Журнал "Вокруг Света" №4  за 1997 год

Катастрофы: Полярная трагедия

Минувший високосный год был отмечен всплеском авиационных катастроф. Об одной из них рассказывает уполномоченный треста «Арктикуголь» в Норвегии, встречавший самолет «Аэрофлота» в Лонгийре.

То, о чем я хочу рассказать, не вписывалось ни в какие рамки прошлого Шпицбергена. В тот день, двадцать девятого августа, погода в аэропорту Лонгийра была нормальной. Дул небольшой ветерок, облака стояли над головой недвижно, оставив достаточно видимого пространства для того, чтобы самолеты могли садиться и улетать. Ранним утром «боинг» «Скандинавских авиалиний» отправился на материк, а мы ожидали свой «Ту-154» из Москвы.

Как обычно, с семи утра мы начали доставлять вертолетами полярников из российских поселков Баренцбург и Пирамида к месту посадки нашего самолета.

К десяти утра почти все отъезжающие на материк уже ожидали в здании аэропорта, нетерпеливо прохаживаясь и поминутно спрашивая меня о последних сведениях о прибытии борга. Естественно, они волновались, ибо знали, что в Москве, в аэропорту их ждут родные. Здесь же находился и главный инженер рудника «Баренцбург» — он приехал встречать свою жену и двоих детей, возвращавшихся с материка после летнего отдыха.

Я уже получил информацию о том, что самолет дал знать о себе от острова Медвежий — первого пункта радиосвязи с Лонгийром, и посадка ожидается минут через десять. Затем ко времени предполагаемого прибытия самолета добавили еще пять минут, через некоторое время еще десять. В двадцать пять минут одиннадцатого я, обеспокоенный, подошел к начальнику аэропорта, который уже направлялся на смотровую башню. Я последовал за ним.

В круглом, остекленном со всех сторон зале напряженно звонили телефоны. Дежурный диспетчер пытался вызвать на связь самолет. Рядом другой диспетчер, разложив на столе карту местности, стал показывать нам линейкой предполагаемое направление движения самолета. Меня насторожило то, что начальник аэропорта вдруг попросил меня уточнить число пассажиров и членов экипажа в заявленных списках, а затем поинтересовался, сколько горючего может быть в самолете и долго ли он в состоянии продержаться в воздухе.

Мы с тревогой и надеждой смотрели на горы, откуда должен был появиться самолет. Обычно для пилотов предпочтительнее садиться со стороны моря и против ветра, но в этот день небольшой ветер — пять-семь метров в секунду — дул с моря, и на дважды повторенный запрос русского пилота с последнего пункта связи диспетчер Лонгийра ответил, что сегодня аэропорт принимает на посадку со стороны гор. Между тем их вершины были скрыты облаками.

А тем временем самолет уже лежал разбитый, перевернувшись от страшного удара и почти всем корпусом рухнув на плато горы со странным названием Опера. Лишь хвостовая часть, мгновенно отломившись, скользнула вниз с девятисотметровой высоты, вызвав за собой снежную лавину.

Коспас — спутниковая система наблюдения за землей — мгновенно зафиксировала катастрофу и немедленно передала информацию на материк. Оттуда нам и позвонили, спросив, знаем ли мы о гибели самолета.

Но еще до того, как раздался этот ужасный звонок, мы предложили срочно поднять в воздух один из наших двух вертолетов, стоявших здесь же, в аэропорту, с тем, чтобы начать поиск самолета. Норвежцы согласились и даже подали машину для дозаправки топливом на случай длительного полета. Однако теперь мы уже знали точные координаты падения и, не мешкая, предложили направить к месту катастрофы два наших мощных вертолета Ми-8, отличающихся высокой надежностью и управляемые очень опытными экипажами. Но нам почему-то вежливо отказали, лишь попросив быть наготове, предупредили — без разрешения не лететь, так как в воздух поднимают два малых норвежских вертолета, а через сорок-пятьдесят минут в Лонгийр прилетят уже вызванные большие спасательные вертолеты. Норвежцы объяснили, что не хотят новых трагедий в связи с возможным столкновением машин в воздухе. Мы еще не знали, что норвежская администрация не сочла возможным допускать русских к спасательным операциям и взяла всю ответственность на себя.

Вот выписка из журнала губернатора Шпицбергена о ходе спасательной операции после авиакатастрофы:

10.30. Сообщение из башни аэропорта Лонгийра о потери связи с российским самолетом, который должен был совершить посадку в Лонгийре в 10.15.

10.43. Больница Лонгийра информирована, и группа медицинских специалистов немедленно была приведена в готовность к выезду для оказания помощи.

10.45. Главная спасательная служба Северной Норвегии, базирующаяся в городе Боде, осведомлена о случившемся.

10.45. Башня сообщает позицию самолета при последнем контакте — в 10 милях на востоке от радиомаяка.

10.47. Вылет из Лонгийра вертолета типа А5 530 для поиска самолета.

10.53. Вызвано руководство местной спасательной службы Свалъбарда.

10.55. Информирована и приведена в готовность региональная больница города Тромсе.

10.58. Спасательный вертолет «Супер-пума» вызван из Ню-Олесунна в Лонгийр.

11.02. Вызов штаба советников спасательной службы.

11.05. Дано указание направить еще один вертолет А8 530 на поиски самолета. Оно немедленно выполнено.

11.10. Самолет «Дорние», находящийся над островом Амстердам (северо-западный Шпицберген), полупил команду принять участие в поисковых работах и слушать по рации аварийные частоты.

11.11. Спасательному вертолету «Си Кинг», находящемуся на пути к острову Надежды, приказано возвратиться в Лонгийр для разгрузки и вылета на поиск.

11.15. Вертолеты Аэрофлота находятся в Лонгийре. Могут быть использованы.

Здесь я позволю себе прервать цитирование журнала и сказать, что, как только стало известно о потере связи с самолетом, мы тут же предложили использовать наши вертолеты, но запись об этом появляется через сорок пять минут, то есть через час после гибели самолета.

Очевидно, весь журнал составлялся значительно позже происшедших событий...

В то же время администрация Шпицбергена предоставила нам автобусы, чтобы отвезти ничего не знающих пока о несчастье полярников из аэропорта в поселок и освободить зал на случай транспортировки раненых. Но эта мера оказалась напрасной. Ни одного потерпевшего катастрофу ни в этот день, ни в последующий в аэропорт не привезли. Полицейский, прибывший первым на место крушения самолета, сообщил по рации, что никого в живых не осталось и ни одного целого тела нет.

Но проследим дальше ход событий по журналу губернатора, которая сама в это время находилась на материке, а ее обязанности временно исполнял вице-губернатор.

11.30. Башня сообщает курс прилета самолета — 120 с исходной точки в 18 километрах от аэропорта.

11.35. Вертолет «Супер-пума» вылетает на поиск.

11.46. Получен список пассажиров — 129 плюс экипаж — 12 человек.

На самом же деле в тот момент у меня не было точных данных о числе пассажиров. Один пассажир, заявленный в списке, на посадку не явился, о чем мы узнали позже. Часть списков прибывающих пассажиров находилась у начальника аэропорта — до прилета самолета. Что касается членов экипажа, то их число я мог лишь предполагать, поскольку официальной заявки на полет с указанием времени прилета, фамилии командира экипажа и других данных от Внуковских авиалиний в тот раз мы не получили. Все это еще раз говорит о том, что записи в журнал губернатора вносились значительно позже и не являются точной хронограммой событий.

Тем не менее — дальнейшие записи:

11.47. Сообщение в «Крипос» идентификационной группы Осло в лице директора Арне Беркос.

11.56. Команда из десяти добровольцев Красного Креста в состоянии готовности.

12.00. Дана команда, запрещающая всякие передвижения в аэропорту, кроме связанных с поисково-спасательными работами.

12.06. С вертолета «Си Кинг» сообщают, что на горе Опера обнаружены обломка разбитого самолета.

12.10. Отдан приказ команде Красного Креста выехать к радиомаяку в долине Адвент.

12.15. С вертолета «Си Кинг» сообщают координаты места аварии — Север 78.12.72, Восток 16.05.53. Обломки самолета найдены на горе Опера в стороне долины Хелветиа. Хвостовая часть и двигатели упали вниз, корпус самолета находится на плато.

12.20. Бригада из четырнадцати пожарников направляется с оборудованием из Лонгийра к радиомаяку.

12.22. Судно береговой охраны «Нордкап» сообщает, что идет в Лонгийр. Их вертолет «Линкс» может прибыть в Лонгийр около 14.30.

12.27. Добровольцы Красного Креста и пожарники прибыли на радиомаяк.

12.30. Губернатор Анн-Кристин Олсен сообщает, что прибудет в Лонгийр сегодня в 21.00.

12.36. Сообщение с места аварии: прилетели

три медика и полицейские. Признаков жизни нет. Нужны термопалатки.

Позволю себе вновь прервать цитирование журнала и прокомментировать записи, по которым получается, что лишь через два часа с небольшим после катастрофы норвежцы оказались на месте аварии и определили, что «признаков жизни нет». Между тем доставить врача из поселка в аэропорт можно было сразу же — российские вертолеты с тремя членами экипажа на каждом могли оказаться на плато горы Опера максимум через десять минут.

Главный инженер рудника «Баренцбург», готовившийся к встрече своей семьи, все еще не веря в гибель жены и детей, разрыдался и улетел в российский поселок. Там он, услышав по ОРТ сообщение о том, что пятерых пострадавших уже привезли в Лонгийр, тут же позвонил мне, умоляя сообщить имена спасенных. Я вынужден был сказать, что никаких спасенных на самом деле никто не привозил, просто телевидение врало с чьих-то слов, ибо только что по рации с места катастрофы норвежский врач сообщал об отсутствии кого-либо живого.

Тогда я склонен был не верить этой информации, не верю ей и сейчас после всего, что узнал и увидел. Не мог полицейский, а затем врач осмотреть так быстро почти полторы сотни тел, многие из которых оказались на самом деле почти целыми, но наваленными друг на друга и под обломками самолета, и в снегу. Убежден и поныне, что во всех случаях нужно было немедленно посылать наши вертолеты с бригадами спасателей на поиски хотя бы одного живого, которого можно было бы попытаться спасти...

Когда на место гибели самолета прилетел большой специальный спасательный вертолет «Супер-пума», он с помощью прибора с высоты определил по температуре тел, что живых среди них нет. Но это было потом (по журналу губернатора в 12.58), почти через три часа — живой организм на высоте девятисот метров над уровнем моря всего в полутора тысячах километров от Северного полюса мог успеть замерзнуть.

Между тем мы связывались с Москвой и, наконец, узнали, что министерство по чрезвычайным ситуациям готово направить свой самолет для участия в спасательных работах. Сообщаю об этом норвежцам. Они вежливо благодарят, но не разрешают совершать посадку в этот день, так как опечатали все контрольные приборы, которые решили проверить на правильность показаний, и потому откроют аэропорт лишь в десять утра следующего дня. Об этом никакой записи в журнале губернатора не делается.

Что же касается сегодняшнего дня, то для жителей российских рудников, оказавшихся в Лонгийре, проводится в местной католической церкви панихида по погибшим, затем здесь же и частично в здании школы всех устраивают на ночлег.

Нам с консулом Российской Федерации удается получить разрешение, и на норвежском вертолете мы летим к горе Опера. Об этом запись в журнале имеется:

20.10. Вертолет облетает место аварии. На борту вертолета находятся среди других господин Оноша и господин Бузни. Вертолет возвращается в 20.45.

На месте катастрофы с вертолета можно было видеть отдельно лежащее, распластавшееся на снегу тело, и груду тел под обломками самолета, креслами, багажом...

Следующая, последняя в этот день запись журнала — изменение погоды:

20.57. Погода ухудшается. Густой туман.

На следующий день из Москвы прилетают два самолета: один — за пассажирами, не улетевшими вчера, второй — со спасателями. Вместе с последними — заместитель министра МЧС, представители российского и украинского МИД, руководство треста «Арктикуголь», журналисты. Представительные участники собираются здесь же в аэропорту на оперативное совещание с норвежскими специалистами. Совещание длится несколько часов и принимает решение: российские спасатели приступят к работам завтра. Сообщается, что норвежская полиция работает у подножия горы: готовит тела к транспортировке.

Губернатор Шпицбергена летит в российские поселки выразить их жителям соболезнование. На другой день губернатор и министр юстиции Норвегии посещают Баренцбург. С ними встречаются наши шахтеры, требуют разрешить российским спасателям приступить к работе: они уже сутки здесь и не могут получить согласия норвежской стороны на проведение спасательных операций.

Министр обещает помочь. К вечеру этого дня наши спасатели, наконец, вылетают к месту катастрофы, где у подножия горы в месте, указанном норвежцами, устанавливают свою палатку и, по договоренности с норвежцами, принимают на себя самый трудный участок — край и верхний склон горы. Для подготовки крепежа веревок двое поднимаются на плато и тут же обнаруживают лежащий совершенно открыто один из «черных ящиков» ярко-оранжевого цвета. Он хорошо заметен на белом снегу, но по какой-то странной причине не был до сих пор обнаружен норвежцами. Спасатели сообщают о находке по рации оставшимся внизу товарищам. Через некоторое время на плато садится норвежский вертолет, и российских спасателей арестовывают, надевают на них наручники, обыскивают и пять часов допрашивают в конторе губернатора.

А в это же время в той же конторе губернатора проходит очередное совещание на высоком уровне о ходе спасательных работ. Российская и украинская стороны пока не знают об аресте своих и, завершив обсуждение программы, расстаются, пожимая руки норвежским друзьям. Дальше все идет по детективному сценарию. На самом выходе, в дверях делегацию останавливают и просят возвратиться для важного сообщения. Оно звучит в устах норвежского переводчика в форме приказа губернатора: русским спасателям немедленно уезжать в связи с тем, что они нарушили установленный порядок и одни, без сопровождения норвежцев, появились на плато.

Почти всю ночь полномочная комиссия составляла письменный ответ губернатору на ее устное требование. Наутро конфликт был улажен путем взаимных извинений. Норвежская пресса буквально взорвалась возмущением в адрес своих соотечественников на Шпицбергене. Политики перестали вмешиваться в работу спасателей, чтобы загладить неприятное начало. Останки жертв аккуратно и тщательно упаковывались, нумеровались, транспортировались с почестями в норвежский город Тромсе, где две недели квалифицированно, по самой современной методике, с помощью самого современного оборудования идентифицировались, исключая малейшую ошибку. Труд был нелегким, и за него мы все должны быть благодарны норвежским специалистам.

Но я никак не могу отделаться от одного мучающего меня вопроса: все ли было сделано, чтобы спасти хоть одну жизнь? И еще, если бы мы имели на архипелаге свой аэродром... Ведь когда-то норвежцы предлагали нам совместное строительство аэропорта. Тогда это показалось дорогим удовольствием, и наша сторона отказалась от участия в проекте — поэтому мы на Шпицбергене пользуемся норвежским аэропортом, и это тоже имеет к происшедшему непосредственное отношение.

И последнее. Много лет в Лонгийре работало представительство «Аэрофлота», отвечавшее за полеты советских самолетов. Ослабевшая от развала экономики, Россия не смогла вынести расходы по содержанию представительства на Шпицбергене, перенесла его в норвежский город Тромсе, находящийся на материке, предполагая первоначально, что его представитель будет вылетать на архипелаг в случае рейсов Москва — Лонгийр. Однако рейсы компании «Внуковские авиалинии» никто из специалистов воздушных линий не обслуживал. Наше государство сэкономило на представительских расходах. Спрашивается — не за счет ли человеческих жизней? Будь наш специалист в аэропорту во время рейса, возможно, самолет сел бы как надо и не произошла бы описанная трагедия...

Четыре века тому назад (в прошлом году отмечался четырехсотлетний юбилей), а именно 17 июня 1596 года, голландскому мореплавателю Виллему Баренцу довелось привести свой корабль к скалистым берегам, кои он и обозначил в судовом журнале словом «Шпицберген», что означало в переводе Остроконечные горы. Между тем сам счастливчик вместе со своими друзьями по открытию полагал, что увидел берега Гренландии, в то время известной под названием Гронланд.

Но ту же ошибку до него совершали русские поморы, бывавшие в этих же местах значительно ранее в поисках охотничьей добычи. Они назвали холодный, преимущественно неприветливый край Грумантом, что было русским вариантом слышанного ими от соседей «Гронланд».

Шпицберген же, как название, появилось впервые на карте лишь через шестнадцать лет после произнесения этого слова Баренцем, и еще два столетия велась борьба за сохранение его на картах мира. Да и сам Шпицберген в качестве архипелага с более чем тысячью островами впервые проявил свои настоящие очертания на карте лишь в начале восемнадцатого века.

Свальбард — по-норвежски, по-русски — Шпицберген. Однако слово «Свальбард» не совсем норвежское, как и Шпицберген — не русское. Но так уж случилось, что этот уголок на краю земли, всего в какой-нибудь тысяче километров от Северного полюса планеты, имеет столь экзотическое двойное название.

Ошибкой географов считают некоторые ученые и возникновение названия Свальбард, что в переводе со староскандинавского означает «Край холода»; в прежние времена оно относилось к одному из районов Гренландии. Не случайно поэтому в Договоре о признании суверенитета Норвегии над Шпицбергеном, подписанном 9 февраля 1920 года, слово «Свальбард» вообще отсутствует. Несколько позже норвежские ученые попытались увязать упоминания об открытии Свальбарда в исландских сагах, относящихся к средним векам, со Шпицбергеном и в Акте от 17 июля 1925 года называют архипелаг Свальбардом, включая его в территорию королевства Норвегии.

Ученые продолжают спорить, ибо ни у кого нет достоверных доказательств, кто из европейцев — русские, норвежцы, голландцы или англичане — первыми охотились на архипелаге, подкрадываясь по льду к моржам и тюленям, ставя капканы на песца, сражаясь с белыми медведями.

Что бы там ни было и как бы ученые ни упражнялись, Шпицберген — это удивительный во всех отношениях и прекрасный по-своему, редкий по чистоте островок природы с нетающими льдами.

Впрочем, «нетающие льды» — это, конечно, метафора, поскольку на самом деле всякий раз с наступлением короткого лета даже самые мощные ледники начинают подтаивать и подмываться слегка потеплевшими водами океана. И тогда огромные куски и целые скалы сверкающего на солнце льда вдруг отрываются под собственной тяжестью от гигантской ледовой массы и со страшным грохотом, вспарывающим тишину на многие километры вокруг, обрушиваются, разбивая на тысячи брызг прибрежные волны, и начинают свою новую жизнь странствующих плавучих айсбергов.

Однако за зиму потери отколовшихся льдов и потоков воды, сбежавших говорливыми шумными ручьями, с лихвой восполняются новыми наледями. Но это вечное движение льдов совершенно незаметно для глаз обывателя, немногие из которых проводят здесь почти всю свою жизнь в отличие от остальных, приезжающих лишь на два-три года временной работы за приличный заработок. Они-то и называют льды нетающими.

Только специалисты-гляциологи, проведя очередные замеры, вычертив изрядное количество таблиц и графиков, завершив сложные расчеты, вдруг покачают головами, грустно заметив, что границы ледников отодвинулись на несколько сантиметров, освободив часть суши. Теплеет климат земли.

В нашей же стране, напротив, климат взаимоотношений похолодал, и развал ее в политическом и экономическом плане, к великому сожалению, повлиял и на жизнь Шпицбергена. Свернуты многие научные программы. Не приезжают больше гляциологи, не продолжаются многолетние наблюдения за движением ледников, приостановлены работы геологов — а ведь они считают Шпицберген геологической лабораторией Земли, затормозились раскопки археологов, почти доказавших, что русские поморы первыми обживали край тысячи островов.

Приоритет в исследованиях отдан почти полностью норвежцам, создавшим на территории Свальбарда научно-исследовательский полярный институт и открывшим здесь университет для подготовки специалистов в области полярной геологии и охраны окружающей среды. Стараются не отставать от них поляки, любящие природу севера, да японцы, понимающие экономическую выгоду от научных исследований в столь далеком от них регионе мира.

Что касается нас, то мы не отстаем от норвежцев теперь лишь в количестве добываемого на Шпицбергене угля, правда, почти вдвое превосходящими силами украинских и русских шахтеров, которые живут на Шпицбергене все так же дружно, единой семьей, как это и было в прошлом.

Евгений Бузни

г.Баренцбург, О.Шпицберген