Журнал «Приключения, Фантастика» 1 ' 93

Экзекутор

Генри Форман покончил с собой в 21.43, под заунывный вой ветра в холодной ноябрьской ночи.

Сообщение об этом поступило в компьютерную сеть две секунды спустя. Уже через треть минуты, после всех проверок блок данных, озаглавленный его инициалами, был уничтожен. Вычеркивание сократило список имен еще на одну строчку.

Следующим в списке приговоренных стоял Дэвид Росс.

Дождь.

Капли стучали по подоконнику и в полумраке кабинета звук их ударов казался особенно гулким и зловещим.

Дэвид Росс сидел в глубоком кресле за рабочим столом, обратившись к окну, и думал. Думал, что жизнь — штука сложная и непонятная, что на каждого припасенного козыря по неведомому закону бытия приходится козырь повыше, а выигрышный ход зачастую позволяет лишь свести партию вничью.

Он давно не чувствовал себя так паршиво. К разногласиям в семье прибавились и неприятности на работе. Компания, где он совсем недавно занял пост финансового директора, стояла на грани краха. Расторгались выгоднейшие контракты, обнаруживались грубые просчеты в планировании — и все это началось в последние дни. От него требовали подробного отчета, а для того, чтобы его предоставить, ему необходимо было обработать немалую груду документации.

Работать можно было и дома, но он нуждался в уединении. Он обрадовался, когда ему удалось отправить жену с детьми к родственникам в соседний город, потому что теперь он мог спокойно засесть в своем кабинете и работать, работать…

Но вместо этого он сидел сейчас во вращающемся кресле, слушал, как гудит ветер, заблудившись в застрехах здания, и наблюдал за игрой теней на потолке возле окна.

В каплях дождя на стекле отражался свет уличных фонарей. «Что-то случилось с этим миром, — повторял Дэвид Росс самому себе. — Что-то такое, чего мы не в состоянии объяснить.»

Ноябрь. Два дня назад выпал снег, холодный и величавый в своем спокойствии. Казалось, что периоду грязно-желтой тоски и умирания пришел конец. Но все вернулось. Несколько часов назад подул резкий ветер, небо затянуло тучами и зарядил дождь, этот мелкий противный дождь, не предвещающий ничего хорошего кроме уныния и тяжелых дум.

«Возьми себя в руки, или эта мерзкая погода доконает тебя, — сказал самому себе Дэйв. — Пора приниматься за дело…»

Он тряхнул головой и развернулся к столу, на котором стоял персональный компьютер. Гигантский квадратный глаз мертвого дисплея походил на черное окно. Дэйв включил компьютер в сеть, и экран медленно осветился тусклым могильным светом.

Мелькнул и исчез рекламный знак фирмы-изготовителя. Через несколько секунд на зеленом фоне проступили серые буквы:

Дэйв подключил к машине модем и ввел обращение к банку данных компании по адресу, где хранилась информация о всех финансовых операциях.

По сценарию сейчас на экране должен был появиться список рабочих файлов, каждый из которых можно вызвать лишь воспользовавшись специальным паролем.

Но список не появился. Ни через положенные тридцать секунд, ни через минуту, ни через две. На дисплее по-прежнему продолжали гореть набранные им слова, да тихонько гудело что-то внутри, словно пыталось понять и осмыслить полученное обращение.

Это было что-то непонятное.

Дэйв несколько раз попробовал повторить запрос, но все его попытки игнорировались. Результат был нулевым.

Он окончательно запутался и устало откинулся на спинку кресла.

Необъяснимое чувство вдруг поднялось у него внутри: ему захотелось бросить все к черту, уйти отсюда, скрыться и больше никогда не возвращаться в этот дом. Оно погасло в нем так и оставшись неосознанным. Внезапно зеленый цвет экрана сменился траурно-черным, и откуда-то из-за нижней рамки торжественно всплыли на середину большие огненно-желтые буквы:

В левом нижнем углу появился курсор. Он вздрогнул и побежал по строкам, оставляя после себя слова:

Игра. Почему-то Дэвиду Россу подумалось, что это игра. Возможно он набрал неправильный адрес и залез не туда, куда надо.

Экзекутор… Экзекуция… Казнь… Это вызывало у него ассоциации со средневековьем: с дыбами и виселицами. И колесами для четвертования.

Он даже представил себе облик главного героя игры — экзекутора, этакого палача в красном плаще и маске, который гоняется за своими жертвами с топором и раскладной плахой, удобной тем, что вершить правосудие можно прямо на месте. Или с карманной гильотиной?

И еще вполне вероятно, что он складывает отрубленные головы врагов в мешок, а за каждые десять голов ему начисляется дополнительная жизнь. Оригинально, ничего не скажешь.

Дэйв набрал это имя просто так, особо не задумываясь.

Экран моргнул и выдал:

В груди у Дэйва неприятным покалыванием прошелся холодок дурного предчувствия.

«Это не игра», — подумал он, и от мысленного произношения этой фразы ему стало вдвойне не по себе. Так в книгах или фильмах, когда дело принимает серьезный оборот, говорят: «Это уже не игра. Ты зашел слишком далеко, парень, и это уже не игра».

В играх не собирают данных, подумал Дэйв, значит, это что-то другое. Но что? Компьютерный вирус или какой-нибудь модный тест? Он набрал повторно, теперь:

— и нажал клавишу ввода. Реакция была почти мгновенной:

Странно. Может, он случайно наткнулся на секретную программу, пользование которой доступна лишь ограниченному кругу лиц, и для работы с ней надо ввести своеобразный пароль — собственное имя? И если твое имя находится в памяти компьютера, то ты получаешь, допуск внутрь программы, а если нет…

А если — нет?.. Почему после того, как он ошибся один раз, машина предоставила ему еще одну попытку, а не просто напросто прекратила разговор?

Руки сами легли на клавиатуру:

И тут Дэйв испугался. Он сам не понял, чего. Того ли, что он сует нос в чужие дела, или чего-то более страшного. Например того, что кто-то подглядывает за ним в окно (уж не сама ли ночь?), наблюдает с ехидной ухмылкой, как он пытается проникнуть туда, куда ему доступа нет.

И он нажал «сброс».

Экран очистился, на мгновение померк. А затем на его середину вместо марки компьютера откуда-то из черных глубин электронного мозга медленно, словно во сне, всплыли чуть колыхающиеся буквы:

Ниже появилось уже знакомое:

И тогда Дэйв решил попробовать еще раз.

«А почему бы и нет? — посчитал он. — Почему бы не рискнуть?»

Он набрал: ДЭВИД РОСС, и когда внезапно Все надписи исчезли с экрана, у него перехватило дыхание.

Строчка за строчкой пополз текст:

Дрожащими руками Дэйв нащупал нужную кнопку и отключил компьютер от сети. В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь беснованием ветра и дождя за окном. Минут пять Росс сидел ошарашенный.

— Господи, что это было? — спросил он у себя вслух, и звук собственного голоса, такой чужой инезнакомый, заставил его вздрогнуть.

— Что это было? — повторил он уже про себя. «Чья-то идиотская шутка? Розыгрыш? Но кто посмел напомнить ему о том черном дне, который он попытался вычеркнуть не только из памяти своей, но и из памяти других. Какая мразь?»

Ничего не видя перед собой, он нащупал на столе пачку сигарет и зажигалку. Встал, прошел к окну. Вставил в плотно стиснутые зубы сигарету и закурил, наблюдая, как раскачиваются под порывами ветра облетевшие вязы, как мутным, едва различимым пятном плывет в небе луна, замурованная в толщу грязно-серых облаков.

Столбик пепла рос на конце сигареты, осыпался на пол и снова начинал расти, но Дэйв этого не замечал.

Он вспомнил тот июльский вечеру когда судьбе почему-то показалось, что он еще недостаточно грешен. В чудовищной лотерее из барабана с шарами был вытащен шар, на котором значилась его фамилия.

Ну же, ребята! Кто еще хочет сыграть в лотерею смерти? Подходите, не робейте, у вас есть шанс!..

Боже, ведь он мог проехать в том месте минутой раньше или минутой позже. Он мог задержаться в пути, у него могло спустить колесо или забарахлить мотор. И тогда все было бы иначе.

Была тысяча причин, могущих переиначить жизнь, но все случилось так, как должно было случиться.

Он снова увидел ту горную дорогу: с одной стороны скала, с другой крутой, почти отвесный склон, огороженный предохранительным барьером.

Он вновь увидел резкий, ослепляющий свет встречных фар, рассекший синеву сумерек, услышал надрывный визг шин, стирающихся об асфальт.

Как это произошло? Никто не знал до сих пор точно.

Он помнил одно: машина выскочила из-за поворота слишком резко. Чересчур. Так резко, что он растерялся. Руки дрогнули и его фургон повело на встречную полосу. Машина была красного цвета — цвета крови, думал он потом.

Дэйв вспомнил то опустошение, полное отсутствие мыслей в голове в миг, когда до него дошло, что столкновения не избежать. И еще ощущение нереальности всего происходящего.

Ему все же удалось вывернуть руль и надавить на тормоз. Фургон начало заносить в сторону скалы и разворачивать поперек дороги. Над ущельем понесся пронзительный вой гудка.

Затем последовал удар.

За мгновение до того, как фургон тяжело завалился на бок, он успел рассмотреть, что встречную машину отбросило на ограждение и, проломав его, она медленно сползает к краю обрыва. Лобовое стекло частично выкрошилось. То, что Дэйв увидел на месте водителя напоминала окровавленный манекен, какие привязывают к сиденьям во время испытаний ремней безопасности.

Потом его собственный автомобиль перевернуло, посыпались осколки стекла, он сильно ударился, и наступила темнота.

Когда он выбрался из кабины, дорога, если не считать его разбитого фургона, была пустынна. Болело в боку. Лицо было залито кровью. Левая рука онемела и не действовала.

Он подошел к обрыву и заглянул вниз. Там, внизу, футах в пятидесяти лежа вверх брюхом догорали обломки одного из чудес технического творения цивилизации. К небу черным шлейфом поднимался дым.

Дальше в его памяти был провал. Вокруг него были какие-то люди, они куда-то его везли, что-то говорили.

Дэйв помнил больницу. Худое усталое лицо врача, говорившего, что ему крайне повезло: выйти из такой передряги с двумя сломанными ребрами, вывихом руки и парой царапин — просто чудо!

А тот парень, что был в красной машине, погиб. Дэйв видел, как его тело обмытое и накрытое белой простыней — везли по длинным коридорам в морг. Сказали, что хотя это удивительно, но после падения с обрыва он был еще жив. До взрыва бензобака.

Около двух месяцев Дэйв провалялся в больнице.

Его признали невиновным — несчастный случай, подножка судьбы.

Он и сам поверил в это. Не сразу конечно. Сперва понимал, что это убийство, и что бы там ему не говорили — он убийца, пускай и невольный. Однако некоторое время спустя чувство вины постепенно рассосалось.

Он продал фургон, чтобы избавиться от напоминаний о случившемся, и попытался зажить так, словно ничего и не было.

И до сегодняшнего дня это ему как-будто удавалось.

…Дэйв замер. Он вдруг осознал, что кроме звука борьбы дождя и ветра в темноте ночи у него из-за спины доносится еще один звук — высокий, на пределе человеческого восприятия. Звук разогревающегося дисплея.

Он не спеша обернулся и прошептал:

— Боже мой…

Сигарета выпала изо рта и ударилась о пол, рассыпав по паркету искры.

Ноги налились свинцом.

Компьютер работал. Хотя Дэйв помнил, как отключал его. Своими собственными руками.

Компьютер работал. На экране монитора светились слова:

Ниже был вопрос; он не рассмотрел его.

Чувствуя жуткую слабость во всем теле, Дэйв дотащился до стола и буквально рухнул в кресло. Сознание свело судорогой. Где-то мелькнуло предположение, что он просто сошел с ума.

Но ведь он же выключал его!

Ему надо успокоиться. Собраться с мыслями и успокоиться, иначе он свихнется на самом деле.

Он положил вспотевшие ладони на стол, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Успокоиться… Ему надо взять себя в ру…

Сзади кто-то хохотнул.

Дэйв выпрямился, точно через него пропустили ток. Зрачки расширились от ужаса. Сердце взорвалось в груди бешеным стуком.

В комнате кто-то есть!

Он крутанулся в кресле, думая застать этого «кого-то» врасплох. Но кабинет был пуст. Лишь тени ветвей деревьев двигались в квадрате света на потолке, как мохнатые паучьи лапы, плетущие неведомую сеть.

Боже, это было безумие…

И тут скрипучий завораживающий шепот произнес у него в голове: «Убить… Ведь в какой-то мере это даже приятно, Дэйв, а? Приятно почувствовать себя богом…»

— Нет, — только и смог пробормотать он.

«…приятно почувствовать себя вершителем чужих судеб, согласись?»

— Нет! — заорал он. — Я не убивал! Нет, нет, нет!.. — его голос перешел в рыдания.

Да, это безумие. Он готов был поклясться, что слышал голос.

Дэйв поднял глаза на экран; во взгляде его застыла злость, холодная злость.

— ПОШЛИ ВЫ ВСЕ НА…! — набрал Дэйв. Ему захотелось вмазать в черную морду монитора кулаком. Изо всей силы. Чтобы кинескоп разлетелся вдребезги. Экран мигнул и равнодушно уведомил:

Далее мелким курсивом пополз текст.

Вдали за окном прокатился гром — или ему только почудилось? приглушенный рокот, перебиваемый печальными стенаниями ветра.

«Гром в ноябре?.. — удивился Росс. — Разве это возможно?»

Он поднялся из-за стола, подошел к двери, взялся за ручку и повернул ее. Дверь со скрипом отворилась.

Пустой дом ответил ему молчанием. Старый пустой дом, когда он покупал его, он думал, что наконец-то найдет здесь уединение и покой.

Вечный покой, пронеслось в мозгу.

Он спустился по деревянной лестнице в холл — рука скользила по перилам. Пересек гостиную. Зажег свет и вошел в ванную.

Уединение. Теперь оно не казалось ему столь уж приятным. Если он умрет в этом большом доме один, то тело обнаружат, пожалуй, лишь через несколько дней. Труп уже начнет разлагаться, и будет стоять такая отвратительная вонь…

Он поморщился. Вернее, попытался. Мышцы лица не слушались.

Дэйв отвернул кран, подождал, пока стечет застоявшаяся вода, и когда пошла ледяная струя, плеснул две пригоршни в лицо. Немного полегчало.

Он постоял с минуту, склонившись над раковиной. Потом выпрямился, вытер руки о полотенце и вышел из комнаты. Рука сама нащупала выключатель. Свет погас.

Постепенно глаза привыкли к темноте.

Дэйв обернулся, чтобы идти обратно в кабинет и окаменел.

Посреди холла, шагах в десяти от него, окутанный холодным покрывалом тьмы, поджидал он — тот парень, обугленный призрак из кошмарного сна, вернувшийся с того света для мести. Во мраке светились глаза — одни белки, без зрачков. Тонкий силуэт прорисовывался на фоне окна. Тусклый неземной свет падал искоса, но его было достаточно, чтобы рассмотреть превратившуюся в пепел кожу, — спекшуюся кровь, истлевшие мышцы и сухожилия.

— Убей меня, — прошептал он. — Убей, это так больно: умирать в огне, мертвый голос шелестел, как опавшая листва в глухих подворотнях.

Дэйв простонал и отшатнулся.

— Убей меня…

Его сердце напоминало тяжелый плод, переполненный горячими соками ужаса. Пульс стучал в висках. Волосы стояли дыбом.

— Сгинь, — произнес Дэйв, — сгинь, ты же мертв. Я был на кладбище, я видел твою могилу!

И тогда призрак двинулся на него. Медленно и зловеще. Или его собственные ноги, не слушаясь разума, понеслись вперед? Он вытянул руки, как бы защищаясь, и ему навстречу поднялись черные, покрытые чудовищными волдырями ожогов руки мертвеца.

Дэйв закричал. Голосовые связки напряглись и завибрировали.

И тут он наткнулся на что-то гладкое…

Зеркало. Это было зеркало. В нем отражалось его осунувшееся, побелевшее лицо, огромные — размером с блюдце каждый — глаза, капли холодного пота на лбу.

Все просто. Господи, все предельно просто. Он увидел свое собственное отражение и испугался. Едва не наложил в штаны.

Росс закатился в приступе истеричного хохота. Он трясся так, что на глазах выступили слезы, а его смех безумным рикошетом метался в стенах старого дома.

В состоянии, близком к сомнабулическому, он поднялся наверх, в свой кабинет. Небо по-прежнему плевалось дождем, а в перестукивании капель слышались теперь ритмы похоронных маршей.

Дэйв вернулся на рабочее место. Бег букв и цифр по экрану прекратился. На мониторе значилось:

Бред! Бессмыслица! У идиота, создавшего эту программу, явно были не все дома. Их сейчас много развелось — чокнутых программистов. Фанатики! Не удивительно, что один из них тронулся на этой почве; скорее всего какой-нибудь сопляк.

Все. С этим пора кончать. Баста!

Дэйв нажал на кнопку отключения компьютера. Светодиод, свидетельствующий о работе, потух. Но монитор продолжал светиться. В правом нижнем углу появилась надпись:

По телу Дэйва пробежал озноб. Он потянулся к розетке, чтобы вырвать шнур, зацепился за соединительные провода, и его ударило током. Он отлетел на стену и потерял сознание.

Очнулся на полу. Голова кружилась.

Медленно поднялся на ноги и свалился в кресло. Весь экран был заполнен непонятными словами:

Росс выдернул вилку из розетки и слова сменились:

И вдруг дисплей взорвался. Брызги стекла выплеснулись наружу вместе с огнем и дымом. Некоторые осколки попали Дэйву в лицо. Он взвыл от боли.

Внутри лопнувшего кинескопа плясали озорные язычки пламени, а дождь стучался в окно — просил, чтоб его впустили.

— Остановите казнь, — крикнул кто-то. Дэйв повернул голову и сквозь заволакивающий все дым увидел гильотину. Под падающим ножом лежала его собственная шея.

Потом — хрясь! — лезвие перерубило шейные позвонки, хлынула кровь и…

Странное чувство. Как будто время останавливается, становится осязаемым, движется неохотно, словно вязкая тягучая масса, застывающая прямо на глазах. Из под верхней крышки компьютера тоже начал сочиться дым. Густой и черный, как ночь. Дэйв задыхался, он чувствовал, что умирает.

Туман. Все смешалось.

Явились звуки:

/Ты будешь гореть в аду. Вечно…/

/Дзынь! — звон ножа гильотины, вонзающегося в плаху/

/Убей меня, — умоляющий голос из Зазеркалья/

Дэйв хрипел, воздуха для дыхания не хватало. Пламя взметнулось вверх с новой силой, перебросилось на одежду, и во мгновение ока он превратился в пылающий факел.

/Убей меня, убей… Это так больно: умирать в огне/

Время остановилось. Дождь на улице смолк.

И в этом всеобъемлющем безмолвии мир внезапно начал ускользать, угрожающе наклоняться в сторону. Собрав последние силы, Дэйв поднял взгляд выпученных глаз перед собой и… увидел!

В последние секунды жизни пришло осознание. Дэвид Росс находился в кабине красного легкового автомобиля. Вместо взорвавшегося монитора перед ним зияла похожая на ощеренную клыкастую пасть дыра в лобовом стекле, образовавшаяся от прямого столкновения. Там, за дырой, между скал виднелся краешек вечернего неба с колючими точками звезд.

И не было уже больше ничего, кроме этих звезд и далекого темно-синего неба. Потому что машина, в которой сидел Дэвид Росс, задрав к верху покореженную морду, падала с обрыва в бездонную пропасть.