Жизнь на менопаузе. Как выжить среди приливов и бурь.

Глава 2 Освободите Лолиту!

Я узнала о том, что самки косаток тоже проходят через период менопаузы, пока отходила от очередной бессонной ночи. Оторвалась от работы над книгой о женщине, которая перестала узнавать саму себя, и решила почитать научный раздел в «Нью-Йорк таймс». В статье, основанной на исследовании Даррена Крофта и Эммы Фостер[20], рассказывалось о том, что самки южных резидентных косаток[21], как и женщины, проходят через климакс и еще долго живут без способности к репродукции. Взрослые женские особи не только проживают тридцать – пятьдесят лет после менопаузы, но и становятся вожаками стаи – сложно организованной сплоченной семейной группы, особенно в периоды, когда сокращается количество тунца, их основного источника питания. Престарелые пострепродуктивные самки обладают таким объемом знаний об окружающем мире, что даже молодые самцы предпочитают следовать за ними.

После «Таймс» я сразу открыла YouTube и стала смотреть видео об этих животных. Косатка, или Orcinus orca, – самый крупный представитель семейства дельфинов. Они достигают больше двадцати пяти футов в длину и весят до семи тонн[22]. Высота спинного плавника – до шести футов[23]. Мозг косаток в четыре раза больше человеческого, в нем также есть веретенообразные нейроны, которые ученые связывают со способностью к эмпатии. Самки воспитывают только одного детеныша за раз. Они ухаживают за ним несколько лет, учат общаться, добывать пищу и соблюдать обычаи стаи.

На видео из океанариума «Водный мир» в Орландо косатка Корки, самка пятидесяти двух лет в пострепродуктивном периоде, лежит на спине и машет толпе плавниками. Сорокаоднолетняя Катина выскальзывает из воды прямо на бетонный помост. Пятидесятилетняя Лолита нарезает круги в маленьком бассейне в океанариуме Майами. В дикой природе косатки живут до глубокой старости, но в океанариумах большинство из них умирает в первые пять лет. Лолита – вторая по возрасту косатка, живущая в неволе, и единственная выжившая[24] из тех, кого выловили в Пьюджет-Саунд[25] в 1970-х. В те времена южных резидентных китов гнали в сети лодками, самолетами и взрывчаткой. Лолита на пороге пятидесяти пяти лет продолжает жить в неволе и выступать в водном шоу – это исключительный случай. На видео она плавает в своем бассейне – самом маленьком аквариуме для косаток в Северной Америке: всего четыре длины ее туловища в ширину и меньше одной длины – в глубину. Лолита исступленно плавает от стены к стене, словно мятущаяся душа, запертая в бетонном теле.

Мое любимое видео – с дикими китами под водой. Я внимательно рассматриваю, как они обращаются друг к другу щелчками, поскрипываниями, гудением, ослиным ревом и звуками, похожими на голос человека, вдохнувшего гелий. Они ныряют так глубоко, что почти полностью пропадают с экрана, как будто спускаются за пределы компьютера, ниже столешницы, и там, в темноте, колеблются лишь белые пятна в черной воде.

Я долго слушала южных резидентных китов у островов Сан-Хуан через гидрофон парка Лайм Килн Пойнт[26] – микрофон, установленный под водой, транслирует в прямом эфире или в записи песни косаток, проплывающих через проливы Аро. Большую часть времени слышались лишь шум лодочных моторов и плеск воды. Звуки моря Селиш, родных для китов вод, окружали меня, пока я работала за письменным столом у себя в Бруклине. Если мне становилось грустно, я удваивала эффект: слушала и одновременно смотрела на южных резидентных китов на YouTube или листала их снимки на сайте Центра исследования китов, расположенного на островах Сан-Хуан в штате Вашингтон. Здесь южных резидентных косаток изучают с 1978 года.

Я начала видеть китов во сне. Сначала – детеныша на пляже, совсем маленькую самочку с оранжевыми пятнами на шкуре, которые с возрастом должны побелеть. Когда я приближаюсь, она поднимает черный хвост с волной на конце. Первое время киты, проплывающие у меня в голове во время сна, остаются собой, но появляются в самых неожиданных местах. Высокий спинной плавник вдруг выступает над рекой Делавэр у борта моей надувной лодки. Стая китов всплывает на поверхность озера на севере штата, в котором я плаваю, и выпрыгивает из воды. В одном сне я вздрагиваю, обнаружив крошечного кита в тарелке супа. В другом – косатки величиной с целый автобус, текучие, как масло, соскальзывают с крыши моего бруклинского дома.

Однажды ночью киты теряют физические очертания и парят над деревянными полом, словно сияющие сферы. Они воплощают собой чувство, которое я испытываю, когда летаю во сне. Сюжет может меняться: мне снова и снова снится, как я возвращаюсь в колледж и живу в общежитии, но киты проникают и сюда – сгустками энергии проплывают над лужайкой студгородка. Иногда они вдруг теряют силу и падают на землю массой вонючей ворвани. Недавно мне снилось, как два кита лежат на моей кровати буквой «L». Я остро ощущаю реальность их тел, и их близость невыносима, почти непристойна.

Киты следуют за мной, почти как люди, незримо присутствующие в моей жизни: партнер, чьи нежные прикосновения ощущаешь на теле, словно наваждение, а в последнее время – мама, чья кажущаяся близость одновременно наполняет отчаянием и придает сил. Присутствие китов вызывает похожие ощущения – физическое давление или резкий толчок в уголке глаза, – но отличается от постоянных мыслей о человеке. Киты всегда рядом, но отдельно от меня, я не могу их понять.