Журнал «Вокруг Света» №06 за 2009 год

Огненный берег

Форт «Император Александр I» никогда не участвовал в боевых действиях, но произвел огромное впечатление на командующего союзной эскадрой адмирала Чарлза Джона Непира, так и не рискнувшего в Крымскую войну атаковать русские позиции на Балтике

Размышляя об истории морских войн, можно прийти к весьма любопытному выводу. Несмотря на постоянное развитие корабельного вооружения и совершенствование тактики морского боя, в подавляющем большинстве случаев атака береговой крепости с моря оказывалась предприятием не просто чрезвычайно трудным и рискованным, но и вообще нерациональным: береговая артиллерия обычно была в силу понятных причин массивнее и многочислен нее. Правда, она не могла так быстро перемещаться, как бортовая, но каждому свое.

Бесславно завершились и попытка штурма с моря Сиракуз римской армией и флотом под командованием Марцелла в 212 году до н. э., и одна из первейших попыток борьбы бронированных кораблей с береговыми укреплениями, имевшая место под Чарлстоном в 1763 году. Филип Коломб в труде «Морская война» так описывал ее: «3 марта три новых судна (это были мониторы. — Прим. автора) стреляли по форту Мак-Алистер в течение восьми часов, нанося ему вред не больше того, какой мог быть исправляем каждый раз в течение ночи, тогда как исправления некоторых из судов должны были продолжаться и после бомбардирования еще до конца месяца».

В битве берега с флотом на протяжении многих веков победа оставалась за берегом. Поэтому Наполеон как-то заявил: «Я предпочитаю одну пушку на берегу десяти пушкам на корабле». Он знал, о чем говорил — будучи всего лишь капитаном, в декабре 1793 года Наполеон захватил форт Эгильет, повернул его пушки в сторону рейда и вынудил мощный англо-испанский флот адмирала Худа поспешно убраться из Тулона.

А будущий адмирал Горацио Нельсон во время осады Кальви в период с 19 июня по 10 августа 1794 года на предложение генерала, командовавшего осадной группировкой, взять крепость решительным штурмом с моря, ответил: «Я беру на себя смелость утверждать, что возможность противопоставить дерево крепостным стенам уже значительно запоздала». Что уж говорить о двух провальных попытках взять только при помощи кораблей оборонительные сооружения Дарданелл в 1807 и 1915 годах.

Атака приморских крепостей была успешна только в том случае, если флотоводец имел грамотный план штурма, правильно определял слабые места крепости и ключевые форты для атаки, а также мог организовать эффективное взаимодействие корабельной артиллерии и сил морского десанта (сухопутной группировки). Так, например, долгое время классическим примером комбинированной операции по захвату сильно укрепленной приморской крепости считалось взятие русским адмиралом Федором Ушаковым морской крепости Корфу в 1799 году. И хотя она в конечном итоге была взята все же с суши — после установления тесной блокады, решающую роль сыграла именно атака флота на остров-форт Видо, защищавший крепость и рейд с моря и усиленный французскими инженерами по личному указанию Наполеона.

«Из бывших в сие время на острове до восьми сот французов едва успели только немногие на гребных судах возвратиться в крепости, прочие же побиты и потоплены. В плен взят бригадный генерал Пиврон, комендант острова и еще 422 человека, в числе коих было 20 офицеров», — сообщал после боя Ушаков.

Кто смотрел фильм «Корабли штурмуют бастионы», помнит, что Александр Суворов, получив донесение Ушакова, написал в ответ: «Зачем я не был при Корфу хотя бы мичманом!»

Русский след в истории артиллерии

Особый след в истории береговой артиллерии оставила Россия. Здесь ее развитие не просто шло самостоятельным путем, именно здесь была впервые разработана и реализована на практике теория глубокого построения батарей береговой артиллерии, отработаны вопросы сосредоточенной стрельбы для наибольшей плотности огня, а также на практике осуществлено эффективное взаимодействие армии, флота и береговой артиллерии в бою.

Более того, если русская артиллерия была официально поделена на большую (осадную), гарнизонную (крепостную, береговую), полевую и морскую (корабельную) уже при Петре I, то аналогичная организация в артиллерии Западной Европы была введена почти на полстолетия позже. Для многих станет откровением и то, что приоритет в вопросе разработки теории так называемой «фортовой крепости» и ее внедрения на практике принадлежит отнюдь не французскому маршалу Вобану, а российскому императору Петру I. Именно он, тщательно изучив зарубежный опыт, ввел в российское военное дело термины «форт» и «фортификация» и создал науку о береговой фортификации. Ее основные принципы, реализованные при сооружении крепости Кронштадт, сохранили актуальность вплоть до ХХ века.

Свои идеи в данной области Петр I изложил в «Рассуждениях о фортециях и цитаделях», увидевших свет в 1724 году. А вот французский военный инженер, дивизионный генерал Монталамбер, считающийся в Европе основателем современной науки о фортификации, составил план возведения фортовой крепости Шербур почти на 70 лет позже и только после детального ознакомления с русским Кронштадтом. Потом эти идеи «с русскими корнями» легли в основу планов таких укрепрайонов, как французская линия Мажино, германская линия Зигфрида, финская — Маннергейма и советские предвоенные укрепрайоны в западной части страны.

Конструктивно пушки береговой артиллерии долгое время ничем не отличались от своих аналогов, применявшихся в сухопутных крепостях и в осадной артиллерии — для них только изготавливали особые, усиленные железом лафеты. Так, длинноствольные пушки с настильной траекторией позволяли эффективно обстреливать вертикальные конструкции — борт корабля, а гафуницы (гаубицы) и можоры (мортиры) с коротким стволом и навесной траекторией давали возможность вести огонь по закрытым целям и горизонтальным поверхностям, например по корабельной палубе. Средние дальности стрельбы орудий колебались в пределах 1000—5000 метров. Причем русские пушки, гафуницы и можоры по своей конструкции и характеристикам превосходили иностранные аналоги.

В начале XVIII века в России были приняты меры по устранению многокалиберности артиллерии и улучшению характеристик орудий: установлено ограниченное число калибров, разработана весовая шкала, в основу которой лег «российский артиллерийский фунт». За единицу веса ядра приняли чугунное ядро диаметром 2 дюйма (около 5 сантиметров), а артиллерийский фунт равнялся 1,2 торгового фунта (но вес разрывных снарядов измерялся в торговых фунтах). Сами заряды стали помещать в картузы, благодаря чему резко повысилась скорострельность орудий.

Самое крупное орудие береговой артиллерии того периода — 24-фунтовая пушка, имевшая калибр 151,6 миллиметра, длину ствола 21 калибр и посылавшая снаряд с начальной скоростью 592 м/с. Также в крепостях применялись 2- и 5-пудовые мортиры: последняя имела калибр 245,1 миллиметра, ствол длиной 3,1 калибра и начальную скорость снаряда 214 м/с. Эти орудия уже стреляли чугунной картечью, обладавшей лучшими рикошетными свойствами, и использовали новые снаряды — осветительные.

Русская трехпудовая пушка образца 1833 го да имела ствол длиной 3,63 м и вела огонь бомбическими снарядами весом 50 кг. Позже пушку модернизировали, увеличив длину ствола и оснастив конической каморой, благодаря чему пороховые газы в канале ствола действовали более эффективно

В 1836 году полковник Венгловский создал железочугунный лафет для 24-фунтовой пушки, а позже сконструировал цельножелезные лафеты для орудий разных калибров. Через 10 лет лафет Венгловского был введен в береговой и крепостной артиллерии — его выполняли из кованого железа и устанавливали на поворотной раме. При горизонтальном наведении лафет и поворотная рама вращались вручную. Подъемный механизм для вертикальной наводки состоял из расположенного под казенной частью винта с рукояткой. Вращением рукоятки достигалось плавное изменение угла возвышения орудия. При выстреле лафет, установленный на специальных катках, откатывался по наклоненной вперед поворотной раме. Такой наклон обеспечивал самонакатывание лафета и ограничивал откат.

К первой половине XIX века относится и применение ударных скорострельных трубок, состоявших из пустотелого стержня птичьего пера, заполненного порохом и имевшего в своем верхнем конце лепешку ударного состава. Перед выстрелом трубка вставлялась в запальный канал, молоточек стреляющего приспособления ударял по лепешке, пороховой заряд трубки воспламенялся и огонь передавался орудийному заряду.

В труде Е. Весселя «Артиллерия», вышедшем в 1857 году, указывается: «В крепостной артиллерии для орудий, расположенных на приморских батареях, употребляются, по примеру морской артиллерии, скорострельные трубки, воспламеняющиеся от удара, дабы стреляющий, следя плывущий корабль глазом, мог выстрелить в то самое время, когда он подойдет под выстрел».

Немногим ранее, в 1833 году, русские морские крепости получили 3-пудовую бомбическую пушку — первое орудие, сконструированное специально для береговой артиллерии. Она имела значительную по тому времени дальность стрельбы — около 2000 метров — и использовала бомбы крупного калибра большой разрушительной силы. Калибр орудия составлял 273 миллиметра при длине канала ствола 10 калибров, предельный угол возвышения достигал 9 градусов, а начальная скорость полета снаряда — 357 м/с.

Новая пушка обладала мощным разрушительным действием, имела настильную траекторию и достаточную прочность, была простой по конструкции и сравнительно дешевой в производстве. Ее боевые возможности характеризует следующий пример: в 1834 году в Кронштадте были проведены стрельбы по блокшиву из 1-пудового единорога, 36-фунтовой пушки и 3-пудовой бомбической пушки на дистанции 1300 метров. Блокшив выдержал 48 попаданий из первых двух орудий, но после 20 попаданий из бомбической пушки пошел ко дну. В 1849 году конструкцию пушки изменили, увеличив на два калибра длину канала ствола, вследствие чего возросли начальная скорость и дальность стрельбы (до 2500 метров).

Во второй половине 1850-х годов проектированием дальнобойной пушки для стрельбы по кораблям занялся ученый-артиллерист Н. Маиевский. Его пушка представляла собой наиболее совершенное орудие последнего периода гладкоствольной артиллерии, превосходившее береговые орудия стран Западной Европы. Отлитая из стали, она отличалась прочностью, имела большую начальную скорость и дальность полета снаряда, а также хорошую кучность стрельбы. Испытания бомбических пушек разных конструкций показали: пушка, изготовленная по английскому образцу, выдержала 400 выстрелов, русская пушка Баумгарта (обр. 1854 года) разорвалась после 780 выстрелов, а такая же пушка Маиевского осталась целой даже после 1000 выстрелов.

Пушка Н. Маиевского под обозначением пушки образца 1857 года в том же году была принята на вооружение береговой артиллерии. Ее калибр — 196 мм, длина канала ствола — 15 калибров, предельный угол возвышения — 22 градуса, предельная дальность стрельбы — 4300 метров, а начальная скорость снаряда — 427 м/с. Кстати, чуть ранее, в 1848 году, в Кронштадте в нижнем этаже одного из фортов было установлено 22 ракетных устройства для залповой стрельбы по кораблям. В августе того же года прошли первые опытные стрельбы, показавшие максимальную дальность стрельбы 2600 метров. Это был первый в истории случай использования ракет в системе береговой обороны.

Легендарный «бетонный броненосец», американский форт «Друм», в качестве главного калибра имел 14-дюймовые орудия М1909, но не смог устоять перед мощным напором японских войск

XX век начинается

К Первой мировой войне корабельная артиллерия претерпела качественное развитие (калибр увеличился до 381 миллиметра, начальная скорость снарядов — до 950 м/с, скорострельность орудий крупного калибра — до 1—2 выстрелов в минуту, вес снарядов возрос до 900 килограммов), а также значительно улучшенные защитные средства кораблей послужили катализатором процесса дальнейшего совершенствования артиллерии береговой обороны. Ответом стали, например, созданные в России 12-дюймовые (305-мм) пушки с длиной ствола 52 калибра, имевшие дальность стрельбы 22,8 километра и стрелявшие снарядами весом 446,9 килограмма (вес разрывного заряда 61,5 килограмма) с начальной скоростью 778 м/с.

Однако в начале ХХ века в ведущих странах мира сложилось устойчивое мнение об утрате артиллерией береговой обороны своих ведущих позиций в области защиты побережья. Данный вывод был сделан на основе возобладавшей у командования флотов идеи о нецелесообразности борьбы флота с береговыми батареями. Итог: к 1914 году в Германии, Франции, Великобритании и России на вооружении береговой артиллерии в основном находились орудия устаревших образцов.

Но именно в годы Первой мировой войны ярко проявилась возросшая роль береговой артиллерии. В частности, уже в самом начале кампании обстановка заставила русское командование принять срочные меры по созданию сильной артиллерийской обороны военно-морских баз и побережья на Балтике и Черном море. Впервые в истории в Финском заливе была создана оборона невиданной до того глубины, состоявшая из минных заграждений и береговых батарей: немецкий флот, имея громадное численное превосходство, так и не смог прорвать эти позиции.

Довольно необычные задачи пришлось решать подразделениям германской береговой артиллерии: они не обороняли берег, а нарушали вражеское судоходство. В конце 1914 года немецкое наступление на запад остановилось, и кайзеровским войскам не удалось взять французские порты на берегу Ла-Манша и Па-де-Кале. Поэтому транспорты союзников практически свободно курсировали по ночам между британским и французским берегами, подвозя войска и припасы.

Для противодействия этим перевозкам немцы привлекли четыре 380-мм морских орудия береговой обороны, одно из которых установили юго-западнее Остенде, в парке одного из замков (батарея «Померания»), а три других — на побережье Северного моря (батарея «Дойчланд»). Постройка «Померании» велась полгода — был вырыт котлован глубиной 7 метров и диаметром 20 метров, в него вбили сваи и залили бетоном, на который и установили нижний станок лафета. Дальность стрельбы 400-кг снарядом составляла 45 километров, а 750-кг снарядом — 35 километров.

27 июня 1917 года в шесть часов утра в Дюнкерке упал первый снаряд с «Померании». После этого порт и укрепления города постоянно находились под обстрелом немецких артиллеристов. А батарея «Дойчланд» успешно применялась и против британских мониторов, обстреливавших немецкие позиции на побережье. Например, 22 сентября 1917 года немцам понадобилось всего шесть выстрелов, чтобы заставить находившийся от батареи на расстоянии 28,1 километра британский монитор прекратить обстрел Остенде и отойти.

Американский железнодорожный транспортер береговой обороны образца 1920 года с крупнокалиберным 356-мм орудием был взят за основу при проектировании советского транспортера ТМ-1-14

«Корабли» на колесах

В 1857 году был обнародован труд инженера-подполковника П. Лебедева «Применение железных дорог к защите материка», ставший первым фундаментальным исследованием по вопросу использования железнодорожной артиллерии в обороне побережья. Лебедев, в частности, указывал, что железнодорожная артиллерия явится важнейшим средством обороны, дополняющим, а в ряде случаев и заменяющим стационарную береговую артиллерию: «...в борьбе материка с флотом она может считаться лучшим средством помогать приморским укреплениям, а за неимением таковых и заменять их».

Устройство железнодорожного пути, предложенное Лебедевым, должно было выглядеть интересно. В плане оно представляло собой двухколейную железную дорогу. По первому пути, расположенному ближе к побережью и защищенному насыпью, должны были курсировать железнодорожные батареи, а по второму, удаленному от моря, надлежало подвозить боеприпасы, эвакуировать раненых и пр. Однако, несмотря на свою уникальность, предложение Лебедева было полностью проигнорировано как правительством, так и военным командованием и научным сообществом. Так же, впрочем, как и высказанное в 1860 году поручиком П. Фоминым предложение создать для обороны побережья Черного и Балтийского морей 35 четырехорудийных железнодорожных батарей. Морской ученый комитет, рассматривавший проект, постановил сдать его в архив.

Судьба оказалась благосклонна лишь к проекту установки на железнодорожную тягу 356-мм орудий 52 калибра, изначально предназначенных для линейных крейсеров типа «Измаил», программа по строительству которых не была реализована в связи с начавшейся в 1914 году войной.

150-мм орудие SK L/45 образца 1914 года было установлено на батарее береговой обороны Квальвик на норвежском острове Фрей

В 1927 году советские конструкторы под руководством А. Дукельского разработали эскизный проект размещения 356-мм орудия на железнодорожном транспорте. Вскоре руководитель проекта попал в одну из знаменитых «шарашек», где он и провел всю подготовительную работу по проекту 356-мм транспортера. В середине 1930 года он выступил в Артиллерийском научно-исследовательском морском институте с докладом, в котором обосновал возможность размещения 356-мм орудия на железнодорожном транспорте. И в октябре 1930 года на базе спецпроизводства Ленинградского металлического завода под руководством А. Дукельского создалось Центральное конструкторское бюро судостроения № 3, которому и поручили разработку техпроекта артиллерийского транспортера ТМ-1-14. Работу удалось закончить к началу марта 1931 года.

В основу советского транспортера был положен американский аналог образца 1920 года. Основным назначением ТМ-1-14 была борьба с линейным флотом противника: транспортер мог вести огонь с бетонных оснований, обеспечивавших круговой обстрел, или с железнодорожного пути — в ограниченном секторе. ТМ-1-14 снабжались приборами управления стрельбой, обеспечивавшими стрельбу прицельной и центральной наводкой по морским видимым и невидимым целям, неподвижным целям, а также по целям, движущимся со скоростью до 60 узлов.

Первая батарея (№ 6) была переведена на Дальний Восток, а вторая (№ 11) в составе трех транспортеров осталась на Балтике. Конечно, транспортеры могли стрелять и по сухопутным целям, что им и пришлось в основном делать в годы Великой Отечественной войны. Так же как и поставленным на транспортеры 305-мм пушкам, изготовленным до революции заводом «Виккерс» как запасные для линкоров «Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Иоанн Златоуст» и «Святой Евстафий». Новые транспортеры получили обозначение ТМ-2-12 и ТМ-3-12 (на последних использовали пушки, снятые с кораблей).

Довелось пострелять по реальным целям и транспортерам ТМ-1-180 со 180-мм орудиями Б-1-П длиной 57 калибров с поршневым затвором, открывающимся вверх, которые имели картузное заряжание и также включались в береговую одноорудийную башенную установку МО-1-180 и трехорудийную башню МК-3-180 крейсера «Киров». Данное орудие обеспечивало снаряду массой 97,5 килограмма начальную скорость 920 м/с и предельную дальность стрельбы 206 кабельтовых. В отличие от других транспортеров ТМ-1-180 допускал возможность ведения круговой стрельбы с любой точки железнодорожного пути. Было изготовлено 20 таких транспортеров, которым под Ленинградом пришлось взять на себя основную тяжесть контрбатарейной борьбы с немецкими осадными орудиями калибров 150—400 миллиметров.

В монографии Л. Амирханова «Морские пушки на железной дороге» приводится такой пример боевого использования транспортеров: «10 июня 1942 года одному из транспортеров батареи № 19 была поставлена задача обстрелять аэродром в Гатчине, где базировались немецкие самолеты. Во время ведения огня по аэродрому остальные три транспортера батареи № 19 вели борьбу с немецкими батареями, пытавшимися помешать обстрелу аэродрома. По данным аэрофотосъемки результаты стрельбы были отличными».

Транспортеры ТМ-1-14 находились на вооружении вплоть до 1952 года, а ТМ-1-180 — до 1961-го.

Комплекс береговой обороны «Берег» включает 4—6 самоходных артустановок, мобильный центральный пост и машины обеспечения боевого дежурства. Автономно или во взаимодействии с авиацией комплекс способен предотвратить высадку вражеско го морского десанта и за полчаса уничтожить крупный отряд кораблей противника

Пушки острова Наварон

— Пушки крепости Наварон. В них вся суть. Они прикрывают с севера входы в оба пролива. Если бы нам удалось подавить эти пушки, то этой же ночью сняли бы с Кероса гарнизон.

Мэллори не проронил ни слова, поняв, что услышит главное.

— Это необычные пушки, — неторопливо продолжал Дженсен.

— Артиллеристы считают, что калибр их, самое малое, девять дюймов. Думаю, это двухсотдесятимиллиметровые орудия. Наши солдаты на итальянском фронте боятся их больше всего на свете.

Скорость снарядов невелика, зато ложатся они точно. Как бы то ни было, — добавил он мрачно, — «Сибарис» потопили за каких-то пять минут.

— «Сибарис»? Я что-то слышал...

— Крейсер с восьмидюймовыми орудиями главного калибра. Мы послали его месяца четыре тому назад подразнить фрицев. Думали, будет что-то вроде увеселительной прогулки. Но немцы отправили корабль на дно. Спаслось всего семнадцать человек.

— Господи! — воскликнул потрясенный Мэллори. — Я и не знал.

Так начинается одна из лучших книг мастера детективов и военных приключений Алистера Маклина «Пушки острова Наварон», действие которой разворачивается на Средиземноморском театре военных действий. Группе спецназа поставлена задача проникнуть в немецкую крепость на острове Наварон и уничтожить укрытую глубоко в скалах береговую батарею крупнокалиберных орудий, чтобы она не смогла помешать эвакуации британского гарнизона с соседнего острова.

Основой для книги послужила операция по захвату немцами острова Лерос в годы Второй мировой войны, ставшая центральной частью борьбы за острова архипелага Додеканес и более известная на Западе как битва за Лерос. Находившийся под контролем союзников Гитлера, итальянцев, остров был превращен в хорошо укрепленную военно-морскую и военно-воздушную базу, которую Муссолини называл «Коррехидор Средиземноморья». Оригинальный Коррехидор — это мощная американская морская крепость на Филиппинах.

Парадоксально, но средиземноморскую крепость постигла судьба ее тихоокеанского предшественника. Сначала, в сентябре 1943 года, она перешла под контроль союзников (8 сентября Италия порвала с Гитлером и перешла в стан бывшего противника), а двумя месяцами спустя ею овладели немецкие войска, взяв в плен 3200 британских и 5350 итальянских солдат и офицеров. После этого немцы бросили армаду Ю-87 на остров Самос, и через 10 дней итальянский гарнизон в 2500 человек был вынужден капитулировать. Это стало шоком для союзного командования и одним из самых крупных поражений англо-американских войск и последней крупной победой немцев на Средиземноморье. Союзникам пришлось спешно эвакуировать гарнизоны с остальных островов этого греческого архипелага, а битва за Лерос была названа в Туманном Альбионе «вторым Галлиполи» (виновником первого считали Уинстона Черчилля).

Но самое интересное, что никакой немецкой батареи крупнокалиберных орудий на острове Наварон не было, и британцы легко могли направить флот для эвакуации гарнизона. Лондон и не собирался бросать Лерос — британо-итальянское командование надеялось отстоять остров и нанести немцам поражение.

В дело вмешался случай: американцы, не одобрявшие идею борьбы за Лерос и решившие сделать основной упор на операциях в Италии, просто отказали своим союзникам в авиационной поддержке. Они перебросили большинство своих авиаэскадрилий поближе к континенту и, соответственно, подальше от Додеканеса. Самое главное — американцы забрали почти всю свою истребительную авиацию, поэтому британо-итальянские войска не смогли ничего противопоставить «темным тучам» бомбардировщиков и штурмовиков люфтваффе, внесших основной вклад в разгром противника. Так что Алистер Маклин, взяв за основу реальные события, добавил немного фантазии и… получил прекрасный исторический боевик. Но вот описание мощных немецких 12-дюймовых, или 305-мм, орудий, сопряженных с радиолокационной системой наведения, — вполне верное: батарея из двух таких орудий вполне могла с третьего залпа отправить на дно тяжелый крейсер.

Смертоносный «берег»

Солнечное летнее утро в дислоцирующемся в районе Новороссийска 459-м отдельном береговом артдивизионе неожиданно взорвалось сигналами боевой тревоги. Крупный морской десантный отряд противника приближался к российскому побережью и готовился нанести удар по линии Новороссийск — Горячий Ключ, с угрозой блокировать Новороссийскую военно-морскую базу. Решение у командования флотом созрело быстро — не допустить высадки вражеского десанта на побережье, применив все имеющиеся в наличии силы.

Противник уже предвкушал легкий успех, его солдаты готовились омыть сапоги в российских водах, как вдруг вокруг разверзся кромешный ад. Неожиданно между десантных кораблей взметнулись ввысь многометровые водяные султаны, а палубы и надстройки изрешетил мощный стальной град осколков. Десант противника был сорван ударом берегового артиллерийского комплекса АК-222 «Берег». И хотя враг был условный — роль десантного отряда исполняла большая группа мишеней, — самоходки вели огонь реальными боеприпасами.

Комплекс «Берег» — это квинтэссенция артиллерийских систем береговой обороны. Большой калибр (130 миллиметров), универсальность по целям и применяемым боеприпасам, возможность работы в любом режиме, вплоть до полностью автоматического, высокая скорострельность и многое другое. Конструкторам волгоградского ЦКБ «Титан» и рабочим расположенного там же Производственного объединения «Баррикады» удалось создать комплекс, не имеющий равных в мире.

130-мм самоходная артустановка является основой комплекса береговой обороны «Берег» и способна поражать любые морские цели на дальности до 23 км. Масса САУ — 44,4 т, количество выстрелов в бое укладке — 44, скорострельность — 12—14 выстр./мин, боевой расчет — 8 человек

В состав «Берега» входят от четырех до шести самоходных артиллерийских установок калибра 130 миллиметров и длиной ствола 54 калибра, мобильный центральный пост с системой управления МР-195, а также одна-две машины обеспечения боевого дежурства, располагающие источниками энергии (два агрегата по 30 кВт), мини-столовой, различным вспомогательным оборудованием и имеющие по одной 7,62-мм башенной пулеметной установке. Для всех машин используется автомобиль повышенной проходимости МАЗ543М с колесной формулой 8х8.

130-мм самоходка может располагаться на удалении до одного километра от центрального поста и способна вести скорострельную стрельбу унитарными выстрелами со снарядами фугасного и осколочно-фугасного действия. В типовой состав боекомплекта САУ входят 44 унитарных выстрела с фугасным снарядом (АЗ-УФ-44), с зенитным снарядом (АЗ-УЗС-44), с практическим снарядом (АЗ-УПС-44), учебно-тренировочным снарядом (АЗ-УЧ-44) и разрядочным снарядом. Кстати, корабельные аналоги этого орудия могут использовать и ядерные боеприпасы.

Наведение орудия осуществляется электромеханической системой, имеющей несколько режимов наводки: автоматический, выполняемый по цифровым кодам, поступающим из центрального поста, и полуавтоматический — реализуется наводчиком с использованием прицельных приборов самой установки (баллистический вычислитель, оптико-электронный командирский прибор наблюдения и лазерный дальномер).

Система управления МР-195 «Подача», созданная специалистами КБ «Аметист», построена вокруг радиолокационной станции обнаружения надводных, наземных и воздушных целей, дополненной оптическим каналом и лазерным дальномером. На дальности до 35 километров эта система может обнаруживать и одновременно сопровождать до четырех быстроходных целей, выдавать элементы движения цели на ЭВМ для расчета данных целеуказания для стрельбы по двум целям одновременно и после их обстрела оценивать степень нанесенного ущерба. Причем делать все это «Берег» может полностью в автоматическом режиме, без помощи операторов. Последним остается только наблюдать за тем, как корабли противника один за другим идут ко дну.

Убежать от огня самоходки практически невозможно — на дальности до 23 километров комплекс способен эффективно поражать цели, скорость которых достигает 100 узлов, то есть более чем 180 км/час. Так быстро сегодня могут передвигаться только экранопланы и самолеты. Причем время поражения типовой морской цели с вероятностью 0,8 не превышает двух минут, а скорострельность одной артустановки — 12—14 выстрелов в минуту.

(Окончание следует)

Иллюстрации Михаила Дмитриева

Владимир Щербаков