Жестокая тишина

1

Хэммонд пытался придумать, каким образом отправить Уайлдмену свое послание. Позвонить по телефону, наговорить на автоответчик, написать письмо – это был прямой путь, но уж слишком простой. Лучше всего, если Уайлдмен где-нибудь его случайно обнаружит, В «бардачке» машины или в ванной на зеркале. Может быть, прикрепить записку к этому проклятому ящику. Его раздумья прервал звонок в дверь. Хэммонд решил не обращать на него внимания. Он никого не ждал. Ему никто не был нужен. Ему нравилось быть одному. Позвонили еще раз. Черт бы тебя подрал, кто бы там ни был! Может быть, это почтальон с какой-нибудь бандеролью – очередным сценарием от его агента? Пусть тогда оставит его на крыльце. Но звонок продолжал трезвонить. Может быть, это Уайлдмен хочет ему что-то сообщить? Хэммонд вышел из кабинета и пошел вниз.

Он посмотрел в глазок. Перед дверью стояла незнакомая женщина. На ней были темные очки. Может быть, одна из приятельниц его бывшей жены? Звонок зазвенел опять – уже в пятый раз. Хэммонд открыл дверь. И внезапно эта женщина в черном вспомнилась ему. Позади нее на ведущей к дому дорожке стоял старенький «мустанг». Черт! Это же та самая женщина, которая подобрала его на шоссе в Сан-Бернардино. Та самая танцовщица в черном, которая довезла его до Лос-Анджелеса. Но как она нашла его?

– Мне нужно с вами поговорить, – спокойно сказала она. – Можно войти?

Хэммонд был в нерешительности. Он чувствовал какую-то опасность. Что ей нужно? А самое главное, что она знает?

Лора поняла, что Хэммонд не совсем узнал ее. Возможно, вспомнил, что она та самая женщина, которая подбросила его до города, но было совершенно ясно, что он не сознает, что в то же время она – та самая женщина, которая была с Уайлдменом в мансарде. Память у него явно не в порядке. Он не смог совместить ее образ с образом той женщины, которая мучила его в мансарде. Он был там почти все время с повязкой на глазах. «Промывание мозгов» сказалось на его памяти.

– Входите. – Голос Хэммонда прозвучал хрипло. Он боялся ее, но одновременно был и заинтригован. В его мозгу она была каким-то образом связана с Уайлдменом.

План Лоры зиждился на том, осознает ли Хэммонд, что она подруга Уайлдмена, и что у них есть общий интерес: он хочет получить назад свою жену, а она хочет получить назад Уайлдмена. Вместе они что-нибудь придумают. Придется ей объяснить ему свои отношения с. Уайлдменом, придется сказать, что она все знает. И что он тогда сделает? Выбросит ее?

У Хэммонда был довольно растерянный вид, и Лора взяла инициативу в свои руки. Она без приглашения прошла в гостиную и села.

– Мистер Хэммонд, я хочу поговорить о Чарльзе Уайлдмене, – без обиняков начала она.

– Вы с ним знакомы? – У Хэммонда все еще был растерянный вид. – Как вы меня нашли? Откуда знаете мое имя?

Такой поворот событий потряс его. Он не знал, как реагировать. «Не задавай вопросов. Не проявляй слабости».

– Хотите водки? – спросил он, чувствуя, что ему необходимо выпить.

– Нет, спасибо.

Не говоря ни слова, Хэммонд вышел из комнаты. На кухне выхватил из холодильника бутылку и сделал два торопливых глотка. Почувствовав, что к нему возвращается самообладание, вернулся в гостиную со стаканом в руке, убрав предварительно бутылку обратно в холодильник. «Не напивайся».

– Снимите очки. Я хочу видеть ваши глаза.

Лора сняла очки.

– Я знаю, что у него связь с вашей женой, – сказала она.

– Я собираюсь убить его.

Он сообщил это как факт. Лора ответила тем же тоном:

– Вы уже однажды пытались это сделать.

– На этот раз получится.

– Нет.

– Вот увидите. – Хэммонд улыбнулся. Он почувствовал, что одерживает над ней верх. Она была не столь неуязвимой, как казалось.

– Я вам не позволю.

– Вы не сможете мне помешать.

Лора поняла, что ей предстоит нелегкая задача переубедить Хэммонда. Она смягчила тон.

– Все, что вы хотите на самом деле, – это чтобы ваша жена вернулась к вам.

– Нет.

– Вы не хотите, чтобы она вернулась?

– Не теперь, после того, как она была с ним.

– Послушайте, мистер Хэммонд, он трахал сотни женщин.

– Теперь он трахает явно не ту. – Тяжелый взгляд Хэммонда и его агрессивный тон вызвали в ней тревогу. Плохо и то, что он не проявил ни малейшего интереса к тому, кто она и чего хочет.

– Я только хочу вернуть его, вот и все.

– Вы получите его обратно. Не беспокойтесь. Он будет в пластиковом мешке.

Пандора проснулась, и никак не могла вспомнить, где она находится. Сначала ей показалось, что она дома. Но кровать была не такая, не было высокого зеркала. С улицы раздавались звуки, не похожие на привычные. Здесь движение было интенсивнее. Она испугалась и резко встала. Где Алек?

В дверях ванной появился Уайлдмен. Пандора стала складывать в уме разрозненные кусочки мозаики. Это головоломка пугала ее, и это отразилось на ее лице. Уайлдмен сел на кровать рядом с ней.

– Который час?

– Около четырех.

Пандора проспала целый день. Она протянула руку и коснулась его, потом поднесла его пальцы к губам и понюхала их – чувственный, успокаивающий запах. Почему он так хорошо к ней относится? И действительно ли это так? Он не пытался заниматься с ней любовью прошлой ночью. Она просто спала в его объятиях. Теперь он поглаживал ее обнаженную кожу. Она почувствовала, как из окна тянет прохладой. Она не слышала шум прибоя из-за гула машин, но чувствовала, что океан где-то рядом. Он наклонился и поднял ее. Он был поразительно силен. Пандора почувствовала, что тает.

Уайлдмен опустил ее в ванну с теплой водой, которую приготовил для нее. Она была ребенком. Или инвалидом. Он намылил ее, и она окончательно растаяла.

Уайлдмен понял, кто является его противником. Вовсе не Хэммонд, который больше не существовал для нее как мужчина, а ее чувство потерянности и отчаяния, которое мешало им, отравляя их отношения. Он знал, что нужен ей, особенно сейчас, но в скором времени этого будет мало. Ей нужно чувство уверенности, покоя. Они должны жить, а не только быть вместе.

Ее не сравнишь с Лорой. С Лорой они партнеры, но у каждого из них своя жизнь. Они то сходились, то расходились, и это устраивало их обоих. Уайлдмен не знал, как удержать Пандору. Их свела страсть, которую надо поддерживать, обновлять. Смысл страсти в том, что ее невозможно никогда удовлетворить, иначе она перестанет быть страстью. Когда Уайлдмен вытирал Пандору, завернутую в купальный гостиничный халат, его вдруг осенило: она думает о дочери.

– Хочешь ей позвонить?

– Кому?

– Своей дочери.

– Откуда ты знаешь, что я думаю о Полетт? – Потому что ты о ней думаешь.

Такая телепатия вызвала у Пандоры чувство уверенности. Это исключительный человек. Однако у Уайлдмена этот же случай вызвал некоторое беспокойство. Больше всего он опасался Полетт: если когда-нибудь Пандора и бросит его, го только из-за нее.

Хэммонд допил водку, но за другой порцией не пошел. Он уже целый час слушал эту женщину, и ему это надоело. Черт бы ее побрал! Он хотел вернуться к своему делу.

– Я люблю этого человека. Все очень просто, – спокойно сказала она.

– Это ваша проблема. – Но ее заявление ему показалось странным, и он спросил: – Если Уайлдмен спал с сотнями женщин, то на кой черт он вам нужен?

– Другие женщины меня не волнуют. С вашей женой все иначе. Он хочет ее. Он хочет удержать ее. А…

– А?..

– А она хочет его.

Хэммонд замер.

– Откуда вам это известно?

Лора не ответила. Один ноль в ее пользу.

– Может быть, хочет. А может быть, нет. Во всяком случае она его не получит, – сказал Хэммонд.

– Но вы же не хотите, чтобы она к вам вернулась. Ведь это ваши слова.

– Вы не можете мне помешать. Никто не может. Вы это понимаете? Никто меня не остановит. – Хэммонд понял, что перешел на крик. Лора почувствовала, что он сбит с толку. Отлично. Теперь они могут перейти на другую площадку. Ее площадку.

– Ты где, ма?

– Живу в гостинице. – Пандора говорила из холла гостиницы. Они с Уайлдменом собирались выходить. Он ждал ее у стойки администратора.

– Как папа?

– Я не могу жить с ним в одном доме. Ему нужна помощь.

– Что ты собираешься делать?

– Честное слово, пока не знаю, родная. Наверное, найду для него врача.

– Или пойдешь в полицию. Пандора вздрогнула.

– Нет, этого я сделать не могу. Нет. – Она почувствовала, что готова расплакаться.

– У меня все хорошо. Все отлично. – Полетт постаралась успокоить мать, прежде чем повесила трубку. Она знала, что довольно скоро ей придется заботиться о маме. Дэвид взял ее за руку и пожал ее.

– Я поговорил с миссис Лонг.

Полетт улыбнулась. «И что бы я делала без этого человека?» – подумала она.

– Я не отойду от вас ни на шаг, – сказала Лора. – Буду всюду следовать за вами.

– Всюду?

– Даже пойду с вами в туалет, если вам приспичит.

– Чокнутая!

– Вы его не убьете.

– Вы хотите сказать, что собираетесь остаться здесь со мной?

– Вот именно.

– Я вас выброшу.

– В буквальном смысле?

– Разумеется.

– Если вы это сделаете, я опять вернусь.

– А если уйду я?

– Я пойду за вами.

– Вам за мной не угнаться.

– Посмотрим.

– А что будет, когда я лягу спать?

– Я тоже лягу.

– Вы собираетесь спать со мной?

– Я не собираюсь с вами трахаться. Я просто будут с вами в постели.

– А если я попытаюсь заняться с вами любовью?

– Не думаю, что вы это сделаете.

– Почему?

– Потому что вы все время думаете о нем. Нас в кровати будет трое.

– Вы правы. Я не смогу вас трахать в кровати моей жены.

– О, о ней-то я и забыла. Значит, нас там будет четверо.

– Это уж не смешно. Я пойду в полицию, и копы вас выставят.

– Если я все им расскажу, они этого не сделают. Вы не пойдете в полицию. Пока вы собираетесь его убить, вы будете со мной.

– А если я вам дам слово, что не стану его убивать?

– Я вам не поверю.

– Значит, нет никаких способов отделаться от вас?

– Никаких.

– Вы думаете, я не смогу убить женщину?

– Только не эту женщину. Знаете, я довольно сильная. И владею приемами. Не забывайте, я живу с каскадером.

– Мне нужен ключ, – сказала Пандора.

– Зачем? – Это было неожиданное выражение недоверия. Они стояли рядом около администратора «Шангри-Ла», перед тем как пойти к океану и дневному солнцу.

– Ну… мне же надо будет приходить и уходить? Уайлдмен с милой улыбкой обратился к портье:

– Дайте, пожалуйста, миссис Хартен отдельный ключ.

Пандора слегка вздрогнула. Отдельный ключ! Но сейчас ей не хотелось обсуждать его неудачные фразы. Хотя именно эта ей особенно не понравилась. Да, она обратилась к Уайлдмену за помощью, но его забота и опека ей не нужны. Она положила запасной ключ в сумочку. Если она оказалась теперь в тюрьме, а Пандора надеялась, что это все-таки не так, то по крайней мере у нее есть собственный ключ. Когда они спускались по недавно выкрашенным ступенькам гостиницы, Пандора почувствовала, что Уайлдмен собирается взять ее под руку.

Ей страстно захотелось выпить. В «Шангри-Ла» бара не было – лишь кое-какие напитки в холодильнике в номере.

– Я бы выпила мартини, – сказала она Уайлдмену властным тоном, как бы давая отпор его все более властному поведению.

– Отлично. Я знаю одно местечко. Мы можем пройти гуда пешком.

– Это на улице или в помещении?

– И так и так. – Он взял ее под руку. – Ради бога, не злись на меня. Мы еще так мало знаем друг друга, и для этого еще не наступило время.

Он улыбнулся, довольно неуверенно. Перемирие. Взаимный договор. Она ответила на его улыбку и поцеловала, чтобы сгладить их маленькую размолвку. Почему они не могут во всем быть такими же, как в постели? Вместе, в полном согласии, в одном месте, в одном состоянии, в таких отношениях между мужчиной и женщиной, когда можно делать и говорить все, что хочешь. Если правильно рассчитать время.

– Где он живет? – спросил Хэммонд.

– Он нигде постоянно не живет, – ответила Лора. Меньше всего ей хотелось вести его в мансарду. – Большую часть времени Уайлдмен живет в гостиницах.

– Гостиницах? Почему?

– Ему нравятся гостиницы.

– А где держали меня? Это была ваша квартира?

Лора не ответила на этот вопрос.

– Он познакомился с ней в гостинице.

– Каким образом? Дора никогда не ходит по гостиницам. Она живет здесь.

– Но ведь она играет в теннис со своей подругой на корте при гостинице «Бель-Эр».

– Давайте оттуда и начнем.

– Он туда больше не придет.

Не придет на место преступления? Хэммонд знал, что человек всегда возвращается на место своего преступления. Это так же неизбежно, как и детство.

– Думаю, вы знаете, где они.

– Уверяю вас, нет.

Хэммонд оставил Лору на кухне и пошел к себе в кабинет, взял там телефонный справочник и начал методично обзванивать все гостиницы западной части Лос-Анджелеса. Он не сомневался, что Уайлдмен может увезти Пандору только в шикарное место. Если ухаживать за женщиной вроде нее, то не потащишься во второразрядную гостиницу или грязный мотель. По мнению Хэммонда, Уайлдмену захочется атмосферы комфорта и уюта. Ничего, скоро он с этим покончит. «Если ты не придешь ко мне, я сам приду к тебе».

Несмотря на свою угрозу не отходить от Хэммонда ни на шаг, Лора оставила его одного. Мысленно она перебирала все те места, где бывала с Уайлдменом. Модные фешенебельные гостиницы, где они играли в свою игру, ловили добычу. Она знала, что Хэммонд рано или поздно найдет их. Он был одержим, он не отступится. Она не могла не сочувствовать ему – ведь так много пришлось ему пережить. Как мужчина он был ей неинтересен, но в нем была какая-то звериная храбрость, которая нравилась ей. Он был жертвой. Как и она.

Лора подумала, что Уайлдмен мог увезти Пандору из города. Они не раз ездили с ним в Санта-Барбару. Оба любили этот город, его набережную: Уайлдмен любил океанское побережье. Да, скорее всего он мог бы поехать туда. Хотя нет, вряд ли. Пандора же была матерью, а это самое главное. Она не захочет быть далеко от дочери. Так что скорее всего они могли быть в Санта-Монике. В прошлом Лора и Уайлдмен очень любили изысканный стиль «Шангри-Ла». Лоре показалось, что она ищет не столько Пандору, сколько самое себя.

2

– Мне нужно переодеться, – сказала Пандора, – но я не хочу ехать домой.

– Позволь мне купить тебе что-нибудь. Я это обожаю.

– Я сама могу купить себе одежду.

– Я хотел сказать, позволь мне выбрать ее для тебя.

Странно, подумала Пандора, ни один мужчина ни разу не предлагал ей этого. Никогда в жизни. В их лучшие времена Алек мог купить ей шарфик или пару колготок, но не ходил с ней в магазин или салон, никогда не давал советов, что ей купить, не говорил что ему нравится. Она не обиделась, а наоборот, почувствовала себя польщенной. «Вспомни красное платье». Уайлдмен оказался тогда прав. В конце концов она носит его.

Они отправились в «Юджин» в Санта-Монике, магазинчик, специализирующийся на продаже изделий зарубежных модельеров. Пандора и раньше там кое-что приобретала, обычно во время распродаж. Здесь ей придется раскошелиться: прошли времена разумного ведения хозяйства, прошли времена вообще всего разумного.

Думая о деньгах, Пандора представила отца, выдающего ей в воскресенье после завтрака деньги на карманные расходы, отсчитывающего доллары, как ей казалось, с явной неохотой. Теперь он умер, и она станет богатой. Богатой. Неужели все, что случилось, весь тот хаос, который ей пришлось пережить, будет компенсирован солидным наследством?

Продавщица в «Юджине» узнала Пандору.

– Здравствуйте, миссис Хэммонд, как поживаете? Пандора смутилась. Она не думала, что ее узнают.

Интересно, решит ли эта девушка, что Уайлдмен ее муж? Алек никогда не был в этом магазине. Неужели ее волнует ее супружеская неверность? Пандора заставила себя улыбнуться. Какое это всё теперь имеет значение?

Уайлдмен отошел и стал внимательно изучать развешанные платья. Пандора присоединилась к нему. Он держал серебряное платье с плиссировкой, глядя на этикетку. Это было японское изделие.

– А не слишком ли вызывающе? – Пандоре платье не понравилось.

– Но ты же раньше никогда не носила серебряные платья.

– Никогда.

– Может быть, пора уже попробовать? – Он снял платье с плечиков и протянул Пандоре.

– Примерочная вон там. – Продавщица показала на кабинку в углу магазина. – Великолепное платье.

Но Пандоре оно все равно не нравилось. Ей не хотелось его надевать, но и не хотелось вступать в дискуссию. Стянув через голову красное платье, она взглянула на себя в зеркало. И испугалась. На левой груди был безобразный синяк. Она обнаружила еще два синяка на правом предплечье и левом бедре. У нее был такой вид, как будто ее избили. В сущности, так оно и было. Воспоминание о том, как Алек напал на нее на лестнице вызвало у нее приступ дурноты. С тревогой она повернулась спиной к зеркалу, чтобы рассмотреть ягодицы, и вздрогнула, увидев на теле следы. Она дотронулась до них, нажала и почувствовала тупую боль.

– Ну и как оно?

Пандора подпрыгнула от неожиданности. Уайлдмен раздвинул занавески и смотрел на нее.

– Это он сделал?

– Я не хочу об этом говорить.

– Ты и не обязана говорить. – Уайлдмен не мог понять, как это он не заметил этих синяков накануне. Может быть, они проступили не сразу, или же он был так взволнован ее присутствием, что даже не рассмотрел ее внимательно.

– Ну-ка, дай я тебе помогу. – Он взял серебряное платье, свернул его и набросил на голову и плечи, дернул за подол. Повернул ее лицом к зеркалу.

– Ну, не знаю, – сказала она.

– Просто великолепно.

– Оно не подходит к моим волосам.

– Мы поменяем твои волосы.

– Поменяем? Как?

– Перекрасим. В черный цвет.

– В жизни не красила волосы.

– До сегодняшнего дня.

– Что ты пытаешься со мной сделать? Пандора знала – что. Он хочет владеть ею, хочет, чтобы она выглядела так, как он желает. Хочет изменить ее так, чтобы она больше не походила на жену Алека.

– А белье здесь продается?

– Да, по-моему.

– У тебя какой размер? 36-С?

Пандора улыбнулась. Он попал в точку. Интересно, это потому, что он так хорошо изучил ее или здесь сказывается его прошлый опыт, с женщинами?

– Белье черное. Мягкие линии. И непрозрачное, – сказал он.

– Послушай, я не знаю…

– Пандора, я знаю.

Он впервые назвал ее по имени.

Хэммонд остался в белом «мустанге», припаркованном в неположенном месте у набережной, а Лора пошла все выяснить у администратора.

– Скажите, мистер Уайлдмен здесь остановился?

– Нет, такого в гостинице нет. Администратор внимательно посмотрел на экран компьютера, затем покачал головой.

– Странно, – сказала Лора. – Я должна была с ним здесь встретиться. Он очень высокий, под два метра, темноволосый, обычно носит черное. По-моему, он говорил, что будет с женщиной.

Лора знала, что Уайлдмен часто останавливается в гостиницах под чужим именем. У него было несколько кредитных карточек на разные фамилии. Теперь она пыталась их вспомнить.

– Здесь есть один джентльмен, подходящей под ваше описание, но у него другая фамилия. Как вы сказали – Уайлдмен?

– Да, но я не знаю…

– Вы не детектив? – Администратор с подозрением оглядел ее. На самом деле он хотел спросить, уж не жена ли она этого джентльмена, пытающаяся поймать его с другой женщиной.

– Нет, нет. Разве детективы бывают женщинами? Ведь это очень трудная работа. Если мистер Уайлдмен зарегистрировался под другим именем, это не мое дело. Послушайте, у меня здесь скоро еще одна встреча. Можно, я оставлю ему записку, если это тот самый человек?

– Да, пожалуй. – Администратор был еще в нерешительности.

– Я только пойду к своей машине и напишу. Можно воспользоваться вашей бумагой?

– Конечно. Но почему вы не хотите написать записку прямо здесь?

Лора вернулась к Хэммонду. Она не знала, что писать и стоит ли вообще это делать. Она сказала Хэммонду, что, по ее мнению, Уайлдмен здесь, но под чужим именем.

Хэммонд рассмеялся. Вот мерзавец!

– Дайте мне бумагу, – сказал он. «Вот так удача», – подумал он, аккуратно переписывая на листок латинское изречение. Лора же думала, что они просто будут сидеть в машине, ожидая, когда Уайлдмен появится с Пандорой.

Хэммонд запечатал конверт и отдал его Лоре. Она не видела, что он написал. И даже не знала, кому из этих двоих это письмо адресовано. Возможно, Пандоре.

Она отдала конверт администратору, который теперь занимался выпиской одной пары. Тот передал конверт своему помощнику.

– Положи это в ячейку для мистера Хэммонда!

Лора вздрогнула. Вот так чудеса! Уайлдмен зарегистрировался в гостинице под именем своего врага. Она не могла сказать об этом Хэммонду: тот и так был вне себя.

Уайлдмен настоял на том, чтобы Пандора надела серебряное платье и новое белье. Старые вещи продавщица положила в фирменный пакет. Пандора воспользовалась своей платиновой карточкой «Амекс». Она подходила по цвету к ее платью.

– Пандора! – женский голос прозвучал неуверенно, удивленно. В вечернем свете с улицы стояла знакомая женщина. С ней был мужчина.

– Привет, Беверли. – Пандора почувствовала укол вины, ведь она даже не позвонила Беверли, чтобы сообщить ей, что Алек вернулся. Они некоторое время не общались, а теперь Пандора покупает одежду с каким-то незнакомым Беверли мужчиной. На что это все похоже?

– Ух ты, просто блеск! – Беверли не сводила глаз с Уайлдмена. Ей казалось, что она где-то уже видела его прежде. Но где? Уайлдмен приветливо ей улыбнулся. Он и виду не подал, что помнит ее по ресторану отеля «Бель-Эр». Пандора не сделала ни малейшей попытки их познакомить.

– Привет, Джимбо, – сказала она мужчине, стоявшему рядом с Беверли. Значит, он вернулся. Должно быть, они помирились. Джимбо со смущенным видом поздоровался с Пандорой за руку. Он слишком нервничал, чтобы поцеловать ее. Наверняка она знала все, что с ним произошло. Джимбо кивнул Уайлдмену. Беверли на днях рассказала ему об исчезновении Алека. Значит, Пандора подцепила себе другого. Быстро это она, подумал Джимбо.

– Алек вернулся. – Теперь Пандора должна была сказать об этом Беверли. «Это похоже на шутку: оба наши мужа вернулись. После тенниса мы сможем поболтать обо всем этом». Только Пандора в течение некоторого времени в теннис играть, не будет.

– Я очень рада. Я гак и думала, что все обойдется. Беверли сдерживала свое любопытство. Та стерва бросила Джимбо, вот он и вернулся. Больше ему некуда деваться. Да и вообще у них ничего серьезного не было. Теперь Беверли чувствовала себя на коне, а Джимбо плелся сзади, униженный и виноватый. С виду все было благополучно.

– Ну, мне надо идти, – сказала Пандора. Когда они прощались, Пандора слышала, как Уайлдмен, пожимая руку Джимбо, сказал ему: «Желаю удачи». Что он имел в виду? Ведь он же не мог знать о бедах Беверли. Очень странная фраза.

Они пошли к стоявшей на стоянке машине. Белые туфли без каблуков не подходили к новому платью. Уайлдмен тронул Пандору за руку.

– Ты выглядишь великолепно, – сказал он, подразумевая под этим, что это он великолепно чувствует себя рядом с ней.

Пока они ехали к гостинице, Пандора с отвращением думала о том, насколько похожи ситуация у нее и у Беверли. Две женщины, у которых есть дети и мужья, исчезнувшие из дома, а потом вернувшиеся. Двое мужчин – один наказанный, другой свихнувшийся, оба пытались совершить содомский грех. Ну и что из этого? Пандора вспомнила, как возмущена была Беверли, когда застала за этим Джимбо. Мужское разочарование, сексуальная жестокость – может быть, мы сами провоцируем это?

Она взглянула на Уайлдмена. Был ли он целителем, смывающим содомские грехи мягкой губкой и теплой водой? У нее была с ним не сердечная, а кишечная связь. Пандора заерзала на сиденье, с отвращением вспомнив то, что произошло на лестнице. Она положила руку на лежащую возле нее сумку и почувствовала твердую тяжесть пистолета.

Уайлдмен брал у портье ключи, а Пандора пошла к лифту. Портье передал ему конверт с надписью «Мистеру Хэммонду». Рука Уайлдмена непроизвольно дрогнула. Кто мог знать, что он здесь? И это «Мистеру Хэммонду»? Откуда кому-то известно, что он записался под этим именем? А может быть, это записка собственно самому Хэммонду? Это все невероятно… если только Лора… Пока Пандора ждала, он вскрыл конверт. Короткая латинская фраза, какое-то изречение. Но он не понимал, что здесь написано, и с изумлением смотрел на текст. Краем глаза он увидел, что Пандора направляется к нему. Уайлдмен запихнул конверт и записку в карман и подошел к ней. Они пошли в номер.

Пандора почувствовала его волнение. Уайлдмен пошел в ванную и закрыл дверь в два приема: сначала оставил ее полуоткрытой, затем запер. Такая нерешительность была совсем ему не свойственна. Пандора посмотрела на себя в зеркало. Неплохо. Очевидно, он оказался прав насчет этого серебристого платья, как тогда насчет красного. Он вел себя очень правильно по отношению к ней – в постели, в одежде, казалось, абсолютно во всем. Это ее и волновало, и пугало. Надо бы позвонить Полетт. И что она ей скажет? Сказать было нечего.

Нужно все-таки идти в полицию или нет? Но как может жена свидетельствовать против мужа? Пандора не знала, что и делать. Просто оставаться с этим человеком, внимательным, понимающим, властным незнакомцем, хотя бы ненадолго, и постараться все продумать. Все так перевернуто, вывихнуто, нет каких-либо прямых путей.

«Si tu non veneris ad me, Ego veniam ad te»

Записка пришла от Хэммонда. Если Хэммонд не слышал, как Пандора звонила ему, то, значит, все вычислила Лора. Следовательно, она сейчас с ним. Какого черта она это сделала? План прекрасно срабатывал, а теперь жребий брошен снова. Придется столкнуться с Хэммондом еще раз, должна быть еще одна схватка, еще одна дуэль. На этот раз придется его убить. Это уж точно.

Только на этот раз с ним Пандора. Стоит ли говорить ей об этом латинском вызове? Что именно он может ей рассказать? Достаточно ли будет заметить между прочим, что Хэммонд угрожает ему, угрожает им обоим? Это ее не удивит. Конечно, она никогда к нему не вернется, во всяком случае в обозримом будущем. С другой стороны, останется ли она с человеком, убившим се мужа? Да, останется, если не будет знать, что он всему виной. В этом ключ. Нужно сказать ей ровно столько, чтобы вызывать сочувствие. «Не забывай, что это она позвонила тебе. Она хочет тебя».

Уайлдмен вышел из ванной и с встревоженным видом подал ей записку.

– Что это? – Пандора с удивлением посмотрела на латинские буквы.

– Это от твоего мужа.

– Что? Откуда ты знаешь? – Она была в полном смятении. – Почему это вдруг он пишет тебе по-латыни? Он не может…

Пандора вдруг умолкла. «Iacta Alea Est». Сердце ее сжалось. Надпись на модели самолета. «Жребий брошен».

– Я переведу. Это значит: «Если ты не придешь ко мне, я сам приду к тебе».

Пандоре хотелось закричать: «Я знаю, что это значит. Единственное, что я хочу знать, что все-таки происходит?»

– Ничего не понимаю, – сказала она.

Она все поняла. «Если ты не придешь ко мне, я сам приду к тебе. Жребий брошен».

Она не могла выбросить из головы ту фразу. Она переводила ее для Алека. Теперь она вспомнила, что Уайлдмен произнес эту же фразу, когда пришел к ней, когда ее поглотила тишина. Он прошептал ей эти слова.

– Он узнал, где я. Где мы с тобой.

– Как он мог узнать?

– Должно быть, слышал, как ты звонила мне. – Уайлдмен не стал упоминать Лору.

У Пандоры голова шла кругом. Она знала, что Алек не мог слышать их разговора. Значит, было что-то еще.

– Как думаешь, что мне делать? – спросил Уайлдмен, решив, что этот вопрос прозвучит достаточно невинно, но произведет нужное впечатление. Она подумает, что он так же смущен всем этим, как и она. Он просил ее совета.

Пандора как бы со стороны услышала себя:

– Думаю, может быть, мне уехать отсюда.

– Уехать? Почему?

– Не хочу впутывать тебя во все это. Это мои проблемы.

– Я уже впутан. Письмо послано мне. Пандоре необходимо было сесть и подумать. Она чувствовала, что здесь что-то не так. Не хватает каких-то фрагментов. Куда исчезал Алек? Где он скрывался? Что произошло на самом деле? Алек не знает латыни.

Так почему же он написал Уайлдмену по-латыни? Очевидно, это своего рода ответ на «Жребий брошен». Тот странный самолетик, звонок в японском ресторане. Алек сделал вид, что в этом ничего особого нет. Но что это за странный инцидент? Пандора была, как в тумане.

– Почему ты не уходишь? – спросила она. Ей хотелось побыть одной и обо всем подумать.

Отлично, подумал он, он уйдет ненадолго. Возможно, Хэммонд следит за гостиницей. Вместе с Лорой. Пусть они сделают первый шаг, а он ненадолго покинет сцену. Правда, здесь может возникнуть проблема. Если Хэммонд войдет в гостиницу, Пандора может подвергнуться какой-нибудь опасности. Это плохо. Ей и так досталось. С другой стороны, вряд ли Хэммонд захочет причинить ей зло. Ему ведь нужен он. Все так запутанно.

– Почему ты не уходишь? – повторила Пандора.

– Хорошо. Я спущусь вниз, посмотрю, там ли он.

– Думаешь, он там?

– Посмотрим. – Уайлдмен был доволен, что придумал хороший предлог. – Жди меня здесь. И, ради бога, не открывай никому дверь и даже не подходи к телефону. – Уайлдмен обнял Пандору. – Ты так прекрасна. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Он поцеловал ее. Она почувствовала твердость его губ. Они были твердыми, как его мускулы. Но то был не страх. Казалось, он полон решимости. Напугана была она.

– Не открывай дверь.

– Хорошо. Будь осторожен.

Он подошел к двери, она не спускала с него глаз. Они думали об одном и том же: что это все похоже на сцену из фильма. Ситуация, диалог – все, казалось, написано в каком-то сценарии. А содержание фильма? Вот тут-то и была разница между ними. Он знал содержание, а она – нет.

Когда Уайлдмен ушел, Пандора села на кровать и снова уставилась на латинскую фразу. В голову ей пришла дикая мысль: а что если Алек вовсе не безумен, а просто притворяется сумасшедшим? Возможно, проявленная им жестокость и попытка насилия были настоящими, а все остальное блеф? Да, но то, что он проделал при Полетт? Разве можно такое сыграть? Нет, он сумасшедший.

Она пошла в ванную. Когда села на унитаз, то в корзинке для мусора под раковиной увидела смятый конверт. Пандора наклонилась, взяла его, развернула. Это был конверт, в котором лежала та записка. На нем было написано: «Мистеру Хэммонду». Она не верила глазам своим. Каким образом письмо могло быть адресовано Алеку? Ведь здесь не написано «Миссис Хэммонд». Письмо адресовано Хэммонду, невероятно! Уайлдмен назвался Хэммондом. О Господи! О Господи! Кто же здесь безумен?

3

Пандора вышла из гостиницы. Не оглядываясь, прошла прямо к своей машине, стоявшей за углом. Она старалась не думать об Алеке, сидящим где-то неподалеку и высматривающим ее. Мозг ее был занят тем, что пытался понять скрытый смысл записки, разобраться в странном поведении Уайлдмена. Сейчас у нее было одно единственное желание: быть с Полетт. Ее дочь не должна больше страдать.

Именно Лора увидела ее сквозь движущийся транспорт. Рядом с Лорой в «мустанге» сидел Хэммонд. Он думал об Уайлдмене, о том, как они встретятся. Лора повернула ключ зажигания.

– Выйдите, пожалуйста, из машины, – сказала она, включая двигатель.

– Что? – Она нарушила ход его мыслей.

– Мне нужно кое-что сделать. Увидеть кое-кого.

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас.

– Вас долго не будет? Я думал, вы собираетесь прилепиться ко мне, как банный лист.

– Скоро вернусь.

Краешком глаза Лора видела, как Пандора зашла за угол. Она знала, где стоит BMW Пандоры. Неожиданное решение Лоры вывело Хэммонда из равновесия, но потом ему стало безразлично, ушла она или нет. Она во многом помогла ему, но теперь он был рад остаться один. Его трясло от возбуждения, когда он представил себе свою встречу с Уайлдменом. Машина тронулась, как только он вылез из нее.

– Увидимся позже, – сказала Лора.

Она резко повернула руль и пересекла улицу под возмущенные гудки автомобилей. Вот чокнутая! Хэммонд смотрел, как она едет. Неожиданно он оказался один на улице напротив гостиницы. Он посмотрел на окна, думая о том, в каком они номере. Он представил их вместе. Она сверху. Неожиданно Хэммонд почувствовал, что хочет покончить со всем этим. Уайлдмен уже прочитал его записку. Возможно, Пандора перевела ее для него. Он в панике. «Может быть, меня и сломали, – подумал Хэммонд, – но не выбросили из игры. И вот я пришел».

За стойкой администратора сидел пожилой человек, только что сменивший девушку. Девушка, улыбаясь, прошла мимо Хеммонда, подходящего к стойке. У стойки никого не была: половина девятого – время для гостиниц спокойное.

– Добрый день. Меня зовут Хэммонд. Я думаю, мистер Уайлдмен…

– Да, мистер Хэммонд, – сказал портье. Ему нравилось быть любезным, и он хорошо выучил свой урок. Он знал список постояльцев. – Номер 305. Вот, пожалуйста. – Он протянул руку и достал ключ, который и передал Хэммонду. – Желаю хорошо провести вечер.

305. Хэммонд и Хартен. Портье никого из них не видел. Он знал только факты.

– Спасибо. – Сбитый с толку, Хэммонд взял ключ и взглянул на него. «Что здесь происходит? Не проявляй нерешительности. Иди и все проверь». Хэммонд вошел в лифт и поднялся на третий этаж.

Какая-то чертовщина. Может быть, это не тот ключ. Откуда этот парень за стойкой знал, что его зовут Хэммонд? Может быть, в гостинице есть еще один Хэммонд? Но, похоже, этот парень узнал его. Плюс ко всему, он никак не отреагировал на имя Уайлдмена.

Хэммонд прошел по коридору третьего этажа к номеру 305 и огляделся. Если в гостинице и был другой Хэммонд, то в номере его не было. Он вставил ключ и тихонько повернул его.

В комнате было темно, лишь из приоткрытой двери ванной был виден свет. Хэммонд окаменел. Не закрывая двери, прислушался. Есть там кто-нибудь? Он непроизвольно сжал кулаки и прошептал:

– Дора.

Никакого ответа, вообще ни звука. Хеммонд немного подождал, прежде чем закрыть дверь. Нет, просто кто-то забыл выключить свет в ванной. Он тихо пересек спальню и распахнул дверь ванной комнаты. Что-то красное мелькнуло в углу. Это на стуле висело красное платье Доры, а на полу валялись ее трусики и бюстгальтер. Хэммонд поднял их и сразу же почувствовал возбуждение. Это его удивило. Неужели он все еще не избавился от этого? Но тут он понял, что думает не о Доре. Он вспомнил Бетти Мей. Давно уже он не думал о ней. Странно. Ведь все началось именно с нее.

Хэммонд сел на кровать, пытаясь привести мысли в порядок. Он видел перед собой девушку, лежавшую на животе на кровати в одной из гостиниц штата Аризона, ощущал под руками ее плотное тело. Когда стягивал с нее трусики, ее крепкие ягодицы поджимались, мускулы напрягались, она подавалась к нему. Он разводил ягодицы в стороны, чувствуя ее жар. Он даже слышал, как трещат за окном цикады. Он вдыхал душный воздух гостиничного номера. Он трогал себя между ног. Он шлепал девушку по заду, как она просила, сначала легонько, потом сильнее. Ее зад, словно в танце, делал медленные вращательные движения.

Может быть, он вспомнил это, когда набросился сегодня на лестнице на Дору? Может быть, он хотел именно этого – войти в нее так, как входил в Бетти Мей? Возможно, то, что произошло, было лишь воплощением тех желаний, которые он так никогда и не осуществил? Наверное, Уайлдмен понимал это и предоставил в его распоряжение сценарий, изобилующий буйным сексом. Почему же он записался здесь в гостинице под именем Хэммонда? Они двое были связаны своими отношениями с женщинами, жившими тайным желанием содомитного секса. Возможно, Уайлдмен раньше проделывал это с Бетти Мей. И с Дорой. Хотя он не был «голубым». И Хэммонд тоже им не был. Но все же между ними были какие-то извращенные отношения. Так, может, Уайлдмен именно этого и хотел – трахнуть его? Хэммонд знал, что болен, что его сделали больным. Он также знал, что болезнь эта называется «Уайлдмен». А доказательством было то, что Уайлдмен назвался Хэммондом.

Уайлдмен прислушивался у дверей номера 305 и улыбался. Попался! Он чуть не сказал это вслух. Теперь ты сидишь здесь, как жук в бутылке. Ты у меня еще попотеешь. Я не буду торопиться. А потом растопчу тебя. Уайлдмен пошел вниз. Он был в прекрасном расположении духа.

Лора сидела в своей машине на Альпин-драйв напротив дома Уингов. Она никак не могла понять, почему Пандора сюда поехала. Что это за дом? Она была уверена, что Пандора поедет домой на Ранчо-парк. Лора взглянула на часы на приборной доске: без двадцати пяти десять. Она все равно будет ждать. Интересно, подумала она, нашел ли Хэммонд Уайлдмена. Если да, то он, бедняга, уже мертв. Время для Лоры тянулось, как резина, которая не убьет, но больно щелкнет.

Миссис Уинг сказала Пандоре, что Полетт с Дэвидом пошли в гости к их приятельнице миссис Лонг.

– Думаю, им там будет интересно, – сказала миссис Уинг.

– Как вы думаете, они долго там пробудут? – Пандора уже жалела, что не позвонила предварительно.

– Не думаю. Ведь завтра им в школу. Пандора не знала, что делать. Она пришла, когда семья ужинала, и поэтому чувствовала себя неловко.

– Я поеду домой, – решила она, – и позвоню попозже. Простите за беспокойство. У меня сейчас столько проблем.

– Мы рады, что можем помочь вам, – сказала миссис Уинг, – Полетт такая очаровательная девочка. Очень взрослая для своих лет. Но с девочками ведь всегда так?

Пандора ушла и направилась домой. Дома было темно. Машина Алека стояла в гараже. Пандора не могла понять, зачем сюда приехала. Ответ заключался в том, что ей больше некуда было ехать. Она и сама не знала, хочется ли ей вернуться в Санта-Монику. Все так запуталось. Эта записка на латыни. Серебряное платье. Черное белье. Встреча с Беверли и Джимбо.

И Уайлдмен. Почему он зарегистрировался, воспользовавшись именем Алекса?

Пандора не сразу вылезла из машины. Некоторое время сквозь ветровое стекло наблюдала за домом. Ей было страшно теперь идти туда. Он стал похож на дом из «фильма ужасов». Готический замок, полный кошмаров. Хотя машина Алека стояла в гараже, она была уверена, что Алека дома нет. Если Уайлдмен был прав, то он, одержимый безумием, ринулся в Санта-Монику.

Наконец Пандора вышла из машины. Ночной воздух дышал прохладой. Серебряное платье холодило кожу, как металл. Она подошла к входной двери, открывая сумочку, чтобы достать ключ, и нащупала пистолет. Пандора была рада, что у нее есть оружие.

В доме было холодно, как в гробнице. Она зажгла свет в гостиной. В комнате стало светлее, но не теплее. Пандора прошла на кухню и налила себе водки из холодильника. Холодный алкоголь согрел горло, обжег желудок. Через несколько минут она позвонит Полетт. Потягивая водку, Пандора думала об Алеке, о том, как ее беспокоило то, что он сильно выпивал. Она помнила, в какую ярость это его приводило, с каким трудом он сдерживался. Думая об этом, она чувствовала, как ее бьет дрожь. В стакане звякали кубики льда. Вся эта история была какой-то фантасмагорией. Осуществлением пророчества. Пандоре казалось, что семена этой жестокости были посеяны еще давно, когда все было хорошо и спокойно.

Хэммонд сознавал, что Уайлдмен, когда вернется, не найдет внизу ключ. Тогда он решит, что в комнате Пандора. Значит, он постучит. Хэммонду придется открыть дверь. Это было бы не очень хорошо. Он хотел свалить Уайлдмена одним ударом и уже присмотрел для этой цели бронзовый стержень настольной лампы. Но будет весьма трудно открывать дверь одной рукой и наносить удар другой. Нужно все продумать заранее. Хэммонд выскочил из комнаты, оставив ее незакрытой, и быстро спустился вниз. Он молил только Бога, чтобы Уайлдмена там не было. Хэммонду повезло. Он положил ключ на стойку администратора. Портье куда-то отлучился. Затем Хэммонд быстро вернулся в номер и закрыл дверь.

Хэммонд решил встать позади двери в полной темноте. Он представлял, как войдет Уайлдмен, как протянет руку к выключателю. И вот тут-то он его и пристукнет. Хэммонд надеялся только, что Доры с ним не будет, хотя в данных обстоятельствах это было бы вполне естественно. Ему не хотелось убивать Уайлдмена на глазах у Доры. Хотя, может быть, не плохо, что на глазах у этой суки умрет ее любовник. Но по практическим соображениям Хэммонд не хотел иметь ее свидетельницей. Она может выкинуть какую-нибудь глупость, например, пойти в полицию, а закон здесь совершенно ни при чем. Это естественная справедливость. Отношения двух мужчин. Именно так все и решалось, когда вообще не было полиции.

А что будет, если Дора придет первой и одна? Тогда он свяжет ее, заткнет ей рот, как затыкали ему, и положит в ванну. Ей это пойдет на пользу, учитывая, что она, очевидно, думает, что может вести себя, как прежде, изображая идеальную жену и одновременно трахаясь до посинения на стороне. Хэммонд решил, что она поехала навестить Полетт, туда, где она прячется, возможно, у Балфуров или у этой дурочки Беверли.

Сидя в ожидании на краю кровати, Хэммонд совершенно успокоился. Может быть, стоит наполнить ванну? Чтобы потом не терять на это время. Он вздрогнул, услышав стук в дверь.

– Гостиничная служба.

Голос был мужской. Официант, может быть? Но он же ничего не заказывал. Хэммонд решил не отвечать. Он не хотел, чтобы его здесь видели, особенно в этой комнате.

– Гостиничная служба. – Опять этот голос. Черт! Интересно, у официантов есть ключ? Он не должен войти и увидеть его здесь. Надо что-то сказать.

– Оставьте в коридоре.

Хэммонд ждал, что последует дальше последовало то, чего он опасался больше всего. Послышался звук ключа, поворачиваемого в замке. Хэммонд спрятался за дверью. Он не был идиотом, он понимал, что это может быть хитрый трюк Уайлдмена. Вполне возможно, что это никакая не гостиничная служба.

Дверь отворилась. Она открывалась все шире и шире. Эта дверь прижала его к стене. Хэммонд почувствовал страх, когда дверь стала на него давить. Бронзовое оружие стукнулось о давившую на него дверь. Нужно было что-то делать, и он резко толкнул дверь.

Она поддалась лишь на пару сантиметров: Уайлдмен придерживал ее ногой. Дверь не шелохнулась. Хэммонд изо всей силы навалился на нее. Уайлдмен быстро убрал ногу, и Хэммонд полетел вперед. Уайлдмен ухватился за дверь и сильно ударил ею Хэммонда. Он бил и бил его дверью. Хэммонд закричал от боли, когда дверь ударила его по скуле, однако лампу из рук он не выпускал.

Уайлдмен ногой захлопнул дверь и зажег свет. Ослепленный на мгновение, Хэммонд, нагнув голову, бросился вперед. Но Уайлдмен подставил ему поднятое колено, и Хэммонд с треском врезался в него подбородком. Хэммонд выпрямился. Уайлдмен схватил его за запястье, резко повернул и швырнул в другой конец комнаты. Хэммонд вскрикнул от боли. Но, падая на кровать, он все же не отпускал лампу. Уайлдмен надвигался на него.

Хэммонд замахнулся своим оружием. Уайлдмен попытался увернуться, но металлический стержень попал ему по ноге, и он на секунду потерял равновесие. Хэммонд воспользовался этим и с силой ткнул лампой Уайлдмена в пах, отчего тот почувствовал внезапную острую боль. Хэммонд, держась за спинку кровати, встал. Уайлдмен знал, что ему необходимо отнять у Хэммонда его оружие. Он отступил.

Теперь они, тяжело дыша, стояли друг против друга.

– Мне нужно позвонить, – сказал Уайлдмен.

– Что?

Хэммонд смотрел, как Уайлдмен обходит кровать с другой стороны и подходит к телефону. Он понимал, что его нарочно провоцируют. Ярость, как тошнота, подступила к горлу. Он не помня себя прыгнул на кровать, и, сделав несколько неровных шагов по покрывалу, ударил прямо по ухмыляющейся физиономии Уайлдмена. Но Уайлмен ожидал этого. Он увернулся от лампы, и та ударилась в стену. Уайлдмен ударил Хэммонда по горлу. Хэммонд ахнул и упал, выронив лампу. Уайлдмен оказался на Хэммонде. Внутренний голос сказал ему: «Не убивай его здесь!» Двое мужчин сплелись в неистовом объятии, как охваченные страстью любовники. Хэммонд чувствовал, что теряет сознание. Уайлдмен был сверху. Он слышал, как стонут под ними пружины матраца. Он нажал на болевую точку на шее Хэммонда. Наблюдая за тем, как Хэммонд теряет сознание, Уайлдмен почувствовал напряжение в паху.

Лора подождала минут пять, прежде чем выйти из машины. Она прошла по дорожке и позвонила. Звук звонка испугал Пандору. Кто это может быть? Она вышла из кухни и подошла к двери, посмотрела в глазок. Перед дверью стояла какая-то женщина, которую она не знала. Лора опять нажала на кнопку звонка. Пандора открыла дверь.

– Миссис Хэммонд?

– Да.

– Мы с вами как-то встречались, мельком.

– Правда?

– В отеле «Бель-Эр».

Пандора внимательно посмотрела на Лору. Та отчаявшаяся женщина, с пистолетом. Но разве она не умерла? Разве не покончила с собой?

– Мы не смогли бы поговорить?

– Проходите.

Женщины сели в гостиной. Лора уже продумала то, что будет говорить. От того, как она себя поведет, будет зависеть, получит или не получит она Уайлдмена обратно.

Пандора уже была не просто растеряна. Она просто обезумела. Она чувствовала, что они находятся в неравном положении. Ей хотелось узнать так много, но она не знала, с чего начать.

– Он сказал мне, что вы умерли. Покончили жизнь самоубийством.

– Как видите, это не совсем так.

– Зачем ему нужно было лгать?

– Таковы уж мужчины. Думаю, он хотел избавиться от меня. По крайней мере, мысленно.

– А что вы знаете обо мне? О моем муже? Лоре не хотелось рассказывать о похищении и «промывке мозгов».

– Я ничего не знаю о вашей жизни. И не хочу знать.

– А что вы хотите? Зачем пришли?

– Очень просто, миссис Хэммонд. Я хочу его вернуть. Этот человек – все в моей жизни.

– Послушайте, дело в том, что я почти ничего не знаю о нем. Знаю только, что он фотограф.

– Это он вам сказал? Он не фотограф. Он каскадер.

– Что? – Пандора вспомнила свой разговор с Рози. Каскадер? А ведь та девушка в фильме Алека погибла при исполнении какого-то трюка. – А он не работал с моим мужем над фильмом?

– Кажется, да.

– И что там произошло?

– Не имею представления. Меня интересует только, что может произойти. Поэтому-то я здесь. Я хочу, чтобы вы с ним расстались. Я хочу, чтобы вы больше с ним не встречались. Никогда.

Впервые Пандора посмотрела на себя со стороны, но не просто как на двух человек – Пан и Дору, – а так, как видят ее другие. Для Хэммонда она – шлюха, развратница. Для Уайлдмена – предмет страсти, за который надо бороться, которым необходимо обладать. Для этой женщины, имя которой она даже не знает, Пандора – соперница. Она никогда еще не была в той роли и даже представить себе не могла, что будет с кем-то делить мужчину. Теперь к ней относились, как к «подружке», любовнице.

Пандора знала, что ей следует обороняться. «Если он предпочитает меня, то таков его выбор». Вместо обороны она перешла в наступление. «Меня достаточно топтали, оскорбляли, пугали. Мне до смерти надоело быть игрушкой в чьих-то руках. Предмет страсти, предмет ненависти, все равно все кончается одним и тем же. А теперь еще эта женщина приходит и говорит, что мне надо делать. Женщина, о существовании которой я даже не подозревала».

– Послушайте, я вас не знаю. У меня и так хватает проблем, не хватает только, чтобы вы меня учили, что мне делать. Вы приходите в мой дом и говорите, что парень, с которым я встречаюсь, – развратник и лжец. Может быть, он и обманул меня насчет своей работы. А может быть, и нет. Может быть, лжете вы. Откуда мне знать? Почему я должна вам верить? Может быть, вы нарочно лжете, чтобы получить его обратно.

– Я не лгу. – Лора говорила очень спокойно. Реакция Пандоры обескуражила ее: Лора такого не ожидала. Она думала, что женщина женщину всегда поймет. Теперь она видела, что этот подход ошибочен. Уайлдмен покорил Пандору. Было очевидно, что эта женщина влюблена в него. В конце концов, она всего лишь домохозяйка из Беверли-Хиллз. Разумеется, она не могла устоять против его обаяния, его неодолимой сексуальности. Он для нее был не просто случайной связью. Возможно, она даже предполагает, что встретила настоящую любовь, так что не было смысла что-то ей объяснять. Лора была готова расплакаться. Не надо ей было приходить к Хэммонду. Она уже второй раз приходит в этот дом. Ей не надо было вмешиваться во все это, надо было сидеть в стороне и ждать – ждать в своей темнице, ждать звука его шагов. Лора неуверенно поднялась.

– Простите, – сказала она.

Пандора смотрела, как Лора берет свою сумочку и уходит из комнаты, слышала, как та вышла из дома. Пандора была рада, что смогла дать отпор. Это принесло ей больше удовлетворения, чем осуществление ранее мстительного чувства. Единственное только: Пандора видела, что эта безымянная женщина любила, любит Уайлдмена. А она сама – нет.

На этот раз, когда она позвонила Уингам, Полетт была дома.

– Ты откуда, ма?

– Сейчас я дома, дорогая.

– А где папа?

– Его здесь нет. Я не знаю, где он.

– А что ты собираешься делать?

– Не знаю, родная.

– Ма, не плачь. Пожалуйста, не плачь. Я знаю, что делать.

– Что ты имеешь в виду?

– Не волнуйся. Я знаю теперь, как помочь.

– Полетт, о чем ты говоришь?

– Так, ничего. Ты только не волнуйся. Все будет хорошо.

– Тебе не хочется вернуться сейчас домой, Полетт? – Перед Пандорой предстала вдруг картина, что Полетт возвращается домой в ее отсутствие и пытается поговорить с Алеком, убедить его вести себя нормально.

– Нет, я останусь здесь. Ты обо мне не беспокойся, ма.

Все это было дико, противоестественно: она, мать, не может увидеться со своей дочерью, не может быть с ней.

Повесив трубку. Пандора подумала о том, что могла иметь в виду Полетт, когда говорила: «Я знаю, что делать». Если бы это знала я, подумала Пандора.

4

Пандора пробыла дома в одиночестве два часа, а потом решила вернуться в гостиницу. Она ожидала, что ей позвонит Уайлдмен, который наверняка недоумевает, куда она делась. Пандора хотела сначала позвонить в «Шангри-Ла», но это бы значило, что ей прямо сейчас надо принять решение: ехать к нему или оставаться там, где она сейчас.

Она поднялась в кабинет, зажгла свет, огляделась. У нее было странное чувство, что она больше никогда не увидит Алека. Комната была по-прежнему завалена его рисунками с изображением ящика. Почему он сделал так много этих набросков? Все они были совершенно одинаковы: обычный ящик. Затем она увидела небольшую пачку исписанных от руки листков. Это были ее письма, ее письма Люку. Значит вот что произошло. Алек их прочел, и это заставило его наброситься на нее, говорить ей гадости. Он цитировал ее собственные слова, адресованные Люку.

Пандора почувствовала слабость. Наверняка он подумал, что она писала эти письма Уайлдмену. Но это же не имело смысла, потому что, если бы она написала это Уайлдмену, то письма были бы у Уайлдмена. Если только Алек не решил, что она их написала, но не отправила. Ну почему она не оставила их там, где нашла, у отца в ящике стола! В сущности, они ничего не значили, ведь прошло столько времени, она была совсем девчонкой, они лишь дали ей понять, насколько отец презирал ее. Теперь она подарила эти письма Алеку, у которого они, как и у отца, вызвали отвращение. Пандоре показалось, что ее судьба много лет лежала где-то, спрятанной на десятилетия, и только и ждала, чтобы ее раскопали. Все повторилось. Пандора поднялась наверх и легла на кровать. Ей хотелось плакать, выплакать свое горе и отчаяние. Она заплакала, но никаких звуков не было. Она плакала, но ничего не слышала. Она оглохла.

Лора видела, как Уайлдмен переходит улицу, волоча Хэммонда, который казался мертвецки пьяным. Еще не отошедшая после своего разговора с Пандорой, она сидела в машине около гостиницы, как ей казалось, уже много часов, глядя на проходящих мимо людей, ожидая чего-то, что подтолкнет ее к действию. Подтолкнет – куда? Не обратно к Уайлдмену. Она проиграла, Пандора не даст ему уйти. Но, увидев его с Хэммондом, Лора взбодрилась. Что бы он там ни сделал с Хэммондом, он жив, он для нее еще не потерян. Она вспомнила ту ночь в доме, когда они с Уайлдменом запихивали мокрого Хэммонда в машину. Время повернуло вспять. Они опять оказались там же, где и прежде. Это был второй шанс. Лора вышла из машины и шла на некотором расстоянии от тяжело шагающей парочки, которая направлялась в сторону пирса, откуда слышалась оглушительная музыка.

Это была одна из тех ночей, когда время как бы бежит назад. Уайлдмен снова грезил о море, о песчаных дюнах, о скалах, разбросанных там и сям, словно фишки какой-то древней игры, правила которой уже давным-давно позабыты. Когда Пандора вернулась и легла рядом, она оказалась рядом с ним на солнечном пляже. Он придвинулся и притянул ее к себе. Тело ее было теплым, словно нагретым солнцем. Он знал, что там, за окном гостиницы, было темно и шумно, но здесь сейчас – полдень, тишина, лишь тихо плещется море.

Я возлюбленная этого мужчины, без слов говорила Пандора. Этот человек – мой любовник. Он хочет меня. Для него я не «другая женщина». По пути из дома она хотела задать ему кое-какие вопросы, потребовать, чтобы он на них ответил. Об Алеке, о той погибшей девушке, о женщине, неожиданно навестившей ее с того света. Теперь же в этой темной комнате, в этой теплой кровати, не принадлежащей ни ей, ни ему, ей хотелось только одного, чтобы ее крепко обняли и приласкали. Наверное, это слабость с ее стороны – так быстро менять свои намерения, от независимости и агрессивности, испытываемой ею еще три часа назад, – к полной подчиненности и нежности? Глухота пришла и снова ушла. Пандора уже больше не относилась к этому как к явлению, требующему какого-то объяснения. Это было то, что следовало просто принимать как данность. Тишина, которая то приходила, то уходила, каким-то образом сочеталась с движением ее души. В этой тишине не было ничего символического, это было чем-то вроде музыки. Как и шум моря, тишина приспосабливалась к настроению. Спокойное море может выражать все – от покоя до скуки, от удовлетворенности до отчаяния и тоски. Шум бушующих волн может быть и страхом, и желанием, он может сопровождать и одиночество, и разрушение. Это всего лишь жидкость. Когда он вошел в нее, когда она приняла его, она стала ртутью, жидким серебром.

Лора нашла Хэммонда под пирсом, привязанным к свае электрическим шнуром. Прилив лишь на несколько сантиметров не доходил до его головы. Несколько минут ушло на то, чтобы развязать его. Он безучастно смотрел, как Лора делает это. Когда ей пришлось его пошевелить, он застонал от боли.

– Я не умер, – сказал Хэммонд. – Я не умер. – В его голосе не было радости, это была простая констатация факта.

Лора не понимала, почему Уайлдмен его оставил так. Как будто давал Хэммонду еще один шанс. Может быть, рассчитывал, что кто-нибудь спасет его до того, как он утонет? Может быть, это какая-то игра, что-то вроде того, что он проделывал с ней? Лора повезла Хэммонда в сторону Малибу, в мотель у шоссе, ведущего к побережью. Он не протестовал, он был измучен и испытывал физические страдания. Сидя рядом с ней в ее «мустанге», Хэммонд думал об иронии судьбы. Второй раз эта женщина подбирает его после схватки с Уайлдменом. На этот раз она спасла ему жизнь. Он, вероятно, обязан ей жизнью. Он уже привык, что смерть бродит где-то рядом.

Какой-то инстинкт подсказал Лоре взять один двухместный номер вместо двух отдельных. Она чувствовала ответственность за Хэммонда. Она помогла ему раздеться. Хэммонд был сильно избит. Он помылся в ванне, жался, что не может почистить зубы, затем в трусах забрался в кровать. Лора уже лежала. Она выключила свет рядом с собой и разделась. Она и представить себе не могла, чтобы лечь в постель одетой, однако трусики не сняла. Хэммонд забрался в кровать, не говоря ни слова повернулся к ней спиной и выключил свет со своей стороны.

Ночью Лора проснулась, почувствовав, что Хэммонд прижался к ней, зарылся лицом ей между лопаток. Она почувствовала, что он весь дрожит, но не издает ни звука. Он не плакал. Может быть, он думал о жене? Она повернулась к нему лицом в его объятия. Она видела в нем ребенка, она почувствовала себя матерью. Она изменила позу, положив его голову себе на грудь. Его объятие немного ослабло. Он обнял ее за талию, положив одну руку ей на бедро.

До чего же мы странная пара, подумала Лора. Два обманутых одиноких человека в объятиях друг друга, тоскующие об утешении, уверенности, покое. Этих чувств она никогда не переживала, когда была с Уайлдменом. Лора не испытывала симпатии к мужчине, если в нем не было чувственности. Ей всегда хотелось иметь между своих ног Уайлдмена. Но теперь тепло этого человека, было, к ее удивлению, неожиданно приятным. Так, должно быть, бывает при нормальной семейной жизни.

Хэммонду казалось, что он слышит шум прибоя… Мягкое тело женщины, в которое он уткнулся, женщины, которую он едва знал, вызвало в нем воспоминания скорее мечтательные, чем тяжелые. Это была другая комната, в другом мотеле, далеко от Аризоны. Он не испытывал никакого чувственного желания. Женщина лежала с ним так, как он часто лежал с Дорой, но она не была его женой. Она была никто. Он теперь точно знал то, о чем догадывался раньше. Он потерял рассудок, смешон и нелеп. Он утратил чувство, что жизнь его продолжается. В ней не было последовательности действий, распорядка, размеренности. Все было бесформенно, он чувствовал себя путником, не знающим, куда бредет. Он прижался губами к Лориной груди чуть ниже соска. Он не целовал ее, это было просто прикосновение. Хэммонд не мог больше любить.

Было десять часов утра. Уайлдмен заплатил наличными по счету в «Шангри-Ла» и сел в машину Пандоры. Ему пришлось оставить свою машину на гостиничной стоянке. Пандора захотела ехать на своем BMW, заявив также, что сама поведет машину. Он не спорил. Ему было достаточно, что она согласилась побыть с ним еще несколько дней. Он направил ее по шоссе, ведущему к горам Санта-Моника. Они могут выехать на главную автостраду после Долины. День был чудесный. Теперь, когда Хэммонд мертв, поездка будет еще приятнее.

Пандора проснулась, испытывая желание взять бразды правления в свои руки. Она поедет с ним, но все будет на ее условиях. Чувственность ночи делала ее более решительной днем. Она была полна оптимизма. «Я хочу, чтобы меня обожали. Я не хочу, чтобы меня просто трахали. Вести буду я».

Они были в горах, когда в зеркало обзора Уайлдмен увидел «мустанг». «Черт бы тебя побрал, Лора! Неужели ты не можешь оставить меня в покое. Неужели ты не понимаешь, что все кончено. Конец, отвали от меня!» Пандора увидела, что Уайлдмен повернулся на своем сиденье и смотрит назад. Что он там увидел? Она чувствовала, что он чем-то взволнован. Сначала она не заметила «мустанг». Дорога в горах Санта-Моника была извилистой, и машина все время терялась из виду. Уайлдмен не отрывал глаз от зеркала.

– Что там?

– Нас преследуют. Поезжай быстрее.

– Кто нас преследует? – «Может быть, это Алек?» – подумала она.

Уайлдмен жалел, что не он сел за руль. Он бы за пару минут оторвался от Лоры. Но времени на то, чтобы остановиться и поменяться местами не было. Вот черт! Делать нечего, но все равно рано или поздно ему придется столкнуться с этим.

– Ты имеешь в виду этот «мустанг»? – Пандора сейчас хорошо видела машину. Это не машина Алека. – Ты знаешь, кто это?

– Притормози.

– Хочешь, чтобы я остановилась? – Теперь уже и Пандора знала, кто в машине. Та женщина.

Когда они затормозили, «мустанг» прибавил скорость. Он шел прямо на BMW, набирая скорость.

– Господи, что она делает? – закричала Пандора. Уайлдмен нажал на педаль акселератора и этим своим резким движением сбросил с ноги Пандоры туфлю. Он увидел, кто сидит за рулем. Это была не Лора, это был Хэммонд. Живой.

BMW резко свернул вправо. Пандора крепко держала руль. Хотя они и прибавили скорость, «мустанг» врезался им в зад. Их обоих бросило вперед, Пандора закричала.

– Делай, что я говорю! – закричал Уайлдмен. – Не бойся! Держись этой стороны дороги.

В «мустанге» Хэммонд опять прибавил скорость. Он направил крыло машины прямо в корпус BMW. Его целью был номер с названием владелицы: «Пандора». Ему хотелось разбить его вдребезги.

– Ты нас убьешь! – закричала ему Лора.

– Не нас, их!

– Прекрати, пожалуйста, прекрати! – Лора схватила его за руку, но Хэммонд стряхнул ее руку.

– Предоставь это мне.

Теперь «мустанг» ехал бок о бок с BMW. Хэммонд резко повернул руль. «Мустанг» помял им заднюю дверцу, послышался скрежет металла. Уайлдмен молил Бога, чтобы появилась встречная машина, тогда Хэммонду придется уступить ей дорогу. И какого черта Лора связалась с ним?

Несмотря на инструкции Уайлдмена, Пандора перепугалась. Когда Хэммонд опять пошел на таран, она почувствовала неистовство его ярости, это было похоже на изнасилование. Она тут же вспомнила сцену на лестнице. «Это больше не должно повториться. Ты этого со мной не сделаешь». Она, стараясь быть как можно спокойнее, остановила BMW. «Мустанг» промчался мимо.

– Что ты делаешь?! – Уайлдмен вышел из себя.

– Я не собираюсь погибать в нашей схватке. Она взяла сумочку и вытащила пистолет. Теперь Уайлдмену стало не по себе. Пандора вышла из машины. Немного впереди «мустанг» резко затормозил. Хэммонд выскочил из машины, отталкивая пытающуюся удержать его Лору.

Пандора, не выпуская из рук пистолет, пошла прямо на Хэммонда. Уайлдмен пошел за ней. Она сошла с ума, думал он. Однако ее решительность произвела на него впечатление. Лора подбежала к Хэммонду.

– Уходи! Она тебя убьет! – Лора видела, что Пандора готова сделать это.

– Она меня не убьет, – сказал Хэммонд, глядя прямо в глаза Пандоре. – Дай мне пистолет. – Он протянул руку.

Подошел Уайлдмен и встал рядом с Пандорой.

– Не играй с огнем, – сказал он Хэммонду.

– Отдай мне пистолет, – повторил Хэммонд. – Мне он нужен для него.

Он вплотную приблизился к Пандоре. Кровь застыла у нее в жилах, но она не дрогнула. Хэммонд посмотрел на пистолет и увидел, что ее палец нажимает на курок. Револьвер был нацелен прямо ему в сердце. Он знал, что Дора стреляет метко. Но одно дело стрелять в клубе по мишеням, а здесь совсем другое дело. Хэммонд знал, что не умрет здесь, на дороге, от руки своей жены. Слишком часто побеждал он смерть, слишком далеко зашел, чтобы свалиться вот здесь с пулей в сердце.

– Давай, нажимай на курок, Дора. – Это ее остановит.

Пандора дрогнула. Как она сможет вот так убить его! Абсурд! Она взглянула на Уайлдмена. Когда она повернула голову, Хэммонд схватил за холодное дуло пистолета и вырвал его из ее руки. Пандора закричала.

Уайлдмен прыгнул прямо на него. Теперь уже закричала Лора. Хэммонд со всей силы ударил пистолетом Уайлдмена по руке. Послышался хруст, Уайлдмен охнул. Хэммонд ударил его еще раз. По левой щеке. Уайлдмен покачнулся. Хэммонд нацелился правой ногой и изо всех сил пнул его. Уайлдмен упал на колени. Хэммонд сделал шаг вперед и приставил пистолет к голове Уайлдмена. Теперь все было очень просто. Палец Хэммонда поглаживал курок. Крики двух женщин, пытавшихся остановить его, казалось, идут откуда-то издалека, со стороны моря. Это был момент истины. Между двумя мужчинами. Жребий был наконец брошен.

– Ну что ж, прощай, – прошептал Хэммонд.

Уайлдмен поднял на него глаза. Впервые в жизни он почувствовал, что сейчас умрет. Потеряет Пандору.

«Теперь я буду свободным, – подумал Хэммонд. – Я избавлюсь от него. Свобода». И в тишине этого мгновения он услышал голос сомнения. Он взглянул на Пандору. Она умоляла его. Он не слышал ее голоса, он видел это в ее глазах: «Не убивай его, я сделаю все, что ты хочешь». И вдруг Хэммонд понял, что ничего не хочет. Ну, убьет он эту тварь, а что дальше? Вернется к Доре? Он этого больше не хочет. Не хочет ни к чему возвращаться. Он хочет только свободы. Но сделает ли его свободным убийство Уайлдмена? Быть свободным значит быть свободным в одиночестве. Вот о чем он мечтал. Если умрет Уайлдмен, станет ли он свободным? Уайлдмен уже был почти покойник. Если она хочет жить с покойником, прекрасно, пусть живет. Ему на это наплевать.

И Хэммонд отступил от Уайлдмена и отвел пистолет.

– Иди в машину.

Уайлдмен с трудом поднялся. Лицо его не выражало радости.

– И забери ее с собой.

Уайлдмен обхватил рукой Пандору. Вдвоем, сопровождаемые Хэммондом с пистолетом в руке, они вернулись в BMW.

– Садись за руль, – сказал он Уайлдмену. – Вези ее куда хочешь.

Садясь на место рядом с водителем, Пандора оглянулась на Хэммонда. Он улыбается? Она чуть не сказала ему «спасибо». Хэммонд был счастлив, захлопывая дверь. Уайлдмен положил руки на руль.

– Заводи мотор. – Хэммонд подошел к Пандоре. – Дай мне свою сумку.

– Мою сумку?

Хэммонд протянул свободную руку, когда Пандора поднимала с иола машины сумку. Она протянула ее Хэммонду. Он открыл ее, сунул внутрь револьвер и застегнул «молнию», затем бросил сумку на заднее сиденье.

– Поехали, – сказал он. «Исчезните, – подумал он. – И чтобы я вас больше никогда не видел!»

Пандора чувствовала, что вот-вот расплачется, когда Уайлдмен гнал по шоссе. Всего раз она оглянулась. Когда их машина скрылась из виду, Хэммонд повернулся к Лоре.

– Ну и как, ты довольна мной? – спросил он.