Жизнь собачья

Спасение

К ночи здорово похолодало.

Прижались мы друг к другу, малышню промеж собой уложили, чтобы не замерзли, и затихли.

Темно, холодно и грустно, кошки на душе скребут. Думаю, надо себя чем-то занять, а то точно на луну выть начну. Я Дези и спрашиваю:

– Как же вы здесь живете?

– А что? – Так и живем, – хорошо живем.

– Да так, ничего, грустно как-то. Нужно будет пару игрушек принести, и малышня будет рада.

– Не мучайся, Ричи, иди домой. Я уже успокоилась. Что толку переживать? Иди, пора тебе – Вот еще, не говори глупостей.

– Не беспокойся за меня. Ты прав, Атосику там лучше будет. Сейчас, наверное, чистый, сытый на коврике спит, – мечтательно продолжила она. Я когда маленькой была, меня тоже любили. Гладили, целовали, – она тяжело вздохнула.

– Не переживай, милая. Разве тебе плохо?

– Что ты, очень хорошо. Ты меня любишь, детишки рядом сытые спят. Что мне еще нужно?

– Вот и не переживай.

Сам говорю, а на душе кошки скребут. Как там мамка? Волнуется, небось. Вздохнул я, повернулся на другой бок и закрыл глаза. Что, думаю, дергаться. Слезами горю не поможешь.

Завтра поутру пойду домой, а сейчас их одних бросать нельзя. Мало ли что ночью случиться может.

Лежу, сна ни в одном глазу. Дези рядом мирно посапывает, дети тоже спят. Вдруг, чувствую запах родной. Принюхался, – точно мамка. Меня ищет.

– Ричард, Ричард – Кто это? Проснулась моя девочка. Глаза еще закрыты, а уже волнуется. Ох, не легкая у нее жизнь.

– Мамка – Отвечаю. А сам думаю, только бы не нашла, иначе точно придется домой идти, не смогу я ей отказать.

– Иди к ней, – Дези говорит.

– А ты? – Что я? – Куда я пойду – Я тогда тоже никуда не пойду.

Затаились мы, лежим, почти не дышим. Вдруг: – Гав! – Гав! – Малышня проснулась.

Слышу, дверь скрипнула. Нашла все-таки – Ричи, где ты? Пойдем домой – Неожиданно свет ударил в глаза. Я даже зажмурился. Надо же, с фонарем. Подготовилась.

– Папа! Папа! Иди сюда, я их нашла!

Хорошо, хоть сообразила, отца с собой взять. А то вздумала по гаражам ночью шляться. Мало ли на кого нарваться можно.

– Ричи, бери своих мелких, и пора домой. Нечего вам в подворотнях спать.

Бог мой! – Что она говорит? – Неужели готова нас всех взять? – Нет, не может такого быть – А почему не может?

– Пошли, пошли, ребята.

– Она что и меня возьмет? заволновалась Дези.

– Возьмет – И детей?

– И детей – Она что, с ума сошла?

– Не знаю. Пошли что ли? – Смотрит она на меня, а глаза у самой перепуганные. То ли верить в такое счастье, то ли нет.

Лизнул я ее в нос. Смотрю, полегчало, даже заулыбалась. А мамка в это время решила с ней познакомиться. Протянула руку, стоит, ждет. Неужели думает, что все так просто. Дези столько горя от людей натерпелась, что так просто ни с кем не подружится.

Дези с перепугу зарычала. Пора, думаю, вмешаться, а то, точно, все кончится скандалом. Я ей и говорю: – Кончай, она тебя не обидит. Взял и с причмокиванием лизнул мамке руку.

Дези посмотрела на меня, на нее, вздохнула и тоже лизнула, правда с неохотой. И тут откуда-то сбоку выскочила малявка, Масяней зовут, вредная такая. Цап мамку за палец острыми зубками. Та как закричит: – Ой!!! Больно!

Тут уж я не выдержал. Вскочил и вредину за шкирку.

– Вот я тебе сейчас! Говорю.

Она маленькая, слабенькая, как заверещит: – А – а – а – Имя ей я вчера придумал. Рыжая, лохматая, бегает, только пятки сверкают, такая же, как у мамке на экране. Дези ее Машей называла. Какая она Маша? Масяня и есть Масяня, что вид, что характер. Ну да, ладно.

Лизнул я мамке палец и говорю: – Ничего, до свадьбы заживет.

Ха – До какой свадьбы? – Не дай бог, такого точно не переживу.

Взяла мамка вредину, погладила, поласкала и посадила в сумку. За ней двух ребят отловила и, наконец, последнюю, самую симпатичную, Лизонькой зовут.

– Все, – говорит, – Пошли, папуль. А то уже спать хочется.

Дед сумку взял и вперед. Дези за ним след в след, смотрит, чтобы не обидели ее ненаглядных деточек. А те притихли, явно новую конуру изучают. Интересно им, глупеньким.

Так мы и пришли. Открыла мамка дверь и пригласила: – Заходите.

Подтолкнул я Дези носом и за ней. Вошла она в коридор, стоит ни жива, ни мертва. Ждет, когда Данила выскочит.

А мамка и говорит:

– Ты Дези будешь с детишками в этой комнате жить. Проходи.

Открыла она дверь, а там коробка. А в ней мое старое одеяло и пара подушек. Взяла она сумку и давай щенков по одному вынимать, на новом месте устраивать.

– Завтра вас помоем, причешем. Красивые будете, чистые. А сейчас давайте спать.

Дези, конечно, сразу в коробку полезла, проверить, все ли там для ее ненаглядных, как нужно устроено. Порылась, порылась, вздохнула с облегчением, и успокоилась. Тем более мамка туда что-то вкусненькое положила. Дети быстро разобрались, что к чему, и весело зачавкали.

Слава богу, хоть сытые поспят!

Интересно, а где Данила? Что-то тихо очень – Пойду, посмотрю.

Захожу в свою комнату, смотрю, а он в моем кресле сидит, глаза таращит.

– Ну, что – явились?

– Явились, – отвечаю. Не сердись, Данила, это не я. Это все мамка – Что, не я? Не ты что ли детей настрогал? Мамка, значит? – И такой меня тут смех разобрал. Дело-то серьезное, а я как захохочу. Минут пять успокоиться не мог. Данила смотрел, смотрел, а потом тоже заулыбался. Чувствую, обстановка разрядилась.

– Ну и злодей ты, Ричард, – говорит. Никогда не знаешь, чего от тебя ждать.

– Я и сам не знал, пока не увидел.

– Оправдывайся, оправдывайся – Но учти, если твоя – хотел он ее обозвать, но ума хватило, сдержался, – Будет на меня кидаться, я ей такое устрою. Ты ее предупреди. Она, конечно, мать кормящая, это ее и спасает, но хорошего, помаленьку. Пусть не наглеет, а то мигом вылетит.

– Не заводись, – отвечаю, – Она все прекрасно понимает, но и ты будь поспокойнее. Она же мать, волнуется, переживает, для нее дети все.

– Ладно, иди отдыхай, а то рассвет уже скоро. Наволновался, небось, поэт ты наш. Хоть бы дети в тебя пошли, а то будут такие же, как их мать.

Тут уж я не выдержал. Зря ты, Данила, так. Она хорошая, добрая, просто зла много видела.

И ты на нее еще нападаешь. Думаешь, ей легко?

– Ладно, прости, – неожиданно извинился он. Не люблю я собак, особенно женского пола, больно они эмоциональные, скандальные.

– Дези не такая, – не согласился я.

– Пусть не такая. Посмотрим, что ты через месячишко скажешь, когда она тебе все печенки проест. Хорошо хоть завтра суббота, не надо ни свет, ни заря вставать. И смотри мне, чтобы тихо было. А то начнутся гонки на выживание. Следи за своими отпрысками, папаша ты наш.

Махнул я хвостом и пошел к своим. А они уже спят. Намаялись бедненькие, устали.