Говорили обо мне разное.
Одно точно: если вы услышите, что меня обвиняют в педофилии — не верьте. Всякое можно обо мне сказать, и я давно хожу опасно, как это звучало на древнерусском языке, но вот в это — не верьте.
Тип вожделения, которое так дотошно описывал Набоков, у меня вызывает осторожное изумление. Я похож на зомби — судя по тому, что мне интересно в людях.
Например, чёрный юмор удивительно эротичен. Одна девушка, разбившая мне сердце, была мало того что красивой, но оказалась остра на язык — до жестокости.
Вот он — типаж.
И то верно, я вот всегда выбирал женщин постарше.
И сейчас, особенно когда скользко, и прохожие катятся по льду, я присматриваюсь — что там за старушка хочет дорогу перейти? Красива ли её черепашья шея? Не лебединая ли? Сохранилась ли бутоньерка на шляпке, которую она приобрела в Торгсине в 1929 году? А а потом представишь, как она откидывается в подушки и закуривает «Беломор», к которому привыкла ещё в ссылке после лагеря, и произносит: «Пожалуй, это был лучший секс в моей жизни… Не считая того, что с Володей Маяковским».
И сердце пропускает удар.
Извините, если кого обидел.
02 марта 2019