Журнал "Вокруг Света" №3  за 1998 год

Земля людей: «Моя правда на Лансароте…»

Он погиб в нескольких десятках метров от своего дома. Сбила машина, все еще чуждая, хотя уже и привычная для этого уголка света.

Почти всегда трагическая и преждевременная гибель человека рождает легенду. Но легенда родилась гораздо раньше. Она жила с этим человеком, а остров, где он появился на свет и погиб, уже был обителью преданий, похожих на правду, и былей, которые сродни легендам... И его легенда переплелась и срослась с ними.

С самолета этот остров площадью шестьдесят на двадцать километров выглядит одеялом из серых, красновато-желтых и почти черных клочков. Зеленые попадаются лишь изредка, зато все оно окружено — на востоке, со стороны Африки, узкой, а на западе, обращенной к Атлантике, широкой — белой каймой прибоя. На Лансароте многое может поразить воображение.

Километры и километры лавовых полей, где снимают фильмы про планеты, на которых еще не зародилась жизнь. Зеленые прозрачные самоцветы — оливины, вкрапленные в черную вулканическую породу. Плантации кактусов, которые выращивают из-за живущей на них тли-кошенили.

Эта тля — абсолютно белая на цвет — если ее раздавить, выделяет ярко-красную краску — знаменитый «Канарский пурпур». Низкие облака, что на соседнем Тенерифе цепляет пик Тейде, кутаясь в густую темно-синюю грозовую шубу, легко проносятся над Лансароте, изредка выпадая одинокими каплями, но на горных дорогах иногда ложатся плотные туманы, которые не пронзить даже самым мощным фарам.

Виноградники, где каждая лоза лежит в отдельной лунке, выкопанной в черном вулканическом песке — пиконе...

Остров Лансароте дал жизнь Сесару Манрике. А тот — взамен — создал этот остров. Сделал таким, каким его открыл для себя остальной мир. Но это не была сделка. То была любовь.

Родившийся в 1919 году в Арресифе, Сесар, хотя и не особенно выделялся среди других школьников, поражал педагогов своим талантом к рисованию. Он учился на Тенерифе на инженера-строителя, но страсть к искусству взяла верх. И двадцать лет он провел в Мадриде, занимаясь вначале в Академии изящных искусств.

Постепенно он отошел от реализма, адаптировав свой язык к новым формам под влиянием Матисса — в цвете, и Пикассо—в технике. А несколько лет, прожитых в 60-е годы в Америке, дали ему возможность познакомиться вплотную с поп-артом, кинетическим искусством, экспрессионизмом и новой скульптурой.

...Почти в центре острова расположился городок Тегизе. Первая столица Лансароте. Со времени завоевания в XV веке нормандцами и до начала века прошлого к острову постоянно находили дорогу пиратские корабли, а Тегизе со всех сторон был максимально удален от побережья и кроме того защищен крепостью, расположенной на кромке кратера вулкана Гуанапай на высоте 450 метров. Но это не всегда спасало от набегов: в 1586 году морские разбойники устроили в Тегизе резню, в которой погибла большая часть жителей. Об этом напоминает улочка, зовущаяся «Кровавой».

А крепость на горе называют Кастильо-де-Санта-Барбара по имени ее владелицы, которая не выдала пиратам тайны убежища своих подданных и приняла мученическую смерть в своем доме. Барбара сегодня — местная святая.

...Над городком разносились гулкие и в то же время глухие удары барабанов. Застыла одинокая высокая пальма с седой гривой засохших снизу листьев, и оттого еще более гордая и изысканная. А рядом — красная черепичная крыша, словно плывущая над белыми домиками, и башня с часами — символ Тегизе.

— Когда тихо и нет туристов, это очень милый городок. Его-то и можно по-настоящему увидеть и почувствовать только в будни, — говорит мне владелица художественной галереи и книжного магазина Петра Хен, немка по рождению и настоящая лансаротка по душевной привязанности.

Узнав, что я интересуюсь Манрике, с сомнением качает головой: "О нем очень трудно писать».

— Во-первых, все права на любую информацию о нем принадлежат «Фундасьон» — Фонду Манрике. А во-вторых... О таких личностях всегда писать трудно. Но рассказать о Лансароте и не сказать о Манрике — невозможно.

Существует предание: будто в безжизненных горах Ислоте-де-Хиларио, поселился отшельник. Почему он ушел в эти голые, покрытые лавой и вулканическим песком горы, где нет воды и почти нет растительности, неизвестно. Он там поселился один со своим верблюдом, который вскоре умер. А человек выжил. Будучи благочестивым, отшельник посадил смоковницу, но она не давала плодов.

Сесар Манрике тоже пришел на пустое место. Во время одной из поездок по острову он заметил выглядывающую из образовавшейся в вулканической лаве пещеры верхушку смоковницы и решил, что именно здесь построит свой дом.

— Сколько стоит эта земля? — спросил он владельца этих пустынных лавовых полей.

— Да нисколько. Бери так... Щедрость души и щедрость таланта... Смоковница Манрике расцвела...

Он строил в плотно прилегающих друг к другу пещерах жилые комнаты. Часть из них так и осталась под открытым небом и обставлена мебелью, устойчивой к дождям и солнцу, другие — закрыты сверху брезентом вместо потолка. А смоковница стала частью интерьера. В выставочных залах лавовый поток втекает в помещение, а стеклянный фасад здания создает иллюзию плавного перехода от внешней части к жилой. Так возникла эта странная вилла — дом, а позже Фонд Манрике — со всеми положенными атрибутами комфорта в виде бассейна и спален для гостей...

Когда Сесар Манрике вернулся на Лансароте, он был таким художником, которые уже не принадлежат одной стране. Годы в Мадриде и Нью-Йорке, ставших его творческой школой и мастерской, общение с Пабло Пикассо и дружба с Энди Уорхо-лом, выставки в самых престижных залах планеты сделали его достоянием Человечества. Но сердце его всегда оставалось на Лансароте...

Остров не мог дать источников существования всем, кто там жил. Недостаток воды, нападения пиратов и извержения вулканов гнали с Лансароте людей. Жан де Бетанкур, завоевывая Канарские острова, обосновался первоначально именно на Лансароте. Но и его многочисленных потомков разбросало по всему свету, занеся даже в Россию...

Возвращение Манрике из Нью-Йорка на родину совпало по времени с началом туристического бума на Лансароте. Художник понимал, что новая индустрия даст наконец жителям родного острова надежный источник существования. И в то же время он чувствовал, что развитие туризма, наплыв миллионов гостей способны убить душу острова, если все пустить на самотек.

Есть на Лансароте винодельческий район, зовущийся Ла-Херия. Он стал всемирно известен как «Архитектура без архитекторов» с тех пор, как его модель была выставлена в Музее современного искусства в Нью-Йорке.

Во время извержения вулкана в XVIII веке вся поверхность района была покрыта пиконом. Крестьяне вырыли в пиконе круглые кратеры и обнесли их полукруглыми каменными стенами — «сокос» для защиты от ветра. Так, несмотря на отсутствие осадков, можно обходиться без орошения: пикон втягивает в себя ночную влагу и отдает ее в лежащую под ним почву, а днем защищает ее от высыхания.

Поэтому небольшие лозы дают по двадцать, а то и больше килограммов винограда в год. И я бы никогда не поверил в это, если бы не обилие чудесных вин, которые производят в районе Ла-Херии.

Всю работу Манрике на острове можно сравнить с Ла-Хери-ей: тонкое, едва заметное прикосновение человека к тому, что уже создано до него.

...В северной части Лансароте, среди зарослей кактусов, в толще вулканической породы зияет огромная воронка. Это — вход в пещеру Куэва-де-лос-Вердес. Несколько десятков шагов по каменным ступенькам, и вы оказываетесь в удивительном мире света, цвета и звуков.

Лансаротские пещеры не имеют сталактитов и сталагмитов — там нет грунтовых вод. Зато наплывы лавы, капавшей вниз с потолка пещеры, застыли узорами, которые, кажется, мог создать только гений художника. Сегодня Куэва-де-лос-Вердес — пример искусного доведения до совершенства игры природы — при помощи освещения, музыки и красок.

Куэва-де-лос-Вердес — часть многоярусной системы пещер, тянущихся на много километров. Свое название пещера получила от семьи по фамилии Вердес, которая якобы жила здесь в XVII веке. Высаживаясь на Лансароте, пираты, за неимением другого богатства, забирали в рабство местных жителей. Если их во время оповещали о нападении, они покидали свои дома и укрывались в пещерах. Куэва-де-лос-Вердес имела два выхода и поэтому слыла особенно надежной. Но однажды секрет укрытия был выдан, и пираты ринулись в пещеру с обеих сторон, учинив в ней настоящую бойню...

Соседняя пещера Хамеос-дель-Агуа — самое впечатляющее творение Сесара Манрике — с террасами, нависающими над подземным зеленым озером и даже концертным залом, интерьер для которого создала сама природа. Так благодаря Художнику бывшая свалка мусора превратилась в красивейшее и интереснейшее место острова.

В заброшенную каменоломню среди кактусовых полей Манрике перенес идею японских садов и создал там Сад Кактусов. А на скале на высоте 470 метров над уровнем моря, с одним из лучших видов на Лансароте, он нашел место для смотровой площадки Мирадор-дель-Рио.

Свое отношение к природе Манрике выразил так: «Человек должен был постепенно слиться с крошечными уголками природы, чтобы найти правду жизни. Все, что я хочу, — это быть частью природы, чтобы она могла помочь мне, а я — ей».

Земляки Манрике любили его за то, что он приходил к ним домой, разговаривал с ними, обращался к их национальной гордости и учился у них. Они поддержали его, когда он, например, требовал, чтобы дома строили, ремонтировали и даже модернизировали в традиционном стиле, а оконные рамы красили в зеленый цвет.

Манрике умел хорошо видеть будущее и был человеком действия. К счастью, президентом острова стал его давнишний друг Пепин Рамирес. Благодаря их совместной деятельности Манрике удалось осуществить свои идеи, а Рамиресу — за короткий срок превратить остров в жемчужину международного туризма. Был принят ряд специальных законов, регулирующих строительство туристских объектов.

Было разрешено сооружать только характерные для местной архитектуры невысокие здания. Манрике практически создал весь тот стиль, в котором возводятся все постройки на Лансароте. Он украсил остров скульптурами. И даже разработал значок-символ — черное солнце с красными лучами, под которым Лансароте продается всему миру: оно светит с обложек туристских путеводителей и этикеток местных вин...

В главном городе острова Арресифе выстроили — быстренько и как-то обойдя запреты — многоэтажную гостиницу. Но когда уже шли отделочные работы и ее должны были вот-вот открыть, случился пожар (или поджог?). По этому поводу жители Арресифе ликовали и закатили на три дня фиесту. До сих пор стоит в самом центре города недостроенный и обожженный «Гранд Отель» с полуобвалившимся названием. А огораживающий его забор обклеен плакатами местных «зеленых» и пацифистов. На одном из них — ракета, разламывающаяся о «солнышко» Манрике...

Архитектор, дизайнер, художник и, наконец, политик... В основе всего, что делал Манрике, лежала его глубокая связь с душой родного острова.

«Моя правда — на Лансароте», — записал он в своем дневнике, когда еще жил в Нью-Йорке. Манрике был мечтатель, но ему повезло: его студией стал целый остров. Однако он не ставил творческий эксперимент, а лишь — как в отношениях настоящих влюбленных — отдавал столько же, сколько и брал.

Древние называли Канары Счастливыми островами. На Лансароте чудом остался кусочек, который сохранился таким, каким он был до последних, самых жутких извержений. Эту местность — Ария — называют еще «Долиной тысячи пальм»: по многовековому обычаю, каждый раз, когда рождался ребенок, здесь сажали пальму.

Но даже в зеленеющей Арии трудно вообразить, что этот остров — самый приветливый из семи братьев-Канар. И именно в этой суровости, особенно впечатляющей под южным небом, и кроется тайное обаяние Лансароте. Манрике лишь разглядел его, а потом, своими трудами сделал так, чтобы это стало видно и другим.

Главная курортная зона Лансароте — Пуэрто-дель-Кармен — кажется сегодня вполне космополитичной. Соседствуют рестораны «Дом викингов» и «Летучий голландец». Улица Норвегии ведет к заведению с именем «Ранчо Техас». Китайский ресторан «Формоза» расположился в двух шагах от «Нтйи Вагаг».

Грифельные доски с меню заманивают «боквурстом» и «Биттбургом». А над старым портом, где ютятся разноцветные рыбацкие суденышки, особенно яркие в лучах низкого, предзакатного солнца, разносятся музыка и голос Элтона Джона.

Сколько уже раз огненный шар опускался за менявшие — на протяжении тысячелетий — свои очертания горы! И тогда, когда здесь был пустынный берег. И когда существовал только этот старенький порт, с обступившими его домишками, к которым прилепились балкончики и фонари. И вот теперь, когда это место превратилось в бойкий курорт.

Но в сущности, все осталось прежним. Где-то и когда-то была умело обойдена та грань, преступив которую, уже нельзя вернуться назад. Повезло Лансароте, этой некогда «золушке» Счастливых островов.

Не знаю, где еще на земле так сильно ощущение вечности природы и мгновенности, быстротечности бытия.

Один из биографов Сесара Манрике заметил, что художник остро ощущал краткотечность бытия, которое он считал чудом. И это делало для него любовь к жизни качеством, которое он ценил больше всего. И, может, стоит приехать на Лансароте лишь для того, чтобы разгадать тайну счастья?

Там можно с высоты Мирадор-дель-Рио смотреть, взявшись за руки, на лазурные заливы и островок Грасьоза с крошечной деревушкой — щепоткой белых домиков у белой каймы прибоя. В Куэва-де-лос-Вердес замирать вместе от восторга, глядя на творения природы, что сродни шедеврам Гауди, и гадать, а не спускался ли он в здешние пещеры, прежде чем поразить мир своими постройками в Барселоне. Или искать среди черной гальки на полосе прибоя оливины в Эль-Гольфо.

А потом ссыпать горсть зеленых камешков, еще мокрых от воды и потому кажущихся идеально чистыми и не требующими никакой огранки, в ладошку, холодную от беспрестанно дующего с Атлантики ветра...

Никита Кривцов

о. Лансароте, Канарские острова