Жёсткая инструкция по выживанию или Зимняя сказка. Поиск ЭДЕМА

Глава 14

После этого рассказа в кунге установилась гнетущая тишина, только иногда нарушаемая всхлипами с дальней стороны стола, где в самом углу нар пристроились Марина и Света. Минуты через две эту тишину прервал Саша, он встал, потребовал разлить ещё водки и заявил:

— Ну вот, Мишань, теперь ты хоть немного сбросил тяжесть со своей души. Да и нам, я думаю, стало немного полегче, ведь у каждого в душе гнездятся воспоминания о том страшном времени, после катастрофы. Сразу понимаешь, что не только ты всё потерял, а и окружающие тебя люди, тоже. В итоге мы становимся только ближе друг другу и ради благополучия своих родных и друзей, готовы на любые испытания и мучения. Ладно, без длинных и красивых тостов, просто — будем!

После этого он одним движением опрокинул рюмку в рот и, не закусывая, занюхал её кусочком лепёшки. Этим он как бы дал команду к действию, все сразу потянулись к своим рюмкам, а потом и к столовым приборам. Минуты на три в кунге были слышны только стук вилок о тарелки и прерывистое дыхание, усиленно жующих людей.

Неожиданно все эти звуки перекрыл громкий выкрик Флюра:

— Миш, я тут подумал, подумал и надумал тебе новое погоняло. А то старое — Борода, как-то теперь, после того как ты побрился, не подходит. Давай, теперь ты будешь Птицей, по духу и смыслу, это тебе подходит. Ты же стремишься в небо? А хочешь, будешь просто — Летун, нет, это звучит, как-то двусмысленно, будто ты человек не постоянный и перелетаешь с места на место.

И ещё хочу сказать, как только доберёмся до мест, где нет снега, я лично займусь подбором для тебя подходящего самолёта. А, что, идея очень неплохая — найдём какой-нибудь аэродром, поставим птичку на крыло и, уже сверху глядя, сможем подобрать себе место для окончательной остановки.

Миша, после этих слов, сразу оживился и, уже добродушно посмеиваясь, ответил:

— Да пускай будет птица, лишь бы — в суп не попасть.

После этого он вволю отсмеялся и продолжил:

— Слушай, Хан, а можно и военный аэродром найти, я, в принципе, смогу управлять любым Натовским самолётом. Можно же подобрать средний бомбардировщик, загрузить его управляемыми бомбами и устроить небольшой армагидончик этим элитным козлам.

Вместо Флюра на это ответил Саша:

— Птица, а ты про рабов и работяг забыл? Пострадают же в первую очередь они. Нет, бомбардировщик тут вопрос не решит. А вот подумать о десанте, когда мы обустроим нашу колонию, может быть и стоит. Нужно вытаскивать людей из лап этой нечисти. А то, если прямо сказать, я спокойно спать не смогу, зная, как эта сволота измывается над людьми.

Начавшуюся дискуссию о способах спасения рабов, прекратил я, заявив:

— Да хватит вам строить наполеоновские планы, нужно сначала самим вырваться из этого снежного плена, а потом можно и помечтать. Давайте сейчас дёрнем по последней рюмке и на боковую. Нужно всем хорошо выспаться. Сами понимаете, сейчас, скорее всего, последняя остановка перед финишным рывком. Нам, в предстоящей дороге, придётся выложиться на все сто.

После этих моих слов наш праздничный ужин, как-то потихоньку, угас. Уже через полчаса после последнего тоста, мы все разбрелись по своим спальным местам.

На следующий день, отправились мы в наш дальнейший поход только в двенадцать часов дня. Суетился перед отъездом больше всех я, ведь мне предстояло всю эту дорогу отдыхать в кунге. Встав раньше всех, я, при помощи женщин, разобрал мостик перед кунгом, потом прогрел все вездеходы, одним словом, всё подготовил к предстоящему движению. Нашим водителям, когда я их начал будить в одиннадцать часов, оставалось только умыться и позавтракать.

Минут через сорок после отправления, караван остановился. Оказалось, мы доехали до берега Чёрного моря. Полоса торосов здесь была гораздо меньше, чем на берегу Азовского моря. Мы, буквально в течение часа, сделали между ними проход и двинулись дальше, уже по льду Чёрного моря. Как выразился Саша:

— Это вам лёгкая зарядочка, после такого плотного завтрака.

Весь этот путь до Босфора запомнился мне только по уколам, которые я получал раз в сутки. А, поскольку, меня кололи и ставили капельницу четыре раза, получается, что двигались мы до Стамбула четверо суток. За это время останавливались на длительный отдых только один раз. Нас гнала вперёд всё повышающаяся температура и страх, что лёд скоро начнёт таять. По показаниям термометров она, буквально каждый день, повышалась на один-два градуса. Когда показался Стамбул, температура была — 3 градуса. Кстати, ещё перед отправлением мы договорились — изменить график нашего движения. Теперь было решено, что смена должна длиться шесть часов. За четыре часа отдыха никто не успевал выспаться.

Пока я ехал в кунге, то очень внимательно изучил материалы, изъятые из капитанской каюты. Особенно меня интересовал вопрос о нашей будущей трассе и места, где можно будет раздобыть солярку. После анализа имеющейся информации я пришёл к выводу, что нам нужно двигаться вдоль турецкого берега Средиземного моря. Для пополнения запасов топлива подходили порты Джейхан и, немного дальше, терминалы в израильском городе Хайфа, чтобы доехать до них, у нас как раз хватило бы имеющейся сейчас солярки. Заправится в Джейхане, конечно, было бы более предпочтительным. Я знал, что этот порт является конечным пунктом нефтепровода из Азербайджана. А Хайфа — перевалочная база нефтепродуктов для всего Израиля.

Внутренне я очень опасался движения по Средиземному морю, а именно того, что ледяная поверхность на нём может быть похожа на зону вдоль Северного Морского пути, а это — торосы и дрейфующие льдины. Правда, исторические сведения меня немного успокаивали, прежде всего, то, что где-то в 1500 годах дельта Нила замерзала. Сейчас же, после таких холодов, я был уверен, что всё Средиземное море замёрзло и ещё ни разу не оттаивало. Но, на всякий случай, нам следует двигаться недалеко от побережья, чтобы в любой момент, можно было быстро добраться до него.

Во время нашей очередной остановки на дозаправку, недалеко от моста через Босфор, соединяющий Европу и Азию, я обговорил с ребятами все эти вопросы, касающиеся нашего дальнейшего маршрута. В принципе, никто не был против, только Коля первоначально возражал, говоря:

— На хрен нам нужен этот Джейхан, у нас и так хватит топлива, чтобы напрямик проехать в Египет. А там — пошарим в порту Александрии, или на заправках и, наверняка, откопаем соляру. Я думаю, что никаких торосов мы в Средиземке не встретим — откуда им там взяться. За все эти годы, сильного потепления то ещё не было ни разу, море с океаном контачат только через Гибралтар и внешняя тёплая вода может размывать лёд только оттуда.

Но Саша ему на это ответил:

— Может ты и прав, но моё очко-то, не железное! Это может, только ты хочешь повторить подвиг Папанинцев, но меня, что-то, эта перспектива совсем не прельщает. Лучше пускай потеряем пару дней, но потихоньку, вдоль берега проберёмся в Египет. К тому же, я не против, провести пару дней в святых местах — посмотреть, хоть издали, на Голгофу. Видишь, с бывшим Константинополем — мы пролетели, в городе сплошные разрушения, даже Святая София не уцелела. А я, можно сказать, мечтал сделать туда паломничество. Да и Флюр, вон, опечален, он, в последние дни, даже бредил, как пройдёт в бывший дворец султана и спасёт мусульманскую святыню — волос с бороды Магомеда.

Николай иронично хмыкнул и пробурчал:

— Подумаешь, волос, я вон, тоже может быть, хотел попасть в эту сокровищницу. Говорят, там хранится один из самых больших в мире бриллиантов. Вот было бы прикольно, сделать из него кулон и повесить в салон УРАЛа.

После этих слов он, в гордом одиночестве, захихикал, но потом, наверное, почувствовав нелепость своего смеха, заткнулся. Больше он никаких возражений по разработанной мной трассе не высказывал.

Ещё на этой остановке я пытался решить с Игорём вопрос о возвращении меня в строй, объясняя ему:

— Дохтур, понимаешь, глаз у меня уже, считай полностью, восстановился, и я вполне могу управлять вездеходом. А ты сам же видишь, как наши девчонки измучились, и пересменок для них — жизненно необходим.

После недолгих раздумий, Игорь ответил:

— Да вижу я всё, но тебе-то тоже нужно закрепить лечение покоем. Ладно, давай тогда так договоримся, ты будешь вести вездеход только вечером и ночью, а днём — отсиживаться в кунге.

— Согласен, но тогда я буду работать две смены подряд.

Игорь на эти мои слова только махнул рукой и, молча, направился к своему вездеходу. К этому времени уже все заправились и расселись по кабинам. Я последним забрался в кунг, поднял лестницу, и мы тронулись дальше.

У меня в голове уже давно сидела мысль, что в таком месте, как проливы в Средиземное море, наверняка, имеются выброшенные на берег, или стоящие у пирсов суда. А то, что на кораблях можно хорошо поживиться, уже сидело у меня в инстинктах. Если короче сказать: обнаружил теплоход — готовь баки к заправке. Поэтому, пока мы двигались по проливам, я внимательно, со стороны обоих бортов, осматривал береговую линию. И, действительно, когда мы уже выезжали в Средиземное море, на Азиатской стороне я разглядел небольшое судно. Оно находилось на берегу, так как лежало, практически на боку и гораздо выше уровнем, чем наши вездеходы, двигающиеся по морскому льду. По-видимому, его выбросило волной со стороны Средиземного моря. Этот вывод я сделал из простой мысли, что со стороны проливов, Цунами, просто физически, быть не могло.

Увидев это судно, я сразу же связался с кабиной УРАЛа и потребовал остановки. Когда мы остановились, я вышел на улицу с биноклем и дал каждому посмотреть на корабль. После этого, мы, даже не пререкаясь, расселись по кабинам и направились в сторону обнаруженного корабля, я уселся в кабину нашего головного вездехода.

Когда мы добрались до места, то быстро определили, что это обычный буксир. Мы, прямо в кабине Урала, договорились, что откапывать рубку от снега не будем, а постараемся быстро проделать взрывчаткой отверстие в корпусе и там уже определимся, как нам лучше добраться до баков с дизтопливом. Там же решили, что для всех этих работ народу много не нужно, и, поэтому, все водители, кроме Флюра, должны ложиться отдыхать. Всё остальное сделаем мы с Флюром, если нужно будет, то нам помогут, едущие в кунге женщины. Взрывчатки теперь у нас было много. Флюр хвастался, что он раздобыл на заставе даже пластид, им-то мы и решили делать отверстие в борту буксира.

Остановились мы совсем недалеко от корабля, метрах в двухстах. После недолгого общего сбора и одобрения нашего плана, все, с неохотой, направились в кунг на горячий обед. Уходить с улицы в душное помещение уже совершенно не тянуло, для всех, такая температура была уже как знойное лето. Но желудок всё же требовал своё, тем более что наши дамы приготовили супчик из осетрины. Обед прошёл довольно быстро, набив животы, народ потянулся к койкам.

Только мы с Флюром, надев лёгкие куртки, и загрузившись инструментами и взрывчаткой, направились на лыжах к буксиру. Там нашли место, где нависший над поверхностью льда борт был свободен от снега, и Флюр налепил на него полоску в виде овала пластиковой взрывчатки. После этого установил химический взрыватель, и мы отъехали под защиту ТТМа. Раздался взрыв, и поднялась снежная пелена. Выждав минут десять, мы опять подъехали к этому буксиру. В борту зияла большая дыра, в которую свободно мог пролезть человек. Уложив на острые края пробоины, предусмотрительно захваченные с собой телогрейки и, запустив маленький бензогенератор, мы, один за другим, проникли во внутренность корабля. При этом я разматывал удлинитель, соединенный с генератором.

Внутри я повесил два прожектора и мы, помогая себе фонарями, смогли хорошо всё осмотреть. Бак с топливом нашли практически сразу, когда его проверили, то очень обрадовались, он был полон на две трети. После этого я заявил Флюру:

— Ну вот, Хан, мы опять на коне! Теперь сам собой отпадает вопрос с посещением Джейхана, и в поисках топлива мы даже можем ехать мимо Хайфы, прямо в Египет, а там, как предлагал недавно Мастер, поищем горючее на заправках. А ещё лучше, если там ещё остался снег, прокатимся вдоль Суэцкого канала, думаю, наверняка, какие-нибудь теплоходы там застряли и всё ещё стоят, зарывшись килем в песок. А здесь, дорогой мой, осталось — дело техники, подогнать заправщики и перекачать соляру. Поэтому, тебе лучше пойти в кунг и отоспаться перед дальней дорогой. А здесь я и один справлюсь, в случае чего, попрошу помочь кого-нибудь из женщин.

Флюр с моими доводами спорить не стал и согласился пойти немного отдохнуть. Только уже на пути к кунгам, он мне сказал:

— Знаешь, а топлива-то там не очень много. Ёмкость не очень большая, тонн на шесть, не больше.

— Да ладно, нам — добраться до Суэцкого канала и прокатится вдоль него и тонны две хватит. Так, что не боись — прорвёмся.

После чего он поднялся в кунг, а я направился к нашему новому УРАЛу. В первую очередь решил заправить его цистерны. Наш старый заправщик всё больше у меня вызывал подозрение своим техническим состоянием. Если раньше сильные скрипы появлялись у него при скорости, больше 30 километров в час, то сейчас от гусениц доносился сильный визг уже при скорости 20 километров. А мы уже давно договорились, если гусеницы развалятся, то терять время на их ремонт не будем. Просто перекачаем из него топливо и бросим на дороге. Вот сейчас я и думал, если топлива будет совсем мало, и оно всё войдёт в цистерны УРАЛа, то нужно будет выкачать из заправщика солярку и оставить его здесь. Во-первых, получится экономия дизтоплива — не нужно будет гонять лишний дизель, а во-вторых, высвободятся два водителя и наши бедные девочки смогут, наконец, передохнуть

Закачав топливом полностью обе цистерны колёсного УРАЛа, я задумался, а потом, всё-таки, подогнал к буксиру заправщик. Первоначально, на всякий случай начал заправлять бочки, стоящие в санях. И, как чувствовал, на третьей бочке насос прекратил качать — солярка в ёмкости баржи закончилась. После этого, я размышлял совсем недолго, решение оставить здесь заправщик, полностью созрело, и я просто начал доливать солярку из этих бочек в баки остальных вездеходов. Правда, вошло не всё, осталась одна полная бочка, которую я, заведя грузовой УРАЛ, краном, еле впихнул в его кузов.

Во всей этой деятельности мне активно помогали наши новые девушки. Выкачивать дизтопливо из бака заправщика я не стал, у нас не осталось ни одной свободной канистры, а портить ёмкости для воды, жалкими 50–60 литрами солярки, совершенно не хотелось. Заливать всё это в пустую бочку, не имело никакого смысла, её просто было невозможно никуда засунуть, к тому же, все наши вездеходы и так были перегружены. Завершив все эти работы, я посчитал, что моя миссия закончена и пошёл будить ребят.

После того, как все сели пить чай, я рассказал о своём решении бросить здесь наш старый, добрый, самодельный вездеход-заправщик ИСУЗУ. Несмотря на то, что мы уже не раз говорили о его списании, первоначально, почти все были — против. Было очень жалко этот, прошедший с нами все перипетии, верный грузовичок. Но посидев, подумав и взвесив все за и против, народ был вынужден, согласится с моим решением. Единственные, кто радовались тому, что заправщик будет оставлен здесь, были Дохтур и Наташа. Они управляли этим вездеходом с самого начала нашего исхода, и душераздирающие звуки, постоянно доносившиеся при движении от гусениц, их ужасно достали.

За этим импровизированным ужином мы также договорились, что теперь Игорь переходит на ГАЗон, Вика с Наташей будут подменять Таню и Катю. Ну а я, пока так и остаюсь в резерве, на этом, все-таки, настоял Дохтур. После принятия всех этих решений, мы быстренько закончили ужин, и все разошлись по своим местам. Минут через десять, мы отправились дальше. На улице было уже темно, и я, практически сразу, разделся и улёгся спать.

Наша первая промежуточная цель была — Синайский полуостров. Добравшись туда и оглядевшись, мы должны были окончательно выбрать наш маршрут. Существовало две, так сказать, партии. Одни ратовали за организацию колонии на побережье Индийского океана, где-нибудь на территории богатых Арабских государств, с хорошо развитой инфраструктурой. Чаще всего упоминался Оман. Основными доводами в этом у них были: наличие рядом больших запасов нефти, а также то, что можно будет поселиться в богатой резиденции какого-нибудь шейха. Основной представитель этой партии был Флюр. Правда, я думал, что основная причина того, что он ратовал за этот маршрут, заключалась не во дворцах шейхов, а в его мечте — обмыть свои ноги в волнах Индийского океана. Вторая партия, главным идеологом которой был Володя, к ней в последнее время примыкал и я, стояла, в принципе, за похожий маршрут. Тоже по Аравийскому полуострову, но двигаться нужно было вдоль Красного моря, до Йемена. Там, недалеко от её столицы Саны, по словам Володи, был прекрасный оазис, с множеством источников пресной воды. Кроме того, что он находился недалеко от побережья, там был комплекс правительственной резиденции и туристический центр. Основным доводом этой партии было — не менее развитая инфраструктура в комплексе с большой территорией плодородной земли, где можно было развивать сельское хозяйство. В поддержку этого места Володя выдвигал ещё и такой аргумент:

— Основание нами в этом месте колонии, будет иметь и символический смысл — как будто вся история человечества опять пошла на новый виток развития. Ведь, по мнению учёных, первые люди, которые начали заселение всего земного шара, первоначально, по пути из своей прародины — Африки, остановились именно в этом оазисе. Только благодаря этому, они смогли найти себе пропитание в бескрайней пустыне Аравийского полуострова.

А насчет плана Флюра он говорил:

— Может быть, там и прекрасные дворцы, но, поймите, когда погодные условия на земле вернутся в обычное состояние, там, по любому, будет мало воды. Или, может быть, вы хотите возобновить работу опреснительных установок? Ну, тогда нам придётся только этим и заниматься. К тому же, представьте, что сейчас творится на побережье Омана. Сами изучали карты и знаете, что он стоит прямо на берегу Индийского океана, а цунами там во много раз сильнее, чем во внутренних морях. Большая волна, я уверен, прошла и в Персидский залив. Представляете, что в тех местах сейчас творится на побережье. Наверняка, там весь берег залит разлившейся нефтью и гниющими останками людей и животных. Нет, что-то мне совсем не охота жить в керосиновой лавке с истлевающими рядом трупами. Мой же вариант, чем хорош в этом плане — этот оазис находится недалеко от самого узкого места Красного моря, и, со стороны океана, он защищён самим Аравийским полуостровом.

Вот этими последними аргументами он и перетащил меня на свою сторону. Первоначально, Саша пугал меня этим направлением, говоря:

— Батя, ты посмотри на карту, там, вдоль всего Красного моря расположилась горная гряда. Как мы там проедем, если море уже растаяло?

Я, после небольшого размышления, ему ответил:

— Слушай, Сань, ещё не факт, что возле берега, в апреле, море растаяло. А если даже и растаяло, то, наверняка, оно стало значительно мельче, а береговая линия — намного шире. Сам понимаешь, что наступил, считай, ледниковый период, вода испарилась и замёрзла в северных широтах. Если судить по данным исследований учёных, то в ледниковый период уровень океана понижался метров на шестьдесят.

Одним словом, мы пока так и не решили, каким маршрутом поедем. Этот вопрос окончательно хотели обсудить в Хайфе, куда мы сейчас и держали свой путь. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог — располагает, так это получилось и у нас.

Когда мы проехали мимо Кипра (а я в подзорную трубу смог его рассмотреть), где-то часов через семь, на остановке для дозаправки, когда мы стояли и обсуждали какой-то вопрос, из женского кунга, чуть не упав на лестнице, быстро спустилась Галя. Увидев нас, она замахала руками и что-то прокричала. За шумом дизеля грузового УРАЛа её слова разобрать было невозможно. Мы все подъехали к ней поближе и столпились вокруг лестницы, наступая друг другу на лыжи. И тут она всех, буквально огорошила. А информация была не просто интересная, а страшная, по своей сути, и она полностью меняла все наши планы. Галя, чрезвычайно возбуждённая и напуганная, сказала:

— Я, всё время, после нашего отъезда из дома, по поручению Анатолия, измеряла и заносила в компьютер данные о температуре, давлении и радиационной обстановке, с привязкой к месту нашего нахождения. До последнего времени, всё было в норме. Но часа два назад радиационный фон начал повышаться. Сначала не очень сильно, и я особо не беспокоилась, но, на всякий случай, измерила радиацию после нашей остановки и сейчас нахожусь просто в панике. Радиационный фон уже в четыре раза превышает норму — там, впереди, случилось что-то страшное, или взорвали ядерную бомбу, или произошла грандиозная авария на атомной электростанции. Нам срочно надо поворачивать, ехать туда нельзя.

Этими словами она просто ввела нас в ступор. Минуты две все молчали, переваривая услышанное. Первым очнулся Саша, он, как-то странно хмыкнул и заявил:

— Ну вот, накрылась медным тазом моя мечта — побывать в святых местах. Не иначе, эти фанатики, вахабиды, в последние дни этого мира решили окончательно разобраться с евреями. Идиоты, когда всё рушилось, они занимались такой хернёй. Скорее всего, если фон так быстро начал повышаться, а мы от Израиля сейчас находимся километрах в ста двадцати, там было взорвано не одно, а несколько ядерных устройств. Да! Вопрос — куда, бедному крестьянину, податься? Израиль же, наверняка, ответил, по крайней мере, Сирии и Ирану. Значит, путь к Персидскому заливу для нас отрезан.

— А, может быть, взорвалось какое-нибудь судно с ядерной установкой, например, НАТОвская атомная подводная лодка, — подал голос Коля.

— А тебе не всё равно, — задал ему вопрос Флюр, — ясно же, нам в Израиль ход перекрыт, нужно двигать в Египет.

Тут уже и я решил вмешаться в эту дискуссию:

— Слушайте, а если это арабы ударили по Израилю, он же мог ответить и по Египту, и по Йемену тоже?

На это моё предположение ответил Саша:

— Это — вряд ли, евреи не такие психи, чтобы долбить по всем Арабским государствам. Если по кому и вдарили в ответ, то это только по Ирану, ну может быть ещё и по Сирии пульнули, за компанию. Зуб, как говорится, за зуб!

Все эти споры прекратил Володя, он сказал:

— Всё, заканчиваем, балабольством заниматься, нечего получать лишние дозы радиации. Давайте, по коням и быстрее — валим подальше, от этого, грёбанного Ближнего востока.

— Куда мотаем, — задал тут же вопрос Игорь?

За Володю ответил уже я:

— Куда, куда? На кудыкину гору! Выхода у нас никакого нет, не возвращаться же назад, поэтому, двигаем в Египет. Единственно, нужно перестраховаться и на берег выехать подальше от Александрии. Если Израиль, всё-таки, ударил по Египту, то, скорее всего, по Каиру и Александрии. Через Ливию ехать тоже нельзя, уж если произошла ядерная войнушка между евреями и арабами, то по Ливии, уж точно, долбанули. Скорее не тронут Египет, чем Ливию. Ладно, Володя прав, нужно быстрей мотать от берегов Израиля.

Но, прежде чем разойтись, мы договорились, что Галя будет теперь мониторить радиационную обстановку и через каждый час сообщать данные по рации. Режим радиомолчания Саша снял уже давно, после того, как мы въехали на ледяную поверхность Средиземного моря.

После того, как мы снова тронулись в путь, минут через десять разогнались уже до нашей максимальной скорости в 30 километров в час. Двигались мы в противоположную от берегов Израиля сторону. Где-то часа через четыре, Галя сообщила, что радиационный фон пришёл в норму, и мы сразу же повернули в сторону Египта. Теперь нашей целью стало побережье возле египетского города Марса Матрух.

В последние дни, к моей радости, немного похолодало, и теперь температура была — 5 градусов, шёл небольшой снег. Я очень надеялся, что минусовая температура сохранится, хотя бы до того момента, пока мы не выберемся на сушу. Но когда мы находились от берега на расстоянии километров пятидесяти — резко потеплело. Ночью температура была ещё -3, а к двенадцати часам дня, уже +5, снег начал бурно таять.

На берег мы выехали совершенно незаметно. То, что мы двигаемся по суше, я понял только тогда, когда увидел в бинокль какое-то строение. Шапка снега на его плоской крыше была толщиной, всего-то, метра два. Немного поразмыслив над своими наблюдениями, понял, что по суше мы двигаемся уже минут двадцать. Именно столько времени прошло с того момента, когда я, с удивлением, заметил, что уровень воды резко снизился. Если до этого гусеницы УРАЛов наполовину были скрыты в воде, то теперь мы двигались просто по мокрому снегу, оставляя за собой хорошо различимую колею. Все эти наблюдения я сообщил по рации, чтобы народ немного взбодрился и порадовался.

Тогда же, по радиосвязи мы договорились, не снижая скорости, двигаться в сторону Ливийской пустыни. Нужно было успеть забраться в неё подальше, пока температура ещё не повысилась, и не появилась вода уже на суше. Я подумал, что там воды не должно быть, так как пески впитают в себя влагу от таянья снега.

Когда мы добрались до середины Ливийской пустыни, снег исчез, но, вопреки моим рассуждениям, насколько хватало глаз, повсюду стояла вода. Из неё выглядывали только верхушки песчаных барханов. Переговорив с ребятами по рации, я узнал, что, ко всему прочему, у нас осталось не очень много топлива. Уже были использованы все запасы солярки из колёсного УРАЛа, из всех бочек и одного бака, установленного за кунгом. То есть, у нас осталось только две тысячи литров дизтоплива, находящихся в баке за мужским кунгом. Ну, это, конечно, кроме солярки, залитой в баки вездеходов, её должно было хватить километров на триста. Кроме этого, ещё одна напасть обрушилась на нас — нехватка воды. Никто из нас не подумал растопить побольше снега, когда мы двигались по морскому льду. Брать воду здесь, это было сродни самоубийству. Каждый мог видеть здесь останки животных и людей. Особенно наглядно это проявилось, когда снега оставалось совсем мало, он был сверху залит талой водой. Наш грузовой УРАЛ, краем гусеницы наехал на чуть заметный бугорок, и вдруг оттуда появилась часть полусгнившей туши верблюда. По-видимому, гусеница вдавила заднюю часть глубже в снег и за счёт этого, наружу вылезла передняя часть. Переехав большой бархан, мы заметили, что воды стало гораздо меньше. Я посмотрел в бинокль и увидел, что километрах в пяти вода совсем исчезла, перед нами открылась величественная картина — впереди была настоящая пустыня.

К этому времени, все уже ощутимо страдали от жажды. Вода выдавалась только женщинам и детям, мужчины же просто смачивали рот одним глотком драгоценной влаги. Но, несмотря на это, исчезновение воды на поверхности песка, вызвало в радиоэфире настоящую бурю восторга. Этому способствовал и ещё один факт — оставалось всего километров пятьдесят, до города Аль Батави.

Когда наш караван почти въехал в этот город, мы остановились. Я спустился по лестнице из кунга и первый раз, не надевая лыж, направился к головному Уралу. Там уже столпились наши ребята, они как будто чего-то ожидали. Подойдя, я первым делом огляделся. Грузовой УРАЛ стоял на асфальтовой дороге, прямо напротив невысокого строения с плоской крышей. У него были большие окна, и над дверью была прикреплена вывеска с надписью на арабском и английском языках. Я попытался перевести с английского, но кроме сочетания "шоп" ничего не понял. Но и этого было достаточно, чтобы догадаться, перед нами магазин.

Я уже хотел спросить у ребят, почему не видно Флюра и Саши, но тут распахнулась дверь этого заведения, и появился Флюр. В руках у него были две пятилитровые баклажки с водой и, что меня буквально потрясло — целый блок сигарет. Флюр, улыбаясь и что-то посвистывая, подошёл к нам. Ему не дали даже сказать слова, буквально вырвали из руки бутыль с водой, скрутили пробку и пустили её по кругу. Пять литров этой благословенной влаги исчезли в наших утробах в несколько минут. Только после этого, на немного ошалевшего Хана посыпался град вопросов. Общий их смысл хорошо выразил Сергей, он спросил:

— Ну что там? Может нам всем вместе туда заглянуть, помародерничать? Вдруг, вы с Котом чего-нибудь не заметили.

Флюр хмыкнул и ответил:

— Малой, ну, сколько я буду тебе талдычить, не лезь поперёд батьки в пекло. Конечно, если ты токсикоман и некрофил, то можешь зайти в этот магазинчик и покайфовать. Запашок гнили и мертвечины там знатный, да и вид разложившихся трупов, тоже впечатляет. На что я не очень впечатлительный, да и то схватил быстро воду и этот блок и сразу же — мотать оттуда. Сейчас и Саня выскочит, он туда зашёл попозже меня и, думаю, дольше меня там не продержится.

Действительно, сразу после его слов из магазина вышел Саша, в руках у него было четыре пятилитровых баклажки с водой. Подойдя к нам, он сказал:

— Нет, в этой точке ловить нечего. Все продукты протухли, консервы стоят вздувшиеся, а те, которые были в стекле — лопнули. Здесь можно загрузиться только водой и сигаретами, да и то их здесь немного. Правда, на кассе я обнаружил одну, очень любопытную брошюрку, а в ней есть схема этого города, с указанием всех заправок и крупных магазинов. Так что, теперь у нас есть подсказка — куда двигаться и где проявить свои мародерские таланты.

Поставив бутылки с водой на асфальт, он достал из кармана куртки тонкую брошюру и развернул карту. Все попытались в неё заглянуть, но реально её рассматривали трое, стоящие вплотную друг к другу, это были я Саша и Флюр.

Сориентировались по этой схеме мы быстро, почти сразу нашли магазин, у которого мы стояли, совсем недалеко от него, ближе к городу, была указанна заправочная станция, а рядом с ней стоял значок ещё одного торгового центра. Поизучав эту карту ещё минуты три, я объявил:

Всё, мужики, давайте, по машинам, следующая остановка — заправка. Нечего тут возиться в заповеднике некрофилов. Утолили жажду и хватит. На заправке, я думаю, будет магазинчик и таких баклажек там — море, ведь, всё-таки, пустыня рядом, а в ней — без воды и не туды, и не сюды". К тому же там, рядом, торговый центр — пока двое будут качать солярку, остальные могут развлечься мародёрством. Конечно, если там осталось топливо, а в магазине товар.

После моих слов, народ, первоначально глянув на карту, начал расходится по своим вездеходам. Я залез в кабину грузового УРАЛа.

К заправке, указанной на карте-схеме, мы подъехали минут через десять. Остановившись, пошли сразу к хорошо различимым, вкопанным в землю ёмкостям. Там, Саша с Флюром, начали монтажками вскрывать все заливные люки хранилищ. Их лица становились все довольнее, по мере вскрытия топливных ёмкостей. Даже без слов было понятно, что мы сюда заехали не напрасно. Это подтвердили и слова Флюра. Заглянув в последний люк, он, буквально, излучая счастье, подошёл к нам и произнёс:

— Офигеть, все три ёмкости почти полные топлива! Если ещё и насосы на колонках работают, считай, я буду, вообще, в ауте.

Подошедший следом Саша, обращаясь к Валере, добавил:

— Ну, Конь, дело за тобой, это заправка "ВР", а такие мы не раз бомбили, я думаю, что здесь всё устроено стандартно.

После этого, обращаясь уже ко мне, он сказал:

— Батя, я думаю, Валера с электрикой разберётся и один, а нам нужно заняться магазинчиком. Водой в бутылках нужно загружаться по максимуму, кто знает, когда мы найдём какой-нибудь родник или глубинную скважину. С поверхности пить воду, как-то не хочется.

Я согласился с этими словами, только в помощь Валере оставил Максима, поручив им, как только наладят электрику, сразу же начинать заправлять нашу технику. Если же колонки не работают, то подгонять вездеходы к вкопанным ёмкостям и выкачивать топливо нашими насосами. После этого, мы направились, в пристроенный к операторской, небольшой магазинчик.

Меня и до этого раздражал запах, витавший в атмосфере, а, зайдя в помещение, я понял, что до этого были ещё цветочки. Несмотря на то, что окна все были разбиты, в зале всё провоняло мертвечиной. В распахнутой двери подсобки, на лавке скрючились два мумифицированных трупа, всё вокруг было забрызгано, уже давно высохшей, субстанцией.

— Блевотина, — сразу же подумалось мне, — наверное, здесь произошло то же самое, последствия чего мы видели уже не раз. Люди отравились ядовитым вулканическим газом. И, по-видимому, концентрация его здесь была сильнее, чем в наших широтах.

Превозмогая отвращение, я начал таскать на улицу, обнаруженные баклажки с водой, больше там брать было нечего. Всего из этого магазинчика мы вынесли сорок пятилитровых бутылей с водой. После небольшого совещания, решили, что этого недостаточно и нужно посетить торговый центр. Женщины, после того как заглянули в магазин при заправке, посещать большой магазин отказались. Туда направились только мужчины.

В торговом центре, который был частично разрушен, пахло ещё хуже, чем в предыдущем магазине. Смрад стоял просто невыносимый и мы, даже не осматривая другие уцелевшие отделы, сосредоточились только на выносе воды из здания. Всего баклажек набралось штук сто пятьдесят. Мы, встав возле этой кучи бутылок, начали размышлять, куда мы всё это распихаем. Я понимал, что загрузившись топливом, мы не в состоянии будем увезти и этот груз тоже. Нам и так пришлось бросить наши сани, когда закончился снег, оставили и наши тёплые полушубки, снегоуборщик и половину пустых бочек. Единственное, что переложили из саней в кузов УРАЛа, это квадроцикл. Пока я так думал, мой взгляд остановился на стоящем невдалеке, здоровенном пикапе, внедорожнике марки "Шевроле"

Подтолкнув плечом, стоящего рядом Володю, я сказал:

— Интендант, сделаю я, пожалуй, тебе царский подарок! Помнишь, мы с Мастером загубили твой "Шевроле"? Так вот, я тебе дарю вот это!

И я протянул руку в сторону стоявшей машины, после чего, добавил:

— Видишь, это тоже — "Шевроле", только он побольше, чем твой и колёса у него, видишь, какие толстые, наверное, это специально для движения по пустыне. И вон, смотри, на бампере установлена даже лебёдка.

Народ сразу понял, к чему я клоню, что нам нужно подобрать ещё транспорт в нашу колонну. К моему случайному выбору все отнеслись положительно, а Коля сразу же полез вскрывать это изделие американского автопрома. Лазить по мёртвому городу и подбирать другую, пускай и более грузоподъёмную машину, никому не хотелось.

Бегло осмотрев автомобиль, Николай заявил:

— Да! Тачка очень даже ничего, почти новая, на спидометре всего одиннадцать тысяч километров. Нужно подгонять сюда ГАЗон и тащить её на заправку, я там видел эстакаду. Загоним её туда, заменим масло, проверим все снизу, если что нужно, заменим, и, я думаю, поставив аккумулятор, который мы сняли с заправщика, с буксира мы её заведём. Но часа три на это всё потратить придётся.

Я, оглядев всех присутствующих, спросил:

— Ну что, никто не против, приватизировать эту машину?

В ответ раздались только одобрительные возгласы.

После этого, мы начали действовать. Четверо стали помогать Коле, реанимировать пикап, остальные занялись заправкой наших пустых ёмкостей топливом. Кстати, насосы на заправке оказались в полном порядке, и мы закачали полные цистерны солярки и две бочки бензина, примерно, за два часа. Потом покрутились вокруг эстакады минут тридцать, пока ребята не закончили ТО "Шевроле". Затем Сергей, управляя ГАЗоном, взял на буксир пикап и потащил по асфальтовой дороге. Обратно они уже приехали раздельно. Из кабины внедорожника вылез улыбающийся Володя, подойдя, он хлопнул меня по плечу и сказал:

— Тачка — просто зверь! Ну, ты, Батя удружил, я просто тащусь от этого пикапа, по сравнению с моим старым "Шевроле", движок у этого работает тихо и ровно, хотя он намного мощнее.

Я усмехнулся, положил ему руку на плечо и ответил:

— Понимаешь, Вова, ехать на нём придётся не тебе, а девчонкам, не посадишь же их за руль УРАЛа. Так что, придётся тебе закатать губки обратно.

Нисколько не обижаясь, он произнёс:

— Да всё я понимаю, но, всё равно, эта машина греет мне душу!

И счастливо засмеялся.

После всех этих дел, загрузив пикап водой, наш караван двинулся из города опять в пустыню. Хотя было уже поздно и начинало смеркаться, мы ещё не ужинали. Было решено, чтобы не дышать этим трупным запахом, отъехать подальше в пустыню и там уже встать лагерем. Все очень хотели хоть немного передохнуть и выспаться на своих спальных местах. Кроме этого, после посещения этого города мёртвых, ужасно хотелось принять на грудь немного сорокаградусной. Мы ехали до наступления полной темноты, а всё потому, что Флюр не хотел начинать наш ужин при свете солнца. Он говорил:

— Мы находимся в той стране, где действовал закон Шариата и нужно уважать обычаи этих мест, даже если здесь не осталось никого в живых. Если уж и будем грешить, то нужно это делать под покровом ночи.

Каждый из нас прочувствовал эти слова, никто не хотел своими действиями оскорбить усопших. Поэтому, мы и встали на ужин поздно вечером.

В этот поздний вечер у нас стол ломился от белой рыбы и чёрной икры, к сожалению, это было в последний раз. Вся рыба, которая была не отварена или не закопчена — протухла. Икра ещё держалась, но, чувствовалось, ненадолго. Весь вечер мы обсуждали наш дальнейший маршрут. После того, как путь на Аравийский полуостров был перекрыт радиацией, весь наш план полетел в тартарары, нужно было разрабатывать новый маршрут.

Споры велись до хрипоты, со стуками кулаками по столу, они стихали только иногда — когда разливалась по рюмкам водка, но потом, возникали снова. Эти споры велись бы, наверное, до утра, если бы не выступил, до этого сидевший молча, Миша, он сказал:

— Я, конечно, понимаю, что за время своей жизни в рабстве, я очень отупел и многое забыл, но очень хорошо помню последний свой полёт в Африку с гуманитарным грузом. Тогда мы прилетели в Эритрею, на гуманитарную базу ООН. Там мне очень понравилось, природа — просто чудо: территория базы граничила с Национальным парком, находилась на небольшом плоскогорье, обдуваемая ветром с гор. Даже при сильной жаре внизу, у моря, там, на территории базы, было очень комфортно. До пляжа на Красном море нужно было добираться на машине не больше часа. Ближайший город Массая находился километрах в семидесяти от этого места. На этой Ооновской базе была прекрасная инфраструктура, большая многоэтажная гостиница для сотрудников миссии и для командированных. Кроме больших складов, аэродрома, центра космической связи и госпиталя, там находился небольшой сельскохозяйственный колледж, где обучались аборигены из Эритреи и Эфиопии.

Последний раз я там пробыл четыре дня, и всё это время чувствовал себя, как в раю.

Вся эта информация заинтересовала не только меня. Наши споры прекратились, и мы устроили Мише форменный перекрёстный допрос, который длился не менее двух часов. И, наконец, в два часа ночи был окончательно решён вопрос о конечной цели нашего путешествия. Этой целью стала Эритрея, база ООН недалеко от города Массая. После этого мы успокоились и разошлись по своим местам.

На следующий день мы отправились в дальнейший путь только в двенадцать часов дня. После вчерашнего застолья решили не спешить, гнать наперегонки с быстро повышающейся температурой, уже не имело смысла. Эту гонку мы, можно считать, выиграли. Поэтому, практически весь путь до самой Эритреи мы проехали безо всякой суеты, более или менее спокойно. Из всех этих двух недель движения в памяти осталось только форсирование реки Нил. На это мы потратили четыре дня, хотя переправлялись по ещё сохранившемуся понтонному мосту. Но пришлось его немного подремонтировать и укрепить. Смутно помнится наша очередная заправка на территории Судана и чуть яснее то отвращение и ужас, который испытали, когда выехали на побережье Красного моря.

Вся прибрежная полоса представляла собой бесконечную ленту, беспорядочно наваленных, полуистлевших тел людей и гниющие трупы животных. Море отступило от берега метров на пятьсот, и эта полоса была тоже засыпана воняющими останками рыбы и морских растений. Чтобы хоть немного спастись от этого аромата, мы были вынуждены ехать в закрытых, как в самые лютые морозы, кабинах. Вдобавок к этому, на вентиляционные решетки были укреплены марлевые многослойные фильтры, которые мы часто смачивали водой. Нас немного спасало от страшной вони и то, что до Массая мы двигались по автомобильной дороге, которая шла в некотором отдалении от береговой полосы.

После того, как мы выехали из Нубийской пустыни, практически каждого из нас начала угнетать окружающая перспектива. Абсолютно нигде не было ни одного живого зелёного пятна, все растения погибли. В лучшем случае, по сторонам серели высохшие кустарники и остовы бывших деревьев, но обычно, куда хватало глаз, чернели обгоревшие головешки.

В город Массая мы даже не стали заезжать, объехали его стороной и сразу же направились к нашей главной цели. Километров за десять до базы ООН, упёрлись в непреодолимую преграду и встали. Впереди стоял разрушенный мост, над довольно бурной рекой. Она текла в своеобразном ущелье глубиной метров десять. Разглядеть в бинокль столь вожделенное место никак не удавалось, база ООН была дальше в горах, и весь сектор в том направлении, перекрывал большой холм, утыканный обгоревшими остатками деревьев. Всё это я узнал, когда подошел к группе наших ребят, стоявших у самого провала в мосту. В это время там Саша с Флюром устроили перекрёстный допрос Мише — знает ли он другой путь к базе.

В результате десятиминутного опроса, мы получили буквально всю информацию, которая сохранилась в Мишиной голове. Во-первых, он смутно помнит два моста через реку, которые проезжал, когда выбирался на море. Во-вторых, он слышал, что к базе существует ещё одна, но очень длинная дорога от города. Она не асфальтирована, очень петляет, и, в месте примыкания её к базе, всё заминировано. Чтобы различные группы повстанцев не могли туда проникнуть.

Вот эта информация нас очень обрадовала, ведь даже мы, на таких вездеходах, не могли напрямик, через горы проехать эти десять километров. Развернувшись и перестроившись, наш караван направился обратно к Массае. По пути было решено заехать, в замеченную Сашей в бинокль, военную часть, находящуюся чуть в стороне от города. Там Саша хотел остановиться и поискать подробные карты местности. На карте, которую мы нашли в придорожном магазинчике, объездная дорога не была отмечена. Да, что там просёлочная дорога, там даже мосты через реку не были обозначены. Явно, она предназначалась только для туристов, и мы зря, когда пересекли границу Эритреи, рылись в этой вонючей лавке.

Добравшись до обрушенных заборов и сторожевых вышек этой военной базы, мы остановились. Все мужчины направились на осмотр полуразрушенных зданий и боксов. Я с ними не пошёл (чего-то мне не хотелось вновь вдыхать запах перегнившего мяса), а занялся осмотром, стоящей на улице, военной техники. Здесь были в основном, танки Т-72, стояло несколько установок Град и зенитно-ракетных комплексов производства Франции. Вся техника была устаревшей и смотрелась очень неряшливо. Примерно через час начали подтягиваться остальные ребята, лица у них были кислые, а на меня они смотрели с завистью. В общем итоге они в душных боксах увидели то же самое, что и я на улице. Больше половины строений были забиты различными боеприпасами. Ещё минут через тридцать появились Саша с Флюром, лица у них были очень довольные. Подойдя, Флюр сразу же прокричал:

У-у, эфиопы, твою мать! Развели там бардак, похуже, чем у нас, в самой сраной части. Еле нашли все карты. Но, зато там, с ними оказались, и схемы минных полей. Так что, живём! Считай, эта Ооновская база — у нас в кармане.

И он витиевато выругался. Потом посмотрел на нас и, уже более тихим голосом, произнёс:

— Обозначенный проход на минном поле, довольно извилистый, наши монстры вряд ли в него впишутся. Так что, придётся разминировать. Я вот, что думаю — нужно для этого использовать один, из находящихся тут танков. А то там, в основном, стоят мины МОН-50 и накидано очень много ПФМок (маленьких противопехотных мин с 37 граммами взрывчатого вещества), их, вручную, вообще замучаешься собирать. Я тут заметил даже навесной минный трал для танка. Получится гораздо быстрей попасть на базу ООН, если мы тут реанимируем Т-72 и, уже им, протралим дорогу, где заложены мины. К тому же, танк там нам, на всякий случай, не помешает.

Флюр был у нас самый большой авторитет по минно-взрывному делу, поэтому никто даже не стал оспаривать предложение к началу этой нудной и грязной работы. Все ребята безропотно стали заниматься реанимацией, выбранного после небольшого спора, танка. До вечера мы так и не успели завести танк, поэтому пришлось провести ночь у этой военной базы. На следующий день, к десяти часам, мы, всё-таки, этот танк завели и, позавтракав, тронулись по просёлочной дороге навстречу нашей судьбе. Кстати, искомая дорога проходила совсем рядом с этой военной частью.

Часа через три мы добрались до заминированного участка. Саша, управляя танком, несколько раз протралил дорогу. После этого, мы въехали на территорию гуманитарной миссии ООН. Здесь уже управление нашим перемещением взял в свои руки Миша. Он нарисовал схему расположения всех объектов миссии и мы, разбившись на группы по числу наших вездеходов, разъехались по территории этой базы.

Моей бригаде досталось осматривать жилой городок и гостиницу. Подъехав на ТТМе к жилому городку, я остановился, и мы все вышли, никакого высокого здания гостиницы там не было. В отдалении высились две большие кучи строительного мусора. Пока остальные бросились осматривать восемь симпатичных коттеджей, стоящих немного в стороне, мы с Викой направились в сторону развалин. Походив там, я, в промежутке между двумя железобетонными плитами, заметил, обгорелый с краю, листок бумаги. Достав его, увидел рукописный листок, по-видимому, вырванный из какой-то тетради. Текст там был на английском языке. Подозвав Вику, заставил её перевести написанное. Вот, почти что дословный перевод этого текста:

— Кошмар, живём тут, как в какой-то клоаке. После этого долбаного взрыва вулкана, в гостиницу нагнали целую кучу народу. Ко мне в номер подселили ещё пять человек, теперь все спим как свиньи на полу, а очередь в ванну приходится отстаивать полдня. Сегодня спустился вниз, и чуть не блеванул, вонь от скопища аборигенов стоит неописуемая. Как сказал профессор, в гостиницу, вместо положенных трёхсот человек заселили больше двух тысяч. Только в ней можно спастись от отравленной вулканическими газами атмосферы, здесь есть центральное кондиционирование, для которого спешно были изготовлены фильтры. Ещё он сказал, что в здании создано избыточное давление, и отравленный воздух сюда не пройдёт. Так же он говорит, что нужно молить Бога, что это здание уцелело во время ужасного землетрясения.

Да, это он прав, только нужно молить бога за то, что эту гостиницу строили Япошки. Вон, рядом, дом штаба миссии строили макаронники, вместе с местными неграми и что, теперь там груда обломков. О, мой Бог, опять эти взрывы метеоритов, как же меня пугает это красное зарево…

На этом запись обрывалась. После прочтения исписанного листка, мне многое стало ясно, и отсутствие лежащих трупов и руины этих двух домов. По-видимому, после катастрофы, все выжившие были помещены в эту гостиницу, тут был оборудован централизованный воздушный фильтр, и всё для выживания у них было налажено. Но вмешался трагический случай, один из обломков супервулкана, падая метеоритом на землю, попал в гостиницу. И теперь мы имеем большую кучу строительного мусора.

Всего на эти изыскания мы с Викой потратили часа три. Закончили только тогда, когда увидели, что возле ТТМа начали собираться другие наши вездеходы. Хоть мы и проводили наше изыскание ближе всех к месту сбора, но прибыли сюда самые последние. Когда подошли к общей группе, я увидел счастливые лица, буквально всех наших людей. Володя, Саша и Сергей с Натальей бурно радовались найденным большим запасам сублимированных продуктов и консервам. Флюр, Миша и Василий светились счастьем от посещения аэродрома. Там, кроме самолетов, большого АН-178, двух "Сесна" и нескольких вертолётов, они, невдалеке, обнаружили большое топливохранилище, с тысячей тонн дизтоплива, авиационного керосина, а так же емкости с бензином. Игорь с Надей были в восторге от госпиталя, особенно от его оборудования и запасов медикаментов. Дохтур от возбуждения, подпрыгивая и брызгая слюной во все стороны, кричал:

— Вы представляете, там установлен даже томограф, а такого зубоврачебного оборудования, наверное, нет даже в лучших клиниках.

Маша и её группа женщин, осматривающих сельскохозяйственный колледж, вернулись тоже, порядком обалдевшие и очень довольные. Они увидели несколько полей с прекрасной землёй, да ещё и оборудованных возможностью искусственного полива. Кроме этого, на хоз-дворе этого колледжа находилось много сельхозтехники и оборудования, а на отлично оборудованных складах было много различных удобрений.

Люди из нашей группы тоже бурно радовались, к тому же, заражая и других своим восторгом. Осмотренные коттеджи оказались в полном порядке с полностью функционирующей сантехникой и электрикой. Валера, для проверки, запускал поселковую дизельную станцию, а Коля добрался до места, откуда подавалась вода, и включал там насос, а сейчас он, периодически повторял:

— Офигеть! У этих капиталистов трубы до коттеджей идут серебряные, и воду туда они качают из серебряного бака. А сам источник воды находится в пещере, это не очень большое подземное озеро с чистейшей водой и, несмотря на это, у них там установлены ещё и фильтры.

Да и я сам стоял с отвисшей челюстью, поражённый и счастливый. В это состояние ввела меня Маша, она, после того как приехала, подошла ко мне с лукавой улыбкой и полушепотом сказала:

— Папочка! Ты представляешь, Галя беременна.

Потом, понаблюдав за моим удивлённым лицом, обняла меня и на ухо прошептала:

— И я, тоже!

После чего, весело захихикала и отошла к другим женщинам, восторженно обсуждающих достоинства коттеджей. Оттуда, с любопытством, начала наблюдать за моей реакцией. А я, как стоял столбом, так и остался стоять, только рот у меня непроизвольно начал расплываться в блаженную улыбку, тело налилось необыкновенной лёгкостью, а в душе появилось ощущение полного счастья. Все звуки слились в необыкновенную музыку. Одним словом — я просто балдел.

В себя я пришёл только тогда, когда услышал громкий голос Саши, он, обняв Вику, немного срывающимся голосом, громко произнёс:

— Ну что, мужики, пожалуй, мы нашли, что искали и к чему стремились. Теперь — пора засучить рукава и начинать вкалывать. Я думаю, скоро все мы будем завидовать Папе Карло — его лёгкому и беззаботному труду. А наши картёжники будут вспоминать с ностальгией те нескончаемые зимние вечера, когда они, чтобы занять время, расписывали длиннющие пульки.

После этого он немного помолчал и закончил, уже немного другим тоном, в отличие от предыдущего, добродушного и немного ироничного, в его голосе появились металлические нотки, он стал колючим и жёстким:

— Я обещаю, как только мы тут немного обживёмся и наберёмся сил, обязательно вернуться и помочь всем обездоленным в этом долбаном Секретариате. Я думаю эти быки, ещё не встречались с настоящими подготовленными бойцами, эти уроды из элиты даже не представляют, что могут сделать даже несколько настоящих диверсантов с их сраной властью.

Он повернулся к Флюру и спросил:

— Хан, правильно я говорю?

— Истину глаголешь, командир, — ответил ему Флюр, потом хищно ухмыльнулся и продолжил:

— Возьмём вон, Малого и Гранату и порвём их на Британский флаг, а Птица нас туда доставит. А, что, присобачим к одному из самолётов лыжи, подлетим к шахтам, надерём элите задницу и свалим обратно, и так несколько раз, пока они от страха все шахты своим говном не завалят.

И он уставился своими наглыми, карими, немного раскосыми глазами на меня, как бы требуя одобрения своего безумного плана.

А я в это время думал совсем о другом: в голове у меня мелькали картины безжизненных просторов, туши мёртвых животных, бесконечная полоса пляжа, заваленного останками морской живности и растений. Было понятно, та Земля, которую мы все знали и любили — умерла. Практически, только мы, жалкие осколки былого величия человечества могли как-то помочь вернуть жизнь на планету. У нас были семена, у нас оставались рыбки и водные растения в аквариуме, были пчёлы, а значит, и возможность опылять растения. Оставались у нас и куры — единственный источник аминокислот и протеинов для полноценного развития наших детей, были у нас собаки, наши верные друзья и помощники. И наконец, были мы — здоровые и сильные, способные, целеустремлённо используя все достижения цивилизации, возродить жизнь.

Выражая все эти свои мысли, я ответил Флюру:

— Нет, Хан, прежде всего, нам нужно выполнить, предначертанное Всевышним — обязанность, возродить жизнь. Для этого нам придётся добираться до Шпицбергена — там находится в шахте мировой семенной фонд. Нужно будет добраться и до Пущино. Там, в Галиной лаборатории осталось оборудование для клонирования. И всё это придётся делать нам, других сил у жизни просто нет. А уже потом будем думать, как помочь обездоленным людям. Ладно, народ, — шоу должно продолжаться. Сейчас нам нужно радоваться жизни! Устроим грандиозный праздник! Все-таки — мы выжили. Мы нашли наш Эдем!

Конец.

Москва

сентябрь — декабрь 2010

постапокалипсис на: http://www.fallout-book.ru