Жизнь вверх дном

Глава 4

У моей мамы очень сложные отношения c часами. Мне кажется, она просто не в состоянии посчитать мелкие деления между цифрами «три» и «шесть». Поэтому «Настя, вставай» я начинаю слышать за 10–15 минут до половины восьмого. Притом что будильник у меня заведен на 7.30 и все часы в квартире идут секунда в секунду. Вот и сегодняшний день не стал исключением.

– Настя, вставай!

Я уже упоминала громкость голоса моей мамы? Стопудово все Насти в доме только что соскочили с мест, чем бы они при этом ни занимались. Даже маленькая Настя Рудинская, которой три месяца.

Лениво приоткрыв один глаз, я уставилась на розовенький будильник Hello Kitty. Двадцать минут восьмого. Ну за что мне такое наказание? Можно же было еще десять минут спокойно поспать. Не буду вставать. Принципиально!

– Настя! Опоздаешь!

– Мам, ну тебе уже почти… – Я осеклась, вовремя прикусив язык. Про возраст маме лучше не напоминать, иначе начнется разговор о достижениях современной пластической хирургии, и мне точно придется вставать. Неужели нельзя наконец научиться понимать время не только по электронным часам!

– Не будь такой букой с утра. И вообще не будь. Чем раньше встанешь, тем больше успеешь. Ты же каждое утро носишься по квартире с воплями. Уже, наверное, все соседи знают, где у тебя лежит утюжок для волос, тени, ремень и туфли, которые мы в Милане купили.

Я перевернулась на бок, закрывая уши подушкой. Нет на свете силы, способной вырвать у меня мои законные 10 минут сна.

Подушка резко подалась влево. Меня протащило по кровати, край которой опасно приближался. Ну и ладно, пусть оставит себе эту дурацкую подушку! Я разжала руки и тут же нырнула под одеяло. Но и оно вдруг ожило, поползло в сторону, словно пытаясь вытащить меня из убежища теплой кровати навстречу жестокому, полному опасностей миру. Одеяло тоже пришлось уступить. Прохладный ветерок погладил пятки, я тут же свернулась клубочком, стараясь удержать последние чарующие минуты сна. До уха долетел угрожающий скрип. Я попробовала засунуть голову между колен, но шторы распахнулись, и яркий свет солнца взорвался в голове снопом искр. Не было никакой возможности спрятаться от этих слепящих лучей. Ни подушки, ни одеяла. С тяжким стоном я потянулась и приоткрыла глаза. Мама с улыбкой победителя стояла в дверях.

Я спустила одну ногу на зеленый пушистый коврик. Мама не уходила. Почти полностью сдавшись, я поставила левую ногу рядом с правой. Или правую с левой? Право – лево, какая, на фиг, разница. Я их все равно не понимаю. Какая у меня мягкая, удобная кровать, так приятно повернуться на бок, положить ладошку под ухо. Подумаешь, подушка. Без нее даже полезнее…

– Нет-нет, так тоже не пойдет. Настя, в конце концов, тебе же пятнадцать, а не пять.

– Ну и кто в этом виноват? – пробормотала я.

– Природа. Вставай давай. – Из голоса моей родительницы исчезли мягкие интонации. Только скандала мне с утра не хватало.

Подчиняясь неодобрительному взгляду, я аккуратно, стараясь не споткнуться по дороге и не сбить ничего крупнее кошки, добрела до ванной. Из зеркала на меня смотрел блондинистый чукотский мальчик с лицом, состоящим из щек и подбородков, щелочками вместо глаз и трупом какого-то бешеного животного на голове. А Женька говорит, что вставать на полчаса раньше, чтобы сделать укладку – идиотизм. Будь у меня ровные и прямые волосы, как у нее, я бы, конечно, не тратила на волосы полчаса. Минут двадцати – двадцати пяти вполне бы хватило…

После душа у меня все-таки появились глаза. Не так чтобы много, но чукотский мальчик превратился в девочку, а животное на голове намокло и закудрявилось. Теперь нужно было торопиться. Если дать моим волосам высохнуть самостоятельно, я превращусь в одуванчик – кудряшки будут торчать в разные стороны, покачиваясь от каждого движения. В младших классах меня так и звали – обдуван. И все благодаря этой мерзкой Лепре. При одном упоминании Красавиной у меня волосы на руках должны были встать колом. Хорошо, что я удаляю их эпилятором. Не упоминания, а волосы.

– Ты там не уснула? – Ну что за дурацкая привычка стучать в дверь ванной в самый неподходящий момент. И вообще, для этого не бывает подходящих моментов!

Вместо ответа я врубила фен на всю мощность.

Через 30 минут из ванной вышла Настя, которую гостям показать еще стыдно, но самим смотреть уже не страшно.

На завтрак меня, как всегда, ждала овсянка. Фигура требует жертв. Я добавила в кашу немного джема, ложечку сливочного масла и совсем чуть-чуть коричневого сахара. Непонятно, почему я никак не могу похудеть еще на парочку килограммов, ведь ем как птичка!

– Сколько у тебя сегодня уроков?

Я с завистью смотрела, как мама намазывает булочку шоколадом. И почему родители не дают мне денег на липосакцию? Подумаешь, походить месяц в комбинезоне, зато мама так почти 10 килограммов сбросила!

– Шесть. И еще классный час.

– Я сегодня после обеда заеду в салон. Справишься тут без меня?

– Я думала к Женьке зайти, – соврала я. Точка не сдаст, а признаваться маме, что я с Ласкиной иду на очередную репетицию, не хотелось. Во-первых, это все-таки негламурно, а во-вторых, мама тут же начнет спрашивать: а кто, а почему, а какие мальчики, а что за девочки. Зачем мне с утра допрос с пристрастием? Не то чтобы я горела пламенным желанием повторять опыт с готогруппой, но Ласкина явно намеревалась таскать меня с собой каждый раз, как едет к этим «Анатомии Меланхолии», или как там правильно.

– Хорошо. Только не задерживайся, я переживаю, когда ты одна домой поздно возвращаешься.

«Да ты из своих салонов возвращаешься на три часа позже меня», – мысленно ответила я. Хоть раз бы взяла меня с собой. «Настя, там мои подруги, и у нас взрослые разговоры». Знаю я эти взрослые разговоры:

«– О ля-ля, на «Серебряном венке» в этом году было как-то скучновато, никаких сюрпризов.

– Да, мы уехали где-то около часу, не позже. А ты была на InStyle Beauty Bar? Мне там сделали чудесную маску.

– Я забежала только на минуту, со всеми поздороваться, торопилась в Сохо Рум».

И бла-бла-бла. Впрочем, о чем еще разговаривать во время шоколадных обертываний и стоун-массажа.

После завтрака настало самое ответственное время – время выбора наряда. Сегодня к этому вопросу нужно было подойти особенно тщательно. Мама настаивает, чтобы я с вечера готовила одежду, в которой пойду. По-моему, это несусветная глупость, учитывая, что я все равно десять раз передумаю.

Шкафчик-шкафчик, мой любимый шкафчик. Что тут у нас? Проблема с гардеробом в том, что в нем никогда нет того, что тебе нужно. А если есть, то ты все равно об этом не помнишь. Была бы я Точкой – завела бы какой-нибудь файл для ка-та-ло-ги-зи-рования своих вещей. Выбрал папочку, посмотрел, что там есть, нашел, на какой полке лежит. Но для этого же нужно складывать вещи на правильную полку, кому вообще это под силу? Ну, кроме Женьки.

Поскольку на пике моды брюки-афгани, я выбрала именно их. В сером варианте. Ох, как долго я их искала – перемерила все, что было в магазине. Женьке такие не нравятся. Она их называет памперсы для взрослых. Мне, положа руку на сердце, тоже не очень, но это ведь самый писк моды! При таких брюках важно не перегрузить наряд аксессуарами. Поэтому я натянула черную водолазку и жилет в венгерском стиле, как у Эрин Уоссон. Я такой увидела на ней в «Харперс Базар» и гонялась за ним по всему городу.

По-моему, получилось неплохо. Вся проблема теперь в обуви. У меня есть чудесные ботильоны с открытым носом. Как придуманные под эти брюки. Но на дворе-то сентябрь…

– Ну и ладно. Красота требует жертв! – сообщила я отражению в зеркале и приступила к макияжу. Подвести глаза, чтобы они появились наконец. Пудра. Румяна. Нарисовать губы.

– Настя, ты должна была выйти из дома пять минут назад!

Пять минут назад у меня половины лица не было. Кто в своем уме выйдет из дома в таком виде?

Оставалось подобрать парфюм. Пара минут на медитацию перед зеркалом. Образ получился женственный, стильный и чуть богемный. Elle от Сен-Лорана самое оно – лимонная цедра и пион, фрезия и пачули, м-м-м, вкусняшка. Благодаря этому парфюму я выучила слово «урбанистический», а говорят, что от гламурных журналов нет никакого толку!

Я подмигнула своему отражению в зеркале. И еще раз подмигнула. И еще раз. Двадцать девять баллов как минимум. Тут в отражение попал циферблат часов, и стало ясно, что Женька меня убьет. Я подхватила сумку, уже на лестнице натянула серый плащ с ярко-алой подкладкой – такие только вошли в моду, между прочим, – и вылетела из подъезда.

Женька сидела на деревянной, изрезанной надписями лавочке. Судя по резко захлопнувшемуся при моем появлении ноутбуку – кому-то сейчас будет плохо.

– Гламурные часов не наблюдают? Что на этот раз не могла найти – средство для укладки или эти чудесные памперсы до колена, которые на тебе надеты? – Точка закинула оранжевый ноут в рюкзак и потопала к остановке. Я едва за ней успевала. Вот нет у человека никакого представления о женственной походке.

– Ничего ты не понимаешь. Это модно!

– Помнится мне, пару лет назад Луи Вюиттон выпустил на подиум дам с сумками, как у «челноков» на базаре. Что же ты себе такую не прикупила? По-моему, она была не страшнее вот этого убожества.

Да, сегодня Женька была в ударе. Такой злой она может быть только по двум причинам: ее старшая сестрица Вика опять учудила что-нибудь и ее пришлось вытаскивать из неприятностей или на каком-нибудь программистском форуме Женьке снова намекнули, что она занимается неженским делом. Но это же не повод срывать гнев на мне? Особенно сегодня! Я остановилась, поглядывая в сторону дома.