец оформились в слова. Слишком все кстати, подумал он, слишком легко, слишком.., отрепетировано. Случайная встреча, обход "Хазара", поездка тайком сюда, выпивка, произнесенные шепотом слова, требовательные поцелуи.

А теперь еще и этот театральный трюк, последний гвоздь: переливающееся серебристое неглиже на прекрасной нагой Марьям. Или он дает волю воображению и напрасно мучает себя, противясь своему накапливавшемуся годами желанию?

Или он опасается, что общение с нею положит предел мечте неуклюжего подростка? Но ведь подросток давно уже стал мужчиной, а мечта обрела слишком теплую плоть со слишком горячей кровью.

Рашид смотрел на руку Марьям, в которой был мобильник.

- Кому это ты звонила?

- В соседний бар, - беспечно ответила она. - Заказала напитки. Мои запасы кончаются, а нам ведь захочется выпить. Потом.

- О!

- Они обещали прислать мальчика.

- Прекрасно!

Естественно. Когда он налил им по стаканчику, в бутылке виски почти не оставалось. Вполне разумно заказать еще. Не то чтобы он нуждался в выпивке - один вид Марьям пьянил его.

Она медленно приблизилась и прикоснулась к нему. Рашид сказал себе: не валяй дурака, не забивай голову глупостями. Смутные опасения и даже железная логика не в силах справиться с красотой желанной женщины. И уж тем более бесполезны они сейчас, поскольку ее незабываемое лицо и тело были частью долгих лет его жизни.

Пальцы Марьям скользнули вверх по рукам Рашида и обвились вокруг его шеи. Она прижалась к нему всем телом, откинула голову назад, зажмурилась и сипло прошептала:

- Поцелуй меня. Поцелуй меня, Рашид.

Его руки легли на ее талию, под его пальцами тонкое неглиже заструилось по коже. Он сильно прижал ее к себе и с отчаянно бьющимся сердцем склонился к ее рту. Когда их губы соприкоснулись, все ее тело пришло в движение, извиваясь и корчась, словно вышло из-под ее контроля и действовало по своей собственной воле. После долгого поцелуя он поднял ее и отнес на постель. И опять не мог сдержать дрожь, наблюдая, как неглиже соскальзывает с ее плеч и струится вниз по ее телу. Поспешно раздевшись, он выключил свет.

И снова она прильнула к нему, поражая его своим неистовством, необузданностью своих ласк. Влажный жар ее губ опалил его плечо, ее зубы покусывали его кожу, ее ногти болезненно впились в его спину. Ее пальцы пробежали по его руке и плечу и остановились на щеке. Ее тело изогнулось дугой, натянувшись как струна, и тут внезапно ее ногти свирепо вонзились в его плоть и одним резким движением прорезали глубокие борозды на его щеке.

В первое мгновение, ошеломленный болью, он не мог ничего сказать или сделать. Потом быстро отшатнулся от нее, прижав руку к щеке и ощущая на ней теплую липкую влажность. Поднявшись с постели, он поспешил к своей брошенной на стул одежде и достал носовой платок.

- Ты что, Марьям! Какого хрена? Зачем... - Он замолчал, прижал платок к щеке, нащупал лампу у кровати и, включив ее, взглянул на нее. - На хрена ты это сделала?!

Еле слышным, натянутым голосом она произнесла:

- Прости меня, Рашид. О Аллах, я не знала, что творю. Поверь мне. Я очень сожалею, Рашид. Я не... Это не повторится. Ну, пожалуйста, Рашид.

Встряхнув головой, он присел на краешек постели и увидел красное пятно на подушке, оставленное его рукой. С гримасой отвращения он перевернул подушку и вытаращился на окровавленный платок в своей руке, прежде чем приложить его снова к щеке. Не говоря ни слова, он пристально смотрел на Марьям.

Она придвинулась к нему и тихо проговорила:

- Прости же меня, Рашид. Не знаю, как это случилось. Просто.., я не совладала с собой, милый. Не сердись, пожалуйста, Рашид. - Она прижалась к нему, нежно гладила его руку и продолжала шептать:

- Пожалуйста, Рашид, обними же меня, скорее.

Наконец он внял мольбам женщины и прижал ее к себе.

Позже Рашид поинтересовался:

- Что это ты притихла, Марьям?

- Я думаю. Вспоминаю, какими мы были в юности. Каспийский берег, Новханы, Шихово, Мыхово, тебя, себя... Не вообразила ли я все это?

- Вовсе нет, - улыбнулся он.

Его пальцы пробежали по правой стороне ее плоского живота к тонкому шрамику и остановились на его темной поверхности.

- Этого у тебя не было тогда. - Он ухмыльнулся. - Ты была.., безукоризненной. Безупречной Машей с целым аппендиксом.

- Глупенький, - улыбнулась она, лениво потягиваясь. - Мы стареем, Рашид. Эту отметку я получила год назад. И не смей насмехаться над моим бедным телом!

- И вовсе я не насмехаюсь, ты это прекрасно знаешь. - Взяв Марьям за подбородок, он повернул ее лицо к себе. - И ты отлично знаешь, что красива. Шайтанка! - Он не удержался от ухмылки. - Хотя сейчас ты, наверное, устала - побледнела...

- Еще бы! Ведь вся моя губная помада перекочевала на тебя!

- На тебе она несомненно выглядела лучше.

- А как же иначе! Не так-то просто ее достать. Я заказываю ее в Польше. Необычная помада для необычной женщины? - Последняя фраза прозвучала как вопрос.

- Ты необыкновенная женщина, Марьям.

- Маша... - На ее лице промелькнуло странное, несколько испуганное выражение, но тут же ее черты стали жестче и одновременно чувственнее. Она зажмурилась, потом медленно открыла глаза, выпятила губы и опять изобразила воздушный поцелуй.

Он наклонился к ней и, прежде чем поцеловал ее, увидел: ее губы увеличились до чудовищных размеров...

Уже засыпая, Рашид вяло подумал: почему это мальчик с напитками так и не появился?