Жестокие наследники

Я не была уверена, как на это реагировать, поэтому молчала, выделяя каждый момент из нашего прошлого и анализируя всё в другом свете, в том, где я значила для Римо Фэрроу что-то помимо смертельного врага. И тогда я подумала о его последних словах: Даже если ты не хочешь быть ей.

Я изучала его острый профиль, сомкнутые веки, взъерошенные пряди волос, упавшие ему на лоб, пурпурную кожу на шее, поднимающуюся и опускающуюся его обнажённую твёрдую грудь.

— Я хочу быть чьим-то выбором, а не чьей-то обязанностью, — прошептала я.

Я не знала, услышал ли он меня. Я даже не была уверена, что хотела, чтобы он меня услышал.

Вздохнув, я перевернулась на другой бок и уставилась на бирюзовую стену, пока сон не стёр её из моего поля зрения.

ГЛАВА 26. КОШМАР

— Нет. Нет. Нет! Не надо. Нет! Амара!

Я вскочила, чувствуя, как сердце подскакивает к горлу, уверенная, что на нас напали. Быстрый осмотр комнаты дал понять, что мы были одни.

— Не надо. Нет!

Римо скорчился рядом со мной, лоб его блестел от пота, а веки были так плотно сжаты, что их обрамляли крошечные морщинки.

Я села, затем положила ладонь на его колотящееся сердце.

— Римо, тсс. Это просто кошмар.

Его глаза резко распахнулись, наполненные такой паникой, что я повторила свои ласковые слова, вытаскивая его из того ужасного сна, который ему снился. Очевидно, это был кошмар обо мне. Я надеялась, что в нём я не была злодеем.

Его ноздри раздулись, а затем его руки взметнулись к моему лицу и обхватили мои щёки так внезапно, что я чуть не потеряла равновесие.

— Ты не мертва. Ты не умерла.

Держась благодаря руке, всё ещё лежащей у него на груди, я обхватила другой рукой его запястье, не для того, чтобы оттолкнуть, а чтобы заверить его, что я сделана из плоти, а не из эфира.

— Я потерял тебя. Снова. Я снова потерял тебя. Дайла, это… — он вздрогнул так сильно, что мои кости задрожали от его трепета. — Яд… Ты так и не проснулась.

Воспоминание о дайла обычно заставляло меня морщить нос, но я прогнала свой страх прочь, чтобы заверить Римо, что со мной всё в порядке. Что я не боялась.

— Этот маленький сосунок меня не достал. Ты получил его, помнишь?

Словно подтверждая, что я из плоти, его большие пальцы коснулись моих скул, в то время как его пристальный взгляд прошёлся по моему рту, подбородку, шее, прежде чем вернулся к моим глазам и задержался там.

Их интенсивность заставила меня сглотнуть не один раз.

— Тебе часто снятся кошмары?

— Не видел с тех пор, как был ребёнком. — Его ресницы снова затрепетали, словно желая отогнать ненавистные образы.

Я вздохнула.

— Вероятно, это побочный эффект Куполы.

— Быстрее бы прошло, или я перестану спать.

— Беспокойный сон лучше, чем отсутствие сна, Римо.

Я сжала его запястье, прежде чем отпустила.

Он убрал руки с моего лица, возвращая одну на простыни, а другую к своему животу, прямо над пупком и дорожкой волос, которая начиналась там и заканчивалась… где-то там, куда я не имела права пялиться. Я легла на бок рядом с ним и положила голову на согнутую руку. Я начала убирать руку, прикрывающую его сердце, но он накрыл её своей ладонью.

На него снизошло состояние покоя. И на меня тоже.

— Как ты думаешь, сколько мы проспали?

Стук в висках подсказывал мне, что прошло немного времени.

Его взгляд остановился на ярком свете, окаймлявшем задёрнутые шторы.

— Я не знаю.

— Хочешь уйти или попытаешься снова заснуть?

Он повернул голову в мою сторону.

— Ты достаточно выспалась?

— Наверное, нет.

— Как насчёт того, чтобы попытаться снова заснуть?

— А ты?

Его пульс, хотя больше и не был неровным, бился быстро.

— Я бы предпочёл не спать.

Боялся ли он, что вот-вот случится что-то плохое? Я, да. Тюрьма Грегора ничего так не любила, как предлагать своим обитателям ложное чувство безопасности, прежде чем снести её.

— Хочешь, я спою тебе перед сном? Это так хорошо подействовало на змей.

Уголки его рта приподнялись.

— Могу я отложить это предложение на потом?

«Отложить на потом» подразумевало, что мы снова будем спать рядом друг с другом. Я предположила, что было бы предпочтительнее, пока мы были заперты в тюрьме, спать бок о бок, а не разбивать лагеря поодиночке.

Его улыбка погасла, и между нами повисло молчание.

Я вздохнула.

— Моё предложение действительно в течение всего срока нашего заключения.

— А что будет после?

После? Я ещё не была готова пойти туда.

— Тебе придётся либо самоуспокоиться, либо заползти на колени к своей матери.

— Ты ведь знаешь, что я не живу со своей матерью, верно?

Указательным пальцем он медленно провёл по всей длине моей руки к разорванной ткани на плече, вызывая мурашки, которых он, к счастью, не мог видеть.

— Я не знала.

Моя резкая интонация выдала то, что скрывал мой костюм.

— Я делю комнату с тремя другими лусионага в казармах охраны.

— Как это очень… мейнстримно с твоей стороны.

Он снова провёл пальцем вниз.

— Мы не можем все жить в плавучих морских дворцах.

Раздраженная его критическим тоном, я убрала руку с его тела и прижала её к своей груди.

— Потому что ты думаешь, у меня есть выбор?

Его брови опустились.

— Ты недовольна своими жилищными условиями?

Мне нравился мой дом, но хотелось бы, чтобы вокруг него были построены другие.

— Я живу под увеличительным стеклом, Римо, — я вздохнула. — Я всегда хотела жить в калимборе, или в одном из небольших пляжных домиков на сваях, или даже в Долине Пяти. Просто в более нормальном месте.

— Ты могла бы переехать в казарму. Уверен, мои соседи по комнате не будут возражать.

Улыбка тронула мои губы.

— Как великодушно с твоей стороны, но думаю, я обойдусь без проживания в одной комнате с четырьмя мужчинами.

— О, ты бы не стала делить её с нами четырьмя. Только со мной. Я бы вышвырнул остальных вон.

Моё сердце дрогнуло.

— Для того, кто не готов к отношениям, ты ужасно собственнический.

В течение нескольких секунд его челюсть двигалась, как будто его рот формировал множество слов, но затем стирал их.

— Мы связаны Котлом, — наконец, сказал он.

Он, очевидно, пропустил мимо ушей моё признание, произнесённое шепотом прошлой ночью, поэтому я повторила его громко:

— Пожалуйста, не чувствуй себя обязанным быть со мной из-за волшебного предмета, Римо.

Я села, затем спустила ноги с кровати и встала.

— Амара…

— Нам пора отправляться.

Моя коса не распустилась, что было приятно, так как у меня закончились резинки для волос.

Когда я направлялась в ванную, Римо снова окликнул меня по имени, но я закрыла дверь и опустилась на закрытую крышку унитаза, а затем закрыла лицо ладонями и закрыла глаза. Я ненавидела то, как внук Грегора мог расстроить меня в одну минуту и какой особенной он мог заставить меня чувствовать себя в следующую. Но особенно я ненавидела себя за то, что позволяла ему так сильно влиять на моё настроение.

Мне нужна была некоторая дистанция, но как, чёрт возьми, я должна была найти её в этой волшебной тюремной камере?

Помимо того, что я садилась в поезд одна…

Я уставилась на дверь и подумывала о том, чтобы уйти раньше него. Страх победил. Возможно, я была немного храбрая, но определенно недостаточно храбрая, чтобы встретиться лицом к лицу с этим миром в одиночку. Именно по этой причине я дождалась его, как только вышла из ванной, а он вошёл внутрь.

По этой единственной причине.

ГЛАВА 27. ВЗРЫВ

Когда мы направились к поезду, туман окутал калимборы, скрыв их макушки.

Римо взобрался на парящую платформу с лёгкостью гимнаста. Он протянул мне руку, но я не приняла её, притворившись, что не заметила. Мне надоело держать его за руку. С грацией стального стержня я подтянулась вверх и перемахнула через поручни.

Римо стал возиться с современным сенсорным экраном, а я устроилась на изогнутой скамье и смотрела в окно, пока внешний мир не исчез за непрозрачными барьерами. А потом я обхватила ладонями край своего сиденья и приготовилась к сокрушительному путешествию. Я задавалась вопросом, действительно ли мы путешествовали, или поезд стоял неподвижно, а мир вокруг нас перестраивался сам по себе. Если это было последнее, то сотрясение было неоправданно жестоким.

С другой стороны, это была тюрьма, а не какой-нибудь спа-салон с кокосовыми орехами, полосатыми соломинками и пушистыми радужными шезлонгами.

Римо повернулся и упёрся ладонями в потолок, чтобы не упасть. Я чувствовала на себе его взгляд, но по-прежнему отказывалась смотреть на него. Он поцеловал меня, признался, что я нравилась ему много лет, а потом взял и всё испортил, вспомнив про своё чувство долга перед Котлом. Но самое главное, почему я так обиделась? Не то, чтобы я питала какие-то чувства к внуку Грегора. Вероятно, мне было не всё равно, потому что я была истощена физически и умственно, а изнеможение делало меня слегка ворчливой.

Я думала о нашем поцелуе и желала, чтобы я ничего не почувствовала. Это сделало бы всё намного проще. Чувства не могут быть задеты, когда их нет. Поезд, наконец, перестал трястись, а вот мой череп — нет. Я взмахнула своим Инфинити, чтобы выпустить лекарство в кровь, когда вспомнила, что эта чертова штука не работает в этом чёртовом мире.

— Ты в порядке? — спросил Римо, когда окна и дверь открылись.

Я очень хотела, чтобы он снова стал ослом, потому что тогда было бы намного проще его не любить.

— Только голова болит, но это пройдёт.

Я встала. Поскольку купе было маленьким, а он — нет, мои стиснутые груди соприкоснулись с его упругой грудью. Я пожурила свою кожу за покалывание. Ей нужно было прекратить так реагировать.

— Я бы предпочел удар, чем твоё молчание, Амара.

Я уставилась на его подёргивающееся адамово яблоко, и не потому, что собиралась ударить по нему кулаком — на его шее было достаточно синяков, — а потому, что оно находилось прямо в поле моего зрения, а адамовы яблоки не пялились в ответ в надежде проникнуть в твою душу.

— Ты думаешь, мне всё это даётся легко? Я целую тебя, я признаюсь тебе в вещах, которые, как я предполагал, унесу в свою могилу на клумбе, а потом ты холодно относишься ко мне, потому что я напомнил тебе, что мы связаны Котлом…

Я подняла свой пристальный взгляд на него.

— Ты напомнил мне? Потому что ты думаешь, я забыла? — я попыталась отступить назад, но мои колени упёрлись в скамейку. — Я злюсь не из-за этого.

Его брови поползли вверх.

— Тогда почему ты злишься?

— Потому что, Римо, я в замешательстве. Ты сбиваешь с толку. Я тебе нравлюсь или нет? Я — обязанность или выбор?

— Ты была «о выборе и речи быть не может», пока Котёл не связал нас.

— Котёл не должен был ничего менять.

— Но это произошло. Точно так же, как это место. Точно так же, как я смотрел, как ты умираешь.

Он вскинул руки в воздух и убрал пряди вокруг моего лица, которые выпали из моей косы за ночь.

— Скажи мне кое-что… ты когда-нибудь думала о том, чтобы заняться со мной любовью до того, как нас вместе бросили в Плеть?

Мои щёки вспыхнули.

— Нет, но это потому, что ты был полон ненависти.

— И всё же ты поцеловала меня в ответ, Амара, так что признай, что это место изменило и тебя тоже.

Я вздернула подбородок чуть выше.

— Это место изменило то, как я видела тебя, а не то, чего я хочу. И чего я хочу, так это настоящих отношений, а не предопределённых, и уж точно не с истёкшим сроком годности, потому что другая сторона не сторонница длительной моногамии.

— Ты едва меня знаешь. Может быть, тебе бы не понравилось встречаться со мной.

— Может быть, мне бы это не понравилось.

Была ли я всё ещё розовой или мой цвет лица сразу стал фиолетовым?

— Но свидания даже невозможны, потому что свидания означают обязательства, а ты не хочешь обязательств, Римо, так почему мы вообще ссоримся из-за этого?

Его взгляд опустился на мои губы.

Я отступила в сторону, прежде чем он успел поцеловать меня. Я подозревала, что это была бы плохая идея, учитывая, насколько сильно это взбудоражило мой мозг там, на грязевом поле, и я хотела… нуждалась… сохранить хладнокровие.

— Не надо.

— Почему это должно быть всё или ничего? Почему это просто не может быть чем-то особенным?

— Потому что я хочу того, что есть у моих родителей. То, что есть у моих дяди и тёти.

— Что, если то, что у них у всех есть, происходит только благодаря их меткам? И Каджика, и твоя мать были отмечены своими партнёрами.

Мою грудь свело. Джия затронула ту же тему во время одной из наших многочисленных дискуссий о мальчиках и сердцах. Я ненавидела её намёки, потому что это означало, что к их любви примешивалась магия, а я не хотела, чтобы магия имела какое-либо отношение к этому чувству.

— У моих бабушки и дедушки нет метки, и они безумно влюблены. И сначала Круз Вега отметил мою мать, а она никогда его не любила. Кроме того, эти метки используются фейри для отслеживания людей. В отличие от каптиса, они не используются для соблазнения.

— Но что, если…

— Тогда я найду себе человека-супруга, как только выберусь отсюда, и отмечу его!

Взбешённая, я развернулась на каблуках и выскочила из поезда на платформу, которая была высечена прямо в гигантском сером валуне.

Слегка вздохнув, я осмотрела нашу новую камеру. Впечатляющие скальные образования, тёмно-голубой лес, более густой и тропический, чем в Неверре, и сверкающий водопад.

Мои губы приоткрылись от этого зрелища.

— Тут не так уж плохо.

Римо проворчал:

— Мы даже земли не видим, Трифекта.

Несмотря на то, что теперь я знала, что это прозвище не было уничижительным, оно мне всё равно не нравилось.

— Там, несомненно, полно жутких существ, но там есть водопад. Я люблю водопады.

Конечно, небо было нездорово белым, и было устрашающе тихо, но я всё ещё надеялась, что этот мир будет добрее, чем все остальные.

Но затем моя надежда испарилась, когда из поезда донёсся металлический голос:

— Обратный отсчёт до самоуничтожения начнется через десять… девять… восемь…

Саморазрушение? Что должно было вот-вот самоуничтожиться? Эта камера? Вся тюрьма?

— Шесть… пять…

— Поезд сейчас взорвётся! — сказал Римо.

Я моргнула, глядя на него снизу вверх.

— Прыгай!

Он схватил меня за руку и присел на корточки, а затем мы спрыгнули.

Приземление было болезненным. Таким сильным, что мои зубы стукнулись друг о друга, а кости затряслись, но металлический звук «три» заставил меня подняться на ноги.

Когда послышался грохот, Римо потянул меня за руку.

— Беги!

Мои ноги мелькали так быстро, что, наверное, их вид расплывался в воздухе. Однако, по мнению Римо, это, должно быть, было недостаточно быстро, потому что он потащил меня вперёд.

Шум перешёл в грохот, от которого мы оба свалились на животы. Горячий белый песок смягчил наше падение, и каменные осколки и языки пламени ударили нам в спины. Я зажала уши ладонями и зарылась лицом в землю, пытаясь провалиться сквозь неё. К сожалению, я не утонула, и куски обломков хлестали меня по спине.

Когда боль пронзила мою кожу, я придумала новые способы пытать Грегора Фэрроу, но затем отбросила все свои идеи. Я бы заперла его здесь, а затем приказала уничтожить портал. Тяжёлый груз лёг мне на спину, и я подумала, что весь вагон, должно быть, отвалился, но у этой тяжести было сердцебиение. Молясь, чтобы это не было дикое животное, собирающееся разорвать мою плоть, я повернула лицо и посмотрела, что или кто приземлился на меня.

Я уловила медную вспышку волос и запах мужского пота — Римо.

Ещё один взрыв. Его тело напряглось над моим, и в воздухе просвистели огненные шары. Несмотря на то, что я была рада его защите, я беспокоилась за его безопасность. Я попыталась высвободить руки и достать свою пыль, но едва смогла пошевелиться. Я сжала кулак, прикоснувшись кончиками пальцев к своей татуировке, но не смогла заставить виту прилипнуть к пальцам. Словно плывя по высыхающему цементу, я широко раскинула руки и подняла их над головой. Когда мои ладони соединились, я вытряхнула пыль из татуировки, затем развела руки, образовав прозрачный купол, чтобы прикрыть наши прижатые друг к другу тела. Наверное, мне следовало сделать его немного больше, чтобы я могла выскользнуть из-под Римо, но комфорт не был моим главным приоритетом. Какофония звона и лязга наложилась на звон в моих ушах, когда ещё больше обломков поезда пролетело над нашим щитом.

Римо соскользнул с меня, но ему пришлось лечь на бок, а мне — на свой, чтобы поместиться под моим яйцевидным куполом. Его лицо блестело от пота и было перепачкано струйками чёрного дыма, но, по крайней мере, крови не было.

Песок покрыл мои губы.

— Римо? — спросила я.

Я положила руку ему на плечо.

Он поморщился.

Когда я подняла ладонь, она оказалась испачканной кровью. Я попыталась разглядеть остальную часть его спины, не прикасаясь к нему. Но, кроме разрывов на тёмно-синей ткани, я не могла поднять голову достаточно высоко, чтобы что-либо разглядеть в тесном пространстве.

— Щит, — его затрудненное дыхание коснулось кончика моего носа, — хорошее решение.

Если бы только я раскрыла его раньше.

Ещё одно облачко осколков упало на изогнутое стекло. Я втянула голову в шею и прикрыла рукой открытую часть лица, опасаясь, что наша защита может дать трещину, но пыль Карсина — невероятная, удивительная пыль Карсина — держалась стойко.

Я больше не поднимала головы, пока стук и грохот не прекратился. И даже тогда я подождала дюжину ударов сердца, прежде чем снова опустила согнутую руку вдоль тела и огляделась.

Цвет лица Римо стал таким же пепельным, как и тогда, когда он был заключен в куполу, а глаза лихорадочно блестели.

— Ты в порядке? — мой голос звучал так, словно доносился с другой планеты.

— Да, — его голос тоже звучал слабо и отстранённо. — А ты?

Я кивнула. Несмотря на конфетти крошечных пульсов, бьющихся в моих барабанных перепонках, черепе, талии, лодыжках, я была жива и в сознании, так что со мной всё было в порядке. Забавно, как менялись стандарты в режиме выживания.

— Как думаешь, всё кончено? Воздух под куполом был таким тёплым, что стекло затуманилось.

Он оглянулся на то, что осталось от каменной платформы, а затем, стиснув зубы, упёрся ладонями в округлое стекло и приподнял его, чтобы можно было сесть. Хотя мне казалось, что вся кровь вытекла из моего тела, я тоже приподнялась. На мгновение всё стало серым, а затем цвет вернулся яркими брызгами, и дымящийся кратер, прорезающий скалу, стал мягким фокусом.

— Всё кончено, — сказал он, — и если не появится новый поезд, то и перепрыгивание по клеткам тоже.

Холодок пробежал по моему разгорячённому телу, покрывая льдом гладкую кожу. Что, если этот мир был ещё хуже?

— Один убит, один остался.

Я не думала, что Римо что-то пробормотал, но мне показалось, что так оно и было.

— Что? — прохрипела я.

— Если этот мир устроен так же, как другие, у нас в запасе есть только ещё одно забавное явление.

Я снова перевела взгляд на Римо, который был затенён колышущимися сине-зелёными листьями над нами.

— Как ты думаешь, он самоуничтожился случайно или ты нажал кнопку?

Его взгляд сузился.

— Я не активировал никакой выключатель самоуничтожения.

— Если бы я была тем, кто управлял сенсорным экраном, ты бы тоже спросил меня.

Его каменное молчание продолжалось. Вот же упрямый фейри.

Я сжала губы в тонкую линию, опустилась на колени и собрала пыль обратно в ладонь.

— Дай мне посмотреть на твою спину.

Когда мои пальцы подобрались к подолу его туники, он сказал:

— Если ты думаешь, что сможешь раздеть меня после того, как…

Я зарычала, и это вызвало у него усмешку. Я приподняла ткань, обнажив спину. Она вся была покрыта маленькими порезами. Ни один из них не выглядел особенно глубоким, хотя из всех сочилась кровь и смешивалась с комками песка.

— И что? Каков прогноз, док?

Так же осторожно, как и тогда, когда я приподнимала ткань, я медленно опустила её по его изогнутому позвоночнику.

— Будешь жить, но нам нужно добраться до водопада, чтобы смыть кровь и песок. Ты можешь идти?

Он развернул своё длинное тело.

— Принцесса Неверры только что предложила искупать меня. Держу пари, я могу ходить.

— Если бы тебе не было больно, я бы дала тебе пощечину.

— Если бы мне не было больно, я бы наслаждался этим.

Мной овладело искушение закатить глаза, но от жары, всё ещё пронизывавшей воздух, мои глаза слезились и горели. Я не думала, что слёзы придадут моему закатыванию глаз такой же эффект. Римо протянул мне руку, но я снова не приняла её, предпочитая встать самостоятельно. Когда я поднялась на ноги, у меня закружилась голова, а зрение стало таким расплывчатым, что я подумала, не бросил ли Римо мне в лицо пригоршню песка. Я попыталась сделать шаг, но зернистость превратилась в черноту. Я упала. Металлические прутья ударили в живот, и кто-то выкрикнул моё имя или, может быть, произнёс его шепотом, шум в ушах был слишком сильным, поток, заставлявший слова прерываться.

Когда мир материализовался снова, я стояла, прислонившись к Римо, и с хрипом вдыхала обжигающий воздух.

— Я в порядке.

Я попыталась оттолкнуться от него.

— Нет, не в порядке.

Он ослабил свои руки и поднял кисти. Они были покрыты таким количеством крови, что я чуть не потеряла сознание во второй раз. Его взгляд опустился к моей талии, к торчащему куску металла.

— Вытащи его.

— Мы не знаем, насколько глубоко он вошёл.

— Просто вытащи его.

Мне казалось, что легион муравьев прошёлся по каждому дюйму моей кожи.

— Пожалуйста? — пробормотала я, прижимаясь лбом к его плечу.

— Амара…

— Если я истеку кровью, встретимся у водопада.

Его тело превратилось в сталь.

— Пожа…

Я так и не смогла произнести последний слог. Вспышка жара и боли пронзила мою поясницу, затуманив всю тропическую тюремную камеру, за исключением того, что на этот раз она оставалась тёмной очень и очень долго. Когда я, наконец, разлепила веки, я ожидала, что надо мной проплывет зеркальный портал.

Вместо этого я увидела осколки белого неба, выглядывающие из-за колышущихся бирюзовых листьев, аромат панема, проникающий в нос, и сильное сердцебиение, бьющееся у моего уха. Я запрокинула лицо, насколько позволяла шея, и обнаружила, что смотрю на рыжеватую щетину на нижней стороне челюсти Римо. Я не умерла, но резкая боль, пронзившая мою поясницу, почти заставила меня пожалеть об этом.

Новая волна огня ударила в меня, и холодный пот проступил на лбу. В ветвях над головой Римо блеснула пара глаз. А потом эти глаза обрели скорчившуюся человеческую фигуру.

Я попыталась произнести имя Римо и предупредить его. Я попыталась поднять руку и указать пальцем. Я потерпела неудачу в обоих случаях.

Я моргнула, и мир стал белым. Когда мой взгляд прояснился, на дереве никого не было.

Потом не было никакого дерева.

Никакого неба.

Никакого Римо.

Ничего, кроме чернильной, тихой пустоты.

ГЛАВА 28. ДЕВУШКА

Вода брызгала на мои сухие губы, стекала по щекам, капала на волосы. Я отплёвывалась и кашляла, в горле у меня так пересохло, что воздух, проникающий в лёгкие, казался огненным шаром. Ещё вода. Я сомкнула губы, но они снова раскрылись в хриплом кашле.

— Амара?

Я перевернулась на бок, но мой нос и рот попали в воду и я поперхнулась.

— Полегче там.

Руки обхватили мою голову и приподняли её, помогая воде, которую я вдохнула, выйти обратно.

Я поняла, что всё ещё нахожусь в аду, потому что никогда раньше не захлёбывалась водой. В Неверре и на Земле внутренняя часть моего рта и моя чешуйчатая кожа действовали как жабры, отделяя кислород от углекислого газа, прежде чем перекачивали его внутрь моего тела.

— Лучше бы я умерла, — прошептала я между приступами кашля.

Приступы кашля, от которых моё тело, казалось, разрубалось пополам.

— Не говори так.

— Но это правда.

Из уголков моих глаз скатилось несколько слезинок, которые капнули прямо на линию роста волос.

— Прости, — пробормотала я, поняв, как эгоистично себя повела.

— Тебе не за что извинятся.

Сделав долгий вдох через нос, я, наконец, осмелилась открыть глаза. Лицо Римо было в тени, но бледным, глаза большими и блестящими. Вода ударила и хлынула рядом с нами. Я повернула голову, которую он держал на своих коленях, и обнаружила, что он сидит, наполовину погрузившись в радужный бассейн.

— Я надеялся, что вода поможет тебе исцелиться, — его голос был одновременно и слабым, и грубым. — Но я не знаю, помогает ли это. Твоя рана волшебным образом не затянулась. Может быть, от этого становится только хуже.

Я не знала, стало ли от этого ещё хуже. Я не чувствовала ни одной части своего тела целиком. Может быть, я была расколота пополам…

— Я не хотел рвать твой комбинезон, и я усомнился, что ты захочешь, чтобы я тебя раздевал, но думаю, тебе нужно снять его, чтобы я мог оценить степень повреждения. Убедится, что ни один другой кусок металла не прошёл сквозь тебя.

— На что ты пойдёшь, чтобы ещё раз взглянуть на мою грудь…

Он одарил меня нежной улыбкой.

— Ты думаешь, что сможешь сесть?

Я попыталась, но верхняя часть моего тела казалась прикованной к наковальне.

— Я… не могу, — я позволила себе целую минуту дуться. — Просто расстегни молнию на костюме. Я уже не в том состоянии, чтобы беспокоиться о том, увидит ли кто-нибудь меня обнажённой.

— Хорошо, что рядом только я.

Я втянула воздух, мои веки приподнялись ещё выше.

— Что?

— Перед тем, как я потеряла сознание, я увидела кого-то… на дереве.

Он нахмурился, но затем его лоб разгладился.

— Ты потеряла много крови.

— У меня не было галлюцинаций. Я действительно кого-то видела.

— Я пронёс тебя через все джунгли, а потом сидел здесь некоторое время и никого не видел. Я даже не видел ни одного животного. Даже ничего не слышал.

Что могло быть связано с тем, что грохот водопада заглушал все остальные звуки. Или, может быть, это было потому, что у него всё ещё звенело в ушах от взрыва. Безусловно, как у меня.

Он взялся за молнию, расположенную в ложбинке между моими ключицами, и осторожно потянул за неё. Между его бровями появилась складка, как будто раздевать меня требовало предельной концентрации. Я бы улыбнулась, если бы не чувствовала себя такой жалкой. Он расстегнул её до упора, но прежде чем стянуть компрессионную ткань, он снял меня со своих колен. Хотя он обращался с моим телом с большой осторожностью, мне всё равно казалось, что меня хлещут сотней бичей.

Он снял свою тунику, что, к моему удивлению, заставило мою боль отступить на второй план.

— Если ты пытаешься отвлечь меня от боли… это работает.

Широкая улыбка озарила его лицо, но исчезла, когда его взгляд упал на воду, плещущуюся о моё тело. Я проследила за его взглядом и заметила красный оттенок.

Он приподнял мою голову, надел на меня тунику через голову, а затем стянул её до самого пупка, прежде чем его скользнул руками под неё и поднялся к моим плечам. Он потянул ткань комбинезона с моих рук, затем осторожно опустил её вниз по грудной клетке. Пот оросил мои губы. Я облизала их, жалкий стон вырвался из моего рта, когда сжимающая ткань коснулась моей открытой раны.

Положив твёрдую ладонь мне на спину, Римо оторвал мою спину от мокрого песка и перевернул меня на бок. А затем он задрал ткань своей туники, натягивая её под моей грудью. Я не отрывала взгляда от золотистой полоски кожи, соединяющей его плечо с шеей. Когда он напрягся, я предположила, что повреждения оказались серьёзнее, чем ожидалось. Я не спрашивала, буду ли я жить, и не умоляла о смерти. Я просто молча смотрела на пенящееся радужное сияние позади него.

Если бы я не была ранена, я бы поплавала. Но насколько иначе ощущалось плавание без возможности оставаться под водой. Я сосредоточилась на этом, а не на том, как кончики пальцев ощупывают кожу вокруг глубокого пореза.

— Все выглядит чистым, Амара. Похоже, внутри не осталось металла.

— Моя кровь, — пробормотала я. — Будь осторожен.

Слабая улыбка тронула его губы.

— Я знаю, как работает твоя кровь.

Я снова подняла на него взгляд.

— Багва.

Его улыбка стала ещё шире.

— Я заслужил это.

Он разгладил тунику на моём животе, затем вымыл руки.

— Жаль, что мы не оказались в больнице или галантерейном магазине. Иголка и немного ниток были бы сейчас как нельзя кстати.

Он рассматривал мою татуированную ладонь.

— Нет, — сказала я, прежде чем он успел предложить мне приготовить и то, и другое из пыли. — Я не смогу ей пользоваться, если она будет вшита в мою кожу. Что, если нам она понадобится для чего-то другого?

— Мы будем использовать то, что нас окружает.

— Нет.

— Амара, ты истекаешь кровью.

— Если бы я истекала кровью, я бы уже была мертва.

Или буду? Сколько времени требуется организму, чтобы избавиться от крови?

— Кроме того, это не моя пыль. Что, если она отравит мою кровь? Возможно, я не воскресну после смерти из-за виты, Римо.

Его челюсть казалась острее. Весь он казался острее. Даже его пристальный взгляд был острее, когда он обводил густую рощу искривлённых серых стволов, увенчанных голубыми листьями в форме пальм, на фоне более высоких, коричневатых стволов с тёмно-синими листьями, обвитыми лианами, и более коротких пучков вьющегося желтого экземпляра. Когда он снова посмотрел мне в глаза, решимость ещё больше укрепила его.

Он вцепился в рукав моего костюма, того самого, который порвался на Станции Обмана, и начисто оторвал его от лифа.

— Тогда сделай какие-нибудь ножницы.

Я изготовила инструмент и вручила его ему. Он разрезал рукав, пока у него не получилось две части, которые он связал вместе, соорудив что-то вроде верёвки. Он вернул мне ножницы, затем набрал немного воды, чтобы промыть рану. Намочил полоску, очистил её от песка и подложил под меня. Обернув её вокруг моей талии, он завязал так туго, что у меня перехватило дыхание.

— Прости меня за то, что я был таким эгоистичным, Амара.

— Эгоистичным? — прошептала я, моё горло пульсировало так же сильно, как и поясница.

— Я не должен был пытаться сохранить тебе жизнь. Нет, если смерть могла бы просто вылечить тебя и унять твою боль.

Складка между его бровями стала глубже.

Я вложила ножницы обратно в ладонь, затем подняла указательный палец и коснулась складки на его лбу, чтобы разгладить её.

— В тебе много чего есть, но эгоизм — не одно из них.

Мои пальцы скользнули вдоль его лица, по грубой щетине и натянутой коже. Когда они достигли края его челюсти, силы держать их поднятыми покинули меня.

Все мои силы покинули меня, и мир тихо угас.

На этот раз, куда бы ни направлялись мои мысли, там были цвет и звук. И тепло. Медленные ласки от острой кости моего плеча к внутренней стороне локтя. Мне казалось, что я погружаюсь в самые глубокие уголки Розового моря и лениво дрейфую там.

Когда я проснулась, небо всё ещё было белым, песок — бархатистым.

Я потянулась, но рана под повязкой натянулась, и я поморщилась.

— Римо? — прохрипела я.

Когда он не ответил, мой пульс участился. Неужели с ним что-то случилось? Вероятно, он просто отправился на разведку. Я попыталась приподняться, но огонь разлился по моим венам, и я рухнула обратно.

— На твоём месте я бы не пыталась вставать.

Моё сердце подскочило до самого горла, и хотя мне казалось, что меня четвертуют, я повернулась, чтобы взглянуть на говорившего. Девушка с такими светлыми волосами, что они казались белыми, уставилась на моё покалеченное тело. Подбородок у неё был мягкий и округлый, кожа покрыта мелкими веснушками, а уши, за которыми прятались бледные дреды, слегка оттопыривались.

Я попытался отодвинуться от неё ненамного, но не добилась никакого прогресса.

— Кто ты такая и где… где мой друг?

— Лучший вопрос: кто ты такая?

Она склонила голову набок, её длинные локоны выбились из-за ушей и заиграли вокруг длинного ожерелья, сделанного из острых золотых когтей.

Несмотря на то, что я хотела, чтобы она сначала ответила на мои вопросы, я была не в том положении, чтобы проявлять настойчивость, поэтому я облизала губы и приоткрыла их.

— Меня зовут…

— Амара Вуд, — закончил за меня гнусавый голос.

Я вздрогнула от знакомого тембра.

— Дочь Эйса и Катори Вуд.

Парень приблизился, его красивое, но злобное удлиненное лицо обрамляли завитые пряди медово-каштановых волос.

— Моя племянница.

Иба был прав.

Кингстон не умер.

ГЛАВА 29. ВЫЖИВШИЕ

Прошло четыре года, и всё же Кингстон выглядел точно так же, как тогда, когда попытался убить Ибу и украсть его трон. Нет, это было неправдой. Его песочно-каштановые волосы были гуще и длиннее, подстрижены неравномерно, хотя завитые концы скрывали неровности, а подбородок покрывала борода, скрывавшая заметную ямочку на подбородке, которой он всегда так гордился, потому что это связывало его с Лайнусом, у которого, очевидно, тоже была такая ямочка. Ни Иба, ни Нини не унаследовали эту черту, но Сук и Джия, к великому сожалению моих двоюродных братьев, унаследовали её, хотя у них она была не так ярко выражена, как у Кингстона.

— Ты не умер, — сказала я категорично.

Мой незаконнорожденный дядя, родившийся в тот же год, что и Римо, широко улыбнулся.

— Сюрприз.

Он стоял, прислонившись к ветке, обточенной до острого конца. Носил ли он оружие, чтобы напугать меня или держать злых существ на расстоянии?

— Где Римо? — спросила я.

Я оглядела деревья позади них.

— Бродит по пещерам, — ответил Кингстон. — Они недалеко, так что он должен вернуться с минуты на минуту.

— Вы не причинили ему вреда?

— Причинили ему вред? Зачем нам причинять ему вред? — девушка искоса взглянула на Кингстона. — Если только ты не пришла прикончить нас…

— Они пришли не для того, чтобы убивать нас. Римо — внук Грегора. Его любимый внук. Разве что, они пришли, чтобы освободить нас. Должно быть, пришло время.

— Зачем бы им посылать дочь короля, если бы пришло время? — девушка огрызнулась.

Я предположила, что они обсуждали переворот, о котором предупреждал меня отец.

— Почему бы нам не спросить её, почему они здесь, вместо того, чтобы предполагать, Маленький Король?

Маленький Король? Там, в Неверре, Кингстона часто сокращенно называли Королём. В последний раз, когда кто-то называл его Маленьким Королём, женщина — женщина-лусионага, преданная моему отцу за предоставление женщинам должностей в армии, — исчезла. Я всегда лелеяла надежду, что она отправилась на Землю и прожила там свою жизнь, но Сук настаивала, что искрящаяся голубая лоза жимолости, которая обвивала перила балкона моего дяди на вершине калимбора, появилась в тот день, когда она пропала.

Кингстон заскрежетал зубами.

— Я думаю, ты забываешь, у кого яблоко.

Девушка пристально посмотрела на него.

Яблоко? Они говорили о том, которое появлялось во всех мирах? Прежде чем я успела сформулировать вопрос, девушка спросила:

— Почему ты здесь?

Как бы мне хотелось подняться на ноги или, хотя бы, сесть, потому что из-за моего распростёртого положения я выглядела слабой.

— Я здесь, потому что искала кое-кого. Девушку по имени Кира Локлир.

Бахрома тёмных ресниц, обрамлявших её темно-синие глаза, опустилась.

— Зачем ты её ищешь?

Тогда меня поразило сходство — голубые глаза, светлые волосы, веснушки. Я нашла Киру.

Я облизала губы.

— Твой брат рассказал мне об этом месте, сказал, что, по его мнению, ты можешь быть здесь.

Я опустила ту часть, что у меня не было выбора. Я подумала, что было бы гораздо мудрее, если бы она поверила, что я героиня, пришедшая спасти её, а не посланная сюда против воли.

— Я не знала, найду ли тебя. Не знала, найдём ли мы кого-нибудь. Особенно после нашего длительного пребывания внутри, — добавила я, горько скривив губы.

Кира присела на корточки рядом со мной. Испачканные шорты цвета хаки, которые задевали её узловатые колени, обтягивали бёдра.

— Кингстон сказал мне, что все считали меня мёртвой.

— Только не Джошуа.

Я вспомнила, что у неё ещё был близнец — Коул. Ему было почти сорок, в то время как она выглядела на… пятнадцать? Шестнадцать? Джош сказал, что время здесь течёт по-другому, но он ошибался; время здесь вообще не двигалось.

— Коул тоже пытается найти тебя, — солгала я, хотя, возможно, он тоже надеялся, что его сестра жива.

Я знала Коула как бы между делом. Он был тихим морским биологом, который помогал знакомить и акклиматизировать земную флору и фауну в Неверрианских водах. Поскольку он был ровесником моей матери, я никогда особо с ним не общалась. Джия знала его лучше, потому что заботилась о его дочери, которая ходила в детский сад, когда она помогала в летних лагерях.

— Коул?

Её прищуренные глаза сказали мне, что она не была убеждена.

— Да, Коул.

Она поднялась с корточек.

— Мой близнец отказался от меня в тот день, когда перебрался в Неверру и бросил меня. Джошу было всего семь, так что я прощаю его, но не Коула. Не пытайся вешать мне лапшу на уши, принцесса, потому что я превращу твою жизнь в ад.

— Ты превратишь мою жизнь в ад?

Наверное, мне не следовало фыркать, но как я могла сдержаться? Я уже была в аду.

— Ты когда-нибудь слышала историю о Прометее и орле, принцесса?

Да, я знала историю об орле, посланном Зевсом, чтобы он каждую ночь поедал печень мифического героя.

— Если ты будешь пытать меня, то я не смогу помочь тебе выбраться.

— Поможешь мне выбраться? — слова Киры отдавали язвительностью. — Если бы ты пришла, чтобы вытащить меня, ты бы не истекала кровью на пляже. Ты бы пришла с взводом фейри-охранников и Грегором.

— Как ты думаешь, почему я привела его внука?

Я надеялась, что мой голос звучал уверенно.

— Я не знаю, но планирую выяснить. Кингстон, твоё копьё.

Она протянула руку, и он бросил его ей. Она поймала его с ловкостью девушки, привыкшей владеть оружием.

Прижав кончик к моему горлу, она сказала:

— Скажи мне правду. Почему вы с пацаном здесь?

— Проткнёшь ей горло, и я позабочусь о том, чтобы ты никогда не выбралась из портала, — голос Римо заставил меня отвлечься от Киры.

Он подкрался к Кингстону и в данный момент держал его в удушающем захвате, приставив кончик своей ручки к горлу моего дяди.

Губы Киры дрогнули, и хотя её давление на копье не ослабло, она оглянулась.

— Наконец-то мы встретились, Римо Фэрроу.

Её ожерелье звякнуло и замигало в белом свете.

— Я так много слышала о тебе.

Сухожилия на предплечье Римо напряглись. Хотя руки Кингстона потянулись к мясистой петле, он не смог высвободиться или ослабить хватку Римо, а затем и вовсе перестал бороться.

Кира перевела взгляд на редеющий лавандово-серый пар.

— Как только дым от взрыва рассеется, прибудут кошки.

Моё сердце, которое и без того билось слишком быстро, ускорилось.

— В том состоянии, в котором она находится, у неё нет никаких шансов выжить. Так что либо мы оставляем её на растерзание, либо я…

— Я буду защищать её.

Предплечье Римо напряглось.

Кингстон приобретал приятный виноградно-пурпурный оттенок.

— Вы, ребята, не понимаете, с чем вам предстоит столкнуться, — сказала Кира. — В отличие от других камер, где вы можете запрыгнуть в поезд, чтобы добраться до следующей, здесь нет следующей камеры, и если не выследить и не убить всех кошек, придут новые. Поверьте мне. Я пробыла здесь достаточно долго, чтобы кое-что понять о тюрьме твоего деда.

— И как тебе поможет моё убийство? — прошептала я, и острие её копья вонзилось мне в шею.

— Ты исцелишься, а потом сможешь сражаться. Вместо того чтобы быть обузой, ты станешь ценным приобретением, — вполголоса она добавила: — Надеюсь. Если только ты не слишком избалована, чтобы поднимать тяжести.

Пульсирующая боль в пояснице напомнила мне, что у меня не было особого выбора.

— Тут можно умирать неопределенное количество раз?

— Да. Если только ты не укусишь…

— Кира, — прохрипел Кингстон. — Дым… исчез.

Она перевела взгляд на струйки дыма, исчезающие в белом небе.

— Следуйте вдоль реки к водопаду.

— Не убивай её, — прорычал Римо.

— Извини, Рыжик, но здесь выживает сильнейший. Я больше не умру, потому что у тебя кишка тонка, чтобы «подрезать жир». Кроме того, ты достаточно скоро увидишь свою девушку.

— Девушка? — прохрипел Кингстон.

Серьёзно? Только эта часть диалога заставила его задуматься?

Хрустнули ветки. Я ожидала услышать бесконечное рычание, но вместо этого услышал новый голос. Мужчина с густой бородой, но без волос выбежал из леса. Как Кира и Кингстон, он был одет в изодранную в клочья майку и шорты с таким рваным и неровным краем, что когда-то они, должно быть, были брюками.

— У меня есть оружие.

Он размахивал пригоршней оструганных вручную копий.

Римо повернулся к новоприбывшему, подняв Кингстона с земли.

— Сколько вас здесь?

— Четверо, — обращаясь ко мне, она сказала: — О, и, принцесса, когда ты поднимешься туда, — она кивнула головой в сторону плато, — не разбуди жуков-вампиров.

Жуки-вампиры? Кончик её копья царапнул мою пульсирующую сонную артерию.

— Не надо!

Римо отшвырнул Кингстона, который шлепнулся на песок с такой силой, что с его губ сорвалось «умпф».

— Сейчас, — выдохнула я.

Бицепсы Киры напряглись, а затем боль ушла, и я тоже.

ГЛАВА 30. ЖУКИ

Я проснулась от отдалённого бормотания и прохладной липкости. Прежде чем открыть глаза и посмотреть на белое небо, я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Затем быстро осмотрела своё тело, с облегчением отметив отсутствие боли. Этот мир всё ещё был отвратителен, но я была благодарна за странную лазейку.

Я расправила ладони и вдавила пальцы в вязкую грязь. Несмотря на то, что моё тело не болело, я медленно поднялась на ноги, вся моя одежда пропиталась грязью.

Я уставилась на подол туники Римо, которая доходила мне до бёдер, прикрывая верхнюю часть тела, как пончо. Я оставила его внизу без рубашки. Наша одежда не была броней, но она облегала голую кожу. Я приподняла тунику и запустила пальцы в тугой узел повязки, которую он завязал вокруг моей талии, чтобы остановить кровь, сочащуюся из моей раны. Как только я освободилась, я сняла её с талии и повесила на шею. Резкий запах, исходивший от грязной чёрной ткани, заставил мои ноздри раздуться.

Я уже собиралась просунуть руки в рукава комбинезона, когда вспомнила, что Римо отрезал один из них. Хотя в этой камере и не было душно, воздух был тёплым, поэтому я сделала ножницы из своей пыли, отрезала оставшийся рукав, затем волшебным образом извлекла свой изящный инструмент из небытия и снова надела костюм. Продев пояс, который Римо сделал для меня, сквозь только что срезанный рукав, я завязала узел и накинула его на шею, затем просунула руки в рукава его туники, дважды закатала манжеты, чтобы освободить кисти, и просунула одну руку в эластичное ожерелье рукавов, чтобы закрепить его на груди.

Снова призвав на помощь виту, я смастерила рапиру. Я не была уверена, встречу ли я здесь кошек, о которых упоминала Кира, но сочла благоразумным быть готовой. Бросив многозначительный взгляд в сторону портала, я помчалась к водной глади, сверкающей за другим тропическим лесом. Здесь не было деревьев панем, только высокие пальмы с красноватой корой, покрытой луковицами, по цвету и размеру напоминающими ягоду глейда. Объезжая их в слаломе, я наконец-то вычислила, что видела внизу, в долине.

Кира.

И Кингстон.

Живой и не тронутый возрастом.

Я не могла поверить, что Джошуа был прав.

Я не могла поверить, что Иба был прав.

Я не могла поверить, что Грегор создал тюрьму, о которой никто и не подозревал.

За исключением источника Джошуа. Кто, чёрт возьми, был источником Джошуа?

Вскоре звук текущей воды вытеснил свист моего тонкого, как игла, лезвия и хруст крупного песка под моими топающими сапогами. Должна ли я плыть или бежать по берегу реки? Пока я обдумывала оба варианта, жалея, что у меня не хватило присутствия духа спросить Киру, мой меч задел основание дерева. Я не придала этому особого значения, пока не раздался низкий гул, и похожие на ягоды ракушки не отделились от ствола.

— О, чёрт.

Я сцепила руки на рукояти меча и подняла его, когда на меня опустилась дюжина божьих коровок-переростков.

Что мне было нужно, так это весло, а не меч толщиной с зубочистку. Ослабив хватку, я попятилась, мои сапоги увязли в более мягком песке. Я изменила форму своего оружия и осмелилась бросить взгляд через плечо на воду. Наверное, мне было бы лучше прыгнуть в неё.

Жужжание стало таким громким, что я резко повернула голову в сторону стаи жуков-вампиров и замахнулась, сбив первую волну. Вместо того чтобы шлепнуться на землю, они опустились, как пчелы-опылители, а затем снова поднялись и устремились прямо на меня. Я ударила по воздуху, затем крутанулась, и моя ракетка сбила ленту из них.

Сильный укол в ключицу заставил мой подбородок уткнуться в шею. Одна из выпуклых тварей вцепилась в меня. Гудение снова усилилось, и я отшатнулась назад, одной рукой схватившись за жука, а другой крепко обхватив ракетку.

Что за навязчивая идея была у Грегора с зубастыми летающими тварями? Сожалел ли он о том, что родился фейри, а не вампиром?

Пот выступил между лопатками. Я оторвала студенистого жука и запустила им в дерево, с которого он прилетел, прежде чем развернулась и раздавить его приближающихся друзей. Моя опора пошатнулась, и я отлетела назад, шлепнувшись в поток. Инерция вырвала ракетку из моих рук.

Жуки-вампиры устремились к моему плавающему телу. Прежде чем кто-либо успел вонзить свои острые зубы в мою обнажённую плоть, я погрузилась, и они ударились о поверхность воды, как игрушечные мячики. Когда один из них нырнул под волнующийся прибой, меня охватила тревога.

Пожалуйста, пусть они не будут приспособлены для плавания.

Словно буй, погрузившийся в воду, жук поднялся обратно. Кровь окаймляла струйку пузырьков, вырывающуюся из моего носа. Я приоткрыла рот, чтобы глотнуть воздуха, забыв, что не могу дышать под водой. Я сомкнула губы, набрав полный рот ила. Рефлекторно я выдула его вместе со своим запасом кислорода.

Когда я вернусь в Неверру, я возьму молоток для разделки мяса и разотру кости Грегора, а потом утащу его на самое дно Розового моря и буду ждать, пока у него не лопнут лёгкие и не откажут органы. Эти отвратительные размышления пугали меня, но не своей жестокостью, а отсутствием чувства вины и отвращения, которые я испытывала, представляя их себе.

Мои собственные лёгкие свело судорогой, побуждая меня всплыть на поверхность, но красные жуки жужжали в нескольких сантиметрах от того места, где лопались пузырьки воздуха, и где, чёрт возьми, была моя ракетка? Я протянула руку, призывая свою пыль обратно. Когда ко мне не потянулись золотистые нити, мой пульс участился. Я оттолкнулась, решив плыть быстрее, сканируя расплывчатое окружение в поисках продолговатой формы, но единственное, что я увидела, был равномерный слой жуков-вампиров, краснеющий на поверхности воды. Неужели они все собрались, чтобы похоронить меня?

Я наконец-то поняла, почему люди, не являющиеся Дэниели, описывали удушье как ощущение, будто ваши лёгкие подожгли. Мои внутренности наполнились обжигающим жаром, который распространялся так, как будто мои вены порвались и калини просачивался в остальные органы.

Мне надоело умирать, Грегор Фэрроу.

Прикинув, что воздуха у меня осталось на пару секунд, я прищурилась сильнее. К счастью, ручей, тянувший меня к обрыву, был узким, а вода сладкой и прозрачной — в этом мире соль, вероятно, жалила бы.

Давай, давай, — подгоняла я свою ракетку. — Вернись ко мне. Ты мне нужна.

Если она не застряла в песчаном русле реки, она бы перелетела через обрыв вместе со мной, но я пока даже не могла заметить обрыв, а это означало, что у меня закончится кислород задолго до того, как я переберусь. Края моего поля зрения начали расплываться, что никак не могло быть хорошим знаком.

Может быть, я смогла бы всплыть на поверхность, чтобы быстро перевести дух. Я посмотрела вверх. Жуки больше не парили над водой. Они сидели на ней, подпрыгивая, как окровавленные утки.

Время для плана Б.

Если бы только у меня был план Б.

Что-то ударило меня по ноге. Я вытянула шею, и хотя мне казалось, что я плаваю в луже непрозрачного клея, я различила едва заметный мерцающий изгиб. Подобно неисправному маятнику, моя рука изогнулась дугой к бедру, а затем сведенные судорогой пальцы обхватили то, что меня ударило. Надеясь, что у меня не галлюцинации, я поднесла эту штуку к лицу и чуть не заплакала при виде её.

Вместо того чтобы вернуть виту внутрь себя, я смастерила трубку, такую длинную и тонкую, что она протыкала сетку из жуков-вампиров. А потом я присосалась к ней. Вода хлынула мне в рот. Я была так ошеломлена, что поперхнулась и чуть не выронила своё устройство. В тёмном уголке моего сознания мне пришло в голову, что я должна подуть в неё, чтобы прочистить, но я сомневалась, что во мне ещё осталось что-то для удара. Тем не менее, я попыталась. По наполненной водой трубке не поднималась даже струйка воздуха.

Неужели, наконец, наступила ночь? Водный мир вокруг меня стал невероятно тёмным.

Хотя моя хватка ослабевала, я слегка сжала свою огромную трубку для подводного плавания, чтобы она стала твёрдой, а затем сжала ещё раз, чтобы она стала полой. А потом я сделала глоток, молясь о глотке воздуха, молясь, чтобы я не вернулась на грязевое поле, потому что мне нужно было добраться до остальных и помочь той битве, которая началась внизу, в долине.

Воздух — восхитительный, чистый и бодрящий — обдул мои щёки и проник в затёкшие легкие. Я вдыхала и выдыхала, вдыхала и выдыхала. Постепенно моё зрение прояснилось, серые точки сменились мазками яркого цвета — переливчато-голубым и ягодно-красным. Я даже больше не возражала против вида жуков. Они больше не могли причинить мне вреда.

Я провела одной рукой по бархатистому песку, песчинки взвивались и танцевали вокруг меня, запутываясь в моей распущенной косе.

Скука или, возможно, врождённое чувство, что их миссия стала бесполезной, заставили жуков-вампиров подняться толпами и уплыть обратно в свои гавани из коры. Дыша спокойно, я воспользовалась передышкой, чтобы расслабиться перед тем, что ожидало меня в долине. После ещё пары минут праздного дрейфа я намотала пыль обратно на ладонь и, оттолкнувшись ногами, всплыла на поверхность.

Вода пенилась, волны ударяли мне в щёки и нос, брызги попадали в глаза. Я уже приближалась к месту высадки. Я высунула голову чуть выше, чтобы прикинуть расстояние. Полмили. Возможно, и меньше. Я перебирала ногами, пробираясь по простору к берегу, опасаясь, что падение с выступа приведёт к нежелательному смещению позвоночника. Мои мышцы затвердели и растянулись, сухожилия восхитительно изогнулись. Как я скучала по плаванию. Очень быстро я добралась до насыпи и на четвереньках выбралась на сушу, капли крови капали на песок перед моим лицом. Проклятый кровожадный дьявол.

Промокшая насквозь, я поднялась на ноги. Моя одежда прилипла к телу, но выжимать её не было смысла, особенно когда я собиралась нырнуть головой вниз со скалы в ещё большую воду.

Я вздрогнула, когда воспоминание о моём последнем падении озарило мой мозг. Даже знание о том, что я буду воскрешена, не смягчало ужаса смерти. Моя цель, когда я оттолкнулась от скалы, должна была быть верной. Если только я не создам ещё один парашют… Нет. Я не хотела, чтобы другие заключенные видели, что у меня есть доступ к магии.

Я поспешила вдоль берега, поднимая комья песка, мои ноги хлюпали в сапогах. Десять ударов сердца спустя я стояла на краю обрыва. Хотя густая синяя листва скрывала большую часть долины, полумесяц, окружающий бассейн, был прекрасно виден — белый с таким количеством красных пятен, что я подумала, что кто-то ещё был ранен или убит, потому что вся эта кровь никак не могла вытекать из моей раны на талии.

Как будто камера услышала мои размышления, полосатый зверь с лапами размером с обеденные тарелки и лавандовым мехом, слипшимся от крови, медленно двинулся к воде. Он пошатнулся. Раз. Второй. А потом он рухнул, половина тела была в воде. Хриплое мяуканье заставило тонкие волоски у меня на затылке встать дыбом.

О, Великая Геджайве. Я прижала костяшки пальцев к своему разинутому рту.

— Ты так и будешь стоять там, принцесса, или действительно промочишь ноги? — крикнул кто-то.

Я подпрыгнула, когда до меня донесся голос пожилого мужчины, который ранее был на пляже. Он грёб по течению, лысая голова была гладкой и блестящей, как жемчужина.

— Мы уже убили половину из них, — продолжал он, и его голос разносился над шумом воды.

— Половину?

— Троих, — крикнул он. — Их всегда столько же, сколько и нас.

Я сглотнула. Все ли они были такими же большими, как тот, на пляже? Я снова посмотрела на него сверху вниз. Животное лежало неподвижно, вокруг его толстого тела распускался темно-малиновый цвет, золотистые полосы мерцали, как будто были сделаны из фольги, а не из меха.

— Откуда мы будем прыгать? — громко спросила я.

— Тебе нужно вернуться в реку, доплыть до середины, а потом позволить течению унести тебя вниз! Если ты нырнешь откуда-нибудь ещё, то сломаешь себе шею. Поверь тому, кто опробовал множество мест для дайвинга.

Моя слюна снова загустела.

— Скольких заключённых… убили тигри? — спросила я, отступая тем же путем, каким пришла.

Каким бы сильным пловцом я ни была, при таком течении я никогда не доберусь до середины реки, прежде чем свалюсь, если не прибавлю к расстоянию ещё несколько десятков метров.

— Только меня. Проклятый тигр изрезал мне грудь своими металлическими когтями!

Металлические когти… Как на ожерелье Киры. Должно быть, она вырвала их у одного из зверей и подвесила на верёвке. Боевой трофей.

Рычание, за которым последовали крики внизу, заставило меня войти в пенистую воду. Я оттолкнулась от насыпи и поплыла к центру реки, а затем повернулась к долине и позволила течению нести меня в сторону схватки внизу.

ГЛАВА 31. ЧЕТВЁРТЫЙ

Я закрыла глаза, переваливаясь через край водопада, и свернулась в клубок, чтобы не повредить суставы. Я подумала о Суке, моём кузене, любящим острые ощущения. О том, как он, вероятно, страстно прокричал бы «ковабунга», как он это делал, когда пролетал над Розовым морем и пикировал на меня — одно из его самых любимых развлечений.

Удар о воду был почти таким же, как удар о твёрдый камень. Мои органы остались нетронутыми внутри моего тела, но, чёрт возьми… мой бедный череп. Он стучал и раскачивался, как и остальные мои кости.

Я вдруг вспомнила о своём приятеле по плаванию, и мои руки и ноги взметнулись вверх и рассекли воду как раз в тот момент, когда он врезался в неё. Пока он падал, как камень, я ударом-«ножницы» вынырнула на поверхность.

— Кошка мертва? — спросила я, как только он выплыл.

— Если она не двигается, значит, она мертва.

Ступая по воде, я осмотрела грудную клетку кошки. Убедившись, что она не двигалась, я направилась к берегу. Сквозь шлёпанье моих рук по воде послышалась серия отдалённых стонов, за которыми последовал нечеловеческий рёв. Мой пульс участился, как и желание вступить в бой, но Римо был там.

Я отогнала от себя дурные предчувствия и поплыла быстрее, изучая зазубренные когти пурпурного гиганта, заострённые уши и два золотых клыка, которые торчали из его челюсти, покрасневшие от — я сглотнула — крови. Когда мои сапоги прочно закрепились на песчаном дне, по моей спине пробежала череда мурашек.

— Двигайся! — лысый протиснулся мимо меня, проводя ладонями по лицу, чтобы стряхнуть воду. — Им нужна наша помощь.

Я помчалась за ним, пыльца Карсина покалывала мою ладонь, напоминая мне, что она здесь для того, чтобы её можно было взять, и я бы взяла её, если бы дело дошло до драки.

— А как насчёт оружия? — закричала я, очищая песок, прилипший к моему гидрокостюму.

— У них должно быть что-то ещё на месте. Если нет, мы отправимся в пещеры.

Я не спрашивала, где находятся пещеры, просто последовала за ним. Движение справа от нас заставило его изменить курс. Он так резко обогнул толстый, облупившийся ствол, что я промахнулась мимо лианы, повисшей между ним и следующим деревом, и она хлестнула меня по лбу, откинув голову назад. Чудом я не упала, но маленькие звездочки засверкали у меня перед глазами. Я потрясла головой, чтобы прояснить её, как раз в тот момент, когда рычание раздалось так близко, что я могла поклясться, что почувствовала в воздухе зловонное дыхание существа.

Моя кровь и дыхание участились. Вскоре я вырвалась из зарослей жёлтых растений со скрученными листьями-щупальцами, которые царапали мои голени.

Святые небеса над головой.

Тигри стоял на задних лапах, а перед ним, держа копьё, тонкое, как спичка, стоял Римо с обнажённой грудью, испачканной кровью и песком.

Нигде не увидев Лысого, я смастерила своё собственное копьё, похожее на копьё Римо, только в три раза длиннее и острее. А потом я закричала на зверя, переключая его внимание, что также привлекло внимание моего жениха. Огромная кошка приземлилась так, что от её лап задрожала сама земля. Мои колени ослабли и согнулись. Я присела на корточки в боевой стойке.

Тигри повернулся ко мне и понюхал воздух. А потом он облизнулся и прыгнул.

Римо крикнул, но мой бешено бьющийся пульс заглушил его голос.

Меня пронзила такая мощная доза адреналина, что я подумала, что могла бы оторваться от земли, если бы подпрыгнула. Несмотря на то, что я никогда бы в этом не призналась, я всё-таки прыгнула, и между мной и землёй оказался целый фут воздуха, прежде чем я снова рухнула.

Поскольку летать тут было невозможно, я отвела руку назад, готовясь метнуть копье, но даже если бы моя цель была верной, а скорость — звёздной, моя заостренная палка, вероятно, отскочила бы от плотной стены мышц, надвигающейся на меня. Когда я была моложе, Иба научил меня, что лучший способ обезоружить своего врага, когда он в меньшинстве или превосходит его силой, это использовать элемент неожиданности. Он продемонстрировал это, когда мы сражались тростниками вместо мечей. Когда я наносила последний удар, Иба намазал лицо пылью, чтобы выглядеть как Паппи, и хотя мы не должны были использовать никакой магии, и я знала, что это был трюк, это остановило меня достаточно надолго, чтобы он успел подхватить меня под ноги и прижать своим игровым мечом.

Моя стратегия утвердилась ровно в тот момент, когда тигри бросился на меня. Золотистый мех колыхался вокруг его выступающих ляжек. Я сжала пальцами копьё и превратила его в сетку из колючей проволоки, которую бросила в животное. Он зарычал, когда коснулся её, затем взвыл, когда запутался в колючей сетке и ударился о землю. Римо, который бежал за ним, прыгнул и вонзил копье в шею зверя. Прямо перед тем, как тело моего спутника успело приземлиться на колючий металл, я призвала свою пыль обратно.

Нахмурившись, он выдернул своё оружие из шеи зверя. Плоть влажно хлюпнула по обтесанному дереву. Взгляд Римо был так полон гнева, муки и сотни других мрачных эмоций, что мне показалось, будто я сделала что-то не так, хотя моим единственным неверным движением было проявление моей магии.

Хотелось надеяться, что никто не был посвящён в это маленькое шоу.

— Что, чёрт возьми, это было? — спросил Лысый, выскакивая из жёлтых зарослей с двумя копьями и мачете.

Губы Римо превратились в тонкую линию на его точёном, залитом кровью лице.

Я притворилась невинной.

— Что было?

— Эта грёбаная проволочная штуковина. Откуда ты это взяла?

— Какая проволока? — спросила я.

— Вещь, которая убила кошку!

Высокий лоб Лысого пылал от напряжения и досады.

Я нахмурилась. Хотя Нима могла видеть мою ложь насквозь, этот человек не знал меня. Может быть, он клюнул бы на мои некачественные актёрские способности.

— Римо сразил кошку своим копьём.

Бицепсы Римо напряглись, когда он поудобнее сжал окровавленное копьё.

— Я не уверен, что ты видел, Куинн. Кроме того, моя спутница ведёт себя как безрассудный ребёнок, — пробормотал он себе под нос, отворачиваясь от меня. — Сколько осталось тигров?

— Один. Рядом с железнодорожной станцией.

— Пошли.

Не оглядываясь на меня, он зашагал прочь, проталкиваясь мимо растений.

Ошеломлённая его отношением, я простояла на своём месте почти целую минуту.

— Я не сумасшедший, малышка. Я знаю, я что-то видел, — прорычал Куинн, прежде чем бросился за Римо.

Ворча, я бросилась за ними, расстегнула пояс и взялась за край туники. То, что Куинн вёл себя с ненавистью, это одно; то, что так себя вёл Римо… ну, это меня разозлило.

— Римо, подожди!

Он этого не сделал.

Я встала перед ним, стянула его промокшую тунику и швырнула ему в руки. На его челюсти заиграл мускул, когда он перекинул её через плечо и пронёсся мимо меня.

— Ты злишься из-за того, что я предпочла умереть?

Я была не из тех, кто позволяет ситуации затягиваться.

Он остановился, затем медленно повернулся.

— Я мог бы защитить тебя, — процедил он сквозь зубы.

Ещё больше криков разнеслось по джунглям. Бормоча что-то себе под нос, Лысый поспешил скрыться за густой растительностью.

Римо развернулся и снова пошёл. Хотя его походка была торопливой, и он демонстративно игнорировал меня, он придерживал рыжевато-коричневые лианы дольше, чем было необходимо. Было ли это потому, что он заметил отметину у меня на лбу и не верил, что я не получу подзатыльник во второй раз?

В какой-то момент я схватила его за запястье, заставляя снова остановиться.

— Сейчас не время, Трифекта. Им нужна наша помощь.

Он по-прежнему не смотрел на меня, как будто насмотрелся вдоволь и больше не мог выносить моего вида.

— Возможно, ты и смог бы защитить меня, но, как бы я ни была ранена, я не смогла бы защитить тебя. Так что я прошу прощения за то, что снова ушла, Римо, но мне нужно было подлечиться.

Его взгляд, наконец, встретился с моим, такой же дикий, как у фиолетовой дикой кошки.

— Защитить меня?

Его губы скривились, как будто он счёл смешным, что принцесса защищает фейского стражника.

Хотя я отпрянула, я не отпустила его запястье.

— Что мне нужно, так это чтобы ты перестала выбирать смерть, Амара! А вдруг в следующий раз ты не вернёшься?

— Они сказали, что мы всегда возвращаемся.

— И ты им доверяешь? — крикнул он.

Я выдержала его дикий взгляд долгую минуту, чувствуя, что за его гневом скрывается много слоев. Однако сейчас было не время разбирать их на части.

— Ты бы исцелилась. Я бы нашёл способ сохранить тебе жизнь. Чтобы обезопасить тебя!

Я скользнула рукой вниз к его руке и сжала в кулак его пальцы.

— В этом мире не твоя работа обеспечивать мою безопасность.

А затем я отпустила его кулак и направилась в сторону борьбы.

После нескольких бесшумных шагов его пальцы скользнули сквозь мои.

— Больше так не делай, поняла?

Я взглянула на него.

— Умирать или пользоваться даром Карсина в этой камере?

Его взгляд снова пробежал по моему лицу, задержавшись на впадинке между ключицами. Моя колотая рана всё ещё кровоточила?

— И то, и другое. Не делай и того, и другого. Ничего из этого. Хорошо?

Эта крошечная морщинка, которая, как я начинала понимать, означала беспокойство, прорезала пространство между его бровями.

— Хорошо.

По долине разнёсся леденящий душу рёв. Не отпуская моей руки, он потянул меня вперёд, прокладывая тропинку через обвисшие лианы и густой подлесок. Мой взгляд метался от серых стволов панема к облупившимся стволам экзотических пальм в поисках красных жуков. Я никого не видела.

— Ты встретился с четвёртым заключенным? — спросила я между глотками липкого воздуха.

Его пальцы напряглись вокруг моих.

Прежде чем он успел ответить, раздался вой, за которым последовало рычание, раздавшееся так близко, что у меня на затылке встали дыбом тонкие волоски. Сквозь густую рощицу деревьев я заметила пурпурные и золотые вкрапления.

Несмотря на то, что я предполагала, что узнаю это достаточно скоро, разговор отвлёк меня от чудовищной твари, к которой мы бежали.

— Ну? Встретился?

— Да, — он выплюнул это слово, его челюсть была такой же твёрдой, как и его пальцы.

— И это кто-то, кого мы знаем?

Он раздвинул копьём жёлтую чащу, открыв зрелище, которое я искренне хотела бы забыть. Конечно, я терпеть не могла Кингстона, но при виде его тела, свисающего изо рта тигри, как тряпичная кукла, потерявшая набивку, у меня к горлу подступила желчь. Я отвернулась от Римо и выплеснула на свободу то немногое, что ещё оставалось у меня в желудке.

Когда я выпрямилась, Кингстон превратился в серый пепел, его кровь всё ещё капала с морды зверя. Тигри взревел от разочарования, перепрыгнул через обломки поезда и приблизился к Кире и Куинну, которые подняли копья. Треск лианы, раскачивающейся над их головами, заставил мой взгляд устремиться к фигуре, обнимающей толстую виноградную лозу — мужчине с головой, полной черных кудрей, и мускулами, которые посрамили бы самого гордого лусионагу.

Мужчина согнулся в поясе и запрыгнул на спину демона с твёрдостью и уверенностью человека, привыкшего охотиться на монстров. Обхватив одной рукой толстую полосатую шею животного, он вонзил нож в щёку твари и отвёл руку назад, прорезав линию от челюсти до плеча. Издав последний тонкий скулеж, тигри рухнул, и охотник слез со своей мёртвой добычи. Он вытащил нож, затем вытер кровь, покрывавшую лезвие, о гору пурпурного меха.

— Все убиты? — его глубокий голос разнёсся по притихшим джунглям.

Куинн кивнул.

— Да. Новые ребята прикончили своего кота прямо перед тем, как мы пришли сюда.

Он бросил в мою сторону косой взгляд, который говорил о том, что он собирается потребовать ответов о том, что он видел ранее.

Я снова обратила своё внимание на перевязанные руки и накачанные плечи четвёртого заключенного — единственные его части, которые я могла видеть со своего наблюдательного пункта.

— Смотрите, кто вернулся… — Кира одарила меня улыбкой, полной зубов.

Я слышала истории о заточении Нини и Джими в лагере Дэниели, которым управляла матриарх Локлир. Кира заковала мою тётю в цепи и жестоко обращалась с ней, в то время как её друзья и семья пытали Каджику. По сей день мой дядя не простил их, хотя Нини, всегда добросердечная пацифистка, преодолела свои обиды. Это не означало, что она всё ещё не опасалась Шарлотты Локлир, но она могла бы поговорить с ней, если понадобится.

— Я ожидала, что ты умрешь, как минимум, ещё несколько раз, прежде чем вернёшься к нам, принцесса.

Я не была уверена, была ли это скрытая ненависть в тоне Киры или мой ярлык, но четвёртый заключенный, казалось, застыл на месте. А затем, медленно, он начал поворачиваться. Римо подошёл ко мне поближе. Точнее не поближе, а встал прямо передо мной. Мой нос ткнулся в твёрдую выпуклость его плеча. Нахмурившись, я коснулась его руки, чтобы немного сдвинуть его в сторону, но с широко расставленными ногами он оказался гибким, как калимбор.

Он был защитником и собственником, но это выводило и то, и другое на совершенно новый уровень.

Кто же был этот четвёртый заключённый?

Я приподнялась на цыпочки. И когда мой взгляд встретился с взглядом тёмноволосого пленника, моя рука, всё ещё лежавшая на бицепсе Римо, резко поднялась и прикоснулась к моим приоткрытым губам.

ГЛАВА 32. ПРИЗРАК

Мне казалось, что моё сердце ни разу не ударило с тех пор, как я увидела человека, стоящего рядом с убитым тигри. Как и показалось, что я ни разу не моргнула и не вздохнула. Все мои чувства притупились при виде человека, который должен был быть мёртв.

Призрак.

Герой, чью память неверрийцы чествовали каждый год.

Я вдохнула так резко, что у меня свело грудь.

— Как?..

Мои веки поднимались и опускались над широко раскрытыми глазами, как будто для того, чтобы избавиться от того, что, очевидно, было иллюзией. Каждый раз, когда мои ресницы касались надбровной дуги, человек из досье в участке шерифа Фальшивого Роуэна всё ещё был там.

Всё еще смотрел прямо на меня.

— Он настоящий? — пробормотала я.

Римо стоял так неподвижно, что казалось, он слился с окружающим пейзажем. Только трепетание у него на виске выдавало, что он всё ещё очень даже жив.

— Да.

— Но как?

Я подумала о холмике оранжевого одуванчикового клевера, который покрывал серую скалу на вершине одной из Пяти.

— Из твоего пепла выросло растение, Круз Вега.

Круз одарил меня улыбкой, от которой у меня ёкнуло сердце, потому что это была та же самая улыбка, которая была на его фотографии у Ибы.

— Должно быть, это был не мой прах.

Засунув нож за пояс, он направился туда, где я всё ещё стояла в тени Римо.

— Ты так похожа на свою мать, Амара, и в то же время так похожа на Эйса. Это невероятно.

Его глаза, такие же ярко-зелёные, как у Римо, сияли от волнения.

— Сколько тебе лет?

Римо напрягся, что было впечатляюще, учитывая, что на его теле не было ни грамма мягкости.

— Почти восемнадцать.

Адамово яблоко Круза подпрыгнуло на его жилистом горле.

— Почти столько же лет было твоей матери, когда я с ней познакомился. В его тоне было что-то душераздирающе тоскливое.

— Поскольку мы здесь не нужны, — сказала Кира, — мы с Куинном собираемся отправиться к водопаду и отскрести немного кошачьего дерьма.

Я не могла поверить, что стою перед лучшим другом моего отца и разговариваю с ним. Это было безумие. Почти так же безумно, как тот факт, что ему всё ещё было точно столько же лет, сколько ему было, когда он исчез из наших миров.

Поскольку Римо не сдвинулся ни на метр, ни даже на сантиметр, я обошла его и встала рядом, а не позади.

— Как ты выжил, Круз?

— После Грегора… — его голос затих, когда он посмотрел на Римо, слегка покачав головой. — Извини, но это… это… ты был младенцем, когда меня отправили в «Петлю», Римо. Теперь ты мужчина.

Он снова покачал головой, волнистая чёрная прядь упала ему на лоб и на блестящие глаза. Он провёл рукой по волосам, затем прочистил горло.

— Грегор ввёл мне смертельный яд дайла, чтобы вернуть Лили в Неверру. Следующее, что я помню, я лежу в грязи под порталом. Я думал, что умер и попал в ад. Пока я не добрался до этой камеры и не нашёл Киру, Куинна и ещё нескольких человек.

— Другие? — Римо прищурился.

— Да. Они все ушли из жизни, но были и другие.

Мой пульс участился.

— Я думала… я думала, что мы не можем умереть насовсем.

Круз уставился на свои окровавленные ладони, затем вытер их о тёмно-зелёные брюки-карго, на которых было множество других пятен.

— Вы ведь сталкивались с яблоком, верно? В каждой камере есть по одному.

Вся кровь отхлынула от моего тела.

— Я чуть не съела его, — выпалила я, в ужасе взглянув на Римо.

Он бросил на меня взгляд типа «Я-же-говорил-тебе-кусать-его-плохая-идея».

— Я обязана тебе жизнью, Римо Фэрроу, — выдохнула я, и что-то кольнуло меня в живот. Что за…

Глаза Римо, которые до сих пор были прищурены, широко раскрылись.

О… нет. Нетнетнетнетнет. Я только что заключила сделку с фейри!

Я могла бы быть мертва, так что, в общем, сделка была не так уж плоха. Кроме того, Римо был… милым. Он не станет использовать свой гаджой, чтобы причинить мне боль.

— Амара… — Круз произнёс моё имя, совершенно не обращая внимания на то, что только что произошло между мной и Римо. — Любовь. Кто придумал твоё имя? Твоя мать или отец?

Я облизнула губы и повернулась обратно к Крузу.

— Это была идея моего отца. Итак… Итак, ты приземлился здесь, и что потом?

— Тогда я понял, что Грегор не убивал меня; он спас меня. Долгое время я верил, что он придёт и вытащит меня отсюда. Но проходили годы, а никто не приходил, и я понял, что он не планировал меня выпускать. Я молился только о том, чтобы он оставил меня здесь, чтобы наказать за то, что я разбудил Охотников и помог Эйсу забрать корону, а не за то, что он украл её у твоего отца. Только когда прибыл Кингстон, я узнал, что никто не знал об этом измерении.

Гнев окрасил его взгляд, но не задержался надолго. Вскоре выражение его лица смягчилось.

— Я также узнал, что все мои самые близкие друзья живы и здоровы. Что Вуды всё ещё правят Неверрой, и хотя я никогда не терял надежды, что Эйс узнает об этом месте, я был доволен.

Слеза скатилась по моей щеке. А потом ещё одна. Я стёрла их. Я даже не была уверена, почему плачу, потому что в душе я кричала. Кричала о том, каким злым был Грегор, что запер невинного человека. Как он мог такое сделать? Крузу? Нини? Ибе?

— Не плачь, Амара.

Круз поднял руку, как будто хотел коснуться моей щеки, но что-то в выражении лица Римо заставило его пальцы вернуться к бедру, не касаясь его.

— Я мог бы быть мёртв.

— Это непростительно и так несправедливо, — прохрипела я. — Жестоко.

Римо ни в чём не был виноват, и всё же он вздрогнул, как будто преступления его деда были его собственными.

Круз глубоко вздохнул.

— Итак, теперь я могу услышать, как вы двое сюда попали?

— Я задолжала брату Киры гаджой. Он рассказал мне о портале, который вёл в сверхъестественную тюрьму, сказал мне, где его найти. Я думала, он сошёл с ума, но потом меня засосало сквозь портал, — я положила ладонь на живот, словно ожидая, что его снова сведёт судорогой. — Я проклинала его за то, что он послал меня сюда, но теперь, когда я нашла тебя… теперь я рада, что он воспользовался своей сделкой.

Круз улыбнулся.

Моя рука, наконец, соскользнула с живота и остановилась на ожерелье из разорванных рукавов.

— Я всё ещё не могу поверить, что ты настоящий.

Римо хмыкнул, отчего густые чёрные брови Круза слегка приподнялись. У меня возникло искушение толкнуть локтем моего угрюмого спутника, чтобы он вёл себя более вежливо с человеком, которого его дед отправил за решетку пожизненно. И вообще, почему он так себя вёл? Неужели он думал, что мы ополчились на него?

Это была не его вина, что Круз оказался здесь. Он не создавал это место.

— А ты, Римо? Как ты оказался в этом месте?

— Амара — моя невеста, — его голос был таким же напряжённым, как и всё остальное тело. — Естественно я не мог позволить ей пройти через призрачный портал в одиночку.

Мои щёки вспыхнули от того, как он нацепил на меня этот ярлык.

— Это помолвка по расчёту.

Римо бросил на меня леденящий душу взгляд.

— Что? Это… — сказала я.

— Почему ты назвал это призрачным порталом, Римо?

— Потому что это портал, которого не существует. Очень похож на тебя, Вега, — добавил он себе под нос.

Круз долгую минуту пристально смотрел на него. Вместо того чтобы прокомментировать явную антипатию Римо, он спросил:

— Твой дедушка никогда не рассказывал тебе об этом?

— Никогда.

Между нами троими повисло молчание.

Я хотела обратиться к Римо, сказать ему, что ему не нужно защищаться, но Круз сказал:

— Кингстон упоминал, что вы с Грегором были близки.

Вокруг Римо рухнула стена.

— Были, — его голос был ледяным.

Чувствуя, как ему это тяжело, я коснулась его руки. Он убрал её от меня.

Только не снова… Мы помирились всего несколько минут назад, и теперь мы снова были… кем мы снова были? Озлобленные детьми с нулевыми навыками общения?

— Римо…

Он попятился.

— Я иду к водопаду.

А потом он развернулся и зашагал сквозь кусты, оставив меня наедине с призраком из прошлого моих родителей.

ГЛАВА 33. ПРОЩЕНИЕ

Несмотря на то, что джунгли поглотили Римо, жёлтый подлесок всё ещё дрожал от его стремительного отступления.

— Он был очень близок со своим дедушкой, что сделало наше… путешествие особенно тяжёлым для него, — вздохнула я. — До того, как он увидел это место, как пожил тут, он ставил Грегора на чрезвычайно высокий пьедестал.

Я снова повернулась к Крузу и обнаружила, что он изучает меня.

— Не могу поверить, что у Катори и Эйса есть дочь, и я разговариваю с ней.

— А я не могу поверить, что ты пробыл здесь два неверрианских десятилетия.

Земное столетие…

Он откинул назад свои тёмные кудри.

— Кто-нибудь знает, что ты здесь, Амара?

— Только Джошуа Локлир. Я надеюсь, что к этому времени он уже рассказал Ибе и Ниме.

С другой стороны, если бы он это сделал, разве они не заставили бы Грегора вытащить нас?

— Иба и Нима?

— Это значит мама и…

— Я знаю, что это значит, — он улыбнулся. — Я изучал Готтву. Я, конечно, немного подзабыл, так как мне долгое время не с кем было попрактиковаться в этом языке, — через секунду он сказал: — Я удивлён, что Эйс может ответить на что-то, сказанное на Готтве.

Мои губы изогнулись в улыбке.

— Только когда это исходит из моих уст или из уст Нимы. В остальном он притворяется, что не понимает языка нашей большой семьи.

— Небеса, даже твоя улыбка такая же, как у твоей матери. Но твои глаза…

— Я же должна была кое-что взять от своего отца.

Он усмехнулся.

— Я также унаследовала его превосходное чувство юмора, на случай, если тебе интересно. Что немного облегчило выживание в этом проклятом месте.

Мой взгляд скользнул по кустам, которые больше не дрожали после поспешного ухода Римо.

Чувство юмора помогло, но именно Римо сохранил мне рассудок.

И безопасность.

И улыбку.

И жизнь.

— Тебе следует пойти умыться, — сказал Круз, как будто поняв, куда завели мои мысли. Или, скорее, за кем они ушли. — Мне нужно позаботиться о кошке. Добыть немного мяса и меха с нашей охоты. Встретимся в пещерах.

Несмотря на то, что мне были интересны эти пещеры, я знала, что увижу их достаточно скоро.

— Спасибо, Круз.

— За что?

— За то, что спас Неверру. За то, что спас мою тётю.

— Твои родители спасли Неверру, Амара. Что касается спасения жизни Лили, то я не заслуживаю никакой благодарности. Особенно с учётом того, что это была моя вина, что её вообще не пустили в Неверру.

Чувство вины скрывало его добродушное выражение лица, и он стал выглядеть старше своего возраста.

Какая же ждёт его адаптация, когда мы вернём его в Неверру. Все, с кем он рос, постарели, а он тем временем оставался замороженным в… Сколько же ему было лет? Двадцать четыре… двадцать пять?

— Они придут за мной и Римо, Круз. И когда они придут за нами, ты наконец-то будешь свободен.

Он сжал губы в тонкую линию. Резко кивнув, он отвернулся и направился к мёртвой кошке.

— Надежда — опасное чувство, которое опасно питать в этом месте, Амара, — крикнул он через плечо. — Опасно, но жизненно необходимо. Надежда сохранила мне жизнь, но она также и принесла мне больше всего боли.

Моё сердце потянулось к нему. Десятилетия заточения в этом месте… Я огляделась: на качающиеся голубые деревья, сахарно-белое небо, стены из сланцевых скал. Из всех миров этот казался наименее ужасным, но он оставался клеткой.

Когда он опустился на колени рядом с грудой пурпурно-золотого меха, я услышала шум разбивающейся воды. Мне потребовалось некоторое время, чтобы добраться до пляжа, и достаточно поразмышляла о Крузе, Римо, Грегоре и этой сверхъестественной тюрьме. Я обижалась на Джоша за то, что он заставил меня попасть внутрь, но не больше. Теперь я благодарила его за то, каким необыкновенным было это путешествие.

Всё ещё было таким.

Я представила себе лицо Ибы, когда он увидит Круза. Представила себе Нини и Ниму тоже. Все они будут вне себя от радости. Я всё ещё представляла себе воссоединение, когда наткнулась на Куинна и Киру, присевших на корточки рядом с поверженным тигри. Они вспарывали ему брюхо наконечниками своих копий и бросали кусочки розового мяса на разложенные большие листья. Запах свежей крови и влажного меха вырвал меня из задумчивости и вернул в тусклую реальность, от которой нас ещё предстояло спасти.

Кира откинула назад свои дреды, окрасив белокурые пряди в красный цвет.

— Пришла помочь нам выпотрошить тигра, принцесса?

Я стиснула зубы, но не от запаха или вида, а от ярлыка, на котором она настаивала, и от её унизительного тона.

— Я помогу, но сначала мне нужно поговорить с Римо. Вы знаете, куда он пошёл?

Кира пристально посмотрела на меня, а затем склонила голову в сторону водопада.

— Проплывал вон там некоторое время назад. Выглядел не слишком счастливым, — когда я ступила в прозрачную воду, она спросила: — Как прошло твоё маленькое воссоединение с неверрианским героем?

Я не пропустила мимо ушей её намёк.

— Было здорово, спасибо, что спросила.

Куинн бросил на меня враждебный взгляд, но я нырнула под волнующийся прибой и оставалась под водой, пока не миновала грохочущую линию пены. Когда я вынырнула, то обнаружила, что нахожусь в маленькой пещере. Хотя сквозь водяную завесу проникало мало света, я уловила вспышку рыжего в тёмном углублении. По тому, как Римо прислонился к скале, раскинув руки по обе стороны от себя, я заключила, что он нашёл выступ, на который можно сесть.

Я плыла к нему, пока не почувствовала под ногами каменистое дно пещеры. Вода покрыла рябью мои плечи, а затем и грудь. Земля вздулась под моими сапогами. Он не произнёс ни единого слова, просто смотрел своими жёсткими изумрудными глазами, словно пытался отпугнуть меня.

Как только вода дошла мне до пояса, он спросил:

— Он такой, каким ты его себе представляла?

Он ревновал? Поскольку я вела себя так по-детски, я ответила:

— И даже больше.

Его заострённая челюсть стала такой же острой, как мачете Куинна.

— Почему ты сказал ему, что я твоя невеста?

— Потому что так и есть, — его голос был тихим, но эхом разносился вокруг нас.

— Значит, ты сказал это не потому, что хотел, чтобы он знал, что я не свободна?

Я играла с мужчиной, который, возможно, и не был таким смертоносным, как тигри, но который мог причинить мне такую же боль. Особенно теперь, когда я была у него в долгу.

Он издал какой-то мрачный звук.

— Как ты и сказала, принсиса, наш союз организован.

Я была так близко к нему, что его коленные чашечки касались моих бёдер. Он резко расставил ноги.

— Значит, ты не против, если мы с ним будем жить в одной пещере?

Казалось, он погрузился в ещё большее количество теней.

— Я тебе не сторож.

— Нет, но ты мой жених.

— Как будто это что-то значит для тебя.

— Ты знаешь, — я подошла к нему на шаг ближе, что заставило его запрокинуть голову. — Это ничего не значило для меня до того, как мы попали сюда, но теперь, когда я узнала Римо под униформой и злобой, я поняла, что этот действительно что-то значит для меня.

Я сделала ещё один шаг и врезалась в каменную скамью.

— Я понимаю, что это так много значит, что мысль о том, что ты останешься со мной из-за магической клятвы, причиняет боль.

Несмотря на то, что мне хотелось положить руки ему на плечи, я опустила ладони над водой.

— Римо, если твои единственные причины остаться со мной это долг и магия, пожалуйста, будь честен и скажи мне об этом сейчас.

— Или что? Ты съезжаешься с Крузом Вегой?

Я покачала головой из-за его мстительности, и шаг, который я ранее сделала вперёд, я сделала назад. Как бы мне хотелось тоже забрать своё заявление обратно. Я чувствовала себя более незащищённой, чем тогда, когда он вошёл в ванную гостиницы.

— Я не такая. Но, возможно, ты до сих пор не понял, кто я под короной и чешуей.

Я начала поворачиваться, когда его колени сомкнулись вокруг моих ног, поймав их в ловушку.

— Я знаю, кто ты такая. Ты та девушка, которая сводит меня с ума, чёрт возьми. Которая сводила меня с ума на протяжении многих лет.

Я искоса посмотрела на него, и хотя я больше не качала головой, я всё ещё была расстроена.

— Которая, я надеюсь, будет сводить меня с ума, пока я не превращусь в сорняк.

Я тихонько фыркнула.

— Сорняк…

— Да. Сорняк, — он обхватил меня руками за талию и притянул ближе. — Из тех, от которых невозможно избавиться. Тот сорт, который вырастет среди твоих адаманов.

Это, несомненно, было самое странное признание в любви, которое кто-либо когда-либо произносил, но будь я проклята, если оно меня не растопило.

— С чего ты взял, что я превращусь в стеклянный цветок? Всё дело в моём остром уме и ещё более остром язычке?

Его глаза плясали, отнюдь не от подёрнутой рябью поверхности воды, окружающей нас.

— У тебя, и правда, острый ум и язычок, Амара Вуд, но на самом деле я сказал это, потому что это мой любимый цветок.

Желе. Я превращалась в желе. Удивительно, что у него всё ещё оставалось что-то твердое, за что можно было ухватиться.

Я убрала прядь рыжих волос с его лба.

— Ещё долгое время не превращайся в сорняки или адаманы, хорошо?

— Тогда избегай употребления яблок, Трифекта.

Я щёлкнула его по носу.

— И если ты не хочешь, чтобы тебя превратили в сорняк, не называй меня Трифектой. Хотя, ты наконец-то замолчишь.

Он провёл большими пальцами вверх и вниз по основанию моего позвоночника.

— Ты ненавидишь, когда я молчу.

Я прижалась лбом к его лбу, прикосновение его пальцев к моей больной спине было восхитительным.

— Я действительно ненавижу. Почти так же сильно, как ненавижу тебя за то, что ты считаешь меня настолько взбалмошной, что я отправлюсь в пещеру незнакомца назло тебе.

Он чуть сильнее сжал меня и притянул ближе.

— Я никогда не был ревнивцем, Амара. Никогда не думал, что буду таким. Но теперь я понимаю, что просто никогда не желал чего-то, что можно было бы у меня отнять.

— Тогда не позволяй никому забрать меня у тебя. И не давай мне повода уйти, улететь или уплыть прочь.

— Так много способов оставить меня.

Улыбка тронула его губы. Ах, как же эта улыбка преобразила его лицо.

— Поверь мне, если бы поезд всё ещё существовал, я, возможно, перевёз бы тебя в другую камеру, так чтобы мы снова могли быть только вдвоём.

— Как романтично.

Он усмехнулся, и его смех защекотал мои губы. Стремясь проглотить всё до последней вибрации, я опустила руки ему на плечи и вцепилась в его гладкую кожу, чтобы успокоиться, когда прикоснулась губами к его всё ещё изогнутому рту. Его губы мгновенно разжались, и затем звук, нечто среднее между рычанием и стоном, наполнил его, а затем и меня.

Он скользнул руками вокруг моей талии и притянул меня ближе, прижав моё тело к сгибу его локтей. Кости и мышцы напряглись под моей наэлектризованной плотью. Пока он гонялся за моим языком, я запустила пальцы в его волосы и притянула его лицо выше, ближе, углубляя соприкосновение наших губ.

Как же я его ненавидела.

Как мне хотелось плакать, когда Иба предложил связать мою сущность с его.

Как мне хотелось закричать, когда магия Котла поглотила моё тело и связала меня с наследником Грегора.

А теперь…

Я прошептала ему в губы своё удивление.

— Мой жених…

Он прикусил уголок моего рта, затем проложил дорожку поцелуев по моей щеке, остановившись прямо у уха.

— Я ненавижу, что это именно то, чего хотел мой дед. Что мы действуем прямо по его плану.

— Чего он хотел, так это посадить тебя на трон. Я очень сомневаюсь, что у него были какие-то надежды на то, что мы с тобой влюбимся друг в друга.

— Это то, что мы делаем? Влюбляемся друг в друга?

Удары моего сердца участились, пока я не уверилась, что они были единственной причиной того, что вода рябила вокруг наших тел.

— Это то, что делаю я. Хотя не могу говорить за тебя.

Он ослабил свои руки, но не отпустил меня.

— Как ты думаешь, почему я последовал за тобой через этот портал, Амара?

— Ты очень туманно выразился на этот счёт, Римо.

— Потому что я не хотел, чтобы ты, в конечном итоге, оказалась где-нибудь одна.

Ох. Тепло разлилось и закружилось во мне, почти как если бы мой огонь вернулся.

— Я не думаю, что кто-то когда-либо так буквально влюблялся в кого-то другого, — поддразнила я.

— Считается, что действия говорят громче слов.

Он потянул моё тело вниз, пока я не оказалась сидящей на его мускулистом бедре.

— Но ты же понимаешь, что у меня много ниточек? Целая сеть, если уж на то пошло.

— Трудно удержаться, когда я уже запутался в них.

— Хорошо.

Я снова прильнула с его губам и целовала его до тех пор, пока громкий всплеск не заставил нас отпрыгнуть друг от друга.

Римо с трудом сглотнул.

— Это, должно быть, твой дядя. Восставший из мёртвых.

Я вздохнула.

— Я не могу поверить, что он на самом деле здесь.

— Не можешь? А я могу.

Его резкий тон снова выдавал закипающий гнев, который Римо испытывал к своему деду.

Я обвила рукой его шею сзади.

— Ты ведь знаешь, как я отношусь к твоему дедушке, верно?

— Ты имеешь в виду, ко всей моей семье?

Я глубоко вздохнула. Я даже не хотела задумываться, на что это будет похоже, когда мы вернёмся в Неверру. Попытались бы Фейт и Карсин разлучить нас? Окажемся ли мы достаточно сильны, чтобы остаться вместе, если они начнут плести козни? Станет ли наш союз тем бальзамом, который окончательно исцелит отношения между нашими семьями?

— Просто помни, что, хотя твой дедушка мало заботится о людях, он очень заботится о тебе, Римо.

— Ну и что? Я должен просто простить его? — он хмыкнул. — Может, он и очень заботится обо мне, но он потерял моё уважение. И нет любви без уважения.

Я погладила завиток волос у него на затылке, поцеловала его затвердевшие губы в последний раз, прежде чем соскользнула с его бедра.

— Да ладно тебе. Ты должен научить меня, как снимать шкуру с тигри.

— Хмм, — он встал и переплёл свои пальцы с моими. — Я бы предпочёл научить тебя другим вещам.

Земля ушла из-под ног, и я потеряла равновесие.

— Я уверена, что так и было бы, как и уверена, что мне бы понравилось всё это чертовски больше, чем разделывать мёртвое животное, но я должна взять себя в руки, иначе Кира и Куинн будут продолжать смотреть на меня свысока.

Он уставился на их размытые тела за грохочущей поверхностью воды.

— Носы легко сломать.

— Ты говоришь как Джими. Он всецело за мир с помощью физического воздействия. Не то, чтобы Нини позволяла ему приводить в действие наказания Готтвы.

— Я всегда высоко ценил твоего дядю, но сейчас, возможно, он мне нравится ещё больше.

Я закатила глаза.

— Давай пока забудем о разбитых носах и сосредоточимся на том, чтобы я выглядела на что-то способной.

Римо притянул меня обратно к себе.

— Сделать так, чтобы ты выглядела способной? Амара, ты не какая-нибудь утончённая, чопорная придворная.

— Раньше ты думал, что я такая и есть.

— Нет. Я никогда бы так не подумал, — его радужки потемнели. — Я знал, что ты сможешь постоять за себя против любого фейри или человека. Я защищал тебя, потому что…

— Это была твоя работа.

Я задвигала ногами, чтобы удержаться на плаву.

— Потому что мог.

Вздохнув, я погладила его по плечу и уткнулась носом в его нос.

— Ты не можешь запереть меня в коробке для моей защиты. Ты должен научиться доверять мне. Верить в то, что я могу позаботиться о себе сама.

— Я доверяю тебе. А вот всем остальным я не доверяю.

— Доверься мне, я смогу постоять за себя перед теми, кому ты не доверяешь.

— Отлично. Но если я буду рядом…

— Ты всегда рядом.

На его губах заиграла улыбка.

— Если я рядом, я вмешиваюсь.

— Хорошо.

Мы скрепили нашу сделку быстрым поцелуем в губы, затем скользнули сквозь водопад к странной группе заключённых, ожидавших нас.

ГЛАВА 34. ЯБЛОКО

Я не была уверена, смогу ли когда-нибудь избавиться от запаха сырого мяса и приторно-сладкой шкуры. Этот запах был на моей одежде и коже, в носу и на языке. Хотя от этого у меня больше не сжимался желудок, я надеялась, что мне больше никогда не придётся счищать шкуру или разделывать кости и сухожилия.

Хотя Римо не решался позволить мне поработать с тигри, говоря, что других рядом нет, что я никому ничего не должна доказывать, я настояла, пригрозив создать свой собственный нож из пыли, если он не поделится мачете.

— Принёс вам кое-что, чтобы перевязать мясо.

Кингстон появился из жёлтых зарослей, размахивая лианой. Он снял нижнюю рубашку и сменил шорты на пару чёрных, местами выцветших, но казавшихся сухими. Повезло ему…

Забудьте об этом. Я ему не завидовала. Его сожрали жуки-вампиры.

Хотя из мест укусов не сочилась кровь, они оставили рубцы на одной стороне его лица и вдоль руки. Когда мы выбрались из водопада, он растянулся на пляже, как морская звезда. Кира ударила его копьём, но он сказал ей, что ему слишком больно, чтобы помочь. Конечно, я перенесла только один укус, и, конечно, это было больно, но он был ужасно драматичен. Не то, чтобы я ожидала чего-то большего от фейри, который всего лишь пошевелил пальцем, чтобы пустить пыль в глаза людям, которые ему наскучили.

Он бросил лиану рядом со мной.

Я надеялась, что это место, возможно, изменило его к лучшему, но, по-видимому, нет.

— Всё ещё не можешь помочь?

— Мне слишком больно.

Карие глаза Кингстона скользнули по тёмно-синему кителю, который Римо повесил сушиться на ветку рядом с нами.

— Тебе следует просушить свой комбинезон, Амара. Ты же не хочешь простудиться.

Я пошевелила запястьем, на котором бесполезно поблескивал черный Инфинити.

— Остальная часть моего гардероба сейчас не совсем доступна.

Он уставился на браслет, и это напомнило мне, что он умер до того, как неверрианцы получили их.

— Я уверен, никто не будет возражать, если ты будешь разгуливать голышом. Особенно теперь, когда вы все выросли.

От того, как он оглядел меня, у меня внутри всё заледенело.

— Что, чёрт возьми, с тобой не так? — Римо зарычал. — Она твоя племянница!

— Скудный выбор, — он сунул в рот кусочек бечевки. — Я пытался разморозить Киру, но, к моему невероятному сожалению, она не клюнула.

— Может быть, ты ей не интересен, — сказала я.

Его рот приподнялся в своей сладкой, как мальва, улыбке.

— Милая, когда ты в заключении, ты делаешь всё, что можешь, с тем, что у тебя есть. И, честно говоря, маленькая Дэниели ужасно испорчена, — он вынул бечёвку изо рта и помахал ею передо мной. — Однако, если ты категорически против разгуливания голышом…

— Я категорически против этого.

— Тогда у нас в пещерах есть запасная одежда. Не тот неверрианский наряд, к которому ты привыкла, но он будет лучше, чем мокрый костюм, — он оттолкнулся от дерева. — Пойдём. Я отведу тебя в нашу гардеробную, пока Римо заканчивает с тигри.

Римо поднялся, сжимая окровавленные костяшки пальцев в кулаки.

— Она никуда с тобой не пойдёт, Кингстон.

Я вскочила на ноги и схватила Римо за напряжённое предплечье, прежде чем он успел замахнуться на моего дядю. Не потому, что я заботилась о Кингстоне — мне было глубоко плевать, — но Иба научил меня выбирать свои сражения, и это было неподходящим для развязывания.

Кингстон приподнял одну бровь, ту, что не была испещрена рубцами.

— Это ревность окрашивает твой тон, Фэрроу-младший? Могло ли то, что Кира сказала на пляже, на самом деле быть правдой? Фэрроу и Вуд, романтически связанные? О… придворная интрига, которую я пропустил, — он покрутил свою маленькую лиану. — Как получилось, что ты стала встречаться с прислугой, Амара? Хотя, дай-ка угадаю… Мой дорогой брат беспокоится о том, что Грегор украдёт его трон, поэтому он отдал тебя в полное пользование? Я прав? — он перевёл взгляд с меня на Римо и обратно, затем захлопал в ладоши. — Ох, я прав.

У Римо задёргался нерв на челюсти.

— Как это другие не запихнули яблоко тебе в глотку насильно? — спросила я.

— Всё просто. Я забрал его из пещеры Круза в первую неделю своего пребывания здесь и спрятал.

Он постучал своей маленькой лианой по бедру.

Волна смертельной враждебности пронзила меня насквозь.

— Было бы неправильно отравить его пылью?

— У меня нет возражений, — сказал Римо.

— Пылью меня?

Кингстон рассмеялся. Он всерьёз рассмеялся со слезами на глазах от всего происходящего.

— Чем именно? Горстью песка? О, милая маленькая племянница, твои способности здесь не действуют, на случай, если ты ещё не поняла.

Когда он щёлкнул меня по носу своей лиановой бечёвкой, Римо схватил его за горло и поднял.

— Я просто-напросто снова вернусь, — его волосы развевались вокруг багрового лица. — И когда я это сделаю… я буду очень сердитым.

Римо поставил его на землю так грубо, что мой дядя отшатнулся.

Всё ещё с красным лицом, он добавил:

— До твоего жалкого пещерного мозга уже дошло, что яблоко у меня, Фэрроу?

— Ничто не ускользает от моего маленького пещерного мозга, Маленький Король.

— Назови меня так ещё раз, и…

— Ты побежишь в свою пещеру и схватишь своё грёбаное яблоко? — Римо сплюнул. — Удачи в попытках запихнуть его мне в глотку.

Я положила ладонь на основание напряжённой спины Римо.

— Он — твой билет отсюда, Кингстон. Если ты скормишь ему яблоко, ты никогда не увидишь эту тюрьму снаружи.

На шее Кингстона запульсировала вена.

— Все ваши слова это дерьмо дайла. Если бы Римо пришёл освободить меня, нам не пришлось бы отбиваться от тигри.

Рот Римо скривился в своей фирменной ухмылке, той самой, которую он обычно бросал в мою сторону.

— Это то, что ты делал? Дрался?

Кингстон потёр свою покрытую пятнами шею.

— Подумать только, я собирался сделать тебя вариффом. После такого ты можешь забыть о какой-либо должности в моём правительстве.

Я упёрла одну руку в бедро.

— Твоё правительство? И что это за правительство, Кингстон?

Кингстон одарил меня еще одной слащавой улыбкой.

— Ну, то, которое я унаследую от твоего отца, Амара. Как ты думаешь, почему меня оставили в живых?

— За исключением того, что Римо — мой жених, а это значит, что Грегору больше не нужна его марионетка.

Его улыбка мерцала, как неисправный волшебный огонек, пока он переваривал мои новости. В конечном итоге, он выплюнул:

— Я никому не марионетка, племянница.

— А в Неверре циркулируют совсем другие слухи.

— Потому что слухи всегда правдивы? — он цокнул языком. — Я думал, ты немного умнее калигосуби, Амара.

Калигосуби — термин, используемый для обозначения тех, кто жил под туманом. Теперь, когда туман рассеялся, это считалось оскорбительным, и фейри, которые использовали его, либо штрафовались, либо их пыль конфисковывалась Охотниками. Не то, чтобы Кингстон заботился о приличиях или политкорректности; он был таким же мерзким и злобным, каким они его знали.

— Если ты не его марионетка, тогда почему Грегор запер тебя в этом месте?

— Потому что я попросил его об этом.

Я нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что знал об этом месте?

— Не можешь называть себя лидером, если не знаешь, чем занимаются твои подчинённые.

Это был выпад в адрес моего отца?

Римо подобрал мачете и перебросил его с руки на руку.

— Ни один лидер никогда добровольно не войдёт туда, откуда он не может выйти. По крайней мере, не самый умный.

Кадык Кингстона задвигался вверх-вниз по его горлу.

— Может быть, я могу выйти. Может быть, я решил остаться.

Римо изобразил жестокую ухмылку.

— Ты предпочитаешь оставаться в тюрьме? Умоляю… Ты под каблуком у моего дедушки, Кингстон. Даже если идея избежать смерти принадлежала тебе, ты, очевидно, не очень хорошо продумал свой план.

— Какую часть того, что у меня есть яблоко, ты не понял, Фэрроу?

— Ты будешь угрожать мне своим маленьким фруктиком на протяжении всего нашего визита? Потому что это уже начинает надоедать.

Должны ли мы нажимать на кнопки моего дяди? «У меня есть пыль», — напомнила я себе. Пыль, которую он либо не заметил, либо счёл бесполезной.

Раздражение исказило лицо Кингстона, подчеркнув рубцы.

— Отлично. Не принимай меня всерьёз. Это твои похороны, — в уголках его рта появилась улыбка. — Или Амары.

— Прикоснёшься к ней, и тебе захочется попробовать своё грёбаное яблоко.

Улыбка Кингстона всё ещё превращалась в ухмылку, когда мачете Римо пролетело по воздуху и ударило его по черепу. Его глазные яблоки вспыхнули от шока прямо перед тем, как рассыпаться в пыль вместе с остальным телом.

Когда пропитанное кровью оружие глухо ударилось о песок, Римо сказал:

— Нам нужно найти это яблоко.

— Или я могу отравить его пылью, когда он вернётся.

Голая, скользкая от пота грудь Римо вздымалась от тяжёлого дыхания.

— А что, если ты не сможешь задушить его здесь?

— Тогда мы найдём яблоко.

Он обхватил мои щёки окровавленными ладонями, и, хотя от них пахло смертью, я прильнула к его прикосновению.

— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Амара. Я обещаю.

— Я знаю.

Он сильно прижался своими губами к моим, как будто хотел запечатлеть это обещание на моей плоти.

ГЛАВА 35. НОВАЯ ОДЕЖДА

Мы закончили развешивать различные куски мяса тигри на ближайшем дереве, когда Кира пришла сказать нам, что ужин готов.

— Ужин? — я перевела взгляд на яркое небо. — Во сколько садится солнце?

— Оно не садится, — её брови сошлись на переносице. — Как ты раньше этого не замечала? Ты ведь бывала в других камерах, верно?

— Да, — я взглянула на Римо. — Но мы были заперты в подвале гостиницы без окон…

— Гостиница? Как шикарно…

С её дредов стекала вода на топ, который выглядел чистым.

Римо нахмурился.

— Разве ты не проходила через камеру, которая выглядела как Роуэн?

— Никто не проходит через одни и те же камеры.

— Через какие камеры вы проходили? — спросила я.

— Мы с Куинном получили тематический «Парк Юрского периода». Потом была клетка с замёрзшим озером, — её рот скривился в задумчивости в сторону. — А в «Дорогая, я уменьшил детей» мы были размером с муравья. О, и ещё одна наземная мина. Это было особенно раздражающе. Я думаю, Куинна взорвали шесть раз, а меня — четыре, прежде чем мы добрались до поезда, — она вздрогнула. — О, и камера с транспортировочными ящиками, которые падали с неба, была довольно запоминающейся.

— Значит, пять камер?

На одну больше, чем у нас.

— Пять? — она фыркнула. — Скорее, пятнадцать. Через сколько из них ты прошла?

— Четыре.

— Тебе повезло. Почти так же повезло, как Крузу. Он добрался до этого места через три.

— Как определяется это число? — спросил Римо.

— Ваши деды построили это место. Как так получилось, что вы не знаете, как оно устроено?

Её подозрительный взгляд скользнул по нам.

— Никто из нас даже не подозревал о его существовании, пока мы не оказались здесь, — призналась я.

— Значит, ты пришла не для того, чтобы вызволить нас отсюда, — это был не вопрос. — Я знала, что вы двое лжёте.

Я продемонстрировала браслет на своём запястье.

— Это называется Инфинити. Они питаются от нашего пульса и используются для всего, включая отслеживание. Однако, что бы ни подавляло наши силы здесь, оно подавляет электромагнетизм браслета.

— И ты хочешь сказать, что он бесполезен?

Я посмотрела на Римо.

— Сам по себе он не бесполезен. Единственная причина, по которой браслет прекращает передачу, это смерть её владельца. Мы надеемся, что наши родители не согласятся с таким выводом и начнут расследование, — я вздохнула. — И если это не сработает, твой брат знает, где мы находимся. Надеюсь, он скажет кому-нибудь, что отправил меня сюда.

Хотя линии её тела оставались твёрдыми, как лёд, её сапфировые глаза, казалось, светились немного ярче.

— Количество клеток определяется тем, как вы справляетесь с выпавшими на вашу долю испытаниями и сколько раз вы умираете.

Был ли ответ на вопрос Римо предложением мира в благодарность за то, что мы подарили ей надежду?

— Почему ни ты, ни Куинн так и не съели это яблоко? — спросил он.

Она смотрела на джунгли, её взгляд был немного рассеянным.

— Грегор предупредил нас об этом перед тем, как бросил нас сюда. Это было его единственным предупреждением.

— По крайней мере, практичное, — сказал Римо.

Её тёмно-синие глаза впились в Римо.

— Мне очень, очень не нравится твой дедушка, Римо, так что, если ты собираешься его защищать…

Римо поднял ладони.

— Я не защищал его, Локлир; я констатировал факт.

— Угу, — она не выглядела убеждённой. — В любом случае, возможно, вы захотите привести себя в порядок перед ужином. От вас обоих воняет.

Что, сильно?

— Кингстон упоминал о запасной одежде в пещерах, которую мы могли бы одолжить, — сказал Римо.

Она кивнула.

— Я принесу вам немного на пляж.

Когда она повернулась, Римо спросил:

— Кингстон вернулся?

— Вернулся. И с большим количеством укусов.

Слабая улыбка тронула её губы. Но так же быстро, как и появилась, она исчезла.

— У него яблоко, так что будьте осторожны.

— Он упоминал об этом несколько раз, — сказала я.

Она забарабанила пальцами по стволу цвета мокрой глины, с которого свисали отбивные из тигри, покачиваясь среди пахучих листьев панема. Несмотря на то, что мне всегда нравился терпковатый вкус листьев, от одного только запаха у меня сводило желудок.

Римо мотнул подбородком в сторону шкуры, подвешенной к виноградной лозе.

— Что нам делать с мехом? — спросила я.

— Ты убила тигра, так что он твой, так же как его когти и клыки, — она уставилась на груду костей. — О, и отрежьте кусочек желтого алоэ, — она погладила одно из вьющихся жёлтых растений. — Из сока получается отличное мыло.

Я подошла к одному из них и отломила стебель. Золотистое гелеобразное вещество засочилось между кожистыми покровами.

— Спасибо, Кира.

Моя благодарность заставила её задуматься. Однако она не заострила на этом внимания, просто нырнула под лиану и ушла.

* * *

Мы купались по очереди. Я чувствовала, что до тех пор, пока с Кингстоном не разберутся, а под «разберутся» я подразумевала «убьют», мы будем по очереди делать множество вещей.

Пока Римо полоскал шкуру, используя для её мытья немного золотистого геля, его взгляд блуждал по изгибам тропических растений, окаймлявших пляж, по дереву, с которого свисала ещё одна разделанная туша. В дни летнего и зимнего солнцестояний неверрианской традицией было привязывать стеклянные украшения и ленты к ветвям калимбора. Если бы я хорошенько прищурилась, то почти могла бы принять скользкое свисающее мясо за украшения в честь солнцестояния.

Я выжала немного алоэ из стебля и шла до тех пор, пока моё тело не погрузилось в воду по подбородок, затем откинула голову назад и втёрла гель в волосы. Запах солнечного света и мёда окутал меня. Он был успокаивающий и сладкий. Я вернулась на пляж за добавкой алоэ, которым затем намазала свой костюм и руки и, нырнув, расстегнула молнию на костюме и сняла его. После тщательной промывки я выбросила костюм на пляж и принялась за остальную часть своей кожи.

— Римо, ты не мог бы передать мне одежду, которую оставила Кира?

Он направился к низкой ветке, с которой свисали серая футболка и шорты для меня и кремовая туника с парой тёмных джинсов для него. Он повесил свою шкуру сушиться, затем схватил одежду. Свою одежду он сбросил на пляже, а затем вошёл в воду вброд, неся с собой новую. Прижимая одну руку к груди, я поднялась.

Его кадык дёрнулся, когда его потемневший взгляд опустился к блестящим выпуклостям моей груди. Я вырвала футболку из его сцепленных пальцев и одной рукой натянула её через голову. Как только ткань прикрыла мой торс, я убрала волосы из выреза на шее.

Его глаза медленно вернулись к моим.

— У тебя здесь нет чешуек, — его голос был таким хриплым, что по моей влажной коже побежали мурашки.

— Это то, что ты так пристально искал? Мои чешуйки?

Его челюсть вспыхнула от жара, и он потёр затылок.

— Да.

Я ухмыльнулась.

— Твои навыки вранья нуждаются в некотором улучшении.

Он одарил меня печальной улыбкой, затем протянул шорты. Как только я взяла их, он развернулся и зашагал к пляжу. Небольшое количество пятен на выцветшей джинсовой ткани заставило меня вздохнуть. Однако либо это, либо мой гидрокостюм, и сухой наряд победил привлекательность. Я вышла из воды, затем быстро просунула ноги и застегнула шорты. Они висели опасно низко. Я схватила свой импровизированный ремень, несмотря на то, что он был мокрым, отжала его и просунула в петли для ремня.

— Не могу поверить, что ты даже не подглядывал, — сказала я, обходя Римо.

Он улыбнулся мне сверху вниз, его челюсть всё ещё была слегка розовой под полосой кошачьей крови.

— Я боялся, что ты можешь ударить меня.

Несмотря на то, что от него пахло потом и кровью, я встала на цыпочки и поцеловала уголок его искривлённого рта.

— Я бы этого не сделала.

— И ты говоришь мне это только сейчас?

На мгновение, когда он посмотрел на меня сверху вниз, я забыла о Кингстоне, о Плети, о наших бесполезных Инфинити. Но тут его взгляд метнулся к линии деревьев, и он рукой обхватил меня за талию, увлекая за собой. Напоминание о том, что это был не отпуск, обрушилось на меня с такой же силой, как водяная завеса за моей спиной.

Спрятавшись за его широким телом, я вытащила свою пыль и придала форму оружия, затем прошептала:

— Я сделала нож из виты.

Он завел одну руку за спину, и я вложила золотую рукоять в его ладонь.

Наконец из густых кустов появился мужчина, и это был не Кингстон.

Круз застыл при виде нас.

— Надеюсь, я ничему не помешал, но я надеялся принять ванну перед ужином.

От моего вздоха по плечам Римо побежали мурашки. Я вытащила свой нож из его пальцев и заставила его исчезнуть.

— Ты ничему не мешаешь, — крикнула я, обходя Римо.