Жорж иномирец 3

Глава 5 «Жорж»

В стеклянных клетках находились существа, а возможно это были обычные люди с очень необычной внешностью, собранные из разных миров. Они будто бы находились в состоянии сна или под действием наркоза. Те, кому от природы было удобнее лежать, лежали, другие стояли, сидели, висели на ремнях. Я подошел к стеклу, за которым находился «жоржеобразный» человек. Вполне себе обычный мужик, если не смотреть на его нос, выросший в длину сантиметров на пятнадцать.

– Какой у него длинный нос. – Заметила Ляля.

– Да, как у Буратины. Не пойму, что это за кунсткамера?

– Ты представлял себе по-другому. – Спросил змей, с любопытством рассматривая необычные экземпляры.

– Я представлял только определенный психотип человека, про окружающие его предметы я не думал. Похоже на музей уродов, только собранных при жизни. Может, отключим их и выпустим?

– А куда они пойдут? – Не согласилась со мной Ляля. – Надо заставить этого коллекционера самого вернуть их в миры назад.

– Он сбежит от нас, как только мы отвернемся, а то и раньше. Никакого давления, пока он не расскажет, чем занимается, а уж потом, оценка вреда и дальнейшее убеждение его в собственной неправоте. – Как всегда мудро посоветовал змей.

Мы прошли по бесконечным галереям прозрачных клеток. Я мог оценить только отклонения в людях, похожих на меня, но были здесь и насекомые с кучей конечностей, и рептилии и рыбы, и прочие виды человеческих существ, которые уже касались невероятными уродами, даже не имея никаких отклонений.

Ляля увидела кошкообразного человека и подскочила к стеклу.

– Бедняга, у него руки будто без костей. – Заметила она.

У этого экземпляра, лежащего в отключке на медицинской кровати, с кучей подсоединенных приборов, руки свисали с нее, словно наполненные жидкостью. До середины предплечья будто бы еще имелась кость, а потом рука резко изгибалась, как натянутая на культю резиновая перчатка.

– Как он ими ест? – Поинтересовался я. – Или ширинку расстегивает?

Я изобразил это на себе, за что получил от кошки укоризненный взгляд.

– Жорж, это некрасиво.

– Ляля, это был эксперимент. Попытка проявить участие. – Попытался я защитить свое поведение.

– Конечно. Именно так это и выглядело. Все-таки есть в тебе желание быть пересмешником, доставшееся от предков.

– Не спорю. Как у нас говорят, что крестьяне, то и обезьяне. Однако в нашем мире, серьезность не позволила кошкам стать умнее обезьян.

– Потому что у вас считается нормой кривляться и кричать. Кошкам даже сконцентрироваться не получается.

– Это ты опять про тот песенный конкурс вспомнила? Согласен с тобой на сто процентов, зрелище для примитивных обезьян. Я никогда не смотрел его, чтобы не деградировать.

– Хватит вам, друзья. Смотрите, как интересные экземпляры попадаются. Я даже затрудняюсь признать, от кого произошла эта форма.

Змей остановился возле клетки, в которой лежал человек с пунцового цвета отекшим лицом. О том, что у него есть глаза, нос и рот, свидетельствовали только оставшиеся от них маленькие отверстия. Простынь у него была откинута до пояса, и мне показалось, что руки его приросли к телу.

– Странная аномалия. – Мне показалось, что она мне что-то напоминает, но что именно, я не вспомнил.

– Какое-то нарушение покровных тканей. – Решил Антош.

– Выглядит отталкивающе. – Ляля сморщила носик и выставила розовый язык, жест максимальной брезгливости. Так же она отреагировала, когда я предложил ей похлебать окрошку.

В помещении было тихо, если не считать заглушенного стенами гула медицинских приборов. Достаточно насмотревшись на людей с физическими отклонениями, я почувствовал легкий приступ тошноты. Захотелось на свежий воздух. Только его здесь не было, сплошные перекрестки, насколько хватало глаз, из рядов стеклянных клеток.

Хозяин сего заведения не спешил знакомиться. А то, что он был в курсе нашего появления, мы не сомневались. Камеры стояли на каждом перекрестке и заботливо провожали нас стеклянным глазом, когда мы проходили под ними. Чувства хозяина кунсткамеры были мне понятны. Не привык он видеть людей, самостоятельно приходящих к нему в гости.

Я набрался наглости, встал под одну из камер и, глядя в ее объектив, произнес:

– Добрый день, уважаемый! Не соизволите ли выйти для общения к людям, проявляющим интерес к вашей работе.

– Жорж. – Ляля толкнула меня в бок. – Я после такого обращения точно сбежала бы.

– Давай сама. – Я уступил ей место.

Ляля подняла лицо к камере. Ее хвост нервно задергался. Вроде бы мы были в выигрышном положении, но почему-то волновались, будто это нам могут поставить условия. Наверное, это было с непривычки. Все-таки миссия вселенских поборников правосудия была ответственным делом, и не хотелось дать маху на первом задании.

– Мы пришли к вам в гости и обещаем вести себя, как гости. Нам интересно, чем вы занимаетесь, и хотелось бы узнать об этом больше…

– Не водите меня за нос! – Раздался громкий голос из невидимых динамиков. – Я что, нарушил какие-то законы, о которых не знал?

Мы замерли, не зная, что ответить. Разумеется, своим появлением мы напугали его. Человек беззаботно творил, что ему заблагорассудится, в полной уверенности, что его уникальная способность ходить между мирами является надежной защитой от любого проявления интереса извне и тем более контроля.

– Нет никаких законов, регламентирующих жизнь иномирца, кроме его собственной морали. – Произнес змей, вытянувшись как можно выше, чтобы казаться убедительнее.

– С моралью у меня полный порядок. Еще есть вопросы? Я слишком занят. – Ученый, если это был он, старался интонацией передать, как он тяготится нашим обществом.

– Вопросы есть. И не один. От разговора с нами вам не отвертеться. – Произнес я жестко в несвойственной мне манере, чем вызвал удивленный взгляд своих друзей. – В настоящий момент мы заблокировали вам выход из этого мира. – Я ткнул змея, чтобы он сделал свой фирменный фокус. – Мы можем сделать так, что вы больше никогда не сможете ходить по мирам. Поэтому, лучшим выходом для вас будет теплая дружеская беседа.

Я замолчал в ожидании ответа. Динамики молчали тоже.

– Антош, ты успел? – Спросил я змея, испугавшись, что моя пламенная речь прошла впустую.

– Успел. Тут он, рядом, под землей.

– Он случайно не крот? – Спросил я.

– Я не крот. – Ответили динамики. – Я готов к прямому разговору, без экивоков. Что вам нужно?

– Антош, – я наклонился к змею и спросил шепотом, – без чего он хочет с нами говорить?

– Без двусмысленности, начистоту.

– Именно так мы и собирались с вами разговаривать. Нам не интересно общение ради общения. Мы не оттачиваем риторику или искусство спора. Вы нам рассказываете, чем занимаетесь, а мы принимаем решение, как к этому относится, и соответственно, влиять или не влиять.

– Как вы меня нашли? – Спросили динамики.

– Продолжение нашего разговора состоится только при условии прямой беседы, лицом к лицу. И у вас нет выбора.

– Я понял. Сейчас я буду подсвечивать вам галереи, по которым вам нужно идти. Или ползти. Я встречу вас в лаборатории, там разговаривать будет удобнее всего.

– Идет. Мы согласны. – Я кивнул в сторону камеры, хотя не был уверен, что мой жест интерпретируется правильно.

Кем был этот ученый, мы еще не знали. Вспыхнули лампы потолочного освещения справа от нас. Мы направились в сторону освещенного коридора.

– Будьте наготове. – Предупредил я друзей. – Не доверяю я этому мегамозгу. Ляля, увидишь кого подозрительного, сразу выталкивай, потом спросим, что им надо.

– Я уверен, он так не поступит. Он же не знает, что именно блокирует выход из мира. Считай, он у нас на крючке. – Предположил змей.

– Надеюсь. – Пришлось согласиться со змеем. Потерять возможность ходить по мирам, для такого человека, вероятно, было самой главной проблемой.

Яркий свет бежал по бесконечным коридорам, а мы смотрели через стекла на все новые и новые уродства, меняющие внешность людей. Но вот мы уперлись в стену с проемом, за которым вниз спускалась лестница.

– Ну, что ж, вниз, так вниз. – Не без доли волнения согласился я. – Ляля, спустишься, когда я тебе разрешу.

Я испугался, что нас там может поджидать ловушка. Напрасно. Ступени не проваливались, из стен не вылетали стрелы.

– Спускайтесь. – Разрешил я змею и кошке.

На этом уровне не было стеклянных стен, только белоснежные коридоры и автоматические каталки, провозившие мимо нас по желтым линиям новые экземпляры уродов.

– Тут прям конвейер какой-то. – Заметил я сходство. – У меня появляется предположение, что их не собирают по мирам, а производят здесь.

– У меня такое предположение было с самого начала. – Поделилась Ляля. – Зачем ему эта выставка, если ее никто не увидит?

– Верно.

Мимо нас проехала автоматическая каталка со странного вида человеком, похожего на шар из которого росли руки и ноги. На одной стороне лицо с огромным ртом, а на другой, судя по разделенным полушариям, задница.

– Мистер беззаботность. – Произнес я вслед ему.

– Почему? – Поинтересовалась Ляля.

– Похоже, у него две заботы, пожрать и простите, покакать.

– Не суди людей, по тому, как он выглядят. – Полез ко мне с нравоучениями Антош. – Что, если подобная форма тела удобна для мира, в котором требуется хорошая обтекаемость?

– Не буду спорить, Антош, тебе виднее. У тебя тоже, обтекаемая форма.

– У меня гибкая форма в первую очередь.

– Стоп! – Остановила наш спор кошка. – Свет дальше не идет.

Мы замерли. Вдруг, мгновенно, мы даже не успели ничего сделать, из пола поднялись прозрачные стены. Мы оказались в кубе. Антош скрутил нас, не дожидаясь моего приказа. Я медлил, желая удостовериться в том, что нам что-то грозит. Пол под ногами дрогнул, а наш куб пришел в движение, мягко провалившись вниз. Несколько секунд ускорения, заставившего почувствовать себя почти невесомыми, затем торможение. Ловушка, оказавшая лифтом, остановилась. Стены тут же убрались в пол.

Мы стояли посреди лаборатории, в которой гудело, пищало, квакало оборудование неясного предназначения. Открылась дверь и в нее вошел человек, явно произошедший от свиней. Грузный, с маленькими глазками и мощными скулами, сходящимися в розовый пятачок. Он смотрел на нас с любопытством и осторожностью.