Жизнь собачья

Пытка

Сижу себе дома, никому не мешаю, но чувствую, что-то не так. Ждет мамка кого-то, явно ждет. Вон и губы накрасила и торт купила – Неужели мужчину? – Бывает тут у нас один. Строит из себя, – смотреть противно, так бы и гнал поганой метлой подальше от нашего порога. Так ведь нет, не слушает она меня, не понимает, что толку от него никакого, так, одна маята. Противный он к тому же. Сам то ли доктор, то ли профессор – Какой он доктор!? Я тут к нему подошел и говорю:

– Живот болит.

А он посмотрел на меня, словно впервые в жизни про живот услышал, и пошел себе дальше.

Обидно стало до чертиков. Сейчас, думаю, за штаны дерну, чтобы не шатался тут с важным видом, не строил из себя пахана. Но мамка тут, видимо, что-то почувствовала, позвала меня, я за ней, – на кухню. А она раз и дверь закрыла, обманула. И сидел я, как перст одинокий, в четырех стенах, пока Танюшка не пришла. Но тут мы с ней заодно. Этот профессор ей тоже даром не нужен. Договорились, держать сообща оборону.

А через день, вообще, кошмар. Сижу на кухне, мух считаю. Жарко, окно открыто. Вот они иногда и залетают. Вдруг звонок – Кто там? – Бегом к двери. Бах! – Лариса!!! – Ей богу!

Лариса!

– Привет! Заорал я, выскакивая. Вот уж подарок. Никак не ожидал. Прыгаю вокруг нее, словно щенок, в нос норовлю лизнуть. А она все сумки побросала, знай, меня ласкает. Мамка стоит, умиляется.

Успокоились мы минут через пять. И тут мне в голову закралась мысль:

– А что ей тут нужно? – Чувствую лапы затряслись – Неужели опять прививка? – Нет, явно что-то не то. Вон переодевается. Стол зачем-то на середину комнаты вытащили. Обедать что ли будем? Только рано еще, и вкусного ничего не готовили. Нет, не понимаю. Ладно, пусть без меня занимаются ерундой, пойду-ка я лучше к деду в комнату, посидим, поговорим. Береженого бог бережет, целей будешь.

И тут – Ричард! Ричард!

– Ну что еще?

– Иди сюда, мой хороший.

Не знаю, что меня дернуло, но поплелся я таки в комнату. Чувствовал, что зря, не стоит идти, но не смог удержаться. Интересно все-таки. А эти две – вдруг, как меня под лапы подхватят, и скорее на стол. Я перепугался, вырываюсь – Да, разве вырвешься у двух здоровых теток. Тут еще дед подбежал, держат втроем, что ты не делай, бесполезно.

И тут такое началось, в страшном сне не приснится, – триммингом называется. Конечно, маленького меня один раз тримминговали. Но это так – баловство было. А теперь я попал. По крупному попал. И что самое обидное, только оброс, на взрослого пса походит начал.

Малявки, как меня увидят, в разные стороны шарахаются. К зеркалу подойдешь, посмотришь и видишь, собака, настоящая собака, брови кустистые, лоб крутой, торс широкий, а глаза – серьезные, умные глаза. Такой пес сразу уважение вызывает, ни какой-то там щенок хилый, у которого из-под шерсти ребра торчат.

Все – беда – Цезарь меня увидит, опять пацаном называть станет.

И тут началось. Достала Лариса какую-то гадость из сумки, расческой называется, руки какой-то вонючкой заклеила, и ну меня за волосики таскать, выщипывать, значит. Я как заору:

– Отпустите, люди добрые!

А они как будто и не слышат. Разозлился я тут вконец. Как рыкну, – дед руку-то и отдернул. А мне этого только и нужно было. Как вскочу, как спрыгну, и скорее на кухню – Забился под стол, сижу, не дышу. Убивайте, думаю, а назад не пойду. Но что тут сделаешь – Прибежали втроем, откуда-то еще Татьянка выскочила, схватили меня бедненького под лохматые лапочки и поволокли…

Вот теперь лежу, мучаюсь. Часа три уже мучаюсь. Правда, много нового про наших узнал. У кого хорошо, у кого похуже, только с Тосей беда. Ведь чувствовал, чувствовал, что этим закончится, но что тут сделаешь – Забрала ее Лариса, себе забрала, у этой с перчинкой. Та ее зачем-то к врачу собралась вести, укол делать. Зачем? Не знаю – Но мамка, как услышала, аж побелела вся. Явно не хороший укол.

Теперь живут у Ларисы три подруги, три девочки: Яна, Ирма и Тося. А что? – Здорово, втроем не скучно, всегда есть с кем поиграть, поговорить. Вот у меня, например, днем, если Данька не в настроении, хоть на стену лезь, волком вой, словом не с кем перемолвиться. А тут компания. Правда, Тосю жалко. Переживает она сильно, к своим хочет. Может быть, зря ее Лариса забрала? Поболела бы попа после укола, и все бы прошло.

Нет, здесь явно что-то не то – Как они могли? – О чем это мамка?

– Не знаю – Лариса пожала плечами. – Взять, взяли, а потом решили, что не нужна. Теперь не знаю, куда ее девать. Три собаки много – Так, о чем же они?

Бог мой! – Они ее убить хотели! – Люди, – люди – Как же так? Нельзя же так! Правда, нельзя! Вы же для нас все, и солнце, и небо, и звезды. Вам грустно, и нам невесело – Вам плохо, и нам нехорошо – У вас болит, и мы маемся – Я ради своих на все готов. Если кто мамку захочет обидеть, перегрызу пополам, пусть хоть волк, хоть медведь будет…

Бедная Тося – Лежу, глаза закрыл, а слезы катятся, катятся – Даже про тримминг забыл. Подумаешь, ерунда.

Главное, чтобы меня любили. Хоть на лысо подстригите, если таким я вам больше нравлюсь – Все – Правда, все – Вроде закончили. Теперь бы забиться в темное место и не высовываться, пока не обрасту. Да, где уж тут.

– Ричард, гулять.

Дед зовет. Сейчас, как на улицу выйду, точно со стыда помру – На голове какой-то чуб торчит, сам лысый, только лапы лохматые – Зачем? – Что я пудель или болонка? – Нет, не пойду, – пусть, что хотят, делают, в таком виде только в темноте по дворам шастать, чтобы никто не видел. А ведь красивый был пес…

– Привет – Подстригся?

Все сейчас начнется – Здорово. Видуха у тебя потрясная.

Я покрутил головой, пытаясь понять, серьезно Лора это говорит, или просто шутит – Сейчас точно начнет издеваться – Подстригся. А – что?

– Челочка у тебя симпатичная, я такой ни у кого не видела. Жаль мне так нельзя, я гладкошерстная.

– Тебе, что – нравится? С замиранием сердца спросил я.

– Конечно, – отозвалась она. И мышцы теперь твои видно. Не зря ты спортом занимаешься, то на роликах, то на лыжах бегаешь. Вид у тебя спортивный, накаченный и прическа чудесная. В общем выглядишь ты классно. Вон, посмотри, Шейла уставилась, глаз отвести не может.

Я встрепенулся – Боже мой – Неужели правда? Быть может только девчонкам нравится, а пацаны засмеют. Жалко ни одного не видно. Ладно, еще проверим. Но уже легче, хоть не совсем урод. Правда опять я выгляжу слишком субтильно, шерсть она вес придает, объем. Ну, да ладно, если мышцы видно, тоже неплохо. Пусть знают, ни на слабака напали.

– Ричард, пойдем на канал.

– Пойдем, деда. Жуть, как интересно, что скажут. Как я тебе?

Молчит, значит, не нравится. Так я и думал. Ох-хо-хо…