Жёсткая инструкция по выживанию или Зимняя сказка. Поиск ЭДЕМА

Глава 9

Отъехав от стены дома метров десять, я заметил привставшего на колени и машущего автоматом Михаила. Увеличив скорость, быстро оказался около него. Остановившись так, чтобы ТТМ загораживал его от обстрела из дома, я выгнулся и открыл пассажирскую дверь. После этого, начал криком поторапливать его:

— Мишань, давай, быстро забирайся. Нам нужно быстро перекрыть пути отхода засевшим в доме быкам. Наши мужики начали их уже оттуда выкуривать. Живей, давай, живей!

Когда Миша забрался на переднее пассажирское место, я резко тронулся с места и, буквально через минуту, оказался в промежутке между двух пятиэтажек. Там я опять резко сбавил скорость и уже медленно выполз во двор нужного дома. Ширина относительно ровной снежной полосы вдоль пятиэтажки была метров семьдесят, потом начинались крутые снежные бугры. Вот на границе этой полосы я и увидел двух человек, медленно бредущих по пояс в снегу, третий отставал от них метров на двадцать.

Буквально на автомате, не рассуждая и не думая, я выгнал назад Михаила, а сам, опустив окно и пристроив автомат на образовавшийся упор, открыл огонь по хорошо видным на белом фоне дальним фигурам. Они уткнулись в снег после моих двух коротких очередей. Когда я уже выцеливал третью фигуру, раздался резкий зуммер рации, это меня сразу же вывело из боевой программы, и в голове появилась здравая мысль — нужно взять языка. Не беря пока рацию, я несколькими выстрелами поднял снежные фонтанчики около последнего быка и крикнул Мише:

— Борода, давай, держи под прицелом этого последнего клиента, если не остановится и попробует в нас пулять, постарайся ранить его в плечо.

Не слушая ответных слов, я достал и включил рацию на приём. Из динамика раздался весёлый голос Саши:

— Ну, Батя, ты и орёл — завалил двух, можно сказать, профессионалов. Волки, по всему видно, они были знатные. Только теперь не суетись, третий у нас на мушке, никуда теперь не денется.

Ты подобрал Миху?

— Да здесь он, сейчас этого быка караулит, — ответил я.

— Отлично! Тогда никому из нас не нужно ползать по брюхо в снегу. Значит так — сейчас подъезжаешь к этой морде, выпускаешь Миху, чтобы он его связал, и потом укладываете этого кента в вездеход. Затем, подгоняешь ТТМ вплотную к дому, к оконному проему, где буду стоять я и всё, пока на этом твоя функция, считай, закончена. И особо не беспокойтесь, мы контролируем каждое движение этого урода.

Потом он хихикнул и продолжил:

— Можешь принять на грудь несколько капель дохтурского средства. Только всё не пользуй, оставь и на мою долю, мне тоже нужно немного мозги прочистить. Когда доедешь до меня, мы с Ханом у тебя этого хмыря изымем и проведём здесь экспресс-допрос. А, что — место хорошее, тихое, опять же, в комнатах ветер не дует и разных подручных приспособлений много. Хан вон даже подпрыгивает от нетерпения. Говорит, что от долгого простоя может и квалификацию потерять. Слушай, Бать, я правильно думаю, что этого парня мы брать с собой не намерены, и что лишний свидетель нам не нужен?

— Правильно, — подтвердил я это.

— Понятно, — ответил он, — значит, этот гад сегодня будет давать отчёт на небесах за свои гнусные дела.

Потом Саша помолчал несколько секунд и продолжил:

— Слушай, я вот, что подумал — наверное, нужно проверить, что там с третьими аэросанями. Их было три единицы, две из них наши здесь раздолбили, а третьи аэросани, хоть Василий и клянётся, что попал в них гранатой — нужно проверить. Вдруг кто выжил, а, как ты сам только что подтвердил, лишние свидетели нам не нужны. Поэтому, пока мы здесь будем заниматься с пленным, ты смотайся на то место и проверь, как там обстоят дела. Сейчас я свяжусь с Мастером, чтобы он с пулемётом присоединился к вам, да и Малой на ГАЗон пускай кого-нибудь посадит и прокатится вместе с вами. Если там кто-то выжил, то даже на лыжах он далеко уйти не сможет, вы его быстро догоните. Вот и устроите сафари на быков.

Он опять засмеялся, по-видимому, так сбрасывая своё боевое перенапряжение.

Закончив говорить, я посмотрел на оставшегося быка, он стоял уже с поднятыми руками, автомат лежал в снегу в метрах в двух от него. Коротко поставив задачу Мише, я нашел в аптечке капроновый жгут и протянул ему. После этого, медленно подъехал к этому уроду в человеческом обличье и остановился. Пока Миша связывал ему руки, я с автоматом контролировал этот процесс. Затем мы вдвоём помогли пленному забраться в вездеход, и я подъехал к оконному проёму, откуда выглядывали улыбающиеся лица Саши и Флюра. Они помогли быстро забросить пленного через оконный проём в дом, после чего Саша, подмигнув мне, заметил:

— Так что, Батя, не судьба тебе сейчас допить эликсирчик, придётся делить его со мной. К тому времени, когда вы разрешите проблему с третьими аэросанями, я, думаю, мы тоже закончим с этим бычарой. Но, к сожалению, принять нам этого напитка придётся не больше пары глотков. Нужно гнать отсюда быстрей. За ночь нам нужно умотать от этого места километров на триста, тогда уж точно Секретариат нас — хрен догонит. Я уже связался со всеми — скоро остальные вездеходы прибудут к этому дому. И пока вы разбираетесь с аэросанями, а мы — с этим быком, остальные мужики потрясут вражеский УРАЛ, глядишь, чего и найдут. У него повреждены только колёса, а бензобак вроде не тронут — по крайней мере, Коля не видел следов разлитого топлива. Да и оружие нужно собрать, особенно боеприпасы, может у них в кузове и РПГ имеется, а то мы теперь, считай что голые, и будет очень неуютно, если встретим какую-нибудь бронетехнику.

— Окстись, — воскликнул я и демонстративно перекрестился.

Потом, уже ничего не говоря, забрался в кабину ТТМа, дождался, когда туда же усядется Миша и Василий и поехал забирать Николая. Когда я подъехал к дому, где раньше была наша стрелковая засада, увидел, что рядом с ним уже стояли ребята, окружая единственную женщину — Наташу, и о чем-то оживлённо говорили. Остановившись совсем рядом, я даже не стал вылезать из кабины, уж очень не хотелось надевать лыжи, а без них в этом рыхлом снегу, огромное количество которого навалило в последний год, можно было провалиться по пояс. Открыв дверь, я спросил:

— Что же вы тут стоите, окружив бедную девчушку? Посмотрите на неё, она же вся скукожилась, наверное, за это время промёрзла до костей в этом каменном мешке. А я-то думал, что после того, как Кот вам радировал, что мы победили и можно ставить оружие на предохранители, вы вовсю потребляете эликсирчик. Тем более, сегодня Дохтур был щедр, как никогда и выдал на каждого по двести грамм. Услышав это, Николай ухмыльнулся и заявил:

— Щедрый… — а ты слышал, что он заявил, когда заливал во фляжки свой продукт?

И Коля, довольно, похоже, произнёс дохтуровским баритоном:

— Только, ради бога, экономьте эликсир — употребляйте его, только когда совсем замёрзнете, а остаток отдадите мне обратно. Со спиртом у нас совсем плохо, а такое средство нам в дальнейшем будет очень полезно. Кто не сдаст — тому пропишу двухведёрную клизму.

Все посмеялись над похожестью Игоревых интонаций в голосе Коли. Между тем, он продолжил:

— Наивный Игорёк, прям как дитя — неужели он думает, что кто-нибудь испугается и отдаст обратно эту амброзию. Да не вжисть! Правда, у нас оказалась одна такая порядочная, не сделала ни одного глотка из фляжки, поэтому и стоит замёрзшая, как цуцик. Вот мы сейчас и пытаемся её наставить на путь истинный. Но ничего, сейчас подкатит Серёга, он объяснит своей жене правду жизни. Да вон он как раз едет.

Действительно в начале улицы показалась колонна наших вездеходов, возглавляемая ГАЗоном.

— Слушай, когда я проезжал мимо УРАЛа, почему-то не заметил ни одной сквозной пробоины в будке, неужели никто по ней не стрелял, — спросил я Николая, — неужто вы все такие расчётливые, что боялись повредить груз, который может быть там.

Он, переведя взгляд от приближающейся техники на меня, ответил:

— Да я и сам удивлён — наверное, эта будка бронированная, правда, я из пулемёта стрелял по ней мало. Как только пробил колёса, занялся аэросанями, но ребята из двух автоматов долбили только по ней. Ещё хорошо, что колёса пробили только с одной стороны, УРАЛ перекосило и стрелять по нам из бойниц этой будки стало невозможно. Если бы не это, то быки наделали бы дел. У них были даже РПГ и ручной револьверный гранатомёт. Здесь конечно очень хорошо сработала Наташа, она сразу же сняла из снайперки этих гранатомётчиков, да и остальных загнала под машину так, что они оттуда даже нос высунуть не могли. И, слава богу, что они сразу не полезли из этой будки, дали мне возможность разобраться с аэросанями. Наверное, первоначально думали отсидеться под бронёй, но потом, наверное, сообразили, что если мы уничтожили БМП, то их-то точно выжжем в этой ловушке. Когда полезли оттуда, как тараканы, то предварительно бросили две гранаты и подняли снежную завесу. Я всё ещё удивлён, как Наташка выцелила гранатомётчиков. Например, я, да и другие ребята стреляли, не целясь, в то место, где мелькали тёмные силуэты. Ещё нам повезло, что эти быки не были одеты в белые маскхалаты. Даже сквозь снежную мглу можно было увидеть чёрные пятна. Когда снежная пыль рассеялась, я насчитал семь неподвижных тел, ну и, как учил Хан, влепил, на всякий случай, по нескольку пуль в каждое из них. Ну а потом с фланга, этих — под кузовом, начали обходить наши гранатомётчики. Быки, когда поняли, что минуты их сочтены и сейчас их начнут долбить из гранатомётов, опять бросили несколько гранат, подняв снежную пыль и ломанулись в дом напротив. Когда эти сволочи, побежали, проваливаясь в снегу, мы положили ещё троих, и два тела остались под УРАЛом.

К этому времени ГАЗон добрался до нас и, не выключая двигатель, остановился. В его кабину сразу же юркнула Наталья, а оттуда, надев лыжи, появился Валера. Подъехав к стоящим вокруг моей двери ребятам, он восхищённо произнёс:

— Да, знатно вы тут сегодня поработали. Даже зависть берёт. А что — я как наслушался рассказов бывших рабов, сам готов голыми руками этих каннибалов разорвать на части. Так что, Батя, обязательно меня бери на предстоящую охоту за аэросанями. Хоть тут-то можно меня уважить?

— Откуда ты взял, что будет какая-то охота? Василий божится, что он точно попал гранатой в одни сани так, что, максимум, что нам светит, это обшарить разбитые аэросани в поисках чего-нибудь полезного. Если тебе не в лом ворочать окровавленные трупы, то тогда иди, садись обратно к Малому. Хотя, лучше бы тебе остаться здесь и заняться сбором трофеев, в будке УРАЛа их наверняка побольше, чем в каких-то аэросанях.

— Да! А зачем же тогда вы едете туда на двух вездеходах и ещё хотите взять с собой пулемёт?

— Слушай, Конь, ты как будто не знаешь принцип Кота — лучше перебздеть, чем недобздеть. А сейчас командует парадом он, а нам остаётся только подчиняться и молчать в тряпочку.

В этот момент открылась водительская дверь ГАЗона, на подножку вылез Сергей и закричал:

— Батя, тут Наташка, ни в какую не хочет отпускать меня одного. Давай, она поедет с нами, в случае чего, из снайперки сработает лучше, чем пулемёт. К тому же Саня сказал, что, наверняка, в этих санях — одни трупы. Так что, скорее всего, это просто прогулка, пускай она хоть немного отогреется в кабине, да и успокоится немного. А то в кунге народу полно, да и дети не дадут спокойно отойти от стресса.

— Малой, да ты заставь её принять хоть пару глотков эликсира, а то она единственная проигнорировала его, нельзя же так, — начал учить его Николай.

— Не волнуйся, уже сделала глоток, сейчас балдеет под струёй тёплого воздуха, — отбил его наскок Сергей. Потом опять мне крикнул:

— Ну что, Бать, оставляю?

Я в ответ махнул ему рукой и прокричал:

— Оставляй! И позаботься о нашей героине.

Потом посмотрел на Валеру и сказал:

— Вот видишь, место занято, или ты хочешь разделить молодую семью? Они, можно сказать, первый раз после начала нашей эвакуации остались наедине. А у нас в ТТМе итак поедут трое — пулемётчик, гранатомётчик и водитель. Сам же знаешь, что оружием ты владеешь хуже, чем Николай или Василий, значит, заменить ты сможешь только меня. А ты же мужик понимающий — негоже самого старшего заставлять заниматься погрузочными работами, или бегать как овчарка, выискивая нужные нам боеприпасы и топливо. Так что, Валер — придётся тебе оставаться и собирать трофеи. Боеприпасы вы точно найдёте, да и топливо нужно слить из бака УРАЛа, снег под ним чистый — значит, топливо не вытекло. Да, кстати — что там с нашим раненым?

— Дохтур сказал, что дела не важные, — ответил мне Валера. Потом секунду помолчал и добавил:

— Как обычно, ты прав. Убедил ты меня. Не женщинам же трупы обыскивать. Кто тут за главного остаётся?

— Володя, естественно, он же у нас суперинтендант и все наши запасы — под его неусыпным вниманием и опекой.

Потом я подмигнул Володе и продолжил:

— Так что, Интендант, принимай командование, если мало будет оставшихся мужиков, привлеки наших дам. Собрать всё нужно очень быстро и тщательно, особенно боеприпасы. Не дай бог, эти уроды из Секретариата нас догонят — сам знаешь наше положение с выстрелами к РПГ и патронами. Я думаю, мы тоже скоро к вам присоединимся. Всё, короче, мы поехали, нужно до начала сумерек сделать все дела, а времени осталось — с гулькин нос.

Сказав это, я захлопнул двери и нажал на клаксон, чтобы народ немного отодвинулся от вездехода и заодно этим дал знать Сергею, что пора трогаться. Коля был уже внутри кабины, они с Василием мудрили у верхнего люка, пытаясь пристроить пулемёт, не снимая станковый гранатомёт. Слыша чертыханье Николая, я понял, что у них это не получается, поэтому для меня не было неожиданностью, когда он крикнул:

— Батя, подожди секунду, сейчас мы снимем эту бандуру.

Потом раздались звуки ударов по металлу чем-то тяжёлым, и уже повеселевший голос Коли произнёс:

— Всё, можешь трогать.

Я нажал на акселератор и не очень быстро поехал в сторону, откуда появились наши преследователи. До подбитых аэросаней я доехал буквально за пять минут, они стояли, уткнувшись передней частью в снег, где-то в трёх километрах от места нашей схватки. Уже издали я увидел, что кабина поверженных аэросаней пуста и вблизи не было заметно никаких лежащих или убегающих фигур. Подъехав практически вплотную к саням, я остановился и крикнул:

— Мастер, спускайся вниз и возьми бинокль, наши клиенты, по-видимому — живее всех живых и, судя по всему, не очень давно умотали отсюда на лыжах. Лыжню я вижу, а самих клиентов нет. Но они, если удрали даже полчаса назад, то есть когда закончилась перестрелка, далеко уехать не могли, в бинокль ты их должен увидеть. А сам я выйду, гляну, что там, в кабине саней творится — может какой боезапас остался.

В ответ мне было кряхтение спускающегося из люка Коли. Я не стал ждать его появления, а открыл дверь и вылез на улицу. Там я очень аккуратно, проваливаясь только по колено, сделал шаг к аэросаням и забрался в кабину. Она представляла из себя часть небольшого вертолёта. Тут стояло два кресла, одно за другим. Всего в эту конструкцию можно было усадить трёх человек — одного водителя и двоих пассажиров позади него. Я думал, что в этих санях, так же, как и в тех, которые Коля расстрелял недалеко от УРАЛа, экипаж был из двух человек. Взрыв не только повредил передние лыжи, но и в пластиглазе пробил несколько дыр и, по-видимому, ранил водителя аэросаней (переднее кресло было обильно забрызгано кровью). Бегло осмотрев содержимое кабины и не найдя ничего интересного, я выбрался обратно на улицу.

Только я залез на подножку нашего вездехода, с крыши ТТМа раздался громкий крик Коли:

— Батя, вижу!

Я, не задерживаясь, нырнул в кабину и сразу же, перебравшись через своё сиденье, пролез к возвышению под люком. Там, дёрнув Василия за штанину, попросил его уступить мне место рядом с Николаем. Когда я встал рядом с ним, он протянул мне бинокль, рукой указал направление, куда нужно смотреть и сказал:

— Они двигаются по колее, сделанной их техникой. Наивные — думают, что их нельзя будет проследить по следам. Двигаются не очень быстро — один из них ранен, а второй тащит его на самодельных санях. Может быть — ну их, пускай сваливают себе? Всё-таки что-то человеческое у них осталось, если здоровый спасает своего раненого товарища.

— А ты возьми и спроси у Василия, тогда и узнаешь, что думает бывший раб по этому поводу.

Что касается меня, то я думаю, что бывшие эсесовцы, охранники из какого-нибудь лагеря смерти, тоже спасали своих "комрадов", что же их, жалеть за это — ну уж нет, я на это не подписываюсь. Эти быки сами выбрали свою судьбу, жируя за счёт несчастий других. Ладно, Мастер — готовь пулемёт, я пошёл рулить. Огонь открывай метров с четырёхсот и бей сразу на поражение, нам пленные уже, нахрен не нужны.

Перед тем как тронуться, я связался с Сергеем и коротко обрисовал нашу ситуацию. Он сразу же начал настаивать на том, что первым надо ехать ГАЗону, он гораздо ниже ТТМа и если беглецы будут отстреливаться, в него труднее попасть. На все его доводы, я заявил:

— Хорошо, я согласен, двигай первый. Но только риски обстрела нам совершенно не нужны. Давай договоримся, когда вы приблизитесь к беглецам метров на пятьсот, ты останавливаешься, а Наталья из карабина с оптикой заваливает этих быков. Ты же понимаешь, что лишние свидетели, которые могут рассказать хоть что-нибудь о нас — совершенно не нужны. А если никто из посланной погони не вернётся, то это заставит крепко задуматься и Глобуса, да и людей из этого пресловутого Секретариата. Представь — ни одного живого, да и бронетехника сожжена. Думаю, чтобы не нарваться на ещё более крупные неприятности, они не решатся больше посылать никаких погонь. А если Наталья, из-за своих представлений о порядочности, заупрямится стрелять, скажи ей — Батя всё равно поедет их уничтожать, только ему придётся подходить к этим людоедам гораздо ближе. Тогда их ответный огонь из автоматов будет эффективней, вполне вероятно, что они смогут попасть в лобовое стекло ТТМа и последствия будут очень печальные, а виноваты в этом будут её ложный гуманизм и порядочность. Одним словом, ты прекрасно знаешь сам, как воздействовать на свою жену, что я буду тебя учить. Ладно, давай, двигай, у нас времени не так уж и много, нужно быстрее здесь все заканчивать и двигаться дальше.

После моих слов Сергей хмыкнул и ответил:

— Ладно, Батя, я всё понял. Сделаем всё в лучшем виде.

После чего, постояв минуты три (наверное, там шёл разговор), заревел двигателем и резко тронулся с места. Я, пропустив ГАЗон метров на сто, двинулся следом. Минут через пять нашего движения, я уже невооруженным глазом увидел стоявшую человеческую фигурку, а рядом присевшего на санях его напарника. Они, по-видимому, тоже увидели, а, скорее всего, услышали нас.

Неожиданно стоявший на лыжах человек быстро покатил в сторону, а сидящий открыл огонь из автомата в нашу сторону. Идущий впереди ГАЗон затормозил, повернув к беглецам боком, и оттуда раздалось два щелчка от выстрелов. Посмотрев в сторону беглецов, я увидел, что они оба лежат, уткнувшись головой в снег. Я опять вызвал по рации Сергея и скомандовал:

— Молодцы! Особо передай мою благодарность Наташе. А сейчас, давайте, двигайтесь к остальным. Оружие и боеприпасы соберём мы.

После того, как ГАЗон тронулся в сторону города, мы начали объезжать тела беглецов, собирая трофеи. Перед тем как вылезать из вездехода, Василий по моему указанию производил контрольный выстрел по лежащему трупу. Одно из тел после выстрела несколько раз дёрнулось, пришлось Васе стрелять ещё раз. Весь этот процесс занял у нас минут десять, после чего мы развернулись и направились к нашему каравану, с заездом к подбитым аэросаням, где мы слили бензин из бака и забрали одну полную канистру.

Выехав на улицу с пятиэтажками, я увидел, что наши вездеходы с кунгами и заправщик уже стоят перед подбитым УРАЛом, а возле него — наш грузовик с вынесенной стрелой крана, на которой подвешена бочка. Рядом стоит ГАЗон и, по-видимому, заправляется у этой бочки. Проехав, даже не останавливаясь, мимо кунгов, я встал, практически нос к носу с ГАЗоном. У этой импровизированной заправки, полукругом, стояло пятеро наших ребят. Мужиков, которые оставались допрашивать пленного, ещё не было видно. Выйдя из кабины и надев лыжи, я подкатил к ребятам. За мной туда же подъехали и Коля с Васей (к нему уже прилипла кличка — Граната).

Собравшиеся как раз обсуждали, какие трофеи нам удалось захватить. Меня этот вопрос тоже очень интересовал, поэтому я не удержался и влез в это обсуждение:

— Слушай, Вован, всё, конечно, очень интересно, но понятно только тем, кто тут собирал добычу. Например, я уяснил только, что Макс, вытрясывая карманы у бугая, который лежит у самого дома — нашёл клёвый бензиновый "Зиппо" с лейблом "Харлей-Девитсон". А Валера у хмыря, валяющегося под УРАЛом, вытряс золотой портсигар, в котором лежат папироски с марихуаной. Я думаю, уж этого-то добра нам не нужно, даже если кончатся все сигареты с табаком. Так что, Интендант, нам, вновь прибывшим, понятно, что ни хрена не понятно. Давай-ка, ты, лучше сам по порядку изложи, что мы, всё-таки, получили с этой бойни?

Володя, до этого молча слушавший похвальбу ребят — кто, что нашёл, как-то отстранённо махнул рукой и произнёс:

— Да так, набрали тут по мелочи, в принципе, ничего интересного, кроме оружия и топлива не нашли. Да и то, всё самое ценное лежало в будке УРАЛа. У быков, которые разбежались, да и в аэросанях ничего полезного не нашли, в карманах даже паршивой пачки сигарет не было. Только папиросы с разной дурью — с сушёными грибами и, реже, с марихуаной. Вот, наверное, под воздействием этой дряни они и залезли в наш капкан.

По его настроению я понял, что наиболее интересовавшие его вещи — консервированные продукты, а так же инструменты, найдены не были. Что он и подтвердил, продолжив свой отчёт:

— Из продуктов нашли только булок двадцать хлеба, немного сахара, да армейский термос, полный котлет. Валера, как открыл этот термос, то чуть не сблевал — говорит, они наверняка изготовлены из человеческого фарша. Я к этой мерзости даже и приближаться не стал. Так же мы осмотрели инструментальные ящики у всей подбитой техники, но нужных нам приспособлений для ремонта гусениц, а так же ключей для снятия болтов больше 32 номера не нашли. Ещё я надеялся, что у них будут графитовые щётки для автомобильного генератора, которых у нас совсем нет, но и тут получился облом, так же, как и с моторным маслом для дизелей. Единственное, что порадовало, это то, что кроме дизтоплива в баке УРАЛа, в будке стояло две большие бочки с соляркой, к тому же везде уже залито топливо, разбавленное керосином. Мы уже дозаправили полностью УРАЛы, сейчас закончим с ГАЗоном, и останется только ТТМ. Считай, солярку, которую пожгли с последней заправки, мы полностью возместили. Бензином мы тоже разжились, кроме слитого из баков, в каждых аэросанях оказалось его по полной канистре.

— Мы тоже привезли литров тридцать бензина, — прервал я Володю.

Он задумчиво посмотрел на меня и продолжил:

— Значит и по бензину мы процентов на тридцать восполнили наш расход от самого дома. А по боеприпасам даже превзошли его, одних патронов в будке нашли три ящика: два — калибра 5,45 и один — 7,62, это не считая тех, которые были в собранных рожках для автоматов. Кроме этого двенадцать выстрелов для РПГ и целую коробку ручных гранат. И ещё ручной, барабанный гранатомёт и три ящика 40-мм гранат для него. В будке так же был 50-мм миномёт с 24 минами — все это мы уже перегрузили в грузовой УРАЛ.

— Зачем нам миномёт, — удивился я, — только лишний груз тащить?

— Ты что, не знаешь Саню? Я у него по рации спрашивал, что делать с этой находкой? Он так обрадовался миномёту, сказал — обязательно его загрузить и, чтобы не очень далеко.

Я засмеялся, хлопнул Володю по плечу и произнёс:

— Да, что же ты не радуешься такому навару? Твоё интендантское сердце должно трепетать от этой добычи.

Он, не поддерживая моего весёлого тона, ответил:

— Знаешь, Толь, я, после этого термоса с котлетами, хожу как дерьмом обмазанный. Меня ломает пользоваться любой вещью, которой касались руки этих ублюдков. Если бы не сложившиеся обстоятельства, я с большим наслаждением сжёг бы все эти трофеи.

— Бросай это чистоплюйство, я больше, чем уверен, что если бы случилось так, что тебе пришлось бы тащить Галю по этой снежной пустыне, а пропитание кончилось, то ты как миленький — начал бы жрать эти котлеты. И ты прекрасно знаешь, что если этого не сделаешь, то погибнете оба. Не нужно себя обманывать, если бы мы все были не такими, то сейчас лежали бы под пятиметровым слоем снега — полностью безгрешные, но мёртвые. А кто-то выживший, менее брезгливый, сказал бы — да, хорошие были люди, чистые, справедливые, а через пять минут забыл о вас, потому что у него свои, неотложные дела. И если бы ты был такой чистоплюй, то, хрен бы, в своё время занимался бизнесом, скорее бы — сидел в каком-нибудь монастыре и замаливал грехи молодости, когда ты бухал и трахался налево и направо.

— Да прав ты, Батя, прав, — прервал мой монолог Володя, — ну дай хоть немного почувствовать себя человеком из прежнего мира.

По-видимому, он этими словами хотел закрыть терзавшую всех тему. Но, под воздействием полученной сегодня громадной порции адреналина, как говорится — меня понесло, и я продолжил:

— Вот видишь, мы пользуемся любой возможностью, чтобы полелеять наши прошлые интеллигентские замашки. Судорожно пытаемся сохранить налёт беспечной прошлой жизни. Это говорит только о том, что, по большому счёту — нас ещё не клюнул жареный петух. Дай-то бог, чтобы этого не произошло, чтобы мы все оставались живы и здоровы. Но жизнь не любит неженок и чистоплюев, а так же ленивых и самоуверенных. Этого нам ни в коем случае нельзя допускать, нельзя успокаиваться на достигнутом. Например, я всё время думаю, какие нам, в дальнейшем, каверзы и испытания приготовила жизнь и как исхитриться их обойти. Поэтому я совершенно не чувствую себя на коне, несмотря на то, что мы надрали задницу этому Глобусу, мне хочется быстрее умотать от него подальше. И я, в отличие от твоих интеллигентских замашек, воспользуюсь без всяких угрызений совести всеми этими трофеями. А если уже так сложится ситуация, то и их котлетами не побрезгую.

В этот момент бак ГАЗона заполнился, Валера, пережав шланг из бочки, крикнул:

— Малой, давай, садись в кабину и подай ГАЗон назад, а ты, Батя, подъезжай сюда.

После этих выкриков я немного отошёл от охватившего меня желания всех учить жизни, да и остатки избыточного адреналина покинули мой организм, и, когда я сел за управление ТТМа, меня охватило дикое чувство голода. Поставив вездеход под заправку, я вышел и спросил у Володи:

— Слушай, Интендант, а на счёт — пожрать ты распорядился? А то я скоро буду готов слопать хоть чёрта, не говоря уже о найденных котлетах. И в этом будут виноваты твои переживания о несправедливости бытия.

— Да, обед уже наши дамы приготовили. Теперь ждём только Сашу с Флюром, — ответил он, потом на секунду примолк и продолжил:

— Только обедать, хоть там и тесно, будем в женском кунге — наш превращён в госпиталь.

Мне стало ужасно стыдно и неловко — я совсем забыл о раненом Павле. Всё-таки, новые члены нашего братства ещё не стали мне близкими и родными, например, имён девушек я не помнил, хотя они и представлялись.

В этот момент раздался возглас Коли:

— А вон и Кот с Ханом нарисовались — значит, скоро будет возможность горячего супчика похлебать. А то Толя прав, скоро кинемся искать выброшенный термос с жуткими котлетками.

Потом он подтолкнул плечом стоящего рядом Василия, усмехнулся и спросил:

— Сознайся, Граната, пробовал, небось, эту адскую пищу? И не бойся признаться, всё равно эта гадость уже вымыта из тебя святым, дохтуровским эликсиром. Вообще-то, на всякий случай, давай-ка я попробую из твоей ёмкости, ту ли именно смесь налил тебе Дохтур.

При этом лицо Николая приняло очень хитрый вид, а глаза плотоядно заблестели.

— Да не пробовал я никогда человечины, — выдохнул Василий. Потом, беспомощно оглядев окружающих, нехотя полез в свой карман.

— На твоём месте, я бы держал эликсир подальше от этого прощелыги, — посоветовал Володя. — Он же чистокровный хохол, а всем известно, что там, где прошёл один хохол — еврею делать нечего. Ты лучше попроси отхлебнуть из его фляжки. Скажи — для полной профилактики и подтверждения очистки организма.

После этих слов Василий поспешно отдёрнул руку от кармана, а мы все дружно засмеялись.

Громче всех захохотал Коля, явно довольный словами Володи.

Пока мы так развлекались, подкатили и Саша с Флюром. При этом лица у ребят были задумчивые и невесёлые.

— Что же вы так долго, — спросил я, — пока вы там занимались одним быком, мы успели двоих беглецов прищучить.

— Уж очень крепкий орешек оказался этот бычара, — ответил Саша, — похоже, хорошую школу прошёл.

Он криво усмехнулся и продолжил:

— Но против такого спеца, как Хан, слабоват, оказался — всё равно всё выложил. Дурак — только дольше мучиться пришлось. Хотя, конечно, это было только преддверием тех ощущений, которые ему предстоят в аду. Этот гад оказался из бывших рабов, выслужившийся сначала в капо, а потом за свои заслуги переведённый в особую карательную группу. Он всё обещал, что нам за него, ещё с живых, кишки намотают на барабан и будут ложками поедать мозг, перед этим снеся половину черепа. Говорил, что он лично вырвал и сожрал печень у десяти ещё живых мятежников. Ещё признался, что самая любимая пытка у них в карательной группе, это медленно забивать киянкой полуметровый деревянный кол в зад жертвы, а потом наблюдать за его мучениями. Поделился, сволочь, и какое блюдо у них в группе самое любимое — оказывается нужно человека избить битами, ломая кости и делая побольше гематом, но бить так, чтобы он дольше оставался жив. После такой обработки, получается очень вкусный шашлычок. Идиот — он ещё и хвастался, что является лучшим забойщиком из всех карателей Секретариата.

Саша сплюнул, потом посмотрел на меня и заявил:

— Ладно, Бать, давай, по глоточку дохтуровской и пора дёргать из этой жопы мира.

Я, прежде чем ему что-то ответить, оглядел остальных, несколько притихших после этой информации, а потом высказался:

— А зачем нам немедленно выезжать? Ты ведь сам говорил, что Секретариат может организовать погоню не раньше, чем утром. Тем более никто не знает, с какими силами столкнулись люди Глобуса. Вдруг, те два вездехода, про которые им известно, это только передовой дозор, а за ними идёт мощная группа бронетехники. Так что, вполне вероятно, этот Секретариат даже дёргаться не будет, а будут они тихо сидеть в своих норах и молиться, чтобы мы проехали мимо. Поэтому считаю, что особенно суетится и нервничать не надо. Лучше сейчас спокойно перекусить, а уже потом двигаться дальше. Тем более что в женском кунге нас уже ждёт обед.

— Эх, Батя, твоими бы устами — да мёд пить, — ответил мне Саша. Потом нахмурился и продолжил:

— Этому Глобусу, практически всё о нашем составе известно. Даже есть фотографии всех наших вездеходов. Может быть только общее количество народа и наше вооружение он точно не знает.

— Откуда? — непроизвольно вырвалось у меня.

Саша невесело улыбнулся и начал рассказывать, что они узнали у пленного:

— Все помнят тот момент, когда мы вернулись от места обнаружения каравана с рабами и собрались возле УРАЛов обсуждать, что нам делать дальше?

Естественно, все это подтвердили. Дождавшись, когда и я кивнул головой, он продолжил:

— Вот этот наш сбор и зафиксировал беспилотный самолёт разведчик и даже сфотографировал так, что можно разобрать, женщины это, или мужчины. Пленный бычара видел эту фотографию и говорит, что они в своей бригаде даже распределили, кто будет пользовать какую бабу.

— Да как же это мы могли не увидеть и не услышать этот беспилотник, — удивился я, — небо же уже почти совсем очистилось от облаков?

Неожиданно в разговор вступил Флюр:

— Вот и я говорю — совсем мы с Котом потеряли квалификацию. За это время совсем разучились контролировать небо. Насчёт звука, это ладно — за рычанием дизелей, хрен услышишь эту штуковину. Но вот увидеть, или, по крайней мере, почувствовать наблюдение — должны были. Так что, Кот, нам с тобой — неуд. Помнишь, что бы сделал за такой ляп наш инструктор — Гном? Он бы с каждого выпил литра два крови — не меньше, и месяц бы гонял нас как "сидоровых коз".

— Да ладно, Хан, грызть себя, — заметил Саша, — стонами всё равно делу не поможешь! Самое смешное — я, вроде бы, после получения информации от Миши, что у Секретариата имеется в наличие работоспособная вертушка, периодически посматривал на небо, но ничего так и не увидел.

Я опять не утерпел и задал очередной вопрос:

— Саш, а если у них есть беспилотник, почему же он не разведывал их маршрут? С ним бы они запросто вычислили нашу засаду. Да и сейчас могут за нами наблюдать…

Я с беспокойством начал обшаривать глазами небо. Не утерпев, опять высказался Флюр:

— Батя, не боись! Я, по этому поводу, с пристрастием узнавал у этого ублюдка причины, почему их не сопровождал беспилотный самолёт. И он мне совершенно искренне и откровенно сказал, что беспилотник у них один. И что командиру сообщили по рации, что сегодня вылетов уже не будет. Тот ещё сказал — что эти козлы из шарашки опять, наверное, вздумали саботировать, и что, когда вернёмся обратно, нужно будет у одного из этой братии проверить зад на прочность. Сделать это надо на общем построении шарашки, чтобы все видели, что бывает за неподчинение приказам. Так что, мужики, сегодня можно за воздухом не наблюдать, тем более, скоро стемнеет, а вот завтра нужно быть повнимательнее. Обязательно с самого утра мониторить небо через камеры и держать под рукой снайперку — из других стволов, хрен попадём в эту заразу.

— И не только снайперку, но и ПЗРК, не нужно забывать о вертушке, — добавил Саша.

Потом он неосознанно пощёлкал предохранителем автомата, опять посмотрел на меня и продолжил делиться сведениями, полученными от пленного:

— Это всё я рассказывал вам про неприятные вещи. Но, считаю, что есть и хорошие сведения. А именно — все в окружении Глобуса, уверены, что обнаруженные вездеходы двигаются в Донбасс из района Кавказских минеральных вод. Там, в районах с термальными источниками, в некоторых пещерах и убежищах выжили люди. Служба пеленгации Секретариата засекла переговоры хохлов и Кавказкой унии о выделении последней одной из шахт. У термоисточников стало совсем невозможно жить — запасы продуктов почти совсем кончились, топлива нет. Остался только один ресурс — тепло земли. Но они не в состоянии увеличить производство электроэнергии, и парники, которые там есть, тихо загибаются. Вот, на остатках жидкого топлива они и собираются добраться до Донбасса. Те их принимают, но взамен должны получить почти всю технику и двести рабов, а также безоговорочное подчинение их Директорату. Вот люди Глобуса и подумали, что мы — это первая партия переселенцев.

— А в чём же это хорошая новость? — недоумевающее спросил Володя.

— А в том, что нас могут преследовать на расстоянии не больше, чем двести километров от этого места, потом уже начинается земля Донбасского Директората, — ответил Саша и продолжил своё повествование:

— Как сказал пленный — хохлы никого, никогда не выдают. Можно здесь вырезать элиту какой-нибудь шахты, сбежать в Донбасс и тебя никогда оттуда не выдадут. Тем более, если у тебя имеется какой-нибудь хабар, чтобы расплатиться. Впрочем, беглецов из Донбасса тоже никогда обратно не выдают. Одним словом, у них тут вооружённый нейтралитет, откровенно говоря, те и другие опасаются залезать на чужую территорию. К тому же, в Донбассе сейчас проходит большая ярмарка и там много представителей Секретариата. В любой момент их можно взять как заложников, если люди из Ростовских шахт поведут себя недружественно. Донбасский Директорат гораздо богаче и мощней Секретариата. У них больше не разрушенных после землетрясения шахт и, соответственно, спасшихся людей. Кроме этого, у них всё ещё имеются запасы жидкого топлива, которые находятся в хранилищах Лисичанского нефтеперерабатывающего комбината. Эти запасы даже позволяют им вести бартерную торговлю с другими анклавами выживших людей. Например, из Секретариата туда везут в обмен на бензин — рыбу, выращенные в шахтах грибы и рабов. Рыбу тут получают, выпиливая её из обледеневших водоёмов.

В этих словах меня больше всего заинтересовали сведения об имеющихся анклавах выживших. Мой мозг всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что этот мир довольно плотно заселён. Ещё вчера я был почти что убеждён, что на всей Земле в живых остались только мы, а тут вдруг — тысячи и тысячи выживших. И к тому же, довольно бурная общественная жизнь.

— А что, разве это не так? — Подумал я, и сам себе ответил, — проводимая ярмарка, яркий тому пример.

Кроме этого меня кольнула информация о Лисичанском комбинате. Ведь в одном из вариантов выбора нашей трассы мы его рассматривали, как один из вариантов промежуточного места, где можно было гарантированно найти топливо. Теперь получалось, об этом можно было забыть. И вообще выходило, что теперь нам нужно было держаться подальше от мест, где могли выжить люди. По-видимому, в этом новом мире, каждая более или менее крупная группа выживших считала своей законной добычей всё, что находилось вблизи места их обитания. И из сведений, выуженных у пленного, основной ценностью, по которой оценивалась сила этих анклавов, являлось наличие техники и запасов жидкого топлива. Исходя из этого, мы являлись очень лакомой добычей, в основном, конечно, из-за наших вездеходов и запасов солярки.

Эти мои мысли продолжал подтверждать Саша, невозмутимо пересказывая информацию, полученную от захваченного быка:

— Сейчас положение на шахтах Секретариата не очень хорошее. В связи с наступающим потеплением, прошлым летом еле удалось отстоять шахты от затопления. Ресурсы имеющихся небольших ТЭЦ были полностью брошены на откачку воды. В процессе этого было очень много поломок оборудования и теперь там очень сильно не хватает запчастей. Квалифицированных кадров тоже очень мало, к тому же, мотивация работать у тех, которые остались, практически сведена к нулю. Рабы, у которых имеются хоть какие-то знания и технические навыки, работают буквально из-под палки и при малейшей возможности саботируют любые действия элиты. Даже люди из касты "работяг" с большой неохотой выполняют работу, выходящую за рамки их повседневных обязанностей. На шахтах участились случаи взрывов метана — вентиляционное оборудование постепенно приходит в упадок. Элита практически на всех шахтах начинает выбираться жить наверх, на что тоже используются небезграничные ресурсы ТЭЦ. Ко всему прочему, участились эпидемии и вспышки желудочно-кишечных болезней. Собранные ранее лекарства практически подошли к концу, поступлений новых нет — откопанные из-под снега, как правило, уже испорчены. К тому же вся система здравоохранения полностью развалена. Осталось очень мало врачей — они занимаются только элитой и быками. Запасы жидкого топлива по всем шахтам Секретариата не превышают 4–5 тонн, особенно они снизились после прошлогоднего потепления.

— Что же получается, мы у них процентов пятнадцать топлива отобрали, — удивился Коля?

— Получается, что так, — подтвердил Саша и продолжил.

— У самых, дальновидных представителей элиты начинает зарождаться паника, и они думают уже о том, куда бы им отсюда сбежать. Для этого ведутся переговоры с самыми надёжными группами быков. Поэтому эти планы и стали известны нашему пленнику, — Саша усмехнулся, — который любезно согласился рассказать о них Флюру.

Хан тоже плотоядно ухмыльнулся и воскликнул:

— Попробовал бы гад не выложить всё это! А сначала то, сволочь — ломался как целка. Тьфу, дешевка!

Между тем Саша продолжил:

— Возможности немедленно перебраться из этих мест в более тёплые районы, где уже растаял снег, мешают несколько факторов. Во-первых, нехватка топлива и работоспособной техники. Во-вторых, это то, что готовая к переселению элита боится противодействия остающихся. Имеющимися средствами, даже при наличии топлива, можно эвакуировать только десять процентов элиты. Вот поэтому они готовы пожертвовать оставшимися ресурсами и хорошими отношениями с Донбассом, чтобы отобрать вездеходы у беженцев из Кавказского региона. В Донбасс был отправлен беспрецедентно большой караван — чтобы там выменять хоть сколько-нибудь топлива. Для этого выскребли из запасников многие дефицитнейшие продукты и материалы. После завоза топлива Секретариат намерен организовать военную экспедицию в Новороссийск и на буровые вышки в Чечне. Правда, Чечню рассматривают — как крайний случай. По горным дорогам передвигаться сейчас практически невозможно. Поэтому они подумывают об организации туда воздушного моста посредством вертолётов и воздушных шаров. Но всё это пока из области фантастики. Реальной же остается только возможность добраться до Новороссийских нефтяных терминалов. Правда у них уже есть хозяева, это Сочинская гвардия. По страшной ругани этой пленной сволочи в отношении их — это самое нормальное общество из всех, про которые он рассказывал. У них нет рабства и людоедства. В большинстве своём, люди, которые там выжили, это бывшие железнодорожники и пограничники. Основными укрытиями, в которых они переживают эти дикие морозы, являются не совсем разрушенные туннели и природные пещеры. У этих ребят основным минусом является их малочисленность. По данным разведки Секретариата их там не более семисот человек.

— Как ты думаешь, имеет смысл нам там появляться, — прервал я Сашу, — или всё-таки искать топливо для дозаправки, где-нибудь в другом месте?

Он на секунду задумался, а потом ответил:

— Сейчас, когда с нами находятся женщины и дети, мы очень уязвимы. Поэтому рисковать ими, мы не имеем права и доверять словам какого-то быка я не намерен. Кто знает, что там за люди и не посчитают ли они, что для нас слишком жирно — разъезжать на таких вездеходах. И остаётся нам только одно — гнать до Румынии. Там, в порту Констанца тоже имеются большие терминалы и, что сейчас не менее важно, рядом нет никаких шахт и других убежищ.

— А, может быть, заедем в Одессу или в Севастополь, — вступил в разговор Володя, — всё-таки они находятся поближе.

— Ты что, забыл про Одесские катакомбы или подземные базы Севастополя, — упрекнул его Флюр, — а, судя по сегодняшним сведениям, агрессивные выжившие могут быть где угодно. Я по максимуму выжимал из этого ублюдка сведения обо всех известных местах обитания выживших людей. И выяснил, что даже он знает их не менее пятнадцати, о четырёх Саня уже вам рассказал — это те, которые находятся неподалёку и торгуют между собой. Но есть ещё куча других, об их существовании стало известно только тогда, когда восстановилась радиосвязь. И это только те группы, где имеются коротковолновые радиостанции, а ведь могут быть другие небольшие группы, типа нашей, которые всё ещё находятся в неведении насчёт окружающей их действительности, и так и варятся в собственном котле. Кстати, большое количество людей выжило в Тульских шахтах. Но они сидят там как затворники и даже не пытаются организовать исследовательские экспедиции и вступить в реальный контакт.

— Ничего себе, это же совсем недалеко от нашего дома, удивился Коля, что же они даже не проверили, что творится в Москве?

— Это меня тоже очень удивило, — вступил опять в разговор Саша, — ведь в поисках топлива мы проверили заправки, чуть ли не до самой Тулы, но нигде посторонних следов не видели. Как рассказал пленный бычара, он слышал беседу своего командира с Глобусом о том, возможно ли организовать экспедицию в Москву, чтобы там набрать хорошего хабара. Во время этого разговора, зашла речь и о Туляках. И Глобус, так успокаивал бригадира карателей: "Не волнуйся, эти Тульские козлы тебе проехать не помешают. Они хапнули государственные стратегические запасы продуктов и сейчас сидят в своих норах и носа боятся высунуть. Жируют там, понимаешь, на общественных харчах. Были бы поближе, я с удовольствием пощупал бы их за вымя. К тому же, жидкого топлива у них очень мало, не зря они уговаривают Директорат завести им бензин, они за него готовы отдать сколько угодно продуктов. Идиоты — как будто не знают, что у хохлов на их земле имеется ещё куча элеваторов, набитых зерном, да и бесполезного народа хоть задом ешь, а из него можно накрутить много фарша, что нечета каким-то гнилым старым консервам. И вообще, нужно было им меньше тратить топлива на разборки между шахтами. А то, как рассказывали перебежчики оттуда, у них междоусобица длилась три года, и за это время были сожжены практически все запасы топлива и перебита куча народа.

Пересказав эти слова Глобуса, Саша посмотрел на часы, потом на небо, а затем оглядел всех присутствующих и заявил:

— Рассказывать можно ещё очень долго, разных интересных сведений мы узнали много, но не забывайте, что нам до рассвета нужно проехать не менее двухсот километров. При нашей скорости, это почти семь часов непрерывного движения. Значит, нам нужно отправляться не позже, чем в 22 часа, а сейчас уже пошёл восьмой час вечера. А нам нужно окончательно загрузиться, прицепить сани, ну и перекусить, естественно. Поэтому, давайте заканчивать и пойдёмте обедать.

Его слова нашли у всех полное одобрение, эти сумасшедшие последние часы высосали из каждого последнюю энергию, и желудки настойчиво требовали нового поступления. Не затягивая время, мы тут же договорились — что я с Валерой остаюсь заправить ТТМ, а остальные идут в женский кунг на обед. Там оставляют на лавке самые лучшие места для нас. Пока дамы всё разогреют, подойдём и мы. После этого ребята направились в сторону кунгов, Валера начал подносить к ТТМу канистры с соляркой, выкачанной из бака подбитого УРАЛа, а я заливал их в бак нашего вездехода. Топливо, остатки которого переливали из бочки — уже все вытекло в бак ТТМа. Закончив заправку, мы, установив кран грузового УРАЛа в походное положение, тоже покатили на лыжах в женский кунг на обед.