Жизнь леса

Осень в лесу

Осень в лесу

Настали осенние дни, тихие, ясные, немного холодные утром, когда роса еще блестит в косых лучах слабо греющего солнца. Как хороши они, когда небо сверкает своей чарующей синевой и на этой синеве причудливым желтым узором сквозят поредевшие березы! Воздух чист и прозрачен. Четко выступают дали. На фоне блестящих позолотой берез и покрасневших трепещущих осин резко вырисовываются темно-зеленые ели. А там, в низине, багровым пятном выступает одинокий клен…

В такие ясные дни можно видеть, как на лугах и лесных опушках трава серебрится сетью паутины; она, словно блестящая ткань, лежит на росистой траве. Взгляните вверх, и вы увидите ряд тончайших нитей, летящих на фоне голубого неба. Настало, как говорят, «бабье лето». Но откуда же берется эта паутина, оплетающая в таком изобилии все кусты и травы?

Постараемся выяснить это совместными наблюдениями. Для этого необходимо вооружиться хорошим увеличительным стеклом, чтобы можно было следить за работой паука при его приготовлениях к воздушному путешествию. В большинстве случаев молоденькие паучки, собирающиеся в путь, взбираются на ветки, сучки или выступающие камни и принимаются здесь за весьма своеобразную работу. Прежде всего паук прикрепляет начало своей нити, затем, повернувшись несколько вбок и высоко приподняв брюшко, передвигается вперед против ветра. Выпускаемая им из паутинных желез нить образует петлю, которая вытягивается и развевается по ветру. Когда длина нити достигнет приблизительно одного метра, паук подбегает к месту ее прикрепления, откусывает колеблющуюся нить, подбирает свои ножки и, отделяясь от земли, уносится в воздушное путешествие; тонкая нить током теплого воздуха быстро поднимается вверх и исчезает в высокой синеве неба. Далеко не всегда начало путешествия бывает столь удачным: часто случается, что несколько соседних нитей цепляются друг за друга, образуя сложный узел, задевающий соседние кусты и высокую траву.

Воздушные путешествия предпринимают далеко не все виды пауков; наиболее типичные странники — пауки-волки, пауки-бокоходы и тенетники.

Долгое время смысл этого явления оставался для ученых неясным. Наиболее вероятной причиной, объясняющей странствования пауков, можно признать их очень сильное размножение в конце лета. Своеобразный лёт способствует расселению молодых паучков. Если принять во внимание появление необыкновенно обильного потомства у пауков, то станет понятным, откуда берутся эти миллионы тончайших нитей, причудливую сеть которых мы с вами наблюдали.

Занимаясь наблюдениями над пауками на открытых полянах, мы понемногу подошли к лесной опушке и свернули затем в глубину древесной заросли. Как тихо и спокойно кругом! Опавшие листья шелестят под ногами и ярко выступают на темной зелени моховых кочек; в вышине, среди поредевшей листвы, не видно мелких птичек, не слышно их звонких голосов. Многие из наших пернатых уже покинули места своих летних гнездовий.

Теперь, зная некоторые особенности жизни наших птиц, мы легко можем распределить их по категориям на основании постепенной сезонной смены. Весной и летом оживляли лес своим пением наиболее многочисленные у нас в это время летние гнездящиеся птицы. Сравнивая состав нашей фауны весной и осенью, мы можем заметить, что некоторые пернатые встречаются у нас только временно, пролетом, и относятся к группе пролетных гостей.

Далее, осенью, мы отметим появление определенных видов, которые сравнительно долго остаются в нашем лесу, залетая иногда с севера, иногда с востока, — это так называемые кочующие птицы. Наконец, последнюю группу составляют те немногие птицы, которые остаются постоянно в области своих гнездовий, — это оседлые птицы.

Несколько лесных экскурсий могут дать нам яркие примеры подобного разделения. Во время экскурсий необходимо иметь с собой записную книжку и подробно заносить в нее всех виденных за день птиц; тогда легче выяснить картину постепенного отлета различных пернатых. Проследим сначала за гнездившимися у нас лётными птицами. Осенью ранее всего исчезают те птицы, которые весной показываются позднее других: стрижи, иволги и сизоворонки. Обычно стрижи почти сразу исчезают из средней полосы Союза в середине августа. Одновременно с ними или немного позднее улетают яркие иволги и еще позднее, в конце августа, — сизоворонки. В начале сентября лес значительно пустеет, причем отсутствует большое число мелких насекомоядных птичек: мухоловок, горихвосток, камышовок, славок. Естественно возникает вопрос: почему улетают птицы? Долгое время предполагали, что суровые зимние холода заставляют наших пернатых спасаться в теплые южные страны. Теперь, при расширении наших знаний, мы ясно видим, что от холода птицы защищены, несомненно, лучше других животных (Этому не противоречат редкие случаи замерзания в очень сильные стужи даже таких крепких птиц, как вороны.): сравнительно высокая температура тела и плотный покров перьев, — а перья плохой проводник тепла, — препятствуют быстрому охлаждению организма. Известно, например, что температура крови воробья равна +44° (по Цельсию). Следовательно, другие причины заставляют птиц предпринимать далекие странствия. С наступлением зимы уменьшается количество корма. Недостаток пищи и служит одной из основных причин, обусловливающих начало осенних перелетов.

По своему характеру осенний отлет резко отличается от весеннего прилета птиц. Весной птицы стремятся в область своих гнездовий, пролетая значительные пространства; не то мы видим осенью: в этот период пернатые исподволь, постепенно откочевывают на юг, сбиваясь обычно в поймы рек и покидая густые древесные заросли.

Одним из методов исследования перелетов птиц является кольцевание. Датой научного применения кольцевания принято считать 1899 г. В Советском Союзе началом развития кольцевания считается 1924 г., когда Биостанция юных натуралистов имени К. А. Тимирязева (БЮН) выпустила первую партию нумерованных колец с маркой «Москва БЮН». В том же году было создано Бюро кольцевания, которое начало систематическую работу по кольцеванию птиц. В настоящее время у нас кольцевание поставлено очень широко; в Москве находится Центр кольцевания при Комиссии по охране природы.

Кольцевание состоит в том, что пойманной птице надевают на ногу (на плюсну) особое, легкое алюминиевое кольцо, на котором выбиты общий порядковый номер и, латинскими буквами, литера серии и надпись «Москва».

Добывание таких птиц во время перелетов дает сведения о том, откуда появился этот пернатый странник. Если проводить кольцевание в большом масштабе, то можно получить обильный материал, что значительно облегчит изучение направлений пролетных путей.

Благодаря кольцеванию было установлено много интересных данных. Например, выяснилось, что вальдшнепы в пределах Европы имеют по крайней мере шесть различных пролетных направлений. Упомянем некоторые: из Скандинавии вальдшнепы летят на юго-запад, через Северное море, Германию и Францию; из северной части Советского Союза — через Германию и южную Францию; от Советского Союза идет и другой пролетный путь — через Австрию, Венгрию, к берегам Средиземного моря и т. д. Выяснилось далее, что места, где гнездятся некоторые вальдшнепы, служат зимовьем для других птиц этого же вида. Например, взамен вальдшнепов, гнездовавших в южной Англии и улетевших затем далее на юг, появляются обитатели приполярных стран — Финляндии или Севера СССР. Эти птицы зимуют в Англии.

Помимо выяснения подробностей перелета и пролетных путей отдельных видов, кольцевание позволяет установить длительность осеннего перелета данного вида. Так, например, оказалось, что крупная морская чайка — желтоногая клуша — летит осенью от биологической станции для изучения птиц близ Росситена (в Германии) в Семигорье в течение тринадцати дней. В этот срок она пролетает тысячу километров. Принимая во внимание, что средняя скорость полета этой чайки достигает 50 километров в час, мы придем к заключению, что для покрытия тысячи километров в течение тринадцати дней птице потребуется за каждые сутки потратить на перелет немного больше часа. Конечно, чайка, как и другие птицы, совершает подобный перелет не регулярно каждый день; по нескольку дней она держится на одном понравившемся ей удобном водоеме, чтобы в короткий срок перенестись на несколько сотен километров и снова остановиться на кормежку.

Весенние перелеты совершаются энергичней осенних. Весной птиц гонит на север инстинкт размножения, осенью они улетают на юг вследствие скудного питания. Несколько прогулок помогут нам отметить разницу как в основном характере лёта, так и в построении пролетных стай у различных видов птиц.

Вот в высокой синеве неба появляются один за другим канюки. Они постепенно тянут на юг. Стая их часто разбивается на отдельные группы, а иногда пролетают и одиночные особи. По временам можно наблюдать, как пролетная стая хищников останавливается где-нибудь для охоты. Я помню, как однажды в степном саду остановилась большая пролетная партия ястребов-перепелятников; хищники буквально наводнили его.

Интересно наблюдать пролетающих в вышине журавлей — этих вестников надвигающейся осени. Весной они снова порадуют нас, — из далекой блестящей синевы опять послышатся их громкие голоса, напоминающие звук валторны. Последите глазами за этой стаей. Вы отметите правильное расположение строя птиц в форме острого угла.

Пытаясь объяснить выгоды такого строя, большинство ученых утверждало, что птицы располагаются так для более легкого преодоления воздушного сопротивления. Проводилась аналогия с кораблем, клинообразный нос которого рассекает воду.

Знаток птиц С. А. Бутурлин высказал интересные предположения, пошатнувшие прежние объяснения. Опытами было доказано, что если пустить птицу, привязанную на длинный шнур, то она, отлетев на то расстояние, на которое позволяет шнур, останавливается, трепеща крыльями, и падает на землю. Этот опыт доказывает трудность полета в воздухе, взволнованном крыльями. В данном случае отсутствие поступательного движения вперед (мешает натянувшийся шнур) и невозможность удержаться в слоях разреженного воздуха вызывают падение птицы. Интересно, что в естественных условиях многие птицы (канюки, сорокопуты и другие), высматривающие добычу на лету, останавливаются на месте и начинают быстро трепетать крыльями. Как только воздух становится разреженным, птица немедленно отлетает в сторону, обычно против ветра (для того чтобы разреженные слои воздуха были отнесены воздушным течением). Едва ли надо говорить, что при полете беспорядочной стаи воздух бывает сильно взволнован, особенно если птицы крупные, и передвижение становится очень трудным. Иное при правильном строе: каждая птица летит, рассекая воздух совершенно самостоятельно, на известном расстоянии от своих товарищей и притом так, что попадает не в слои разреженного движением воздуха, а в промежутки, не потерявшие своей упругости. В этом и состоит, по предположению С. А. Бутурлина, главная выгода правильного строя. Наблюдая пролетающую стаю журавлей даже в течение короткого срока, мы можем убедиться, что расположение странствующих птиц не остается неизменным; мы увидим, что сочлены «клина» все время перестраиваются и стороны клина меняют свою относительную длину: вытягивается одна, сокращается другая, и наоборот. Меняется также величина угла клина: угол делается то более тупым, то острым. Эти изменения объясняются различиями воздушных течений, сообразно которым птицы перестраиваются так, чтобы разреженные воздушные слои не препятствовали общему движению. Значение сказанного станет нам ясно из следующих примеров. Если перелет идет при тихой погоде, а также при попутном или прямо противоположном ветре, то угловое расположение пролетной стаи предохраняет каждую птицу от попадания в струю воздуха, взволнованного чужими крыльями. Если же ветер станет дуть с левой стороны (относительно пути полета), то струи воздуха, взволнованные левым флангом пролетающей стаи и отнесенные ветром, будут мешать птицам, находящимся справа. Последним придется либо значительно отставать друг от друга, либо податься вправо, что в обоих случаях резко меняет общее расположение воздушных путешественников.

Мелкие птички, мало нарушающие упругость воздушных слоев своими короткими крыльями, не нуждаются в правильном расположении и летают преимущественно скученными стаями. Пролет их ускользает от наблюдателя главным образом потому, что происходит ночью. В тихую осеннюю ночь можно иногда слышать в вышине звонкие голоса перекликающихся птиц.

Какое-то странное чувство охватывало меня всегда, когда, проходя в поздний час по шумным улицам города, я улавливал доносившиеся по временам из темной вышины голоса пернатых. Как удивительно, думалось мне, проноситься этим неутомимым странникам во мраке ненастного осеннего неба над грохотом и суетой освещенного города!

К группе пролетных птиц относится довольно много лесных видов. Так, уже весной мы наблюдали красивого юрка, который не гнездится в наших центральных районах и бывает здесь только пролетом в весеннее и осеннее время. Пролетает также большинство серых сорокопутов; вновь показываются осторожные зимняки; особенно много пролетных птиц наблюдается среди водоплавающих: мы легко можем отметить стаи различных гусей, крохалей и нырковых уток, стремящихся осенью на юг или весной — в области северных гнездовий.

Осенью, в начале сентября, в тишине старого высокоствольного леса далеко разносится дикий и странный крик черного дятла (желны), кочующего в это время. Если, услыхав этот необычный крик, звучащий вроде «кри-кри-кри» и заканчивающийся своеобразной длительной нотой «люу-уэ», мы захотим увидать птицу, то подходить к ней надо очень осторожно, из-за прикрытий. Уже издали можно заметить этого крупного дятла, вдвое превышающего по размерам большого пестрого. Желна необыкновенно сильными ударами прямого клюва долбит сухое дерево так энергично, что мелкие щепки, падающие вниз, ясно свидетельствуют о его разрушительной работе. Окраска желны своеобразна. Этот крупный матово-черный дятел характеризуется оригинальной ярко-красной шапочкой, которая особенно велика и ярка у самца, тогда как у самки красный цвет — только на затылочной области.

Типичные осенние кочевники — сойки и близкие к ним пестрые ореховки, которые в период гнездования у нас не так часты, как осенью.

Наряду с обычной ореховкой осенью появляется более длинноклювая сибирская. В годы неурожая кедровых орешков сибирские ореховки иногда массами совершают свои налеты из Сибири в Европу.

Осенью кочуют и близкие к снегирю северные щуры. Эти обитатели глухой северной тайги иногда показываются у нас в значительном количестве. Щуры, вероятно почти не видавшие людей, поражают своей смелостью. Так, мне приходилось встречать щуров, которые разгуливали от меня буквально в двух-трех шагах.

Последите за осенней жизнью некоторых наших оседлых птиц, например рябчика. В конце лета, когда выводки разбились и старые особи линяют, наблюдать их труднее. Но осенью, в сентябре, жизнь этой птицы проходит весьма своеобразно.

Обычно в это время многие из старых рябчиков разбиваются на парочки и держатся так до весны. Уже осенью слышится весьма характерная песня самца, звучащая вроде протяжной трели, которую можно передать приблизительно так: «тиииии-тиииюи-ти». Песенка напоминает писк королька, пищухи и некоторых синиц. Самец взлетает на верхушку невысокого дерева и заводит свою трель. Скоро на его голос более коротким и глухим покриком откликается самка; самец бросается на этот зов, стремительно бежит по земле, распустив хохолок, или перелетает частыми взлетами с дерева на дерево, и тогда слышится громкое «пррррр-прр» от шума его крыльев. В это время на рябчиков охотятся с так называемым «пищиком», или «манком», при помощи которого нетрудно подозвать этого скрытного лесного обитателя. Особенно удачна бывает подобная охота в начале октября, когда после листопада настают тихие дни с легким туманом и изморосью и каждый звук звонко разносится в застывшем, спокойном воздухе.

Посмотрим, что делает другая хорошо известная нам оседлая птица — тетерев. Осенью можно заметить, что косачи, перелинявшие и окрепшие, держатся особняком от самок. Во время осенней охоты на зайцев с гончими собаками можно видеть, как из кустарника поднимаются краснобровые черно-синие птицы и «тянут» над лесом, скрываясь вдали. Во многих местах наблюдается осенний ток тетеревов. В это время птицы бормочут, чуфыскают и даже дерутся, словно весной, но на этом все и заканчивается. Токованье тетеревов можно слышать иногда и зимой в ясные солнечные дни, особенно по утрам. Описанное явление показывает, что в токовании проявляется главным образом здоровая энергия и избыток сил, нарастающие осенью, по окончании линьки, и весной — в период размножения. Мне думается, что в связи с осенним током можно рассматривать довольно распространенное явление осеннего пения некоторых птиц. Так, в ясные сентябрьские дни с вершины высокого дерева иногда раздается знакомая нам песня пеночки-теньковки, вскоре улетающей от нас на юг; можно слышать также поющих малиновок, крапивников, чижей, клестов. Наиболее вероятным объяснением этого явления, думается мне, служит тот же подъем жизненных сил, — он выливается в запоздавшей песне, необычно звучащей в тишине осеннего леса.

Наступающая осень очень ясно сказывается на образе жизни многих лесных млекопитающих. В начале осени можно сделать много наблюдений над летучими мышами, так как хотя факт переселений и перелетов, предпринимаемых летучими мышами на исходе лета, давно установлен, но, к сожалению, наблюдений над этой интересной жизненной особенностью рукокрылых имеется немного.

Я наблюдал перелеты летучих мышей в Московской области. А. Н. Формозов с несомненностью установил наличие миграций у этих животных в нашей степной полосе близ Аскании-Нова. Во время перелетов летучие мыши временно останавливаются под крышами ветряных мельниц, в стогах сена, стоящих среди степи.

С первой половины сентября появляются белки, у которых среди рыжего летнего меха замечаются клочки серых волос. В ноябре уже можно видеть белок, одетых теплым зимним серым мехом.

Осенью белка начинает делать запасы, которыми частично пользуется при бескормице. Такие запасы делаются ею в дуплах деревьев, в расщелинах коры, под корнями. В дождливые осенние дни белка редко показывается наружу, так как не любит сырости.

При хорошем урожае шишек сосны и ели отъевшиеся белки начинают весной усиленно размножаться. Весной кормов им тоже хватает: масса недоеденных шишек, сброшенных клестами и дятлами, валяется на земле под деревьями.

Осенью в годы урожаев шишек и орехов белке живется очень хорошо. Если же урожай шишек плохой, то начинаются массовые переселения белок. Кочующая, «ходовая», белка идет широким фронтом: одна за другой перепрыгивают они с дерева на дерево и перебегают по земле. Они не останавливаются перед каменистым голым склоном гор, полем, степью. Белки переплывают даже реки, и притом такие широкие, как Волга, Северная Двина, Обь, Енисей. Многие из них тонут, гибнут от хищников, но все это не останавливает зверьков, стремящихся спастись от голода.

Осенью, обычно уже с середины сентября, начинается линька зайцев.

Русаки среднего Поволжья и Заволжья белеют заметнее московских: в результате линьки землисто-глинистый мех сохраняется у них только в виде небольшого округлого пятна в центре спины и кое-где на голове и ушах.

Вылинявший беляк, оправдывая свое название, становится весь снежно-белым, только черные кончики ушей отличаются от общего тона. Подмосковный русак после линьки не белеет, но делается более светлым, дымчатым.

Независимо от погоды окончание процесса побеления настает в конце ноября или в начале декабря. Белый мех для зайца имеет очень большое значение: он помогает ему скрываться от врагов на фоне снежного покрова, но в те годы, когда снег долго не выпадает, яркий белый мех выдает его. Зверьки, словно чувствуя, какую предательскую шутку сыграла с ними природа, стараются держаться в лесной чаще и неохотно выходят на открытые места.

Посмотрим, как встречают надвигающиеся холода земноводные и пресмыкающиеся. При наступлении стужи, когда добывать необходимое пропитание становится невозможно, лягушки забираются в свои зимние убежища. Зеленая лягушка скрывается, зарываясь в тине водоемов, но не очень глубоко, а травяная и остромордая прячутся преимущественно под мхом, хворостом и сухими листьями. В более редких случаях и эти лягушки находят себе убежище в воде.

Тритоны, принадлежащие к хвостатым земноводным, обычно покидают свои родные водоемы во второй половине лета и зимуют подо мхом и в земляных норах. Весной 1921 года мне пришлось наблюдать тритонов, зимовавших в брошенной старой хорьковой норе, которая была в саду, далеко от воды. Это было в городе Загорске, в 70 километрах от Москвы. Глубокая нора была плотно набита тритонами. Любопытно, что в это убежище забрались особи всех возрастов, начиная от крошечных до взрослых, старых тритонов. Совместно зимовали оба вида — обыкновенный и гребенчатый, причем преобладали гребенчатые тритоны.

Ужи и гадюки проводят зиму в укромных местах под корнями, мхом и дерном, впадая при этом, как и земноводные, в спячку.

Особи одного вида в большинстве случаев собираются в сообщества.

Ящерицы также подвержены спячке. Веретенница сама устраивает себе норки, куда забирается в октябре. Эта хорошенькая ящерица буравит землю головой и делает длинные норки на глубине от 7 до 70 сантиметров под землей, закрывая наружный вход землей и травой. Обыкновенно в каждой норе собираются вместе 20–30 веретенниц, которые лежат здесь в оцепенении, свернувшись клубком и перепутавшись друг с другом.

Естественно, что осенние холода оказывают резкое влияние на жизнь насекомых: часть их погибает, часть впадает в оцепенение, забившись в укромные места. Большинство бабочек проводит осень и зиму в стадии гусениц, часть — в виде куколок. Однако многие виды, такие, как траурницы, крапивницы, крушинницы, забираются под кору, мох и в другие убежища. Разламывая кору полусгнивших деревьев, мы легко можем отыскать заснувших жуков.

Весной теплые солнечные лучи разбудят всех этих насекомых.

Все животные, существование которых ограничивается одним летом, откладывают на зиму яички и помещают их в особые условия, сохраняющие их жизнь. Так, для защиты от холода пауки окружают яички особым коконом из нежной ткани. Эти коконы, помещаясь на травинках или сучках деревьев, прекрасно охраняют своим внешним толстым слоем будущее поколение.

Замечателен тот факт, что многие зимние яйца насекомых для своего дальнейшего развития должны испытать действие холода. Без этого они погибают. Такая закономерность относится и к взрослым зимующим особям. Хвойные тли, например, зимуют, сидя на почках и на коре, не прикрытые ничем, кроме небольшого воскового выделения. Эти крошечные насекомые выносят без всякого вреда самые сильные морозы, но попробуйте воспитать их при комнатной температуре, и вы увидите, что эти своеобразные насекомые погибнут. Здесь мы имеем удивительное жизненное явление: казалось бы, что беззащитные насекомые должны для сохранения своего существования попасть в условия, ограждающие их от гибельного холода, а оказывается, что суровый мороз служит одной из причин, способствующих правильному развитию особи!

Приспособленность к наступающим холодам проявляют лягушки. Живучесть этих существ прямо поразительна: без вреда для себя они способны переносить очень резкие изменения температуры, голод и прочие невзгоды. Насколько живуч организм этих животных, видно из того, что замороженное сердце лягушки после оттаивания снова начинает биться. Земноводные и пресмыкающиеся относятся к группе, не имеющей постоянной температуры тела. Она изменяется в зависимости от внешних условий. Например, у проворной ящерицы температура тела колеблется от +14° до +32°, у сухопутной черепахи от +23° до -36°. Но, при всех замечательных явлениях зимней спячки у относительно холоднокровных животных, еще большее удивление вызывает спячка теплокровных животных, к которым принадлежат высшие позвоночные.

Поздняя осень. Первый снег

Изучая спячку млекопитающих, мы замечаем, что температура тела их сильно понижается, спускаясь до +2°, сокращения сердца ослабевают приблизительно в десять раз, дыхание делается очень редким, а иногда и совершенно приостанавливается. Еж в глубокой спячке почти не вдыхает воздуха вследствие прижимания надгортанного хряща к мягкому нёбу и отделение ротовой полости от зева. Находящегося в спячке ежа можно положить на полчаса в воду, и он снова оживет после этого рискованного опыта.

В явлении спячки сказывается одно из самых интересных природных приспособлений: в периоды полного недостатка пищи потребность организма в жизненных средствах понижается до крайне малой величины. Даже у мнимоумерших существ жизнь не совсем замирает: едва заметная искра жизни при наступлении благоприятных условий всегда таит в себе готовность вспыхнуть и разгореться ярким пламенем.