Жизнь и Месть Чёрной Королевы (СИ)

Глава вторая (Новый нежданный союзник)

После того, как новость о жестоком убийстве моей сестрицы в ночном клубе разлетелась по всему Питеру, прошло четыре дня.

Вся семья моего дорогого папаши скорбела о своей тяжёлой потере. Спустя ещё два дня они всё же организовали похороны этой похотливой и ничтожной дряни, на которые я посмела явиться в роли неприметной и незнакомой никому гостьи в сопровождении Себастьяна, дабы сполна насладиться скорбью, болью и страданиями своей родни.

У этих ублюдков хватило денег заказать гроб из весьма красивого и качественного палисандра и шёлковой обивкой, не говоря уже и о памятнике в её честь, который делали прямо на ходу и во время похорон.

Хоронили эту потаскуху в закрытом гробу, ибо никто не хотел видеть тот ужас, что Себастьян сотворил с ней. А зря, представляю, как бы все перепугались, когда поняли что среди провожающих мою поганую сестрицу в последний путь, рядом стоят её убийцы.

Тихие рыдания и слёзы всех присутствующих буквально радовали мои глаза и наполняли душу и сердце истинным блаженством, которое мог увидеть и ощутить только демон, стоящий рядом со мной.

Ох, и как рыдала эта наглая старая ведьма, что буквально легла на крышку гроба и кричала на всё кладбище и округу:

— Забери меня с собой, внученька! Забери, родненькая! Без тебя мне не жить.

— Ничего, скоро сдохнешь вместе с ней, — прошептала я самой себе под нос эти слова, крепко сжав руку Себастьяна и давая ему понять, что скоро нам прибавится работки. — Уже совсем скоро…

Я посмотрела на это жалкое и даже в некотором смысле смешное зрелище взглядом, полным ледяной ненависти, которым одарила после буквально всю семью отца.

Похороны длились минут сорок, и когда уже все начали расходиться, гроб был уже в яме, и осталась только старушка, которая продолжала тянуться к своей внучке, я сразу же дала знак Себастьяну быть готовым к удару.

День постепенно сменялся вечером, а моя ненавистная бабка всё продолжала реветь на могиле, и успокаивал её лишь оставшийся вместе с ней младший сын, брат моего папаши.

Похоже, сегодня у нас будет не одна, а целых две жертвы, которые я с радостью преподнесу демону на ужин. Что же, так даже лучше.

— Пора, — сказала я, подступая ближе к могиле сестрицы вместе с Себастьяном.

На кладбище уже не было даже простых рабочих, не то, что гостей. Мы выиграли себе достаточно времени, чтобы устроить настоящий последний кошмар для бабки и дядюшки.

Я небрежно скинула со своей головы капюшон чёрного кожаного плаща и обратилась к своим родственникам холодным и наглым тоном, подходя всё ближе:

— Выходит, таких искренних, но убогих рыданий можно от вас добиться, лишь став самой настоящей шлюхой, а после умерев. Какая жалость.

Тут же бабка и дядька грубо посмотрели на меня, вытирая свои сопли, слёзы и слюни с красных лиц.

Старуха сквозь рыдания попёрла на меня:

— Не смей так говорить о моей внучке! Она самая лучшая на свете… Была… Самая красивая и сильная!

— Только для вас, но не для тех, кто частенько трахал её ради того, чтобы ублажить себя, как следует.

Я ухмыльнулась, глядя им обоим прямо в глаза:

— Только на это она и была способна, но не более того.

Тут мои родственнички подсуетились и, поднявшись с места, стали отступать.

Дядюшка поспешил вооружиться лопатой и агрессивно уставиться на нас:

— Так это вы её убили?!

— Скорее избавили землю от лишних голодных до секса дырок, — Себастьян грозно усмехнулся, ловко прыгнув им за спины. — Пришёл теперь и ваш черёд.

— Кто вы такие?! — глаза моей бабки резко расширились, а дряхлые старые кости буквально затряслись.

— Мы всего лишь те, кто хочет мести и справедливости, — отозвалась я, скрестив руки на груди и подходя к ней деловитым и даже хищным шагом.

— Да мы вас впервые видим! Ничего вам толком сделать-то не успели! — дядюшка запаниковал, и это четко выделялось в его голосе и поведении. Он трясся как силиконовый мешок с жиром и мочой внутри.

— В этом ты, ой, как сильно ошибаешься, Андрей. Или мне лучше называть тебя дядя Андрей? — я перевела наглый и ледяной взгляд на него.

— Что?! — старуха побледнела и уставилась на меня, как на призрака. Она подошла ко мне и ощупала кончиками своих грязных пальцев моё лицо. — Нет… Ты же не… У моего сына Витюшеньки не было детей от других браков… Если только ты не…

— О-о-о, да-а-а. Я его первая и самая старшая дочь, которую он бросил на произвол судьбы в чёртовом приюте, — я смотрела на её шок и удивление с явной и откровенной насмешкой. — Как же легко и просто вы все забыли обо мне.

— Нет… Нет-нет-нет… Я же заплатила медсестре, чтобы тебя там сразу удавили! Как ты вообще встала на ноги?! — шок старухи перешел в гнев. — Что тебе сделала моя внучка, ты… Ничтожная и бесполезная калека?

— Госпожа? — Себастьян тут же выхватил лопату у моего дядюшки и дал мне увидеть его сверкающие глаза. — Позвольте мне наказать эту дряхлую ведьму за столь грубое обращение к Вам.

— Сразу удавили, вот как? — я издала ледяной смешок, одарив свою родственницу яростным и ненавистным взглядом, а после кивнула демону: — В таком случае, «бабушка», эта участь постигнет тебя саму, но лишь после того, как я вдоволь насмотрюсь на ваши страдания. Действуй, Себастьян.

Он кивнул и поспешил моих родственничков столкнуть в открытую могилу, которую вырыли для скорых похорон кого-то ещё из нашего города.

Резко небеса закрылись тьмой из-за надвигающихся туч, и полил дождь. Это было нам на руку. Земля станет влажной и рыхлой, и так просто ни мой дядя, ни бабка не выберутся оттуда.

Они оба оказались в ловушке, которую Себастьян собрался превратить для них в настоящую тесную камеру пыток. И я и демон были прекрасно осведомлены о том, чего же до смерти боялись эти двое, и решили сыграть именно на этом.

К примеру, моя «дорогая» и «разлюбезная» бабушка просто до безумия боялась в конце своей жалкой жизни стать настоящей обузой для своих сыновей, оказаться на месте тех, кого она так ненавидит и презирает всем своим ядовитым сердцем и чёрной душой.

Дядя же просто до безумия боялся растерять всё своё влияние среди своих дружков-подельников и бандюг, стать жалким бесполезным куском дерьма, который так ничего достойного и не добился в своей жизни и в конечном итоге умрёт, оказавшись захороненным заживо, никому ненужным, неизвестным и забытым всеми. Даже своей роднёй.

И всё это так играло нам на руку.

Бабушке нанесли удар первой.

Вырвавшиеся из стен братской могилы, костлявые и почти разложившиеся руки и ноги вцепились в её дряхлое искрюченное тело, будто капканы, оставляя на нём окровавленные раны. Крики боли старухи разразились подобно грому от молнии, что пронзила одну из могил, и её грохот промчался вокруг нас, как огромная взрывная волна.

Мертвецы медленно, но со всей силы стали разрывать изнутри кости бабки, выворачивать её позвоночник, руки, ноги, даже ломать рёбра так, чтобы те впивались своими концами и изломанными рубцами в лёгкие, желудок, желчный пузырь и почки. И каждая травма сопровождалась визгом напоминающий свинью, которой перерезали горло несколько раз, и та в порыве боли пыталась спастись, так и не понимая то, что скоро умрёт от потери крови.

Я же просто упивалась, наблюдая за этой страшной, но такой прекрасной и желанной для меня картиной, слушая крики и стоны той, которую ненавидела равно так же, как и она ненавидела меня.

— Прочувствуй всю ту боль, которую испытала и пережила я за всю жизнь! — громко и властно проговорила я, стоя над могилой. — Стань той же калекой, какой всегда видела меня! И утони в презрении и ненависти к самой себе!

— Убейте меня! Лучше убейте меня! Я никогда не буду… — один из трупов смог разломать на кусочки левую руку старухи и вырвать её полностью. — А-а-а-а-а-а-а! Как же больно! Я не хочу быть калекой!

— Не хочешь, но будешь! Я заставлю тебя заплатить за каждую свою боль, за каждое страдание, чувство страха, беспомощности и полнейшего одиночества, которое испытала из-за всех вас! — мой голос сорвался на крик, полный ярости, гнева и ненависти.

— Ах, ты, мелкая сучка! Думаешь, раз тебя оставили в приюте для инвалидов, то ты имеешь право решать за нас? — Андрей попытался запрыгнуть к краю могилы и схватиться за что-нибудь. Да только зря старался этот дурак, земля стала более скользкой, а из-за усилившегося дождя вода стала стекать к ним в могилу, превращая под ними землю в липкую кашу.

— Я имею на это не только полное право, но и неведомую вам, жалким дуракам, силу и власть, — злорадно и громко рассмеялась вдруг я. — И любые законы для меня ничто.

— Да я тебя, блядь, закатаю в асфальт! — прокричал мужчина, который при попытке схватить меня за руку получил мощный удар по лицу ногой Себастьяна. Он с ором рухнул на кричащую от боли и внутреннего кровотечения старуху.

— Твои пустые угрозы бесполезны, никчёмный ты ублюдок, — я нахально ухмыльнулась, наблюдая за тем, как он пытался подняться. — Ты, так или иначе, но подохнешь здесь, так и не добившись ничего толкового в жизни, и вы вместе с твоей дряхлой сукой мамашей будете гнить в этой самой могиле на радость червям.

Дядю тут же схватили костлявые руки и растянули его над наполняющимся водой дном ямы, словно пытаясь четвертовать, растягивая медленно его кости.

Себастьян тут же стал засыпать могилу и с удовольствием наблюдать, как орущая от боли старуха захлёбывалась в собственной крови и грязи, превращаясь в жуткое подобие человека. Она слышала, как её внучка и сыновья называют её презренно калекой и бесполезной крючковатой бабой ягой, желают ей поскорее сдохнуть и даже тычут в рот таблетки с ядом.

Всё кладбище с каждым мгновением наполнялось всё более громкими и страшными для любого нормального человека криками и стонами, что заглушались лишь громом и звуками дождя. Пытки и истязания моих «дражайших» родственников продолжались.

И пришёл черёд дядюшки, большим страхом и страданиями для которого стали также видения, насылаемые демоном.

Бабуся уже лежала мёртвой, умерев от болевого шока и внутреннего кровотечения. В её глазах царил искренний ужас и последнее желание оказаться рядом со мной и вцепиться мне в глотку. А

ндрея же держали распятым долго, но скоро стали тянуть так за руки и ноги, что они стали отрываться от тела.

Как же сладок был звук ломающихся костей, звуки медленно рвущейся плоти и ручейков крови, стекающих в воду и землю.

Лицо дяди было белым от ужаса. Кричать он уже не мог, только хрипеть из-за попавшей в его дрянное горло земли и грязи, наполненной червями.

Всё это время я наблюдала за этим со злорадной и довольной ухмылкой на губах и хладнокровным, хищным блеском в глазах.

До чего же мне нравилось видеть, слышать страдания таких ненавистных членов моей семьи. Нравилось слушать их предсмертные крики и хрипы. Я буквально испытывала самый настоящий экстаз от всего этого.

— Я не остановлюсь, пока не изничтожу весь ваш род, которому хватило глупости навлечь на себя такую кару, — произнесла я, стоя над могилой и смотря в глаза Андрея, что также были наполнены диким страхом, ужасом и презрением в мою сторону. — И эту клятву, дядюшка, я обязательно сдержу, чего бы мне это ни стоило.

— Пощади! — кричал тот в истерике, пытаясь вырваться из своего плена.

— Не будет пощады, — ответил Себастьян, что ускорился в зарывании могилы. Когда он накрыл землей дядю и бабку с головой, я слышала и видела, как шевелится земля, и как там на куски разламывают тела моей родни по отцовской линии, превращая их в перемешанный с землёй фарш.

Стоило мне через несколько мгновений услышать последний предсмертный хрип Андрея, как я безо всякого сожаления и жалости в голосе произнесла, с чувством победы и некого блаженства прикрывая глаза:

— Ужин подан, — слова эти были обращены к демону, который увидел, как на моих губах вновь воцарилась ухмылка.

Михаэлис с благодарной и жадной улыбкой наклонился к полузарытой могиле и с жадностью стал высасывать души уже умерших бабули и дядьки.

О-о-о-о, их последние крики были божественны, жалостливы и грубы, а аура их черна и полна отчаяния.

До самого последнего я созерцала то, как Себастьян утолял свой голод, обращая души моей родни в ничто. И лишь их измученные и истерзанные тела свидетельствовали о том, что произошло в этот вечер.

Должна признать, что мне самой даже начинало приносить некое удовольствие наблюдение за насыщением демона ничуть не меньше, чем страдания моих врагов. Это было какое-то могущественное удовлетворение и даже возбуждение, от которого моё тело приятно дрожало. Словно я попробовала самое вкусное блюдо на свете, и его нектар растёкся по моим жилам, будто целебный бальзам.

И я грубо совру вам, если скажу сейчас, что мне не нравилось эти ощущения. Разумеется, нравилось. Едва ли не до безумия…

— Желаешь насытиться их душами, как это делаю я? — хитро подметил мою реакцию Себастьян. — Будь ты демоном, такое было бы возможно. Однако на моей памяти ещё не было случаев того, чтобы души людей были поглощены другими людьми. Хотя мы можем стать первооткрывателями.

— Согласно нашему контракту, ты получаешь каждую душу моих врагов, разве нет? — коварная и наглая улыбка заиграла на моих губах. — Разумно ли с твоей стороны ради какого-то открытия отдавать даже одну из них?

— Разве что малую толику, — Михаэлис ухмыльнулся в ответ. — Или ты, быть может, просто боишься?

— Боюсь? Ты сейчас смеёшься, Себастьян? — я изогнула провокационно бровь.

— Как знать, ты же вся дрожишь от вожделения. Но не скрывается ли за вожделением страх?

— Продолжала бы я стоять сейчас здесь, если бы испытывала страх?

— Тогда приступим или продолжишь дрожать? В таких делах нужна уверенность и спокойствие. Ты собираешься питаться да не абы чем!

— Да не дрожу я! — как же меня раздражала сейчас его колкость. — Ох, чёрт бы меня побрал, ладно! Была, ни была.

— Так-то лучше, — Себастьян вполне бесцеремонно подошёл ко мне и впился своими губами в мои, вливая часть поглощённых душ в меня.

Оцепенев от такой наглости, мне сначала захотелось влепить демону крепкую пощёчину. Однако как только я почувствовала переливание и необъяснимую и восхитительную дрожь от всей этой энергии, моя рука просто мягко легла на щёку Михаэлиса.

Ощущения были ещё более чарующие, чем от простого созерцания.

Я буквально чувствовала, как постепенно меня начало переполнять неведомой мне до этого силой. Словно бурный ручей, она разливалась по всему моему телу, наполняя собой каждую его клеточку. Блаженству не было предела и, казалось, оно длилось несколько часов. Более того мне не хотелось прекращать.

Неужели жажда всех демонов настолько сильна? Как они терпят голод?

Вопросы переполняли меня во время питания, но были мимолётны. Ведь все мысли были сосредоточены на всепоглощающем наслаждении.

И дрожь из-за него усилилась настолько, что в какой-то момент мои ноги могли бы подкоситься, а я и вовсе рухнуть на землю, если бы не руки Себастьяна, что удержал меня, крепко приобняв за талию.

Я уже не помню точно, сколько времени всё это продолжалось. Ведь всякие мысли о нём были совершенно не важны для меня в тот момент.

— Вот чертовка, увлеклась настолько, что чуть не оставила меня самого без еды, — тихо и коварно усмехнулся демон под конец, медленно отстраняясь от моих губ. — Судя по произошедшему, тебе стало лучше, твоё здоровье и силы подскочили, однако… Мы не будем этим злоупотреблять. Для неподготовленного, тем более человека поглощение душ подобных себе может разрастись в сильнейшую зависимость. А если такое произойдёт, ты можешь умереть, если не будешь получать очередную дозу. Для демона ломка происходит легче, и питаться мы можем реже. Полагаю, я ответил на часть твоих вопросов, которые возникали в твоей юной головке на короткие мгновения в процессе питания.

— Более чем, — отозвалась я, переводя дыхание, но после слегка хитро выгнула бровь: — Вот только… Оно обязательно должно происходить вот так в моём случае?

— Так как я почти, что поглотил эти души, то да, передавать тебе мне пришлось именно таким способом. Но если ты захочешь поглотить душу сама, тебе придётся касаться их губ, лба или сердца. И я придерживаюсь первого варианта, так как перед смертью душа покидает тело при последнем вздохе. Если не успеешь, то душа просто уйдёт в частилище.

— Я поняла тебя. И учту это на будущее.

С этими словами я кивнула и довольно быстро отстранилась от Себастьяна, при этом убирая его руки с моей талии.

— В таком случае советую нам покинуть кладбище и сменить тебе одежду. Не хватало, чтобы ты заболела.

— Боишься, что на тебя тогда свалится ещё больше хлопот со мной?

— Ещё бы. Не хотелось бы тебе ещё и сопли вытирать да подгузники подкладывать, — демон хмыкнул и накинул мне обратно на голову капюшон.

— Вот уж была бы досада, — с некой язвочкой в голосе отозвалась я и хотела, было, развернуться к выходу из кладбища, но резко остановилась. — Ах, да… Чуть не забыла.

Я всё же влепила этому хитрецу лёгкую, но вполне заслуженную, по моему мнению, пощёчину.

— Будь так добр, в следующий раз предупреждай заранее о подобных вещах.

— Вот уж на зло… Не буду, — брякнул он, хватая меня за руку и выводя с кладбища.

— В таком случае и от меня предупреждений не жди, — фыркнула я, следуя за ним.

— Вот и договорились, — довольно легко мужчина перенёс нас обратно в апартаменты и тут же стал подносить мне полотенца. — Давай в ванну иди, я сам оботрусь.

— Хорошо, — сказав это и взяв одно из полотенец, я попыталась успокоить своё лёгкое раздражение и отправилась в ванную комнату.

Злил ли меня поступок такой наглый и бесцеремонный Себастьяна? Конечно, да.

Но при этом я понимала, что в какой-то степени сама же его спровоцировала и сама захотела попробовать поглотить душу одного из своих родственников. Так что моя вина в этом была тоже.

Однако… Мне не стоит об этом так сильно беспокоиться. Всё-таки этот поцелуй ничто не поменяет и вообще не значит для нас ровным счётом ничего. Ни для меня, ни для этого чёртового демона…

Или же… Всё-таки значит? Хах, нет. Это глупости. Рано раскисать и думать о том, что давно погибло в этом мире.

Надо сосредоточиться на отце и его жене. Ибо именно они — моя следующая цель. Наши следующие жертвы. Нужно выждать неделю, может быть, месяц и тогда действовать.

Уже очень скоро, папочка, ты пожалеешь о том, что сдал меня в приют и что вообще сам родился на этот свет. Я заставлю тебя заплатить абсолютно за всё.

С этими мыслями я неторопливо разделась и приняла тёплый душ, чтобы обмыться и согреться после дождя.

Вода струйками медленно стекала по всему моему телу и длинным волосам, иногда запутываясь в чёрных локонах и осторожно касаясь старых шрамов на спине, животе, груди, руках и ногах.

Я даже не заметила на себе любопытный взгляд двух карих демонических глаз. Михаэлис усмехнулся, стоя у двери:

— Не желаешь открыть свою спину и обрезать волосы? Думаю, будет приятно, когда кто-нибудь, кого ты можешь убить, коснётся твоей спинки, и это будет последнее, что он почувствует перед смертью.

— Мог бы и постучаться хотя бы из вежливости, — хмыкнула я в ответ, подставляя своё лицо под струйки воды и словно игнорируя взгляд брюнета. — Что же до волос, то я никогда терпеть не могла короткие стрижки. Это совсем не мой стиль, знаешь ли.

— Зря ты так говоришь. Впрочем, дело твоё, Регина, — я почувствовала, как он подмигнул мне и оставил дверь открытой. — Разгрузочный день сегодня?

— Точнее уже вечер, — отозвалась я с лёгкой и хитрой ухмылкой. — Может, всё-таки закроешь дверь? Иначе, Себастьян, я начну думать, что тебе нравится наблюдать за мной в таком «виде».

— А ты думаешь, что мне не нравится? — он хитро усмехнулся в ответ. — Красивая женская фигура всегда приятна любому глазу.

— Ах, вот как? Никогда не замечала за тобой подобного, — проговорила я, медленно закрывая воду.

— А ты просто и не думала обо мне так часто. Похоже, наш с тобой поцелуй очень уж тебя волнует теперь, и ты чувствуешь моё наблюдение за тобой более чётко.

— Пф… Не неси чушь.

— Как скажешь, только дрожь твоего тела не забыть. Предпочитаешь чай с клубничным вареньем или черничным? — демон тут же сменил тему на другую. О-о-ох, он это делает специально.

Почувствовав новую подходящую волну раздражения, я глубоко выдохнула, чтобы не дать этому мужчине вывести меня из себя.

— С черничным, — более спокойно сказала я, выходя из душевой кабинки и, как ни в чём не бывало, неторопливо оборачиваясь в полотенце.

— Будет сделано, мстительная булочка, — ох, этот демон начинал играть с огнём.

— Просто признай, что тебе нравится меня доводить до ручки, — я хорошенько встряхнула головой, и мокрые после душа длинные волосы упали на мою спину, плечи, а часть из них даже налипла на лицо.

— О-о-о-о, я это просто обожаю, — он засмеялся и подмигнул мне, заваривая чай на кухонной тумбочке.

— Точнее обожаешь мою реакцию, — вздохнула я, подходя к зеркалу и убирая налипшую чёлку со лба.

— О-о-о, и сам процесс очень приятен и забавен, — Себастьян тут же поставил чашку чая на стол и, подойдя ко мне сзади, поправил мои влажные волосы и обернул их полотенцем.

— Ну, конечно, кто бы сомневался, — лёгкий и тихий смешок сорвался с моих уст, и я посмотрела на отражение брюнета в зеркале.

— Когда ты сердита, то похожа на милую кошечку, — ответил он мне, вытирая почти насухо мои волосы.

— На дикую и бешенную, ты хотел сказать, — с улыбкой поправила его я.

— Это тоже. Вот она, вся прелесть людей и их эмоций, — с не менее наглой улыбкой ответил Себастьян, проведя кончиком пальца по моей щеке.

— Не только людей можно выводить на эмоции, — я усмехнулась, разворачиваясь к нему лицом. — Демонов тоже. Или ты уже забыл, как сам множество раз мысленно хотел меня придушить?

— М-м-м, это точно, особенно за твой подарочек к моему фраку, — брови мужчины нахмурились слегка, но улыбка не сошла с его лица.

— Ты сам меня спровоцировал тогда, — столь же наглая ухмылка снова озарила моё лицо.

— Не начинай, иначе твои тренировки будут дольше и упорнее. И более того я буду подгонять тебя кнутом, как в первые три месяца, — да, порой я ленилась или сильно уставала, и Себастьян угрожал мне кнутом и пару раз смог неслабо ударить им по моей спине или ногам.

Жестоко ли? Может быть. Но только это заставляло меня вспомнить о миссии и забыть об усталости.

— Помню-помню, — со вздохом сказала я, а затем хмыкнула: — Эти твои удары кнутом не забудешь точно.

— По крайней мере, они не остались на твоём теле. Я обрабатывал кнут наркотиком, чтобы он не оставлял на тебе следов.

— Как всегда сама сообразительность.

— Иди уже одевайся, ночная змейка Петербурга, — фыркнул Себастьян, при этом весьма болезненно хлопнув меня по моей пятой точке. — Чай на столе.

Чуть зашипев, в ответ я также отвесила брюнету неслабый подзатыльник:

— Как и договаривались, без предупреждений, — я ухмыльнулась и деловитым шагом пошла в свою комнату.

— Принимаю сей удар за честный делёж, — сказал Михаэлис, следуя же ответно в зал, где спал его любимый питомец.

Оказавшись в своей спальне, я оделась в свою любимую чёрную ночную сорочку, что была длиной чуть ниже колена, и накинула сверху такой же тёмный шёлковый халат. Лишь после направилась на кухню, где меня уже ждал тёплый чай с черничным вареньем и парочкой крекеров.

Расслабиться после столь чудесной победы над ещё парочкой моих родственников стало почти, что моей важной традицией. Чай успокаивал меня, питал моё тело витаминами, а главное, хорошо согревал.

Хоть Себастьян и придира и порой тот ещё грубиян, но готовит он отлично, а чаи его похожи на божественный целебный бальзам. И я просто обожала наслаждаться каждой чашечкой такого чая.

Проведя на кухне около пятнадцати минут и неторопливо насладившись чаем и предложенными к нему сладостями, я всё же вернулась к себе.

Поскольку ночь ещё только-только начиналась, спать мне пока особо не хотелось. Поэтому я включила тихонько музыку на ноутбуке, зажгла только два светильника на прикроватных тумбочках, устроив в комнате для себя приятный полумрак, и, сняв с себя халат, устроилась на кровати в полусидячем положении, облокотилась о высокую спинку и попыталась полностью расслабиться.

И хотя Себастьян меня не беспокоил своим подглядыванием, его котёнок быстро забрался ко мне в постель и с любопытством уставился на меня, как на человека, что вторгся нагло на его территорию.

— Что такое, малыш? Неужели тебе стало скучно со своим хозяином, м-м-м? — я осторожно похлопала по коленке, приглашая котёнка устроиться у меня в ногах, на что тот только мяукнул и довольно скоро уселся там. — Или же он просто замучил тебя своей излишней заботой? — с чуть ехидной усмешкой я тихонечко почесала за ушком своего маленького ночного гостя.

Котёнок же только кратко мяукнул и боднул меня своим пушистым лобиком прямо в коленку.

Странно, но это было довольно, милым и трогательным. Я даже едва ли сдержалась от умилённого вздоха и погладила его мягкую шелковистую шёрстку.

— Ладно-ладно, не злись только, — тихо хихикнула я в ответ. — Характером весь в демона, как я погляжу.

С этими словами я осторожно взяла малыша и посадила чуть ближе, при этом продолжая гладить его. Он же с приятным мурлыканьем прижался ко мне и позволял мне его гладить до тех пор, пока не стал кататься по моим коленям и играться.

Да, хоть кто-то со мной играется просто ради приятностей. Эта маленькая мелочь, пусть и совсем немного, но радовала меня.

И на удивление самой себе я сейчас даже была согласна с Себастьяном в том, что кошки куда лучше людей. В них нет той уже вконец прогнившей человеческой сути.

Кошки, как и многие другие животные, прислушивались к своим инстинктам и чувствам, которые получили при рождении.

И как ни странно, но мне было очень хорошо с этим игривым комочком шерсти, который уже успел уснуть у меня на руках, продолжая мурлыкать на всю комнату, порой даже громче телевизора.

Я даже уснула с ним в обнимку, потому как его мурлыканье оказалось лучше всяких колыбельных песен, которые мне никогда не доводилось слушать. На удивление мы с котёнком так и проспали до полудня следующего дня сладким и мирным сном.

Разбудил же меня Себастьян, который неожиданно и даже бесцеремонно раздвигал закрытые прошлым вечером шторы.

— М-м-м-м… Ты как всегда сама любезность, Себастьян… — пробормотала я сонно, пряча лицо и глаза под одеяло от яркого солнечного света.

— А нечего спать больше положенного, — отозвался он сразу же. — На твоём теле будут лишние граммы жира и пролежни, а их очень трудно вывести с тела.

В ответ на такое я даже не поленилась бросить в демона одну из подушек.

— Ох, и почему ты такой ребёнок, — фыркнул раздражённо мужчина, поднимая брошенную подушку и уложив её обратно на кровать. — Вставай, иначе снова будешь готовить сама.

— Какой же ты… Шантажист, а… — закатила я глаза, а после почувствовала, как этот хитрец начал стягивать с меня одеяло. — Эй!

— Вставай! Ладно бы до десяти или одиннадцати проспала. Но уже десять минут как полдень прошёл и идёт тринадцатый час! Ты пропустила завтрак, тренировку, умывание и уход за кожей, а теперь и обед!

— Да чёрт возьми! Я и так последние месяцы, только и делаю, что живу по расписанию! Имею я право хоть один раз…

— Отдохнуть? А ты знаешь, что вся взрослая жизнь — это грёбаный труд? Хочешь отдыхать, как звезда, так прости, ты ещё не заработала свои триста миллионов долларов, чтобы позволить себе жить безбедно до конца своих дней!

— Не нужно говорить со мной так, словно я маленькая и не соображающая ни в чём девчонка, Себастьян! Я прекрасно понимаю, что до беззаботной и безобидной жизни мне ещё пахать и пахать!

Вот тут уж демон меня уже вывел вконец настолько, что я резко поднялась с кровати и подошла к нему практически вплотную, глядя прямо в глаза.

— Однако я не демон, который может делать всё, успевать всё и не прерываться ни на какие перерывы! Я человек, который только начал и учится жить нормально! — моё разгорячённое дыхание опалило лицо Михаэлиса. — Я когда-нибудь жаловалась на эту жизнь, которую ты дал мне?! Нет! Тогда будь любезен, прояви чёртово понимание и осознай, что людям иногда хочется просто напросто поваляться в постели, не смотря на то, какой они жизнью живут!

— Значит, наплюёшь план мести своим треклятым родственникам? Дашь им продохнуть хоть один спокойный денёк ради собственной задницы?!

— Я этого не говорила!

Сейчас я едва ли сдерживалась от того, чтобы не вцепиться в горло Себастьяна и не начать его душить буквально сразу же. Меня бесило его занудство, его настойчивость… Но больше всего бесила его треклятая правота.

— Агх! Как же мне сейчас хочется тебя просто придушить… — я глубоко выдохнула, стараясь успокоиться и отходя от демона на несколько шагов, дабы опять не нарушить наше личное пространство.

— Взаимно, — ухмыльнулся он, кидая мне грубо в руки одежду. — Что же, хочешь самостоятельного отдыха, то поступай уж, как хочешь. Кто же я для тебя, чтобы учить жизни.

— Вот только не надо давить на мою совесть, — более нагло отозвалась я и, направившись в сторону ширмы для переодевания, даже специально задела плечом брюнета, проходя мимо. — У меня её и так осталось крайне мало.

— Конечно, твоя совесть умерла вместе с девственностью, — тут же всё с такой же ухмылкой отозвался Себастьян, уходя в гостиную.

Вот на этом моё «ангельское терпение» уже лопнуло конкретно, и я, наплевав на всё и бросив вещи на пол, поспешила нагнать этого наглого и заносчивого демона в коридоре. Догнав же, буквально сразу же резко прижала его к стене.

— Ещё хоть раз заикнёшься об этом, и я… — мои глаза едва ли не метали молнии.

— Что? Яйца мне оторвёшь? — голос же брюнета был слишком спокоен и наглым.

— Я одним твоим чёртовым достоинством не ограничусь, уж поверь. Мне хватит фантазии проучить тебя множеством способов, — гневно проговорила я, только сильнее прижимая демона к стене.

— Я буду рад посмотреть на все твои попытки меня сломать.

— Сейчас тебе, может быть, и смешно. Но не советую доводить меня до полнейшего бешенства, Себастьян.

— Как тебе будет угодно. А теперь делай, что хочешь. У меня всё равно появились кое-какие дела.

— Ах, вот как? Дела, и какие же, позволь узнать?

— Не позволю, так как эти дела касаются только демонов. И если не хочешь неприятностей на свою задницу, то лучше займись собой.

— Какие мы важные и грозные…

Я раздражённо выдохнула и всё же отпустила этого наглеца и зануду, но прежде чем окончательно отстраниться, немного резковато ударила его коленом в пах и с нахальной ухмылкой на губах прошептала, приблизившись к уху:

— Удачи разобраться с делами, Себастьян.

— Вот же стерва… — также прошептал демон сквозь порывы и желание отдубасить от меня.

Только напоследок он мне оставит свой хитрый подарок, но о нём больше.

Я была так рада после небольшого перекуса вырваться из нашей с ним квартиры, что на бегу сбила пару школьниц с их уродливыми «типа-парнями», пхах… Идиоты, пососутся, потрахаются, а потом по новым норам и шестам попрыгают.

Днём Питер гудел и был полон жизни, в которой все куда чаще прячутся за масками нейтральной фамильярности, которую выучили из зарубежных фильмов и лохотроновских клубов.

И я наслаждалась искренне этой атмосферой, гуляя по улочкам, покупая по маленькому букетику цветов, наблюдая за кораблями и лодочками да любуясь за стремящимся в далёкий и неизведанный путь потоком воды.

Мне действительно сегодня хотелось просто прогуляться по городу и отдохнуть от всего, что меня заботит. Хотя бы на один день.

И я так и делала большую часть дня. Иногда забредала в неизведанные улочки нашего «культурного» города, могла зайти в магазины, чтобы полюбоваться той или иной вещичкой или даже купить её. Благо сейчас деньги мне это позволяли.

Одним словом, я просто гуляла и наслаждалась моральным спокойствием, что мне было просто необходимо. Такая моя прогулка продлилась до самого вечера, и возвращалась я домой вполне в хорошем настроении и расположении духа.

Если бы только не одна весьма неприятная для меня встреча, которая произошла почти на подходе к дому.

На часах было уже около восьми часов вечера, и я шла спокойным, даже очень лёгким шагом мимо двух переулков, в нескольких метров от которых и располагался наш подъезд.

Да, мне было прекрасно известно, что Себастьяна разозлит такой мой поздний приход, однако упускать возможность чуток побесить его не хотелось совсем. Поэтому я продолжила идти неторопливо к дому.

— Вот уж кого не ожидала увидеть в живых, так это тебя, Орлова, — раздался позади меня знакомый ядовитый женский голос. — И уж тем более полностью здоровой. Как тебе удалось выжить после того, что случилось с приютом?

— Вас мама не учила здороваться, как полагает, Инесса Дмитриевна? — проговорила я чуть нагло, разворачиваясь на источник голоса и с силой сжимая свою трость в руке.

— Прости, просто увидев твоё личико, да ещё и такое ухоженное и холёное, я была просто поражена, — ухмыльнулась она, разглядывая меня всю с ног до головы. — Хотя тебя я легко узнаю. Даже если будешь вся в элитной косметике или дорогих платьях.

— Кто бы сомневался… — хмыкнула холодно я. — Ведь вы успели изучить меня вдоль и поперёк, когда частенько избивали меня с десяти лет до тех пор, пока не уволились два года назад. Я была для вас хорошим способом выпускать пар из-за проблем в семье, не так ли?

Тут женщина нахмурилась и, подойдя ближе, грубо схватила меня за подбородок:

— Детка, не учи меня жизни. Ты сама её только начала хлебать. Смотри, как бы ты не стала бить, убивать или ещё чего похуже. Хах, впрочем, я не удивлюсь, если ты начала это уже делать. Я помню, как ты смотрела на нас и желала вцепиться нам в глотку.

— Поверьте, у меня этого желания и сейчас хоть отбавляй, — я резко вырвала своё лицо из хватки бывшей «нянечки» и одарила её ледяным, коварным, хищным и пугающим взглядом.

— О-о-о-о, узнаю того самого запуганного зверька, что наконец-то свои кривые зубки показывает, — хмыкнула она, вглядываясь мне в глаза. — А может быть, я расскажу всем, что ты, такая красотка, на самом деле приютская шлюха и калека? Думаешь, тебя тут хоть кто-то пожалеет?

— Мне уже давно не нужна ничья ни жалость, ни любовь, — произнесла я с полным безразличия голосом. — Я выучила все уроки, что преподнёс мне ваш грёбанный приют и вы сами.

— Только, если я всё расскажу о тебе, тебя не только люди из нашего приюта отдерут, но и вся наша страна тебя будет желать отодрать.

Но не успела Инесса Дмитриевна замахнуться, чтобы меня ударить, как позади кто-то ловко схватил за руку и прошептал ей на ухо змеиным голосом:

— Хавку свою закрыла, шалава перезрелая.

Позади «нянечки» стоял парень крепкого телосложения, практически древнегреческого.

Рыжие кудри свисали ниже плеч, выразительное лицо, острый нос, хоть и не греческий, острый взгляд как у сокола. Парень был одет в стандартный спортивный костюм с майками и кедами, не смотря на такую странную погоду.

Что интересно, на русского он был не похож, хотя в его голосе даже акцент не проглядывался.

— Ты ещё кто? — грубо отозвалась женщина, пытаясь вырвать руку. — Что, уже успела выискать себе защитничка, который будет «оберегать» тебя ради того, чтобы ты лишний раз ему…

Тут незнакомец крепко сжал её руку и вывернул её так, что ещё одно лишнее движение, и конечность полностью бы отделилась от плеча и повисла бы мертвым грузом.

Он продолжил шипеть:

— Закрой свою манду, сука-мать многодетная. Лучше бы за своей юбкой следила, госпожа вечная Молочница. Отвали от девушки, иначе я наплюю на ваш сраный феминизм и брошу тебя под машину.

— Что ты творишь, гадёныш?!

— То, что следовало бы сделать мне самой, — отозвалась нагло и холодно я.

Он глянул на меня, с хитрой ухмылкой отпустил тётку и с поклоном толкнул её ко мне так, что она рухнула на колени передо мной.

Я же слегка наклонилась к ней и схватила за волосы мёртвой хваткой, при этом резко и со всей силы потянув за них:

— Пришёл и твой черёд платить по счетам, старая сука.

— Ты пожалеешь, что связалась со мной! — крикнула напоследок женщина и начала, было, орать, чтобы позвать толпу: — Люди! Люди! Помогите, убивают!

— Заткнись! — я нанесла резкий и весьма болезненный удар этой гадине по спине тростью, что была у меня во второй руке, затем ещё и ещё один. — Заткнись, тварь! Теперь тебе никто не поможет и не спасёт, как и меня когда-то!

Незнакомец тут же схватил женщину за воротник и закрыл ей рот своей крепкой ладонью так, что она и пискнуть не могла. Но сделал парень всё так, словно ту стало тошнить, и он будто в панике повел её домой, всё приговаривая:

— Мама, я же говорил, чтобы ты не пила так много. Теперь смотри, что с тобой стало, — и знаете, так реально сработало. Люди думали, что молодой сын-спортсмен беспокоится за мать алкашку, которую любит и пытается как-то вывести из депрессии, а его девушка пытается ему помочь и довести её безопасно до дома.

Мы тащили эту ведьму до самых тёмных и тихих закоулков, пока не добрались до абсолютно безлюдной улицы, где ещё стояли частные гаражи. И один из них уже как раз был под сноску или разборку, так как часть атрибутов оттуда убрали, в том числе и электричество. Но не двери.

Резко толкнув мою бывшую «нянечку» внутрь этого гаража, да так, что она влетела прямо в стену и неслабо ударилась головой, я холодно хмыкнула:

— Отличное место для того, чтобы сполна заплатить по счетам, не так ли, Инесса? — сжав рукоять трости, я наблюдала за тем, как женщина пытается безуспешно подняться и стонет от боли.

— Я тебя посторожу снаружи, детка, — ответил парень, выходя наружу, заодно сказав то, от чего я едва ли воздухом не подавилась: — И да, если что, мой брат… Себастьяном ты его назвала, да? Зови его, если потребуется убраться здесь.

— Чего?! Брат?! — в шоке, пусть и не так громко, но отозвалась я, чувствуя, как мои глаза от удивления чуть ли не полезли на лоб.

— Ага. А он тебе не говорил? Хах, я не удивлён, детка. Ладно, я пошёл курить. Если захочешь меня к себе в подручные, только скажи. Я душу у тебя не возьму, разве что разрешение крышу иметь да есть за счёт братишки, — рыжеволосый парень вновь подмигнул мне: — А и ещё, меня зовут Дорос — то есть подарок, если переводить с греческого, — тут он ловко спрыгнул за пределы гаража и прикрыл дверь так, чтобы я хотя бы немного могла ориентироваться в темноте.

Отойдя от шока, я снова вернула своё внимание к моей жертве и врагу.

О новом «знакомом» я ещё успею подумать после. Сейчас было важно разобраться со старой дранью, которая была ненавистна мне с детства, впрочем, как и все остальные работники приюта.

Я неторопливой, деловитой и хищной походкой стала подходить к женщине, словно зверь, готовый в любую секунду напасть и разорвать свою добычу на клочки.

«Нянечка» попыталась уползти подальше от меня, и я видела, насколько ей было страшно. Она вся тряслась, её лицо было похоже на чизкейк с прозрачной подливкой… Уродливый чизкейк с прыщами вместо конфеток и морщинами вместо шоколадных веточек и усиков.

Она заверещала в панике:

— Что ты хочешь со мной сделать, сука-а-а-а-а-а?! — её рёв раздался по всему гаражу раздражающим мой слух эхом.

— То, что ты долгие годы делала со мной, — сказала я громким и угрожающим голосом, смотря на женщину ледяным, пронизывающим взглядом и продолжая неизбежно приближаясь к ней.

Когда она была зажата у стены, как загнанное в угол животное, я стала колотить своими ногами её ноги и руки, бить её со всей силы так, чтобы каблук или носок пробивались сквозь кожу, будто ножи.

Инесса Дмитриевна стонала, пыталась верещать и звать на помощь, сопротивляться моим ударам, но всё было напрасно. Ибо я грубо хватала её за голову и буквально таранила ей стену с разных сторон — задевая и затылок и макушку и бока и даже порой поворачивала лицом к стене, чтобы «размазать» его до мясной окровавленной корочки.

Но и на этом избиение бывшей «нянечки» не закончилось. В ход пошла и моя трость, которой я стала бить эту старую скотину по спине в районе позвоночника, по ногам в коленных чашечках и рукам в локтях и кистях.

Ах, как же был приятен для моих ушей хруст и треск ломающихся костей, что сплетались с криками и стонами женщины в единую и лучшую для моих ушей мелодию.

Я избивала Инессу, наверное, часа два, плюс-минус пять минут перерыва для того, чтобы перевести дыхание, набраться сил и ненависти и продолжить ломать её тело всеми способами.

И я бы забила эту суку до смерти! Я бы не пожалела её, если бы не вспомнила, как однажды она сказала, что у неё пять детей.

Да, двое уже были взрослыми и имели самостоятельную жизнь, но остальные-то ещё в школе учатся, и им нужна мать, пусть и такая отвратительная, но всё же кормящая их и дающая им крышу над головой.

Мне пришлось остановиться и осмотреть «нянечку».

Она была жива, пусть и тяжело и нервно дышала. Всё тело её было в крови, синяках и царапинах, а лицо… Поверьте, без операции она будет страшнее любого убогого после чёрной оспы или чумы.

— Скажи спасибо своим детям, тварь, — произнесла жёстко я, последний раз схватив её за волосы. — Не будь их у тебя, я бы с превеликим удовольствием прикончила тебя.

С этими словами я снова ударила женщину головой о стену гаража, лишив её сознания.

— Ах, какую расправу я пропустил, — послышался вдруг голос Себастьяна позади меня. Да, этот дундук умел появляться неожиданно. — Вижу, ты познакомилась с моим братцем.

— Познакомилась, — я фыркнула в ответ, переводя дыхание. — Но было бы куда лучше, если бы твоё самодовольное демоническое величество хоть раз обмолвилось о нём.

— Ну, раз ты с ним пересеклась, то Дорос это демон придурок который пойдёт с тобой на контракт с кучей условий. Если ты мужчина, то должна ему постоянно давать выпивку, поход по секс-клубам или проституткам, а также усыновлять его, как брата или сына, в зависимости от возраста. Если ты женщина, то должна быть шлюхой в его постели. И поверь, когда он в хорошем настроении, ты будешь получать удовольствие, которое не испытывала никогда. Но вот если он зол, то это будет больнее, чем всё то насилие, что ты испытала в тысячу раз. И не поверишь, он спит даже со старухами и контракты берёт у всех и вся, как низший чёрт, что падок на любой мелкий грешок.

— Не обязательно было делиться абсолютно ВСЕМИ подробностями. Спасибо.

Меня всю невольно передёрнуло, пусть видом я этого и не показала.

— По крайней мере, теперь ты знаешь, что тебе с ним лучше не заигрывать, даже если захочешь меня позлить, — демон тут же посмотрел на лежащую без сознания женщину и усмехнулся: — Значит, пожалела из-за детей?

— Лишь из-за них эта старая сука до сих пор дышит, — ответила я, перехватив трость в другую руку.

— Что же прикажешь мне делать с ней?

— Перенеси её к одному из старших сыновей. Дальше он сам о ней позаботится.

— Просто перенести? Ладно… Только сотру ей память о тебе, иначе хвоста не избежать.

— Предлагаю лучше ей и душу переделать, — отозвался Дорос, что тут же зашёл к нам и осветил помещение огнём из своих демонических пальцев.

— То есть? — переспросила я демона несколько непонимающе.

— Этот болван имеет в виду то, что он высосет большую часть тьмы из её души, чтобы она переосмыслила себя и попыталась исправиться в будущем, — Себастьян посмотрел строго на брата: — Память ей всё же лучше поменять.

— Ладно-ладно, но тогда доставлю я её домой сам. Кстати, адресок ваш не подскажешь? — Дорос подмигнул братцу в своей игривой манере. — Ты же не оставишь брата без крыши над головой.

— Пошёл в задницу, тушканчик греческий, — тут же холодно ответил Михаэлис, держа на лице стандартный строгий покерфэйс.

— О-о-о-о, какой ты строгий и злой, — брат демона тут же потрепал его по волосам и усмехнулся. — Это потому что ты слишком уж долго людей ненавидел.

— А теперь я ненавижу тебя, потому что ты ведёшь себя как дегенеративный дебил.

— Не хочу мешать вашей семейной идиллии, но нам нужно торопиться, — я слегка прокашлялась и закатила глаза. — Отложите этот глупый и бессмысленный спор на потом.

— Не мешай, — тут же рявкнул на меня Себастьян строгим тоном, за что от Дороса получил подзатыльник: — Молись, чтобы я тебя не убил, козёл.

Он же рассмеялся и вложил женщину в свои руки:

— Ладно-ладно, ворчун, я пошёл. А ты, юная леди, давай домой и всю себя омой, а то, знаешь ли, кровь ужасно влияет на кожу, да и превращаться в графиню Баттори тебе лучше не стоит. Она та ещё помешанная была.

— Да ну вас обоих, — хмыкнула холодно я и ровным спокойным шагом направилась к выходу из гаража. — Пф… Демоны…

— Пф, люди… — фыркнул, было, Себастьян.

— А у неё отличная попка. Э-э-э-эх, жаль, что ты её первый заполучил… Я бы её…

— ИДИ УЖЕ! — поднял впервые голос на кого-то вообще Михаэлис. И благо, что я не слышала дальнейшей перебранки, так как просто покинула гараж и поспешила в квартиру.

Мне вполне хватило на сегодня событий, и присутствовать при семейной ссоре двух демонов точно сейчас не хотелось.

Вернувшись, наконец, домой, я довольно скоро приняла душ, переоделась и устроилась в гостиной на диване, надеясь расслабиться и отдохнуть в отсутствие Себастьяна.

Однако, к моему же сожалению, не прошло и часа, как этот хитрый и занудный демон уже оказался в квартире.

— Сукин сын, придурок, кобель, стиляга, греческий стероидник… — бурчал раздражённо брюнет, уходя на кухню и не забыв откликнуться: — Всё уладили с нянькой! Надеюсь, ты поела.

— Я поела в кафе в городе перед возвращением домой, — выдохнула я, сидя на диване и подогнув под себя ноги, как обычно. — Так что сегодня на этот счёт можешь не…

— Понял. Отдыхай. Ты сегодня прекрасно поработала, — ответил он вдруг вполне спокойно. — Я завтра посмотрю дела о твоей семье внимательнее. Не засиживайся долго.

— Впервые за долгое время слышу от тебя такую похвалу, — сказала я более тихо, задумавшись о своём.

— Иди в баню, — с усмешкой проговорил Себастьян, уходя в свою комнату, в которую я бы ни за что не вошла, даже если бы очень-очень хотела.

— И тебе сладких снов, господин невежественный зануда, — хмыкнула ехидно я, при этом всё-таки надеясь, что он этого не услышит.

— Ох, не дай Люцифер мне влюбиться в тебя.

— Упасите меня все сверхъестественные силы от такого «воздыхателя» вроде тебя.

— Ты, конечно, очень красивая… — говорил брюнет из своей комнаты. — И поверь, как мужчина, я испытываю к тебе притяжение. Ведь ты даже в жалком состоянии очень привлекательная девушка и довольно не глупая. Но всё же… Чтобы я был твоим воздыхателем, должно произойти что-то более важное и мощное, чтобы я смог ощутить хотя бы малую долю всех тех чувств к тебе.

— Ты говоришь так, словно мне всё это нужно, — произнесла я спокойным голосом. — Однако это не так. Я не ищу ни любви, ни даже привязанности и уж тем более не нуждаюсь в них.

— Ты так говоришь, потому что испытала куда больше боли ещё с самого начала. Но на самом деле ты очень хочешь любви, заботы. Причём не просто любви взрослой, но и родительской, дружеской, просто человеческого уважения к твоей персоне.

— Уважения, может быть. Дружбы, возможно. Но для любви, хоть родительской, хоть куда более личной и близкой уже поздно.

Я со вздохом поднялась с дивана и, подойдя к окну, приоткрыла тюль и присела на подоконник.

— Насколько бы юна и молода я ни была, я никогда не позволю себе поддаться этому чувству, которое в нашем мире и в наше время уже давно мертво. А его иллюзия мне не нужна.

— Запомни, пока ты испытываешь симпатию хотя бы к животным, в твоём сердце живёт любовь. Дружба это и есть любовь.

— Она и есть, пусть и несколько иная.

Сказав это, я устремила взгляд на ночное небо, украшенное миллиардами звёзд.

— С этим не поспоришь, особенно с демоном, который когда-то давно испытал это чувство, — лёгкая и немного грустная усмешка сорвалась с моих уст.

— Испытал….. И знаешь… — он тут же оказался позади и осторожно, без каких-либо лишних движений обнял меня за плечи. — Я не жалею, что испытал его.

— Даже если вместе с ним испытал и боль тоже? — едва ли слышно спросила я его.

— Любовь без боли слишком скучная и не настоящая. Не познав любви — не познаешь ничего.

— Возможно и так.

Я негромко вздохнула и на мгновение легко и осторожно коснулась руки Себастьяна, что по-прежнему мирно покоилась на моём плече.

И мы простояли вот так, молча, в невинных объятьях около часа, любуясь ночными видами города, проезжающими машинами, гуляющими по дорогам идиотам.

Хах, знали бы они, что многие из них сейчас рискуют расстаться с жизнью, стоит им просто свернуть не туда.

Ведь ночью культурная столица России действительно превращалась в куда более опасную и криминальную её столицу. И даже за углом того же театра вас могут поджидать самые настоящие неприятности, которые очень даже способны привести любого к «случайной» смерти.

Впрочем, не мне вам это говорить.

— Пожалуй, мне следует уже пойти спать, — прошептала я, когда нашим «наблюдениям» пошёл уже второй час. — Иначе завтра утром я точно рискую получить от тебя ледяной душ прямо в постель.

— Да ладно. Вечером подольше потренируемся. К тому же ты сегодня сама по себе совершила месть обидчику и изрядно потратила сил. Поспи, — говорил демон довольно спокойно и как-то… Успокаивающе, без всяких придирок. И впервые он показался таким милым, был бы таким почаще.

— Да уж, везение и удача сегодня явно оказались на моей стороне, — с улыбкой отозвалась я, тихонько оборачиваясь к нему лицом.

— Везение, это когда пуля пролетела в трёх сантиметрах от тебя или пробила твоё тело, но прошла насквозь и жизненно важные органы не забыла. Везение, это когда у тебя огромные счета и тебе получается их оплатить с помощью выигрыша.

— Ладно-ладно, я поняла. Просто представился шанс, совершенно случайно.

— Вот теперь ты правильно всё сформулировала. Ну… — он похлопал ладонью моё плечо. — Иди спать. Я ещё почитаю.

— Хорошо, — ответила я, кивнув. — Доброй ночи, Себастьян.

— И тебе, Регина, — произнёс демон, потянувшись и направившись к себе.

Я же тоже пошла в свою комнату.

Сегодняшний день и вечер выдался весьма изматывающим, и хороший сон сейчас для меня будет как нельзя кстати.