Жизнь после смерти

ПРОЛОГ

Он помнил все, причем очень четко. Вот он стоит на автомобильной эстакаде и смотрит, как пузатый ИЛ-86 с натужным ревом отрывается от земли и уносит в далекую и беспечную страну за океаном двух самых дорогих и близких ему людей – жену и сына, Последних близких ему людей в этом мире…

Вот он поворачивается к дороге, и чудовищной силы удар в грудь отбрасывает его к ограждению эстакады… Он изо всех сил пытается удержаться на ногах, цепляется за холодный гранит парапета слабеющими пальцами и падает на спину… Больно… Господи, как не хочется умирать…

Наверное, они уходили из жизни так же: Космос, Пчела, Фил… Те, кого он любил, и кто составлял часть его самого. Но и те, кого он ненавидел, должно быть, так же пытались удержать последние уходящие мгновения. Каверин, Макс, Артур… Смерть примирила всех, а теперь, видно, настал и его черед…

Последнее, что он запомнил из прошлой жизни, были две парящие в высоком небе птицы черный, как сажа ворон и снежно-белый голубь. И было понимание того, что они появились не случайно…

Не за ним ли они прилетели, за его бессмертной душой? Потом был провал. Тьма не6ытия, и ничего похожего на коридор или тоннель со светом в дальнем конце…

Когда он снова через силу открыл глаза, то первое, что увидел, была кружившаяся над ним стая ворон. Он лежал на спине и не мог пошевелиться… Мог только смотреть в небо – высокое, бескрайнее, вечное… Одна из птиц оторвалась от стаи, заложила крутой вираж, спланировала и уселась ему на грудь. Мудрым глазом-бусинкой уставилась в лицо человека…

Значит, все-таки не голубь и не черный ворон прилетели по его душу, а ворона – серая птица с длинным, мощным, чуть искривленным на конце клювом. С помощью такого клюва она добывает пропитание… Падаль и все такое… Кажется, первым делом вороны выклевывают покойнику глаза… Но ведь он еще не покойник? Он не падаль!

Или он уже умер? И сейчас, как в кино, видит себя как бы со стороны? Но тогда почему так сильно болит у него грудь, будто легкие сжигает невидимый огонь?

Неожиданно ворона с раздражением каркнула и взлетела. Через секунду она исчезла из виду, как и стая ее сородичей. И тут он вдруг увидел белых птиц. Прекрасных белых чаек. Они кружились в бездонном синем небе с пронзительными криками, так не похожими на воронье карканье. Он всегда любил чаек, и вот теперь они прилетели за ним.