Жизнь в полосочку

—Я вчера от страха чуть коньки не отбросила! Ванька пер в спальню так, что я уже с ролью этой… как ее? М-м-м… Дез-демонна. Ну так вот, примирилась. Думаю — пусть душит, Отелло занюханный.

Маша нервно хихикнула.

—Представляешь, лежу смирненько-смирненько, глазки в потолок таращу, окрашиваю мысленно Ваньку в черные тона, ну, раз Отелло — негр, чем я хуже этой… ну, ты поняла, имя у нее самое дурацкое, кто только придумал…

—Шекспир,— почему-то шепотом подсказала Тамара.

—А мне по фигу! Не перебивай,—рассердилась Епифанцева.

Тамара старательно закивала, будто Машка могла ее видеть.

—Короче, лежу я лежу, и тут — бац! Пол трясется, мое сердце тут же в пятках, это Ванька у кровати на колени бухнулся. Меня к себе подгреб, слезами поливает, тормошит, ахинею какую-то несет, а я все, как ты велела, делаю. Едва дышу, в потолок уставилась, ничего не вижу, не слышу, помираю – и все тут. Ванька меня обцеловывает, кого-то в землю зарыть обещается, стерву какую-то, чую — не меня, что прямо-таки удивительно. Ребра трещат, у Ваньки руки железные, но я держусь, прикинь? Помираю категорически! Ваньку в упор не замечаю, бледность интересную напускаю, картина маслом, жаль, ты не видела!

Маша мечтательно вздохнула. Тамара с любопытством спросила:

—А дальше что?

—Дальше неинтересно,— фыркнула Маша.—Дальше пошла проза жизни, то бишь — ночь любви. Рыжий старался, как никогда, у меня до сих пор мышцы ноют, трактор, не мужик. В доме наверняка ночью стены дрожали, Ванька изо всех сил доказывал — его оклеветали. Я у него — единственная, дошло, нет?

—Я это сразу поняла,— осторожно заметила Тамара.

—Когда?

—Ну, когда глаза его увидела. Там, в подъезде. Когда врала, что ты жить не хочешь.

Маша молчала. По-прежнему шумела вода. Филиппа Киркорова сменила какая-то молодежная группа, Тамара не помнила ее названия. Крыс положил голову на постель и таращился на хозяйку, будто что понимал из ее монолога.

Наконец Машка хрипло поинтересовалась:

—А какими были его глаза?

—Встревоженными. По-настоящему.

—Да-а?

—Клянусь.

Тут Маша почему-то отключилась, и Тамара пожалела, что так и не обозвала ее белой крыской.

***

Сон пропал, как и не было. Настроение стало отличным: все-таки она вчера почти спасла Машке жизнь. И любовь. Потому что эта взбалмошная дурочка по-своему любит Ваньку. Хоть и не отдает себе в этом отчета.

Да и Ванька не так плох. Нет, урод редкостный, понятно, и ног из-под брюха не разглядеть, на диету давно пора, но… ничего. Машку обожает, слепой бы заметил. Жаль, грубоват.

Впрочем, ей-то что? Колоритная парочка, такую еще поискать. Одна на весь Череповец. Больше город не выдержал бы, лежал бы в развалинах.

Где только Лелька с Машкой познакомились? В народе болтают — рыбак рыбака видит издалека, вот жизнь Лельку с Машкой и столкнула.

Тамара гуляла с Крысом, оттягивая возвращение домой. Бультерьер что-то чувствовал, смотрел насупленно. Тамара изо всех сил подлизывалась. Даже пообещала непременно угостить его вечером косточкой, вот как только со свидания вернется, так сразу же.

Крыс к ее словам о свидании отнесся в высшей степени недоверчиво. Даже выть пытался, что Тамара пресекла в зародыше: и без того не по себе.

Время летело, через час нужно выходить к автобусу – или лучше поймать машину? — а дурацкие сомнения переполняли Тамару, гони их не гони. Мало она вчера вечером себя изводила, перед сном?

Тамара прекрасно понимала: все равно помчится в Городище. Иначе потом никогда себе не простит. Будет мучаться — что же ее там ждало?

Оставалась еще проблема, из старых. И почти привычная. Тамаре нечего было надеть. Ну, не считая любимых джинсов и свитера.

Правда, можно сгонять в магазин — Лешкины деньги она еще не все растранжирила,— но что покупать? Деловой костюм? Строгое платье? Что-то из вечернего, парадного? Подобие Машкиного «ансамбля»?

Тамара не представляла!

Тем более, она же не знает, кто именно вызвал ее в Городище. Нет, само собой, она стопроцентно уверена — это Марат Баймуратов. Но ему-то к чему брать в голову, что она на первое же приглашение птицей летит? Пусть считает — Тамара представления не имеет, кто ее пригласил.

Тогда… тогда зачем пришла? Ах да, Лешка! Отличная причина. Она явилась в Городище из-за таинственной фразы — «узнать ВСЕ». Поплачется о павших на Лешкину бедную голову несчастьях, скажет — старый друг, даже — старинный, так лучше. Не могла же она не использовать шанс помочь ему?

Идея Тамаре понравилась. Она бодрила, делая ее почти героиней, не щадящей живота своего ради святого слова «дружба».

Мелькнула подлая мысль — если вляпается в неприятности, будет чем оправдаться перед собой. И… перед Сазоновым.

Почему-то тут же заныла голова. Тамара воровато осмотрелась, будто коварный Лешка мог шпионить за ней из-за ближайшего куста.

С него станется!

Вспомнилось Лешкино разъяренное лицо, белесые от гнева глаза, ремень в руке, и Тамара заторопилась к дому. От греха подальше. Чтобы не струсить и не отказаться от своего плана в последние секунды.

Подумаешь, Лешка!

Об одежде Тамара теперь не беспокоилась. Если официально она мчится на встречу с неизвестным ради спасения Сазонова, то сойдут и ее любимые джинсы со свитером. Правда, ничто не мешает ей накраситься, уложить феном волосы и надеть Лелькин подарок — новенький кожаный плащ. Все говорят — он на ней великолепно сидит.

Тамара подняла голову и досадливо поморщилась: недавно еще синее небо стремительно затягивалось. Тучи нависали низко, рыхлые, влажные, город словно растворялся в них, теряя краски. Неумолимо запахло дождем.

Она почти бегом ворвалась в квартиру, торопливо помыла Крысу лапы и льстиво сообщила псу, что он самый любимый.

Крыс по-прежнему смотрел недоверчиво, но руку благодарно лизнул. Тамара потрепала бультерьера по мощному загривку и вздрогнула — телефон.

Ни за что она не подойдет к мерзкому аппарату, пусть хоть сгорит от злости. Не хватало нарваться сейчас на Сазонова. Еще примчится!

Пока Тамара приводила себя в порядок, телефон звонил еще трижды. Но она на провокации не поддавалась. Сцепив зубы, игнорировала отвратительный хриплый рев возмущенного аппарата.

Наконец Тамара закончила сборы и вопросительно посмотрела в зеркало. Увиденное ей почти понравилось. Не девица-вамп, конечно, она не волшебница Машка, но ничего, ничего. Шарахаться от нее не должны.

Расцелованный на прощанье Крыс смотрел грустно, но не протестовал. Понимал — бесполезно. А возбужденная предстоящим свиданием Тамара помахала собственному отражению рукой и захлопнула дверь.

***

Тамаре повезло. Не успела она выйти у Октябрьского моста из автобуса и подойти к шоссе, в надежде поймать попутную машину, как рядом затормозили темно-вишневые «Жигули».

Тамара растерянно обернулась, внезапно стало страшновато. Однако на остановке стояли люди, время близилось к полудню, бояться казалось глупо, и она торопливо подбежала к машине. Заглянула внутрь и радостно заулыбалась: дачники.

За рулем сидел пожилой и довольно приятный мужчина, а на заднем сиденье оберегала многочисленные коробки с рассадой полная, лет за пятьдесят женщина.

—До Городища не подбросите?

Мужчина вопросительно обернулся к жене. Та внимательно осмотрела Тамару с ног до головы, и девушка невольно порадовалась, что в ее экипировке сегодня не принимала участие Маша. Она выглядела вполне… респектабельно.

Видимо, женщина пришла к тому же мнению, потому что разрешающе кивнула и вежливо поинтересовалась:

—Дача там?

—Ага. У подруги. Вот, пригласила.

С переднего сиденья пришлось убрать какие-то сумки, женщина пристроила их себе в ноги, и Тамара села. Посмотрела на часы — у нее оставалось всего двадцать минут. Впрочем, ничего страшного, если и опоздает немного.

Машина подпрыгивала по разбитой дороге, галька неприятно била в днище, за окном стремительно темнело. Огромная сизая туча накрыла мир, царапая брюхом крыши удалявшихся домов и верхушки деревьев. Лес охватывал дорогу с двух сторон, зажимая ее все теснее и теснее.

Тамара всматривалась в зеленый коридор и мечтательно улыбалась. Представляла, что она скажет Марату при встрече. И думала, нужно ли удивляться, увидев его. Решила — следить за реакцией Баймуратова. Как Марат будет держаться, так и она.

—Как бы дождь не начался,—обеспокоенно пробормотала попутчица.

—Польет только завтра к вечеру,—уверенно успокоил ее муж.

—Откуда вы знаете?—с любопытством спросила Тамара, поддерживая непритязательный разговор.

—Э-э, милая,—вздохнула женщина,—доживешь до наших лет, никакой прогноз погоды будет не нужен.

Мужчина крякнул, но промолчал. Жена сухо пояснила:

—Радикулит у него. Чем ближе к дождю, тем сильнее крутит.

—И вы… верите… э-э… радикулиту?—удивленно спросила Тамара.

—Само собой. Это же не программа «Время». Не обманет. Сказал Витюша — не будет сегодня дождя, значит, можешь зонт оставить дома.

—Здорово,—пробормотала Тамара, недоверчиво рассматривая сизую тучу.

Мужчина рядом трубно хохотнул, жена поддержала его, рассыпав звонкий, почти девичий смех, и Тамара опомнилась. Мучительно покраснела и виновато пролепетала:

—Извините.

—Ладно расшаркиваться,— отмахнулся водитель Витюша.— Сами такими были.

Дальше беседа пошла легче. Тамара выслушала целый курс по ведению дачного хозяйства, узнала сроки высадки рассады различных культур и естественные способы уберечь их от вредителей.

Время пролетело незаметно. Когда показалось Городище, Тамара даже удивилась — как быстро.

Машина в поселок сворачивать не стала. Тамара вышла на развилке и с любопытством осмотрелась: Череповец находился в другой жизни. Здесь пронзительно пахло близкой водой, цветущими полевыми цветами и почему-то рыбой.

Отбросив мысли о скором дожде —нужно доверять старшим!— Тамара неторопливо начала спускаться по проселочной дороге. Она завороженно рассматривала сливающиеся с горизонтом свинцовые воды Рыбинского водохранилища и улыбалась. Вдыхала чистый свежий воздух и думала, что ничуть не жалеет о внезапной поездке. Если бы не получила вчера дискету, причину нужно было просто выдумать. И вообще — запирать себя весной в промышленных городах глупо!

Тамаре не пришлось искать дом. Она сбежала к берегу и радостно рассмеялась: вот он. Точно такой же, как на плане. Чуть в стороне от самого дачного поселка, двухэтажный, под красной черепичной крышей. Жаль, кирпичный. Как-то естественнее строить здесь дома из дерева. Вон как тот, мимо которого Тамара только что прошла. И в самом Городище, она заметила, дома большей частью деревянные.

Марат ее не встречал, и Тамара невольно улыбнулась — продолжает выдерживать марку. Не приподнимает завесу таинственности до конца. И правильно.

Она подошла к распахнутой настежь кованой калитке и восхищенно ахнула — хороша. Действительно хороша. Мастер делал.

Тамара осторожно дотронулась пальцем до хитрого железного завитка и заглянула во двор: ну и дача! Скорее, загородный дом. На большом огороженном участке она не заметила и следов огорода. Или плодовых деревьев. Лишь беспорядочно разбросанные тут и там сосны. Только забор плотно оплетали кусты малины и ежевики. Похоже, бережно пересаженные из вплотную подступающего к поселку леса.

Входная дверь в дом тоже приглашающе открыта. Свидетельство, что Тамару в самом деле здесь ждут. По сути, единственное. Так как сам дом выглядит почти мертвым. Ни музыки не слышно, ни человеческих голосов.

Да и в поселке она никого не заметила. Будний день, да еще пасмурно, никто не рискнул выбраться сегодня на дачу. А само Городище с его огородами осталось прилично в стороне.

Стараясь скрыть от себя невольный страх, Тамара поднялась на крыльцо. Толкнула входную дверь и облегченно улыбнулась: свет. Как раз снизу, куда ей нужно идти.

Тамара разочарованно вздохнула: двери в комнаты плотно закрыты, внутрь не заглянуть. Зато вниз — пожалуйста. Аккуратная деревянная лестница с резными перильцами, освещенная горящими настенными бра. И снова все нараспашку. Как в дурном сне.

Тамара растерянно оглянулась: не вернуться ли? И тут же обозвала себя трусихой. Представила, как посмеивается внизу Марат, поджидая ее, и решительно пошла вниз.

В конце концов, чего ей бояться? У нее даже свидетели есть, почти до самого Городища подбросили. Зря Тамара им дом не назвала. Сказала бы — дача у самой воды.

Тамара настороженно замерла на ступеньках: музыка. Точно музыка. Откуда-то снизу. И… голос. Похоже на диктора. Вон, что-то о взрыве газа говорит. Мол, подъезд рухнул в девятиэтажном доме, больше двадцати человек погибло, а спасатели и сейчас там. С собаками. Кошмар какой!

Тамара нервно улыбнулась: ну и дурочка же она. В подвале телевизор работает. Только очень тихо, сверху почти не слышно. Разве что с лестницы.

И, отбросив в сторону все опасения, перепрыгивая через ступеньки, Тамара побежала вниз. Влетела в ярко освещенную комнату и изумленно раскрыла рот — вот так местечко для свидания!

Огромное, захламленное помещение, уставленное по периметру деревянными стеллажами. Правда, с обеденным столом в центре и работающим телевизором на нем. А в углу раскладушка. И холодильник.

Что за шуточки?!

Тамара решительно повернула назад, и испуганно вскрикнула: дверь медленно закрывалась. Она услышала чей-то удовлетворенный смешок и лязганье металлического засова.

Ее заперли.

Идиотка!

ГЛАВА 14

Лешка отбросил сотовый и с досадой подумал — придется сейчас самому срываться к Томке. Раз уж она упорно не подходит к телефону. И у Зиминых ее нет.

Тамарин племянник вообще заявил, что не видел тетки целую вечность. Вот, мол, как мама уехала в творческую командировку, так и не видел. Представления не имеет, где она и чем занимается. Ах да, она в отпуске и собирается в Крым! К дедушке с бабушкой. С подарками от всех.

На этом Мишка иссяк и начал угрюмо сопеть в трубку, пришлось прощаться.

Лешка вспомнил вчерашний разговор с несносной девчонкой и помрачнел. Его до сих пор беспокоила реакция Тамары. Она повела себя странно. По меньшей мере. А он, кретин, поленился к ней съездить. Нет, была бы машина…

Впрочем, что себе врать. Не наорал бы, так и на автобусе доехал. Или пешочком пробежался. А так не рискнул. Стоило представить, как радостно Томик его встретит, становилось понятно — безнадежная затея. На сегодня. Лучше уж выждать денек. Или два. Пока она остынет.

Конечно, Лешка зря вчера сорвался. Но и Тамара хороша. Клялась весь день вести себя образцово, заняться в кои-то веки домом, и что? Исчезла! На весь день. Он с полудня обрывал телефон, нервничал, злился, не знал что и думать, все буквально из рук валилось.

Он даже не успел сказать ей, что купил-таки билеты на Москву и Керчь. В купе, нижняя полка. И там и там — тринадцатое место. Самое подходящее местечко для этой невозможной девчонки. Ну, и достаточно удобное. Центр вагона. Максимальное удаление от туалетов.

Лешка сварил кофе, глотнул и поморщился: опять перестарался, слишком крепкий. Интересно, сколько ложек он машинально сунул в турку? Явно не одну и не две.

Лешка хмуро посмотрел в окно — темнело на глазах. Одиннадцатый час, все правильно. Пусть белые ночи и приближаются, но солнце пока садится довольно рано. И слава богу. Ночью хоть выспаться можно. Через месяц и шторы не помогут. Слишком неудачно расположена квартира, с шести вечера солнце здесь. Просвечивает комнату насквозь, не заснуть.

Нет, где эта ненормальная?!

Зазвонил телефон. Лешка недоверчиво покосился: мать? В это время она обычно уже ложится. Если не смотрит очередной сериал, понятно.

Кто-нибудь из друзей? Скорее всего.

Лешка неохотно побрел к столу, болтать ни с кем не хотелось. Вот если бы Томка рискнула…

Раскатал губу! Это после вчерашнего-то!

Лешка невольно хмыкнул: Томик из принципа не позвонит, даже если ей что и понадобится. Она вчерашние вопли еще не раз ему припомнит.

Лешка поднял трубку и раздраженно сдвинул брови — тишина. Лишь словно шелестит что-то. Или хрипит. Он посмотрел на часы: одиннадцать десять.

Что за дурацкие шуточки?!

Лешка даже встряхнул трубку, будто таким образом мог убрать помехи на линии. Неизвестный продолжал шуршать, ничем больше не выдавая своего присутствия. Лешка разъяренно рявкнул:

—Ну?!

И едва не уронил трубку, когда в ответ ничуть не менее зло проревели:

—Баранки гну!

Лешка ошеломленно посмотрел на телефон: может, не туда попали? Его невидимый собеседник хрипло откашлялся и небрежно поинтересовался:

—Девку свою хошь живой увидеть али как?

Лешка нашарил спинку стула, подтащил его поближе и почти упал: ноги совершенно не держали.

—А то могем выслать по частям, как в… га-га-га! – в триллерах. Пальчик там, ушко… Ты че, э-э… хошь первым?

Лешка открыл рот и что-то невнятно просипел. Сам себя не услышал, смахнул со лба холодную испарину и почти по слогам выдохнул:

—Вы о… о ком?

Но его явно не слушали. Или не хотели слушать. Потому что звучно зевнули прямо в трубку — Лешке даже показалось: у невидимого собеседника хрустнула челюсть — и лениво протянули:

—Слушай сюда, повтора не будет.

—…

—Ща дверь откроешь, там у порога бумага ждет. Важная. В ней все. Сроки, условия, план. Сделаешь точно, девку отпустим. Живой. Дня через два, как деньги снимем. Она нас пока не видела, так что не боись, не пришибем. Но ежели сунешься в милицию…

В трубку зловеще засопели. Лешка поспешно сказал:

—Я все сделаю. Она… она может со мной поговорить? Сейчас?

Но ему не ответили. Гулко хохотнули и отключились.

Лешка тупо смотрел на телефон и слушал короткие гудки. Почему-то казалось — он спит. Точно спит. Спит и видит кошмар. Наверное, сдуру вечером какой боевик посмотрел. С похищениями и расчленениями. И теперь пожинает плоды.

Иначе к чему похищать Томку? Именно Томку! Ведь это настоящее похищение, если он правильно понял.

Лешка нервно хрустнул костяшками пальцев: Тамара не жена ему, не сестра и даже не невеста. Они ссорятся через день, иногда неделями не видятся. С Томкиной подачи, понятно. Он периодически таскает к себе хорошеньких молоденьких девиц и довольно щедро одаривает их. Правда, связи короткие, уж очень скучно с этими куколками, все наперед известно, тоска. И все же! При чем тут Журжина?!

Лешка набрал Тамарин номер и долго вслушивался в длинные гудки. Затем позвонил Зиминым. Так, на всякий случай. Сергей обычно ложится довольно поздно и его звонку не удивится.

Чувствуя себя идиотом, Лешка невнятно поинтересовался здоровьем, делами и детьми, причем именно в такой последовательности. И чуть не задохнулся от волнения, когда Сергей вместо ответа сочувственно буркнул:

—Опять с Тамарой поссорился?

—Ну, ты ж знаешь ее, порох — не девка.

—Хочешь, звякну ей?

Лешка тяжело вздохнул. Сергей осторожно предложил:

—Могу пригласить к себе. Лельки нет, попрошу ее с Динкой повозиться. Завтра, например. А там и ты подскочишь. Будто случайно.— Он хмыкнул:— Томка при нас сделает вид, что все в порядке, я ее знаю.

—Я тоже.

—Ну что, звоню?

—Не нужно.

—Что так?

—Она… трубку не возьмет. Чтобы… на меня не нарваться.

—Могу завтра лично забежать.

—Спасибо, я сам.

—Это как угодно.

Лешка мучительно закашлял, не зная, как аккуратнее оборвать разговор, чтобы Сергей ничего не заподозрил. Он слишком проницателен. Еще бы — больше десяти лет с Лелькой. Тут год за два идет, на крайнем Севере выжить легче. Чутье на неприятности – куда там овчарке.

Еще вмешается!

Лешка подавил тяжелый вздох: Зимин — бывший омоновец. Привык полагаться на силу. И на друзей. Их в Череповце целая группа, вместе служили, до сих пор кучкуются. Случись что, любого порвут. Дружба для них не пустой звук. Может, действительно попросить о помощи?

Нет, не сейчас. Главное – вытащить девчонку из переделки живой и невредимой. Потом можно дать зеленый цвет и Зимину: пусть смешает мерзавцев с землей.

Сергей с легкой насмешкой воскликнул:

—Что — совсем плохо?

Стараясь придерживаться правды, Лешка хмуро бросил:

—Наорал на нее вчера вечером. За дело, понятно.

—Ни секунды не сомневаюсь.

—Ладно. Перемелется, мука будет. Лучше скажи, как там твоя. Ваяет нетленку?

—А как же.

—И много уже написала?

—Говорит — работает над сюжетом,— добродушно хмыкнул Сергей.

—А домой когда собирается?

—В субботу обещалась.

—Ага. Значит, через три дня.

—Точно.

—Ну-ну, станет знаменитостью, что делать будешь?

—Лелька-то? Если и станет, сама не заметит, будто ты ее не знаешь.

Лешка пожал плечами: он Лельку знал. К сожалению, слишком хорошо. И искренне считал — лучше бы заметила и почивала на лаврах. Чем ввязалась в следующую авантюру и потащила следом младшую сестру.

Впрочем, на этот раз, кажется, всему виной он сам. Не предупредил действий конкурентов. А ведь ожидал нечто подобное, даже с билетами подсуетился. И опоздал. Ворона!

Лешка попрощался с Сергеем и долго сидел неподвижно, страшась выйти на лестничную площадку и найти у порога обещанную бумагу. Как подтверждение — это не кошмарный сон и не дурацкий розыгрыш. И Томик не подходит к телефону не из вредности. Ее просто нет дома. И где она — неизвестно.

Боже милостивый, с ее-то характером она не доживет до выкупа! Нужно спешить!

Лешка осторожно открыл дверь и высунул голову в подъезд. Ему даже не потребовалось выходить из квартиры. Прямо у порога лежал белый лист бумаги. Сверху в виде заголовка крупными буквами было набрано: «Не сомневайся, тебе!»

—Ну, наглец!—проскрежетал Лешка.

***

Тамара бросилась к выходу и изо всех сил толкнулась в дверь — заперто. Она пнула ее и возмущенно закричала:

—Что за идиотские шуточки?! Откройте сейчас же!

В полной уверенности, что не услышит ответа. Ясно же — попала в ловушку. По собственной глупости. Собственными ножками. Еще и подвезти сюда попросила. Боялась опоздать.

Бедный Крыс!

Тамара чуть не подпрыгнула, когда за дверью кто-то хрипло захохотал. Гнусно захохотал. Злорадно. Явно мужик, и из одноклеточных. Охранничек. Плечистый, узколобый, с тупыми блеклыми глазками и полным отсутствием шеи. Видела Тамара таких. И не раз.

Наверняка стоял у подвала. Прятался за открытой дверью, караулил, пока она сама не сунется в клетку. И мгновенно захлопнул ее. Клетку то есть.

Тамара прижалась ухом к двери, надеясь на переговоры, но хохот удалялся, и она поняла — разговор с ней считают бессмысленным. Даже это одноклеточное!

Тамара еще несколько раз толкнулась в дверь, просто из принципа, и понуро пошла исследовать свое временное пристанище. Нет, тюрьму!

Минут через сорок девушка поняла — самостоятельно ей отсюда не выбраться. В подвале даже окон не было. Ни одного. Лишь круглые, забранные решеткой вентиляционные отверстия. Правда, аж шесть штук. По всему периметру. Но в них и руку не просунуть. Разве что поорать туда всласть.

Тамара прекрасно понимала: ее вряд ли кто услышит. Дом стоит на отшибе, в глубине участка, рядом плещется вода, а следующая дача метрах в трехстах, если не больше. Кричи не кричи — бесполезно.

С другой стороны, сдаваться так сразу глупо. Как глупо исключать случайности. Мало ли кого принесет сюда? Тех же детей или бродяг...

Тамара подошла к ближайшему вентиляционному отверстию, привстала на цыпочки и жалобно пропищала:

—Спасите! Помогите!

Жарко покраснела и пожалела, что рядом нет Машки Епифанцевой. Вот уж кто наверняка бы и до Череповца докричался. А уж Городище на ноги поднять Машке вообще раз плюнуть.

Воспоминание о Маше Тамару взбодрило. Она подтащила к следующему отверстию стул, залезла на него и уже громче крикнула:

—Эй! Кто-нибудь! Помогите!

Замерла и прислушалась в надежде на чудо. Естественно, чуда не случилось. Тамара лишь слышала, как шумит в кронах сосен поднявшийся ветер да волны Рыбинского водохранилища подкатывают почти под дом.

Она сползла на пол и угрюмо подумала, что подбросивший ее сюда водитель ошибся: наверняка дождь будет сегодня. А судя по гулу ветра, все может закончиться и грозой.

Накричавшись вдоволь и почти сорвав голос, Тамара немного успокоилась. Все-таки что могла, она сделала. Ну, в создавшейся ситуации. Пора устраиваться на ночь.

Девушка порадовалась, что неизвестный тюремщик не лишил ее света, и подошла к столу. Телевизор по-прежнему работал. По первому каналу шел какой-то сериал. Обычные мексиканские страсти. Любовь, ревность и все такое…

Тамара пощелкала пультом, ничего интересного не нашла, но выключить телевизор не рискнула. Пусть бубнит. С ним не так страшно. Сохраняется иллюзия, что ты не одна.

Тамара уменьшила звук, потянула со стола бутылку с минеральной водой и удивленно приподняла брови: письмо! Как же она его сразу не заметила? Ну, понятно, первые мысли — как выбраться, она и на стол-то толком не смотрела…

Тамара на секунду зажмурилась: сейчас она наконец все узнает. Во-первых, похищение это или дурацкая шутка. Во-вторых, кто виновник. В-третьих, что от нее хотят. В-четвертых, причины.

Нет, «в-третьих» и «в-четвертых» нужно поменять местами.

Тамара выругала себя за глупые мысли и решила держаться серьезней. В конце концов, речь шла о ее жизни! Или чести?

Так и не поняв, что для нее дороже, Тамара с тяжелым вздохом открыла глаза, взяла бумагу. И едва не разрыдалась от разочарования — ничего! Или почти ничего.

На обычном стандартном листе всего несколько строчек: «Будешь вести себя нормально, ничего плохого с тобой не случится. Здесь есть все необходимое. Еда в холодильнике. Умывальные принадлежности на нижней полке бокового стеллажа. Туалет в дальнем углу за зеленой дверью. И без глупостей!»

Тамара затравленно обернулась: она видела в углу зеленую дверь. Но та не открывалась. Хотя Тамара наваливалась на нее всем телом. Или…

Она подбежала к двери и вслух выругалась: дверь открывалась внутрь. Стоило разбивать о нее голову!

Тамара влетела в маленькое, плохо освещенное помещение и растерянно моргнула: биотуалет. Всего лишь биотуалет. Ни одного окна!

Исследовать оказалось нечего, и Тамара понуро вернулась к столу. Заглянула в холодильник и мрачно фыркнула: ее явно собираются кормить на убой. Все полки забиты.

Или рассчитывают продержать месяц?

Тамара снова взяла бумагу, пытаясь вычленить из нескольких строчек хоть какие-то намеки о сроках заточения. Ничего не нашла, упала на раскладушку и угрюмо уставилась в потолок: вот уж влипла так влипла! Осталось понять — с чего бы и кто виновник?

Она презрительно фыркнула: нашла над чем голову ломать. Баймуратов, конечно. Дискета его, он ее сюда заманил, а вот зачем?

Тамара лежала и думала. Телевизор уютно, почти по-домашнему что-то бубнил, где-то за стенами шумел ветер— жаль окон нет, пусть и с решетками,— а она изучала низкий потолок и размышляла.

Минут через сорок стащила со стола банан, смачно откусила от него и мстительно прикинула: к тому времени, как прикончит хотя бы фрукты, с джинсами точно придется расстаться, не влезет.

Тамара меланхолично работала челюстями. В голове вертелась всего одна версия. Довольно правдоподобная.

Дурацкий снимок! Тот самый, что требовал с нее Марат. В эту версию как раз все вписывается.

Значит, так. Когда Лешка пытался извлечь ее из казино, она, видимо, кое-что зажала в кулаке. Машинально. Бумаги разные. Визитки и неведомый снимок.

Как там Баймуратов говорил? Девять на двенадцать. Цветной. Глянцевый.

Неизвестно, что на нем, может, компрометирующий Марата кадр. Однако он быстро заметил исчезновение фотографии. Еще когда собирал мелочь с пола.

Броситься за Тамарой и отобрать снимок Марат не посмел. Лешка любого бы в тот момент пришиб, сунься к ней только. Зол был, как дракон.

Вот Марат и послал следом кого-то с дискетой, чтоб не светиться. Времени мало, говорить прямо он не мог или не хотел, отсюда и две таинственные строчки. «Сколько стоит твой парень? А ты сама?»

Элементарный шантаж. Завуалированная угроза. Только такая кретинка, как Тамара, могла увидеть в них нечто романтичное. И накрутить вокруг кучу душераздирающих сцен.

Марат наверняка позвонил бы Тамаре, не поторопись она. И высказался бы определенно. Мол, или снимок, или…

Но тут, грезя о романтическом свидании, Тамара вмешивается сама. Звонит и обещает вернуть все, что нечаянно прихватила с собой. ВСЕ. Значит, и снимок.

Марат, понятно, в растерянности. Если до этого он мог подозревать злой умысел — разыграно как по нотам, — то теперь засомневался. Случайность не исключена, он же не идиот.

Потом — встреча в казино. Фотографии нет!

Тамара принесла Марату все, кроме таинственного снимка. Хотя Баймуратов в открытую говорил о нем. Только она не поняла. Ведь не видела. И Лешка ничего о фотографии не сказал.

Тут уж Марат решил — его подставляют. Или только готовятся подставить. Он выясняет адрес Тамары, что совсем несложно — Лешку Сазонова половина деловых людей в Череповце знает,— и отсылает дискету. С предложением встретиться. И узнать ВСЕ. На что и ловит ее.

Но почему ее, не Лешку?!

Ведь если Марат считает — его подставили, то не сама же Тамара? Она могла быть только исполнителем, не дурак ведь он.

Тамара мрачно улыбнулась: вот уж нет, не дурак. Лешкина очередь только наступила. Наверняка он получил какой-нибудь ультиматум. Мол, или снимок, или…

Но Лешка представления не имеет ни о каком снимке! Она наверняка выронила его. Еще в казино.

Тамара угрюмо усмехнулась: ну и влезла она в историю! И Лешку втянула. По самую шею. Неизвестно, чем все закончится.

Бедняга Сазонов. Не везет ему в последнее время. Обычная жизнь — она в полосочку: светлая, темная, светлая, темная… А тут — сплошная чернота. Одни несчастья, как заговорил кто.

Тамара со вздохом загнула пальцы:

—Грабеж в подъезде — раз. Кража уникальной коллекции марок — два. Угон практически новенького джипа — три. Теперь снимок начнут с него трясти — четыре.

Хорошо же по Лешке влепили! Метко.

Тамара всхлипнула и попыталась утешить себя: может, баймуратовский снимок к похищению отношения не имеет? Как и сам Марат?

Тамара размазала по лицу слезы: а как же тогда дискета? Дискета с красной этикеткой и надписью «Verbatim»?

Нет уж. Это из тех редких случаев, когда сомневаться не приходится.

Другое важно — что на проклятом снимке. И отвяжется ли Баймуратов, когда поймет — у них его нет?

Эта мысль так взволновала Тамару, что она швырнула остатки банана куда-то в угол и кругами забегала по подвалу. Получалось: если она права и Марату нужен от них только снимок — она, Тамара, так и умрет здесь. Или ее прибьют, чтобы окончательно испортить Лешке настроение.

Она не согласна! Категорически не согласна.

Тамара застыла напротив стеллажа. Глаза ее невидяще бегали по старым книжным и журнальным развалам, треснувшим цветочным горшкам, планкам и дощечкам, старенькому радио, большущему старинному репродуктору — она такой в детстве у бабушке на кухне видела, — по гнутым и потемневшим от времени алюминиевым ложкам и вилкам, по кучкам каких-то радиодеталей и печатным платам с обрывками проводов…

Тамара напряженно искала альтернативу вечному заточению. И нашла. Правда, весьма сомнительную, но где с ходу взять другую?

Тамара просто сказала себе — она здесь не из-за снимка. Произошла путаница. Ее похитили другие. А дискета… Боже, да таких дискет в любом магазине — завались! С чего она взяла, что та, вторая, принадлежит непременно Марату?

А если так — почему она здесь? Лешкины конкуренты постарались или какой-нибудь маньяк девиц в притоны толкает?

Тамара покраснела и честно признала: возраст не тот у нее для притонов. И внешность. Она не Машка.

Тогда… Тогда на органы? Печенку-селезенку, что там еще изымают в наше время?

Тамару затошнило от отвращения, и она отказалась от этой версии. Оставила для себя одну — Лешкиного озверевшего конкурента, который теперь выжмет из Сазонова все соки.

Кажется, Лешка на днях должен подписывать какой-то контракт, стоимостью в миллионы?

Тамара без сил опустилась на раскладушку. Равнодушно улыбнулась в потолок и закрыла глаза: гнить ей здесь до старости.

Она бы на Лешкином месте не заплатила за себя и тысячи. Копейки бы не заплатила, особенно после последних событий.

Бедный Крыс!

***

Лешка изучал за кухонным столом полученную «почту». И дымился от злости — он был прав. С самого начала. Его просто выжимают из бизнеса. Одним махом лишают и участков в центре Череповца, и долгосрочных контрактов с заводами стройматериалов.

Фирма «Консоль», разумеется. Значит — Василий Гулагин.

Потому что Баймуратов, как Лешка понял Ваньку Маликова, изначально претендовал лишь на Зашекснинский район. А там — никакой конкуренции. Особняки для состоятельных горожан Лешку ни капли не интересуют. Как и земля под них.

Лешка попытался прожечь взглядом дыру на цифре в десять миллионов рублей, но не смог. Зачем-то потер ее пальцем, будто что-то мог изменить. И вернуть практически исчезнувшую сумму. Его свободные денежки. Те, что обеспечивали доступ к стройматериалам уже сейчас. И к участкам земли.

Лешка подошел к окну, распахнул форточку и поморщился: оставшаяся у него мелочь в игре не участвует. Толку от нее — ноль.

Даже если он заплатит за землю, дальше что? Консервировать участки на неопределенное время? Он не миллионер, ничего такого позволить себе не может, его небольшие деньги должны работать, а не лежать.

Ну, Томка!

Лешка криво ухмыльнулся: любовница стоимостью в десять миллионов рублей. Неплохо-неплохо. Далеко не каждый потянет. А вот он, Алексей Сазонов, — пожалуйста.

Лешка вернулся к столу и с отвращением глотнул остывший кофе. Ожесточенно смял в кулаке полученный лист бумаги и от души высказался о новых технологиях.

Нет, смешно! Совсем недавно промышленно-строительный банк приступил к выпуску международных пластиковых карт. VISA KLASSIC, со счетом в евро. Сам Лешка только на днях об этом узнал, а череповецких бандитов презренная наличка уже не интересует! Они требуют четыре пластиковые карты на предъявителя с указанием кода доступа. По два с половиной миллиона рублей на каждой.

Лешка, скрипя зубами, развернул скомканный лист и уточнил: да еще чтобы были перетянуты одной резинкой и запаяны в два слоя плотного полиэтилена.

Они что, нырять с картами собираются?!

Лешка попытался взять себя в руки и снова с горечью уставился на ультиматум. Получалось — времени у него всего ничего. До завтрашнего вечера. Меньше суток.

Правда, обычно такие карты заказывают недели за две, не меньше, но в данном случае… Ну да, за хорошее вознаграждение и с учетом личных знакомств…

Лешка сжал кулаки и сказал себе: не получится оформить карты, он им отдаст наличными. Купюрами по тысяче долларов. Знает Лешка одного чудика, тот их просто коллекционирует. Нравится ему, и все тут.

Сазонов сдвинул брови: под хорошие проценты одолжит, куда денется! Потом Лешка старательно перетянет их резинкой, эти триста с лишним бумажек. И в полиэтилен запаяет, он не жадный. Вместе с извинениями и объяснениями. Пусть подавятся!

Лешка тяжело вздохнул: и местечко для передачи выкупа отлично выбрано. На пляже у Шексны. Парк подступает почти вплотную, и все равно открытое пространство вполне приличное. Незаметно не подобраться. Нет, из лесопарка, само собой, наблюдать за курьером можно, но толку-то? Может, они моторку подгонят? Или вплавь уйдут, раз деньги в пленку требуют завернуть.

И потом — ему главное, чтобы Томку отпустили целой и невредимой. А освободят ее лишь утром, а то и через день, после того как проверят карты.

Лешка задумчиво хмыкнул: если заявить в милицию, этих гаденышей можно будет взять с поличным. Все электронные счета довольно просто проследить или заблокировать, да и номера тысячедолларовых купюр переписать ничего не стоит…

Однако рисковать он не будет. Черт с ними, с деньгами. Заработал раз, заработает и другой.

Но Томку убьет! Лично. Как только она попадет к нему в руки.

Лешка еще раз внимательно изучил план пляжа, где ему надлежало оставить деньги, и пожал плечами: ну и фантазия! Пенек какой-то отыскали у скамейки. С дуплом у самой земли.

Впрочем, довольно умно. Если курьер и опоздает на час-другой, в эту дыру даже бомж не сунется. Да и не знает никто о ней. Летом пень наверняка используют как дополнительную скамью. А дупло…

Лешка посмотрел на часы и вдруг с ругательствами вскочил: Крыс! Он совершенно не подумал о несчастной собаке! Его же нужно срочно выгулять. И взять на время к себе. Пока…

Ну да, на время. До послезавтра.

Нет, как Томка могла подложить им такую свинью?!

ГЛАВА 15

Ночь прошла безобразно. Тамара никак не могла заснуть. А если и проваливалась в душную тьму, то лишь на считаные минуты. Наступления утра она ждала как избавления. И в шесть часов уже была на ногах.

Тамара без малейшего аппетита позавтракала, просто чтобы хоть чем-то занять себя, и угрюмо подумала — никогда время не тянулось так медленно. И первый раз в жизни она не знает, чем заняться.

Еще день назад прекрасная погода явно изменилась. Тамара болезненно морщилась, слушая завывания ветра и шум волн, разбивающихся совсем рядом. Порой казалось — о дом.

Иногда она залазила на стул и замирала у ближайшего вентиляционного отверстия: оттуда приятно тянуло прохладой и запахами близкого леса. Особенно остро пахла сосна.

Дождя все не было. Случайный попутчик Витюша оказался прав.

Тамара глотнула минеральной воды и брезгливо отбросила пластиковую бутылку — слишком теплая. Извлекла из холодильника другую, напилась и умылась. Подумав, смочила полотенце и обтерлась до пояса. Почувствовала себя чуть лучше и грустно улыбнулась.

Неспешно подошла к входной двери и осторожно толкнула ее. Внезапно мелькнула дурная мысль: она давно открыта. Кто-то глупо и жестоко подшутил над ней и удрал.

Само собой, дверь лишь слегка дрогнула. С той стороны лязгнул засов, и Тамара невесело хмыкнула: нет даже замочной скважины.

Неожиданно вспомнились прочитанные во множестве детективы. Тамара вернулась к раскладушке, легла и стала припоминать все известные ей способы освобождения.

Выбитые стекла в окнах исключались сразу же, окон просто не было. По той же причине отметались перепиленные решетки, если только для практики с вентиляционных отверстий их убрать.

Бессмысленно устраивать пожар в надежде, что примчатся спасать пленницу — наверху никого нет. Да и у нее — ни спичек, ни зажигалки.

Тамара настороженно прислушалась: тишина была полной. Разгулявшийся на улице ветер только подчеркивал ее.

Нет, Тамара здесь одна! Ее тюремщик давно уехал в город. И правильно. Охранять или караулить ее незачем. Отсюда не сбежать.

Тамаре казалось: дачу под тюрьму использовали чужую. Наверное, знали — хозяева в ближайшие дни здесь не появятся.

Уж слишком этот подвал… человечный, что ли? Не пахнет здесь ни особым богатством, ни желанием пустить пыль в глаза. Иначе бы не хранили так бережно все эти ненужные журналы да книги. И просто старье, которое почему-то всегда жалко выбросить.

У родителей в Крыму почти такой же дом. Попроще, естественно. И не новый. Подвал один к одному. Со стеллажами, заваленными, считай, мусором. Мать с ним и под пистолетом не расстанется. Как и отец. На все Тамарины уговоры очистить наконец полки у них ответ один — а вдруг что пригодится?

Тамара вздохнула: раз дом чужой, здесь вряд ли захотят светиться. Запросто кто из соседей может заметить посторонних и прийти с расспросами. Или на всякий случай позвонить в милицию.

Конечно, на дачах сейчас людей практически нет, но ведь рядом жилой поселок. Не так Городище отсюда далеко, чтобы на чужака не обратили внимания.

Тамара заставила себя вернуться к проблемам бегства: итак, окна с решетками или без — отсутствуют. Пожар устраивать не для кого. Вот если бы ее закрыли на ключ…

Тамара раздраженно фыркнула и продолжила: еще и оставили бы тот ключ в замочной скважине. Специально для нее. Чтобы облегчить жизнь.

Понятно, тогда бы она не растерялась. Сунула бы под дверь газетный лист — там непременно по сюжету должна быть щель — и вытолкнула из замочной скважины ключ. И все. Да здравствует свобода!

Тамара нервно хихикнула: или так. Дверь закрыта на обычный крючок. Обязательно старая дверь, плохо прилегающая к косяку — да, вот такие беспечные бандиты. Тогда она берет нож, палочку, спицу, вилку наконец, и осторожно приподнимает крючок. Здорово.

Девушка грустно осмотрела свою темницу: что там еще? Ах да, прорубить выход! Неплохая идея. Дверь деревянная и совсем не толстая. Тамара видела — миллиметров тридцать пять, не больше. Стандартная. Другая тут не нужна. Она же внутри дома.

Опять-таки — прокол. У Тамары ни топора, ни пилы. Она почти все на стеллажах перетрясла — даже дрели нет.

Тамара сунула руки под голову: да, не повезло. На ее долю достался засов. И дверь прилегает к косяку довольно плотно. Нет, крошечный зазор есть, раз ее можно толкнуть так, чтобы засов звякнул, но толку от этого — ноль и еще меньше.

Тамара угрюмо хмыкнула: вообще-то чисто теоретически открыть изнутри можно и засов. Особенно если дверь не слишком толстая — ее случай! — а сам засов не слишком тяжелый…

Нужен магнит — всего-то. Приличный хороший магнит. И немного удачи. Иначе с засовом можно провозиться и сутки.

Тамара сдвинула брови: с ним в любом случае пришлось бы мучиться несколько часов. На все необходимо время.

Найти засов, вслепую нащупать его — раз. Установить магнит примерно по центру тяжести, чтобы можно было засов хоть чуть-чуть приподнять и сдвинуть с места — два. А потом начнется настоящая каторга: по миллиметру, по миллиметру, без конца роняя и обливаясь потом…

Жаль, ей тут не припасли магнита!

***

К обеду Лешка был никакой. Он пустил в ход все свои связи, подключил знакомых, непринужденно раздавал немалые взятки, обаял всех, кого можно, и все равно не успевал оформить к вечеру международные пластиковые карты. Это оказалось просто невозможно. В самом лучшем случае он получит их завтра. к обеду. Когда будет поздно.

По счастью, доллары Лешка все-таки занял. Оригинал-коллекционер, частично посвященный в его проблемы — иначе бы и говорить с Сазоновым не стал, слишком разные весовые категории, — снисходительно согласился помочь. И даже под вполне божеские проценты.

Так что Лешка ушел от него немного ожившим, с надеждой в сердце и с солидной пачкой зеленых купюр во внутреннем кармане. Триста тридцать пять штук! Сазонов никогда не держал такой суммы в руках. Как-то не случалось нужды.

Опечаленный Крыс мотался за временным хозяином как нитка за иголкой, не отставая ни на шаг. Лешка даже к банку его за собой притащил. И еле-еле уговорил пса остаться на улице и подождать у дверей.

Крыс рвался за ним и смотрел затравленно. Лешке казалось: бедняга опасался потерять и его.

Лешка по-настоящему сочувствовал бультерьеру и всерьез опасался за его здоровье и психику. Уж слишком пес выглядел несчастным и ко всему безразличным. У него и глаза потускнели. А хвост почти все время стелился по животу.

О чем говорить — Крыс впервые в своей жизни потерял аппетит!

Лешку почему-то это особенно удручало. И пугало. Сазонов даже на рынок завернул, купил собаке телячью вырезку и мозговые косточки — любимое лакомство. Но Крыс и от них с тяжелым вздохом отвернулся. Лишь руки Сазонову вылизал. Утешая.

Лешка чувствовал себя таким же осиротевшим, как и Крыс. У него буквально все валилось из рук. И время до вечера тянулось невероятно долго. О том же, как переживет вторую ночь, Лешка просто старался не думать. У него начинало сбоить сердце и перехватывало дыхание от одной мысли — Тамару все равно не отпустят. Мало ли что могло случиться за эти часы…

Лешка подготовил для Гулагина — вот мерзавец!— плотный полиэтиленовый пакет. Вложил туда перетянутые резинкой десять миллионов рублей ( в долларах), записку с объяснениями и вытребованную в банке справку — НЕВОЗМОЖНО подготовить международные пластиковые карты в течение суток. По объективным и независящим от Лешки причинам.

Сазонов очень надеялся — этого окажется достаточно.

Потом Лешка с Крысом понуро бродили по череповецким улицам, и погода полностью соответствовала их настроению.

Город словно тонул в сизой мгле. Низко висящие тучи проглотили верхушки деревьев и крыши домов. Резкие порывы ветра поднимали с тротуаров пыль и бросали в глаза прохожим. Воздух казался странно сухим и колючим, дышалось трудно…

***

К трем часам дня Тамара едва не сходила с ума.

Тесная, заставленная всяческим хламом клетушка подвала приводила ее буквально в бешенство. Телевизор не успокаивал, а раздражал еще сильнее —пришлось его выключить. Почти неслышное сытое урчание холодильника вызывало красные круги перед глазами — Тамара с остервенением выдернула шнур.

Она кружила по подвалу, как тигр в клетке, и рычала почти так же. Она не могла больше тут находиться! Просто не могла.

Тамара пнула стул, он отлетел к стене и потерял спинку. Она нехорошо ухмыльнулась и сбросила со стеллажа какое-то барахло. Поплясала на нем, урча от ненависти к подонкам, запершим ее здесь, и приступила к следующей полке.

Недавно аккуратное, чистое помещение стремительно меняло вид. Под ногами Тамары трещали какие-то планки, хрустело стекло и радиодетали, рвалась бумага…

Тамара ураганом носилась по подвалу, сметая на своем пути все. При этом сладостно хекала, уничтожая нечто особенно, на ее взгляд, ценное. Радостно хохотала и выкрикивала:

—Вот вам!

Скоро она устала, но продолжала занимать себя делом: уныло топталась на каком-то приемнике, превращая его в груду пластмассы и рваных проводов. Поддала ногой попавшийся под ноги старенький репродуктор и внезапно замерла посреди чудовищного развала открыв рот — МАГНИТ.

Господи, какая же она дура! Ведь видела этот репродуктор, видела сразу же, когда только-только попала сюда и осматривалась. Как она могла забыть о магните, укрепленном на динамике?!

Усталость мгновенно исчезла. В глазах появился блеск. Тамара хищно потерла руки.

Она потянулась к репродуктору и побледнела: а вдруг магнита там давным-давно нет? Его запросто могли извлечь дети, сама такой была, а уж сколько всего переломала Лелька — не перечесть.

Стало страшно. Тамара отступила от репродуктора, как от ядовитой змеи. Ключ к свободе мог обернуться самым страшным в жизни разочарованием.

Тамара подбежала к холодильнику, вытащила апельсиновый сок и в несколько глотков выхлебала чуть не пол-литра. Потом наклонилась и опрокинула себе на шею бутылку с остатками минеральной воды. Заурчала от наслаждения, смочила волосы на затылке и затравленно покосилась на репродуктор. В нем сейчас вся ее жизнь!

Не давая себе возможности подумать, Тамара медленно подошла к почти музейной вещице и с силой ударила ногой. Зажмурилась и потопталась на нем. Через минуту она уже жадно рылась в обломках.

С потолка сыпалась штукатурка. Лампы дневного света испуганно мигали. Тамара торжествующе трубила, потрясая в воздухе вполне приличным магнитом: она была почти свободна!

***

К сожалению, до свободы оказалось далековато. Тамара не ошибалась, думая утром над различными способами выбраться из подвала. Отодвинуть засов — самый трудоемкий из них.

С нее семь потов сошло, пока она буквально по миллиметру двигала его. Проклятая железная полоска постоянно срывалась, магнит тоже, и все приходилось начинать сначала. И опять сначала. И снова сначала.

Лишь к половине седьмого вечера засов сдался, и измученная до предела Тамара смогла открыть дверь. И почти выпала на крошечную площадку.

Она растерянно моргнула: совершенно темно. Настенные бра ее тюремщик предусмотрительно выключил, только из-за спины Тамары падал свет, и можно было хоть немного рассмотреть крутую деревянную лестницу, ведущую наверх.

Тамара замерла, прислушиваясь. Тишина в доме почему-то не успокаивала, а пугала. Неживая, странно гулкая, ее нарушали лишь звуки с улицы.

Судя по всему, вот-вот должна начаться гроза. Тамара даже расслышала дальние удары грома. И ветер разошелся, где-то рядом дрожали стекла.

Тамара нерешительно оглянулась: вернуться назад за плащом? Там в кармане деньги, ключи от квартиры. Да и сам плащ жаль, все-таки Лелькин подарок, довольно дорогая вещь…

Тамара поежилась: ни за что. Слишком страшно остаться там навсегда. Чудилось — не успеет она шагнуть назад, как тут же за спиной снова захлопнется дверь и вернется на место засов.

Второй раз ей этот подвиг не повторить!

Решив не спешить, Тамара на цыпочках поднялась в небольшой холл и с облегчением перевела дыхание — по-прежнему никого. Двери в комнаты все так же закрыты, о-о… Наверняка закрыта и входная!

Тамара разочарованно застонала: ей этого не вынести, легче повеситься! Главное, ни черта не видно…

Она добралась до входной двери, почти не дыша, начала нащупывать замок. И не поверила своему счастью — дверь просто захлопнули, ее можно открыть изнутри.

Тамара мысленно посчитала до десяти, резко распахнула дверь и заплакала — она свободна!

Стояла на крыльце и в голос ревела. Волосы рвал ветер; сосны над головой гудели, их сгибало в дугу; рядом шумело Рыбинское водохранилище; сизые тучи почти царапали брюхом землю; где-то на западе вовсю полыхали молнии, доносились отголоски грома… Тамара с наслаждением выла, размазывая по лицу обильные слезы.

Наконец она обессилела, упала на ступеньки и с яростью закричала неизвестно кому:

—Что, съели?!

Впрочем, Тамара снова была уверена — она здесь по вине проклятого Баймуратова. Заманившего ее сюда с поистине азиатской хитростью. Но не взявшего в расчет ее волю и стремление к свободе.

Не на такую напал!

Тамара сделала движение вернуться в дом, но не смогла даже переступить порога. Она панически боялась случайностей. Любых. А уж спуститься в подвал добровольно… Никогда! Туда можно отправить лишь ее труп. И то он будет упираться.

Конечно, кожаный плащ ужасно жалко, он почти новый, но… Тамара потом обязательно вернется за ним. Чуть позже. Когда разберется с этим подонком Маратом.

Объяснит ему открытым текстом — нет у нее никакой фотографии и никогда не было. Как и у Лешки. Так что пусть успокоится и отстанет от них. Или потрясет уборщиц в казино. Если они, конечно, вспомнят, что выметали в тот день.

Тамара хмыкнула: наверняка Баймуратов примет самый невинный вид. Мол, абсолютно не понимает, о чем речь. Как тогда, в казино. Смотрел на дискету будто в первый раз видел. Артист!

Глаза Тамары радостно вспыхнули. Она заметила прямо рядом с дверью вешалку, а на ней кое-какое дачное барахло. Наверное, для рыбалки. Или прогулок вечерами на лодке.

Неважно. Ей сойдет что угодно. Не добираться же до Череповца в одном свитере. Еще не лето, на улице довольно прохладно. Да и гроза вот-вот начнется. Как тот мужик с радикулитом и предсказывал — к вечеру.

Суеверно не переступая порога, Тамара с трудом дотянулась до вешалки и брезгливо поморщилась — старье. В Череповце от нее шарахаться станут. И в автобус не сесть.

Впрочем, черт с ним, с автобусом. Денег у нее все равно нет. Пешком доберется.

Длинный плащ-дождевик с капюшоном Тамара брать не стала. Будет путаться в ногах, а ей бежать нужно, уже почти семь часов. Лешка там наверняка с ума сходит, а о бедном Крысе и подумать страшно. Вторые сутки один! Нет, конечно же, Лешка должен был забрать его из пустой квартиры…

А если нет?!

Господи, хоть бы Сазонов не додумался позвонить Зиминым!

Тамаре совершенно не хотелось объясняться с Сергеем. И даже с Лелькой. Расписываться перед ними в собственной глупости — выше ее сил.

Сунуться одной в заброшенный дом даже не в Череповце, в Городище!

На такое и легкомысленная Лелька не пошла бы. Несмотря на свое непомерное любопытство.

Наконец Тамара сдернула с крючка какую-то легкую женскую куртку неопределенного цвета, набросила на плечи и с некоторым сомнением захлопнула дверь.

Отрезав путь к отступлению, Тамара лишь тяжело вздохнула: а что делать? Вдруг хозяева дома ни в чем не замешаны? Она и так подвал разнесла, там неделю убираться придется, не меньше. Не закрыть дверь, еще и обворуют.

Тамара посмотрела на небо и влезла в чужую куртку по-настоящему. Еще и молнию застегнула. Уж слишком тучи впечатляли. Рыхлые, отвратительно темные, низкие — бр-р-р! Вот-вот дождь хлынет, ей нужно торопиться.

Тамара погрозила далекому Баймуратову кулаком, пошла к дороге и невольно порадовалась, что не стала вчера одеваться парадно. Джинсы и кроссовки — самая подходящая форма для бега. Она как чувствовала что.

«Враки. Ничего ты не чувствовала».

Тамара выбралась на развилку и на секунду замерла, размышляя.

Если рвануть по так называемой «тропе здоровья», она должна выбраться к Зашекснинскому району минут через сорок. Потом, правда, возникала проблема с транспортом. Без копейки в кармане, да и вид у нее…

Этой несчастной плащевке сто лет в обед. Картошку в ней, что ли, копали? Не каждый бомж на такую позарится.

Может, лучше сразу мчаться к Октябрьскому мосту? Времени она потратит больше, где-то часа полтора, зато до Лешки можно добраться пешком. Сейчас только семь, к девяти Тамара точно будет на месте. А если прибавит шагу, то и раньше. Минут на двадцать.

Интересно, что там делает сейчас Сазонов? Наверняка дом переворачивает в поисках проклятой фотографии…

ГЛАВА 16

Лешка дом не переворачивал. Ни свой, ни Тамарин. Смирнехонько лежал на диване бок о бок с грустным Крысом и бездумно смотрел в потолок — ждал.

Время остановилось. Стрелки наручных часов застыли на месте, настенные электронные тоже бастовали, лениво перелистывая секунды. Даже воздух казался уставшему Лешке мертвым, безвкусным, а квартира — совершенно нежилой.

Собственный привычный порядок почему-то раздражал. Книги стояли на полках строго по росту, как солдаты на плацу. Ни одна не валялась на кресле, столе, подоконнике или диване — не было на них Томика.

Все вещи, вплоть до носовых платков, находились на отведенных для них Лешкой местах. Аккуратно свернутый плед послушно пристроился в ногах, это только Томик вечно бросала его на спинку кресла. Газеты не летали птицами по паласу, лежали стопкой в шкафу, в прихожей. Квартиру словно выхолостили, обезличили.

Лешка тоскливо вздохнул: обычно он не терпел раздрая. Мысль, что его труд полетит насмарку, едва Томик переступит порог, всегда раздражала. Раньше. Просто он знал — Журжина придет. Не сегодня, так завтра.

Лешка старался не думать, что может случиться с Тамарой. Успокаивал себя — сам он сделал все, что мог.

Лешка даже попытался связаться с Василием Гулагиным. Его не хотели соединять, секретарша заявила — шеф в командировке. В Санкт-Петербурге. Чуть ли не клялась. И номер сотового дать отказалась. Кокетливо грассировала и с придыханием уверяла — шеф категорически запретил связывать его с кем-либо. Кого нет в специальном списке.

Лешка на всякий случай представился, но это не помогло. Ему с фальшивым сожалением сообщили — его фамилии в волшебном перечне нет.

Понятно, прячется, подонок!

Баймуратову Лешка Сазонов не звонил. Не видел смысла.

Правда, на всякий случай потряс Маликова еще раз. Ванька неохотно подтвердил — Зашекснинский район. И именно небольшие особнячки. Так указано в заявке. Получалось — Баймуратову выводить его из строя нет нужды. Они не пересекались.

Крыс жалобно заскулил. Лешка нежно потрепал пса и оставил руку на тяжелой, слегка приплюснутой голове. Бультерьер сегодня так и не поел. Лишь воду пил жадно, разбрызгивая ее из миски во все стороны.

Лешка жалостливо покосился на Крыса: бедняга за эти страшные сутки сильно исхудал. Буквально с лица спал. То есть с морды.

Чувствует что-то неладное. Переживает за хозяйку. Заснуть не может. Глазки таращит, в них безысходность и покорность судьбе. Вздыхает так, что у Лешки сердце переворачивается.

Сазонов приподнял голову и встревоженно посмотрел на стол: полиэтиленовый пакет с долларами находился на месте. Компактный и ювелирно запаянный.

Не забыть бы сунуть его во внутренний карман — погода сегодня совсем никуда. Настоящая гроза! С обеда грохочет. И дождь недавно хлынул. Льет как из ведра, стекла дрожат. И на подоконнике уже лужица, ветер бьет как раз в окна.

Впрочем, сверток не промокнет.

Лешка угрюмо фыркнул: надо же какая предусмотрительность. Прямо-таки иезуитская. И на землю швырнуть можно, в дупло под пеньком, даже если там воды полно.

Стрелки часов упорно замерли на половине восьмого. А выходить из дома раньше девяти нет смысла, идти к пляжу минут пятнадцать-двадцать…

***

Тамара присела от страха: ветвистая, толстенная молния развалила дерево шагах в двадцати от нее. Дождь хлестал так, что старая береза даже не задымила. Протяжно застонала и уронила часть ствола на дорогу.

Поскуливая, Тамара с трудом перебралась сквозь путаницу ветвей и припустила дальше. Дышала она трудно, мешала вода, потоком стекающая по лицу. То и дело Тамара отплевывалась и отфыркивалась, словно не бежала добрых сорок минут по бетонке, а форсировала кипящую от ливня Шексну.

В боку ныло, и Тамара упрекнула себя за сидячий образ жизни — спортом нужно заниматься. Хоть изредка. Или делать зарядку. Пусть — иногда.

Лес потихоньку расступался. Разбитая бетонка сменилась щебенкой, и Тамара едва не подвернула ногу. Попыталась выругаться, но тут же захлебнулась ледяной водой, дождь оказался не по весеннему холодным.

Ни одной машины! Как специально.

Тамара вынырнула к Октябрьскому мосту и покосилась на остановку. Там жались под козырьком несколько человек. Пытались спрятаться от почти стелящегося вдоль земли ливня.

Она рванула было к ним, но стоящая ближе всех женщина до того брезгливо шарахнулась в сторону, что Тамара на секунду оторопела. Потом вспомнила, что успела несколько раз упасть, и уныло улыбнулась, смиряясь с неизбежным — в автобусе ей делать нечего.

Нарываться на скандал при полном отсутствии денег по меньшей мере глупо. Да и неизвестно — сколько времени придется ждать в такую погоду, минут за тридцать она и пешком до Лешки доберется. Если не снижать темпа. И дождь уже не помеха, мокрее Тамаре не стать при всем желании.

Она трусила по пустынным улицам, кроссовки противно хлюпали, пуская пузыри. С джинсов стекали ручьи. Зато чужая куртка все еще держалась. Тамара не прогадала, наугад вытягивая ее из груды старья.

Сизая, безобразно пошитая, еще советских времен, она совершенно не пропускала воду. Жаль, капюшона у куртки не оказалось. Волосы жалко липли к шее, и с них стекали за шиворот отвратительно холодные струйки.

Тамара с завистью покосилась на дворнягу, та спасалась от грозы в подворотне и проводила девушку подозрительным взглядом.

Прибавить шагу Тамара не смогла. Она и без того еле передвигала ноги. Почему-то все сильнее кололо в боку, порой дыхание перехватывало от острой боли.

Тамара стиснула зубы: она ненавидела Марата Баймуратова. Попадись он сейчас случайно навстречу, разорвала бы его в клочки. Не задумываясь.

Нет, как он мог ТАК поступить с ней? Из-за какой-то паршивой фотографии!

***

В начале девятого Лешка выглянул на балкон и уныло порадовался: дождь кончился как по заказу. Правда, с деревьев срывало ветром частые крупные капли, но это уже мелочь.

Лешка закурил, жадно затягиваясь и всматриваясь в лежащий под ним город. Странно притихший после дождя и безлюдный.

И во дворе — пусто. Ни одной живой души. Подростки не кучковались под детским грибком. Старушки не занимали скамейки у подъездов. Малыши не возились у горки или качелей — привычная деталь дворового пейзажа.

Где-то на востоке еще погромыхивало, а над Череповцом небо на глазах очищалось. Тяжелые свинцовые тучи стремительно уносило к Вологде.

Лешка неохотно вернулся в комнату. Уложил в карман деньги, застегнул куртку и нерешительно посмотрел на телефон.

Крыс напрягся и мгновенно оказался рядом. Он также не спускал крошечных глаз с аппарата.

Лешка серьезно спросил:

—Позвонить?

Крыс рявкнул.

Потом они вдвоем печально слушали длинные гудки, одинаково склонив головы к правому плечу. Тамара трубку не брала.

—Что, брат, плохо наше дело?— угрюмо пробормотал Лешка.

«Брат» не отозвался. Лешка с изумлением увидел, что горбатый нос бультерьера впервые за долгое время перестал перевешивать хозяина. Пес оторвал голову от паласа, унылые глазки засветились. Какое-то робкое ожидание читалось в них, у Лешки перехватило дыхание.

Крыс обернулся к прихожей и почему-то припал брюхом к паласу. А потом в такой странной позе, на полусогнутых, вернее, чуть ли не ползком, двинулся к входной двери. При этом Крыс недоверчиво повизгивал, длинный голый хвост дрожал, и плыла-плавилась горбатая морда.

У Лешки вдруг закружилась голова. Он ухватился за косяк, а потом бросился следом. Сумасшедшая, дикая надежда внезапно переполнила его. Ноги подламывались, будто их с Крысом поразила одна болезнь. Руки тряслись, во рту разом пересохло, сердце стояло где-то в горле, мешая дышать.

Спотыкаясь о Крыса, Лешка распахнул дверь: никого. Он разочарованно привалился спиной к стене и вытер рукавом совершенно мокрый лоб.

Лешка укоризненно посмотрел на пластающегося по полу бультерьера и пробормотал:

—Ложная тревога?

Крыс несмело заскулил: его взгляд был приклеен к лестничному пролету. Лешка присел рядом, потрепал пса по голове и угрюмо пообещал:

—Все будет хорошо.

Дверь захлопнуть он не успел. На площадку, едва перебирая ногами, буквально вползла какая-то бомжиха. В безобразной, совершенно мокрой куртке неопределенного цвета. Оставляя за собой цепочку влажных следов. И даже маленьких луж, натекающих с джинсов.

Рассмотреть ее Лешка Сазонов не успел. Крыс пронзительно завизжал и пулей вырвался из-под руки. Мячиком запрыгал вокруг гостьи, и та не протестовала. Тяжело опустилась на пол, протянула руки и счастливо прошептала:

—Крысеныш…

Лешка не верил собственным глазам: Тамара!

Она жива.

И даже вернулась.

Сама!

Лешка жадно смотрел на нее и мучительно завидовал собаке.

***

Жизни в сумасшедшей девчонке оказалось на троих. Во всяком случае, в себя она пришла довольно быстро. Лешка невольно пожалел об этом. Особенно когда Тамара налетела на него с вопросами.

Не рассказывая о себе и похитителях — Лешка просто не успел потрясти ее как следует, — Тамара с пристрастием расспрашивала его самого.

Ее интересовало все. Кто звонил, когда звонил, что говорил, каким тоном, что за голос, мужской ли, с акцентом или нет… Тамара требовала, чтобы Лешка не упустил ни слова.

Растерянный Лешка покорно отвечал. Говорил и рассматривал горящие гневом золотисто-карие глаза, бледное лицо с яркими сейчас веснушками, прилипшие к нему влажные темно-русые волосы…

Больше всего Лешке хотелось притянуть Тамару к себе. Закрыть поцелуем пухлый рот и дождаться, пока она обмякнет в его руках. Ее глаза станут круглыми, бессмысленными, а потом опустятся тяжелые ресницы, она задышит жарко и неровно, забывая обо всем. А ее руки…

Но Лешка не осмелился. Он чувствовал себя виноватым. Это из-за него Тамаре пришлось столько пережить. Из-за его нерешительности и бездеятельности. Если бы он успел отправить ее в Крым к родителям, ничего бы не случилось. А он оттягивал до субботы. Якобы по ее просьбе. На самом деле — самому не хотелось с ней расставаться.

В отличие от Сазонова, Тамара кипела и жаждала мести.

Лешка и не помнил, как оказался на кухне и протянул мокрой и взъерошенной Томке полученную бумагу. Ультиматум. По ее требованию.

Они с Крысом рядком стояли у стены и смиренно наблюдали, как Тамара скрипит зубами, внимательнейшим образом изучая документ.

Потом она безжалостно потрошила аккуратный сверток с долларами. Рычала, хекала и помогала себе зубами. Полиэтилен не поддавался, Сазонов все делал на совесть.

Тамара схватилась за нож. Выбрав почему-то самый огромный, Лешка им никогда не пользовался. Почти тесак.

Лешка с Крысом стояли слишком близко к столу. Поэтому попытались отшатнуться, но стена не дала.

Тамара размахнулась. Крыс зажмурился. Лешка схватился за голову, но возразить не успел. Зеленые купюры разлетелись во все стороны.

Тамара подняла одну из них, долго разглядывала, чуть ли не обнюхивала, а потом изумленно протянула:

—Что это?

Лешка вежливо пояснил. Тамара подняла следующую бумажку, потом еще одну и еще… Крыс оживился и стал помогать.

Лешка же стоял недвижно. Он никак не мог поверить — все кончилось. Перед ним Тамара. Целая и невредимая. Как он и мечтал. И никуда не нужно спешить.

—Они… настоящие?— почему-то шепотом поинтересовалась Тамара.

—Самые что ни на есть,— тускло подтвердил Сазонов.

Тамара недоверчиво покосилась на него, но промолчала. Принялась пересчитывать мятые купюры, беспорядочной грудой сваленные на кухонном столе, но скоро сбилась. Разворошила их и судорожно вздохнула. Затем попыталась загрести все, будто играла с опавшей листвой. Бросила и со странной улыбкой наблюдала, как они падали. Просто бумажки. Только зеленые. Их ужасно много.

—Сколько здесь?—звонко спросила она.

—Десять миллионов рублей. Или триста тридцать пять тысяч долларов.

Лешка постепенно приходил в себя и уже с интересом наблюдал за невозможной девчонкой.

Тамара обошла вокруг стола, тихонько рассмеялась и прошептала:

—Десять миллионов.

Лешка крякнул и сжал зубы. Крыс мгновенно почувствовал его настроение и подался поближе к товарищу по несчастью. Расставил пошире кривые лапы и нехорошо оскалился.

—Неужели я столько стою?— мечтательно пропела Тамара.

К сожалению, Лешка не успел высказать свое мнение, равно как и Крыс. Взгляд Тамары случайно скользнул по настенным часам, и она потрясенно ахнула:

—Двадцать минут десятого!

Тут же все смешалось. Тамара в миг забыла о сумасшедшей сумме, пожертвованной на ее спасение Лешкой. Она топала ногами и требовала выследить негодяя, похитившего ее. Сейчас же! Не теряя ни секунды!

Лешка вяло упирался. Крыс поскуливал. Тамара размахивала кулаками и грозилась отправиться на дело сама. Без них. Тем более, она знает место, куда мерзавцы придут за деньгами.

Тамара дважды перечислила понесенный за эти страшные сутки моральный ущерб. Пыталась присовокупить к нему физический и даже материальный. Попутно совала Лешке его опустошенную пластиковую карту и еще пару телефонных в придачу. Вместо долларов. Чтобы зря не рисковать. Ей не терпелось поймать негодяя Баймуратова именно на пустышку. Это обиднее.

Тамара натягивала на себя линялое безобразие, торопливо глотала горячий чай и попутно толкала Лешку в спину. Клялась вернуться в полон своим ходом. Пусть ее возвращают частями, если у некоторых нет совести…

Лешка с Крысом и не заметили, как оказались на улице. Лешка держал в руках плоский полиэтиленовый сверточек, перетянутый резинкой, — замену десяти миллионам. Крыс грузно трусил следом. Пытался на ходу припомнить: когда что-либо в последний раз перепадало ему в пасть. Терял слюну и томился: перед глазами маячила глупо отвергнутая телячья грудинка. И белоснежные, подсвеченные розовым мозговые косточки. Отвернуться от них?!

Крыс в жизни ТАК не хотел есть!

Тамара летела вперед. К Шексне. Мысленно она уже заламывала руку подлому Марату. Схваченному с поличным. И сдавала его в милицию. Его или тех подонков, которые промышляли похищениями честных российских девушек.

Тамара ни капли не верила в версию Лешки о злокозненном конкуренте. Сазонов ведь не знал о пропавшей фотографии! Как он мог объективно судить?

И Тамара не могла ему рассказать. Иначе пришлось бы признаться — она встречалась с Маратом. В казино. Специально.

Никогда!

Лучше уж пусть будет этот… как его… кинднеппинг. Профессионально поставленный. Десять миллионов — не шутка.

Припомнив травянистые развалы на кухонном столе, Тамара сбилась с ноги и оглянулась на Лешку. Она до сих пор не могла поверить в… подобную щедрость.

Десять миллионов! За нее.

Да он с ума сошел!

ГЛАВА 17

Тамару трясло от злости и возбуждения. Она то и дело косилась на Лешку, дергала за рукав и шипела:

—Ты следишь?

Лешка успокаивающе кивал, тогда Тамара начинала приставать к Крысу. Становилась чуть ли не на четвереньки — даже недавно прошедший дождь не был помехой, — и ее горячечный шепот ввинчивался бедному псу прямо в мозг.

Тамара цеплялась за ошейник, а Крыс опасливо мерцал глазками. Протестовать он даже не пытался. С поистине ангельским терпением внимал сошедшей с ума хозяйке и даже время от времени подтверждающе порыкивал. Едва слышно, впрочем, чем восхищал Лешку.

Лешка давно пересмотрел давнее отношение к братьям нашим меньшим и порой искренне сожалел об этом. К чему осложнять жизнь? Уж слишком расплывчато все выглядело.

Вот сейчас — что на самом деле понимает горбоносое чудище? И понимает ли вообще хоть что-нибудь? Например, где они находятся и почему нужно соблюдать тишину. Насколько Крыс умен?

Глупая Томка уж точно не делает особой разницы между ним и Лешкой. Разве что к псу относится много сердечнее и меньше придирается. Однако несет… Уши вянут!

Лешка прислушался и с трудом удержался от смеха.

Томик вполне серьезно упрашивала Крыса не подвести ее. И как только в поле зрения появится проклятый бандюга… Впрочем, у Крыса нюх, он должен почуять мерзавца раньше, чем увидит, она ведь не ошибается?

Тамару ужасно беспокоило, что уже почти полночь, сверток с «деньгами» давно на месте, а никто за ним до сих пор не пришел. Не будь Крыса рядом, она бы решила — прозевала негодяя.

Впрочем, ей почему-то казалось: все произойдет именно сейчас. Полночь — самое время для злодеев.

Крыс обеспокоенно пыхтел, пытался вылизать любимой хозяйке лицо и абсолютно со всем соглашался. И вдруг задрожал от страха и почти незнакомого ему охотничьего азарта — начиналось! Вот только запах…

Крыс припал к земле и злобно заворчал. Лешка напряг зрение. Тамара тихонько взвизгнула, упала ничком. И сплюнула попавшую в рот травинку, ее лицо перекосилось от отвращения. Крыс получил незаслуженный шлепок по толстой заднице, а Лешка — раздраженный взгляд.

Стараясь не думать, в каком она виде, Тамара изо всех сил таращила глаза и жалела о не наступивших белых ночах. Еще бы пара-тройка недель…

К сожалению, она ничего не видела, хотя Крыс трясся от возбужден, как отбойный молоток. Наверняка что-то чуял. Явно врага, иначе бы так не злился. Может, как раз сейчас тот по-пластунски подбирается к пню? Пока они тут портят зрение.

Тамара заволновалась, пнула Лешку и очень удачно попала кроссовкой по сазоновской лодыжке. В том плане, что Лешке не удалось ее проигнорировать. А то в последнее время у него это здорово получалось.

—Ты видишь хоть что-нибудь?

—Нет.

—Но Крыс чует!

—Я не Крыс, нюх не тот.

—Все шутишь?

—Да как я смею…

—Убью!!!

—Меня?

—Нет, папу римского!

—До него не дотянешься.

—Ах ты…

В этот момент Крыс жалобно и даже как-то испуганно заскулил. Лешка с Тамарой разом замолчали. Напряженно замерли и уставились в ночь.

Вопреки всей прочитанной детективной литературе, они ничего не могли рассмотреть. Никаких силуэтов не вырисовывалось на темном небосклоне. Ничто не попало злодею под ногу, ни ветка не хрустнула, ни камушек не загремел, ни песок не зашуршал. С другой стороны, оба могли поклясться — что-то происходило.

Не выдержав напряжения, Тамара на четвереньках потрусила вперед. И довольно ходко. Лешка с открытым ртом застыл на месте, он не ожидал от подруги ничего подобного. Крыс заволновался и рванулся следом.

К Лешкину удивлению, Тамара и на четвереньках развила весьма неплохую скорость. Правда, периодически она падала и пласталась лягушкой по мокрой траве — маскировалась. Крыс сопел ей в ухо — он ненавидел ползать! — но не отставал. Сказывались прошлогодние тренировки.

В темноте уже смутно вырисовывался нужный пенек с дуплом — как раз рядом со скамейкой, — и Тамара рухнула, стараясь слиться с землей. Ближе подбираться опасно.

Она поежилась, ее бил нервный озноб. И в панике подумала: хорошо, если бандит о нее не споткнется. Или о Крыса.

Боже, пронеси его мимо!

Коротенькая молитва помогла. Частично. Потому что никакого бандита или его пособников Тамара не увидела. Зато заметила скользнувшую к пеньку неясную тень. Почти у самой земли.

«Ползком подбирается, что ли? Гад какой, дождь только-только кончился, не побоялся испачкаться. Запросто могла и не углядеть. Если бы осталась с Лешкой…»

Рядом изумленно хрюкнул верный Крыс. И тут же захрустел пакет с Лешкиными кровными денежками. То есть условными денежками. Что неважно. Ведь на этом месте могло быть десять миллионов! Хорошо, в подвале хранился забытый репродуктор, спасибо сердечное неизвестным хозяевам…

Забывшись, Тамара приподняла голову — что за черт?!

Будто по заказу в тучах, снова плотно затянувших небо, образовался просвет. Любопытная луна сунулась в появившееся окно. Тамара потрясенно ахнула: от пенька с ее пакетом в зубах неслышно удалялась какая-то хвостатая животина. Скользила над землей привидением и таяла на глазах!

Собственную попытку натравить на негодяя бультерьера Тамара пресекла в самом зародыше. Во-первых, неизвестная тварь была комплекцией с Крыса, так что неизвестно, чем закончилась бы драка, хотя она лично на сто процентов уверена в своем любимце. А во-вторых, что ей это даст?

Вряд ли тварь — Тамара поклясться готова — собака!— случайно вцепилась в совершенно несъедобный пакет. Скорее всего пса натаскали, она что-то читала о подобном.

И потом — если вспомнить о ее свежей версии: Тамара не первая жертва. Дело наверняка поставлено на поток, уж слишком умно выбрано место.

Допустим, Крыс заставит вора оставить пакет или придушит его, что дальше? Они так и не узнают виновника похищения.

Конечно, Тамара догадывается — это Марат. Зато Лешка уверен, тут Тамара презрительно фыркнула: кто-то из его конкурентов. Хочет сорвать ему наметившуюся сделку и перехватить выгодный контракт. Мол, нет денег, нет договора. А десять миллионов рублей — большая часть Лешкиных накоплений, все свободные деньги, остальные в деле.

Тамара виновато оглянулась на Лешку: она вряд ли пожертвовала бы ради него такой суммой. Впрочем, больше пятидесяти тысяч она до сих пор в руках не держала. Не считая Лешкиной кредитки, само собой.

Размышляя, что скажет мерзавцу Баймуратову, как только схватит его за руку, Тамара шлепнула Крыса по спине и прошептала:

—Дуй за этой тварью. След, понял?

Само собой, Крыс понял. Не зря же она все прошлое лето его натаскивала. Столько времени угробила!

Крыс рванул за воришкой так шустро, что Тамара едва поводок из рук не выпустила. И проехала метров десять на животе. Жалобно поскуливала, ощущая многострадальным телом каждый камешек, и клялась с завтрашнего дня посадить бультерьера на диету.

Откормила на свою голову! Ну прямо танк, а не собака!

На ногах Тамара оказалась неожиданно для себя. Подоспевший Лешка мощным рывком оторвал ее от земли. За шиворот. Как щенка. Что обидело Тамару чрезвычайно.

Она даже обернулась и проскрипела:

—Сильный, да?

Лешка не ответил. Шершавой ладонью очистил ее лицо от налипших травинок и отобрал поводок. Тамара едва не упала от неожиданной остановки.

Выплюнула горький перегной, подула на ободранные ладони, а вот развить больную тему не смогла. Обнаружила, что ругаться уже не с кем. Она одиноко стоит посреди улицы Сталеваров, а Лешки с Крысом и след простыл, оба уже ныряют в арку под многоэтажным домом.

Как они успели?!

Тамара крякнула и прибавила ходу. Прихрамывала на обе ноги, проклинала коварного Лешку — это ее должен сейчас тащить на себе Крыс!— и жалела, что ноги всего две. На четырех быстренько бы нагнала Лешку с Крысом.

На спрятанной в кустах лавочке кто-то визгливо засмеялся, и Тамара испуганно ойкнула. Ей лишь сейчас пришло в голову — первый час ночи, и она одна на улице.

Буквально на днях Тамара смотрела новости — боже, какое спокойное было время, и она, дурочка, его не ценила! — так вот там…

Тамара со стоном увеличила скорость — воспоминания оказались не из приятных.

Наркоманы, готовые ради укола на все; алкоголики, убивающие собутыльника за неосторожное слово; подростки, волчьей стаей набрасывающиеся на чужаков; просто вышедшие на работу грабители… Ночной Череповец не место для прогулок невинной девушки!

«Невинная — это я, что ли?»

Обдумать мысль Тамара не успела, вывалилась в чужой двор. В панике завертела головой и едва не разрыдалась от счастья, обнаружив Лешку с Крысом у последнего подъезда.

Потеряли след?!

Тяжело дыша и хватаясь за сердце, Тамара на полусогнутых потрусила к ним. Как назло, Лешка с Крысом стояли в тени, там два дома сходились углом, и ничего нельзя было толком рассмотреть.

На оставшиеся сто метров уставшая Тамара потратила больше времени, чем на вынужденный кросс по улице Сталеваров. А уткнувшись носом в широкую Лешкину спину, изумленно заморгала — Лешка даже не дрогнул. Да и Крыс не обратил на хозяйку ни малейшего внимания. Оба стояли задрав головы и изучали чужие лоджии.

Тамара с трудом разлепила пересохшие губы.

—Эй, вы чего?

Крыс заворчал, но головы не опустил. В темноте маленькие глазки довольно жутко поблескивали и почему-то отдавали красным. Бультерьер нетерпеливо перебирал короткими кривыми лапами, голый хвост стелился почти горизонтально, уши плотно прижаты к плоскому черепу — ужас полночный, а не милая домашняя собачка.

Тамара громко икнула. Вдруг показалось, что она спит. Ну да, спит. Или сошла с ума.

Уж слишком нереально все: они втроем топчутся в совершенно незнакомом дворе. Глубокой ночью. Почти в дождь. Причем мужики недвижно застыли, задрав головы, и только что не воют на щербатый тусклый диск, висящий над домом. А сама Тамара мокрая с головы до ног. Без всяких преувеличений. Колени у нее сбиты, любимые джинсы заскорузли от грязи, ладони счесаны, и волосы второй день не знают расчески.

Точно — картина маслом!

Тамара практически поверила в приснившийся кошмар, но тут Лешка шевельнулся, локтем двинул ее между ребрами, и она буквально согнулась от боли. Лешка же даже не обернулся к ней, лишь прошептал:

—Пятый этаж, крайняя лоджия.

Вот гад белобрысый!

Тамара осторожно выдохнула — вроде ребра целы. Даже удивительно. Сазонов такой бугай. И Крыс, свинья, даже не заступился.

Тамара отомстила сразу обоим. Правда, пока мысленно. Крысу поклялась с неделю, не меньше, не давать никакой прибавки к рациону, то бишь вкусных мозговых косточек, купленных как раз перед похищением. Пусть сидит на своем дурацком «Педигри». Или нет. Лучше на «Чапи», оно дешевле.

А Лешке теперь фиг что обломится! И на порог его не пустит. Неделю. Нет, три. Может, месяц? Точно, месяц.

Она-то, дурочка, раскатала губу — мол, такими денежками ради нее пожертвовал! Почти поверила в Лешкину любовь. Пусть глубоко скрываемую за вечными насмешками. А он, змей холодный и скользкий, меж ребрами ее, не глядя?!

Все — полнейший отлуп. На месяц, а то и больше. Он еще пожалеет. Еще раскается. Приползет на коленях, а она тогда…

Сладкие сцены мести Тамара додумать не успела. Лешка безжалостно встряхнул ее и сказал:

—Стой здесь. Мы с Крысом пойдем в дом. Накрою гниду на месте!

Крыс согласно рыкнул и рванулся к двери подъезда. Лешка задумчиво пробормотал:

—Что-то не могу припомнить, кто тут живет… Или это подснежник?

Тамара в панике повращала глазами: она ни в коем случае не собиралась оставаться одна! Дернула Лешку за рубашку и жалобно проскулила:

—Какой еще подснежник?

—Неизвестная величина,—сухо пояснил Лешка. Тот, кого я не учитывал. Новый игрок. Не Василий Гулагин.

—А-а-а…— умно протянула Тамара. Потом стукнула бессовестного Лешку между лопатками и звонко крикнула: —Я с вами!

—Перетопчешься.

И этот свинтус недавно — в который раз — предлагал ей руку и сердце!

Тамара почти задохнулась от негодования — не месяц —два. Нет, полгода! И чтобы даже на порог… Чтобы и к телефону не подходить… Да она его отключит сегодня же… К маме уедет, вот! Навсегда.

Лешка с Крысом поднялись на крыльцо, Тамара упрямо дышала им в спину — не свяжут же они ее?

Едва Лешка нашел более других блестящие кнопки, угадав таким образом несложный код, Тамара первой проскользнула внутрь. Попутно прошипев, что она от них ни на шаг не отстанет. И пнув бессовестного Крыса влажной разбухшей кроссовкой.

Предатель!

Лешка даже не пытался выставить Тамару на улицу. Слишком хорошо ее знал. Вздохнул обреченно и рывком отправил упрямицу за спину. Лишь пообещал свистящим шепотом надрать ей уши, если она хоть на секунду высунется вперед.

Лифт Лешка проигнорировал. Тамара жалобно заскулила: у нее ныла каждая мышца. Тамара до сегодняшнего дня и не подозревала, что их так много, этих мерзких мышц.

Лешка с Крысом неслышно неслись вперед, а Тамара со вздохами и проклятьями продвигалась следом. Висела на перилах, трудно переводя дыхание, и уже не думала о неведомом злодее, похитившем ее. Несусветная сумма в десять миллионов рублей казалась прекрасным наказанием для бесчувственного Лешки Сазонова. Жаль, она, Тамара, появилась рановато!

***

Тамара споткнулась, и снова только Лешкина рука не дала ей упасть. Из-под ног с виноватым писком вымелся Крыс, Тамара со вздохом облегчения прошептала:

—Тут?

—Да.

Крыс потянул носом и утробным рычанием подтвердил — они на месте. Лешка безнадежно спросил:

—Может, подождешь нас на площадке?

—Нет!

—Ну ясно. Впереди паровоза — твое кредо.

—Чего-о?

—Ничего.

Все трое в глубокой задумчивости уставились на хлипкую деревянную дверь. Она совершенно не походила на соседние — металлические, обшитые кожей или деревом. Тамаре вдруг показалось, что они ошиблись — ну не мог человек, зарабатывающий похищениями, жить в таком месте! Или это… как его… перевалочный пункт? То есть временное жилье. А что, вполне может быть…

Тамара окинула оценивающим взглядом Лешку и порадовалась его широченным плечам: Сазонов вышибет жалкую дверь одним ударом! Впрочем…

Тамара привстала на цыпочки и прошипела в Лешкино ухо:

—Погоди.

Потом пошарила в карманах джинсов, с трудом обнаружила подушечку «Орбита» и сунула в рот.

Лешка встревоженно нахмурился. Коснулся губами Тамариного лба: может, у нее нервная горячка? Такое пережить… И промокла вся… Нужно было заставить ее хотя бы переодеться… Не подумал, слишком все неожиданно…

Тамара негодующе оттолкнула его — вот еще, пожалел один такой! Она вытащила размягченную жвачку. Лешка изумленно моргнул: Тамара аккуратно делила ее на три части. Что называется, по-братски. На всех. Даже о Крысе не забыла.

Вызвать «Скорую помощь» Сазонов не успел, хоть и извлек мобильник. Тамара тщательно заклеила глазки на всех трех дверях, и у него отлегло от сердца — девчонка просто начиталась детективов.

—Выбивай,— великодушно разрешила Тамара.

Она ткнула пальцем в облупленную грязную дверь, Крыс заворчал. Лешка пожал плечами и нажал на звонок.

Подумал: «Томику необходимо как следует отдохнуть. Поднимать шум ночью — нужно быть сумасшедшим. Соседи сразу начнут трезвонить в милицию. И правильно сделают».

Сазонову же пока свидетели не нужны. Сам разберется, кто такой шустрый и гадит ему неделю подряд, без перерыва на сон и обед.

Лешка нехорошо ухмыльнулся: убивать их с Томкой здесь точно не станут. Слишком рискованно. А в драке…

Да уж, он с наслаждением разомнется. И растянет удовольствие надолго, это будьте уверены.

Лешка покосился на Тамару — ну и перенервничал же из-за глупой девчонки, врагу не пожелаешь. Надо же, самой полезть в ловушку! Правда, нужно отдать ей должное, и выбралась сама.

Лешка невольно усмехнулся, с таким напряжением Тамара смотрела на дверь. А сама походила на воробья. Мокрого, взъерошенного, только что после хорошей трепки.

Лешка продолжал жать на кнопку, едва державшуюся на оголенных проводках. Крыс нервно переступал с лапы на лапу и ронял на цементный пол слюну. Тамара ломала пальцы и молила бога, чтобы в них не сразу стали стрелять. И чтобы Сазонов остался живым, хотя он белобрысый гад и коварный скользкий змей.

Застывшая на лестничной площадке троица нервно вздрогнула — никто не слышал шагов! — когда раздался тоненький и совсем не разбойничий голосок:

—Кто там?

Лешка смущенно моргнул и неуверенно оглянулся на Крыса — может, он просчитался с этажами? Бультерьер жалобно заскулил, ему было сильно не по себе. А Тамара опасно побагровела, кулаки ее сжались, и она рявкнула:

—Открывай или мы вышибем дверь!

Сказать, что она сошла с ума, Лешка не решился. Во-первых, это казалось опасным — Тамара слишком разъярена, из нее только что искры не летели. А во-вторых, просто не успел.

Дверь распахнулась, и Лешкина нижняя челюсть лязгнула почти на уровне колен. Он не верил собственным глазам!

На пороге стояла Томкина старшая сестрица. Лелька Зимина. Собственной персоной. И абсолютно невинно улыбалась. Будто дорогих гостей принимала.

В ногах у нее крутился огромный котяра, и Лешка невольно попятился — серая шерсть стояла дыбом. Зверь злобно щерился, пушистый хвост мерно выбивал пыль из толстых боков, а глаза мерцали в полутьме подъезда поистине дьявольским огнем.

Как он мог забыть о Лельке?!

Лешка звучно треснулся о косяк, его будто ураганом смело. Мимо пронеслась дрожащая от злости Тамара.

Следуя ее невнятной команде «Взять всех!», в квартиру с готовностью бросился Крыс. Пес плотоядно урчал, ронял от предвкушения скорой мести слюни, а страшные челюсти уже заранее перемалывали добычу.

Лешка невольно побледнел: зубам Крыса позавидовал бы нильский крокодил. Как и кровожадности.

Впрочем, Коська врага на месте не ждал. Разыгрывать из себя жертву он не умел, поэтому мгновенно исчез. Лешка даже глаза протер: кот буквально растаял в воздухе.

Жалобно пискнула Лелька. Лешка мельком увидел ее изумленное личико, и тут Тамара буквально повисла на сестре, а от ее разъяренного вопля: «Придушу!» — с потолка посыпалась штукатурка.

Где-то в квартире выл от бессильной злости разочарованный Крыс. Лелька тихо заваливалась на бок. Свихнувшаяся от последних событий Тамара в самом деле, похоже, вцепилась ей в горло. А Лешка пытался выйти из ступора.

Наконец он изо всех сил звезданул кулаком по косяку, костяшки пальцев нестерпимо заныли, зато Лешка сразу пришел в себя. Потряс разбитой рукой и грозно рявкнул:

—Всем на пол, стреляю без предупреждения!

От неожиданного окрика Тамара отшатнулась от сестры и чуть не упала. Зато Лелька послушно сползла вниз. И Крыс замолк. Осторожно выглянул в прихожую и замел хвостом. Крошечные глазки умильно поблескивали, грозный бультерьер смотрелся белым и почти пушистым.

Еще бы. Вожак стаи мог сейчас любого порвать в клочья!

С трудом сдерживаясь, Лешка шагнул в квартиру и захлопнул за собой дверь. Затем рывком поднял с грязной ковровой дорожки сомлевшую от ужаса и нехватки воздуха Лельку. И как котенка швырнул в комнату красную от нестерпимой злобы Тамару.

Крыс от пинка увернулся. Мышью прошмыгнул в зал и забился под батарею. Даже в эти трагические секунды бультерьер помнил о скрывшемся враге. И выбрал наиболее защищенное место. С прекрасным обзором.

Лешка почти бросил Лельку на диван. Та застонала и принялась ощупывать прилично помятую младшей сестрой шею. Тамара так явственно заскрипела зубами, что Крыс зажмурился. Лешка прорычал:

—Тишина, ну?!

Он взял древний расшатанный стул, как следует встряхнул, тот не рассыпался, и Сазонов удовлетворенно кивнул. Поставил стул перед диваном, оседлал — бедняга жалостливо заскрипел — и повелительно бросил:

—Рассказывай!

Тамара замерла в ожидании. Лелька изумленно расширила свои фиолетовые глазищи и пропела:

—О че-ем?

Крыс хрюкнул. Лешка озадаченно потер затылок. Тамара толкнула его в плечо и умоляюще прошептала:

—Можно я ее все-таки придушу?

***

Следующие пятнадцать минут Лешка Сазонов не мог понять, на каком он свете.

На покрытом пылью серванте бесновался вновь материализовавшийся в воздухе Коська. Гнул дугой спину, сверкал глазами, шипел и грозно щерился.

Кругами носился по комнате взбешенный Крыс. Лаять он, по счастью, не мог, рычать тоже — сорвал голос. Поэтому бессильно хрипел и клацал челюстями.

Лелька на диване талантливо изображала только что поднятого с постели человека. Невинно хлопала ресницами и категорически не понимала, что от нее хотят среди ночи.

А Томка с придыханием перечисляла все понесенные от старшей сестры за долгую жизнь обиды.

Вначале она загибала пальцы, но их оказалось всего десять, и это привело Тамару в ярость: исчезла наглядность. Чтобы не потерять ее окончательно, Тамара подступила к книжным полкам. Теперь каждая перечисленная обида сопровождалась с силой брошенной на пол книгой.

В результате посуда в серванте дребезжала. Крыс взвизгивал и сбивался с ноги. Коська наверху сыпал искрами. Лешка пытался запомнить хоть некоторые из неизвестных ему приключений сестер — нужно ведь знать, с кем связался.

Лелька же с искренним любопытством посматривала на нежданных гостей. Она ничуть не чувствовала себя виноватой, слепой бы заметил.

Наконец Тамара иссякла. Лелька пожала плечами. А Лешка безнадежно подумал — никогда ему не удержать в памяти всю эту галиматью. Сломанную руку, пожар, полет с балкона, несчастный случай в бассейне, альпинистские попытки штурмовать дом, потерянную фалангу пальца, взрывы, игру в Вильгельма Телля, угон соседской машины, шрам на плече, ночь под дождем и последующее воспаление легких…

Виски заныли от острой боли, Лешка машинально помассировал их и простонал:

—Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?

Лелька приветливо улыбнулась. Крыс почти по-человечески вздохнул. Коська фыркнул. Тамара удивленно протянула:

—Ты еще не понял?

—Нет.

—Лелька пишет детектив!

—И что?

—Ну ты и тупой…

Тамара внимательно осмотрела комнату и взяла со стола ноутбук. Лелька сделала попытку встать, но младшая сестра так нехорошо усмехнулась, что Лелька лишь отвернулась. Шея и без того ныла, наутро наверняка выступят синяки. Если не раньше.

—Пароль —«Томик», я почти уверена.

Лешка послушно набил и изумленно хмыкнул. Тамара покосилась на застывшую старшую сестру и грустно констатировала:

—Придушить, значит, не дашь...

Лешка глотал страницу за страницей и не верил собственным глазам. Тамарин голос он слышал как сквозь вату, было не до этого. Лешка Сазонов лихорадочно жал на «Page Down» и бормотал:

—На зоне ничего хорошего, пусть живет, плюнь.

Наконец он захлопнул крышку, осторожно положил ноутбук рядом с хозяйкой и обернулся к Тамаре. Долго рассматривал, потом с уважением спросил:

—Давно догадалась?

—Только что, — неохотно буркнула Тамара.— Как на пороге ее увидела.— И зло крикнула:— Потому что полная дура! Могла бы сразу понять — автор рядом!

Она истерично рассмеялась. Крыс заскулил и лег у хозяйки в ногах, больше ничем поддержать не мог.

—Поверила Сереге, что Лелька в творческой командировке! Сидит в деревне, дышит свежим воздухом, млеет от красот пейзажа и ждет музу! Будто моя сестрица хоть чего-нибудь в своей жизни ждала!

Лелька старательно изучала опустевший книжный шкаф.

—Это не для тебя, да, Лелька? Тебе бы все своими ручками пощупать и плевать на весь мир, так?

Тамара упала на диван и размазала по лицу злые слезы. Крыс жалостливо запыхтел и начал вылизывать ей руку. Лешка смотрел сочувственно.

Тамара положила ноутбук на колени, ввела пароль и горестно покачала головой:

—Так и думала! Все опробовала! Карманная кража, вооруженный грабеж, квартирная кража, угон машины и на закуску — похищение людей и требование выкупа. Полный спектр! И мы с тобой, Лешик, в роли подопытных кроликов. Что понятно — нельзя же пакостить чужим, вот порадеть родному человечку…

К тому же, Лешик, нужно чтить уголовный кодекс! Если схватят за руку, вот как мы сейчас, всегда можно воззвать к пониманию или обернуть все в шутку. Пусть дурную. Мол, близкие люди, меж собой разберемся. Цени, Сазонов, она тебя в родственниках держит! Мы еще не расписались, я тебе вообще с сегодняшнего дня отлуп на полгода даю. —Лешкины глаза округлились.— А она тебя в шурины зачислила! Или в девери, все время путаю, впрочем, один черт…

Тамара захлопнула крышку и в сердцах влепила сестре пощечину. Как следует влепила, звонко. От души, что называется.

Крыс даже присел от неожиданности. Коська грозно зашипел, но на больший протест не осмелился. Лелька потерла мгновенно покрасневшую щеку.

Лешка же бессмысленно таращил глаза. Старался понять — за что впал в немилость.

Тамара язвительно прошипела:

—А вывод-то, вывод! Ты видел, Лешик?

Сазонов заторможенно кивнул, слов у него не было. До сих пор. Как и мыслей, если уж честно. Сестры действовали на него гипнотически, особенно когда собирались вместе. Кролик перед удавом имел больше шансов.

—Ей стало неинтересно!— с удалой веселостью выкрикнула Тамара.— Все слишком легко!

Она рассмеялась.

—Карманы с сумками чистить легко! Раз плюнуть, понимаешь? Главное, малость попрактиковаться дома да безопасной бритвой научиться пользоваться, а еще лучше — хорошо отточенной монеткой. Так забавнее, усвоил, Лешик?

А грабеж?! Первоклассник бы справился, была бы голова на плечах! Главное — диктофон с подобающей записью дома не забыть, благо боевиков сейчас по телику тьма тьмущая, выбрать и записать нужное запросто можно, только не ленись.

Тамара истерично крикнула:

—Классно придумано! Даже у такого бугая, как ты, Лешик, ножонки подламывались, так? Групповой грабеж — не шутка, а уж когда карандаш в спину ткнут, вообще сразу нужно сдаваться…

Лешка покраснел и сжал кулаки. Тамара всхлипнула:

—Если бы не напел мне, что тебя двое грабили, да еще мужики, я, может, вспомнила бы о Лельке. И о ее дурацкой идее написать детектив!

—Да откуда ж я…

—Оттуда,—неожиданно разозлилась Тамара.

Слезы на ее лице мгновенно высохли, глаза стали колючими. Она почти с ненавистью смотрела на ошеломленного Лешку.

—А кто мне сказал, что красная дискета из клуба?!

—Не я,— тут же открестился Сазонов, пытаясь быстренько просчитать, какие нелепые обвинения ему еще предстоит опровергнуть.

—Как же!

—Не говорил. Я ее на пороге нашел, на дверном коврике, думал — ты уронила, вот и взял…

—Хватить врать!

Тут Тамара запнулась, лицо ее стало задумчивым. Вдруг вспомнилось, она действительно Лешку про дискету не спрашивала. Ну да. Притащила ему горсть маратовских визиток и пристала — откуда они. А дискета уже находилась в системном блоке.

Вот дура! Сама себе вбила в голову, что дискета от Баймуратова. И вторую ему приписала, что неудивительно. Обе «Verbatim», явно из одного гнезда, манера изложения та же, что еще она могла подумать?

Но Лелька-то, Лелька!

Тамара обреченно вздохнула, смиряясь с очередным поражением — сестру все равно не переделаешь. Отомстить, правда, можно…

Она посмотрела на бледное, почти прозрачное от усталости Лелькино личико и поморщилась от бессильной злости.

Не сумеет она заложить Лельку мужу. Не сестрицу пожалеет. Сергея. И Мишку. Они-то уверены — Лелька в полной безопасности. Сидит себе в деревне, молочко пьет, свежим воздухом дышит, нетленку кропает…

Бедный Мишка! Бедная Динка!

Тамара зло покосилась на ноутбук, будто именно он виноват в ее мытарствах, и просипела:

—Детектив-то хоть напишешь?

Ее неожиданный вопрос почему-то снял напряжение. Все мгновенно расслабились, будто Тамара объявила амнистию.

Крыс освобожденно засопел и впервые выпустил из поля зрения кровного врага. Коська рухнул прямо на серванте, лапы у него неприятно дрожали. Только что он готовился драться не на жизнь, а на смерть.

Лешка поднял голову и с любопытством уставился на будущую писательницу. Он искренне сочувствовал Сергею. И эгоистично радовался за себя. Тамара сейчас казалась Сазонову буквально ангелом во плоти.

Слава богу, Лельку ей не переплюнуть!

Лелька же младшую сестру всегда прекрасно чувствовала. Гроза прошла, и она ласково улыбнулась Тамаре. Подтянула к себе ноутбук, похлопала по крышке и безмятежно сказала:

—Не-а.

—Почему?

—Передумала. Понимаешь, просто слишком. С самого начала все не так пошло. Из-за тебя, наверное…

Тамара изумленно уставилась на сестру. Лелька грустно вздохнула.

—Я неделю готовилась, не меньше. Ночами не спала, когда над первым эпизодом думала. Голову сломала — как понезаметнее в автобусе выглядеть. Старушкой на дело идти, парнишкой, девчонкой-школьницей, гранд-дамой? Над имиджем работала, в образ входила. А ради чего? — Лелька возмущенно воскликнула: — Ты даже не посмотрела в мою сторону! Ни разу!

Тамара сжала кулаки. Больше всего на свете ей хотелось стукнуть свою предприимчивую старшую сестрицу. С ее дурацкими претензиями. И как следует.

Лелька разочарованно вздохнула:

—Пара секунд — и ты без кошелька.

Тамара покраснела от злости. Она прекрасно помнила свое отчаяние и бесплотные попытки найти деньги. Ей эта «пара секунд» обошлась довольно дорого.

Лелька по-детски обиженно крикнула:

—А я ногу себе натерла! У магазина упала! С костылем и сумкой путалась! Боялась, что кто-нибудь из соседей меня заметит!

Тамара демонстративно фыркнула. Лелька твердо сказала:

—Писать об этом мне неинтересно.

Лелька высказалась и теперь невинно сияла. У Тамары заполыхали уши: это что ж, они с Лешкой напрасно мучились?!

Лешка покосился на разгневанную подругу и поспешно подал реплику:

—Но ведь ты собрала материал? Или…

—Вот именно — или!—рявкнула Тамара.— Она же не все перебрала! Ты забыл про торговлю оружием, наркотиками и человеческими органами! Она еще расчлененки не пробовала!!!

Лешка угрюмо ухмыльнулся. Он, конечно, понимал, что Тамара преувеличивает, но в то же время…

С Лельки станется. Если припомнить все, что час назад выкрикивала Тамара… Все, что они пережили за последние дни…

Лешка перевел взгляд на Лельку и чуть было не выругался вслух: перед ним сидела девочка с рождественской открытки. Нежное личико, задумчиво мерцающие огромные глаза удивительно насыщенного синего цвета, изящные руки, примерно лежащие на коленях…

И это именно она сверлила ему спину карандашом у лифта!

Невероятно.

Именно она разыгрывала у остановки девчонку школьницу. Приплясывала под неслышную ему музыку и наверняка смеялась, когда Лешка пулей вылетел из подъезда в надежде поймать грабителей.

Нет, он ни черта не понимает!

Тамара перевела дыхание и, стиснув зубы, напомнила себе — сестру она не изменит. Никак. Посчитала до десяти, потом еще раз до десяти, и еще раз. Пригладила слипшиеся, торчащие перьями волосы и велела себе расслабиться.

На всякий случай Тамара пересела от Лельки подальше, чтобы даже случайно до нее не дотянуться и не прибить в сердцах. Поглубже вдохнула и уже спокойнее переспросила:

—Почему?

—Скучно все это,—улыбнулась ей Лелька. Покачала ножкой в воздухе и добавила:—Простенько слишком. Поэтому неинтересно.

—Так ты что, вообще писать не будешь?—половив ртом воздух, прошипела Тамара и сжала кулаки.

Лелька опасливо отодвинулась. Немного помолчала и сказала:

—Я пишу.

Лешка с Тамарой переглянулись. Крыс поднял голову и тихонько заскулил. Коська презрительно зашипел: ему надоели глупые двуногие.

Лелька пошарила на столе и протянула сестре книжку небольшого формата. Тамара недоверчиво покосилась на пеструю обложку и спрятала руки за спину. Лелька пожала плечами и нежным голоском пояснила:

—Я пишу танка.

В глазах Тамары появилась паника. Лешка неопределенно хмыкнул. Крыс вздохнул, он смертельно устал. А Коська воспользовался общим замешательством, молнией метнулся к лоджии и был таков.

Тамара простонала:

—Что это?

—Японские пятистишия. Очень емкие. В них весь мир, понимаете? Срез того, что хочешь оставить в памяти. Как картина. Мне… понравились.

Лешка смотрел с интересом: такого он не ожидал.

Тамара покрутила пальцем у виска и прошептала:

—Что? Что такое эти… танка?

Лелька опустила глаза и с выражением продекламировала:

—«Танка» —

Капля янтаря.

В нем

Спит мгновенье

По твоему приказу.

Тамара открыла рот. Лешка смотрел странно и думал — может, и неплохо, что сестры похожи. Пусть обе явно с тараканами в голове. Крупными тараканами. Очень крупными.

Лелька застенчиво призналась:

—Сама написала…

Тамара ошеломленно молчала. Лешка ждал. Лелька сказала:

—И вот еще. Я назвала танка — «Мартовская зарисовка».— Она мечтательно улыбнулась.

Сумрачен мир за окном.

Ни земли, ни неба, ни солнца.

Серебром дышит все!

А снегирь на снегу —

Как обещанье весны.

***

На этом все и закончилось. За детектив Лелька Зимина так и не взялась. К горькому разочарованию своего старшего сына Мишки.

Зато, к искреннему удивлению Тамары, Лелькино увлечение танка продолжалось.

Потрясенному необычной историей Лешке вернули драгоценную коллекцию марок. Лелька просто не могла прихватить что-либо потяжелее. Ей был важен сам факт квартирной кражи.

Угнанный джип стоял на стоянке в двух кварталах от Лешкиного дома. Как его не заметила милиция? Сам Лешка пребывал в уверенности — машины давно нет в городе. Поэтому не искал.

Пропавший бумажник ждал Сазонова в родной комнате, под стопкой постельного белья. Лелька вернула его на следующий же день. Когда «крала» марки.

Тамаре она отдала деньги и связку Лешкиных ключей. Запасную. И лично съездила за ее кожаным плащом в Городище.

Лелька даже порядок в подвале сама навела. Ну, почти сама. Ей помогал деморализованный Лешка Сазонов.

Кстати, дача у Рыбинского водохранилища принадлежит друзьям Сергея Зимина. Лелька просто попросила разрешения пожить там с недельку. На свежем воздухе.

И получила. С негласного согласия мужа. Именно поэтому Сергей так спокойно отнесся к ее «творческой командировке».

Идею похищения в случайном разговоре подсказала старшей сестре Тамара. И заинтриговала сложностью процесса получения выкупа.

Может быть, и хорошо. Сама Лелька как раз обдумывала убийство. И искала жертву. Потруднее.

Конечно же, она не собиралась убивать на самом деле, но… сымитировать убийство и тщательно провести подготовку — обязательно.

Лелька обожала проблемы. Заманить сестру в ловушку — пустяк. Вот получить за нее выкуп — другое дело.

Лелька полгорода обегала в поисках подходящего места. А потом натаскивала Коську, чтобы он поработал почтальоном. Отсюда и требование не рублей или долларов, а пластиковых карт. Не надрываться же коту!

Вообще-то Лелька сама собиралась пойти с ним, хотела подождать Коську в парке, но ей помешала гроза. Брести в ночь куда-то к городскому пляжу сразу после дождя — бр-р-р.

Дискеты Лелька подбрасывала Тамаре не просто так. Она вначале не знала, кого лучше похитить — Лешку или сестру. Лельку интересовало, насколько дороги друг другу эти двое. Вечно ссорятся! И не расстаются.

Похитить Тамару оказалось технически легче. Сыграть на ее любопытстве, и дело в шляпе. Лелька отлично знала свою младшую сестрицу.

А десять миллионов рублей… Не требовать же за родную сестру меньшую сумму! Это могло ее унизить.

Снимок Марат Баймуратов так и не получил. Наверное, Тамара действительно уронила его в тот сумасшедший вечер.

Кстати, пропавшая фотография была совершенно безобидной. Просто единственная, и Марату не хотелось ее терять.

Что еще?

Лешкина сделка все же сорвалась. Заводы стройматериалов оказались уже куплены. Не только Лешка понимал — впереди строительный бум.

Ипотека! Это слово склонялось на всех углах.

Одна Тамара после этой истории долго не могла успокоиться.

Ведь она сразу заметила странную реакцию Крыса в оскверненной Лешкиной квартире. Еще, кажется, подумала — он так обычно на Коську реагирует. Подумала и забыла. А зря. Могла бы помнить: все ее неприятности — особенно крупные! — связаны только с Лелькой…